Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

По дисциплине: «Гражданское право»

Тема: Возмещение ущерба, причиненного государством в лице его должностных лиц.

Оглавление

• Введение
• Общие положения об ответственности за причинение вреда
• Проблемы возмещения вреда от незаконных действий государственных органов и их должностных лиц
• Ответчик по судебным спорам - государство
• Определение вины ответчика- государства
• Презумпция вины
• ТУПИК РОССИЙСКОГО ПРАВОСУДИЯ
• ЛИТЕРАТУРА
• Введение
• Одной из важнейших гарантий защиты прав и свобод граждан в сфере государственного управления является установленная ст. 53 Конституции РФ обязанность государства возместить вред, причиненный незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.
• В Российской Федерации, к сожалению, пока нет единого нормативного правового акта, регламентирующего порядок реализации права гражданина на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) государственных органов (должностных лиц)
• В отличие от России во многих зарубежных странах уже давно создана и успешно функционирует правовая база, а также существует обширная судебная практика в сфере возмещения государством вреда, причиненного органами публичной власти (их должностными лицами). Так, в США главным нормативным актом, регулирующим вопросы имущественной ответственности федеральной казны за вред, причиненный государственными органами, является Федеральный закон о претензиях из причинения вреда от 2 августа 1946 года. В Великобритании принцип ответственности государства за ущерб, причиненный его служащими, установлен Законом об исках к короне 1947 г. Во Франции нормы об ответственности государства закреплены в Гражданском кодексе Франции, однако данный институт в большей степени основан на результатах судебной практики. Названные правовые акты детально регламентируют порядок возмещения государством вреда, причиненного его органами и служащими: указывают основания ответственности государства, определяют случаи, когда ответственность государственной казны исключается, закрепляют право предъявления государством к виновному служащему регрессного иска.
• Поскольку возмещение вреда является универсальным гражданско-правовым способом защиты нарушенных прав, положение ст. 53 Конституции РФ получило развитие в Гражданском кодексе РФ.
• Статьи 16 и 1069 ГК РФ предусматривают, что вред, причиненный незаконными действиями (бездействием) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону акта, возмещается за счет казны РФ, казны соответствующего субъекта РФ, муниципального образования.
• вред государство судебный

Общие положения об ответственности за причинение вреда

В состав обстоятельств, которые входят в понятие ответственности за причинения вреда определен ст. 1064 ГК РФ.

Субъекты обязательства, возникающего в связи с причинением вреда, - потерпевший и лицо, ответственное за причинение вреда, как правило, не состоящие в договорных отношениях. Потерпевший, т.е. лицо, которому причинен вред, выступает в обязательстве из причинения вреда в качестве кредитора, а лицо, ответственное за причинение вреда (чаще всего сам причинитель вреда) в данном случае, государство - в качестве должника.

В состав обязательства из причинения вреда входит

право потерпевшего требовать восстановления прежнего состояния либо возмещения вреда и обязанность должника совершить одно из названных действий. Объектом этого обязательства не может быть воздержание от действия. Обязанность кредитора может быть исполнена только положительным действием, направленным на возмещение вреда.

Основанием возникновения обязательства служит гражданское правонарушение, выразившееся в причинении вреда другому лицу. Для наступления ответственности за причинение вреда в общем случае необходимы четыре условия: наличие вреда;

противоправное поведение (действие, бездействие) причинителя вреда;

причинная связь между противоправным поведением и наступившим вредом;

вина причинителя вреда.

Указанные основания являются общими

5. Пункт 2 ст. 1064 ГК устанавливает презумпцию вины причинителя вреда. В силу этого лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине.

Проблемы возмещения вреда от незаконных действий государственных органов и их должностных лиц.

Проблема возмещения ущерба от незаконных действий государственных органов и их должностных лиц не нова, активный поиск оптимальных решений по урегулированию возникающих отношений ведется на протяжении последних пятнадцати лет. Имеется множество вопросов, требующих разрешения. Перечислим только некоторые: возможен ли досудебный порядок возмещения ущерба, кого следует привлекать в качестве ответчика в суде, каков состав убытков (ущерба), подлежащих компенсации, каким образом определять размер материального и, особенно, морального вреда, какова процедура оплаты судебных решений, каким образом оформлять комплект документов, требующийся для возмещения ущерба, каков источник данных выплат и т.д

Ответчик по судебным спорам - государство

Первое, что необходимо заметить: всегда и во всех случаях ответчиком по иску о возмещении ущерба от незаконных действий государственных органов или их должностных лиц должно выступать соответствующее публично-правовое образование.

В отличие от некоторых государств, которые являются юридическими лицами, например, Королевство Швеция в основу отечественной концепции регулирования участия государства в гражданском обороте положена множественность субъектов, представляющих государство. Да и само государство разделено на публично-правовые образования, крупнейшим и важнейшим из которых является Российская Федерация, а следующими по значению - субъекты Российской Федерации. Публично-правовыми образованиями являются также и органы местного самоуправления, правовое регулирование взыскания с которых ущерба от незаконных действий муниципальных органов и их должностных лиц является аналогичным взысканию с государственных органов. В дальнейшем, однако, речь будет идти только о публично-правовых образованиях (ст. ст. 1, 5, 65 Конституции РФ).

В том случае, если ущерб причинен действиями федеральных органов государственной власти, ответственность несет Российская Федерация, а если ущерб нанесен органами государственной власти субъекта Российской Федерации - сам субъект. Стоит еще заметить, что принадлежность учреждения или органа государственной власти к федеральному уровню или к уровню субъекта РФ определяется по его учредителю, а не по источнику финансирования.

Итак, ответчиком по искам о возмещении государством ущерба всегда является Российская Федерация или соответствующий субъект Российской Федерации (не абстрактное государство). Не может выступать в качестве ответчика казна соответствующего публично-правового образования, так как в соответствии со ст. 214 ГК РФ это всего лишь средства соответствующего бюджета и иное государственное имущество, не закрепленное за государственными предприятиями и учреждениями. Не может быть ответчиком бюджет, который является в соответствии со ст. 6 Бюджетного кодекса Российской Федерации (далее - БК РФ) формой образования и расходования фонда денежных средств, предназначенных для финансового обеспечения задач и функций государства и местного самоуправления.

Принципы участия государства в гражданских правоотношениях на равных с другими его участниками и множественности субъектов, представляющих государство, отражены в ст. ст. 124, 125 ГК РФ.

Статьей 124 ГК РФ установлено, что Российская Федерация, ее субъекты, муниципальные образования выступают в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, на равных началах с иными участниками этих отношений - гражданами и юридическими лицами. К ним применяются нормы, определяющие участие юридических лиц в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, если иное не вытекает из закона или особенностей данных субъектов.

В соответствии со ст. 125 ГК РФ от имени Российской Федерации могут выступать в суде органы государственной власти в рамках их компетенции, установленной актами, определяющими статус этих органов. В случаях и в порядке, предусмотренных федеральными законами, указами Президента и постановлениями Правительства РФ, нормативными актами субъектов Российской Федерации и муниципальных образований, по их специальному поручению, от их имени могут выступать государственные органы, органы местного самоуправления, а также юридические лица и граждане.

Таким образом, Российская Федерация или субъект Российской Федерации могут выступать в гражданском или арбитражном процессе в лице соответствующего государственного органа.

Определение государственного органа, уполномоченного представлять интересы публично-правового образования по искам о возмещении ущерба от незаконных действий государственных органов и их должностных лиц, до 2000 г. осуществлялось исходя из норм ГК РФ. Статьей 1069 ГК РФ установлено, что вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, подлежит возмещению за счет казны Российской Федерации. В соответствии со ст. 1071 ГК РФ в случаях, когда в соответствии с законом причиненный вред подлежит возмещению за счет казны Российской Федерации, от имени казны выступают соответствующие финансовые органы если в соответствии со ст. 125 ГК РФ эта обязанность не возложена на другой орган, юридическое лицо или гражданина.

Основываясь на этих нормах, арбитражные суды и суды общей юрисдикции до 2000 г. в качестве представителя Российской Федерации по делам о возмещении вреда, причиненного федеральными государственными органами и их должностными лицами, привлекали Минфин России либо органы федерального казначейства, которые на тот момент имели статус территориальных органов Минфина России.

Поэтому Приказом Министерства финансов РФ от 12 февраля 1998 г. N 26 "О порядке организации и ведения Министерством финансов Российской Федерации работы по выступлению от имени казны Российской Федерации, а также по представлению интересов Правительства Российской Федерации в судах" на управления Федерального казначейства Главного управления Федерального казначейства Минфина России по субъектам Российской Федерации возлагались обязанности по ведению в судах работы по выступлению от имени казны Российской Федерации на основании доверенности, выданной Минфином России каждому управлению федерального казначейства

На этом основании суды делили вывод, что коль скоро территориальные органы Минфина России уполномочены на представление интересов казны, то они (или Минфин России) и являются надлежащими ответчиками.

С таким подходом сложно было согласиться не только в силу логического порока данного суждения (следствие принимается за причину), но по многим иным соображениям.

Во-первых, должностные лица финансовых органов не могут быть знакомы со спецификой работы органов внутренних дел, прокуратуры, службы судебных приставов, таможенных органов и т.д., которые, как показывает практика, являются основными причинителями вреда. В принципе представителям Минфина России (финансового органа субъекта Российской Федерации) не могут быть известны обстоятельства, существенные для дела, - являются ли те или иные действия государственных органов, причинивших вред, правомерными, кому и какой ущерб был причинен. В результате отсутствует возможность представить в суде обоснованную позицию.

Во-вторых, полностью отсутствовала обратная связь между неправомерными действиями государственного органа или должностного лица и взыскиваемым ущербом. Зачастую заявители и суды не привлекали орган - причинитель вреда к участию в процессе даже в качестве заинтересованного лица, ограничиваясь наличием в судебном процессе финансового органа. В результате незаконные действия не несли никаких негативных последствий для лиц, их совершивших. Более того, причинители вреда могли и не узнать о материальных последствиях для государства от своих незаконных действий, так как исполнительные документы направляются на основании ст. 242.2 БК РФ в финансовый орган и исполняются за счет ассигнований, предусмотренных на данные цели в бюджете на соответствующий год. При этом на федеральном уровне такие ассигнования несколько последних лет подряд предусматриваются непосредственно для Минфина России.

В-третьих, нагрузка, которая ложится на один орган государственной власти, весьма значительна. Особенно это заметно на федеральном уровне - Минфин России и территориальные органы Федерального казначейства были перегружены судебными делами, что неизбежно отражается на качестве представления интересов Российской Федерации. Необходимо также заметить, что выступление в суде в качестве представителя по возмещению вреда в результате незаконных действий органов внутренних дел, прокуратуры и т.д. не является профильной деятельностью Минфина России, не соответствует его целям и задачам.

Обязанность доказывания того, что незаконного действия (бездействия) не было, в силу презумпции вины причинителя вреда лежит на финансовом органе (ст. 249 ГПК и ст. 200 АПК РФ). Как указано выше, надлежащим образом осуществлять судебную защиту Российской Федерации финансовый орган не может. "Беззащитность" Российской Федерации привела к бурному развитию "бизнеса" по взысканию с казны нанесенного ущерба, так как предъявить иск к государству и получить компенсацию можно и без усилий, и без затрат, практически без доказательств. Возникли различные "схемы", когда под видом взыскания ущерба от незаконных действий взыскивались не имеющие к отношения к ущербу, но значительные суммы.

В связи с изложенным начиная с 1 января 2000 г. п. 10 ст. 158 БК РФ <5> введена норма, согласно которой обязанность по представлению ответчика по искам к Российской Федерации, субъекту Российской Федерации, муниципальному образованию <6> о возмещении вреда, причиненного физическому или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания актов органов государственной власти, органов местного самоуправления, не соответствующих закону или иному нормативному правовому акту, возлагается на главного распорядителя средств соответствующего бюджета по ведомственной принадлежности, который должен выступать в суде от имени Российской Федерации, ее субъекта или муниципального образования в качестве представителя.

С этого же момента арбитражные суды в качестве ответчика по делам о возмещении ущерба, причиненного органами государственной власти и их должностными лицами, стали привлекать соответствующих главных распорядителей бюджетных средств. Окончательно данная судебная практика нашла закрепление в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 июня 2006 г. N 23 "О некоторых вопросах применения арбитражными судами норм Бюджетного кодекса Российской Федерации".

Высший Арбитражный Суд РФ разъяснил, что согласно п. 10 ст. 158 БК РФ в суде от имени Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования по искам о возмещении вреда, причиненного незаконными решениями и действиями (бездействием) государственных органов (органов местного самоуправления) либо должностных лиц этих органов, а также по искам, предъявленным в порядке субсидиарной ответственности к публично-правовым образованиям по обязательствам созданных ими учреждений, выступает соответствующий главный распорядитель бюджетных средств, определение которого дано в п. 1 указанной статьи БК РФ. При принятии такого искового заявления к публично-правовому образованию суду следует исходить из того, что указание истцом в исковом заявлении органа, не являющегося соответствующим главным распорядителем бюджетных средств, не препятствует рассмотрению спора по существу. В данном случае суд при подготовке дела к судебному разбирательству должен выяснить, какой орган на основании п. 10 ст. 158 БК РФ как главный распорядитель бюджетных средств должен выступить в суде от имени публично-правового образования, и надлежащим образом известить его о времени и месте судебного разбирательства. Если государственный (муниципальный) орган, являвшийся главным распорядителем бюджетных средств на момент возникновения спорных правоотношений, утратил соответствующий статус (в связи с передачей полномочий иному органу или в связи с ликвидацией), в качестве представителя публично-правового образования надлежит привлекать орган, обладающий необходимыми полномочиями на момент рассмотрения дела в суде, а при отсутствии такового (в случае, если соответствующие полномочия не переданы иному органу) - соответствующий финансовый орган публично-правового образования.

Суды общей юрисдикции вследствие неоднократно высказанной позиции Верховного Суда РФ содержание ст. 158 БК РФ проигнорировали и по искам к Российской Федерации или к казне Российской Федерации до настоящего времени в качестве ответчика привлекается Минфин России (финансовый орган).

Свою позицию Верховный Суд РФ аргументирует таким образом, что БК РФ регулируются правоотношения между субъектами этих правоотношений в процессе составления проектов бюджетов, их утверждения, формирования доходов и осуществления расходов бюджетов всех уровней (ст. 1 БК РФ), а перечень участников бюджетного процесса приведен в ст. 152 БК РФ. Физические лица в этом перечне не указаны, следовательно, они не являются участниками бюджетного процесса, и нормы БК РФ к правоотношениям, в которых одной из сторон выступают граждане, неприменимы.

Следующим аргументом, который приводили суды при привлечении в качестве ответчика от имени Российской Федерации Минфина России, стало то обстоятельство, что начиная с 2001 г. (ст. 110 Федерального закона от 27 декабря 2000 г. N 150-ФЗ "О федеральном бюджете на 2001 год") и по настоящее время согласно ст. 242.2 БК РФ исполнение решений судов по искам к казне Российской Федерации возложено на Министерство финансов Российской Федерации (а не на главных распорядителей средств федерального бюджета).

Очевидно, что представление интересов Российской Федерации в суде и исполнение вступивших в законную силу судебных решений являются разными стадиями гражданского процесса и отличаются качественно разными полномочиями. Кроме того, возложение на Минфин России одновременно и обязанности представлять интересы Российской Федерации, и обязанности исполнять соответствующие решения суда приведет, как показано выше, к размыванию ответственности виновных государственных органов и их должностных лиц за свои неправомерные действия.

В итоге судами общей юрисдикции при рассмотрении исков о взыскании ущерба от незаконных действий государственных органов и их должностных лиц не применяется ни ст. 125 ГК РФ, ни ст. 158 БК РФ.

Таким образом, сложилась ситуация, когда на едином правовом пространстве Российской Федерации один и тот же закон применяется по-разному арбитражными судами и судами общей юрисдикции. Представляется, что при единообразном применении судами норм законодательства финансовые органы выступали бы в качестве представителя Российской Федерации только в том случае, если вред причинен незаконными действиями состоящих в их штате должностных лиц либо в результате издания ими незаконных актов.

Определение вины ответчика - государства

В юридической литературе сложилось мнение, что среди общих условий деликтной ответственности за вред, причиненный государственными органами, органами местного самоуправления и их должностными лицами, наибольшей спецификой обладает вина.

Одна половина ученых единодушно считает, что условие о необходимости установления вины государственных органов является необходимым условием ответственности за незаконные акты власти, кроме случаев, прямо предусмотренных законом (п. 1 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Другая половина авторов указывает, что установление вины непосредственных причинителей в указанном специальном деликте не имеет обязательного значения. По мнению А.П. Сергеева, "виновными должны предполагаться любые действия государственных и муниципальных органов и их должностных лиц, если они являются незаконными. Это следует из того, что в данном случае вред причиняется не фактическим, а юридическим действием, незаконность которого обычно уже сама по себе свидетельствует о наличии вины того лица, которое его совершало".

В ходе рассмотрения вопроса мы пришли к выводу о том, что большинство исследователей не совсем верно представляют, о какой именно вине ведут речь в данном случае. Не способствует установлению истины и несовершенство юридических конструкций норм Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующих данные отношения.

Как указано в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 25 января 2001 г. N 1-П, наличие вины - общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно. Исходя из этого, в гражданском законодательстве предусмотрены субъективные основания ответственности за причиненный вред, а для случаев, когда таким основанием является вина, решен вопрос о бремени ее доказывания.

Нам представляется, что авторы просто забывают общее положение об ответственности за деликт, в соответствии с которым лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине, т.е. вина причинителя презюмируется. Совершенно отсутствуют основания утверждать, что нормы рассматриваемого нами специального деликта что-либо меняют в данном правиле. Они явно не обязывают потерпевшего доказывать то обстоятельство, что негативные последствия возникли по вине государственного органа. Наоборот, это государственный орган должен доказать, что его незаконные действия не повлекли тех негативных последствий, требование о возмещении которых заявлено.

Ошибочное понимание возникло, скорее всего, в результате сравнения цивилистических конструкций ответственности с уголовно-правовыми. Во втором случае абсолютно очевидно, что имеется в виду вина в совершении преступного деяния. Однако в деликтных правоотношениях в качестве условия ответственности выступает вина иного рода. А именно - вина в причинении вреда.

Таким образом, видимо, исследователи проблемы путают виновность как условие деликтной ответственности с виновностью в нарушении норм иных отраслей права, которая выявляется в ходе рассмотрения вопроса о противоправности <1>. Ведь доказательство незаконности действий (бездействия), повлекших причинение вреда, является на практике первым вопросом, с необходимостью разрешения которого сталкиваются потерпевшие.

Из п. 3 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 1069 и ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации вытекает, что действия, причинившие вред, должны быть неправомерными (незаконными). Бессмысленно затевать тяжбу с государством, не удостоверившись в нарушении законодательства при совершении соответствующих действий (воздержании от них). Практически это означает, что для возмещения вреда, причиненного действиями (бездействием) власти, нет оснований, если не установлена противоправность соответствующих действий (бездействия), хотя бы они и привели к уменьшению объема чьих-либо имущественных прав.

Однако противоправность как основание деликтной ответственности государства обусловливается нарушением норм иных отраслей права, нежели гражданское Признание действий (бездействия) незаконными может осуществляться в рамках уголовного или административного судопроизводства. На данные правоотношения нормы о распределении бремени доказывания, установленные положениями о деликтной ответственности, не распространяются. Такое положение обусловлено особой природой актов власти. Ведь речь идет о действиях органов власти или их должностных лиц, которые не только имеют односторонне обязательный, властный характер, но и по самой своей природе нередко затрагивают чью-либо имущественную сферу. Незаконными эти действия становятся лишь при их совершении без полномочий либо с их превышением или при злоупотреблении ими.

Таким образом, в рассматриваемом специальном деликте наибольшей спецификой обладает такое условие, как противоправность.

Признание действий (бездействия) незаконными выражается в установлении нарушения государственным органом норм какой-либо из отраслей права - административного, государственного, финансового и т.п. и, следовательно, в установлении его вины.

Именно в данном случае справедливо приведенное нами ранее высказывание А.П. Сергеева. Эту вину в совершении незаконного деяния следует устанавливать в надлежащем юрисдикционном процессе.

Именно эту вину (как условие противоправности) многие путают либо отождествляют с виной в деликтных правоотношениях. Выступая за установление безвиновной ответственности государства, они приводят доводы о том, как сложно, а зачастую невозможно потерпевшему доказать виновность государственных органов. При более детальном рассмотрении можно установить, что в данном случае речь идет именно о доказывании противоправности деяний причинителей.

Вместе с тем и даже в такой ситуации нельзя вести речь о том, что имеет место отступление от принципа "генерального деликта", предполагающего доказывание отсутствия противоправности причинителем вреда.

Чаще всего это установление происходит в порядке административного производства. В данном случае нормы Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации разрешают вопрос о распределении обязанности по доказыванию не в пользу государственных органов, органов местного самоуправления, их должностных лиц. Именно они обязаны доказать законность своих действий (бездействия), оспариваемых решений. В уголовном процессе виновность в нарушении норм законодательства доказывают правоохранительные органы. Разумеется, потерпевшему придется приложить ряд усилий для доказывания противоправности, однако утверждать, что это бремя полностью ложится на его плечи, не совсем верно.

В дальнейшем, после установления противоправности, начинается рассмотрение собственно вопроса о возмещении вреда, причиненного такими незаконными действиями.

Таким образом, по сути своей иск по ст. 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации приобретает вид своеобразного института - гражданский иск в административном или уголовном процессе.

Разумеется, не всегда потерпевшие, выдвигая требования о возмещении вреда, предварительно обжалуют в суд действия (бездействие) причинителей вреда в порядке административного производства, чтобы обеспечить заранее доказательство противоправности их деяния. Однако именно вопрос о законности решений или действий (бездействия) ответчика разрешает суд в первую очередь, что по сути своей представляет собой именно такое обжалование и должно строиться, по нашему мнению, на общих основаниях административного судопроизводства.

Таким образом, если авторы имеют в виду отказ от необходимости выявления вины причинителя в нарушении норм законодательства, устанавливаемой при рассмотрении вопроса о противоправности, то такая позиция фактически сводится к требованию об установлении ответственности государства за любые действия его органов (не обязательно незаконные), причиняющие вред потерпевшим. Такой подход противоречит положениям Конституции Российской Федерации и неправомерен по сути своей.

Полномочия, которыми наделяются органы власти и их должностные лица, не могут быть ограничены таким образом, чтобы их осуществление не влекло уменьшения объема чьих-либо имущественных прав, не приводило к умалению чьей-либо имущественной сферы. "Власть не может быть создана и существовать только для раздачи наград и пряников. Закон возлагает на органы власти и их должностных лиц определенные обязанности (от уборки мусора до введения и взимания налогов) и дает им для исполнения этих обязанностей определенные права (полномочия). Исполнение органами власти (органами местного самоуправления, должностными лицами) своих обязанностей в пределах предоставленных полномочий правомерно, в том числе и в отношении последствий таких действий. Каким ни покажется это на первый взгляд одиозным, но можно сказать, что в известном смысле - строго в рамках предоставленных полномочий - органы власти всегда управомочены "на причинение вреда".

Именно о такого рода вине идет речь в п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающей, что вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором, вступившим в законную силу.

В данной норме мы сталкивается с "предустановленным доказательством" противоправности. Абсолютно очевидно, что приговор устанавливает вину судьи в совершении незаконного действия (вынесения заведомо неправосудного решения, халатности) и не затрагивает вопрос о вине в возникновении негативных последствий.

Рассмотрение спора о возмещении вреда в дальнейшем строится на общих условиях деликтной ответственности и не исключает возможности доказывания ответчиком отсутствия его вины в возникновении вреда. Однако же при наличии явно выраженной причинной связи доказать подобное в большинстве своем невозможно, а установленная в п. 2 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины приобретает вид неопровержимой. Поэтому, на наш взгляд, ратовать за установление абсолютно безвиновной ответственности вообще не имеет смысла.

Чтобы понять нашу точку зрения, следует рассмотреть имеющиеся в юридической литературе теории, касающиеся презумпции вины.

Презумпция вины

Г.Ф. Шершеневич указывал, что презумпция вины может создавать ответственность без вины, не предусмотренную ни законом, ни договором, и, наоборот, безответственность при наличии вины обязанного лица.

Прежде чем начать выяснять, оказывает ли презумпция вины какое-либо влияние на возникновение случаев возложения ответственности без вины, необходимо выяснить, что такое презумпция.

Презумпция вины - это, во-первых, предположительное знание о наличии или отсутствии психического отношения субъекта гражданского права к своим действиям и обусловленным ими последствиям, обозначаемого понятием "вина", а во-вторых, это правовое предположение.

Правовой характер презумпции вины означает закрепление ее существования в объективном праве и обязанность правоприменительных органов руководствоваться ею. Презумпция вины обязательно должна быть применена в случае ее неопровержения.

В российской, советской и зарубежной юридической литературе по вопросу опровержимости и неопровержимости презумпции высказывались различные мнения. Признание существования неопровержимых презумпций было свойственно теории зарубежного и российского дореволюционного гражданского права.

В советской цивилистической литературе существование неопровержимых презумпций допускал, в частности, Л.А. Лунц, который указывал, что ответственность банка за выбор своих служащих основана на общей презумпции, не допускающей опровержения, так как банк имеет возможность выбирать своих служащих. Этот случай, по его мнению, аналогичен случаям ответственности нанимателей, господ по французскому гражданскому праву, где презумпция вины нанимателя (банка) неопровержима.

Однако в советской юридической литературе высказывалось противоположное мнение - гражданское право знает презумпции, но оно не знает неопровержимых презумпций.

Что же такое неопровержимая презумпция? Как говорилось выше, презумпция вообще - это предположение факта или вывод из этого предположения, то есть неустойчивое, условное знание о наличии или отсутствии факта. Но если это неустойчивое знание, то оно всегда может быть заменено на более устойчивое путем доказывания. Всякое относительное знание, то есть относительная истина, может при соответствующих условиях стать абсолютной истиной. Поэтому, естественно, любое предположение в принципе может быть опровергнуто.

Но можно ли данное рассуждение безоговорочно применить к правовым предположениям? Думается, что нет. Ведь неопровержимость презумпции в праве не означает того, что данное правовое предположение вообще опровергнуть невозможно. Опровергнуть его можно, но это не будет иметь никакого юридического значения. Доказательство обратного просто не будет приниматься судом во внимание. В этом смысле неопровержимые презумпции вообще могут иметь место.

Неопровержимые презумпции могут устанавливаться в таких случаях, когда вина правонарушителя настолько вероятна, что не нуждается специально ни в опровержении, ни в доказывании. В таком понимании ответственность при наличии неопровержимой презумпции означает, по существу, ответственность не на основании презумпции, а на основании вины. Смысл установления такой презумпции может заключаться только в упрощении судопроизводства по делу, так как отпадает необходимость в представлении и исследовании определенных доказательств.

Но неопровержимые презумпции могут иметь и другое значение. Как бы ни было вероятно наличие вины правонарушителя в данной категории случаев, все же невозможно исключить возникновение ситуации, когда он будет невиновен, а меры ответственности будут возложены, поскольку доказательство его невиновности не будет иметь никакого юридического значения. В таком случае ответственность наступит без вины.

Из сказанного следует, что неопровержимая презумпция, оказывая влияние на понимание вины и существенно расширяя его, безусловно, приводит к появлению случаев возложения ответственности без вины.

Установив, таким образом, неопровержимую презумпцию вины в возникновении вреда, законодатель фактически гарантировал потерпевшим право на его возмещение.

Такую позицию поддерживает и правоприменительная практика. Рассматривая споры о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления или их должностными лицами, установив незаконность действий (бездействия) непосредственного причинителя, суды вопрос о вине не исследуют и, установив причинную связь, удовлетворяют требования потерпевшего.

Вместе с тем, упрямо указывая на предусмотренные п. 1 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации случаи ответственности государства за отдельные действия правоохранительных органов и суда независимо от вины их должностных лиц, многие авторы настаивают на том, что аналогичным образом должна строиться вся деликтная ответственность государства.

Однако они упускают из виду то обстоятельство, что данный случай представляет собой специальный деликт и имеет определенную специфику.

В перечисленных в статье случаях признание действий (бездействия) незаконными в судебном или ином порядке, как правило, не осуществляется, так как это происходит в силу объективных причин - вынесения оправдательного приговора, прекращения уголовного дела по реабилитирующим основаниям и т.д. То есть установления вины должностных лиц в нарушении правил уголовного производства не происходит. Действия правоохранительных органов и суда могут быть законными на момент их совершения, но незаконными в конечном итоге.

Такие действия превращают неопровержимую презумпцию в полную ее противоположность, ведь при разбирательстве дела по общим основаниям ответственности государственных органов они определенно смогут доказать отсутствие своей вины в возникновении вреда.

Кроме того, производство по уголовному делу осуществляется длительное время, различными должностными лицами, и возможное доказывание каждым из них своей невиновности затянуло бы процесс на длительное время и фактически могло бы лишить потерпевшего возмещения вреда. Такое положение недопустимо, ведь случаи незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу и т.д. приводят к нарушению одного из основных конституционных прав граждан - неприкосновенности личности, и требует повышенной ответственности.

Именно поэтому законодатель - в целях обеспечения общеправового принципа справедливости и достижения баланса конституционно защищаемых ценностей и целей - вправе установить, в порядке исключения, правило о возмещении государством вреда независимо от наличия либо отсутствия вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда как условия деликтной ответственности.

Тупик Российского правосудия

Скажем сразу, что простой человек, его права и свободы ни в текущем законодательстве, ни в деятельности органов исполнительной власти, ни в судебной практике России не стали высшей ценностью. Свою обязанность государство в части признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина должным образом не выполняет.

Сегодня в России правят бал власть предержащие, блат и капитал. В частности, десятки миллионов пенсионеров богатейшей в материальном и интеллектуальном отношениях страны получают пенсию в размере чуть выше прожиточного минимума (а многие и менее его). Однако власть предержащие и их прислужники еще "умудряются" и ее отбирать у них под видом платы за жилое помещение и коммунальные услуги.

Таким образом, Конституция России в реальной жизни (в действии) представляет собой красивый фантик (конфетную обертку, употребляемую детьми для игры) либо вообще фантом (причудливое явление, призрак) и не более того.

Аргументы в подтверждение изложенных выводов впереди.

Но обо всем по порядку.

Заострим свое внимание не на декларативной Конституции Российской Федерации, а на качестве текущего законодательства, степени его соответствия этой самой Конституции.

За период так называемой перестройки в стране приняты десятки кодексов, тысячи законов и сотни тысяч подзаконных актов. Еще французский философ Гельвеций Клод Адриан (1715 - 1771) сказал: "Смешно, когда в стране вводят такое множество законов, что граждане не в состоянии их знать. Есть ли большее доказательство глупости законодателей?" А древнекитайский философ Лао-Цзы (VI - V вв. до н.э.) утверждал, что "когда множатся законы и приказы, растет число воров и разбойников".

При этом количество правовых актов не сопровождается должным ростом их качества. Причин тому много. Вот основные из них.

Первая: правовые акты откровенно лоббируются. В свое время древнегреческий философ Платон (ок. 427 - ок. 347 до н.э.) писал: "Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью".

Вторая: необходим не последующий конкретный нормоконтроль Конституционным Судом РФ законов по жалобам граждан, а сплошной предварительный абстрактный нормоконтроль всех принимаемых в государстве законов. КС РФ проверяет ежегодно лишь некоторые положения 10 - 20 законов - капля в море действующих законов! Причем он, по существу, произвольно ежегодно отклоняет тысячи жалоб граждан под предлогом их неприемлемости. И это при том, что, например, ГПК РФ и УПК РФ кишат неконституционными и противоречащими Конвенции о защите прав человека и основных свобод положениями.

Несколько слов о ГК РФ и УК РФ.

ГК РФ

Еще 25 января 2001 г. Конституционный Суд РФ по делу о проверке конституционности положения п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами ряда граждан принял Постановление N 1-П.

Суд, в частности, постановил:

"Федеральному Собранию надлежит в законодательном порядке урегулировать основания и порядок возмещения государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) суда (судьи), а также определить подведомственность и подсудность дел применительно к случаям, предусмотренным абзацем вторым пункта 1 резолютивной части настоящего Постановления, руководствуясь Конституцией Российской Федерации и с учетом настоящего Постановления" (пункт 3 резолютивной части).

В абзаце втором п. 1 резолютивной части постановлено о том, что не может служить основанием для отказа в возмещении государством вреда, причиненного при осуществлении гражданского судопроизводства, в случаях, когда спор не разрешается по существу в результате незаконных действий (или бездействия) суда (судьи), в том числе при нарушении разумных сроков судебного разбирательства, - если вина судьи установлена не приговором суда, а иным соответствующим судебным решением.

Однако до настоящего времени законодатель и пальцем не пошевелил в направлении выполнения указанного Постановления КС РФ.

УК РФ

Прежде следует отметить, что уголовно-правовая наука, выводы которой должны лежать в основе уголовного законодательства, в большом долгу перед обществом. "Переосмысления требуют все без исключения институты, категории и понятия уголовного права", - правильно пишет известный ученый Ю.В. Голик (Философия уголовного права / Сост., ред. и вступ. статья Ю.В. Голика. СПб., 2004. С. 52). Однако незначительное количество фундаментальных исследований, мелкотемье, недостаточная требовательность к результатам научных исследований, стремление некоторых соискателей остепениться любым путем и др. факторы не позволяют вывести уголовно-правовую науку на должный уровень.

1. Верховный Суд РФ, превышая свою компетенцию (вторгаясь в сферу законодательной власти), зачастую дает руководящие постановления по вопросам квалификации преступных деяний. Суды, как известно, обязаны следовать его указаниям. Иначе не миновать отмены приговора.

Сложность проблемы заключается еще и в том, что эти постановления никуда нельзя обжаловать (включая Конституционный Суд РФ), поскольку они не классифицируются как законы.

Выход один: обращаться в Европейский суд по правам человека.

Далее. В связи с частыми внесениями изменений и дополнений в УК РФ актуальным является вопрос об обратной силе уголовного закона (ст. 10 УК).

В частности, ч. 2 ст. 10 УК установлено: "Если новый уголовный закон смягчает наказание за деяние, которое отбывается лицом, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных новым уголовным законом".

Такая нечеткая редакция закона толкуется судами как их право либо вообще не снижать наказание лицу, отбывающему наказание, либо не применять при этом принцип пропорциональности. Одним словом, судьи применяют его по принципу "как бог на душу положит".

Дело осложняется тем, что УПК РФ (п. 13 ст. 397) предусмотрен упрощенный порядок пересмотра таких приговоров в рамках производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора.

Полагаем, что и материальный, и процессуальный законы в критикуемой части являются неконституционными (противоречащими ст. 18, ч. 1 ст. 19, ст. 45, 46, 54 Конституции).

Условное осуждение стало резиновым. Возьмем, к примеру, "резиновую" норму, закрепленную в ст. 73 УК "Условное осуждение". Согласно этой норме условное осуждение можно назначать даже за тяжкие преступления (при лишении свободы на срок до восьми лет). Как известно, таким "правом" широко пользуются недобросовестные судьи при осуждении "беловоротничковых" преступников. Вместе с тем подросток, скажем, утащивший два мешка зерна из колхозного амбара, запросто может угодить в места не столь отдаленные.

Отвод судьи.

Почему вопрос об отводе, заявленном судье, рассматривающему дело единолично, разрешается тем же судьей? Почему вопрос об отводе, заявленном нескольким судьям или всему составу суда, разрешается этим же судом? (ст. 20).

Как такое положение соотносится с правом на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, установленным п. 1 ст. 6 названной Конвенции?

Ведь никто не может быть судьей в своем деле. Найдено же более или менее разумное решение в АПК РФ, в ч. 2, 3 ст. 25 которого установлено, что в подобных случаях вопрос об отводе разрешается председателем арбитражного суда, его заместителем или председателем судебного состава.

В целях повышения авторитета судебной власти… необходимо вернуться к выборности судей.

Выборность народом судей на определенный срок, а не сегодняшний фиговый конкурс судей с их пожизненным назначением президентом. В результате таких конкурсов к судебной власти на волне извращенной перестройки пришли далеко не лучшие юристы. Поскольку они, не секрет, были избраны не в результате соревнования, имеющего целью выделить наилучших претендентов, а по иным критериям: семейственности (жены, мужья, дети, зятья, снохи и др. родственники и свойственники судей и прочих начальников и судебных чиновников), кумовства, сватовства, протекции, кастовости и др. Поэтому немудрено, что многие из них не только не впитали в себя общечеловеческие ценности, но и не получили должных юридических знаний. Откуда им было их получить? Многие из них за время учебы в вузах (коих расплодилось множество) ни разу не видели живого доктора юридических наук. А ведь одной из основных задач высшей школы должна быть выработка у студентов навыков мышления, приобщение их к научной деятельности. А занятие наукой, как известно, предопределяет развитость ума человека. Как здесь не вспомнить слова замечательного французского писателя Стендаля, который сказал: "Чем развитее ум человека, тем больше он понимает, что справедливость - единственный путь к счастью людей".

Зачастую в решениях по гражданским делам такие судьи подменяют законность целесообразностью, выносят совершенно безграмотные, а не только незаконные и необоснованные решения. Беда состоит еще и в том, что квалификационные коллегии судей вовсе не принимают никаких мер к таким судьям,.

Сегодня такие судьи поставлены над народом, правят судебной властью.

Далеко ходить не будем. Совсем недавно Зональным районным судом Алтайского края по ч. 2 ст. 264 УК РФ вопреки фактическим обстоятельствам дела и закону был признан виновным в гибели губернатора Михаила Евдокимова и осужден к четырем годам лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении водитель автомашины Олег Щербинский.

Еще более сотни лет назад гениальный русский писатель Лев Толстой писал: "Пора бы, кажется, привыкнуть к нашему русскому беззаконию и жестокости, но всякий раз поражаешься, как чем-то новым и неожиданным. Так оно бессмысленно и фантастично" (Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 69. С. 78). Однако простой народ многих регионов бесправной России воспротивился уже теперешнему русскому беззаконию и грудью встал на защиту Олега Щербинского.

В кассационном порядке Алтайский краевой суд под воздействием, несомненно, этого всенародного гнева и проклятья неправосудный акт российского произвола вынужден был отменить и оправдать осужденного за отсутствием в его деянии состава преступления. Ведь в деле действительно не было ни одного - ни прямого, ни даже косвенного доказательства вины Олега Щербинского. Да и у представителей следствия, как выразился известный российский адвокат, председатель комиссии Общественной палаты РФ по общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов, доктор юридических наук Анатолий Кучерена, "не было элементарной человеческой совести".

По поводу указанного события Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации сделал заявление (см.: Российская газета. 2006. 24 марта).

Но резонно встает следующий вопрос: понесет ли хоть какую-либо ответственность судья Галина Щегловская, постановившая неправосудный приговор? Не сомневаемся, что не понесет. Напрочь забыли власть предержащие сформулированный известным дореволюционным юристом Анатолием Федоровичем Кони принцип "быть слугою, а не лакеем правосудия", под которым прошла вся его жизнь. А также "мертвую" ст. 305 УК РФ "Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта".

А сколько таких, подобных Щербинскому, бедолаг томятся сегодня в российских тюрьмах? С сожалением приходится констатировать, что не доросли мы до продекларированного ч. 1 ст. 121 Конституции принципа несменяемости судей. И есть большая вероятность, что никогда не дорастем.

. Нужен эффективный законодательный механизм отвода судей (хотя бы подобный ст. 25 АПК РФ, но с установлением возможности обжалования определения об отказе в отводе судьи либо судей - подачи частной жалобы). Скорее всего, при выполнении первого условия не потребуется реализация второго условия.

Особую тревогу вызывает производство в суде надзорной инстанции. В настоящее время это совершенно неэффективный институт гражданского процесса.

УПК РФ

1. Нулевой эффективностью обладают нормы гл. 16 "Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство".

О какой состязательности обвинения и защиты может быть речь, если дознавателю, следователю, прокурору или суду предоставлено право принимать меры по назначению подозреваемому, обвиняемому, подсудимому защитника (ст. 50). При этом указанные должностные лица умышленно "забывают" разъяснить ему (подозреваемому, обвиняемому, подсудимому) о том, что с осужденного подлежит взысканию сумма оплаты услуг защитника, участвовавшего в деле по назначению, кроме случая, когда осужденный отказался от защитника, но отказ не был принят (ч. 4 ст. 132). Надо сказать, что суды зорко стоят на охране финансовых интересов государства.

Известный адвокат, докт. юрид. наук, проф. И.Л. Трунов с грустью констатирует: "Правоохранительная система обзавелась собственными адвокатами. При следственных отделах, как правило, "дежурят" несколько таких адвокатов. Практика привлечения "своих" адвокатов стала настолько распространенной, что на VI съезде Федерального союза адвокатов были даже названы "общепринятые" ставки на подобную деятельность: 20% от гонорара адвоката (см.: Адвокат. 2001. N 8. С. 13). Если адвокат участвует в деле по рекомендации судьи или следователя, он не может занять принципиальную позицию (в соответствии с законом). Обжаловать действия или бездействие, обращаться с ходатайствами и жалобами о нарушении прав граждан. Это не только не идет на пользу клиенту, но и подрывает доверие к адвокатуре в целом" (Современное право. 2003. N 6).

Мы полагаем, что необходимо: 1) законодательно запретить рекомендовать защитника дознавателю, следователю, прокурору или суду (это предлагает и И.Л. Трунов); 2) следует изменить порядок компенсации за счет средств федерального бюджета расходов на оплату труда адвоката.

Подтверждением несостоявшейся судебной реформы в России является лавинообразный рост количества жалоб российских граждан в Европейский суд по правам человека. Это, бесспорно, показатель неудовлетворенности граждан системой российского правосудия.