Проблемы правового регулирования института аффекта в уголовном праве России

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

СТАВРОПОЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА УГОЛОВНОГО ПРАВА

Курсовая работа по дисциплине

«Уголовное право»

На тему: «Проблемы правового регулирования института аффекта в уголовном праве России»

Выполнил:

Студент заочного отделения

2 курса 2 группы ЮФ

Ставрополь, 2011

• ПЛАН

Введение

Глава 1 Понятие и признаки аффекта в уголовном праве

Глава 2 Проблемы правового регулирования института аффекта в уголовном праве России

2.1 Проблемы установления «внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта)»

2.2 Вопросы разграничения состояния аффекта и превышения пределов необходимой обороны

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

На протяжении последних лет в России сохраняется сложная криминальная ситуация. Быстро идет вверх кривая насильственных преступлений. В науке российского уголовного права такие преступления принято классифицировать в зависимости от наличия смягчающих и отягчающих обстоятельств. С учетом этого в УК РФ выделяются виды убийства при смягчающих обстоятельствах. Одним из них является убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 107 УК РФ). Статья 113 карает за умышленное причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершенное в состоянии аффекта.

Состояние сильного душевного волнения как обстоятельство, смягчающее ответственность, появилось в российском законодательстве с принятием Уголовного уложения 1903 г. С тех пор оно прочно утвердилось в нормах уголовного права.

Действующий УК РФ, сохранив унаследованное им понятие «внезапно возникшее сильное душевное волнение», дополнил его уточняющим термином «аффект». В литературе появились высказывания, что в новой редакции закон стал более определенным. Однако некоторые важные вопросы так и остались без четкого ответа.

Кроме того, изучение практики применения уголовного закона показывает, что у судебно - следственных органов возникают трудности как в квалификации преступлений, предусмотренных ст. ст. 107, 108 и 113, 114 УК РФ, так и в их разграничении. Наибольшие сложности возникают при проведении четкой границы между действиями, когда в общественно опасном поведении, на первый взгляд, содержатся как признаки необходимой обороны либо причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, так и состояния аффекта.

Цель данной работы: изучить институт аффекта и его уголовно-правовое значение.

Для раскрытия поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- рассмотреть общую характеристику института аффекта в России;

- определить проблемы правового регулирования института аффекта в уголовном праве России.

аффект необходимый оборона

ГЛАВА 1 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИНСТИТУТА АФФЕКТА В РОССИИ

Уголовный кодекс РФ 1996 г. в ст. 107 предусматривает ответственность за совершение убийства в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего. Статья 113 карает за умышленное причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершенное в состоянии аффекта.

Действовавшее ранее законодательство рассматривало состояние сильного душевного волнения как обстоятельство, смягчающее ответственность, а состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения - как признак «привилегированного» состава убийства (ст. 104 УК РСФСР). Тухбатуллин Р.Р. Понятие аффекта как признака преступлений, предусмотренных ст.ст. 107, 113 УК РФ // Российский следователь. - 2005. - №7. - С.22.

Термин «аффект» впервые закреплен в новом Уголовном кодексе. В литературе существовали различные позиции по поводу легального закрепления понятия «аффект». Профессор Б. Сидоров считал правильным включить в закон только понятие «аффект», так как, по его мнению, «упрощенное, но неточное истолкование известного психологического понятия, стремление перевести его на более понятный для широкого круга язык играет не положительную роль, а наоборот, существенно затрудняет правильное и единообразное применение норм, регулирующих ответственность за преступления, совершаемые в состоянии аффекта» Сидоров Б.А. Аффект: его уголовно-правовое и криминологическое значение. Казань, 1978. С.41; Сафуанов Ф.С. О проблеме аффективных состояний // Советская юстиция. 1991. №21. С.4-5.. Другие авторы, наоборот, выступали против замены понятия «внезапно возникшего сильного душевного волнения» термином «аффект», зачастую не мотивируя свою точку зрения См., напр.: Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву. М., 1994. С.113.. Законодатель, по-видимому, воспринял компромиссную позицию, уравняв по объему понятия «внезапно возникшее сильное душевное волнение» и «аффект». Грамматическое толкование ст. ст. 107, 113 УК РФ приводит именно к такому выводу.

Суды, рассматривая уголовные дела, возбужденные по ст. ст. 107, 113 УК РФ, вынужденно обращаются к данным психологии, особенно в свете последних новелл. Под аффектом в общей психологии понимают сильные и относительно кратковременные эмоциональные переживания, которые являются ответной реакцией на сильный эмоциональный раздражитель, на уже фактически наступившую ситуацию.

Традиционно на протяжении нескольких десятилетий состоянию сильного душевного волнения в психологии соответствовали термины «эмоции» (в узком смысле этого слова) и «аффект».

Оценивая деяния, совершенные в состоянии аффекта, суды, прежде всего, обращали внимание на заключения психологических или комплексных психолого-психиатрических экспертиз, в которых констатировалось нахождение обвиняемого в момент совершения преступления в состоянии физиологического аффекта. Именно под этот, качественно отличающийся от других по интенсивности и глубине протекания, вид эмоций были сконструированы составы ст. ст. 104, 110 УК РСФСР. Однако развитие в последние годы общей психологии, а также разработки судебных психологов Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского подтолкнули к внесению корректив в решение вопросов об уголовной ответственности за аффективные деяния.

Особенности протекания аффективных реакций отразились, прежде всего, на психологической градации их видов. Помимо классического физиологического аффекта, протекающего бурно и стремительно, заканчивающегося разрядкой, психической и физической астенией, обоснована самостоятельность так называемого кумулятивного аффекта, чаще всего возникающего у возбудимых личностей с компенсаторно высоким самоконтролем, а также у лиц с доминированием «отказных» реакций. Все может происходить по типу «последней капли». Не вызывает сомнения существование аффекта на фоне алкогольного опьянения.

Рассматривая аффект как родовое психологическое понятие, выделяют, кроме того, эмоциональные состояния, феноменологически не носящие характера аффекта, но, тем не менее, существенно ограничивающие «свободу воли» обвиняемого при совершении преступления. В практике судебно-психологической и комплексной психолого-психиатрической экспертизы их квалифицируют как «эмоциональные состояния, оказывающие существенное влияние на сознание и поведение». Протекание эмоционального возбуждения и напряжения характеризуется, прежде всего, длительной кумуляцией эмоций ввиду личностных и ситуационных особенностей. По своей интенсивности состояния эмоционального напряжения и эмоционального возбуждения не являются физиологическим аффектом. Однако практика применения ст. 107 УК РФ показывает, что убийства, совершенные в состоянии эмоционального возбуждения или напряжения, расцениваются как совершенные в состоянии аффекта (в уголовно-правовом смысле).

Президиум Верховного Суда РФ, изменяя приговор по делу К., совершившей убийство с особой жестокостью Г. путем нанесения ему 78 колото-резаных ран в ответ на противоправные действия последнего, и переквалифицируя ее действия на ч. 1 ст. 107 УК РФ, обратил внимание на то, что «указание экспертов о том, что состояние К. не носило характера «физиологического аффекта» (К. находилась в состоянии эмоционального напряжения), не может в конкретном случае повлиять на объективную правовую оценку состояния осужденной в момент преступления, учитывая при этом характер поведения потерпевшего, внезапность реализации умысла на убийство» Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. №5. С. 11; 2002. №1. С.20-21..

С принятием нового УК РФ другое содержание приобретает такой признак упомянутых составов, как «внезапность». В теории уголовного права на протяжении длительного времени велись споры по поводу продолжительности разрыва во времени между тяжким оскорблением или насилием и сильным душевным волнением. Профессор С. Бородин, категоричный противник разрыва во времени между возбудителем эмоции и аффективной разрядкой, указывал, что сильное душевное волнение «проявляется немедленно, как ответная реакция на тяжкое оскорбление или насилие». По этому же пути шла практика, допуская незначительный разрыв во времени между внешним фактором и эмоцией, однако лишь в том случае, если действия виновного были совершены в рамках возникшей и неокончившейся эмоции.

Президиум Тульского областного суда в порядке надзора пересмотрел уголовное дело в отношении В., осужденной по ст. 102 УК РСФСР. После примененного в отношении В. насилия последняя выбежала на кухню, где находилась примерно 3-5 мин. Затем он, а молча обошла сзади сидевшего на диване Г. и несколько раз ударила его ножом. Изменяя приговор и переквалифицируя действия В. на ст. 104 УК РСФСР, суд указал, что «разрыв во времени между этими действиями и убийством был незначительным» Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. №1. C.14..

Указание в законе на такой новый фактор детерминации «аффекта», как длительная психотравмирующая ситуация, возникшая в связи с систематическим противоправным и/или аморальным поведением потерпевшего, придает «второе рождение» разработкам профессора Э. Побегайло, допускавшего случаи возникновения аффекта не сразу после противоправных действий потерпевшего, а спустя определенное время Побегайло Э.Ф. Борьба с тяжкими насильственными преступлениями и роль органов внутренних дел в ее осуществлении. М., 1988. С.32; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Скуратова Ю.И., Лебедева В.М. М., 1999. С.240..

При этом анализ многих заключений судебно-психологических и комплексных психолого-психиатрических экспертиз показывает, что, как правило, в таких случаях человек находится в состоянии эмоционального напряжения или эмоционального возбуждения, оказывающих существенное влияние на сознание и поведение. Но полностью согласиться с точкой зрения проф. Э. Побегайло о причинении вреда «спустя определенное время» как внезапного нельзя. Допустимость подобной трактовки норм ст. ст. 107, 113 УК РФ, на мой взгляд, применима лишь к условиям длительной психотравмирующей ситуации. Однако и здесь требуется хотя бы незначительный повод, могущий переполнить «чашу терпения» виновного.

ГЛАВА 2 ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ИНСТИТУТА АФФЕКТА В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ РОССИИ

2.1 Проблемы установления «внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта)»

Согласно отечественной уголовно - правовой доктрине убийство или причинение вреда здоровью в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевшего, влекут за собой значительное смягчение наказания. Преступления, совершенные в таком состоянии, уголовный закон традиционно выделяет в специальный состав.

УК РФ предусмотрел два специальных состава для преступлений, совершаемых под влиянием сильного душевного волнения, - «убийство, совершенное в состоянии аффекта» (ст. 107) и «причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта» (ст. 113). Анализ названий и текста обеих статей дает основания полагать, что наименование «внезапно возникшее сильное душевное волнение» и термин «аффект» использованы как синонимы. При более внимательном рассмотрении всей проблемы ее терминологические аспекты оказываются весьма непростыми. Попытаемся разобраться.

Понятие «сильное душевное волнение» появилось в российском Уголовном Уложении 1903 г. взамен прежнего, выполнявшего аналогичные функции - «запальчивость и раздражение». В литературе отмечалось, что данное терминологическое изменение было во многом обусловлено научными достижениями рубежа XIX-XX веков, прежде всего в области психологии и физиологии. Несмотря на это, новое понятие долгое время оставалось вполне обыденным, а его содержание толковалось в духе общекультурных представлений своего времени на уровне простого здравого смысла. Таким его восприняло и советское уголовное право. Шишков С. Установление аффекта // Законность. - 2002. - №11. - С.3.

Ключевое слово анализируемого понятия - «волнение». В обычном словоупотреблении оно означает «сильная тревога, душевное беспокойство» (С.И. Ожегов). Правда, слово «душевное» в качестве синонима слова «психическое» в наши дни устарело и звучит архаично.

При толковании рассматриваемого понятия в учебниках и практических пособиях по уголовному праву едва ли не основное внимание долгие годы уделялось признаку «внезапности возникновения», трактуемому сугубо хронологически. Наличие «внезапности» за душевным волнением признавалось лишь тогда, когда разрыв во времени между неправомерными действиями потерпевшего и спровоцированным ими преступлением либо отсутствовал, либо был крайне невелик.

Слово «сильное» служит показателем того, что возникающее у виновного волнение должно быть выраженным, интенсивным и нарушать нормальную психическую регуляцию поведения. Вместе с тем дезорганизация психической деятельности не должна быть столь глубокой, чтобы полностью исключать способность лица к осознанию своих поступков и к руководству ими. Этим сильное душевное волнение, являющееся не болезненным состоянием вменяемого человека, отличается от болезненных психических расстройств, обусловливающих невменяемость (к числу последних относится, в частности, патологический аффект).

В целом же содержательные характеристики сильного душевного волнения как преимущественно «обыденного» понятия при попытке их прояснения оказываются скупыми и не всегда четкими. По каким, к примеру, признакам можно было бы раскрыть содержание слова «сильное»? Как именовать эти признаки? Чем вообще надлежит измерять интенсивность, «силу» душевного волнения на уровне обыденных представлений и здравого смысла?

Несмотря на отмеченные трудности, понятие сильного душевного волнения долгое время считалось достаточно очевидным и вполне доступным для понимания следователями, прокурорами, судьями и другими участниками уголовного процесса.

Так, в Комментарии к УК РСФСР 1926 г., изданном в 1944 г., нет никаких разъяснений по поводу содержания этого понятия. Объяснение напрашивается одно: авторы Комментария сочли подобные разъяснения излишними ввиду полной ясности самого предмета.

Подтверждением сказанному может служить следственная и судебная практика 40-70-х годов. Соответствующие примеры регулярно публиковались в юридических журналах и официальных бюллетенях судебной практики. Анализ их показывает, что при решении вопроса о наличии у обвиняемого внезапно возникшего сильного душевного волнения следователи и судьи тщательно изучали детали возникновения и развития конфликта между потерпевшим и обвиняемым.

В оценках эмоционального состояния обвиняемого следствие и суд опирались на две группы обстоятельств:

1) внешне наблюдаемые признаки поведения обвиняемого в момент совершения им преступления, установленные в ходе следственных и судебных действий, - внешний вид, двигательная активность, особенности речи, мимики и пр.;

2) субъективно переживаемые обвиняемым ощущения, о которых он мог сообщить в своих показаниях.

Эти ощущения выражались обычно словами: «очень смутно помню случившееся», «все было как во сне», «во мне будто что-то сорвалось» и т.п. Все относящиеся к установлению сильного душевного волнения обстоятельства, в том числе признак «внезапности возникновения», выявлялись следователем и судом самостоятельно с опорой на свои профессиональные знания (правовых дисциплин и основ юридической психологии) и здравый смысл. Эту систему оценок можно назвать рационализированным здравым смыслом.

Позднее в трудах по уголовному праву категорию внезапно возникшего сильного душевного волнения все чаще стали соотносить с психологическим понятием «аффект», которому свойственны такие признаки, как внезапность возникновения, взрывной характер эмоциональной разрядки, специфические и глубокие психические изменения, остающиеся, тем не менее, в пределах вменяемости.

В итоге ко второй половине 70-х гг. во многих юридических и судебно - психологических работах «внезапно возникшее сильное душевное волнение» по своей содержательно - психологической стороне стали фактически отождествлять с «физиологическим аффектом». Слово «физиологический» было призвано провести разграничение между двумя разновидностями юридически значимых аффектов - патологическим и непатологическим.

Разработка проблем физиологического (непатологического) аффекта велась в отечественной судебной психологии весьма интенсивно. В ходе исследований выявлялись и уточнялись его признаки, разновидности, стадии и пр. В итоге понятие «физиологический аффект» все более насыщалось сложным психологическим содержанием.

Такое развитие проблемы естественным образом поставило вопрос о необходимости судебно - психологической экспертизы. Эксперты - психологи стали привлекаться к установлению физиологического аффекта еще в 60-е гг. (патологический аффект как болезненное расстройство всегда устанавливался с помощью судебно - психиатрической экспертизы). Со временем число экспертиз возрастало, и ныне случаи, когда вопрос о наличии физиологического аффекта решается с помощью психологической экспертизы, количественно не уступают случаям традиционного решения данного вопроса не экспертным путем.

Казалось бы, в этой эволюции в сторону усиления роли экспертизы нет ничего необычного. Напротив, подобный путь решения сложных неюридических по своему содержанию вопросов для уголовного процесса традиционен. Два века назад помешательство обвиняемого, исключающее возможность применения к нему обычных уголовно - правовых санкций, могло быть установлено как с участием врача - эксперта, так и без него. В наши дни для установления психического расстройства, обусловливающего невменяемость, закон требует обязательного назначения экспертизы (п. 3 ст. 196 УПК). Можно предположить, что и уголовные дела, по которым устанавливается физиологический аффект, ждет аналогичная судьба.

Но дело в том, что вопрос требуется однозначно решать не когда-нибудь, а сейчас. Мы либо вынуждены признать, что для установления непатологического аффекта необходимы специальные знания и, следовательно, экспертиза, либо сделать вывод, что специальные знания и экспертиза здесь не нужны, а наличие или отсутствие аффекта следователь и суд обязаны устанавливать сами. Таково общепризнанное правило теории судебных доказательств, нашедшее отражение в законе (ст. 57 УПК РФ, ч. 7 ст. 9 Федерального закона «О государственной судебно - экспертной деятельности в РФ» и др.), которое кратко можно сформулировать так: если в ходе производства по делу для установления каких-то обстоятельств возникла потребность в специальных знаниях, то должна назначаться экспертиза.

Столь жесткая постановка вопроса немного смущает. Ведь вывод о необходимости экспертизы (а именно к нему склоняется все больше специалистов) означает, что ее придется проводить по каждому делу об установлении аффекта. В результате практика рискует столкнуться со значительными трудностями - в стране может просто не оказаться достаточного количества квалифицированных экспертов - психологов.

Но озадачивает и второй из возможных выводов - об отсутствии необходимости в специальных знаниях и психологической экспертизе. В нем видится отход назад: ибо как можно отказываться от экспертизы, уже прочно укоренившейся в следственной и судебной практике и вроде бы неплохо себя зарекомендовавшей? К тому же такое решение применительно к аффекту способно поставить под сомнение необходимость судебно - психологической экспертизы в решении ряда иных вопросов, решаемых ныне с ее помощью.

В этой связи хотелось бы отметить два момента. Во-первых, та противоречивая неопределенность, которая сложилась в вопросе об установлении аффекта (можно назначить экспертизу, а можно и не назначать), тоже неприемлема. Она, как уже говорилось, не соответствует правовой доктрине и закону и не имеет к тому же вразумительного объяснения. Как бы мы отнеслись к подобной двойственности при доказывании других обстоятельств - если бы, к примеру, следователи и суды стали определять исполнителя рукописного документа в одних случаях с помощью почерковедческой экспертизы, а в других - самостоятельно, путем сличения соответствующих текстов, что называется, на глазок?

Во-вторых, двойственность в вопросе о необходимости экспертизы может оказаться и вполне оправданной, но только в строго определенных рамках. Например, все случаи доказывания аффекта были бы подразделены на простые и сложные (оба названия условны). В первом случае обстоятельства происшедшего относительно просты и потому доступны для распознавания и квалификации без обращения к экспертам. Сложность второго варианта может выразиться в атипичности или необычности внешней картины протекания эмоциональной реакции, в попытках обвиняемого «симулировать» аффект, которого на деле не было, и пр. Эти и иные усложняющие правильную оценку эмоционального состояния факторы дают основания для назначения экспертизы. Так что в одних случаях она нужна, в других - нет. Мне этот путь представляется перспективным. В настоящее время все случаи доказывания аффекта фактически тоже разделились на два аналогичных вида - экспертный и неэкспертный. Однако само это разделение осуществляется абсолютно произвольно и зависит от случайных обстоятельств - от личного доверия следователя или судьи к возможностям психологической экспертизы, от наличия квалифицированных экспертов - психологов в данном регионе и пр. Такого рода факторы не должны быть определяющими в рассматриваемом вопросе, а потому следует выработать систему четких критериев назначения судебно - психологической экспертизы («экспертизы аффекта»).

Следовательно, специальные «высокоточные» знания необходимы лишь там, где без них невозможно решить какой-то конкретный вопрос. Если же он разрешим и без таких знаний, то они становятся ненужными. А значит, и тезис, согласно которому привлечение специальных знаний всегда полезно для дела, ложен. Причем сообщаемая экспертом ненужная информация может оказаться не просто излишней и невостребованной, но даже вредной, спровоцировав фактическую ошибку или иное нарушение закона. Подобное может произойти, когда сложные экспертные выводы неверно поняты следователем или судом, когда эксперт вышел за пределы своей компетенции и пр.

Наконец, сам законодательный термин «аффект» вызвал разногласия среди специалистов. Некоторые из них не считают его строгим научно - психологическим понятием. Появление в УК РФ слова «аффект» есть, по их мнению, результат терминологической модернизации, замены устаревших законодательных наименований более современными, но не более. Так что законодательный термин «аффект» - понятие юридическое.

Такой подход может показаться сомнительным, но в принципе он допустим. Лексика обновляется постоянно, причем источником обновления в сферах, даже далеких от науки, нередко выступает научная терминология. К примеру, слова «стресс», «эмоциональная реакция» и им подобные можно встретить уже не только в специальной или научно - популярной литературе, но и в быту. Отсюда можно предположить, что поскольку когда-то «сильное душевное волнение» пришло на смену «запальчивости и раздражению», то и теперь настало время для очередного пересмотра устаревающей терминологии, в результате чего «сильное душевное волнение» постепенно уступит место «аффекту» без пересмотра содержательной стороны обозначаемого новым термином понятия (аналогично тому, как в новом УК «психическое расстройство» сменило «душевную болезнь»).

Такой подход вызывает все же некоторые сомнения. Не потому, что содержит принципиальную ошибку, а потому, что вносит дополнительную неопределенность в обсуждаемый предмет, ибо научные и практические работники (юристы и психологи) получают тем самым возможность трактовать термин «аффект» по своему усмотрению - то, как строгое научно - психологическое понятие, то, как понятие юридическое, то как понятие, целиком почерпнутое из круга обыденных представлений. Теперь обратимся к некоторым проблемам собственно экспертизы, назначаемой по поводу установления аффекта. Ее следует проводить в рамках комплексной психолого-психиатрической экспертизы или в рамках однородной психологической экспертизы, назначаемой после судебно - психиатрической. Ибо поначалу эксперт - психиатр должен решить психопатологические вопросы (в частности, исключить наличие патологического аффекта и иной психической патологии), после чего свои выводы формулирует психолог.

Разногласия, выявляющиеся время от времени среди экспертов - психологов, обусловлены в основном тем, что экспертиза поручается как экспертам - психологам, работающим в судебно - экспертных учреждениях (системы органов здравоохранения или органов юстиции), так и другим психологам - преподавателям кафедр психологии, работникам НИИ и пр. Критерии, которыми пользуются первая и вторая группы экспертов, могут различаться. В последнее время стали выявляться расхождения и среди психологов - сотрудников судебно - экспертных учреждений; появились судебно - психологические концепции, разделяемые не всеми специалистами в этой области, - а типичный и аномальный аффекты, отложенный аффект и пр. Это ставит в повестку дня необходимость разработки и принятия официального методического документа, в котором все вопросы, связанные с экспертизой аффекта, решались бы с единых позиций.

Подведем итог сказанному.

1. В настоящее время состояние «внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта)» устанавливается как с помощью судебно - психологической экспертизы, так и без нее - самостоятельно следователем, судом. Причем выбор способа установления - «экспертный» либо «не экспертный» - подчас произволен. В сложившихся условиях сама законодательная терминология - «внезапно возникшее сильное душевное волнение (аффект)» - невольно становится символом этой противоречивой двойственности и может трактоваться различно - и как строгое научно - психологическое понятие, воспринятое законом, и как законодательное понятие, содержание которого может быть раскрыто в категориях рационализированного здравого смысла.

2. Вопрос относительно потребности в психологических знаниях и экспертизе при выявлении непатологического аффекта остается пока открытым и допускает три возможных варианта решения: экспертиза необходима в каждом случае; в экспертизе вообще нет необходимости; в одних случаях она необходима, в других - нет, причем в рамках третьего варианта деление всех случаев на «экспертные» и «не экспертные» еще только ждет своего четкого обоснования и последующего внедрения в практику.

3. Психологическая экспертиза нуждается в унификации методов и критериев, по которым аффект устанавливается экспертным путем. Эту задачу можно решить с помощью методического документа, утвержденного Минздравом РФ и Минюстом РФ, т.е. ведомствами, имеющими в своих судебно - экспертных учреждениях экспертов - психологов.

Первый из трех перечисленных пунктов констатирует сложившееся на сегодня положение дел; два последующих определяют задачи, которые предстоит решить.

2.2 Вопросы разграничения состояния аффекта и превышения пределов необходимой обороны

Изучение практики применения уголовного закона показывает, что у судебно - следственных органов возникают трудности как в квалификации преступлений, предусмотренных ст. ст. 107, 108 и 113, 114 УК РФ, так и в их разграничении. Наибольшие сложности возникают при проведении четкой границы между действиями, когда в общественно опасном поведении, на первый взгляд, содержатся как признаки необходимой обороны либо причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, так и состояния аффекта.

При разграничении анализируемых составов преступлений в правовой литературе доминирующее значение придается мотиву действий виновного, считается, что при превышении пределов необходимой обороны и задержании лица, совершившего преступление, в качестве него выступает защита правоохраняемых интересов, тогда как при совершении преступления в состоянии аффекта мотивом является месть.

Существует также мнение, что в содержание побудительных сил лица, превышающего пределы необходимой обороны, может входить не только мотив защиты, но и мотив мести, поэтому основное различие между составами преступлений, предусмотренными ст. ст. 107, 114 УК и ст. ст. 108, 113 УК, должно производиться по факту оконченности посягательства со стороны потерпевшего. Фаргиев И. Состояние аффекта и превышение пределов необходимой обороны // Российская юстиция. - 2001. - №1. - С.40.

Критерием разграничения указанных преступлений, как полагают некоторые юристы, следует считать характер насилия, примененного потерпевшим.

Из ч. 1 ст. 37 УК следует, что оборона признается правомерной при наличии совокупности объективных и субъективных признаков, характеризующих посягательство и защиту. Отсутствие хотя бы одного из них либо исключает состояние необходимой обороны, либо свидетельствует о превышении ее пределов.

Важнейшим условием правомерности обороны является общественно опасный характер посягательства. Закон не требует, чтобы оно было обязательно преступным. Защита (оборона) возможна и против таких действий, которые подпадают под признаки уголовно наказуемых по одним лишь объективным признакам (против нападения со стороны невменяемого либо со стороны лица, действовавшего при наличии ошибки, устраняющей его вину, и т.п.).

Законодатель (ч. 1 ст. 38 УК) не признает преступным и причинение лицу вреда при его задержании, для доставления органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений, если иными средствами задержать такое лицо не представлялось возможным и при этом не было допущено превышения необходимых для этого мер. Шишков С. Установление аффекта // Законность. - 2002. - №11. - С.7.

Закон (ст. 24 УК) виновным в преступлении признает лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности, поэтому установлению содержания мотива и цели действий виновного при превышении пределов необходимой обороны, превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление в состоянии сильного душевного волнения, следует уделить особое внимание.

Признавая причинение вреда лицу, совершившему преступление, и необходимую оборону правомерными действиями, законодатель полагает, что мотивами и целями в первом случае выступают задержание преступника, доставление его в органы власти и пресечение возможности совершения им новых преступлений, а во втором - защита объектов уголовно - правовой охраны от реально осуществляемого либо готовящегося общественно опасного посягательства. Если лицо одновременно находилось в состоянии сильного душевного волнения, этот факт не имеет самостоятельного уголовно - правового значения в связи с тем, что есть обстоятельство, исключающее преступность деяния, предусмотренное ч. 1 ст. 37 или ч. 1 ст. 38 УК. По такому же пути идет и судебная практика.

С. признан виновным в причинении тяжкого вреда здоровью в состоянии аффекта. Престарелый С. пришел домой к братьям К., Владимиру и Василию, с просьбой оказать содействие во вспахивании его огорода. В это время пьяный Владимир беспричинно стал придираться, оскорблять и избивать С. Повалив С. на пол, он сел на него, ударил коленом по лицу, ручкой кухонного ножа - по голове, вырвал клок волос, приставлял нож к горлу и угрожал расправой.

Затем Владимир, приставив нож к спине С., повел его к выходу из дома. Последний, опасаясь за свою жизнь, выбил из его рук нож и нанес им Владимиру два ранения, чем причинил ему тяжкий вред здоровью.

По протесту заместителя Генерального прокурора РФ Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор в отношении С. отменила, а уголовное дело прекратила. При этом она, не придавая самостоятельного юридического значения состоянию сильного душевного волнения С., указала в определении, что осужденный правомерно защищал свою жизнь и здоровье от нападения братьев К., сопряженного с насилием и непосредственной угрозой применения насилия, и он находился и действовал в состоянии необходимой обороны и ее пределов не превысил.

В преступлениях, предусмотренных ст. ст. 107, 113 УК, обязательным признаком, относящимся к объективной стороне, является обстановка, которая характеризуется насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего. Внешне такое поведение потерпевшего выглядит как «провокация» преступления. Рассматриваемые преступления совершаются в результате фактически учиненных или уже оконченных противоправных или аморальных действий (бездействия) потерпевшего, перечисленных в законе.

Обстановка в смысле ст. ст. 108, 114 УК порождает состояние необходимой обороны, которая отличается общественно опасным характером и степенью посягательства со стороны потерпевшего. В частности, такую обстановку может вызывать посягательство, состоящее в возможности немедленно причинить вред личности и правам обороняющегося или других лиц, охраняемых законом, интересам общества или государства. Совершение этих преступлений всегда связано с нахождением виновного в обстановке посягательства; следует иметь в виду, что она возможна не только, когда нападающий замахивается, наносит удары, продолжает избиение или иное насилие, но и в случаях возникновения и сохранения реальной опасности нападения. Превышением пределов необходимой обороны признаются умышленные действия, явно несоответствующие характеру и степени общественной опасности посягательства.

Для ответственности за преступления, совершенные при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, характерно явное несоответствие мер задержания характеру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельствам задержания. Поэтому по ч. 2 ст. ст. 108, 114 УК, в зависимости от условий и обстановки задержания, надлежит квалифицировать соответственно лишение жизни, причинение тяжкого или средней тяжести вреда при задержании лица, совершившего соответственно особо тяжкое, тяжкое, средней или небольшой тяжести преступление, а также осужденного за такие преступления, когда эти лица ставят под угрозу безопасность третьих лиц или оказывают сопротивление тем, кто осуществляет их задержание и правомерно применяет насилие, однако при этом допускает превышение мер, необходимых для задержания указанных лиц.

В судебной практике встречаются случаи, когда лицо, отражая с превышением пределов необходимой обороны посягательство на объекты уголовно - правовой охраны, одновременно находится в состоянии аффекта. Такие действия порой получают неоднозначную юридическую оценку в судебной практике, в том числе и высших судебных органов страны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уголовный кодекс РФ 1996 г. в ст. 107 предусматривает ответственность за совершение убийства в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего. Статья 113 карает за умышленное причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершенное в состоянии аффекта.

Аффект представляет собой определенное психическое состояние действующего лица, вызванное неблагоприятными внешними обстоятельствами, и имеет весьма ограниченное юридическое значение (при убийстве и умышленном причинении тяжкого или средней тяжести вреда здоровью). Следует отметить, что в уголовно-правовой науке существовало мнение, согласно которому аффект считался одним из факультативных признаков субъективной стороны преступления.

Аффект определяется как «бурный и кратковременный эмоциональный процесс, оказывающий влияние на сознание и деятельность человека и сопровождающийся изменениями в деятельности двигательной, эндокринной, сердечно-сосудистой и других систем организма». Хотя аффект, снижая возможности человека осознавать фактический характер и, что более важно, социальное значение своих действий (или) руководить ими, и накладывает определенную окраску на интеллектуальные и волевые процессы, протекающие в психике виновного, но элементом этих процессов, образующих вину, не является. С научной точки зрения преступный аффект, будь он физиологический или патологический, должен составлять условие невменяемости, если доказано, что человек, находившийся в состоянии такого аффекта, не мог руководить своими поступками. Точно так же, как патологический аффект исключает вменяемость, т.е. признак субъекта преступления, точно так же и физиологический аффект, свидетельствуя о пониженных интеллектуальных и волевых возможностях человека, характеризует субъекта, а не субъективную сторону преступления.

Завершая рассмотрение темы, уместно указать, что законодательная формула ст. ст. 107, 113 УК РФ не отвечает сложившейся правоприменительной практике. Суды расширительно толкуют нормы, предусматривающие ответственность за аффективные деяния. Несомненно, этому способствовал и законодатель, который ввел в диспозицию ст. ст. 107, 113 УК психологический термин «аффект», придав ему совершенно иное содержание и смысл. Думается, что с целью более точного применения уголовного закона, а также единообразного понимания категории «аффект» необходимо внести в текст ст. ст. 107 и 113 изменения следующего характера: «...совершенное в состоянии сильного душевного волнения (физиологического аффекта или приравненной к нему эмоции)...». Соответственно необходимо расширить перечень обстоятельств, закрепленных в ст. 196 УПК РФ, для установления которых проведение экспертизы является обязательным.

К тому же разграничение преступлений, предусмотренных ст. ст. 107, 113 и 108, 114 УК, следует проводить с учетом всех объективных и субъективных признаков содеянного. Считаю, что Пленуму Верховного Суда РФ целесообразно было бы дать разъяснения как по вопросам, применения вышеперечисленных статей судами.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Конституция Российской Федерации: Принята всенародным голосованием от 12 декабря 1993 года // Российская газета. - 1993. - 25 декабря.

2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 №63-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. - 1996. - №25. - Ст. 2954.

3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 22 ноября 2001 №174-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. - 2001. - №52(1). - Ст. 4921.

4. Федеральный закон от 31. 05. 2001 года 73-Ф3 «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» // Собрание законодательства РФ. - 2001. - №23. - ст. 2291.

5. Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву. М., 1994.

6. Гасанова Я.О. Убийство в состоянии аффекта: актуальные проблемы и особенности нормы // Адвокатская практика. - 2006. - №3. - С.31-33.

7. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Скуратова Ю.И., Лебедева В.М. М., 1999.

8. Лысков Б.Д. Проблема психических состояний в практике судебно-психологической экспертизы // Психические состояния: Межвузовский сборник. Вып. 10, - Л., 2006.

9. Носков Д. Понятие «аффект» в уголовном праве // Законность. - 2003. - №6. - С.12-14.

10. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: коммент. судеб. практики и доктрин. толкование / А.В. Наумов; под ред. Г.М. Резника; - М.: Волтерс Клувер, 2005.

11. Побегайло Э.Ф. Борьба с тяжкими насильственными преступлениями и роль органов внутренних дел в ее осуществлении. М., 1988.

12. Подольный Н.А. Понятие «аффект» в уголовном праве // Государство и право. 2003. - №4. - С.62-67.

13. Попов А.Н. Преступления, совершённые в состоянии аффекта (ст. ст. 107, 113 УК РФ) / А.Н. Попов. СПб.: СПбЮИ, 2004. - 130 с.

14. Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова: М., 2007.

15. Спасенников Б.А. Аффект и уголовная ответственность // Закон и право. 2003. №6. С.31-34.

16. Сафуанов Ф.С. О проблеме аффективных состояний // Советская юстиция. 1991. №21. С.4-5.

17. Спасенников Б.А. Аффект и уголовная ответственность // Закон и право. 2003. №6. С.31-34.

18. Сысоева Т.В. Субъективные признаки убийства, совершенного в состоянии аффекта // Вестник ТюмГУ. Издательство Тюменского государственного университета, 2003. №3. С.56.

19. Тухбатуллин Р.Р. Понятие аффекта как признака преступлений, предусмотренных ст.ст. 107, 113 УК РФ // Российский следователь. - 2005. - №7. - С.22-26.

20. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник. Практикум / Под ред. А.С. Михлина. М.: Юристь, 2004. - 605 с.

21. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник. -- Изд. испр. и доп. / Под ред. д-ра юр. наук, проф. Л.В. Иногамовой-Хегай, д-ра юр. наук, проф. А.И. Рарога, д-ра юр. наук, проф. А.И. Чучаева. - М.: ИНФРА-М: КОНТРАКТ, 2006. - 739 с.

22. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. - 2-е изд., перераб. и доп. - Москва: Контракт: Инфра-М, 2008.

23. Фаргиев И. Состояние аффекта и превышение пределов необходимой обороны // Российская юстиция. - 2001. - №1. - С.40-42.

Размещено на Allbest.ru