Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное агентство образования

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Ижевский государственный технический университет»

Кафедра «Философии»

РЕФЕРАТ

на тему: "Государь". Николо Макиавелли

2008

Содержание

I. О "Государе"

II. Внешние и внутренние враги "Государе"

III. Отношение к религии "Государе"

IV. Тактика "Государе"

Заключение

I. О "Государе"

Среди прочих практических проблем в "Государе" Макиавелли рассматривает и вопрос обороны государства от внешних и внутренних врагов. Против первых Макиавелли предлагал только два оружия: удачные политические союзы и сильная армия. Что касается внешней политики, то тут Макиавелли советует государю опираться не только на свои ум и силу, но и на "звериную" хитрость. Именно на внешнеполитическом поприще должно пригодиться ему умение быть не только "львом", но и "лисом". Неразумного или неосторожного политика, - предупреждает Николо Макиавелли, - подстерегает множество смертельных опасностей; опасно слишком доверять союзникам, слишком полагаться на них, ибо ни один человек не будет отстаивать твои интересы так же рьяно, как свои собственные, опасно безоговорочно верить данным тебе обещаниям - мало кто из людей сдержит слово, если его нарушение сулит большую выгоду, а ведь в политике ставками в игре являются судьбы государств, опасно и неразумно держать собственное обещание, если не сдержав его, ты приобретаешь что-то для себя, но также опасно прослыть лжецом; таким образом необходимо соблюдать меру и в лжи, и в правде. Опасны слишком сильные союзники - далеко не всегда удаётся таскать каштаны из огня чужими руками, и, допустив сильного союзника в сферу своих интересов, можно в один прекрасный момент обнаружить, что при разделе трофеев тебе достался неожиданно маленький кусочек, а то и вовсе не досталось ничего. Именно на эту ошибку указывает Макиавелли многим своим современникам (например, неправильными он считает действия французского короля, допустившего в Италию испанцев в качестве своих союзников). Также крайне опасно неправильно оценивать расстановку политических сил и действовать во благо своим врагам. Фактически, этим Макиавелли проповедует принцип "разделяй и властвуй". В качестве примера многочисленных политических ошибок Макиавелли приводит действия Ватикана в так называемых Итальянских войнах, происходивших в ту эпоху. Пытаясь объединить под своей властью всю Италию, Рим призвал себе на помощь войска короля Франции, что уже явилось ошибкой, так как французская армия была много сильнее собственных войск Рима, но, мало того, далее собственными руками Рим помог уничтожить единственного реального противника Франции на Аппенинском полуострове - Венецианскую республику.

Таким образом, для успеха на ниве внешней политики государь должен быть умён, хитёр, изворотлив, он должен уметь предвидеть последствия каждого сделанного им шага, должен отбросить в сторону все принципы чести и понятия морали и руководствоваться единственно соображениями практической выгоды. Как политик, идеальный государь обязан сочетать в себе смелость и решительность с осторожностью и предусмотрительностью. Таким примером удачливого и умного политического и государственного деятеля является для Макиавелли мрачно известный Цезарь Борджиа, практически все шаги, которого по завоеванию Романьи Макиавелли признал правильными и ведущими к достижению поставленной цели.

Но удачные политические союзы мало чего стоят для обороноспособности государства без сильной армии. Во времена Макиавелли армии великих держав являлись по преимуществу наёмными, то есть состояли из разного рода "искателей приключений, а то и просто разноязычного сброда со всех концов Европы, которому не нашлось места в их родных краях. Если не ошибаюсь, более-менее однородную по национальному признаку армию в то время имела лишь Швейцария, что, наверное, и помогало этой небольшой стране выстоять в войнах с более могучими державами. Именно против укоренившейся практики использования наёмных войск Макиавелли и выступал с неизменной активностью. Он писал, что "наёмные и союзнические войска бесполезны и опасны; никогда не будет ни прочной, ни долговечной та власть, которая опирается на наёмное войско, ибо наёмники честолюбивы, распущены, склонны к раздорам, задиристы с друзьями и трусливы с врагом, вероломны и нечестивы; поражение их отсрочено лишь настолько, насколько отсрочен решительный приступ; в мирное время они разорят тебя не хуже, чем в военное - неприятель. Объясняется это тем, что не страсть и не какое-либо другое побуждение удерживают их в бою, а только скудное жалование, что, конечно недостаточно для того, чтобы им захотелось пожертвовать за тебя жизнью. Им весьма по душе служить тебе в мирное время, но стоит начаться войне, как они показывают тыл и бегут. "

Другими словами, главным недостатком наёмного солдата является то, что он почему-то всегда оказывается не "там, где стреляют".

В качестве альтернативы наёмным войскам Макиавелли предложил использовать собственные регулярные войска государства и отряды милиции. Ему даже удалось сделать попытку создания таких войск во Флоренции, но по прихоти судьбы эти войска были разбиты наёмниками короля Франции. Несмотря на неудачу Макиавелли не потерял веры в правильность своей идеи, и даже намного позже этого поражения, во время работы над "Государем" лейтмотивом мысли Макиавелли является создание собственных войск, опора на собственные силы. Сильное, объединённое новое государство должно иметь армию из своих собственных граждан, которые могли бы в любое время встать на защиту свободы и независимости своей родины. Только собственные войска, собственная регулярная армия могут верой и правдой служить государству. Причём, решая чисто практические задачи, связанные с повышением боеспособности армии, Макиавелли советует набирать солдат преимущественно из крестьян, как наиболее пригодных к военной службе людей; затем уже идут кузнецы и остальные ремесленники, чьи навыки и сила могут быть полезны и на военной службе.

В то же время Макиавелли усматривает тесную взаимосвязь и взаимозависимость между правильным государственным устройством - "хорошими законами" - и хорошими войсками, то есть сильную армию можно получить лишь имея сильное государство.

Но если с защитой от внешних врагов всё более-менее ясно, то с внутренними дело обстоит несколько сложнее. Армия, конечно, способна защитить властителя и от собственного народа, но этот способ обычно ни к чему хорошему не приводит. Разумеется, невозможно одновременно удовлетворить всех и каждого, но разумный правитель должен уметь заручиться поддержкой большинства своих граждан. При этом одна из наиважнейших задач правителя - это подобрать себе мудрых советников, ведь именно по приближённым государя судят о нём самом, и именно от приближённых во многом зависят решения правителя. Государь должен поощрять правдивость своих министров и, напротив, очень беспокоиться, если кто-то вдруг солгал бы ему. Но в то же время, соблюдая должную дистанцию, выслушивать правду государь должен только от своих доверенных лиц и только тогда, когда он сам того пожелает. Но, выбирая себе министра, правитель должен позаботиться о том, чтобы этот человек был верен ему, а для этого необходимо соответствующим образом вознаграждать его: деньгами - чтобы сделать его невосприимчивым к подкупу, реальной властью и почестями - чтобы человек чувствовал себя необходимым и был уверен в завтрашнем дне. Государь должен уметь воспринимать полезные советы своих министров, а для этого он, по крайней мере, не должен быть глупцом.

В вопросе подбора тех, кто ему будет служить, правитель руководствуется интуицией и своим знанием людей, но Макиавелли даёт и некоторые общие принципы. Государю вообще проще живётся, если его власть в государстве унаследована, и его персона освящена многовековой силой привычки. Это не избавляет государя от необходимости думать, но позволяет жить чуть спокойнее. В новых или завоёванных государствах дело обстоит несколько иначе. В качестве обязательного действия Макиавелли предписывает новому государю издание новых законов - по возможности, конечно, хороших - просто даже для того, чтобы изменить уклад жизни и все стереотипы, связанные с прежними властями. В качестве замечания Макиавелли говорит, что, несмотря на парадоксальность этого утверждения, люди, довольные прежним правительством, имеют очень много шансов стать лояльными гражданами по отношению к новой власти. И, напротив, лица, помогавшие осуществить захват власти и становящиеся поначалу естественными помощниками властителя, особенно опасны впоследствии. Они чувствуют, что находятся в особом положении, требуют привилегий, почестей, наград, что, конечно, может не понравиться государю; но, более того, они самим своим существованием напоминают и государю, и народу о смене власти. То есть такие люди далеко не всегда надёжны.

Макиавелли считал, что для безопасности нового государства лучше всего уничтожить всякие воспоминания о старом. Особенно это важно в отношении тех, кто по каким-то соображениям (допустим, в силу родства) мог претендовать на трон. Такие люди, может быть, и не опасны сами по себе, но они смогут стать "знаменем", под которым соберутся все недовольные. Как бы жестоко и аморально это ни звучало, но единственным действенным способом избавления от угрозы является физическое устранение возможных противников. Кроме того, по мнению Макиавелли, у властителя существует ещё один вполне реальный враг, способный расшатать государство изнутри; он указывает на дворянство, на тех, кто "праздно живёт на доходы со своих поместий, нимало не заботясь ни об обработке земли, ни о том, чтобы необходимым трудом заработать себе на жизнь", - как на главного врага любой - и республиканской, и монархической центральной власти. Согласно Макиавелли, именно дворянское сословие является основной причиной гибели государств и уничтожения всякой нравственности и гражданственности. "Подобная порода людей решительный враг всякой гражданственности", - пишет Макиавелли. Поэтому он советует просто искоренить дворян: "Желающий создать республику там, где имеется большое количество дворян, не сумеет осуществить свой замысел, не уничтожив предварительно всех их до единого".

III. Отношение к религии "Государе"

Довольно чётко в "Государе" выражена позиция Макиавелли по отношению к религии вообще и по отношению к католическому Риму в частности. Макиавелли всячески подчёркивал огромную значимость религии для жизни государства и огромную пользу, которую может извлечь умный правитель из религиозности людей. Религия именно как общественный, социальный институт совершенно необходима для построения и функционирования государства. С помощью религий создаются новые государства, объединяются народы и страны, во имя религиозных идеалов люди способны на подвиги и лишения, и задача властителя повернуть эту энергию религиозного фанатизма на благо себе и государству, сделать её созидательной.

Таким образом, Макиавелли хорошо видел, чувствовал и сознавал силу религии, её социальную функцию, её консерватизм и власть над умами и сердцами верующих и поэтому призывал всемерно использовать эту силу для общего блага, в особенности для объединения и укрепления государства. Исходя из этого, Макиавелли настоятельно рекомендует главам республик или царств сохранить основы поддерживающей их религии. Если они будут поощрять и умножать всё, что возникает на благо религии, хотя бы они сами и считали всё это обманом и ложью, то им будет легко сохранить своё государство религиозным, а значит - добрым и единым.

Однако Макиавелли признавал именно практическую пользу религии. После знакомства с его произведениями у меня не создалось ощущения, что он был глубоко религиозным человеком. Скорее в понятие Бога он включал некие абстрактные силы судьбы, с которыми человек может и должен бороться. Что касается христианской религии, а в особенности Римской католической церкви, то к ней он, похоже, и вовсе не испытывал никакого почтения. Это его слегка пренебрежительное отношение вполне объяснимо. Как христианин de jure он обязан был знать основные догматы христианской веры, как образованный человек своего времени он должен был читать труды отцов церкви, но то, что он видел вокруг себя, ничуть не напоминало мир евангельских заповедей. Распутные и продажные священники, обагрённые кровью руки наместников святого Петра, кардиналы, дерущиеся за власть подобно стае диких псов, - вот то, что было вполне обычным для того времени. Те же, кто пытался бороться с создавшимся положением вещей, чаще всего расставались со свободой, а то и с самой жизнью. В качестве примера можно привести современника и земляка Макиавелли - Савонаролу, но и этот борец за чистоту Церкви вряд ли являлся человеком, способным привлечь симпатии такой личности как Николо Макиавелли к христианской религии; узколобый фанатизм, непомерная гордыня, плохо сочетающаяся с проповедуемым им христианским смирением, - человек, наделённый такими качествами, не слишком подходил на роль идеального пастыря.

Ещё одним возражением против христианства являлось то, что в поведенческую модель христианина никак не вписывалась идея "сильной личности", предложенная Макиавелли. Идеалом государя является человек, идущий к поставленной цели невзирая ни на какие препятствия, не обращающий внимания на судьбу; такой человек должен уметь отбросить всё, включая десять заповедей, во имя решения стоящей перед ним задачи. Христианство же не способствует воспитанию таких людей, и вообще, христианский образ жизни обессилил мир и предал его в жертву мерзавцам, так как христианская религия направляет силы человека на терпение, а не на подвиги.

Однако основной причиной неприятия Николо Макиавелли не христианства вообще, но Римской католической церкви было несоответствие её политики на протяжении многих веков идее объединения Италии. Как истинный патриот своей родины Макиавелли не мог не восставать против существовавшего на тот момент положения вещей: раздробленности страны на мелкие полуфеодальные княжества, постоянно воюющие между собой и не желающие объединиться даже для отпора многочисленным внешним врагам, разорения страны иностранными армиями и многих других бед.

Кажется, существует ещё бесконечно много точек зрения, с которых можно рассматривать это произведение. Например, "Государь" явился одним из первых трудов, а по сути, и практическим руководством, по международной дипломатии. Этой книгой Макиавелли ещё раз подтвердил, что он являлся одним из самых блестящих дипломатов эпохи и, без сомнения, достойным представителем славной школы Флорентийской дипломатии.

Также, рассматривая качества, которыми должен бы обладать идеальный государь, Макиавелли впервые в Новой истории заговорил об экономике государства как составной части его благополучия. Рассматривая скупость как порок человека, но добродетель государственного мужа, он указал на недопустимость слишком высоких налогов, то есть таких, выносить которые население уже не смогло бы. Макиавелли утверждал, что государь может быть щедрым только за счёт чужого добра - военной добычи, например, - но никак не за счёт благосостояния своих подданных.

Но одна из важнейших заслуг Николо Макиавелли состоит всё ж таки в том, что он впервые в истории отделил политику от морали и религии и сделал её автономной, самостоятельной дисциплиной, с присущими ей законами и принципами, отличающимися от законов морали и религии. Политика, согласно Макиавелли, есть символ веры человека, и поэтому она должна занимать господствующее положение в мировоззрении. Политическая идеология у Макиавелли направлена на достижение определённой политической цели - формирование коллективной воли, с помощью которой можно создать могучее, единое государство. По мнению Макиавелли, сильное влияние на исторический процесс формирования государств оказывают сильные личности - ещё их можно назвать великими людьми. Великий человек имеет в своём облике нечто такое, благодаря чему другие повинуются ему вопреки собственной воле. Преимущество великого человека состоит в том, чтобы лучше чувствовать и выражать некую абсолютную волю - то, что действительно объективно необходимо в данный момент. Именно благодаря этой возвышенной силе основываются государства.

IV. Тактика "Государе"

Одни государи, чтобы упрочить свою власть, разоружали подданных, другие поддерживали раскол среди граждан в завоеванных городах; одни намеренно создавали себе врагов, другие предпочли добиваться расположения тех, в ком сомневались, придя к власти; одни воздвигали крепости, другие - разоряли их и разрушали до основания. Которому из этих способов следует отдать предпочтение, сказать трудно, не зная, каковы были обстоятельства в тех государствах, где принималось то или иное решение; однако же, я попытаюсь высказаться о них, отвлекаясь от частностей настолько, насколько это дозволяется самим предметом.

Итак, никогда не бывало, чтобы новые государи разоружали подданных, - напротив, они всегда вооружали их, если те оказывались невооруженными, ибо, вооружая подданных, обретаешь собственное войско, завоевываешь преданность одних, укрепляешь преданность в других и таким образом обращаешь подданных в своих приверженцев. Всех подданных невозможно вооружить, но если отличить хотя бы часть их, то это позволит с большей уверенностью полагаться и на всех прочих. Первые, видя, что им оказано предпочтение, будут благодарны тебе, вторые простят тебя, рассудив, что тех и следует отличать, кто несет больше обязанностей и подвергается большим опасностям. Но, разоружив подданных, ты оскорбишь их недоверием и проявишь тем самым трусость или подозрительность, а оба эти качества не прощаются государям. И так как ты не сможешь обойтись без войска, то поневоле обратишься к наемникам, а чего стоит наемное войско - о том уже шла речь выше; но, будь они даже отличными солдатами, их сил недостаточно для того, чтобы защитить тебя от могущественных врагов и неверных подданных.

Впрочем, как я уже говорил, новые государи в. новых государствах всегда создавали собственное войско, что подтверждается множеством исторических примеров. Но если государь присоединяет новое владение к старому государству, то новых подданных следует разоружить, исключая тех, кто содействовал завоеванию, но этим последним надо дать изнежиться и расслабиться, ведя дело к тому, чтобы в конечном счете во всем войске остались только коренные подданные, живущие близ государя.

Наши предки, те, кого почитали мудрыми, говаривали, что Пистойю надо удерживать раздорами, а Пизу - крепостями, почему для укрепления своего владычества поощряли распри в некоторых подвластных им городах. В те дни, когда Италия находилась в относительном равновесии, такой образ действий мог отвечать цели. Но едва ли подобное наставление пригодно в наше время, ибо сомневаюсь, чтобы расколы когда-либо кончались добром; более того, если подойдет неприятель, поражение неминуемо, так как более слабая партия примкнет к нападающим, а сильная - не сможет отстоять город.

Венецианцы поощряли вражду гвельфов и гибеллинов в подвластных им городах - вероятно, по тем самым причинам, какие я называю. Не доводя дело до кровопролития, они стравливали тех и других, затем, чтобы граждане, занятые распрей, не объединили против них свои силы. Но, как мы видим, это не принесло им пользы: после разгрома при Вайла сначала часть городов, а затем и все они, осмелев, отпали от венецианцев. Подобные приемы изобличают, таким образом, слабость правителя, ибо крепкая и решительная власть никогда не допустит раскола; и если в мирное время они полезны государю, так как помогают ему держать в руках подданных, то в военное время пагубность их выходит наружу.

Без сомнения государи обретают величие, когда одолевают препятствия и сокрушают недругов, почему фортуна, - в особенности если она желает возвеличить нового государя, которому признание нужней, чем наследному, - сама насылает ему врагов и принуждает вступить с ними в схватку для того, чтобы, одолев их, он по подставленной ими лестнице поднялся как можно выше. Однако многие полагают, что мудрый государь и сам должен, когда позволяют обстоятельства, искусно создавать себе врагов, чтобы, одержав над ними верх, явиться в еще большем величии.

Нередко государи, особенно новые, со временем убеждаются в том, что более преданные и полезные для них люди - это те, кому они поначалу не доверяли. Пандольфо Петруччи, властитель Сиены, правил своим государством, опираясь более на тех, в ком раньше сомневался, нежели на всех прочих. Но тут нельзя говорить отвлеченно, ибо все меняется в зависимости от обстоятельств. Скажу лишь, что расположением тех, кто поначалу был врагом государя, ничего не стоит заручиться в том случае, если им для сохранения своего положения требуется его покровительство. И они тем ревностнее будут служить государю, что захотят делами доказать превратность прежнего о них мнения. Таким образом они всегда окажутся полезнее для государя, нежели те, кто, будучи уверен в его благоволении, чрезмерно печется о собственном благе.

И так как этого требует обсуждаемый предмет, то я желал бы напомнить государям, пришедшим к власти с помощью части граждан, что следует вдумываться в побуждения тех, кто тебе помогал, и если окажется, что дело не в личной приверженности, а в недовольстве прежним правлением, то удержать их дружбу будет крайне трудно, ибо удовлетворить таких людей невозможно. Если на примерах из древности и современной жизни мы попытаемся понять причину этого, то увидим, что всегда гораздо легче приобрести дружбу тех, кто был доволен прежней властью и потому враждебно встретил нового государя, нежели сохранить дружбу тех, кто был недоволен прежней властью и потому содействовал перевороту.

Издавна государи ради упрочения своей власти возводят крепости, дабы ими, точно уздою и поводьями, сдерживать тех, кто замышляет крамолу, а также дабы располагать надежным убежищем на случай внезапного нападения врага. Могу похвалить этот ведущийся издавна обычай. Однако на нашей памяти мессер Пикколо Вител- ли приказал срыть две крепости в Читта ди Кастелло, чтобы удержать в своих руках город. Гвидо Убальдо, вернувшись в свои владения, откуда его изгнал Чезаре Борджа, разрушил до основания все крепости этого края, рассудив, что так ему будет легче удержать государство. Семейство Бентивольи, вернувшись в Болонью, поступило подобным же образом. Из чего следует, что полезны крепости или нет - зависит от обстоятельств, и если в одном случае они во благо, то в другом случае они во вред. Разъясню подробнее: тем государям, которые больше боятся народа, нежели внешних врагов, крепости полезны; а тем из них, кто больше боится внешних врагов, чем народа, крепости не нужны. Так, семейству Сфорца замок в Милане, построенный герцогом Франческо Сфорца, нанес больший урон, нежели все беспорядки, случившиеся в их государстве. Поэтому лучшая из всех крепостей - не быть ненавистным народу: какие крепости ни строй, они не спасут, если ты ненавистен народу, ибо, когда народ берется за оружие, на подмогу ему всегда явятся чужеземцы. В наши дни от крепостей никому не было пользы, кроме разве графини Форли, после смерти ее супруга, графа Джироламо; благодаря замку ей удалось укрыться от восставшего народа, дождаться помощи из Милана и возвратиться к власти; время же было такое, что никто со стороны не мог оказать поддержку народу; но впоследствии и ей не помогли крепости, когда ее замок осадил Чезаре Борджа и враждебный ей народ примкнул к чужеземцам. Так что для нее было бы куда надежнее, и тогда и раньше, не возводить крепости, а постараться не возбудить ненависти народа.

Ничто не может внушить к государю такого почтения, как военные предприятия и необычайные поступки. Из нынешних правителей сошлюсь на Фердинанда Арагонского, короля Испании. Его можно было бы назвать новым государем, ибо, слабый вначале, он сделался по славе и блеску первым королем христианского мира; и все его действия исполнены величия, а некоторые поражают воображение. Основанием его могущества послужила война за Гренаду, предпринятая вскоре после вступления на престол. Прежде всего, он начал войну, когда внутри страны было тихо, не опасаясь, что ему помешают, и увлек ею кастильских баронов так, что они, занявшись войной, забыли о смутах; он же тем временем, незаметно для них, сосредоточил в своих руках всю власть и подчинил их своему влиянию. Деньги на содержание войска он получил от Церкви и народа и, пока длилась война, построил армию, которая впоследствии создала ему славу. После этого, замыслив еще более значительные предприятия, он, действуя опять-таки как защитник религии, сотворил благочестивую жестокость: изгнал марранов и очистил от них королевство, - трудно представить себе более безжалостный и в то же время более необычайный поступок. Под тем же предлогом он захватил земли в Африке, провел кампанию в Италии и, наконец, вступил в войну с Францией. Так он обдумывал и осуществлял великие замыслы, держа в постоянном восхищении и напряжении подданных, поглощено следивших за ходом событий. И все эти предприятия так вытекали одно из другого, что некогда было замыслить что-либо против самого государя.

Величию государя способствуют также необычайные распоряжения внутри государства, подобные тем, которые приписываются мессеру Бернабо да Милана, иначе говоря, когда кто-либо совершает что-либо значительное в гражданской жизни, дурное или хорошее, то его полезно награждать или карать таким образом, чтобы это помнилось как можно дольше. Но самое главное для государя - постараться всеми своими поступками создать себе славу великого человека, наделенного умом выдающимся.

Государя уважают также, когда он открыто, заявляет себя врагом или другом, то есть когда он без колебаний выступает за одного против другого - это всегда лучше, чем стоять в стороне. Ибо когда двое сильных правителей вступают в схватку, то они могут быть таковы, что возможный победитель либо опасен для тебя, либо нет. В обоих случаях выгоднее открыто и решительно вступить в войну. Ибо в первом случае, не вступив в войну, ты станешь добычей победителя к радости и удовлетворению побежденного, сам же ни у кого не сможешь получить защиты: победитель отвергнет союзника, бросившего его в несчастье, а побежденный не захочет принять к себе того, кто не пожелал с оружием в руках разделить его участь. Антиох, которого этолийцы призвали в Грецию, чтобы прогнать римлян, послал своих ораторов к ахейцам, союзникам римлян, желая склонить ахейцев к невмешательству. Римляне, напротив, убеждали ахейцев вступить в войну. Тогда, чтобы решить дело, ахейцы созвали совет, легат Антиоха призывал их не браться за оружие, римский легат говорил так: «Quod autern isti dicunt non interponendi vos bello, nihil magis alienum rebus vestris est; sine gratia, sine dignitate, praemium victoris eritis».

И всегда недруг призывает отойти в сторону, тогда как друг зовет открыто выступить за него с оружием в руках. Нерешительные государи, как правило, выбирают невмешательство, чтобы избежать ближайшей опасности, и, как правило, это приводит их к крушению.

Зато если ты бесстрашно примешь сторону одного из воюющих и твой союзник одержит победу, то, как бы ни был он могуществен и как бы ты от него ни зависел, он обязан тебе - люди же не настолько бесчестны, чтобы нанести удар союзнику, выказав столь явную неблагодарность. Кроме того, победа никогда не бывает полной в такой степени, чтобы победитель мог ни с чем не считаться и в особенности - мог попрать справедливость. Если же тот, чью сторону ты принял, проиграет войну, он примет тебя к себе и, пока сможет, будет тебе помогать, так что ты станешь собратом по несчастью тому, чье счастье, возможно, еще возродится.

Во втором случае, когда ни одного из воюющих не приходится опасаться, примкнуть к тому или к другому еще более благоразумно. Ибо с помощью одного ты разгромишь другого, хотя тому, будь он умнее, следовало бы спасать, а не губить противника; а после победы ты подчинишь союзника своей власти, он же благодаря твоей поддержке неминуемо одержит победу.

Здесь уместно заметить, что лучше избегать союза с теми, кто сильнее тебя, если к этому не понуждает необходимость, как о том сказано выше. Ибо в случае победы сильного союзника ты у него в руках, государи же должны остерегаться попадать в зависимость к другим государям. Венецианцы, к примеру, вступили в союз с Францией против Миланского герцога, когда могли этого избежать, следствием чего и явилось их крушение. Но если нет возможности уклониться от союза, как обстояло дело у флорентийцев, когда папа и Испания двинули войска на Ломбардию, то государь должен вступить в войну, чему причины я указал выше. Не стоит лишь надеяться на то, что можно принять безошибочное решение, наоборот, следует заранее примириться с тем, что всякое решение сомнительно, ибо это в порядке вещей, что, избегнув одной неприятности, попадаешь в другую. Однако в том и состоит мудрость, чтобы, взвесив все возможные неприятности, наименьшее зло почесть за благо.

Государь должен также выказывать себя покровителем дарований, привечать одаренных людей, оказывать почет тем, кто отличился в каком-либо ремесле или искусстве. Он должен побуждать граждан спокойно предаваться торговле, земледелию и ремеслам, чтобы одни благоустраивали свои владения, не боясь, что эти владения у них отнимут, другие - открывали торговлю, не опасаясь, что их разорят налогами; более того, он должен располагать наградами для тех, кто заботится об украшении города или государства. Он должен также занимать народ празднествами и зрелищами в подходящее для этого время года. Уважая цехи, или трибы, на которые разделен всякий город, государь должен участвовать иногда в их собраниях и являть собой пример щедрости и великодушия, но при этом твердо блюсти свое достоинство и величие, каковые должны присутствовать в каждом его поступке.

Заключение