Информация как объект гражданских прав

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Одним из следствий технического прогресса стало активное внедрение информации в экономический оборот. Это привело к образованию специфического информационного рынка, началось становление информационного общества. В наше время невозможно представить успешную экономику без развитой системы информационных сетей, их активного использования производителями и потребителями. Информация (и как следствие информатизация) на деле доказали свои возможности в сферах расширения производства и обеспечения роста благосостояния общества, при решении иных социальных задач. Несмотря на это информация как объект гражданских прав, судя по степени ее урегулированности в нормативных актах и постановке соответствующих проблем в специальной литературе, является менее всего изученной цивилистической наукой по сравнению с другими объектами гражданских прав. Это свидетельствует об актуальности и практической значимости исследований этой проблематики в гражданском праве, тем более что эта задача пока полностью не решена нигде в мире. Гражданский кодекс РФ (ст. 128) относит и информацию к объектам гражданских прав наряду с вещами и иным имуществом, в частности имущественными правами; работами и услугами; результатами интеллектуальной деятельности, в том числе исключительными правами на них (интеллектуальной собственностью); нематериальными благами. Но любая ли информация является объектом гражданского оборота и соответственно гражданского права? Как определяется ее правовой режим - по модели классических вещных или исключительных прав либо возникает некое относительное правоотношение? На чем основана монополия обладателя информации? Попытаемся разобраться. Статья 128 ГК РФ относит информацию к объектам гражданских прав наряду с вещами (включая деньги и ценные бумаги), иным имуществом, в том числе имущественными правами; работами и услугами; результатами интеллектуальной деятельности, в том числе исключительными правами на них (интеллектуальной собственностью); нематериальными благами. Законодатель, как видно из перечня ст.128 ГК РФ, рассматривает информацию в качестве особого объекта гражданских прав, отличного от имущества, работ и услуг, результатов интеллектуальной деятельности и нематериальных благ.

Тема данной курсовой работы - «Информация как объект гражданских прав» - актуальна в силу того, что, во-первых, информация обладает особыми свойствами, отличающими ее от всех остальных объектов гражданских прав, для нее необходим особый правовой режим. Одна из существующих классификаций подразделяет информацию в зависимости от возможности свободного доступа к ней третьих лиц на общедоступную и необщедоступную, во-вторых, объектом гражданского оборота является информация с определенными характеристиками: а) представляющая собой особый товар, реализуемый в рамках экономического оборота и имеющий потенциальную или действительную коммерческую ценность (за исключением служебной информации, которая не всегда обладает указанным признаком); б) необщедоступная, в-третьих, право на информацию, как и иные исключительные права, по своей природе является абсолютным правом, иначе оно не могло бы выполнять свои функции основы экономического оборота.

Целью данной работы является описать сущность информации как объекта гражданских прав.

Для достижения этой цели в работе решаются следующие промежуточные задачи:

1. показывается информация как феномен современной культуры и как предмет познания;

2. описывается информация как объект правового регулирования;

3. рассматривается информационное законодательство России: классификация по сферам регулирования;

4. описываются предложения по реформированию российского информационного законодательства.

Работа состоит из Введения, четырех частей, Заключения и Списка использованной литературы.

В Части 1 - Информация как феномен современной культуры и как предмет познания - решается первая из поставленных выше промежуточных задач, а именно: показывается информация как феномен современной культуры и как предмет познания.

В Части 2 - Информация как объект правового регулирования - решается вторая из промежуточных задач, а именно: описывается информация как объект правового регулирования.

В Части 3 - Информационное законодательство России: классификация по сферам регулирования - решается третья из промежуточных задач, а именно: рассматривается информационное законодательство России: классификация по сферам регулирования.

В Части 4 - Предложения по реформированию российского информационного законодательства - решается последняя из поставленных выше промежуточных задач, а именно: описываются предложения по реформированию российского информационного законодательства.

В Заключении делаются основные выводы по работе.

1. Информация как феномен современной культуры и как предмет познания

Объектом права становится лишь то, что является значимым для общества, а решающим (хотя, впрочем, не единственным) критерием для наделения того или иного явления правовым статусом остается до сих пор его экономическая ценность: только то, что может стать полноправным предметом хозяйственного оборота, входит в "поле зрения" права. В век информационных технологий таким объектом становится информация и все, что с ней связано. Легальные определения информации в лучшем случае можно рассматривать как «нейтральные», т.е. ничего существенного не проясняющие, но допускающие относительно широкое толкование и позволяющие реформировать законодательство, не затрагивая основоположений. Поэтому прежде чем перейти к анализу таких определений, обратимся вначале к истории понятия. Наверное, не требует дополнительных разъяснений или обоснований тезис о том, что понятие «информации» оказалось в центре внимания главным образом благодаря технологическому всплеску, результатом которого стала «компьютерная революция». Само слово «информация», как известно, происходит от латинского «information», что означает «разъяснение» или «осведомленность». Первые шаги в теории информации были сделаны еще в первой половине XX в.: в 1928 г. Р. Хартли впервые дал количественное определение информации, а в 1948 г. вышла знаменитая книга К. Шеннона «Математическая теория связи», где информации дается уже статистическое определение. Поскольку кибернетическое понимание информации исходит главным образом из формулы, предложенной Шенноном, мы остановимся вкратце на идеях, лежащих в ее основании. Информация не только тесно связана с процессом ее передачи (трансмиссии), но в конечном итоге определяется этим процессом. Иными словами, информация представляет собой не столько совокупность сведений, сколько совокупность символов, подлежащих декодированию. Декодирование или распознавание рассматривается при этом как снятие неопределенности (энтропии) посредством выбора, осуществляемого получателем информации. Дальнейшая разработка теории информации велась в направлении расширения понятия «информации», которое включает отныне семантический и прагматический аспекты.

Так, уже Н. Винер, также один из основоположников кибернетики и современной теории информации, понимает под информацией «обозначение содержания, полученного из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и приспосабливания наших чувств». В определении информации для Винера первоочередным является момент активного обмена со средой, в результате чего достигается приращение знания. Таким образом, собственно «информацией», по Винеру, является «информация воздействия» (или «взаимодействия», что ближе к количественной концепции Хартли). Представленная в таком виде информация теряет свою автономность, свойство быть независимой от какого-либо субъекта (носителя). Иными словами, она уже не может рассматриваться как некое субстанциальное начало - нечто вроде платоновского «мира идей» или попперовского «третьего мира», - существующее помимо опыта.

В приведенных определениях информации содержится указание и еще на одно неотъемлемое свойство информации - ее противостояние хаосу. Конструктивный или творческий потенциал информации в теории информации нашел выражение в понятии «негэнтропия». «Негэнтропию, - как указывает Э.Х. Лийв, - часто ошибочно дефинируют как энтропию с отрицательным знаком». Это может вызывать большие недоразумения. Негэнтропия (ОНГ) действительно измеряется в тех же единицах, как энтропия (например, в битах). С точки зрения истории культуры и философии любопытно отметить довольно распространенную тенденцию, которая заключается в универсализации понятия «информация» вплоть до наделения его свойствами «универсальной субстанции». В конечном итоге сформировался целый ряд несовпадающих представлений философского плана на то, что же может составлять содержание понятия «информация». При рассмотрении понятия «информация» невозможно не затронуть проблему «интеллектуальной свободы». Дело в том, что в концепциях информационного общества интеллектуальная свобода отождествляется с информационной автономией (informational autonomy), т.е. независимостью в принятии решений или осуществлении выбора относительно информации, мысли и их выражения. Исследование условий, необходимых для осуществления интеллектуальной свободы, заставляет искать ответы на следующие вопросы. Что касается информации, которая идет от информационной сети к индивиду (потребителю), то здесь первостепенное значение приобретает возможность выбора. В информационной сфере в качестве условия для свободного выбора (отбора) информации выступает, в частности, ее разнообразие, которое не сводится к ее многоканальности, т.е. к количественному показателю источников информации. Пределы, относительно которых право информационного выбора можно считать реальным, являются функцией условий доступа, а также предварительной информации о выборе, которой обладает индивид. Таким образом, управление информацией при помощи определения правил доступа к ней создает для индивидов возможность идентифицировать интересующую информацию и облегчает принятие относительно использования конкретной информации осознанных решений. Но информация не только потребляется индивидом, существует также информация, которой информационная сеть обменивается с индивидом, т.е. информация, которая поступает в сеть от индивида, включая информацию о нем, т.е. его персональные данные. Иными словами, информационная автономия подразумевает определенную степень активности индивидов не только в качестве читателей или слушателей, но также в качестве тех, кто говорит или пишет, т.е. креативных, или созидающих субъектов. Именно поэтому правовые нормы должны определять не только правила доступа к информации, но и правила ее использования. Социальные практики, касающиеся сбора и использования персональной информации, оказывают влияние на интеллектуальную свободу не только посредством запретительных или разрешающих норм, т.е. прямым путем, но также и опосредованно, поскольку конструируют способы восприятия индивидами друг друга и самих себя. Иными словами, персональная информация активно используется с целью конструирования информационного универсума, параметры которого во многом определяются качеством обратной связи с потребителем. Характер и динамика изменений в современных правовых системах могут приобрести совершенно новые, неизвестные прежде черты.

Стабильность права все в большей степени зависит от характеристик свойственного данной системе динамизма, т.е. от способов аккомодации системы к изменяющимся внешним условиям. Любая поправка закона является иллюстрацией к приведенному тезису, но поскольку в центре нашего внимания - информация, мы будем говорить лишь о тех изменениях, которые отражают появление нового правового объекта или ему сопутствуют. Следует сразу оговориться, что в объекте правового регулирования мы будем различать его правовую и внеправовую стороны. Любой правовой объект как таковой принадлежит действительности и существует самостоятельно, независимо от наличия или отсутствия относящихся к нему правовых норм. С другой стороны, объектами права мы вправе именовать лишь те объекты, которые помимо своего природного или культурного бытия обретают также и бытие правовое, т.е. наделяются соответствующим правовым статусом и подчиняются правовому воздействию.

Признание правом нового объекта регулирования может быть осуществлено различными способами, что во многом обусловлено предварительной квалификацией объекта, иначе говоря, тем местом или теми координатами, которые ему присваиваются в рамках правовой системы.

2. Информация как объект правового регулирования

Произведя однозначное описание отдельной правовой нормы или группы правовых норм (правового института, отрасли регулирования и т.д.) путем присвоения ей определенных координат в рассматриваемых измерениях и пространствах («индексирования»), в дальнейшем весьма удобно устанавливать соотношения между различными правовыми нормами (институтами) в виде систем неравенств и уравнений, сгруппированных по заранее выбранным признакам (группам признаков), соответствующих, в свою очередь, тем или иным координатным измерениям. Это является достаточно наглядным средством проверки не только места того или иного правового института в общей системе права, но и реальной эффективности его применения. Конечно, это только один из возможных методов исследования, но, как нам представляется, его использование в качестве инструмента по «диагностированию» правовых новелл, исследованию их практической целесообразности может оказаться крайне полезным. Имея в виду приведенные выше рассуждения, попробуем проанализировать некоторые положения российского законодательства. Ни для кого не секрет, что сложившийся на сегодня в российском праве подход к регулированию набирающих силу информационных процессов далек от совершенства. В то же время нельзя сказать, что по степени разработанности или полноты «охвата» российское информационное законодательство существенно «отстает» от зарубежных систем права. Практически во всех странах мира кодификация нормативного массива, относящегося к информационным правоотношениям, находится на начальной стадии. Но, к сожалению, российские законодатели уже успели «выделиться», приняв еще в начале - середине 1990-х гг. до сих пор формально действующие законы «в области информации», чье содержание не имеет каких-либо аналогов за рубежом.

В первую очередь речь идет о Федеральном законе от 25 февраля 1995 г. «Об информации, информатизации и защите информации» (Закон об информации). Начнем с рассмотрения легального определения понятия «информация». Российский Закон об информации содержит определения как собственно «информации», так и «документированной информации», т.е. различает информацию как таковую, как нематериальный объект, и информацию, связанную с материальным носителем. В то же время, как становится ясно из дальнейшего изложения нормативного текста, правовой режим Закон устанавливает только для документированной информации. Получается, что определение информации дается как бы для разъяснения природы объекта, который вводится затем в сферу правового воздействия в форме исключительно «документированной информации». На конкретные запросы информационного общества такая позиция ответа не дает. Более того, вопрос об информации, существующей независимо от материальных носителей, встает не всегда и не обязательно в связи с электронной информацией. Например, ст.139 и 771 ГК РФ, ст.11 Федерального закона «О соглашениях о разделе продукции», ст.10 Федерального закона «О государственной тайне» имеют в виду не документированную информацию, а сведения, т.е. то, что составляет ее содержательную (идеальную) сторону.

И все же, несмотря на то, что определение «информации», которое дано в ст.2 Закона об информации («...сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их представления»), является, по моему мнению, слишком общим, напоминающим аналогичное определение из «Словаря русского языка» С.И. Ожегова, такое определение можно считать приемлемым. Критика легального определения «информации», которое содержится в Законе, уже давно стала общим местом. Более того, определение понятия «информация» через исчерпывающий перечень его признаков представляется крайне неперспективным. Естественно, я имею в виду легальное определение, а не научные дискуссии. В связи с этим можно вспомнить понятие семейного сходства Л. Витгенштейна, когда множество объектов не обладают набором устойчивых типовых признаков, однако объединяются на основании фрагментарной общности: те или иные признаки являются общими для одной части объектов, другие - для другой, по аналогии с цветом глаз или формой носа у близких родственников. Точно так же можно предположить, что не существует признаков, которые бы являлись общими для всех без исключения информационных объектов.

Если вернуться к ФЗ об информации, то проблема, на наш взгляд, состоит не столько в недоработанной дефиниции, сколько в том, что заявленный в качестве существующего и описанный в дефиниции объект правового регулирования так и остается не вписанным в систему гражданско-правовых отношений.

Собственно, именно изначально ошибочные, теоретически необоснованные положения ФЗ об информации воспрепятствовали реальному применению Закона и внесению упорядоченности в соответствующие правоотношения. Вообще говоря, этот закон посвящен не столько информации как таковой (вопреки его названию), сколько информационным ресурсам (документированной информации). Если быть точным, то, в соответствии со ст.1, он «регулирует отношения, возникающие при: формировании и использовании информационных ресурсов на основе создания, сбора, обработки, накопления, хранения, поиска, распространения и предоставления потребителю документированной информации; создании и использовании информационных технологий и средств их обеспечения; защите информации, прав субъектов, участвующих в информационных процессах и информатизации». Из приведенного перечня (равно как и из названия самого закона) видно, что к предмету его регулирования относятся достаточно разнородные объекты - процессы создания информационных ресурсов; процессы создания информационных технологий (из дальнейшего нормативного материала можно сделать вывод, что речь идет о так называемой информатизации); вопросы защиты информации.

С позиций Закона об информации, в общественных отношениях, складывающихся в области использования информационных технологий, основными категориями являются информационные системы, состоящие из документов и информационных технологий, и информационные ресурсы, формирующиеся из массивов документов в информационных системах. Информационные ресурсы сводятся лишь к документированной информации. Порядок документирования информации должен устанавливаться органами государственной власти, «ответственными за организацию делопроизводства, стандартизацию документов и их массивов, безопасность Российской Федерации». Допускается подтверждение юридической силы документа, полученного из автоматизированной информационной системы, электронной цифровой подписью (при наличии в автоматизированной информационной системе программно-технических средств, обеспечивающих идентификацию подписи, и соблюдении установленного режима их использования). Режим использования электронной цифровой подписи в самом Законе не установлен. Указанные общественные отношения развиваются «в рамках процесса информатизации», который определяется как «организационный социально-экономический и научно-технический процесс создания оптимальных условий для удовлетворения информационных потребностей и реализации прав граждан, органов государственной власти, органов местного самоуправления, организаций, общественных объединений на основе формирования и использования информационных ресурсов». Любому юристу совершенно очевидна теоретическая несостоятельность и практическое неудобство подобного рода «наукообразных определений».

Таким образом, изучение структуры, терминологического аппарата и механизмов правового регулирования (сводимых к сертификации и лицензированию), заложенных в Закон об информации, приводит к следующим результатам. В Законе не раскрывается понятие информации как отдельного объекта гражданских прав (как она обозначается в ГК РФ), причем не учитывается и то, что из предусмотренного в Законе режима регулирования (действующего лишь для «информационных ресурсов») совершенно неясен характер правовой охраны информации, существующей в форме сведений (по общему правилу недокументированной информации). Тем самым была заложена «мина замедленного действия» в дальнейшее развитие российского законодательства в области информационных отношений (как будет показано в следующих главах, это в первую очередь относится даже не столько к «жонглированию» словами типа «информационные ресурсы» или «информационные процессы», сколько к нерешенности фундаментальных вопросов прав на информационные объекты).

Безотносительно к содержанию «Закона об информации», вопрос о специфике правового регулирования информационных отношений можно представить в виде дилеммы: следует ли создавать для информации особый набор нормативно закрепленных механизмов регулирования или следует воспользоваться уже имеющимися правовыми средствами, которые могут, оказаться не менее эффективными, чем вновь созданные? Первой точки зрения придерживался В.А. Дозорцев, второй - И.Л. Бачило. В.А. Дозорцев полагал, что «информационные отношения представляют собой новый, притом самостоятельный, вид исключительных прав». Более компромиссную позицию занимает И.Л. Бачило, для которой информационный объект является предметом «комплексного правового регулирования», в том числе посредством права интеллектуальной собственности и вещного права. О том, что отмеченная дилемма носит не только теоретико-познавательный, но и конкретно-практический характер, свидетельствует хотя бы реально существующая проблема подходов к правовой охране такого информационного объекта, как программное обеспечение. В России «традиционно» охрана «программ для ЭВМ и баз данных» осуществляется нормами, которые аналогичны нормам для охраны авторских прав. Впрочем, примерно таким же образом обстоит дело в странах Европейского союза. Иначе говоря, в отношении компьютерных программ охраняется фактически форма их представления, но не содержательная специфика, функциональная значимость. Нерешенность данной проблемы на теоретическом уровне, допустимая для начального этапа использования информационных технологий, совершенно неудовлетворительна в существующих условиях их бурного развития.

Рассмотрим судебную практику:

Как явствует из постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 августа 2004 г. N 11 «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», порочащими считаются сведения, «содержащие утверждения о нарушении гражданином или организацией действующего законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно-хозяйственную и общественную деятельность, деловую репутацию и т.п.), которые умаляют честь и достоинство» (абз.2 п.2 постановления). Во-вторых, эти сведения должны быть распространены. В указанном постановлении Пленума ВС РФ сказано, что под распространением следует понимать «опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио- и телевидеопрограммам, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации (СМИ), изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной, в том числе и устной, форме нескольким или хотя бы одному лицу», причем здесь же специально отмечается, что сообщение сведений лицу, которого они касаются, наедине не рассматривается как распространение (абз.1 п.2 постановления). В-третьих, порочащие сведения не должны соответствовать действительности (абз.2 п.2 постановления). При этом бремя доказывания возлагается на лицо, распространившее сведения (п.1 ст.153 ГК РФ). Право на опровержение порочащих сведений, которые были распространены в СМИ (п.2 ст.152 ГК РФ), подтверждено в ст.43 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. N 2124-1 «О средствах массовой информации», порядок опровержения подробно регламентирован в ст.44 Закона. В частности, опровержение должно быть набрано тем же шрифтом, на том же месте полосы; если опровержение дается по радио или телевидению, оно должно быть передано в то же время суток и, как правило, в той же передаче, что и опровергаемое сообщение, и т.д. Последнее обстоятельство специально разъясняется в постановлении Пленума ВС РФ от 18 августа 1992 г. N 11. В нем отмечено: «Пунктами 1 и 7 ст.152 первой части Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, а юридическое лицо - сведений, порочащих его деловую репутацию. При этом законом не предусмотрено обязательного предварительного обращения с таким требованием к ответчику, в том числе и в случае, когда иск предъявлен к средству массовой информации, распространившему указанные выше сведения» (п.5 постановления).

3. Информационное законодательство России: классификация по сферам регулирования

информация культура правовой законодательство

В «информационном», непосредственно относящемся к вопросам использования Интернета законодательстве можно выделить, как минимум пять основных сфер регулирования.

Во-первых, это базовые нормативные установления, содержащиеся в Конституции РФ, ГК РФ, а также в упоминавшихся Федеральных законах «Об информации, информатизации и защите информации» и «Об участии в международном информационном обмене».

Во-вторых, законодательные акты, касающиеся информации открытого доступа. Иногда ее синонимом выступает «общедоступная» информация, иногда - «массовая» информация. Собственно, в настоящий момент указанная сфера регулирования как раз и ограничивается российским Законом «О средствах массовой информации», принятым еще на закате «перестройки» в 1991 г. В этом разноплановом и во многом непоследовательном Законе фактически объединены как нормы, относящиеся к массовой информации вообще, так и нормы, конкретизирующие специфику деятельности таких хозяйствующих субъектов, как «средства массовой информации». Было бы, однако, не совсем честно подходить к анализу данного закона с позиции жесткой критики. Большая часть его «слабых» мест своим происхождением обязаны «исторической ситуации»: нельзя забывать об атмосфере «демократизации», сопутствовавшей принятию закона, а также и о том, что он был принят еще до вступления в силу нового Гражданского кодекса и до начала «интернет-эпохи». Несмотря на регулярно вносимые изменения, Закон «О средствах массовой информации» требует скорейшего обновления в новой редакции. Подготовка различных поправок, включая обсуждение новых законопроектов, проводится уже несколько последних лет. Здесь же необходимо упомянуть и о многочисленных законопроектах - «О праве на информацию», «Об информационной открытости», «О доступе к информации о деятельности государственных органов» и т.п. - обсуждавшихся на федеральном и региональном уровне.

В-третьих, в отдельный законодательный блок входят нормативные акты, посвященные информации закрытого доступа, от Закона РФ «О государственной тайне» (1993 г.) до разнообразных подзаконных актов, касающихся не только государственных, но и банковских, налоговых, таможенных и других «тайн». ГК РФ предусмотрено принятие еще двух законов - о коммерческой тайне и о служебной тайне. Несмотря на то, что подобного рода законопроекты уже рассматривались Государственной Думой, ни один из них пока принят не был.

В-четвертых, необходимо упомянуть о комплексе законодательных актов, условно говоря, «прикладного» характера. Сюда необходимо отнести и законодательство о связи, и Федеральный закон «Об электронной цифровой подписи», и законопроекты «Об электронной торговле», «Об электронном документообороте» и т.д.

В-пятых, законодательство об интеллектуальной собственности (исключительных правах на результаты творческой деятельности, об «интеллектуальных правах»). Основным законом в области авторского права в Российской Федерации является Закон РФ «Об авторском праве и смежных правах» (1993 г.). С учетом конкретизации предмета регулирования действуют также принятые еще в 1992 г. Законы РФ «О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных» и «О правовой охране топологий интегральных микросхем». Указанные акты регулируют отношения, возникающие в связи с созданием и использованием объектов авторского права: произведений науки, литературы и искусства, а также фонограмм, исполнения, постановок, передач организаций эфирного или кабельного вещания (смежные права). К объектам авторского права законы относят такие основополагающие элементы информационных технологий, как программа для ЭВМ, база данных для ЭВМ и топология интегральных микросхем.

В сфере регулирования промышленного использования информационных технологий действует Пaтeнтный закон РФ (1992 г.), регулирующий имущественные и личные неимущественные отношения, возникающие в связи с созданием, правовой охраной и использованием объектов промышленной собственности: изобретений, полезных моделей и промышленных образцов.

Почему же правомерен вывод о неэффективности действующего российского законодательства применительно к правоотношениям, связанным с использованием Интернета? На «интуитивном» уровне, на уровне повседневной деятельности российских компаний и государственных органов указанный вывод не вызывает сомнений - слишком много пробелов в регулировании, слишком неоднозначны предложенные в законодательстве нормативные правила. Но желательно было бы обосновать этот вывод и на уровне теоретических обобщений. Для этого можно было бы, во-первых, произвести количественную и качественную оценку действенности существующей в России нормативной базы, основываясь на методологии, изложенной в первом разделе настоящего исследования. Очевидно, такую работу еще предстоит выполнить. Во-вторых, целесообразно произвести сравнение с зарубежной практикой нормативного регулирования соответствующих вопросов. И здесь сразу становится видно, насколько «уникальным» является российский опыт развития информационного законодательства. Практически с зарубежными аналогами совпадает лишь комплекс законов последнего, пятого блока - об интеллектуальной собственности. Как российские законодательные акты по интеллектуальной собственности, так и соответствующие законы большинства зарубежных стран основываются на ряде международных (всемирных) конвенций и в целом не противоречат друг другу. «Слабым звеном» в России остается нормативная база правоприменения таких законодательных актов, но это отдельная проблема, которая к тому же стала в последнее время решаться более активно.

Что касается иных блоков российского информационного законодательства, то контраст с зарубежными аналогами виден «невооруженным взглядом». Рассмотрим с данной точки зрения уже упоминавшийся Закон «Об информации, информатизации и защите информации». Начнем с того, что в этот закон искусственно были «втиснуты» сразу три различных предмета регулирования, указанных в его названии. Уже это не совсем характерно для зарубежной законотворческой практики. В абсолютном большинстве зарубежных стран нет ничего похожего на российский «трехглавый» Закон. Отметим и другие существенные несоответствия. Во-первых, «общетеоретические» вопросы информационного права в законодательстве зарубежных стран обычно урегулированы в нормативных актах более высокого уровня (гражданских кодексах и их аналогах). В российских же условиях невнятность нормативного текста Закона об информации не только не согласуется с положениями Гражданского кодекса, но и (как отмечалось выше) зачастую противоречит здравому смыслу. Во-вторых, нигде за рубежом не существует нормативной фиксации правового статуса таких «объектов», как «информационные ресурсы» или «информатизация». К тому же само понятие «информатизация» является настолько условным (а, следовательно, бессодержательным), что его невозможно перевести ни на один иностранный язык. В-третьих, вопросы «защиты информации» (точнее, «защиты данных») в зарубежных законодательных актах рассматриваются лишь в составе «прикладного блока» законов или в качестве разделов (глав, статей) иных законов - о телекоммуникациях, о персональных данных и т.д. В-четвертых, в законодательстве стран с развитыми информационными технологиями уже давно решен вопрос о разграничении информации на материальном носителе и информации в электронном виде, которая может и не предполагать «материальной» фиксации.

4. Предложения по реформированию российского информационного законодательства

Применительно к общедоступной информации, к реализации конституционного права на доступ к информации, представляется целесообразным принятие нормативного акта, соответствующего зарубежным законам о свободе информации. Конечно, на первый взгляд даже название проекта Федерального закона «О свободе информации» может быть воспринято неоднозначно с учетом актуальных российских политических реалий, однако именно в таком законодательном акте могли бы быть однозначно и эффективно урегулированы как вопросы о «праве на доступ», так и обязанность государственных органов размещать информацию о своей деятельности (аналогично тому, как это делается за рубежом) в сети Интернет, а равно и вопросы, традиционно относимые к так называемой массовой информации. В этом случае «общеинформационная» проблематика могла бы быть удалена из Закона о СМИ, который при этом, в полном соответствии со своим названием, был бы посвящен именно средствам массовой информации как субъектам гражданских правоотношений с закрепленной в законе спецификой правового статуса и функционирования. Наконец, что касается информации ограниченного доступа, то в первоочередном порядке целесообразно было бы сосредоточиться на разработке и принятии федерального закона об информации персонального характера (персональных данных), как наиболее важного для закрепления прав и интересов граждан в информационных отношениях.

Конечно, приведенные предложения не могут рассматриваться как исчерпывающие. Они лишь обозначают тот «законодательный рубеж», с которого необходимо начать реформирование законодательства страны в информационной сфере, что позволит одновременно говорить и о повышении эффективности регулирования отношений, связанных с использованием в Российской Федерации сети Интернет.

Если ограничить круг рассматриваемых проблем лишь более частными вопросами использования Интернета, то к основным проблемам, нуждающимся в скорейшем нормативном урегулировании, относятся:

· определение государственной политики страны по развитию и использованию Интернета;

· установление правовых основ использования Сети для реализации конституционных прав граждан, создания гражданского общества, повышения эффективности органов власти;

· уточнение правового режима информации (в том числе массовой), доступной через Интернет;

· облегчение предпринимательской деятельности, осуществляемой с использованием Интернета (электронная торговля, информационные услуги и т.д.);

· предотвращение общественно опасных деяний, совершаемых в Интернете (включая распространение вредоносных программ - вирусов, а также спама), выявление и привлечение к ответственности правонарушителей;

· адаптация действующих правил охраны авторских и иных исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности к размещению их в Сети;

· обеспечение информационной безопасности и установление порядка использования средств криптозащиты применительно к Интернету.

Российскими исследователями правовых проблем Интернета высказывались различные мнения о принципах развития российского «сетевого» законодательства, которые можно обобщить следующим образом:

· предметное регулирование правоотношений между операторами и пользователями Сети в целом, а не некоего ее «российского сегмента»;

· приоритетное внимание международному регулированию, унификации правовых норм, участию России в разработке и выполнении международных соглашений;

· использование внеюридических методов регулирования. Определенное число проблем, связанных с Интернетом, может и должно быть решено на уровне организационного взаимодействия «сетевого сообщества» путем алгоритмизации и автоматизации используемых процедур;

· разумная достаточность регулирования. Избыток нормативных правил в итоге приводит к невозможности их исполнения на практике;

· комплексный подход. Нельзя ограничиваться лишь созданием относительно изолированного, «специального» массива регулирования. Одновременно с разработкой новых правовых норм необходимо вносить изменения (в ряде случаев существенные) в уже действующее законодательство с целью обеспечения его прямого действия применительно к Сети;

· единообразие терминологии. Используемые юридические понятия должны не только быть корректными с технической (технологической) точки зрения, но и соответствовать общепринятой правовой терминологии.

Кстати, несколько законопроектов были разработаны и предложены для обсуждения в инициативном порядке. Так, еще в 2000 г. специалистами Открытого форума интернет-сервис-провайдеров России (ОФИСПа) был подготовлен проект закона «О государственной политике Российской Федерации по развитию и использованию Интернета». Не являясь субъектом законодательной инициативы, Открытый форум не может инициировать рассмотрение какого-либо законопроекта иначе, как действуя через отдельных депутатов или депутатские объединения. К тому же он не зарегистрирован даже как общественная организация (как уже отмечалось, для объединения субъектов «сетевых правоотношений» подобные «формальности» не имеют значения). Поскольку основные положения и принципы упомянутого документа были поддержаны и иными объединениями российского интернет-сообщества (Союзом операторов Интернета, Комитетом интернет-ассоциации документальной электросвязи), было бы уместно хотя бы вкратце рассказать об этих положениях.

Во-первых, целью государственной политики Российской Федерации в отношении сети Интернет однозначно определялась государственная поддержка развитию Сети. Доступные через Интернет информационные ресурсы, соответствующие средства информационного обмена должны быть признаны одними из ключевых факторов социально-экономического и научно-технического развития России.

Во-вторых, предлагалось осуществлять регулирование отношений, связанных с использованием Интернета, на основе сочетания принципов государственного регулирования и общественного самоуправления. Методы правового регулирования не должны распространяться на организационные и технические аспекты развития и функционирования Интернета, не затрагивающие установленные законом права и интересы личности, общества и государства. Разрабатываемые в связи с этим правовые акты подлежат обязательной предварительной экспертизе с участием представителей общественных организаций российских пользователей и операторов услуг Интернета.

В-третьих, устанавливалось правило, согласно которому использование Интернета в чьей-либо деятельности не может служить основанием для применения дополнительного регулирования указанной деятельности по сравнению с предусмотренным законодательством. В то же время использование Интернета не освобождает от соблюдения уже установленных законом требований к участникам такой деятельности.

В-четвертых, устанавливались конкретные правила ведения информационного обмена через Интернет, в частности, распространение информации коммерческого или рекламного характера допускалось бы только при соблюдении отправителями такой информации требований о запрете распространения незапрошенной информации. (Имелось в виду поставить вне закона действия, подобные рассылке спама.)

В более широком смысле на основании изложенных теоретических подходов предлагалось, в частности, полностью реформировать действующий Закон об информации и разделить его на три новых закона с самостоятельными предметами регулирования.

Первым таким актом предполагались Основы законодательства Российской Федерации об информации. Именно в таком документе могли бы быть даны определения основных понятий, применяемых в законах, которые затрагивают информационную сферу; установлены общие принципы регулирования информационных правоотношений; раскрыто понятие информации как отдельного объекта гражданских прав и содержательно решен вопрос о собственности на информационные объекты; определены основы правового режима различных категорий информации, в том числе и по критерию доступа к ней (правовой режим конфиденциальной информации, массовой информации и т.д.). Особое внимание в таком нормативном акте необходимо было бы уделить и правовым особенностям информации, размещаемой в информационных системах и распространяемой по информационным сетям, включая вопросы идентификации отправителей и получателей такой информации, ограничения распространения незапрошенной (коммерческой) информации, в том числе рекламного характера, а также функционированию сетевых СМИ. Не менее актуальным, кроме того, является закрепление основ правового статуса таких новых информационных объектов, как информационные сайты (порталы, интернет-страницы) и доменные имена. При этом необходимо отметить, что статус, скажем, доменных имен как средств сетевой адресации (идентификации) не может определяться применительно к объектам интеллектуальной собственности, являющимся предметом иного (авторского и т.п.) законодательства.

Вторым из предлагавшихся законов должен был стать федеральный закон «О государственных информационных ресурсах». Исходя из того, что под информационным ресурсом понимается определенная информация, упорядоченная в определенной информационной системе, а также с учетом гражданско-правового характера отношений по использованию негосударственных информационных ресурсов, предметом регулирования федерального законодательства могли бы быть информационные ресурсы, находящиеся в государственной собственности, включая порядок их формирования (финансирования), правомочия государственных органов как распорядителей информационных ресурсов; определение порядка доступа к ним (в том числе на бесплатной и возмездной основе); основы правового статуса государственных информационных систем; права и обязанности лиц, участвующих в формировании и использовании государственных информационных ресурсов. В указанном законе подлежал бы раскрытию конституционный принцип о праве граждан на информацию о деятельности органов государственной власти; был бы приведен перечень сведений, обязательных для опубликования (размещения) государственными органами в общедоступных информационных сетях.

Наконец, еще одним законом федерального уровня должен был стать Федеральный закон «Об информационной безопасности», посвященный не столько вопросам «защиты информации» (обозначенным в действующем Законе об информации), сколько вопросам информационной защищенности граждан, хозяйствующих субъектов (организаций) и органов государственной власти. При более пристальном знакомстве с такими предложениями оказывается, что однозначных ответов они не дают, а у специалиста в связи с их анализом возникают, скорее, дополнительные и трудноразрешимые вопросы. В самом деле, вызывает сомнение целесообразность принятия закона «О государственных информационных ресурсах» в отсутствие явной необходимости использования понятия «информационные ресурсы» вообще. Далеко не очевидным является также соотношение между упомянутым законопроектом и законопроектами о праве на информацию и обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов - ведь в обоих случаях речь идет именно о доступе к государственным информационным ресурсам, но называемым по-разному в разных законодательных актах. Что же касается законопроекта «Об информационной безопасности», то его самостоятельный предмет регулирования вообще не просматривается, поскольку «всеобъемлющего» закона об информационной безопасности, детально учитывающего абсолютно все аспекты указанного предмета регулирования, принять в обозримом будущем все равно не удастся, да и особого смысла в законодательном закреплении правил, относящихся к одному из видов «безопасности», просто нет.

Очевидно, разумнее было бы постараться в российской практике регулирования правоотношений, связанных с Интернетом, максимально бережно использовать международный опыт регламентации соответствующих вопросов, адаптируя его к российской правовой традиции. В частности, безусловно необходимой была бы полная переработка «трехглавого» закона об информации либо в направлении преобразования его в Основы информационного законодательства Российской Федерации, либо его полной отмены и инкорпорации норм, относящихся к правовому статусу информации, в ГК РФ.

Заключение

Общий принцип использования нематериальных объектов в гражданском обороте заключается в том, что любой такой объект может быть использован совершенно свободно, без чьего бы то ни было разрешения и без выплаты вознаграждения, если закон не оговаривает специального запрета (например, в случае действия авторского или патентного права, которое порождает полноценное абсолютное право). Запрет, хотя и несколько иной по характеру, устанавливает и система конфиденциальности, основанная на недопущения вторжения в личную сферу.

Таким образом, право на информацию, как и иные исключительные права, по своей природе является абсолютным правом, иначе оно не могло бы выполнять свои функции основы экономического оборота. И это тоже закрепление монополии. Но такая монополия может быть основана на конфиденциальности, она существует только в отношении неопубликованной информации, обладатели которой приняли меры к сохранению ее конфиденциальности. Исключительное право на распространение информации никак иначе не закрепляется - только через неприкосновенность личной сферы. Объектом правоотношения по предоставлению и получению охраняемой кем-либо информации становится не сама эта информация, а возможности, образующие субъективное право на сохранение конфиденциальности определенных сведений, проявляющиеся в распоряжении субъекта неотделимыми от него личными качествами - сведениями, знаниями, навыками, способностями к оказанию услуг, работ и т.д. В.А. Дозорцев именует это режимом комфортного доступа к информации, а важнейшим элементом правового режима является соблюдение получателем конфиденциальности, если специально не оговорено иное. Комфортность доступа представляет собой ослабленную монополию, которая выступает не самостоятельно, а в сочетании с основанными на ней обязательствами. Исключительное право может основываться не на абсолютной монополии, а на удобствах, комфортности получения услуг.

Итак, одно право на один и тот же объект может одновременно принадлежать нескольким лицам. Это право может быть исключительным, но оно не является абсолютным, которое принадлежит только одному лицу, как, например, право собственности или право на имя. Такое право закрепляет монополию, хотя и не абсолютную, а ограниченную, но достаточную для участия объекта в рыночных отношениях и позволяющую пользоваться правами, а также осуществлять их защиту средствами, в значительной степени характерными для абсолютных прав. Исключительное право имеет особое содержание, отличающее его от вещных и личных неимущественных прав.

Список использованной литературы

1. Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981.

2. Бачило И.Л. Институты интеллектуальной собственности и информация // Интеллектуальная собственность: современные правовые проблемы. Проблемно-тематический сборник. ИГП, ИНИОН РАН. М., 1998.

3. Венгеров А.Б. Право и информация в условиях автоматизации. М., 1978.

4. Гаврилов Э.П. Коммерческая тайна и результаты интеллектуальной деятельности // Патенты и лицензии. 2002. N 4.

5. Городов О.А. Информация как объект гражданского права // Правоведение. 2001. N 5.

6. Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. Т.2, полутом 1. М., 2000.

7. Дозорцев В. А. Информация как объект исключительного права // Дело и право. 1996. N4.

8. Зверева Е.А. Информация как объект неимущественных гражданских прав // Право и экономика. 2003. N 9.

9. Информационные ресурсы как объект права и отношений, регулируемых ГК РФ // Информационные ресурсы России. - 1999. - N 1.

10. Информация и информационные отношения в праве // НТИ. Сер.1. - 1999.

11. Калятин В.О. Интеллектуальная собственность (Исключительные права). М., 2000.

12. Копылов В.А. Информация как объект гражданского права; проблемы дополнения Гражданского кодекса РФ // Информационные ресурсы России. 1998. - N 5.

13. Лопатин В.Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество. Государство. СПб., 2000.

14. Морозов А.В., Филатова Л.В. Вопросы кодификации информационного законодательства // Проблемы законодательства в сфере информатизации. Тезисы научно-практической конференции. М., 2003.

15. Огородов Д.В. К вопросу о правовой охране информации // Интеллектуальная собственность: современные правовые проблемы: Проблемно-тематический сб. / ИГП, ИНИОН РАН. М., 1998.

16. Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974.

17. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: Учебное пособие. М., 1995. Т.2.

Размещено на Allbest.ru