Римское право

Возможна была, однако, и общность более ограниченная. Участники договора могли лишь сделать вклады на общее дело деньгами, другими имущественными ценностями, а также услугами. Равенство вкладов не являлось необходимым, но при отсутствии в договоре специальных указаний оно предполагалось.

При этом договором могло быть предусмотрено, что вклады составляют общую собственность всех участников товарищества; но не было препятствий и к тому, чтобы каждый из товарищей сохранил индивидуальное право собственности на имущество, вносимое в качестве вклада, и только передал его в общее пользование для целей товарищества.

Большим распространением пользовалась так называемая societas quaestus -- особая форма договора товарищества, при которой члены товарищества объединяли имущество, предназначенное для определенной промышленной деятельности; в общее имущество должны были тогда входить и приобретения, .какие получаются в результате общей деятельности (но не случайные поступления). Эта форма товарищеского соединения была настолько распространенной, что если договор товарищества заключался без указания конкретной его разновидности, то предполагалось, что установлена именно societas quaestus.

3. Существенным в содержании договора товарищества являлось также участие товарищей в прибылях и убытках. Равенство долей участия товарищей в общем деле не было необходимым, но при отсутствии в договоре иных указаний доли участия товарищей предполагались равными.

Допускалось заключение договора товарищества и на таких условиях, когда отдельный товарищ участвует в прибылях в большей доле, а в убытках -- в меньшей доле. Но, как правило, должна быть равномерность в распределении между всеми участниками товарищества и положительных и отрицательных результатов деятельности товарищества.

Во всяком случае недопустимым признавался такой договор, по которому на одного из участников товарищества возлагалось исключительно несение убытков без какого-либо участия в прибылях от ведения общего дела, а другому -- представлялись одни только доходы; такой договор товарищества принято было называть львиным товариществом (D. 17. 2. 29. 2, намек на известную басню Эзопа, в которой лев, проведя совместно с ослом охоту, при дележе добычи все доли забрал себе).

Таким образом, более подробно договор товарищества можно определить следующим образом. Договор товарищества --это такой договор, по которому двое или несколько лиц объединяются для осуществления известной общей дозво-ленной хозяйственной цели, участвуя в общем деле имущественным вкладом или личной деятельностью, или сочетанием имущественного взноса с личными услугами с тем, что прибыль и убытки отведения общего дела распределяются между всеми товарищами в предусмотренных договором долях, а при отсутствии в договоре указаний -- поровну.

Срок в договоре товарищества не является существенно необходимым: товарищество могло быть установлено как на определенный срок, так и без срока. В последнем случае не устанавливалось, конечно, пожизненной связанности сторон: за каждым из товарищей признавалось право одностороннего, с соблюдением известных условий, отказа от договора.

4. Societas в римском праве не признавалась самостоятельным носителем прав и обязанностей (юридическим лицом). Если иногда римские юристы и говорили об имуществе товарищества, то этим они не имели в виду сказать что-либо большее, чем имущество всех товарищей; субъектами прав и обязанностей являлись только сами socii.

5. Права и обязанности членов товарищества в отношении друг друга (внутренние отношения).

Каждый товарищ должен был внести для общего дела условленный вклад. Если вклад состоял в оказании услуг, товарищ должен был их выполнять.

Риск случайной гибели вещей, вносимых в качестве вкладов по договору товарищества, ложился на всех товарищей: в отношении индивидуальных вещей -- с момента заключения договора, а в отношении вещей, определенных родовыми признаками, -- с момента их передачи.

Равным образом и риск случайных потерь и убытков, поступающих при ведении товарищеского дела, также несли все товарищи совместно.

Каждый из товарищей должен был относиться к общему делу, а следовательно, и к интересам других товарищей заботливо и внимательно. Относительно степени заботливости, требуемой от каждого товарища, в Дигестах есть указание Гая, что требование, предъявлявшееся к каждому участнику товарищества относительно необходимой заботливости и осмотрительности, было необычное (D. 17. 1. 72).

При других договорах от контрагента требуют или соблюдения поведения «хорошего хозяина», или по крайней мере «заботливости обыкновенного, «среднего человека», но то и друroe на основе отвлеченной мерки, т.е. подходя с точки зрения некоторого наблюдаемого вообще поведения людей той или иной категории. В противоположность этому в договоре товарищества поведение товарища определяли, пользуясь конкретной меркой -- тем уровнем заботливости, на котором фактически находится данное конкретное лицо. Товарищ не должен относиться к общему делу и к общему имуществу хуже чем к своим делам и имуществу: проявлять diligentia quam suis rebus adhibere solet (заботливость, какую он имеет обыкновение применять к своим делам), что равнозначно выражению «отвечать за culpa in concrete».

При таком масштабе товарищ, ведущий свои дела беззаботно и небрежно, не отвечал перед другими товарищами, если и к общему делу он относился с обычной для него беззаботностью. Гай оправдывал такой масштаб ответственности тем, что объединяясь для общей хозяйственной цели, товарищи должны знать, с кем они объединяются; если они принимают в свой состав лицо, нерадиво ведущее свои собственные дела, они сами виноваты в неосмотрительности и нет оснований приходить к ним на помощь.

Само собой разумеется, что за dolus каждый товарищ отвечал безусловно, как и всякий другой (D. 17. 2. 45). Каждый из товарищей был обязан получаемые при ведении общего дела денежные суммы, вещи и т.п. не присваивать себе, а относить (в соответствии с договором) на общий счет для распределения между всеми товарищами. Сообразно с этим каждый товарищ имел право требовать от других товарищей, чтобы и издержки, понесенные им, и обязательства, в которые ему пришлось вступить при ведении общего дела, не оставались на нем одном, но также были распределены между всеми в соответствии со смыслом договора.

Каждому из товарищей давался в отношении других товарищей иск -- actio pro socio. Иск из договора товарищества не только принадлежал к числу actiones bonae fidei, но и влек infamia (бесчестье) для того, кто присуждался по этому иску.

Такой характер иска объясняется тем, что договор товарищества предполагает исключительное взаимное доверие его участников, а потому нарушение доверия в данном случае особенно недопустимо. Вместе с тем при взыскании по actio pro sodo товарищу-ответчику оказывалось снисхождение; ему оставляли необходимые средства для существования. Эта льгота (так называемое beneficium competentiae), вероятно, объясняется происхождением товарищества из семейных отношений.

б. Правовые отношения между товарищами и третьими лицами (внешние отношения).

Товарищество в римском праве не представляло собой юридического лица. Поэтому, выступая вовне по делам всех товарищей, отдельный товарищ действовал лично от себя, и все права и обязанности, вытекавшие из его действий, возникали в его лице: он становился и управомоченным, и обязанным. Только после того, как товарищ сдавал полученные им деньги и другие ценности в общую кассу, контрагенты данного товарища могли предъявить иски и к другим товарищам, как обогатившимся от совершенной сделки.

7. В качестве договора, строго личного и основанного на взаимном доверии, договор товарищества прекращался, как только отпадало согласие всех товарищей на продолжение общего дела. Даже если товарищи принимали на себя взаимное обязательство не прекращать договора, такое обязательство не имело силы. Как только кто-либо из товарищей заявлял о своем отказе оставаться в товариществе, товарищество прекращалось.

Таким образом, специфически личный характер товарищества приводил к тому, что договор прекращался односторонним отказом любого товарища оставаться в договорных отношениях. Однако если договор заключался на определенный срок, а отказ товарища заявлен без достаточного основания, то отказавшийся товарищ (по словам классического юриста Павла, D. 1.7. 2. 65. б) освобождал другого товарища от обязанностей по отношению к себе, но себя не освобождал от обязанностей по отношению к другому товарищу. Павел пояснял это следующим образом: если после заявления об отказе от договора будет получена прибыль, отказавшийся товарищ в ней не участвует, но если будет убыток, соответствующая доля ляжет и на отказавшегося. Это место источников следует понимать в том смысле, что Павел не имел в виду такое положение на весь срок договора; речь идет лишь о тех мероприятиях, которые уже были начаты и которые отказавшийся бросил на середине. Отказ от договора вообще не должен быть заявлен несвоевременно: товарищ, не желающий продолжать договорные отношения с товарищами, должен ириурочить свой отказ к такому моменту, когда это связано с наименьшими невыгодами для дела.

Вследствие личного характера договорных связей между товарищами договор товарищества прекращался также смертью одного из товарищей. По римским воззрениям, такое же значение, как смерть лица, имеет capitis deminutio; с наступлением capitis deminutio одного из товарищей договор также прекращался.

Равным образом товарищество прекращалось и в случае несостоятельности кого-либо из товарищей.

Глава V. Безыменные контракты (contractus innominati)

§ 1. Общие замечания

1. Система исчерпывающего перечня контрактов, имевших каждый определенное хозяйственное значение и правовые очертания и защищавшихся каждый своим иском (со специальным названием), не могла удовлетворить всех потребностей рабовладельческого общества начала империи. Хозяйственная жизнь к началу нашей эры стала .уже достаточно развитой и сложной. В торговле, да и в других областях хозяйственной жизни складывались изо дня в день самые разнообразные отношения, из которых многие не укладывались в тесные рамки замкнутой системы договоров. Если два лица договаривались о каких-то имущественных предоставлениях друг другу причем их договор не подходил ни под один из реальных или консенсуальных контрактов, то вся юридическая сила такого договора первоначально состояла лишь в следующем: если одна сторона такое соглашение исполняла, а другая сторона уклонялась от его исполнения, то первой стороне давали кондикционный иск для истребования обратно того, что было предоставлено другой стороне. Но на этом развитие не остановилось. Под напором требований хозяйственной жизни сторона, исполнившая обязательство, установленное договором, выходившим за рамки замкнутого перечня контрактов, получила иск для понуждения другой стороны к исполнению ее обязательства. Для обеспечения иска из подобного рода договоров римские юристы употребляли выражение «agere praescriptis verbis», т.е. предъявить иск с прескрипцией в формуле (см. выше, разд. 11, § 3, п. 6).

Отсюда в науке римского права было выработано название actio praescriptis verbis.

2.. У римских юристов встречается противопоставление новых договоров, выходивших за рамки замкнутого перечня, таким договорам, которые «имеют свое название». На этом основании средневековые юристы назвали новую категорию“contractus innominati”, т.е. безыменные, непоименованные ко- нтракты. Это название (в самом римском праве не встречающееся) не вполне точно; некоторые из этих «безыменных контрактов» все-таки получили название (например, мена -- permutatio, оценочный договор -- contractus aestimatorius). Термин «безыменные контракты» нужно понимать в том смысле, что сама категория новых контрактов не имела такого обозначения, как основные цивильные контракты -- вербальные, литтеральные, реальные, консенсуальные.

3. Разнообразные случаи безыменных контрактов в Дигестах Юстиниана (D. 19. 5. 5 рг.) сведены к четырем основным типам: 1) do ut des: я передаю тебе право собственности на вещь с тем, чтобы ты передал мне право собственности на другую вещь; 2) do ut facias: я передаю тебе право собственности на вещь с тем, чтобы ты совершил известное действие (оказал какие-то услуги и т.п.); 3) facio ut des: я совершаю для тебя известное действие с тем, чтобы ты передал мне право собственности на известную вещь; 4) facio ut facias: я совершаю для тебя известное действие с тем, чтобы и ты совершил для меня какое-то действие.

4. Даже тогда, когда безыменные контракты окончательно сложились в виде одного из звеньев римской системы контрактов, они сохранили одну особенность, отличавшую их от других контрактов. Именно за стороной, выполнившей свое обязательство и не получившей удовлетворения от другой стороны, было сохранено право взамен предъявления иска о понуждении контрагента к встречному предоставлению предъявить кондикционный иск о возврате исполненного первой стороной как неосновательного обогащения, т.е. право отступиться от договора.

§ 2. Договор мены (permutatio)

1. Договор мены по своему хозяйственному назначению близок к договору купли-продажи. При купле-продаже обязательству одной стороны предоставить «в прочное обладание» Другой стороне продаваемую вещь соответствует обязательство другой стороны уплатить цену; вещь как бы обменивается на деньги. При договоре мены происходит обмен вещи на вещь (одна из сторон передает в собственность другой стороне определенную вещь, вследствие чего другая сторона становится обязанной передать в собственность первой стороне другую, вещь, D. 19. 4.1.2).

В качестве формы непосредственного товарообмена мена являлась древнейшим договором, предшествовавшим купле-продаже. С появлением договора купли-продажи мена не могла сохранить прежнего хозяйственного значения и отошла на второй план. Юридическую регламентацию договор мены получил сравнительно поздно. Во всяком случае в классическую эпоху в связи с развитием денежного оборота договор мены по своему удельному весу далеко уступал купле-продаже и может быть отнесен к числу второстепенных договоров.

2. Если первая сторона передала вещь, ей не принадлежащую, и в дальнейшем вещь была кем-либо отсуждена у второй стороны, договор не считался заключенным. В случае эвикции у первой стороны вещи, полученной во исполнение договора от второй стороны, наступают те же юридические последствия, как и при эвикции от покупателя проданной ему вещи.

На тех же основаниях, как и при купле-продаже, решались вопросы об ответственности сторон по договору мены за недоброкачественность переданной вещи (см. выше, гл. IV, § 1).

§ 3. Оценочный договор (contractus aestimatorius)

1. Под оценочным договором понимался такой договор, по которому определенная вещь передавалась одной из сторон другой для продажи по известной оценке с тем, чтобы другая сторона или предоставила первой сумму, в которую оценена переданная вещь, или возвратила самую вещь (D. 19. 3.1).

2. При продаже вещи во исполнение оценочного договора по внешнему виду отношений имело место отступление от правила о том, что передача вещи от лица, не имеющего на нее права собственности, не может привести к приобретению права собственности лицом, которому вещь передана. Именно лицо, получившее вещь для продажи по определенной оценке, не являлось собственником этой вещи; тем не менее, если оно продавало или передавало вещь, приобретатель становился ее собственником. Такое отступление от общего правила объясняется, конечно, тем, что в данном случае вещь продавалась по воле ее собственника, выразившейся в заключении оценочного договора.

По смыслу оценочного договора не было препятствии к тому, чтобы лицо, принявшее вещь для продажи, оставило её за собой, уплатив контрагенту сумму оценки. Если лицу, принявшему вещь для продажи, удавалось продать ее дорож оценки, излишек шел в его пользу.

Глава VI. Пакты (раста)

§ 1. Понятие и виды пактов

1. Пакт (как и contractus) есть соглашение, притом соглашение неформальное. Однако в отличие от контракта пакт, как правило, есть соглашение, не пользующееся исковой защитой. В преторском эдикте, правда, было сказано: «pacia conventa servabo», т.е. я буду признавать, сохранять заключенные пакты (откуда ведет происхождение афоризм: pacta sunt servanda -- соглашения надо соблюдать, не нарушать, D. 2.14.7.7). Однако признание пактов со стороны претора выражалось, как правило, не в предоставлении иска, а только в обеспечении возможности сослаться на pactum в порядке возражения (так называемая exceptio pacti).

2. С течением времени все же некоторые категории пактов в виде исключения получили и исковую защиту. Признание пактов было вызвано тем, что по мере развития торговли и промышленности в рабовладельческом обществе в повседневную практику вошло множество неформальных соглашений, не подходящих ни под один из установленных типов контрактов. Оставить новые виды неформальных соглашений без исковой защиты в некоторых случаях было нельзя, так как это не соответствовало бы требованиям развивавшегося оборота и подрывало бы устойчивость деловых связей.

3. Так возникли две категории пактов: 1) pacta nuda, «голые» пакты, т.е. не снабженные («не одетые») иском, и 2) Pacta vestita, пакты «одетые», снабженные иском. Последние в свою очередь делятся на: а) pacta adiecta -- пакты, присоединение к договору, защищаемому иском; б) pacta praetoria -- акты, получившие защиту от претора, и в) pacta legitima -- кты, получившие исковую защиту от императоров, в императорском законодательстве.

§ 2. Присоединенные контракты (раста adiecta)

1. Pacta adiecta -- это дополнительные к какому-нибудь защищаемому иском договору (контракту) соглашения, имеющие целью внести какие-либо видоизменения в юридические последствия главного договора, в частности возложить на ту или другую сторону в договоре какие-либо дополнительные обязанности.

2. Как правило, такие добавочные пакты присоединялись к главному договору непосредственно при его заключении; например, лицо, продававшее земельный участок, тут же условливалось с покупателем, что проданный участок не передается немедленно, а остается на известный срок в арендном пользовании продавца. В случае нарушения подобного рода пакта, присоединенного к купле-продаже, давался иск из основного договора (т.е. продавцу -- actio venditi, покупателю -- actio empti).

Не исключалась возможность присоединения к договору дополнительного пакта и по прошествии некоторого промежутка времени после заключения договора (ex intervallo). Однако пакт, присоединенный к договору по истечении некоторого времени, защищался иском только в том случае, если по своему содержанию он был направлен на то, чтобы сделать положение должника более льготным, а не более тяжелым; например, пакт об отсрочке исполнения или об уменьшении размера процентов и т.п. защищался иском, хотя бы он был присоединен к основному договору только через некоторое время после заключения договора; напротив, пакты о приближении срока исполнения, об увеличении размера процентов и т.п., заключенных ex intervallo, исковой защитой снабжены не были.

§ 3. Преторские пакты

1. К числу пактов, «одетых» претором и потому называемых pacta praetoria, принадлежат, например, constitutuffl debiti,receptum.

2. Constitutum debiti называлось неформальное соглашение, по которому одно лицо обязывалось уплатить другому лицу уже существующий долг (и тем самым подтверждало долг, откуда идет название самого пакта: constitutum debiti -- подтверждение долга).

С помощью этого пакта можно было обязаться уплатить или свой (существующий) долг, или же долг другого лица.

Заключая constitutuin debiti, можно было и изменить содержание договора.

Подтверждение собственного долга имело тот смысл, что яким путем уточнялся срок платежа, причем, как правило, должник получил одновременно отсрочку исполнения. Подтверждение чужого долга понималось как принятие обязательства уплатить чужой долг (т.е. как одна из форм поручительства; см. разд. VII, гл. 1, § 2).

3. Под названием receptum в преторском эдикте были объединены три категории пактов, по существу не имевшие между собой ничего общего:

а) receptum arbitrii -- соглашение с третейским судьей;

б) receptum nautarum, cauponum stabulariorum -- соглашение с хозяином корабля, гостиницы, постоялого двора о сохранности вещей проезжих;

в) receptum argentariorum -- соглашение с банкиром об уплате третьему лицу известной суммы за контрагента банкира, заключившего пакт.

Receptum arbitrii. Два лица, пришедшие между собой к соглашению о передаче своего спора на разрешение третейского судьи (arbiter), заключали с намеченным арбитром пакт, по которому арбитр обязывался рассмотреть порученное дело; такое соглашение с арбитром и называлось receptum arbitrii.

Третейский судья, взявшийся рассмотреть спор и уклонившийся затем от исполнения пакта без уважительных причин, подвергался штрафу. В качестве уважительных причин неисполнения принятого арбитром обязательства рассмотреть дело признавались следующие: болезнь арбитра; возложение на него публичных обязанностей, не позволяющих исполнить обязанности арбитра; враждебные отношения, сложившиеся после заключения receptum между арбитром и спорящими лицами, и др.

Receptum nautarum, cauponum, stabulariorum. На практике нередко наблюдались случаи, когда хозяева кораблей (nautae), содержатели трактиров и гостиниц (caupones), постоялых дворов (stabularii) и т.п. имели связь с ворами и Разбойниками, которыми изобиловали и водные, и сухопутные пути сообщения. Между тем лица, которым приходилось проржать по морю или по дорогам на суше и пользоваться услугами хозяев кораблей, трактиров, постоялых дворов и т.п., чяи вынуждены доверять им и оставлять у них на хранение свои вещи (например, лошадь в стойле). Настоятельно необходимо было хотя бы несколько сократить случаи обворовывания проезжавших на кораблях или останавливавшихся я трактирах, постоялых дворах и т.п. и способствовать большей безопасности путешествий (тем более, что находиться в названных предприятиях были вынуждены и лица, принадлежавшие к верхушке господствующего класса). Для этой цеди преторский эдикт установил повышенную ответственность хозяев названных предприятий за целость вещей их клиентов. Хотя передача путешественником багажа, лошади и пр. на хранение содержателю подобного рода предприятия, в котором оказался путешественник, происходила автоматически причем отказаться от принятия вещей путешественника на хранение содержатель такого предприятия не имел права, однако здесь усматривали неформальное соглашение, пакт (в виде receptum, т.е. принятия), по которому на хозяина предприятия возлагалась повышенная ответственность: она имела место даже в том случае, если вещь пропала или причинен иной вред и без вины принявшего вещь. Хозяева названных предприятий освобождались от ответственности только в том случае, если ущерб наступал вследствие стихийного бедствия.

Для защиты путешественника, потерпевшего от кражи, порчи вещей, с которыми он пришел на корабль или в трактир, претором давалась actio in factum о возмещении ущерба, понесенного собственником вещи.

Receptum argentarii. Так называлось неформальное соглашение, по которому банкир1¹ См. сноску на с. 155., или меняла, принимал на себя обязательство перед своим клиентом уплатить его долг известному третьему лицу. В силу этого соглашения банкир не становился должником третьего лица: третье лицо оставалось кредитором только клиента банкира, к клиенту третье лицо и должно было направлять свою претензию; но если у должника не оказывалось средств для оплаты, он предлагал своему кредитору получить с банкира, заключившего receptum с должником (клиентом); если банкир отказывался платить, клиент получал против него actio recepticia.

§4 Пакты, получившие исковую защиту в императорском законодательстве (раста legitima)

1. Пакты, получившие юридическое признание (исковую защиту) в законодательстве позднейшей империи, называются oacta legitima. Права кредиторов, возникавшие из этих соглашений, защищались посредством condictio ex lege, кондикционногоиска (вытекавшего из соответствующего закона) .

В качестве примеров императорских пактов можно назвать compromissum, pactum donationis.

2. Под compromissum разумеется соглашение лиц, между которыми имеется спор относительно права, о передаче этого спора на разрешение третейского судьи (соглашение с самим третейским судьей называлось receptum arbitrii, см предыдущий параграф).

В классическую эпоху выполнение соглашения сторон о разрешении спора третейским судом обеспечивалось или тем, что спорная вещь либо денежная сумма передавалась третейскому судье с тем, чтобы он передал ее тому , в чью пользу будет разрешен спор, или же посредством стипуляции. За неисполнение решения арбитра на виновную сторону налагался штраф.

Императорское законодательство дало непосредственную исковую защиту pactum compromissi.

3. Pactum. donationis -- неформальное соглашение о дарении. Дарением называется договор, по которому одна сторона, даритель, предоставляет другой стороне, одаряемому, вещь (или иной составной элемент своего имущества, например право требования) с целью проявить щедрость в отношении одаряемого (animus donandi). Дарение может состоять в передаче права собственности на вещь, в платеже денежной суммы, в установлении сервитута и т.д. Частным случаем дарения было дарственное обещание, т.е. обещание что-то предоставить, совершить известные действия и т.д.

В классическом праве дарственное обещание имело обязаательную силу только в том случае, если оно было облечено в форму стипуляции; неформальное дарственное обещание не порождало обязательства. Помимо этого формального требования еще в республиканский период для сохранения имущества в руках богатых семейств было установлено ограничение размера дарения (закон Ценция, 204 г. до н.э.), за исключением дарений, совершаемых в пользу ближайших родст- венников. Максимальный размер дарения, допущенный Цинциевым законом, неизвестен (не дошел до нас). Цинциев закон принадлежит к числу так называемых leges imperfectae т.е. таких законов, в которых не предусматриваются юридические последствия их нарушения. Для проведения закона в жизнь претор стал давать exceptio leges Cinciae (возражение против иска об исполнении дарственного обещания противоречащего Цинциеву закону).

В императорский период (в начале IV в. н.э.). Цинциев закон утратил значение. Императорским законодательством было введено требование совершать так называемую судебную инсинуацию дарственных актов, т.е. требовалось заявить их перед судом с занесением в реестр. Первоначально требование публичности дарения относилось к дарению на любую сумму, но Юстиниан ограничил применение insinuatio лишь дарениями на сумму свыше 500 золотых и установил, что дарения на меньшие суммы получают силу независимо от каких-либо формальностей. Тем самым pactum donationis получил исковую силу.

Ввиду того, что даритель не только не получает от дарения никакой utilitas (хозяйственной выгоды), но даже теряет нечто, ибо дарение предполагает обогащение одаряемого за счет имущества дарителя и, следовательно, имущество дарителя в этом случае уменьшается, ответственность дарителя за возможную эвикцию подаренной вещи, за обнаруженные в ней недостатки и пр. ограничивалась только случаями допущения дарителем dolus и culpa lata.

Дарение своеобразно еще в том отношении, что при известных обстоятельствах допускалась односторонняя отмена дарения. Так, патрон мог отменить дарение, совершенное в пользу вольноотпущенника, в случае неблагодарности одаренного. Эта норма является частным отражением зависимости, в которой находились вольноотпущенники по отношению к патронам и которая нередко переходила в эксплуатацию вольноотпущенника. Юстиниан установил уже в качестве общего правила для всех случаев дарения, что неблагодарность одаренного служит основанием отмены дарения. В качестве примеров неблагодарности в законе Юстиниана названы: нанесение тяжелой обиды, создание опасности для жизни дарителя, причинение ему значительного имущественного вреда. Патрон, не имевший детей в момент совершения дарения в пользу вольноотпущенника, имел право потребовать дар обратно в случае последующего рождения у него детей.

Глава VII. Обязательства как бы из договора (quasi ex contractu)

§ 1. Понятие и виды обязательств как бы из договора

1. Термином «обязательства как бы из договора» обозначаются обязательства, возникающие при отсутствии между сторонами договора, но по своему характеру и содержанию сходные с обязательствами, возникающими из договоров.

В данном случае основанием возникновения обязательства являлись или односторонние сделки, или некоторые другие факты, не являющиеся ни договором, ни деликтом. Давая таким обязательствам наименование «обязательства как бы из договора», римские юристы делали отсюда практические выводы о том, что возникающие в этих случаях спорные вопросы об условиях и пределах ответственности сторон разрешаются аналогично тому, как они решаются применительно к соответствующим договорам.

2. Основные виды обязательств как бы из договора следующие.

Negotiorum gestio -- ведение чужих дел (или вообще забота о чужом деле) без поручения. Слова «без поручения» добавлены к римскому термину «negotiorum gestio» не самими римскими юристами, а в позднейшей литературе, чтобы подчеркнуть существенный признак данного обязательства -- отсутствие договора. Из этих дополнительных слов («без поручения») видно, что рассматриваемый вид обязательства являйся аналогичным тому, какое возникало из договора поручения (mandatum).

Обязательства, возникающие вследствие неосновалельного обогащения одного лица за счет другого. Под эту общую рубрику подходил ряд специальных разновидностей: обязательство, возникающее из ошибочного платежа недолжного обязательство возврата того, что получено лицом по определенному, имевшемуся в виду основанию, тогда как основание не осуществилось; обязательство возврата недобросовестно подученного и др.

Данная группа обязательств имела сходство с реальными контрактами в том отношении, что как и в реальных контрактах, так и в перечисленных обязательствах из неосновательного обогащения обязательство возникало на основе передачи денег или иных вещей от одной стороны другой. Однако между этими двумя категориями правоотношений существовало и коренное различие: при реальных контрактах вещь переходила из имущества одного лица в имущество другого на основании соглашения сторон, вследствие чего «обогащение» получателя вещи не могло считаться неосновательным, sine causa; в данном же случае обязательство возникало из факта нахождения денег или иных вещей в имуществе одного лица за счет другого именно без какого-либо законного на то основания.

§ 2. Ведение чужих дел без поручения (negotiorum gestio)

1. Ведение дел без поручения (negotiorum gestio) в смысле основания возникновения обязательства означало такое отношение, когда одно лицо (gestor) вело дело другого лица (dominus), управляло его имуществом и т.п., не имея на то поручения от этого другого лица (D.3.5.3. рг.). Такая забота о чужом деле, несмотря на отсутствие поручения со стороны заинтересованного лица, имела значение с точки зрения предупреждения ущерба для лиц, в силу каких-то причин не имевших возможности самим позаботиться о своих интересах, в особенности для лиц отсутствующих. Поэтому из факта ведения чужих дел при известных условиях возникало обязательство как на стороне того лица, дело которого ведет гестор, так и на стороне гестора.

На случай ведения чужих дел преторский эдикт предусматривал иски bonae fidei, подобные искам, даваемым сторонам по договору поручения (mandatum): хозяину дела давались actio negotiorum gestorum directa, а гестору -- actio negotioruffl gestorum contraria.

2. Необходимые предпосылки для возникновения такого вида обязательств (элементы данного правового института) следующие.

Во-первых, ведение чужих дел. Оно могло выразиться в совершении или проведении данным лицом какого-нибудь одного дела, нескольких дел или в управлении имуществом (или частью имущества) другого лица.

Не обязательно было совершение гестором каких-либо юридических действий; ведение дел могло выразиться и в каком-либо фактическом действии. Равным образом не была существенна и значительность дела, взятого на себя гестором: всякая забота, приложенная одним лицом к имуществу другого (например, лицо кормит раба или животное другого лица, ставит подпорки к зданию, угрожающему падением, и тд.), позволяла (при наличии других предпосылок) признать negotiorum gestio.

Чаще всего заботились об имуществе лиц, отсутствующих на месте нахождения имущества, но отсутствие собственника имущества не являлось необходимым признаком рассматриваемого института; например, лицо могло взяться за чужое дело потому, что непосредственно заинтересованный не мог позаботиться о себе в силу тех или иных препятствий.

Забота о чужом имуществе должна пониматься как факт совершения лицом известных действий, направленных на обслуживание чужой имущественной сферы; по каким соображениям лицо это делало (общественный ли долг или соображения личного характера толкали гестора на совершение таких действий), не существенно.

Во-вторых, необходимой предпосылкой возникновения обязательства из ведения дел являлось то обстоятельство, что лично перед dominus (хозяином дела) на гесторе не было обязанности (ни по договору, ни по закону) совершать данные действия. Следовательно, институт ведения дел не мог получить применения, если одно лицо вело дела другого на основании договора (т.е. на основании поручения от хозяина дела) или в качестве опекуна хозяина дела (так как опекун в силу закона обязан заботиться о своем подопечном). Не препятствовало возникновению обязательства из ведения дел наличие одного лишь морального долга позаботиться об интересах другого лица.

Третье необходимое условие возникновения обязательства данного вида заключалось в том, что действия, в которых выразилось ведение дела, совершались за счет другого лица (dominus). Это требование сводилось к тому, что гестор должен был иметь намерение отнести расходы, связанные с ведением дела, за счет того, в чьих интересах совершаются действия. Другими словами, у лица, ведущего дело, не должно быть animus donandi, т.е. намерения своею деятельностью одарить хозяина дела, проявить в отношении его щедрость.

В-четвертых, ведение дел -- отношение безвозмездное: вознаграждение за свои действия гестор не получает.

3. Обязательства сторон. Лицо, которое бралось за чужое дело (гестор), должно было относиться к этому делу заботливо и поэтому отвечало за всякую вину. Выполнив те действия, вторые гестор признал необходимым совершить, он обязан оыл отчитаться перед dominus в совершенных действиях. Если в результате ведения дел у гестора на руках оказывались деньги, другие вещи, права требования, причитающиеся хозяину дела, гестор обязан был сдать их ему.

Хозяин дела был обязан возместить гестору понесенные им издержки (на какое-либо вознаграждение за труд, хлопоты и т.п. гестор права не имел). Обязанность возмещения понесенных гестором расходов возникала лишь в том случае, если его действия совершены были utiliter. Это условие следует понимать в том смысле, что действия гестора должны быть таковы, чтобы их можно было признать хозяйственно целесообразными, отвечающими интересам того лица, для которого они совершались, независимо от достигнутого эффекта или результата (например, если гестор принял надлежащие меры для лечения заболевшего животного, принадлежащего другому лицу, последнее обязано возместить гестору понесенные издержки, хотя бы животное, несмотря на принятые меры, погибло).

Если хозяин дела одобрял деятельность гестора, вопрос о целесообразности действий гестора отпадал; своим одобрением хозяин дела уже разрешил его в положительном смысле и признал себя обязанным возместить гестору понесенные им издержки. В данном случае находит применение правило «ratihabitio mandate comparatur» (одобрение приравнивается к поручению). Надо заметить вообще, что не только в названном случае прямо выраженного хозяином дела одобрения действий гестора, но и в тех случаях, когда (на основе изложенных выше положений) хозяин дела был обязан признать действия гестора для себя обязательными, отношения между этими двумя лицами определялись по тем же правилам как между мандантом и мандатарием (см. выше, гл. IV, § 6).

Если действия гестора нельзя признать целесообразными (произведенными utiliter) и хозяин дела вследствие этого отказывает в их одобрении, гестор не только не имел права на возмещение понесенных им затрат, но еще был обязан восстановить то положение, в каком находилось имущество dominus до мероприятий гестора. Так, надо помнить и указание в источниках (D. 3. 5. 10), что иногда гестор отвечает не только за culpa, но и за casus (случай). По общему же правилу, т.е. если negotiorum gestio протекала в соответствии с изложенными выше положениями, так что лицо, в интересах которого действовал гестор, не вправе было отказать в одобрении действий гестора, последний за casus не отвечал.

Однако независимо от наличия всех необходимых условии для того, чтобы гестор получил право на возмещение понесенных издержек, он во всяком случае имел право требовать от хозяина дела возврата денег, вещей и пр., на которые хозяин дела обогатился от действий гестора (возврат неосновательного обогащения см. в следующем параграфе).

§3. Обязательства из неосновательного обогащения

1. Поступление в имущество одного лица каких-либо частей имущества другого лица (денежной суммы, вещей, прав требования и т.п.) либо сохранение в имуществе одного лица каких-то частей имущества, подлежащих передаче в имущество другого лица, принято обозначать выражением, что одно имущество обогащалось за счет другого. Как правило, обогащение происходит вследствие какого-нибудь юридического основания (например, получение от другого лица денежной суммы на основании договора займа, купли-продажи и т д.). В тех случаях, когда для поступления денег, вещей и т.д. в имущество данного лица или для сохранения их в этом имуществе за счет имущества другого лица юридического основания нет, говорят о неосновательном обогащении одного лица за счет другого.

Нельзя считать окончательно доказанным или опровергнутым, что в классическом римском праве получил признание общий принцип, что факт обогащения имущества одного лица за счет имущества другого лица без достаточного к тому юридического основания порождает всегда обязательство первого лица возвратить неосновательное обогащение второму лицу. Вместе с тем бесспорно, что в некоторых определенных категориях случаев такое обязательство возникало. Так как в этих случаях обязательство возникало из дозволенного действия, следовательно, деликта не было, но не было и договора между сторонами, а между тем последствия наступали, сходные с возникающими из договора (например, займа), -- данная разновидность обязательств также принадлежала к числу обязательств как бы из договора.

Для истребования неосновательного обогащения заинтересованному лицу давался так называемый кондикционный иск, condictio. В зависимости от предмета иска римские юристы различали: condictio certae pecuniae (иск о возврате определенной денежной суммы), condictio certae rei (иск о возврате определенной вещи), condictio incerti (иск о возврате другого обогащения).

Основными категориями обязательств из неосновательного обогащения были: a) condictio indebiti (иск о возврате недолжно уплаченного), б) condictio causa data causa non secuta (иск о возврате предоставления, цель которого не осуществилась), ndictio ex causa furtiva (иск о возврате полученного вследствие кражи) и др.

2.Condictio indebiti. Ошибочный платеж долга, в действительности не существующего, порождал обязанность получившего предмет долга вернуть полученное уплатившему. Для осуществления требования о возврате ошибочно уплаченного и служила condictio indebiti (Gai,3.91).

Это обстоятельство относится к числу обстоятельств из неосновательного обогащения потому, что, раз нет долга (и нет намерения одарить получателя), нет основания для платежа а следовательно, нет основания для оставления предмета платежа в имуществе лица, получившего его.

Необходимыми предпосылками для истребования посредством condictio indebiti, ошибочно оплаченного, являются следующие.

Во-первых, факт платежа, совершенного уплатившим лицом с намерением погасить определенный долг. Безразлично, произведен ли платеж посредством передачи денег, вещей и т.п. или в силу факта, сохранившего в имуществе лица причитавшуюся с него сумму (например, платеж произведен посредством прекращения взаимного долга второго лица в отношении первого).

Во-вторых, несуществование долга, погашение которого имелось в виду лицом, совершающим платеж. Непризнание за долгом исковой силы (так называемое натуральное обязательство, см. разд. VI, гл. 1, § 2) не приравнивалось к несуществованию долга (т.е. получение платежа по натуральному обязательству не есть неосновательное обогащение).

Если долг хотя и существовал, но кредитором являлся не тот, кому совершается платеж, или должником -- не тот, кто платит, платеж признавался совершенным по несуществующему долгу.

Уплаченное раньше срока не считалось за уплаченное недолжно и не подлежало возврату; напротив, платеж условного долга до наступления условия приравнивался к платежу несуществующего долга.

В-третьих, платеж несуществующего долга должен быть произведен ошибочно вследствие извинительного заблуждения.

Предметом condictio indebiti являлось обогащение лица, получившего платеж, т.е. поступившие в состав его имущества (или сохранившееся в имуществе благодаря платежу) вещи или их эквивалент.

3. Condictio causa data causa поп secuta (иск о возврате предоставления, цель которого не осуществилась). Названный иск дается в тех случаях, когда одно лицо получает за счет другого какую-нибудь имущественную выгоду ввиду опреде' ленной цели (основания), а цель (основание) не осуществилась.

Для возникновения этой разновидности квазиконтрактных обязательств требуется наличие следующих условий.

Во-первых, предоставление имущественной выгоды одним лицом другому, как-то: передача права собственности (Тиций передал Люцию в собственность серебряную вазу); принятие на себя первым лицом обязательства в пользу второго (Тиций обязался по стипуляции уплатить Люцию 100 сестерциев); погашение обязательства второго лица в отношении первого (Тиций выдал Люцию квитанцию в погашение долга Люция Тицию в сумме 200 сестерциев) и т.п.

Во-вторых, предоставление имущественной выгоды было сделано, имея в виду определенную цель, определенное основание, предполагающее наступление какого-то события, с которым связывается предоставление; например, уплачивалась определенная сумма для организации поездки лица по определенному делу в другой город, переданы вещи в качестве приданого в связи с ожидаемым браком и т.п.

В-третьих, цель или основание, ввиду которых сделано предоставление, не осуществились.

При наличии названных условий лицо, за счет которого обогатилось другое лицо, имело к последнему кондикционный иск о возврате сделанного предоставления (в приведенных выше примерах Тиций имеет кондикционный иск к Люцию о возврате переданной вазы, о прекращении стипуляционного обязательства на сумму 100 сестерциев, о восстановлении прекращенного долга Люция на сумму 200 сестерциев и т.п.).

4. Condictio ex causa furtiva (иск о возврате полученного посредством кражи). Вещи, полученные посредством кражи, не становились, конечно, собственностью вора и могли быть виндицированы собственником; но «odio furum» (буквально -- «из ненависти к ворам», «против воров») с целью предоставления собственнику больших удобств для истребования своих вещей допустили также и кондикционный иск для возврата полученного посредством кражи. Хотя кондикционный иск предполагал факт кражи, т.е. деликт, однако юридическим основанием condictio ex causa furtiva являлся факт обогащения (res), т.е. получение вором определенных вещей или денежной суммы из имущества другого лица.

В указанном объективном моменте -- в обогащении одного лица за счет другого -- сходство данного вида кондикции с рассмотренным ранее (п. 2--3). И в этом случае, как и в предыдущих, обязательство возникает ге, подобно реальным контрактам, вследствие чего данный вид обязательства (подобно двум предыдущим видам кондикции) относился к числу обязательств как бы из договоров. Отличительным признаком этого иска по сравнению с двумя предыдущими кондикциями являлось то, что наряду с указанным объективным моментом в Данном случае предполагается также и субъективный момент -- недобросовестность обогатившегося (должника).

Condictio ex causa furtiva (или просто condictio furtiva» давалась только тому, за чей счет обогатился вор, т.е. собственнику вещи (в этом отличие condictio furtiva от деликтного иска из кражи -- actio furti, который давался всякому заинтересованному лицу, например пожизненному пользователю хранителю и пр.). Ответчиком по иску являлся только вор; всякого рода соучастники и пособники вора отвечали поделиктному иску (actio furti), но не по condictio furtiva.

Предметом condictio furtiva является прежде всего возврат похищенного; но так как ввиду преступного способа получения чужого имущества вор отвечал за случайную гибель вещи, то с помощью кондикции из кражи было можно в случае гибели вещи требовать денежное возмещение ее стоимости. В последнем случае вор обязан был уплатить наивысшую цену, какую вещь имела за время между похищением и присуждением; кроме того, по condictio furtiva должны быть возвращены плоды от вещи, притом не только фактически полученные вором, но также и все те, какие мог бы получить потерпевший от кражи, если бы вещь не была у него похищена.

5. Другие случаи применения исков о возврате неосновательного обогащения (condictiones sine causa). Наряду с изложенными в предыдущих параграфах специальными видами кондикции в источниках упоминаются отдельные случаи применения, так сказать, общего иска о возврате неосновательного обогащения. В этих случаях кондикционный иск давался в силу одного факта неосновательного обогащения за чужой счет без ближайшего определения условий иска.

Примеры подобного рода, относящиеся к классическому праву, можно обобщить следующим образом: кондикция дается в тех случаях, когда вещи одного лица фактически потреблены другим лицом или стали принадлежать ему на праве собственности без юридического на то основания (чужие деньги смешаны с собственными деньгами данного лица), так что собственник вещей утрачивал возможность предъявить виндикационный иск для истребования вещей. Тогда на место утраченной виндикации давалась кондикция.

Разновидность condictio sine causa представлял случай, когда денежная сумма или иные вещи поступили в имущество данного лица на законном основании, но затем основание отпало (causa finita); например, в обеспечение обязательства был дан задаток; обязательство исполнено, а задаток продолжает оставаться у кредитора, хотя основание дачи задатка кончилось; давалась condictio sine causa для истребования в этом случае задатка; другой пример: condictio sine causa давалась для истребования расписки должника, оставшейся у кредитора, несмотря на погашение долга.

Глава VIII. Обязательства из деликтов и как бы из деликтов

§ 1. Понятие частного правонарушения

1. Частным правонарушением (delictum privatum) в отличие от уголовного преступления (crimen publicum) в Риме называлось такое правонарушение, которое рассматривалось как нарушение главным образом прав и интересов отдельных частных лиц (а не прав и интересов государства в целом) и потому порождало обязательство лица, совершившего деликт, уплатить потерпевшему штраф или по крайней мере возместить убытки.

Надо заметить, что в круг частных правонарушений римское право включает и такие, которые, с современной точки зрения, являются тяжкими уголовными преступлениями (например, увечье, кража и др.).

2. Обязательства из правонарушений являются древнейшим видом обязательств. В глубокой древности их санкцией была частная месть со стороны потерпевшего и его родичей. По мере укрепления государства и усложнения хозяйственной жизни стали практиковаться соглашения между правонарушителем и потерпевшим о замене мести денежным штрафом; эти соглашения были санкционированы правом (система добровольных композиций). Дальнейшее развитие привело к тому, что применение мести было запрещено и было установлено, что единственно допустимым последствием являются штраф и вознаграждение потерпевшего за вред и обиду.

3. Система деликтных обязательств характеризовалась в Риме тем, что существовал определенный, исчерпывающий перечень случаев, в которых возникали такие обязательства, но не было установлено общего правила, что всякое недозволенное действие, нарушающее чьи-либо права или интересы, порождает обязательство лица, совершившего такое действие в отношении потерпевшего. В древнейшем праве правонарушение сопровождалось установленными для него последствиями независимо от наличия субъективной вины совершившего деликт (в этом сказывался пережиток эпохи частной мести, при которой к правонарушению подходили сточки зрения потерпевшего). В дальнейшем развитии права наличие субъективной вины совершившего деликт, стало необходимым условием ддд признания в конкретном случае частного деликта.

4. Таким образом, законченное понятие частного деликта предполагало три элемента: а) объективный вред причиненный противозаконным действием одного лица другой му; б) вину лица, совершившего противозаконное действие (умысел или хотя бы неосторожность); в) признание со стороны объективного права данного действия частноправовым деликтом, т.е. установление частноправовых последствий данного деяния, применяемых в порядке гражданского процесса.

5. Историческим происхождением частных деликтов объясняется ряд особенностей, свойственных деликтным обязательствам в классическом римском праве, в отличие от договорных обязательств.

Договорное обязательство (идет ли речь об его активном моменте -- праве требования кредитора или о пассивном -- обязанности должника) являлось одним из элементов имущества и потому переходило в порядке универсального преемства (см. разд. VIII) на наследников как кредитора, так и должника; этого не бывало только в тех договорах, которые предполагали особое личное доверие или особые личные качества должника, как, например, mandatum, договор поручения. Иски из деликтных обязательств предоставлялись наследникам кредитора, за исключением тех, которые, по римскому выражению, «дышат местью» (vindictam spirantes), например, иск о личной обиде дается только обиженному, но не наследнику его. Наследник должника по деликтному обязательству вообще не отвечал; однако к нему мог быть предъявлен иск, если в его имущество поступило нечто полученное в результате деликта, и тогда наследник правонарушителя отвечал в пределах своего обогащения.