Каким должно быть правосудие в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание:

Введение

Глава I. Правосудие в России

Глава II. Поле для произвола -- безгранично

Заключение

Список литературы

Введение

Правосудие -- одна из немногих тем, по которой люди судят о наличии демократии в обществе и о степени их личной защищенности в этой жизни.

В науке общепринятым является представление о правосудии как о деятельности суда, заключающейся в разрешении конкретных правовых вопросов в процессуальном порядке путем применения норм права к установленным фактам и отношениям. При этом разные авторы включают в данное определение некоторые дополнительные характеристики. Например, М.С. Строгович указывал, что правосудие -- это «государственная деятельность, осуществляемая судом, заключающаяся в том, что суд путем разбирательства и разрешения уголовных и гражданских дел в установленных законом правовых (процессуальных) формах защищает от всяких посягательств государство, права и законные интересы граждан., учреждений, организаций, обеспечивает законность в деятельности учреждений, организаций, должностных лиц, в поведении граждан».

А.А. Мельников дал определение, согласно которому «правосудие -- это одна из форм государственного управления, средство выполнения государством внутренней функции охраны правопорядка, собственности, прав и свобод граждан путем разрешения специальным органом государственной власти -- судом гражданских и уголовных дел по правилам, предусмотренным гражданским и уголовно-процессуальным правом, т.е. путем применения от имени государства норм права к установленным в судебном заседании фактам и правоотношениям, а в необходимых случаях и мер принуждения к правонарушителям».

В.М. Семенов полагает, что «правосудие -- это деятельность независимого суда по надлежащему рассмотрению и разрешению в процессуальном порядке уголовных, гражданских и иных дел и правовых вопросов и применению на основе закона государственного принуждения к правонарушителям или оправданию невиновных в целях укрепления законности и правопорядка, предупреждения правонарушений, охраны от всяких посягательств конституционного строя, прав и интересов граждан, организаций, общества и государства».

Таким образом, мы видим, что различные авторы считают необходимым включать в определение правосудия разное количество характеристик, совокупность которых отражает, по их мнению, сущность правосудия. Любой признак так или иначе помогает раскрыть сущность правосудия, однако каким бы ни был перечень признаков, его всегда можно расширить за счет ряда подробностей, «мелких деталей». Про некоторые из подобных признаков можно сказать, что они не являются необходимыми атрибутами определения правосудия. Так, например, по нашему мнению, излишне указывать в определении правосудия, что это государственная деятельность. Уже сам факт того, что именно суд осуществляет правосудие судом, свидетельствует о государственном характере последнего. Также излишне указывать на независимость суда в дефиниции правосудия. Суд независим по определению, в силу соответствующего конституционного принципа (ч. 1 ст. 120 Конституции РФ), и лишний раз указывать на его независимость значит лишь усложнять понятие правосудия.

ДОСЬЕ “ТИ”. Родился в райцентре Пышма Свердловской области. После школы работал слесарем Пышминского механического завода и преподавателем физкультуры в средней школе. После службы в рядах Вооруженных сил Анатолий Сушинских окончил свердловский юридический институт и получил распределение для дальнейшего прохождения службы в прокуратуру Казанского района Тюменской области.

С должности следователя прокуратуры Казанского района Сушинских пригласили на работу в следственное управление Прокуратуры Тюменской области. В 1982 году А.М.Сушинских назначен судьей Тюменского областного суда. Через три года он -- заместитель председателя этого ведомства.

Получив официальное предложение, почти два года возглавлял суд Ханты-Мансийского автономного округа. В итоге вернулся в Тюменский областной суд -- уже на должность председателя.

Стаж работы в юридической сфере -- почти 30 лет.

Решением Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации ему присвоен высший квалификационный класс. Награжден медалью Жукова. С 2004 года носит почетное звание “Заслуженный юрист Российской Федерации”.

Неофициальное мнение: Сушинских -- человек, не признающий “телефонное право”. Профессионал, сверяющий свою деятельность с единственно возможным направлением -- соблюдением Закона.

Таких судей мало в нашей стране т.к. почти все они либо продажны, либо запуганы преступниками.

Глава I. Правосудие в России

Статья 48 Конституции РФ гарантирует право каждого на получение квалифицированной юридической помощи. Для функционирования демократической системы власти очень важна эффективная реализация процессуальных прав граждан. Именно реализация этих прав позволяет заставить органы власти и отдельных чиновников выполнять свои обязанности перед гражданами.

Самыми важными из процессуальных прав являются реальные возможности защиты любых прав граждан в независимых судах. Только тогда судебная власть становится третьей властью, которая равна всем другим, а может, и самой важной из них. При демократии обращение в суд должно быть столь же обычной повседневной процедурой разрешения споров и конфликтов, как и обращение к чиновникам для оформления справок.

В настоящее время требуются совершенствование процесса осуществления правосудия. Ведь судебная власть призвана удовлетворять потребности граждан в законном, справедливом, быстром разрешении споров. И очень хочется, чтобы при возникновении вопроса о доступности правосудия в России ни у одного человека не возникало сомнений: правосудие в России доступно для каждого.

Этот вопрос неоднократно поднимался в юридической среде. Не единожды эту тему в периодической печати затрагивали ведущие специалисты права. Однако они, как правило, смотрят на эту проблему с профессиональной точки зрения.

В правосудии как наиболее действенной части правовой реальности, чётко различимы два аспекта: собственно юридический - отправление правосудия и социоправовой, когда правосудие выступает уже в более широком плане как фактор социальной жизни. В первом случае упор делается на функциональную заданность правосудия, и здесь социологу скорее понадобится взгляд «изнутри». Во втором - правосудие выступает уже как сила, воздействующая на людей, и в этом случае социологу нужен взгляд «извне» Общим ориентиром (силой притяжения) здесь будет справедливость, выступающая целью и смыслом правосудия, тем, во имя чего оно существует.

Выделенные таким образом параметры правосудия имеют свою предметную определённость и те специфические значения (смыслы), которые они приобретают как соответствующие концептуальные формы в системе социологических понятий. Отсюда предметом социологического изучения правосудия будут те правовые факты, которые имеют для общества смысловое и символическое значение. Это конкретные механизмы организации и осуществления правосудия, и, прежде всего поведенческие образцы и установки участников судопроизводства, которые связаны с принятием решений в суде. Описание и определение данных механизмов судебного производства, в которых осуществляется законная и воздающая справедливость, входит в число основных задач социологии правосудия.

В профессиональном плане правосудие представляется как набор «институций», ролей и процедур, направленных на преодоление «неопределённостей» в заданной судебной ситуации и выработку решений на основании установленных фактов и законностей. Это суд по праву, «освящённому» государством, где под правом по существу понимается действующий в стране закон. Такое правосудие по закону, соответствующее политическим реалиям и положению вещей в государстве, призвано стоять на страже интересов граждан и социального порядка. Это государственное правосудие, которое имеет статус объективного и законного труда по достижению справедливости в интересах общества. В данном аспекте социологу следует рассматривать правосудие как форму социальной организации, имеющую свою цель (выработка судейского решения), набор средств (судейские процедуры) и исполнителей ролей (судья, прокурор, адвокат, суд присяжных и др.).

В социальном плане правосудие является фактором, оказывающим воздействие на общественное мнение и жизнь коллективов. Потому как в фокусе «многоканального» пересечения права и общества судейское решение подвергается оцениванию и «пророчеству» со стороны индивидов с собственными критериями обоснования справедливости, «работающих», в конечном счете, на общее представление общества о справедливости правосудия как института власти. «В законах права; писал Гегель; предписание имеет силу не потому, что оно существует, и каждый человек требует, чтобы оно соответствовало его собственному критерию». Действительно, каждый из нас в какой-то мере считает себя «соавтором» правосудия, и, с этих позиций судит о верности или неверности судебного решения.

В то же время мы знаем, что правосудие как инструмент политической системы и практикуемое судопроизводство со всеми своими изъянами и просчётами в состоянии «производить» лишь «разновидность» справедливости, то, что должно быть и выполняться, а не справедливость как универсальное благо и по этой причине оно не может устраивать всех граждан. Между справедливостью, существующей как образ (представление, мнение) и разновидностью справедливости, «производимой» государственными судами на практике во имя закона, имеют место противоречия, которые могут создавать социальное напряжение в обществе, выливающиеся в практики отчуждения, недоверия человеческих коллективов к институту правосудия. Ведь не случайно виновником вовлечения правосудия в источник несправедливости называют государство, которое чаще всего руководствуется мотивами, идущими в разрез естественно-правовым принципам.

Если всё же допустить, что достижением права является справедливость «всех», и она перевешивает существующие законы и судебные практики, то это уже будет идеальное правосудие. Но такое вряд ли возможно в обществе с индивидуалистическими началами, не говоря уже о различиях в понимании ценностей, о множестве пристрастий и конфликте интересов.

Итак, можно говорить о трёх типах правосудия, противостоящих друг другу. Это реальное (действенное) правосудие, которое совершается в организациях и иных структурах, и на их стороне вся мощь государственной машины. Идеальное правосудие - правосудие как образ желаемых благ, отвечающих представлению и мнению различных групп. И правосудие «заинтересованных» лиц (сторон), существующее как суждение, мнение по поводу конкретного судопроизводства. В известной мере можно сказать, что третье правосудие производно от второго, а первое довлеет над ними. Эффективность данных правосудий - это, прежде всего эффективность соответствий решений суда определённым критериям. Так, когда речь идёт о реальном (действенном) правосудии, то таким критерием, безусловно, будет закон. Для идеального правосудия критериями эффективности станут в первую очередь принципы справедливости. А в случае правосудия «заинтересованных» лиц ( сторон ) такими критериями явятся, конечно же, сугубо личные интересы. При всей условности названных критериев, надо всё же признать, что на поле правосудия основными противоборствующими сторонами являются закон, справедливость и интерес. Именно закон в первую очередь борется против интереса, пытаясь, взять себе в союзники справедливость, интерес же, стремится к своей цели напрямую, со своей «справедливостью». В то время как высшая справедливость смотрит на них свысока, мало надеясь обрести среди них свою бытийность. И всё эти перипетии разворачиваются в определённых организационных условиях при обязательном соблюдении заданных процедур.

К настоящему времени стало совершенно очевидно, что главная цель Концепции судебной реформы 1991 года достигнута не была. Независимость суда и судебной системы остается благим пожеланием, и соответствующие конституционные нормы реально не действуют.

В целом можно заметить, что проблема независимости суда в современной России имеет очень значимый исторический аспект, причем этот аспект имеет и политическое измерение. Дурная наследственность советского правосудия, укорененного в эпохе "революционного правосознания" и долгое время являвшегося приводным ремнем партии по направлению трудовых резервов в ГУЛАГ, преодолена не была и в настоящее время играет на руку наиболее реакционным силам нашего общества, сумевшим занять сильные политические позиции в эпоху разочарования в переменах.

Носители соответствующих идейно-политических установок могут прекрасно осознавать, что и они сами, и их ближние являются потенциальными (и очень вероятными) жертвами нашей слепой, глухой и ограниченно вменяемой юстиции, однако стремление привести современную жизнь в соответствие с политико-идеологическими стандартами 60-70-х, а то и 50-х годах XX века оказывается сильнее этого осознания. А ведь погибший в СИЗО юрист С. Магнитский большинству наших политиков годился по возрасту в сыновья. Да и вообще дети влиятельных родителей часто преуспевают в бизнесе и государственном управлении, где вероятность столкновения с уголовной юстицией достаточно высока.

Вовлеченность судов в карательный аппарат и уголовную политику власти, их зависимость от высшей и менее высокой политической воли опасны для нашей властной элиты не меньше, а больше, чем для остальных общественных групп. С исторической точки зрения очевидно, что всякая власть, вне зависимости от своих политико-идеологических устремлений, вынуждена будет так или иначе решать проблему отечественной юстиции, которая уже давно представляет потенциальную опасность для каждого человека, живущего в нашей стране.Легитимность власти, в основе которой должно лежать справедливое правосудие, неуклонно снижается и держится пока только на авторитете политических лидеров, который не вечен. Антикоррупционные начинания при отсутствии независимых судов заранее обречены на провал, поскольку кроме мотивов обеспечения законности суды будут руководствоваться целой совокупностью иных мотивов, прямо или косвенно связанных с их собственной коррумпированностью или же несвободой. В то же время криминализация аппарата власти будет нарастать в условиях, когда суд не обособлен от этого аппарата и не может (по инициативе заинтересованных лиц) эффективно контролировать его деятельность.

Все это будет усугубляться и окончательной деградацией демократических институтов контроля администрации. Уже сегодня, по данным Фонда защиты гласности, эта деградация очевидна: относительно свободная пресса существует лишь в нескольких регионах России, а независимый судебный контроль над аппаратом власти отсутствует повсеместно.

Репрессивно-карательная направленность

Самым заметным и болезненным проявлением неблагополучия в сфере отечественного правосудия является не столько коррупция, сколько так называемый обвинительный уклон, который на самом деле уже давно имеет масштабы, позволяющие определить это явление как репрессивно-карательную направленность российской юстиции.

Обыкновение судей брать у следователей дискету с заготовленным постановлением о санкционировании следственных действий или обвинительным заключением в большинстве случаев означает, что последней инстанцией уголовного преследования де-факто оказывается следователь, а не судья. Ведь следователь уже выполнил свою задачу и передал дело в суд, а судье еще предстоит решение, которое в случае несогласия с ним прокуратуры и вышестоящих судебных инстанций может повлечь за собой неприятности, в том числе и отставку. И судьи действуют по принципу "Хочешь жить в согласии -- соглашайся" -- они просто переписывают текст обвинительного заключения на бланк приговора, обычно даже не заботясь об исправлении орфографии, ведь они хорошо наслышаны о том, чем иногда заканчивается "самодеятельность" судьи в решении вопросов виновности.

Одна из причин такого поведения судей, по наблюдениям федерального судьи С. Пашина, заключается в том, что кадровый состав советского времени, формировавшийся во многом на основании критерия конформизма, активно самовоспроизводится вместе с традициями руководства в судах: "Авторы Концепции уповали на то, что в России со временем будет создано саморегулируемое судейское сословие, однако эта идея себя не оправдала. Должности в судебной системе сохранили те же люди или выученики судебных деятелей "старой закалки", которые… обслуживали "линию партии" и пресмыкались перед власть имущими".

Но проблема обвинительного уклона не сводится лишь к кадровым вопросам -- суд является бюрократической структурой, где есть судьи-начальники и судьи-подчиненные, где судья, принявший неудобное начальству решение, рискует потерять мантию.

При этом инстанцией, на практике решающей вопросы виновности, не всегда является даже следователь. Например, если материалы милицейской или аналогичной проверки иных правоохранительных органов следователю проверять некогда или неинтересно, то он (особенно при отсутствии адвоката) имеет возможность копировать их в протоколы следственных действий, вынудив подозреваемого поставить необходимые подписи.

Так складывается ситуация, когда вопрос виновности, а иногда и точной квалификации инкриминируемого деяния на практике решает тот орган, который выявляет правонарушение. Суд лишь фиксирует результаты оперативно-розыскной и следственной деятельности и только в исключительных случаях, угрожающих служебному положению судей, осмеливается на принципиальное несогласие со стороной обвинения.

"Валовая посадка"

С моральной точки зрения деятельность современной российской юстиции, в том числе и судов, не выдерживает никакой критики. Ничтожно малое (доли процента от общего количества приговоров) число оправдательных приговоров невозможно было бы объяснить даже самой тщательной и компетентной организацией уголовного следствия. А ведь следствие в России не предполагает особой тщательности. Значительную часть российского тюремного населения составляют люди, виновность которых сомнительна, преувеличена либо просто придумана заинтересованным должностным лицом. И это не удивительно, поскольку "валовая посадка" обеспечивается всей практикой уголовного преследования, ориентированной на плановые репрессии и неизбежность осуждения по возбужденному уголовному делу.

Взять под стражу сегодня можно любого человека, задержанного по подозрению в совершении уголовного преступления, поскольку мотивировка решения об аресте в разных вариациях сводится к тому, что подозреваемый может скрыться. Иной раз обвинение в качестве основания для ареста указывает наличие у лица заграничного паспорта или получение им визы.

Во всяком, даже гипотетически спорном случае, когда у судьи должны быть сомнения в допустимости и необходимости ареста, ему гораздо спокойнее арестовать, поскольку иное может навлечь подозрения в коррупции или попустительстве преступнику, особенно когда подозреваемое в преступлении лицо скрылось.

Ломаются судьбы людей, становится еще теснее в следственных изоляторах, зато следователи получают и часто реализуют возможность одним только способом содержания в тюрьме выбивать удобные им показания. "Межведомственное" общение следователей с оперативниками ФСИН, служащими в СИЗО, этому очень способствует. Пристроить слишком упрямого "клиента" в нужную камеру следователю, как правило, не трудно.

История С. Магницкого, умершего в больнице СИЗО, весьма характерна: суду было удобно не только санкционировать, но и несколько раз продлевать арест по очевидно спорному налоговому делу, а человек медленно умирал… и умер. Заинтересованным лицам удалось допустить пропажу бумаг погибшего, которые могли содержать улики против служителей тюремного ведомства. Симптоматично и то, что уголовное дело по факту смерти -- дело, которого (по логике вещей) не могло не быть в данной ситуации, -- было возбуждено с заметным опозданием, только после публично высказанного замечания Президента РФ. Вот как работает у нас система юстиции!

В то же время арест до суда, как правило, означает и назначение в качестве наказания реального срока лишения свободы. Еще с советских времен (когда, к слову, репрессивность судов была существенно ниже) такой подход является печальной реальностью нашей правоприменительной практики. Отсюда очевидно, что отечественный суд был и по-прежнему остается карательным административным органом, небрежно закамуфлированным под третью ветвь государственной власти.

Глава II. Поле для произвола -- безгранично

Состоянию незавершенности давно назревших преобразований в сфере юстиции соответствует общее плачевное состояние этой сферы, которая на сегодняшний день лишь отчасти выполняет свою главную функцию -- поддержание и защиту правопорядка, а в остальном бессовестно эксплуатируется различными политическими и экономическими субъектами. Де-факто российский суд является лишь высшим звеном системы правоохранительных органов, а не самостоятельной ветвью власти, каковой обязан быть согласно Конституции РФ.

Именно поэтому такие основополагающие признаки суда, как его независимость от сторон процесса и справедливость выносимых им решений, очень часто подвергаются сомнению в СМИ. Предвзятость многих громких судебных решений очевидна. Более того, там, где решение о виновности принимают присяжные, имеет место практика "оперативного сопровождения процесса", то есть скрытого давления на присяжных, влияния на их подбор, что в силу защищенности оперативных органов государственной тайной не завершается необходимым в таких случаях возбуждением уголовных дел в отношении конкретных оперативников и их начальства. А ведь речь идет о преступлениях, которые (при наличии государственной воли!) могли бы иметь высокую раскрываемость и перспективу полного исчезновения.

Ведь давление или иное влияние на суд со стороны соответствующих органов всегда призвано нивелировать результат низкого качества их работы, скрыть коррупционные и прочие противоправные проявления в их деятельности, абсолютизировать их и без того несоразмерно большие властно-репрессивные возможности. Поле для произвола карательных органов (в том числе произвола откровенно криминального!) в настоящее время почти безгранично, и правосудие редко становится препятствием на пути должностных лиц, возомнивших, что они и являются законом.

Что делать?

Борьба с преступностью в ее советском варианте, коррупция и милицейский произвол настолько органично срослись, что обычному хирургическому лечению вряд ли поддаются. Поэтому перемены в системе юстиции должны быть хорошо подготовлены.

Прежде всего следует отказаться от репрессивной идеологии, которая транслируется правоохранителям через содержание правовых норм, установки, приказы и распоряжения руководства, одновременно должно быть предусмотрено приведение в порядок судебной власти. Пусть даже ценой создания параллельной судебной системы, которая будет отличаться иными процессуальными порядками, иным способом формирования судейского корпуса, другим внутренним и административным устройством.

Стартовой площадкой для подобной реформы может стать создание системы административной юстиции с постепенным развитием при новых судах, существующих без привязки к административно-территориальному устройству страны, параллельных органов уголовного, гражданского и арбитражного правосудия. При этом очевидно, что действительно независимый суд в наших условиях и при нашей государственной традиции, культивирующей недоверие населения к властям, не может быть сформирован без широкого внедрения института присяжных. Уровень доверия к правосудию сегодня как никогда низок, а реальная зависимость этой системы от исполнительной власти сопоставима с советской практикой "телефонного правосудия". Легитимность судебной власти, которая сегодня, мягко говоря, вызывает сомнения, не может быть восстановлена без участия представителей общества в отправлении правосудия. И отечественный, и зарубежный опыт существования судов присяжных свидетельствует: авторитет этих судов существенно выше, а недостатки такого правосудия сторицей компенсируются тщательностью и непредвзятостью рассмотрения дел. Говорить о низкой репрессивности таких судов возможно только в сравнении с тем, что имеет место в нашем сегодняшнем, морально неполноценном правосудии, репрессивность которого абсолютна.

Нужна новая идеология

Государство является заложником собственных исполнительных органов, причем происходит это не по злой воле реакционеров и бюрократов (что тоже имеет место), а по причине неприспособленности существующей системы юстиции к реальности современного общества и государства, благополучие которых несовместимо со столь зависимым положением суда. Как показывает опыт многих стран, в том числе стран Восточной Европы, эта проблема не является неразрешимой и не требует одномоментной ликвидации существующих институтов юстиции. Однако ее решение требует политической воли, направленной на последовательное обновление системы юстиции и улучшение ситуации в данной сфере.

В то же время политическая воля сама по себе вовсе не гарантирует успеха такой реформы. Известно, что старые представления очень легко приспосабливаются к новым формам, особенно если речь идет о бюрократических структурах и бюрократии. Нужна новая идеология правоохранительной и судебной деятельности, принципиально иной взгляд на вещи, а следовательно, широкий общественный диалог по проблеме, без которого эта идеология не сформируется и не станет действенной. От чего следует отказаться в мировоззренческом плане, так это от идей и политико-психологических установок, подпитывающих нынешний беспорядок и произвол.

Чем подпитывается произвол?

Доминирующая сегодня модель правоохранительной деятельности, которая препятствует установлению независимой и справедливой судебной власти в нашей стране, базируется на следующих идеологических и психологических основаниях.

1. Утрированный, принимающий гротескные формы юридический позитивизм, который господствует в правосознании правоприменителей. Этот подход к пониманию права не только игнорирует достижения естественно-правовой и социологической школ юридической науки, но и относит юриспруденцию к сугубо прикладным дисциплинам, отводя ей роль вечного сателлита переменчивой воли законодателя. Закон и право с этой точки зрения тождественны, а "высшая политическая целесообразность" приоритетна даже по отношению к закону. Одним из результатов распространенности такого подхода является заметный отрыв современного российского законотворчества и правоприменительной практики от исследований в соответствующих областях правовой науки, многими из которых наша страна может гордиться.

Такая ситуация была немыслима ни в дореволюционной России, ни в позднесоветское время, когда дистанция от публикации удачной теоретико-прикладной разработки до ее обкатки и практического внедрения иной раз исчислялась неделями, когда для следователя или прокурора незнание (а тем более игнорирование актуальных новаций отечественной науки) в лучшем случае могло закончиться взысканием. В настоящее время люди с добротным юридическим образованием и очевидным культурным уровнем просто не востребованы правоохранительной системой, ориентированной на примитивно-позитивное понимание права, при котором дух закона воспринимается как высказанная или предполагаемая воля начальства, а буква закона толкуется в меру ее соответствия этой воле. В этом состоит одна из причин, по которым граждане не доверяют судам и судебным решениям. Нынешние "громкие" процессы дают богатейший материал для выводов не только о халатном, но и о безграмотном отношении практикующих юристов, особенно обвинителей, к своим обязанностям. Ярким тому примером является второй процесс М. Ходорковского и П. Лебедева. Можно по-разному относиться к этому процессу, однако абсолютная моральная и интеллектуальная победа обвиняемых и их защитников сомнений не вызывает. Обвинение по столь масштабному, резонансному и очень чувствительному для руководства страны делу выглядит, мягко говоря, неубедительно и непрофессионально.

2. Советская концепция непримиримой борьбы с преступностью, хорошо прижившаяся на идейной почве примитивного позитивизма Эта концепция предполагала, что помимо внешних врагов государства есть еще внутренние враги, с которыми надо воевать до полного их уничтожения. В результате сфера внутренней политики советского государства была запредельно милитаризована, что не изжито и современной российской властью. Сохраняются "внутренние войска", устройство сил правопорядка напоминает армию, воюющую на внутреннем фронте, а суды, даже после попытки их реформирования, фактически служат трибуналами, устанавливающими личность преступника и тут же, констатировав суть обвинения, назначающими ему кару. Речь на суде идет вовсе не о виновности, а только о квалификации преступления и определении наказания преступнику. Только для этого заслушиваются свидетели и соблюдаются прочие процедуры процесса. Цивилизованная форма суда имеет варварское по своей сути содержание. В сегодняшней России причудливым образом сосуществуют либеральная Конституция и тоталитарная система государственного принуждения, которая привычно воюет с преступностью вместо того, чтобы просто обеспечивать правопорядок.

3. Уверенность правоохранителей, в том числе многих судей, в невозможности принятия судебных решений, отрицающих решения политические (особенно те, которые приняты в высших эшелонах власти).Президентство в России является институтом не просто исполнительной власти, а высшей политической власти, поскольку согласно Конституции РФ Президент является главой государства, то есть властью, стоящей над всеми остальными, разделенными на три ветви властями. Потому и работает до сих пор традиция "высшего политического руководства", не изжитая с советских времен. Тогда юстиция была не только инструментом установления и поддержания тотального контроля над обществом, но и, более того, важнейшим (после пропаганды) управленческим ресурсом в руках правящей группы. Скверной особенностью сегодняшней российской юстиции является то, что отношение к суду как к власти, фактически подчиненной, а к тому же и назначаемой Президентом РФ, переносится на местный уровень, где судебные решения, принятые вопреки воле руководителей регионов, случаются достаточно редко. Ведь председатели судов входят в местный истеблишмент, активно общаются с руководством местных администраций и правоохранительных органов. Впрочем, такая практика имеет место и на самом верху: встречи Президента с судьями, в том числе с судьями Конституционного Суда, происходят достаточно регулярно и широко освещаются в средствах массовой информации. Вероятно, такая практика помогает координировать работу судебной системы с работой других органов государства, прежде всего правоохранительных, однако на независимости суда, на доверии к суду граждан она отражается весьма негативно.

4. Представление о неизбежности и допустимости ошибок в борьбе, которую ведет государство против "внутреннего врага" (преступности). Это представление кратко и образно формулируется известной русской пословицей "Лес рубят -- щепки летят". Такой подход в корне противоречит основополагающим нравственным и правовым представлениям об уголовном процессе, которые были выработаны всей историей существования правосудия. Всякое современное государство стремится обеспечить невозможность случайного или произвольного осуждения лица по уголовному обвинению. Презумпция невиновности, непосредственно связанная с данной социальной нормой, является одним из базовых принципов международного и отечественного уголовно-процессуального права. Однако на практике этот принцип урезан очень существенно. В нашей правоприменительной практике уже девяносто лет беспросветно торжествует идея потенциальной виновности всякого человека перед государственной властью, кратко и образно сформулированная чекистами еще в 20-е годы прошлого века, -- "Если Вы до сих пор не сидите -- это не Ваша заслуга, а наша недоработка". В результате можно наблюдать отождествление человека, попавшего в сферу оперативного и процессуального интереса, с преступником, о чем свидетельствуют мотивировки решений о мере пресечения: "может скрыться", "может повлиять на свидетелей", "привлекался к уголовной ответственности" (не осуждался, а только привлекался!), "неработающий" и т.д. Принудительный труд уже почти 20 лет отменен и забыт, однако "неработающий" до сих пор дискриминируется, считается менее "благонадежным", чем все остальные.

5. Распространенная в обществе, и особенно среди работников правоохранительных органов, уверенность во всемогуществе уголовно-правового регулирования общественных отношений. Распространению уверенности в том, что легитимное насилие представляет собой самый лучший способ решения любых конфликтных проблем, способствует абсолютизация профессионального опыта правоохранителей. Согласно этой точке зрения, достаточно криминализовать нежелательное явление, провести кампанию показательной посадки правонарушителей, и оно исчезнет -- "Нет человека, нет и проблемы". Именно с этой уверенностью была столь поспешно криминализована ответственность за использование нелицензионного программного обеспечения, причем показательному осуждению подверглись для начала учителя -- наименее защищенная от преследований категория правонарушителей.

"Вертикаль власти"

Сегодняшняя судебная система тоже в значительной степени ведомственная. В ней присутствует жесткая иерархия, система формального и неформального контроля сверху, клановость так называемых "обойм" с приоритетным назначением "своих", стимуляция неформальных механизмов управления и личной преданности руководителям. Об этом красноречиво свидетельствует хотя бы скандальная ситуация в Мосгорсуде, сложившаяся в связи с отставкой в 2004-2005 гг. ряда судей, их жалобами и публичными выступлениями, в том числе нашумевшим выступлением судьи О. Кудешкиной с серьезными и не опровергнутыми разоблачениями в адрес регионального руководства суда.

Речь шла о том, что председатель Мосгорсуда О. Егорова требовала отчета от судей по конкретным делам, препятствовала вынесению оправдательных приговоров, вмешивалась в рассмотрение судами конкретных дел, в частности в нашумевшее уголовное дело о контрабанде мебели (так называемое дело "Трех китов"), способствовала незаконному прекращению полномочий более чем 10 московских судей. При этом ее собственное назначение на председательскую должность, как утверждалось, произошло с игнорированием законно установленной процедуры. Скандал был замят в том числе благодаря решению квалификационной коллегии судей, принятому по жалобе судьи О. Кудешкиной, однако и само это решение представляется весьма спорным, поскольку его принимали судьи, находящиеся в служебной зависимости от председателя Мосгорсуда.

"Вертикаль власти" уверенно воцарилась в отечественной судебной системе, ныне демонстрирующей все мыслимые и немыслимые издержки "диктатуры закона", при которой закон истолковывается кем угодно (от участкового до весьма высокопоставленных лиц), но, как правило, не судьей, разбирающим конкретное дело.

При таком суде качество следствия не может быть обеспечено в принципе, поскольку даже то дело, которое "шито белыми нитками", в суде обычно не рассыпается и не служит поводом для частного определения в адрес следствия или дознания. В этих условиях возможно до бесконечности завышать планы по расследованию и передаче в суд уголовных дел, поскольку при угрозе лишения "тринадцатой зарплаты", премий, иных выплат фантазия рядовых правоохранителей может творить чудеса.

Не требуйте от судьи героизма

Судьи имеют огромные полномочия и, как правило, высокую компетентность, но поступать вынуждены вопреки всему этому. И нельзя требовать героизма от судьи, единственной добродетелью которого следует признать честность. Судья честен настолько, насколько ему не страшно отстаивать право и справедливость. Если профессионалы-сыщики, вынужденные по долгу службы отражать психологию тех, от кого они берегут общество, имеют значительный ресурс морального оправдания, то судьи, ограничивающие сферу произвола как таковую (в этом заключается их изначальная, главная функция), должны иметь совесть.

Ведь каким мы рисуем себе образ судьи: внимательный, принципиальный, высоко порядочный человек. Велики ли реальные возможности у судей соответствовать этому светлому образу? Если да, то как долго может существовать такое соответствие в репрессивной системе, которая чем дальше, тем агрессивнее отстаивает собственную непогрешимость?

Как устранить угрозу государственности?

Независимый суд является единственным надежным заслоном на пути глубоко деструктивного и социально опасного явления -- правоохранительной экспансии в общество. Итоговый результат существования сегодняшнего репрессивно-трусливого правосудия по своим последствиям может быть сопоставим с закономерной катастрофой плановой экономики в советское время -- это реальная угроза существующей государственности.

О моральной стороне функционирования полуразложившейся, но очень агрессивной юстиции, усугубляемой не в меру согласным судом, и говорить не приходится. Эффективность политического режима, борющегося с преступностью, на поверхности вроде бы и видна, но на деле авторитет власти оказывается крайне низким. Многие осужденные могут задаваться вопросом: "А разве нас на самом деле судили?".

Правосудие и в целом юстиция функционируют сегодня хотя и относительно дешево для бюджета, но очень "сердито" для общества. В этом заключается одна из тяжелейших проблем сегодняшней российской государственности. Требуется завершение реформ судопроизводства, которые были осуществлены в 90-е гг. ХХ в. непоследовательно, бессистемно и без надежды на предполагаемый результат.

Однако не окажется ли системно отреформированное правосудие (а рецепты оздоровления, в общем, известны) слишком дорогим для государственного бюджета? Очень велик соблазн сослаться на кризис, на экономические трудности, на перспективу роста преступности и все оставить как есть, ограничившись кампанией-другой против коррупции и милицейского произвола. Это, не обременив карман налогоплательщика, будет жизненно выгодно отечественной бюрократии, особенно "силовой".

Ведь системная реформа предполагает не только институциональные изменения, которые сами по себе очень накладны для государства, но и серьезную, достаточно оперативную ротацию кадров. Причем не только в органах уголовного преследования, но и в судах. Процесс оздоровления отечественной юстиции может стать не только дорогим, но и конфликтным, поскольку привычные требования к ее служителям претерпят существенные изменения, потребуют совершенно иной идеологии государственного служения, выработки новых моделей поведения. И людей, не сумевших приспособиться к новым условиям, государство не должно оставить на произвол судьбы… Здесь могут возникнуть серьезные социальные проблемы, опять же требующие бюджетных вливаний.

В то же время процессы оздоровления юстиции существенно подорвут устоявшиеся коррупционные связи и механизмы, а следовательно, заденут за живое достаточно большую и влиятельную часть управленческих элит, ослабят позиции бизнеса, завязанного на коррупцию в судах и правоохранительных органах. Такого рода перемены, в силу их ощутимой цены и высокой конфликтности, могут иметь успех только в одном случае -- если в них будет заинтересовано высшее политическое руководство страны, если ему станет очевидна высокая общественная потребность в обновленном, независимом правосудии.

Валерий БУДКО: правосудие должно быть прозрачным.

Недоверие граждан к справедливости российского правосудия, правовые нигилизм и неграмотность населения твердо вошли в список характеристик состояния нашего общества. И немалую лепту для поддержания этого «диагноза» вносит практика огульной критики судебной системы в ряде СМИ. Зачастую, даже не имея фактов, а используя лишь набор шаблонных эпатажных формулировок, записные «правдорубы» «уличают» служителей Фемиды, а то и всю третью власть во всех смертных грехах. Переломить негативный стереотип, сложившийся в сознании россиян, и призвано обеспечение информационной открытости и прозрачности судебной системы. Поскольку доверие к правосудию обозначает и доверие ко всему институту государственной власти.

Характеристика отдельных принципов правосудия:

1) Принцип законности - это принятие только нормативно-правовых актов, соответствующих нормативно-правовым актам с большей юридической силой и с соблюдением процедуры, установленной для их принятия, а также неукоснительное и добросовестное исполнение и соблюдение Конституции РФ, законов и иных нормативных актов всеми государственными органами, юридическими и физическими лицами, и т. п.

В сфере правосудия принцип законности означает соблюдение и исполнение законов и иных нормативных актов в первую очередь судом. Суд вправе не применять законы и иные нормативные акты, противоречащие Конституции РФ. Суд также не вправе применять закон или иной правовой акт, противоречащий международному договору Российской Федерации.

2) Принцип соблюдения прав и свобод личности при осуществлении правосудия. Правовые гарантии обеспечения прав человека включают в себя: право на жизнь и исключительный характер смертной казни; при осуществлении правосудия запрещаются любые действия, причиняющие вред жизни или здоровью человека или унижающие его достоинство (пытки, истязания и пр.); специальный порядок производства действий, нарушающих неприкосновенность частной жизни человека (выемка почтовой корреспонденции, прослушивание телефона и т.п.); неприкосновенность жилища и особый порядок производства обыска; установление ответственности виновных лиц за нарушение прав и свобод человека и гражданина.

3) Принцип осуществления правосудия только судом. Правосудие в Российской Федерации осуществляется только судами (ст. 118, ч.1), учрежденными в соответствии с Конституцией РФ и Федеральным законом “О судебной системе Российской Федерации “. В Российской Федерации не допускается создание иных (в том числе чрезвычайных) судов. [1]

4) Принцип независимости судей. Судьи, народные, присяжные и арбитражные заседатели независимы и принимают решения, руководствуясь лишь законом и своим правосознанием, без какого-либо влияния на них со стороны кого бы то ни было (включая органы законодательной, исполнительной властей, а также вышестоящих судов). Гарантии независимости судей обеспечиваются: неприкосновенностью судей; созданием органов судейского сообщества; материальным и социальным обеспечением судей; правом судей на отставку; жесткой регламентацией процедуры осуществления правосудия и т.д.

5) Принцип законности, компетентности и беспристрастия суда. Данный принцип призван способствовать правильному и справедливому разрешению гражданских и уголовных дел. Компетентность суда обеспечивается путем установления жесткого порядка наделения судей, народных, присяжных и арбитражных заседателей и полномочия, в том числе определения требований, которым должны соответствовать кандидаты на указанные должности. Обеспечение рассмотрения дела надлежащим составом суда.

Гражданские дела в судах общей юрисдикции рассматриваются по первой инстанции судьей единолично (большинство дел) либо судьей и двумя народными заседателями.

Рассмотрение дел в кассационной, апелляционной и надзорной инстанциях проводится всегда в коллегиальном составе суда.

Беспристрастность суда обусловлена тем, что от участия в разбирательстве дела отстраняются судебные заседатели:

а) имеющие прямую или косвенную заинтересованность в исходе дела (друзья, родственники и т. п.);

б) участвовавшие в выполнении каких-либо функций по делу (следователи, адвокаты, эксперты и т. п.).

6) Равенство всех перед законом и судом. Равенство всех перед законом означает одинаковое применение норм закона ко всем лицам: наделение их одинаковыми правами, возложение одинаковых обязанностей и единообразное возложение ответственности. Равенство перед судом предполагает равное наделение всех лиц, предстающих перед судом в одинаковом статусе (истец, ответчик, подсудимый, свидетель).

7) Принцип состязательности и равноправия сторон предполагает наделение сторон равными правами и возможностями по отстаиванию своих прав и законных интересов при осуществлении правосудия.

8) Право граждан на судебную защиту гарантирует судебную защиту прав и свобод личности от действия (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, общественных организаций, которые могут быть обжалованы в суд.

9) Презумпция невиновности. Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, а следователь, суд не вправе возлагать на него обязанности по доказыванию. Недоказанная виновность равняется доказанной невиновности.

10) Принцип открытого разбирательства дел. Разбирательство дел во всех судах открытое. Это означает предоставление гражданам, не участвующим в рассмотрении дела, права присутствовать на судебном заседании, что повышает ответственность всех его участников и в первую очередь суда.

11) Принцип языка судопроизводства. Судопроизводство во всех судах ведется на русском языке, кроме федеральных судов общей юрисдикции, где судопроизводство может вестись на родном языке (также может предоставляться бесплатный переводчик).

12) Привлечение граждан к осуществлению правосудия. Граждане привлекаются к правосудию как народные заседатели, присяжные заседатели, арбитражные заседатели, общественные обвинители и защитники, и представители общественных организаций и трудовых коллективов.

правосудие государственный идеология произвол

Заключение

Правосудие, форма государственной деятельности, которая заключается в рассмотрении и разрешении судом отнесённых к его компетенции дел - об уголовных преступлениях, о гражданских спорах и др.

Основными элементами осуществления правосудия являются: установление факта, события, по поводу которого ведётся судопроизводство (преступление, имущественные отношения и др.), применение к этому факту соответствующей правовой нормы, вывод суда на основе данной правовой нормы по рассматриваемому случаю (признание подсудимого виновным и применение к нему меры уголовного наказания или оправдание его, удовлетворение иска или отказ в нём). Осуществление правосудия судом производится в установленном законом процессуальном порядке.

Основная задача правосудия - защита прав и охраняемых законом интересов личности, юридических лиц и иных объединений, а также Российской Федерации и ее субъектов, органов государственной власти, местного самоуправления. Правосудие осуществляется именем и властью государства, которое призвано обеспечить обязательность исполнения судебных решений, вступивших в законную силу. Правосудие осуществляется в устанавливаемых законами особых процессуальных формах, гарантирующих соблюдение всеми участниками судебного разбирательства уголовных, гражданских и иных дел, конституционных принципов правосудия.

Роль судей и правосудия в России трудно переоценить. Сама наша история, ожидания, надежды граждан, их стремление к справедливости теснейшим образом связаны с вашим служением. Их деятельность никогда не была и, очевидно, не будет простой. Во все времена она была и остается крайне ответственной и весьма трудной. Но с другой стороны - люди вправе рассчитывать, чтобы суд работал без волокиты, без поверхностной спешки, чтобы суд всегда стоял на страже закона, чтобы преступления не оставались безнаказанными, а приговор суда их вовремя пресекал, и торжествовала справедливость.

Итак, независимость суда -- это важнейшее условие благополучного развития нашего государства и общества. Суд должен быть независим от сторон процесса, от чиновников судебного ведомства, от администраций любого уровня и от политической конъюнктуры. Судебная система, ныне представляющая собой высшую, но декоративную, по сути, инстанцию репрессивных органов государства, должна обрести значимость независимой ветви власти.

Нужна политическая воля, чтобы изменить ситуацию в правосудии, нужна готовность высших политических учреждений отказаться от практики непосредственного контроля над судебной системой. Нужен совершенно иной, более соответствующий реальному состоянию нашего общества взгляд на сущность правосудия, которое более не может рассматриваться исключительно как инструмент в руках политической власти. Сегодня речь идет не просто об "окультуривании" сферы юстиции, а о масштабном государственном строительстве отсутствующей (присутствующей только на бумаге с текстом Конституции), но жизненно необходимой обществу ветви власти. Именно поэтому необходимы реальные и последовательные действия политического руководства страны, направленные на завершение так и не состоявшейся до сих пор реформы отечественного правосудия.

Список литературы:

1. Жилин Г.А. Цели гражданского судопроизводства и их реализация в суде первой инстанции. М., 2005.

2. Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России. Н. Новгород, 2005.

3. Муратова Н.Г. Система судебного контроля в уголовном судопроизводстве. Казань, 2004.

4. Витевский, А.Е. Становление конституционного уставного правосудия в субъектах Российской Федерации 2008 г.

5.Авакьян С.А. Конституционное право России. Учебный курс.- М., 2005. Т.2

6. Поль Рикёр. Справедливое. М., 2005.

7. Власова Г.Б. Социокультурная легитимация институциональных форм правосудия. Ростов-на-Дону, 2007.

8. Конституция РФ. - М.: Юридическая литература 2006

9. Уголовный кодекс РФ. - М.: Право 2007

10. Перевод на русский язык Постановления ЕСПЧ по делу «Загородников против России» от 7 июня 2007 года

Размещено на Allbest.ru