Необходимая оборона

Если мы признаем право от посягательств должностных лиц, то это право не может умаляться в зависимости от иерархического положения этих лиц - необходимая оборона допустима также и против высших должностных лиц государства. Такой вывод открывает возможность обосновать право на революцию в нормах уголовного закона, посвященных необходимой обороне. Признавая революцию проявлением необходимой обороны, А.Ф. Кони связывает ее правомерность с рядом условий. Он полагает, что революция возможна только тогда, когда, во-первых, она преследует целью защиту права, принадлежащего народу, во-вторых, когда это право действительно нарушено государством, и в-третьих, когда революция остается последним средством защиты этого права. Революция как крайнее средство защиты прав граждан от противоправных посягательств высших должностных лиц государства является скорее категорией общественно-политической и должна рассматриваться в рамках государственного права. Вместе с тем революция всегда сопряжена с применением насилия в отношении противоборствующей стороны. Следовательно, необходимая оборона послужит основанием правомерности причинения вреда противоборствующей стороне в состоянии революции. Что здесь имеется в виду? Предположим, высшее должностное лицо государства в нарушение Конституции РФ осуществляет насильственное удержание власти по истечении срока своих полномочий при опоре на преданные ему вооруженные формирования. Данное деяние образует состав преступления, предусмотренного ст. 278 УК РФ, а следовательно, действия граждан, направленные на свержение этого лица, сопряженные с насилием над верными ему военизированными частями, в социологическом смысле будут считаться революцией или мятежом, а в уголовно-правовом - необходимой обороной. А как в таком случае надлежит квалифицировать террористический акт в отношении государственного деятеля, предпринимающего противоправные, репрессивные акции к собственному народу? Будет ли посягательство на его жизнь реализацией права народа на необходимую оборону? Нравственные поиски при ответе на этот вопрос ведутся со времен трагедии Шекспира "Юлий Цезарь". Впрочем, никому не пришло в голову предать суду итальянских партизан, повесивших Муссолини и его любовницу.

Недопустимо применение необходимой обороны в отношении правомерных действий. К ним могут относиться действия, совершаемые при задержании преступника, а также в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости. Правомерные оборонительные действия исключают юридическую возможность посягателя оказывать им сопротивление. Однако если фактически посягающее лицо причинило вред лицу обороняющемуся, то в дальнейшем оно не может ссылаться на норму закона о необходимой обороне - его ответственность последует на общих основаниях. "Разбойник, убивший свою жертву, - говорит Н.С. Таганцев, - не может ссылаться в свое оправдание, что убил, встретив сопротивление со стороны потерпевшего, встретив оборону" [36].

Рядовой Ф. признан судом виновным в умышленном тяжком телесном повреждении, повлекшем смерть потерпевшего, и в злостном хулиганстве. Ф., находясь в состоянии алкогольного опьянения, пришел на дискотеку в сельский клуб, где вел себя вызывающе, приставал к танцующим и спровоцировал драку, поэтому был избит и выдворен из клуба. На улице Ф. вооружился обрезком металлической трубы длиной 2 м 10 см, диаметром 5 см и направился к клубу. Выбежавшие из клуба подростки решили пресечь неправомерные действия Ф., размахивавшего трубой, и с этой целью направились к нему, потребовав выбросить трубу. Остановившийся от Ф. на расстоянии 1,5 - 2 м несовершеннолетний Сакович попытался приблизиться к нему и вырвать трубу, но Ф. ударил его трубой, причинив закрытую черепно-мозговую травму - опасное для жизни тяжкое телесное повреждение. Несмотря на усилия врачей, Сакович скончался в больнице. Вскоре Ф. возвратился в клуб, ворвался в танцевальный зал и стал размахивать намотанным на руку ремнем с пряжкой, выражаясь нецензурно. Танцевальный вечер был прерван. Ф. вновь был избит и выдворен из клуба.

Кассационная инстанция приговор суда в отношении Ф. в части причинения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть Саковича, отменила и дело прекратила за отсутствием состава преступления, сославшись на то, что в отношении Ф. со стороны подростков, в том числе и Саковича, имело место общественно опасное посягательство. Надзорная инстанция, в свою очередь, отменила это решение кассационной инстанции, указав при этом, что выводы суда кассационной инстанции о том, что Ф., нанося Саковичу удар обрезком металлической трубы по голове, находился в состоянии необходимой обороны, ошибочны. Квалифицируя таким образом действия осужденного, кассационная инстанция не приняла во внимание то обстоятельство, что не может быть признано находящимся в состоянии необходимой обороны лицо, совершающее противоправные действия [8].

Необходимая оборона со стороны посягающего лица возможна лишь в том случае, когда в отношении его допущено превышение пределов необходимой обороны, потому что, как подчеркивал А.Ф. Кони, "виновность одного не оправдывает несправедливости другого" [26]. Иначе говоря, действия, совершенные с превышением пределов необходимой обороны, носят общественно опасный характер и порождают право на защиту от них.

Неоднозначным представляется вопрос об обороне против лиц, находящихся в состоянии крайней необходимости. Н.С. Таганцев отрицает такую возможность: "Лицо, находящееся в состоянии голодной нужды, может безнаказанно украсть что-либо съестное, но можно ли отсюда сделать такой вывод, чтобы владелец съестного юридически был бы лишен права охраны своей собственности от похитителя?" [36]. С такой позицией выражает свое несогласие Н.Н. Паше-Озерский, который отмечает, что "в деянии, совершенном в состоянии крайней необходимости, отсутствуют признаки преступного деяния. Поэтому необходимая оборона против крайней необходимости противоречила бы самой сущности института необходимой обороны... Действия лица, обороняющегося против правомерного акта крайней необходимости, должны рассматриваться на общих основаниях как действия общественно опасные, преступные, а следовательно, уголовно наказуемые" [31]. Такой вывод, при всей его радикальности, кажется не столько логическим, сколько софистическим. Действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, являются непреступными, но это не исключает право обороны от них, равно как и нападение невменяемого лица. Эти действия общественно допустимы и даже полезны, но пользу из них способен извлечь только тот, кто избегает причинения вреда своим интересам, для лица же, интересы которого были принесены в жертву, эти действия однозначно вредны и даже опасны. Трудно представить, чтобы на граждан была возложена юридическая обязанность жертвовать своим имуществом или другими благами для спасения пусть даже несоизмеримо большего имущества и иных благ другого лица. Такая обязанность делала бы беззащитным большинство добропорядочных граждан от вторжений бродяг и тунеядцев, которые постоянно, по своей вине, находятся в состоянии голодной нужды.

На практике встречаются случаи, когда нападение спровоцировано действиями лица, которое впоследствии ссылается на необходимую оборону. В данном случае будет иметь место провокация нападения, которую А.А. Пионтковский характеризует следующим образом: "Если нападение было сознательно спровоцировано оборонявшимся лицом для того, чтобы под видом обороны расправиться с нападающим, то подобную "оборону" нужно рассматривать не по правилам необходимой обороны, а на общих основаниях как единый преступный план совершения определенного умышленного преступления" [32]. Аналогичная позиция отражена в п. 6 Постановления Пленума Верховного суда СССР от 16 августа 1984 года № 14 "О применении судами законодательства обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств", действующего в Российской Федерации, в котором говорится, что не может быть признано находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, которое намеренно вызвало нападение, чтобы использовать его как повод для совершения противоправных действий (развязывание драки, учинение расправы, совершение акта мести и т.д.), и содеянное им в таком случае должно квалифицироваться на общих основаниях. На наш взгляд, понятие провокации нападения нуждается в ряде уточнений. Так, о провокации можно говорить только в том случае, когда нападение было вызвано противоправными действиями провокатора. Наконец, необходимо установить цель провокационных действий, которая не совпадала бы с целью необходимой обороны - защитой правоохраняемых интересов - и носила бы преступный характер. Заметим, кстати, что в УК Испании отсутствие провокации со стороны обороняющегося названо в числе условий правомерности необходимой обороны [15].

С вопросом о провокации нападения тесно связана проблема применения права на необходимую оборону в драке. При этом под дракой в юридическом смысле следует понимать взаимное нанесение друг другу ударов руками и ногами, а также различными предметами. "Необходимая оборона при обоюдной драке невозможна" [38], - утверждает В.И. Ткаченко. Он обосновывает свою позицию тем, что в драке каждый является нападающим и не руководствуется мотивом защиты. Но если одна из сторон отказывается от продолжения драки, то действия нападающего трансформируются в основание для необходимой обороны. В.Н. Козак дополняет этот вывод также тем, что, когда лицо втянуто в драку с целью разнятия дерущихся, его действия должны квалифицироваться как оборонительные.

Вторым условием правомерности необходимой обороны, относящимся к посягательству, является его наличность. Именно она делает оборону необходимой в данное время и в данном месте. С целью определения наличности посягательства необходимо установить его начальный и конечный моменты. "Вопрос о начальном и конечном моментах состояния необходимой обороны сводится, - полагает Н.Н. Паше-Озерский, - к вопросу о начальном и конечном моментах общественно опасного посягательства, против которого она осуществляется" [31]. Данное суждение логически выверено, но практически неточно, ибо, как будет показано ниже, состояние необходимой обороны может не совпадать с состоянием посягательства.

Началом посягательства следует признать момент возникновения действий, образующих или ведущих к образованию объективной стороны какого-либо преступления. Следовательно, при умышленной форме вины посягающего посягательство может выразиться как в оконченном преступлении, так и в покушении на него. Так, посягательство будет наличным, когда вор с целью хищения кошелька засунул руку в карман прохожему. Право на оборону признается и в том случае, когда посягательство еще не началось, но имеет место угроза его возникновения. На этот счет в п. 5 Постановления Пленума Верховного суда СССР от 16 августа 1984 года № 14 "О применении судами законодательства обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств" разъясняется, что состояние необходимой обороны возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной угрозы нападения. В этом же Постановлении Пленума Верховного суда СССР говорится об угрозе нападения, но логически более последовательно было бы признать право обороны также и от посягательства, не связанного с насилием, например от кражи. Реальной угроза становится тогда, когда имеются достаточные основания приведения ее в исполнение и по всем обстоятельствам начало осуществления посягательства настолько очевидно и неминуемо, что непринятие предупредительных мер ставит в явную опасность правоохраняемые объекты. В.Ф. Кириченко говорит о том, что "право необходимой обороны возникает в тот момент, когда нападение может рассматриваться как непосредственно предстоящее" [23]. Под непосредственно предстоящим понимается такое нападение, когда отсутствуют промежуточные звенья в цепи его реализации. Принятие такого положения вело бы к ограничению оборонительных возможностей, например, исключало бы всякое противодействие готовящемуся преступлению. Представляется вполне оправданным принять точку зрения А.Н. Попова, который признает право обороны в случае приготовления к преступлению, но при наличии двух условий: если, во-первых, отсутствуют иные способы предотвращения посягательства и, во-вторых, если имеет место приготовление к тяжкому либо особо тяжкому преступлению, поскольку только такое приготовление является уголовно наказуемым.

В.И. Ткаченко отрицает возможность обороны от грозящего посягательства. Он мотивирует свою позицию тем, что "предстоящее посягательство - это еще не само посягательство. При нем нет вредоносного вторжения в сферу общественных отношений, следовательно, нет и посягательства. А коль его еще нет, то, как бы скоро оно ни предстояло, осуществлять оборонительные действия нельзя" [38].

Н.С. Таганцев остроумно отмечает: "Всякий может обороняться, стреляя из давно заряженного пистолета" [36].Эти рассуждения выводят нас на вопрос об оборонительных механизмах и приспособлениях (капканы, ловушки, самострелы и т.п.), установку которых с целью ограждения имущества от посягательств также при определенных условиях можно отнести к необходимой обороне. Совершенно очевидно, что установка таких механизмов не будет считаться преждевременной обороной, поскольку они действуют непосредственно в момент посягательства. Непременными условиями их использования являются, во-первых, то, чтобы была исключена возможность причинения вреда невиновному лицу (в противном случае наступит ответственность за неосторожное преступление), а во-вторых, чтобы было соблюдено требование соразмерности защищаемых благ и интенсивности обороны, дабы избежать превышения ее пределов.

Для определения наличности посягательства необходимо также установить его конечный момент. Действия оборонявшегося, причинившего вред посягавшему, не могут считаться совершенными в состоянии необходимой обороны, если вред причинен уже после того, как посягательство было предотвращено или окончено, и в применении средств защиты явно отпала необходимость. В этих случаях ответственность наступает на общих основаниях.

Посягательство является оконченным в двух случаях:

1) когда оно прекратилось, не достигнув своей цели, при этом не имеет значения, было ли оно прекращено добровольно либо вынужденно, как по причине невозможности преодоления возникшего препятствия, так и в силу того, что было отражено оборонявшимся лицом. При этом следует отличать приостановление посягательства с намерением его немедленного возобновления;

2) когда посягательство достигло своей цели и окончательно образовало объективную сторону какого-либо преступления. В этом случае продолжение оборонительных действий обретает форму расправы с целью мести. "По отношению к мести, - замечает Н.С. Таганцев, - грань лежит в цели насильственных действий: при обороне - насилие употребляется для сохранения за собой какого-либо еще не утраченного блага; при мести - причинение страдания в отплату за отнятое благо, за понесенный вред" [36]. Однако не следует забывать, и об этом говорится в п. 5 Постановления Пленума Верховного суда СССР от 16 августа 1984 года № 14 "О применении судами законодательства обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств", что эти действия могут быть совершены в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного общественно опасным посягательством, что влечет самостоятельную квалификацию содеянного. Необходимо также провести грань между обороной и самоуправством. Оборонительные действия направлены к сохранению нарушаемого, а самоуправство - к восстановлению уже нарушенного права. Так, в случае хищения восстановлением можно считать действия, направленные на изъятие у виновного имущества уже тогда, когда тот получил реальную возможность распорядиться похищенным по своему усмотрению. Н.С. Таганцев полагает, что восстановление рассматривается как оборона тогда, когда оно следует немедленно за актом посягательства. Полагаем, что использование временного критерия недостаточно точно. Например, пострадавший после изъятия у него имущества может в течение продолжительного времени вести преследование похитителя, тем самым лишая его возможности распорядиться похищенным. Возврат похищенного имущества в этом случае будет не самоуправством, а необходимой обороной. Состояние необходимой обороны может иметь место и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом хотя бы и оконченного посягательства, но по обстоятельствам дела оборонявшемуся не был ясен момент его окончания. Переход оружия или других предметов, использованных при нападении, от посягавшего к оборонявшемуся сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства. Необходимая оборона допустима только от действительного посягательства, которое существует реально, а не является ошибочным представлением лица. В последнем случае имеет место мнимая оборона, то есть оборона от воображаемого, объективно не существующего посягательства. Можно выделить пять вариантов мнимой обороны:

1) ошибка в наличии посягательства, или защита от "мнимого нападения", когда отсутствует не только оно само, но и его угроза;

2) ошибка в правомерности обороны, когда она предпринимается к реально существующему, но юридически обоснованному посягательству, например при задержании или заключении под стражу;

3) ошибка в своевременности оборонительных действий, когда они носят преждевременный либо запоздалый характер;

4) ошибка в личности посягающего, когда вред причиняется не тому, кто осуществляет посягательство, а другому лицу;

5) ошибка в оценке характера и степени опасности посягательства, когда посягающему причиняется вред, явно им несоответствующий.

С позиций учения о фактической ошибке и ее влиянии на вину и уголовную ответственность судебная практика выработала три варианта уголовно-правовой оценки причинения вреда в состоянии мнимой обороны. Во-первых, в тех случаях, когда обстановка происшествия давала основание полагать, что совершается реальное посягательство, и лицо, применившее средства защиты, не осознавало и не могло осознавать ошибочность своего предположения, его действия следует рассматривать как совершенные в состоянии необходимой обороны. Во-вторых, если при этом лицо превысило пределы защиты, допустимые в условиях соответствующего реального посягательства, оно подлежит ответственности как за превышение пределов необходимой обороны. В-третьих, если лицо причиняет вред, не осознавая мнимости посягательства, но по обстоятельствам дела должно было и могло это осознавать, действия такого лица подлежат квалификации по статьям УК, предусматривающим ответственность за причинение такого вреда по неосторожности. Условиями правомерности необходимой обороны, относящимися к защите от общественно опасного посягательства, являются:

а) круг объектов защиты;

б) причинение вреда посягающему лицу;

в) соблюдение пределов защиты.

Уголовный закон к объектам защиты в состоянии необходимой обороны относит:

1) личность и права обороняющегося;

2) личность и права другого лица;

3) охраняемые законом интересы общества;

4) охраняемые законом интересы государства.

Таким образом, закон позволяет гражданам применять необходимую оборону при защите любого правоохраняемого объекта. Тождественная позиция нашла теоретическое обоснование еще в трудах А.Ф. Кони, который по этому поводу утверждал: "Необходимая оборона должна быть допускаема для защиты всех прав вообще, безразлично и без всяких исключений" [26]. При этом он подчеркивал, что защищаемое право должно быть действительно, а не воображаемо и это должно быть то право, которым человек действительно обладает, а не то, которым он только хочет обладать.

Ряд ученых (В.Н. Козак, Ю.В. Баулин и др.) относит условие об объектах защиты к вопросу о посягательстве. Однако ими не учитывается то обстоятельство, что право обороны, которым наделены все объекты правоохраны, не всегда совпадает с возможностью его осуществления. Иными словами, реальной возможности посягательства подвержен каждый объект, но не каждый объект можно защитить путем причинения вреда посягающему лицу. Так, трудно представить необходимую оборону в случае нарушения равноправия граждан или посягательства на их трудовые, авторские либо изобретательские права. Невозможно причинить вред лицу в случае, если он дает заведомо ложные показания, вымогает взятку либо утрачивает документы, содержащие государственную тайну, и во многих других случаях. Определенная проблема связана с допустимостью защиты чести и достоинства. Положим, одно лицо допустило оскорбительное высказывание по отношению к другому. Если в ответ на оскорбление пострадавший нанесет удар своему обидчику, то его действия нельзя расценивать как оборонительные, ибо посягательство к тому времени уже было окончено. Но в случае, когда оскорбление носит продолжающийся характер и состоит из непрерывного потока брани, причинение оскорбителю вреда будет вполне оправданно, так как преследует целью пресечение этого потока. В состоянии необходимой обороны вред должен быть причинен непосредственно посягающему, а не третьим лицам. Причинение вреда третьему лицу может быть, во-первых, результатом фактической ошибки, когда вред причиняется лицу, ошибочно принятому за посягающего, во-вторых, он может быть причинен в состоянии крайней необходимости, когда, например, обороняющийся с целью отражения посягательства воспользовался имуществом невиновного лица, и, наконец, возможны случаи причинения вреда третьему лицу по неосторожности, когда, например, обороняющимся избран общеопасный способ отражения посягательства.

В п. 8 Постановления Пленума Верховного суда СССР от 16 августа 1984 года № 14 "О применении судами законодательства обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств" сказано, что при совершении посягательства группой лиц обороняющийся вправе применить к любому из нападающих такие меры защиты, которые определяются опасностью и характером действий всей группы. В состоянии защиты от общественно опасного посягательства уголовный закон допускает причинение посягающему лицу как физического, так и имущественного вреда любой степени тяжести, однако при этом не должно быть допущено превышения пределов необходимой обороны. П. "ж" ч. 1 ст. 61 УК РФ устанавливает, что совершение преступления при нарушении условий правомерности необходимой обороны является обстоятельством, смягчающим наказание. Приведенную норму закона следует отличать от схожей нормы, изложенной в прежней редакции УК РСФСР от 1960 г., в которой в качестве смягчающего обстоятельства называлось совершение преступления с превышением пределов необходимой обороны. В ч. 3 ст. 61 УК РФ определено: если смягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания. Превышение пределов необходимой обороны предусмотрено ст. ст. 108, 114 УК РФ, в других случаях превышения пределов необходимой обороны уголовная ответственность не установлена. Следовательно, смягчающим обстоятельством будет признаваться нарушение условий правомерности необходимой обороны, не связанное с превышением ее пределов, то есть условий о причинении вреда посягающему лицу, а также об общественной опасности, наличности и действительности посягательства.

2. Состав и пределы необходимой обороны

2.1 Объективные и субъективные признаки необходимой обороны

Состав необходимой обороны - это система взаимодополняющих и обусловливающих объективных и субъективных признаков правомерного и социально одобряемого поведения, закрепленных в уголовном законе и являющихся правовым основанием для определения правомерности причинения вреда в состоянии обороны.

Объективные и субъективные признаки деяния, направленного на защиту от преступного посягательства, следует рассматривать в качестве признаков состава необходимой обороны. Реальные и наличные преступные действия, относящиеся к посягательству, в отношении которого применяется защита, выступают в качестве условий, которые хотя и являются в определенной мере самостоятельными, однако в обязательном порядке должны предшествовать оборонительным действиям субъекта обороны.

Преступное посягательство выступает тем фактором (условием), которое позволяет субъекту необходимой обороны использовать свое право на оборону, то есть является объективной предпосылкой использования субъектом права на оборону, выступает в определенном смысле в качестве детонатора осуществления рассматриваемых правоотношений. Наличие этих условий предполагает его оценку как преступного посягательства, ибо только в этом качестве данное посягательство порождает у субъекта обороны соответствующее право на защиту от такого нападения, в том числе и путем причинения ему вреда.

Уголовно-правовой оценке подлежат наличные и реальные преступные посягательства как угроза охраняемым уголовным законом интересам. Последние представляют собой обстоятельства, исключающие преступность деяния, ибо являются обязательными условиями, которые предшествуют возможным (возможным в силу того, что лицо может использовать свое право на оборону или отказаться от использования этого права) последующим оборонительным действиям субъекта необходимой обороны. Условия, которые выступают основаниями для реализации права на применение обороны, являются частью состава необходимой обороны.

Уголовно-правовой оценке подлежат все признаки состава необходимой обороны, в том числе и условия, предшествующие ей. Выделение только условий либо только признаков состава обороны не предоставляет возможности осуществить правильную уголовно-правовую квалификацию рассматриваемого обстоятельства.

В качестве объекта состава необходимой обороны выступают общественные отношения (социальные интересы), охраняемые уголовным законом от преступных посягательств. Общественные отношения складываются сами по себе в процессе существования общества любой социально-экономической формации. Они не создаются законом, хотя закон, в том числе и уголовный, может способствовать и способствует их образованию, развитию и укреплению в соответствии с интересами государства [44].

Жизненно важной представляется защита общественных отношений, социальных интересов, сохранением которых в неприкосновенности заинтересованы как сам субъект обороны, так и в целом общество и государство. Общественные отношения, будучи объектом уголовно-правовой охраны, могут быть подвергнуты преступному посягательству, а поэтому они потенциально выступают в качестве объекта необходимой обороны.

Оценку правомерности деяния обороняющегося надлежит осуществлять путем сопоставления тех благ и интересов, которые затрагиваются в ходе обороны. С одной стороны, блага и интересы, которыми обладает субъект обороны или другие лица, выступают в качестве объекта необходимой обороны, а с другой стороны, интерес (интересы), который затрагивается в ходе причинения вреда. Последний не выступает в качестве непосредственного признака состава необходимой обороны, однако подлежит оценке при сопоставлении объекта обороны, как и других признаков обороны, и тех благ и интересов, которым правомерно причиняется вред.

Специфичность квалификации деяния, совершенного в состоянии необходимой обороны, проявляется в том, что оценке подлежит не только объект обороны, но и обязательные условия, которые предшествуют обороне: преступное посягательство, будучи наличным и реальным, создающее возможность правомерного причинения вреда охраняемым уголовным законом интересам. Однако не все преступные посягательства могут выступать в качестве условий, которые предоставляют право субъекту обороны на правомерное причинение вреда.

Безусловно, право на оборону может быть реализовано субъектом обороны в ходе возникших правоотношений по защите от преступных посягательств на такие жизненно важные интересы, как жизнь, здоровье, половая неприкосновенность, когда посягательства не только наличествуют, но и реально угрожают этим интересам.

Право на оборону как условие реализации такого права возникает у субъекта не только в случае, когда применение насилия, угроза применения насилия или уничтожение имущества имеет место "здесь и сейчас", но и в тех случаях, когда такие действия либо угроза таких действий предполагаются в будущем, как при вымогательстве [45].

Защитные действия могут быть направлены не только против преступных посягательств, имеющих характер применения насилия, - против совершаемого разбойного нападения либо совершения действий, направленных на изнасилование и т.п. Такие действия могут быть направлены и против преступных посягательств иного характера, как-то: тайного или открытого хищения чужого имущества, когда последнее совершается без применения насилия. Иными словами, объектами защиты могут быть жизнь, здоровье, личная свобода и свобода других лиц, права, в том числе и имущественные. Однако имущественные права как объект защиты путем причинения вреда посягающему лицу на практике и в теории уголовного права вызывают наибольшие споры [41].

Нередко преступное посягательство отличается определенной интенсивностью и неожиданностью по отношению к субъекту обороны и другим лицам, а как следствие - невозможность ими оценить степень и характер опасности нападения.

Понятие "нападение" не следует связывать исключительно с применением насилия, ибо "если насилие является преступным деянием, то нападение характеризует способ деяния" [44]. Применительно к предписанию о необходимой обороне нападение следует понимать прежде всего как выражение быстроты, дерзости, неожиданности преступного посягательства, которое направлено на жизненно важные интересы или права обороняющегося, а также других лиц.

В ходе уголовно-правовой квалификации, наряду с объектом обороны и другими элементами рассматриваемого деяния, правоприменитель производит оценку объективной стороны этого деяния и, в частности, таких его признаков, как действия, правомерно причиненный вред и причинная связь между ними. Кроме того, в качестве обязательного признака объективной стороны обороны правоприменитель оценивает и обстановку, в ходе которой осуществляются защитительные действия.

Деяние, направленное на защиту от преступного посягательства, может быть осуществлено только в форме активных действий, ибо бездействие - это пассивная форма реагирования на происходящие вокруг события, поэтому при бездействии субъект обороны лишен возможности воспрепятствовать общественно опасному посягательству. Эти действия не спонтанные, не кем-то заранее спланированные.

Оборонительные от преступного посягательства действия лица - это его волевой поведенческий акт. Поэтому можно сказать, что, активно противодействуя преступному посягательству, защищая свои или иные интересы, блага, находящиеся под охраной закона, субъект обороны участвует в регулятивном правоотношении [23], толчком для возникновения которого явилась его воля.

Рассматриваемый поведенческий акт - это правомерное, общественно полезное поведение субъекта обороны, возникающее на основании правового предписания о необходимой обороне и строго соответствующее ему. Само такое правоотношение в полной мере соответствует правопорядку, в существовании и развитии которого заинтересовано общество, а поэтому им одобряемо. Не менее важными в социальном плане такие активные действия субъекта обороны являются еще и потому, что осуществляются им не в силу обязанностей, ибо такие обязанности не могут содержаться в правовом предписании о необходимой обороне, а для того, чтобы защитить свои или иные интересы, блага и тем самым поддержать правопорядок.

В научных работах можно встретить мнение о том, что преступное посягательство, выступающее в качестве условий, порождающих право на оборону, следует включать в качестве обязательного признака объективной стороны состава необходимой обороны [16]. С данной точкой зрения следует согласиться. Общественно опасное посягательство, являющееся условием, порождающим право на необходимую оборону, - это противоправный общественно опасный поведенческий акт лица, не являющегося субъектом обороны.

Общественно опасное посягательство подлежит правовой оценке в качестве объективного признака состава необходимой обороны при реализации субъектом обороны своего права либо отказа от реализации права на оборону, и в частности при оценке обстановки. Поэтому нет возражений против того, что указанное общественно опасное поведение необходимо рассматривать как юридический факт, создающий состояние необходимой обороны, то есть как правовое условие (условие, основанное на праве), открывающее возможность субъекту обороны использовать либо не использовать свое право на оборону. В том случае, если субъект обороны реализовал свое право на оборону, его активное поведение и подлежит дальнейшей правовой оценке, но с учетом указанного условия.

Включение условий, порождающих право на необходимую оборону в качестве обязательного признака объективной стороны состава необходимой обороны, не следует рассматривать как расширительное толкование объективных признаков необходимой обороны, ибо оно способствует правильному определению объективной стороны рассматриваемого деяния, в противном случае в правоприменительной практике будут множиться квалификационные ошибки.

Нет необходимости поэтому говорить и о необоснованном стирании границы между преступным посягательством как юридическим фактом, создающим состояние необходимой обороны, и собственно правомерным действием субъекта обороны как обязательным признаком объективной стороны необходимой обороны.

Следующим обязательным признаком объективной стороны состава необходимой обороны является правомерно причиненный вред. На важность установления признака "правомерное причинение вреда" в своих работах обращают внимание многие ученые [34]. Необходимо согласиться с тем, что точная оценка рассматриваемого признака во многом способствует правильной квалификации необходимой обороны. Через определение причиненного вреда во многом можно характеризовать необходимую оборону, при этом нисколько не умаляя необходимость определения в ходе уголовно-правовой квалификации других признаков необходимой обороны.

В то же время существенно влияет на оценку обороны не столько сам по себе вред, сколько характер причиненного вреда: правомерный ли вред причинен посягающему лицу или вред, который был причинен посягающему, не отвечает таким требованиям.

Понятие правомерного причинения вреда непосредственно связано не только с оборонительными действиями субъекта обороны, но и с теми благами и интересами, которые подлежат защите, то есть объектом обороны. Кроме того, в ходе уголовно-правовой квалификации на оценку того, является ли причиненный вред правомерным или нет, влияет и то обстоятельство, кому причинен этот вред: лицу, которое намерено совершить или совершает преступное посягательство, либо третьим лицам [38]. Правомерным будет считаться только тот вред, который был причинен посягающему лицу (ч. 1 ст. 37 УК РФ).

Защита является правомерной в том случае, когда она соответствует характеру и опасности преступного посягательства, кроме случаев неожиданных нападений, степень и характер посягательств которых объективно оценить не представляется возможным.

Все случаи оборонительных действий по отражению насильственных посягательств, которые опасны для жизни обороняющегося или другого лица, следует квалифицировать как необходимую оборону, а причиненный вред - как правомерный. И во всех случаях без каких-то ограничений как правомерный необходимо оценивать вред, причиненный посягающему лицу в ходе обороны, когда это лицо совершило посягательство, объективно являющееся неожиданным для обороняющегося.

Между действиями субъекта обороны и причиненным им вредом посягающему лицу должна быть установлена непосредственная причинная связь. Если между действиями обороняющегося лица и причиненным вредом такая связь не усматривается, это означает, что вред причинен кем-то другим либо самим посягающим. Такие действия защищающегося лица не могут быть квалифицированы как необходимая оборона, им должна быть дана иная уголовно-правовая оценка. Ибо необходимая оборона - это активные действия субъекта обороны, направленные на защиту личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, в ходе совершения которых посягающему лицу причиняется правомерный вред, находящийся в непосредственной причинной связи с этими действиями.

Оценка признаков объективной стороны обороны не ограничивается действиями обороняющегося лица, причиненным им вредом и причинной связью между ними. В качестве обязательных признаков объективной стороны состава необходимой обороны выступают обстановка и время.

В ходе уголовно-правовой квалификации правоприменитель обязан учитывать ту обстановку, в которой субъект обороны осуществляет защиту своих прав и интересов или прав и интересов других лиц. Не является исключением и время. О том, как обстановка и время могут повлиять на обороняющееся лицо, писал Н.С. Таганцев: "...нужно иметь в виду те условия, в которых находился защищающийся: условия защиты будут, конечно, различны, смотря по тому, было ли нападение днем или ночью, в уединенном или многолюдном месте..." [38].

Субъективная сторона необходимой обороны, содержащая в себе интеллектуальный и волевой моменты, характеризуется невиновностью. Отношение к преступному посягательству находит свое выражение в интеллектуальном моменте: субъект обороны осознает, что поведение посягающего лица обладает общественной опасностью, противоправностью и виновностью, что порождает основания (условия) для защиты от посягательства и возможность реализации им своего права на оборону, а также предвидит наступление негативных последствий в виде причинения правомерного вреда посягающему.

Волевой момент выражается в том, что в целях защиты своих интересов и прав или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства обороняющийся желает причинить правомерный вред посягающему лицу.

Цель обороны состоит в том, чтобы привести посягающее лицо в состояние, в котором это лицо не сможет продолжать общественно опасно действовать, а в конечном счете - защитить свои права и интересы или других лиц, охраняемые законом интересы общества или государства от общественно опасного посягательства.

Цель оборонительных действий, как уже было сказано, - защита благ и интересов как самого обороняющегося, так и других лиц, а также охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, а причинение вреда посягающему лицу - средство достижения названной цели. Можно констатировать, что обороняющийся руководствовался целью необходимой обороны, когда без причинения вреда не была бы осуществлена защита указанных общественных отношений и интересов. Стремление расправиться с нападающим за то, что он действует общественно опасно, не может быть квалифицировано как правомерная необходимая оборона, а целью в этом случае не является необходимая оборона.

Право на необходимую оборону имеют все без исключения лица, независимо от их служебного положения, а также специальной или профессиональной подготовки.

Субъектом необходимой обороны является вменяемое лицо, достигшее определенного возраста уголовной ответственности, которое способно распознать и оценить преступное посягательство как условие, порождающее право на оборону, а также осознающее социальную, общественную полезность и необходимость правомерного причинения вреда посягающему лицу.

Подводя итог сказанному, можно предложить некоторые выводы:

- деяния, в результате которых был правомерно причинен вред посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, подлежат уголовно-правовой квалификации;

- юридическим основанием квалификации деяния, совершенного в состоянии необходимой обороны, является состав необходимой обороны (условия, порождающие право на оборону, относящиеся к посягательству, входят в состав необходимой обороны в качестве его объективного признака);

- факт правомерного причинения вреда, совершенного при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, является фактическим основанием для уголовно-правовой квалификации этих действий.

2.2 Превышение пределов необходимой обороны

Превышением пределов необходимой обороны признаются умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства (ч. 2 ст. 37 УК РФ). Совершение таких действий является нарушением одного из условий правомерности необходимой обороны, а именно условия о недопустимости превышения пределов защиты, что объективно опасно для общества и, следовательно, влечет уголовную ответственность виновного в их совершении лица.

Но прежде чем рассматривать вопрос о превышении пределов допустимой обороны и ответственности за него, необходимо установить эти пределы.

Вопрос о пределах защиты, а точнее о том, какой критерий лежит в основе их установления, решался в теории уголовного права неоднозначно. В прошлом веке длительное время господствовало воззрение, что таким критерием служит соотношение между благом нарушаемым и защищаемым.

Такое воззрение встретило критическую оценку со стороны А.Ф. Кони и Н.С. Таганцева. Последний по этому поводу писал: "Каким образом попытка нарушить право может быть когда-нибудь признана нормальным явлением, а противодействие таковой попытке - недозволенным... Отрицая, таким образом, значение соотношения между благами при определении границы обороны, мы в силу этого должны придать значение другому условию - соотношению размера защиты с размерами нападения" [38].

Позиция Н.С. Таганцева представляется достаточно последовательной. Предположим, обороняющееся лицо исчерпало все средства противодействия лицу, посягающему на его имущество, не связанные с причинением тяжкого вреда, однако посягательство пресечь не удается: правонарушитель целенаправленно продолжает действовать. Должен ли в этом случае обороняющийся уступить преступной воле посягающего или может продолжить защиту и причинить последнему тяжкий вред здоровью или даже смерть? Второй вывод в большей степени согласуется со взглядами А.Ф. Кони, который утверждал: "Право всегда выше неправа, человек всегда имеет право употребить столько силы, сколько необходимо для защиты права. Здесь мерило - опасность, а не ценность блага" [26].

Противоположного взгляда придерживался Н.Н. Паше-Озерский, который, признавая в качестве критерия соразмерность интенсивности защиты с интенсивностью нападения, на первый план выдвигал критерий соразмерности благ. Он полагал, что пределы допустимой обороны в каждом конкретном случае должны устанавливаться, исходя как из объективных, так и субъективных предпосылок: "...пределы защиты определяются с точки зрения лица, осуществляющего право необходимой обороны, то есть теми средствами и теми мерами, той интенсивностью и причинением того вреда, которые он считает необходимыми для отражения данного общественно опасного посягательства.

Но это субъективное представление лица, действующего в состоянии необходимой обороны, должно быть непременно основано на фактической обстановке посягательства, то есть примененные этим лицом средства, меры защиты, ее интенсивность и причиненный посягающему вред должны объективно соответствовать, быть соразмерными интенсивности, характеру и опасности посягательства, а также ценности, важности, общественному значению защищаемого общественного или индивидуального интереса" [31].

Самостоятельную позицию по этому вопросу занимает Ю.В. Баулин. "Пределом необходимой обороны, - говорит он, - признается причинение посягающему вреда, соответствующего опасности посягательства и обстановке защиты" [13]. Характер опасности посягательства он определяет, исходя из того, какой категории ценностей посягательство угрожает причинением вреда и каким является размер угрожающего вреда.

Так, характер опасности будет большим, если абсолютным или относительным ценностям угрожает тяжкий вред либо если ценностям абсолютным угрожает нетяжкий вред. Когда ценностям относительным угрожает нетяжкий вред, опасность считается относительно небольшой. Далее, он различает благоприятную и неблагоприятную обстановку защиты: "Относительно благоприятной следует признать такую обстановку защиты, при которой обороняющийся имеет явное преимущество пред посягающим для успешного отражения или пресечения общественно опасного посягательства. И напротив, неблагоприятной для обороняющегося признается такая обстановка защиты, при которой его реальные возможности по отражению общественно опасного посягательства являются примерно равными или уступают возможностям посягателя" [13]. Исходя из этих критериев Ю.В. Баулин выстраивает три возможные модели установления пределов защиты:

а) когда при большой опасности посягательства складывается благоприятная обстановка защиты, предельно допустимым является причинение посягающему лицу средней тяжести вреда здоровью;

б) когда при большой опасности посягательства складывается неблагоприятная обстановка защиты, допустимо причинение посягающему лицу смерти;

в) когда при небольшой опасности посягательства складывается неблагоприятная обстановка защиты, предельно допустимым является причинение посягающему лицу средней тяжести вреда здоровью.

Уголовный закон критерием установления пределов защиты называет соответствие действий обороняющегося характеру и опасности посягательства. Характер посягательства - это его качественный признак, который зависит от ценности того объекта, на который оно направлено. Опасность посягательства - это его количественный признак, на основании которого его можно отличить от другого посягательства на тождественный объект. Степень опасности посягательства может возрастать в зависимости от его средств и способов, количества посягавших, их возраста, физического развития, наличия оружия, места и времени посягательства.

Превышением пределов необходимой обороны могут быть только те действия, которые явно не соответствуют характеру и опасности посягательства. Явной следует считать такую глубину несоответствия между интенсивностью защиты и посягательства, а также между защищаемым и нарушаемым благом, которая была очевидна для обороняющегося и по обстоятельствам дела не могла вызывать у него сомнения. Явность несоответствия защиты посягательству свидетельствует о чрезмерном разрыве между ними, поэтому от обороняющегося нельзя требовать, чтобы причиненный им вред был меньшим или равным вреду, угрожавшему при посягательстве.

Аналогичной позиции придерживается практика правоприменения: действия обороняющегося нельзя рассматривать как совершенные с превышением пределов необходимой обороны и в том случае, когда причиненный им вред оказался большим, чем вред предотвращенный и тот, который был достаточен для предотвращения нападения, если при этом не было допущено явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства.

Следует также иметь в виду, что в состоянии душевного волнения, вызванного посягательством, обороняющийся не всегда может точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты. Отметим, кстати, что в параграфе 33 УК ФРГ 1871 г. (в ред. 1975 г.) содержится норма о том, что если лицо превысило пределы необходимой обороны из-за замешательства, страха или испуга, то оно не наказывается. В УК Испании 1995 г. действие в состоянии сильного страха признается самостоятельным декриминализирующим обстоятельством. Аналогичной нормой должен быть дополнен и наш уголовный закон, поскольку справедливо было бы признать, что все издержки реализации права на необходимую оборону возлагаются на посягающее лицо.

Норма УК РФ, посвященная превышению пределов необходимой обороны, носит абстрактный характер. В различное время предлагались казуальные формулировки (в частности, в работах И.Э. Звечаровского и В.В. Меркурьева), в которых приводился перечень посягательств, при защите от которых посягающему лицу может быть причинена смерть. В ст. 13 УК РСФСР 1960 г. (в ред. 1994 г.) содержалась норма, в соответствии с которой признавалось правомерным причинение любого, в том числе и смертельного, вреда посягающему лицу, если нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.

УК РФ 1996 года отказался от такой формулировки, заменив ее следующей: не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны. Почему? Н.Ф. Кузнецова дает следующее объяснение: "... недостатком этой редакции явилось то, что она оставляет сомнения в правомерности лишения жизни посягающего при совершении им преступлений, не сопряженных непосредственно с угрозой жизни потерпевшего (например, при изнасиловании, похищении человека, вымогательстве), а тем самым вместо расширения права гражданина на необходимую оборону произошло как бы его ограничение" [27].Тем не менее в 2002 году законодатель вернулся на прежние позиции, почти в точности воспроизведя норму в редакции 1994 года.

Безусловным недостатком казуальной нормы является то, что она не может привести исчерпывающий перечень случаев предельной защиты, поскольку каждый случай по-своему уникален. Нельзя считать совершенно удачной и ту абстрактную формулировку, которая содержится в ст. 37 УК РФ, поскольку ее применение всегда вызывало и будет вызывать трудности на практике.

Таким образом, по-прежнему перспективной является разработка такой нормы, в которой абстрактность и казуальность достигли бы оптимального сочетания.

Превышение пределов необходимой обороны логически предполагает состояние такой обороны. Причинение вреда лицу, окончившему посягательство, следует рассматривать на общих основаниях. Поэтому не прав А.А. Пионтковский, относивший несвоевременную защиту к превышению ее пределов [32]. На практике, к сожалению, распространены обратные случаи, когда лицо, фактически действовавшее в состоянии необходимой обороны, но с превышением ее пределов, признается виновным в совершении других особо тяжких преступлений.

Ответственность за причинение вреда при превышении пределов необходимой обороны предусмотрена ч. 1 ст. 108 и ч. 1 ст. 114. Рассмотрим состав данных преступлений.