Защита нарушенных прав в Древнем Риме

32

1. Понятие судебной защиты и история её развития

Историческая роль римского права и его значение для современной юриспруденции. Среди отраслей римского права на первом месте стоит, как с точки зрения разработанности, так и с точки зрения своего значения для Рима и для последующих веков, именно частное право периода его наибольшего развития (начиная с I в. н.э.). Римское частное право оказало могущественное влияние на все дальнейшее развитие законодательства и правовых учений общества, основанного на частной собственности. Оно представляет собой одно из важнейших исторических явлений права. Континентальная правовая система (именуемая также романо-германской), исторически сложилась в континентальной Европе на базе римского частного права. В системе источников права господствующую роль она отводит закону. Именно в рамках этой системы в Европе утвердилась практика кодификации, посредством которой упорядочивались на основе единых принципов основные правовые отрасли. Наиболее значительной для упорядочения гражданского права признается роль французской кодификации. Гражданский кодекс Франции 1804 г. (Code civil, именуемый также Кодексом Наполеона) оказал большое влияние на развитие гражданского законодательства в целом ряде европейских и иных стран. В Германии кодификация вылилась в принятие в 1896 г. Германского гражданского уложения. В рамках континентальной правовой системы в настоящее время выделяют две подсистемы: «римского» (романского) права и «германского» права. Первая из них охватывает, в частности, право Франции, Испании, вторая - право Германии, Австрии, Японии и некоторых других стран. От римских юристов идет деление права на публичное (нормы, регулирующие вопросы общественного, публичного характера) и частное (отношения частного характера, преимущественно гражданское право).

Римские юристы предопределили сущность современного предмета купли-продажи в романо-германской системе права. Ведущая роль договоров и деликтов (причинение вреда) среди оснований возникновения обязательств, признавалась еще в римском праве. Гай в своих «Институциях» писал: «omnis enim obligatio vel ex contractu nasctur vel ex delicto» - каждое обязательство возникает или из контракта, или из деликта. Римское право является одним из факторов развития гражданского права во всех современных государствах.

2. Понятие гражданского процесса в Древнем мире

Деление гражданского процесса на ius и iudicium

Характерной особенностью римского гражданского процесса в течение республиканского периода и периода принципата было деление процесса на две стадии производства, из которых первая называлась ius, вторая - indicium. Производство в этих двух стадиях не имеет ничего общего с современным различием судебных инстанций. Дело в том, что современный суд первой инстанции рассматривает дело от начала до конца и выносит решение по делу. Если это решение не обжаловано в течение установленного срока, оно вступает в законную силу и приводится в исполнение. В случае обжалования суд второй инстанции пересматривает состоявшееся решение. Римская же первая стадия процесса приводила к окончанию дела только в случае признания иска ответчиком (а такой вопрос, как видно из открытых в 1933 году новых фрагментов Институций Гая, прямо ставился истцом: требую, чтобы ты сказал «да» или «нет»). По общему же правилу in iure спорное дело только подготовлялось к решению, а проверка обстоятельств дела и вынесение решения происходили во второй стадии (in iudicio). Таким образом, ius и iudicium не две инстанции, а два этапа одного и того же производства; только прохождение дела через оба эти этапа, по общему правилу, приводило к его решению. Какими потребностями было вызвано деление римского процесса на две стадии и какие цели оно преследовало, наукою истории римского права не установлено. Такая организация процесса существовала в течение ряда веков, была нормальным порядком (ordo iudiciorum privatorum). Поэтому, когда в период абсолютной монархии деление процесса на ius и iudicium отпало, процесс получил название чрезвычайного, экстраординарного (extra, ordinem).

Гражданский процесс республиканского Рима носил название легисакционного (per legis actiones). В Институциях Гая выражение lege agere, legisactio объясняются двояко: или (по словам Гая) такие выражения происходят оттого, что эти формы процесса были созданы законами, или же оттого, что претензии сторон в легисакционном процессе должны быть выражены словами соответствующего закона (и следовательно, только при условии, если данная претензия подходит под текст какого-нибудь закона и можно было ее осуществить). Однако приведенное объяснение вызвало справедливое сомнение И.А. Покровского: в те отдаленные времена, когда появился легисакционный процесс, законов было еще очень немного. Может быть, lege agere означало: действовать законным образом, т.е. не прибегая к недозволенному насилию. Стороны являлись в первой стадии (in iure) к судебному магистрату и здесь выполняли требуемые по ритуалу обряды и произносили установленные фразы, в которых истец выражал свою претензию, а ответчик - свои возражения. Магистрат активного участия в процессе не принимал, хотя также давал отдельные реплики по установленному ритуалу. Совокупность всех этих обрядов и фраз и носила название legis actio. Для иллюстрации этой формы процесса можно изложить legis actio sacramento in rem (спор относительно вещи посредством пари). Эта процедура описана в Институциях Гая следующим образом. Стороны являлись к магистрату (in ius) и приносили с собой вещь, составлявшую предмет спора (если спор шел о недвижимости, приносили кусок земли, черепицы т. п.). Истец, держа в руке festuca или vindicta (палку), налагал ее на вещь, и произносил слова: hanc ego rem ex iure Quiri-im meam esse aio; sicut dixi, ecce tibi vindictam imposui, то есть я i верждаю, что этот раб по квиритскому праву принадлежит мне; как я сказал, так вот я наложил перед тобой Vindicta. Если ответчик молчал или положительно соглашался с этим заявлением, то иск считался признанным (confessio in iure, судебное признание); дело этим заканчивалось, и истец уносил или уводил с собой спорную вещь. Если же ответчик спорил, то он говорил и делал то же самое, что и истец, и, таким образом, на виндикацию истца отвечал контравиндикацией. Тогда магистрат, как бы разнимая спорящих, говорил: mittite ambo rem, т.е. оставьте обе вещь. После этого истец задает новый вопрос: «postulo anne dicas qua ex causa vindicaveris?», «требую от тебя ответа, на каком основании ты заявляешь притязание» (на данную вещь)? На это ответчик заявляет: «ius feci sicut vindic-tam imposui», т.е., «наложив виндикту» (выразив притязание на вещь), я поступил по праву. На это истец отвечал: «quando tu iniuria vindicavisti, quinquaginta (или в зависимости от цены спорной вещи) quingenti aeris sacramento te provoco», поскольку ты претендуешь на вещь вопреки праву, я вызываю тебя установить залог в сумме 50 (или 500). Ответчик делал взаимный вызов: «et ego te» (и я тебя). Магистрат после этого определял, у кого из спорящих должна была оставаться спорная вещь до окончания процесса. Та сторона, у которой она оставалась до решения спора, должна была выставить поручителей в обеспечение того, что, если вещь будет присуждена другой стороне, она (со всеми плодами от нее) будет выдана этой второй стороне. На том производство in iure заканчивалось, и претор назначал присяжного судью для решения спора. Заключительный акт производства in iure назывался litis contestatio, засвидетельствование спора. Стороны обращались к заранее приглашенным свидетелям: «testes estote», «будьте свидетелями происшедшего». С этим моментом связывалось погашение иска, т.е. после того как закончилось производство in iure, истец уже не мог заявить вторично то же самое притязание против того же ответчика, хотя бы дело и не было потом рассмотрено во второй стадии (in iudicio) и фактически удовлетворения по иску не наступило. Кроме описанного обряда legis actio sacramento, были еще следующие основные виды legis actiones: посредством наложения руки, путем взятия залога, в форме истребования назначения судьи, путем приглашения ответчика на суд. Когда весь ритуал производства in iure был выполнен, дело переходило во вторую стадию, iudicium. В этой второй стадии назначенный магистратом по согласованию со сторонами присяжный судья (а по некоторым делам, например о наследстве, - судебная коллегия) проверял доказательства и выносил решение по делу. В последние годы республики происходят серьезные изменения в хозяйственной жизни Рима. Вместо земледельческой общины с полунатуральным хозяйством вырастает огромное государство, ведущее широкую внутреннюю и внешнюю торговлю. Понятно, что легисакционный процесс, чрезвычайно сложный с обрядовой стороны и не открывавший возможности дать судебное признание вновь складывающимся отношениям (поскольку они не подходили под букву закона), оказался несоответствующим новым социально-экономическим условиям. Жизнь требовала, чтобы судопроизводству была придана иная, более гибкая форма. Такой упрощенный порядок гражданского процесса появился сначала в практике перегринского претора, так как к перегринам применять цивильные leges actiones было нельзя. С течением времени, и городской претор стал практиковать этот упрощенный порядок, который состоял в следующем. Претензия истца и возражения ответчика заявлялись без каких-либо обрядностей, и все это неформальное производство in iure заканчивалось вручением истцу записки, адресованной судье, в которой указывались те предположения или условия, при наличии которых судье предписывалось удовлетворить иск, а при отсутствии этих условий - отказать в иске. Эта записка, содержащая условный приказ судье, называлась формулой. Отсюда новый процесс, сложившийся в последние годы республики и допущенный (законом Эбуция) к применению по желанию тяжущихся наряду с легисакционным, а затем двумя законами Августа (duae leges Juliae), окончательно установленный вместо легисакционного, получил название формулярного (производство per leges заменено производством per formulas). Отличие формулярного процесса от легисакционного не исчерпывается упрощением судебной процедуры. Самое основное заключалось в том, что теперь претор, давая исковую защиту, не был связан старым правилом об изложении иска в точных словах закона. Пользуясь своим imperium, претор получил возможность признавать новые отношения развивавшейся жизни или, наоборот, оставлять порой без защиты отношения, формально отвечающие закону, но по существу отмирающие вместе с этим законом, отказывая подобного рода случаях в выдаче истцу формулы иска. В своем эдикте претор заранее объявлял, в каких случаях он будет давать исковую защиту, в каких нет; при этом он объявлял и формулы исков. Таким образом, получалось, что судебная исковая защита стала не просто средством признания и охраны материальных гражданских прав, а основным моментом, по которому только и можно было судить о наличии материального гражданского права. Поэтому принято характеризовать римское частное право как систему исков. Составные части формулы. Формула начиналась с назначения судьи (Octavius iudex esto, пусть будет судьей Октавий). Затем шла важнейшая часть формулы - интенция, в которой определялось содержание претензии истца; тем самым из интенции было видно, какой вопрос ставился на рассмотрение суда. Претензия истца могла быть основана на нормах цивильного права; тогда она называлась intentio in ius concepta, а иск назывался actio civilis. Например, формула виндикационного иска собственника содержала следующую интенцию: «если окажется, что вещь, относительно которой идет спор, принадлежит по квиритскому праву Авлу Агерию (условное обозначение истца), то ты, судья…» и т.д. Если требование истца нельзя было обосновать нормами цивильного права, а претор все же считал справедливым защитить это требование, то в интенции описывались те факты, на которых истец основывает свою претензию и при наличии которых следует иск удовлетворить. Например, лицо договорилось со своим должником, оспаривавшим долг, что, если первое присягнет в существовании долга, второй без суда уплатит требуемую сумму; это лицо присягнуло, однако должник все-таки не платит; тогда претор давал истцу формулу, в интенции которой указывался факт присяги; такая интенция называлась in factum concepta, а иск - actio praetoria. Если истец указывал в интенции большую сумму, чем ему следует, то такое преувеличение требования (pluspetitio) приводило не только к отказу в удовлетворении иска в полной сумме, но и к полному освобождению ответчика ввиду погашающего действия литисконтестации, сохранившегося и при формулярном процессе. Pluspetitio могла выразиться не только в превышении суммы иска. Но также в преждевременности иска, в предъявлении не в надлежащем месте и т.п., причем и в этих случаях pluspetitio сопровождалась теми, же последствиями. Другая основная часть формулы называется кондемнаци-ей: в ней судье предлагалось удовлетворить иск, если интенция подтвердится, и отказать в иске в противном случае: «если окажется, что, то присуди Нумерия Негидия (условное обозначение ответчика), а если этого не окажется, оправдай».

Если по характеру интенции судье трудно было судить, о каком отношении идет спор, перед интенцией в формуле описывалось это отношение, для чего включалась в формулу особая часть - демонстрация; например: «если Авл Агерий вел дела Нумерия Негидия и при этом…» и т.д. По некоторым судебным делам (например, по искам о разделе общей собственности) судья иногда был вынужден (например, ввиду неделимости вещи) присудить вещь одной из сторон, а другую сторону компенсировать установлением какого-нибудь нового права за счет первой стороны (например, права на денежные выплаты и пр.). Полномочие поступить, таким образом, судье давалось в специальной части формулы, называвшейся adiudicatio. Перечисленные части формулы называются основными (хотя demonstratio и adiudicatio включались далеко не во всякую формулу). В формуле могли быть также второстепенные части: а) эксцепция, б) прескрипция. Эксцепция буквально значит изъятие, исключение. В случае включения эксцепции в формулу судья, установив правильность интенции, должен удовлетворить иск, «за исключением того случая, если…». Таким образом, в форме эксцепции ответчик выдвигал свои возражения против иска. Однако не всякое возражение ответчика называлось экс-цепцией. Если, например, в интенции говорится, что ответчик должен истцу 100 сестерциев, а ответчик заявляет, что он ничего не должен, это - отрицание иска, а не эксцепция. Если же ответчик подтверждает, что он действительно принял на себя обязательство уплатить 100 сестерциев (т.е. интенция им не отрицается), но заявляет, что это произошло вследствие примененного со стороны истца насилия (так что кондем - нация, несмотря на подтверждение интенции, не должна иметь места), то такая ссылка называлась эксцепцией. В приведенном примере эксцепция могла быть заявлена, когда бы истец ни предъявил иск. Такая эксцепция называется погашающей или уничтожающей. В отличие от таких эксцепции возможны эксцепции отсрочивающие. Например, против иска истца ответчик ссылается на состоявшееся между сторонами соглашение не взыскивать долга в течение двух лет; эксцепция имеет тогда применение лишь в том случае, если иск предъявлен ранее этого срока. Наконец, проскрипцией (буквально - надписание) называлась часть формулы, которая следовала непосредственно за назначением судьи. Нередко такая надпись делалась для того, чтобы отметить, что в данном случае истец ищет не все, что ему причитается, а только часть. Такая оговорка была нужна ввиду указанной выше особенности римского процесса; однажды предъявленный из какого-либо правоотношения иск уже не мог быть повторен; включением проскрипции истец предупреждал погашающее действие литисконтестации и обеспечивал себе возможность в дальнейшем довзыскать остальную часть причитающейся суммы. Как в легисакционном, так и в формулярном процессе судебное решение обжалованию не подлежало. Оно сразу вступало в законную силу и признавалось за истину (в отношении сторон по данному процессу); res iudicata pro veritate accipitur. Разрешенный судом вопрос не может быть вторично предметом спора между теми же сторонами. Если вопреки этому снова предъявляется иск, против него дается exceptio rei iudicatae, т.е. возражение, что дело уже было разрешено судом. Особенностью формулярного процесса было, между прочим, то, что ковдемнация в иске определялась в денежной форме. Исполнение судебного решения в случае удовлетворения иска производилось так, что первоначальное притязание истца заменялось новым обязательством, вытекающим из самого судебного решения и снабженным особым иском (actio iudicati), соответствующим современному исполнительному листу. Если ответчик оспаривал существование законного решения по делу и возражал против actio iudicati, а между тем подтвердить свои возражения не мог, он отвечал в двойном размере. Если добровольного платежа по actio iudicati не поступало, производилось принудительное взыскание. Магистрат мог арестовать должника до уплаты долга (личное взыскание) или же обратить взыскание на его имущество. В последнем случае кредиторы вводились во владение имуществом должника, которое продавалось с публичных торгов.

Экстраординарный процесс. Еще в классическую эпоху наряду с нормальным гражданским процессом, делившимся на две стадии - ius и iudicium, стали встречаться случаи, когда спорные дела граждан разбирались магистратом без передачи решения дела присяжному судье. Такой особый, чрезвычайный (extra ordinem) порядок рассмотрения понем-ногу стал применяться и по таким делам, где раньше давалась формула. К концу III в.н.э., т.е. при переходе к абсолютной монархии, этот экстраординарный (extra ordinem) процесс, не делившийся на ius и iudicium, совершенно вытеснил собой формулярный процесс. Императорская власть не доверяла выборным судьям (хотя их «выборность» и в период принципата была больше на словах, чем на деле); императоры стали вести борьбу с нарушениями права (а тем самым и рабовладельческого строя) непосредственно сами или через своих чиновников. В экстраординарном процессе судебные функции осуществляются административными органами: в Риме и Константинополе (в связи с разделением империи на Западную и Восточную) - praefectus urbi (начальником городской полиции), в провинциях - правителем провинции, а по менее важным делам - муниципальными магистратами. Однако нередко императоры принимали судебные дела и к своему личному рассмотрению. Рассмотрение дел утратило публичный характер и происходило в присутствии лишь сторон и особо почетных лиц, которые имели право присутствовать при этом. Если истец не являлся к слушанию дела, оно прекращалось; при неявке ответчика дело рассматривалось заочно. В противоположность процессу классического периода в экстраординарном процессе было допущено апелляционное обжалование вынесенного решения в следующую, высшую инстанцию. Таким образом, на решение praefectus urbi можно было приносить жалобы императору, на решение правителя провинции - praefectus praetorio (начальнику императорской гвардии), а на его решения - императору. Судебное решение в экстраординарном процессе приводилось в исполнение органами государственной власти по просьбе истца. В случае присуждения ответчика к выдаче определенной вещи она отбиралась принудительно (manu militari), если в течение двух месяцев ответчик не передавал ее добровольно. Если присуждалась денежная сумма, судебные исполнители отбирали у ответчика соответствующую сумму или какую-нибудь вещь, которую продавали для удовлетворения претензии истца. Обращение взыскания на все имущество должника имело место лишь в том случае, если заявлены претензии несколькими кредиторами несостоятельного должника, причем он не передает добровольно имущества для их удовлетворения. Правило республиканского процесса об окончательном погашении однажды предъявленного иска (хотя бы по нему и не состоялось решение) в экстраординарном процессе не применяется. Значение res iudicata - судебного решения, вступившего в законную силу, остается непоколебимым.

3. Суд и судопроизводство

Каждый гражданин должен знать свои правовые возможности, уметь ими пользоваться, отстаивать свои права и законные интересы принципиально, настойчиво, обращаясь при необходимости в суд и осуществляя свое право на судебную защиту. Суд кропотливо изучает событие, выслушивает участников процесса, взвешивает все «за» и «против». Все, что в жизни происходило так остро и неповторимо, в суде, заключено в строгие рамки протоколов, в безликие надежды судебных документов, показаний, объяснений. Разве нельзя прожить долгую, богатую событиями жизнь и ни когда не иметь дело с судами, ни когда не искать у них защиты? А если это вдруг случится, есть судьи, прокурор, адвокат, они разберутся, помогут.

Ведь, например, если человек заболел, разве ему есть смысл заниматься самолечением? Пусть врач думает, как вылечить больного. Точно также адвокату думает, как защитить своего клиента. Но для того чтобы выздороветь, разве нужно только принимать прописанные врачом лекарства?

Чтобы защитить в суде свое право - только следовать советам адвоката, не понимая их сути? Это было бы не разумно, как и другая крайность: заболел не надо ни каких врачей; предстоит судебный спор - обойдусь без адвоката. Не все можно хорошо сделать самому. Если мы получили знание о суде только из книг и кино, вряд ли наших представлений будет достаточно для того, чтобы успешно вести свое судебное дело. Суд - орган государства, охраняющий то всяких посягательств интересы господствующего класса, путем осуществления правосудия, применения мер государственного принуждения с лицом нарушающим установленный правопорядок. Суд возникает вместе с государством, но выделяется в самостоятельный орган по мере развития государственного механизма и образования специального государственного аппарата. В догосударственном обществе конфликты и споры разрешались старейшинами или вождями племен, особыми собраниями родов или племен, выделенными этими собраниями коллегиями. Существовали обычаи внесудебного порядка решение конфликтов (например: кровавая месть). В рабовладельческом государстве первоначально функции государственного управления еще не были дифорерентированы. Одни и те же органы класса рабовладельцев осуществляет управление, руководили военными силами и выполняли судебные функции. Однако по мере развития рабовладельческого государства и изживание родовых отношений стала складываться судебная система и Суд, как самостоятельный орган господствующего класса. В Афинах древнем Риме, в период поздней республики 3-1 вв. до нашей эры. Суды уже были отделены от администрации, имелись судебные коллегии (например: суды гелистов), складывался институт судебной защиты. Судебные институты античных государств были использованы и развиты в эпоху феодализма. Для Суда феодальных государств, характерны сословности (наличие крестьянских, церковных и тому подобных судов), широкие судебные полномочия крупных землевладельцев, имевших судебный иммунитет и чинивших суд над своими крепостными. Централизация судебной системы и усиление роли государства в деятельности суда, связанные с общим процессом укрепления централизованной власти, со становлением абсолютизма. В этот период возникают высшие судебные органы, например: суд королевской скамьи в Англии, императорский суд в Германии. С централизацией суда, происходило изменение процессуальных форм, отказ от иррациональных способов доказывания типа - «божьего суда» обвинительных форм судебного процесса. В России история Суда входит со времени Киевской Руси, где суд творился князем его представителями-посадниками и писунами. В

Новгородской феодальной республике судебную власть осуществляли вече (высшая судебная инстанция), князь, посадники, архиепископ, староста, братчины. В Московской Руси 15-17 веке суд осуществляли князь (царь), Боярская дума, некоторые приказы, а на местах - помещики, волстели, ветченники. С упразднением системы кормлений судебные полномочия были переданы губным избам. Первые попытки отделить Суд от администрации были предприняты Петро I, при котором в 1713 году в губерниях была учреждена должность судьи (ландрихтера), а за тем (в 1718 году)

- оберландрихтера. Однако компетенция этих судей не была четко определена и для решения наиболее сложных дел они должны были обращаться в юстиц

- коллегию. Были также созданы военный Суд, духовный Суд. Высшей судебной инстанцией был Сенат. При Екатерине II была создана система судебных учреждений: в нее входили уездные и земские суды для дворян: городские и губернские - для горожан; нижняя и верхняя расправа - для свободных крестьян. В 1864 году была проведена судебная реформа, которая ввела основы буржуазного судопроизводства в России: были учреждены суд присяжных, выборный мировой суд, адвокатура. Честь, справедливость, страсти, долг, неверность-все это предстает перед судом. Не абстрактно и не вымышлено, а в подлинном виде, без грима. Перед судом проходят фрагменты жизни человека: - трудной, тревожной, наполненной радостями и разочарованиями, желаниями и сомнениями. Суд по самой природе своей призван рассматривать подобные контрасты и находить истину. Здесь срываются маски благих намерений со стяжателей, выявляется ложь отношений, происходит переоценка ценностей. Не остаются незамеченными притворство, глухота к зову о помощи, вежливое бездушие. А в итоге решается судьба человека. Случаи, рассматриваемые судом, разнообразны до бесконечности. Это естественно: ведь бесконечна сама жизнь. Она, к счастью, не укладывается в жесткие рамки стандартов, типов поведения, не поддается формализации. Понятно, что порой сложность рассматриваемых событий и отношений затрудняет выбор судом правильного решения.

Многое в этих событиях иногда, кажется, неясны, нелогичным, невероятным. Иной поступок можно понять, разве лишь основываясь на словах римского поэта Овидия: «Желав одного, совесть напоминает другое, вижу лучшее и одобряв, но следую худшему». Нелегко распутывать подобные узлы. Поиск истины иногда подобен лабиринту. И это объяснимо: события, рассматриваемые судом, заранее не предназначались для судебного следствия. Их диктовал естественный ход жизни. Лишь в кино события происходят по сценарию, в котором можно что-то изменить, вычеркнуть, написать заново. Суд же имеет дело событиями действительности. В суде они только «воскрешаются», возобновляются в памяти людей с помощью показаний участников процесса. События эти могут казаться обычными и необычными, понятными и труднообъяснимыми. Люди, рассказывающие о них, могут помнить их хорошо или плохо. Все это усложняет и без того сложную задачу суда. Но никакая сложность не должна препятствовать правосудию, защите права. Каковы же причины возникновения судебных споров? Они могут быть самыми различными. Человек лишился любимой работы. Отцу не разрешают видеться с дочерью. Наследники перессорились при разделе наследства. Автоавария: машины разбиты, пассажиры в больнице. Кто ответит? Восстановят ли на работе уволенного. Разрешат ли отцу видеться с ребенком? Признают ли обладателя авторского свидетельства - «лжеизобритателем»? Как решит суд спор наследников? На кого возложат ответственность за вред, причиненный аварией? Суд разберется в каждом деле. В суде рассматриваются события прошедшие и продолжающиеся, но последствия судебного решения обращены в будущее. Они влияют на дальнейшие отношения, связи людей, на их благополучие, иногда накладывают печать на поведение, характер, даже на судьбу человека. В любом процессе цель суда едина: найти истину, восстановить нарушенное право, утвердить справедливость. Что же это такое-справедливость? Каждый из нас хочет быть справедливым, но это трудно, особенно если дело касается нас самих. Отношение к себе нередко иное, чем к другим. Чужая боль кажется нам порой совсем маленькой. Мы ее не осязаем, так что нам неизвестно, есть ли она вообще….Степанов часто болеет, но вид у него, как у здорового человека: атлетическое телосложение, румянец на щеках. Когда он не выходит на работу, ссылаясь на болезнь. Петров, который работает с ним, сердится и подозревает его в притворстве. Степанов внезапно умирает и Петров раскаивается: выходит и вправду болел, не притворялся….Очередь. Модный лак для ногтей кончается. Когда я подхожу к прилавку, остается лишь десять флаконов. «Дайте мне десять флаконов», - прошу я. Народ в очереди возмущается и требует у продавца не давать так много. По-моему, они не правы, стоящие сзади. Такие маленькие сценки происходят в жизни часто. Спорят, каждый ссылается на справедливость можно понимать по-разному. История свидетельствует, что представление о справедливости на протяжении веков менялись. У французского писателя и философа XVII века Бреза Паскаля есть такое высказывание: «Что справедливо по всю сторону Пиренеев, то по ту сторону - заблуждение. Как забава, так и справедливость устанавливается модой. Справедливого, что установлено. Поэтому наши законы, раз установленные, по необходимости будут считаться за справедливые». И дальше: «справедливость, без силы, не имеет никакой власти; сила, без справедливости, обращается в диспатизм. Справедливость, без силы, встречает противоречие…» Сила очень убедительна и не допускает спора. И вот, «будучи не в состоянии сделать справедливое сильным, люди сделали справедливое сильнее сильного». Последняя мысль вполне применима к той «справедливости, «которая и поныне господствует в эксплуататорском обществе. Здесь справедливость носит классовый характер. Истина, объективность, законность-все эти высокие понятия в капиталистическом обществе мертвы. И сам закон, и те, кто приводит его в жизнь, пристрастны, так как их цель - служить господствующему классу, охраняя их интересы и прибыли. Объективное решение дела в буржуазном суде едва ли достижимо. Суд пристрастен и несправедлив - эта мысль выражена и в старых русских народных пословицах: «Где суд, там и неправда». «Неправдою суд стоит». «С богатым не тягайся». «Не судись - лапоть дороже сапога станет». И твоя, правда, и моя, правда, и везде, правда. А нигде ее нет». Многие известные русские писатели и поэты, такие, как Радищев, Фонвизин, Гоголь, Некрасов, гневно осуждали судебный произвол и беззаконие царской бюрократии. Вот, например, как описывает Л.Н. Толстой в «Воскресении» сцену суда присяжных. Судьи заняты лишь собой и демонстрируют важность масок и одежд, Во время процесса, когда решается судьба человека, они не вникают в суть дела. Один судья все же переживает сообщения шурина, что обеда дома сегодня не будет, другой озабочен своим катаром. Председатель суда поглощен мыслью о свидании с гувернанткой. Обвинитель произносит речь, в которой сконцентрировалось» все самое последнее, что было тогда в ходу в него круге и что принималось тогда и принимается еще и теперь за последнее слово научной мудрости. Тут была и последовательность, и прирожденная преступность, и Ломброзо, и Тард, и эволюция, и борьба за существование, и гипнотизм, и внушение, и Шарко, декаденство» - все кроме анализа самого дела! А вот как пишет о буржуазном суде американский журналист Коллисон: «от первого восклицания: «Суд идет» - и до последнего удара молотком в суде царит атмосфера чего-то нереального, призрачного, какой-то бессмыслицы, не совместимости со здравым разумом. Человек покидает зал судебного заседания с сознанием крайней ненужности, бессмысленного представления, свидетелем которого он стал… При таком судопроизводстве, основанном на далеких от действительности теориях, суд неизбежно превратился в нечто вроде азартной игры или состязания двух гладиаторов. Вместе с тем судебная процедура утратила самое главное-стремление установить истину и превратилась в соревнования, где выигрывает тот, кто наиболее искушен в процессуальной стратегии» Коллисон утверждает, что судебная деятельность выглядела бы фарсом, не будь ее последствия так трагичны. В обществе, где правит капитал, право на судебную защиту давно превратились в иллюзию. Юстиция перестала быть гарантом гражданских свобод, порядка и безопасности. И хотя формально правосудие осуществляется именем народа, по существу юстиция буржуазного общества, раздираемого непримиримыми классовыми противоречиями, служит укреплению власти крупного капитала, финансовых магнатов и промышленников. С полным основанием У. Дуглас, член Верховного Суда США, писал: «Мы много болтаем о Законе и Порядке, особенно когда говорим о мошенничестве, уличных преступлениях, грабежах и тому подобном. Но в глубине души у нас заложено презрение к закону, поскольку закон, ограничивая других, попустительствует другим» Закон нарушается так часто, что можно без преувеличения сказать: он не действует, сохраняясь лишь в виде декларации. Закон, который беззаконно нарушается, перестает быть законом. В буржуазном обществе никто не обращается в суд без крайней необходимости. Услуги юстиции стоят слишком дорого. Слишком шаткий авторитет у «правосудия». Слишком мало надежды на справедливость. Недаром французская пословица гласит: «Лучше плохая договоренность, чем хороший судебный процесс». Общепринято считать, что милость жрецов правосудия пропорциональна степени финансового могущества участников судебного конфликта. «Никто не сомневается в том, что и подписание чеков на незначительные суммы, не имеющих покрытия, мелкие бытовые кражи и тому подобное караются более сурово. Чем серьезные нарушения в сфере экономики» - пишет автор одной книги, вышедшей во Франции, Роберт Шарвен, Судебная практика подтверждает, что осуждаются только рядовые правонарушители и лица, игравшие второстепенную роль. Судьи умудряются вести процесс, не затрагивая «крупных» деятелей, замешанных в махинациях. «С точки зрения французской юстиции, - пишет Шарвен, - мелкие хозяева менее ловки, чем крупные, крупные собственники менее могущественны, чем банкиры, а потому первые и становятся жертвами репрессий. Но не равенство перед правосудием этим не ограничивается» Произвол в судебном преследовании… заключается именно в привлечении к суду тех, кто явно этого не заслуживает». Неведующий в юридических премудростях человек без помощи специалиста просто не сможет воспользоваться правом, обратится в суд, а если и обратится, то справедливость судебного решения было для него редкой удачей. И еще один штрих. Напрасно ищет защиту у суда тот, кто слишком беден. Гарантией реальной зашиты чести, и достоинства гражданина является само общество, закон жизни которого - забота всех о благе каждого и забота каждого о благе всех. Это общество подлинной демократии. Его политическая система обеспечивает» эффективное управление всеми общественными делами, все более активное участие трудящихся в государственной жизни, сочетание реальных прав и свобод граждан с них обязанностями и ответственностью перед обществом». Таковая еще одна важная характеристика социалистического общества, записана в преамбуле к Конституции. В этом положении нет слов о чести о достоинстве, но оно имеет отношение к их защите. Именно добросовестность, правильное понимание своих обязанностей делает человека носителем чести, поднимает его достоинство. Человек-это честь. Без чести нет человека. Что же это такое-честь и достоинство человека в разных сферах - в семье, на работе, в коллективе. Различают соответственно трудную репутацию, профессиональную честь, воинскую, спортивную честь, и тому подобное. Честь может характеризовать не только отдельного индивида, но и группу людей (например, семью, спортивную команду), трудовой коллектив, организацию, учебное заведение. Никто не рождается с готовыми представлениями о чести, о достоинстве, о доблести. Слова «береги честь смолоду» юный человек не всегда осознает. Постепенно он растет, мужает нравственно, и понятие чести становится для него не просто словом. У него складывается определенное представление о себе. Достоинство - это и есть собственное представление человека о себе. Честь и достоинство, связаны между собой так же, как оценка и самооценка. Их соотношение выявляет склад личности, степень ее критичности к себе: строгость или, напротив, пренебрежение собственной репутации. Интересна мысль Л.Н. Толстого: - «Человек есть дробь. Числитель это… достоинство человека; знаменатель-это оценка человеком самого себя. Увеличить своего числителя - свои достоинства, не во власти человека, но всякий может своего знаменателя - свое мнение о самом себе, и этим уменьшением приблизится к совершенству». Человек! Уважать его уже за то, что он человек, не унижать его достоинство - к этому еще в XIX веке призывали гуманисты-просветители, стремясь к тому, чтобы эксплуататорское общество, не нарушало прав человека, не давило в нем человеческое. И, тем не менее, все их призывы оставались лишь пустым звуком. Во все времена в обществе, разделенном на классы, достоинство человека, уважение к нему определялось по родословной. Честь считалось привилегией сословия. «Ничто столь человека не возвышает, как благородное происхождение» - иронизировал русский баснописец И.А. Крылов. Вина природы, продолжал сатирик, что оно не выдумала ничего, что бы отличало дворянина от крестьянина, «не прибавила нам ни одного пальца в знак преимущество перед крестьянином… И мы должны привешивать шпагу, с которую бы, кажется, надлежало нам родиться» Сатирическое обличение Крылова не обошлось без гиперболы. Но вот другое свидетельство, подлинный исторический документ: жалованная русскому дворянству императрицей Екатериной II «Грамота на право вольности и преимущества благородного российского дворянства». В этой грамоте дворяне признавались привилегированным сословием, которому принадлежат все права и которое свободно от всех обязанностей. В ней прямо говорилось: «Честь принадлежит дворянству». Изменения, происходившие в общественном развитии, коснулись и чести, в капиталистическом обществе, в отличие от феодального, честь - это уже не привилегия, определяемое происхождением и родом. Она принадлежит богатству. Мера богатства определяет и меру уважения к его обладателю. Чем богаче человек, тем достойней. Иначе и быть не может в обществе, где процветает эгоизм, жестокость и насилие.

В капиталистических странах получили широкое распространение все возможные средства подслушивания и слежки, что создает атмосферу всеобщей подозрительности, недоверия людей друг к другу, Все чаще газеты на Западе пишут о «голом обществе», в котором частная жизнь исчезает. Тайна переписки, телефонных переговоров нарушается сплошь и рядом. Активно ведется подслушивание, телевизионная слежка. В социалистическом обществе, где все люди равны в правах, человек всегда может рассчитывать на уважение своего достоинства, на защиту своей чести, своих прав и свобод. Еще древний обычай позволял человеку, дело которого передавалось в суд, приводить с собой друзей, родственников, соседей. От них обвиняемый или истец в процессе получал советы, дружескую поддержку. Институт Адвокатуры развился значительно позже. В России упоминание о свободном представительстве появилось в 158 году в Указе Ивана Грозного. Современен представительство превратилось в профессиональное занятие. Судья, прокурор, адвокат-каждый из них, выражаясь образно, воин права. Все они вооружены знанием закона, и это оружие дано им для того, чтобы отстаивать закон, утверждать законность - основу жизни социалистического общества. Законно - значит справедливо. Участие адвоката увеличивает вероятность успеха. Адвокат-представитель стороны по гражданскому делу, он специалист, а не подручный клиента, он ведет дело и определяет целесообразность профессиональных действий. Право на судебную защиту-это право отстаивать себя, свои интересы перед судом.

4. Понятие и виды исков. Преторские интердикты: понятие и виды

Понятие исков

Учение о «иске» берет свое начало еще в Римском праве. При этом и само содержание понятия «иск», данное римскими юристами, сохранилось и широко используется современными юристами в правоприменительной практике. «Общее понятие иска дается в Дигестах: иск есть не что иное, как право лица осуществлять судебным порядком принадлежащее ему требование». Понятие «иск» происходит от слова «искать» - искать удовлетворения своих требований, защиты своих интересов. Несмотря на такое, казалось бы, простое определение, вокруг иска уже долго время продолжается дискуссия в Российском праве. Российские исследователи конца 19 века отмечали что «иск» - имеет два значения: Во-первых, иск - есть юридическая возможность защищать свое гражданское право судебным порядком, например «А» вправе требовать от «Б» уплаты суммы 100 р.; для осуществления этого права «А» имеет иск. Во-вторых, иск означает судебное действие истца, обратившегося к промоции суда, чтобы обязать ответчика признать его право или исполнить то, что он должен. И, как отмечается в небеизвестной Энциклопедии Брокгауза и Эфрона. Если в первом значении иск есть признак, по которому можно отличить гражданское право от публичного: например, право быть городским избирателем нельзя защищать путем иска, потому что это право публичное, но право жить в нанятой квартире - можно, потому что это право основано на договоре найма и составляет право гражданское.

Виды исков

«В современном праве исков столько, сколько юридических отношений, регулированных законами, и сколько их может быть создано договорами».

Так отмечали русские исследователи исков в середине 19 века. Актуально такое утверждение и сейчас - множество исков в современном праве обуславливают их классификацию по различным основаниям. Но прежде чем рассматривать виды исков в современной науке гражданского процессуального права, отметим, что в Римском праве, наиболее общим делением исков было разделение их на иски вещные и личные (actiones in rem et in personam). Первые защищают право на вещь, вторые - права кредитора, в случае неисполнения должником обязательства. Наиболее распространенным вещным иском является виндикационный, а личным - кондиционный. Под классификацией принято понимать распределение вещей, предметов, явлений, фактов по группам (классам) согласно общим типическим признакам классифицируемых объектов, в результате чего каждый класс имеет свое постоянное, определенное место. Чтобы классификация выполнила поставленные перед ней задачи, необходимо в качестве основания для выделения фактов и явлений правовой действительности брать наиболее существенные и важные в практическом отношении признаки. В настоящее время, можно выделить следующие основные классификации иска по следующим основаниям:

· По предмету иска - процессуально-правовая классификация исков;

· По объекты защиты - материально-правовая классификация исков;

· По характеру защищаемого интереса.

Как отмечает Ярков В.В., первые две классификации исков являются бесспорными и широко используются в юридической литературе и судебной практике. Последняя классификация исков - по характеру защищаемых интересов
- появилась сравнительно недавно, но встретила поддержку со стороны ряда специалистов.

Преторские интердикты: понятие и виды

Рядом с обыкновенным гражданским процессом существуют для известных случаев особенные формы судебной защиты, причем общим для всех их является то, что все они вытекают из imperium магистрата и представляют такую или иную модификацию административного воздействия.

Важнейшую из этих форм представляют интердикты. Происхождение их таково. Еще во времена процесса per legis actiones лицо, не находившее себе защиты в jus civile и в форме обыкновенного гражданского процесса, могло обратиться к консулу, а потом к претору с просьбой защитить его, помочь ему своей властью. Претор лично производил расследование-causae cognitio, - и, если находил просьбу просителя заслуживающей уважения то.

Отдавал противной стороне соответствующее приказание: не производи насилия (vim fieri veto), выдай вещь (exhibeas) и т.п. Это приказание называется decretum, а если содержит в себе запрещение чего-либо, то interdictum, откуда и пошло общее обозначение этого средства - интердикт. Преторский декрет или интердикт имеет в эту эпоху характер личного (т.е. к определенному лицу адресованного) и безусловного приказания. Если затем противная сторона приказания претора не исполняла, то по новой жалобе просителя и по новому расследованию (действительно ли приказание не исполнено). Претор для вынуждения прибегал к обычным мерам imperium - multae dictio, pignoris capio и т.д. Ho этот древнейший порядок имел для претора то большое неудобство, что обременял его необходимостью производить все фактические расследования (допрос свидетелей, осмотр на месте и т.д.). Чтобы избавиться от этой фактической стороны дела, претор стал прибегать к следующему приему. После того, как проситель изложил свое дело, если претор находил, что при изложенных просителем обстоятельствах помочь ему необходимо, он, не расследуя фактической истинности заявлений просителя, издавал общее приказание: так быть не должно, вещь нужно вернуть и т.д. Это приказание, называющееся и теперь интердиктом, имеет уже несколько иной характер; оно есть приказание условное: если неверно то, что сообщил проситель, то приказание претора, конечно, не касается ответчика; если же верно, то он должен его исполнить. Если же он все-таки не исполнит, то истец явится к претору во второй раз с заявлением об этом, и тогда претор, опять-таки для того, чтобы самому не проверять этого заявления, принуждает спорящих к процессуальному пари посредством sponsiones (sponsio истца и restipulatio ответчика: «если я сделал что-либо против приказания претора, обещаю столько то» и т.п.). На основании этих sponsiones возникает потом между ними обыкновенный процесс. Благодаря такому приему, претор, сохраняя в своих руках принципиальную, юридическую оценку жалоб, переносит всю фактическую сторону дела на судью in judicio, a разбирательство чисто административное заменяется процессом судебным. Интердиктное производство в только что описанном виде связано было всегда для стороны, проигравшей с риском потерять сумму пари, т.е. тот штраф, который был обещан в sponsio; поэтому оно называется производством сит periculo. Ho, по взаимному согласию, стороны могли избежать этого риска, обратившись к претору с просьбой прямо дать им судью (arbiter), и процесс в таком случае будет sine periculo.

Иногда обе стороны являются к претору с одинаковыми претензиями: они спорят, напр., о владении пограничной полосой земли, причем каждый из спорящих считает себя владельцем, а другого нарушителем владения. Тогда претор издает общее приказание, относящееся к обоим: «uti nunc possidetis, quominus ita possideatis vim fieri veto»; в результате этого двухстороннего приказания каждый из спорящих может оказаться в роли истца и в роли ответчика, вследствие чего здесь необходима уже не одна пара sponsio и restipulatio, a две пары их. Такие интердикты называются interdicta duplicia.

По своему содержанию приказание претора может требовать или исполнения чего-либо или ненарушения чего-либо; поэтому интердикты делят на interdicta restitutoria (приказание восстановить что-либо, напр., вернуть владение вещью), exhibitoria (предъявить вещь), и prohibitoria (воспрещение чего-либо, обыкновенно совершать насилие - «vim fieri veto»). Они встречаются в самых различных областях отношений, касаясь то права сакрального (interdictum ne quid in loco sacro fiat), то права публичного (nе quid in loco publico, in flumine publico и т.д. fiat), то, наконец, права частного. В области этого последнего наибольшее значение имеют т. н. владельческие интердикты-interdicta possessoria, созданные для защиты фактического обладания вещами. Interdicta possessoria, в свою очередь, распадаются на interdicta adipiscendae possessionis, дающие просителю такое владение, которого он раньше не имел вовсе (напр., interdictum quorum bonorum о получении владения наследством), interdicta retinendae possessionis, защищающие наличное (уже имеющееся) владение от посягательств, и int. recuperandae possessionis, возвращающие назад владение, кем-либо отнятое. Но об этих интердиктах подробнее будет сказано в истории гражд. права.

В некоторых случаях предъявление интердикта предоставляется всякому из граждан-cuilibet ex populo: напр., когда дело идет об ограждении порядка в месте священном или публичном. Такие интердикты называются популярными-interdicta popularia. С установлением формулярного процесса, когда претор оказался в состоянии давать формулы, основанные просто на фактических обстоятельствах (in factum conceptae). Весь описанный сложный ход интердиктного производства сделался, собственно говоря, излишним: для того, чтобы перевести спор in judicium, претор мог обойтись без всяких sponsiones сторон, дав просто формулу, в которой предписывалось бы судье при наличности утверждаемых истцом фактов обвинить ответчика. Другими словами, интердикты теперь могли бы быть без всякого ущерба заменены посредством actiones in factum. И действительно, мы имеем примеры такой замены; с другой стороны, все дальнейшее развитие права преторской властью совершается не посредством создания новых интердиктов, а посредством создания преторских исков. Если же многие интердикты сохраняются и позже, то это объясняется отчасти историческим консерватизмом, отчасти некоторыми чисто практическими соображениями. Вторую особенную форму судебно-административной защиты составляют stipulationes praetoriae. Stipulatio есть то же, что sponsio, т.е. торжественное обещание уплатить или сделать что-либо, даваемое в виде ответа на торжественный вопрос контрагента («centum mihi dare spondes? - spondeo»). Обыкновенно stipulatio или sponsio заключается по добровольному соглашению сторон, но иногда претор принуждает к заключению ее в интересах защиты какой-нибудь стороны. Так, напр., проситель заявляет претору, что здание его соседа грозит обрушиться и при своем падении причинить ему убытки; тогда претор приказывает соседу дать просителю обещание, что, если это случится, он возместит все убытки (т. н. cautio damni infecti, пришедшая на смену какого-то бывшего ранее для этого случая легисакционного процесса). Такое обещание нередко сопровождалось еще поручительством, вследствие чего различались nuda repromissio (без поручительства) и satisdatio (с поручительством). Третий способ преторской защиты составляет missio in possessionem: претор по просьбе просителя вводит его во владение целым имуществом или отдельной вещью. Поэтому missio in possessionem является или как missio in bona или как missio in rem specialem. Missio in bona мы уже встречали выше при исполнении приговоров, но есть и другие случаи (напр., ввод во владение наследством для обеспечения того, что наследник выплатит возложенные на него отказы-missio legatorum servandorum causa и т.д.). Missio in rem наступает, напр., в только что упомянутом случае damnum infectum: если сосед не захочет дать требуемое обещание возместить убытки, то претор вводит просителя во владение угрожающим зданием с правом самому произвести необходимый ремонт за счет ответчика (missio ex primo decreto); если сосед не пожелает возместить и этих издержек на ремонт, претор передает просителю даже самое право собственности на здание (missio ex secundo decreto). Наконец, четвертым средством преторской защиты является restitutio in integrum. Иногда может оказаться, что самые правовые последствия какого-нибудь юридического факта приводят в том или другом конкретном случае к явной несправедливости: безвинно пропущен срок; сделка заключена, но под влиянием принуждения или обмана и т.п. Вследствие этого желательным является восстановление прежнего состояния, т.е. поставление лица в такое положение, в каком оно находилось бы, если бы означенный юридический факт не совершился. Вот эта-то задача-restitutio in integrum-и составляет тогда цель преторского вмешательства. Для такой restitutio необходима, с одной стороны, наличность какого-либо вреда, ущерба (laesio), и притом значительного, ибо «minima non curat praetor», a с другой стороны наличность тех, или других уважительных причин (justa causa), причем оценка уважительности принадлежит претору. В эдикте такими уважительными причинами признаются: minor aetas (несовершеннолетие), dolus (обман при сделке), error (существенная ошибка), capitis deminutio (потеря гражд. правоспособности вследствие, напр., усыновления) и justa absentia (отсутствие лица, потерпевшего ущерб, вследствие какой-либо государственной надобности и т.п.). В случае признания просьбы о restitutio заслуживающей внимания, претор осуществляет затем восстановление в прежнее состояние различными путями: иногда давая просителю иск, иногда защищая его посредством exceptio и т.д. Т. обр., restitutio in integrum, в существе своем, не есть какое-либо особое средство преторской защиты, наравне с интердиктами, stipulationes praetoriae, missio in possessionem или actio praetoria; она сама для своего осуществления нуждается в том или другом из этих средств, иногда даже в целом комплексе их. Restitutio есть в материальном отношении не что иное, как только известная цель, известная тема для преторского вмешательства в известных случаях.