3. Защита гражданских прав

Заключение

Список литературы

Оценка законности действий по осуществлению гражданских прав и исполнению обязанностей через призму нравственности не исключает самостоятельности принципа презумпции разумности и добросовестности субъектов при осуществлении ими субъективных прав и исполнении обязанностей. Данный принцип формулируется через указание на то, что в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права субъектами разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность субъектов предполагается (ст. 10 ГК). Без опровержения данной презумпции в установленном законом порядке нельзя требовать возложения на субъектов каких-либо неблагоприятных правовых последствий:

возмещения убытков;

взыскания неустойки;

истребования имущества как недобросовестно приобретенного и т.п.

Так, не доказав обмана со стороны контрагента по сделке, нельзя требовать признания сделки недействительной по данному основанию и применения к контрагенту конфискационной санкции (ст. 179 ГК); при прочих условиях, не доказав недобросовестности субъекта, возмездно приобретшего вещь у ее арендатора, собственник этой вещи не вправе ее виндицировать - истребовать из чужого владения (ст. 302 ГК); арендодатель может быть освобожден судом от обязанности возместить арендатору стоимость улучшений, внесенных в арендованное предприятие, если докажет, что при осуществлении таких улучшений были нарушены принципы добросовестности и разумности (п. 2 ст. 662 ГК).

В абсолютном большинстве случаев, как, например, в приведенных примерах, в законе не описываются конкретные составы недобросовестных и неразумных действий, совершение которых может повлечь отказ в защите того или иного права. Это делается в силу того, что все реальные формы недобросовестных и неразумных действий участников гражданских правоотношений невозможно предусмотреть ни при какой детализации положений законодательства. Вместе с тем в отдельных случаях в законе могут быть описаны конкретные устоявшиеся составы недобросовестных и неразумных действий, представляющие собой конкретные гражданские правонарушения. Таковыми, например, в сфере предпринимательской деятельности являются любые действия, подпадающие под признаки недобросовестной конкуренции.

К недобросовестной конкуренции относятся различные действия субъекта предпринимательской деятельности, в том числе:

распространение ложных, неточных или искаженных сведений, способных причинить убытки другому хозяйствующему субъекту либо нанести ущерб его деловой репутации;

введение потребителей в заблуждение относительно характера, способа и места изготовления, потребительских свойств и качества товара;

некорректное сравнение хозяйствующим субъектом производимых или реализуемых товаров с товарами других хозяйствующих субъектов;

продажа товара с незаконным использованием результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации юридического лица, индивидуализации продукции, выполнения работ и услуг;

получение, использование, разглашение научно-технической, производственной или торговой информации, в том числе коммерческой тайны, без согласия ее владельца.

Конкретные факты совершения субъектами действий, относящихся к недобросовестной конкуренции, влекут ответственность субъекта в форме возмещения ущерба, нанесенного конкуренту или потребителю, пресечение недобросовестной деятельности, признание сделок недействительными и т.п.

Принцип законности, добросовестности и разумного осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей тесно взаимосвязаны с принципом солидарности интересов и делового сотрудничества субъектов гражданских прав и обязанностей. В соответствии с ним, во-первых, осуществление гражданских прав управомоченным субъектом не должно нарушать права и охраняемые законом интересы других лиц (п. 3 ст. 209 ГК);

во-вторых, субъекты, осуществляя гражданские права и исполняя обязанности, должны всячески содействовать друг другу с целью достижения интересующего их результата;

в-третьих, если в результате виновных действий обязанных лиц у управомоченных субъектов, могут возникнуть убытки, то управомоченные субъекты должны предпринимать меры, предотвращающие возможность возникновения убытков или уменьшающие их.

Наиболее ярко принцип солидарности интересов и делового сотрудничества субъектов получает выражение в так называемом институте смешанной ответственности. Если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств произошло по вине обеих сторон, суд соответственно уменьшает размер ответственности должника (ст. 404 ГК).

Процесс осуществления субъективных гражданских прав и исполнения обязанностей подчинен также принципу осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей в соответствии с их социальным назначением. Действие данного принципа весьма своеобразно и заключается в установлении социальных и юридических пределов осуществления субъективных гражданских прав и определении юридических последствий выхода субъектом за эти пределы.

Пределы осуществления субъективных гражданских прав - это законодательно очерченные границы деятельности управомоченных лиц по реализации возможностей, составляющих содержание данных прав.

Осуществление субъективных прав имеет временные границы. Законодательством устанавливаются сроки, в течение которых может быть осуществлено или защищено то или иное право (более подробно см. гл. 14 настоящего учебника).

Пределы осуществления субъективных гражданских прав могут определяться правилами о недопустимости или допустимости тех или иных способов осуществления. Так, запрещается использование предпринимателями методов недобросовестной конкуренции, запрещается бесхозяйственное обращение с принадлежащим гражданину на праве собственности имуществом, имеющим значительную историческую, научную, художественную или иную культурную ценность для общества, и т.д. Эти запреты однородны с запретами, устанавливающими недопустимость нарушения формы и процедуры осуществления субъективных гражданских прав. Например, запрещается отчуждение имущества граждан, находящегося в общей долевой собственности, с нарушением права преимущественной покупки; залог недвижимости без придания залоговой сделке нотариальной формы и последующей государственной регистрации сделки и т.п.

Границы осуществления субъективных гражданских прав выражаются также в том, что управомоченным лицам предоставляются строго определенные формы и средства защиты (см. гл. 12 настоящего учебника).

Пределы осуществления гражданских прав также ограничиваются запретами использовать права для достижения социально вредных целей. Наиболее ярко это проявляется в запрете сделок, совершенных в целях, противоречащих основам правопорядка и нравственности, посягающих на публичные интересы. Например, подобное имеет место при совершении сделки по изготовлению и сбыту ядовитых наркотических веществ, боевых вооружений и т.д.

Очевидно, что главным средством установления пределов осуществления субъективных гражданских прав являются законодательные запреты на общественно вредные способы, средства и цели осуществления этих прав. Благодаря этим запретам становится ясным социальное назначение, цели того или иного субъективного гражданского права. Из этого следует, что применительно к случаям, когда социальное назначение и цели осуществления субъективных прав определяются конкретными запретами, принцип осуществления гражданских прав в соответствии с их социальным назначением является не чем иным, как специфической формой принципа законности осуществления прав и исполнения обязанностей [3, 192].

2. Осуществление гражданских прав в сфере предпринимательской деятельности

Конституция России закрепила право человека на свободу предпринимательской деятельности (ст.34). Конституционные права человека и гражданина могут быть распространены Конституционным судом РФ на объединения граждан, созданные для реализации конституционных прав граждан (в частности, на такие юридические лица как хозяйственные товарищества и общества) в той степени, в какой эти права по своей природе могут быть к ним применимы

Столь высокий уровень правового закрепления этого права, по-видимому, привел к рассмотрению в отраслевой юридической литературе этого права лишь как конституционного. На этом же уровне рассматриваются конституционные гарантии права на осуществление предпринимательской деятельности, и объявляется наличие для него «объективных предпосылок». Правда, содержание последней категории автором не раскрывается. В системе требований к осуществлению предпринимательской деятельности выделяются также «требования-предпосылки» или «требования, предъявляемые в виде предпосылок осуществления предпринимательской деятельности». Однако, отраслевая принадлежность самой, весьма «размытой», «системы требований» к осуществлению предпринимательской деятельности автором не определяется. Кроме того, не уточняется, характер предпринимательских прав юридических лиц, создаваемых не для реализации конституционных прав граждан (унитарных предприятий и т.п.) и, следовательно, по логике Конституционного суда РФ, не являющихся субъектами конституционных прав.

Как видно, автор процитированных строк - О. М. Олейник - ограничивается конституционно-правовой характеристикой осуществления предпринимательской деятельности. Между тем, В. С. Мартемьянов, отмечая необходимость выявления специфики правового взаимодействия участников экономического оборота, писал: «Правоотношения каждой отрасли права имеют своих субъектов, специфические объекты и выделяющиеся по своему содержанию и конструкции субъективные права и обязанности".

В правовой науке демонстрировался и противоположный подход - отказ от конструирования субъективных одноименных конституционных и отраслевых прав в связи с тем, что такое конструирование ничего не вносит в содержание субъективного отраслевого права (права на обращение в суд за судебной защитой). Действительно, в зарубежных конституциях право на предпринимательство как таковое может и не провозглашаться. Так, констатируя свободу частной хозяйственной инициативы, ст.41 Конституции Италии предусматривает лишь возможность установления законом программ и мер контроля, предназначенных для направления и координации в социальных целях публичной и частной экономической деятельности. Как видно, свобода хозяйственной инициативы для гражданина может означать возможность приступить (или не приступить) к занятию предпринимательством; конституционное право (свобода) такого типа может заявить о себе в любой момент.

Как отмечалось в правовой литературе, конституционное право отличается от иных отраслей тем, что оно в принципе не призвано регулировать общественные отношения. Конституция определяет фундамент права в стране, закрепляет принципы, основные положения, на которых основываются другие отрасли права. Закрепленные в Конституции постулаты должны развиваться, находить регулирование, конкретизироваться в соответствующих отраслях права. В частности, статьи 8, 9, 34, 35, 46, 53 Конституции касаются предмета регулирования гражданского права и находят соответствующее детальное регулирование в данной отрасли права.

Г. А. Гаджиев замечает по этому поводу: «конституционные положения в силу их стабильности и жесткости не подходят для регулирования рыночных отношений; их роль состоит в другом - гарантировать устойчивость и предсказуемость законодательства о предпринимательстве, основывающегося на ст.34 Конституции РФ».

К числу предпосылок конституционного права «на свободное использование способностей и имущества для предпринимательской и иной, не запрещенной законом экономической деятельности», видимо, могут быть отнесены: а) конституционная правоспособность лица - потенциального субъекта предпринимательства (с образованием юридического лица или без такового); б) наличие в экономической сфере широкого круга дозволенных видов предпринимательской деятельности.

Реализация прав и свобод охватывает весь процесс их практического осуществления: от стадии общего состояния права, его провозглашения и закрепления в законе к стадии обладания и от нее - к стадии непосредственного пользования; конституционная правоспособность лица сама по себе не обеспечивает никакого реального блага, а лишь позволяет иметь предусмотренные законом субъективные права и обязанности, то есть выступает необходимой предпосылкой правообладания. На шаг вперед в реализации права отстоит собственно конституционное основное право, уже как реальное правообладание для конкретного лица (прежде всего гражданина). Будучи реальным носителем субъективного конституционного права на предпринимательство, гражданин России на протяжении всей своей жизни может так и не прибегнуть к его конкретной реализации и не стать предпринимателем. Другое дело - переход лица в плоскость осуществления конкретной предпринимательской деятельности, которому должно предшествовать приобретение этим лицом субъективного права на осуществление конкретной предпринимательской деятельности. В этой плоскости все конкретно: есть не только конкретный субъект, но и право на конкретную экономическую деятельность, соответствующую целям, которые провозглашает это лицо. Субъективное гражданское право на осуществление предпринимательской деятельности может принадлежать почти всем субъектам гражданского права, независимо от конституционной правоспособности того или иного субъекта, при этом ограничения в осуществлении этого права могут быть весьма серьезными для субъектов, на которых не распространяется гл.2 Конституции РФ. Переход от стадии обладания правом к стадии непосредственного пользования этим правом возможен лишь при выполнении известных условий (предпосылок).

Изложенный подход не противоречит общетеоретическим исследованиям, в которых отмечается, что субъективные права, хотя и ощущаются каждым человеком с социально - психологической стороны, но институционально «не зримы» до той поры, пока не реализуются в практической деятельности людей, с которой субъективные права нередко весьма плотно сливаются. Иначе говоря, именно практическая деятельность переводит субъективное право в плоскость реального воплощения.

Таким образом, конституционное закрепление права на предпринимательство (также же как, скажем, и права частной собственности) не должно мешать его рассмотрению как гражданского субъективного, принадлежащего конкретному субъекту гражданского права при определенных условиях (предпосылках). При этом методологически неверно трактовать эти предпосылки как признаки самой предпринимательской деятельности.

К числу предпосылок возникновения субъективного права на осуществление предпринимательской деятельности, действующее гражданское законодательство относит:

как правило, государственную регистрацию гражданина - в качестве индивидуального предпринимателя, а организации - в качестве юридического лица (ст.ст.2, 23, 51 ГК РФ).

в порядке исключения - разрешение (лицензирование) отдельного вида предпринимательской деятельности (ст.49 ГК РФ).

С государственной регистрацией закон связывает возникновение гражданской правосубъектности организаций как юридических лиц. ( п. 2 ст.51 ГК РФ), а также предпринимательскую правосубъектность гражданина. Исключением являются учреждения представительной и исполнительной власти, суда и прокуратуры, которые не нуждаются в легитимации ввиду публичности своего правового статуса.13 К числу организаций, не нуждающихся в регистрации закон отнес также государственную корпорацию, создаваемую на основании федерального закона о конкретной корпорации (ст.7.1 Фед. закона «О некоммерческих организациях», с доп. внесен. Фед. законом от 08.07.99 г. № 140-ФЗ).

В правовой литературе государственная регистрация рассматривается обычно в качестве признака имманентно присущего самой предпринимательской деятельности как явлению.14 При этом В. Ф. Попондопуло правильно отмечает внутреннюю несвойственность предпринимательству признака государственной регистрации и рассматривает регистрацию лишь в качестве требования юридического порядка.15 Между тем, основные признаки предпринимательства закреплены в ст. .2 ГК РФ, поэтому - все они являются требованиями юридического порядка, которые предусмотрел законодатель.

Следует учитывать существующие в законодательстве запреты на регистрацию, адресованные отдельным группам лиц. Так, ст.166 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» запрещает регистрировать физическое лицо в качестве индивидуального предпринимателя в течение года после его банкротства. Наличие запрета не влияет на возможность физического лица образовать лицо юридическое и через него осуществлять предпринимательскую деятельность. Надо полагать, что конституционное право личности указанным запретом не затрагивается; ограничение касается субъективного гражданского права на конкретную предпринимательскую деятельность (ее форму).

Лицензирование выступает в качестве «основания» осуществления юридическим лицом отдельных видов деятельности; в соответствии со ст.49 ГК РФ: « право юридического лица осуществлять деятельность, на занятие которой необходимо получение лицензии, возникает с момента получения такой лицензии или в указанный в ней срок и прекращается по истечении срока ее действия». Эта норма закрепляет субъективный (и в том числе - временной) характер гражданского права на осуществление конкретной предпринимательской деятельности. Легитимация индивидуального предпринимателя в конкретной предпринимательской сфере также нередко зависит от получения лицензии.

В. А. Семеусов отмечает, что «особый интерес вызывает правовая природа лицензирования, поскольку субъект предпринимательской деятельности в немалом числе случаев становится участником коммерческого, делового оборота по правилам лицензирования».16 Известна позиция Верховного суда РФ, который при рассмотрении конкретного гражданского дела констатировал, что лицензирование может содержать элементы административно-правовых отношений; однако определение видов деятельности, на осуществление которых требуется лицензия, относится к характеристике правоспособности юридического лица и в силу этого является институтом гражданского права, регулирование которого отнесено Конституцией РФ к исключительной компетенции Российской Федерации.

С позиций науки административного права лицензирование и государственная регистрация рассматриваются как формы прямого административного воздействия на хозяйствующие субъекты и объявляются необходимым элементом современной системы государственного управления.17 Акты государственных органов и органов местного самоуправления, опосредующие государственную регистрацию или лицензирование, в свою очередь могут рассматриваться в качестве оснований возникновения гражданских прав и обязанностей (ст.8 ГК РФ). Поэтому, с определенной долей условности, и, не забывая о том, что речь идет о предпосылках, непосредственное регулирование которых лежит за пределами гражданского права, можно говорить о становлении участника коммерческого оборота «по правилам лицензирования». Также как конституционные положения призваны гарантировать «устойчивость и предсказуемость законодательства о предпринимательстве», положения Гражданского кодекса призваны обеспечить предсказуемость законодательства административного в части регулирования институтов, тесно связанных с гражданской правоспособностью субъектов гражданского права (лицензирование, государственная регистрация и др.).

По - существу, в качестве предпосылки права на конкретную предпринимательскую деятельность, рассматривается также и разрешительный порядок, например, осуществления внешнеэкономической деятельности в сфере военно-технического сотрудничества.

С позиций гражданского права юридическое лицо может быть ограничено в правах в случаях и в порядке, предусмотренных законом (п.2 ст.49 ГК РФ). Постановление Пленумов Верховного суда РФ и Высшего арбитражного суда РФ от 1 июля 1996г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» конкретизирует указанную норму ГК РФ: ограничение гражданских прав допустимо лишь на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства19.

Очевидно, что критерии пункта 3 ст. 55 Конституции РФ, распространенные указанным постановлением пленумов на всех субъектов гражданского права, требуют соответствующего законодательного закрепления и конкретизации в гражданском праве, например, в той же статье 49 ГК РФ [4, 113].

3. Защита гражданских прав