Физические лица, как субъекты гражданского права

1

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Субъекты ГП из истории цивилистической мысли. Гражданская правосубъектность

1.1 Цивилистическая доктрина промышленного капитализма

1.2 Цивилистическая доктрина СССР. Правосубъектность граждан

2. Понятие субъектов гражданских правоотношений

2.1 Понятие гражданской правосубъектности

2.2 Правоспособность граждан

2.3 Юридическая природа и содержание дееспособности граждан

2.4 Виды дееспособности

2.5 Признание гражданина недееспособным и ограниченно дееспособным

3. Опека и попечительство

3.1 Имя и место жительства гражданина. Акты гражданского состояния

3.2 Признание гражданина безвестно отсутствующим

3.3 Правовые последствия признания гражданина безвестно отсутствующим

3.4 Отмена решения о признании безвестно отсутствующим

3.5 Объявление гражданина умершим

3.6 Правовые последствия объявления гражданина умершим

3.7 Последствия явки лица объявленного умершим

3.8 Правосубъектность гражданина в сфере предпринимательской деятельности без образования юридического лица

Заключение

Литература

ВВЕДЕНИЕ

Общеизвестно, что общественные отношения, урегулированные нормами гражданского права, существуют между людьми (как впрочем, и любые другие общественные отношения). Именно поэтому в качестве субъектов (участников) гражданских правоотношений выступают либо отдельные индивиды, либо определенные коллективы людей.

Под отдельными индивидами (физическими лицами) в законодательстве понимаются не только граждане Республики Казахстан (РК) но и, разумеется, иностранные граждане и лица без гражданства (апатриды).

Актуальность данной темы заключена в том, что все правоотношения устанавливаются между людьми (физическими лицами) в том числе и гражданские, их правовое положение непостоянно и не идентично для каждого гражданина, а также постоянно изменяется, это и обуславливает важность рассматриваемой темы.

Целью исследования является выяснение вопроса о правовом положении граждан (физических лиц) в гражданском праве, и признаках которыми они должны обладать, для признания их таковыми, т.е. субъектами гражданского права.

Субъектам гражданских прав ГК РК посвящает отдельную главу (глава 2), в которые термины «субъекты права» и «лица» используются как однозначные. Нормы о субъектах права имеются не только в ГК, но и в других законодательных актах.

Таким образом, среди субъектов гражданских прав (или лиц) ГК выделяет граждан РК и других физических лиц, которым и посвящена данная работа.

Для признания гражданина в качестве субъекта правоотношения, ему необходимо обладать таким особым юридическим свойством - как гражданская правосубъектность, т.е. способность иметь гражданские права и обязанности и осуществлять их. Обладание этим свойством и превращает индивида в субъекта гражданского права.

Новизна в изучении данной темы выражается в том, что проводится частичное сравнение правового положения граждан (физических лиц, субъектов) даваемых законодательствами Республики Казахстан и Российской Федерации.

Субъектами гражданского права или лицами законодательством РК признаются люди (индивиды) и некоторые их организации (юридические лица, государства, административно-территориальные единицы), обладающие особым юридическим свойством - гражданской правосубъектностью, т.е. способностью иметь гражданские права и обязанности и осуществлять их. Обладание этим свойством превращает индивида в субъект гражданского права. При этом каждый человек, выступает ли он как гражданин РК, гражданин другого государства или лицо без гражданства, обладает гражданской правосубъектностью и, следовательно, признается субъектом гражданского права.

Общее понятие «физическое лицо» сформулировано в ст.12 ГК РК. Эта статья родовым понятием физических лиц объединяет граждан Республики Казахстан, граждан других государств (иностранцев), а также лиц без гражданства (апатриды). Так как подавляющее большинство физических лиц, находящихся на территории Республики Казахстан - это его граждане, а сам ГК является национальным законом РК, он обычно применяет термин «гражданин» в широком смысле для обозначения физических лиц, а не только граждан Казахстана. Такое широкое понимание термина «гражданин» возможно, поскольку иностранцы и лица без гражданства пользуются правами и несут обязанности, установленные для граждан Казахстана, если иное не предусмотрено законодательством и международными договорами (п. 4 ст. 12 Конституции РК, п. 7 ст. 3 ГК РК). Здесь говориться о гражданах лишь в специальном смысле слова как о субъектах гражданского права, хотя понятие «гражданин» имеет гораздо более широкое значение и применяется во всех отраслях права.

Гражданская правосубъектность - это один из видов отраслевой правосубъектности. Правосубъектность представляет собой общественное, юридическое свойство людей в разных отраслях права эта дифференциация проводится по различным критериям. Конституция РК дифференцирует правосубъектность людей, прежде всего на основе выделение и различения прав человека и гражданина. Права последнего имеет больший объем, чем права человека. Они включают в себя все права человека плюс права и обязанности присущие только гражданам РК (например: политические права, обязанности по несению воинской службы).

В отличие от правосубъектности юридических лиц, которая существует в виде неразделимого единства правоспособности и дееспособности, гражданская правосубъектность физических лиц раздваивается на правоспособность и дееспособность, которые в ГК регламентируются разными статьями в параграфе о физических лицах.

Под правоспособностью гражданина понимается его способность иметь гражданские права и нести обязанности. Под дееспособностью понимается способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (ст. 13 и 17 ГК).

При написании данной работы использовались разнообразные законодательные акты, а также труды различных авторов, примером которых могут служить - работы О.Н. Садикова, М.К. Сулейменова, Ю.Г. Басина, Г.И. Тулеугалиева, К.С. Мауленова, А.Г. Диденко, О.С. Иоффе и др.

Структура данной работы состоит из 3 - х. разделов, подразделяющихся на подпункты:

1-ый раздел рассматривает вопросы о первом упоминании о субъектах права вообще, в том числе субъектах гражданского права, которое произнесла буржуазия устами естественно-правовой доктрины. Ею же впервые был введен в обиход термин «физическое лицо».

2-ым разделом был рассмотрен вопрос понятия субектов гражданских правоотношений в данный период развития нашей цивилизации, а также признаки присущие для признания их таковыми.

3-й раздел посвящен вопросам опеки и попечительства; имени и месту жительства гражданина; актам гражданского состояния; признания гражданина безвестно отсутсвующим; объявления гражданина умершим; правосубъектности граждан в сфере прдпринимательской деятельности без образования юридического лица и некоторые другие вопросы.

1. СУБЪЕКТЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА ИЗ ИСТОРИИ ЦИВИЛИСТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ Настоящая публикация представляет собой разделы, относящиеся к учениям о гражданской правосубъектности, из работ О. Иоффе по истории цивилистической мысли, вместе никогда не публиковавшихся. Это: О.С. Иоффе. Развитие цивилистической мысли в СССР. ЛГУ, 1975; О.С. Иоффе. Из истории цивилистической мысли (цивилистическая доктрина промышленного капитализма). В сб.: Труды Киргизского государственного университета, серия юридическая. Вып.8.-Фрунзе, 1972.-С.100-156; О.С.Иоффе. цивилистическая доктрина империализма.- Владивосток, 1974. ГРАЖДАНСКАЯ ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЪ

1.1 ЦИВИЛИСТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА ПРОМЫШЛЕННОГО КАПИТАЛИЗМА

Первое слово о субъектах права вообще, в том числе субъектах гражданского права, буржуазия произнесла устами естественно-правовой доктрины. Она же впервые ввела в обиход термин «физическое лицо», которому затем противопоставляются термины «моральное лицо» во французской и «юридическое лицо» в немецкой юриспруденции.

Вместе с тем для естественно-правовой доктрины «физическое лицо» -- не просто термин, но и определенная логическая категория, подкрепляемая всем ее учением о естественном состоянии и отражении этого состояния в государственных законах. Действителъно, если человек обладает прирожденными правами, которыми он наделяется самой природой и которые только фиксируются в государственных законодательных актах, то и субъектом права он становится как некое естественное творение как психофизическая особь, признаваемая государством, но не создаваемая им. А поскольку от природы все люди равны, то такое же их равноправие должно быть закреплено юридически. Прямой переход от естественного к юридическому равенству, минуя реальное состояние социального неравенства, как раз и позволили естественно-правовой доктрине добиваться провозглашения в законе формального равноправия, освящающего фактическую экономическую зависимость одной части общества от другой.

Но при всей антинаучности взгляда на право как непосредственный рефлекс естественного состояния, точно также, как при полной очевидности классовой сути учения о формальном равенстве независимо от социального неравенства, это учение в своих практических выводах, в качестве антипода былому формальному неравенству, несомненно играло прогрессивную роль. Недаром сторонники концепций, противопоставленных ему после прихода буржуазии к власти, продолжая оперировать словами «физическое лицо», но уже только как термином, а не понятием, вместо «прирожденных», говорят о «пожалованных» или «делегированных» правах.

Оторванные даже от вымышленного состояния естественного равенства эти новые категории допускали любой произвол не только при законодательном установлении правового статуса личности, но и в самом процессе осуществления принадлежащих ей субъективных прав.

Наряду с правосубъектностью в целом, аналитическому изучению подвергаются и такие раскрывающие ее содержание юридические явления, как правоспособность и дееспособность. Оценка же соотношения этих явлений обнаружила коренные разногласия между цивилистами Германии, с одной стороны, и Франции, с другой.

Немецкая доктрина едва ли не единодушна в отождествлении правосубъектности с правоспособностью. Такое единод?шие наблюдается не только среди цивилистов, подчеркивающих, что «юридическое понятие личности совпадает с понятием правоспособности» (Барон), что правоспособность объединяет всех лиц, а разъединяет их пол, возраст, недееспособность и т. п. (Тур), что «недееспособность не имеет никакого влияния на правоспособность» (Козак), что «субъектом права или лицом является тот, кто может иметь права» (Дернбург), и т. п. Аналогичные взгляды защищают также государствоведы, административисты и др., когда они заявляют, что «правовое состояние лица состоит единственно и ключительно в правоспособности» (Лабанд) или что «личностьлицо есть способность быть носителем прав, одним словом, правоспособность» (Еллинек).

В противоположность этому французская доктрина столь же единодушна в признании правосубъектности складывающейся из правоспособности и дееспособности одновременно. Определенную роль здесь, вероятно, сыграло самое французское законодательство, пользующееся понятием состояния (сарасйе), а не правоспособности и дееспособности. Сообразно с этим юристы различают не столько правоспособность и дееспособность в пределах каждого состояния, сколько отдельные виды самих состояний. Так, Боннеказ насчитывает два состояния (политическое и семейное), Планиоль -- три (политическое, частное, физическое), а Бодри-Лакантинери - - пять элементов единого состояния (существование, имя, гражданство, семья, местожительство, но все они не сомневаются в том, что состояние есть способность, как обладать правами и обязанностями, так и осуществлять их.

Оставляя в стороне чисто национальные особенности, различающие немецкую и французскую юриспруденцию, нельзя не напомнить об исторических традициях, под воздействием которых эти разногласия возникли. Как ни стремился Наполеон упразднить прогрессивные завоевания французской революции, слишком незначителен был отделявший его диктатуру от этих событий хронологический интервал, чтобы полное и откровенное пренебрежение ко всем еще памятным революционным лозунгам осталось незамеченным. В его кодексе, поэтому центр тяжести перенесен на равно объемность правовых состояний, вместо того, чтобы задерживать внимание на несовпадении их содержания, обусловленном разными причинами, включая наличие или отсутствие гражданской дееспособности. Немецкое гражданское законодательство складывалось и кодифицировалось в совершенно иной исторической обстановке, когда революционные буржуазные лозунги отошли в область забытого прошлого и потому отпали серьезные психологические преграды к ориентации всего лишь на минимум равных прав с перечислением всех возможных отклонений от этого минимума, включая вызванных ограниченной или отсутствующей дееспособностью. Отсюда и иная конструкция право субъектности по ее соотношению с гражданской правоспособностью и дееспособностью.

Не приводя других контроверз, возникавших при оценке гражданско-правового положения личности в капиталистическом обществе, можно, однако, со всей определенностью сказать, что физическое лицо сохраняло значение отправного пункта в различных теоретических построениях лишь на ранних этапах формирования буржуазной цивилистической доктрины, современных тому общеисторическому периоду, когда новая экономическая сила только еще утверждала свое политическое господство. В дальнейшем личность отодвигается на задний план и, во всяком случае, не привлекает к себе такого внимания, какое сосредоточивается на юридических лицах.

1.2 ЦИВИЛИСТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА СССР. ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬГРАЖДАН

Сущность правосубъектности граждан. В отличие от понятия советского гражданского права, привлекавшего к себе внимание уже со времени образования социалистического государства в нашей стране, проблема гражданской правосубъектности впервые ставится в цивилистической науке лишь в связи с проведением первой кодификации советского гражданского законодательства. При этом, поскольку первоначально гражданская правосубъектность обычно отождествлялась с частноимущественной, товарно-денежной персонификацией, которая в первые годы после победы Октябрьской революции не могла найти сколько-нибудь широкого применения, иногда утверждалось, что якобы «в течение нескольких лет (1918--1923) мы были свидетелями почти полного отсутствия частноимущественной правоспособности» Гойхбарг Г. основы частного имущественного права.-С.53..

Это утверждение верно лишь в том смысле, что до принятия ГК 20-х гг. отсутствовала общая легальная формула о гражданской правоспособности и до введения НЭПа экономические процессы протекали почти без какого бы то ни было использования товарно-денежной формы. Но ни революционная, ни законодательная практика не исключала индивидуальной собственности в определенных размерах, ее наследования, не выходящего за установленные рамки, а также таких меновых отношений между гражданами, которые не наносили урона в борьбе со спекуляцией, мешочничеством и т. п. Понятно, что в тех же пределах законодательство и практика санкционировали гражданскую правосубъектность советского гражданина независимо от того, содержалось ли в законе прямое упоминание о ней.

Провозглашение общей законодательной формулы о гражданской правоспособности физического лица Этот термин, несмотря на его «естественно-правовое» происхождение, не только широко применялся в законе, но и не ставился под сомнение в теории, пока не был подвергнут критике С.Н. Братусем (см.: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. - М., 1950, - С.32) и постепенно не оказался вытесненным как из легального, так и из научного обихода. совпало с введением НЭПа и нашло свое отражение сначала в Законе об основных частных имущественных правах от 22 мая 1922 г. СУ РСФСР 1922, № 36, С. 423.,а затем в ГК РСФСР и ГК других советских республик. Вместе с тем в ст. 4 ГК РСФСР, как и в аналогичных статьях других республиканских гражданских кодексов, отмечалось, что граждане наделяются правоспособностью «в целях развития производительных сил страны». Каждый из этих фактов и был положен в основу определенного теоретического истолкования сущности гражданской правосубъектности, признанной советским законом за гражданами: первый используется для трактовки ее в духе меновой концепции, а второй - в духе теории социальных функций.

Ни по кругу ее сторонников, ни по времени ее распространения теория социальных функций никогда не занимала господствующих позиций в учении советских юристов о гражданской правосубъектности. Объяснение этому нужно искать в перенесении ею центра тяжести с признания субъективных прав за гражданами на их ограничения, на установление границ, в которых носитель права объявляется обязанным следовать определенному поведению. Как писал наиболее видный глашатай этой теории А. Г. Гойхбарг, «и ограничение защиты прав, если они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением, и предоставление прав в целях развития производительных сил и не восполнительный, а наоборот, обязательный характер установленных в законе договорных норм, и допущение вмешательства органов власти в отношения между гражданами в целях предотвращения кабальных сделок,-- словом, все эти постановления, стирающее у нас грань между правом гражданским, частным и публичным, все они направлены на то, чтобы обуздать произвол, даваемый частной собственности, чтобы ввести этот произвол в разумные, не выходящие за пределы поставленной цели, а потому и допустимые с точки зрения нашего правопорядка рамки»" Гойхбарг А.Г. Основы частного имущественного права.-с. 52..

Иначе обстояло с меновой концепцией, которая в продолжение всего периода НЭПа доминировала в общем, учении о советском гражданском праве, а потому вплоть до конца 20-х гг. оказывала решающее влияние и на цивилистическое учение о правосубъектности граждан. Даже в 1928 г. при комментировании норм ГК РСФСР о лицах С. Н. Ландкоф, ссылаясь на работу Е. Б. Пашуканиса «Общая теория права и марксизм», писал, что именно ввиду необходимости обеспечить обращаемость товаров на рынке «законодатель декларирует защиту имущественных прав граждан в пределах своих законов и признает этим самым всякого гражданина носителем имущественных прав или, выражаясь традиционной терминологией, физическим лицом, субъектом прав» Ландкоф С.Н. Субъекты права (лица). М., 1928.- С. 9-10. И дальше: «Человек представляет собой реальное явление как создание живой природы и столь же реальное явление в классовом обществе как товаровладелец, а, следовательно, как «правовладелец», как субъект права». Там же.-С.10

Нельзя не признать, что обе концепции ориентировались на реальные жизненные факты -- самую природу НЭПа как политики, которая при допущении в известных пределах части о капиталистического хозяйственного уклада рассчитана в конечном счете на полную и окончательную победу социализма. Но каждая из них акцентировала внимание лишь на одной из сторон НЭПа; ограничительной в отношении частной собственности, послужившей поводом к перенесению на советскую почву теории социальных функций, и дозволительной в отношении той же частной собственности, породившей предпосылки для формирования меновой концепции. Отсюда односторонность, а значит, и ошибочность самих этих концепции, которые при всей своей противоположности приводят к совпадению вытекающих из них итоговых выводов: если, согласно меновой концепции, гражданская правосубъектность с упразднением частнотоварного оборота вовсе отомрет, то соответственно теории социальных функций те же экономические преобразования должны, взамен ограничения правоспособности социальными функциями, вызвать полное вытеснение первой вторыми. Но так как в своих исходных посылках названные концепции существенно расходились друг с другом, это оказывало влияние на оценку, которую их авторы давали не только сущности, но и объему правоспособности граждан по советскому гражданскому праву.

С чисто социальной точки зрения гражданская правоспособность в советском обществе была существенно расширена по сравнению с ее границами, установленными буржуазным законом. Г М. Марков, один из последователей А. Г. Гойхбарга, как раз и отмечал это обстоятельство, когда, упомянув о допустимости ограничения правоспособности по суду, указывал, что все прочие обстоятельства, влияющие на объем правоспособности в большинстве капиталистических государств (пол, раса, национальность и т. п.), не учитываются при определении ее объема в СССР, а такой факт, как социальное происхождение, в предусмотренных законом случаях вызывает прямо противоположные последствия в условиях буржуазной и советской действительности См.: Гражданский кодекс РСФСР. Комментарий под ред. А.Г. Гойхбарга и И.Г. Кобленца.-М.-Л.,1935.-С.37-38.

Но если рассматривать этот же вопрос через призму товарно-денежных отношений, положение меняется коренным образом. С. И. Аскназий, примыкавший тогда к меновой концепции, как раз и обращал внимание на эту сторону дела, когда писал: «По сравнению с дореволюционным правом, а равно с правом капиталистических государств объем правоспособности граждан Советской республики является более ограниченным: так, по действующему законодательству им не могут принадлежать права собственности на земельные имущества и крупные промышленные предприятия, они лишены права производства операций по внешней торговле. Такое сужение правоспособности находит обоснование в том, что, ввиду сосредоточения в Советском Союзе многих хозяйственных функций исключительно в руках государственных органов, объем имущественных прав граждан оказывается значительно более ограниченным» Аскназий С.И. Очерки хозяйственного права СССР.-С.30..

Объем правоспособности должен выявляться на основе единства всех образующих ее элементов, в которых проявляется общественно-юридическое состояние лица как отражение его социального, экономического и правового положения. После закрепления в ГК 20-х гг. норм о гражданской правосубъектности она неизменно конструируется нашим законом как в принципе равная для всех граждан. Лишь в отдельных случаях первые советские гражданские кодексы требовали дифференцированного подхода к трудящимся и нетрудовым элементам. В то же время политическая правосубъектность тех и других различалась существенным образом: нетрудовые элементы были лишены всех политических прав, за исключением права советского гражданства, тогда как трудящиеся, будучи носителями разнообразных политических прав, обладали ими в объеме, зависевшем от того, какую конкретную социальную прослойку они представляли.

В связи с этим в теории гражданского нрава делались попытки различать общую и специальную правоспособность. Под общей правоспособностью понималась способность обладать любыми или хотя бы какими-то правами, а в ее пределах выделялись два вида специальной правоспособности -- политическая и гражданская. Различие между названными видами специальной правоспособности усматривалось в том, что первая строится как неравная для разных классов и прослоек, а вторая -- как равная для всех граждан, не ограниченных в правах по суду. Магазинер Я.М. Советское хозяйственное право.-С.73

Поскольку равенство гражданской правоспособности было закреплено в самом законе См. напр.: Ст.4 ГК РСФСР 1922 г., его не могли игнорировать сторонники, как меновой концепции, так и теории социальных функций. К тому же первые видели в самом этом правиле одно из несомненных доказательств своей научной правоты, ибо, по их мнению, равенство гражданской правоспособности тем, собственно, и обусловлено, что «речь идет не о правах гражданина как такового, а о правах человека как товаровладельца, о правах имущественных» Ландкоф С.Н. Субъекты права (лица).-С.12. Вторые, напротив, не находили противоречия между указанным законодательным правилом и своей теоретической конструкцией, поскольку гражданская правоспособность равного объема признается за всеми гражданами «при том непременном условии и тогда, когда осуществляемое ими право содействует развитию производительных сил» Марков Г.М. В кн.: Комментарий к ГК РСФСР под ред. А. Г. Гойхбарга и И.Г. Кобленца.-С.37-38.. Но так как научное обоснование равенства имущественной правоспособности не было органически связано только с меновой концепцией или теорией социальных функций, оно проводится в советской цивилистической доктрине и после преодоления этих концепций, встречая поддержку со стороны одних и критику со стороны Других теоретических установок, сложившихся в нашей науке к концу 20-х -- началу 30-х гг.

Так, П. И. Стучка, развивавший двухсекторную теорию, отмечал, что субъекты административно-хозяйственного права -- тресты и другие хозяйственные организации, поскольку на них возложено выполнение различных задач, располагают несовпадающими юридическими возможностями, В отличие от этого граждане как субъекты гражданского права должны быть правоспособны в одинаковом объеме: «Как право, так и дееспособность являются способностями, социально-публично присвоенными всякому лицу при существовании известных условий (возрастных, физических и т. п.)» Стучка П.Н. Курс советского гражданского права.Т.П.-С.42-46- Здесь, по мнению П. И. Стучки, и заключено одно из специфических качеств гражданской правоспособности по сравнению с политическими правами, объем которых зависит от классового положения и социального происхождения их носителей.

Иначе решала тот же вопрос противопоставленная в первой половине 30-х гг. двухсекторной теории концепция единого хозяйственного права. Объявив хозяйство главным, если не единственным, объектом хозяйственно-правового регулирования, авторы, развивавшие эту концепцию, вообще не придавали существенного значения проблеме правосубъектности граждан. В учебнике по хозяйственному праву 1935 г. она освещалась в разделе, озаглавленном «Организационная структура народного хозяйства СССР», после анализа правосубъектности государственных и кооперативных организаций в главе под общим наименованием «Частное лицо» Курс советского хозяйственного права / Под ред. Л. Я. Гинзбурга и ^:- Б. Пашуканиса. т. 1-- С. 239,273, 315, 359.. Автор этой главы В.И. Сливицкий основное внимание сосредоточивал не на общем правиле о равной правоспособности, закрепленном в ГК союзных республик, а на отдельных отступлениях от него, вплоть до дифференцированного нормирования отпуска продовольственных товаров гражданам в условиях карточной системы начала 30-х гг. Самая же идея равной гражданской правоспособности объявлялась им чуждой советскому праву, появившейся в результате некритического заимствования из буржуазного общества принципа формального равенства всех перед законом.

Подобный подход к рассматриваемой проблеме был предопределен не только теоретической спецификой хозяйственно-правовой концепции 30-х гг., но и тем, что она развивалась на исторически переломном этапе, в условиях борьбы за полную ликвидацию кулачества в деревне и частного предпринимательства в городе. Выполнение этой важнейшей социально-исторической задачи внесло коренные изменения в содержание принципа равной гражданской правоспособности. Если раньше равная правоспособность не исключала классовых антагонизмов, выраженных в конкретных субъективных правах, то, как только с такими антагонизмами было покончено, известные элементы неравенства могли уже проявиться лишь в несовпадении потребностей и способности к труду при равной оплате за равный труд. Понятно, что до тех пор, пока сохранялось классовое, социальное неравенство, советский закон мог нейтрализовать его при помощи особых юридических мер, обеспечивавших повышенную охрану интересов стороны, слабой в экономическом отношении. Когда же от классового неравенства не осталось и следа, принцип юридического равенства провозглашается уже не только как всеобщий, но и как не допускающий каких бы то ни было отступлений от него, Б таком качестве этот принцип и был закреплен в Конституции СССР 1936 г.

Исторически осуществление отмененных важнейших законодательных нововведений почти совпало по времени с отказом от хозяйственно-правовой концепции и переходом советской цивилистической науки на позиции единого гражданского права. Поэтому уже в учебнике по гражданскому праву 1938 г., созданном под непосредственным воздействием происшедших социальных и законодательных преобразований, а также изменением цивилистических научных воззрений, С. Н. Братусь связывал правосубъектность граждан не с социальными функциями, частнотоварными отношениями или отмирающим в СССР структурным экономическим подразделением, а с утверждением социалистической системы хозяйства и социалистической собственности на средства производства. Соответственно новой Советской Конституции, пошедшей по пути сочетания предоставленных гражданам прав с возложенными на них обязанностями, С. Н. Братусь, в отличие от своих предшественников, определял гражданскую правоспособность как способность к обладанию не только правами, но и гражданскими обязанностями. Из социалистической сущности утвердившейся в СССР экономики он выводил равенство признанной за гражданами правоспособности, а к ее важнейшим чертам относил реальность и гарантированность осуществления основных гражданских прав. Здесь же впервые в истории советской цивилистической науки в содержание социалистической гражданской правоспособности включается возможность обладания, наряду с имущественными, также личными неимущественными правами, хотя приводимые автором конкретные примеры личных неимущественных прав либо вовсе лишены гражданско-правовой природы, либо не закреплялись действовавшим в то время советским гражданским законодательством Гражданское право / Под ред. Я. Ф. Миколенко и П. Е. Орловского. т. 1,-- М., 1938.--С. 58--61..

С тех пор изложенные положения приобрели характер общепризнанных и как традиционные воспроизводятся в любых цивилистических работах, относящихся к тематике этого рода. Они послужили отправным пунктом для анализа конкретных правовых форм возникновения, осуществления и прекращения правосубъектности граждан, вокруг которых теперь исследование преимущественно и сосредоточивается. Результатом такого исследования явились созданные в 40-х и первой половине 50-х гг. оригинальные работы о представительстве Рясенцев В. А. 1) Понятие и юридическая природа полномочия представителя в гражданском праве. Методические материалы ВЮЗИ. Вып. 2, 1946.-- С. 30 и ел.; 2) Основания представительства в советском гражданском праве. Учен. зап. ВЮЗИ. Вып. 1, 1948.-- С. 46 и ел., безвестном отсутствии Амфитеатров Г. И. Институт безвестного отсутствия в нашем пра-ве//Социалистическая законность, 1946. № 7--8. С. 15 и ел.; Прянишников Е-Безвестное отсутствие/УСоветская юстиция, 1940. № 16. С. 13--18 и Х« 17.-- ** 14--18; Стучинский М. Г. Безвестное отсутствие.-- Челябинск, 1949; Юрченко А, К. Безвестное отсутствие по советскому гражданскому праву.--Л., 1954., гражданско-правовом положении отдельных категорий граждан См., напр.: Пергамент А. И. К вопросу о правовом положении несовершеннолетних. Учен. зап. ВИЮН. Вып. 3, 1955.-- С. 3--69; Свердлов Г. М. Охрана интересов детей в советском семейном и гражданском праве.-- М., 1955.. В 1950 г. публикуется первая советская монография, в обобщенном виде освещающая проблему гражданской правосубъектности в целом Брошусь С. Н. Субъекты гражданского права.-- М., 1950..

Вместе с тем, поскольку частнокапиталистический хозяйственный уклад был уже ликвидирован, а мелкотоварный переведен на социалистические рельсы, идея равной гражданской правоспособности в новом своем выражении дополняется вес более настойчиво проводимой идеей дальнейшего расширения ее объема. В процессе претворения этой идеи в жизнь с особой силой сказалось сложившееся между наукой и законодательной практикой взаимодействие двоякого рода.

С одной стороны, закон в этом отношении опережает развитие науки, предоставляя ее анализу то, что уже нашло свое нормативное воплощение. Так обстояло, в частности, с закреплением права личной собственности в Конституции 1936 г., расширением наследственных прав граждан в 1945 г. Ведомости Верховного Совета СССР, 1945, № 15. или с переходом от права застройки к праву личной собственности на жилые дома в 1948 г. «Известия», 1948,27 авг.

С другой стороны, пути развития - советского гражданского законодательства в том же направлении предвосхищаются и очерчиваются советской цивилистической наукой. В этом смысле весьма показательно исследование возможности обеспечения гражданско-правовой охраны чести, имени, собственного изображения и других личных благ такого же характера. Наряду с посвященными указанной тематике отдельными статьями См., напр.: Домбровский Е.И. Неимущественный интерес в гражданском праве // Социалистическая законность, 1937. № 8. С. 94--101; Гуре-вич И. Честь и другие неимущественные права граждан и их охрана в социалистическом гражданском праве // Советская юстиция, 1939. № 2. С. 26--33 и № 3. С. 13---19; Рясеицев В. А. Неимущественный интерес в советском гражданском праве. Учен. зап. Москов. юрид. ун-та. Вып. I, 1939.--С. 22-^9. в 1941 г. появляется монография Е. А, Флейшиц «Личные права в гражданском праве Союза ССР и капиталистических стран».

Авторы названных произведений расходились в разрешении ряда конкретных вопросов. Споры велись, в частности, о том, вводить ли гражданско-правовую охрану личных неимущественных прав в виде общего правила или по принципу исчерпывающего перечня; открыть ли всеобщий доступ для их судебной защиты или ограничить такой доступ наиболее существенными правонарушениями и т. п. Но ни у одного из них не возникало сомнении в том, что для обеспечения эффективной охраны личных неимущественных прав, не связанных с правами имущественными, уголовно-правовые меры должны быть дополнены служащими той же цели средствами гражданско-правового характера.

Анализ конкретно-практических форм проявления гражданской правосубъектности еще более углубился в связи с подготовкой и проведением второй кодификации советского гражданского законодательства. Общая социальная сущность этого правового явления была уже к тому времени достаточно выявлена, и публикации подобной тематики в 50--60-х гг. почти не появляются Одно из немногочисленных исключений составляет опубликованная

в 1960 г. статья Красавчикова О,А. «Социальное содержание правоспособности советских граждан» («Правоведение», 1960, № 1, С. 12--25).. Внимание цивилистической мысли сосредоточивается теперь на выработке наиболее совершенных гражданско-правовых методов закрепления правоспособности и дееспособности советских граждан, что нашло свое отражение хотя и в небольших по объему, но достаточно многочисленных публикациях, связанных с разработкой и обсуждением отдельных проектов Основ и новых ГК союзных республик Аптимонов Б. К разработке проекта Основ гражданского законодательства СССР // Социалистическая законность, 1959. № 7.-- С. 14; Братусь С. О соотношении Основ гражданского законодательства Союза ССР и гражданских кодексов союзных республик // Советская юстиция, 1957. № 9. С. 9; Вшьнян-ский С. Я, Пушкин А. А. К вопросу о кодификации гражданского законодательства. Учен, зап, Харьковск. юрид. ин-та. Вып. 13, 1959. С. 3--18; Закнров И. Я, Сайфуллаее Ф, X. Некоторые вопросы кодификации гражданского законодательства Узбекской ССР. Учен. зап. Среднеазиатск. ун-та. Вып. 145. кн. 4, 1958, С. 3--10; .банковская Н., Кабаикин А. О кодификации гражданского законодательства //Социалистическая законность, 1957. №6. С. 20; Орловский П. Е. Разработка Основ гражданского законодательства Союза ССР //Советское государство и право, 1957. № 7. С. 81; Савицкая А. Н. К проекту Гражданского кодекса УССР. В кн.: Вопросы теории и практик и советского права.-- Львов. о8. С. 44 и др. См. также материалы обсуждения проблем кодификации: «Советское государство и право», 1957, № 6, С. 126; № 9, с. 124; 1959, № 4, - 132; «Советская юстиция», 1957, №2, С. 74; 1963, №3, М. 81 и др..

Во-первых, вносились предложения с максимальной полнотой определить самое содержание правоспособности граждан путем перечисления всех или почти всех гражданских прав и обязанностей, предпосылкой обладания которыми правоспособность становится в современных условиях. Но, не говоря уже о практической неприемлемости подобных предложений, для осуществления которых пришлось бы образовать законодательную норму непомерных масштабов, они вступали в противоречие с обоснованным общим отказом от построения гражданско-правового регулирования социалистических общественных отношений по принципу исчерпывающего перечня. Поскольку новая кодификация советского гражданского законодательства прямо зафиксировала возможность установления и таких гражданских правоотношений, которые не предусмотрены гражданским законом, но не противоречат его смыслу и основным началам, постольку и содержание правоспособности граждан нужно было определять путем перечисления лишь доступных их обладанию важнейших субъективных гражданских прав с одновременным указанием на то, что не исключается приобретение также других имущественных и личных правомочий.

Во-вторых, на основе всестороннего учета опыта Великой Отечественной войны разрабатывались многочисленные рекомендации относительно путей совершенствования норм о безвестном отсутствии. Закон стал на позицию тех, кто настаивал на исчислении времени безвестного отсутствия, обусловленного военными действиями, с момента фактического их прекращения (а не пропажи без вести и не заключения мирного договора); отнесении момента предполагаемой смерти, вызванной несчастным случаем, ко времени самого несчастного случая (а не вступления в силу судебного решения); признании недобросовестным лишь такого приобретателя имущества безвестно отсутствующего, который знал, что он находится в живых (а не только знал о том, что приобретает имущество лица, объявленного умершим). В споре о том, лежит ли какая-либо презумпция в основе признания лица безвестно отсутствующим и отличается ли она от презумпции, обосновывающей объявление того же лица умершим, позиция законодателя выявляется в самой использованной им терминологии. Безвестно отсутствующим гражданин признается, а умершим объявляется. Это означает, что в первом случае констатируется факт, но не какая-либо презумпция, тогда как во втором случае самый факт уже не может быть выявлен, и потому его существование резюмируется.

В-третьих, изучение практических потребностей советского гражданского оборота послужило основанием для постановки вопроса о внесении ряда существенных изменений в нормирование дееспособности граждан. В связи с этим получил законодательное признание научный вывод о необходимости приурочения частичной дееспособности к 15-летнему возрасту, когда появляется трудовая дееспособность: о предоставлении частично дееспособному права распоряжения не только заработной платой, но и всеми другими видами заработка, стипендией и пенсией; о допустимости полного или частичного лишения его этого права по мотивам недолжного или нецелесообразного осуществления. Была воспринята также научная рекомендация считать полностью дееспособными граждан, вступивших с соблюдением требований закона в брак до достижения совершеннолетия; разрешать несовершеннолетним самостоятельное заключение мелких бытовых сделок (без объяснения соответствующего понятия в ГК одних союзных республик и с объяснением его в других республиканских кодексах при помощи возрастных критериев или признака немедленного исполнения); ограничивать в дееспособности граждан, злоупотребляющих спиртными напитками или наркотическими средствами и ставящих тем самым в тяжелое материальное положение свою семью (согласно указаниям ГК одних союзных республик) или также себя самого (согласно более удачному правилу ГК других союзных республик).

В-четвертых, оживленная дискуссия возникла в связи с предложением о включении в акты новой кодификации советского гражданского законодательства норм об охране не связанных с имущественными личных неимущественных прав. Против принятия такого предложения высказывались как законодательно технические, так и чисто практические соображения. Первые сводились к тому, что гражданско-правовые нормы об охране личных неимущественных прав по своей численности были бы недостаточны для образования самостоятельной главы в Основах или кодексах, а вторые связывались с тем, что случаи обращения к судебным органам за гражданско-правовой защитой личных интересов неизвестны или почти неизвестны советской судебной практике. Но советский закон не мог, конечно, ставить решение принципиального вопроса о всесторонней охране интересов личности в зависимость от затруднений сугубо технического порядка. Что же касается практической значимости запроектированного нового института, то ее можно было оценить не ранее, чем такой институт появился бы в советском гражданском законе. Он и был сконструирован в виде норм об охране чести и достоинства, а также права на собственное изображение и в законодательстве некоторых союзных республик - права на письма, дневники, записки, заметки.

Пути развития советского гражданского законодательства в вопросах правосубъектности граждан, как и достижения советской цивилистической науки за истекшее время в той же области, нашли свое обобщенное отражение в учебниках и учебных пособиях по гражданскому праву, опубликованных начиная со второй половины 60-х гг.. а также в ряде относящихся к тому же периоду монографических исследований См., напр.: Кузнецова Л. Г., Шевченко Я. И. Гражданско-правовое положение несовершеннолетних.-- М., ]968; Пергамент А. И. Опека и попечительство.--М, 1966.. Ко времени, когда был накоплен достаточный конкретно-практический материал о гражданской правосубъектности, а ее социальная сущность и юридическое содержание в советских условиях перестали быть предметом теоретической полемики, в орбиту научного внимания советских цивилистов наряду с тематикой непосредственно практической значимости начинают во все возрастающих масштабах включаться разнохарактерные относящиеся к правосубъектности вопросы общетеоретического порядка.

Правосубъектность, правоспособность, дееспособность, субъективные права. Одно из важнейших качеств гражданской правосубъектности образует признаваемая за се носителями правоспособность, принадлежащая всем субъектам гражданского права независимо от того, являются ли они также и дееспособными. Поскольку правоспособность есть способность к обладанию гражданскими правами и обязанностями, а субъекты гражданского права всегда правоспособны, хотя и не во всех случаях дееспособны. С. Н. Братусь еще в работах начала 50-х гг. пришел к поддержанному многими учеными См., напр.: Материалы дискуссии по вопросам правосубъектности. Вестник Ленингр. ун-та, 1955, № 5.---С. 146. выводу, что правосубъектность и правоспособность понятия тождественные Братусь С. Н. Субъекты гражданского права.-- С. 5 и ел.4. Этот вывод подвергся и разносторонней критике. Одни авторы выступали против его генерализации, полагая, что за пределами гражданского права вообще нет места для правоспособности и речь должна там идти лишь о правосубъектных лицах, их субъективных правах Фяешищ Е. А. Соотношение правоспособности и субъектных прав. В кн.^Вопросы обшей теории советского права.-- М.. 1960.-- С. 255--283.. Другие же не признавали его обоснованным и применительно к одной лишь сфере гражданского права См., напр.: Пергамент А. И, К вопросу о правовом положении несовершеннолетних. Учен. зап. ВИЮН. Вып. 3, 1955.-- С. 112 и ел.. Действительно, гражданские правоотношения устанавливаются для того, чтобы их участники не только становились носителями определенных прав и обязанностей, но и осуществляли свои права и обязанности в реальной общественной жизни. У одной группы субъектов гражданского права -- юридических лиц - такая возможность возникает благодаря тому, что они являются право- и дееспособными одновременно, а так как недееспособных юридических лиц не бывает,

тезис о тождестве правоспособности и правосубъектности мог бы быть распространен лишь па таких субъектов гражданского права, какими являются граждане. Но и в этих, сравнительно более узких, границах он не выдерживает ни научной проверки, ни практического испытания, появившись, скорее всего, вследствие смешения предпосылок, достаточных для признания гражданской правосубъектности за гражданином, и условий, без обеспечения которых правосубъектность была бы лишена реального смысла.

Необходимой и вместе с тем достаточной предпосылкой признания гражданина субъектом гражданского права служит уже сам по себе факт объявления его правоспособным. В противном случае пришлось бы отказать в гражданской правосубъектности малолетним, душевнобольным и слабоумным, а несовершеннолетние, алкоголики и наркоманы считались бы субъектами гражданского права только в силу закрепленной законом их частичной или ограниченной дееспособности.

Но, во-первых, дееспособность, как и правоспособность, составляет одно из проявлений правосубъектности, а не чего-либо другого. Если отождествлять правосубъектность с правоспособностью, то для дееспособности вообще не останется сколько-нибудь определенного места в общей системе правовых явлений.

Во-вторых, согласно прямому указанию закона, к недееспособным и частично дееспособным в обязательном порядке назначаются опекуны и попечители, а в отношении детей соответствующие функции возлагаются на их родителей. Это строжайшее законодательное предписание тем и обусловлено, что, поскольку правосубъектность есть единство право и дееспособности, такое единство обеспечивается путем присоединения к правоспособности подопечных дееспособности их родителей, опекунов или попечителей.

В-третьих, дееспособность родителей, опекунов или попечителей служит не только приобретению прав и обязанностей для подопечных, но и обеспечению соответствия требованиям гражданского закона всякого иного их поведения (например, фактического обладания собственным имуществом, его использования и т. п.). Поэтому перечисленные лица несут либо полную, либо субсидиарную ответственность за вред, причиненный их подопечными.

Конечно, недееспособный не перестает быть субъектом гражданского права и в те промежутки времени, в которые его правоспособность по разным причинам не восполняется дееспособностью других лиц (например, от момента смерти родителей малолетнего до момента назначения к нему опекуна). Но в этих условиях правосубъектность проявляется только в юридическом обеспечении охраняемых законом интересов ее носителя. В своем всеобъемлющем действии право как система норм общеобязательного поведения непосредственно обращается лишь к людям, наделенным сознанием и волей. Когда же такая возможность исключается недееспособностью правосубъектного лица, само право ставит между ним и собой субъекта дееспособного. Благодаря такому приему и достигается соблюдение свойственного правосубъектности единства право- и дееспособности в случаях признания субъектами права правоспособных, но недееспособных лиц.

По-разному обосновывается также юридическое содержание самой гражданской правоспособности. В теоретическом освещении этой проблемы явственно вырисовываются два противоположных взгляда: теория динамической правоспособности, выдвинутая М. М. Лгарковым в 1940 г. Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву

М., 1940.-- С. 70--73., и противопоставленная ей в 1950 г. С. Н. Братусем теория статической правоспособности Братусь С. И. Субъекты гражданского права.. Согласно динамической теории содержание правоспособности зависит не только от ее государственного признания, но и от того, какими конкретными правами правоспособное лицо обладает, в каких отношениях с другими субъектами оно фактически находится. Всякий, например, вправе страховать имущество. Но реальной такая способность становится лишь для того, кто уже обладает каким-либо имуществом как возможным объектом страхования. А поскольку конкретные отношения, участником которых правоспособное лицо становится, не остаются неизменными, то и правоспособность приобретает динамические качества, меняя свое содержание всякий раз для каждого данного лица вслед за изменением его отношений с другими лицами.

Согласно статической теории, содержание правоспособности зависит всецело от ее государственного признания, а вовсе не от отношений ее носителя с другими лицами. В отношениях с другими лицами формируются конкретные правомочия и обязанности, состав которых действительно не остается неизменным для каждого в отдельности правосубъектного лица. Но правоспособность - не конкретные права и обязанности, а абстрактная и всеобщая предпосылка обладания ими. Понимаемая таким образом, эта предпосылка не может дифференцироваться при сопоставлении одного субъекта с другим или тем более изменяться для одного и того же субъекта в разных конкретных общественных отношениях. Она принадлежит всем и каждому, оставаясь равной и неизменной как по объему, так и по содержанию.

Оценивая изложенные концепции с чисто социальной точки зрения, нельзя не отметить очевидных преимуществ второй перед первой. Если первая упраздняет равенство между людьми даже в пределах их правоспособности, то вторая не исключает неравенства только в сфере обладания конкретными субъективными правами. Из последнего положения вытекает, что в обществе, разделенном на антагонистические классы, в равной правоспособности выражается формальное равенство всех перед законом и в неравных имущественных правах - классово-экономическое неравенство между разными людьми. В социалистическом обществе реально гарантированная равная правоспособность отражает уничтожение классового неравенства, а несовпадающие конкретные имущественные правомочия -- сохранение элементов такого неравенства, которое может быть устранено лишь с победой коммунизма.

Если подходить к тем же концепциям как к определенным юридическим построениям, то следовало бы обратить внимание на достоинства и недостатки каждой из них.