Процессуальное положение эксперта и специалиста при разбирательстве гражданских дел

Процессуальное положение эксперта и специалиста при разбирательстве гражданских дел

Наиболее важным с процессуальной точки зрения является вопрос о разграничении и регламентации таких форм применения специальных знаний, как экспертиза и участие специалиста. Данная проблема имеет давние корни; к ней не раз обращалось внимание и современных ученых (правда, ранее традиционно - в сфере уголовного процесса).

Проблема отличия судебной экспертизы от участия специалиста обсуждалась, по большей части, в уголовно-процессуальной доктрине, что естественно, учитывая особенности законодательного регулирования: нормы УПК РФ предоставляют весьма широкие возможности для участия специалиста в осмотре, освидетельствовании, следственном эксперименте, при получении образцов для сравнительного исследования, в допросе несовершеннолетнего свидетеля и в других процессуальных действиях Подробнее об этом: Орлов Ю. К. Производство экспертизы в уголовном процессе. - М., 1982. - С.24 - 28; Петрухин И.Л. Экспертиза как средство доказывания в советском уголовном процессе. - М., 1964. Гл.2..

Различение указанных форм использования специальных знаний представляется весьма актуальным как для практических целей, так и для дальнейшего совершенствования законодательного регулирования. Это тем более важно, что сущность и цели участия специалиста - в сопоставлении с экспертизой - в разное время и в различных странах понимались (и понимаются) неоднозначно; нередко противоречиво.

Так, И.Л. Петрухин, полагая неправильным отождествление деятельности специалиста с экспертизой, в то же время утверждает, что функции специалиста и эксперта отчасти совпадают См.: Петрухин И. Л.Там же. - С. 64, 66.. В современной процессуальной доктрине Франции консультации специалиста принято обозначать термином «мини-экспертиза», тогда как сам законодатель использует понятие «простая консультация» (к которой суд может прибегнуть в случаях, когда ответ на чисто технические вопросы не требует проведения исследования - art. 256 du NCPC Во Франции к действующим актам относится как новый ГПК - Noveau Code de procedure civile, вступивший в действие 1 января 1976 г. (далее: NCPC), так и многие положения старого ГПК 1806 г. - Code de procedure civile: (ancien) (далее: CPC).).

Для гражданско-процессуальной доктрины России характерно более четкое различение функций эксперта и специалиста в основном по характеру применения специальных знаний (опосредованному или непосредственному), соответственно, главным отличительным от экспертизы признаком участия специалиста считают отсутствие специального исследования и оказание специалистом технической помощи суду (при проведении последним различных процессуальных действий) См., например: Давтян А.Г. Указ. соч. - С. 23; Жуков Ю.М. Указ. соч. С. 10; Лилуашвили Т.А. Экспертиза в советском гражданском процессе. - Тбилиси, 1967. - С. 182-184..

Однако этот общий тезис не решает многих назревших вопросов, связанных с участием специалиста; главными из них остаются: определение юридической значимости деятельности специалиста, его процессуального статуса.

Обозначим наиболее распространенные подходы, сложившиеся в процессуальной доктрине, которые, на наш взгляд, могут быть актуальны и для гражданского процесса Критический анализ концепций, сложившихся в уголовно процессуальной доктрине до 1960 г., уже был дан в ряде работ, нет необходимости его повторять (см., например: Петрухин И.Л. Экспертиза как средство доказывания в советском уголовном процессе. - М., 1964. - С. 63-64; Тельнов П.Ф. Указ. соч. - С. 68..

Концепция специалиста-консультанта: специалист - не эксперт, но вправе давать заключения как консультант суда. Их значение двояко: а) решение конкретных вопросов для установления определенных обстоятельств (без проведения исследования); б) сообщение научных положений, опытных, справочных данных из теории и практики применения специальных знаний. Специалисты-консультанты могут давать оценку научной обоснованности проведенных экспертиз, указывать на недостатки в их проведении, сообщать о неиспользованных возможностях См.: Шляхов А.Р. Судебная экспертиза: организация и проведение. - М., 1979. - С. 49-52.. Однако вопрос о доказательственной значимости такой деятельности специалиста не решался.

Специалист - самостоятельный субъект процесса (данный тезис доказан И.Л. Петрухиным См.: Петрухин И.Л. Экспертиза как средство доказывания в советском уголовном процессе. - М., 1964. - С. 66-67.), его необходимым признаком является участие в процессуальном действии. Это положение вытекает из закона: «Следователь вправе привлечь к участию в следственном действии специалиста в соответствии с требованиями части пятой ст.164 настоящего Кодекса» (ч. 1 ст. 168 УПК РФ); «Вызванный в суд специалист участвует в судебном разбирательстве в порядке, установленном ст. 58, 168 и 270 настоящего Кодекса» (ст. 251 УПК РФ).

Главное отличие эксперта от специалиста видят в различных функциях. В современной уголовно-процессуальной доктрине общепризнанны следующие положения: специалист привлекается к участию в следственных действиях для содействия следователю своими специальными знаниями и навыками в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств; он также обращает внимание следователя на обстоятельства, связанные с обнаружением, закреплением и изъятием доказательств Теория доказательств в советском уголовном процессе / Отв. ред. Н.В. Жогин. - М., 1973. - С. 704.

На наш взгляд, самостоятельный статус специалиста в гражданском процессе (с учетом новых положений ГПК РФ) не вызывает сомнения. В первую очередь он обусловлен общими требованиями процессуальной формы, в силу которых каждый субъект участвует в процессе для выполнения собственных, очерченных законом задач, а смешение функций различных субъектов по общему правилу недопустимо.

Признание специалиста субъектом процесса предполагает регламентацию его статуса в ГПК РФ, определение объема его процессуальных прав и обязанностей. Самостоятельность процессуального статуса специалиста вовсе не означает невозможности - в необходимых случаях и по решению суда - поручить производство экспертизы лицу, ранее участвовавшему в осуществлении процессуального действия в качестве специалиста. Например, при рассмотрении дела о признании гражданина недееспособным психиатр может участвовать на стадии подготовки в качестве специалиста (по ст. 283 ГПК РФ), что не мешает суду (по его усмотрению) назначить производство экспертизы этому же лицу. Однако процессуальные функции и в данном случае у специалиста и эксперта остаются, безусловно, различными.

Мнение, высказываемое в уголовно-процессуальной литературе, о том, что специалист, в отличие эксперта, не обладает процессуальной самостоятельностью, обосновывают тем, что вся деятельность специалиста протекает под контролем следователя в уголовном процессе, суда - в гражданском, что специалист лишь помощник следователя (или суда), и что «он заменяет следователя в силу не процессуальной, а научно-технической некомпетентности последнего» Орлов Ю.К. Производство экспертизы в уголовном процессе. - М., 1982. - С. 26. Вряд ли можно признать такие доводы убедительными, в особенности применительно к гражданскому процессу. Процессуальная деятельность всех субъектов протекает под контролем суда - это неотъемлемая черта гражданско-процессуальной формы, от чего субъекты процесса вовсе не теряют своей самостоятельности. Признавать или не признавать того или иного субъекта самостоятельным участником процесса зависит лишь от того, предусматривает ли процессуальный закон его участие в процессе, регламентируются ли его процессуальные права и обязанности. Строго говоря, в процессе не может быть несамостоятельных участников, т. е. таких, процессуальный статус которых законом не определен. Иное противоречит принципам построения гражданского процесса. Правда, как уже отмечалось, в действующем законодательстве «несамостоятельных» участников обнаружить можно, что является законодательным упущением (психиатр - по ст. 283 ГПК РФ, педагог - по ст. 179 ГПК РФ). Тем более нельзя согласиться с утверждением, что специалист заменяет следователя (или судью). Специалист может оказать важную помощь и следователю, и судье, но собой их не заменяет. И следователь, и судья имеют определенную законом компетенцию и ответственность, которые не могут быть переложены ни на кого иного в процессе. Ни о какой замене речи быть не может.

Положение о том, что специалист прежде всего помощник суда при осуществлении процессуального действия, не означает отрицания самостоятельности процессуального статуса специалиста. Другое дело, что судьи могут и не прибегать к помощи специалиста, если сами в достаточной степени обладают специальными знаниями (чтобы квалифицированно произвести осмотр доказательств или изъять образцы для сравнительного исследования и пр.) См.: Лилуашвили Т.А. Экспертиза в советском гражданском процессе. - Тбилиси, 1967. - С. 183; Давтян А.Г. Указ. соч. - С. 50.. В этом проявляется одно из отличий участия специалиста и участия эксперта в процессе: как известно, действующее законодательство России не допускает смешения функций суда и эксперта По ГПК РСФСР 1923 г. допускалось совмещение судом экспертных функций. Так. ч. 2 ст. 152 указывала, что если в составе суда имеются лица, обладающие достаточными познаниями для разъяснения специального вопроса, суд может вынести решение и без назначения экспертов.. Для сравнения заметим, что в некоторых странах и по сей день закон разрешает суду совмещать свою деятельность с функциями эксперта. Так, §364 ZPO (ГПК) Австрии предусматривает, что суд вправе обойтись без проведения экспертизы, если судьи сами обладают специальными знаниями, что делает экспертизу излишней, и стороны согласны с этим.

Различаются также способы применения специальных знаний экспертом и специалистом. Так, эксперт проводит специальное исследование, содержание которого находится вне рамок процессуальной регламентации (закон не регулирует процесс получения научного знания), а специалист, как правило, участвует в осуществлении судом процессуального действия. Экспертного исследования он не проводит. Это, однако, не означает, что специалист вообще не должен применять никаких специальных методов в своей деятельности. При необходимости он вправе и должен к ним прибегнуть, но такие исследовательские действия (наблюдение, измерение и пр.) направлены не на получение новых фактических данных, а на объяснение имеющихся в распоряжении суда и доступных его восприятию. В литературе признается, что специалист применяет специальные знания для выявления фактических данных, которые могут быть восприняты непосредственно См.: Тельнов П.Ф. Указ. соч. - С. 69; Теория доказательств в советском уголовном процессе / Отв. ред. Н.В. Жогин. - М., 1973. - С. 704. .

Так, многие факты, существующие на момент рассмотрения дела (так называемые факты-состояния), суд может непосредственно воспринять путем осмотра доказательств. Техническую помощь в этом суду способен оказать именно специалист; его функция - содействие в правильном осуществлении процессуального действия. Участие специалиста в некоторых случаях необходимо суду для определения потребности в экспертизе. Так, при осмотре судом письменного доказательства специалист с помощью специального прибора может выявить исправления (подчистки, дописки) в тексте договора, что дает суду основание назначить криминалистическую экспертизу документа. Никакого заключения специалист при этом не дает.

Иногда подчеркивается, что экспертное исследование проводится для выявления фактов-доказательств, существовавших в прошлом, тогда как специалист использует свои знания, чтобы помочь суду непосредственно воспринять факты-доказательства, имеющие место здесь и сейчас Об этом см.: Лилуашвили Т.А. Экспертиза в советском гражданском процессе. - Тбилиси, 1967. - С. 178-179.. Принять данное положение в полной мере нельзя. При проведении некоторых экспертиз также устанавливаются факты, существующие на момент рассмотрения дела в суде (например, определение группы крови, «генетическая дактилоскопия» по делам об отцовстве, психического состояния по делам о признании гражданина недееспособным). Различие заключается в том, что устанавливаемые экспертизой факты и профессиональная оценка экспертом информации о них недоступны непосредственному сенсорному восприятию (через органы чувств); их выявление требует применения специальных методик, проведения исследования.

Полагаем также, что в гражданском процессе общую функцию содействия правосудию специалист может осуществлять в двух формах: путем содействия суду при осуществлении им процессуального действия и путем оказания консультационно-справочной помощи по специальным вопросам, не требующим проведения исследования Сходная позиция высказывалась также В.Г. Тихиней (см.: Тихиня В.Г. Теоретические проблемы применения данных криминалистики в гражданском судопроизводстве. - Минск, 1976. - С. 41).

При этом участие специалиста с целью содействовать суду в правильном осуществлении процессуального действия самостоятельного доказательственного значения не имеет; специалист выступает как помощник суда. Результат его деятельности не обособляется (процессуальное действие суда отражается в протоколе, где указывается на участие специалиста). В тех случаях, когда специалист привлекается для предоставления информации справочного или оценочного характера, не требующей проведения исследования, результат его деятельности может иметь самостоятельное доказательственное значение и требует обособления в особом акте - пояснении специалиста. В литературе высказывались также предложения распространить на специалиста действие статей, регламентирующих статус эксперта (ст. 18, 79-80, 82-87 ГПК РФ) См.: Ярков В.В. Сообщение специалиста в гражданском процессе // Применение экспертизы и других форм специальных познаний и советском судопроизводстве. - Свердловск, 1984. - С. 107-108., а ч. 1 ст. 55 ГПК РФ уже дополнена указанием на новый вид средства доказывания (разъяснение специалиста) См.: Сахнова Т.В. Регламентация доказательств и доказывания в гражданском процессе: (К разработке нового ГПК Российской Федерации) // Государство и право. - 1993. № 7. - С. 59; Ярков В.В. Указ. соч. - С. 109..

Высказанные положения требуют более подробного рассмотрения.

С одной стороны, ГПК РФ определенно указывает на одну форму участия специалиста - для получения консультаций, пояснений и сказания непосредственной технической помощи. Из п. 1 ст.188 следует, что специалист привлекается в процесс для содействия суду в осуществлении им процессуального действия (осмотре письменных или вещественных доказательств, при выяснении содержащихся в аудио- или видеозаписях определенных сведений - ч. 3 ст.185 ГПК РФ, допросе свидетелей, принятии мер по обеспечению доказательств). Соответственно, можно сделать вывод, что никакого самостоятельного доказательственного значения консультациям и пояснениям специалиста не придается (они не введены в круг средств доказывания).

С другой стороны, анализ положений п. 2 ст. 58 («Осмотр и исследование доказательств по месту их нахождения»), п. 3 ст. 185 («Воспроизведение аудио- или видеозаписи и ее исследование»), частично п. 1 ст. 188 («Консультация специалиста») ГПК РФ позволяет утверждать, что пояснения специалиста могут играть самостоятельную доказательственную роль, поскольку способны содержать информацию об обстоятельствах, имеющих значение для правильного рассмотрения дела. В этой связи непонятна позиция законодателя, не предоставившего возможность участия специалисту при осмотре и исследовании вещественных доказательств, подвергающихся быстрой порче (ст. 75 ГПК РФ).

Пояснения и консультации специалиста могут быть сделаны в письменном и устном виде; письменные оглашаются и приобщаются к делу, устные заносятся в протокол судебного заседания (ч. 2, 3 ст. 188 ГПК РФ). Возникает вопрос: в каком качестве выступают письменные пояснения, приобщенные к делу? Проект ГПК РФ ответа не содержал, нет его и в ГПК РФ 2002 г. Вместе с тем, если консультация дана в устной форме, она заносится в протокол, который сам при определенных обстоятельствах может играть роль доказательства.

В уголовно-процессуальной доктрине отстаивается мнение, что результаты деятельности специалиста ни в каком случае не имеют самостоятельного доказательственного значения и выступают как составная часть протокола соответствующего следственного действия. В то же время констатируется, что результаты использования технических средств при фиксации процессуального действия, безусловно, имеют доказательственное значение, причем нередко, весьма существенное См.: Орлов Ю.К. Производство экспертизы в уголовном процессе. - М., 1982. - С. 25.. С первой частью высказанного суждения можно согласиться, если речь идет об изготовлении приложений к протоколу процессуального действия (схем, чертежей, планов). Однако применительно к даче письменных консультаций такое положение выглядит натяжкой. Другое дело, что процессуального статуса таким консультациям не придается. В то же время мы не видим оснований, чтобы в принципе не признавать за ними значения доказательства (что требует законодательного опосредования).

Регламентируя осмотр письменных и вещественных доказательств на месте, ч. 3 ст. 184 ГПК РФ устанавливает, что к протоколу осмотра «прилагаются составленные или проверенные при осмотре планы, схемы, чертежи, расчеты, копии документов, сделанные во время осмотра видеозаписи, фотоснимки письменных и вещественных доказательств, а также письменное заключение эксперта и пояснения специалиста». Здесь пояснения специалиста выступают как однопорядковое с заключением эксперта явление (различие можно усмотреть только по специальному признаку: потребности в исследовании для выявления свойств осматриваемых объектов). По существу эксперт и специалист в указанных ситуациях выполняют одинаковые процессуальные функции; различие заключается только в специальных (не процессуальных!) способах добывания информации об интересующих суд обстоятельствах. И в том и в другом случаях заключение эксперта и пояснения специалиста выступают способом проверки достоверности источника формирования доказательств (письменных, вещественных, видеозаписей или звукозаписей). Заключение эксперта, как и пояснение специалиста (в случаях, когда не требуется проведения исследования), выступают средством доказывания доказательственного факта (достоверности).

Соответственно, нет причин не признавать письменные пояснения специалиста доказательством. На наш взгляд, они могли быть отнесены к самостоятельному виду доказательств, поскольку исходят от самостоятельного субъекта процесса, имеющего свои функции и наделенного определенным процессуальным статусом. Безусловно, данный аспект требует нормативной проработки.

Специалист в гражданском процессе объективно способен выполнять различные функции либо содействовать суду при осуществлении им познавательной процессуальной деятельности (никакого самостоятельного доказательственного значения здесь консультация специалиста не имеет), либо давать пояснения справочного характера, которые не требуют проведения специального исследования.

На наш взгляд, заключение эксперта и пояснение специалиста различаются не только специальной природой, но и - в связи с этим - процессуальным значением. Заключение эксперта чаще всего выступает доказательством юридических фактов (хотя, как было доказано, оно может играть роль доказательства при доказывании доказательственного факта). Пояснение же специалиста, сделанное в письменной форме, чаще играет роль доказательства доказательственного факта.

Исследования, предпринятые в области уголовного процесса, могут быть весьма полезны и для определения статуса специалиста в гражданском процессе, что объясняется некоторыми общими закономерностями процессуального познания. Но при этом следует учитывать специфику структуры и содержания гражданского процесса. Положения уголовно-процессуальной доктрины, равно как нормативные правила, не могут быть механически перенесены на «почву» гражданского процесса. Поэтому и предложения о субсидиарном применении судом норм УПК РФ, регулирующих участие специалиста, при рассмотрении гражданских дел вряд ли приемлемы Такие предложения высказывались А.Т. Боннером, В.В. Ярковым (см.: Боннер А. Участие специалиста в гражданском процессе // Соц. законность. - 1977. - № 4. - С. 52-55; Ярков В.В. Указ. соч. - С. 109)..

Различение двух функций специалиста в процессе - вспомогательной и доказательственной - весьма важно как для дальнейшего совершенствования законодательства, так и для практики.

Специально хотелось бы обратить внимание на следующий аспект. Как было показано ранее, правовые знания не могут быть включены в процессуальную категорию «специальные знания», ибо презюмируется, что судьи знают право. В этой связи возникает другая, весьма важная проблема, актуальная для уточнения сферы применения специальных знаний - форма участия специалиста или проведения экспертизы.

Допустимо ли привлечение специалиста для квалификации соблюдения специальных норм, правил, инструкций, регулирующих специальную (профессиональную) деятельность или же это следует считать вторжением в правоприменительную деятельность суда и потому неприемлемо? Например, при рассмотрении дела о возмещении вреда суду необходимо уточнить, были ли ответчиком соблюдены требования инструкции по эксплуатации технологической установки; или в деле о загрязнении окружающей среды требуется выяснить, выполняло ли предприятие специальные предписания о предельно допустимой концентрации вредных выбросов в атмосферу.

Мнения здесь разделились. Некоторые ученые (например, И.Ф. Крылов) полагали, что поскольку речь идет о нормативных положениях, а правовые вопросы составляют исключительную компетенцию суда, то и квалифицировать нарушение специальных правил должен суд. Однако большинство склоняется к мнению, что специальные, научно-технические правила хотя и имеют нормативную оболочку и правовое значение, но природа их от этого не меняется, они не превращаются в норму права, которая регулирует общественные отношения (А.С. Пиголкин, Г. Шейнин, Т.А. Лилуашвили) Обсуждение данной проблемы в гражданском процессе см.: Лилуашвили Т.А. Экспертиза в советском гражданском процессе. - Тбилиси, 1967. - С. 41-47..

Заметим, что в процессуальной доктрине России данный вопрос обсуждается, как правило, при определении компетенции экспертизы и эксперта. Полагается, что эксперт вполне компетентен решать вопросы о соблюдении технических и иных специальных правил, но не вправе оценивать волевой момент, связанный с оценкой поведения субъекта, нарушившего такие правила См.: Орлов Ю.K. Производство экспертизы в уголовном процессе. - М., 1982. - С. 6-7; Палиашвили А.Я. Экспертиза в суде по уголовным делам. - М., 1973. - С. 45-49; Теория доказательств в советском уголовном процессе / Отв. ред. Н.В. Жогин. - М., 1973. - С. 717-718..

Изложенное позволяет сделать определенные выводы о сходных и отличительных чертах экспертизы и участия специалиста.

Сходные черты объясняются родовыми признаками, обусловленными, с одной стороны, использованием специальных знаний, с другой - общими требованиями гражданско-процессуальной формы. Итак:

1) и эксперт, и специалист оперируют специальными знаниями; их участие в процессе вызвано необходимостью привлечения таких знаний для решения определенных вопросов;

2) процессуальным основанием привлечения в процесс эксперта и специалиста является определение суда (судьи);

3) эксперт и специалист обладают определенным (не одинаковым) процессуальным статусом, являются самостоятельными субъектами процесса, содействующими осуществлению правосудия, а их деятельность в процессе подчинена правилам ГПК РФ (АПК РФ, УПК РФ).

Отличительные черты участия специалиста обусловлены спецификой форм использования специальных знаний, его процессуальными функциями, которые предопределяют особенности процессуального статуса специалиста и значение результатов использования специальных знаний специалистом.

К отличительным чертам участия специалиста можно отнести, на наш взгляд, следующие:

1) специалист - самостоятельный субъект процесса; его функции отличаются от функций эксперта (главное для эксперта - добыть новую информацию (доказательство) в ходе исследования; главное для специалиста - помочь суду в осуществлении конкретного процессуального действия, предоставить информацию справочного или опытного характера, не требующую проведения исследования);

2) специалист не проводит специального исследования, направленного на установление новых фактов, до того не известных суду;

3) результаты деятельности специалиста могут быть различны:

а) при содействии суду в осуществлении процессуального действия они доказательственного значения не имеют и не опосредуются в отдельном акте - документе специалиста;

б) пояснения специалиста справочного, опытного характера, даваемые в письменной форме, имеют доказательственное значение и могут использоваться судом как доказательства.

Последнее положение сформулировано de lege ferenda. Его реализация предполагает самостоятельную процессуальную регламентацию (пояснение - или разъяснение - должно представляться в письменной форме, с соблюдением определенных процессуальных гарантий, оно не может подменять собой заключение эксперта) См.: Сахнова Т.В. Регламентация доказательств и доказывания в гражданском процессе: (К разработке нового ГПК Российской Федерации) // Государство и право. - 1993. № 7. - С. 59..

Представляется возможным выделить следующие процессуальные действия, в которых допустимо участие специалиста:

осмотр и исследование доказательств по месту их нахождения (ст. 58 ГПК РФ);

воспроизведение в суде доказательственной информации при помощи современных технических и технологических средств (ст. 185 ГПК РФ при прослушивании аудио- или видеозаписи и ее исследовании);

получение образцов почерка для сравнительного исследования документа и подписи на документе (ст. 81 ГПК РФ);

производство судебного эксперимента (пока это процессуальное действие в ГПК РФ отсутствует);

назначение судом экспертизы (ст. 79, ч. 1 ст. 188 ГПК РФ);

допрос свидетелей в суде, в том числе несовершеннолетних (ст. 179 ГПК РФ);

принятие мер по обеспечению доказательств (в ст. 64, 65 ГПК РФ не предусмотрено, по непонятной причине, а упоминание об этом содержится лишь в ч. 1 ст. 188 ГПК РФ).

Действующий ГПК РФ не предусматривает возможности осуществления такого процессуального действия, как судебный эксперимент (в отличие от УПК РФ), хотя практика испытывает в этом потребность.

Судебный эксперимент - процессуальное действие, осуществляемое на стадии судебного разбирательства, которое состоит в воспроизведении обстановки и иных обстоятельств определенного события и совершении необходимых опытных действий в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для дела, получение новых доказательств См.: Белкин Р.С. Криминалистическая энциклопедия. - М., 1997. - С. 263..

Применительно к гражданскому процессу лишь ГПК Беларуси указывает на возможность судебного эксперимента как самостоятельного процессуального действия. Настоятельно необходима регламентация участия специалиста во всех перечисленных случаях с тем, чтобы обеспечить гарантии, как для правосудия, так и для участвующих в процессе лиц.

В литературе можно встретить утверждения, что процессуальные функции специалиста выполняют также переводчики См.: Давтян А.Г. Указ. соч. - С. 17.. На наш взгляд, переводчик занимает самостоятельное положение среди лиц, содействующих осуществлению правосудия. Если главная функция специалиста - помочь суду в совершении процессуального действия и / или предоставить ему информацию справочного характера, то основная задача переводчика - гарантировать участникам процесса, не владеющим языком судопроизводства, надлежащее осуществление своих процессуальных прав и обязанностей. Это вытекает из ст. 9 ГПК РФ.

Перспективным представляется участие специалиста при воспроизведении в суде информации, полученной при помощи современных средств ее преобразования; последнее нуждается в самостоятельной нормативной проработке как один из способов получения судебного доказательства.

Еще один аспект, связанный с применением специальных знаний, который, думается, может быть актуальным для гражданского процесса России. Это компьютерное моделирование ситуаций при рассмотрении определенных категорий гражданских дел (например, о возмещении вреда, причиненного дорожно-транспортным происшествием).

Здесь существуют две основные проблемы, требующие определенности. Во-первых, следует учитывать нравственный аспект, конституционные гарантии прав личности - не всякую имевшую место в прошлом ситуацию, ставшую ввиду спорности предметом судебного разбирательства, допустимо воспроизводить посредством современных технологий. Например, вряд ли можно признать правомерным моделирование семейного конфликта. Во-вторых, следует определиться с процессуальным значением такого моделирования. С одной стороны, его можно рассматривать как разновидность судебного эксперимента, предназначенного для проверки других доказательств Именно так полагает, например, И.В. Решетникова (Решетникова И.В. Доказательственное право в Российском гражданском судопроизводстве: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - Екатеринбург, 1997, - С. 41).. С другой - компьютерное моделирование имеет свои особенности, которые позволяют его выделить в отдельный вид применения специальных знаний.

При этом следует иметь в виду, что никогда модель полностью не соответствует реальной ситуации, ибо строится на данных, полученных при помощи других доказательств (в том числе показаний свидетелей, объяснений сторон), которые в силу своей психологической природы не могут быть адекватны и объективны См.: Сахнова Т.В. Основы судебно-психологической экспертизы по гражданским делам. - М., 1997. - С. 89-92.. Поэтому доказательственное значение моделирования ограничено, но оно способно помочь в воссоздании целостной картины происшедшего, проверить оптимальность избранного стороной (причинителем вреда) поведения в аварийной (иной нестандартной) ситуации с учетом различных параметров, заложенных в программе, которые могут видоизменяться.

На наш взгляд, такое использование специальных знаний может претендовать de lege ferenda на самостоятельное регулирование в рамках регламентации преобразующих технологий.

В современной судебной практике Верховным Судом России признается обязательность проведения экспертизы не только в случаях, фактически прямо предусмотренных процессуальным законом (ст. 283, 286 ГПК РФ - при рассмотрении дел о признании гражданина недееспособным или о восстановлении дееспособности), но и вытекающих из специфики подлежащих установлению юридических фактов (ст. 177 ГК РФ - по делам о признании сделки недействительной ввиду того, что на момент ее заключения дееспособный гражданин не мог осознавать значение своих действий или руководить ими) О подготовке гражданских дел к судебному разбирательству. Ч. 2 п. 18: пост. Пленума Верховного Суда РСФСР от 14 апр. 1988 г. № 2 (с изм., внесенными пост. Пленума от 22 дек. 1992 г. № 19, в ред. пост. Пленума от 21 дек. 1993 г. № 11; 26 дек. 1995 г. № 9; 25 нояб. 1996 г. № 10) // Сб. постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации. 1961 - 1993; Бюл. Верхов. Суда РФ. 1996. № 3; 1997. №1..

Признавая правильность постановки вопроса о необходимости законодательного урегулирования обязательного производства экспертизы, полагаем, что в процессуальном законе проблема должна решаться не на процедурном уровне - применительно к отдельным категориям дел, а путем выделения критериев обязательного назначения судебной экспертизы. Законодательная опосредованность таких критериев видится в установлении оснований обязательного назначения экспертизы.

Обоснование данного тезиса предполагает анализ опыта процессуального регулирования, имеющегося в уголовном процессе.

Для гражданского процесса актуально изучение положений п. 3 и п. 4 ст. 196 УПК РФ. Остановимся на этом подробнее.

Проведение экспертизы по уголовным делам обязательно, если необходимо установить психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве (п. 3 ст. 196 УПК РФ); психическое или физическое состояние потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания (п. 4 ст. 196 УПК РФ).

Обратим внимание, что основание для производства экспертизы, названное в п. 3 после разделительного союза «или», и основание п. 4 по содержанию совпадают со специальным основанием назначения психологической экспертизы, ее частным предметом См. об этом: Сахнова Т.В. Основы судебно-психологической экспертизы по гражданским делам. - М., 1997. - С. 16-19, 23-25, 46-48.. Анализ ст. 196 УПК РФ позволяет сделать вывод, что законодатель различает: а) определение психического состояния для решения вопроса о невменяемости и б) определение психического состояния при сомнении в способности отдавать отчет в своих действиях или руководить ими, а также в) определение психического состояния при сомнении в способности лица правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела и давать о них правильные показания. Для установления невменяемости необходимо проведение судебно-психиатрической экспертизы, ибо согласно закону (ст. 21 УК РФ) феномен невменяемости предполагает наличие медицинского (психиатрического) критерия (хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики), выявление которого составляет компетенцию эксперта-психиатра. Для определения психического состояния обвиняемого или подозреваемого при сомнении в способности отдавать отчет в своих действиях или руководить ими (п. 2 ст. 196 УПК РФ) более точным, на наш взгляд, будет производство комплексной психолого-психиатрической экспертизы, хотя в современной юридической и психиатрической литературе эти ситуации чаще не разграничиваются и в обеих предполагается компетентным эксперт-психиатр См., например: Алмазов Б.И. Судебная психиатрия. - Екатеринбург, 1995. - С. 79-116, 114; Судебная психиатрия / Под ред. Б. В. Шостаковича. - М., 1997. - С. 109 и др.. В своем утверждении мы исходим из сравнения компетенции психологической, психолого-психиатрической и психиатрической экспертиз - с учетом целей, для которых определяется психическое состояние.

Как известно, новый УК РФ, по существу, реализовал идею ограниченной вменяемости, придав в ст.22 самостоятельное значение психологическому критерию («вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими...»). Таким образом, при производстве экспертного исследования необходимо выявить не только психическое расстройство, но и степень его влияния на психологические механизмы формирования поведения как психологического феномена. Причем собственно доказательственное значение будет иметь именно психологический вывод о способности в полной (или неполной) мере к осознанию своих действий и волевому руководству ими. Выявление же психологических особенностей поведения при наличии психического расстройства, не подпадающего под медицинский критерий ст. 21 УК РФ, - сфера совместной компетенции психиатра и психолога См. подробнее: Кудрявцев И.А. Судебная психолого-психиатрическая экспертиза. - М., 1988. - С.54-60, 70-72 и др..