Жан Боден и его учения о государстве

Боден и его учения о государстве

В последней трети XVI столетия Франция с проникновением кальвинизма стала ареной ожесточенного религиозного противоборства. Не на жизнь, а на смерть конфликтовали, с одной стороны, католики, с другой -- протестанты. Никто из них не признавал принципа веротерпимости, то есть не соглашался с равнозначимостью, равнодостоинством и равноправием разных конфессий. Это противоборство, своей остротой и масштабами похожее на гражданскую войну, создавало реальную угрозу жизни самого государства. Все яснее становилось, что только мир мог сберечь и религию, и разнообразные течения в ней. Мир в общественном сознании приобретал характер приоритетной ценности. Надежда же на обеспечение мира и общих интересов страны, а не отдельных групп ее населения, связывалась с монархом, но с таким, воля которого могла бы стать единственным и обязательным законом для всех подданных, которая исключала бы достоверность любого сопротивления законной королевской власти. Формировалась мысль, что даже тирания лучше гражданской войны, что ввергает нацию в хаос несущей ей распад.

Теоретическое обоснование того, каким образом королевская власть сумеет быть способной в любом случае защищать и осуществлять общегосударственные интересы, что стоят выше религиозных и других раздоров, сделал выдающийся французский политический мыслитель Жан Боден (1530--1596). Взгляды на государство, на пути и методы укрепления централизованной монархической власти выражены им в главном его труде "Шесть книг о республике" (1576). Под "республикой" Боден здесь имеет в виде то же, что называли этим словом в Древнем Риме, то есть государство вообще.

Открывается труд дефиницией государства. По Бодену, "государство есть управление множеством семейств (или домохозяйств) и тем, что является общим у них всех и осуществляемое суверенной властью согласно праву". Фактически все "Шесть книг о республике" посвящены раскрытию значения и содержания этого определения. В первой -- рассматриваются основы социальной общности. Во второй -- формы государства. В третьей -- институты. В четвертой -- изменения в устройства государства и контроль над ними. В пятой -- приспособление к обстоятельствам и задаче государства. В шестой, последней, -- средства власти и вопроса о лучшей государственной форме.

Ячейкой государства в Бодена выступает семья (домохозяйство). По своему статусу глава семьи -- прообраз и отражение государственной власти. Государственность как организация возникает посредством договора, и высшая ее цель не в том, чтобы обеспечивать внешнее благоденствие людей, но чтобы, гарантируя мир внутри общности и защищая общность от нападения извне, заботиться об истинном счастье индивидов. Последнее традиционно заключается в познании бога, человека и природы, а в конечном итоге -- в почитании Бога. Не должно быть никаких поводов для выступления против государства. Особенно еще и поэтому, что оно суверенное.

Разработка проблемы суверенитета государства -- наибольший вклад Бодена в развитие политико-теоретического знания. "Суверенитет, -- утверждает Боден, -- есть абсолютная и постоянная власть, которую римляне называют величию (достоинством)... что означает высшую власть повелевать". Абсолютность суверенитета имеет место тогда, когда суверенная власть не знает каких-либо ограничений для проявлений своего могущества. Постоянство суверенитета имеет место тогда, когда суверенная власть существует неизменно в течение неопределенно длительного срока; временная власть, устанавливаемая на какой-то определенный период, не может сохраняться как верховная сила. Суверенная власть, по Бодену, есть также власть единственная. В том значении единственная, что ее прерогативы принадлежат только ей; она не может (не должна) эти прерогативы делить с кем бы то не было; она не может (не должна) допускать никаких органов, которые стояли бы над ней или стояли рядом и конкурировали с ней.

Боден выделяет пять отличительных признаков суверенитета. Первый из них -- издание законов, что адресуются всем без исключения подданным и учреждениям государства. Второй -- решение вопросов войны и мира. Третий -- назначение должностных лиц. Четвертый -- действие как высший суд, суд в последней инстанции. Пятый -- помилование.

К своей трактовке суверенитета государственной власти Боден делает ряд важных добавлений и уточнений. Одно из них касается тех требований, которые непременно должны придерживаться суверенной государственной властью. Например, последний относится к праву придерживаться (при всей ее неограниченности, абсолютности) законов божественных и природных. Вместе с тем, суверенной государственной власти, что стоит выше всяких человеческих законов и жизнью и смертью своих подданных, что свободно распоряжается, нельзя вмешиваться в дела семьи, нарушать принцип веротерпимости, и особенно взимать подати с подданных без их согласия, кроме воли владельца. С точки зрения Бодена, единство, неделимость суверенитета государственной власти на практике соединяются с дифференциацией власти и управления, которые не всегда находятся в тождественности. Обычно носитель суверенной власти поручает временно и на определенных условиях осуществления некоторых функций власти должностным лицам, что назначаются. Без соответствующего поручения суверена должностные лица ничего не могут делать ни относительно подданных, ни в отношении друг друга.

Издание общеобязательных законов относится к первому по значимости отличительному признаку суверенитета. Суверен выдает законы, но не создает право. Боден строго их различает, понимает их разнокачественность. Право "несет за собой справедливость, а закон-- приказ".

Как глубокий политический мыслитель Боден не мог не задать вопрос о том, где коренится, как появляется суверенитет и способен ли он к отчуждению, передаче. На первую часть вопроса ответ такой: "суверенитет кроется в совокупности свободных и умных существ, что составляют народ". Упоминание здесь о народе совсем не свидетельствует о том, что Боден -- поклонник народовластия. На вторую часть заданного вопроса он отвечает таким образом: "эту верховную и постоянную власть над гражданами с правом жизни и смерти народ может передать одному из граждан без всяких ограничений так же, как может это сделать владелец, охочий кого-нибудь одарить".

Таким "одним из граждан" у Бодена оказывается монарх. Вот его аргумент в интересах монархии. Подобно тому, как во Вселенной над всем владычествует Бог, а на небе -- солнце, так и у особей, образовывающих общность, должен быть один правитель. Боден -- убежденный поклонник действительно суверенной (в его трактовке -- абсолютистской) монархической власти. Отсюда совсем не вытекает категорическое возражение им в условиях монархизма отдельных элементов аристократических и демократических форм правления. Аристократические элементы возможны, в частности, когда государь назначает в должности только знатных, лучших, богатых; демократические элементы начинают быть присутствующие в государственном управлении, если монарх открывает доступ к должностям практически всем свободным и умным индивидам.

По способу осуществления власти Боден делит все государства на три вида: законные, вотчинные (сеньоральные), тиранические. Законным является то государство, в котором подданные повинуются законам суверена, а сам суверен -- законам природы, сохраняя за своими подданными их природную свободу и собственность. Вотчинные государства суть те, в которых суверен силой оружия сделался обладателем имущества и людей и правит ими как отец семейства семьей. В тиранических государствах суверен презирает природные законы, распоряжаясь свободными людьми, как рабынями, а их собственностью -- как своей.

Лучшим, по мнению Бодена, есть такое государство, в котором суверенитет принадлежит монарху, а управление имеет аристократичный и демократичный характер. Такое государство он называет королевской монархией. Идеальным для страны является такой монарх, который боится Бога, "милостивый к тем, что провинились, рассудительный в предприятиях, смелый у осуществлении планов, умеренный в успехе, твердый в несчастье, непреклонный в данном слове, мудрый в советах, заботящийся о подданных, внимательный к друзьям, страшный врагам, любезный к расположенным к нему, грозный для злых и ко всем справедливый".

Боден стремится к гармоничной справедливости. Она для него есть распределение наград и наказаний и того, что принадлежит каждому как его право, совершаемое на основе подхода, что заключает в себе принципы равенства и подобия. В данной связи уместно заметить, что в отличие от Макиавелли, который рассматривал право преимущественно как средство для достижения тех или других государственных целей, у Бодена именно право выступает целью бытия государства.

Политико-теоретические взгляды Бодена по своему интеллектуальному содержанию и историческому значению являются прорывом к горизонтам политико-правовой идеологии Нового времени. Наука о политике, власти, государстве и праве в последующие столетия пошла далеко вперед от рубежей XVI века. Однако в том, что такое движение произошло, бесспорно большая заслуга Бодена, который в контексте того времени убедительно доказал необходимость государственного суверенитета и вместе с тем очерчивал границы деятельности государственной власти.

Особенное значение разработка вопросов власти, государства и права приобретает в рамках такого общественного движения, в котором появился социализм. Именно в XVI--XVII веках он стал занимать самостоятельное и достаточно заметное место в умственной жизни европейского общества. К проблематике государства, права, власти мыслители-социалисты обращаются в поисках ответа на вопросы о том, какими должны быть политико-юридические институты, способные адекватно воплотить строй, основанный на общности имущества, который покончил с частной собственностью, с материальным неравенством между людьми, с прежними тираническими формами правления.

Внутри этого движения, которое выражало извечные устремления общественных низов к социальной справедливости, складывались и циркулировали весьма разные взгляды и представление. Эти идеологические образования отличаются один от другого не только в силу того, что неодинаковые проекты организации публичной власти будущего, которые защищаются ими. Разный и принцип, соответственно которому должен создаваться и функционировать новый миропорядок, что содержится в них.

Боден начинает свои рассуждения о суверенитете как о простой и лаконичной дефиниции: "суверенитет есть абсолютная и постоянная власть Республики". Таким образом, суверенитет имеет два существенных признака -- абсолютный характер власти и постоянство. Сложности начинаются тогда, когда Боден последовательное, одну за другой, рассматривает обе стороны определения. Оказывается, что вопрос о суверенитете неотделим от вопроса о его носителе. У современного читателя удивления вызывает уже то, что признак постоянства рассматривается Боденом совсем не на уровне высокой абстракции: автора не интересует вопрос о власти в государстве как таковой. Проблема обозначена предельно конкретно: чем отличается суверенный государь от правителя, что не имеет статуса суверена.

Отличие устанавливается таким образом: суверен -- постоянный обладатель власти, правитель -- не суверен, а тот, кто распоряжается государственной властью временно как ее держатель. Боден обстоятельно докозывает, что владелец всегда имеет преимущество перед держателем; подробность, которая вызывает изумление сегодня, но полностью оправдана в условиях XVI века. Боден не случайно так строго относится к этому разграничению. Во Франции времен его покровителя Генриха III вопрос о субординации внутри королевской семьи имел особенное значение. В контексте династической борьбы он желал утвердить приоритет королевской власти по отношению к власти родственников монарха -- фактически неограниченных государей провинций.

Доказывая, что владелец сохраняет преимущества перед держателем, Боден преднамеренно не прибегает к логическим ухищрениям. Его аргумент основанный на констатации очевидного факта -- нарушение субординации привело бы к статусной путанице и беспорядку: "если бы власть, что принадлежит наместнику Государя, называлась бы суверенитет, он мог бы применить свою власть и по отношению к своему Государю -- подданный правил бы господином…". Суверенная власть не перестает быть достоянием ее законного владельца независимо вот того, сохраняется оная за конкретным носителем до конца его жизни или нет.

Стараясь не упустить ни одного случая, Боден называет всех тех правителей, чья власть не может претендовать на значение суверенной. Это наместники государей, магистраты (высшие судебные чины), регенты при малолетних или неспособных к управлению монархах; диктаторы античности не являлись суверенами, так как только выполняли поручение обладавшего постоянной властью и после его исполнения должны были удалиться по первому требованию ее законного владельца. Иначе хранители власти смещались суверенами насильственно, как это было с Цезарем, "оккупировавшим государство" и убитым теми, кто олицетворял суверенитет римского народа.

Второй признак суверенитета равно, как первый, сначала выглядит совершенно ясным. Однако оказывается, что эта сторона дефиниции -- фокус множества проблем, связанных с истолкованием природы суверенитета.

Суверенитет есть абсолютная власть. Определение абсолютная в современном словоупотреблении означает неограниченная-- не связанная ничем.

Можно сразу же обнаружить, что вопрос об абсолютной власти рассматривается Боденом с точки зрения властной способности. Суверенная власть -- это власть, которая не имеет ограничений именно в качестве ее способности к политическому действию. Данное утверждение Бодена перекликается с основной методологической посылкой К.Шмитта, считавшего, что вопрос о суверенитете непременно должен быть связан с вопросом о праве на принятие решений и что суверенная власть обладает исключительной правомочностью решать жизненно важные для государства вопросы.

Рассуждения Бодена могли бы послужить блестящей иллюстрацией к работе Шмитта "Политическая теология", поскольку все суждения французского автора о характере действий суверена выражают одну идею: абсолютность суверенитета проявляется в действии, свободном от ограничений и имеющем только один источник -- волю суверена. У Бодена есть прямое указание на "генератор" политического действия: в конце королевских законодательных актов -- эдиктов и ордонансов, -- пишет он, мы обычно видим слова: "Ибо таково наше желание". Особенно важен для нас комментарий Бодена к этим традиционным формам распоряжений суверена: "И как Папа не может быть связан, так и Государь не может связать себе рук, когда он желает"

Но говоря о природе властной способности суверена, мы не должны упускать из вида контекст боденовских рассуждений. Нелишним было бы повторить, что Боден рассматривает вопрос о суверенитете предельно конкретно, сравнивая истинного суверена с правителями, не обладающими таким статусом. Поэтому философ не может миновать вопрос о праве принимать решения наместником или уполномоченным суверенного государя. Нарушение закона потому и сопряжено с наказанием, что в случае неповиновения закону оспаривается выраженная в нем воля суверена и потенциально -- само его существование. И тогда, дабы напомнить о реальности своей воли, суверен подкрепляет ее с помощью физической санкции. Боден акцентирует внимание на том, что наказание, установленное сувереном, отличается от всех возможных наказаний, принятых магистратами или наместниками. Только суверен "может приложить к своим эдиктам наказание смертью". И даже если смертный приговор кому-либо из подданных государства выносится не самим сувереном, то делается это только на основании закона, установленного сувереном, по его воле. С наибольшей полнотой верховная власть как сущность -- неограниченная воля -- проявляется именно в отношении, при котором суверен добивается подчинения себе, часто вопреки желанию подданных. Ее субстанциальный характер находит наиболее откровенное и жесткое воплощение в праве применения физического насилия, вплоть до приказа о смерти. И это, кстати, снова подтверждает суждение Шмитга о том, что суверенитет наиболее отчетливо выражен в принятии решений по фундаментальным вопросам -- жизни и смерти.

Принятие государем закона потому так важно для Бодена, что с законом связаны все существенные характеристикой суверенитета -- он олицетворяет волю как акт. Единовременность, быстрота решений подчеркивают особую природу действия-руководства. Философ не зря сравнивает закон и обычай. В отличие от обычая, набирающего силу постепенно, выражающего согласие всех, закон направляется и издается властью в один момент и черпает силу у того, кто держит власть в своих руках.

До сих пор концепция Бодена, несмотря на обилие сложных фрагментов, не содержит логически противоречивых положений. Серьезные трудности начинаются, когда оказывается, что абсолютная власть суверена все же имеет границы. И это открывает множество проблем, не допускающих однозначного разрешения.

Достаточно развив тезис о том, что суверен не может быть заложником собственного закона, Боден высказывает следующее суждение: "Если мы скажем, что тот, кто обладает абсолютной властью, не является подданным закона, -- в мире не найдется суверенов". Идея, которая полностью противоречила бы всему, что было высказано прежде, если бы не имелось продолжение: "Из-за того, что все Государи Земли подвластны законам Бога, природы и множеству человеческих законов, общих у всех народов". Чуть ниже Боден еще раз повторяет эту мысль, чтобы не оставить у читателя уже никаких сомнений: "Но что касается законов Божественных и естественных, все Государи на земле подчиняются им и не в силах их нарушать".

Если содержание понятия "Божественный закон" хотя бы приблизительно понятно (в силу вступает авторитет Писания), то значение двух других "сдерживающих факторов" туманно. Возможно, в контексте европейской политической мысли XVI века у них было достаточно определенное значение, но сам текст Бодена не содержит каких-либо пояснении. Во всяком случае, у французского мыслителя нет ничего похожего на те рассуждения о естественном законе, которые можно будет встретить у Гоббса или Локка. Не менее расплывчато и содержание категории человеческие законы. Ясно только, что философ не имеет в виду обычаи, поскольку он говорит о том, что является "общим у всех народов". К тому же, если бы речь шла об обычаях, то они никак не могли бы удерживать суверена, так как в главе "Основная привилегия" (книга I) Боден недвусмысленно пишет о том, что суверенный государь вправе отменить действие любого обычая своим законом. Так утверждается приоритет его воли по отношению к воле всех, выраженной в обычае. Когда Боден говорит о постоянной власти, он не случайно использует обстоятельство места -- "на Земле". Философ придерживается традиционного для христианского мыслителя взгляда на происхождение власти и считает, что она берет начало в небесном авторитете. В "Шестой книге о Республике" содержится ссылка на место из Библии, где говорится о том, как Бог передал власть своему земному избраннику. И в этой части боденовского текста ничего удивительного нет -- только с введением Божественной первопричины дефиниция суверенитета, наконец обретает законченность.

Становится понятно, что когда речь идет о непроизводности суверенитета, философ имеет в виду, что суверенитет не произведен ни от кого, кроме Бога. То же касается и второй стороны его дефиниции. В этом отношении очень показательно следующее высказывание: "Абсолютный суверен -- тот, кто не признает самым великим, после Бога, никого, кроме самого себя" Значит, власть не ограничена в том смысле, что судьей суверену является Господь. Сакральное происхождение власти сообщает ей дополнительную устойчивость, подкрепляет требование подчинения воле государей: "Божественный и естественный закон призывает повиноваться".

Итак, постоянная и абсолютная власть ограничена Богом потому, что ведет от него свое происхождение. Только теперь становятся понятными многие рассуждения Бодена об обязательствах суверена, которые, при первом взгляде, казались совершенно непоследовательными и нарушающими общую логику. Даже если приверженность обязательствам крайне невыгодна для Государя, он должен сохранять им верность, ибо является внешним гарантом для всех подданных "в том, что касается обязательств между ними". Боден называет суверена "лицом Господа", а его закон -- "моделью закона Бога". То есть внимание к этической стороне власти связано, конечно, с тем, что суверен есть представитель Провидения на земле и от его добронравия зависит прочность установленного небесами порядка: "Ибо тот, кто презирает своего суверенного Государя, презирает и Бога, лицом коего он является на земле".

До этого момента все написанное Жаном Боденом об источнике суверенитета и его божественном пределе выдержано в русле христианской традиции. Но далее открывается, что власть суверена имеет еще одно важное -- земное -- ограничение: соглашение между ним и его подданными.

Боден не сразу проясняет суть данного соглашения. Удивление при этом вызывает то, что оно имеет большую власть над сувереном, чем его закон. Закон не может связать суверена, как и клятва, данная им самому себе. А вот соглашение, основанное на обещании, обязывает суверена к выполнению его условий, так как судья его совести -- Бог.

До сих пор суверен выступал в концепции Бодена как абсолютный господин своих подданных, а власти придавался характер однонаправленной воли. Говоря о соглашении, автор "Шести книг о Республике" впервые указывает на возможное равенство между сторонами этого пакта: "Закон зависит от того, у кого суверенитет, кто может обязать всех подданных, и никоим образом не налагает обязательств на себя, а договор является обоюдным между Государем и его подданными и налагает обоюдные обязательства на обе стороны. И одна из этих сторон не может нарушить его во вред и без согласия другой, и Государь в этом случае -- не выше подданного".

Но каким соглашением могут быть связаны Государь и его подданные? Оказывается, что речь идет не о каком-то частном соглашении, а о договоре, имеющем конституирующий характер: подданные обязуются подчиняться в обмен на то, что суверен берет на себя функцию высшего судьи, который правит на основе закона. Это уже напоминает теорию общественного договора. Во всяком случае, здесь явно присутствует схема индивидуального самоотречения членов общества в пользу власти одного. Механизм этого самоотречения будет прописан позднее, уже у Гоббса и Локка, как отказ быть судьей себе самому в своем деле. У Бодена мы не находим этой идеи в развернутом виде. Хотя у него уже есть одно высказывание, авторство которого, не зная контекста, можно было бы приписать Гоббсу: "Прекращая суд по закону, который он поклялся соблюдать, он (суверен.) не держит больше своего обещания, и как мы сказали: не может быть больше подданных среди них, если Государь не способствует их процветанию"

Список использованой литературы

1. История государства и права зарубежных стран: Учебник для вузов: В 2ч. Ч. 2./ Под общ. ред. д. ю. н., проф. О.А. Жидкова и д.ю.н., проф. Н.А. Крашенинниковой. - М.: Издательство НОРМА, 2001

2. История политических и правовых учений. Учебник для вузов./ под общ. ред. В.С. Нерсесянца. -М.: Издательская група ИНФРА_М - НОРМА, 1997

3. Дегтярева М.И. Разработка понятия суверенитета Жаном Бодяном// Полис - 2000. - №3