Моральный вред

В случаях, когда требование о компенсации за эмоциональное беспокойство предъявляет очевидец, наблюдавший причинение вреда третьему лицу, суды обычно присуждают компенсацию при наличии одного из следующих условий:

а) очевидец сам находился в "зоне опасности";

б) очевидец находился в особых отношениях с непосредственным потерпевшим (например, как родственник или член его семьи);

в) причинитель вреда имел договорную обязанность по отношению к очевидцу и непосредственному потерпевшему (это условие применимо при наличии специального субъекта ответственности, например организации, являющейся общественным перевозчиком).

Анализ судебной практики США позволяет выявить явную тенденцию к расширению числа исключений из вышеуказанного общего правила с тем, чтобы не избежал ответственности правонарушитель, действовавший умышленно или с грубой неосторожностью и причинивший серьезную психическую травму потерпевшему (при отсутствии неосторожности со стороны потерпевшего).

С этой целью суды расширяют понятие физического воздействия на потерпевшего, включая сюда воздействие на следующие объекты, не входящие в его телесную сферу: одежду потерпевшего; предмет в его руке; машину, в которой он сидел; дом, в котором он спал. Под физическим воздействием понимают также воздействие пыли, дыма, взрыва газа, электрического разряда. Любое телесное повреждение или физическое воздействие может оказаться достаточным основанием для возникновения права на денежную компенсацию за эмоциональное беспокойство.

Тем же целям служит расширение понятия травмы от увечья и раны до шока или невроза, вызванного телесным повреждением. Иногда к физическому воздействию на организм суды приравнивают потребление содержащей загрязнения пищи, присуждая компенсацию за причиненный в связи с этим психический вред.

В отдельных штатах требование физических проявлений психического вреда не предъявляется к непосредственному потерпевшему (а иногда - и к очевидцу происшествия). Если потерпевший претерпевает психический вред ввиду своей особой впечатлительности, компенсация обычно допускается лишь при наличии умысла или грубой неосторожности в действиях правонарушителя. Суды уделяют внимание осведомленности нарушителя о наличии таких особенностей, за исключением случая, когда психический вред сопряжен с причинением физического вреда - здесь суды применяют презумпцию осведомленности правонарушителя об особенностях потерпевшего (правонарушитель воспринимает потерпевшего таким, каков он есть).

В целом американское право предусматривает достаточно много препятствий для истца, пытающегося взыскать с ответчика компенсацию психического вреда, причиненного по простой неосторожности.

При наличии договорных отношений между сторонами психический вред, причиненный ненадлежащим выполнением договорных обязательств, не подлежит компенсации, если причинение вреда не было преднамеренным либо отсутствовали обстоятельства, указывающие на то, что нравственные страдания могут быть естественным и вероятным последствием ненадлежащего исполнения договора. Компенсация допускается в случаях, когда договор направлен на оказание личных услуг либо когда условия договорного обязательства прямо связаны с личным благополучием одной из сторон и нарушение такого договора естественно порождает нравственные страдания.

К ряду случаев не применяются ограничения во взыскании компенсации, вытекающие из состава оснований ответственности за неосторожное причинение вреда. Это касается ненадлежащего обращения с трупами сотрудниками похоронных бюро, ошибочных извещений о смерти, неправильного соединения при осуществлении телефонной и телеграфной связи, задержек доставки пассажиров транспортными организациями.

Романо-германское право

Возникновение права на денежную компенсацию за страдания в соответствии с § 847 ГГУ предполагает наличие объективного и субъективного элементов состава правонарушения. Состав оснований ответственности за причинение страданий совпадает с общим составом оснований ответственности за причинение вреда, предусмотренным в § 823 ГГУ:

ѕ наличие страданий, причиненных умалением личных неимущественных правовых благ;

ѕ противоправность действия причинителя вреда;

ѕ наличие адекватной причинной связи между противоправным действием и наступившими последствиями в виде страдании;

ѕ вина причинителя вреда.

Наличию страданий германская судебная практика не всегда придавала одинаковое значение. Гак, Федеральный суд ФРГ ранее в случаях полного распада личности вследствие тяжелой мозговой травмы принимал во внимание штрафной характер компенсации за причиненный нематериальный вред и взыскивал с лица, причинившего вред, ощутимую денежную сумму. При оценке размера компенсации отсутствие страданий после причинения вреда здоровью учитывалось слабо. В дальнейшем Федеральный суд ФРГ отказался от этой точки зрения и пришел к выводу, что суд должен снижать размер компенсации за причиненный вред в случае, когда произошел полный распад личности. При этом способности потерпевшего испытывать страдания и осознавать свое ущербное положение придавалось основное значение при определении размера компенсации за причиненный нематериальный вред, и как раз состояние, представляющее собой особо тяжкие последствия для потерпевшего, может оказаться основанием для снижения размера компенсации за причиненный нематериальный вред.

В подобных случаях, когда из-за обширной потери способности чувственного, эмоционального или рационального восприятия окружающей действительности пострадала личность потерпевшего, суды уделяют особое внимание заключениям экспертов. Правда, даже если распад личности был надлежащим образом установлен, суды весьма неохотно шли на снижение размера компенсации до символических сумм.

Ситуация, при которой больший неимущественный вред (в основном больший вред здоровью) мог повлечь меньший размер компенсации, подвергалась критике со стороны ряда германских правоведов, в результате чего в настоящее время подход к функциональному назначению компенсации и содержанию неимущественного вреда изменился, и утрата потерпевшим в связи с телесным повреждением возможности чувственного и (или) рационального восприятия окружающей действительности рассматривается как обстоятельство, влекущее повышение размера компенсации, которая в этом случае рассматривается как компенсация не за перенесенные страдания, а непосредственно за умаление жизненных благ.

Как указывалось выше, вина, как правило, является необходимым элементом состава оснований ответственности за причиненный нематериальный вред, но в некоторых случаях ответственность может наступать и без вины, например при причинении вреда источником повышенной опасности (§ 829 ГГУ). § 847 ГГУ рассматривается как специальная норма, применение которой по аналогии не допускается. Будучи расположен в разделе, регулирующем внедоговорную ответственность, § 847 ГГУ не применяется к случаям нарушения договорных обязательств, если при этом не происходит одновременно нарушения указанных в § 847 ГГУ абсолютных прав, как это было, например, в случае, когда врач отказался срочно посетить пациента на дому и по телефону порекомендовал ему определенное лечение.

Ответственность возникает только непосредственно перед потерпевшим. Таковым признается каждый, чьим правовым благам причинен вред, если этот вред находится в адекватной причинной связи с неправомерным действием (например, травма ноги после несчастного случая с последующим наложением гипсовой повязки). Опосредованно потерпевшим признается каждый очевидец несчастного случая, пострадавший от нервного шока. Однако судебная практика делает исключение, если очевидец происшествия состоит в близких отношениях с потерпевшим. В этом случае очевидец также признается потерпевшим непосредственно от так называемого дистанционного воздействия правонарушения и приобретает право на компенсацию. По мнению некоторых германских правоведов, законодательство и судебная практика ФРГ должны быть изменены таким образом, чтобы предоставить близким потерпевшего право на компенсацию за страдания, перенесенные ими в связи со смертью потерпевшего.

В § 847 ГГУ предусматривается, что компенсация за перенесенные страдания должна быть справедливой. При определении размера справедливой компенсации принимается во внимание общий принцип уравнивания выгоды, установленный в § 249 ГГУ. Эта норма регулирует вид и объем возмещения ущерба и устанавливает следующее правило: "Лицо, обязанное возместить вред, должно восстановить то положение, которое существовало бы, если бы не было обстоятельства, в силу которого возникла обязанность возместить вред. Если обязанность возмещения вреда возникла вследствие причинения вреда человеку или вещи, то кредитор может вместо восстановления прежнего положения требовать выплаты денежной компенсации".

В то же время потерпевший не должен извлекать выгоду из причинения ему вреда, т.е. выплата компенсации не должна ставить потерпевшего в положение более выгодное по сравнению с тем, в котором он оказался бы, если бы не было правонарушения. Если оказывается, что выгода потерпевшего превышает ущерб, то это превышение подлежит учету в пользу лица, причинившего вред. В этом случае говорят об уравнивании выгоды. Разумеется, этот принцип к случаю компенсации за страдания применим весьма относительно, ввиду отсутствия денежного эквивалента страданий, но в сравнительно редких случаях он учитывается судами при определении размера компенсации.

Так, суд применил принцип уравнивания выгоды в деле, когда во время операции в ране был оставлен посторонний предмет, что, однако, продлило жизнь пациента, страдавшего прогрессирующим раковым заболеванием. Другой пример: потерпевший в результате срочно проведенной ампутации ноги был избавлен от болевых ощущений, которые он вынужден был бы испытывать вследствие тромбоза, если бы операция не была произведена своевременно. Понятно, что принцип уравнивания применим только в случаях, если "выгода" и вред относятся к однородным категориям. Иными словами, имущественную выгоду недопустимо уравнивать с неимущественным вредом и наоборот.

Как правило, взыскание компенсации за страдания (абз. 1 § 847 ГГУ) предполагает однократный платеж определенной судом суммы, который в принципе должен компенсировать и все обозримые длящиеся последствия причинения вреда. Согласно установившемуся в судебной практике подходу, при исчислении размера компенсации суд принимает во внимание суммы компенсации, определенные ранее судами при разрешении дел, связанных с аналогичными правонарушениями. Выдержки из решений по таким делам систематизируются и публикуются, что служит для суда базисом при определении размера компенсации в конкретном деле. Таким образом, в отношении размера компенсации за страдания в германской статутной правовой системе фактически применяется принцип прецедента.

Напомню, что в странах прецедентного права, как было показано выше, принцип прецедента формально не действует в отношении размера компенсации.

При определении окончательного размера компенсации взысканная в предыдущие годы компенсация за страдания, присужденная по аналогичным делам, соотносится с изменениями общеэкономической и социальной ситуации в стране. Критериями этого могут быть покупательная способность денег и преобладающий в обществе взгляд на "цену" здоровья, которые подвержены постоянным изменениям. Меняется и подход к оценке значимости нарушений отдельных видов правовых благ, в результате чего, например, телесным повреждениям и иному вреду, причиненному здоровью, сегодня придается большее значение, чем 10 или 20 лет назад. Поэтому базисные суммы также подлежат корректировке в соответствии с такими изменениями.

Так, отменяя решение суда первой инстанции в части размера компенсации, вышестоящий суд мотивировал это тем, что изменение уровня инфляции происходит неконтролируемо, из чего следует, что многочисленные ранее вынесенные судебные решения не могут больше быть образцом для сравнения без соответствующей корректировки.

Для разрешения этой проблемы был разработан метод Шнайдера / Цельцнера, существо которого заключается в интерполяции размеров компенсации за страдания в прежних судебных решениях в соответствии с происшедшим к моменту рассмотрения дела изменением индекса потребительских цен. Разработанная в результате применения этого метода таблица позволяет пересчитать прежние решения с учетом современного уровня инфляции.

Компенсация за страдания может присуждаться и в виде периодических платежей. Это делается при тяжком повреждении здоровья, вызвавшем прогрессирующее нарушение жизненных процессов в организме человека. В зависимости от обстоятельств дела такие платежи могут назначаться пожизненно или на определенный период времени. Возможно также сочетание взыскания основной суммы компенсации с установлением дополнительных периодических платежей либо разделение суммы однократной компенсации на части и взыскание ее в виде периодических платежей.

Приведу примеры определения размера присуждаемых сумм компенсации. Пенсионеру была нанесена рана длиной 8 см, в связи с чем он провел две недели в больнице - размер компенсации составил 5 тыс. марок; потерпевший пролежал в больнице с переломом тазобедренного сустава в условиях полной неподвижности три недели, при этом в течение первых семи суток он испытывал сильную боль - присуждена компенсация за страдания в размере 15 тыс. марок; 11-летнему школьнику, получившему черепно - мозговую травму с переломом костей черепа и проведшему в больнице шесть недель, была выплачена компенсация в размере 30 тыс. марок; 19-летний солдат, полностью потерявший зрение в результате травмы, происшедшей во время танковых учений, получил компенсацию в размере 100 тыс. марок. Эрделевский, А.М. Компенсация морального вреда - анализ и комментарий законодательства и судебной практики/А.М. Эрделевский .- М.:норма, 1999.-С.120-122.

Франция

Как уже отмечалось в моей работе моральный вред не выделяется во французском законодательстве как отдельный вид вреда, соответственно и состав оснований ответственности за его причинение совпадает с общими основаниями ответственности за причинение вреда:

ѕ наличие морального вреда, т.е. умаления личных неимущественных благ;

ѕ виновное противоправное действие причинителя вреда;

ѕ причинная связь между противоправным действием и моральным вредом.

То обстоятельство, что понятие морального вреда является порождением судебной практики, обусловливает ориентацию судей при определении размера компенсации на ранее вынесенные решения. В этом аспекте французская судебная практика сходна с германской. При этом размер компенсации морального вреда сильно зависит от обстоятельств конкретного случая.

Иногда он может выражаться в символической сумме, как, например, в деле, когда истец потребовал от своей супруги и ее любовника компенсации морального вреда, причиненного ему прелюбодеянием соответчиков . С учетом "смягчающих" обстоятельств дела, которые суд не счел возможным изложить в решении, с супруги была взыскана символическая компенсация в размере 1 франка, а с любовника было взыскано 100 франков. В другом деле истица предъявила иск к городу в связи с тем, что ее без достаточных оснований остановил на улице полицейский и поинтересовался, зарегистрирована ли она в органах санитарного надзора. Суд присудил истице символическую компенсацию в 1 франк, причем в решении суда было указано, что ранее этот суд отрицательно относился к искам о компенсации морального вреда, а в этом деле впервые счел возможным проявить великодушие.

Здесь следует сделать небольшое отступление от основной темы и сказать о весьма больших различиях в "судейском менталитете" в разных государствах. В решениях английских, американских и французских судов отражается образ судьи - человека, рассуждающего, сомневающегося, далекого от категоричности в суждениях, иногда даже (как это видно на примере последнего решения) способного к юмору. В решениях же германских и российских судов подобного не наблюдается.

Интересно, что при этом именно германское законодательство и судебная практика в части компенсации морального вреда обнаруживают наибольшее сходство с российскими. Подобные различия в отношении судов государств с прецедентной системой права объясняются, по-видимому, как раз особенностями самой правовой системы, когда судья одновременно оказывается творцом правовых норм и чувствует большую ответственность за обоснованность и последствия принимаемого решения.

В мою задачу не входит общий сравнительный анализ различных правовых систем, но необходимо отметить, что решения английских и американских судов производят лучшее впечатление по сравнению с германскими и российскими судебными решениями с точки зрения их обоснованности и применяемой юридической техники. Представляется, что это не является следствием различий в юридической квалификации судей, поскольку российские и германские судьи вовсе не уступают в квалификации их английским и американским коллегам. Видимо, дело именно в различиях в судейском менталитете, обусловленных особенностями указанных правовых систем.

Возвращаясь к основной теме, отмечу, что французское законодательство и судебная практика не ограничивают личные неимущественные права и блага каким-либо определенным перечнем и допускают компенсацию морального вреда в огромном количестве случаев, что объективно повышает правовую защищенность этих благ. Французским судьям не приходится колебаться в том, расценивать ли как правонарушение, например, обнародование личных писем, разглашение сведений, касающихся частной жизни человека, несанкционированное использование имени. Соответственно, не возникает проблем и в отношении признания права на компенсацию морального вреда и присуждения таковой. Поэтому же во французском праве в отличие от германского не пришлось создавать искусственную конструкцию некоего "всеобщего права личности". Любой вред правам личности заранее признается подлежащим компенсации.

Поскольку французское право не пошло по пути разработки отдельных законодательных конструкций, которые определяли бы подлежащие защите права личности и таким образом ограничивали бы их круг, вопрос о защите поднимается при рассмотрении самых разнообразных видов споров. Например, суд, признавая недействительным условие завещания о том, что переходящее к наследнице имущественное право прекратится в случае, если она выйдет замуж за человека определенного вероисповедания, обосновывал свое решение, в частности, тем, что подобное условие нарушает одну из важнейших свобод человека - свободу вступления в брак по своему усмотрению. С аналогичных позиций судебная практика рассматривает как посягательство на супружеские права одного из супругов нарушение другим супругом вытекающих из брака обязанностей, в особенности нарушение супружеской верности. В последнем случае суды без колебаний присуждают компенсацию за причиненный моральный вред, хотя, как было показано выше, с учетом обстоятельств конкретного дела размер компенсации может оказаться символическим.

В отношении защиты путем компенсации морального вреда "классических" неимущественных прав и благ - например, чести и достоинства, права на имя, права на собственное изображение, права на неприкосновенность сферы личной жизни - французское право сходно с германским и российским. Так, признается недопустимым опубликование изображения без согласия изображенного, за исключением опубликования изображения в общественных интересах и ряда других случаев.

Весьма часто поводом для предъявления исков о компенсации морального вреда становится обнаружение истцом малоприятного для него сходства с каким-либо литературным персонажем. В каждом таком случае суду приходится решать вопрос о том, были ли нарушены личные неимущественные права.

Так, рассматривая дело по иску французского военнослужащего, находившегося во время войны в лагере для военнопленных и обнаружившего совпадение своего имени с именем персонажа романа - французского офицера, который отговаривает своего товарища от побега из немецкого лагеря для военнопленных, суд счел, что автор романа должен был проявить надлежащую осмотрительность и выяснить, не носит ли такое же имя какой-либо реальный офицер, находившийся в плену во время войны.

На протяжении уже более века французская судебная практика предоставляет правовую охрану тайне личной переписки, исходя из недопустимости разглашения получателем личного письма его содержания без согласия отправителя. Ранее это правило основывалось на презумпции наличия "молчаливого соглашения" о неразглашении содержания письма между отправителем и получателем, иначе говоря, право на тайну личной переписки рассматривалось как обязательственное право, вытекающее из договора. В настоящее время признано, что это право не является абсолютным личным неимущественным правом и все остальные обязаны воздерживаться от его нарушения.

Так, в 1928 г. французским судом было рассмотрено дело по иску Ромена Роллана к издательству, которое хотело распространить письма истца к другому писателю и в качестве рекламы напечатало выдержки из этих писем в своем каталоге. Суд счел, что из упомянутых в каталоге писем лишь одно носило личный, доверительный характер, а во всех остальных содержались соображения истца, ранее высказывавшиеся им в его книгах и статьях, и издательство вправе было их распространять; но в то же время опубликование выдержек из писем без согласия их автора незаконно во всех случаях, поэтому истцу была присуждена компенсация морального вреда в размере 2 тыс. франков. Очевидно, здесь суд провел определенную аналогию с защитой прав автора на неприкосновенность произведения.

Проведенный обзор и анализ законодательства и судебной практики России, Англии, США, Германии, Франции относительно компенсации морального вреда показывает большое сходство возникающих при применении этого правового института проблем.

Прежде всего, обращает на себя внимание отсутствие детального законодательного регулирования института компенсации морального вреда не только в странах прецедентного права, где это предопределяется особенностями самой правовой системы, но и в странах статутного права - во Франции и в Германии. В то же время большую (если не сказать определяющую) роль в развитии и совершенствовании этого правового института играют судебная практика и доктринальные толкования. Можно сделать вывод, что компенсация морального вреда применяется в рассмотренных правовых системах как способ правовой защиты в основном личных неимущественных прав и благ, причем перечень защищаемых путем компенсации морального вреда благ имеет постоянную тенденцию к расширению путем судебного толкования (в России этот перечень по меньшей мере не уже, чем в развитых правовых государствах).

Следующий момент, который обращает на себя внимание, - явно прослеживающаяся в судебной практике тенденция к упорядочению системы определения размеров компенсации. Это достигается в Англии путем введения таблиц для определения размеров компенсации морального вреда, причиненного умышленными преступлениями, а в Германии и Франции - путем выработки судебной практикой правила ориентироваться на ранее вынесенные судебные решения по делам, связанным с сопоставимыми правонарушениями. Ввиду казуистичности оснований ответственности за причинение морального вреда по неосторожности определение размера компенсации в англосаксонском праве формально не упорядочено, но необходимость подчиняться прецедентам при разрешении вопроса о наличии оснований ответственности фактически приводит к тому, что судья принимает во внимание размер компенсации морального вреда, присужденный ранее в сходном деле.

Иная ситуация складывается в отношении определения размера компенсации морального вреда в российской правоприменительной практике. Проблема отсутствия точно сформулированных критериев и общего метода оценки размера компенсации морального вреда ставит судебные органы в сложное положение. Такая ситуация усугубляется как отсутствием каких-либо значимых рекомендаций или разъяснений Верховного Суда по этому вопросу, так и введением в действие второй части ГК, где в ст. 1099 - 1101 установлены дополнительные требования, подлежащие учету судами при определении размера компенсации. Гражданский Кодекс Российской Федерации. Часть первая от 30.11.1994 №51-ФЗ // Собрание законодательства РФ .-1994. -№32.- Ст.3301.Единственное пока посвященное вопросам компенсации морального вреда Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. N 10 не содержит указаний которые позволили бы суду обоснованно определять размер компенсации при разрешении конкретного дела. Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда: Постановление Верховного Суда РФ N 10 от 20 декабря 1994 г. // Российская газета .-1995.- 8 февраля.

Поэтому необходимо проанализировать установленные в ГК критерии оценки размера компенсации морального вреда и предложить общий метод их применения.

Глава 3 .КОМПЕНСАЦИЯ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА ПРИ ЗАЩИТЕ ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА В РФ И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАНАХ, СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ

3.1 Защита чести и достоинства при распространении сведений, несоответствующих действительности (диффамация) в РФ

Первоначально юридическая охрана в Российской Федерации, в частности, чести и достоинства граждан осуществлялась при помощи норм уголовного, административного, трудового права. В то же время в гражданско-правовом плане этот вопрос был положительно решен лишь с момента принятия в 1991 г. Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, ст. 7 которых предусматривала гражданско-правовую защиту чести и достоинства граждан и организаций: "Гражданин или организация вправе требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности". Аналогичная норма в дальнейшем получила свое закрепление в ст. 7 ГК РСФСР, утвержденного Законом РСФСР от 11 июня 1964 г., с внесенными в нее последующими изменениями и дополнениями.

Право на защиту чести, достоинства и деловой репутации в настоящее время закреплено в ст. 152 части первой ГК РФ. В п. 1 этой статьи установлено, что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Заметим, что в ст. 7 ГК РСФСР 1964 г. о защите чести и достоинства не было ссылок на деловую репутацию, в то время как умаление деловой репутации гражданина, естественно, негативно сказывается или может сказаться на его чести и достоинстве. "Указание в новом ГК РФ на возможность опровержения по суду распространенных сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, - отмечает в этой связи профессор П.Я. Трубников, - обусловлено сложившимися современными экономическими отношениями, необходимостью защиты правомерной предпринимательской деятельности". Трубников, П.Я. Применение судами законодательства о защите чести, достоинства и деловой репутации / П.Я. Трубников // Законность.- 1995. -N 5.- С. 7.

Каждому индивиду присущи такие блага, как честь, достоинство, деловая репутация, а юридическому лицу - деловая репутация. Честь - это общественная оценка личности, определенная мера духовных, социальных качеств гражданина. Она является таким же благом человека, как его жизнь, здоровье и свобода. Человек, дорожащий своей честью, соизмеряет ее со своим добрым именем и совестью.

Достоинство - самооценка собственных качеств, способностей, мировоззрения, своего поведения, общественного значения.

Деловая репутация гражданина определяется уровнем его квалификации и характеристикой профессиональной деятельности, а юридического лица - оценкой производственной или иной деятельности в соответствии с его правовым статусом в условиях предпринимательских и рыночных отношений.

Категории чести и достоинства, в частности, определяют отношение к человеку как высшей общественной ценности.

Следует отметить, что честь и достоинство - понятия достаточно широкие, богатые по содержанию и глубоко диалектические по своей природе. Они могут восприниматься в сферах нравственного сознания (как чувства и как понятия), этики (как категории морали) и права (как защищаемые законом социальные блага).

При определении понятия "честь" различают два аспекта - объективный и субъективный. Та или иная оценка деятельности индивида коллективом, обществом, признание его положительных качеств и заслуг воспринимаются им как нечто объективное, выступают как этическое благо, как оценочная категория, направленная от общества к личности.

Существуют и другие точки зрения среди как отечественных, так и зарубежных ученых. Например, немецкий философ-идеалист конца ХIX в. И. Экштейн в книге "Честь в философии и праве" рассматривает внешнюю честь как этическую оценку личности, из которой вытекает уважение, а внутреннюю честь - как духовное "я" человека, от "всего телесного освобожденное". Экштейн, И. Честь в философии и праве/ И. Экштейн .- СПб.:Питер, 1895.- С. 38; 78. При этом И. Экштейн считает, что обе формы чести не связаны одна с другой. Он, в частности, заключает, что "внешняя честь, что бы ни говорили, есть этическое благо, стремление к ней есть нравственное стремление, ибо честь удовлетворяет нравственным потребностям человека" Каждому человеку, таким образом, приходится волей-неволей примиряться с тем, что другие люди судят о нем по-своему. Он не может воспротивиться этому, так как в соответствии с законами человеческой природы всякий человек, который видит те или иные поступки своего ближнего, чувствует себя невольно призванным судить о них. Он не может подчиняться началу свободного выбора, останавливать свое внимание на положительном, оставляя незамеченным негативные проявления личности. Нельзя обойти и вопрос о том, как же относится какой-либо человек к факту оценки себя другими, поскольку честь есть известное нематериальное благо и ею дорожат даже те, кто считает себя независимым от общественного мнения. В действительности мы видим, что с презрением к чести чаще всего относятся люди аморальные, не обладающие самостоятельным, волевым характером.

Таким образом, честь является категорией, отражающей достоинство индивида в сознании других людей, общественную его оценку с учетом существующей морали и правовых устоев в этом обществе. Под честью понимается в определенном смысле положительная репутация человека.

В органическом единстве с честью, понимаемой в обществе как определенная социальная оценка человека, находится категория достоинства, которая является своеобразным отражением этой социальной оценки в сознании его носителя. Иными словами, достоинство - это самооценка личности, основанная на его оценке обществом, внутренних убеждениях и правосознании.

Достоинство того или иного человека заключается в духовных и физических качествах, ценных, в частности, с точки зрения потребностей общества. В своем органическом единстве эти личные качества (достоинства) и составляют то, что принято называть личным достоинством. Рафиева, Л.К. Честь и достоинство как правовые категории/ Л.К. Рафиева // Правоведение. -1966. -N 2.- С. 61. Его социальный характер проявляется в том, что как моральная ценность и общественно значимое качество личности достоинство определяется существующими общественными отношениями и в известной мере нередко не зависит от человека. Но данная категория выступает еще и как сознание и чувство собственного достоинства. Эти субъективные стороны достоинства представляют собой осмысление и переживание человеком своей моральной ценности и общественной значимости, они обусловливаются общественными отношениями и зависят от них.

Категории "честь" и "достоинство" вытекают одна из другой. Они едины, но не тождественны. Нельзя не согласиться с мнением, что "содержание чести и достоинства любого человека постоянно обогащается, меняется по мере развития его общественной деятельности". В то же время эти различия в содержании их субъективного гражданского права на честь и достоинство зависят от степени развития индивида, воспитания, формирования правосознания, выработки определенной жизненной позиции, личностного самоутверждения, т.е. от прочности того фундамента, на котором базируются честь и достоинство.

В органической связи с честью и достоинством находится и такое понятие, как "репутация" (от лат. reputatio - обдумывание, размышление). Если представление о достоинстве личности исходит из принципа равенства всех людей в моральном отношении и их самооценки, то понятие чести, наоборот, дифференцированно оценивает людей, что тем или иным образом находит отражение в их репутации. Заметим, что понятие репутации в известном смысле совпадает с понятием чести в ее внешнем, объективном значении. В репутации личности в большей мере проявляются ее деловые качества, чем морально-этические. Не требует пояснений и та истина, что репутация человека в известном смысле формируется на основе его поведения и отношения к интересам других людей, общества и государства, складывается на основе его поведения посредством восприятия его облика другими людьми, что может являться источником существенной информации не только о вкусах и привычках, но и о внутренней сущности индивида.

Репутация может быть или положительной, или отрицательной и иметь подвижный характер в зависимости от того, на какой информации она базируется. Так, по словам М.Н. Малеиной, под деловой репутацией юристы-исследователи понимают совокупность качеств и оценок, "с которыми их носитель ассоциируется в глазах своих контрагентов, клиентов, потребителей, коллег по работе, поклонников (для шоу-бизнеса), избирателей (для выборных должностей) и персонифицируется среди других профессионалов в этой области". Малеина, М.Н. Защита чести, достоинства и деловой репутации предпринимателя/ М.Н. Малеина.-М.:Экзамен,2003.- С. 18. Под деловой репутацией следует понимать и те ассоциации, которые вызывает деятельность отдельного гражданина-предпринимателя, группы лиц или юридического лица у широкой общественности, у других юридических лиц в данном государстве и за его пределами.

Во многих случаях нарушение деловой репутации юридического лица одновременно дискредитирует членов его трудового коллектива и наоборот, т.е. речь идет о нарушении права на репутацию. Деловая репутация представляет собой частный случай репутации вообще и являет сложившееся мнение о качествах (достоинствах и недостатках) коллектива, организации, предприятия, учреждения, конкретного физического лица, например, в сфере предпринимательства.

Западный социолог М. Вебер для обоснования построения иерархии социальных ценностей ввел понятие "статусная честь" ("статусная репутация", "социальное уважение", "престиж"). Суть данного понятия выражается прежде всего в том, что от всех, кто предполагает следовать ему, ожидается особый образ жизни: та или иная группа индивидов, претендующая на принадлежность к определенному обществу, вырабатывает "должный" стандарт поведения, в соответствии с которым выбирается круг людей для социального общения. При этом развивается осознание значимости своего положения, своеобразное "статусное самоуважение", и одновременно с ним возникает желание дистанцироваться от других слоев общества. Вебер, М. Класс, статус и партия/ М. Вебер // Социальная стратификация .- 1992. -Вып. 1.- С. 28; 33.

Деловая репутация (или социальный престиж) - это сравнительная оценка социальной значимости индивида, группы людей или социального института, юридического лица, его положения в обществе, закрепленная в общественном мнении.

Под диффамацией как в российском, так и зарубежном праве обычно понимается распространение порочащих сведений о каком-либо лице - как физическом, так и юридическом. Сам термин имеет иностранное происхождение - от латинского "diffamatio", от которого происходят также английское "difamation" Андрианов, С.Н. Англо - русский юридический словарь/ С.Н. Андрианов, А.С. Берсон , А.С. Никифоров .- М.:Инфра-М, 1993.- С. 143., немецкое "Diffamation" и французское "difamacion".

Иногда в российской юридической литературе диффамацией называют только распространение порочащих другое лицо правдивых сведений. При этом диффамация противопоставляется клевете как действие, не влекущее уголовной ответственности. Такое понимание диффамации не соответствует смыслу этого термина и неоправданно сужает его применение.

Родовое понятие "диффамация" охватывает собой любое распространение порочащих другое лицо сведений. В зависимости от соответствия распространяемых сведений действительности и субъективного отношения распространителя к своим действиям можно выделить следующие ее виды:

а) распространение заведомо ложных порочащих сведений - умышленная недостоверная диффамация, или клевета;

б) неумышленное распространение ложных порочащих сведений - неумышленная недостоверная диффамация;

в) распространение правдивых порочащих сведений - достоверная диффамация.

Только недостоверная диффамация в виде клеветы влечет уголовную ответственность. Гражданско - правовой способ защиты чести, достоинства и деловой репутации от недостоверной диффамации любого вида определен в ст. 152 ГК. На последствиях достоверной диффамации остановимся ниже.

Рассмотрю некоторые вопросы гражданско - правовой ответственности за недостоверную диффамацию. Определить содержание умаляемых в результате диффамации благ можно следующим образом:

ѕ честь - сопровождающееся положительной оценкой общества отражение качеств лица в общественном сознании;

ѕ достоинство - сопровождающееся собственной положительной оценкой отражение качеств лица в его сознании;

ѕ деловая репутация - сопровождающееся положительной оценкой общества отражение деловых качеств лица в общественном сознании.

Какие сведения признаются порочащими честь, достоинство и деловую репутацию?

В п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 11 от 18 августа 1992 г. "О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" указывается, что "порочащими являются также не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно - хозяйственную и общественную деятельность, деловую репутацию и т.п.), которые умаляют честь и достоинство гражданина либо деловую репутацию гражданина или юридического лица". Бюллетень Верховного Суда РФ.- 1992.- N 11.- С.21-25.

Из п. 2 Постановления следует, что приведенный в нем перечень порочащих сведений не является исчерпывающим. Их трактовка может быть и более широкой. Например, не только прямое нарушение моральных принципов может умалить репутацию человека в глазах тех, чьим мнением он дорожит. Никто не вправе воспрепятствовать человеку поддерживать свою репутацию в глазах окружающих на более высоком, по сравнению с существующими в обществе нормами, уровне и защищать ее предусмотренными законом способами.

Поэтому под опорочением чести и достоинства, подрывом репутации следует понимать распространение сведений, умаляющих эти блага по сравнению с тем уровнем, к которому стремился и которого достиг потерпевший, хотя бы приписываемые ему действия и не являлись противозаконными или аморальными и не вызывали явного осуждения со стороны окружающих. Например, если человек вообще не употребляет спиртного и гордится своей репутацией абсолютного трезвенника, то сообщение о том, что он "иногда выпивает", следует считать порочащим его репутацию.

Самостоятельным действием, причиняющим ущерб чести и достоинству гражданина, является оскорбление - унижение чести и достоинства, выраженное в неприличной форме. Остановимся на различиях между диффамацией и оскорблением. Если в первом случае умаление чести и достоинства происходит в результате того, что само содержание распространяемых сведений, их смысл носят порочащий характер, то во втором случае отрицательное влияние на честь и достоинство лица оказывает неприличная, т.е. резко противоречащая принятым в обществе правилам поведения форма, в которой дается его оценка.

Обязательный элемент состава диффамации - распространение порочащих сведений, т.е. сообщение их хотя бы одному, помимо самого потерпевшего, лицу. Оскорбление же может быть нанесено потерпевшему и наедине с ним.

В случае, когда недостоверная диффамация совершена в неприличной форме, потерпевший вправе требовать опровержения этих сведений в порядке п. 1 ст. 152 ГК и компенсации морального вреда, причиненного диффамацией. Оскорбительную форму следует в этом случае рассматривать как заслуживающее внимания обстоятельство, повышающее размер компенсации. При оскорбительной форме достоверной диффамации потерпевший не вправе требовать опровержения сведений в порядке ст. 152 ГК, но приобретает право на компенсацию морального вреда в порядке ст. 151 ГК.

В ст. 152 ГК РФ установлено право гражданина или организации (юридического лица) обращаться в суд для опровержения порочащих их честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Бремя доказывания лежит на субъекте, распространившем эти сведения, а не на потерпевшем. Из этого следует, что для удовлетворения этого права требуются определенные условия защиты чести и достоинства, а именно сведения должны быть порочащими, не соответствовать действительности и получить распространение. Пока не доказано противное, распространенные порочащие сведения предполагаются не соответствующими действительности.

Многие ученые считают, что следует дать характеристику или толкование отдельных условий применения ст. 152 ГК РФ, но прежде необходимо остановиться на понятии "сведения". Под таковыми нужно понимать любую информацию (устные или письменные высказывания), а также зафиксированную и распространенную информацию о фактах жизни гражданина, его поступках, деятельности физического или юридического лица, умаляющих честь, достоинство, деловую репутацию. Информация касается как самих фактов, так и их оценки, которая может быть предметом судебной защиты с точки зрения соответствия или несоответствия этой информации подлинным фактам.

Таким образом, по моему мнению, к сведениям, которые указаны в ст. 152 ГК РФ, относится любая информация, если она распространена, является порочащей и не соответствует действительности.

В качестве первого условия применения ст. 152 ГК РФ и возможного наступления ответственности обязанных лиц необходимо, чтобы сведения были распространены. Под распространением сведений, порочащих честь и достоинство, понимается сообщение их неопределенно широкому кругу лиц, нескольким лицам или одному лицу. Будучи сообщенными хотя бы одному человеку, сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию, могут повлечь за собой причинение существенного морального вреда потерпевшему. Сообщивший эти сведения практически не имеет возможности предотвратить их дальнейшее распространение. Даже при таких обстоятельствах, когда порочащие сведения не стали достоянием широкой гласности, а известны на определенном этапе лишь одному постороннему лицу, имеются основания ставить вопрос об их опровержении (при условии несоответствия их действительности). В подобных случаях важно своевременно пресечь неправомерные действия, чтобы измышления не получили своего дальнейшего распространения. Причем не является распространением сведений сообщение их непосредственно тому лицу, которого они касаются. В последнем случае потерпевшее лицо может ставить вопрос о привлечении виновного к уголовной ответственности за оскорбление или клевету, если к этому есть основания.

Статья 152 ГК РФ не может применяться и тогда, когда индивид сообщает посторонним лицам порочащие сведения о самом себе, ибо в таком случае он сам способствует формированию общественного мнения о своей личности. Однако нельзя согласиться с теми авторами, которые считают юридически безразличным распространение неправильных сведений о самом себе.

Действительно, в практике применения судами ст. 152 ГК РФ при рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой репутации граждан и организаций зачастую существенные затруднения вызывает вопрос о содержании тех сведений, распространение которых порождает право потерпевшего на судебную защиту своих личных неимущественных прав. Этот вопрос был частично затронут в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 августа 1992 г. N 11 (с последующими изменениями и дополнениями), где указывается, что "порочащими являются также не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно - хозяйственную и общественную деятельность, деловую репутацию и т.п.), которые умаляют честь и достоинство гражданина либо репутацию гражданина или юридического лица".

Таким образом, Пленум определил необходимое для признания сведений порочащими условие - содержанием таких сведений должно являться утверждение о нарушении лицом законодательства или моральных принципов, т.е. о фактах ненадлежащего поведения лица. Правда, нельзя не обратить внимание на не вполне удачное включение в процитированный выше отрывок из постановления слова "также", поскольку нигде более постановление не касается вопроса о содержании прочащих сведений, а сам отрывок следует непосредственно за описанием тех действий, которые надлежит квалифицировать как распространение таких сведений. Вряд ли Пленум имел в виду более широкую трактовку термина "порочащие сведения", хотя в принципе она действительно может быть более широкой.

Приведу определения некоторых терминов, используя "Словарь русского языка" С.И. Ожегова: сведения - известия, сообщения; факт - действительное, вполне реальное событие, явление; мнение - суждение, выражающее оценку чего-нибудь, отношение к кому-нибудь или чему-нибудь, взгляд на что-нибудь; порочить - навлекать позор на кого- или что-нибудь, бесчестить; честь - 1) достойные уважения и гордости моральные качества человека; 2) хорошая, незапятнанная репутация, доброе имя; 3) целомудрие, непорочность; 4) почет, уважение; достоинство - совокупность высоких моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе.

Взаимосвязь чести и достоинства так же неразрывна, как и взаимосвязь личности и общества, и самооценка личности в конечном счете основывается на ее общественной оценке. Поэтому опорочение чести, т.е. умаление положительных качеств человека в глазах окружающих, может отрицательно сказаться на его чувстве уважениях этих качеств в себе. Пункт 1 ст. 152 ГК РФ устанавливает способ защиты чести, достоинства и деловой репутации гражданина в случае, если вред этим неимущественным благам причинен путем распространения не соответствующих действительности порочащих сведений. Анализ этой нормы показывает, что она может быть применена лишь для случая, когда содержанием сведений являются сообщения о фактах, но не мнение, выражающее их оценку. Только сообщение о факте может соответствовать либо полностью или частично не соответствовать действительности: факт, о котором сделано сообщение, либо наступил в том виде, в каком он указан в сообщении, либо не вполне соответствует сообщению о нем, либо такой факт не наступал вообще.

Иначе обстоит дело с выражением мнения - результата психической деятельности субъекта. Если исходить из предположения о применимости п. 1 ст. 152 ГК РФ в отношении мнения, то под несоответствием действительности в этом случае следовало бы понимать несовпадение выраженного мнения с действительным мнением, т.е. с мыслями субъекта по определенному вопросу - так же, как могут не совпадать действительная воля и волеизъявление субъекта при совершении сделки.

Если распространенные сведения содержат утверждения о порочащих фактах в открытом или завуалированном виде, потерпевший вправе требовать опровержения сведений, возмещения убытков и компенсации морального вреда, причиненных их распространением; если же права или охраняемые законом интересы гражданина ущемлены путем выражения мнения, он вправе требовать опубликования ответа в том же средстве массовой информации и показать несостоятельность выраженного мнения или иным способом защитить себя, и в определенных случаях (при оскорбительной форме выражения мнения) требовать компенсации морального вреда.

Понятно, что установление действительного характера распространенных сведений может быть осуществлено лишь судом в результате исследования всех обстоятельств дела. Во многих случаях отграничение выраженного субъективного мнения от утверждения о фактах может оказаться весьма затруднительным, а от решения этого вопроса зависит правильное определение предмета и пределов доказывания по делу.

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования "Братский государственный университет" обратилось к газете "Братский лесохимик" с требованием о защите деловой репутации, а именно просило признать ложными, не соответствующими действительности сведения, порочащие деловую репутацию истца, и обязать ответчика опровергнуть такие сведения, а также о взыскании судебных издержек в сумме 6000 руб.

Решением от 17.03.2006 по делу N А19-21081/05-17 производство по делу в отношении газеты "Братский лесохимик" прекращено, в удовлетворении требований отказано.

Разрешая спор, суд сослался на то, что приведенное истцом высказывание не содержит утверждения о выдаче истцом дипломов с "проводкой", суд счел, что журналист вправе излагать свои личные суждения и оценки в сообщениях и материалах, предназначенных для распространения, и что высказывания, носящие оценочный характер, нельзя проверить на соответствие или несоответствие действительности.

В случае признания судом утверждения о фактах завуалированным под выражение мнения опровержение факта может быть сделано ответчиком путем сообщения о том, что ранее сделанное сообщение не является утверждением о соответствующем факте, а представляет собой его собственное умозаключение по поводу тех или иных явлений или событий. Он может по своей инициативе указать, что по-прежнему убежден в правильности этого умозаключения или мнения. Если ответчик делает опровержение таким способом, это становится новым выражением мнения, и истец приобретает право на опубликование ответа в том же средстве массовой информации.