Проблемы противодействия преступности: социально-философский аспект

Проблемы противодействия преступности: социально-философский аспект

Проблемы противодействия преступности в их социально-философском измерении относятся к сфере социальной самоорганизации или саморегуляции общества.

И в этом смысле они могут быть предметом изучения с использованием средств социально-философского анализа. В свою очередь ценность или значимость такого анализа для конкретных отраслей права (например, криминологии) или для планирования правоохранительной деятельности, заключается в том, что это может способствовать формированию широкого теоретического контекста (на уровне изучения макросоциальных процессов и общих закономерностей развития общества) для конкретно-научных разработок или выработки эффективных организационно-правовых мер.

В качестве примера можно привести следующее: социально-философский анализ феномена терроризма (как в историческом, так и в содержательном плане), несомненно, способен не только правильно сориентировать криминологические исследования причин и детерминант (в методологическом и системно-аналитическом отношении), но и повысить эффективность и адекватность планируемых стратегий (программ антитеррористических мероприятий и др.). Именно правильное понимание социальной сущности объективных предпосылок возникновения и эскалации этого общественного феномена должно быть основанием для их разработки и принятия.

В последнее время в юридической литературе стали встречаться мнения о том, что криминология, например, должна стать философией борьбы с преступностью [1] (курсив мой -- Г.А.). И это, на наш взгляд, не случайно и симптоматично. В этом утверждении находит свое выражение потребность в более глубоком, обоснованном подходе к описанию причин и факторов тех или иных видов преступности, а также к разработке антикриминальных стратегий, программ и др.

Однако криминология есть сложившаяся, со своим специфическим предметом наука. Другое дело, что современная криминология (имеется в виду постсоветская криминология на всем пространстве бывшего Союза) в последние десятилетия коренных общественных преобразований претерпела радикальную переоценку собственных, методологических оснований.

Исторический материализм и диалектика, которые без каких-либо сомнений в прежние годы манифестировались в качестве общей методологии криминологических теорий, в настоящее время отнесены самими обществоведами в исторические рамки плюралистичного множества социальных теорий и концепций. Но в этой ситуации криминология рискует избегать методологии вовсе (и это все чаще находит свое отражение в современных работах), превращаясь в простую фактографию. Однако она по определению не может быть чем-то вроде статистики, замыкаясь на своей эмпирической базе.

Криминология должна и обязана быть теорией высокого методологического уровня, своими обобщающими выводами способной создавать концептуальную основу для выработки практических мер противодействия преступности. И в этом плане нам представляются необходимыми и полезными такие научные изыскания, которые реализуются на стыке социальной философии и права, его конкретных отраслей (криминологии, теории государства и права и др.).

Каковы же эвристические возможности социально-философского анализа в этом контексте (Прежде всего, это, на наш взгляд, очередное прояснение самого определения или понятия преступного, причем рассматриваемого в его социокультурных аспектах. Если обратиться к строго юридическим дефинициям, то преступлениями в них называются такие деяния, которые соответствующим образом квалифицируются уголовным законодательством. То есть речь идет о криминализации тех или иных деяний средствами нормативно-правового регулирования. А говоря философским языком, можно вести речь об осуществлении по отношению к этим деяниям некоего процесса конвенции, соглашения (на уровне общественного признания) о том, что будет считаться преступлением, и, соответственно, будет предполагать наказание как меру общественного реагирования.

Вместе с тем, исторический анализ со всей очевидностью показывает, что представления общества о преступном, о преступлении имеют конкретно-исторический характер и обусловливаются множеством различных факторов. Конечно, еще со времен библейских заповедей «не убий, не укради…» в обществе остаются достаточно неизменными нравственные ценности базисного характера (осуждение убийства, умышленного причинения вреда здоровью, собственности и др.), но что касается деяний, относящихся к более отдаленным от этих вопросов областям, то их криминализация заметно обусловливается как динамикой изменений криминогенной ситуации, так и факторами экономического, политического (а ныне и геополитического) и социокультурного характера.

Достаточно привести пример из советского уголовного законодательства, когда спекуляция рассматривалась как серьезное преступление, влекущее за собой жесткие меры уголовного преследования. Переход на рыночные механизмы хозяйствования внес в этот вопрос существенные изменения в новые уголовные кодексы всех без исключения постсоветских государств.

В связи с вышесказанным становится более отчетливой та дуальная оппозиция, которая (как и во всяких общественных процессах) имеет место в проблеме преступного. А именно: это противоположности нормального-ненормального, одобряемого-неодобряемого, неопасного-опасного и т. п. Как и любые противоположности, они не разделены жесткими метафизическими границами, а текучи и изменчивы, взаимосвязаны и взаимозависимы. Таким образом, мы видим, что оценка тех или иных человеческих деяний, безусловно, несет на себе печать формирующегося в обществе общественного мнения. В свою очередь, -- как это хорошо известно, -- само общественное мнение (или так называемая общественная мораль) есть сфера, весьма подверженная манипулированию. Ясно в таком случае, что в обществе, где господствуют фундаменталистские, ригористичные религиозно-моральные установки, неизбежно большая, чем в другом обществе, часть деяний (проституция, например) будет расцениваться как преступная. И это находит свое подтверждение в компаративном анализе законодательств различных стран.

Общепризнанно, например, что в демократических государствах господствует тенденция к гуманизации, либерализации и минимизации уголовного преследования. А это, в свою очередь, имеет своим следствием декриминализацию многих, ранее квалифицируемых как преступные, деяний.

В какой степени все это отражается на криминогенной ситуации? Однозначного ответа здесь нет. Так как декриминализация одних деяний сопровождается криминализацией других (в развитых странах с рыночной экономикой, например, мы видим растущий перечень новых видов преступлений, большей частью экономического характера).

Но здесь нам представляется важным доведение до осознания всех, кто, так или иначе, связан с проблемами противодействия преступности, того обстоятельства, что общество, по сути, осуществляет выбор того, чему собирается противодействовать. И, следовательно, у него есть возможности (при правильном понимании возможных вариантов решения) не доводить многие проблемы до подобного противостояния.

В качестве примера можно привести работы ряда британских криминологов, которые в свое время приложили усилия к тому, чтобы показать, как целый ряд деяний, которые обычно квалифицируются как преступления, является всего лишь ничем иным, как «преступлениями против морали», не являясь преступлениями в уголовно-правовом смысле (они назвали их “vice-crime” -- Г.А.) [2]. И, следовательно, противодействие им должно осуществляться в сфере оздоровления нравственной атмосферы в обществе -- в области воспитания и формирования человеческого поведения.

Следует отметить, что сходная позиция находит все большее число сторонников в среде специалистов, которые говорят о необходимости усиления социальной профилактики правонарушений. В этом ряду, на наш взгляд, и формирующаяся в последнее время (в том числе и в среде казахстанских ученых) концепция социального контроля над преступностью, в которой обращается внимание на необходимость применения именно этого термина, а не устоявшегося оборота «борьба с преступностью» [3].

Большинство серьезных аналитических исследований преступности, стремящихся к проникновению в сущность изучаемых феноменов, неизбежно обнаруживают системный уровень их детерминирования и характера проявления. Криминальные деяния, будучи элементами общественной жизни, так же, как и все другие общественные феномены, формируются, опосредуются и функционируют в сложных, иерархических, взаимообусловленных связях общественного организма. Более глубокое понимание этих системных зависимостей возможно на основе социально-философского анализа, поскольку именно он выявляет в различных общественных явлениях и процессах «воплощенные в них, но прямо не представленные социальные качества, свойства, схемы, связи и т. п.» [4]

Как известно, социальная философия опирается на ту социальную проблематику, которая выявляется в исследованиях социально-гуманитарных дисциплин. В контексте указанной проблематики свою наиболее близкую связь с ней обнаруживают криминологические исследования, поскольку, выявляя причины и условия того или иного вида преступности, они опосредованным образом выходят на макросоциальные явления и процессы. Вот, например, что пишет в своем исследовании о природе терроризма Ю.М. Антонян: «Одна из причин рассматриваемого явления заключается в отстаивании группой собственной идентификации, в конечном счете, той цивилизации, которая присуща ей» [5].

Вместе с тем взаимосвязь философско-правовых и близких к ним по масштабу постановки проблем теоретико-юридических исследований не стоит представлять как отношение метатеории и теории. Наиболее созвучной сущностным интенциям философии права нам представляется мнение, выраженное ученым из Омского юридического института МВД России Г.Ч. Синченко: «Для философии права единственная возможность быть -- это быть интервалом живых смыслов между «чистой» философией и юридической наукой. Философско-правовая мысль актуализируется только тогда, когда единственным способом развития познания становится комплементарный (взаимодополнительный) режим обогащения ресурсов философии и правоведения, т. е. в тот момент, когда нельзя углубить понимание права без философского творчества и нельзя выполнить акт философского мышления без активности на передней линии теоретико-юридической культуры» [6].

На наш взгляд, именно современность, специфические особенности которой по сравнению с другими историческими периодами (например, нарастание процессов глобализации) находятся сейчас в центре внимания и изучения философов, социологов, культурологов и др., выдвигает такие проблемы, обойти которые без надлежащего философско-правового анализа невозможно, когда есть осознанное стремление адекватно реагировать на новые риски и угрозы.

В последние годы стало фактически общепризнанным утверждение об усиливающихся тенденциях криминализации общественной жизни. Эти процессы зафиксированы как за рубежом, так и -- в еще большей степени -- во всех постсоветских государствах, ставших на путь кардинальных экономических и социально-политических преобразований. По поводу последних высказывалось много мнений об экономической обусловленности этой негативной тенденции, влиянии общего социального кризиса, правовой неурегулированности новых общественных и др. Это способствовало более полному и всестороннему криминологическому анализу причин и условий обострения криминогенной ситуации и появлению содержательных исследований, имеющих и практическое значение.

В этом плане по-новому могут, на наш взгляд, проясниться и проблемы противодействия здоровых сил общества организованной преступности. Ведь многими специалистами обращается внимание на то, что организованная преступность притязает фактически на роль альтернативного государства или «государства в государстве», бросает ему вызов. Причем это происходит по всем объективным законам структурирования и самоорганизации систем, в определенном смысле «от хаоса к порядку». И этот порядок начинает противостоять еще немощному государственному механизму трансформирующегося общества.

Не менее эвристично, на наш взгляд, исследование проблем коррупции в широком социокультурном контексте или в рамках исследования глобальных проблем современности. Об этом свидетельствует появление такого рода исследований [7].

Не претендуя на подробное изложение новых идей, развивающихся на стыке социально-философских и правовых исследований проблемы преступности, в данной статье хотелось обратить внимание на их значение для комплексных подходов в деятельности по противодействию преступности.

Г.М. Алиева

Примечания

[1] Климов И.А., Синилов Г.К., Токалов Т.Б. Актуальные проблемы совершенствования теории и практики ОРД в условиях развития современного российского и казахстанского общества // Правовое развитие Казахстана за десять лет государственной независимости: Материалы Международной научно-практической конференции. -- Алматы, 2001.

[2] Clark A., Turner J. World crime investigations. -- N. Y. P.37.

[3] См., например, последние работы известного специалиста в области уголовной политики и стратегии Б.Х. Толеубековой.

[4] Современный философский словарь / Под ред. В.Е. Кемерова. -- М., 1996. С.393.

[5] Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. -- М., 2001. С.4.

[6] Цит. по материалам www.rambler.ru.

[7] Скоробогацкий В.В. Коррупция как способ легитимности власти // www.rambler.ru.