Научные принципы уголовного права

Проведение коренной правовой реформы и совершенствование российского законодательства должно осуществляться в соответствии с конституционным принципом, утверждающим приоритет прав человека как высшей ценности всей государственно-правовой и общественной системы Российской Федерации. Важное значение в процессе законодательных реформ имеют и конституционные установления о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы (ч.4 ст. 15).

В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией (ст. 17). Из этого следует, что интеграция России в систему основных международных пактов и конвенций по правам человека и особенно вступление в Совет Европы обязывают ее привести свое законодательство в соответствие с международными и европейскими стандартами в области прав человека. Это прежде всего касается уголовного и уголовно-процессуального законодательства, поскольку именно эти отрасли нашего законодательства, и особенно практика их применения, отмечены наибольшими нарушениями и несоблюдением многих стандартов, закрепленных на международном и европейском уровне.

Насколько же содержание УК РФ 1996 г. соответствует стандартам в области прав человека? Следует иметь ввиду, что в основу сопоставительного анализа положены не только международные пакты о правах человека, но и документы Совета Европы, прежде всего Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод и ряд дополнительных протоколов к ней. Ориентация на Совет Европы объясняется тем, что эта организация по общему признанию считается наиболее авторитетной благодаря эффективной системе контрольных механизмов, обеспечивающих защиту прав человека, закрепленных в Европейской конвенции. Все лица - как граждане, так и не имеющие гражданства, находящиеся на территории государства - члена Совета Европы, наделяются неотъемлемым правом на то, чтобы с ними обращались в соответствии со стандартами, определяемыми Конвенцией. В случае нарушения этих прав любой человек в Российской Федерации может за защитой обратиться с жалобой в Европейскую Комиссию или Европейский Суд по правам человека.

Возвращаясь в этом контексте к Уголовному кодексу РФ 1996 г., следует подчеркнуть, что международные, а равно и европейские стандарты по правам человека получили в нем определенное соразмерное нашим реалиям воплощение. Прежде всего мы усматриваем это в формулировании задач, принципов и норм как Общей, так и Особенной частей УК. Его главной целью определена охрана прав и свобод человека и гражданина (п.1 ст.2), соответственно Особенная часть на первое место ставит защиту от преступных посягательств основных общечеловеческих ценностей: жизнь, здоровье, свободу, честь и достоинство, конституционные права и свободы человека и гражданина, семью и права детей. Таким образом, человеческое измерение как определяющее для всего УК закреплено впервые в нашем уголовном законе и в системе принципов, сформулированных в качестве его самостоятельных статей (ст.ст. 3-8 УК РФ).

Среди этих принципов, которые воспроизводят международные стандарты и имеют особое значение для нашей правоприменительной практики, в Общей части УК следует выделить принцип гуманизма (ст.7). Содержательно гуманизм проявляется в объединении двух начал: обеспечении безопасности членов общества от преступных посягательств и в одновременном обеспечении гуманного и справедливого уголовного наказания лицам, преступившим закон.

В контексте международных стандартов это прежде всего касается защиты права на жизнь и проблем применения смертной казни. Дополнительный протокол N 6 к Европейской конвенции о защите прав человека предписывает отмену смертной казни. Исключение допускается только за действия, совершенные во время войны или при наличии неизбежной угрозы войны и только в установленных законом случаях (см. ст.2). Парламентская Ассамблея Совета Европы в своем заключении 193 (1996 г.) по заявке России на вступление в эту организацию рекомендовала России в течение одного года подписать, а затем в течение трех лет с момента вступления в Совет Европы ратифицировать Протокол N 6 об отмене смертной казни и установить мораторий на исполнение смертных приговоров. Ратифицировав этот Протокол, Россия обязана будет изъять из Уголовного кодекса составы преступлений, караемых смертной казнью. Как указано в ст.ст. З и 4 Протокола, отступление и оговорки в отношении его положений не допускаются. Сегодня интерпретация данной ситуации в контексте ст.64 Конвенции представляется не вполне корректной.

В настоящее время из 38 государств-членов Совета Европы (без России) 12 сохранили в своем законодательстве смертную казнь. В Российской Федерации перспектива отмены смертной казни определена в ст.20 Конституции РФ. Тенденция существенного ограничения смертной казни уже получила воплощение в новом УК: исключительная мера сохранена только за особо тяжкие преступления против жизни в пяти случаях (в УК РСФСР - 14 составов).

При этом важно подчеркнуть, что альтернативой смертной казни во всех этих составах допускается лишение свободы на максимальный срок либо пожизненное лишение свободы. К полной отмене смертной казни из-за тяжелой криминогенной ситуации в стране и роста преступности Россия сегодня не готова.

Другим важнейшим проявлением гуманизма в УК РФ 1996 г. является специальная запись в п.2 ст.7 о том, что наказание и иные меры уголовно-правового характера в отношении преступивших закон лиц не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства. Эта новелла Общей части УК получила конкретизацию в ряде статей части Особенной: в ст. 110 - Доведение до самоубийства, в ст. 302 - Принуждение к даче показаний. По сравнению с аналогичной статьей 179 УК РСФСР статья 302 содержит более развернутый, исчерпывающий перечень жертв принуждения (подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, свидетель, эксперт) и способов применения - угрозы, шантаж, иные незаконные действия (п.1) и указанные в п.2 - насилие, издевательства или пытки.

Подобная конкретизация в определенной мере соответствует нормам международных документов, начиная со Всеобщей декларации прав человека (ст.5), Международного пакта о гражданских и политических правах (ст.7), Международной конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, вступившей в силу 26 июня 1987 г., а также Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ст.3). Однако при сопоставлении формулировок УК РФ и названных международных документов очевидным становится более широкое понятие пытки, которое содержат последние. Это - любые действия, которыми умышленно причиняются боль или страдания, физические или нравственные (психологические, умственные).

Данное обстоятельство важно отметить, поскольку Европейская комиссия и Европейский суд по правам человека, оценивая эти запреты как гарантию неотъемлемого права человека на уважение его достоинства, под унижающим достоинство обращением или наказанием понимают "плохое обращение такого рода, которое направлено на то, чтобы вызвать у жертвы чувство страха, подавленности и неполноценности, оскорбить, унизить или сломить ее физическое или моральное сопротивление". По определению Суда для констатации нарушения ст.3 Европейской конвенции достаточно выявления минимального уровня жестокости, например унижающее достоинство обращение в присутствии третьих лиц, в приватной обстановке. Суд также считает бесчеловечной и такую форму обращения, как словесные оскорбления, презрение, угрозы применения пыток и др. Для усиления защиты от пыток и бесчеловечного обращения в Совете Европы была принята Европейская конвенция о запрете пыток и бесчеловечного или жестокого обращения или наказания, которая вступила в силу в 1989 году. Она предусматривает создание Комиссии независимых экспертов, наделенных полномочием периодически посещать любые учреждения (тюрьмы, полицию, психиатрические лечебницы и т.д.) с целью контроля положения дел в государствах - членах Совета Европы. По итогам проверок составляются и публикуются доклады. Наряду с новеллами УК РФ это требует от России внесения серьезных изменений в Уголовно-исполнительный кодекс, в УПК и ряд других законов с тем, чтобы добиться соблюдения прав человека и законности в этой области.

С точки зрения соответствия Международным стандартам по правам человека необходимо отметить также, что принцип гуманизма получил воплощение и в положении УК об обратной силе закона. В п.1 ст. 10 говорится: "Уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу..." И далее: "Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет". Как известно, этот принцип считается общепризнанным и закреплен во многих международных договорах, например в Международном пакте о гражданских и политических правах (п.1 ст. 15).

Одновременно в УК впервые вводится норма-принцип, в соответствии с которой в случае смягчения наказания новым законом оно должно привести к сокращению срока, который осужденное лицо отбывает (п.2 ст. 10). Обогатив содержание этого принципа новеллой, неизвестной международному уголовному праву, УК РФ расширил таким образом арсенал средств дальнейшей гуманизации системы наказаний. Международным нормативам корреспондируют и принципиально новые для российского уголовного права статьи об ответственности за преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина. В целях защиты частной и семейной жизни человека в соответствии с установлениями международных документов (ст. 12 Всеобщей декларации о правах человека, ст. 17 Пакта о гражданских и политических правах, ст.8 Европейской конвенции о защите прав человека) особое значение приобретает криминализация правонарушений при сборе, обработке и использовании информации о различных сторонах жизнедеятельности человека. УК вводит новые составы, предусматривающие уголовную ответственность за злоупотребление и незаконные действия с информацией и сведениями о частной жизни человека.

За аналогичные действия, совершенные с использованием служебного положения, предусмотрена повышенная уголовная ответственность (ч.2 ст. 137). Кроме того, в соответствии с Европейской конвенцией о защите личности в отношении автоматизированной обработки персональных данных (1981 г.) УК вводит уголовную ответственность за неправомерный отказ должностного лица в предоставлении человеку документов и материалов, собранных о нем, равно как и предоставление ему неполной или заведомо ложной информации, если такие действия причинили ущерб его правам и законным интересам (ст. 140).

В Международном праве XX века прочно утвердился принцип уголовной ответственности физических лиц, виновных в совершении международных преступлений. Этот принцип был подтвержден и реализован в ходе Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками гитлеровской Германии. В приговоре Международного военного трибунала по этому делу отмечалось, что "преступления против международного права совершаются людьми, а не абстрактными категориями, и только путем наказания отдельных лиц, совершающих такие преступления, могут быть соблюдены установления между народного права".

В этой связи основополагающее значение для обеспечения мира и защиты человеческой личности приобретает включение в УК самостоятельного раздела об ответственности за преступления против мира и безопасности человечества. Мы находим в нем восемь составов международных преступлений, источниками которых являются Устав и приговор Международного военного трибунала по делу главных военных преступников гитлеровской Германии (сформулированные в Уставе МВТ составы международных преступлений были признаны в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН № 95(1) от 11 декабря 1946 г. в качестве общепризнанных норм международного права, а также послужили основанием для последующей кодификации "Нюрнбергских принципов"), Международная конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, 1948 г., проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, принятый в первом чтении Комиссией международного права в 1991 году. Из восьми статей этого нового раздела только две нормы унаследованы из прежнего УК. В целом же этот раздел представляет собой своеобразную кодификацию основополагающих международных преступлений на уровне национального уголовного законодательства. Уголовная ответственность устанавливается за: планирование, подготовку развязывания или ведение агрессивной войны (ст.353); публичные призывы к агрессивной войне (ст.354); производство или распространение оружия массового поражения (ст.355); применение запрещенных средств и методов ведения войны (ст.356); геноцид (ст.357); экоцид (ст.350); наемничество (ст.359); нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст.360).

Отмечая принципиально важное значение уголовно-правовой охраны прав человека указанными нормами, подчеркнем в этой связи одно существенное обстоятельство, которое, на наш взгляд, требует особого осмысления. Специфика многих международных преступлений, к числу которых, в первую очередь, относятся выше перечисленные, состоит в том, что они совершаются прежде всего не частными лицами, а государственными деятелями, должностными лицами, наделенными соответствующими полномочиями. В силу этого придание таких лиц национальному суду за совершение международных преступлений, как свидетельствует в том числе и наша отечественная практика, дело почти безнадежное.

3.2 Реализация конституционных норм в уголовном законодательстве

Положение о том, что Конституция - юридическая база уголовного законодательства, имеющая первостепенное значение для его развития и совершенствования, давно приобрело характер незыблемого и непререкаемого постулата. Тем не менее, сохраняются существенные разногласия в его "расшифровке": можно или нельзя признать конституционные предписания в качестве формального (имеющего прямое действие) источника уголовного права в целом и его Общей части в частности. Большинство ученых-криминалистов отвергают такую возможность.

Однако более убедительной выглядит точка зрения, согласно которой Конституция РФ является главным по значимости источником уголовного права, как и всех других отраслей права. Думается, что она учитывает специфику Общей части УК и может быть подкреплена весомыми аргументами:

- во-первых, предписаниями самой Конституции РФ (ч. 2 ст.15);

- во-вторых, официальными разъяснениями на этот счет, содержащимися в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" (п. 2);

- в-третьих, наглядным доказательством правильности предлагаемой нами точки зрения служит опубликованная судебная практика, свидетельствующая о разрешении на основании Конституции РФ конкретных уголовных дел и о ссылках на ее статьи в соответствующих процессуальных документах.

Несмотря на всю важность изложенных аргументов, они очерчивают лишь первоначальные контуры подхода к проблеме. Окончательные границы и формы ее решения могут быть определены только после выявления и глубокого анализа присущего Конституции "уголовно-правового" содержания.

Представляется, что к предмету ведения Общей части уголовного права в большей или меньшей мере, прямо или косвенно тяготеют многие конституционные нормы. Целый ряд из них обладают универсальным характером, так как в равной степени приложимы к любой отрасли права или к их большинству.

Это, прежде всего, декларативные нормы Конституции РФ: ч.2 ст. 15, ч.1 ст. 19, ч.2 ст.21, ст.52. Установленные в этих нормах принципы законности, равенства, гуманизма и справедливости нашли свое отражение соответственно в ст.ст. 3, 4, 6 и 7 Общей части УК. Сюда же нужно причислить и закрепленный в ст.ст.2 и 18 Конституции РФ "лейтмотив" задач уголовного законодательства (ч.1 ст.2 УК). В совокупности перечисленные положения выполняют преимущественно идеологическую (мировоззренческую) функцию, олицетворяя собой концептуальную основу уголовного права и определяя стратегию его развития и применения в целом.

Важное уголовно-правовое значение имеют и некоторые другие конституционные предписания универсального характера. Пункт "о" ст.71 Конституции РФ закрепляет принцип единства уголовно-правового пространства на территории Российской Федерации, поскольку относит принятие уголовного законодательства в целом, а также актов амнистии и помилования в частности к исключительной компетенции Российской Федерации. Пункт 2 раздела второго Конституции РФ "Заключительные и переходные положения" устанавливает принцип преемственности в законодательстве: "Закон и иные правовые акты, действовавшие на территории Российской Федерации до вступления в силу настоящей Конституции, применяются в части, не противоречащей Конституции Российской Федерации".

Следует отметить также, что в "арсенале" Конституции РФ имеются и такие нормы, которые в концентрированном или развернутом виде регламентируют конкретные вопросы Общей части уголовного права, т.е. фактически "сливаются" с ее материей. Самым непосредственным образом к пределам действия уголовного закона во времени относится ст.54 Конституции РФ. Детализированная уголовно-правовая инверсия данной нормы сформулирована в ст. 10 УК. Органично вписывается в институт экстрадиции (ч.2 ст. 13 УК) норма, зафиксированная в ч.2 ст.63 Конституции РФ. Конституционному положению о том, что "смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни: " (ч.2 ст.20) корреспондирует предписание, изложенное в ч.1 ст.59 УК. Конституционному правилу о том, что "каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом" (ч.2 ст.45) по духу и смыслу соответствуют положения о необходимой обороне (ст.37 УК) и крайней необходимости (ст.39 УК). Лаконично сформулированные положения Конституции РФ об амнистии (п. "е" ч.1 ст. 103) и помиловании (п. "в" ст.89) получили развитие в ст.84 и ст.85 УК. В совокупности все перечисленные конституционные предписания выполняют в отношении Общей части уголовного права преимущественно конструктивную функцию, ибо во многом определяют содержание отдельных ее норм и институтов.

Возвращаясь к выяснению роли Конституции РФ как формального источника Общей части уголовного права, необходимо акцентировать внимание на следующем. По нашему мнению, указанная роль должна оцениваться по-разному: в зависимости от того, кто рассматривается в качестве главного адресата конституционных предписаний - законодательный или правоприменительный орган. Для законодательного органа Конституция - формальный (имеющий прямое действие) источник Общей части уголовного права во всех случаях. Любая текущая или перспективная правотворческая деятельность должна осуществляться в фарватере конституционных предписаний и ни на йоту не отступать от них. Для правоприменительного органа Конституция - формальный (имеющий прямое действие) источник Общей части уголовного права, но только в двух случаях. Первый - при коллизии конституционных и корреспондирующих им уголовно-правовых предписаний Общей части.

В период действия УК РСФСР 1960 года в явном противоречии с Конституцией РФ 1993 года (ч.2 ст.20, ч. 2 ст.50) находились те его предписания, которые распространяли сферу применения смертной казни не только на случаи совершения особо тяжких преступлений против жизни (ч.1 ст.2.3), либо допускали возможность повторного наказания лиц, совершивших преступление за границей (ч.3 ст.5). Следовательно, до 1 января 1997 г. названные конституционные положения имели прямое действие и подлежали непосредственному применению. После принятия УК РФ указанные коллизии были устранены. Однако появились новые противоречия. Статья 4 УК РФ, исходя из буквального ее толкования вопреки ч.1 ст. 19 Конституции РФ, не распространяется на лиц без гражданства. Часть 1 ст.59 УК вразрез с ч.2 ст.20 Конституции РФ не упоминает о временном характере смертной казни. Особых критических замечаний заслуживают положения, закрепленные в ч.2 ст.1 и ч.2 ст.З УК: они вступают в коллизию сразу с двумя ранее упомянутыми конституционными предписаниями (ч.4 ст. 15 и п.2 раздела второго "Заключительные и переходные положения"), ибо из системы уголовного законодательства фактически изымаются Конституция РФ, источники международного права и не противоречащие Конституции РФ законы, действовавшие на территории России до вступления последней в силу. Положение ч.2 ст.4 УК о том, что "настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации и общепринятых принципах и нормах международного права" несколько ослабляет, но не устраняет отмеченную коллизию. Оно представляет собой недостаточно корректный и полный "перевод" на уголовно-правовой язык формулы, закрепленной в ч.4 ст. 15 Конституции РФ. Во-первых, в ч.2 ст.1 УК речь идет об общепризнанных принципах и нормах международного права и ничего не говорится о нормах международных договоров, которые на современном этапе в количественно-качественном отношении приобретают все более возрастающее значение. Во-вторых, в ч.2 ст.1 УК обойдено молчанием конституционное положение о том, что нормы международного права являются составной частью нашей правовой системы. В-третьих, в ч.2 ст. 1 УК не упоминается и о примате международного договора над внутригосударственным законом. На наш взгляд, все зафиксированные коллизии должны вне всяких сомнений разрешаться в пользу Конституции РФ, правила которой (ч.1 ст. 15) имеют высшую юридическую силу, прямое действие и применяются на всей территории страны.

Переходя к рассмотрению второго случая прямого действия Конституции РФ по отношению к Общей части уголовного права, можно отметить, что он связан с пробельностью последней и возможностью ее восполнения за счет собственных конституционных "ресурсов" - без принятия какого-либо особого трансформационного нормативного акта. Это как раз тот случай, когда "закрепленные нормой Конституции положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина и др. положения" (п.2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г.).

Иллюстрацией служит один, но весьма показательный пример. Часть 2 ст. 13 УК устанавливает общее правило: "Иностранные граждане и лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации и находящиеся на территории Российской Федерации, могут быть выданы иностранному государству для привлечения к уголовной ответственности или отбывания наказания в соответствии с международным договором Российской Федерации". Однако данное правило оставляет без ответа вопрос о возможности выдачи указанных лиц, если они преследуются за политические убеждения либо за деяния, не признаваемые в нашей стране преступлениями. Норма-исключение, сформулированная в ч.2 ст.63 Конституции РФ, дает отрицательный ответ на поставленный вопрос и тем самым компенсирует пробел: "В Российской Федерации не допускается выдача другим государством лиц, преследуемых за политические убеждения, а также за действия (или бездействие), не признаваемые в Российской Федерации преступлением".

Можно констатировать, что наличие указанных пробелов и положений, противоречащих Конституции РФ, свидетельствует только об одном - несовершенстве, дефектности Общей части УК. Напрашивается вывод о необходимости приведения ст.ст.1, 4, 13 и 59 УК в точное соответствие с Конституцией РФ. В этой связи целесообразно было бы из заголовка ст.4 УК "Принцип равенства граждан перед законом" исключить слово "граждан"; ч.1 ст.59 УК дополнить словами "впредь до ее отмены", а ч.2 ст. 13 УК - предложением "Указанные лица не подлежат выдаче другим государствам, если они преследуются за политические убеждения, а также за деяния, не признаваемые в Российской Федерации преступлением". Часть 2 ст.1 УК предпочтительнее было бы изложить в такой редакции: "Настоящий Кодекс исходит из общепризнанных принципов и норм международного права и основывается на приоритете Конституции Российской Федерации, а также международных договоров, ратифицированных Российской Федерацией".

3.3 Принцип гуманизма в уголовном законодательстве

Принцип гуманизма (ст.7 УК РФ) в юридической литературе определяется весьма широко. Однако и в этих случаях нередко упускается из виду, что сфера реализации гуманизма еще шире, ибо распространяется и на содержание диспозиций и санкций норм Особенной части УК. Гуманизм как основополагающая идея уголовного права, преломляясь в содержании каждой из таких норм, тем самым облекает себя в правовую форму, становясь при этом уже выражением гуманизма как принципа уголовного законодательства.

Из законодательного определения гуманизма вытекают два аспекта рассмотрения этого принципа. Первый из них заключается в подчинении иерархии интересов, охраняемых нормами уголовного права, гуманистическими ценностями, в наиболее полном отражении в этих нормах приоритета прав и свобод человека и гражданина (ст.2 Конституции РФ). Второй связан с гуманным отношением к виновным при реализации норм, предусматривающих ответственность за совершенные им преступные деяния. Точное выражение принципа гуманизма в уголовном законодательстве поэтому во многом представляет собой проблему уяснения соотношения этих двух аспектов гуманизма, взвешенного подхода к человеку как объекту и уголовно-правовой охраны, и уголовно-правового воздействия.

Положение о том, что "Российская Федерация - социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека" (ч.1 ст.7 Конституции), в своей значительной части обладает и гуманистическим содержанием. Потому, характеризуя предмет уголовно-правовой охраны, следует иметь в виду не только обеспечение условий существования Российской Федерации как социального государства, всемерную охрану прав и интересов личности, но и обеспечение нерушимости устоев развития России как гуманистического государства, незыблемости ее движения вперед по пути к действительно гуманистическому обществу.

Гуманистическая образующая устройства реальных общества и государства (а значит, и ее приоритетная уголовно-правовая охрана) как раз охватывает и предопределяет эффективность уголовно-правового обеспечения всех указанных аспектов гуманизма. На самом деле, чтобы обеспечить безопасность граждан как членов общества, прежде необходимо обеспечить безопасность общества и государства в целом. Всесторонняя же охрана интересов личности как минимум предполагает их достойное представительство в иерархии общественных интересов, их адекватное место в структуре общественных отношений существующего общества.

Отсюда есть все основания говорить о широком и узком значении принципа гуманизма. В широком смысле он связан с обеспечением гуманистических устоев общества и государства, защитой прав и свобод человека и гражданина. И если такие обеспечение и защита свойственны уголовному законодательству, то, несмотря на суровые меры наказания, применяемые к лицам, совершающим тяжкие преступления, для него будет характерным и принцип гуманизма, а такие меры наказания в немалой мере будут лишь проявлением этой обеспечивающей охрану гуманистических ценностей общества стороны данного принципа.

В узком смысле принцип гуманизма связан с гуманным отношением к потерпевшему от преступления лицу и преступнику. Его узкое значение обусловлено тем, что основой гуманного отношения к указанным лицам обычно выступает содержание тех же гуманистических ценностей, выраженных в уголовном законодательстве, что гуманное отношение к преступнику определяется исходя из характера и степени общественной опасности совершенного им преступления, в строгих рамках возникающего на его основе конкретного уголовно-правового отношения ответственности. Степень заботливости к потерпевшему тоже в немалой мере зависит от тяжести ущерба, причиненного его интересам, их значимости, т.е. определяется содержанием этого же конкретного отношения ответственности.

Таким образом, узкое понимание принципа гуманизма, его гуманный аспект обусловливается содержанием гуманизма в широком смысле и определяется лишь применительно к факту совершения конкретного преступления. Гуманность, следовательно, находит свое основное выражение в уголовно-правовых отношениях ответственности, в правоприменительной сфере.

Хотя по сравнению с УК РСФСР действующее уголовное законодательство в целом лучше обеспечивает охрану гуманистических ценностей общества, исследование содержания норм Особенной части УК РФ под углом их соответствия принципу гуманизма, безусловно, и сейчас остается актуальным, сложным в теоретическом и бесспорно перспективным в практическом отношении делом. Тем более что последовавшие сразу за принятием УК 1996 года изменения отдельных его норм скорее вызывают обеспокоенность, тревогу по поводу ослабления правовой защищенности некоторых важнейших гуманистических ценностей, нежели уверенность в их надежной и эффективной охране.

Так, Федеральным законом от 25 июня 1998 г. изменены название и диспозиция ст. 134 УК. Слово "шестнадцатилетнего" заменено в них словом "четырнадцатилетнего". Теперь диспозиция этой статьи гласит: "Половое сношение, мужеложство или лесбиянство, совершенные лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, с лицом, заведомо не достигшим четырнадцатилетнего возраста".

В условиях острого социально-экономического кризиса законодатели нашли время и таким образом "поспособствовали" легализации и без того уже фактически существующего рынка подростковой проституции.

Не может служить основанием для упразднения уголовно-правовой охраны половой неприкосновенности подростков от четырнадцати до пятнадцати лет и ссылка на семейное законодательство ("Порядок и условия, при наличии которых вступление в брак в виде исключения с учетом особых обстоятельств может быть разрешено до достижения возраста шестнадцати лет, могут быть установлены законами субъектов Российской Федерации" - абз.2 ч.2 ст. 13 Семейного кодекса РФ), ибо брачный возраст по СК установлен с восемнадцати лет (ч.1 ст. 13) и лишь при наличии уважительных причин по решению органа местного самоуправления допускается вступление в брак с шестнадцати лет (абз.1 ч.2 ст. 13).

Вступление в брак взрослого с лицом, не достигшим шестнадцати лет (где это разрешено региональными законами), при особых обстоятельствах - не противозаконно, а значит, и не общественно опасны и соответствующие половые связи, они допускаются ради "укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов" (абз.2 ч.1 ст.1 СК).

Однако нельзя этим исключительным и особым обстоятельствам отводить по УК роль ординарных, оставляя при этом интересы абсолютного большинства подростков без уголовно-правовой защиты. Тем более не может быть таких обстоятельств применительно к мужеложству и лесбиянству взрослых по отношению к подросткам, поскольку у последних в это время нередко лишь формируется направленность и содержание полового влечения.

Думается, что следует незамедлительно изменить редакцию ст. 134 УК. Ее диспозиция могла бы быть примерно такой: "Половое сношение, совершенное лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, а равно мужеложство или лесбиянство, совершенное таким лицом, с несовершеннолетним".

Раскрывая гуманизм по отношению к преступнику, нельзя акцентировать внимание исключительно на защите его прав и интересов, обеспечении прав человека, ибо именно наказание, будучи мерой государственного принуждения, заключающейся в лишении или ограничении прав и свобод лица, совершившего преступление (ч.1 ст.43 УК), существенно ограничивает его права и интересы, нередко и соблюдение применительно к нему отдельных прав человека (к примеру, права на свободу: "Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность" - ч.1 ст.5 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод).

Рассмотрение гуманизма лишь через призму минимально необходимой меры наказания или по возможности более мягкого отношения к лицу, совершившему преступление, оставляет в тени другое, помимо милосердия к преступнику, основание этих минимума и возможности - гуманность по отношению к потерпевшему. Права и интересы потерпевшего и преступника, обеспечивающиеся в уголовном законодательстве в общей форме как права и свободы человека и гражданина, неразрывны и на конкретном, правоприменительном уровне при выборе меры гуманного отношения как к преступнику, так и к потерпевшему. Ведь наказание, назначаемое лицу, совершившему преступление, в то же время одновременно в существенной своей части выступает и мерой гуманного отношения к пострадавшему от этого преступления.

Наказание действительно причиняет и всегда будет причинять страдания и отнюдь не только из-за современного состояния пенитенциарной системы или по причинам различий в личных свойствах осужденных. Страдают, надо полагать, и те, для которых "тюрьма - дом родной". Может быть, правда, в силу их бытовой непритязательности (что скрывать, иногда условия быта на свободе бывают хуже, чем в местах лишения свободы) и нравственной черствости либо ограниченности и страдания значительно меньше, нежели у людей с утонченными натурами.

Однако страдания, особенно нравственные, всегда будут соединены с наказанием, поскольку именно они входят в содержание кары - неотъемлемого элемента наказания и средства достижения его целей. Само же наказание назначается совсем не ради причинения физических страданий или унижения человеческого достоинства, а в целях "восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений" (ч.2 ст.43 УК).

Хотя гуманизм по отношению к преступнику и потерпевшему, исходя из содержания конкретного отношения ответственности, получает свое окончательное выражение в приговоре суда, обеспечение уже на законодательном уровне справедливого баланса между интересами указанных лиц является необходимой предпосылкой реализации принципа гуманизма на практике. Нарушение же такого баланса в пользу лица, совершившего преступление, или пострадавшего влечет за собой соответственно или ослабление правовой защищенности интересов потерпевшего либо применение неоправданно жестких мер уголовно-правового характера к преступнику.

К сожалению, исследование действующего уголовного законодательства показывает, что и в этом плане есть упущения и пробелы, допущенные законодателем, в частности при конструировании норм Особенной части УК. Личные неотчуждаемые права и свободы потерпевших в современном уголовном праве иногда остаются недостаточно защищенными именно по причине чрезмерной юридической защищенности лиц, совершивших преступления, или, точнее, из-за непонятного стремления законодателя не затронуть мнимых или даже несуществующих интересов последних.

По сравнению с УК РСФСР в нормах о преступлениях против личности действующего УК гораздо шире используется термин "заведомость". Так, убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (пп."в", "г" ч.2 ст. 105 УК), как и причинение вреда здоровью такому же лицу (п."б" ч.2 ст.111, п."в" ч.2 ст.112 УК), изнасилование заведомо несовершеннолетней, потерпевшей, заведомо не достигшей четырнадцатилетнего возраста (п."д", ч.2, п."в" ч.3 ст.131 УК), либо насильственные действия сексуального характера, совершенные в отношении заведомо несовершеннолетнего (несовершеннолетней) и в отношении лица, заведомо не достигшего четырнадцати лет (п."д" ч.2, п."в" ч.3 ст. 132 УК), выступают в качестве квалифицирующих или особо квалифицирующих признаков соответствующих составов преступлений.

Конечно, общественная опасность убийства беременной женщины, изнасилования несовершеннолетней или малолетней при прочих равных условиях выше, нежели убийства женщины, не находящейся в состоянии беременности, либо изнасилования взрослой потерпевшей и т.д. Между тем можно ли ставить степень защищенности таких важнейших объектов уголовно-правовой охраны, как жизнь женщины, находящейся в состоянии беременности, половая свобода и половая неприкосновенность несовершеннолетней и малолетней потерпевших только в зависимость от умышленного либо неосторожного отношения виновного к упоминавшимся признакам составов убийства или изнасилования?

Нет. Это несправедливо в отношении потерпевших, пострадавших от действий убийц или насильников, которые хотя и не осознавали, но по обстоятельствам дела должны были и могли осознавать факт и беременности, и соответствующего возраста своих жертв. Вместе с тем усиление уголовной ответственности убийц, причинителей умышленного вреда здоровью, насильников в этих ситуациях стало бы только справедливым и полностью основывающимся на принципе вины. Сейчас же использование законодателем в анализируемых нормах термина "заведомость" предполагает лишь умышленную форму вины, что создает преступникам, по сути безразлично относящимся к названным уголовно-правовым объектам, привилегированное положение как по отношению к попранным правам потерпевших, так и по отношению к тем, кто совершил аналогичные преступления.

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что исключение выражений "заведомо для виновного" и "заведомо" из диспозиций норм, предусмотренных пп."в", "г" ч.2 ст.105 УК, п."б" ч.2 ст.111 УК, п."в" ч.2 ст.112 УК, п."д" ч.2, п."в", ч.3 ст.131 УК, п."д" ч.2, п."в" ч.3 ст. 132 УК, повысило бы эффективность борьбы с подобного рода преступлениями и укрепило бы гуманистические гарантии прав и свобод потерпевших в уголовном праве.

Если, резюмируя сказанное, попытаться выделить основные положения, которым должно соответствовать определение гуманизма как принципа уголовного законодательства, необходимо, по меньшей мере, указать на следующее: 1) оно должно включать в себя и обеспечение гуманистических основ общества и социального государства, ибо без этого обеспечение безопасности человека попросту невозможно; 2) определение должно отражать весь комплекс прав и интересов личности, а не замыкаться на сфере безопасности человека; 3) оно должно предполагать не просто обеспечение прав и интересов личности (что в целом было присуще и УК РСФСР), а в силу ст.2 Конституции РФ их приоритетную защиту; 4) поскольку реализация принципа гуманизма на практике осуществляется судом, его значение наряду с уголовным законодательством должно быть нормативно закреплено; 5) так как гуманное отношение к преступнику и к потерпевшему неразрывно связаны между собой, исходя из их соотношения, законодательная дефиниция должна отражать и тот, и другой аспекты гуманизма; 6) поскольку гуманность к упомянутым лицам имеет свои пределы и реализуется с учетом характера и степени общественной опасности преступления, совершенного виновным, значимости тех отношений, нарушением которых причиняется ущерб потерпевшему, основания и критерии таких пределов тоже должны быть обозначены в указанной дефиниции; 7) при формулировании принципа гуманизма должно быть использовано только понятие "меры уголовно-правового характера", ибо употребляемое сейчас наряду с ним выражение "наказание" охватывает хотя и самую значительную, но лишь часть мер уголовно-правового воздействия, что вносит в определение признаки, свойственные принципам меньшего объема, сужает содержание гуманизма как принципа уголовного законодательства до объема принципа назначения наказания.

Основываясь на обозначенных положениях, для более адекватного отражения принципа гуманизма в уголовном законодательстве в итоге можно предложить примерно такую редакцию его определяющей нормы:

Статья 7. Принцип гуманизма.

1. Уголовное законодательство и суды Российской Федерации обеспечивают охрану гуманистических основ гражданского общества и социального государства в России, приоритетную защиту прав и свобод человека и гражданина.

2. Меры уголовно-правового характера, не имеющие своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства, применяются в зависимости от характера и степени общественной опасности совершенного лицом преступления, тяжести ущерба, причиненного пострадавшему от преступления гражданину.

3.4 Проблемы применения смертной казни

В России вопрос об исправлении заключенных и о средствах воздействия для достижения этой цели впервые был отражен в Уставе Попечительского о тюрьмах общества от 19 июля 1819г.

Отношение к наказанию и его целям изменилось после принятия в 1996 году новых Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов РФ. Теперь наказание по УК есть мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в лишении или ограничении прав и свобод этого лица (ч.1 ст.43).

Возникает вопрос: о лишении каких прав говорит законодатель? О лишении права на жизнь или на исправление и возвращение в общество? Если проанализировать ст.44 УК РФ 1996 года, которая закрепляет систему наказаний, то найдем подтверждение этому: среди прочих наказаний есть смертная казнь и пожизненное лишение свободы, которые никак не соответствуют провозглашаемым целям, а именно исправлению осужденных.

Может ли смертная казнь или пожизненное лишение свободы "исправить" осужденного? Если нет, то зачем включать их в систему наказаний? И как быть с принципом гуманизма, закрепленного в ст. 7 УК, где сказано: "Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства"?

Чтобы как-то оправдать свои действия, законодатель допускает возможность замены смертной казни в порядке помилования пожизненным лишением свободы или лишением свободы на срок в двадцать пять лет. Но и эти замены напрочь отвергают цель исправления осужденных. Если лицо осуждено к пожизненному лишению свободы, то вопрос о его исправлении теряет смысл. Для "чего и кого" будет исправляться осужденный, если он лишен возможности вернуться в общество? И все же законодатель "верит" в исправление этой категории осужденных и допускает возможность возвращения их в общество. Но эта возможность иллюзорна, в чем легко убедиться. "Возвращение" основано на праве условно-досрочного освобождения осужденного от дальнейшего отбывания наказания, если судом будет признано, что он не нуждается в дальнейшем отбывании этого наказания и фактически отбыл не менее 25 лет лишения свободы (ч.5 ст.79 УК). Уголовно-исполнительное законодательство тут же вносит дополнительные условия реализации этой возможности.

Первое: условно-досрочное освобождение применяется лишь при отсутствии у осужденного злостных нарушений установленного порядка отбывания наказания в течение предшествующих трех лет (ч.1 ст. 176 УПК).

Второе: в случае отказа суда в условно-досрочном освобождении осужденного повторное внесение представления может иметь место не ранее чем по истечении трех лет со дня принятия такого решения (т.е. через 28 лет) (ч.3 ст. 176 УПК).

И третье: к условно-досрочному освобождению не представляются осужденные, совершившие новое тяжкое или особо тяжкое преступление в период отбывания наказания (ч.2 ст. 176 УПК).

О том, что законодатель не верит в исправление преступников, подтверждают и сроки лишения свободы. Так, максимальный срок лишения свободы установлен в 20 лет (ч.2 ст.56 УК). А в случае частичного или полного сложения сроков лишения свободы при назначении наказаний по совокупности преступлений максимальный срок лишения свободы не может быть более 25 лет, а по совокупности приговоров - более тридцати (ч. 4 ст. 5 6 УК).

Вместе с тем практика показывает, что, отбывая длительные сроки лишения свободы, осужденные не столько исправляются, сколько деградируют.

Итак, смертная казнь, пожизненное лишение свободы, длительные сроки лишения свободы говорят о том, что законодатель не только не верит в исправление преступников, но и не отказывается от политики устрашения и использует наказание как кару, месть, возмездие. Надо сказать, что для такого подхода есть основания. Так, при организации исполнения уголовных наказаний практика различных государств неизбежно и постепенно пришла к выводу о том, что лиц, осуждаемых к лишению свободы, приходится делить на две крупные категории:

- впервые осужденных к этому виду наказания либо "случайных" рецидивистов, т.е. предположительно исправимых преступников, которые после правильно организованного отбывания наказания больше не станут совершать преступлений;

- многократных рецидивистов и иных закоренелых преступников, так называемых "трудноисправимых", которые в силу разных причин объективного и субъективного характера упорно не желают встать на путь исправления.

В отношении первой категории на первое место выдвигается цель их исправления за время отбывания наказания. Относительно второй категории цель исправления остается, но она отступает на второй план перед целями справедливого возмездия за содеянное и специального предупреждения новых преступлений во время отбывания лишения свободы.

Законодателю следует четко определиться, что он видит в наказании и какие цели преследует, применяя его. Если признать, что есть категория "неисправимых" преступников, то смертная казнь, пожизненное лишение свободы и длительные сроки лишения свободы вполне закономерны и логичны (хотя морально и не обоснованы). Тогда наказание будет карой, возмездием за содеянное, а целями наказания станут: защита общества от преступных посягательств вплоть до применения к виновному пожизненного лишения свободы или смертной казни; создание условий, способствующих самоосознанию осужденными в необходимости правопослушного поведения.

Если же признать, что нет "неисправимых" преступников, а есть "трудновоспитуемые", то из системы уголовных наказаний необходимо исключить пожизненное лишение свободы и смертную казнь. И тогда наказание - это принудительное ограничение прав и свобод, применяемое государством к осужденному, объем и характер которых зависит от совершенного им общественно опасного деяния, а также применение мер исправительного воздействия в целях корректировки его правосознания в сторону правопослушного поведения. Самая же главная задача, которая встанет перед исправительными учреждениями, - это создание условий и организация воспитательного процесса, способствующих исправлению осужденных. При таком подходе дилеммы "исправлять или исполнять" не будет, а уголовное и уголовно-исполнительное законодательство в наибольшей степени будут отвечать принципам гуманизма и демократизма.

Принцип гуманизма сформулирован в ст. 7 УК, которая гласит: "Уголовное законодательство Российской Федерации обеспечивает безопасность человека. Наказания и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицам, совершившим преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства".

В этой формулировке отражены две стороны гуманизма: обеспечение безопасности членов общества от преступных посягательств и обеспечение прав человека совершившему преступление лицу. В первом случае установление уголовной ответственности, в отдельных случаях достаточно суровой, должно оказывать сдерживающее влияние на неустойчивых членов общества и предупреждать совершение преступления, обеспечивая тем самым защиту общества.

Гуманизм уголовного права проявляется и в резком сокращении применения смертной казни, которая в настоящее время может назначаться только за особо тяжкие преступления против жизни (ст. 20 Конституции). Он также проявляется в установлении более мягких мер наказания несовершеннолетним, в установлении институтов условного осуждения и условно-досрочного освобождения. Поскольку целью наказания является исправление преступника, а не возмездие за причиненное им зло, достижение этой цели ранее срока, установленного приговором суда, превращает дальнейшее отбывание наказания осужденным в бессмысленную жестокость.

Возможность смягчения наказания по мере исправления осужденного и возможность полного досрочного освобождения в случае его исправления являются важными факторами реализации принципа гуманизма и соответствуют гуманистическим идеям современного общества.

Проявлением принципа гуманизма в уголовном праве является и институт помилования.

Принцип гуманизма и принцип справедливости неразрывно связаны. Уголовное наказание должно быть и гуманным, и справедливым, эффективно защищать интересы как отдельной личности, так и всего общества в целом.

Заключение

Принцип -- это основополагающее положение, от которого не должно быть отступления и которым необходимо руководствоваться в практической деятельности.

Принципы права участвуют в регулировании общественных отношений, так как они не только определяют общие направления правового воздействия, но и могут быть положены в обоснование решения по конкретному юридическому делу. Например, принцип субъективного вменения не допускает привлечения к уголовной ответственности лиц, которые хотя и совершили общественно опасное деяние, но, например, примирились с потерпевшим (ст. 76 УК РФ).

Сказанное не исключает того, что межотраслевые принципы, действие которых распространяется на две или несколько отраслей права, и отраслевые принципы, действующие в пределах одной отрасли, представляют определенный интерес. В качестве примеров межотраслевого принципа можно сослаться на принципы гласности и состязательности (в гражданско-процессуальном и уголовно-процессуальном праве), неотвратимости юридической ответственности за совершение правонарушения (практически для всех отраслей права), «закон обратной силы не имеет» (для уголовного и административного права) и другие.

Принципы уголовного права служат основой как законодательной, так и правоприменительной деятельности в сфере борьбы с преступностью. Принципы уголовного права законодательно закреплен в ст. ст. 3-7 УК РФ и достаточно освещены в теории уголовного права России.