Зарождение судейского корпуса России

13

Зарождение судейского корпуса России

В связи с возникновением в ту пору в России системы судов общей юрисдикции, структурно отделенных от органов управления, появляется основание вести речь о зарождении в России судейского корпуса.

Поскольку в предшествующей правовой литературе определения этого понятия встретить не удалось, можно предложить понимать под судейским корпусом круг должностных лиц, основная профессиональная обязанность которых состоит в отправлении правосудия. Соответственно, к числу лиц отечественного судейского корпуса первой четверти XVIII в. необходимо отнести: президентов, вице-президентов, советников и асессоров Юстиц-коллегии, президентов, вице-президентов и асессоров надворных судов, оберландрихтеров и асессоров провинциальных судов, а также городовых судей.

Для начала здесь нельзя не отметить, что именно в ходе петровских судебных преобразований термин «судья» стал использоваться в современном значении. В XVI - начале XVIII в. названный термин применялся в бюрократическом обиходе исключительно для обозначения руководителей приказов. Насколько можно понять, в законодательстве первой четверти XVIII в. термин «судья» был впервые использован в новом значении в ст. 6 гл. 1-й «Краткого изображения процесов…» 1712 г. и в ст. 2 закона от 19 декабря 1718 г. об укреплении инстанционности в судопроизводстве'. Примечательно, что и сам Петр I, и Сенат и после 1718 г., случалось, использовали термин «судья» в архаическом смысле - для обозначения любых высших должностных лиц.

Переходя к характеристике судейского корпуса петровского времени, имеет смысл, прежде всего, остановиться на том, что, согласно «Табели о рангах всех чинов воинских, статских и придворных» от 24 января 1722 г., должностные лица реформированных судебных органов получили относительно высокий (для гражданской службы) чиновный статус. Так, должность президента Юстиц-коллегии была (в числе прочих коллежских президентов) помещена в IV класс Табели о рангах - что соответствовало генерал-майору в армии.

Должность президента надворного суда оказалась в VI классе Табели (что было тождественно армейскому полковнику), должность вице-президента надворного суда - в VII классе. Обер-ландрихтер столичного провинциального суда попал по должности (вместе с обер-секретарем Юстиц-коллегии) в VIII класс Табели о рангах.

Что касается порядка назначения судей в реформированные органы правосудия, то здесь, прежде всего, следует отметить, что таковой порядок при жизни Петра I лишь отчасти регламентировался в законе. В утвержденном 8 января 1719 г., доныне не рассматривавшемся в историко-правовой литературе, Дополнении к закону «Должность Сената» редакции 1718 г. за Правительствующим Сенатом закреплялись полномочия по определению на должность членов присутствия коллегий (кроме президента), секретарей коллегий, президентов надворных судов и обер-ландрихтеров. В свою очередь, согласно гл. 11 Генерального регламента от 13 февраля 1720 г., к ведению Сената было отнесено право назначать советников, асессоров, секретарей и нотариусов коллегий, а также право представлять верховной власти кандидатов на посты вице-президентов коллегий. Наконец, в ст. 6 закона «Должность Сената» в редакции от 27 апреля 1722 г. к числу должностных лиц, назначаемых Сенатом, были дополнительно отнесены судебные комиссары и «судебные» асессоры провинциальных канцелярий.

Как явствует из архивных материалов, в петровское время охарактеризованный порядок назначений реализовывался на практике не всегда в полном соответствии с законом. Правда, что касается присутствия Юстиц-коллегии, то его комплектование осуществлялось в 1719-1725 гг. строго по охарактеризованному Дополнению к закону «Должность Сената», закону «Должность Сената» в редакции от 27 апреля 1722 г. и Генеральному регламенту. Президента Юстиц-коллегии определял на должность монарх (вице-президент в эти годы не назначался), а советников и асессоров коллегии - Правительствующий Сенат. Кандидатуры на должности советников и асессоров представлялись в Сенат президентом Юстиц-коллегии.

А вот в надворные суды Сенат назначал не только президентов, но и вице-президентов и даже асессоров. По сведениям, собранным автором, в 1719-1725 гг. Правительствующий Сенат назначил в гофгерихты семь президентов, десять вице-президентов и 66 асессоров. При этом, в прямое отступление от закона, комплектованием судебных присутствий надворных судов занималась и верховная власть - правда, коснулось это лишь судов Москвы и Санкт-Петербурга.

К настоящему времени удалось установить четыре эпизода, когда в описываемый период судьи Санкт-Петербургского и Московского гофгерихтов определялись монархом. Именными указами были назначены: первый состав судебного присутствия Московского надворного суда (8 апреля 1719 г.), вице-президент Санкт-Петербургского надворного суда (25 мая 1725 г.), президент Московского гофгерихта (17 июня 1725 г.) и один из асессоров (!) опять-таки Московского гофгерихта (31 июля 1725 г.). При этом Сенат дважды определял вице-президента в Санкт-Петербургский надворный суд (1 сентября 1720 г. и 20 июля 1722 г.) и один раз вице-президента - в Московский (20 июля 1722 г.).

Кроме того, именно Правительствующий Сенат назначал не только оберландрихтеров, но и асессоров провинциальных судов. Наряду с этим, в соответствии с законом,

Сенат определял в Юстиц-коллегию, надворные и провинциальные суды старших канцелярских служащих - дьяков, секретарей, нотариусов и актуариусов. В свою очередь, Юстиц-коллегия назначала, во-первых, городовых судей, а во-вторых, младших служащих в собственную канцелярию. Никаких выборных заседателей - ни от крестьян (как в Швеции), ни от дворян (как в Прибалтике) - в российских судах первой четверти XVIII в. так и не появилось. Наконец, необходимо отметить, что ни каких-либо сроков пребывания в должности, ни каких-либо квалификационных требований для судей реформированных органов правосудия тогдашний законодатель не установил.

Достойно упоминания, правда, что квалификационные требования к судьям - впрочем, не вполне четкие - попытались сформулировать составители проекта Уложения 1723-1726 гг. В этом отношении необходимо отметить законодательные предположения, внесенные в ст. 1 и 3 гл. 4-й кн. 1 проекта. Согласно ст. 1 (прямолинейно озаглавленной «Каковы должны быть судьи»), на судейские должности предлагалось определять лиц «богобоязненых, благоразумных и искусных». В ст. 3 - «Судья в Уложенье должен быть искусен» - сообразно заглавию, от судьи предполагалось требовать досконального знания действующего Свода законов («надлежит судье Уложенье, по которому судить имеет, твердо знать»).

Не были прописаны в законодательстве Петра 1 и основания ни для удаления судьи в отставку, ни для прекращения его полномочий. Согласно архивным источникам, основанием для отставки судьи в первой четверти XVIII в. являлось его собственное желание, обусловленное либо достижением им преклонного возраста, либо невозможностью исполнять служебные обязанности по состоянию здоровья (что должно было подтверждаться «дохтурским осмотром» - медицинским заключением). В иных случаях отставка по собственному желанию в петровское время не практиковалась: по давней отечественной традиции на государственной службе человек находился пожизненно.

Увольнение (удаление в отставку) судей надворных и провинциальных судов производил Сенат, по представлению Юстиц-коллегии, городовых судей - сама Юстиц-коллегия. К примеру, сенатским указом от 23 сентября 1723 г. был «за пораличною болезнью» уволен в отставку один из асессоров Смоленского гофгерихта, сенатским же указом от 23 августа 1725 г., «за старостью» - вице-президент Ярославского надворного суда.

Основаниями для прекращения полномочий судьи в описываемый период являлись либо его несоответствие занимаемой должности, либо вынесение ему обвинительного приговора. Так, по причине ненадлежащего исполнения служебных обязанностей, именными указами от 24 апреля 1722 г. и от 17 июня 1725 г. были отстранены от должностей вице-президенты Московского гофгерихта, а распоряжением Юстиц-коллегии от 8 января 1722 г. - муромский городовой судья. Вследствие осуждения судом в 1724 г. лишился должности асессор Московского надворного суда М.В. Желябужский.

Наконец, достойно внимания, что в петровское время остался законодательно неурегулированным вопрос о подсудности лиц судейского корпуса. На практике же данный вопрос разрешался вариативно. На протяжении 1719-1725 гг. судьи надворных и «нижних» судов оказывались под судом то гофгерихтов, то Юстиц-коллегии, то Правительствующего

Сената (или его Московской конторы), то Вышнего суда (за исключением дел по государственным преступлениям, суд по каковым производили исключительно Преображенский приказ и Тайная канцелярия).

Скажем, инициированное фискальской службой дело по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями тамбовского судьи Л.С. Колобова Юстиц-коллегия 25 июля 1721 г. предписала рассмотреть Московскому надворному суду. По-иному Петр I поступил с обвиненным в превышении должностных полномочий судьей Вязниковской слободы Опряниным. Согласно именному указу от 19 ноября 1721 г., досудебное рассмотрение дела Опрянина надлежало осуществить Юстиц-коллегии, а судебное разбирательство - Сенату. А вот дела по обвинению во взяточничестве курмышского и алаторского городовых судей Ф. Секерина и Мещерского были, сенатским указом от 6 июня 1722 г., направлены в судебное производство Юстиц-коллегии.

В свою очередь, обвиненный прокуратурой в незаконном освобождении из-под стражи группы подсудимых асессор Московского гофгерихта Т.В. Тарбеев был, сенатским указом от 18 октября 1723 г., отдан под суд Московской конторы Сената. Получившее особый общественный резонанс вышеотмеченное дело по обвинению асессора Московского надворного суда М.В. Желябужского в подлоге завещания вдовы А. Поливановой рассматривалось первоначально Юстиц-коллегией, а в 1723 г. было передано в Вышний суд (который 15 января 1724 г. приговорил М.В. Желябужского к телесному наказанию и конфискации имущества). Сходным образом под суд Юстиц-коллегии, а затем Вышнего суда попал обер-ландрихтер Новгородского провинциального суда И.И. Мякинин, обвинявшийся в преступлениях против интересов службы.

Попытка установить единый порядок подсудности лиц, занимавших судебные должности, была предпринята опять-таки в ходе разработки проекта Уложения Российского государства 1723-1726 гг. В утвержденную Уложенной комиссией 4 октября 1723 г. ст. 45 гл. 2-й кн. 1 проекта кодификаторы внесли следующее законодательное предположение: «…Президентов же, вице-президентов надворных судов и тому подобных судить в тех судах, которому они подчинены». Другими словами, предлагалось закрепить подсудность судьи вышестоящему суду. Впрочем, из-за неутверждения проекта таковому порядку не суждено было претвориться в жизнь.

Остается добавить, что в те же годы предприниматель и прожектер И.Т. Посошков предложил ужесточить ответственность судей за преступления против интересов службы и против правосудия. В упомянутом выше хрестоматийно известном трактате 1724 г. «Книга о скудости и богатстве» Иван Посошков рассуждал, в частности, о том, что «аще [если] судей малых и великих не казнить и великими штрафы их не штрафовать, то и… правды и правого суда уставить будет невозможно». Попутно Иван Тихонович высказался и за проведение решительной чистки судейского корпуса: «А аще ради установления правды правителей судебных и много падет [будет казнено], быть уже так. А без урону, я не чаю, установитися правде… и правому суду уставитися, аще сто, другое судей не падет, понеже у нас на Руси неправда велми застарела».

Что же за люди вошли в первый состав судейского корпуса России? Должность президента Юстиц-коллегии в первой четверти XVIII в. занимали три человека. Один из архитекторов судебной реформы первый президент коллегии А.А. Матвеев был 29 апреля 1722 г. сменен бывшим казанским губернатором 63-летним графом П.М. Апраксиным. В свою очередь, согласно именному указу от 10 мая 1725 г. президентом Юстиц-коллегии стал прежний советник коллегии 50-летний И.П. Толстой, старший сын знаменитого сподвижника Петра I П.А. Толстого. Должность вице-президента Юстиц-коллегии оставалась вакантной, как уже упоминалось, с 1721 по 1726 год.

На должностях советников и асессоров в Юстиц-коллегии в 1718-1724 гг., по данным автора, перебывало 22 человека, четверо из которых (два советника и два асессора) являлись иностранцами. Следует отметить, что А.А. Матвеев целенаправленно стремился укомплектовать судейский штат коллегии лицами, имевшими, с одной стороны, достойную репутацию, а с другой - хоть какой-то опыт работы в сфере юстиции. Выдержать подобную линию кадровой политики было весьма и весьма затруднительно.

Как справедливо заметил еще М.М. Богословский, на исходе 1710-х гг. спрос на служилых людей превысил предложение, в результате чего «приходилось пускать в дело служилый персонал далеко не первой физической свежести и сомнительной нравственной чистоты… В числе этого персонала, отпущенного из Разрядного стола в Юстиц-коллегию, были дряхлые и больные старики, лица, находившиеся под следствием в преступлениях по должности и, наконец, кандидаты, которые оказались «хотя и добрыми людьми», но с одним недостатком - не умеющими грамоте». Например, 21 марта 1719 г. Сенат назначил советником Юстиц-коллегии бывшего тверского ландрата Я.И. Кольцова-Масальского, который, как вскоре выяснилось, с 1717 г. состоял под судом по выдвинутым фискальской службой обвинениям во взяточничестве, хищении государственного имущества и в укрывательстве подозреваемых в убийстве.

Впрочем, случалось, кадровая служба Сената (функции каковой до 1722 г. выполнял Разрядный стол сенатской канцелярии, а с 1722 г. - Герольдмейстерская контора) спохватывалась и останавливала назначение сомнительного лица. Так, на заседании Сената 15 июня 1722 г. герольдмейстер И.Н. Плещеев представил данные, что только что определенный асессором в Смоленский гофгерихт Д.В. Полонский имеет судимость («был в публичном наказании»). В итоге, Сенат отменил назначение Д.В. Полонского, определив на его место в Смоленский надворный суд Г.А. Шатилова.

По причине острой нехватки квалифицированных кадров целое бюрократическое сражение развернулось в 17181719 гг. вокруг определения в Юстиц-коллегию опытного следственного работника стольника П.Б. Вельяминова. Для начала, сенатским указом от 19 мая 1718 г. П.Б. Вельяминов был, по представлению А.А. Матвеева, назначен в первый состав советников Юстиц-коллегии. Однако, по настоянию бывшего начальника Петра Вельяминова главы следственной канцелярии полковника И.Н. Плещеева (а также главы Тайной канцелярии П.А. Толстого), стольник вместо того, чтобы направиться в Санкт-Петербург к новому месту службы, остался в Москве, продолжая исполнять прежние обязанности и специальные поручения. Попытки А.А. Матвеева вытребовать П.Б. Вельяминова в столицу успехом не увенчались.

Далее события приняли новый оборот. 11 января 1719 г. генерал-майор И.И. Дмитриев-Мамонов добился от Петра I издания указа об определении П.Б. Вельяминова в следственную канцелярию своего ведения. Но А.А. Матвеев и тогда не отступился от намерения заполучить Петра Вельяминова в Юстиц-коллегию.

В письме И.И. Дмитриеву-Мамонову от 25 февраля 1719 г. Андрей Матвеев подчеркнул, что «ныне в Коллегии юстиции в советниках самая настоит необходимая нужда, и… за оскудением заобычайных [компетентных] людей чинится всемерная всем делам остановка». Описания кадровых бедствий Юстиц-коллегии никак не тронули, впрочем, Ивана Дмитриева-Мамонова, и он отказался отпустить П.Б. Вельяминова. Не помогло и последовавшее 14 марта 1719 г. обращение президента Юстиц-коллегии к самому царю. В итоге, А.А. Матвеев оказался вынужден смириться с потерей для коллегии «заобычайного» к делам юстиции стольника.

Как бы то ни было, усилия А.А. Матвеева и его преемника П.М. Апраксина укомплектовать штат присутствия коллегии сведущими в «судных и розыскных делах» чиновниками не остались бесплодными. По сведениям, собранным автором настоящей работы, из 22 советников и асессоров Юстиц-коллегии петровского времени, по меньшей мере, шестеро имели опыт предшествующей судебной деятельности. Так, полковник Г.Т. Ергольский получил 16 мая 1721 г. назначение советником коллегии после двухлетнего пребывания в должности асессора Московского надворного суда.

Определенный 8 декабря 1724 г. советником Юстиц-коллегии капитан М.К. Креницын успел несколько лет перед этим поработать асессором в Нижнем воинском суде и в Санкт-Петербургском гофгерихте. Ставший 5 февраля 1719 г. советником коллегии уроженец Нарвы Сигизмунд Вольф [Sigismund Wolf] состоял прежде асессором в Дерптском ланд-герихте. Наконец, нельзя не упомянуть, что А.А. Матвееву удалось добиться последовавшего 26 сентября 1720 г. назначения асессором Юстиц-коллегии составителя «Краткого изображения процессов…» дипломированного юриста, выпускника Иенского университета Эрнста Кромпейна, которому в скором времени суждено было сыграть значительную роль в подготовке уголовно-процессуального раздела проекта Уложения Российского государства 1723-1726 гг. (подробнее об этом речь пойдет ниже).

Что касается судебных присутствий гофгерихтов, то при их формировании отчетливо проступили две тенденции. Первая из них заключалась в том, что президентами надворных судов в ряде случаев определялись главы губернских администраций. Важнейшим здесь следует признать сенатский указ от 7 августа 1722 г., согласно которому президентами соответствующих гофгерихтов назначались воронежский, казанский и сибирский губернаторы, а также нижегородский и смоленский вице-губернаторы. Подобная кадровая ситуация абсолютно не соответствовала, разумеется, шведским образцам, означая смыкание - в форме своего рода личной унии - органов правосудия с органами управления.

Вместе с тем, как очевидно из архивных источников, данная кадровая тенденция отнюдь не стала господствующей (как полагали Ф.М. Дмитриев, М.М. Богословский и К. Петерсон). В самом деле, не занимали никаких параллельных должностей руководители Московского (с 1722 г.), Санкт-Петербургского, Енисейского, Курского и Ярославского надворных судов. Кроме того, при президентах - генерал-губернаторах, губернаторах и вице-губернаторах неизменно заседали всецело сосредоточенные на судебной работе вице-президенты. В общей сложности, по сведениям автора настоящей работы, из 23 президентов и вице-президентов гофгерихтов 1719-1727 гг. совмещали административные должности с судебными только семь человек (30% от численности).

Вторая кадровая тенденция, касавшаяся надворных судов, состояла в широкомасштабном комплектовании их судебных присутствий бывшими военнослужащими. Из 96 установленных к настоящему времени лиц, занимавших в 1719-1727 гг. судебные должности в гофгерихтах, воинские звания имели, по меньшей мере, 45 человек (47%). Остальные судьи рекрутировались, главным образом, из незнатных дворян, работавших прежде в гражданском управлении. Наиболее «милитаризованными» по составу присутствий, в итоге, явились Енисейский, Нижегородский, Смоленский и Тобольский надворные суды, а наименее - Казанский и Санкт-Петербургский.

Нельзя не констатировать, что активное привлечение отставных военнослужащих заведомо не обеспечивало подобающий квалификационный уровень судейского персонала. По верному замечанию М.М. Богословского, «роль подготовленных юристов, из которых формировался состав шведских судов, в России предназначены были играть все те же капитаны, майоры и подполковники, которые, получивши начальное образование под руководством сельского пономаря и завершая его в пехотных и драгунских полках, считались специалистами решительно по всем сферам государственного управления». Да и сам законодатель первой четверти XVIII в. обосновал - в ст. 7 гл. 1-й «Краткого изображения процесов…» 1712 г. - необходимость участия в военном судопроизводстве аудиторов тем обстоятельством, что судьями в кригсрехтах являются офицеры, «от которых особливого искусства в правах требовать не мочно, ибо они время свое обучением воинского искусства, а не юридического провождают».

Для полноты картины стоит заметить, что отдельные судьи гофгерихтов из числа вчерашних офицеров все же имели опыт соприкосновения с практической юриспруденцией. В первую очередь, здесь следует назвать асессора Московского надворного суда полковника И.Н. Плещеева, возглавлявшего с 1715 г. по 1719 г. особую следственную канцелярию, а также президента Смоленского гофгерихта полковника А.И. Панина, в 1717-1719 гг. - асессора следственной канцелярии ведения С.А. Салтыкова. Назначенный же 20 июля 1722 г. вице-президентом Курского надворного суда ветеран еще крымских походов 64-летний отставной подполковник И.С. Батурин успел в 1718-1721 гг. поработать городовым судьей в Мещовске.

Однако наиболее искушенные знатоки тогдашнего законодательства - представители приказного аппарата - оказались почти не востребованы при комплектовании судебных присутствий гофгерихтов. Автору довелось установить всего два случая, когда выходцы из приказной среды попали в ряды судей надворных судов (составив 2% их численности). Бывший обер-ландрихтер Московского провинциального суда (а до того дьяк) И.П. Топильский был 20 июня 1722 г. определен асессором Московского гофгерихта, а бывший обер-ландрихтер Воронежского провинциального суда (и аналогично бывший дьяк) И.Д. Свешников получил 21 сентября 1722 г. назначение асессором в Воронежский надворный суд.

Что касается судейского состава «нижних» судов, то в полной мере систематических данных на этот счет на сегодня собрать не удалось. В связи с комплектованием провинциальных и городовых судов следует отметить сенатский указ от 19 марта 1719 г., по которому в подчинение Юстиц-коллегии передавались состоявшие до того в штатах губернских канцелярий ландрихтеры. Названный сенатский указ был подтвержден именным указом от 17 апреля 1719 г. (по которому было также предписано перевести ландратов в ведение Камер-коллегии). Согласно архивным источникам, почти все ландрихтеры получили назначения в «нижние» суды.

Ряд ландрихтеров, превратившись в обер-ландрихтеров, возглавили провинциальные суды (Ф.С. Мануков - Санкт-Петербургский, С. Нестеров - Симбирский, И.Г. Григорьев - Ярославский). Часть ландрихтеров Юстиц-коллегия определила городовыми судьями (например, И.А. Хрипунова в Архангельск, Г.Е. Фирсова в Устюг, Р.И. Мельгунова в Выборг). В итоге, во главе большинства провинциальных судов оказались вчерашние ландрихтеры, почти все из которых являлись выходцами из приказной бюрократии. В свою очередь, асессорский состав провинциальных судов комплектовался главным образом дворянами из числа местных помещиков.

В отношении корпуса городовых судей нельзя не отметить, что значительную прослойку в нем (как и в судебных присутствиях гофгерихтов) составляли вчерашние офицеры. Так, по данным (правда, не вполне репрезентативным) генерального смотра дворян 1722 г., из 26 явившихся на него городовых судей 17 были в недавнем прошлом военнослужащими. Подобная кадровая ситуация сложилась неслучайно. Как явствует из наказа владимирскому судье Ф.В. Тяпкину от 28 января 1721 г., при назначении на должность городового судьи лица, находившиеся прежде в «полевой и гварнизонной службе», имели преимущество перед выходцами из гражданской администрации.

Примечательно, что, по материалам отмеченного генерального смотра 1722 г., средний возраст городовых судей составил 51 год. Самым молодым из числа учтенных на смотре оказался 32-летний белгородский судья майор С.А. Келин, самым пожилым - 69-летний каргопольский судья стольник В.Б. Засецкий. Таков был судейский корпус России, сформированный в ходе проведения судебной реформы Петра I.

Остается добавить, что, фактически распавшись в 1727 г. в связи с ликвидацией надворных судов, отечественный судейский корпус оказался возрожден в результате судебной реформы 1775 г. Что же касается квалификационных требований к судьям, так и не выработанных законодателем в конце 1710-х - первой половине 1720-х гг., то их отсутствие привело к тому, что именно в годы судебной реформы Петра I зародилась традиция, по которой наибольшими знатоками законодательства стали не судьи, а служащие аппарата суда. Означенная традиция, получив особенное развитие в последней четверти XVIII - первой половине XIX в., породила ту ситуацию, когда решающее влияние на отправление правосудия начали оказывать секретари и канцеляристы. Таковая ситуация, образовавшая одну из худших язв отечественного правосудия послепетровского времени, была преодолена лишь благодаря судебной реформе 1864 г.