Защитник в предварительном расследовании

При посещении следственных изоляторов адвокаты не так уж редко подвергаются оскорблениям со стороны администрации и обслуживающего персонала этих учреждений. Вот заявление от 27 декабря 1995 г., поданное в Президиум МГКА адвокатом Н. Н. Кузнецовым.

"27 декабря 1995 года при моем кратковременном выходе из изолятора в помещение, где оформляются требования, дежурный по КПП сказал мне, что обратно меня не пустит. На мое замечание, что не впустить меня обратно в изолятор для работы со следователем и обвиняемым (я выполнял требования ст. 201 УПК) просто невозможно, он закрыл обе перекрывающие вход решетки, позвонил куда-то по местному телефону и вызвал наряд в связи с тем, что "здесь адвокат двери ломает". Разговор со мной дежурный вел в недопустимом тоне, называл на "ты", заявил "ты тут у нас скоро сядешь, тогда и поговорим".

Адвокат ведет принципиальную, бескомпромиссную защиту, разрушая искусственно созданное обвинение, а следственные органы нередко озабочены тем, как бы его скомпрометировать. То есть сделать свидетелем. Ведь свидетель не может быть одновременно и защитником.

Адвокат В.М. Карышев защищал А.В. Солоника, который в июне 1995 г. [Зинатуллин З.З., Демидов Н.Ф., Метенцова А.Я. Судебное рассмотрение дел о групповых преступлениях. Ижевск: Изд-во Удмуртгосуниверситета, 1998., стр. 69.] предпринял побег из следственного изолятора (2 февраля 1997 г. убит в Греции). Адвокат часто посещал А.В. Солоника, и это послужило основанием для предположения, что он знал о побеге. 22 сентября 1995 г. адвокат был вызван на допрос к следователю в качестве свидетеля. Такой вызов был незаконен, даже если предположить, что обвиняемый поведал своему защитнику о своем намерении совершить побег. Исключение было бы возможно лишь в случаях, когда адвокат содействовал побегу (соучастие). Разумеется, адвокатская этика требует, чтобы адвокат попытался убедить подзащитного в нежелательности побега.

Адвокат Солошенко А.В. заявил о невозможности его допроса по уголовному делу, возбужденному по факту угона от центрального офиса АО "МММ" принадлежащей Национальному Пенсионному банку автомашины, в которую были загружены документы восемнадцати коммерческих структур.

Адвокат Солошенко А.В. по договору с юридической консультацией с января 1994 г. оказывал юридическую помощь АО "МММ" и коммерческому банку "Национальный Пенсионный банк". Кроме того, он имел поручение на защиту обвиняемого Мавроди С.П.

Делая заявление о невозможности быть допрошенным в качестве свидетеля по делу, адвокат Солошенко А.В. законно исходил из того, что он, во-первых, является защитником Мавроди С.П. и, во-вторых, - представителем двух организаций, возглавляемых его подзащитным.

По договору об оказании юридической помощи в число обязанностей адвоката входит представлять интересы доверителя в судебных, арбитражных, административных и других органах.

Таким образом, ссылка следственных органов на то, что адвокат Солошенко А.В. не признан представителем, потерпевшим, гражданским истцом от имени какой-либо из коммерческих структур, возглавляемых Мавроди С.П., является несостоятельной.

Обязанности адвоката Солошенко А.В. в качестве представителя АО "МММ" и КБ "Национальный Пенсионный банк" определены договором и не нуждаются в дополнительном признании его представителем по уголовному делу.

Рассмотрим следующий пример. После того, как подаваемые защитой жалобы на незаконные действия следователя Новикова В.Г. остались без рассмотрения, следователь предпринял действия, связанные с попытками устранения от участия в деле защитников. Так, в нарушение требований ст. 51, 72 УПК РФ следователем Новиковым В.Г. была предпринята попытка допросить по обстоятельствам уголовного дела адвоката В.С. Миндлина. [Ж-л "Следователь". № 4, 1998 г., стр. 28-32.] Жалоба на незаконность действий следователя, поданная в прокуратуру г. Москвы 5 мая 1993 г., осталась без рассмотрения.

На следующий день, 6 мая 1993 г., в подъезде дома, в котором проживает В.С. Миндлин, на него было совершено нападение. Нанесены 3 колото-резаные раны. В ходе нападения были произнесены угрозы, связанные с защитой. По данному уголовному делу и направляемыми адвокатом жалобами на незаконные действия следователя и оперативных служб. 13 августа 1993 г. от обвиняемого Юрзанова В.Ю. в Президиум МГКА поступило заявление о том, что следователь Новиков В.Г. и его сотрудники требуют от него "ложных и компрометирующих показаний на адвоката Миндлина В.С. ".

Адвокаты остаются незащищенными от грубости и произвола сотрудников правоохранительных органов, которые стремятся любой ценой получить от них сведения, доверенные клиентами. Эти незаконные действия очень часто остаются безнаказанными.

В качестве примера можно привести заявление адвоката юрконсультации 9 МГКА Г. В. Поспелова в Президиум коллегии.

"В марте 1995 года ТОО "Меркурий" заключило со мной соглашение на представительство ее интересов в ФСК Калужской области с целью выяснения причины задержания груза работниками отдела ФСК г. Балабанове Калужской области. [Баев О.Я. Криминалистическая тактика и уголовно-процессуальный закон. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1998., стр. 92-95.]

Мои отношения с клиентом были оформлены в соответствии с законом с получением ордера МГКА и доверенности фирмы.

С целью выполнения обязанностей представителя, определенных соглашением, 20 марта 1995 г. я приехал в г. Балабанове Калужской области, в отдел ФСК. По прибытии в отдел и после объяснения цели визита меня доставили к начальнику отдела (фамилия, кажется. Жиганов В.А.), который совместно с оперативным сотрудником отдела Степочкиным С.В. стал мне угрожать задержанием и арестом якобы для выяснения моей личности, поскольку я предъявил им не паспорт, а удостоверение адвоката МГКА, но его они за документ не считают. Эти угрозы высказывались с целью склонения меня к даче показаний об обстоятельствах, которые могли быть мне известны в связи с исполнением обязанностей представителя. Они мне сообщили, что якобы по факту задержания груза возбуждено уголовное дело ФСК Калужской области, не предъявив никаких документов, подтверждающих это.

После того, как запас угроз в мой адрес иссяк, я покинул данное учреждение и сообщил клиенту о результате поездки.

С 26 апреля 1995 г. ко мне на квартиру периодически стал звонить оперативник ФСК г. Балабаново Степочкин С.В. и заявлять о необходимости моего допроса об обстоятельствах принятия поручения и о лицах, заключивших это соглашение.

Подобные действия нарушают требования Конституции РФ, Положения об адвокатуре РФ и ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР. От дачи каких-либо показаний я категорически отказался. Прошу оградить меня от подобных противоправных действий".

Участвуя в деле Спиридонова и др. (четверо вымогателей из г. Пушкино обещали иногородним водителям безопасную ночную стоянку за 10 тыс. руб. с каждого и получили с пятерых 50 тыс. руб.), адвокат С.И. Молчанова обнаружила серьезные нарушения закона следователем Антоновым и заявила ему отвод. Такое заявление было вполне обоснованно. В нарушение закона адвокатов не допускали к арестованным в течение недели. Потом выяснилось, что подозреваемых били, и они предстали перед адвокатами в синяках и с кровоподтеками. В ответ на заявленный отвод 16 августа 1995 г. следователь вынес постановление о задержании Молчановой, сопровождавшееся грубой бранью и оплеухой, провел в ее жилище обыск, изъял документы из адвокатских досье. Молчанову обвинили в том, что якобы она подготовила текст заявления потерпевшего об отказе от изобличающих обвиняемого показаний и со своим мужем чуть ли не возглавила "пушкинскую бандитскую группировку". Молчанова заявила возражения против заключения эксперта: даже внешне ее почерк и почерк потерпевшего, отказавшегося от показаний, совершенно не совпадали. Такой же обыск тогда же провели у адвоката Котова. Добрались до мужа Молчановой, тоже адвоката. В их квартире провели повторный обыск. Изъяли адвокатские досье. Мужа, инвалида 2-й группы (парализованы ноги) арестовали. На свидания с адвокатом и в суд, куда был обжалован арест, его доставляли на носилках. По жалобе С.И. Молчановой Генеральная прокуратура РФ провела проверку и признала ее задержание незаконным. Дело в отношении Молчановой было прекращено.

Об отношении правоохранительных органов к адвокатам свидетельствует приводимое ниже заявление, поданное в Президиум МГКА адвокатом Е. Ф. Кузнецовой. [Ж-л. "Человек и труд", Москва, № 12., 1997.]

"Довожу до Вашего сведения, что в производстве прокуратуры Киевского района г. Москвы находится дело по факту насильственной смерти моей соседки по коммунальной квартире Васильевой Т. Смерть наступила в ночь с 8 на 9 июля 1993 г. С 7 июля 1993 г. я находилась со своими двумя несовершеннолетними детьми на даче в Московской области. Труп был обнаружен моим мужем и его сослуживцем 9 июля, в связи с чем они вызвали милицию. Узнав о происшествии и задержании моего мужа - Николаева А. В. - от работников милиции, производивших обыск в моих комнатах, 10 июля я сразу же выехала в отделение милиции для выяснения обстоятельств задержания мужа. Без всяких объяснений, без предъявления постановления о задержании 10 июля в 18 часов я была препровождена "за решетку". В течение суток со мной проводились незаконные действия работниками органов дознания и прокуратуры: оказывали психическое и психологическое насилие, домогались признания моей организаторской роли в совершении преступления, высказывались угрозы уничтожения меня как личности, "засадить меня", устроить показательный процесс над убийцей - "известным" московским адвокатом, чтобы опорочить всю систему Московской адвокатуры. В допросах, которые не протоколировались, одновременно участвовали по трое, пятеро, восемь сотрудников. Меня допрашивали в течение суток без отдыха и еды. Цинизм работников милиции проявился и в том, что мое адвокатское удостоверение изорвали в клочья, заявив, что я больше не адвокат. Все же меня освободили 15 июля около 23 часов, но мне был предъявлен ультиматум: никому в коллегии не сообщать, жалобы никуда не писать, ни с кем не общаться из родственников мужа. Мне было также сообщено, что за мною будет установлена "слежка" и в случае малейшего невыполнения "инструкций" я сразу же буду арестована.

Результатом самоуправных действий работников милиции и прокуратуры явилась утрата моего удостоверения, и я лишена возможности осуществлять свои профессиональные функции. Взамен удостоверения 442 мне была выдана справка за подписью начальника 75 отделения милиции г. Москвы о том, что я как будто обращалась 7 июля 1993 г. с заявлением о краже "сумочки с документами". В связи со сложившейся ситуацией прошу:

1) оградить меня от дальнейших противозаконных действий со стороны сотрудников милиции и прокуратуры Киевского района;

2) выдать мне удостоверение члена коллегии адвокатов взамен утраченного".

Некоторые следователи не прочь обвинить адвоката в содействии преступнику, которого он защищает, и возбудить против него уголовное дело, чтобы и он, и другие адвокаты знали, с кем имеют дело. Но адвокат защищает человека, виновность которого еще не установлена. К тому же адвокат, как и врач, клиента не выбирает. Адвокат Л. И. Миронова защищала А. Б. Авдаляна, обвиняемого в крупных хищениях, связанных со строительством дорог в Пензенской области. Она вела защиту активно и квалифицированно. Это не понравилось работникам ФСБ г. Пензы, и они записали на аудиопленку разговор Е.Е. Мироновой с неким В.А. Ковалевым - работником Дорожного департамента, у которого адвокат хотела получить сведения о влиянии погодных условий на строительство дорог. Оказалось, что Ковалев "проходит" по делу Авдаляна в качестве свидетеля. В связи с этим Миронова дала ему ряд юридических советов. Миронову вызвали в городское управление ФСБ. Ей сказали, что она постоянно находилась под наблюдением и ее разговоры прослушивались. Разговор с Ковалевым был расценен как подстрекательство свидетеля к даче ложных показаний. Мироновой предложили отказаться от защиты Авдаляна и предупредили, что в противном случае против нее будет возбуждено уголовное дело. Кроме того, ей предложили склонить своего подзащитного к тому, чтобы он дал изобличающие показания против начальника Дорожного департамента Ларина. Миронова отказалась. Тогда в отношении нее было возбуждено уголовное дело по ст. 191 УК (1960 г.) - "воспрепятствование служебной деятельности прокурора, следователя или лица, производящего дознание" (данные взяты из справки члена Президиума МГКА Г. М. Резника, который выезжал в Пензу для выяснения обстоятельств этого конфликта). Нужно сказать, что ст. 191 Уголовного кодекса РСФСР, принятая в 1994 г., имела явно антиадвокатскую направленность. Под нее можно было подвести все действия адвоката, пытающегося помешать противозаконной служебной деятельности прокурора, следователя, дознавателя. В новом УК РФ 1997 г. уголовно-наказуемым является "воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного следствия" (ст. 294). Нет законных оснований и для аудиозаписи разговоров адвоката. [Баев О.Я. Криминалистическая тактика и уголовно-процессуальный закон. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1998., стр. 39.]

Некоторые следователи с явным неуважением относится к адвокатам, хотя профессиональный и общеобразовательный уровень адвокатов в среднем выше. Например, адвокат П.П. Карпов сообщил, что 16 января 1997 г. в 15-00 он явился в следственный изолятор по вызову следователя для ознакомления с материалами уголовного дела. Однако следователь не прибыл. Адвокат позвонил в прокуратуру, но никаких сведений об отсутствии следователя не получил. Не извинившись и не объяснив причин неявки, следователь вызвал адвоката в СИЗО на следующий день. Подзащитный был обвинен по статье УК, диспозиция которой после вступления в силу УК 1997 г. не действует. Ходатайство адвоката о прекращении дела было отклонено следователем, а жалоба прокурору на действия следователя им не принята. Тогда адвокат и обвиняемый отказались от ознакомления с уголовным делом. Тем не менее оно было направлено в суд для рассмотрения.

Об отношении к адвокату следственных органов свидетельствует и заявление адвоката юрконсультации 29 МГКА Л. В. Красновой. Она пишет: [Черкасова Н. В. Формирование и развитие адвокатуры в России. 60-80 годы XIX в. М., 1996. стр. 97.]

"Я осуществляю защиту Макарова, обвиняемого по ст. 17, 162, ч. 3 ст. 147 УК РСФСР.

5 мая 1995 года я по требованию следователя Западного округа г. Москвы прибыла в следственный изолятор № 2 для участия в следственных действиях, проводимых с моим подзащитным.

В процессе предъявления Макарову обвинения я по его просьбе начала разъяснять ему его процессуальные права, что вызвало неадекватную реакцию следователя, который стал угрожать мне и моему подзащитному, нецензурно при этом выражаясь. Обвиняемый Макаров попросил следователя прекратить угрозы и оскорбления в его адрес и в адрес адвоката, после чего следователь набросился на Макарова с кулаками и начал его избивать. В ответ на мое замечание о недопустимости подобного поведения следователь набросился и на меня, применив физическое насилие.

В результате действий следователя, повергших меня в шоковое состояние, я была вынуждена обратиться к врачу с острым сердечным приступом и в травмпункт, где были зафиксированы причиненные мне следователем телесные повреждения.

6 мая 1995 года я обратилась в Прокуратуру г. Москвы с просьбой привлечь следователя к ответственности.

10 мая 1995 года администрация Следственного изолятора № 2 сообщила мне, что следователь аннулировал разрешение на свидание с моим подзащитным Макаровым. Я обратилась в Никулинскую межрайонную прокуратуру г. Москвы с жалобой на неправомерные действия следователя. Помощник прокурора, переговорив по телефону с заместителем начальника следственного отдела УВД Западного округа г. Москвы Федоровой Л. Н., сообщила мне, что, по словам Федоровой, я могу получить разрешение на свидание "немедленно после того, как подпишу протокол об ознакомлении с делом (ст. 201 УПК РСФСР)". Однако следствие по делу Макарова не окончено, с постановлением об окончании следствия ни я, ни мой подзащитный ознакомлены не были. Таким образом, в настоящее время я могу осуществлять функции защитника и реализовать предоставленные мне законом права лишь в случае выполнения незаконных требований следствия".

Необходимо заметить, что некоторые следователи, объявив об окончании расследования и представив адвокату для ознакомления часть уголовного дела, продолжают проводить следственные действия. Такая практика незаконна. Для ознакомления должны быть предъявлены все материалы дела одновременно.

Очевидно, адвокат или защитник, участвующий в предварительном следствии, нуждается в защите. В данном дипломном исследовании мы выражаем надежду, что такая защита будет ему предоставлена новым законом "Об адвокатуре в Российской Федерации", находящимся на рассмотрении в Государственной Думе РФ.

Глава 4. Пути разрешения основных проблем существующей практики участия защиты на предварительном следствии

Проект уголовно-процессуального права РФ, разработанный Минюстом, значительно совершеннее и демократичнее, чем действующий ныне Кодекс. Авторы учли (в ряде статей текстуально) другие проекты УПК, опубликованные в печати, и в то же время достаточно четко сформулировали собственную концепцию кодекса. Проекту свойственны взвешенность суждений и ясность изложения, что выгодно отличает его, например, от варианта Общей части Кодекса, предложенного Государственно-правовым управлением при Президенте РФ. Проект находится в согласии с новой Конституцией РФ, воплощает и развивает ее принципы, а также положения гарантий прав и свобод личности.

Проект вводит новые и совершенствует действующие институты уголовно-процессуального права, заполняет пробелы и устраняет неточности, допущенные при составлении УПК РСФСР 1960 года.

Следует, прежде всего, отметить, что в проекте судебное разбирательство построено в основном по состязательному типу и в какой-то мере состязательность распространена и на стадию предварительного расследования (контроль суда за обвинительной властью при принятии ею решений об ограничении конституционных прав граждан, возможность обжалования в суд ряда постановлений дознавателя, следователя и прокурора).

Ликвидировано дознание как самостоятельная форма расследования, поскольку ограничения, вводимые ныне для этой формы дознания, не оправданы. Уточнены и конкретизированы условия допуска участия защитника в уголовном деле, в частности, при задержании и аресте подозреваемого (обвиняемого). Допущено собирание защитником сведений, которые могут стать доказательствами по уголовному делу. Надежнее защищены права и законные интересы потерпевшего (ознакомление с прекращенным делом, выступление в прениях и др.). Установлен судебный порядок продления сроков ареста на предварительном следствии и ограничены сроки содержания обвиняемого под стражей при рассмотрении дела судом. Введены новые, достаточно гуманные, меры пресечения - домашний арест и подписка о невыезде и надлежащем поведении обвиняемого. Лучше защищены права потерпевшего по делам об общественно опасных деяниях невменяемых (допущено предъявление гражданского иска).

Восстановлена стадия предания суду благодаря введению предварительного слушания по более широкому кругу дел (при обнаружении судьей существенных нарушений уголовно-процессуального закона, при наличии ходатайств о прекращении дела, изменении обвинения и др. - см. ст. 265), что позволит защите добиваться предварительного слушания по многим уголовным делам, а судам - выявлять допущенные следователем ошибки и нарушения на более раннем этапе уголовного судопроизводства. Учреждена мировая юстиция (рассмотрение мировым судьей дел о менее опасных преступлениях).

Введена апелляция, допускающая новое исследование доказательств в вышестоящем суде. Ликвидирована надзорная стадия процесса и введено похожее на надзор производство в Верховном Суде РФ. При этом регламентирована деятельность по предварительному рассмотрению ходатайств. Обеспечено участие осужденного (оправданного) и защитника при рассмотрении дел в апелляционном и кассационном порядке. [Перлов И. Д. Кассационное производство в советском уголовном процессе. М.: Юрид. лит., 1988., стр. 29.]

Введена глава о возмещении гражданам и юридическим лицам ущерба, причиненного незаконными действиями органов расследования, прокуратурой и судами. Ущерб возмещается в полном объеме. В разделе 16 впервые регламентированы взаимодействие защиты, прокуратуры, следственных органов с соответствующими учреждениями иностранных государств.

Однако проект УПК РФ, сохраняя приверженность традиции, не предусматривает радикальных изменений общей концепции и самой конструкции участия защиты в предварительном следствии. В ряде отношений проект вызывает возражения принципиального характера.

1. Предварительное следствие не построено по состязательному типу, оно сохраняет некоторые черты неоинквизиционного процесса. Функцию обвинения, уголовного преследования выполняют дознаватель, следователь и прокурор (п. 16 ст. 5), и они же рассматривают и разрешают ходатайства и жалобы обвиняемого и защитника. Нет достаточных гарантий того, что при рассмотрении отклоненных следователем ходатайств и жалоб на действия следователя будут соблюдены законные интересы защиты. В соответствии с принципом состязательности защита в такого рода случаях должна обращаться в суд, который бы играл роль арбитра в ее споре с обвинением. В ряде ситуаций вводится трехступенчатая система рассмотрения жалоб: сначала прокурору, потом - вышестоящему прокурору и, наконец, - в суд (ст. 124, 125, 156), хотя Конституция РФ (ст. 46) допускает обжалование решений и действий должностных лиц прямо в суд. Дознаватель, следователь, прокурор - должностные лица, и УПК не должен делать для них изъятий из Конституции. Вводится двойная система контроля за предварительным следствием - санкция (согласие) прокурора, а потом судебное решение. При надлежащем судебном контроле права человека будут защищены и без вмешательства прокуратуры. Например, вовсе не обязательно направлять в суд ходатайство следователя об аресте обвиняемого через прокурора (ст. 101). При наличии судебного контроля за следственными действиями, ограничивающими конституционные права человека, вряд ли нужно получать санкцию прокурора на проведение обыска и выемки (ст. 191), прослушивание телефонных переговоров, арест и осмотр корреспонденции т. д.

Прокурорский надзор за следствием (или руководство следствием) надо сохранить, но ограничить его процессуальными действиями, не санкционированными судом. Круг следственных действий, требующих судебного решения, желательно расширить.

В проекте УПК неосновательно сужен круг случаев, когда допускается подача в суд жалоб на решения следователя и прокурора. Обжаловать можно лишь отказ в приеме заявления о совершенном преступлении, отказ в возбуждении уголовного дела, постановление следователя о прекращении или приостановлении дела и лишь при условии, что жалоба не была удовлетворена прокурором (ст. 124).

Согласно проекту следователь и прокурор обязаны собирать как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого доказательства и вести расследование всесторонне и объективно (ст. 19). Постановка такой задачи нереальна, если определять функцию следователя и прокурора как уголовное преследование. Дело в том, что "преследующий" по самой своей природе не может с одинаковым успехом выступать в роли "защищающего". Соединение в одном лице функций обвинения, защиты, а иногда и разрешения дела в стадии предварительного следствия характерно для так называемого "смешанного" уголовного процесса континентального типа (остатки инквизиции при расследовании и состязательность в суде), родоначальником которого считают Францию. Но пережитки инквизиции во Франции значительно смягчены наличием обвинительной камеры (из трех судей) при апелляционном суде, разрешающей конфликты между обвинением и защитой и рассматривающей жалобы сторон на действия и решения органов расследования. У нас же такой контрольный судебный орган отсутствует и проектом УПК не предусматривается.

Нарушает состязательное построение судебного процесса предоставление подсудимому и потерпевшему права давать показания в любой момент судебного следствия (ч. 2 ст. 314, ч. 2 ст. 318). Ведь подсудимый-свидетель защиты, а потерпевший-свидетель обвинения, и их показания не должны вклиниваться в представление доказательств противоположной стороной. В противном случае исследование доказательств приобретает хаотический характер.

Проект Кодекса совершенно не предусматривает основной, перекрестный допрос и передопрос свидетелей, потерпевших, подсудимых, без чего функции защиты утрачивают черты состязательности.

Очевидно, эклектическое соединение континентальной и англо-американской моделей правосудия неплодотворно. Надо взять за основу или одну, или другую либо придумать нечто исконно российское, но таковое в изолированном виде не существует. Национал-патриоты, призывающие к бездумной реставрации российского Устава уголовного судопроизводства 1864 года, не учитывают, что с тех пор прошло почти полтора столетия, и судопроизводство во всем мире стало более цивилизованным. Но, конечно, правовые традиции, заложенные в этом Уставе, надо сохранить и продолжить.

Приведем иллюстрирующие примеры. Социологи США задались целью ранжировать сто различных профессий по степени их популярности. Они опросили большие группы людей и установили, что почетную третью ступень в иерархии престижа занимает адвокат (на первом месте оказался член Верховного Суда, на втором - Президент США). Там уже давно поняли, что, защищая правовые интересы клиента, адвокат предотвращает полицейский произвол, служит демократии, законности, правосудию. В Англии судьи высших судов должны иметь не менее 15 лет адвокатского стажа. Адвокаты, как и судьи, - в мантиях. Это подчеркивает их принадлежность к единому сословию юристов. [Суд присяжных: научно-практический сборник. М., 1998., стр. 124.]

Теперь представим себе существующую практику в РФ, Бутырку и длинную очередь адвокатов, стремящихся встретиться со своими клиентами. Выстоявшего очередь адвоката подстерегают многие неожиданности. Не так уж редко его портфель и одежда подвергаются досмотру до и после беседы с арестованным. Следователя не обыскивают, прокурора тем более, а адвоката... Были немногие случаи, когда адвокаты передавали арестованным записки от родственников, еду, письменные принадлежности. Но из-за одного-двух-трех случаев нельзя вводить обыск адвоката. Ведь согласно тюремным правилам, арестованный подвергается режимному обыску до и после беседы с адвокатом. И все, что арестованным припасено для передачи "на волю" и получено "с воли", будет неизбежно обнаружено. Мотивы адвокатских "режимных" обысков лежат в другой плоскости. Кому-то очень надо скомпрометировать адвокатуру, чтобы получить власть на нею, сделать ее послушной, карманной.

Недавно принятый закон установил, что свидания адвоката с арестованным можно наблюдать визуально, а прослушивать не дозволено. Но вряд ли можно спокойно вести беседу с клиентом, если адвокат как манекен выставлен на витрине. Невольно появляется опасение: не прослушивают ли? Такая мысль не без основания возникла у молодого адвоката М. Чибиряевой, которая, опасаясь прослушивания, стала общаться со своим подзащитным при помощи записок. По окончании беседы в кабинет ворвались два сотрудника изолятора и следователь. Они скрутили адвокату руки, обыскали одежду, разжали челюсти, пальцами залезли в рот и достали лист бумаги с записью беседы (адвокат объясняет, что только таким способом в данной ситуации можно было сохранить адвокатскую тайну). Потом адвоката доставили под конвоем в прокуратуру и составили протокол. На все жалобы адвоката и официальный протест Президиума коллегии адвокатов прокуратура и МВД отвечали, что факт насилия над адвокатом не подтвердился. А что касается записи беседы, то, согласно закону, вся переписка задержанного подлежит цензуре.

По законам многих цивилизованных стран переписка арестованного с адвокатом цензуре не подлежит (разумное правило). Но разве нельзя пожертвовать адвокатской тайной ради раскрытия преступления? На этот вопрос закон дает категоричный ответ: защитник не вправе разглашать любые сведения, сообщенные ему обвиняемым, другими лицами в связи с оказанием юридической помощи (ч. 7 ст. 51 УПК); адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля для сообщения сведений, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника или представителя (ст. 72 УПК РСФСР). В противном случае клиент видел бы в своем адвокате не верного помощника, а потенциального доносителя. Такая адвокатура прекратила бы свое существование, поскольку граждане не стали бы пользоваться ее услугами. А без адвокатуры - "обвинительный уклон", произвол, осуждение невиновных.

Нередко бывает так: адвокат ведет принципиальную, бескомпромиссную защиту, разрушая искусственно созданное обвинение, а следственные органы озабочены тем, как бы его скомпрометировать. С легкой руки одного журналиста адвокатов в прокурорско-следственных кругах иногда называют "взрывниками" и "взломщиками". Но ведь нет ничего плохого в том, чтобы разрушить плохо состряпанное обвинение. Не надо при этом путать подговоры обвиняемых (они недопустимы) с юридическими советами и выработкой определенной позиции по делу. [Якубович Н.Я. Теоретические основы предварительного следствия. М., 1971. стр. 223.]

Адвокат оппонирует власть имущим. Для этого нужен высокий профессионализм, настойчивость и смелость, потому что спорить с властями небезопасно. Ведь адвокат доказывает ни много ни мало, что следователь применил недозволенные методы расследования, не проверил все версии, не разобрался в деле, незаконно арестовал честного человека, без достаточных оснований произвел обыск, прослушал телефонные разговоры и т. п. Иными словами, адвокат изобличает следователя в недобросовестности, а иногда - и грубых нарушениях закона. Тот же упрек адвокат делает и надзирающему за следствием прокурору. В лице следователя и прокурора адвокат имеет раздраженных обиженных людей. И если адвокат очень активен, настырен, непримирим, то его пытаются сломить. Судьи тоже неласковы с адвокатами. Ведь адвокаты добиваются отмены или изменения вынесенных ими приговоров, то есть выявления и исправления судебных ошибок. Получается, что адвокат-"чужой" человек, мешающий "всенародному делу борьбы с преступностью". Чтобы "утихомирить" адвоката, показать свою власть над ним, применяются самые разнообразные приемы.

Неединичны попытки сделать адвоката свидетелем, чтобы "вывести его из игры" (свидетель не может быть одновременно защитником).

Адвокат Б.А. Кожемякин в качестве защитника генерального директора компании "Радуга" прибыл в г. Рязань. Следователь С.М. Бапура пытался допросить его в качестве свидетеля по тому же делу, но получил отказ. Тогда адвокат был задержан тремя офицерами Рязанского УВД и насильно доставлен в прокуратуру области. Адвоката повергли допросу, следователь избрал меру пресечения - подписку о невыезде. В результате адвокат не смог участвовать в назначенном раньше рассмотрении другого дела в Мосгорсуде (из сообщения адвоката А.А. Кожемякина).

Все чаще адвокаты обслуживают торгово-промышленные предприятия. Адвокат не вправе причинить ущерб своей фирме, раскрыть ее коммерческие секреты. [Теребилов В.И. Записки юриста. М., 1998., стр. 62.]Но эта истина осталась недоступна, например, старшему следователю по особо важным делам МВД РФ С.Н. Малышеву, который 15 мая 1996 г. обратился к известному адвокату Г.П. Падве, работавшему по соглашению в АОЗТ "Хопер-Инвест-Центр", с требованием выдать информацию о контрактах этой фирмы, заключенных с его и других юристов участием. Г.П. Падва ответил мотивированным отказом. В ответ на это начальник отдела МВД РФ О.Э. Рогинский разъяснил адвокату, что его можно вызвать и допросить в качестве свидетеля, поскольку он пока еще не участвует в роли защитника или представителя в конкретном деле. И тут же адвокат получил официальный документ - повестку о вызове на допрос в качестве свидетеля. Тогда Президиум коллегии адвокатов обратился с протестом к Генеральному прокурору РФ. Здесь четко просматривается опасная тенденция: выведать у адвоката сведения, которые ему доверил клиент. Это подрывает одну из международно признанных опор адвокатуры - тайну защиты и представительства.

Несоблюдение прав адвокатов, участвующих в предварительном следствии, стали повседневным явлением в практике правоохранительных органов. 9 марта 1995 г. следователь Генеральной прокуратуры Ю.И. Мартышин произвел обыск в юридической консультации № 7 г. Москвы и изъял около 80 регистрационных карточек. Содержание этих документов составляет адвокатскую тайну (сам факт обращения в адвокатуру, сущность правового поручения и др.), охраняемую законом.

Адвокат О.А. Кулагин сообщил в Президиум МГКА, что 27 апреля 1995 г. [Суд присяжных: научно-практический сборник. М., 1998., стр. 213.] в юрконсультацию № 3 г. Москвы прибыли двое оперуполномоченных из отдела криминальной милиции г. Москвы. Не объяснив цель прибытия и не представившись, они завели адвоката в кабинет. Один из них вышел. Второй остался в кабинете и пытался надеть на адвоката наручники, но тот воспротивился. Тогда он достал пистолет, дослал патрон в патронник, направил пистолет на адвоката и сказал, что при малейшем движении будет стрелять. Так они просидели более часа. Что делал второй оперативник - адвокату неизвестно. Адвокат объясняет появление этих лиц конфликтом со следственными органами при ведении защиты по уголовному делу Гуцалова. [Теребилов В.И. Записки юриста. М., 1998., стр. 145-146.]

Совершенно очевидно, что адвоката надо защитить. Шаг в этом направлении делает проект закона "Об адвокатуре в РФ", представленный Президентом и принятой Государственной Думой РФ в первом чтении. В нем говорится, что уголовное дело против адвоката может возбудить лишь Генеральный прокурор РФ, прокурор субъекта Федерации или их заместители, а рассматривать такое дело может лишь Верховный Суд РФ. [Баев О.Я. Криминалистическая тактика и уголовно-процессуальный закон. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1998., стр. 17.] Это очень важно, так как возбуждение уголовного дела - тот рубеж, перешагнув который следственные органы получают право на применение к адвокату мер принуждения - задержаний, арестов, обысков и др. Ныне возбудить против адвоката уголовное дело, задержать, арестовать его, провести обыск может тот самый прокурор или следователь, которым "насолил" адвокат, защищая своего клиента. Рассмотрение адвокатского дела высшим судебным органом страны давало бы надежду, что местные влияния не отразятся на его разрешении. Но даже такие не очень уж большие гарантии адвокатской независимости встречают активное противодействие правоохранительных органов. Очень подыгрывает им журналист Наталья Козлова [Наталья Козлова в статье "Страсти по адвокату" (Российская газета, 24 мая 1996 года), стр. 234.]. Раздобыв три примера из практики недобросовестных адвокатов (негатив можно найти в любой профессии), автор, ссылаясь на мнение спецслужб, утверждает, что принятие президентского законопроекта об адвокатуре породит в России касту "неприкасаемых".

В новом процессуальном законодательстве надо было бы как-то и отразить ответственность правоохранительных органов (следствия, прокуратуры) за нарушения, которые могут быть ими умышленно допущены.

Следовало бы разрешить обжаловать в порядке статьи 220 УПК нарушения режима содержания под стражей в изоляторах. В новом законодательстве нужно предоставить защите право обжаловать действия администрации изоляторов и, больше того, необходимо ввести судебную проверку условий, в которых там содержатся люди. А ведь эти условия сейчас обсуждаются в мировом плане. Они обсуждались, когда решался вопрос о принятии России в Совет Европы.

В действующем УПК говорится, что адвокат допускается к участию в защите. Но нигде в нашем законодательстве - и в прошлом, и в новом - нет четкой регламентации того, в какие сроки следователь или дознаватель обязан допустить адвоката, прибывшего с ордером юридической консультации для осуществления защиты. Иногда месяцами адвокат не допускается под различными предлогами к участию в защите. В законе написано, что юридическая консультация обязана обеспечить адвоката в течение 24-х часов. Но не существует нормы, обязывающей следователя немедленно допустить адвоката, который уже прибыл для осуществления защиты с поручением консультации. Автор дипломного исследования считает, что следовало было бы записать: следователь обязан немедленно допустить адвоката при предъявлении документа, удостоверяющего его право на защиту.

При ознакомлении с делом (ст. 201 УПК РСФСР) адвокат и его подзащитный пишут ходатайства следователю, но еще не знают, какое будет реагирование. А следователь требует подписать протокол о том, что вы ознакомились с материалами дела. Многие адвокаты идут по такому пути: вы выполните мои ходатайства, о которых я сейчас заявил, и тогда я подпишу протокол. В новом проекте эти вопросы четко не обозначены. Надо было бы записать в законе, что следователь доводит принятое им решение до адвоката, его подзащитного и лишь после этого адвокат подписывает протокол об ознакомлении с делом.

Права подозреваемого, обвиняемого и полномочия защитника с момента допуска к участию в деле должны быть так четко сформулированы, чтобы следователь и прокурор, которому обжалуются действия следователя, не имели бы возможности ввиду пробелов в регуляции этих отношений, ущемлять права подозреваемого, обвиняемого и ограничивать полномочия защиты.

В последнем федеральном законе о праве защитника, осуществляющего защиту лица, содержащегося в порядке меры пресечения в следственном изоляторе, есть очень хорошая норма о том, что адвокат допускается в следственный изолятор по ордеру юридической консультации. Адвокат с момента допуска к участию в деле имеет право - по УПК и по проекту - на неограниченное число свиданий. Но вот, скажем, следственная служба Управления ФСБ по Москве и Московской области пытается установить порядок, согласно которому каждый раз, когда адвокату нужно идти в следственный изолятор, он должен приехать к следователю и получить отдельное разрешение.

В действующем законе и в проекте УПК записано, что обвиняемый (а следовательно, и защитник) имеет право знакомиться с протоколами следственных действий, выполненных с его участием: в частности, с протоколами допроса подозреваемого и обвиняемого. По ряду дел, прежде чем лицо становится подозреваемым, а затем обвиняемым, его неоднократно, иногда на протяжении полугода и больше, допрашивают в качестве свидетеля. В Генеральной прокуратуре не дают знакомиться с протоколами допроса в качестве свидетеля, поскольку это не записано в законе. Этого нет и в проекте Кодекса.

Заключение

В результате выполненного дипломного исследования мы можем сделать следующие выводы и заключение. Задача адвокатуры - защита прав и свобод граждан. Для успешного выполнения этой задачи адвокат наделен рядом правомочий, среди которых особую роль играют право адвоката подвергать критике фактическую и правовую сторону обвинения на предварительном следствии и в суде, консультировать своего клиента по возникающим в деле правовым и иным вопросам, защищать его права и законные интересы всеми дозволенными законом средствами. Деятельность адвокатуры способствует укреплению режима законности в стране и защите конституционных прав граждан.

Защита на предварительном следствии призвана помогать суду, следователю, прокурору объективно разобраться в уголовном деле и, тем самым, определенным образом способствует укреплению законности, социальной стабильности и справедливости. [Черкасова Н.В. Формирование и развитие адвокатуры в России. 60-80 годы XIX в. М., 1996., стр. 89.]

Адвокату намного легче работать с доказательствами при условии, когда следователь, прокурор, суд хорошо знают дело, имеют объективное желание проверить все версии содеянного, стремятся досконально изучить каждое юридически значимое обстоятельство. И наоборот, субъективное, одностороннее отношение следователя (прокурора, суда) к делу, нежелание заниматься проверкой всех вариантов (версий) содеянного, поверхностный подход к личности подсудимого мобилизуют адвоката не на помощь в отыскании истины, а на преодоление лишь негативного отношения следователя к ревизии его собственной работы. Зачастую бывает и так, что борьба за улучшение качества следственной работы "съедает" почти все сроки следствия. И на саму защитительно-адвокатскую работу остается совсем немного времени.

Адвокатское участие на предварительном следствии выработала несколько процессуальных "звеньев", ухватившись за которые защитник может вытянуть всю цепь уголовного дела и помочь суду верно разрешить его. [Концепция судебной реформы в Российской Федерации. М.: Республика, 1992., стр. 91.]

К числу самых, пожалуй, выигрышных можно отнести грамотное использование защитником такого процессуального принципа, как презумпция невиновности. Несмотря на кажущуюся теоретическую "заезженность", "избитость", "очевидность" его существа, следует с уверенностью заявить, что практические возможности этого принципа поистине неисчислимы. Причина довольно проста: в уголовных делах представлены лишь своеобразные криминальные ситуации (сами преступления), различаются и люди, их совершающие. Постоянным же должно оставаться само изначальное отношение государства, закона к любому человеку, в том числе и обвиняемому в криминальном деянии. Суть государственной оценки своего гражданина сводится к тому, что он был, есть и будет добропорядочным до тех пор, пока реальные факты не назовут обратное, не укажут на его виновность, социально-правовую "непорядочность". Это и есть, в самом общем виде, презумпция невиновности.

Ее хорошо, в деталях, динамике и вариантах, должен знать адвокат, с тем, чтобы прослеживать ее судьбу в период следствия и защищать ее, если она неосновательно игнорируется. Ибо "непримиримый конфликт с обвинением - вот главное и, пожалуй, единственное, ради чего защитник вступает в процесс". [Юридическая конфликтология, М., 1995. С. 175.]

В настоящей работе описаны лишь некоторые из многих возможных путей защиты адвокатом лица, обвиняемого в совершении преступления.

Защита по уголовным делам - это проблема достаточно серьезная, ее необходимо изучать со всех возможных сторон - социально-правовой, криминологической, уголовно-процессуальной, криминалистической, психологической и других. Только таким путем можно создать серьезные научно-практические предпосылки к ее практическому разрешению.

В настоящей дипломной работе мы исследовали следующие теоретические и практические положения: распространенность гражданских и уголовных дел, острую необходимость участия защиты в их разрешении, актуальность научно-практической разработки этих взаимосвязанных проблем, наличие большой практики участия адвокатов в расследовании уголовных дел, а также отсутствие ее научного анализа.

Важность изучения поставленных в настоящей работе вопросов подтверждается и тем, что социальные изменения привели к тому, что сейчас, в основном, преодолена проявлявшаяся еще недавно многими судьями недооценка роли адвоката в уголовном процессе. Однако еще имеются серьезные недостатки в уголовно-правозащитном деле; устранение их должно способствовать повышению эффективности охраны государством прав личности.

Изучив определенную практику, автор попытался вскрыть и проанализировать наиболее распространенные уголовно-процессуальные ошибки (следствия, суда), с которыми сталкиваются адвокаты в ходе предварительного следствия, и дать некоторые рекомендации по их устранению.

Работа написана на основе изучения автором большого числа рассмотренных в период 1985-1998 гг. уголовных дел, заслушанных с участием адвокатов.

Библиография:

Нормативные источники:

1. УПК РСФСР, М., 27 окт. 1960 г. - ст. ст. 5 - 9, 199 - 217, 423 и 424.

2. Закон о прокуратуре - Сб. Законод. Актов., М., "Посткриптум"., 1997., ст. ст. 29 - 31.

3. Федеральный закон "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" от 15 июля 1995 года - ст. 18 (СЗ РФ, 1995, № 29, ст. 2759).

4. ГПК - Гражданский процессуальный кодекс РСФСР. Принят 11 июня 1964 года.

5. Закон об оперативно-розыскной деятельности - Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" от 12 августа 1995 года (СЗ РФ, 1995, № 33, ст. 3349).

6. Закон о прокуратуре - Федеральный закон "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О прокуратуре Российской Федерации" от 17 ноября 1995 года (СЗ РФ, 1995, № 47, ст. 4472).

7. Закон о статусе судей - Закон РФ "О статусе судей в Российской Федерации" от 26 июня 1992 года (ВВС, 1992, № 30, ст. 1792; 1993, № 17, ст. 606; СЗ РФ, 1995, № 26, ст. 2399).

8. Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР" от 7 августа 1981 года (ВВС, 1981, № 28, ст. 976; 1992, № 27, ст. 1560; 1992, № 30, ст. 1794; 1993, № 33, ст. 1313; СЗ РФ, 1994, № 32, ст. 3300).

9. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР. Принят 18 декабря 1970 года.

10. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под общ. ред. Председателя Верховного Суда РФ В. М. Лебедева. М.: СПАРК, 1995.

11. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик от 25 декабря 1958 года (ВВСС, 1959, № 1, ст. 15).

12. Положение о военной прокуратуре, утвержденное Верховным Советом СССР 4 августа 1981 года (БВСС, 1981, № 32, ст. 956).

13. Собрание законодательства Российской Федерации. СППВС - Сборник постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации. 1961-1993. М.: Юрид. лит., 1994.

14. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР (1924-1986). М., 1987.

15. Устав уголовного судопроизводства. Одобрен Указом от 20 ноября 1864 года.

Использованная литература

1. Аврал Я.С. Психологические проблемы защиты по уголовным делам. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1972.

2. Адаменко В.Д. Процессуальные стадии, связанные с реализацией приговора, определения и постановления суда. Кемерово: Кузбасс-вузиздат, 1993.

3. Адаменко В.Д. Советское уголовно-процессуальное представительство. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1978.

4. Адаменко В.Д. Субъекты защиты обвиняемого. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1991.

5. Алексеев Я.С., Доев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1980.

6. Алексеев Н.С., Лукашевич В.З. Ленинские идеи в советском уголовном судопроизводстве. Возбуждение уголовного дела и предварительное расследование. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1970.

7. Алексеев Я.С., Лукашевич В.З. Претворение ленинских идей в советском уголовном судопроизводстве. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1979.

8. Алексеев Я.С., Макарова З. В. Ораторское искусство в суде. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989.

9. Алярковский С.А. Схема предварительного следствия по Уставу уголовного судопроизводства. М., 1912.

10. Арсеньев В.Д. Вопросы общей теории судебных доказательств. М., 1964.

11. Арсеньев К. Заметки о русской адвокатуре. СПб., 1875.

12. Арсеньев К.К. Предание суду. СПб., 1870.

13. Арсеньев К.К. Судебное следствие. СПб., 1891.

14. Арчер Питер. Английская судебная система. М.: Изд-во иностр. лит., 1959.

15. Баев О.Я. Криминалистическая тактика и уголовно-процессуальный закон. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1998.

16. Баршев Я. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. М., 1841.

17. Барщевский М.Ю. Адвокат, адвокатская фирма, адвокатура. М., 1995.

18. Басков В.И. Общественные обвинители и защитники. М.: Юрид. лит., 1979.

19. Басков В.И. Прокурорский надзор за исполнением законов при рассмотрении уголовных дел. М.: Юрид. лит., 1986.

20. Басков В.И. Прокурорский надзор: Учебник. М.: БЕК, 1995.

21. Басков В.И. Протокольная форма досудебной подготовки материалов. М., 1989.

22. Бастрыкин А.И. Взаимодействие советского процессуального и международного права. Л., 1986.

23. Бедняков Д.И. Непроцессуальная информация и расследование преступлений. М.: Юрид. лит., 1991.

24. Безлепкан Б.Т. Возмещение вреда, причиненного гражданину судебно-следственными органами. М., 1979.

25. Беккариа Чезаре. О преступлениях и наказаниях. М.: Стеле Бимпа, 1995.

26. Бентам И.О судебных доказательствах. Киев, 1876.

27. Бородин С.В., Палиашвили А. Я. Вопросы теории и практики судебной экспертизы. М.: Госюриздат, 1963.

28. Бохан В.М. формирование убеждения суда. Минск: Изд-во БГУ, 1973. Буцковский Н.А. О приговорах по уголовным делам, решаемым с участием присяжных заседателей. СПб., 1866.

29. Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. СПб. 1911.

30. Вопросы уголовного процесса в практике Верховного Суда СССР и Верховного Суда РСФСР / Под ред. В.В. Куликова, Д.С. Карева. М.: Юрид. лит., 1978.

31. Власов В.И. Расследование преступлений. Проблемы качества. Саратов, 1988.

32. Выдря М. Участники судебного разбирательства. Краснодар: Изд-во Кубанск, ун-та, 1979.

33. Вышинский А. В. Теория судебных доказательств в советском праве. М.: Госюриздат, 1950.

34. Гальперин И.М., Полозков Ф. А. Участие общественности в советском уголовном процессе. М.: Госюриздат, 1961.

35. Гаррис Р. Школа адвокатуры. Руководство по ведению гражданских и уголовных дел. СПб., 1910.

36. Голубева Л.М. Судебное рассмотрение дел о преступлениях несовершеннолетних. Вопросы теории и практики. Фрунзе: Илим, 1981.

37. Голубева Л.М. Участие общественности в осуществлении правосудия. Фрунзе: Илим, 1968.

38. Голунский С.А. Основные положения учения о суде и правосудии. Труды военно-юридической академии. Ашхабад, 1943.

39. Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Котов Д.П. Судебная этика. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1973.

40. Гуценко К.Ф., Ковалев М.А. Правоохранительные органы. М.: БЕК, 1995.

41. Добровольская Т.Н. Принципы советского уголовного процесса. М., 1971.

42. Долгов Д. Основные формы уголовных следствий, вообще принятые при их производстве. СПб., 1846.

43. Дорохов В.Я., Николаев В.С. Обоснованность приговора. М., 1959.

44. Дубинский А.Я. Исполнение процессуальных решений следователя: правовые и организационные проблемы. Киев: Наукова думка, 1984.

45. Дулов А.В. Судебная психология. Минск: Высш. школа, 1975.

46. Ерофеев С. Рассуждение о доказательствах уголовных преступлений и о свойствах сих доказательств вообще и в особенности по Российским узаконениям. М., 1825.

47. Жогин Н.В., Фаткуллин Ф.Н. Предварительное следствие в советском уголовном процессе. М., 1965.