Проблема международной правосубъектности индивида

• Введение
• Проблема международной правосубъектности индивида
• Заключение
• Литература

Введение

Вопрос о международной правосубъектности индивида отражает новые тенденции развития современного международного права, которые, в частности, характеризуются расширением предмета международно-правового регулирования и нормативно-правовой базы. Со второй половины XX века и вплоть до настоящего времени в международном праве возрастает и увеличивается удельный вес и значение норм, посвященных правовому положению личности. Международная уголовная ответственность физических лиц за нарушение международного права, закрепление на международном уровне стандартов основополагающих прав и свобод человека, создание международно-правовых механизмов контроля за соблюдением этих прав, где все большее значение имеет активная и инициативная деятельность самого человека по использованию международно- правовых средств защиты своих прав, в том числе и путем прямого и непосредственного обращения в международные судебные органы, развитие внутреннего права международных организаций, определяющего правовой статус международных должностных лиц и служащих, - это и многое другое суть проявления все возрастающего влияния международного права на отдельных Регулирующее воздействие международного права проникает в такие сферы, которые составляли ранее исключительную компетенцию государства. Индивид все больше соприкасается с международным правом, совершенствуются формы и способы международно-правового воздействия на поведение человека. Международное право, с требованиями и дозволениями которого не только государства, но и отдельные лица сообразуют свое поведение, становится таким, же привычным и необходимым атрибутом повседневной жизни, как и другие социальные регуляторы.

Все эти новые тенденции нуждаются в теоретическом осмыслении и обосновании. Необходимо раскрыть и объяснить природу и механизм указанных явлений международно-правовой жизни. Центральное место в этом процессе занимает категория международной правосубъектности.

Вопрос о международной правосубъектности индивида является одним из самых дискуссионных в науке международного права. Существует не так уж много теоретических проблем, которые бы имели такое же многообразие различных, порой взаимоисключающих точек зрения. Диапазон взглядов действительно широк: от полного отрицания международной правосубъектности индивида до признания последнего единственным субъектом международного права.

Оставаясь самостоятельной теоретической проблемой, вопрос о международной правосубъектности индивида в то же время неразрывно связан с такими глобальными категориями, как природа и назначение международного права, предмет и механизм международно-правового регулирования, соотношение и взаимодействие международного и внутригосударственного права. Решение вопроса о международной правосубъектности индивида зависит от этих концептуальных, философско-правовых подходов к такому социальному феномену, как международное право, и, в свою очередь, позволяет по-новому взглянуть на природу и функции современного международного права, его место и роль в системе регулирования общественных отношений, в современной жизни.

Все более остро встает вопрос увязывания глобальных проблем современного мира с возрастающим значением международного права как необходимого инструмента формирования нового мирового порядка.

И. Лукашук в своем труде “Толкование норм международного права” подчеркивает, что эффективность применения норм международного права зависит от правильного понимания их содержания и целей, т.е. в конечном счете, от их толкования: “Толкование занимает центральное положение в функционировании права”. “Толкование - это наука и искусство. Наряду с объективными элементами в этом процессе велик удельный вес субъективных моментов, ибо толкование осуществляется людьми, которые руководствуются присущим им политическим, моральным, правовым сознанием. Все это не может не сказаться на результатах”.

Обращение к данной теме продиктовано тем, что дискуссия о международной правосубъектности индивида отнюдь не завершена, более того, на постсоветском пространстве она, собственно говоря, только начинается всерьез. Прежде всего, необходимо уточнить исходные теоретические понятия. Исходя из общеизвестного положения теории права о том, что основу понятия субъекта права составляет обладание правами и обязанностями участника общественных отношений, напрашивается вывод о том, что международно-правовое признание правового статуса личности должно было бы повлечь за собой и признание его международно-правовой субъектности. Иными словами, признание за правовым лицом правоспособности, т.е. наличия у него прав и обязанностей, предусмотренных действующим правом, является лишь первым шагом в определении эффективной правосубъектности.

Следующим элементом правосубъектности должна быть дееспособность, определяемая В.С. Нерсесянцем как “реальная способность (возможность) субъекта права своими активными правомерными действиями реализовать в соответствующих правоотношениях свою правоспособность, приобретать и осуществлять свои субъективные права, создавать для себя и исполнять свои субъективные юридические обязанности”. Именно дееспособность индивида реализовывать свои права и нести определенные обязанности в международно-правовом пространстве, наделяет его определенной международно-правовой субъектностью.

Третья сторона правосубъектности: международная деликтоспособность - способность субъекта права отвечать за совершенные им преступления (правонарушения) проявилась в результате необходимости осуждения лидеров нацизма за совершенные преступления, что способствовало ускорению утверждения идеи о международной правоспособности индивида.

Завершение теоретически-практической подготовки к признанию международной правосубъектности индивида ознаменовал Нюрнбергский процесс, добавив к правоспособности и дееспособности последний недостающий элемент - деликтоспособность.

Особую роль в процессе “международно-правового крещения” индивида сыграла Академия международного права в Гааге, созданная под эгидой Лиги Наций. Гаагским академикам и их сторонникам пришлось противостоять не только международно-правовой “догматике”, но и ее отражению в постановлениях Постоянного Суда Лиги Наций, который в постановлении по делу “Лотус” записал: “международное право регулирует отношения между независимыми государствами”.

Первым шагом к обретению индивидом его международной правосубъектности через активизацию его дееспособности была идея Ж. Селля о возможности допуска его к международному правосудию, как самостоятельного действующего лица, стороны в процессе.

Выразителем новой концепции международной правосубъектности индивида в теории и на практике стал Рене Кассен, вице-председатель Комиссии по правам человека ООН и один из творцов Всеобщей декларации прав человека 1948 г. Свою концепцию он изложил в статье “Человек как субъект международного права и защита прав человека во всемирном сообществе”. В ней четко обозначена увязка международной правосубъектности индивида с задачей международной защиты прав человека.

Первостепенное значение при рассмотрении вопроса о международной правосубъектности индивида имеет следующее важнейшее положение Всеобщей декларации прав человека: “Каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности” (ст.6)., подчеркивающее универсальный (т.е. без территориального изъятия) характер прав.

Впервые в истории человечества составной частью правового статуса личности, ранее замкнутого в скорлупу государственности, становились международные признанные права и свободы. Всеобщая декларация содержит минимальный каталог элементарных прав и свобод человека, ставший стандартом, к достижению которого, как говорится в Преамбуле, должны стремиться все народы и все государства.

Декларация универсальна по своему содержанию, ибо не привязана к какому-либо национальному правовому режиму: право свободно покидать свою страну (ст.13), или право человека на политическое убежище (ст.14 §1) фактически игнорируют государственные границы. Декларация универсальна и с точки зрения ее применимости, достаточно вчитаться в ее статьи, где слова “все люди”, “каждый” являются ключевыми.

Однако Декларация ограничивает в Преамбуле сферу своего применения: “как среди народов государств - членов Организации, так и среди народов территорий, находящихся под их юрисдикцией”.

В текст Декларации не вошли такие права как право индивида свободно перемещаться из страны в страну, она обходит молчанием право на иммиграцию, симметричное праву на эмиграцию и т.д. Текст Декларации дает “лишь” примерный перечень стандартов прав человека, но этот перечень составлял основу для дальнейшего прогресса в этом направлении.

Классификация современных стандартов прав человека представлена в работе “Антропология права”.

Гражданские и политические права:

· право на жизнь;

· запрещение пыток и жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство человека обращения и наказания;

· запрещение рабства и подневольного состояния;

· наказание исключительно на основании закона;

· право на свободу и личную безопасность;

· право на свободу передвижения;

· право на справедливое судебное разбирательство;

· право на уважение частной и семейной жизни, жилища и корреспонденции;

· право на вступление в брак;

· свобода мысли, совести и вероисповедания;

· свобода выражений мнений;

· свобода собраний и объединений;

· право на доступ к начальному образованию;

· право на собственность;

· право на эффективное средство правовой защиты;

· равенство перед законом;

· другие сопутствующие права (право выступать в качестве физического или юридического лица, право на фамилию и имя, право на гражданство и гарантии прав в случае отсутствия гражданства и т.д.)

Экономические, социальные и культурные права:

· право на труд;

· право на справедливые и благоприятные условия труда;

· профсоюзные права;

· право на достойный (достаточный) уровень жизни;

· право на здоровье и социальную защиту;

· защита семьи, материнства и детства;

· право на получение среднего и высшего образования;

· право на пользование достижениями культуры

· защита наиболее незащищенных категорий населения

Коллективные права:

· право на мир;

· запрет геноцида и апартеида;

· право народов на самоопределение;

· права национальных меньшинств;

· право на развитие

· право на благоприятную окружающую среду.

Любая декларация не содержит конкретных обязательств государств, она задает как бы общие направления будущих обязательных правовых норм. Такие нормы содержатся в двух вытекающих из Всеобщей декларации пактов -- Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах и Международного пакта о гражданских и политических правах, принятых Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г. и открытых для подписания, ратификации и присоединения государствами-участниками, для которых исполнение положений этих пактов становится обязательным.

Непреходящее значение Всеобщей декларации прав человека прежде всего в том, что правовое бытие человека, веками ограниченное рамками семьи, рода, племени, а затем государства, впервые приобрело универсальный, мировой масштаб. Индивид перестал быть заложником государства, сохраняя с ним, разумеется, постоянную правовую связь посредством гражданства. Но он приобрел право, закрепленное международно-правовым документом, защищать свои права через голову государства в надгосударственных органах.

Закономерно встает вопрос: человек является “субъектом соответствующих прав” или “субъектом международного права” пусть даже эта субъектность имеет специфический, ограниченный характер.

Существуют различные трактовки, суждения и предположения о логической и юридической связи Конституции РФ, Федерального закона о международных договорах РФ, Гражданского кодекса РФ относительно непосредственного применения в сфере внутригосударственных отношений положений международных договоров РФ,

В этом вопросе представляется обоснованной позиция Г.В. Игнатенко, что права и свободы, которые не названы в Конституции, но сформулированы в международных пактах или в Европейской конвенции, “имеют юридическое значение в качестве субъективных прав человека наряду и во взаимосвязи с конституционными правами”.

Зарубежные исследователи, сталкиваясь со схожими проблемами, также приходят к выводу, что в современном международном праве “частные лица все более расширяют свою правоспособность, как по существу, так и в процессуальном плане”.

Расширение материальной составляющей международного права, прежде всего за счет расширения его социальных функций, имело своим первым последствием почти единодушное признание международной правосубъектности международных организаций (в первую очередь МОТ). Была признана международная правосубъектность повстанческих и национально-освободительных движений. Настал черед определиться с правосубъектностью частных лиц.

Камнем преткновения для ряда зарубежных теоретиков остается “теория признания”, отводящая активную роль государству: без признания государством своих обязательств по обеспечению прав человека эти права, как и сам статус личности, будут ничем иным как либеральной фикцией.

Суть спора о международной правосубъектности индивида сводится к проблеме: отделять или нет международные стандарты в области прав человека от личного статуса гражданина, предусмотренного внутренним правом.

Создание в 1863 г. Международного комитета Красного Креста, принятие Женевской конвенции об улучшении участи раненых на поле боя (1864 г.), Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны (1899 г.) и последующих Гаагских конвенций заложили основы современного международного гуманитарного права. Появление МГП как ius in bello (права ведения войны) было своего рода вызовом ius ad bellum (праву войны, праву на использование военной силы), которым издавна злоупотребляли государства. Именно в этой отрасли международного права проявилось давнее стремление обеспечить человеку правовую защиту там, где он, казалось, наименее защищен, преодолеть кажущуюся фатальную неизбежность “дегуманизации” поведения комбатантов как по отношению к противнику, так и по отношению к мирному населению.

Здесь нельзя не упомянуть о важнейшем значении “оговорка Мартенса” из Гаагской конвенции, вошедшей во многие международные акты: в случаях, не предусмотренных принятыми постановлениями, население и воюющие стороны остаются под охраной и действием начал международного права, поскольку они вытекают из установившихся между цивилизованными народами обычаев, из законов человечности и требований общественного сознания. “Оговорка Мартенса” была почти дословно воспроизведена Конвенции о запрещении или ограничении применения некоторых видов обычного оружия (1980). Иными словами, “законы человечности” и гуманности становятся юридически обязательными для договаривающихся сторон.

Основные принципы современного международного гуманитарного права заложены целой серией Женевских конвенций.

Таким образом, МГП может рассматриваться как отрасль международного права, в которой правосубъектность индивидов, гражданского населения, военнопленных защищена не только договорными обязательствами государств, но и по той же “оговорке Мартенса” иными критериями, становящимися юридически обязательными для государств. Права, обозначенные МГП, органично вмонтированы в международную систему защиты прав человека.

Право человека является реальным только при условии его нормативной гарантии и при наличии средств эффективной правовой защиты этого права. И здесь следует коснуться важного (хотя и “субсидиарного”, т.е. дополняющего внутренние национальные средства правовой защиты) инструмента защиты прав человека -- международной защиты.

Универсализация правового статуса личности, наделение ее международной правосубъектностью имеет своим адекватным выражением расширение возможностей ее международно-правовой защиты. Это означает, что как субъект международного права, человек может обращаться напрямую за защитой своих прав в органы международной юрисдикции, не испрашивая каждый раз на то дозволения у органов своего государства. “Согласие” государства на такое обращение получается раз и навсегда при ратификации им соответствующей международной конвенции и признании юрисдикции, предусмотренного в ней органа контроля выполнения положений Конвенции.

Любая попытка воспрепятствовать этому праву гражданина на обращение в международный орган рассматривается как препятствие к реализации “права доступа к правосудию” (стандартное определение Европейского Суда по правам человека), чинимое со стороны властей. Это право российских граждан предусмотрено Конституцией Российской Федерации. В данной статье Конституции не случайно упоминание об исчерпанности внутригосударственных средств правовой защиты. Это не прихоть отечественного законодателя, и тем более не стремление “привязать” гражданина к своему государству, а стандартное требование, содержащееся, например, в статье 35 п.1 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод как одно из основных условий приемлемости индивидуальной жалобы.

Первоначально и большинство государств-участников ООН, и большинство членов Совета Европы отрицательно относились к идее предоставления отдельным лицам права обращаться в международные органы с индивидуальными жалобами на нарушения их прав со стороны государств, под юрисдикцией которых они находятся. Этому препятствовали принципы “государственного суверенитета” и “невмешательства во внутренние дела государств” так, как они понимались еще в 50-е годы.

В рамках ООН в 1946 г. была создана Комиссия по правам человека, своего рода посредник между гражданами и государствами. Комиссия сама непосредственно не выносила решения по направляемым в ООН жалобам, а передавала их соответствующим государствам с просьбой дать ответ на утверждения о нарушении ими прав граждан. После принятия Пакта о гражданских и политических правах и Факультативного протокола к нему, и создания Комитета по правам человека, правомочного принимать и рассматривать жалобы от лиц, находящихся под юрисдикцией государств - участников Пакта, появилась возможность обжалования отдельными лицами действий властей государств, взявших на себя определенные Пактом обязательства.

Основным условием принятия жалобы к рассмотрению Комитетом является исчерпание доступных внутригосударственных средств правовой защиты. Только после признания жалобы приемлемой она рассматривается по существу в традициях состязательного процесса с той лишь особенностью, что обмен аргументами сторонами происходит письменно: Комитет направляет запрос государству-ответчику, после получения ответа направляет его заявителю, которому предлагается представить свои соображения по поводу разъяснений государства.

Особенностью решений Комитета является то, что они не являются юридически обязательными: Комитет сообщает соответствующему государству-участнику и заявителю свои “соображения” (статья 5 пункт 4 Факультативного протокола), своего рода “рекомендации” государству. Однако на основе этих рекомендаций государство обязано обеспечить лицу, права и свободы которого нарушены, эффективное средство правовой защиты” (статья 2, ч.3а Пакта).

Европейская система защиты прав и свобод человека, схожая в некоторых деталях процедуры с “ооновской”, в своем современном виде принципиально отлична от нее.

На начальном этапе своего становления европейская система столкнулась с теми же проблемами, что и система ООН. Представители государств не смогли сразу согласиться с обязательной юрисдикции судебного органа, рассматривающего по существу жалобы граждан, выносящего по ним юридически обязательные для государств решения, да еще присуждающего заявителям в случае признания обоснованности их жалобы “справедливую компенсацию”, естественно, из бюджета государства-ответчика. Только Бельгия, Ирландия, Италия и Франция с самого начала занимали “продвинутую” позицию и соглашались с юрисдикцией будущего суда. В результате ряда компромиссных решений 4 ноября 1950 года была принята Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Европейская Конвенция, ЕКПЧ). Индивидуальные жалобы непосредственно в Суд не поступали, они рассматривались на предмет их приемлемости Комиссией и в случае признания таковой приемлемости передавались в Суд для рассмотрения дела по существу и вынесения по нему решения. Эта конструкция функционировала почти сорок лет, пока не стала очевидной настоятельная необходимость упростить ее, во многом ввиду того, что массовое вступление в Совет Европы новых членов -- государств Центральной и Восточной Европы -- резко увеличило число жалоб, по которым Суд должен был принимать решения по существу, также увеличился поток жалоб из государств Западной Европы. К тому же у заявителей все чаще возникали претензии к слишком длительной процедуре прохождения дел.

После принятия и ратификации Протокола № 11, вступившего в силу 1 ноября 1998 г., Европейский Суд начинал функционировать как постоянно действующий судебный орган. Отныне Суд самостоятельно обеспечивает весь цикл прохождения жалоб: от их поступления и регистрации до принятия решения о приемлемости и постановления по существу.

За 50 лет действия Европейской Конвенции в международном праве создана уникальная система контроля соблюдения провозглашенных прав человека.

Международное право уполномочивает жертву неправомерного деяния взять правосудие в свои собственные руки. На государство возлагается бремя доказывания отсутствия такого деяния со стороны своих контрагентов, а в случае доказанности его вины оно несет определенную ответственность.

Как Европейская Конвенция, так и прецеденты Европейского Суда оказывают ощутимое воздействие на законодательство и судебную практику европейских государств, включая Россию.

За последние годы Суд уточнил, либо пересмотрел, свои подходы к таким основополагающим понятиям Конвенции как “право на жизнь”, “бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание”, “доступ к правосудию”, “частная и семейная жизнь”, “дискриминация”, “моральный ущерб”.

Не обойдены вниманием и проблемы международного права, судя по решениям и постановлениям палат и Большой палаты Суда.

Вопрос о международно-правовой субъектности индивида, т.е. возможность обеспечить принцип равенства сторон в процессе, в котором ответчиком выступает государство, для Европейского Суда вопрос отнюдь не праздный.

В последнее время Суд довольно жестко реагирует на попытки судебных органов ряда стран подвергнуть сомнению прямое действие норм Европейской Конвенции, а заодно и международную правосубъектность индивида. Так, в решении о приемлемости по делу “Скордино и др. против Италии” (март 2003) Суд однозначно напомнил Кассационному суду этой страны (высшая судебная инстанция), что “условия направления жалобы по ст.34 Конвенции не обязательно должны быть такими же, как условия, регулирующие locus standi на национальном уровне”, т.е. индивид обладает в случае направления индивидуальной жалобы в Европейский Суд качественно иной правосубъектностью, чем на национальном уровне. Однако, это не означает, что Европейский Суд по правам человека занимает воинствующую персоноцентристскую позицию в ущерб объективному учету интересов государств-ответчиков.

Итак, подводя итог анализу проблемы международной правосубъектности индивида, необходимо констатировать, что за последние полвека эта проблема назрела и отмахиваться от нее нецелесообразно. Целесообразнее договориться о признании особой правосубъектности индивида в международном праве с тем, чтоб в дальнейшем определить черты этой “особости”.

Заключение

В последние годы ряд исследователей стал ставить вопрос о признании индивида субъектом международного права, хоть и с ограниченной правосубъектностью. Еще в 1973г. Я. Броунли называл саму постановку такой проблемы "бесполезной" , аргументируя свою позицию фактическим отсутствием у индивида прав, основывающихся на положениях международного права. Вместе с тем, что отмечалось и Броунли , и Лаутерпахтом, прямого запрета в отношении этого в международном праве также не существует.

Председатель Международного Суда ООН Э. Хименес де Аречага в 1980г. отмечал, что «реальным доказательством международной правосубъектности индивида явилось бы предоставление ему не только определенных прав и привилегий, но и средств для обеспечения их принудительного осуществления и соблюдения, а также возможностей защиты этих прав от своего собственного имени, без посредничества государства» . Сейчас мы наблюдаем именно такую реальность, в частности, в деятельности Европейского Суда по правам человека.

Другим аспектом международной правосубъектности индивида является его признание непременным субъектом международной уголовной ответственности. Важный шаг в этом направлении был сделан с принятием в 1998 г. Римского статуса, учреждающего Международный уголовный суд.

Литература

1. Итоговый документ Венской встречи государств-участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе // Права человека: сборник международных документов. - М., 1990.

2. Документ Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ 29 июня 1990 г. // Международное сотрудничество в области прав человека. Документы и материалы. Вып. 2.- М., 1993.

3. XXXI ежегодное собрание Советской ассоциации международного права // Советский ежегодник международного права. - 1988. М., 1989.

4. Блищенко И.П.., Солнцева М.М. Мировая политика и международное право. - М., 1991.

5. Броунли Я. Международное право. Книга Первая (пер. С.Н. Андрианова, ред. и вступительная статья Г.И. Тункина) - М., 1977.

6. Захарова Н.В. индивид - субъект международного права // Советское государство и право. 1989. № 11. С.114.

7. Международное право: Учебник для вузов. - 2-е изд., изм. и доп. / Отв. ред. проф. Г.В.

8. Хименес Аречага Э. де. Современное международное право. - М.,1983.