Философско-правовая природа понятия воздушное пространство

13

Философско-правовая природа понятия "воздушное пространство"

Значение территории в современных международных отношениях весьма велико, поскольку она является не просто пространством, а средой обитания и материальной базой развития каждого государства в отдельности и всего человечества в целом. С древних времен различные компоненты территории использовались народами для получения тех или иных благ. Первоначально это касалось сухопутных частей территорий, на которых непосредственно расселялись народы и образовывались государства. Позже, в результате технического прогресса, были востребованы и остальные пространства: воды, воздух, недра.

Постоянные войны за захват, раздел и передел территорий (государственных территорий) наполняли всю историю человечества. Даже в современном мире с высоким уровнем национального и международного правосознания, широчайшими интеграционными процессами между всеми государствами, где официально провозглашен и признан принцип неизменности и нерушимости границ, проблема территориальных претензий одних государств к другим остается не решенной. Причин тому множество и все они различны по своему характеру (политические, экономические, правовые, этнические, социальные, географические и др.), это существенно затрудняет возможность их одновременного преодоления.

На практике, чаще всего территория отождествляется с государством и рассматривается как важнейший элемент государственной организации. Иными словами территория, как часть земного пространства представляет собой необходимое естественное условие существования государства, материальную основу жизни организованного в государство общества. Необходимо отметить, что глобальное значение территориальный критерий приобретает в период перехода от родового общества к государству.

В современном международном праве под территорией в широком смысле этого слова понимают различные пространства земного шара с его сухопутной и водной поверхностями, недрами и воздушным пространство, а также космическое пространство и находящиеся в нем небесные тела.  Колосов Ю.М., Кузнецов В.И. Международное право. М., 1994, с. 71.

Существуют и другие подходы, отождествляющие территорию с юрисдикцией. Так профессор М.Н.Марченко по мимо перечисленных составляющих, к государственной территории относит еще и объекты, приравненные к территории государства: морские и воздушные суда, космические корабли, другие объекты, принадлежащие государству.  Марченко М.Н. Теория государства и права. М., 1996 , с. 28. Морские и воздушные суда, территориальное море и посольства признаются территорией постольку, поскольку в юридическом контексте означают конкретную сферу правовой компетенции государства, а не географическую категорию.  Броунли Я. Международное право М.: Прогресс, 1997, с. 185. Однако подобные утверждения, по мнению автора, требуют более корректной аргументации, но и в этом случае основными признаками государственной территории обычно называют принадлежность ее определенному государству и верховенство над ней права этого государства.

В нашей стране состав государственных территорий определен нормативно в статье 1 Закона Российской Федерации "О Государственной границе Российской Федерации". Государственная граница Российской Федерации есть линия и проходящая по этой линии вертикальная поверхность, определяющие пределы государственной территории (суши, вод, недр и воздушного пространства) Российской Федерации, то есть пространственный предел действия государственного суверенитета Российской Федерации.  Закон Российской Федерации от 1 апреля 1993 г. № 4730-1 "О Государственной границе Российской Федерации."//Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации от 29 апреля 1993 г., № 17, ст.594

Среди перечисленных компонентов территории государства особое место занимает воздушное пространство, поскольку именно в отношении него в международном праве до сих пор не выработано общих позиций. В свою очередь это ведет к тому, что государства самостоятельно пытаются определять статус своих воздушных пространств (пределы, порядок использования и пр.), создавая при этом условия, нарушающие суверенитет или интересы других государств. Решение данной проблемы, по мнению автора, носит в основном теоретико-правовой характер, и во многом зависит от технических возможностей по освоению и использованию воздушного пространства отдельными государствами и человечеством в целом. В этой связи представляется необходимым более подробно рассмотреть вопрос, касающийся теоретического осмысления понятия "воздушное пространство", как правовой категории.

Становление и развитие воздушного права (международного и национального), а вместе с ним и учений о "воздушном пространстве" происходило в XIX - XX веках под влиянием научно-технического прогресса, как основного фактора формирования новых общественных отношений. В начале XX века и вплоть до второй мировой войны международные и внутригосударственные отношения по поводу использования воздушного пространства возникали почти исключительно для целей полетов и воздушных перевозок в виду отсутствия в то время других видов деятельности в воздушном пространстве. Да и позволить себе такое могли только относительно развитые в техническом плане государства, которых к тому времени было не много. Само правовое положение суверенного воздушного пространства, т.е. признание полного и исключительного суверенитета государства в воздушном пространстве над его сухопутной и водной территорией, утвердилось с началом и под влиянием полетов воздушных судов. Именно поэтому воздушное право изначально сложилось и развивалось как авиационное право.

Однако, позднее, в результате противостояния между СССР и США, начавшегося после второй мировой войны и породившего "гонку вооружений", характер использования воздушного пространства значительно изменился и расширился. Одновременно с ростом интенсивности полетов авиации появляются такие виды деятельности, как полеты ракет и космических аппаратов, испытание различных видов оружия, научные исследования, использование солнечной энергии, воздействие на атмосферу планеты и др. Каждая из них была так или иначе связана с воздушным пространством, однако уже не вписывалась в рамки только национального законодательства. Эти процессы предопределили появление новых отраслей международного права (космическое право, морское право, природоохранительное право и пр.) и способствовали тому, что воздушное право, стало в большей степени правом международным, нежели национальным. Характер и сама возможность выполнения любой деятельности в воздушном пространстве подчиняется правовому статусу и режиму последнего, которые теперь определяются взаимосвязанными нормами международного и внутреннего права.

Между тем подобная взаимосвязь национальной и международной составляющих воздушного права представляется весьма зыбкой. Так, по мнению профессора Ю.Н. Малеева конфликтность норм международного и национального воздушного права отчетливо проявляется в тех случаях, когда последствия деятельности одних государств в воздушном пространстве приходят в столкновение с интересами других государств, когда нарушается правовой режим воздушного пространства, когда воздушное пространство планеты становится ареной острых противоречий. А в настоящее время противоречия возникают все чаще. Они непосредственно связаны с вопросами войны и мира, с глобальными проблемами современности. Поскольку вся жизнь и деятельность человечества связаны с использованием воздушного пространства и атмосферы планеты, поиски наиболее эффективных правовых средств регулирования такой деятельности, относится к числу самых актуальных задач современности.  Сапрыкин Ф.И. Международно-правовые проблемы использования воздушного пространства государств-участников СНГ // Дисс. канд. юр. наук. М.,1996, с. 21;
Малеев Ю.Н. Международное воздушное право: вопросы теории и практики. Международные отношения. М., 1986, с. 5.

Вопрос о правовом статусе воздушного пространства в современной правовой науке всегда рассматривался в тесной связи с вопросами правового режима последнего. Эти два понятия между собой тесно связаны но, тем не менее, далеко не равнозначны.

Правовой статус как юридическое понятие определяет общее правовое положение воздушного пространства, как части территории и в зависимости от этого характеризуется либо распространением на него полного и исключительного суверенитета государств (суверенное воздушное пространство), либо действием принципа "свободы" в пределах международной территории общего пользования (открытое воздушное пространство). Например, в советской научной литературе указывалось, что "государственная территория - это принадлежащая данному государству и находящаяся под исключительной его властью часть земного пространства над сушей и водами."  Курс международного права. Т. 3, М.: Наука, 1967, с. 115. Очевидно, что в данном случае речь идет именно о воздушном пространстве, как международно-правовой категории. В этом же аспекте следует понимать и утверждение Б.М. Клименко о том, что воздушное пространство (суть государственная территория) не входит в понятие государства как субъекта международного права, ибо принадлежность субъекта не следует отождествлять с самим субъектом.  Клименко Б.М. Государственная территория. Вопросы теории и практики международного права. Международные отношения. М., 1974, с. 160.

Такому подходу в полной мере отвечает утверждение Н.А. Ушакова, в соответствии с которым понятие территории не имеет ни чего общего с понятием территории "в ее природном естественном смысле, как среды обитания земной флоры и фауны, местонахождения естественных богатств и ресурсов, среды обитания человека и материальной основы его обитания."

  Ушаков Н.А. Международное право: основные термины и понятия. М.: ИГП РАН, 1996, с. 37. Однако достаточно спорным представляется его тезис о том, что под территорией в международном и национальном праве необходимо понимать некоторое земное, а также внеземное (космическое) пространство, ограниченное от других земных пространств определенными поверхностями (границами) и имеющее тот или иной юридический статус и соответствующий ему правовой режим. Н.А. Ушаков в данном случае не конкретизирует в каком контексте им употребляется понятие территория.

Правовой режим, в свою очередь, представляет собой систему юридических норм и правил, которые регулируют деятельность и поведение субъектов права на данной территории или, как иногда говорят, процесс реализации политико-юридического состояния территории.  Молодцов С.В. Международное морское право. Международные отношения.
М., 1987, с. 47; Клименко Б.М. Государственная территория. Вопросы теории и практики международного права. Международные отношения. М., 1974, с. 109. Поскольку речь идет о субъектах права, действующих на конкретных территориях, то правовой режим носит, чаще всего национальный характер и определяется нормами внутреннего законодательства конкретных государств.

Особе место в правилах, составляющих правовой режим пространства (территории) занимают его принципы. К ним относят: суверенитет государства над определенной территорией, верховенство, законность, целостность пространства (территории), единство правового режима и другие (подробнее см. далее - Ф.В.).

Итак, что же такое воздушное пространство и какова его правовая природа?

Среди имеющихся в праве на сей счет понятий и точек зрения исследование необходимо начать с самого простого определения, предложенного профессором А.Н. Верещагиным. Основываясь на общеизвестных правилах логики, он сконструировал правовую формулу, согласно которой воздушным пространством является любое пространство заполненное воздухом.  Верещагин А.Н. Международное воздушное право. М., 1966, с. 9. Однако такой подход представляется весьма условным (если не сказать примитивным), поскольку не учитывает всех особенностей данных некоторых естественных наук. Обратим внимание на некоторые из них: воздушное пространство начинается непосредственно у поверхности планеты, так что, находясь на суше или на водной поверхности, человек и все предметы которые его окружают одновременно находятся в воздушном пространстве; в современном мире встречаются пространства заполненные воздухом (естественные и искусственные), находящиеся глубоко в недрах или в воде; не все надземное воздушное пространство входит в общий объем нормативного воздушного пространства, то есть пространства правовой статус которого определен нормами воздушного права и др. Кроме того следует помнить, что с точки зрения естественных наук понятие "воздух" весьма многогранно.

В связи с этим для определения сущности и пределов нормативного понятия "воздушное пространство" не стоит ограничиваться только буквальным пониманием сущности последнего, необходимо выявить различия между протяженностью атмосферы с точки зрения естественных наук и протяженностью нормативного воздушного пространства.

По мнению группы ученных занимавшихся исследованием различных слоев атмосферы воздушное пространство чаще всего определяется как часть атмосферы, которая включает ее основную массу (около 99 %), где химический состав воздуха остается постоянным независимо от изменения высоты. Эта часть воздушной сферы называется гомосфера, верхний предел которой фиксируется на высоте от 80 до 100 км. В этом пространстве химический состав воздуха и его молекулярный вес остаются относительно постоянными, что позволяет осуществлять полеты летательных аппаратов с использованием аэродинамических свойств в широком диапазоне скоростей от дозвуковых до гиперзвуковых. На больших высотах (гетеросфера) газовый состав атмосферы меняется: составные части воздуха уже находятся в атомарном состоянии.  Яковлев А.М. Авиационная метеорология. М., 1971, с. 11-12; Баранов А.М., Солонин С.В. Авиационная метеорология. Л., 1975, с. 290.

Земля с огромной скоростью движется в бесконечном пространстве Вселенной, и ни ее суша, ни ее воды, ни атмосферный воздух, ни гравитационные и другие поля не могут по этой причине занимать какое-то фиксированное, стабильное положение в ней. Изучению пространства, как философско-правовой категории, посвящены работы многих мыслителей и ученых древности, средневековья и современности. Их идеи положены в основу современных учений о времени, пространстве, праве и прочих категориях.

Так, например, английский мыслитель Т.Гоббс при толковании понятия "пространство" разделял континуалистскую концепцию, согласно которой невозможна абсолютная пустота, полнейшая незаполненность пространства. Такая идея открывала возможности четкой формулировки понятия тела, протяженность которого в пространстве составляет неотъемлемую акциденцию. По его мнению, пространство это только возможность тел иметь длину, ширину и глубину, оно всегда конкретная протяженность конечного тела. Понимание пространства, таким образом, лишь акциденция нашего сознания, порождаемая, однако, реальной величиной тела.  Гоббс Т. Сочинения в 2-х томах. М.: Мысль, 1989. Т. 1, с. 28.

По верному замечанию канадского юриста Н.М.Матте, пространство по своей природе не является ни воздушным, ни каким-либо другим из чего следует, что при нормативном определении понятия "воздушное пространств" необходимо исходить не только из правовых и естественнонаучных теорий, но и учитывать философские концепции.  Matte N.M. Traite de droit aerien-aeronautique. Montreal-Paris, 1980, p. 59-51. Развивая мысль канадского ученого, В.Э.Грабарь пишет, что воздух как вещество res omnium communis (общее достояние), но не следует путать вещество с пространством. Аналогичные точки зрения высказывались и другими учеными древности и современности.  Грабарь В.Э. Вопросы воздушного права. М.-Л., 1927, с. 39.Колосов Ю.М. Космос и атмосфера: суверенитет и границы // Авиация и космонавтика, 1967. № 10, с. 25; Василевская Э.Г. Космос и право. М., 1980, с. 54; Подберезный В.А., Малеев Ю.Н. Полет без посадки. М., 1996, с. 77; Верещагин А.Н. Международное воздушное право. М., 1966, с. 24. Разделяя изложенные идеи автор уверен в том, что исследование понятия "воздушное пространство" в целях его точного определения требует, кроме всего прочего, метаюридического и более философского подхода. При этом необходимо понимать, что пространство должно рассматриваться не как качество воздуха, а как необходимый инструмент для его постижения, познания. Поскольку предметы существуют в пространстве, то последнее таким образом не может иметь объективный характер ("пространство" нематериально и не может быть "воздухом" - материальным). По этой причине в "воздушном пространстве" сочетаются не сочетаемые в терминологическом отношении понятия. Следовательно, для их разделения и упорядочения возможно необходимо ввести новое понятие, например, "воздушная среда" или "воздушная сфера".

Интересно, что римское право рассматривало воздух как естественную среду, абсолютно необходимую для жизни и доступную всем - общее достояние. Вместе с тем в трудах римских юристов воздушное пространство рассматривалось в контексте распространения на него или не распространения права собственности. До наших дне дошла одна известная максима, согласно которой "Cujus est solum ejus summitas usque ad coleum" (кому принадлежит земля, тому принадлежит и верх вплоть до небес). Однако современные знания позволяют говорить о неточности ее перевода, поскольку coleum (лат.) означает столб, в данном случае пространственный, а не небеса (бесконечность).

Такое недопонимание (искажение), возможно, происходит от наличия в римском праве таких дозволений, как возводить строения in infinitio (до небес). Совершенно очевидно, что указанное дозволение устанавливает право на строительство, а не на воздушное пространство. Учитывая ограниченные возможности в то время возводить высокие строения, легко предположить, что дозволение строить in infinitio означало не более чем разрешение реализовывать любые из названных возможностей. Принимая во внимание отсутствие интересов государства в воздушном пространстве над частной собственностью (в виду отсутствия авиации и воздухоплавания в то время) становится понятным, что рассматриваемое дозволение относится к праву определенного вида деятельности, ограниченного в силу своей специфики. В тех же случаях, когда появлялись интересы и возможности использовать воздушное пространство в коммерческих, позже в военных целях, государства единодушно заявили свое право на суверенитет над воздушным пространством и включили его в состав территории, например, императоры Гадриян и Траян при строительстве Рима.

Разграничение (прежде всего нормативное) между воздухом и пространством имеет принципиальное значение в современных условиях, особенно при выработке понятия "воздушное пространство". И если еще в первой половине XX века смешение понятий "атмосфера" и "воздушное пространство" считалось нормой для юридической науки, а утверждения, согласно которым воздушное пространство не знает естественных рубежей, оно бесконечно в высоту, обсуждались и признавались в научных кругах, то начало эпохи покорения космического пространства сделало их не состоятельными.

  Черномордик Е.Я. Воздушное пространство в международном праве // Известия АН СССР, № 4, 1948, с. 7; Котов А.И. Международное воздушное право. М., 1964., с. 24.

С наступление космической эры во внутреннем и международном воздушном праве встал вопрос об определении горизонтальных и вертикальных пределов воздушного пространства. Правовым поводом тому послужило принятие 27 января 1967 года Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела (далее - Договор по космосу), положившего начало развитию новой отрасли - международное космическое право.  Ведомости ВС СССР. 1967 г. № 44, ст. 588. Договор вступил в силу 10.10.1967.
В нем участвуют 222 государства. СССР ратифицировал Договор (Указ Президиума
ВС СССР от 18.05.1967 № 1149-VII). Договор вступил в силу для СССР 10.10.1967. Этот договор ограничивает возможности применения и толкования ряда статей другого не менее значимого документа - Конвенции о международной гражданской авиации от 7 декабря 1944 года (далее - Чикагская конвенция),  Международное публичное право. Сборник документов. Т. 2.- М.: БЕК, 1996,
с. 412-433. Конвенция вступила в силу 04.04.1947. Конвенция вступила в силу для СССР 14.11.1970. По состоянию на 30.06.1995 - 183 участника, в том числе все государства - бывшие республики СССР. которая до этого была единственным правовым регулятором деятельности в надземном (воздушном) пространстве.

В частности статьей 2 Договора по космосу предусматривается, что космическое пространство, включая Луну и другие небесные тела, не подлежит национальному присвоению ни путем провозглашения на них суверенитета, ни путем использования или оккупации, ни любыми другими средствами. В тоже время статьи 1 и 2 Чикагской конвенции устанавливают, что каждое государство обладает полным и исключительным суверенитетом над воздушным пространством над своей территорией, где под территорией государства понимают сухопутные и прилегающие к ним территориальные воды, находящиеся под суверенитетом, сюзеренитетом, протекторатом или мандатом данного государства. В итоге международное право получило коллизию, устранение которой возможно лишь тогда, когда однозначно и четко будет закреплена плоскость, разграничивающая космическое и воздушное пространство.

Многочисленные исследования, посвященные проблеме определения высотного предела государственного суверенитета, которые предпринимались за долго до начала космической эры, непосредственно не были связаны с определением понятия "воздушное пространство", поскольку в то время требовалось определить именно верхний предел государственного суверенитета, выше которого, как явствует из многочисленных концепций, допускалось существование "свободного" воздушного пространства. В настоящее время имеет место своеобразная перестановка элементов проблемы, но уже в отношении космического пространства. Так вопреки положениям Договора по космосу, запрещающего национальное присвоение космического пространства и любой его части, в 1976 году группа экваториальных стран заявила требования о распространении своего суверенитета на геостационарную орбиту. Однако при всей сложности определения понятия "воздушное пространство", очевидно, невозможно его распространение до уровня геостационарной орбиты. В данном случае предпринимаются попытки расширения государственного суверенитета за пределы воздушного пространства. В свете норм космического права такие попытки во многом объясняются отсутствием нормативных определений таких терминов, как "воздушное пространство" и "космическое пространство", которые при этом активно используются в международных договорах и национальном законодательстве.  Малеев Ю.Н. Международное воздушное право: вопросы теории и практики. М.: Международные отношения.1986, с. 5.

В этих условиях возрастает важность задачи, которая стоит перед юридической наукой - установление правового содержания понятия "воздушное пространство" с точки зрения разграничения действия норм воздушного и космического права и определения верхней границы распространения суверенной власти государств (хотя и то и другое может и не совпадать). Естественнонаучный подход при этом может быть использован, но только в случае международной договоренности о "привязке" указанного правового содержания к естественным, физическим границам атмосферного воздуха.

Очевидно, это также был бы нормативный поход, поскольку "естественной" зависимости между высотными пределами государственного суверенитета и верхней границы воздушного пространства в действительности не существует. Можно добиться всеобщего признания верхней границы атмосферы (или так называемого "действительного" воздушного пространства), но ничего не препятствует государствам устанавливать свой суверенитет ниже этого рубежа (ситуация аналогична и в отношении предельной 12-мильной ширины территориальных вод). В таком случае возникло бы некое промежуточное воздушное пространство между суверенным воздушным пространством государства и космическим пространством.

Изложенное позволяет утверждать, что проблема определения понятия "воздушное пространство" в нормативном отношении распадается на две части. Во-первых, это определение границы между воздушным и космическим пространством, что должно служить целям четкого разграничения сферы действия норм воздушного и космического права. Во-вторых, это определение верхнего предела государственного суверенитета, который может быть признан несколько ниже, но ни в коем случае не выше нормативной границы между воздушным и космическим пространством. Причем решение этой проблемы должно осуществляться строго в предложенной хронологии.

Необходим четкий нормативный подход для разграничения двух пространственных сфер - воздушной и космической, поскольку режимы их использования основаны на противоположных друг другу принципах - суверенитета в воздушном пространстве над государственной территорией и открытости или свободы исследования и использования всеми государствами космического пространства.

В настоящее время доктрины и позиции государств по этому вопросу разделились в основном на две основные группы: одна в пользу "пространственного" подхода, другая - "функционального".  Ki-Gab Park. Op.cit., p.87. Представители пространственного подхода предлагают ввести строгое деление пространства на космическое и воздушное, с разным статусом и режимом, и соответственно деятельность, осуществляемая в этих двух зонах, будет строиться по принципу ratione loci.  BinCheng. Op.cit., at.121. Сторонники функционального подхода полагают, что не имеет смысла делить пространство на две части, а будет достаточно того, чтобы деятельность по использованию воздушного и космического пространства регулировалась в зависимости от ее характера или функции и основывалась на принципе ratione materiaes.  N.Matesco-Matte. "Spatialisme ou fonctionalisme juridique?" Rapport presente au symposium tenu les 15 et 16 octobre 1981, IBID, p.287-320.

Представители "пространственной" школы предлагали многочисленные методы для разделения пространства, которые основывались на физических и политико-юридических критериях. К физическим можно отнести: критерии, основанные на совпадении границы воздушного суверенитета с границей атмосферного слоя воздуха; естественном разделении атмосферы на слои (тропосфера, стратосфера, мезосфера и ионосфера); максимальной высоте, которую могло достичь воздушное судно (около 35 км); на теории "линии Вон Кармана", устанавливающей высоту оптимальных аэродинамических качеств двигателей воздушного судна (около 83 км); постоянном нижнем перигее орбиты спутника (около 100 км), силе земной гравитации. Юридико-политические критерии основаны на: способности государства обеспечивать свою безопасность и защиту (зависимость от военных, экономических и иных возможностей); введении промежуточной нейтральной зоны между воздушным и космическим пространством.  Ki-Gab Park. Op.cit., p.94.

Функционалисты, в свою очередь, базировали свою позицию на нецелесообразности проведения водораздела между воздушным пространством и космосом и выступали за их единый (унифицированный) правовой режим. Некоторые из них прямо утверждали, что принцип суверенитета потерял свое прикладное значение: развитие техники и наращивание деятельности человека в этих средах бросает вызов этому "архаическому" принципу.  M.Smirnoff. "Le regime juridique commun de 1'espace aerien et cosmic comme la seule soution du probleme de la delimitation de ces espaces". Revue de Droit Aerien, 1971, p.34. Были также аргументы, в пользу того, что для целей космической деятельности воздушное и космическое пространства представляет единую неделимую среду, поэтому водораздел между ними излишен.  R.Quadri. "Droit International cosmique", Recueil des cours de 1'Academie Francaise de Droit International, 1959, III, p.510.

С точки зрения функционалистов, государственный суверенитет должен в этой связи приобрести чисто функциональный характер и быть сведенным к функции контроля за воздушной навигацией. По их мнению, это в наибольшей степени отвечало бы потребности в свободе воздушной навигации и космической деятельности. Последнее логически вытекает из комплексной взаимозависимости государств в современном мире.  Ki-Gab Park. Op.cit., p.103.

Другими словами, функциональность суверенитета сводится лишь к возможности государства в необходимых случаях применить меры защитного характера в отношении субъектов других государств, осуществляющих свою деятельность в воздушном и космическом пространстве над его территорией.

Несмотря на многочисленные попытки и методы, предложенные для урегулирования вопроса верхнего предела воздушного пространства, по-прежнему он остается открытым.

В результате в таком же состоянии остаются проблемы, связанные с запуском государствами космических объектов.

Необходимо признать, что в нынешних условиях по различным политическим и юридическим соображениям предлагаемые до сих пор двумя правовыми течениями варианты делимитации воздушного и космического пространства на практике вряд ли осуществимы. Они могут лишь приниматься во внимание при разрешении возникающих в процессе соответствующей деятельности проблем и применяться de lege ferenda.  Bin Cheng. "The United Nations and outerspace", Current legal problems, vol.14,1961, р. 247. В настоящее время наиболее оптимальным и приемлемым, по мнению А.Н.Сапрыкина, остается предложение юридического подкомитета Комитета ООН по мирному использованию космоса, которое получило в 1976 году наиболее широкую поддержку государств. Оно предусматривает высоту нижнего предела границы космического пространства 100-110 км над уровнем моря. По крайней мере, была достигнута договоренность о том, что если возникнет необходимость подписания специального договора по этому вопросу, то граница между воздушным и космическим пространством будет закреплена именно на этом высотном пределе.  Сапрыкин Ф.И. Международно-правовые проблемы использования воздушного пространства государств-участников СНГ // Дисс. канд. юр. наук. М.,1996, с. 31.

Решение проблемы нормативного определения границы между воздушным и космическим пространством, по мнению автора, кроется в существе обозначенных ранее документов - Договора по космосу и Чикагской конвенции. Так Договор по космосу является первым международным соглашением, в котором термин "космическое пространство" получает если не определение, то уточнение того, что в него входит (само космическое пространство, Луна и другие небесные тела). Кроме того, термин "космическое пространство", употребляемый в нем и других договорах, регулирующих деятельность государств в космосе, следует понимать как пространство, в котором действует иной правовой режим, чем в земном (условно) воздушном пространстве. Нормативная составляющая, основанная на регулировании определенного вида деятельности, пространственного действия конкретной группы принципов и норм международного права, здесь очевидна.

В этой связи особый правовой интерес представляет толкование понятия "воздушное пространство", которое дал Секретариат Международной организации гражданской авиации (далее - ИКАО) в 1970 году: "…Международная организация гражданской авиации… занимается вопросом государственного суверенитета в воздушном пространстве лишь в связи с использованием воздушных летательных аппаратов. Правительства, участвующие в конвенции, должны обязательно принимать во внимание факторы, не относящиеся к авиации…, например спутники связи всемирную службу погоды, военные и политические факторы… с точки зрения авиации воздушное пространство, это только то воздушное пространство, в котором воздушный летательный аппарат, как таковой может быть использован… максимальная высота, то есть расстояние от поверхности Земли, на которой механизм может поддерживаться в результате действия аэродинамических сил, равна по современным оценкам, приблизительно 35 км; однако технические изменения по видимому позволят воздушному летательному аппарату, как таковому летать, то есть поддерживаться в результате действия аэродинамических сил, даже на большей высоте."  UN Doc. A/AC.105/C.2/7, 7 May, 1970.

Вместе с тем такой подход, по мнению профессора Ю.Н.Малеева призван определить лишь навигационное пространство как сферу деятельности авиации, поскольку в заявлении Секретариата ИКАО, предлагая указанное определение, подчеркивается, что при выработке общего понятия "воздушное пространство" необходимо учитывать военные и политические факторы.  Подберезный В.А., Малеев Ю.Н. Полет без посадки. М., 1996, с. 75

Действительно высотные пределы нормативного воздушного пространства не должны ограничиваться только навигационными характеристиками современной, стремительно развивающейся авиационной техники, и "высотный потолок" в 35 км - далеко не предел.

В свою очередь А.Н.Верещагин предлагает иное решение данной проблемы. Наряду с естественнонаучным определением понятия "воздушное пространство", по которому последнее представляет собой газообразную оболочку, окружающую землю и неотделимую от нее, он предлагает и нормативное толкование понятия "воздушное пространство". По его мнению, в этом случае следует говорить о пространстве, которое находится в состоянии относительного покоя и неподвижности по отношению к лежащему под ним государству.  Верещагин А.Н. Международное воздушное право. М., 1966, с. 25.

Разделяя заявленное мнение профессора Ю.Н.Малеева и отчасти соглашаясь с позицией Секретариата ИКАО автор все-таки считает, что нестоит абсолютизировать те условия, которые так или иначе могут повлиять на нормативную составляющую понятия "воздушное пространство". Эти условия нестабильны: большинство из них носит временный характер, многие латентны или же пока не существуют, поэтому ставить только в зависимость от них содержание понятия "воздушное пространство" представляется неверным. Примером тому может служить действующая международная практика, в которой до сих пор, в силу существования различных факторов, учесть которые одновременно не возможно, это понятие не выработано и не закреплено. Представляется, что в основу определения понятия "воздушное пространство" прежде всего, должны быть заложены конкретные высотные критерии, удовлетворяющие, учитывающие или "поглощающие" навигационные, военные, политические, экономические и другие условия.

Представленные научные рассуждения усложняют процессы сравнения, понимания и увязывания результатов исследований, это мешает выработке четких разграничительных критериев.

Во-вторых, неверны сами методы, при помощи которых пытаются выстроить правовые конструкции. Абсурдно искать нормативное содержание понятия "воздушное пространство" исключительно в данных естественных наук. Уже говорилось, что только навигационные, метеорологические и прочие подобные параметры не могут быть положены в основу того, что в праве будут именовать воздушным пространством.

В-третьих, политические амбиции ряда государств направлены на умышленное создание условий, при которых в праве будет отсутствовать определение термина "воздушное пространство", в виду очевидной опасности, что в законодательстве других государств это определение будет отличаться по самому существенному элементу - высотной границе воздушного пространства и соответственно - высотному пределу государственного суверенитета с потенциально возможным решением этого вопроса на самых неожиданных (больших) высотах.

  Малеев Ю.Н. Международное воздушное право: вопросы теории и практики. М.: Международные отношения.1986, с. 47. Данная проблема носит сугубо технический характер, поскольку высотный предел воздушного пространства, а, следовательно, и высотный предел государственного суверенитета (во внутреннем праве чаще всего границы этих пространств стараются отождествить) определяется исходя из возможностей государства обеспечивать его защиту, не допускать бесконтрольность использования другими государствами. Технические возможности, как показывает история авиации, в своем развитии бесконечны: достаточно объявить четкую величину "воздушного потолка", и сразу же начнется работа по созданию воздушного аппарата способного, сохраняя аэродинамические свойства, действовать за его пределами. Возникнет необходимость вновь "поднимать планку", начнется своеобразная "гонка", способная нарушить стабильность.

В-четвертых, и об этом уже упоминалось, нормативное определение понятия "воздушное пространство" зависит от множества различных факторов. Эти факторы весьма подвижны, подвержены ротации, поэтому попытка четко определить обозначенный термин заведомо обречена, так как через какое-то время, изменившиеся факторы сделают предложенное определение не актуальным. Несмотря на то, что споры относительно юридической природы воздушного пространства продолжаются, в доктрине международного права и дипломатической практике сложился подход, согласно которому используемое пространство над сушей и водами государства, является частью территории такого государства.

Норма права (национального или международного) является действенной (рабочей) только тогда, когда ее положения гарантированно будут выполняться, т.е. когда создан и действует механизм правового регулирования. В контексте разграничения космического и воздушного пространств предложенное определение "воздушного пространства", как общей категории, безупречно. Космические корабли не смогут летать ниже, а воздушные суда - выше обозначенных высот, физические закономерности нарушить невозможно. Однако, когда речь заходит о "воздушном пространстве", как составной части территории конкретного государства, такое определение становится весьма спорным. Вот лишь некоторые вопросы которые возможно возникнут, если такое понятие будет закреплено: как определять пределы суверенного воздушного пространства тех государств, которые расположены на возвышенностях или территория которых является рельефно-разнообразной?; что из себя должна представлять горизонтальная граница верхнего предела государства - сферу или плоскость, и как это соотнести с различными по протяженности государствами?; должна ли соответствовать площадь верхнего предела государства площади наземной и надводной или же в силу шарообразности Земли она должна быть пропорционально больше? Но это все вопросы теории.

Если же перевести проблему в практическое русло, то в правовой действительности невозможно существование только определения "воздушного пространства", как общей категории и отсутствие понятия суверенного воздушного пространства. Следуя юридической логике, появление первого автоматически предполагает существование и второго, даже если нормативно оно нигде не будет закреплено. И вот тогда вопросы теории станут проблемными вопросами практики.

Очевидно, что развитие событий по такому сценарию не только не улучшит, а напротив осложнит решение вопросов связанных с определением верхних пределов суверенитета государств.

В этой связи, учитывая практику развития и применения международного законодательства, а также обычаи, сложившиеся в национальных и международных отношениях, по поводу использования воздушного пространства, автор считает преждевременным закреплять в праве нормативное определение понятия "воздушное пространство". Образное представление о нем в практике уже существует и является следствием договоренностей между отдельным государствами. Хотя оно и носит чисто условный юридический характер это не препятствует нормальном развитию международных воздушных и космических отношений.

Сказанное между тем не отменяет необходимость исследования правового статуса суверенного воздушного пространства как такового.