Способы идентификации средневековых исландцев

Размещено на http://allbest.ru

4

Способы идентификации средневековых исландцев

Литовских Елена Владимировна

Abstract

Ways to identify medieval icelanders

Litovskikh Elena V.

The article based on the material of the Old Icelandic Brennu-Njals saga deals with identification of medieval Icelanders in the society with the help of personal names, patronymics and nicknames. And if, as the analysis of the saga shows, personal names were a means of individual identification of a person, the generic names, on the contrary, connected a person with his family and especially with his namesake ancestors. The goals of the latter were also fulfilled by patronymics, toponymic and generic nicknames, while all other types of nicknames contributed to the individualization of a person. It can be argued that the generic identification of a person in medieval Icelandic society was based on the genealogical principle, and the individual identification complemented it, still relying on it, despite the fact that they were outwardly opposed.

Ключевые слова / Keywords: Родовые саги, «Сага о Ньяле», «Книга о занятии земли», источниковедение, идентификация, антропонимика, прозвища / Family sagas, Brennu-Njals saga, Landnamabok, source criticizm, identification, anthroponymy, nicknames

Изучение способов идентификации средневековых исландцев -- это одновременно изучение и основ их менталитета, и механизма (быть может, одного из важнейших) социального структурирования, и особенностей функционирования исландского общества периода «народовластия». Наиболее богатый материал для этого содержит «Сага о Ньяле» ('Brennu-Njals saga), -- пожалуй, самая большая и репрезентативная из исландских родовых саг «классического» периода. В саге рассказывается о крупнейшей межродовой распре в Южной четверти Исландии 980--1020-х гг., поэтому в ней действуют (или как минимум упоминаются в генеалогических перечнях) свыше 400 человек Полный список личных имён, встречающихся в данной саге, см.: Finnur Jonsson. Personennamen // Brennu-Njals saga. Halle a. S., 1908 (=Altnordische Saga-Bibliothek. H. 13). S. 425-443. Выборку по всем родовым сагам см.: GudniJonsson. ^s1endinga sogur. Nafnaskra. Reykjavik, 1949..

Долгое время исследователи, вслед за Эйнаром Оулавюром Свейнссоном Einar 01. Sveinsson. Njals saga: A Literary Masterpiece. Lincoln, 1970. P. 7-24., считали «Сагу о Ньяле» цельным произведением, написанным одним автором и имеющим единый литературный замысел. Однако на настоящий момент большинство саговедов, опираясь на данные текстологического анализа, сходятся во мнении, что сага имеет составной характер (её текст легко распадается на отдельные более или менее завершённые сюжеты) и что первоначально существовали несколько отдельных саг (условные «Сага о Гуннаре» и «Сага о сожжении Ньяля»), которые были позднее объединены в одно целое Jonas Kristjansson. Njals saga // Gudar pa jorden: Festskrift till Lars Lonnroth / Red. S. Hansson, M. Malm. Eslov, 2000. P. 125--130; Cook R. The Structure of N/als saga // Норна у источника Судьбы: Сборник статей в честь Е. А. Мельниковой / Под ред. Т. Н. Джаксон, Г. В. Глазыриной, И. Г. Коноваловой, С. Л. Никольского, В. Я. Петрухина. М., 2001. С. 210.. Не исключено также опосредованное влияние на неё других родовых саг (особенно «Саги о людях из Лососьей Долины»), в окружении которых формировалась «Сага о Ньяле», а также саг о древних временах Finnur Jonsson. Einleitnung // Brennu-Njals saga. S. XXI; Maxwell I. R. Pattern in N/als saga. London, 1957--1959. (=Saga-Book of the Viking Society. Vol. 15). P. 17--47.. Принятая датировка «Саги о Ньяле» -- 1275--1290-е гг. См., например: Einar 01. Sveinsson. Dating the Icelandic Sagas. London, 1958 (=Viking Society for Northern Research. Text Series. Vol. 3). Р. 11--31; Bjarni Gudnason. Njals saga // Kulturhistorisk leksikon for nordisk middelalder fra vikingetid til reformationstid. Oslo; Malmo, 1978. Bd. 12. Sp. 244--249. Роберт Кук склонен её сужать до 1280-х гг.: Cook R. The Structure. С. 206. Сага сохранилась во многих рукописях (всего около 60; пергаменных до 1400 г. -- 11), из которых древнейшая относится примерно к 1300 г. Список рукописей и их датировку см.: Schach P. Instant Saga Style: the Evidence of the Manuscripts // Journal of English and Gernmanic Philology. 1986. No. 3. P. 404--420. Стемму редакций рукописей см.: Einar 01. Sveinsson. Um handrit Njals sogu // Skrnir. 1952. Bd. 26. Bls. 124. Деление на главы (в саге их 154) было проведено уже в древнейших рукописях. Рукописи имеют незначительные расхождения, которые никак не отражаются на требуемой нам для данного исследования информации саги. В целом, в родовых сагах именование персонажей непосредственно в ходе самого повествования (вне вводной характеристики Про саговые вводные характеристики и способы обозначения в них персонажей см.: Литовских Е. В. Генеалогические представления в средневековом исландском обществе (на материале «Саги о Ньяле»): Дисс. ... к. и. н. М.: ИВИ РАН, 2004. С. 55--67.) отличалось разнообразием и, как можно предположить, совпадало с их называнием в реальном обиходе.

Дети в саге, как правило, упоминаются без вводной характеристики и даже без имени, т. к., с одной стороны, они не были полноценными членами исландского общества, а с другой, -- принимали минимальное участие в развитии сюжетной линии Типичное описание детей в саге выглядит так: «Sveinar tveir leku a golfinu, ^eir varu veizlusveinar Fjostolfs ok lek m^r ein hja ^eim» («Два мальчика играли на полу, которые были воспитанниками Тьостольва, и девочка играла возле них»): Brennu-Njals saga. Bls. 23. (Здесь и далее переводы мои. -- Е. Л.) См. также: Ibid. Bls. 12, 47, 212.. Лишь в редких и исключительных случаях ребёнок назывался в саге точно так же, как и взрослый персонаж, если он вёл себя «по-взрослому» и его поступки оказывали влияние на саговый сюжет Ibid. Bls. 63, 179, 214.. Варианты именования взрослых действующих лиц «Саги о Ньяле» (свободно экстраполируемые на другие родовые саги) можно объединить в следующие группы: одно имя; имя с патронимом Патроним -- дериват от имени или прозвища отца. Значение встречающихся в тексте ономастических терминов см.: Подольская Н. В. Словарь русской ономастической терминологии. М., 1978. и имя с прозвищем. В «Саге о Ньяле» одно только имя используется при обозначении известных в обществе и в устной традиции людей. В саговом нарративе это чаще всего главные действующие лица, во вводной характеристике которых было уже дано максимально полное описание их происхождения и качеств. В дальнейшем повествовании они в большинстве случаев (исключение составляют правовые формулы) называются одним именем. Поскольку при помощи только имени обозначались не все имеющие вводную характеристику персонажи саг, можно предположить, что такой формы называния для данной группы людей было достаточно. Людей же, слабо известных в обществе, или тех, кого необходимо было в силу тех или иных причин как-либо дополнительно определить, называли, используя также патронимы или прозвища.

Основной ситуацией, где требовалась идентификация, было знакомство. В момент знакомства получали первые сведения о человеке, поэтому информация о нём должна была быть достаточно содержательной для противоположной стороны (а в саге и для слушателей): что это за человек, чего можно от него ожидать, как впоследствии он может себя повести, -- т. е. получаемые сведения должны были относительно полно охарактеризовать лицо, с которым знакомятся. Ту же цель, помимо прочего, преследовала и саговая вводная характеристика, в которой уделялось большое внимание генеалогическим описаниям. Всё это в итоге помогало слушателям саги понять, в каком отношении к герою находятся другие персонажи саги, а подчас и они сами. Поэтому, знакомясь, герои в саге прежде всего называли своё личное имя, истинное или вымышленное См.: Brennu-Njals saga. Bls. 209. А вот пример специально оговорённого представления истинным именем: «Hann spurOi ^enna mann at nafni ok nefndiz hann Tofi. Tofi spurOi at hans nafni ok nefndiz Hrappr sem hann het» («Он спросил того человека об имени, и тот назвался Тови. Тови спросил о его имени, и он назвался Храппом, как его и звали») (Ibid. Bls. 192). Ложное, но говорящее, имя неоднократно называл Тормод Скальд Чернобровой из «Саги о названных братьях», особенно в тех случаях, когда он намеревался отомстить и ему надо было на время скрыть свое истинное имя: «Borgnmr svarar: “...E6a hvert er nafn ^itt?” Hann [BormoOr] svarar: “Otryggr heiti ek.” “Hvers son ertu?” sagOi Borgrimr. “Ek er Tortryggsson...”» («Торгрим говорит: “.и как твое имя?” Он [Тормод] говорит: “Меня зовут Отрюгг [Ненадежный]”. “Чей ты сын?” сказал Торгрим. “Я сын Тортрюгга [Коварного].”») (Fostbr^Ora saga. Bls. 44); «Bar m^ta ^eir manni і hvitum feldi ok spyrja hann at nafni. Hann nefndiz Vigfus» («Там они встречают человека в белом плаще и спрашивают его об имени. Он назвался Вигфусом [Жаждущим Боя]») (Ibid. Bls. 46); «Hann [Oddi] svarar: “...eOa hvaO heitir ^u?” BormoOr svarar: “Ek heiti TorraOr...”» («Он [Одди] говорит: “.А как тебя зовут?” Тормод отвечает: “Меня зовут Торрад [Трудный замысел].”») (Ibid. Bls. 53); «SigriOr mHti: “Hver kom ^ar?” Hann [BormoOur] svarar: “Osvifr heiti ek.”» («Сигрид сказала: “Кто там?” Он [Тормод] ответил: “Меня зовут Освивр [Беспокойный].”») (Ibid. Bls. 62).. Помимо имени в большинстве случаев уточнялось происхождение человека, место его жительства и ближайшие родственые связи См. несколько примеров: «Kolbeinn spurOi ^enna mann at nafni. “Hrappr heiti ek” -- segir hann. “Hvat vill mer?” -- segir Kolbeinn. “Ek vil biOja ^ik” -- segir Hrappr. -- “at flytir mik um haf”. “Hvers son ert ^u?” -- segir Kolbeinn. Hrappr svarar: “Ek em son OrgumleiOa Geirolfssonar gerpis”» («“Кольбейн спросил этого человека о имени. “Меня зовут Храпп,” -- ответил он. “Чего ты от меня хочешь?” -- спросил Кольбейн. “Я хочу попросить тебя,” -- сказал Храпп. -- “чтобы ты перевёз меня через море”. “Чей ты сын?” -- спросил Кольбейн. Храпп ответил: “Я -- сын Эргумлейди сына Гейрольва Вояки”») (Brennu-Njals saga. Bls. 188); «Jarl spurPi hverrar sttar hann vsri. Hann segir at hann vsri skylgr mjok Gunnari at HKParenda» («Ярл спросил, какого он рода. Он ответил, что он -- близкий родич Гуннара с Конца Склона») (Ibid. Bls. 178); «[Ketill] m^lti til hennar: “Hvat kona ertu?” “Arnei6r heiti ek,” segir hon. Ketill m^lti: “Hvert er kyn pitt?”» («[Кетиль] спросил её: “Кто ты такая?” “Меня зовут Арнейд”, -- сказала она. Кетиль сказал: “Каков твой род?”») (Droplaugarsonar saga. Bls. 15). Ср.: Brennu-Njals saga. Bls. 53; Fostbr^Pra saga. Bls. 44.. Во многих случаях для того, чтобы представиться, было достаточно назвать имя отца, который, как правило, был (как и его происхождение) широко известен в обществе Вот несколько самых показательных ситуаций знакомства: «“Hverir eigu her lek sva ojafnan?” Helgi segir til srn ok sag6i at i mot varu peir GrjotgarPr ok Sn^kolfr. “En hverir eru styrimenn?” -- sag6i hann. Helgi svara6i: “BarPr svarti, er lifir, en annar er latinn, er Olafr het”. “Eru6 pit”, -- segir hann. -- Aslenzkir menn?” “Sva er vist” -- segir Helgi. Hann spurPi hvers synir peir v^ri (подчёркнуто мною. -- Е. Л.), peir sogPu. Ba kannaPiz hann vi6 ok m^lti: “Nafnfr^gir eru6 per fe6gar”. “Hverr ert pu?” -- segir Helgi. “Kari heiti ek ok em ek Solmundarson”» («“Кто это здесь играет в такую неравную игру?” Хельги назвал себя и сказал, что из противников зовут Грьотгард и Снэкольв. “А кто хозяева кораблей?” -- спросил он. Хельги ответил: “Бард Чёрный, он жив, другой погиб, которого звали Олав”. “Вы исландцы?” -- спросил он. “Конечно,” -- сказал Хельги. Он спросил, чьи они сыновья. Они ответили. Тогда он понял, кто перед ним, и сказал: “Далеко известны ваши имена и имена ваших отцов”. “А кто ты?” -- спросил Хельги. “Меня зовут Кари и я сын Сёльмунда”») (Brennu- Njals saga. Bls. 183--184); «Konungr tok vel kve6ju hans [Borgeirs] ok spurPi hver hann vsri. Hann svarar: “Ek er islenzkr maPr ok heiti Borgeir.” Konungr m^lti: “Hvert ertu Borgeir Havarsson?” Hann svarar: “Sa er maPr enn sami”» («Конунг ответил на его [Торгейра] приветствие и спросил, кто он. Он отвечает: “Я исландец и зовут меня Торгейр”. Конунг сказал: “Не Торгейр ли Хаварссон?” Он отвечает: “Он самый”») (Fostbr^Pra saga / GuPni Jonsson gaf ut. ReykjaAk, 1943 (^slenzk fornrit. Bd. VI). Bls. 141); «Hann [JoPr] spurPi hver enn komni maPr vsri. Sa sagPi: “Ek heiti Borgeir”. JoPr segir: “Hver Borgeir ertu?” “Ek er Havarsson”» («Он [Ёдур] спросил, что за человек пришёл. Тот ответил: “Меня зовут Торгейр”. Ёдур сказал: “Который ты Торгейр?” “Я сын Хавара”») (Ibid. Bls. 123); «Beir spyrja hver par se flokksforingu. Borgeir segir til srn. “Ef per hefit heyrt getit Borgeirs Havarssonar ePa BormoPar Bersasonar pa megit per her pa sja”» («Они спрашивают, кто предводитель отряда. Торгейр назвал себя. “Если вы слышали о Торгейре Хаварссоне или Тормоде Берсисоне, то вы можете теперь их здесь видеть”») (Brennu-Njals saga. Bls. 129).. Если же отец был малоизвестен, могли называть и деда -- в любом случае именование доводилось до известного в обществе человека Ibid. Bls. 188.. Гораздо реже это была отсылка к сыну «Steinunn kom i mot honum, moPir Skald-Refs» («Стейнун вышла ему навстречу, мать Рэва- Скальда»): Ibid. Bls. 240.. Полученная при первом знакомстве генеалогическая информация приобретала в результате большое значение для формирования отношения к данному человеку.

Использование имени в сочетании с патронимом было наиболее явно связанным с генеалогической информацией способом обозначения человека. Такой способ называния определялся прежде всего стремлением идентифицировать характеризуемого через другого человека, уже имеющего определённую репутацию в обществе, и применялся в том случае, когда сам характеризуемый был известен окружающим недостаточно хорошо. Поэтому популярность родичей в обществе высоко ценилась исландцами Ср. одобрительное высказывание: «Nafn fr^gir eru6 ^er fe6gar» («Далеко известны ваши имена и имя вашего отца») (Ibid. Bls. 183). Также при введении в повествование Траина его характеризовали через родственные связи следующим образом: «brainn het madr. Hann var fr^ndi Gunnars ok virdingamadr mikill» («Жил человек по имени Траин. Он был родичем Гуннара и очень уважаемым человеком») (Ibid. Bls. 75).. Как правило, в качестве такого референта выступал отец. Ссылка на него использовалась и для обозначения женщин «Hann atti ^a konu, er Steinnvor het, hon var Sigfussdottir, systir brains» («У него [Лютинга] была жена, которую звали Стейнвёр, она была дочерью Сигфуса [и] сестрой Траина») (Ibid. Bls. 224)..

Исландские патронимы образовывались по модели N (Gen.)-son, т. е. имя в форме род. п. плюс son В патронимах sonr, как правило, теряло окончание номинатива м. р. -г и превращалось в son (Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. Oxford, 1874. P. 578)., что означало «сын такого-то». Они встречаются как в генеалогических перечнях (где служат основным способом ведения генеалогического описания), так и вне них (хотя и реже). В перечнях также употреблялась и другая форма патронима: sonr N (Gen.) Brennu-Njals saga. Bls. 12, 34, 59, 62, 118, 190, 206, 208, 215, 247, 273., которая чрезвычайно редко встречается в повествовательной части текста. Патроним типа N (Gen.)-son вне родословных выполнял функцию идентификации нового персонажа, поскольку являлся минимальной единицей родословной. Далее патроним в большинстве случаев переставал употребляться, и для обозначения этого человека использовалось только имя Ibid. Bls. 27, 39, 75, 108, 155, 160, 213, 214, 221, 227, 268, 274, 328, 370, 420.. Таким образом, употребление патронима в повествовательном тексте после представления персонажа не было строго обязательным.

Именование человека в дальнейшем повествовании (после вводной характеристики) при помощи патронима, как правило, свидетельствовало о переходе к нему личных качеств его отца (так, Мёрд Вальгардссон ведёт себя точно так же, как и его отец, Вальгард Серый Ibid. Bls. 268.), совпадении места его жительства с местом жительства его отца Ibid. Bls. 72, 105, 268, 283. или о большой роли его отца в жизни исландского общества Ibid. Bls. 75, 225, 265, 281, 289, 326, 370, 403.. Важность обозначения именно через отца для характеристики человека в средневековом исландском обществе отмечал в свое время и Ф. Б. Успенский Успенский Ф. Б. К вопросу о происхождении русских отчеств // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 2001. [Вып. XIII:] Генеалогия как форма исторической памяти С. 182..

Наибольшее распространение патронимы получили в официальных обозначениях людей, главным образом в правовой сфере Подробнее о правовой функции генеалогий см.: Литовских Е. В. Родословия в процессуальной практике средневековой Исландии // Проблемы источниковедения. 2006. Вып. 1 (12). С. 26--32.. В официальных ситуациях -- при обращении на тинге, в именовании людей на судебном процессе, в юридических формулах -- часто использовался, а иногда и был обязательным патроним N (Gen.)-son. Уточнить происхождение человека требовалось и перед такими социальными актами, как заключение сделки или оказание помощи. Патроним в этом случае выступал в качестве поручительства за выполнение сделки: известное в обществе имя отца (как и его репутация) служило своего рода гарантией соблюдения условий «Kolbeinn spurOi ^enna mann at nafni. “Hrappr heiti ek” -- segir hann. “Hvat vill mer?” -- segir Kolbeinn. “Ek vil biOja ^ik” -- segir Hrappr. -- “at flytir mik um haf.” “Hvers son ert ^u?” -- segir Kolbeinn. Hrappr svarar: “Ek em son OrgumleiOa Geirolfssonar gerpis”» («Кольбейн спросил этого человека о имени. “Меня зовут Храпп,” -- ответил он. “Чего ты от меня хочешь?” -- спросил Кольбейн. “Я хочу попросить тебя,” -- сказал Храпп, -- “чтобы ты перевез меня через море”. “Чей ты сын?” -- спросил Кольбейн. Храпп ответил: “Я -- сын Эргумлейди сына Гейрольва Вояки”») (Brennu-Njals saga. Bls. 188).. Большое количество патронимов присутствует при описании в «Саге о Ньяле» битвы на тинге 1014 г. Ibid. Bls. 369.

Законоговоритель в саге также называется с патронимом и оттопонимическим прозвищем «Ba gekk fram Hjalti Skeggjason or Bjosardal ok m^lti...» («Тогда вышел вперед Хьяльти Скеггьясон из Долины Бычьей Реки и сказал.»): Ibid. Bls. 148.. Можно предположить, что именование с патронимом было общепринятой формой официального называния. Однако оно не является единственно обязательным, поскольку встречается наряду с другими способами обозначения «Asgrmr gekk ^a ut ok n^st honum Helgi Njalsson, ^a Kari Solmundarson, ^a Gnmr Njalsson, ^a

SkarpheOinn, ^a Borhallr, ^a Borgnmr enn mikli, ^a Borleifr krakr» («Тогда вышел Асгрим, а за ним следом Хельги Ньяльссон, затем Кари Сёльмундарсон, Грим Ньяльссон, Скарпхедин, Торхалль, Торгрим Большой и Торлейв Ворон») (Ibid. Bls. 270); «I sambandi me6 Gizuri hvka varu ^essir hofOingjar: Skapti Boroddsson, Asgnmr ElliOa-Gnmsson, Oddr fra KiOjabergi, Halldor Ornolfsson» («На стороне Гицура Белого были следующие знатные люди: Скафти Тороддссон, Асгрим

Эллидагримссон, Одд с Козлиной Горы, Халльдор Орнольвссон») (Ibid. Bls. 126). «Flosi stoO sunnan at Rang^ingadomi ok liO hans, ^ar var meO honum Hallr af SAu ok Runolfr or Dal, sonr Ulfs aurgoOa, ok aOrir ^eir, sem Flosa hofOi liOi heitit. En nordan at Randsingadomi stoOu ^eir Asgnmr ok Gizurr hvki, Hjalti ok Einarr Bver^ingr, en Njalssynir varu heima viO buO ok Kari ok Borleifr krakr ok Borgrimr enn mikli» («Флоси и его люди встали к югу от суда людей с Кривой Реки, с ним были Халль с Побережья, Рунольв из Долин, сын Ульва Аургоди, и все те, кто обещал Флоси поддержку. К северу от суда людей с Кривой Реки стояли Асгрим, Гицур Белый, Хьяльти и Эйнар с Поперечной Реки; сыновья Ньяля остались во времянке, а с ними Кари, Торлейв Ворон и Торгрим Большой») (Ibid. Bls. 281). Для того же набора имён: Ibid. Bls. 282. Аналогичный способ называния см.: Ibid. Bls. 155.. Также часто при первом упоминании участников процедуры на тинге они называются с патронимами, далее -- без них. Называние судей, которое также являлось одной из форм официального именования людей, было достаточно вариативно и зависело от того способа, которым обозначали конкретного человека. В этом случае имя с патронимом могло соседствовать с одиночным именем или именем с оттопонимическим прозвищем, но это было именно принятое обозначение данного человека «Nu vil ek nefna mma gerOarmenn, nefni ek fyrstan Hall mag minn, ok Ozur fra BreiOa, Surt Asbjarnarson or Kirkjubs, Modolf Ketilsson -- hann bjo ^a і Asum, -- Hafr ok Runolf or Dal. til ^essa nefni ek fyrstan Asgrim ElliOagrimsson ok Hjalta Skeggjason, Gizur hvka, Einar Bver^ing, Snorra goOa, GuOmund en rika» («Теперь я назову своих судей, сначала я назову моего тестя Халля, Эцура с Широкой Реки, Сурта Асбьярнссона из Церковного Двора, Модольва Кетильссона -- он жил тогда в Грядах, -- Хавра и Рунольва из Долин. затем я назову Асгрима Эллидагримссона, Хьяльти Скеггьясона, Гицура Белого, Эйнара с Поперечной Реки, Снорри Годи и Гудмунда Могучего») (Ibid. Bls. 283); «Njall var i gerO ^essi ok Asgnmr ElliOagrimsson ok Hjalti Skeggjason» («Ньяль был среди судей, Асгрим Эллидагримссон и Хьяльти Скеггьясон») (Ibid. Bls. 149).. В ряде случаев сочетание N (Gen.)-son приближалось по своему значению к функциям прозвища и становилось неотъемлемой частью обозначения человека Например: фаг bjo Sorli Broddhelgason, brodir Bjarna Broddhelgason» («Там жил Сёрли Броддхельгасон, брат Бьёрна Броддхельгасона») (Ibid. Bls. 320). А также: Ibid. Bls. 106, 125, 213, 225, 265, 281, 282, 289, 313, 340, 348, 370; FostbraSra saga. Bls. 129., что подтверждает не только саговый материал, но и данные «Книги о занятии земли» «Книга о занятии земли» (Landnamabok) -- средневековое исландское историческое произведение, повествующее о начальном периоде освоения Исландии. Его первая сохранившаяся редакция (так наз. Книга Стурлы, Sturlubok) датируется 1275--1280 гг. В «Книге» упоминаются более трёх с половиной тысяч исландцев, как первопоселенцев, так и их потомков и свыше полутора тысяч топонимов, по большей части исландских, что делает её, несомненно, ценнейшим источником по раннему периоду исландской истории. Сведения «Книги» коррелируют с информацией, получаемой из родовых саг, и дополняют её. Ср. фрагменты генеалогических перечней «Книги о занятии земли», в которых патронимы выполняют функцию, больше приближенную к роли прозвищ, чем к своему исходному значению: Gubny mobir Sturlusona (Гудню, мать сыновей Стурлы) (Landnamabok // ^slendingab6k. Landnamabok / Jakob Benediktsson gaf ut. Reykjavik, 1968 (^slenzk fornrit. Bd. I). Bls. 79); ValgerbrmobirNarfasona (Вальгерд, мать сыновей Нарви) (Ibid. Bls. 95).. Это наиболее близкое значение к современному определению отчества в русском языке дало основание Ф. Б. Успенскому утверждать, что они полностью совпадают и, более того, русские отчества происходят от древнескандинавских патронимов Успенский Ф. Б. К вопросу о происхождении русских отчеств. С. 182--187.. Однако одно из главных отличий исландских патронимов от русских отчеств, не позволяющее их отождествлять, состоит в том, что, как мы видим из материала саг, в средневековой Исландии сочетание N (Gen.)-son употреблялось параллельно с другими обозначениями, и люди, введённые в повествование иным способом, не уступали по знатности тем, кто был введён при помощи патронима Об отличительных признаках русского отчества см.: Пеньковский А.Б. Русские личные именования, построенные по двухкомпонентной модели “имя + отчество” // Ономастика и норма. М., 1976. С. 79-107.. Иногда сочетание N (Gen.)-son было именно прозвищем, хотя и данным по отцу, но в качестве первого компонента в нём использовалось не имя, а прозвище или социальный статус отца. Так, про Торда говорится: «Его звали Вольноотпущенников Сын (Leysingjason). Его отцом был Сигтрюгг» «Hann var kalladr Leysingjason. Sigtryggr het fadir hans»: Brennu-Njals saga. Bls. 90. Ср.: «Pordr het madr Vikingsson» («Тордом звали человека, сына Викинга»): Landnamabok. Bls. 180., т. е. прозвище строится по патронимической модели при известном имени отца. В этом случае оно способствует идентификации своего носителя, отсылая к общим знаниям из коллективной памяти исландского социума самым коротким путём, через элемент, вызывающий самый активный мнемонический отклик. В «Книге о занятии земли» так построены прозвища Епископский Сын Byskupsson. Это прозвище носят Лофт (Ibid. Bls. 296) и Рунольв (Ibid. Bls. 111)., Сын Кислого SUrsson. Это прежде всего Гисли, сын Торбьёрна Кислого, герой одноименной саги (Ibid. Bls. 153), но так же именуются и его братья. Ср. прозвище сестры Гисли Тордис, образованное по той же схеме: SUrsdbttir (Дочь Кислого): Ibid. Bls. 112, 180., Ярлова Дочь Jarlsdottir. Это Тордис, дочь норвежского ярла Рёгвальда: Ibid. Bls. 320. и Дочь Хромуна Bagifbtsdbttir -- Гейррид, дочь первопоселенца Торольва Хромуна: Ibid. Bls. 128..

В пользу того, что патронимы в средневековой Исландии не были ещё отчествами в современном (и только русском) смысле этого слова, может выступать и тот факт, что наряду с ними бытовали обозначения, представляющие собой также сокращения генеалогического перечня, отсылавшие, однако, не к отцу персонажа, а к другому, скорее всего более известному члену рода -- брату Porarinn Ragabrobir (Торарин Брат Раги): Brennu-Njals saga. Bls. 44. Ср.: Ibid. Bls. 210. Торарин (род. ок. 910--969) и его старший брат Раги были сыновьями первопоселенца Олейва Рукояти (род. ок. 877). После смерти отца Раги считался главой рода, даже несмотря на то, что Торарин в 950--969 гг. выбирался законоговорителем., сестре Ingveldr Allrasystur (Ингвельд Сестра Всех): Landnamabok. Bls. 257. У неё было большое количество политически активных братьев., матери или кому-либо ещё Porleifr Geirolfstjupr (Торлейв Отчим Гейрольва): Ibid. Bls. 278; Porgils Orrabeinsstjupr (Торгильс Отчим Ноги Битвы, он был отчимом Торгрима Ноги Битвы: Ibid. Bls. 272; Porfinnr Karlsefni (Торфини Наследник): Ibid. Bls. 26; Porleifr Hromundarfostri (Торлейв Воспитатель Хромунда): Ibid. Bls. 201 (ср. именование конунга Хакона в исландской традиции Abalsteinsfostri -- Воспитанник Адальстейна: Ibid. Bls. 66). Сюда же можно отнести прозвище Торгерд Heibarekkja (Вдова с Пустоши): Ibid. Bls. 87).. К матери данное сочетание могло возводиться, даже если отец был известен, но менее знаменит. Самый яркий пример в этом случае -- Droplaugarson, т. е. «сын Дроплауг», из одноименной саги Porvaldr fabir Helga Droplaugarsonar (Торвальд отец Хельги сына Дроплауг): Brennu-Njals saga. Bls. 217. Сыновьям Дроплауг посвящена отдельная сага: Droplaugarsonar saga // Austfirdinga sggur / Jon Johannesson gaf ut. Reykjavik, 1950 (=Islenzk fornrit. Bd. XI). Ср. также именование датского короля: Свен Эстридсен (1047--1076), закрепившееся за ним по той причине, что к королевскому роду принадлежала его мать -- в отличие от его отца.. По матрониму называли и детей от неполного брака Например, «сыновья Хильдирид»: Egils saga Skallagrimssonar / Sigurdur Nordal gaf ut. Reykjavik, 1933 (=Islenzk fornrit. Bd. II). Bls. 72.. В «Саге о людях из Лососьей Долины» дается такое объяснение одной из причин получения прозвища по матери: «Торгильсом звали человека, и был он Хёллусон («сын Халлы». -- Е. Л..), его потому называли по его матери, что она прожила дольше, чем его отец. Того звали Снорри и он был сыном Альва» «Madr het Porgils ok var Holluson, en ^vi var hann kenndr vid modur sma at hon lifdi lengr en fadir hans. Hann het Snorri ok var son Alfs»: LaxdHs saga / Einar Olafur Sveinsson. Reykjavik, 1934 (Islenzk fornrit. Bd. V). Bls. 164. Он же: Landnamabok. Bls. 145.. В «Книге о занятии земли» упоминается ещё ряд исландцев, обозначаемых с помощью матронима, однако причины такого именования из-за особенностей текста не указаны Это Гардар Сваварсон (Svavarson -- «сын Свёв») (Ibid. Bls. 34); Флоки Вильгердарсон (Vilgerbarson -- «сын Вильгерд») (Ibid. Bls. 36); Одд Ирарсон (Yrarson -- «сын Ири») (Ibid. Bls. 80); Гуннар Хливарсон («сын Хлив») (Ibid. Bls. 75); Эйольв Вальгердарсон (Va^lgerbarson -- «сын Вальгерд») (Ibid. Bls. 266)..

Иногда в повествовательном тексте саги (вне генеалогических перечней) использовалось упоминание двух колен «Ek hefi vegit Orlyg Orlygsson Hrodgeirssonar ens hvfta» («Я убил Эрлюга сына Эрлюга сына Хродгейра Белого») (Brennu-Njals saga. Bls. 188). или имени отца в сочетании с прозвищем отца HoskuldrDalakolsson (Хёскульд сын Коля из Долин): Ibid. Bls. 77.. Кроме того, встречающаяся -- хотя и редко -- в тексте форма sonr N (Gen.) Одних и тех же людей в саге называют Porsteinn sonr Halls af Sibu (Ibid. Bls. 316) и Porsteinn Sibuhalsson (Ibid. Bls. 400), Amundi sonr Hoskulds (Ibid. Bls. 247) и Amundi Hoskuldsson (Ibid. Bls. 126) и др. свидетельствует о сохранении вариативности патронимных форм и их более широкой, чем у отчеств, сфере применения. Следовательно, в средневековом исландском обществе использовалось только прямое значение сочетания N (Gen.)- son: «сын такого-то» См. употребеление этой конструкции в её исходном значении: «Ketill het annar Sigfusson» («Кетилем звали другого сына Сигфуса») (Ibid. Bls. 75); «Jafnan varu peir Njalssynir par er mest purfti» («Сыновья Ньяля были всегда там, где в них больше всего нуждались») (Ibid. Bls. 183); «Sigfussynir spurQu» («Сыновья Сигфуса спросили») (Ibid. Bls. 266); «ba spratt Asgrimr upp ok m^lti til Njalssona» («Тогда Асгрим выступил вперёд и сказал сыновьям Ньяля») (Ibid. Bls. 270) и др..

Тем самым, патроним N (Gen.)-son, употребление которого в официальной ситуации можно рассматривать как отсылку на родословную, выполнял в средневековом исландском обществе функцию идентификации человека через его родовую принадлежность. При этом А. Я. Гуревич считал, что такую функцию родовой идентификации в средневековой Исландии выполняли даже личные имена. Он аргументировал это тем, что «указание имени человека само по себе уже являлось характеристикой этого человека, ибо имя не было вырвано из жизненного контекста, но, наоборот, включало данное лицо в некую группу» Гуревич А. Я. Эдда и сага. М., 1979. С. 139.. Тем более справедливо утверждать наличие этой функции у патронимов.

Практикуемое в средневековой Исландии частое повторение некоторых личных имён внутри одного рода Об этом см. подробнее: Литовских Е. В. Изменение исландского ономастикона в X--XIII вв. как показатель независимости древнеисландского государства // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2022. T. 13. Вып. 5 (115) [Электронный ресурс] URL: https://history.ies.su/s207987840021302-1-1/ (30.11.2022). (примем за него употребление одного и того же антропонима более двух раз на пять колен), безусловно, требовало индивидуализации тёзок для успешной их идентификации. Поэтому уже взрослым людям давались различные прозвища, характеризовавшие наиболее яркие черты их внешности или характера и позволявшие отличить их от других родичей с таким же именем Популярность прозвищ в древней Скандинавии в целом и их чрезвычайно активное (в противовес остальной Европе) использование в обиходе отмечал ещё Ассар Янсен: Jansen A. De fornsvenska personnamnen // Personnavne / Udg. A. Janzen. K0benhavn, 1947 (=Nordisk kultur. Bd. VII). S. 242.. Так, в «Саге о Ньяле» Олавом Фейланом называли внука по отцовской линии Олава Белого Brennu-Njals saga. Bls. 260.; Торкелем Дерзким Торгейрссоном -- сына дочери Торкеля Чёрного Ториссона и правнука по отцовской линии Торкеля Длинного Ibid. Bls. 215.. Алов из «Саги о битве на Пустоши» отличали от её приёмной матери по прозвищу последней -- Кьяннок Kjannok (д.-ирл. `челюсть'): Heidaroga saga / Sigurdur Nordal og Gudni Jonsson gafu ut. Reykjavik, 1935 (=islenzk fornrit. Bd. IV). Bls. 41.. Гораздо реже тёзок в сагах различали по патронимам «Nokkuru sidar for borgeir Starkadarson i Kirkjubs at finna nafna sinn... borgeirr Starkadarsonr m^lti vid borgeir Otkelsson» («Немного позже Торгейр Старкадссон поехал в Церковный Двор встретиться со своим тезкой. Торгейр Старкадссон сказал Торгейру Откельссону») (Brennu-Njals saga. Bls. 151)..

Можно предположить, что последний способ обозначения был ситуативен и связан скорее всего с тем, что у этих людей не было чётко закрепленных прозвищ. Сочетание имени с прозвищем выполняло не только различительную функцию, но и давало представление о личных особенностях человека, его внешности или чертах характера в максимально сжатой форме. Финнюр Йоунссон классифицировал древнеисландские прозвища по языковому признаку, выделяя среди них кельтские и скандинавские Finnur Jonsson. Norsk-islandske kultur- og spogforhold // Aarboger for nordisk oldkyndighed og historie. 1921. Bd. 3. No. 2. S. 38.. На наш взгляд, данная типология является чересчур общей и не затрагивает всего разнообразия собственно скандинавских прозвищ. Другая, более подробная классификация прозвищ, встречающихся в родовых сагах, была проведена в работе Дайаны Вейли, которая разделила их по семантическому принципу. Однако в качестве примеров ею были рассмотрены по большей части редкие и исключительные прозвища Whaley D. Nicknames and Narratives in the Sagas // The Eighth International Saga Conference.

The Audience of the Sagas: Preprints. Gothenburg, 1991. Vol. 2. P. 342--355. Семантике древнеисландских прозвищ посвящена диссертация Пола Петерсона: Peterson P. Old Norse

Nicknames: PhD diss. Minneapolis; St. Paul: University of Minnesota, 2015. URL:

http://conservancy.umn.edu/handle/11299/172669 (07.10.2022). Его деление совпадает с классификацией Д. Вейли. Однако оттопонимические прозвища как отдельную группу не рассматривали ни он, ни Вейли.. Осуществлённая нами в соответствии с предлагаемой Д. Вейли методикой полная выборка прозвищ в «Саге о Ньяле» даёт следующую картину: прозвища формируют несколько семантических групп (см. Таблицу 1). Прозвища первого типа характеризуют внешность человека и составляют чуть меньше половины от общего числа прозвищ саги. Наиболее часто встречающиеся среди них: Белый Hvlti, его носили 14 персонажей саги, это были Хальвард (Brennu-Njals saga. Bls. 63), Халльбьёрн (Ibid. Bls. 105), Гицур (Ibid. Bls. 145), Хродгейр (Ibid. Bls. 188), Сигмунд (Ibid. Bls. 210), Херольв (Ibid. Bls. 215), Бёдвар (Ibid. Bls. 217), Хёгни (Ibid. Bls. 232), Олав (Ibid. Bls. 260), Хёскульд (Ibid. Bls. 265), Торстейн (Ibid. Bls. 322), Бьёрн (Ibid. Bls. 386), Давид (Ibid. Bls. 401), Амунди (Ibid. Bls. 410)., Рыжий Raubi, семь человек: Сигхват (Ibid. Bls. 92), Хроальд (Ibid. Bls. 130), Торстейн (Ibid. Bls. 260), Гейрфинн (Ibid. Bls. 265), Халли (Ibid. Bls. 283), Грим (Ibid. Bls. 316), Храфн (Ibid. Bls. 409)., Чёрный Svarti, четыре человека: Льот (Ibid. Bls. 30), Бард (Ibid. Bls. 183), Торкель (Ibid. Bls. 273), Кольбейн (Ibid. Bls. 397). и Красивый Fagri, три человека: Торкель (Ibid. Bls. 262), Торстейн (Ibid. Bls. 289), Энунд (Ibid. Bls. 158).. Единичные: Щёголь Skrauti, Торгрим: Ibid. Bls. 262. Значение см.: Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 556., Павлин Pa, Олав: Brennu-Njals saga. Bls. 3. Прозвище дано из-за щегольской внешности., Пузатый Breibmagi, Торстейн: Ibid. Bls. 217., Тощий Magri, Хельги: Ibid. Bls. 258., Длинный Fangr, Торкель: Ibid. Bls. 273., Косой Skjalgi, Ульв: Ibid. Bls. 232; Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 552., Хромой Haiti, Хамунд: Brennu-Njals saga. Bls. 45; Cleasby, R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 235., Плосконосый Flatnefr, Кетиль: Brennu-Njals saga. Bls. 258., Лопоухий Snepill, Торир: Ibid. Bls. 273; Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 574., Безволосый Rotinn, Аудун: Brennu-Njals saga. Bls. 258., Шёлковая Борода Silkiskeggr, Сигтрюгг: Ibid. Bls. 408., Торчащая Борода Orbigskeggi, Эрик: Ibid. Bls. 322.. Распространённость этого типа прозвищ, помимо их основной, выделительной функции, связана, возможно, ещё и с тем, что о характере человека во многом судили по внешности. Средневековые исландцы, как и прочие люди в Средневековье, считали, что наличествуют определённые закономерности соотношения внешности и характера и по облику человека можно предсказать его последующие поступки. Следовательно, внешняя характеристика человека не только была удобна для идентификации через визуализацию, но и оказывалась значимой для окружающих.

Таблица 1. Прозвища в «Саге о Ньяле»

Второй тип прозвищ -- прозвища содержательные, данные по каким-либо личным качествам (этот тип составляет пятую часть от общего числа прозвищ, причём практически все относящиеся к нему прозвища -- единичные): Старый Gamli, шесть персонажей саги: Транд (Ibid. Bls. 59), Снеульв (Ibid. Bls. 65), Кетильбьёрн (Ibid. Bls. 105), Хленни (Ibid. Bls. 245), Скиди (Ibid. Bls. 259), Хильдир (Ibid. Bls. 261). Джоан Турвиль-Петр полагала, что данное прозвище характеризовало основателя рода: Turville-PetreJ. The Genealogist and History: Ari to Snorri // Saga-Book of the Viking Society. 1978--1981. Vol. 20. P. 13. Однако не все его носители, упоминаемые в саге, подпадают под данное определение., Мудрый Этим прилагательным принято переводить на русский язык несколько разных древнеисландских прозвищ: Spaki -- четыре человека: Хавр (Brennu-Njals saga. Bls. 76), Модольв (Ibid. Bls. 215), Тидранди (Ibid. Bls. 217), Гест (Ibid. Bls. 242); Frbbi: Семунд (Ibid. Bls. 59) и Ари (Ibid. Bls. 260); а также Djdpubga (Ауд, досл. «Глубокомудрая»: Ibid. Bls. 2) и Fullspakr (двое Торкелей, досл. «Полнознающий»: Ibid. Bls. 321). Их антонимами были Ftflski (Кетиль: Ibid. Bls. 234) и Heimski (Храфн: Ibid. Bls. 59)., а также Сильный Sterki, пять человек: Орм (Ibid. Bls. 45), Халли (Ibid. Bls. 131), Ингьяльд (Ibid. Bls. 265), Халльбьёрн (Ibid. Bls. 319), Лейдольв (Ibid. Bls. 346)., Могущественный RIki, Гудмунд: Ibid. Bls. 258., Вояка Gerpir, Гейрольв: Ibid. Bls. 187; Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 197., Дерзкий Hakr, Торкель: Brennu-Njals saga. Bls. 273. Далее в саге так объясняется его прозвище: «Его звали Торкелем Дерзким, потому что он не щадил никого ни на словах, ни на деле, с кем бы ему ни приходилось встретиться» («Var hann fyrir ^vi kalladr borkell hakr at hann eirdi hvartki i ordum ne verkum, vid hvern sem hann atti») (Ibid. Bls. 276)., Злой Illugi, Торд: Ibid. Bls. 106., Хитрый Snjalli, Хальвдан: Ibid. Bls. 59; Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 575., Сварливый Rosti, Брюнольв: Brennu-Njals saga. Bls. 87; Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 501., Женщина-Скальд Skaldkona, Торхильд: Brennu-Njals saga. Bls. 75. Она получила своё прозвище за острословие., Красноречивый Slettmali, Кетиль: Ibid. Bls. 131., Речистый Ordlokar, Вемунд: Ibid. Bls. 59., Немой Omalgi, Аскель: Ibid. Bls. 47., Молчаливый Pegjandi, Торир: Ibid. Bls. 64., Беззаботный Omkja, Мёрд: Ibid. Bls. 199., Зоркий Rammi, Атли: Ibid. Bls. 269; Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 482.. Черты характера отражало и прозвище, данное по какому-либо знаменательному событию в жизни нарекаемого, в котором он особо проявил себя. Сюда можно отнести и такие прозвища, как Кислый Surr, Торстейн: Brennu-Njals saga. Bls. 260. Причина получения им этого прозвища описана в «Саге

0 Гисли»: Gisla saga Surssonar / Gudni Jonsson gaf ut. Reykjavik, 1943 (^slenzk fornrit. Bd. VI). Bls. 8., Убийца Берсерков Berserkjabani, Гуннстейн: Brennu-Njals saga. Bls. 265., Годи Фрейра Freysgodi, Торд: Ibid. Bls. 218., Годи Белого Мыса Hvltanesgodi, Хёскульд; получение прозвища: Ibid. Bls. 224., Масло Smjor, Торольв: Ibid. Bls. 258. Встречающийся в некоторых русскоязычных изданиях саг Торольв Жир -- тот же самый человек. Различия в переводе его прозвища вызваны личными предпочтениями переводчиков. Значение др.-исл. слова см.: Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 572. О том, как он получил своё прозвище, см. «Книгу о занятии земли»: Landnamabok. Bls. 39.. Иногда, однако, и прозвище, данное по особенностям внешности, также могло отражать какое-либо событие, повлёкшее за собой получение этого прозвища «Porgeirr hogvinkinni... fekk a Fitjum kinnarsar ok ord gott» («Торкель Рассеченная Щека... получил в Фитьяре рану в щёку и прозвище») (Ibid. Bls. 66); «Onundr trefotr... var i moti Haraldi konungi

1 Hafrsfirdi og let ^ar fot sinn» («Энунд Деревянная Нога. сражался против конунга Харальда в Морском Фьорде и потерял там ногу») (Ibid. Bls. 198). Ibid. Bls. 149.. В некоторых случаях одноосновные антропонимы, видимо, ещё частично сохраняли значение исходного апеллятива или, по меньшей мере, соотносились с ним, о чём свидетельствует то, что некоторые апеллятивы могли выступать одновременно и в качестве личных имён, и в качестве прозвищ, для которых семантика слова была, бесспорно, важна. Так, в саге одновременно действуют Хьяльти Скеггьясон (Hjalti Skeggjason)⁹⁸ и Олейв Рукоятка (Oleifr hjalti) Ibid. Bls. 34. Ibid. Bls. 125. Ibid. Bls. 125. Ibid. Bls. 8. Ibid. Bls. 179. Ibid. Bls. 60. Ibid. Bls. 245.,

Скафти Тороддсон (Skafti Poroddsson)¹⁰⁰ и Тормод Рукоять (Pormodr skafti)¹⁰¹, викинг Соти (Soti)¹⁰² и Халльвард Сажа (Hallvardr soti)¹⁰³, Сварт Ульфссон (Svartr Ulfsson)¹⁰⁴ и Торкель Чёрный (Porkell svarti)¹⁰⁵. Отсутствие жесткой границы между именем и прозвищем и их взаимопроникновение отмечали ещё Э. Х. Линд и А. Смит, а вслед за ними и Д. Вейли, которая сделала на основании этого совершенно справедливый вывод о том, что исландские имена на данном этапе ещё не утратили полностью своей семантики¹⁰⁶.

В «Книге о занятии земли» сына Торстейна Чёрного ('porsteim Samr) звали Самом (Samr)¹⁰¹, а сына Шипа-Хельги (Brodd-Helgi) -- Бородач-Бродди (Skegg- Broddi)¹⁰⁸, т. е. прозвище кого-нибудь из одного близких родичей могло перекликаться с именем другого. Иногда можно проследить и переход прозвища в имя: в «Саге о Ньяле» один из основателей рода Халля носил прозвище Тидранди piftrandi -- Глухой), которое через поколение уже давалось детям как личное имя¹⁰⁹, а в «Книге о занятии земли» деда Ламби Сильного (Lambi sterki) зовут Торгейр Ягненок (porgeirr lambi)^1V0. Процесс включения прозвища в имя, которое в результате превращалось из одноосновного в двухосновное, удаётся проследить в именах некоторых персонажей саги. Сюда можно отнести имена, где в качестве первой основы выступает прозвище, как правило, исключительное или редкое. Это имена таких героев саги, как Броддхельги ('Broddhelgi, Шип-Хельги)¹¹¹, Далаколь (Dalakolr, Долина- Коль)¹¹², Дигркетиль (Digrketill, Жир-Кетиль)¹¹³, Эллидагрим (Elliftagrimr., Ладья- Грим)¹¹⁴, Гальдрахедин (Galdrahedinn, Колдун-Хедин)¹¹⁵, Хольтаторир (Holtaporir^, Холм-Торир)¹¹⁶, Сидухалль (Sibuhattr, Побережье-Халль)¹¹⁷, Скарпхедин (Skarpheftinn, Гнев-Хедин)¹¹⁸, Скораргейр (Skorargeirr, Ущелье-Гейр)¹¹⁹, Спакберси (Spakbersi, Мудрец-Берси)¹²⁰, Стедьяколь (Steftjakolr, Наковальня-Коль)¹²¹, Торфэйнар (Torfeinar, Торф-Эйнар)¹²², Вигахрапп (Vigahrappr, Убийца-Храпп)¹²³, Вигаколь (Vigakolr, Lind E. H. Norsk-islandska personbinamn fran medeltiden. Uppsala, 1920--1921; Smith A. H. Early Northern Nicknames and Surnames // Saga-Book of the Viking Society. 1928--1936. Vol. 11. P. 40--52; Whaley D. Nicknames. P. 342. Samr `чёрный': Landnamabok. Bls. 185. Ibid. Bls. 290. Brennu-Njals saga. Bls. 217, 321. Трансформацию этого прозвища в имя описывал А. Янсен: Jansen A. De fornvastnordska personnamen // Personnavne. S. 49. Landnamabok. Bls. 92. Ср.: Ibid. Bls. 108. Brennu-Njals saga. Bls. 319. Из-за сложности передачи в переводе этой особенности наименования для большинства персонажей в русской традиции используется форма имени с обычным прозвищем. Ibid. Bls. 2. Ibid. Bls. 283. Ibid. Bls. 61. Ibid. Bls. 235. Ibid. Bls. 218. Ibid. Bls. 217. Ibid. Bls. 273; в русской традиции -- Скарпхедин. Ibid. Bls. 380. Ibid. Bls. 320. Ibid. Bls. 274. Ibid. Bls. 185. Ibid. Bls. 193.

Убийца-Коль) Ibid. Bls. 84., Вигаскути (Vigaskuti, Убийца-Скути) Ibid. Bls. 335., Викингакари (Vikingakari, Викинг-Кари) Ibid. Bls. 104. и Икснаторир (Yxnaporir, Бык-Торир) Ibid. Bls. 322.. О том, что данные имена были именно именами с прозвищами-расширениями, а не просто редкими именами, можно судить по тому, что в сагах в некоторых случаях описываются обстоятельства их получения. Причина появления у Ущелье- Гейра такого прозвища косвенно упоминается в саге -- это совершённый им некогда подвиг «bu munt stla ^er atta menn ok er ^at ^6 minna en ^at er vost sjo і skorinna ok forst ^ festi ofan til ^eirra» («Ты возьмёшь на себя восьмерых, и это будет меньше, чем когда ты убил семерых в ущелье, спустившись к ним по веревке») (Ibid. Bls. 380).. В других родовых сагах рассказывается о приобретении своих прозвищ Хельги и Ториром О получении Хельги прозвища Шип см. «Сагу о сыновьях Дроплауг» (Droplaugarsonar saga. Bls. 43) и «Сагу о Торстейне Белом» (borsteins saga hvita // Austfirdinga sggur. Bls. 23); Ториром- Быком -- «Сагу о Храфнкеле Годи Фрейра» (Hrafnkels saga Freysgoda // Austfirdinga sggur. Bls. 15) и «Сагу о людях из Лососьей Долины» (Laxd^ls saga. Bls. 78).. Получение Колем прозвища Убийца можно проследить по «Саге о Ньяле»: изначально он зовётся просто Колем, но после совершения ряда убийств он обозначается уже как Vgako/r Brennu-Njals saga. Bls. 84.. Таким же путём получает аналогичное прозвище Храпп Ibid. Bls. 193., и в тексте даётся, кроме того, объяснение его прозвища: «Меня зовут Убийца-Храпп, и я так назван потому, что я -- человек необходительный» «Hefi ek nafn Vga-Hrapps ok ^at med nafni at ek er engi d^ldarmadr»: Laxd^ls saga. Bls. 181.. Корень viga- образовывал по такому типу не только прозвища, но и аналогичные по смыслу сложные слова Ср.: «Ragi var vigamadr mikill» («Раги был большим убийцей») (Landnamabok. Bls. 73)., т. е. был достаточно продуктивен и распространен.