Лингвокогнитивные и коммуникативно-прагматические особенности речевой деятельности политика в дискурсивной позиции "после власти"

Наиболее распространенным типом текста в идиодискурсе политика "после власти", где он выступает в роли автора и тем самым в статусе актуализированного субъекта ментально-речевой деятельности, являются политические мемуары, строящиеся по законам мнемонического повествования. Политические мемуары - это написанный от лица политика документально-публицистический литературный текст, основанный на воспоминаниях автора об этапах своего становления и развития как личности и политического деятеля, об участии (и нередко руководящей роли) в значительных историко-политических событиях, о взаимоотношениях с отдельными политиками и политическими группами, электоратом, средствами массмедиа.

Основная когнитивно-дискурсивная особенность политических мемуаров как монологического высказывания экс-политика (создаваемого в письменном виде и, как правило, в достаточно продолжительный период времени) складывается из целого ряда моментов. Во-первых, стремление любого политика к власти объясняется не в последнюю очередь честолюбивым желанием стать "историческим лицом", по крайней мере, для своей страны. Поэтому в тексте мемуаров всегда присутствует политический самоанализ с исторических позиций, построенный на сложном переплетении временных планов прошлого, настоящего и будущего.

Во-вторых, в отличие от текстов, фиксирующих речевую деятельность языковой личности политика "до власти" и "во власти", непременным условием которой является непосредственное (синхронное) взаимодействие политика с избирателями, оппонентами, журналистами (например, в политических дебатах, выступлениях на предвыборных встречах и др.), в мемуарах отсутствует синхронная обратная связь с адресатом. Вследствие этого основной прагматической стратегией автора становится квазидиалог, или квазидискуссия, то есть такая организация мнемонического повествования, в которой значительные сегменты занимают "диалогически открытые", аргументированные рассуждения по поводу определенных политических событий и мотивов автора, прогнозирующего и предвосхищающего возможные вопросы и сомнения потенциального (массового) читателя.

Специфика актуализации категории образа автора в структуре политических мемуаров вытекает, далее, из промежуточного положения текста воспоминаний между художественным и документально-публицистическим жанрами [Журавлева 2012: 7]. Политические мемуары, наряду с собственно мнемоническим, экспрессивно-психологическим повествованием от 1-го лица, содержат, как правило, значительные по объему выдержки из историко-политических документов, политических дискуссий, речей, партийных программ, переписки и т. д. Эти документальные компоненты структуры политических мемуаров не только обеспечивают историческую достоверность текста воспоминаний. Они мотивируют читателя к аналитическому со-мышлению, со-действию в историко-политическом процессе и расширяют дискурсивную (квазидиалогическую) перспективу текста.

К релевантным признакам мемуаров как типа текста относятся, помимо этого: 1) одновременное имманентное присутствие в "я" автора субъекта и объекта изображения; 2) господство одного эгоцентрического сознания, которое как способ осмысления мира произвольно выбирает из прошлого события для их фиксации в письменной форме; 3) ретроспективная направленность временного движения повествования; 4) композиционно-сюжетная неоднородность повествования, являющаяся следствием в том числе свободы и некой хаотичности процессов воспоминания [Нюбина 2000: 13].

В силу названных признаков жанр мемуаров позволяет крупным политическим деятелям наиболее аутентично проанализировать с позиций настоящего времени значимые социально-политические события прошлого, к которым он имел непосредственное отношение, и оценить свой личный вклад в политическую историю страны. Анализ прошлого, интерпретация настоящего и прогнозы на будущее на правах эксперта, имеющего опыт политической деятельности, дополняют друг друга в мнемоническом дискурсе политика в позиции "после власти". При этом ретроспективное осмысление политиком социально-политического и индивидуально-биографического прошлого проходит, как уже отмечалось выше, под стратегическим знаком собственной положительной самопрезентации, что не исключает, однако, и самокритики с точки зрения его прошлого и настоящего опыта.

Как отмечает российский историк А.С. Ерусалимский в предисловии к русскому изданию известных во всем мире воспоминаний О. фон Бисмарка, в политических мемуарах ".. .одни пытаются задним числом свести счеты со своими политическими противниками; другие стремятся приоткрыть завесу над некоторыми дотоле неизвестными событиями, в которых они участвовали или к которым имели то или иное отношение; третьи хотят напомнить современникам и потомству о своих подлинных или мнимых подвигах и заслугах. Но все они, прежде всего, стремятся оправдать свою собственную политическую деятельность, показав в убедительном или привлекательном свете ее подлинные или позднее придуманные мотивы. С этой целью мемуаристы обычно замалчивают одни факты, излишне подчеркивают другие, пронизывают все определенной тенденцией и вдобавок пытаются всему этому придать черты достоверности и убедительности. Таким образом, мемуары - это, прежде всего, апологетический документ, где автор имеет возможность выступить в качестве своего собственного адвоката и судьи одновременно"1.

Похожие мысли относительно условной достоверности политических мемуаров высказывает и немецкий историк С.Ф. Келлердорф, считающий, что ".все политические мемуары. нельзя воспринимать буквально. Они отображают не реальную действительность, а тот образ, в котором видит себя их автор" ("...alle Politiker-Memoiren darf man .nicht wortlich nehmen. Sie bilden nicht die Wirklichkeit ab, sondern das Bild, das der nominelle Verfasser von sich zeichnen wollte")Мемуары О. Бисмарка "Мысли и воспоминания" (перевод с немецкого под редакцией проф. А.С. Ерусалимского). http://prussia.online/books/misli-i-vospominaniya (дата обращения: 31.10.2019). Was man jetzt uber Helmut Kohl lesen sollte - und was nicht (Что нужно читать о Гельмуте Коле сейчас, а что нет). http://www.welt.de/geschichte/artide166101786/html (дата обращения: 03.03.2020). (перевод с немецкого здесь и далее наш. - Е. Г., М. Ц.).

Широкое употребление в мемуарах антропонимов, топонимов, разных форм датирования, ссылок на реальные факты и их участников служит для обозначения внутренних личностных и внешних пространственно-временных координат изображаемой историко-политической действительности и свидетельствует о субъективно отмеченном прагматическом фокусировании в структуре текста событий, важных для самораскрытия и развития вспоминающего "я" (ср.: [Нюбина 2000: 24]). Индивидуальные характерологические особенности языковой личности политика, а также определенные перипетии его нахождения в предыдущей дискурсивной позиции "во власти" не могут не сказаться на речевой актуализации и тематическом сочетании в структуре текста мемуаров личностно и социально обусловленных мотивов мнемонического повествования. Последние, в свою очередь, в разной степени включают как субъективные рефлексии по поводу личной политической карьеры, так и аналитический комментарий по поводу собственных и чужих политических действий в их проекции на общий контекст историко-политического развития.

Сопоставление мемуаров четырех немецких канцлеров, в разное, но знаковое для политической истории Германии время находившихся во власти, дает показательный в этом отношении дискурсивно-текстовый материал. Так, известный всему миру "железный канцлер" Бисмарк, занимавший государственный имперский пост с 1871 по 1890 год, создавал мемуары под заглавием "Gedanken und Erinnerun- gen" ("Мысли и воспоминания"), только опираясь на память, без использования документов или дневниковых записей. Эти мемуары, появившиеся уже после его смерти, представляют собой по существу устные воспоминания, которые политик в период послевластия надиктовал помощнику, журналисту Л. Бухеру. В связи с этим историческим фактом возникает важный именно для политических мемуаров вопрос экспликации в них авторской аутентичности. Между автором и слушателем/читателем в политическом дискурсе и тексте нередко стоят посредники: например, политтехнологи, пишущие политические речи; журналисты и/или личные секретари, редактирующие выступления и воспоминания политиков, и т. д. Вслед за А.В. Суриной и Е.А. Журавлевой будем считать, тем не менее, автором мемуаров самого политика, поскольку определяющую роль для содержания и формы порождаемых им текстов, в том числе текста воспоминаний, всегда играют психологоповеденческая специфика его личности, используемые им коммуникативные стратегии и тактики, а также общеизвестные особенности его индивидуального дискурса [Сурина 2007; Журавлева 2012].

По отношению к послевластному дискурсу Бисмарка необходимо отметить и тот факт, что он до конца жизни не мог смириться со своей принудительной политической отставкой королем Вильгельмом II и все следующие после нее годы параллельно с работой над воспоминаниями активно сотрудничал с прессой. Он сделал своей трибуной газету Hamburger Nachrichten, на страницах которой критически реагировал на политические события кайзеровской Германии последнего десятилетия XIX в. Поэтому его мемуары многие историки рассматривают как "акт мести" (Racheschrift) королю Вильгельму II и политическим противникам. Как отмечал впоследствии уже упомянутый Бухер, Бисмарк "всячески отрицал свою причастность к политическим неудачам прошлого и не признавал никаких авторитетов, равных ему" (Bei nichts, was misslungen ist, will er beteiligt gewesen sein, und niemand lasst er neben sich geltenWie Bismarck die Euro-Krise gemeistert hatte. https://www.welt.de/kuItur/history/article13698979/ Wie-Bismarck-die-Euro-Krise-gemeistert-haette.html (дата обращения: 31.10.2019).).

Однако, признает известный немецкий политический деятель и историк нашего времени П. Хейз, "...несмотря на все заблуждения и ошибочные суждения автора воспоминаний, в основе которых лежат его личные предубеждения, а, может быть, именно благодаря им "Мысли и воспоминания" навсегда останутся произведением, имеющим монументальный смысл для понимания целой эпохи, потому что этот человек как своими победами, так и поражениями определил контуры эпохи" (Die Gedanken und Erinnerungen konnten noch mehr Irrtumer enthalten, noch viel mehr aus Ressentiments stammende, oder aus Sorge sich begrundende Fehlmeinungen, sie wurden trotzdem, und manchmal gerade dadurch, das monumentale Grundwerk fur die Erkenntnis einer Epoche bleiben, weil nun eben diese Epoche von diesem Mann, in den Siegen wie in den Niederlagen, die entscheidenden Linien eingezeichnet erhalten hat4). Тем самым эти воспоминания по праву можно отнести к ряду важных хроник определенного социально-исторического периода в развитии Германии и Европы.

В ином мотивационном и содержательном ключе пишет в течение многих лет свои объемные (четырехтомные) "Воспоминания 1945-1963 гг." ("Erinnerungen 1945-1963") канцлер образованной в 1949 году ФРГ К. Аденауэр (годы нахождения во власти 1949-1963), посвятивший их "отечеству" (meinem Vaterland). Этот политик, в отличие от Бисмарка, использует с целью активизации работы памяти и достоверности изложения многие политические документы времени своего правления и личные рабочие материалы и записи. При этом, по мнению современного немецкого политолога и историка Х.Ю. Кюстерса, в основе композиционно-смыслового построения текста мемуаров Аденауэра лежит реализация трех интенций автора. Первая состоит в критическом комментировании тех событий, освещение которых в массмедиа бывший канцлер считал ошибочным, и связанным с этим публичным опровержением бытующего мнения о нем как о "канцлере единоличных решений" (нем. ein Kanzler der einsamen Beschlusse) [Kusters 2005: 125]. Вторая интенция заключается в намерении разъяснить основополагающие принципы проводимого политического курса и доказать долговременность его действия. Третья вытекает из осознания своего долга как ведущего политика поделиться опытом с другими. Как считает этот авторитетный немецкий политолог, Аденауэр рассматривал свои мемуары прежде всего не как рефлексию из настоящего на прошлые политические решения и их ретроспективное оправдание. Решающую роль для Аденауэра играло то, что взгляд в прошлое должен служить построению будущего. Актуальные политические проблемы и будущее развитие интересовали его в большей мере, чем размышления о прошлом:

Anders als Bismarck verstand ersein Werk aber nicht in ersterLinie als Ruckschau, reflektierende Betrachtung seiner Entscheidungen und deren nachtragliche Legitimation. Entscheidend war fur Adenauer, dass der Blick in die Vergangenheit der Gestaltung der Zukunft zu dienen habe. Ihn interessierten aktuelle politische Probleme und kunftige Entwicklungen mehr als die Reflexion uber Vergangenes [Kusters 2005: 141].

Иначе говоря, ментально-речевой субъект - автор мемуаров - исполняет в этом случае скорее функцию смотрящего в будущее аналитика-эксперта, в том числе и собственных политических действий, чем рефлексирования по поводу своей прошлой политической карьеры. Аденауэр полагает, что долгая жизнь в политике дала ему возможность накопить большой опыт, а опыт, по мнению авто- Bismark О. Gedanken und Erinnerungen. https://www.zeit.de/1983/48/gedanken-und-erinnerungen (дата обращения: 31.10.2019). ра, - это та "сила, которая, как никакая другая, включая и врожденный интеллект, способна руководить мышлением и действиями человека - особенно в области политики": Erfahrung kann eine Fuhrerin des Denkens und des Handelns sein, die durch nichts zu ersetzen ist, auch nicht durch angeborenen Intellekt. Das gilt insbesondere fur das Gebiet der Politik [Adenauer 1965: 13].

Определенную зависимость содержания и формы текста мемуаров от характерных персональных черт и обстоятельств профессионально-политической карьеры автора воспоминаний позволяют выявить и мемуары двух бывших канцлеров Германии конца ХХ - начала ХХІ в. - Г. Шрёдера ("Entscheidungen: Mein Le- ben in der Politik") и Г. Коля ("Erinnerungen" (в двух частях: 1-я часть - 1930-1982; 2-я - 1982-1990 гг.).

Шрёдер в дискурсивной позиции "после власти", так же, как и в позициях "до власти" и "во власти", придает большое значение собственной медийной популярности. Обладая общепризнанной харизматичностью и полемическим талантом, политик постоянно работает на свой публичный образ, положительная оценка которого в обществе становится выше, чем оценка руководимой им политической партии. Немецкая пресса нередко называет Шрёдера "медийным канцлером" (Medienkanzler) и "мастером сцены" (Kanzler des Rampenlichts), который постоянно "инсценирует самого себя" (Er inszeniert sich selbst). Политик не изменяет этому имиджу и во время публичного представления своих мемуаров немецкой общественности, которое само по себе является самостоятельным рекламным дискурсом: Шрёдер печатает в журналах "Бильд" и "Шпигель" отрывки текста уже до момента его окончательной публикации, многократно дает интервью по поводу мемуаров в прессе и на телевидении, а также участвует в шоу, посвященном их выходу в свет в 2006 г. Подобная "благосклонная оценка собственной карьеры и личности" (eine wohlgefallige Weichzeichnung der eigenen Karriere und Identitat), свойственная Шрёдеру, и постоянная "презентация своей персоны" (die eigene Selbstdarstellung) неоднократно подвергались публичной критике (см., например, мнение обозревателя газеты Frankfurter Rundschau Р. Менга Meng R. Rezensionsnotiz zu Frankfurter Rundschau. http://www.perlentaucher.de/buch/gerhard- schroeder/entscheidungen.html (дата обращения: 31.10.2019).).

В роли автора политического мемуарного текста Шрёдер часто делится с читателем воспоминаниями об эпизодах частной жизни, казалось бы, далеких от политики, но важных, с его точки зрения, для становления личности. Автор эмоционально и образно описывает в форме эгоцентрического повествования безрадостное и нищее послевоенное детство в семье без отца, любовь к матери, увлечение футболом, годы профессионального и социального взросления, стараясь сложить из разрозненных мозаичных частей собственный автопортрет, не всегда совпадающий с мнением о нем других:

Warum erzahle ich davon? Diese Erinnerungen sind die Quellen meiner Selbstwahrnehmung. Es sind Puzzleteile, die sich zu meinem Selbstbild zusammenfugen, und das hat mit der Wahrnehmung mancher schreibender oder sendender journalistischen Wegbegleiter oft wenig gemein. Nicht immer konnte ich in den offentlich zuganglichen Beschreibungen des Politikers, des "Medienkanzlers" Gerhard Schroder, meine Antriebe oder Motive wiederfinden [Schroder 2006: 27] (Почему я рассказываю об этом? Эти воспоминания - источники моего самосознания. Они как детали головоломки, которые складываются вместе, чтобы создать мое представление о самом себе, часто имеющее мало общего с восприятием меня некоторыми журналистами, пишущими или говорящими обо мне. Я не всегда мог узнать свои цели, намерения или мотивы в многочисленных описаниях политика, "медийного канцлера" Герхарда Шрёдера).

Ментально-речевой эгоцентризм пронизывает рассуждения Шрёдера о многих эпизодах его политической карьеры, в которых автор не уклоняется от прямого выражения личной точки зрения и по поводу конкретных социально-исторических событий, а также политических деятелей своего времени. Так, наиболее ярким и значительным в карьере любого политика Шрёдер считает период предвыборной борьбы, потому что, по его эмоционально выражаемому мнению, это время прямого общения с народом и особой близости между народом и политиком (текст немецкого оригинала: Fur mich ist Wahlkampf die interessanteste Zeit im Politikerdasein. <...> Die Kur fur mich ist der Wahlkampf, die direkte Begegnung mit dem Wahler, das Wer- ben, das Kampfen um Stimmen, der Austausch von Argumenten. <...> Auf Wahlkampfe trifft zu, was fur Politik als Ganzes gilt: Wem es in der Kuche zu heifi ist, der sollte nicht Koch werden) [Schroder 2006: 354] (Для меня предвыборная борьба - самое интересное время в моей жизни как политика. <.. .> Для меня избирательная кампания, встречи с избирателем, агитация, борьба за голоса, обмен аргументами - это наслаждение и простор. <.> То, что относится к политике в целом, относится и к избирательным кампаниям: если на кухне вам слишком жарко, не стоит становиться поваром). Можно отметить и определенную толерантность Шрёдера, который сам неоднократно называет себя приверженцем "взвешенной политики" (нем. Politik der ruhigen Hand) в оценках политических оппонентов. Например:

Kritiker, die besonders unfair waren, nehmen wir mal meinen Vorganger im Amt, sind mir gleichgultig. Sie beruhren nicht mein Leben [Schroder 2006: 489] (Критики, которые были особенно нечестны и несправедливы, например по отношению к моему предшественнику на этом посту, мне безразличны. Я к ним равнодушен).

Предшественник, которого имеет в виду Шрёдер, - федеральный канцлер Коль - преследует в созданных мемуарах прежде всего цель показать свою институциональную и функциональную политическую роль "канцлера объединения" в истории Германии, что, в частности, подтверждает и заголовок другого его мемуарного текста: "Ich wollte Deutschlands Einheit" ("Я стремился к объединению Германии"). В отличие от Шрёдера, Коль подводит определенные итоги не столько собственной частной жизни, сколько пятидесяти лет политической истории в Европе и Германии, отмечая, однако, в предисловии ко второму тому мемуаров, что и для него встречи с конкретными людьми и личный опыт были в неменьшей степени важны, чем "так называемая большая политика":

Fur mich sind personliche Begegnungen und Erfahrungen immer ebenso wichtig gewesen wie die sogenanntegrofie Politik der Staatsempfange und Gipfelgesprache [Kohl 2005: 13].

Коль стремится к строгому соблюдению достоверности воспоминаний, для чего он сам и его сотрудники проработали многочисленные документы описываемого им периода, отрывки из которых часто приводятся в тексте:

Ftir die Arbeit an diesem zweiten Band meiner Erinnerungen haben mein Mitarbeiter und ich zahlreiche Quellen jener Zeit studiert und ausgewertet [Kohl 2005: 13].

Как известно, не только он сам, но и другие участники современного немецкого социально-политического дискурса часто называют его "канцлером объединения" ("Kanzler der deutschen Vereinigung", "Einheitskanzler"), так как именно в период канцлерства Коля (1982-1998 гг.) происходил процесс объединения Германии, в который он внес значительный персональный вклад. В своей книге воспоминаний Коль шаг за шагом тщательно перечисляет и анализирует отдельные события, предшествовавшие падению берлинской стены и объединению, анонсируя их включение в текст специальными заголовками, которые обеспечивают прозрачное композиционное членение книги.

Так, третья, заключительная, часть воспоминаний имеет 58 тематических разделов, заголовки которых представляют собой не только нейтральную номинацию хронологически связанных событий (Drittes Kabinett; Mauerfall; Toronto-Gipfel; Bonn- Jubilaum) (Третий кабинет; Падение стены; Саммит в Торонто; Юбилей в Бонне). Абсолютное большинство заголовков содержат либо аналитическую оценку вспоминаемого эпизода (Ein Tor geht auf; Durchbruch; Schwierige Phase; Sieg und Niederlage; Neues Danken; Wahldebakel und Gipfelpolitik; Eskalation; Tage der Entscheidung) (Ворота открываются; Прорыв; Трудный период; Победа и поражение; Очередная благодарность; Провал на выборах и политика саммита; Эскалация; Дни принятия решений), либо эмоциональную рефлексию по его поводу со стороны автора (In tiefer Trauer; Unvergessliche Reisen; Gipfel der Harmonie; Desaster; Mehr als politische Gesten) (В глубокой скорби; Незабываемые путешествия; Вершина гармонии; Desaster; Больше, чем политические жесты).

В ретроспективном политическом автопортрете Коля и руководимой им политической партии можно проследить эксплицитное развертывание нескольких лейтмотивов, к важнейшим из которых, кроме темы объединения Германии на фоне единой Европы, на наш взгляд, принадлежат две внутренне оппозиционные темы: "политические достижения и ошибки" и "политическое прошлое - будущее".

Неоднократно вынося критические оценки результатам собственной деятельности и политики ХДС в прошлом, Коль в то же время неоднократно заявляет в мемуарах о поддержке политики руководимой им партии немецким народом:

Bei allen Fehlern, die uns unterlaufen sein mochten die Btirger wussten, dass wir in den Existenzfragen unseres Volkes verlasslich waren [Kohl 2005: 851].

Несмотря на то что (как показывает автор мемуаров в приведенном примере и в других фрагментах текста) действия политиков-лидеров, в том числе и его собственные, не могут не сопровождаться поражениями, ошибками и разочарованиями, тем не менее, они всегда в той или иной мере определяют характер социально-политического будущего. Неоднократно цитируя фундаментальный лозунг своей партии "Die Schopfung bewahren - die Zukunft gewinnen" ("Сохранять достигнутое - завоевать будущее") при описании и комментировании конкретных эпизодов своей "властной" политической деятельности, связанных с объединением Германии, экс-канцлер соединяет четкой композиционно-смысловой линией тематические мотивы прошлого и будущего:

Wenn wir wollten, dass unser Land auch morgen Spitze war, mussten wir die Weichen richtig stellen. <...>Wenn wir auch morgen ein Spitzenland haben wollten, dann mussten wir uns heute anstrengen. Dieser Weg war nicht leicht, aber ich wusste, es war der richtige Weg [Kohl 2005: 858-859] (Если мы хотели, чтобы наша страна и завтра оставалась лидером, мы должны были взять правильный курс. Если мы хотели, чтобы и завтра наша страна была на лидерских позициях, тогда усилия надо было приложить сегодня. Этот путь был непростым, но я знал, что это был правильный путь).

Как видим, языковая личность канцлера проявляет себя в тексте его мемуаров как в субъектном, так и в объектном речевых статусах. Коль, с одной стороны, постоянно выражает свою точку зрения на рассматриваемые политические события, а с другой - будучи опытным политиком, подвергает тщательному анализу и собственный политический путь, несвободный от противоречий, и действия своих явных и скрытых оппонентов. При этом экс-канцлер часто не может удержаться от выражения личных обид и претензий, прежде всего к прессе, которая, по мнению автора мемуаров, нередко умышленно скандализировала его фигуру, обыгрывая провинциальное происхождение, не вполне литературно-нейтральную норму произношения (использование в устной речи пфальцского диалекта) и незнание иностранных языков. Коль весьма часто критикует не только своих политических противников, но и, как он их называет, "мнимых соратников":

Wahrend ich versuchte, auf die weltpolitischen Veranderungen Einfluss zu nehmen und sie mitzugestalten, planten vermeinte Gefahrten meinen Sturz als Parteivorsitzenden und Bundeskanzler [Kohl 2005: 458] (В то время, когда я пытался влиять на глобальные политические изменения и способствовать их осуществлению, мнимые соратники спланировали мое свержение с поста председателя партии и федерального канцлера).

Авторы откликов на эти воспоминания, в частности историк и политолог У Венгст, противопоставляют политическую успешность Коля "во власти" и непреходящую значительность его фигуры в международной политике "злопамятности и во многих случаях несправедливости в оценках работавших вместе с ним политиков", которые проявились в мемуарах:

Der erfolgreiche Staatsmann Kohl, am Ende der 1980er - und zu Beginn der 1990er-Jahre einer der Grofien der internationalen Politik, zeigt sich in seinen Erinnrungen ausgesprochen nachtragend - und sein Urteil fallt oft ungerecht aus6 (Успешный государственный деятель Коль, один из великих деятелей международной политики конца 1980-х - начала 1990-х годов, высказывает злую обиду в своих воспоминаниях - и его оценки часто несправедливы).

Несмотря на это, мемуары Коля, так же как и проинтерпретированные нами ранее воспоминания других политиков, можно считать одним из важнейших письменных свидетельств соответствующего важного периода в политической истории не только Германии, но и всего мира. Однако в подобных мнемонических текстах документальная точность и достоверность изображения политических деталей прошлого, а также убедительная авторская аргументация сопровождаются, как Wengst U. Helmut Kohl: Erinnerungen 1982-1990. http://www.sehepunkte.de/2006/09/9599.html (дата обращения: 31.10.2019). правило, эмоциональными персональными рефлексиями с исключительно мелиоративной социально-политической самооценкой.

Публичное выступление как зона (монологической) речевой деятельности политика "после власти"