Межкультурное взаимодействие в Средиземноморском регионе эпохи Возрождения (на примере культурного наследия Флоренции)

М. В Вернадская заключает, что открытость и мобильность, присущие флорентийскому обществу в конце четырнадцатого века давали возможность политической верхушке вбирать в себя разнообразные социальные элементы, и это служило социальным лифтом для представителей не самых высоких классов. [22, с. 21]

Таким образом, можно заключить, что появление отрытых религиозных, искусствоведческих общественных организаций, открытая политическая структура и близкое физическое сожительство представителей знати и горожан поспособствовали интенсификации социальных отношений, появлению новых функционирующих социальных лифтов, вертикальной и горизонтальной мобильности. Говоря о свободе личности, открытость социальной структуры для каждого отдельного представителя этого самого общества невероятно важна. Личность, будучи скованной социальными отношениями и неравенством, повинностью со стороны феодала, никогда не сможет раскрыть свой потенциал так, как могла бы в свободном в социальном и политическом планах обществе.

1.3.3Философский аспект. Интеллектуальная репрезентация социальных свобод

В условиях подобной интенсификации проявления социальных свобод, вертикальной и горизонтальной мобильности, открытости общества и повсеместного снятия барьеров вхождения в разнообразные общественные организации и классы, в условиях выявления все большего числа социальных лифтов, появляются новые интеллектуальные течения, которые выполняют достаточно важную функцию, а именно оформляют социальное раскрепощение в форме интеллектуального течения, философской идеи и репрезентации. Одним из таких философов был Джованни Пико делла Мирандола. В его онтолого-антропологическом аспекте концепции свободы, человек волен сам выбирать свое место в иерархии мироздания, соответственно и свое место в обществе. Эта свобода выбора проявляется на трех уровнях: непосредственно онтолого-антропологическом, то есть в той самой иерархии мироздания, в антропологическом - в формировании самого себя, как уникальной личности, и этическом, то есть в моральном выборе. [43, с. 248] Два последних уровня концептуально могут существовать в рассмотрении вне философии Джованни Пико, однако первый уровень (онтолого-антропологический), утрачивает всякий смысл при рассмотрении вне концепции философии онтологии Джованни. Принимая во внимание последний тезис, необходимо рассматривать последние два уровня концепции свободы человека по Пико делла Мирандоле исходя из социально-исторического контекста.

Учитывая вышеизложенные социальные тенденции, становится понятным природа возникновения именно такой философской системы. Данный факт примечателен еще и потому, что онтологическая иерархичная ориентация мировоззрения связана с платонической направленностью взглядов философа, что в свою очередь говорит об аристократичном представлении о мироздании. Сам философ принадлежал к аристократическому классу, и к самому близкому кругу Лоренцо Медичи. Иерархичное представление мира, соответственно и общества, также связано с концептом сословного общества Средневековья. Однако, Джованни Пико, несмотря на свою, в первую очередь, кажущуюся консервативной ориентацией представления об обществе, полностью пронизан идеями демократии. Специфика интеллектуальной мысли гуманистов в эпоху Возрождения пронизана идеями универсализма. Говоря о человеке вообще, речь идет о каждом человеке в отдельности, независимо от его происхождения или положения в обществе. Именно специфика гуманизма, идея свободы личности, дискурс универсальной свободы для каждого представителя общества и культуры Возрождения играют главную роль в философии Мирандолы, а не консервативные идеи аристократа - Платона. В случае Джованни Пико, противоположные идеи, а именно, с одной стороны - демократические идеи равного права и возможностей каждого отдельно взятого человека, того, возрожденческого общества Италии, и с другой - аристократическая онтология Платона, со строгой иерархией, являют собой межкультурный синтез, правда только лишь в рамках философской системы. Флорентийский мыслитель, таким образом, стал одним из ярчайших философов общества Возрождения, обосновав вовсе не абстрактную, метафизическую свободу духа. Он, в том числе, с помощью своей системы, обосновывает фактическую социальную свободу индивидуума, возможность самому выбирать свое место в обществе, формироваться как личность. При этом, определяя свою принадлежность к аристократической идее онтологии, он, таким образом, принимает в расчет сословную составляющую общества позднего средневековья. Но, в то же время, и подводит в своей системе к процессу возможного фундаментального изменения этого самого сословного общества, за счет этого самого принципа «социального самоопределения» каждого отдельно взятого человека и возможности для него изменения своего положения в обществе. Более того, Джованни Пико обосновывает возможность этой трансформации структуры общества, новой социальной тенденции открытости, в условиях существующей социальной иерархии.

1.3.4 Фактор упадка влияния церкви

Разобрав взаимосвязанные, политический и экономический факторы, а также кратко остановившись на интеллектуальном закреплении все более сильно проявившихся свобод в форме философской системы одного из самых знаменитых флорентийских мыслителей, перейдем к рассмотрению следующего, не менее важного фактора, а именно фактора упадка влияния папства и религиозного влияния Рима. Безусловно, такой подъем социального самосознания, который происходил не только в Италии, но и в других странах центральной и западной Европы, не мог не сопровождаться подъемом национального самосознания. Так, во многих, ранее феодальных, государствах появилась тенденция к образованию сильной централизованной государственной власти, что, в частности привело к преодолению феодальной раздробленности в Англии и Франции. В условиях тирании в богатых городах-государствах Италии, было делом времени, когда сильный тиран заявит о желании создания централизованного государства на территории Италии. Им и стал Чезаре Борджия.

Тирания Борджия предвосхитила, как и фактический упадок влияния церкви, так и реформацию шестнадцатого века. Устраняя со своего пути всех, кто помешает ему в достижении своей политической цели, руководствуясь девизом «Aut Caesar, aut nihil» («Или Цезарь, или ничто»), Чезаре оставлял после себя разорение и смуту в захваченных им городах. Так писал о тирании Чезаре Я. Буркхардт: «его действия явно относятся к области иррационального… и мы впадаем в своем суждении в такое же недоумение, как его современники. К этому относятся прежде всего разорение и жестокости в захваченных государствах, которые Чезаре хотел сохранить за собой и над которыми он хотел господствовать… Таково было состояние Рима и курии в последние годы понтификата Александра» [6, с. 90] Однако, стоит остановиться на более общих предпосылках и кратко охарактеризовать основные процессы, которые имеют непосредственное отношение к упадку влияния папства и католической церкви в Европе позднеевропейского периода. Для этого обратимся к работе С. Д. Сказкина «История Средних веков». Первым фактором, безусловно является так называемое «авиньонское пленение» пап, который продолжался порядка 70 лет (1309--1378). [56] Этот период стал периодом укрепления королевской власти во Франции. После возвращения папского престола в Рим, произошла великая схизма или великий раскол папского престола. Как и было сказано ранее, упадок папства в четырнадцатых- пятнадцатых веках был также связан с формированием централизованной государственной власти на территориях европейских государств. Так, пишет С. Сказкин: «Упадок папства в XIV--XV вв. определялся, в первую очередь, тем, что формирование национальных государств и вызванный этим рост национального самосознания в ряде стран Европы подрывали былое значение церкви и папства как «интернационального центра» феодальной Европы.» [56] Важной ступенью дискредитации папства и влияния папской церкви стало постановление Филиппа IV, который ограничил в сбор поборов Папой на территории Англии, а также представил собой свод ограничительных мер в правовом поле, в том числе, отказал Папе в возможности апелляции решений английских королевских судов. Эти постановления были приняты непосредственно парламентом и Филиппом в период с 1343 по 1353 годы, что явно перекликается с временным периодом новых социальных и политических тенденций на территории Флоренции и Италии. В Германии тенденция к усилению национальной самоидентификации и претензии на создание единого государства между бюргерствами проявились наиболее сильно при Людвиге IV Баварском. Марсилий Падуанский в своей работе «Защитник мира», английский схоластик Вильям Оккам, французский правовед и политический деятель Пьер Дюбуа, - вот очень краткий список мыслителей и деятелей, что обосновывали в своих трудах сильную светскую власть, независимую от церкви. С. Сказкин также отмечает вклад в секуляризацию мысли итальянского общества работу Данте «О монархии». [56] Следует отметить влияние работ таких реформаторов, как Ян Гус и Мартин Лютер. Оба автора посвятили свои работы мощной критике папства, злоупотребления индульгенциями и пересмотру духовно-ценностных установок в отношении католической церкви. Если Ян Гус предвосхитил великую церковную реформацию шестнадцатого века, то Мартин Лютер со своими «95 тезисами» (в работе, посвященной борьбе с продажами индульгенций), буквально стал одним из ее главных начинателей. Все вышеперечисленные процессы и исторические факторы непосредственно повлияли на секуляризацию сознания, привели к ослаблению позиций церкви и, в итоге, привели к началу «Великой реформации».

Безусловно, мы не покрыли все без исключения процессы и факторы, которые связанны с борьбой против папского произвола, но достаточно емко охарактеризовали основную тенденцию.

Фактор упадка влияния церкви является одним из наиболее значимых, однако, главным фактором, по нашему мнению, является интенсификация экономических отношений. Фактор развития экономических отношений в городах Европы пронизывает социально-политический и религиозный аспекты. Он также способствует появлению социальных и политических свобод, которые, в свою очередь выражаются в репрезентации новых философских систем и интеллектуальных течений. Появление ранее упомянутых академических организаций гуманистов стало возможным благодаря повышению уровня жизни и наличию экономических благ, появлению свободного времени среди представителей интеллектуальных течений, которое раньше было бы потрачено на удовлетворение примитивных экономических нужд. В этой части нашей теоретической главы мы чуть более подробно остановимся на основных экономических процессах. В первую очередь, на упадке феодального строя, способствовавшего появлению товарно-денежных отношений и повышению уровня жизни как в странах Европы, так и в Италии позднесредневекового общества. Для этого мы обратимся к статье французского историка Фернана Броделя, который в первую очередь известен тем, что предложил учитывать экономические аспекты при анализе исторических процессов.

1.3.5 Экономический фактор. Кризис феодализма

Итак, в своей работе Л.А. Муравьева объясняет кризис феодализма в XV веке с нескольких позиций. К началу пятнадцатого века натуральное хозяйство в центральной и западной Европе добилось серьезного прогресса; рост урожая в среднем составил 200-300 процентов относительно тринадцатого столетия, что поспособствовало повышению уровня населения, стабильному профициту урожайного продукта и более интенсивному спонсированию крестовых походов на Восток. [49, с.52] Однако, при участившихся похождениях на тогда еще Константинополь, стало все более очевидным отставание цивилизации феодальной Европы от цивилизации Востока, что привело к изменению социального представления по отношению к феодалам. Кроме того, появление в ходе завоевательных походов и торговли дорогих тканей, пряностей, качественной мебели, посуды и одежды, а также других предметов роскоши предвосхитило структурные изменения в экономическом ландшафте Европы; оказалось, что для функционирования подобной, более сложной системы в обращении недоставало денег, а кустарное ремесленное производство перестало удовлетворять потребности крупных феодалов, обогатившихся на крупных объемах урожая. [50, с. 52] Впоследствии, в наиболее богатых феодальными землями странах, (в Англии и Франции) стал происходить процесс перехода от натуральной барщины к видам феодальной ренты на основе денежных выплат; так в упомянутых странах произошел переход к системе «ценза». Крестьянин получал личную свободу при денежном выкупе земельного надела у своего барина. Он при этом был обязан выплачивать заранее установленную подать своему феодалу. В Англии ранний переход был обусловлен двумя факторами - мощной сельскохозяйственной отраслью овцеводства, а также войнами Белой и Алой роз, в ходе которых консервативное аристократичное сословие было уничтожено и появилось новое сословие «джентри». [16] Это сословие имело более хозяйственный и предпринимательский, нежели чем военизированный характер. Чем больше крестьян были связаны денежными отношениями, тем теснее они были связаны с рынком, так как теперь они не отдавали свои выращенные и произведенные товары феодалу, а реализовывали их на рынке. При реализации своих продуктов, крестьяне непосредственно должны были играть по правилам еще примитивного, но уже быстро развивающегося позднесредневекового рынка. В подобных сложных условиях недостатка первоначального капитала со стороны крестьян и неразвитой товарно-денежных системы отношений, крестьяне были вынуждены обращаться к ростовщикам, которые начисляли непосильные проценты. Хоть крестьяне и получили личную свободу, экономически они были зависимы как от феодала, так и от ростовщика. Подобная зависимость обременяла и без того тяжелое положение крестьян, деревни которых резко беднели. Подобный ход вещей приводил к частым крестьянским восстаниям и войнам против феодалов и богатых слоев населения. Однако, несмотря на все тяжести и несправедливости, было дано начало появлению денежных отношений и рынка; все больше экономических операций внутри европейских государств и городов производилось с помощью денег, что способствовало увеличению денежного обращения. Сильным фактором укрепления европейской экономики стало появление Магдебургского права и Ганзейского союза. [49] [52, c. 53] Первое правовое положение закрепляло и кодифицировало экономическую, политическую и социальную деятельность всех сословий в городе Магдебурге, что привело к появлению правовой среды, способствующей деловым, товарно-денежным отношениям. Этот правовой акт предвосхитил роль городов как европейских центров производства и торговли, а также дал необходимое низшим сословиям право экономической и политической деятельности в условиях зарождающегося рынка. Ганзейскй союз, в свою очередь, закреплял торговлю между северогерманскими городами и Ливонией на выгодных условиях. Некоторые города в Германии приобрели настолько высокий экономический вес, что со временем стали подчиняться королю лишь формально. [49]

Что касается Италии, то ключевыми центрами торговли стали крупные города на берегах Средиземного моря. Это позволяло вести торговлю с такими богатыми государством и регионом, как Испания и Южная Франция. Экономически выгодное положение способствовало развитию торговли и производства в таких портовых городах как Генуя и Венеция. Например, в Венеции активно производилось дорогое муранское стекло и ювелирные изделия; также Венеция славилась своим мощным морским флотом. В то же время Генуя славилась большим количеством производительных факторий. Торговля со странами Востока с одной стороны и со средиземноморскими регионами с другой, стала одним из главных факторов экономического развития в экономике Италии. Так, доля торговли с Востоком приносила до 40 процентов прибыли. [52]. Говоря о Флоренции, стоит отметить эффективное суконное производство и стремительно развивающееся в пятнадцатом веке банковское дело. [49]

Заканчивая эту часть, посвященную экономическому фактору, необходимо подчеркнуть, что развитие экономических отношений повлияло на многие сферы общества как Италии, так и Флоренции. Так, в политическом плане, в богатой Флорентийской республике, во времена расцвета возрожденческого общества, основатель династии Медичи, Козимо Медичи, был способен, за счет своих средств, спонсировать деятельность гуманистов, способствовать их творческой деятельности, приобретать философские труды, содержать библиотеки, галереи и т.д. В социальном плане, относительно легкий доступ к материальным благам способствовал более высокой вертикальной и горизонтальной мобильности внутри флорентийского общества, повышению уровня жизни, появления большего количества времени для досуга, более активному участию в творческой деятельности, более легкому доступу к редким античным трудам и т.д. Наконец, постоянная морская торговля способствовала более интенсивному диалогу с представителями разных культур.

Выводы по 1 главе

В первой главе работы мы выявили основные подходы к определению аспектов межкультурного взаимодействия и межкультурной коммуникации. Мы выявили тот факт, что большинство авторов данного направления исследования предпочитает рассматривать межкультурное взаимодействие, либо как понятие, тождественное “коммуникации”, либо как более широкую категорию, в которую входит межкультурная коммуникация, как один из аспектов более сложного, структурного процесса “межкультурного взаимодействия”. Далее, мы выявили основные определения межкультурного взаимодействия, согласно данным подходам, а именно: как «способ передачи информации, как форма общения, как связи любых объектов материальной и духовной культуры, с целью воздействия на общество и составные его части.» [38, с. 98]; «изменение ценностей, областей хозяйственной и творческой деятельности, духовных ориентиров, языка взаимодействующих культур». [38, с. 98]. Мы также дали определение категории “культурный синтез”: «взаимодействие и соединение разнородных элементов, при котором возникает новое культурное явление, течение, стиль или модель социокультурного устройства, отличающееся от составляющих его компонентов и имеющее собственное качественно определенное содержание и/или форму» [38, с. 97] Далее, мы определили детерминированный подход к определению концепта итальянского Возрождения, как «культурного течения», объяснив свой выбор тематикой нашей работы, и, более того, привлекли актуальный теоретический материал известных авторов, таких как А.К. Дживилегов и Я. Буркхардт. Определив подход к концепту Возрождения, мы проанализировали наиболее важные процессы и факторы, которые повлияли на становление подобной системы общества, на разных уровнях. Все вышеназванные факторы, приведенные в нашей теоретической главе, являлись по сути уникальными проявлениями личностной свободы. Культурные элементы, что проявились в политических, экономических, социальных, религиозных и философских сферах общества в совокупности соединились и образовали ранее невиданный результат - уникальную культуру Возрождения, главной отличительной характеристикой которой выступал новый концепт личностной свободы. Таким образом, можно констатировать, что эпоха Возрождения является результатом процесса синтеза культур, поскольку она охарактеризована качественно иной системой, которая имеет уникальный набор характеристик, элементов и уровней. [35] Эта система стала результатом синтеза культурных элементов, образованных в ходе процессов, проанализированных в данной главе. Стоит в очередной раз подчеркнуть, что главным фактором интенсификации межкультурного диалога стало появление товарно-денежных отношений внутри европейского региона, в том числе появление торговых путей в Средиземноморском регионе. Экономический фактор пронизал все остальные сферы общества, предоставив представителям разных сословий более равные возможности, нежели ранее. Торговля с представителями разных культур, в том числе, предвосхитила появление возможности межкультурного диалога внутри данного региона.

Резюмируя все вышеперечисленное, можно констатировать, что мы:

· Выявили теоретический подход к определению процесса межкультурного взаимодействия и понятия культурного синтеза, идентифицировали основные положения и характеристики относительно данных понятий.

· Определили детерминированный подход к концепту Возрождения, как к культурному течению, который ознаменовал собой переход от средневековой культуры общества к совершенно новой культуре.

· Привели и проанализировали основные характеристики данного процесса, а именно последовательное проявление ярко выраженных личностных свобод в каждой из сфер общества, начиная с политической, заканчивая экономической.

· Охарактеризовали флорентийское общество эпохи Возрождения как результат “синтеза культур”.

Мы определили культуру флорентийского общества эпохи Возрождения, как результат синтеза культур. Важно доказать также, что эта культура по отношению к другим, имела продуктивное начало, и могла дать что-то новое для культур других стран. В этом смысле, нам важно доказать, на примере тезиса А.П. Садохина, тот факт, что флорентийское общество было продуктивным, и было готово передавать свой культурный опыт и результат деятельности культурам других стран. В практической части, мы, детальнее рассмотрим некоторые из вышеназванных культурных процессов и факторов. Более того, мы остановимся более конкретно на предметах культурного наследия Флоренции, используя проанализированный нами теоретический подход к определению межкультурного взаимодействия; выявим характер непосредственного влияния культурного наследия флорентийского общества в разрезе филологической мысли, словарной практики, а также лингвокультурологического заимствования.

Глава 2. Филологический и лингвокультурологический аспекты как составные части процесса культурного влияния флорентийского общества

В первой главе нашей работы, дав характеристику флорентийскому обществу эпохи Возрождения, мы выяснили, что эта культура образовалась в ходе процесса синтеза культур; соответственно, она является уникальным продуктом разнообразных социокультурных, политических и экономических элементов. Но что же Флоренция XIV-XVI веков подарила другим культурам? В чем заключалось культурное влияние флорентийского общества на культуру других стран? Как мы и говорили ранее, в теоретической части работы, мы сузим наше исследование до конкретных аспектов. А именно, в этой части работы мы разберем лингвокультурологический и филологический аспекты влияния флорентийского общества на культуру других стран европейского региона. Мы будем идти по нисходящему принципу. Вначале мы сконцентрируемся на более глобальном процессе, а именно влиянии флорентийских авторов на формирование национального итальянского языка и последующей тенденции к формированию национальных языков других стран региона. Далее, мы обратимся к более частным примерам лингвокультурологического обмена, а именно рассмотрению отдельных терминов, которые были заимствованы или служили предпосылками к формированию схожих культурных элементов в обществе других стран.

2.1 Тенденция к обособлению от латинского языка. Лексикографическая деятельность Луиджи Пульчи в его “Vocabulista”

Флоренция эпохи Возрождения подарила миру множество уникальных изобретений и предметов искусства, живописи и архитектуры, философии, революционных банковских практик, но она также одной из первых предвосхитила тенденцию к формированию так называемого национального языка. Так, И.В. Уваров в своей работе “Специфика зарождения и становления итальянского языка”: от великих классиков треченто к современному «italiano neostandart» пишет, что сам термин «итальянский язык» возник в XIV веке. В основу этого итальянского языка или «italiano nazionale» лег литературный итальянский язык, который, в свою очередь, был флорентийским диалектом. [61, с. 186] Согласно И.В. Уварову, процесс перехода диалекта в национальный итальянский язык предвосхитил Данте Алигьери в своей фундаментальной работе «Божественная Комедия» (la Divina Commedia). [61, с. 186] Процессу распространения данной работы по территории всей Италии способствовал тот факт, что работа была очень популярна и востребована среди верующих. Так, А. К. Дживелегов пишет о работе Алигьери «Уже при жизни Данте народ создавал легенды о нем, и это показывает, какое глубокое впечатление производила на современников его поэма. Но современники восторгались в ней совсем не тем, чем восторгаемся мы. Они ценили в ней две вещи. Для одних "Божественная Комедия" была действительно божественной книгой, и они находили в ней то живое личное отношение к Божеству, которого искали в мистических учениях ересей и во францисканской религии любви. Для других, более образованных, Данте, как показывает заметка в хронике Дж. Виллани, был прежде всего ученый, вместивший в себе огромное количество всевозможных "моральных, естественно-научных, астрологических, философских и богословских" знаний.» [29, c. 19]. Также, само влияние Флоренции как мощного торгового города, центра самых новых и влиятельных философских, гуманистических идей сыграло свою роль. Флорентийское наречие все сильнее укреплялось как литературный язык Италии в произведениях Петрарки и Боккаччо. [44, с. 8] В итоге, к XIV веку italiano nazionale сформировался на основе шедевров флорентийских писателей, а в основу языка легло флорентийское наречие в то время, как остальные диалекты оформились в «volgari». Вот как об оформлении данного процесса пишет Шимарев: «Когда в XVI веке была поставлена задача создания общенационального нормированного языка, в “Споре о языке” (“Questione della lingua”) победила теория архаизирующего пуризма - точка зрения, согласно которой в основу italiano nazionale должен быть положен язык произведений великих флорентийцев XIV века, в результате чего подобным языковым образцом стали классические шедевры прошлого.» [65] В данный период был введен в употребление и сам термин “итальянский язык”, а другие “volgari” соответственно все чаще назывались диалектами.» Таким образом, отметим невероятно мощное литературное влияние флорентийских авторов на формирование национального языка.

Говоря о процессе формирования флорентийского диалекта в так называемый italiano nazionale (итальянский язык), возникает вопрос - почему именно флорентийский, или диалект тосканского региона, стал литературным языком, и впоследствии лег в основу главного национального языка? Ведь должны быть иные, практические предпосылки к этому, помимо литературного влияния флорентийских авторов. И здесь мы должны обратиться к флорентийской словарной практике периода треченто, а именно к работе А.П. Лободанова «Словарная практика и филологическая мысль итальянского Возрождения». Так, А.П. Лободанов обращается к работе флорентийского поэта, литератора Луиджи Пульчи, который жил в период кватроченто (1432-1484), известной как «Vocabulista». Еще до того, как в XVI в. флорентийский диалект стал итальянским языков, он имел название «народного языка», или «вольгаре». Лободанов приводит слова Д.Е. Михальчи, который указывал на тот факт, что общим стремлением представителей двора Лоренцо Медичи было «поднять авторитет народного флорентийского языка, и сделать его языком новой итальянской литературы» [44, с. 31] Одним из таких приближенных ко двору Лоренцо Великолепного был интересующий нас Луиджи Пульчи, который прославился своей работой «Vocabulista» как знаток флорентийского вольгаре. А. П. Лободанов анализируя работы Пульчи, отмечает, что «Vocabulista» имеет два основных раздела. В первом автор словаря приводит около двухсот имен, которые связанны с древнегреческой и древнеримской мифологиями, имена нимф, божеств и муз, как утверждает Лободанов, взяты из работ авторов античности Овидия и Вергилия. [44, с. 33] Во втором разделе словаря Пульчи представлены около 700 лексических единиц, которые вошли в узус, повседневно-обиходное употребление, флорентийского вольгаре. Большое количество лингвистических единиц составляют латинизмы, что очевидно, учитывая общее влияние латыни на флорентийский диалект, и впоследствии, на итальянский язык. Так, о влиянии латинского языка в формировании вольгаре говорил А. А. Касаткин, выявив «гибридизацию гуманистической латыни», «в процессе широкой интерференции латыни и вольгаре». [44, с. 36] Пульчи в своем словаре упорядочил лексемы в алфавитном порядке по первой букве слова. Говоря о методологии выборки представленных лексем, А. Лободанов отмечает слова О. Оливьери, которая полагала, что Пульчи, используя уже составленные латинско-итальянские словари, отмечая при этом наиболее используемые латинские слова, которые были в какой-то (более или менее) мере итальинизированны, и встречающиеся наиболее часто в обиходе, записывал их, добавляя необходимое толкование. Как уже было сказано, записывал он наиболее часто встречающиеся слова, в том числе, встречавшиеся Пульчи в поэмах и других художественных произведениях авторов флорентийского вольгаре. Так, А. Лободанов отмечает, в качестве одного из источников «Vocabulista» сочинения хорошо знакомых нам Данте и Петрарки. Особенно автор отмечает влияние Петрарки, который имеет непосредственное значение для формирования флорентийского вольгаре в качестве литературного языка, будучи автором культа umanesimo latino. [44, с. 40] Что касается толкований, О. Оливьери полагает, что, в основном, он использовал дефиниции из латинских словарей. М. П. Алексеев соглашается с подобным предположением о методологии выборки лингвистических единиц флорентийского диалекта использованной Пульчи; в том числе, он характеризует данную методологию использования нескольких уже существующих словарей для составления нового словарного материала как «очень примитивную» [13, c. 52], так как она имела «компилятивный характер» [13, c. 52]. При этом, как замечает М. П. Алексеев - «редакционные изменения или вставки из рукописных источников добавлялись далеко не всегда» [13, c. 52]. Соглашаясь с утверждениями М. П. Алексеева и О. Оливьери, А. Лободанов, однако, отмечает, что подобная методология составления словарей не утратила привлекательности и в наши дни, и, тем более, была более чем приемлема для лексикографической и филологической практики периода кватроченто. [44, с. 40] Заканчивая анализировать работу Луиджи Пульчи, Лободанов резюмирует, что «по совокупности наблюдаемых диалектных особенностей, это - (лексикографический состав словаря Vocabulista) флорентийский вольгаре». [44, с. 40] Таким образом, мы можем утверждать, что народный, флорентийский язык, имея невероятно мощное литературное наследие, обрел, хоть и примитивное, но систематизированного лексикографическое представление в виде упорядоченное материала наиболее часто употребляемых лексем, составленного одним из самых ярких представителей флорентийского кватроченто.

Что это дает нашей работе в отношении влияния на другие культуры и языки? Дело в том, что тенденция к появлению национальных языков, традиции лексикографического представления, обособленного таким образом от латыни варианта локального языка, впервые ярко проявилась именно во Флоренции пятнадцатого века. Как пишет Л.Л. Нелюбин «…вместе с тем эпоха Возрождения была отмечена и интенсивным изучением таких языков, как греческий и древнееврейский, обнаружением, изданием и комментированием большого количества текстов, что приводит к появлению филологической науки в собственном смысле слова. Все эти факторы стимулировали и повышение теоретического интереса к проблемам языка, создавая основу для формирования лингвистических концепций» [51] Данное утверждение полностью коррелирует с нашим процессом исследования, однако, Л. Нелюбин, затем, рассуждает дальше. Он, в том числе, утверждает, что тенденция, которая зародилась в Италии если точнее, благодаря авторам великих литературных произведений и ученых во Флоренции, затем нашла свое продолжение в других странах Средиземноморского региона, в первую очередь Франции и Испании. Так, он отмечает подтвержденный нами вклад Боккаччо, Данте, Петрарки, а также выделяет вклад Галилея в процесс отказа от латыни в повседневной устной речи: «На родине Возрождения, в Италии, вслед за Данте Алигьери на народный язык переходят, помимо представителей художественной литературы (Боккаччо, Петрарка и др.), и представители науки. Один из крупнейших ученых рассматриваемой эпохи Галилео Галилей по этому поводу заметил: «К чему нам вещи, написанные по латыни, если обыкновенный человек с природным умом не может их читать» [51] Однако, что наиболее важно, так это влияние на культуры стран региона; так Л. Нелюбин развивая свою мысль, утверждает, что тенденция, начало которой дала деятельность представителей флорентийского общества, проявилась во Франции, Испании (то есть в ближайших странах Средиземноморского региона) и распространилась на территорию остальных европейских стран. Он пишет: «Указанная тенденция проявляется и в других европейских странах, где она получает административную поддержку. Во Франции ордонансом (указом) короля Франциска I единственным государственным языкам объявляется французский, основывавшийся на диалекте Иль-де-Франса с центром в Париже.» [51] Так, во Франции создаются инициативные группы писателей, которые занимаются продвижением идей обособленного от латыни французского языка. Одним из самых активных и влиятельных деятелей этой, так называемой, «Плеяды» являлся Жоашен дю Белле (1524-1560), который в своих работах доказывал превосходство французского языка над латынью. [51] Утверждая, что филологическая тенденция к образованию обособленных языков, зародившаяся во Флоренции имела непосредственное влияние на подобные настроения во Франции (а впоследствии и в Испании), нелишним будет напомнить близкое торговое сотрудничество между Италией и Францией в Средиземноморском регионе, на что указывал Ф. Бродель. [49] Л. Нелюбин продолжает свою мысль, указывая на то, что тенденция к образованию обособленных от латыни языков проявляется в их грамматической систематизации в процессе появления все большего числа грамматик на территории европейских стран: «Начавшись еще в конце XV в., ознаменовавшегося появлением грамматик итальянского и испанского языков, этот процесс приобретает особый размах в XVI в., когда выходят в свет немецкая (1527), французская (1531), английская (1538), венгерская (1539), польская (1568) и другие грамматики; объектом грамматического описания становятся даже такие малочисленные языки Европы, как бретонский (1499), валлийский (уэльский) (1547), баскский (1587).» [51]

Говоря о тенденции повседневного отказа от латинского языка, нелишним будет вспомнить о процессе упадка влияния церкви. Это связано с тем фактом, что, как известно, латынь, в первую очередь, была церковным языком. Классическая средневековая схоластика папской церкви была полностью написана на латыни, как и все богословские трактаты и тексты, которые были самой популярной литературой средневековья. Латынь, таким образом, была культурно-языковым символом влияния и силы папства, церковно-религиозного восприятия окружающего мира человеком европейского средневековья. Интеллектуально легитимный, а затем фактический отказ от латыни, постфактум означал парадигмальный сдвиг в восприятии церкви. Этот сдвиг был в первую очередь психологическим. Уже при Лоренцо Великолепном, он оформился в категорию социального, благодаря, в том числе, работам Джованни Пико делла Мирандолы и его платонической, но при этом невероятно демократичной теории личностной свободы. Более подробно факторы упадка церкви были названы и разобраны в соответствующей главе теоретической части нашей работы.

Таким образом, мы можем заключить, что влияние флорентийского наследия в плане литературы, лексикографии и филологической мысли деятелей треченто и кватроченто, выразившиеся в появлении первого литературного обособленного от латыни языка на территории одной из наиболее латинизированной страны, ставшего в итоге национальным итальянским языком, не обошло стороной и культуры других стран Средиземноморского, а впоследствии и европейского региона.

2.2 К определению лингвокультурного концепта

Прежде чем мы перейдем к анализу словарной практики флорентийской академии делла Круски и ее филологическому, а также лингвокультурологическому влиянию на культуру других стран еровпейского региона, стоит кратко рассмотреть основные понятия, что составляют определение лингвокультурного концепта.

Для этого мы обратимся к работе А.В. Бастрикова, который рассматривал определение лингвокультурных концептов с разных позиций. Итак, А. Бастриков определяет лингвокультурные концепты как совокупность «опорных точек», что образуют собой языковую картину мира. [17, с. 15]. То есть это набор фундаментальных лингвокультурных понятий, которые определяют внутри своей структуры всю последующую языковую концептосферу или языковую культуру. Автор статьи также обращается к словам В.В. Колесова, который определял эту самую совокупность языковой картины мира на более абстрактном уровне, в категориях семантического определения языковой концептосферы: «В лингвокультурном концепте находятся в своеобразном взаимодействии всевозможные смыслы, реализуемые в разнообразных формах (слове, устойчивой единице, паремии и т.п.).» [17, с. 15] В рамках нашей исследовательской задачи, очень важна классификация уровней лингвокультурного концепта, ведь, когда мы говорим о таком сложном концептуально, процессе лингвокультурного влияния одной культуры на культуру других, важно определить на каком из уровней этот процесс происходил. Так, А. Бастриков приводит 7 уровней семантической модели лингквокультурного концепта. Среди которых: 1) само слово или словосочетание, обозначающее концепт в языке; 2) семантические признаки (характеристики, атрибуты), составляющие его концептуальное содержание; 3) дефиниция, или определение (толкование), на метаязыковом уровне (понятийное содержание, «энциклопедическое» знание); 4) внутренняя форма, или этимология; 5) набор смыслов и ассоциаций, представлений и образов, возникающих за этим словоупотреблением в контекстуальных синонимических рядах или антонимических парах (парадигматика концепта), в устойчивых моделях сочетаемости - постоянные эпитеты, устойчивые единицы (фразеологизмы, паремии и пр.).» [17, с. 17]

Данная классификация семантических уровней очень важна для нашей работы по двум причинам. Во-первых, в следующей подглаве нашей работы мы будем изучать наследие словарной деятельности флорентийской академии «делла Круски», которая разработала принципиально новый подход к формированию словарных статей; впоследствии, академики, будучи представителями флорентийской культуры, выявили совершенно новый подход к формированию семантического смысла слов, то есть лексических единиц. Используя процесс нормативного закрепления смыслового значения за тем или иным словом, в рамках разветвленной структуры принятия решения, они, в рамках своей языковой концептосферы, разработали новый стандарт составления словарных статей, который был перенят словарной практикой других стран. Данный подход, который был создан в рамках языковой концептосферы представителями флорентийского общества, оказал лингвокультурологическое влияние сразу на 5 уровнях, согласно семантической классификации А. Бастрикова. Во-вторых, в заключительном разделе второй главы, мы будем рассматривать частные случаи лексического заимствования - как ни странно, в этом случае тоже будет иметь место лингвокультурологическое влияние языковой концептосферы флоренйтийского общества, так как в этом лексическом заимствовании будут задействованы мере первых три семантических уровня лингвокультурного концепта. Эти самые лексические единицы, как мы выясним, являются лингвокультурными концептами флорентийского общества. Мы докажем, что их семантический смысл был обретен в процессе деятельности представителей флорентийского общества, а значит, они были полноценными элементами языковой концептосферы флорентийского общества, которые, и в процессе заимствования другими культурами, стали элементами других языковых концептосфер.

2.2.1 Наследие словарной практики “Академии делла Круска”

Чтобы наиболее явственно выявить наследие флорентийской словарной деятельности на европейскую филологическую науку, а также лингвокультурологическое влияние флорентийской словарной практики на лингвокультуру стран Европы, мы, в заключение данной главы, обратимся к культурному наследию позднего Возрождения и к работе флорентийских мастеров из Академии делла Круска. Академия была основана во Флоренции, дата основания - 1583 год, что соотносится с эпохой позднего Возрождения или чинквеченто. Как утверждает А. Лободанов, первое издание словаря академиков вышло в 1612 г. в Венеции. Девизом деятельности академии было выражение «essere provveditice delle cose della Lingua» буквально, быть попечителем и законодателем в делах языка. А. Лободанов утверждает, что в Италии сохранилось много работ различных авторов области филологии об Академии делла Круска, что «хорошо исследована история ее возникновения, становления и развития», «детально анализировались разнообразные лингвистические и филологические аспекты словаря» [44, с. 375].

Для Италии работа академиков имеет невероятное филологическое и лингвистическое значение. Согласно А. Лободанову, уникальное лексикографическое значение Словаря заключается в комплексном освоении важнейших лексикографических традиций ранней итальянской словарной деятельности. При этом, методология составления Словаря была перенята в своей практике фундаментальной европейской словарной традицией и филологической мыслью, в качестве основной лексикографической модели. Так, Лободанов приводит слова Дж. Ненчони, который охарактеризовал данную работу как «исторический, нормативный, архаизирующий, филологический. Это главные черты Словаря; они хорошо описаны». [40, c. 376] Словарь в аспекте грамматической систематизации, опирается на работы деятелей чинквеченто, таких как Леонардо Сальвиати и Бенедетто Варки, которые в, свою очередь, систематизировали и кодифицировали работы авторов эпохи треченто. Анализируя методологию составления словарных статей, А. Лободанов характеризует основной принцип как «сплошная алфавитная роспись произведений трех венцов» [44, c. 377] т.е. работ Данте, Боккаччо и Петрарки. Под основными принципами подразумевается установленный строгий порядок выборки слов, который подробно расписан в работе А. Лободанова. Основными задачами подобного принципа, как утверждает автор, были «обеспечить полноту номенклатуры словника, достичь семантической полноты объема словника, ввести нормативное словоупотребление и сформировать языковой вкус». [44, c. 377] Так как подробный анализ Словаря выходит за рамки формата нашей работы, мы не будем останавливаться на нем, ведь нашей задачей является понять ценность работы флорентийских академиков для европейской филологической науки и словарной практики.

Итак, мы выяснили, что при составлении словаря был использован строгий подход к порядку выборки слов, который позволял добиться выполнения важных филологических задач. Данный словарь является ценным еще и потому, что была выработана уникальная система “вопрос-ответ”, при подходе к формированию словарных статей. Данная модель была разработана одним из ведущих авторов словаря Пьеро де Барди (псевдоним - il Trito), на одном из академических заседаний, от 12 марта 1597 года. [44, c. 379] Как пишет А. Лободанов, «сопоставление вопросов и ответов позволяют дать описание первой в истории европейской лексикографии научной методики разработки словарной статьи». [44, c. 379] Такой подход к составлению и систематизации словарных статьей, выраженный в модели вопрос-ответ, представляет собой уникальное достижение эпохи чинквеченто, и, что не менее важно, в этом подходе заложены главные принципы, названные Дж. Ненчони. Именно, Словарь академиков, благодаря такому систематическому подходу, по праву характеризуется как «нормативный, исторический, ориентированный на классический узус». Отношение к Словарю, как к документу, имеющему директивно-нормативный характер, подтверждает еще и тот факт, что ответы на поставленные самими же авторами имеют название capitoli (статьи). [44, c. 380] Далее, А. Лободанов в своей работе анализирует авторские методологические вопросы, и приводит ответы, согласно анализу самой работы академиков. В качестве примера подобных вопросов, для принципиального понимания характера этой модели, приведем пару выдержек из анализа А. Лободанова. Первый вопрос де Барди сформулировал следующим образом: «Нужно ли вводить в словарь другие иностранные языки, помимо латинского и греческого?» Лободанов, также отмечает знаменательный факт, что латинский язык уже к концу XVI века оформился полностью в иностранный язык (lingua straniera). В качестве ответа на вопрос, А. Лободанов утверждает, что авторы Словаря «ограничились обращением к только к этим двум языкам». [44, c. 381] Как было отмечено выше, подобная модель была первой в европейской филологической науке научной методологией к составлению словарных статей, которую переняли деятели остальных европейских стран, в процессе словарной деятельности.

Однако главное достижение составителей данного Словаря является не уникальная методология составления словарных статей или лексикографическое описание. Очень важный пункт при составлении Словаря был добавлен касающийся процесса принятия и одобрения проведенной индивидуальной работе составления словаря отдельными членами Академии. Решение об одобрении и принятии проведенной работы принималось членами Академии, при коллективном обсуждении. Это коллективное обсуждение касалось не столько субъективного восприятия членов Академии, таких как вопросов вкуса, но и, как пишет А. Лободанов «объективизации принципов установления значений» [44, c. 389]. Таким образом, в процессе коллегиального обсуждения и принятия решений об индивидуальной работе, касающейся составления словарных статей, формировались социальные нормативы, опирающиеся на индивидуально-психологическое восприятие слов; подобная процессуальность формировала принцип «юридической нормы» при составлении толкового словаря европейского языка. Как отмечает А. Лободанов, одним из важнейших принципов и достижений данного процесса явилось распределение работы между независимыми ветвями в структуре Академии, «одни из них (авторов-составителей) готовят материал, другие говорят о материале, третьи наблюдают за процессом». [44, c. 389] А. Лободанов сопоставляет данный принцип о разделении деятельности при составлении словарей, выраженный в модели троичности, с системой троякой социализации слов Платона (действие ономатотета т.е. составитель словаря, действие диалектика т.е. коллегия составителей, действие пользователя т.е. коллегия наблюдателей). [44, c. 390] Как утверждает А. Лободанов, подобная организация впоследствии выразилась в практике деятелей европейской лексикографии, французские, испанские, русские Академии, которые, под влиянием практики флорентийских академиков, становились скорее социальным представителем языковой деятельности, их кодификаторами и закрепителями социально-нормативного выражения содержания слов. [44, c. 390]

Наследие данной фундаментальной работы отмечает А. Лободанов, утверждая, что «опыт Академии делла Круска по написанию толкового словаря итальянского языка становится достоянием многих иных европейских филологий». Он приводит в пример слова Л. П. Ступина, который отмечал влияние труда академиков флорентийской филологической мысли. Так, Людвиг Анхальдский, посетивший Академию во Флоренции в 1600 г., создает подобное по флорентийской модели ученой содружество Fruchtbringende Gesselschaft; Словарная деятельность сообщества академиков Франции по проекту Жана Шаплена, принципиально основана на модели, разработанной флорентийскими авторами; На основе словаря флорентийской академии также разработан словарь испанского языка Diccionario de la lengua castellana при Испанской Королевской академии; По свидетельству Сэмьюэля Джонсона, автора “Dictionary of the English language”, он руководствовался методологией словаря Академии делла Круска. [44, c. 9]

Сам А. Лободанов резюмирует в своей работе, что «опыт итальянской толковой лексикографии был не только освоен впоследствии европейской филологической наукой, но и удержан лексикографической практикой до настоящего времени». [44, c. 10]

2.2.2 Флорентийская словарная деятельность как аспект культурного влияния

Что это флорентийское лексикографическое и филологическое влияние дает нашей работе, относительно аспекта межкультурной коммуникации? Итак, в начале нашей второй главы мы выяснили, что тенденция к обособлению национальных, локальных языков, постепенного отказа от латинской традиции, впервые четко выразилась во Флоренции, благодаря работам Данте Алигьери, Джованни Боккаччо и Франческо Петрарки. О связи проявившейся тенденции и распространении данной тенденции в других странах европейского региона, таких как Испания и Франция, в первую очередь, писал Л. Нелюбин. Возникновение данной тенденции на территории Флоренции в эпоху кватроченто в том числе объясняет лексикографическое упорядочивание, и кодификация флорентийского вольгаре в словаре «Vocabulista» Луиджи Пульчи. Это само по себе является примером влияния объекта культурного наследия на филологическую мысль в культуре стран региона. Мы также разобрали более поздний пример, который имел место в эпоху позднего чинквеченто: фундаментальная работа академиков из флорентийской Академии делла Круска, имела непосредственное влияние на словарную практику других европейских стран, в том числе все тех же Франции, Испании, Германии и Англии. Уникальная методология, подход к лексикографической и грамматической кодификации, а также революционный аспект преобразования и закрепления определения значения слов от категории «индивидуально-психологического» к категории «социальной нормы» предвосхитили развитие новейшей европейской филологической мысли.