В соответствии с этим мы можем рассматривать публицистику как особый «тип дискурса, вербально оформляющий и выражающий такое свойство мышления, как публицистичность <…> свойство мышления автора публицистического произведения, который отождествляет себя с неким корпоративным целым, выступает не сам по себе, а от лица какой-либо общности (коллектива единомышленников, социальной группы, общества в целом)» Каминский П. П. Принципы исследования публицистики на современном этапе // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2007. №1. С. 100.. Адресант и адресат публицистического текста оказываются в отношениях взаимозависимости как представители одной группы единомышленников, где один (адресант) предстает как выразитель этого мнения, а другой (адресат) как объект риторического воздействия. Это позволяет говорить о публицистике как о сложном акте речевого высказывания, в рамках которого автор, «с одной стороны, выражает, а с другой - формирует общественное мнение»Ласточкина Е. В. Публицистическое начало в прозе С. Довлатова: автореф. дис. … канд. филол. наук. Москва, 2013. С. 12..

Таким образом, «в публицистике связь “автор - читатель” устанавливается напрямую, минуя промежуточные звенья, необходимые художественной литературе» Стюфляева М. И. Образные ресурсы публицистики. М.: Мысль, 1982. C. 75., что проявляется в особой диалогичности публицистического текста, при которой «ответные реакции адресата запрограммированы и предполагаются в высказывании» Каминский П. П. Принципы исследования публицистики на современном этапе // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2007. №1. С. 102..

4.2 Адресант и адресат в публицистических текстах

В первую очередь стоит отметить, что категория адресата в публицистике на уровне текста выражена иначе, чем в художественной литературе, поскольку «реализация авторского замысла современного медиатекста неизбежно оказывается связанной с образом того адресата, к которому обращен данный текст» Каминская Т. Л. Автор и адресат в современных медиатекстах // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 9. Вып. 2. Ч. 2. 2008. С. 314., в то время как в художественном произведении образ читателя (и целевая аудитория в дальнейшем) формируется, исходя из установок автора. Фактор адресата в публицистическом тексте «проявляется в удовлетворении информационных запросов и приведении композиционно-тематических и стилистических свойств текста в соответствие с вариантами гипотез об информационных ожиданиях читателя» Дускаева Л. Р. Диалогическая природа газетных речевых жанров / Под ред. М.Н.Кожиной. СПб.: СПбГУ: Филол. факультет, 2012. С. 9.. В связи с этим меняется фигура адресанта: он больше ориентирован на удовлетворение запросов адресата, чем на творческое самовыражение.

Таким образом, влияние фактора адресата на фактор адресанта в публицистическом тексте оказывается значительно сильнее, чем в художественном. Некоторые исследователи (Б. И. Караджев, Л. Н. Синельникова и др.) даже указывают на совместное моделирование адресатом и адресантом языковой личности в медиатексте: «мотивационно-поведенческие и речевые особенности адресата активно “прикладываются” к языковому образу адресанта, в результате образуется некая кооперативная языковая личность, которую можно определить как целостную адресант-адресатную» Караджев Б. И. Фактор адресанта и адресата в дискурсе СМИ // Вестник РУДН. Серия Вопросы образования: языки и специальность. 2014. № 3. С. 40-41.. В данном случае адресант как бы выходит за пределы своей языковой личности, перенимая признаки языковой личности адресата (его тезаурус, лингвокультурные предпочтения, психологию, мотивы и ожидания Синельникова Л. Н. Стратегия приближения к адресату в современном медиатексте // Научные ведомости. Серия Гуманитарные науки. 2014. № 13 (184). Вып. 22. С. 254.). Это говорит об еще одной особенности отношений адресант - адресат в публицистическом тексте, а именно о стремлении адресанта создать общее с адресатом когнитивное пространство: «автор медиатекста моделирует такие условия протекания коммуникации, которые способствуют сближению с адресатом» Там же., поскольку реализуется «когнитивная установка на приближение к адресату, желание быть принятым и понятым» Синельникова Л. Н. Стратегия приближения к адресату в современном медиатексте // Научные ведомости. Серия Гуманитарные науки. 2014. № 13 (184). Вып. 22. С. 254..

Диалогичность

В связи с этим диалогичность («выражение в речи взаимодействия двух или нескольких смысловых позиций, многоголосия общения с целью достижения эффективности коммуникации в той или иной сфере общения») рассматривается исследователями как «фундаментальное для газетных текстов свойство» Дускаева Л. Р. Диалогическая природа газетных речевых жанров / Под ред. М.Н.Кожиной. СПб.: СПбГУ: Филол. факультет, 2012. С. 8., присущее и диалогическим текстам (например, интервью), и монологическим, в которых диалогичность проявляется имплицитно и «представлена не только способами и средствами, как бы заимствованными из устного диалога, но и средствами, специально для этого выработанными в письменной речи» Там же. С. 9..

К таким языковым средствам относятся те, которые «создают эффект присутствия в пространстве события не только адресанта, но и адресата» Синельникова Л. Н. Стратегия приближения к адресату в современном медиатексте // Научные ведомости. Серия Гуманитарные науки. 2014. № 13 (184). Вып. 22. С. 255.. Это могут быть маркеры, указывающие на призыв к совместному наблюдению или рассуждению (например, слова согласитесь, сами рассудите, вдумайтесь, обратите внимание, а также императивные конструкций типа давайте вспомним, давайте подумаем, давайте попробуем осмыслить и т. д.); лексемы, отсылающие к общим знаниям и воспоминаниям (например, помните, посмотрите сами, представляете, вы заметили, как всем известно и т. д.); «имитация полемики с адресатом, представление его мнения через прямую речь и разные формы косвенной речи» (в первую очередь, это вопросно-ответные конструкции, а также маркеры вы со мной согласитесь/не согласитесь, вы бы мне ответили и т. д.); внедрение «слов-имплантов» Синельникова Л. Н. Стратегия приближения к адресату в современном медиатексте // Научные ведомости. Серия Гуманитарные науки. 2014. № 13 (184). Вып. 22. С. 256., характерных для разговорной речи и поддерживающих диалогический статус высказывания (собственно, фактически, то есть, иначе говоря, все-таки, мол, дескать и т.д.); имитация оговорки, уточнения, комментирование своих слов, рефлексия и т. д., направленные на повышение доверия «к передаваемой информации, рождающейся в условиях открытого размышления» (чуть не сказал…, скажу иначе…, оставим так, как сказано… и т. д.); интертекстуальность как «один из способов реализации иллокутивных установок адресанта» и внедрение в текст чужой речи в виде прямой, несобственно-прямой речи и несобственно-прямого диалога «с акцентом на языковых предпочтениях адресата». С помощью подобных приемов адресат публицистического текста «вовлекается в мыслительный процесс, ему предоставляется психологически и этически значимое право размышлять и рассуждать вместе с адресантом».

Таким образом, следуя установке на сближение с адресатом, «автор стремится создать оптимально благоприятные условия для принятия информации через кооперативное взаимодействие с адресатом». Ярким показателем дистанции между адресантом и адресатом становятся личные местоимения (выстраивание отношений «я - ты - мы»). Стремление перейти в тексте от «я» к «мы», характерное для многих публицистических текстов, указывает на установку автора к максимально возможному сближению, при котором «происходит не просто смена субъекта, а превращение “мы” в полнозначное слово с лексическим значением нераздельной совместности».

Эмоциональное воздействие

Поскольку адресант публицистического текста стремится максимально воздействовать на адресата (убедить его в правильности своей позиции), то большую роль при этом играют различные способы эмоционального воздействия, к которым, в частности, относится выстраивание в тексте оппозиции «свое - чужое»: «“свой” располагается на шкале “хорошо”, “чужой” - на шкале “плохо”» Синельникова Л. Н. Стратегия приближения к адресату в современном медиатексте // Научные ведомости. Серия Гуманитарные науки. 2014. № 13 (184). Вып. 22. С. 256., и, соответственно, «свой» нацелен на формирование у адресата положительных эмоций, а «чужой» - отрицательных. Особенно это актуально для эмигрантской печати: в ней оппозиция «свой - чужой» зачастую выходит на первый план и становится ключевой при построении текста, поскольку возникает читательский запрос на сопоставление жизни «там» (на родине) и «здесь» (в стране, куда эмигрировали). Соответственно, актуализируется и другая бинарная оппозиция - «мы - они», которая одновременно и отражает отношение адресанта к действительности, и оказывает влияние на адресата.

Таким образом, влияние фактора адресата на конструирование адресантом коммуникативного высказывания в публицистическом тексте достаточно сильно, что проявляется в ярко выраженной диалогичности, установке адресанта на сближение с адресатом, обилии эксплицитно выраженных языковых средств, создающих эффект присутствия в тексте адресата.

При анализе указанных категорий и их взаимоотношений в тексте мы будем опираться на следующие положения, выведенные из обзора теоретических работ.

1. Согласно современному подходу к изучению образа автора (адресанта), он рассматривается с двух позиций: как текстовая категория (В. В. Виноградов) и как категория, выходящая за рамки текста и лингвистического анализа (М. М. Бахтин).

2. Анализ текста как коммуникативной единицы проводится с опорой на работы по коммуникативной лингвистике, прагматике, теории текста и когнитивной лингвистике.

3. Для обнаружения авторских интенций в тексте и выявления соответствия текста предполагаемому адресату и его требованиям используются функциональный и прагматический подходы к анализу текста.

4. Анализ фактора адресанта подразумевает анализ категории лица, (Г. А. Золотова, Е. В. Падучева), эгоцентрических элементов (Е. В. Падучева), маркеров метаязыковой рефлексии адресанта (М. Р. Шумарина, А. Вежбицкая, И. Т. Вепрева), системы оппозиций.

5. Анализ фактора адресата (Н. Д. Арутюнова) подразумевает выявление и анализ языковых средств, создающих эффект присутствия в тексте адресата и направленных на сближение с ним. К ним относятся: средства выражения призыва к совместному наблюдению или рассуждению; языковые средства, позволяющие создать имитацию полемики с адресатом (вопросно-ответные конструкции, обращения и т. д.), элементы, поддерживающие диалогический статус высказывания (самокомментирование, уточняющие конструкции, чужая речь).

6. Адресант-адресатные отношения в публицистическом тексте формируются с помощью сопоставления «я - ты/вы - мы» и оппозиций «мы - они», «свой - чужой».

7. Анализ акта коммуникации между адресантом и адресатом подразумевает выявление коммуникативных стратегий и тактик пишущего, а также примеров нарушения им собственной речевой стратегии (О. С. Иссерс).

8. Анализ изменений, внесенных Довлатовым в свои статьи, подразумевает выделение и сопоставление маркеров адресанта и адресата, как с учетом трансформации авторского «я» в тексте (фактора адресанта), так и с учетом изменения читательских запросов (фактора адресата).

Глава 2. Категории адресата и адресанта в публицистических текстах Довлатова разных редакций

2.1 Проблемы и аспекты изучения художественного и публицистического творчества Довлатова

Художественные тексты С. Довлатова изучены достаточно подробно. Основными направлениями изучения являются исследования поэтики и жанрового своеобразия (Ю. Е. Власова, О. А. Вознесенская, А. А. Воронцова-Маралина, Ж. Ю. Мотыгина, И. Н. Сухих Сухих И. Н. Довлатов: время, место, судьба. СПб: «Пальмира», 2017. 280 с.), особенностей нарратива и авторского «я» (Т. А. Букирева, Е. В. Ласточкина Ласточкина Е. В. Авторская позиция и способы ее выражения повести С. Довлатова «Зона» // Вестник РУДН. Серия Литературоведение. Журналистика. 2012. № 2. С. 34-43., Н. В. Погосян), анекдотической природы довлатовских текстов (Е. Курганов Курганов Е. Сергей Довлатов и линия анекдота в русской прозе // Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба / сост. А. Ю. Арьев. СПб.: Звезда, 1999., Н. А. Орлова, Ю. В. Федотова Федотова Ю. В. Проза С. Довлатова: экзистенциальное сознание, поэтика абсурда: автореф. дис. … канд. филол. наук. Череповец, 2006. 22 с.), интертекстуальности и влияния традиций русской литературы на прозу Довлатова (Г. А. Доброзракова, А. Г. Плотникова), особенностей идиостиля (И. Н. Позерт Позерт И. Н. «Я хотел бы считать себя рассказчиком.» (Особенности идиостиля С.Довлатова) // Русский язык в школе. 2006. №5. С. 63-67.) и синтаксиса писателя (А. А. Добрычева Добрычева А. А. Особенности синтаксической организации прозы Сергея Довлатова // Вестник Череповецкого государственного университета. 2011. Т. 1. № 4. С. 57-60.). Отдельно стоит упомянуть многочисленные труды-воспоминания, посвященные раскрытию личности писателя и особенностям его художественного мировоззрения (Н. Аловерт Аловерт Н. Сергей Довлатов в фотографиях и воспоминаниях Нины Аловерт. Lev-Tov Consulting, 2016. 168 с., А. Генис Генис А. Довлатов и окрестности. М.: Астрель: CORPUS, 2011. 736 с., А. Пекуровская Пекуровская А. Когда случилось петь С. Д. и мне. СПб.: Симпозиум, 2001. 431 с., Е. Б. Рейн Рейн Е. Б. Мне скучно без Довлатова. Новые сцены из жизни московской богемы. СПб.: Лимбус-Пресс, 1997. 296 с., В. Соловьев и Е. Клепикова Соловьев В., Клепикова Е. Довлатов вверх ногами. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2001. 192 с. и др.); а также сборники статей, среди которых можно выделить материалы международных конференций «Довлатовские чтения» Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба / сост. А. Ю. Арьев. СПб.: Звезда, 1999. 320 с.; Сергей Довлатов: лицо, словесность, эпоха / сост. А. Ю. Арьев. СПб.: Звезда, 2012. 256 с..

Таким образом, сложилась обширная теоретическая база для исследования творчества Довлатова. Однако работ, посвященных публицистике писателя мало: как правило, это небольшие статьи, которые носят общий описательный характер (Н. М. Байбатырова Байбатырова Н. М. Публицистическая деятельность С. Довлатова в газете «Новый американец» // Вестник Мордовского университета. 2015. Т. 25. №3. С. 57-65., Е. В. Ласточкина Ласточкина Е. В. Сергей Довлатов - редактор газеты «Новый американец» // Вестник РУДН. 2010. № 2. С. 52-60., Ю. П. Прядко Прядко Ю. П. Американские страницы жизни и творчества С. Довлатова // Актуальные проблемы словянской филологии. 2011. Вып. XXІV. Ч. 1. С. 298 - 307., С. С. Кузовов Кузовов С. С. «Новый американец» Сергея Довлатова: история создания // Филологический журнал. 2010. №1. С. 126-129.), что только подчеркивает необходимость подробного изучения публицистического наследия писателя.

Стоит отметить, что публицистика Довлатова является писательской и «представляет собой переходное явление, в котором соединяются публицистическое и художественное мышление» Каминский П. П. Принципы исследования публицистики на современном этапе // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2007. №1. С. 103.. Это во многом определяет особенности его публицистических текстов.

Исследователи (Е. В. Ласточкина Ласточкина Е. В. Публицистическое начало в прозе С. Довлатова: автореф. дис. … канд. филол. наук. Москва, 2013. 21 с.) уже отмечали присутствие публицистического начала в прозе писателя. Справедливо и обратное: наличие художественной доминанты в его публицистических текстах. Не случайно «Колонки редактора» публиковались не только в газете: более 20 статей из этой рубрики были включены Довлатовым в книгу «Сентиментальный марш», а вторая часть книги «Ремесло» - «Невидимая газета» (1984-1985) написана на материале «Колонок».

Таким образом, публицистические тексты Довлатова представляют собой переходное явление, синтез двух начал, позволяющий автору прямо и открыто (находясь на более короткой дистанции с адресатом) выразить свою позицию по разным вопросам.

В соответствии с этим основные черты стиля, описываемые исследователями, свойственны как прозе Довлатова, так и публицистике: «лаконизм, внимание к художественной детали, живая разговорная интонация <…> использование разговорных конструкций», «употребление коротких, преимущественно простых предложений <…> средств коммуникативного синтаксиса» (сегментированные конструкции, номинативные цепочки, параллелизм синтаксических конструкций, парцелляция, абзацное членение) Добрычева А. А. Особенности синтаксической организации прозы Сергея Довлатова // Вестник Череповецкого государственного университета. 2011. Т. 1. № 4. С. 57-60., а также средств, увеличивающих экспрессивность текста: «анафора и эпифора, риторические вопросы и восклицания». При этом исследователи настаивают на том, что простота слога, установка на разговорность речи - сложный художественный прием, за которым скрыт скрупулезный труд писателя над каждым элементом текста, а использование фигур и средств художественной выразительности служит одной главной задаче: «привлечению внимания читателя и установлению коммуникативного взаимодействия автора с читателем, своеобразного диалога».

Диалогичность прозы Довлатова рассматривает Н. В. Погосян в работах, посвященных «основным мировоззренческим и эстетическим принципам коммуникативных стратегий прозы Сергея Довлатова» Погосян Н. В. Приятие мира и диалогизм как этико-эстетические основы прозы С. Довлатова // Наука и школа. 2012. №3. С. 79..

Настаивая на «демократизме» прозы Довлатова, исследователь отмечает стремление писателя к равному диалогу с читателем, при котором любое мнение будет услышано и принято. По мнению Погосяна, в прозаических текстах Довлатова «нет даже открыто заявленной авторской позиции - чаще всего она проявляется имплицитно, что задействует рецептивную функцию сопереживания и сотворчества читателя» Погосян Н. В. Приятие мира и диалогизм как этико-эстетические основы прозы С. Довлатова // Наука и школа. 2012. №3. С. 81.. Это приводит к усилению позиции адресата как участника коммуникации: он воспринимает беспристрастный рассказ и «в процессе креативной и рецептивной деятельности осуществляет свой нравственный выбор» сам, без давления со стороны адресанта.

В связи с этим исследователи говорят о философской позиции писателя как о позиции, основанной на принципе принятия мира, «который исключает приоритет бытия по отношению к событию и являет собой способ существования в лишенной смысла действительности». Позиция принятия мира таким, какой он есть, отражается и в принятии писателем чужих слов и взглядов.

Диалогизм, который «полностью пронизывает художественное мышление Довлатова» в публицистических текстах писателя проявляется по-другому. В соответствии с особенностями публицистики (ее общественно-пропагандистским характером) адресант проявляет свою позицию более открыто и стремится оказать влияние на мнение адресанта, убедить в своей правоте. Однако в публицистике Довлатова адресант не поучает адресата, а приглашает принять участие в дискуссии, которая выступает в качестве одной из его основных ценностей: «Так давайте же спорить и обмениваться мнениями. Мнениями, а не затрещинами. Давайте выслушаем заблуждающихся. И пусть они выслушают нас».

Позиция отказа адресанта «от позиции “учителя жизни”» проявляется в использовании коммуникативной стратегии анекдота, в связи с чем система ценностей в текстах писателя представлена имплицитно (как правило актуализируется в сознании адресата через иронию): «Часто Довлатов скрывается за маской рассказчика анекдотов, как бы не претендуя ни на что серьезное в своем творчестве» Федотова Ю. В. Проза С. Довлатова: экзистенциальное сознание, поэтика абсурда: автореф. дис. … канд. филол. наук. Череповец, 2006. С. 13..

Как отмечает Е. Курганов, «у Довлатова нарушена, смещена грань между литературой и нелитературой», что проявляется в том, как именно писатель переосмысливает анекдот в своем творчестве. Следуя традициям развития анекдота в русской классической литературе (А. С. Пушкин, А. П. Чехов), Довлатов «возвращает анекдот… из особого литературного пространства в саму реальность, но это другой анекдот, прошедший уже стадию тщательной художественной шлифовки». Сам Довлатов, его друзья и знакомые переносятся писателем в художественно обработанный анекдотический сюжет, что придает необходимую психологическую достоверность его текстам. Благодаря этому «грань между правдой и вымыслом, прежде бывшая строго обязательной, вдруг оказалась бесповоротно стерта» в творчестве Довлатова, что отмечают многие исследователи. Частично эта стратегия характерна и для публицистических текстов писателя.

Таким образом, опираясь на работы по творчеству С. Довлатова, мы можем выделить следующие существенные черты образа автора (или адресанта):

ѕ демократизм и стремление выстроить равный диалог с читателем;

ѕ имплицитно выраженная авторская позиция;

ѕ философия «принятия» чужих точек зрения;

ѕ ориентация на полилог;

ѕ использование коммуникативной стратегии анекдота.

Однако необходимо учитывать, что приведенные исследования проводились преимущественно на материале художественных текстов писателя, в связи с чем не все черты находят отражение в его публицистическом творчестве.

Материалом для исследования послужили публицистические статьи С. Довлатова «Колонки редактора» (КР), выходившие в газете «Новый американец» (1980-1982) и повесть «Невидимая газета» (НГ), опубликованная впервые в 1984 году. Для анализа были отобраны статьи, целиком или частично включенные в текст «Невидимой газеты» (в старой или новой редакции), а также отрывки, в которых наиболее репрезентативно выражены категории адресанта и адресата.

2.2 Адресант в публицистических текстах Довлатова разных редакций

Для выявления фактора адресанта в исследуемых текстах были проанализированы:

а) эгоцентрические элементы (вводные слова, номинации, идентификации, оценочные предикаты, суждения и умозаключения) и маркеры метаязыковой рефлексии (вводные слова и конструкции с семантикой логической последовательности, слова и выражения, обозначающие речевые действия, слова и выражения с семантикой оценки речи);

б) категория лица: я - мы - они;

в) оппозиция свое - чужое;

г) отношение к Америке.

При сопоставительном анализе средств экспликации адресанта в текстах редакций разных лет основное внимание обращено на эгоцентрические элементы, такие как вводные конструкции, номинации, оценочные конструкции, идентификации; модальные единицы; маркеры метаязыковой рефлексии адресанта.

А) Эгоцентрические элементы и маркеры метаязыковой рефлексии (речевой портрет адресанта)

В ходе анализа публицистических текстов Довлатова были выявлены следующие часто употребляемые средства экспликации адресанта:

ѕ эгоцентрические элементы

ь вводные слова, выражающие оценку говорящим степени достоверности сообщаемого

· со значением уверенности и достоверности информации (действительно, разумеется, конечно (же), (я) думаю)

(1) Действительно -- грабят. Действительно -- работу найти трудно. Действительно -- тиражи ничтожные (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(2) Разумеется, эти картинки далеки от христианских идеалов (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(3) И конечно же достается от нас тараканам (КР, 1981; НГ) [Довлатов, 2006];

(4) И все больше люблю эту страну. Что не мешает, я думаю, любить покинутую родину… (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

· со значением неуверенности и предположения (видимо, возможно, (мне) кажется/казалось бы, может (быть))

(1) Видимо, негативные эмоции -- сильнее (НГ) [Довлатов, 2006];

(2) Возможно, чересчур серьезные люди будут разочарованы. Им я могу рекомендовать для чтения «Большую Советскую Энциклопедию»… (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(3) Казалось бы, да здравствует свобода печати! (КР, 1981); В Америке, мне кажется, бизнесмен -- серьезная, уважаемая профессия (НГ) [Довлатов, 2006];

(4) А может быть, все здесь испытывали нечто подобное? Может быть, в этом и заключается главный секрет Америки? (НГ) [Довлатов, 2006];

ь перифрастическая номинация

(1) Один беспризорный рембрандт карикатуру тиснул. Вон как расстарался. (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(2) Десятилетия эти болваны молились Ленину. А теперь готовы крушить монументы, ими самими воздвигнутые (НГ) [Довлатов, 2006];

(3) Сейчас этот заговор нарушен. Великий немой заговорил (КР, 1981; НГ) [Довлатов, 2006];

ь (само)идентификации

(1) Нечто подобное испытываем мы, эмигранты. (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

(2) Так кто же мы наконец? Евреи или не евреи? (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(3) И все-таки, кого считать новым американцем? (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(4) И я, человек неверующий, повторяю: -- Боже, вразуми Америку! (НГ) [Довлатов, 2006];

(5) Антикоммунисты ли мы? То, что не коммунисты, -- это ясно. Но анти?.. (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

ь оценочные предикаты

(1) Это благородный и весьма достойный метод. <…> Кто постарше -- ограничивается телевизором. И это неплохо (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(2) Короче, рассердился мой приятель. И зря (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(3) Мне нравилась Америка. Просто ей было как-то не до меня… (НГ) [Довлатов, 2006];

(4) Вопрос показался мне бестактным (НГ) [Довлатов, 2006];

ь суждения и умозаключения

(1) Америка -- страна неограниченных возможностей (КР 1980, 1981; НГ) [Довлатов, 2006];

(2) Убежденность в своей правоте доказательством не является. <…> Только в свободной дискуссии рождается истина (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(3) Выбор -- это личное дело каждого (НГ) [Довлатов, 2006];

(4) Народ -- есть совокупность человеческих личностей. История народа -- совокупность человеческих биографий. Культура, религия -- необозримая совокупность человеческих деяний и помыслов (КР, 1981) [Довлатов, 2006].

ѕ метаязыковая рефлексия

ь вводные слова и конструкции с семантикой логической последовательности (кстати, между тем, между прочим, во-первых, наконец, например, короче, кроме того и т. д.)

(1) Во-первых, стало ясно, что наша газета -- товар (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(2) Короче, самый разный народ (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(3) Кстати, о газете. Появился «Новый американец» (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

(4) А между тем -- кто видел здесь хотя бы одно червивое яблоко? (НГ, 1981) [Довлатов, 2006];

ь слова и выражения, обозначающие речевые действия

(1) Еще раз говорю -- нет святых при жизни! (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

(2) Вернее -- поводырь. Поскольку речь идет о благоприобретенной духовной слепоте (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

(3) Повторяю: не убедить, не опровергнуть, а именно -- скомпрометировать (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

(4) …я откладываю издание твоей книги до лучших времен… Так и сказал -- до лучших времен. (НГ) [Довлатов, 2006];

ь слова и выражения с семантикой оценки речи, рефлексия над стилем

(1) Восточная общественность -- и звучит-то диковато… (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(2) Такие банальные вещи даже стыдно повторять… (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(3) «Я -- умный, добрый и хороший!» -- звучит неприлично (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(4) Как говорится -- взгляд и нечто… Речь без повода… Случайный разговор на остановке… (КР, 1980) [Довлатов, 2006].

Как показал анализ средств экспликации адресанта, в публицистических текстах Довлатова ярко выражено субъективное начало, о чем свидетельствует высокая степень оценочности, большое количество номинаций и (само)идентификаций, частое высказывание говорящим суждений и умозаключений.

При этом позицию говорящего нельзя назвать устойчивой: в текстах в равной степени встречаются как вводные слова со значением уверенности и достоверности информации, так и со значением неуверенности и предположения, что позволяет характеризовать адресанта как сомневающегося, рассуждающего в процессе коммуникации с адресатом, а не предоставляющего ему неоспоримую истину.

Неуверенная позиция прослеживается и в примерах (само)идентификации: адресант постоянно дает разные определения и рассуждает о том, кто он сам, его коллеги, друзья и читатели газеты. Так, например, в трех статьях из «Колонок редактора», вышедших одна за другой, адресант пытается дать определение предполагаемому адресату:

Спорное, но выразительное определение интеллигентности дал Борис Меттер: -- Интеллигент -- это тот, кто выписывает газету «Новый американец»!; Спорное, но выразительное определение еврейства дал Борис Меттер: -- Еврей -- это тот, кто выписывает газету «Новый американец»! И опять -- спорная, но выразительная формулировка принадлежит Борису Меттеру: -- Новый американец -- это тот, кто выписывает газету «Новый американец»! (КР, 1981) [Довлатов, 2006].

Также в текстах ярко выражена метаязыковая рефлексия, что придает речи спонтанный характер и усиливает диалогичность. Более того, частое оценивание своей и чужой речи, размышления над языком отражают «редакторское» мышление Довлатова, говорят «о его сакральном отношении ко всему, что связано со словом». Так, например, адресант часто высмеивает ошибки в речи других людей (1) или критикует стиль (2):

(1) Один мой знакомый интеллигент говорил:

-- Я только наполовину -- еврей. А наполовину -- грузин. И еще наполовину -- литовец.

Вот какой сложный был человек. Из трех половин состоял… (КР, 1980; НГ) [Довлатов, 2006].

(2) Шесть месяцев я регулярно читал газету «Слово и дело». В ней попадались очень любопытные материалы. Правда, слог редакционных заметок был довольно убогим. Таким языком объяснялись лакеи в произведениях Гоголя и Достоевского. С примесью нынешней фельетонной риторики. Например, без конца мне встречался такой оборот: «… с энергией, достойной лучшего применения…» А также: «Комментарии излишни!»

При этом Боголюбов тщательно избегал в статьях местоимения «я». Использовал, например, такую формулировку: «Пишущий эти строки» (НГ) [Довлатов, 2006].

Проведенный анализ позволяет описать речевой портрет адресанта: сконцентрированный на себе и своем самоопределении (неустойчивая самоидентификация); уверенный в своих суждениях (употребление вводных слов со значением уверенности и достоверности информации; оценочные предикаты и оценка речи; частое высказывание суждений и умозаключений), но открытый к диалогу, готовый выслушать точку зрения другого (употребление вводных слов со значением неуверенности и предположения); высмеивающий реалии эмигрантской жизни и людей вокруг (перифрастическая номинация), а также ошибки в чужой речи (слова и выражения с семантикой оценки речи); уделяющий особое внимание строению текста и находящийся в поиске идеальной формы (частое использование вводных слов и конструкций с семантикой логической последовательности; рефлексия над собственным стилем).

Таким образом, адресант предстает как фигура неоднозначная: с одной стороны, он уверен в своих словах, с другой - готов в них усомниться; открыто выражает свою точку зрения, но не может дать точной самоидентификации; высмеивает и исправляет стиль речи других, но при этом не уверен в собственном, находится в поиске идеальной формы. Неоднозначность адресанта раскрывается также через анализ категории лица, оппозиции «свое - чужое» и отношение адресанта к Америке.

Б) Категория лица: я - мы - они

Как показал анализ категории лица глагольных форм, в текстах Довлатова (как более ранней редакции, так и более поздней) преобладают формы 1-го лица в единственном и множественном числе:

Я прилетел в Америку с тремя чемоданами информации. Я знал все, хоть и не совсем точно; Мы заново учимся читать, писать и говорить (КР, 1981);

О конкуренции я просто не думал. Разумеется, мы знали, что в Америке существует конкуренция. <…> Мы же хотели выпускать демократическую независимую газету (НГ) [Довлатов, 2006].

Соответственно, адресант представлен через местоимения «я» (я - личность, я - писатель, я - автор «Колонок») и «мы» (мы - представители третьей эмиграции, мы - редакция «Нового американца», мы - советские граждане, мы - человечество в целом).

В первом случае он стоит на позиции только своей индивидуальной точки зрения и, как правило, говорит

ь о личном опыте:

Увы, я еще в молодости понял, что способен заниматься только любимым делом (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

ь делится своими мыслями:

(На этой шкале тараканы располагаются, я думаю, между преступностью и бумажными спичками (КР, 1981; НГ)) [Довлатов, 2006];

ь оценивает и комментирует:

Что я был не просто холуем, а холуем-энтузиастом; Сам я прозрел в лагерях особого режима. (Где служил надзирателем.) (КР, 1980) [Довлатов, 2006].

Во втором случае адресант говорит от лица определенного сообщества, разделяет общую точку зрения:

ь рассказывает о совместном опыте и впечатлениях:

Мы открыли счет в банке. Зарегистрировали нашу корпорацию; И все-таки мы были счастливы (НГ) [Довлатов, 2006];

ь предается общим воспоминаниям:

На родине мы были хуже всех. Возмущались бытовым антисемитизмом. Страдали от государственного (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

ь отстаивает общие интересы:

Так уж мы воспитаны (КР, 1981; НГ) Хотя мы еще не платим гонораров. (Кстати, в сентябре начнем платить…) (КР, 1981) [Довлатов, 2006].

Таким образом, адресант осознает и презентует себя и как индивидуальность, и как представителя сразу нескольких общностей. При этом формы единственного и множественного числа вступают то в синонимичные, то в антонимичные отношения, что подчеркивает особый статус адресанта, находящегося одновременно и внутри сообщества, и вне его:

Для меня, например, это было откровением. Так уж мы воспитаны («я такой же, как вы»); -- Мы уезжаем ради своих детей. Чтобы они росли на свободе. Забыли про ужасы тоталитаризма… Я соглашался, что это веский довод. Хотя сам уезжал и не ради детей. Мне хотелось заниматься литературой. («Я отличаюсь от вас») (НГ) [Довлатов, 2006].

Такая позиция позволяет адресанту не только выразить точки зрения различных сообществ, к которым он себя причисляет, но и дать им оценку и оспорить.

Из глагольных форм 3-го лица преобладают формы множественного числа (они), обозначающие круг лиц, к которым адресант себя (и предполагаемого адресата) не причисляет:

ь американцы:

Десятки тысяч американцев с увлечением занимаются русскими проблемами (КР, 1982) [Довлатов, 2006];

ь старые эмигранты:

О нас заговорили. Причем не только с любовью. В русской колонии циркулировали тревожные слухи (НГ) [Довлатов, 2006];

ь советские и американские власти:

Советские вожди догадываются, что их называют бандитами. Они привыкли. Они даже чуточку этим гордятся (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

ь некоторые социальные слои (нищие, старики и т. д.):

К нищим я всегда относился с почтением. Или, как минимум, с любопытством. Еще бы, ведь эти люди совершенно не такие, как мы. Они игнорируют всяческие приличия. Ходят в рубище. Не служат. На общественное мнение -- плюют (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

ь люди с другим мировоззрением:

Давайте выслушаем заблуждающихся. И пусть они выслушают нас (КР, 1981) [Довлатов, 2006].

Некоторые из указанных групп противопоставляются адресанту и предполагаемому адресату. Так, например, четко прослеживаются оппозиции:

1) мы (третья эмиграция) - они (эмигранты предыдущих волн);

2) мы (демократы) - они (коммунисты);

3) мы (бывшие советские граждане) - они (американские граждане) и т.д.

Все эти оппозиции входят в основное противопоставление, обнаруженное в текстах:

мы - советские эмигранты со своим особым мировоззрением - они - все, чей менталитет отличен от нашего.

В) Оппозиция свое - чужое

Через данное противопоставление в текстах реализуется одна из древнейших оппозиций «свое (хорошее) - чужое (плохое)», причем негативное отношение к «чужому» зачастую выражается с помощью иронии:

(1) Людям хотелось жить нормально, путешествовать, есть фрукты и смотреть цветной телевизор. Отдельная квартира с ванной -- уже достижение. Короче, они свое получили. <…> Мы с друзьями относимся к художественному потоку. Мы уехали в поисках творческой свободы (НГ) [Довлатов, 2006];

(2) Они не знали, что старая Россия давно погибла. <…> Им казалось, что газета должна быть мрачной. Поскольку мрачность издалека напоминает величие духа. <…> И тут появились мы, усатые разбойники в джинсах. И заговорили с публикой на более или менее живом человеческом языке. Мы позволяли себе шутить, иронизировать. И более того -- смеяться (НГ) [Довлатов, 2006];

(3) По утрам вокруг нашего дома бегают физкультурники. Мне нравятся их разноцветные костюмы. Все они -- местные жители. Русские эмигранты такими глупостями не занимаются. Мы по утрам садимся завтракать (НГ) [Довлатов, 2006].

Стоит отметить непоследовательность в реализации оппозиции «свое - чужое», что связано со стремлением адресанта стать частью новой культуры, сохранив при этом лучшие (с его точки зрения) черты родного менталитета. Адресант находится в поиске новой модели мышления, пытается сформировать особое мировоззрение в эмигрантской среде. Это проявляется в смешении понятий «свое» и «чужое», а также их непоследовательной оценке. Например, адресант критикует и высмеивает как «свое», так и «чужое», в зависимости от того, насколько они соответствуют/не соответствуют его ценностям:

(1) Я думаю, тоска по железному наркому -- еще один рудимент советского воспитания. <…> Тоска по нашей врожденной личной безответственности! (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

(2) Дома бытовало всеобъемлющее ругательство «еврей». Что не так -- евреи виноваты.

Здесь -- «агенты КГБ». Все плохое -- дело рук госбезопасности. Происки товарища Андропова. <…>

Слов нет, КГБ -- зловещая организация. Но и мы порой бываем хороши. И если мы ленивы, глупы и бездарны, то Андропов тут ни при чем. (КР, 1981; НГ) [Довлатов, 2006];

(3) Американский юноша стреляет в президента, чтобы обратить на себя внимание незнакомой женщины! Беда угрожает стране, где такое становится нормой (КР, 1981) [Довлатов, 2006];

(4) До чего же низко упал престиж Америки! Дипломаты радуются, что их не перестреляли, как уток. Генерал Дозьер сообщает жене:

-- Я чувствую себя прекрасно. Риали вандерфул!..

А я в эту минуту чувствовал себя ужасно. Горе той стране, у которой воруют полководцев. Генерал -- не пудель. Генералов надо охранять… (КР, 1982) [Довлатов, 2006].

Также прослеживается непоследовательность в (само)идентификации, попытки которой часто встречаются в текстах. Попеременно адресант идентифицирует себя и предполагаемого адресата

ь как носителя советского менталитета:

Мы -- советские люди. Увы, это так. И чем дольше я живу в Америке, тем решительнее в этом убеждаюсь (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

ь как любого русского эмигранта:

Мы, русские эмигранты, самые богатые люди Америки. Наше достояние -- опыт (КР, 1980) [Довлатов, 2006];

ь как гражданина Америки, которого волнуют проблемы страны, в которой он живет:

Итальянская полиция не без труда освободила генерала Дозьера. Америка ликует… Нам вернули боевого генерала…(КР, 1982) [Довлатов, 2006].

Это позволяет характеризовать адресанта как находящегося в процессе становления, поиска себя через сопоставление с различными общностями.

Г) Отношение к Америке

Неоднозначным можно также назвать отношение адресанта к Америке, что проявляется в повторяющихся фразах, переходящих из статьи в статью:

(1) Америка (действительно) -- страна (поистине) неограниченных возможностей (6 раз, КР, 1980, 1981; НГ, 1984) [Довлатов, 2006];

(2) Что-то неладное происходит в этой стране (2 раза); Что-то нарушено в американской жизни… (И все же что-то нарушено…) (3 раза); Так что же происходит в Америке? (2 раза) (КР, 1981, 1982; НГ, 1984) [Довлатов, 2006];

(3) Боже, в какой ужасной стране мы живем! (2 раза); Не дай разувериться, отчаяться, забыть -- в какой прекрасной стране мы живем! (2 раза, КР, 1981, НГ, 1984) [Довлатов, 2006].

В примере (1) адресант говорит от лица эмигрантов третьей волны, для которых Америка становится потенциальным «домом», новой родиной, где представится возможность начать новую жизнь. В некоторых случаях проявляется отношение адресанта к данному высказыванию с помощью модальной частицы действительно и наречия поистине, которые выражают уверенность говорящего в предмете высказывания.

В примере (2) приведены фразы, где выражается сомнение и недоумение адресанта, наблюдающего за Американской действительностью (обычно данные фразы встречаются в контексте бытовых зарисовок или рассказов о политических событиях, которые оцениваются адресантом отрицательно). Использование неопределенного местоимения что-то и риторического вопроса демонстрирует неспособность адресанта дать однозначную оценку происходящему, его неуверенность и разочарованность, стремление привлечь адресата к совместным поискам ответов на волнующие вопросы.

Состояние «поиска» характерно для адресанта как в текстах ранней редакции, так и в текстах более поздней. Однако стоит отметить и принципиальные различия.

Во-первых, адресант постепенно все больше адаптируется к новой среде, начинает ощущать себя частью американского сообщества, что проявляется, в первую очередь, в выборе тем: в «Колонках» за 1980-й год, как правило, рассказываются истории о жизни эмигрантов и буднях редакции, вспоминается жизнь в Союзе, в то время как в более поздних статьях преобладает политическая тематика (Ср. названия статей: «Это произошло в лагере…»; «В редакцию зашел журналист…»; «Был у меня в Ленинграде…»; «Когда-то я работал на заводе…» (1980); «Угрожает ли нам термоядерная война…»; «Осенью состоятся перевыборы…»; «Кнессет принял важное решение…» (1981); «Итальянская полиция не без труда…» (1982)). Более того, в более поздних статьях адресант, говоря об американских реалиях, использует притяжательные местоимения «мой» и «наш» (Осенью состоятся перевыборы нашего мэра (КР, 1981) [Довлатов, 2006]), идентифицирует себя и других эмигрантов как граждан Америки (Нам бы, гражданам свободного мира, хоть каплю этого единодушия! (КР, 1981) [Довлатов, 2006]), говорит о личном и общем опыте интеграции в чужую культуру (Я давно уже замечаю в себе крикливые черты патриотизма. Злюсь, когда ругают Нью-Йорк; Как быстро это случилось! Как быстро мы привыкли считать фантастическую Америку -- домом… (КР, 1981) [Довлатов, 2006]).

Во-вторых, статьи, вошедшие в повесть «Невидимая газета», были переработаны в связи с изменением фокуса повествования, «с позиций так или иначе осмысленных, уже после завершения большого этапа». Адресант дистанцируется от событий, участником которых он был, чтобы переосмыслить опыт эмигрантской жизни и создания газеты. При этом меняется и адресат: в данном случае это не только эмигрант третьей волны, читатель газеты «Новый американец», а любой современник-единомышленник Довлатова (в том числе и оставшийся в Советском союзе).

лингвистика речь коммуникативный публицистический

2.3 Трансформация категории адресанта в поздних редакциях

При сопоставлении 11-ти пар одинаковых текстов в разных редакциях были выявлены следующие изменения, приводящие к трансформации категории адресанта.

1. В поздних редакциях отмечается менее частое употребление притяжательного местоимения наш, благодаря чему меняется позиция адресанта, с которой он оценивает происходящее, увеличивается дистанция между адресантом и персонажами повествования:

Колонки редактора (1980-1981)	Невидимая газета (1984)
Сентиментальный марш (1981)	Бизнес не порок
А уж в нашей, богемной среде презрение к деловитости -- нескрываемое и однозначное [Довлатов, 2006].	А уж в литературной, богемной среде презрение к деловитости -- нескрываемое и однозначное [Довлатов, 2006]
В общем, методов хватает. У каждого -- свой. Наш, редакционный, заключается в следующем [Довлатов, 2006].	Отсутствует
И все же, ей-Богу, это не худшее место на земле. Родные наши болота куда страшнее и опасней [Довлатов, 2006].	Отсутствует

2. В текстах поздней редакции прослеживается замена стилистически нейтральной лексики на более экспрессивную, разговорную, что приводит к изменениям в речевом портрете адресанта:

Колонки редактора (1980-1981)	Невидимая газета (1984)
На английском языке… (1980)	Наши будни
Десятилетиями они молились Ленину. А теперь готовы крушить его монументы, ими самими воздвигнутые (1980) [Довлатов, 2006].	Десятилетия эти болваны молились Ленину. А теперь готовы крушить монументы, ими самими воздвигнутые [Довлатов, 2006].
В Америке нас поразило многое…(1981)	Лирическое отступление
На этой шкале тараканы располагаются, я думаю, между преступностью и бумажными спичками (1981) [Довлатов, 2006].	На этой шкале тараканы располагаются, я думаю, между преступностью и гнусными бумажными спичками [Довлатов, 2006].
Может, я их просто не замечал? Может, их заслоняли более крупные хищники? Не знаю… (1981) [Довлатов, 2006].	Может, я их просто не замечал? Может, их заслоняли более крупные хищники? Вроде уцелевших сталинистов? Не знаю… [Довлатов, 2006].

3. В «Колонках редактора» сильно выражена метаязыковая рефлексия (уточняющие конструкции, оговорки и самоисправления, оценка собственных слов и т. д.), что позволяет адресанту создать эффект разговорной речи, усилив тем самым диалогичность текста. В «Невидимой газете» метаязыковая рефлексия выражена слабее, что связано, в первую очередь, с усилением в текстах художественного начала и установки адресанта на повествование, рассказывание:

Колонки редактора (1980-1981)	Невидимая газета (1984)
Сентиментальный марш (1981)	Бизнес не порок
Журналистского опыта было достаточно. Безработных грамотеев вокруг сколько угодно. (Из одних докторов наук можно сколотить приличную футбольную команду.) С администраторами -- хуже. Умный пойдет в американскую фирму. (Как мой знакомый уголовник.) Глупый, вроде бы, не требуется. (Своих хватает.) [Довлатов, 2006].	Журналистского опыта было достаточно. С административными кадрами дела обстояли значительно хуже. Умный пойдет в солидную американскую фирму. Глупый вроде бы не требуется [Довлатов, 2006].
В Америке нас поразило многое…(1981)	Лирическое отступление
Мне кажется, всего этого достаточно, чтобы примириться с тараканами. Полюбить -- это уже слишком. Но примириться, я думаю, можно! Я, например, мирюсь. И, как говорится, -- надеюсь, что это взаимно! [Довлатов, 2006].	Мне кажется, всего этого достаточно, чтобы примириться с тараканами. Полюбить -- это слишком. Но примириться, я думаю, можно. Я, например, мирюсь. И надеюсь, что это -- взаимно… [Довлатов, 2006].
Сентиментальный марш (1981)	Встреча
Америка -- страна неограниченных возможностей. Одна из них -- возможность погибнуть Дома, если что, можно было к западной общественности воззвать. А здесь?! Восточной общественности пожаловаться? Восточная общественность -- и звучит-то диковато… [Довлатов, 2006]	-- Я ищу, -- оправдывался Мокер, -- я нащупываю ходы… Деньги будут… Америка -- страна неограниченных возможностей… <…> Америка действительно страна неограниченных возможностей. Одна из них -- возможность прогореть. [Довлатов, 2006]
Nobody is perfect (Все мы не красавцы) (1981)
Дай Бог, чтобы его (точнее -- наши общие) комплексы успешно развивались. Во благо «Новому американцу». (1981) [Довлатов, 2006].	Отсутствует

4. В «Невидимой газете» тексты «Колонок» помещаются в новый контекст: предваряются вступительными замечаниями (что необходимо в связи со сменой адресата-эмигранта, который в курсе актуальных событий эмигрантской жизни, на любого адресата-современника, который может не обладать необходимыми знаниями), завершаются заключениями-рассуждениями, в которых адресант анализирует отредактированные тексты или дает оценку событиям, своим мыслям и чувствам, находясь на удаленной временной позиции, что проявляется в употреблении вводных слов, выражающих оценку говорящим степени достоверности сообщаемого, риторических вопросов и восклицаний, конструкций с модусом кажимости (мне казалось):

Колонки редактора (1980-1981)	Невидимая газета (1984)
Свой американец (1980)	Встретились, поговорили

Страница:

•  1 
•  2 
•  3 
•  4 

дипломная работа "Адресат и адресант в разных редакциях публицистических текстов С. Довлатова ("Речь без повода или колонки редактора")" скачать

Подобные документы

• Имитация спонтанной устной речи в медиатексте (на примере материалов Линор Горалик в журналах "Сноб" и "Esquire")

  Анализ текстов СМИ, при создании которых использовались средства перенесения спонтанной речи говорящего в письменную форму. Изучение особенностей использования речевых и стилистических средств, позволяющих имитировать на письме спонтанную устную речь.
  
  курсовая работа [63,3 K], добавлен 16.04.2013
  

• Строй и функции внутренней речи персонажей в романе Т. Драйзера "Американская трагедия" (лингвистический и дидактический аспекты)

  Изучение видов, форм внутренней речи и роли внутренней речи в литературном тексте художественного произведения. Рассмотрение языковых средств, используемых для построения внутренней речи в художественном тексте. Рассмотрение изображенной внутренней речи.
  
  дипломная работа [104,1 K], добавлен 16.07.2017
  

• Личные письма как жанр естественной письменной речи (гендерный аспект)

  Естественная письменная речь как объект лингвистического изучения, её сущность и аспекты изучения. Гендерные особенности жанров естественной письменной речи, гендерная лингвистика и жанры речи, владение комплексом речежанровых характеристик языка.
  
  реферат [47,7 K], добавлен 12.07.2010
  

• Гендерные параметры анализа художественного текста

  Основные направления лингвистической гендерологии: история формирования, особенности отражения в зарубежной и отечественной лингвистике, стереотипы в речи. Анализ особенностей мужской/женской речи на разных языковых уровнях художественного текста.
  
  дипломная работа [82,5 K], добавлен 18.07.2014
  

• Лингвостилистические и структурные особенности политкорректных публицистических текстов

  Характеристика публицистического стиля, его основные черты. Тематическая неограниченность газетно-публицистического стиля, определяющая широту и разнообразие его лексики. Соотношение двух групп стилистических средств - признаваемого и отвергаемого.
  
  курсовая работа [45,2 K], добавлен 23.04.2019
  

• Лингводидактические аспекты описания русского языка с точки зрения их соотношения с учебной практикой

  Методический аспект описания языка. Связь методики изучения языка с педагогической психологией в методологическом отношении. Взаимосвязь восприятия и понимания речи. Цель лингводидактического исследования материала для учебников, выделение основ обучения.
  
  статья [37,1 K], добавлен 02.05.2015
  

• Фразеология в дискурсе публицистических текстов и проблемы перевода

  Исследование экспрессивной составляющей дискурса публицистических текстов, детерминация технологий преодоления переводческих трудностей в части устойчивых фразеологических единиц (фразеологизмов и идиоматических выражений) в текстах англоязычной прессы.
  
  дипломная работа [108,8 K], добавлен 15.06.2012
  

• Лексические нормы публицистических текстов

  Исследование лексических и стилистических особенностей английской и русской публицистики. Изучение способов образования публицистических текстов. Анализ лексико-семантических средств в публицистическом тексте на основе газет "Вечерняя Казань" и "Times".
  
  курсовая работа [48,7 K], добавлен 25.09.2015
  

• Вопрос о категории состояния в современном русском языке

  Теоретические основы исследования слов категории состояния как самостоятельной части речи. Основная проблематика учения о процессах переходности на уровне частей речи. Анализ категории состояния как самостоятельной части речи в современном русском языке.
  
  курсовая работа [42,5 K], добавлен 08.12.2017
  

• Публицистический стиль и его особенности

  Особенности изучения публицистического стиля речи. Основные функции публицистического стиля: информационная и воздействующая. Политико-идеологический, политико-агитационный и собственно публицистический подстили публицистического стиля и его приемы.
  
  реферат [24,2 K], добавлен 13.12.2011
  

Другие документы, подобные "Адресат и адресант в разных редакциях публицистических текстов С. Довлатова ("Речь без повода или колонки редактора")"

• главная
• рубрики
• по алфавиту
• вернуться в начало страницы
• вернуться к началу текста
• вернуться к подобным работам