Чешский язык в новом тысячелетии (общая характеристика языковой ситуации и динамических инноваций)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Чешский язык в новом тысячелетии (общая характеристика языковой ситуации и динамических инноваций)

В настоящей работе дается описание чешской языковой ситуации с акцентом на соотношение доминантных форм существования чешского национального языка и анализируются некоторые поступательные процессы на отдельных уровнях системы чешского литературного языка с учетом ее современного функционирования. При этом особо отмечается влияние нынешней общественно-политической ситуации на собственно языковые процессы.

Внешняя сфера языка (экстралингвистические факторы) способна вызвать динамические процессы в его внутренней форме, выражающиеся в структурных и функциональных изменениях языковых единиц. Взаимодействие внешних и внутренних факторов осуществляется в нескольких направлениях. Оно в той или иной степени, как будет показано ниже, отражается на состоянии языковой ситуации, качественных и количественных параметрах лексического состава, а также и на грамматических структурах. Под этим углом зрения и рассматриваются обозначенные аспекты.

Особо важным представляется отметить конвергентность процессов, характеризующих развитие современных европейских языков. Этот факт служит весомым доказательством гносеологического единоначалия языков, универсальности языковой отражательной функции.

I. Общая характеристика чешской языковой ситуации

I.1

Напомним, что под языковой ситуацией обычно понимается совокупность образований и форм национального языка, так называемые формы существования национального языка, их функционирование в социальной языковой коммуникации данного общества, взаимоотношение этих форм с точки зрения задействованности в отдельных коммуникативных сферах и межстилевой конкуренции между ними [Jedliиka 1972 : 29, Daneљ 1997 : 12]. Языковая ситуация характеризуется динамичностью развития, обусловливаемого изменениями в социальной и коммуникативной сферах. Восприимчивость к переменам обеспечивает языковой ситуации постоянное внимание исследователей.

В каждой языковой ситуации, при всем внутреннем своеобразии, находят отражение универсальные социальные процессы, как-то: мировой научно-технический прогресс, интернационализация информационного пространства, стандартизация образа жизни членов языковых сообществ и др. С большой долей уверенности можно полагать, что на сегодняшний день языковые ситуации различных сообществ испытывают влияние всеобщего интеграционного процесса, охватившего как большие, так и малые государства. Расширение контактов, как известно, открывает путь к активному взаимодействию языков, а тем самым и появлению различного рода инноваций, расширению вариативности языковых форм и, как следствие, ослаблению строгих предписаний литературного (стандартного) языка и возможному пересмотру его норм. Смягчение языковых норм способствует, в свою очередь, активному взаимодействию литературного языка (стандарта) с другими формами существования национального языка: обиходно-разговорной формой, интердиалектами, диалектами, а также сленгами, что приводит к смешению языковых кодов, последующей частичной перестройке внутриязыковых структур. Сосуществование различных форм национального языка и проявляющееся между ними соперничество при реализации коммуникативных функций создают определенное напряжение в языковой ситуации. Оно частично снимается воздействием как внутриязыковых, так и внешних (в частности, интерлингвальными контактами) импульсов развития национального языка. Инновации воспринимаются, хотя и в разном объеме, всеми формами национального языка. В результате создается некий массив общих средств выражения, способствующий выравниванию взаимоотношений между стандартом и субстандартами.

Роль внутриязыковых и внешнеязыковых факторов в динамике языковой ситуации наглядно демонстрирует состояние современного чешского языка.

I.2

Особенностью чешской языковой ситуации является прежде всего то, что литературный чешский язык в силу сложившихся исторических условий стал, как отмечал В. Матезиус, самым архаичным членом представительной семьи славянских литературных языков и фатально отдалился от повседневного чешского языка [Mathesius 1947 : 442]. Для чешской языковой ситуации, в отличие от многих других национальных языков, характерно то, что чешский литературный язык имеет более строгие рамки функционирования. Имеется в виду, что он в своей письменной и устной формах употребляется прежде всего в коммуникативной сфере общегосударственной и строго официальной. Нелитературные формы существования языка чешской нации употребляются, как правило, в устных непубличных и неофициальных выступлениях. В качестве типичных средств коммуникации они характерны для определенных коммуникативных сфер, а именно:

1. для семейно-бытовой;

2. для небольших, прежде всего профессиональных групп;

3. для локально ограниченной языковой среды;

4. для языковой среды крупных регионов, особенно с учетом различий, существующих между восточной и западной частями чешской языковой территории [Чешский язык 1990 : 6].

Примечательно то, что чешский литературный язык обычно не используется в качестве устного средства общения в повседневных коммуникативных ситуациях. Чешские коммуниканты являются, условно говоря, двуязычными, соблюдая строгую субординацию стандарта и субстандартов [Daneљ 1997 : 14, Sgall 1992 : 18].

I.3

Литературному чешскому языку противопоставлены как диалекты (моравские, силезские, ляшские и окраинные чешские), так и интердиалекты (obecnб иeљtina, obecnб moravљtina, obecnб hanaиtina, obecnб laљtina).

Диалекты, как формы коммуникации, ограничены, как известно, территориально и поэтому не оказывают сколько-нибудь существенного влияния на нормы современного литературного языка. Более значимы в этом отношении интердиалекты и прежде всего обиходно-разговорный чешский язык (obecnб иeљtina). На нем говорит основная масса населения собственно чешских областей, а также западной Моравии, что в общем составляет более половины территории Чешской Республики. Чешский обиходно-разговорный язык образовался на базе собственно чешского интердиалекта, но в функциональном отношении перерос его рамки. В настоящее время он является вторым языковым кодом, имеет свои нормы, отличные от норм литературного языка.

По сравнению с обиходно-разговорным языком положение прочих интердиалектов в системе чешского национального языка менее весомо, ибо они имеют меньший функциональный объем.

Сам факт образования интердиалектов свидетельствует об ослаблении территориальных диалектов, снижении их функциональной значимости. С учетом реально существующих форм чешского национального языка языковую ситуацию в общих чертах можно представить в виде полюсной системы, крайние точки которой представляют собой с одной стороны территориальные диалекты, а с другой - литературный язык. Их оппозиция основывается на локальной (территориальной, географической) и функциональной противоположности: региональной ограниченности диалекта противостоит общетерриториальное распространение литературного языка, монофункциональности или ограниченной функциональности диалектов - полифункциональность литературного языка. Чешский обиходно-разговорный язык занимает промежуточное положение между двумя крайними полюсами. Его широкое использование во многих сферах повседневной коммуникации создает благоприятные условия для постоянного контакта двух доминант чешского национального языка: литературного и обиходно-разговорного. Их активное сосуществование не может не сопровождаться взаимовлиянием, выравниванием системных норм. Очевидное преимущество в этом направлении удерживает обиходно-разговорный язык. Широкую потенциальную базу интерференции составляют отличия обиходно-разговорного языка от литературного на всех уровнях языковой ситемы. Отметим наиболее важные из них (подробно см.: [Hronek 1972, Sgall-Hronek 1992]).

I.3.1 фонетические особенности

1) В соответствии с [з] литературного языка в чешском обиходно-разговорном языке в положении середины и конца слова в именах прилагательных, существительных, а также наречиях и глаголах часто представлено [о], орф. (н, э). Ср.: starэ mesto - лит. starй mesto, dobrэ pero - лит. dobrй pero; To je zajнmavэ - лит. To je zajнmavй; polнvka - лит. polйvka, mlнko - лит. mlйko; dэl - лит. dйle, nэst - лит. nйst и т. д. Следует отметить, однако, что слова, выходящие за рамки чисто бытового общения, как и слова заимствованные, указанного сужения не имеют. Они сохраняют литературную огласовку: lйkaш, lйto; plйnum, krйdo и др.

2) Литературное э, а в некоторых случаях и этимологическое н, в чешском обиходно-разговорном языке последовательно изменилось в дифтонг ej: tejden - лит. tэden, hodnej kluk - лит. hodnэ kluk, brejle - лит. brэle, zejtra - лит. zнtra, cejtit - лит. cнtit, vozejk - лит. vozнk, lesejиek - лит. lesниek. Однако в именных приставочных образованиях представлено э: vэbor, vэvoj, vэrobek, vэkon, vэstava и др.

3) Перед начальным о в исконных чешских словах, относящихся в основном к сфере бытовой повседневной коммуникации, развилось протетическое v: von - лит. on, vokno - лит. okno, vocet - лит. ocet, vobмd - лит. obмd, vodeљel - лит. odeљel, vorat - лит. orat, vopice - лит. opice и т. д. Вместе с тем имеются слова, у которых форма с v или очень редкая, или вообще отсутствует: otec, ovљem, obvod, obuv. Не характерно протетическое v для заимствованных слов: opera, organizace, orchidea и др.

4) К основным фонетическим явлениям чешского обиходно-разговорного языка исследователи относят дифтонгизацию ъ > ou в позиции начала слова: ouvoz - лит. ъvoz, ouroda - лит. ъroda, oudolн - лит. ъdolн, ouhoш - лит. ъhoш. Тем не менее указанная дифтонгизация в чешском обиходно-разговорном языке не имеет широкого распространения. Причина этого в том, как отмечает Й. Гронек, что количество слов, начинающихся на ъ, в чешском языке относительно невелико [Hronek 1972 : 27].

Кроме основных фонетических признаков, отличающих звуковой строй чешского обиходно-разговорного языка от литературной нормы, обычно называется ряд частных явлений, разнящихся по частотности употребления, характеризующихся локальной ограниченностью, а иногда касающихся отдельных слов или словоформ. Речь идет прежде всего о произносительных нормах некоторых звуков и звукосочетаний, а именно:

А) изменении и упрощении согласных: љtvrtek - лит. иtvrtek, hamba - лит. hanba, шbitov - лит. hшbitov, dyќ - лит. vћdyќ, ћнce - лит. lћнce;

Б) количественном изменении гласных (сокращении долготы и, наоборот, удлинении звука): pomahat - лит. pomбhat, lekбrna - лит. lйkбrna, pero - лит. pйro / pero, deљt - лит. dйљt, pнvo - лит. pivo, dvйшe - лит. dveшe;

В) некоторых особенностях произношения заимствованных слов: љtudent - лит. student, plagбt - лит. plakбt, Љkot - лит. Skot, љportka - лит. sportka.

Однако названные явления в той или иной степени встречаются и в устной (неофициальной) форме литературного языка [Hronek 1972 : 32]. По этой причине они не могут быть отнесены к разряду факторов, конституирующих непосредственно фонетическую систему чешского обиходно-разговорного языка.

I.3.2 Морфологические особенности

Собственно морфологические отличия обиходно-разговорного языка от литературного обусловлены прежде всего тем, что литературный язык сохранил дифференцированные морфологические формы, соответствующие определенным функциям (значениям), там, где обиходно-разговорный язык имеет унифицированные формы. В значительной степени это касается системы склонения существительных, прилагательных и местоимений. Так, творит. падеж существительных всех трех родов во мн. числе имеет унифицированную форму на -ma: ћenama, domama, mмstama, а также nщљema, pнsnмma, vмcma, muћema, strojema, soudcema, pшedsedama, moшema. Ср. в литературном: ћenami, domy, nщљemi, pнsnмmi, vмcmi, muћi, stroji, soudci, pшedsedy.

В обиходно-разговорном языке в им. пад. мн. числа прилагательных не различается в отличие от языка литературного грамматический род и не выражается категория одушевленности. Во всех трех родах представлена одна унифицированная форма, окончание -э: mladэ muћi, mladэ ћeny, mladэ dмvиata в соответствии с дифференцированными литературными формами -н, -й, -б: mladн muћi, mladй ћeny, mladб dмvиata.

Категория рода и категория одушевленности не имеют морфологического выражения во мн. числе и в формах указательного местоимения ten. В им. пад. мн. числа всех трех родов употребляется одно окончание -y: ty muћi, ty ћeny, ty dмvиata в соответствии с литературными формами ti muћi, ty ћeny, ta dмvиata.

Различия между чешским литературным и обиходно-разговорным языком прослеживаются в некоторых формах косвенных падежей местоимений, как и прилагательных. Ср.: tэ / tej dobrej ћenм - лит. tй dobrй ћenм; v tej tvej hlave - лит. v tй tvй hlavм; v tej vysokej trбve - лит. v tй vysokй trбve; v naљej dlouhej ulici - лит. v naљн dlouhй ulici [Hronek 1972 : 50].

Тенденцией к унификации можно объяснить устранение конкуренции некоторых морфологических форм в чешском обиходно-разговорном языке. Так, в разряде качественных прилагательных полные (местоименные) формы вытеснили именные (краткие) формы: Dмdeиek je zdravej - лит. zdrбv / zdravэ; Jsem љќastnej - лит. љќasten / љќastnэ.

В разряде притяжательных прилагательных типа bratrщv kabбt, bratrova иepice, bratrovo auto именные формы в чешском обиходно-разговорном языке сохранились только в формах им. ед. и мн., а также отчасти вин. ед. и вин. мн. числа. В остальных падежах, не только во мн. числе, что характерно и для литературного языка, но и в единственном именные формы последовательно заменены полными формами: bratrovэho kabбtu - лит. bratrova kabбtu, bratrovэmu kabбtu - лит. bratrovu kabбtu…; bratrovej иepice - лит. bratrovy иepice…; bratrovэho auta - лит. bratrova auta…

Тенденцией к выравниванию основ в некоторой степени объясняется и наличие некоторых падежных форм у числительных dva, tшi, љtyry / љtyшi. Например, числительное dva в род. и предл. падежах, наряду с формой dvou, характерной и для литературного языка, имеет также форму dvouch (ср. русское двух). Числительные tшi, љtyry / љtyшi в род. пад. имеют формы tшech, љtyrech / љtyшech (ср. в русском: трех, четырех), в соответствии с лит. формами tшн, иtyш.

2) Сближение и выравнивание морфологических форм в глагольной системе чешского обиходно-разговорного языка прослеживается в двух направлениях:

а) межпарадигматическом (взаимодействие глагольных классов);

б) внутрипарадигматическом (взаимодействие глагольных форм внутри одного класса).

Сближение классов характерно, в частности, для спряжения глаголов типа nйst, с одной стороны, и глаголов типа pнt, kupovat, с другой. В литературном языке глаголы указанных типов составляют, как известно, два класса. В обиходно-разговорном языке в результате совпадения окончаний в 1-ом лице ед. числа настоящего времени (nesu - piju, kupuju), а также в 3-ем лице мн. числа (nesou - pijou, kupujou) различия в спряжении двух классов в настоящем времени полностью утратились.

Унификация глагольной основы прослеживается при сопоставлении отдельных глагольных подклассов и групп. Так, глаголы второго класса как с основой на -et, так и с основой на -it в 3-ем лице мн. числа имеют, как правило, форму на -ejн: sбzejн, trpмjн, prosejн в соответствии с литературными sбzejн, но trpн, prosн. Один тип основы имеют в прошедшем времени все глаголы на -nou: minul, vanul, usnul, tisknul, dotknul se, zdvihnul в соответствии с литературными: minul, vanul, usnul, tiskl, dotkl se, zdvihl.

Глаголы с инфинитивом на -ci имеют одинаковую основу в формах настоящего времени изъявительного наклонения и повелительного наклонения: peиu, peиeљ,…peиeme, peиete…: peи! peиme! peиte! в соответствии с литературными книжными формами: peku, peиeљ.., peиeme, peиete: pec! pecme! pecte!

Следует отметить также, что сама форма инфинитива на -ci в чешском обиходно-разговорном языке представлена формой на -ct: pйct, tйct, шнct.

Как специфическую черту чешского обиходно-разговорного языка следует отметить устранение суффикса -l в формах причастия прошедшего времени: nes, pek, kvet в соответствии с литературными формами: nesl, pekl, kvetl.

Характерным для чешского обиходно-разговорного языка является употребление в 1-ом лице мн. числа сослагательного наклонения формы bysme: abysme, kdybysme в соответствии с литературной формой bychom: abychom, kdybychom.

В изъявительном наклонении в значении глагола-связки употребляется форма seљ в соответствии с лит. jsi: Jak seљ tu dlouho; Uћ seљ bit dneska potшetн [Hronek 1972 : 37].

I.3.3 Синтаксические особенности

Различия между литературным и чешским обиходно-разговорным языком в области синтаксиса не касаются функциональных типов предложений в том смысле, что не существует особых моделей предложений, функционирующих исключительно в обиходно-разговорном языке. Синтаксические модели, в той или иной степени типичные для обиходно-разговорного языка, по сути своей представляют разнообразные модификации конструкций, имеющихся в распоряжении литературного языка. Наличие существующих синтаксических различий между двумя доминантными формами национального чешского языка объясняется спецификой коммуникативных сфер, которые они репрезентируют. Одним из основных существующих между ними различий можно считать подготовленность речевого акта в литературном языке и его неподготовленность в обиходно-разговорном. Неофициальные речевые акты характеризуются непринужденностью общения и непосредственным участием в нем говорящих.

Упрощенно схемы предложений в обиходно-разговорном и литературном языке можно представить следующим образом: краткие предложения имеют преимущественно разговорный характер, длинные - относятся к инвентарю письменных, а это значит в основном литературных типов высказываний. С размером предложения связан и ряд других особенностей: чем короче предложение, тем оно более динамично, тем больше подчинено глаголу. Длинные предложения насыщены именами и их атрибутами. Грубо говоря, неподготовленные речевые акты тяготеют к глаголу, подготовленные - к имени. Неподготовленные речевые акты часто представляют собой фрагментарные предложения, с элипсом, прерванными высказываниями, наличием обособленных членов предложения и т. д. [Mistrнk 1974 : 304].

Синтаксические особенности чешского обиходно-разговорного языка с определенной условностью можно подразделить на две подгруппы:

1) средства выражения, языковые структуры, использующиеся (или не использующиеся) в обиходном языке, т. е. являющиеся для него знаковыми;

2) средства выражения, имеющие разную частотность в двух формах национального языка: литературно-книжном и обиходно-разговорном.

К первой категории прежде всего следует отнести средства выражения, формирующие синтаксические отношения сочинения и подчинения. Так, в соответствии с подчинительными союзами jelikoћ, jakmile, употребляющимися в литературном языке, в обиходном в том же значении употребляются соответственно protoћe, jak. Вместо литературных takћe и proиeћ в обиходном языке употребляется tak, причем подчинительная связь часто заменяется сочинительной: Pшiљel pozde a tak neslyљel zaибtek [Sgall-Hronek, 1992 : 65].

В чешском обиходно-разговорном языке отсутствуют деепричастия, формирующие, как известно, определенный тип синтаксической конденсации. Практически не употребляется в обиходном языке и условное наклонение прошедшего времени. Оно последовательно заменяется формами условного наклонения настоящего времени.

Что касается падежной системы, то в чешском обиходно-разговорном языке фактически отсутствует родительный партитивный, т. е. Pшilej mu иaj в соответствии с литературной формой Pшilej mu иaje. Вместо литературной формы творительного падежа в функции так называемого непостоянного признака в чешском обиходно-разговорном языке обычно употребляется форма именительного падежа: Strejиek je pekaш в соответствии с литературной формой Strэиek je pekaшem [Sgall-Hronek 1992 : 66].

Для актуального членения предложения в чешском обиходно-разговорном языке характерно то, что рема не имеет строго закрепленной позиции в конце предложения в отличие от литературного книжного языка.

Отличительной чертой чешского обиходно-разговорного языка является положение энклитик, начинающих предложение: Se ti divнm; Sem tam pшece byl; Ste nevideli? [Sgall-Hronek 1992 : 64-65].

Вторую категорию различительных признаков на синтаксическом уровне формирует прежде всего разная частотность в литературном и обиходно-разговорном языке эмоциональных средств выражения (междометий и частиц), которые совместно с модальными средствами активизируют коммуникативную функцию высказывания. К числу наиболее употребительных в обиходно-разговорном языке указанного рода слов и словосочетаний могут быть отнесены следующие: no, notak, no a, no nй, teda, ћejo; moћnб, jistм, (v)opravdu, nabeton, snad, bщhvн, prej; hele, vнљ, vнte, vнme, to vнљ; шekneme, tak шнkajic, jak se шнkб, abych tak шek, jб ti шeknu, шek bych; bohuћel, zaplaќ pбmbu; mimochodem, na mou duљi, dejme tomu, jak vidнљ.

То же чрезмерно частотное употребление характеризует и некоторые разряды местоимений. Имеется в виду употребление личных местоимений jб, ty, on в именительном падеже, а также указательного местоимения ten, которые, однако, чаще выполняют эмоциональную или контактоустанавливающую функцию: ср.:Ta Marie pшijde zejtra; To je ten nejkrбsnмjљн film, co sem vidмl; To sis zase dal; To mrzne; To ho neznбљ; Von Pavel nepшiљel; Von byl dшнv vchod z druhэ strany; Vono prљelo.

Несоразмерно бульшую частотность имеют в чешском обиходно-разговорном языке так называемые результативные перфектные описательные конструкции типа mбm (mel sem, budu mнt, mмl bych) uklнzeno, mмli praиku rozbitou, mбm zatopeno [Sgall-Hronek 1992 : 65-67].

Чаще, чем в литературном языке, в обиходно-разговорном для выражения действия, совершаемого в будущем, употребляются формы настоящего времени, что особенно характерно для глаголов со значением движения: Jб tam zejtra jedu; Jб tam zejtra nejdu; Zejtra se hraje kopanб; Zejtra se tanин и т. п.

Таким образом, синтаксис двух рассматриваемых языковых кодов, с одной стороны, характеризуется определенной близостью, наличием общих синтаксических структур и конструкций, с другой стороны, каждый из них имеет свои специфические черты, являющиеся частными модификациями системных свойств и отношений. В целом же, однако, необходимо отметить значительную функциональную подвижность границ между синтаксическими структурами двух форм чешского национального языка.

I.3.4 Лексические особенности

Различия в словарном составе двух языковых кодов возможно дифференцировать по следующим параметрам:

1) Лексемы, имеющиеся в составе обеих языковых форм, но отличающиеся фонетической огласовкой, словообразовательными или морфологическими формантами: nэst - nйst, brabec - vrabec, trpajzlнk - trpaslнk, mlejn - mlэn, strejc - strэc; Moravбk - Moravan, Praћбk - Praћan, љampus - љampaтskй; naљima detma - naљimi detmi, do љtyrech hodin - do иtyш hodin, pщjdeљ s nбma - pщjdeљ s nбmi и т. д.

2) Синонимические лексемы, имеющие разное происхождение. Нелитературный коррелят часто является заимствованным: furt (нем.) - neustбle, fusekle (нем.) - ponoћka, fuљka (нем.) - dшina, kvartэr (нем.) - byt, cimra (нем.) - mнstnost и др.

3) Литературные и нелитературные лексемы соотносятся как аналитические и синтетические (универбизованные) наименования: nбkladnн auto - nбklaпбk, zamмstnanec v dopravм - dopravбk, zlepљovacн nбvrh - zlepљovбk, spacн pytel - spacбk, bytovэ ъшad - byќбk, osobnн vlak - osobбk, vedoucн party - parќбk и т. д.

4) Так называемая безэквивалентная лексика - наименования, употребляющиеся только в одной из форм существования языка. С одной стороны, это лексика книжная, специальная, терминологическая, поэтизмы, с другой, - лексика сниженного стиля, включая и некоторые табуированные имена. Показательны в этом отношении имена с ярко выраженной экспрессивностью, весьма разнородные в семантическом плане. Экспрессивность достигается, как правило, благодаря суффиксам, входящим в арсенал словообразовательных средств обиходно-разговорного языка: vazoun, chrapoun, merenda, љvindlйш, troubela, bruиidlo, klukanda, feљanda, hovnajz, chromajzl.

Следует особо отметить, что границы между литературными и нелитературными лексическими слоями весьма подвижны. Наблюдается постоянное взаимодействие между ними, и как результат - широкое проникновение лексем из обиходно-разговорного языка в устную форму литературного языка (см. ниже).

I.4

Анализ языковой ситуации предполагает не только вычленение из общенационального языка отдельных форм его существования, но и выявление действующих между ними интеграционных процессов. Наиболее ярко они проявляются во взаимодействии чешского литературного языка (его устной формы) и обиходно-разговорного.

Главенствующую роль в их сближении играют, безусловно, социальные факторы. Важнейшим политическим событием последнего десятилетия ушедшего века стала в Чехословакии “бархатная” революция 1989 г. Политические события, приведшие к смене государственного строя, не могли не повлечь за собой перемены в общественном поведении людей. Как всегда бывает в эпоху революционных потрясений, люди в состоянии эйфории спонтанно выплескивают свои мысли и чувства. Возросшая общественная активность членов социума находит отражение в средствах массовой информации, в периодической печати, на страницах газет и журналов. Формируются новые печатные жанры, прежде всего жанры политической коммуникации. Они характеризуются языковой раскованностью, симбиозом функционально-стилевых структур [Нещименко 2001 : 98-132, Hlavsovб 1997 : 29, Bartoљek 1997 : 58]. Границы между ними оказываются чрезвычайно подвижными, нечеткими. Активизируется процесс взаимопроникновения структур, репрезентирующих разные формы существования национального языка. Межстилевая интерференция не может не ослаблять существующие нормы литературного языка и, как полагают исследователи, не исключено, что она может стать предвестником зарождения нового стандарта [Daneљ 1997 : 18].

I.4.1 Результаты взаимодействия структур, репрезентирующих разные формы существования национального языка, со всей очевидностью проявляются на лексическом уровне. Это выражается прежде всего в том, что в литературный язык, в его нейтральную форму, проникают и закрепляются лексемы с первоначальными параметрами обиходного языка, а также сленгового типа речи. Номинации такого рода приобретают двойную стилевую принадлежность: с одной стороны, они сохраняют свои исконные коннотации, с другой, - используются в разговорном стиле литературного языка. Если слово прочно закрепляется в литературном языке, оно со временем утрачивает признаки “обиходности” или “сленговости”.

К числу лексем, успешно ассимилировавшихся в чешском литературном языке и утративших свою первоначальную функциональную характеристику, относится многочисленный разряд универбов, весьма разнородных в семантическом отношении. Проиллюстрируем сказанное лишь немногими примерами, выборочно извлеченными из словарей современного чешского языка, в которых приводимые ниже лексемы даются как нейтральные, без дополнительных стилистических помет. Богатым количеством универбов располагает предметно-бытовая лексика, в частности, разряд имен со значением одежды, обуви, самых различных предметов обихода: dшevбky, dћiny, montйrky, texasky, pumpky, gumovky, plбtenky, nylonky, sylonky; nбlevka, vaшeиka, mнchaиka, naberaиka, шezaиka, houpaиka, иistiиka, otvнraи, spнnaи, pojistka, merka, osuљka, tшpytka, stнraи, vyorбvaи…

Как нейтральные воспринимаются в современном чешском языке универбизованные наименования со значением напитков: sodovka, minerбlka, kmнnka, viљтovka, malinovka, oшechovka, becherovka, meruтkovice, slivovice, medovina, hruљkovice, tшeљтovice, jeшabinka…

Приведенные примеры могут быть свободно дополнены стилистически нейтральными универбами из многих других тематических областей, в частности, именами лиц по роду профессии или занятий: иeљtinбш, ruљtinбш, francouzљtinбш, drщbeћбш, rostlinбш, ovocnбш, dobytkбш, vиelaш, hraиkбш, knoflнkбш, sadaш, ћelezniибш, stavbбш, nбbytkбш, dшevaш…

Первоначальную “обиходность” и “сленговость” утратили многие зоологические и ботанические названия: hlavatka, lupenitka, ћlaznatka, kosatka, zrnмnka; cukrovka, bublinatka, mбjovka, mбslovka, netэkavka, slamмnka, vrbovka, oшeљбk, hluchavka, vlбknice, machovka [SSJИ, SSИ] и многие другие.

I.4.2 Лексические инновации поддерживают проникновение в литературный язык и некоторых фонологических признаков, характерных для нелитературных форм национального языка. Показательно в этом отношении сужение й > н в некоторых глагольных, а также и именных формах. Ср.: lйtat > lнtat, svlйknout > svlнknout, nalйvat > nalнvat, polйvka > polнvka, okйnko > okэnko, mlйko > mlнko и др. Формы на й считаются в современном языке более книжными. Их функциональная оценка, однако, зависит от возрастного показателя носителей чешского языка. Старшим поколением несуженные формы воспринимаются как стилистически нейтральные, возможно, с ослабленным признаком книжного стиля, тогда как суженные формы - как литературно-разговорные или, более того, как обиходно-разговорные. В языковом сознании младших поколений варианты с несуженными формами воспринимаются как явно книжные и даже архаичные, а суженные формы как полностью нейтральные.

Небезынтересно отметить, что существующие фонологические различия в ряде случаев проецируются на уровень морфологический, т. е. устанавливается определенная корреляция между фонологическими и морфологическими характеристиками. Так, упомянутые выше глаголы с корневой морфемой -lй, наряду с нулевым окончанием инфинитива, могут также употребляться и с окончанием -i, которое считается книжным и даже архаичным: lйtat / lйtati, zalйvat / zalйvati… У форм тех же глаголов с корневой морфемой -lн, проникших в нейтральный стиль из обиходного языка (obecnб иeљtina), употребление окончания -i абсолютно исключается [Jelнnek 1979 : 117].

I.4.3 Взаимодействие национальных языковых форм оказывает существенное влияние на морфологические структуры современного чешского литературного языка. Есть основания утверждать, что это широкомасштабный процесс, развивающийся в разных направлениях и затрагивающий парадигматику всех частей речи. Укажем лишь на некоторые явления, прочно вошедшие в литературный язык, в нейтральный стиль, и вместе с тем на процессы интерференции, только набирающие силу.

I.4.3.1 Под влиянием обиходно-разговорного языка выходит из употребления форма инфинитива на -ci у глаголов типа pйci, vlйci. Она заменяется унифицированной формой на -t: pйct, vlйct. Утвердились изменения в парадигме спряжения этих глаголов в литературном языке. Так, в личных формах настоящего времени последовательно представлены основы на шипящий, заменившие прежние финали на задненебный или гортанный.

singulбr plurбl

1. peиu (вместо peku) peиeme

2. peиeљ peиete

3. peиe peиou (вместо pekou)

1. mщћu (вместо mohu) mщћeme

2. mщћeљ mщћete

3. mщћe mщћou (вместо mohou)

В литературном языке закрепились обиходно-разговорные формы повелительного наклонения этих глаголов (см. выше).

Употребляется в литературном языке изначально обиходная форма -u первого лица настоящего времени глаголов с суффиксом -ova, типа dмkovat, studovat. Она функционирует параллельно с исконно литературной формой на -i, становящейся книжной: dмkuji / dмkuju, studuji / studuju.

Указанные примеры, число которых может быть значительно дополнено, свидетельствует о том, что влияние обиходно-разговорного узуса имеет не случайный, но системный характер, воздействующий на структурную организацию морфологических средств.

Однако проникновение в литературный язык и упрочение в нем элементов обиходно-разговорного языка не является простым и беспрепятственным. Хорошо известно, например, то упорное сопротивление со стороны литературной кодификации, которое оказывается проникновению в литературный язык широко функционирующей в повседневной коммуникации унифицированной морфеме -ma в творительном падеже множественного числа имен существительных всех типов склонения: hradama, strojema, ћenama, mastмma, rщћema [Jelнnek 1979 : 118].

I.4.3.2 Малозаметным явлением для кодификаторов литературного чешского языка остается на сегодняшний день сужение функционирования падежных форм собирательно-видовых числительных типа dvoje / dvojн, troje / trojн... на именительный и винительный падежи единственного и множественного числа. В косвенных падежах формы собирательно-видовых числительных при обозначении счета предметов заменяются формами количественных числительных: dvoje / dvojн nщћky, но dvou nщћek, dvмma nщћkбm (вместо dvojнch, dvojнm). Аналогично: troje / trojн kamna, но tшн kamen, tшem kamnщm [Mluvnice иeљtiny 2, 1986 : 403-404]. Указанная тенденция, имеющая широкое распространение в повседневной коммуникации, может превратить словоизменение собирательно-видовых числительных в реликт.

I.5

Проникновение в литературный язык нелитературных структур наблюдается и на синтаксическом уровне. Синтаксические нормы, однако, в отличие от норм морфологических, являются более гибкими, обладают большей вариативностью. Лишь в некоторых случаях, как отмечают исследователи, нарушение правила приводит к тому, что данное высказывание становится, с точки зрения литературного языка, однозначно нелитературным. Скорее оно окажется периферийным, помещенным на границу нормы, стилистически ограниченным, связанным определенными коммуникативными ситуациями [Hlavsa 1988 : 69]. Наиболее очевидно влияние и проникновение в литературный язык нелитературных синтаксических структур в области валентных полей при реализации интенции на уровне грамматической формы. Так, в частности, в обиходно-разговорном языке имеют широкое распространение глагольные конструкции с винительным падежом. Функциональная активность этих конструкций обеспечивает им проникновение в нейтральный функциональный стиль чешского языка, где они вытесняют на периферию литературные формы с родительным падежом. Нормативные грамматики и словари фиксируют наличие вариативных падежных форм, не отмечая при этом каких-либо семантических изменений: dobэt co / иeho, hledat co / иeho, dosбhnout co / иeho, uћнt co / иeho и др. Ср.: Vojsku cнsaшskйmu podaшilo se mмsta dobэti - Povstalci dobyli mмsto po krбtkйm boji; Budeme hledat ochrany u naљich sousedщ - Kaћdэ by mмl hledat ochranu pшed AIDS; Vэprava dosбhla severnнho pуlu - Vэprava dosбhla severnн pуl. [Pшнruиnн mluvnice 1995 : 428].

Носителями чешского языка и прежде всего представителями молодого поколения формы родительного падежа в указанных и подобных примерах воспринимаются как книжные и даже архаичные, тогда как формы винительного - как полностью нейтральные.

I.6

Широкий спектр коммуникативных сфер, в которых используется обиходно-разговорная форма национального чешского языка (obecnб иeљtina), упрочивает ее конкурентный потенциал в отношении литературной формы национального языка и создает благоприятные предпосылки для динамики литературного языка и, как следствие, установление возможных новых норм, включая нормы коммуникативные.

Динамическое развитие языка с последующим установлением относительного равновесия между отдельными формами его существования инициируется не только тесным взаимодействием его отдельных формаций, что относится к внутриязыковому развитию. Импульсом развития языковых структур могут служить и внешнеязыковые факторы. Имеются в виду прежде всего интерлингвальные языковые контакты. Интенсивность межъязыковых отношений во многом зависит от экстралингвистических условий: уровня социально-политического, научно-технического культурного развития контактирующих социумов. Наиболее сильное внешнеязыковое воздействие наблюдается обычно в периоды кардинальных общественно-политических перемен в языковых социумах. Именно такой исторический момент переживает сейчас чешское общество. Потребности в наименовании новых реалий, неизбежно появляющихся на каждом новом витке исторического развития общества, в значительной степени удовлетворяются заимствованиями.

II. Влияние интерлингвальных контактов на развитие языкового стандарта

чешский язык диалект интерлингвальный

Иноязычное влияние на современный чешский язык реализуется в основном путем прямых заимствований и отражается прежде всего на лексическом составе чешского языка. Пальма первенства в интенсивности воздействия принадлежит, безусловно, англицизмам. Следует особо отметить, что толерантность чешского языка к англицизмам заметно возросла по сравнению с предреволюционными 70-ми годами ушедшего века и в настоящее время, как представляется, достигла своего предела, за которым, вероятно, должны сработать как собственно языковые защитные функции, так и результаты вмешательства кодификаторов.

“Английская болезнь”, поразившая в последние годы европейские языки, имеет несколько причин. Первая и объективная заключается в необходимости наименования новых явлений, привнесенных из англоговорящей среды. Вторая причина имеет субъективный характер. Речь идет о заимствованиях, в которых номинативная система языка-рецептора не испытывает потребности. Их появление в чужом языке объясняется стремлением “пользователей” иностранных слов к оригинальности, желанием производить впечатление “образованности”. Иначе говоря, это своеобразная дань языковой моде.

Открытая ориентация чешского государства на Запад во всех областях общественно-политической, экономической, а также и культурной жизни явилась чрезвычайно благоприятной предпосылкой для самого широкого притока в них заимствований.

С точки зрения номинативной потребности заимствованную лексику можно разделить, как уже было отмечено выше, на два разряда:

1. заимствования, конкурирующие с функционирующими в языке-рецепторе собственными наименованиями;

2. заимствования, служащие цели номинации новых явлений, для которых в языке-рецепторе соответствующие обозначения отсутствуют.

К наименованиям первой категории относятся, в частности, premiйr вместо pшedseda vlбdy, kabinet ministrщ вместо rada ministrщ, exkluzivnн rozhovor вместо vэhradnн rozhovor, comeback вместо nбvrat, aboridћinovй вместо domorodci, expert вместо znalec, konzenzus вместо souhlas и многие другие. Следует также отметить, что заимствования могут употребляться в целях специализации понятия: dovoz / import, vэvoz / export, schodek / deficit, dypбrtment / odbor и т. д.

Наименования второй категории относятся прежде всего к новым или получившим в последние годы широкое развитие экономическим, банковским отраслям, к вычислительной технике, электронике, рекламе, к области массовой культуры и др. например: computer / komputer, holdingovб spoleиnost, management, marketing, clearing / kliring, barter, inflace, deflace, devalvace, dividenda, indexace, kumulace, lobbista, lobbizmus, faktoring, briefing / brнfink, skinhead, diskћokej, pentop, peep show / peepshow, cash, pentium, peoplemeter / peoplemetr, perfomance, plotter / plotr, remake, report, ROM, shop, shopping centrum, shopping mall, showgirl, showroom, skateboarding, skatepark, sken / scan, skener / scanner, soap, soap-opera, saundtrack, sponzor, superstar, tablet, talk show / talkshow, timing, thrash, Windows и многие другие.

В связи с массированным потоком заимствований и прежде всего англицизмов закономерным является вопрос о степени подготовленности к такому наплыву иностранной лексики чешского (как, впрочем, и других) социума. Чешские исследователи не без оснований отмечают слабую реципиентную базу представителей чешского языкового коллектива. Главной причиной такого положения является недостаточное знание английского языка, как и знание самих реалий англоговорящей среды. Отсюда часто поспешное копирование иностранных слов и выражений и их неадекватное использование, семантическая модификация заимствований по отношению к языку-оригиналу. Так, многозначное английское background употребляется в чешском языке только в одном из своих значений - “подоплека” [Novб slova v иeљtinм 1998 : 38]; slogan в английском не только “пропагандистский девиз” как в чешском языке, но и “боевой клич” и т. д. Не исключается, однако, что возможные семантические изменения привносятся преднамеренно, с целью “престижности” и “оригинальности”. Именно этим, по-видимому, можно объяснить использование английского land / lend в названиях ресторанов, гостиниц и других подобных заведений [Koшenskэ 1997 : 267].

Грамматические характеристики лексических заимствований порождают морфологические и синтаксические инновации в языке-рецепторе. Так, в частности, некоторым заимствованиям свойствен частеречный синкретизм, нетипичный для чешского языка, как языка ярко выраженного флективного типа. Заимствованные англицизмы сохраняют в чешском языке частеречную полифункциональность, варианты которой реализуются, как и в языке-оригинале, в зависимости от порядка слов в предложении. Так, например, грамматические функции существительного и прилагательного выполняют лексемы raft, secondhand, soap, squash, top, Windows, roll-on и др. Функцию прилагательного и наречия реализуют лексемы supper, free, live, on-line, techno. Некоторые лексемы способны выполнять тройственную функцию - существительного, прилагательного и наречия. К ним, в частности, относятся cash, singl, soft, play-off [Novб slova v иeљtinм 1998].

Предрасположенность англицизмов к фиксированному порядку слов поддерживает в чешском языке развивающуюся тенденцию к употреблению несогласованных определений в препозиции к определяемому существительному. При этом речь идет не только о квазисловах типа Rh faktor, vf proud, CD deska, dia koutek, на что уже неоднократно обращали внимание исследователи [Martincovб 1988], но и о словах как семантически, так и структурно полнозначных.

Ср.: mьsli tyиinka, soap opera, soap poшad, off-line provoz, raft rodeo, cash platba и platba cash, roll-on deodorant и deodorant roll-on [Novб slova v иeљtinм 1998]. Фиксированное положение в предложении грамматически полифункциональной лексемы обеспечивает реализацию необходимой функции.

Можно полагать, что по английской модели образовались в чешском языке такие наименования, как Club hotel, Coubertin hotel, Panorama hotel, Fontбna hotel, Opinion window Praha и т. д. [Daneљ 1997 : 23]. Препозиция несогласованного определения для чешского синтаксиса допустима лишь в некоторых, строго ограниченных случаях [Pшнruиnн mluvnice 1995 : 510].

Влияние английского языка на чешский столь велико, что порождает англо-чешский билингвизм, который характерен прежде всего для представителей молодого поколения языкового коллектива [Koшenskэ 1997 : 266, 270].

Интенсивное проникновение английского языка в различные чешские коммуникативные сферы вызывает гипотетический вопрос об “иноземной языковой угрозе”, если таковая существует. Отвечая на поставленный вопрос, следует признать, что негативная английская интерференция, безусловно, имеется. Она проявляется, в частности, в сохранении произносительных норм языка-оригинала, отличных от норм чешского языка. Ср. несколько примеров: management [menydћment], managering [menydћeri-], crack [krek], comeback [kambek], crash [kreљ], countryman [kбntrymen], snowboard [snoubor-] и многие другие.

Вопреки закономерностям чешской морфологической системы, пополняется состав несклоняемых существительных, прилагательных, а также устойчивых субстантивных словосочетаний. К их числу относятся, в частности, следующие имена, сравнительно недавно вошедшие в состав чешского языка: body, cash, ecu, fantasy, graffiti, lobby; crazy, free, live, high-tech, off-line, on-line, open; all stars, love story, cross country, gender studies, hot line, home care, new age, one-man show [Novб slova v иeљtinм 1998].

Вместе с тем очевидно, что язык-рецептор стремится подчинить заимствования своей системе. Наиболее ярко это проявляется в процессе вовлечения в систему чешского словоизменения иноземных лексем, часто с нетипичной для чешского языка фонетической или морфологической огласовкой. Отметим, что указанная тенденция имеет в чешском языке более последовательное выражение, чем в русском. В подтверждение сказанного ср. приводимые ниже примеры: comeback - comebacku, copy shop - copy shopu, mail - mailu, handout - handoutu, make-up - make-upu, chappy end - chappy endem, mйdium - mйdia, newspeak - newspeaku, secondhand - secondhandu, top - topu, video - videa, grass - grassu, goodwill - goodwillu и др. Hudba druhйho comebacku znбmй skupiny; firma nabнzн vyuћitн copy shopu; poslat dopis mailem; pшehlednэ graf byl uveden v handoutu; prskavky se zlatэm make-upem; vбlka o media v pluralitnн demokracii; na nмkterэch prokuraturбch vznikб novэ druh newspeaku; majitel obchodu chce co nejdшнve vedle secondhandu otevшнt i prodejnu s novэmi poинtaиi; spoleиenskб mнstnost je vybavena televizн a videem; v иeskйm grassu zaznмl v osmdesбtэch letech takй saxofon [Novб slova v иeљtinм 1998].

Интенсивная адаптация заимствований стимулируется высокой степенью морфологической, а также собственно словообразовательной стандартизации, характерной для чешского языка. Это важный защитный фактор, противостоящий языковой англо-американизации. Однако следует отметить, что современное состояние лексического состава чешского языка не подтверждает высказывавшегося ранее предположения относительно того, что “интернациональность английских терминов имеет временный характер” и неизбежно вытесняется собственной терминологией, обеспечивающей “лучшее выражение отношений между понятиями в системе данной отрасли” [Tejner 1979 : 211-212]. Если на структурном уровне позволительно с большей или меньшей степенью надежности прогнозировать характер адаптации заимствований, то на уровне семантическом допустимо выдвинуть лишь некоторые чисто теоретические предположения относительно дальнейшей судьбы иностранных слов в языке-рецепторе. Можно полагать, например, что так называемые модные слова, пришедшие в чешский язык с целью “оригинальности”, со временем уйдут на периферию или вообще исчезнут, выйдут из обихода, ибо мода изменчива. И наоборот, есть основания утверждать, что в чешском языке обретут свое новое пристанище те наименования, в которых существует общественная потребность. Речь идет в данном случае о заполнении образовавшегося “номинативного вакуума” в ряде научных, промышленных, экономических областей, а также в области информации, так называемой массовой культуры и др. К их числу могут быть отнесены, в частности, следующие заимствования: broker, courserware, cracker, dealer, clearing, displej, e-mail, enter, fuiltext, grass, hacker, holding, charter, imagemaker, internet, kamkordйr, klip, know-how, kompakt, komputer, kurzor, leasing, lobby, management, manaћer, monitoring, newspeak, pager, performance, pixel, provider, punk и т. д. Указанные лексемы приобрели статус интернационализмов, что подтверждает некоторую общность развития словарного состава современных языков.

По всей вероятности, в языке-рецепторе останутся многие заимствования, служащие цели разграничения понятий, заключающие в себе дифференциальный семантический признак: image - povмst, renomй, killer - vrah, index - znaиka, preference - pшednost, sponzor - mecenбљ, profit - zisk, prognуza - pшedpovмd, prйmie - cena, prezentace - ukбzka и т. п.

Стремление языка к семантической и структурной компактности способствует утверждению однословных заимствований, конкурирующих с собственными описательными наименованиями: know-how - novй pokrokovй technologie, leadr / lнdr - vщdин osobnost, lifting - chirurgickй vэhlazenн vrбsek na obliиeji, lobby - ovlivтovбnн veшejnэch иinitelщ pшi prosazovбnн zбjmщ urиitэch skupin osob, sammit - setkбnн na nejvysљн ъrovni, secondhand - obchod s pouћitэm nebo poљkozenэm zboћнm, showgirl - dнvka ъиinkujнcн v zбbavnйm programu (v show), showroom - pшedvбdмcн mнstnost pro prezentaci vэrobkщ и др.

Делая общие выводы относительно процесса заимствования иностранной лексики, в которой явное преимущество имеют англицизмы, следует согласиться с мнением авторов, считающих, что сколько-нибудь поспешное насильственное вмешательство в интерлингвальные отношения и тем более широкие пуристические кампании, игнорирующие семантическую и стилистическую значимость заимствованных слов, не принесут пользы языку-рецептору [Tejnor 1979 : 212]. Конкуренция между заимствованиями и собственными наименованиями - естественное и даже неизбежное явление, наблюдающееся в каждом развитом языке. И в этой борьбе побеждают те языковые единицы, которые в большей степени удовлетворяют информационные потребности общества, успешно выполняют семантические и стилистические функции и не вызывают “протеста” со стороны структурной организации.

III. Активные процессы в лексике литературного чешского языка

Лексическая система является, как известно, наиболее подвижным ярусом языка. Она всегда активно реагирует на происходящие в обществе перемены. Естественно поэтому, что революционные события конца 90-х годов XX века не могли не отразиться на характере лексических инноваций. Тенденции, определяющие развитие лексической системы современного литературного чешского языка, имеют много общего с процессами, происходящими в ряде других европейских языков так называемого постперестроечного периода, в том числе русского. Общность семантического развития языков можно классифицировать по следующим параметрам:

1. деактуализация значений, отражающих прежнюю, “доперестроечную” общественно-политическую систему;

2. деидеологизация некоторых пластов лексики, относящихся к области политической и экономической жизни общества;