Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет гуманитарных наук

Школа филологии

Выпускная квалификационная работа - БАКАЛАВРСКАЯ РАБОТА

по направлению подготовки 45.03.01 «Филология»

образовательная программа «Филология»

Рецепция пьесы “Андорра” Макса Фриша в СССР

Мелконян Мери Овсеповна

Аннотация

рецепция пьеса фриш перевод

Дипломная работа посвящена изучению рецепции пьесы «Андорра» швейцарского писателя Макса Фриша в СССР в период с 1962, года публикации пьесы в оригинале, по 1991 год. Произведения Фриша, одного из самых популярных европейских писателей в СССР, тиражировались начиная с 1965 года практически без перерывов. В череде издаваемой художественной литературы остается незамеченной пьеса «Андорра», которая не была опубликована в Советское время. Так, центральная часть исследования посвящена реконструкции «теневого» существования трех найденных в ходе работы переводов пьесы. Изучение рецепции не ограничивается переводами, в нашей работе мы также обращаемся к критическим статьям о творчестве Фриша, театральной постановке и отзывам на нее.

Оглавление

• Введение
• 1. Макс Фриш в СССР.
• 1а. Статус Фриша в мире и в СССР
• 1б. Визиты Макса Фриша в СССР
• 1в. Печать произведений Фриша в СССР
• 1г. Отзывы о Фрише в СССР: статьи и научные исследования
• 2. Пьеса “Андорра” в СССР
• 2а. Заметки об истории возникновения и мировое признание
• 2б. История публикаций и библиографическое описание переводов
• i. Людмила Черная и Николай Оттен
• ii.Юрий Архипов и Андрей Викторов
• iii. Соломон Апт
• 2в. Возможные причины отсутствия «Андорры» в СССР
• 2г. «Андорра» в театре: история постановок и отзывы
• 3. Судьба “Андорры” в постсоветское время
• Заключение
• Список использованной литературы
• ПРИЛОЖЕНИЯ

Введение

Дипломная работа посвящена рецепции пьесы Макса Фриша «Андорра» в СССР в период с 1962 года - публикации оригинала на немецком языке - по 1991 год. Исследование осложняется и приобретает детективный характер в силу того, что официальный перевод на русском языке появился лишь в 1991 году журнале «Театр». Это наблюдение удивляет в силу того, что Макс Фриш был одним из «исключительных счастливых случаев» чьи работы, практически все, непрерывно публиковались в Советском Союзе. Романы, написанные после 1945 года, все без исключения были опубликованы в нескольких переводах; пьесы шли на советской сцене, но «Андорра» оказалась забытой. Пьеса «Андорра» получила мировое признание и ставилась в европейских театрах уже с 1962 года, но на советской сцене «Андорра» появилась лишь в 1989 году на периферии, а именно в Фрунзе (сейчас - Бишкек) под руководством швейцарского режиссера Хансйорга Бечарта.

Так, существование «Андорры» в советское время было, можно сказать, «теневым»: в ходе исследования было найдено 3 разных перевода, которые, вероятнее всего, готовились еще в советское время, но не были опубликованы в СССР. В полном варианте пьеса была издана лишь в 2000 году в сборнике пьес “Триптих” под редакцией Евгении Кацевой.

В советских научных исследованиях, так же, как в критических статьях, «Андорра» остается незамеченной. Если в работах о творчестве Макса Фриша (Н.Павловой, В.Седельник, Ю.Архипова, Д.Затонского) упоминается о пьесе, то бегло и кратко.

Итак, цель исследования - с одной стороны, проследить историю «теневого» существования трех переводов «Андорры» в СССР и попытаться реконструировать истории готовящихся публикаций. С другой - ответить на вопрос, почему пьеса не была опубликована. Отсылки в пьесе к межэтническим конфликтам (а именно к антисемитизму) в сознании советского человека могли быть ассоциированы со сталинской кампанией против космополитизма. В то же время распространенное представление о том, что литература, направленная против антисемитизма, не должна была издаваться в СССР, не может безоговорочно относится и к «Андорре», пока не найдены подтверждающие документы. Поэтому в исследовании мы обращаемся к комментариям переводчиков, исследователей и соответствующим статьям, в первую очередь к работам А.Блюма, чтобы осветить вопрос о том, как в СССР относились к изданию литературы, затрагивающей еврейский вопрос. Исследование рецепции «Андорры» не ограничивается реконструкцией истории трех неопубликованных переводов. Материалами для изучения рецепции пьесы являются также отзывы на художественное произведение, театральные постановки на советской сцене и театральная критика. В нашем исследовании мы пытаемся охватить максимальное количество советских текстов, в которых упоминается «Андорра». Для полноты исследования и в качестве иллюстративного материала мы также приводим данные о постановках и издании «Андорры» уже в постсоветское время. Для реконструкции истории трех переводов мы работаем с архивными документами на разных уровнях: на уровне личного дела, фонда и архива. Мы пользуемся методом «полного перебора», то есть рассматриваем все найденные в советский период упоминания «Андорры». Поиск осложняется тем, что зачастую в электронной поисковой системе не отображаются все существующие данные (например в РГАЛИ), и приходится искать документы вручную. Это осложнение позволяет предполагать, что при более длительном и тщательном поиске могут быть обнаружены и другие документы. Для поиска советских изданий мы работаем с несколькими архивами и библиотеками: РГАЛИ, архивом Исторической Библиотеки, РГБ, каталогом Библиотеки Иностранной Литературы имени М.И.Рудомино. Помимо работы с архивными источниками, мы пользуемся методом интервью, чтобы получить комментарии у лиц, которые могли быть связаны с тремя неопубликованными переводами. В первую очередь это сами переводчики, далее - их родственники, и в последнюю очередь - друзья и коллеги по работе. Работа состоит из двух основных частей. В первой части мы приводим информацию о том, как выглядел автор «Андорры» в глазах советского читателя, обращаясь к данным о тиражах книг, визитах швейцарского писателя и упоминаниях о нем в советских статьях. В этой части исследования мы хотим показать, что Фриш был хорошо известен советскому читателю в момент появления «Андорры», и что практически все его работы были изданы в Советском Союзе. В череде издаваемых в советское время книг на «Андорру» последовала минимальная реакция - поэтому мы предполагаем, что отсутствие пьесы скорее намеренное решение в рамках издательской политики, чем случайное. Во второй части мы объясняем значительность пьесы как на мировом уровне, так и в контексте творчества самого автора. В этой же части в отдельных подглавках мы приводим реконструированную историю существования каждого из переводов и вопросы, которые требуют дальнейшего исследования. В последней подглавке мы рассматриваем все доступные к прочтению рецензии на единственную постановку «Андорры» в 1989 году. Эти документы наилучшим образом иллюстрируют то, как каждый из советских рецензентов видит «свои» смыслы в исторически и культурно дистанцированном произведении. Используя терминологию школы рецептивной эстетики, можно говорить о «горизонте читательских ожиданий», который определяет прочтение пьесы. Помимо этого, театральные отклики - это одни из немногочисленных найденных источников, которые относятся непосредственно к «Андорре», а не творчеству Макса Фриша в целом. Научная ценность работы состоит в том, что в ней впервые реконструируется история существования «Андорры» в СССР. Также в работе приведены наиболее полное библиографическое описание существующих «вариантов» Андорры учитывая постсоветские издания.

1. Макс Фриш в СССР

1а. Статус Фриша в мире и в СССР

«Я начал писать давно, еще в тридцатые годы. Пришел я к этому после того, как получил солидную практическую подготовку, сначала изучал германистику, а затем закончил архитектурное отделение Цюрихской высшей технической школы. Я считаю, что именно эта база дала мне широкое видение проблем, понимание законов, по которым движется наше полное противоречий общество». Так говорил о себе Макс Фриш в интервью с газетой «Известия» в 1987 году, рассказывая о том, как началась его литературная карьера.

Впервые признание швейцарский писатель получил еще в 40-ые годы, когда были опубликованы его «Листки из вещевого мешка» (Blдtter aus dem Brotsack, 1939) - дневниковые записи о службе на итальянской границе. Именно таким наблюдателем-репортером на первых порах Макс Фриш завоевывает признание публики: «Листки» это отрывки, фрагменты, фиксирующие впечатления автора о Швейцарии во время двух первых лет мировой войны. После первого литературного признания автор решается и на написание романа - «Обожаю то, что меня сжигает, или Трудные люди» (J'adore ce qui me brыle, oder die Schwieregen, 1944). Это произведение, в отличие от двух более ранних прозаических текстов («Юрг Рейнхардт» (Jьrg Reinhart, 1934), «Ответ из тишины» (Antwort aus der Stille, 1937)) не осталось незамеченным в Цюрихе.

Через несколько лет после публикации «Трудных людей» автор получил письмо от Курта Хиршфельда, с предложением попробовать себя в качестве драматурга. Хиршфельд к тому моменту прославился своими смелыми антифашистскими постановками и работал заместителем директора в Цюрихском драматическом театре. Он предложил Максу Фришу сотрудничество, и через четыре года на сцене театра одна за другой ставились произведения швейцарского писателя: «Санта Крус» (Santa Kruz, 1944), «Опять они поют» (Nun singen sie wieder, 1945), «Китайская стена» (Die Chinesische Mauer, 1946). В 1949 году была афиширована пьеса «Когда окончилась война» (Als der Krieg zu Ende war, 1948), рассказывающая о любви немецкой девушки к советскому офицеру. Эта работа стала «первым произведением Фриша, перешагнувшим швейцарские границы: уже в год цюрихской премьеры пьеса с успехом была поставлена на сцене нескольких немецких театров». В эти же годы писатель принимает участие в «Конгрессе деятелей культуры в защиту мира» (1948), состоявшееся в Польше; знакомится c Бертольдом Брехтом, общение с которым сильно влияет на его представления о театре; сходится с знаменитым издателем Петером Зуркампом, который настаивает на печати «Дневников 1946-1949» (Tagebuch 1946-1949, с 1946).

Начиная с 1951 года начинаются путешествия Фриша по всему миру: в 1951 он уезжает в США на полученную стипендию фонда Рокфеллера, читает лекции в 1957 в Италии и Греции. Во время этих путешествий он работает над одной из самых популярных послевоенных книг в истории немецкоязычной литературы: «Homo Фабер» (Homo Faber, 1957). Признание автор получает не только на территории Европы и Америки, но вскоре, уже в 1965 году, за пьесу «Андорра» (Andorra, 1962) ему присуждают премию Иерусалима. Благодарственное слово Фриша на церемонии вручения оказывается «первой официальной речью на немецком языке, произнесенной в Израиле».

В СССР художественные произведения автора начали активно издавать в 1965 году в журнале «Иностранная литература» появляется пьеса «Бидерман и поджигатели» (Bidermann und die Brandstifter, 1953), в 1966 - роман «Homo Фабер». Начиная с 1965 года на московских и ленинградских сценах ставят пьесы швейцарского писателя: «Санта Круз» (Santa Kruz, 1944), «Дон-Жуан или любовь к геометрии» (Don Juan oder Die Liebe zur Geometrie, 1952), «Бидерман и поджигатели». К середние 60-ых, наряду с Фридрихом Дюрренматом, Фриш становится одним из самых популярных швейцарских авторов в Советском Союз: об этом свидетельствуют относительно быстро появляющиеся постановки и переиздания художественных произведений.

На территории СССР Фриш был известен как писатель с «прогрессивными» взглядами, критикующий западное общество и «всю буржуазную систему ценностей». Не менее интересно, что по мнению швейцарского слависта Филиппа Ингольда, в советской критике творчество Фриша становится своеобразной «мерой» для измерения качественной швейцарской литературы, которая выражается в «“моральном” и “политическом” ригоризме”». Советская цензура, конечно, подает Фриша под нужным ей углом, но для нашего исследования ключевым является то, что он был на слуху и на виду у советского читателя. Так, за его литературной деятельностью внимательно следили в СССР: в газетах даже анонсировали, когда он начинал работать над другим произведением.

1б. Визиты Макса Фриша в СССР

Автор официально посещал Советский Союз три раза: в 1966, 1968 и 1987 годах. В первый раз он был приглашен Союзом писателей в 1966 году. О первом приезде в корпусе использованной научной литературы и других источников не говорится подробно, но во второй раз Фриш приезжает на международный конгресс писателей, который проходил в городе Горьком. Свое путешествие он частично описывает в «Дневниках 1966-1971 года» (Tagebuch 1966-1971, с 1946): «Я вспоминаю чудесную поездку по Волге в 1968 году, когда был гостем Союза писателей, и два летних вечера в Новосибирске я тоже не забыл. Уверяю вас, я не романтик, но реалист и гуманист и поэтому не против социализма…». Эта позитивная часть отзыва, естественно, была допущена цензурой и напечатана в 1971 году в «Вопросах литературы». Полная версия текста, однако, в русском переводе появилась только после 90-ых, так как Фриш в своих записях критиковал “культ” Горького в Советском Союзе: «Сидим в наушниках. Чайки. Каждый оратор говорит о Максиме Горьком одно и то же. Перевод с тринадцати языков совершенно излишен: Горький как пролетарский писатель, как основоположник социалистического реализма. Постепенно я начинаю понимать (без наушников) по-испански, по-румынски, по-португальски, по-фински, даже на языке, который не могу разгадать: Максим Горький и его конфликт с Лениным, его эмиграция после революции, Максим Горький и Сталин, писатель и государственная власть - об этом ни слова».

Швейцарский автор всегда в открытую следовал своим взглядам. Во время своего второго визита в Советский Союз он познакомился со статьей Андрея Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В 1969 году он помогал изданию этого текста на немецком языке, написав к нему предисловие. Вероятно, перевод и публикация текста Сахарова сыграли свою роль в том, что в следующий раз автор смог посетить СССР только в 1987 году: «В 1969 году швейцарский писатель способствовал изданию этого меморандума [статьи Сахарова] на немецком языке, предварив его своим предисловием, после чего на много лет стал persona non grata в СССР».

Через 17 лет в «Вопросах литературы» вышла статья Дмитрия Затонского «Трактат о лояльности», в которой автор комментирует два визита Фриша в Москву и размышляет о том, как критичные (своевременно неопубликованные) высказывания автора влияли на отношение к нему «бюрократического советского аппарата». В тексте он затрагивает несколько вопросов: может ли писатель быть лояльным к событиям, которые противоречат его принципам? К каким темам и авторам советская критика относилась лояльно? Как под предлогом положительного, «лояльного», отношения к писателю, советская критика публиковала произведения, и вчитывала в них то, что нужно было советскому аппарату? В этой статье в открытую говорится о существовавшем в СССР конфликте с Фришем, в котором Затонский поддерживает швейцарского писателя и критикует советские печатные инстанции. В эпиграфе к статье Дмитрий Затонский приводит цитату из «Опытов» Монтеня о правде, которая описывает ситуацию в СССР: как советская цензура конструировала реальность. Тексты Фриша, говорит Затоский, советская цензура интерпретирует с помощью тем, к которым «лояльно относится», и благодаря этому публикует его произведения. Но Фриш со своей стороны, так же, как Бёлль, не относится лояльно к советской политике и реальности. И в открытую об этом пишет, не конструируя мнимую реальность - это как раз те отрывки из дневников, которые не были своевременно опубликованы.

Несмотря на нелояльность к советской «идейности» (обидных дневниковых записей, работы над текстом Сахарова), интерес к швейцарскому писателю сохранился. Да, его тексты начали печатать с перерывами (о чем подробнее в следующей главе), но автора продолжали приглашать в СССР ввиду его мировой значимости. Об этом следует из приглашения Фриша на московский форум, в котором участвовало «свыше 80 стран, различных политических партий, общественных движений».

В следующий визит 1987 года Макс Фриш участвовал в московском международном форуме, организованный Горбачевым, в борьбе против ядерной угрозы. Встреча проходила под говорящим лозунгом «За безъядерный мир, за выживание человечества» и была разделена на несколько секций, Макс Фриш участвовал в заседании деятелей литературы и искусства. Там же выступали такие писатели, как Чингиз Айтматов, Андрей Вознесенский, Джеймс Олдридж, Грэм Грин (к перечисленным иностранным писателям, по согласно «трактату о лояльности» Затонского, в 60-ые в СССР относились осторожно).

Через год после своего участия Фриш напишет Евгении Кацевой в личной переписке о своих впечатлениях: «Ein Jahr nach dem Moskauer Forum: unsere grosse Hoffnung auf Gorbatschow bleibt».

Но помимо официальных визитов, возможно, швейцарский писатель приезжал и «неофициально» на короткие периоды: так, в РГАЛИ хранится переписка Макса Фриша с Евгенией Александровной Кацевой - переводчиком и составителем нескольких его сборников (Монток, Человек появляется в эпоху голоцена, 1982; Избранные произведения, 1991; Полное собрание сочинений, 1998); в письмах он уведомляет ее о своих визитах в Москву. В частности, в письме от 1982 года (или 1987 года) он пишет о трехдневном путешествии в Москву со своей женой, о том, как они посещали Большой театр, Третьяковскую галерею.

1в. Печать произведений Фриша в СССР

В Советском Союзе Макса Фриша начали издавать с середины 1960-ых годов, тогда начали появляться его пьеса «Дон-Жуан или любовь к геометрии» (Don Juan oder Die Liebe zur Geometrie, 1952), роман «Homo Фабер» (Homo Faber, 1957). В 1965 году в 5 номере журнала «Иностранная литература» была напечатана пьеса «Бидерман и поджигатели» в переводе Е.Липинской и Р.Малец; в 1966 в 4 номере - «Homo Faber» в переводе Т. Исаевой. Уже в 1970 издательством «Искусство» был издан первый сборник пьес, в который были включены «Санта Крус», «Опять они поют», «Дон Жуан, или Любовь к геометрии», «Бидерман и поджигатели», «Граф Эдерланд» (Graf Цderland, 1957), «Биография» (Biografie: ein Spiel, 1967).

В 70-е - 80-е годы, как отмечают в своей монографии Н.С.Павлова и В.Д.Седельник, произведения Фриша так же пользовались популярностью на территории СССР: «В течение по крайней мере двух десятилетий (1970-1980) он был одним из самых читаемый зарубежных авторов». В «Вопросах литературы» в 1971 году впервые была опубликована на русском языке подборка из «Дневника 1946-1949» (Tagebuch, 1946), составленная Е. Кацевой (№ 5, 1971). С 1975-ого года в «Иностранной литературе» по частям выходил один из наиболее читаемых романов швейцарского писателя - «Назову себя Гантенбайн» (Mein Name sei Gantenbein, 1964), (номера 4-5-6).

Из всего корпуса художественных текстов Фриша на русском не были изданы две пьесы: «Китайская стена» и «Андорра», они не были ни включены в сборник 1970 года, ни напечатаны отдельно. В своем исследовании немецкий славист Гёблер объясняет отсутствие «Китайской стены» в СССР негативным отношением Фриша к постройке Берлинской стены; «Андорра» не была напечатана в СССР из-за возможной узкой интерпретации текста как нарратива против антисемитизма.

Но, в целом, интерес к швейцарскому писателю не угасал. Об этом говорит Евгения Кацева в журнале «Иностранная литература» за 2002 год: «Редкий случай, но у нас в стране книги обоих писателей [Фриша и Дюренматта] издавали и пьесы ставили с давних пор почти по мере их выхода в свет. Ну, бывали, конечно, перерывы (по счастью, не слишком длительные): не то кто-либо из них сказал (по поводу наших, то бишь советских, действий), что-то осудил (скажем, постройку Берлинской стены), не с тем заявлением выступил (не одобрил, например, вступления наших войск в Чехословакию), не того, кого надо, поддержал (А. Сахарова, Л. Копелева)... Да мало ли что может сорваться с языка или соскочить с публицистического пера человека, не присягавшего на верность Программе и Уставу КПСС. Но в их художественных творениях эти шумные, но преходящие грозы не занимали существенного места, а когда занимали, переводчики -- с разрешения авторов, а то и без оного -- купировали соответствующие огрехи мировоззрения западных интеллектуалов».

В то время как художественные тексты, за исключением двух названных пьес, издавались в СССР, с другими работами автора, в частности с «Дневниками», возникали сложности при печати. Об этом говорится в личной переписке Евгении Кацевой и швейцарского писателя:

24/1/77

«Nun sehe ich schon die Geschichte unserer Redaktionen [Вопросы литературы] Beziehungen im dritten Band Ihres Tagebuches [1966-1971]: Ihr Beitrag ist in der Dezember-Nummer nicht erschienen… Doch die Hoffnung auf ein anderes Mal gebe ich nicht auf - nur muЯ ich auf eine passende Gelegenheit warten».

О том, что критические замечания не повлияли на тиражи произведений швейцарского писателя пишут и швейцарские исследователи, в частности Филипп Ингольд:

«Nachdem noch 1974, als erste Vertreter der hinter Dьrrenmatt und Frisch aufrьckenden Autogeneration, Walter Matthias Diggelmann <…> und Otto F. Walter <…> in Buchform hatten vorgestellt warden kцnnen, verengte sich das Interesse am schweizerischen Literaturschaffen fьr lange Zeit wiederum - fast ausschliesslich - auf Max Frisch, dessen stellenweise sowjetkritisches «Tagebuch 1966-1971» behцrdlicherseits mit Nachsicht ignoriert wurde und den weiteren Rezeptionsverlauf in keiner Weise beeintrдchtigte»

Итак, Фриша в СССР публиковали выборочно, со сложностями, но постоянно. В предлагаемой таблице приведены произведения писателя, которые были напечатаны в СССР отдельным экземпляром в период с 1962 по 1991 год. В нашем исследовании мы ограничиваемся подробными данными лишь о самостоятельных изданиях в силу большого объема данных. Однако, и с помощью приведенной информации видно, что имя Макса Фриша оставалось популярным на протяжении всей его литературной деятельности несмотря на его замечания в адрес СССР. Отметим, что пьесы, которые были включены в сборник 1970 года неоднократно ставились и переиздавались в СССР, в то время как «Андорра» - как в театре, так и в издательствах - осталась незамеченной.

Таблица 1: Публикации произведений Макса Фриша на русском языке в СССР с 1962 по 1991 год

1г. Отзывы о Фрише в СССР: статьи и научные исследования

Несмотря на то, что художественные работы автора печатались в СССР большими тиражами, критических статей, так же, как и научных исследований о творчестве Фриша, в советское время было напечатано намного меньше

Наиболее полный список советских рецензий на творчество Фриша был опубликован немецким славистом Франком Гёблером. В ходе исследования он собрал 150 вхождений дополнительной литературы (критических статей, предисловий и послесловий), и попросил 15 авторов прокомментировать свои старые работы: были ли их тексты сильно скорректированы редакторами, написали ли бы они сейчас [в 1991 году] о работах Фриша так же, или по-другому.

В предисловии к сборнику Гёблер реконструирует исторические эпохи, когда были написаны рецензии. Он делит историю цензуры в СССР на две части - происходящее до перестройки и уже после. До перестройки современные иностранные произведения должны были быть снабжены предисловием или послесловием, которое бы предлагало читателю «правильное» прочтение произведения и диктовало бы ценности партии: идеологически - критику капиталистического устройства, и эстетически - главенство критического реализма. В перестройку, эпоху гласности, говорит Гёблер, существенно поменялось отношение к изданию европейской литературы. Ключевым событием, по мнению Гёблера, стала публикация «Вопросами литературы» в 1988 году нескольких материалов круглого стола под названием «Западная литература XX века и задачи критики». Критики и переводчики обсуждают в этих статьях продолжавшийся до 80-ых жесткий контроль цензуры и рассказывают об искажениях в их текстах или о добровольной правке в угоду советской цензуре. Например, чтобы тексты были напечатаны, авторы начинали свои статьи цитатами из Маркса или Ленина.

В первую фазу рецепции, пишет Гёблер, Фриша определяли как «драматурга». Прежде чем в СССР были поставлены «Бидерман и поджигатели» (1965) и «Дон Жуан или любовь к геометрии» (1966), советский читатель уже знал о швейцарском писателе благодаря кратким анонсам о его успешных пьесах на Западе. Уже в 70-ые, когда на русском уже были изданы «Hoмo Фaбeр» (Homo Faber, 1966), «Штиллер» (Stiller, 1972) и «Назову себя Гантенбайн» (Mein Name sei Gantenbein, 1975) проза Макса Фриша оказывается в центре интереса читателей. Больший интерес к прозе сохраняется вплоть до последнего опубликованного текста «Швейцария без армии?» (Schweiz ohne Armee?, 1989). В эпоху перестройки, говорит немецкий славист, внимание перетягивает до этого не опубликованная классика модерна, в частности произведения Кафки.

В целом, говорит Гёблер, корпус литературной критики о Фрише намного уступает количеству опубликованных переведенных текстов. Собранные ученым рецензии на творчество Фриша в основном состоят из статей брежневской эпохи (когда еще существовала жесткая цензурная политика). Более новые рецензии, пишет Гёблер, пытаются полемизировать с установившимся нарративом, «новая волна рецепции творчества Фриша при более свободных цензурных условиях пока еще только обрисовывыется». Что касается работ брежневской эпохи, то эти статьи в первую очередь выполняют «ознакомительную» функцию и следуют требованиям (идеологическим и эстетическим) советской цензуры.

Так, мы приводим в нашем исследовании написанные в разные десятилетия брежневской эпохи рецензии, чтобы проиллюстрировать наблюдение Гёблера. Для начала мы хотим процитировать абзац из письма МГК КПСС, чтобы показать то, как задачи литературы фиксировались в официальных советских документах, и как в этом считывается «правильная» интерпретация творчества западных писателей: «Любое издательство, систематически знакомящее советских читателей с зарубежной литературой, должно, по нашему убеждению, отбирать книги для перевода с таким расчетом, чтобы сосредоточить свое внимание лишь на выпуске книг подлинно крупных и подлинно талантливых буржуазных писателей, чье творчество правдиво отражает современную капиталистическую действительность и, следовательно, не может не содержать элементы разоблачения этой действительности». В этом же письме критикуется печать книг Ремарка, трилогии Дрюона, романов Жоржа Симона, Брензана, но о Фрише ничего не говорится. Однако заданный в письме лейтмотив о разоблачении капиталистических стран будет повторяться из одной советской рецензии zu Frischs Romanen und Theaterstьcken в другую, как о романах, так и о пьесах. . Так, например из сборника очерков Глумовой-Глумаревой (1966): «…Драма Фриша затрагивает, несмотря на условность сюжета и символику, животрепещущие политические и нравственные проблемы. Драматургия Швейцарии еще молода. Но и то немногое, что ею сделано, заставляет заинтересованно и внимательно следить за творчеством своеобразных писателей этой маленькой страны, которые остро реагируют на противоречия и болезни общественной жизни буржуазных государств».

Тот же лейтмотив мы видим в предисловии Исаевой к «Штиллеру» (Stiller, 1954) который был издан в 1972 году: «Маленькая страна на отшибе со своим классическим капитализмом в миниатюре - прекрасное опытное поле, своеобразный объект для изучения болезней современного буржуазного духа. Швейцарский писатель получает возможности, которых лишены порой писатели других западных стран. Вероятно, тут и следует искать одну из причин международной славы Фриша и Дюрренматта».

В сборнике издательства «Прогресс», выпущенном через 10 лет, эта же идея педалируется в предисловии Д.В.Затонским: «И хотя герой второй повести [первая - Монток] “Человек появляется в эпоху голоцена” - персонаж вымышленный, оба произведения объединяет стремление разобраться в сложном духовном мире человека новейшей буржуазной формации, <…> поддержать его попытки противостояния разрушительным силам окружающего мира»; «Швейцарский писатель живет в центре Европы. При этом ему, жителю Швейцарии, открываются многие пороки или несообразности, для других европейцев обычные, другим европейцам примелькавшиеся. Однако, чтобы преимуществами такими пользоваться, надо было стать писателем, завоевать себе это право. Что в условиях сытой швейцарской бездуховности было делом отнюдь не простым…».

Таким образом, в критических статьях о швейцарском авторе в первую очередь говорится как о разоблачителе капиталистического, буржуазного устройства мира, что соответствовало терминологическому аппарату советской цензуры. Неоднократно подчеркивается родина автора, Швейцария («Маленькая страна на отшибе»), где удачнее всего можно изучить «пороки буржуазного общества».

Академическое изучение творчества швейцарского писателя в СССР фиксируется лишь в поздние 80-ые - начало 90-ых годов. В каталоге диссертаций РГБ первая научная работа о творчестве Фриша зафиксирована в 1987 году, это диссертация кандидата искусствоведения. Любопытно, что большая часть научных работ, найденных по каталогу РГБ, опубликована не в центральных городах СССР, а в нынешних странах СНГ и Балтии, например: «Дневник как литературная форма в творчестве Макса Фриша» (М.Ш.Хвелидзе, 1990, Тбилиси); «Эволюция дневниковой формы в творчестве М.Фриша» (И.Г.Даровская, 1991, Киев); «Онтологическая проблематика ранней драматургии М.Фриша» (М.А.Попова, 1992, Минск). В нашем исследовании мы не приводим гипотезы о причинах появления в начале 90-ых диссертаций о творчестве Фриша на перифериях СССР, но считаем любопытным привести данные в рамках изучения академической рецепции творчества Фриша. Отметим, что в приведенных исследованиях (например М.Ш.Хвелидзе, 1990) авторы ссылаются в первую очередь к научной теоретической литературе (например, об эволюции жанра), но не к исследованиям творчества Макса Фриша. Вероятно, это позволяет говорить о том, что к 1990-ым годам существовало мало научной литературы о Фрише на русском языке.

Академическое изучение швейцарского писателя в советское время, вероятно, ограничивалось работами, которые публиковались в комментариях, предисловиях и послесловиях к сборникам. Эти статьи были написаны такими исследователями, как Н.С.Павлова, Д.В.Затонский, Ю.И.Архипов, Е.А.Кацева и другими.

2. Пьеса “Андорра” в СССР

2а. Заметки об истории возникновения и мировое признание

Макс Фриш в открытую говорил, что пьеса может быть интерпретирована по-разному: в этом состоит идея «модели». Несмотря на это, «Андорру» в 60-ые в первую очередь интерпретировали с помощью одного сюжета, а именно вспоминая недавние события при диктатуре нацизма. Об этом можно сделать вывод исходя из рецензий на спектакль, которые были найдены в иностранных изданиях. В таблице приведена информация о постановках «Андорры» в разных городах мира и сведения об иностранных откликах на нее в первые годы после издания (то есть только в 60-ые).

Таблица 2: Постановки в разных городах мира и найденные рецензии

В качестве подтверждения тезиса о том, что пьеса в определенной мере воспринималась как жест против антисемитизма, приведем цитату из одной упомянутой иностранной рецензии: «Andorra by Max Frisch inaugurated the new theatre of the Commune d'Aubervilliers, a suburb of Paris. Andorra is a strongly dramatic work focussing on anti-semitism. Paris welcomed this moving, humorous, and poignant work». В ежегодном сборнике Лондонского Национального театра наиболее концентрировано говорится о том, чем была «Андорра» для европейского зрителя в 60-70-ые годы: «“Andorra” was first given at the Schauspielhaus in Zurich in 1961. Since then it has become one of the most-performed plays at German-language theaters, and during the 1962-1963 season it was played 934 times in 50 theaters. It aroused much interest when produced at the National Theatre earlier this year. Andorra is an imaginary state, not to be confused with the republic of the same name that lies between France and Spain. The people of Andorra are much concerned with the problem of anti-semitism; their country is threatened with invasion by its aggressive neighbors. <…> Though much of “Andorra” is about anti-semitism, its main theme is not racial prejudice: rather, the play is about finding oneself». Так, пьеса, во-первых, получила мировое признание, о чем говорят цифры из приведенной цитаты. Во-вторых, с помощью противопоставления («the main theme is not racial prejudice, rather the play is about finding oneself») подчеркивается, что тема пьесы намного шире нарратива об антисемитизме.

Оригиналы не всех вышеперечисленных текстов хранятся в архиве библиотеки искусств. Но в карточном каталоге даны краткие аннотации к этим статьям, например: «Анализ пьесы Макса Фриша «Андорра», направленной против антисемитизма и фашизма. Действия в фаш. Германии»; «Кр. содержание пьесы швейцарского драматурга Макса Фриша «Андорра» об еврейской семье в условиях нацизма и фашизма. Пост. в Цюрихе». В силу того, что аннотации не являются первоисточниками, нельзя с уверенностью говорить о достоверности информации. С другой стороны, даже если соблюдены неточности при составлении аннотаций, нельзя не обратить внимание на выделенные советскими критиками общие темы: антисемитизм, фашизм, нацизм. Так, советский рецензент в первую очередь обращает внимание на политизированные маркеры (если таковые в действительности существуют в оригинальных рецензиях), а не на художественные решения режиссера или самоценность пьесы.

Наряду с общественной популярностью, «Андорра» представляла ценность и для самого писателя. Об этом можно говорить, во-первых, исходя из того, что задумка будущей пьесы зафиксирована еще в дневнике автора за 1946 год: это короткий рассказ «Андорранский еврей». Сам Фриш в интервью 1968 года с «Шпигелем» так вкратце рассказывает сюжет произведения: «Притча “Андорра" построена на парадоксе: одного бурша ошибочно принимают за еврея, после чего он и сам начинает считать себя таковым, община делает его козлом отпущения, чем он разоблачает себя в своих предрассудках, и его убивают». В отличие от пьесы, в коротком рассказе персонаж не узнает о том, что его национальность навязана обществом; Андре в пьесе узнает о вымысле, но это изменяет ход дальнейших событий. О губительности предрассудков, навязанных обществом, и главной теме пьесы - вине - пишет Фриш в своем письме (10.01.1961) к издательству Зуркамп: «Для меня, если я должен об этом говорить, самое существенное в истории то, что андорранский народ не убивает еврея, а «превращает» героя в такового в мире, где это (еврейская национальность) равносильно смертному приговору. <…> я хотел показать грех, который я вижу в том, что мы сами отправляем ближнего на повешение, тем самым освобождая палача от еще большей вины».

Работа над пьесой была начата в 1958 году и продолжалась три года. Сам автор говорил, что переписывал пьесу пять раз, но, тем не менее, остался недоволен некоторыми вещами. В частности, названием: «Андорра» могла ассоциироваться со страной, к которой текст отношения не имел. Пьеса была поставлена впервые в Цюрихском театре 2 ноября 1961 года. Львом Копелевым реконструирована отсроченная история постановки «Андорры»:

«…в 1959 году цюрихский театр принял ее [пьесу], уже был назначен день первого спектакля, но автор внезапно забрал текст для дополнительной работы, и премьера состоялась только через 2 года в ноябре 1961»

Так, пьеса, с одной стороны, была признана в мировом контексте, а с другой - была, очевидно, важна для самого автора. В разговоре со своим коллегой, писателем Хорстом Бинеком, Фриш говорит: «Впервые спустя много лет я вернулся к дневниковым эскизам и перечитал их несколько раз. Я обнаружил, что это настолько веский материал, что он меня устрашает и смешит одновременно». Представляя значительность «Андорры» еще более любопытно изучить ее теневое существование в СССР. В таблице 2 приведены данные о найденных в ходе исследования переводах, которые либо никогда не были опубликованы в советское время, либо были напечатаны уже после 1991 года. В дальнейших подглавках будет приведена более детальная информация об истории каждого перевода.

Таблица 3: переводы «Андорры» в ССCР

2б. История публикаций и библиографическое описание переводов

i. Людмила Черная и Николай Оттен

В начале 1960-ых над переводом пьесы работала советский германист Людмила Борисовна Черная. Ее рукописный перевод первых 3 актов «Андорры» хранится в Российском Государственном Архиве Литературы и Искусства в личном деле Николая Оттена и датируется 1964-1965 годом. Обозначенный на папке временной отрезок ограничен косыми чертами, что обозначает крайние, приблизительные даты работы над текстом. По словам сотрудника РГАЛИ, эта дата выставлена не обладателем дела и не автором, а экспертом, что делает возможность ошибки еще большей. Замечание сотрудника архива особенно важно в силу того, что существует более ранний полный вариант перевода «Андорры» (1962 года), сделанный Людмилой Черной и Николаем Оттеном. Этот вариант хранится в личном деле Марка Семеновича Донского, советского кинорежиссера.

Полный машинописный перевод, который датируется 1962 годом, содержит практически идентичные 3 акта рукописного перевода 1964-1965 года. Единственное различие в том, что в рукописном переводе Л.Б.Черной отсутствуют строчки из песни солдата. Вместо этого написано «пропустить __ строчек». Цифра, которая написана вместо нижнего прочерка в рукописном переводе соответствует количеству строк в песне солдата в полном варианте 1962 года. Например: «пропустить 8 строчек» вместо песни:

«Когда ты каждой юбке рад,

Не церемонься, брат-солдат,

Управься по-солдатски:

Хоть день, хоть ночь,

А юбку прочь…

Не пяль глаза, словно барин какой-то!

Когда ты каждой юбке рад,

Не церемонься, брат-солдат»

Это наблюдение еще раз подводит к мысли о том, что датировка 1964-1965, вероятно, ошибочна, так как перевод этого же автора существовал ранее. К тому же, возможно, рукописный перевод был частью более раннего полного варианта перевода пьесы.

Почему перевод пьесы хранится в личном деле Николая Оттена? Ответ на этот вопрос не был найден в ходе исследования. Однако, при встрече Людмила Борисовна рассказала, что была лично знакома с Николаем Давыдовичем. Она не помнила о совместной работе, но не опровергла собственный перевод:

-- А Вы не помните, что вы вместе с Николаем Оттеном перевели «Андорру»?

-- «Андорра» да, я ее переводила. Но абсолютно не помню. Дело в том, что он больше был связан с театрами, мы с удовольствием с ним общались. Мы еще другие пьесы с ним переводили. У него [Макса Фриша] вообще не было пьес особо, вот у Бёлля были.

Вопрос, почему пьеса не была опубликована, Людмила Борисовна Черная прокомментировала так:

-- Почему пьеса не была опубликована, как Вы думаете?

-- У нас же в эти годы послевоенные был дикий антисемитизм. Ну, конечно, какая «Андорра» могла быть в это время.

-- А Вы надеялись, что перевод будет опубликован или переводили для себя?

-- Я начала переводить с огромным скрипом. И Белля я переводила с огромным скрипом. У нас многое не хотели публиковать, у меня же были даже неприятности. Спрашивали, почему не перевожу авторов из ГДР…

-- А устанавливался ли запрет официально?

-- Ну не давали и все. Давали рецензентам. Мы пытались протолкнуть литературу, но сразу после войны говорили, что «нет бумаги! нет бумаги!» и никого не публиковали. В это время было вроде бы не до этого… А потом, когда пришел уже Хрущев, выяснилось, что бумага все-таки есть… Но была такая психология: если ты не опубликуешь то, что не нужно, то ничего тебе не будет.

Но если опубликуешь не то, то будет миллион неприятностей.

-- Но наверное вы занимались переводом «Андорры», потому что Вам тематика интересна?

-- Да, во-первых, я много занималась фашизмом. А, во-вторых, у меня папа еврей.

Людмила Борисовна также сказала, что большая часть ее библиотеки - это книги, которые ей отправляли из-за границы: «Мне многое присылали и привозили. Все, кто ездил в командировку - все привозили. И муж, и знакомые, привозили и Фриша и Бёлля».

Вопрос, как перевод был выполнен, и почему он хранится в деле Николая Оттена, также неоднозначно прокомментировал Виктор Петрович Голышев, приемный сын Николая Оттена: «Они с Люсей [Людмилой Борисовной] несколько пьес вместе переводили. Но про “Андорру” точно не могу сказать». Алексей Филиппов, театральный критик и журналист, внук Николая Оттена, сказал: «Да, Николай Оттен переводил вместе с Людмилой пьесу. Но почему перевод хранится в его архиве, прокомментировать не могу».

В то же время, в ходе исследования была найдена статья Николая Оттена в журнале «Новое время» за 1967 год, в котором дается рецензия на постановку «Андорры» в берлинском Фолксбюне: «Пять лет идет на театральных сценах мира пьеса Макса Фриша “Андорра”. После премьеры в Цюрихе она была поставлена в театрах обеих Германий, Англии, Франции, Италии, США, Чехословакии, Польши и многих других стран. Скоро познакомится с ней и советский читатель. Успех пьесы продолжает нарастать». Вероятно, перевод пьесы действительно готовился к публикации, однако затем был приостановлен.

Как связаны Николай Оттен, Людмила Черная и Марк Донской? Должен ли был быть снят фильм, раз в деле Марка Донского (кинорежиссера) хранилась полная версия перевода «Андорры»? Точный ответ на этот вопрос в ходе исследования не был найден. Сотрудники РГАЛИ не обладали информацией о том, как этот вариант перевода попал в дело Марка Донского. Людмила Борисовна Черная не помнила или не знала ни о Марке Семеновиче Донском, ни о возможном фильме. Виктор Петрович Голышев уверенно сказал, что «фильма точно не было, если бы он был, то [он] точно об этом бы знал». Далее он дал несколько важных комментариев, которые, к сожалению, не могут быть подтверждены с помощью официальных документов: «Возможно, это был текст для телепередачи. Или радиопьесы. Еще вполне возможно, что готовился фильм, но потом его отозвали, когда началась очередная волна космополитизма». О связи Донского, Оттена и Черной так же ничего точного не сказал внук Николая Оттена: «Решительно ничего не могу сказать Вам о фильме, но, скорее всего, это должна была быть радиопьеса. О Марке Донском также не могу ничего прокомментировать».

В ходе исследования в электронном каталоге архива Макса Фриша было найдено содержание письма швейцарскому режиссеру Бечарту от Михаеля Кёхлина, сотрудника радио «DRS-2 Montagsstudio». Письмо хранится в каталоге документов о постановке «Андорры» в Бишкеке, и, согласно данным сайта, в письме хранится сценарий постановки и говорится о возможном фильме:

«Regiebuch der Auffьhrung vom 11.1989 in Frunse (Kirgisien).

Dem Typoskript lag ein Brief von Michael Koechlin (DRS-2 Montagsstudio) an das Max Frisch-Archiv vom 22.02.1990 bei. Es handle sich bei dem Typoskript um das Regiebuch von Hansjцrg Betschart und stelle die einzige russische Ьbersetzung von Andorra dar. Zudem macht er einen Verweis auf die Filmaufnahmen, die bei Christian Stricker von Network Videoproduktion in Basel lдgen».

Обратим внимание на упоминание о киносъемке в письме Михаеля Кёхлина, что может указывать на возможную связь с Марком Донским, советским кинорежиссером, и, соответсвенно, с переводом Людмилы Черной и Николая Оттена. Но нельзя быть уверенным, что в этом письме подразумевается перевод Черной и Оттена, об этом можно cказать без сомнений лишь обратившись к оригинальным документам.

ii.Юрий Архипов и Андрей Викторов

Второй перевод, речь о котором пойдет в подглавке - работа Юрия Архипова и Андрея Викторова. Впервые этот вариант перевода был напечатан в журнале «Театр» в 1991 году с незначительными купированными частями: в первой сцене вырезаны песни солдата. В качестве предисловия к пьесе в «Театре» напечатана вступительная статья Виктора Колязина, в которой не говорится ничего об истории публикации пьесы в СССР. Но в ней он напрямую говорит о том, что он «ехал на премьеру [постановка в Фрунзе 1989 года] когда-то запрещенной у нас пьесы М. Фриша».

В связи с этим вариантом перевода в ходе исследования возникли вопросы о переводчиках и авторстве перевода. Информации о втором переводчике - Андрее Викторове - в ходе исследования найдено не было. Для контраста поясним, что обозначенный его коллега - Юрий Архипов - известный советский германист, закончивший отделение романо-германской филологии МГУ в 1969 году. Данных об Андрее Викторове нет ни в базе данных выпускников МГУ, ни в базе данных Лит. Института имени Горького, где работал Архипов. Более того, Татьяна Ребиндер, дочь Юрия Архипова, в телефонном разговоре сообщила, что никогда не слышала об Андрее Викторове. Помимо дочери Юрия Архипова ряд других деятелей в области литературы (редакторов, филологов) отметили, что никогда не слышали о таком переводчике «Андрее Викторове». Тогда появилась гипотеза о том, что «Андрей Викторов», вероятно, может быть псевдонимом.

В исследовании немецкоязычного слависта Франка Гёблера говорится, что Юрий Архипов работал над переводом «Андорры» совместно с Альбертом Викторовичем Карельским, советским германистом: «…In dem bisher einzigen Dramen-Auswahlband von 1970 fehlen […] Die Chinesische Mauer (wahrscheinlich wegen mцglicher Berlin-Assoziationen) und Andorra; von den nicht gespielten Stьcken sind Nun singen sie wieder und Graf Цderland enthalten. Eine Ьbersetzung von Andorra wurde bereits fьr diesen Band von den beiden Germanisten Jurij Archipov und Albert Karelskij angefertigt».

В ходе исследования удалось выйти на связь с немецким исследователем (Франком Гёблером) и задать ему два вопроса: во-первых, встречалось ли ему имя Андрея Викторова при работе; во-вторых, откуда ему известно, что Альберт Викторович Карельский вообще работал над переводом «Андорры». Ответ последовал такой:

«…Ich fьrchte, ich kann Ihnen gar nicht weiterhelfen. Die Arbeiten an dem Frisch-Band liegen fast dreiЯig Jahre zurьck. Damals habe ich mit einigen der Autoren Gesprдche gefьhrt, insbes. mit Albert Karelskij und Evgenija Kaceva. Von ihnen hatte ich wahrscheinlich die Information zu der Ausgabe 1970. Dass ich je auf den Namen Viktorov gestoЯen wдre, ist mir nicht erinnerlich».

О том, что Альберт Викторович Карельский занимался переводом «Андорры» не слышали ни его друзья, ни родственники. Об этом говорил как его сын - Алексей Альбертович, так и коллега и хороший друг - Элла Венгерова. Единственные близкие друзья Альберта Викторовича - Нина Федорова и Лев Соболев сказали, что германист был довольно скрытным человеком и мог не хотеть оглашать о своей работе. Нина Федорова, переводчица и редактор, также не исключила возможность, что «он [Альберт Карельский] мог просто не хотеть, чтобы его имя фигурировало в переводе». Это предположение поддержал и Лев Иосифович Соболев.

iii. Соломон Апт

Третий найденный вариант перевода был сделан Соломоном Константиновичем Аптом и впервые был напечатан в сборнике «Триптих» издательством «АСТ» в 2000 году. Несмотря на то, что первая публикация этого варианта появилась после распада Советского Союза, есть основания предполагать, что Апт работал над «Андоррой» уже в 70-ые. В ходе исследования не было обнаружено документов, которые бы подтверждали, что Соломон Константинович работал над переводом в Советское время, но не один человек сообщил, что перевод был сделан еще в 70-ые, и из-за неопределенных причин не был опубликован.