Употребление славянизмов в языке Пушкина

Размещено на http://www.allbest.ru/

Употребление славянизмов в языке Пушкина

Введение

пушкин литературный язык славянизм

Предметом исследования выпускной квалификационной работы являются славянизмы, употреблённые А. С. Пушкиным в трагедии «Борис Годунов», написанной в 1825 г.

«Исторический опыт, преемственность традиций - всё это должно стать теми ценностями, на которых воспитываются наши поколения» Каримов И. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. - Ташкент: Узбекистан, 1997 - С. 134..

Большая часть драм созданы Пушкиным в период полной зрелости его творчества. В законченном виде Пушкин оставил всего пять пьес. К ним относятся «Борис Годунов» и четыре «маленькие трагедии».

Свои драматические произведения поэт писал не для чтения, не как поэмы в диалогической форме, а как театральные пьесы для постановки на сцене, для театра, когда учитывается игра актеров, театральное действие, непосредственно воспринимаемые зрителем.

Трагедия «Борис Годунов» написана в то время, когда поэт полностью отошел от романтизма, и перед Пушкиным встала задача внимательного изучения особенностей действительности, проникновения в ее сущность методами художественного познания и поэтического воспроизведения её.

«Борис Годунов» - первая реалистическая драма - была создана в период, когда уже полностью сформировались взгляды поэта на структуру русского литературного языка, когда в творчестве Пушкина определился эстетический и художественный критерий, специфика языка художественной литературы. Выражением принципиально нового отношения к языку художественной литературы является соединение Пушкиным языковых элементов из разных стилистических пластов русского литературного языка, что было совершенно новым для литературного языка и языка художественной литературы того времени. В классицизме господствовали жанровые стилистические правила и условности. В сентиментализме жанровые оценки сменились оценками с позиций вкусов и норм дворянского общества, что было чрезвычайно стеснительно для развития литературы и индивидуального стиля писателя, так как уравнивался стиль разных писателей. Условности классицизма сменились условностями и ограничениями, условно отобранными формами языка светского общества, стилистически замкнутого и однотонного.

С именем Пушкина связан новый период в истории русского литературного языка. Именно в его творчестве вырабатываются и закрепляются единые общенациональные русского литературного языка в результате объединения в одно неразрывно целое всех семантико-стилистических и социально исторических пластов русского языка на широкой народной основе. С именем Пушкина связана и начинается эпоха современного русского литературного языка.

Язык Пушкина - сложнейшее явление. «Используя гибкость и силу русского языка, - писал академик В. В. Виноградов, - Пушкин с необыкновенной полнотой, гениальной самобытностью и идейной глубиной воспроизводил с помощью его средств самые разнообразные стили русской современной и предшествующей литературы, а также, когда это было нужно, литератур Запада и Востока. Язык Пушкина вобрал в себя все ценные стилистические достижения предшествующей национально-русской культуры художественного слова.»

Целью нашего исследования является описание языка трагедии «Борис Годунов».

В задачи выпускной квалификационной работы входит:

1. Раскрыть сущность реформы, проведенной Пушкиным в русском литературном языке.

2. Описать пушкинские принципы отбора речевых средств.

3. Роль народной речи в структуре литературного языка.

4. Роль церковнославянизмов в структуре литературного языка.

5. Роль других речевых средств в структуре русского литературного языка.

Актуальность выбранной темы объясняется тем, что язык Пушкина представляет собой в целом сложное явление. Драматический язык Пушкина не был освещен в свете реформы литературного языка.

Новизна работы состоит в том, что в исследовании раскрывается стилистическая сложность языка анализируемого произведения, что отражает многогранность изображаемой действительности.

Научная и практическая значимость исследования. Данные описания могут быть использованы в теоретических курсах по истории русского литературного, стилистике русского языка, на практических занятиях по истории русского литературного языка, стилистике русского языка, спецкурсах и спецсеминарах.

Глава I. Пушкин и реформа русского литературного языка

Историческая роль Пушкина как создателя современного русского литературного языка заключается в том, что он разработал и закрепил в литературе общенациональную норму современного русского литературного языка. Именно творчество Пушкина воплотило в наиболее совершенной форме особенности русского литературного языка первой половины XIX века и оказало огромное влияние на его развитие.

С тех пор, как художественная литература выделилась из общего потока письменности, она постепенно все более и более растеряла свои общественно-идеологические функции. В соответствии с этим язык художественной литературы приобретал все большее значение в системе литературного языка. В первой половине XIX века язык художественной литературы был самым важным компонентом в литературном языке как системе подсистем. Протекавшие в языке художественной литературы процессы во многом определяли пути развития всего литературного языка. В языке художественной литературы с наибольшей четкостью получали оформление общенациональные нормы литературного языка. Рост значения языка художественной литературы в рассматриваемый период был связан также с развитием критического реализма как определенного метода словесно-художественного изображения. Отсюда следует, что для развития русского литературного языка наиболее важно творчество великого поэта в области художественной литературы. Академик В. В. Виноградов писал:

«Творчество Пушкина как высшее воплощение норм национально-русского литературно-языкового выражения является наиболее ярким доказательством того, что художественная литература - могучий двигатель развития языка. Стилистическая система Пушкина послужила базой дальнейшего развития русского национального литературного языка» В.В. Виноградов. Избранные труды. История русского литературного языка - М., 1978- с. 205

1.1 Взгляды Пушкина на русский литературный язык и пути его развития

В художественном творчестве Пушкина, в языке его произведений отразились характерные черты русской нации, что сделало его национальным русским поэтом, создателем не только языка художественной литературы, но и современного русского литературного языка. Он решил важнейшие исторические задачи, стоящие в то время перед русским литературным языком:

1. Это вопросы расширения словарного состава литературного языка.

2. Дальнейшая демократизация русского литературного языка, так как проблема уточнения объема высоких книжных, а также просторечных форм в пушкинскую эпоху оказалась чрезвычайно актуальной.

В творчестве Пушкина указанные задачи нашли свое гениальное разрешение. В сравнении с языком таких выдающихся предшественников, как Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский, И. А. Крылов, язык Пушкина поражает своим необыкновенным объемом. Это необыкновенная для своего времени широта литературного языка прежде всего объясняется отказом от тех жестких границ для просторечия, живой народной речи, которые были свойственны Карамзину и его школе. В отличие от Карамзина, который, по мнению Белинского, не прислушивался к языку простолюдинов и «не изучал вообще родных источников», Пушкин видит в родных источниках, в разговорной речи народа, в ее наиболее типичных национально-характерных проявлениях и формах основу литературного языка.

Признание народно-разговорной речи важнейшим структурным элементом литературного языка вовсе не означает недооценки книжных традиций. Поэт утверждал, что письменный язык не должен отрекаться от приобретенного им в течение веков; «писать единственно языком разговорным - значит не знать языка».

Просторечие и славянизмы противопоставлены Пушкиным сглаженному и лишенному национально-характерных черт салонному стилю. Его понимание состава и границ литературного языка заметно отличается от карамзинского . Разговорная речь широко вовлекается в литературный язык. В Пушкине «как будто в лексиконе заключилось все богатство, сила и гибкость нашего языка. Он более всех, он далее раздвинул ему границы и более показал все его пространство» ¹¹ Русские писатели о языке - Л., 1954 - с. 181 (Н. В. Гоголь).

Обосновывая теоретически и разрабатывая практически это положение, Пушкин в то же время понимал, что литературный язык не может быть только копией разговорного, что литературный язык не может и не должен избегать всего того, что было накоплено им в процессе многовекового развития, так как это обогащает и расширяет его стилистические возможности, усиливает художественную выразительность.

В «Письме к издателю» он формулирует эту мысль с предельной четкостью и сжатостью. «Может ли быть письменный язык быть совершенно подобным разговорному? Нет, также разговорный язык никогда не может быть совершенно подобным письменному… Чем богаче язык выражениями и оборотами, тем лучше для искусного писателя. Письменный язык оживляется поминутно выражениями, рождающимися в разговоре, но не должен отрекаться от приобретенного им в течение веков. Писать единственно разговорным - значит не знать языка» ¹¹ А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 т. т.6 - М., 1976 - с. 178 (А. С. Пушкин).

Таким образом, главной идеей теоретических положений Пушкина является сближение двух языковых стихий - разговорной и книжной - в едином национальном литературном языке.

В статье «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А Крылова» (1825) поэт пишет: «Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неповторимое превосходство перед всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи… Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе он заемлет гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного; но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей» ²² А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 т. т.6 - М., 1976 - с. 11

1.2 Принципы отбора языковых средств у Пушкина

В своем творчестве Пушкин использует самые разнородные речевые средства. Он производит сложную перегруппировку литературно-языковых элементов, создавая оригинальный и смелый синтез наиболее жизненных речевых средств. В этом синтезе цементирующей основой, фундаментом является прежде всего общенародный язык во всем его многообразии.

Поэт не признает стилистического однообразия текста художественного произведения и выступает против строгой закрепленности речевых средств за определенным стилем языка.

Пушкин доказал своим творчеством, что права литературности могут приобрести самые разнородные речевые средства.

Он отбирает из общенародного языка в литературный язык только такие слова и выражения, которые были общенациональны и общепризнаны, исторически апробированы, избегая местных диалектных слов и специальной лексики.

По его мнению, сущность главного критерия при отборе речевых средств состоит «не в безотчетном отвержение какого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности.» ¹¹ А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 т. т.6 - М., 1976 - с. 14

1.2.1 Простонародные слова и выражения

Разговорные, «простонародные» и просторечные слова и выражения, разговорные синтаксические конструкции подвергались Пушкиным строгому качественному и количественному отбору в соответствии с ведущим принципом его творчества - принципом соразмерности и сообразности, не допуская грубого просторечия, диалектизмов и жаргонизмов. Отбирая наиболее емкие в смысловом отношении и наиболее стилистически выразительные речевые средства разговорного языка, Пушкин объединяет их в единое целое с нейтральными и книжными языковыми средствами, в результате чего рождается та искренность и точность выражения, та подлинная непринужденность повествования, которые отличают не только прозаический, но и стихотворный язык Пушкина. Происходит ассимиляция просторечных и «простонародных» словесных рядов в языке пушкинской поэзии и прозы, вовлечение этих рядов в систему литературного выражения, наблюдается органическое слияние «простонародной» речи и книжного языка в единой литературной речи, что было высшим проявлением народности литературного языка. Пушкин привлекает также в литературный язык различные элементы социально-речевых стилей. Так, в «Евгении Онегине» отражена речь передовой дворянской интеллигенции, устная речь няни, разговоры провинциальных помещиков, элементы жаргона великосветских гостиных, например, речь няни:

Сердечный друг, уж я стара,

Стара, тупеет разум, Таня;

А то бывало, я востра…

Ты чуть вошел,

Я в миг узнала

Вся обомлела, запылала

В языке авторского повествования «Евгения Онегина» встречаются такие просторечные слова, как сулить, трунить, морочить:

Бывало, он трунил забавно,

Умел морочить дурака…

Хоть иногда и сам впросак

Он попадался, как простак

Выражение зюзя пьяный Пушкин употребляет для усиления сатирической простоты образа Зарецкого.

Он отличился, смело в грязь

С коня калмыцкого свалясь,

Как зюзя пьяный, и французам

Достался в плен

Когда же юности мятежной,

Пришла Евгению пора,

Пора надежд и грусти нежной

Monsieur прогнали со двора.

Все чувства в Ленском помутились,

И молча он повесил нос

В стихотворении философского характера «Телега жизни» темой является жизнь. Символика жизни детализируется и воплощается в ряд простонародных обрядов: жизнь - крестьянская телега, седое время - лихой ямщик, который «везет» не слезет с облучка.

Народная речь у Пушкина раскрепощена от жанра, независима от него и не выступает непременно как средство этнографического раскрашивания: она проникает в разные по характеру произведения, перестает быть внелитературным явлением, а входит основным элементом в литературный язык, отражая его нормы и органически объединяясь с книжными элементами языка.

Иногда разговорные, просторечные, простонародные слова и выражения бывают стилистически окрашенными.

1. В произведениях, стилизованных под фольклор:

Поживи-ка на моем подворье,

Попляши-ка под нашу балалайку.

Что не конский топ, не людская молвь,

Не труба трубача с поля слышится,

А погодушка свищет, гудит,

Свищет, гудит, заливается.

2. Для создания речевой характеристики героя определенного социального положения:

Старушка ей: «А вот камин, здесь барин сиживал один

Здесь с ним обедывал зимою

Покойный Ленский.

1.3 Отношение Пушкина к славянизмам

Проблема церковнославянизмов, вызвавшая столь оживленные споры между карамзинистами и шишковистами, оставалась все-таки нерешенной, поэтому отношение Пушкина к речевым средствам церковнославянского происхождения представляет большой интерес как для понимания самих закономерностей развития русского литературного языка, так и для творческой практики поэта.

Пушкин, не разделяя взглядов Шишкова на русский литературный язык как язык славяно-российский, подчеркивал весьма существенное различие речевых средств церковнославянского и русского происхождения. Поэт понимал, что за церковнославянизмами стоит многовековая культура слова и пренебрегать ею нельзя. Поэтому все жизненные элементы церковно-книжного происхождения, которые были традиционно закреплены за стилями поэзии, он охотно употреблял. В поэзии задерживалось большее количество славянизмов, чем в прозе.

Пушкинская оценка славянизмов исторически менялась и развивалась. В творчестве раннего Пушкина славянизмы употребляются довольно часто, преимущественно под влиянием поэзии Державина, а так же ломоносовских традиций. Однако позднее Пушкин заметно отходит от многих славянизмов, значительно сокращая их количество, руководствуясь при этом уже выработанным им принципом соразмерности и сообразности, употребляя славянизмы соответственно с содержанием и идеей произведения.

Ранние произведения Пушкина, например, «Воспоминания в Царском селе» насыщенны славянизмами:

Навис покров угрюмый нощи;

Не здесь сразил его воитель поседелый,

О бородинские кровавые поля.

Над романом «Евгений Онегин» Пушкин работал долгие годы. Первые его главы насыщены славянизмами в большей степени, чем последующие.

Мои богини! Что вы! Где вы!

Внемлите мой печальный глас:

Все те же ль вы? Другие ль девы,

Сменив, не заменили вас?

Зрелый Пушкин возражает против произвольного, неоправданного с художественной точки зрения употребления славянизмов. Старославянизмы необходимы там, по мнению Пушкина, где они способствуют правдивому показу жизни. Слова старославянского происхождения у Пушкина выполняют определенные стилистические функции.

1. Функция приподнято торжественного повествования. В тех случаях, когда поэт говорит о высоких и важных материях, церковнославянизмы, овеянные ореолом давности, торжественности, величия, напоминающие о седой старине, оказывались незаменимым изобразительным материалом.

Красуйся град Петров, и стой

Неколебимо, как Россия,

Да умирится же с тобой

И побежденная стихия;

Вражду и плен старинный свой

Пусть волны финские забудут

И тщетной злобою не будут

Тревожить вечный сон Петра.

В той же функции торжественно-преподнятого повествования славянизмы выступают у Пушкина в «Послании к Пущину», а также в «Памятнике», в котором он подводит итог своей творческой деятельности и предсказывает бессмертие своим творениям.

2. Историческая стилизация, под которой понимается воспроизведение наиболее характерных и излюбленных средств и приемов выражения, употреблявшихся в минувшие дни. Историческая стилизация предполагает перенесение повествовательного плана в прошлую эпоху и своего рода имитацию под стиль, характерный для изображаемой эпохи.

Трагедия «Борис Годунов» представляет собою яркий образец исторической стилизации, представленной в речи Пимена, Бориса и других действующих лиц. С помощью церковнославянизмов поэт

воспроизвел характерные черты языка того времени. ¹¹ В. В. Виноградов. О языке художественной литературы - М., 1950 -с. 508

3. Воссоздание стиля античной поэзии.

Поют неистовые девы,

Их сладострастные напевы

В сердца вливают жар любви;

Их перси дышат вожделением;

Их очи, полные безумством и томленьем,

Сказали: счастие лови

(Торжество Вакха, 1818)

4. С 20-х годов Пушкин широко использует библейские образы, библейские синтаксические конструкции, слова и словосочетания библейской мифологии.

Так, стихотворение «В крови горит огонь желанья» написано под влиянием библейской «Песни песней»:

В крови горит огонь желанья,

Душа тобой уязвлена,

Лобзай меня: твои лобзанья

Мне слаще мирра и вина.

Склонись ко мне главою нежной,

И да почию безмятежный.

Пока дохнет веселый день,

И двигнется ночная тень.

(1825)

Сравним в Библии:

Да лобжет мя, от лобзаний уст моих:

Яко благо сосца твоя паче вина, и воня

Мирра твоего паче всех аромат.

5. Славянизмы служат для создания профессиональной характеристики героя, например, в «Борисе Годунове» чернец Варлаам в разговоре с приставами употребляет особую лексику и фразеологические единицы, стараясь напомнить о своем сане:

«Плохо, сыне, плохо! Ныне христиане стали скупы: деньгу любят, деньгу прячут. Мало богу дают. Прииде грех велий на языци земнии.»

6. Для создания комического эффекта, пародирования библейского стиля, библейских образов.

Добра чужого не желать

Ты, боже, мне повелеваеть;

Но меру сил моих ты знаешь -

Мне ль нежным чувством управлять?

А видеть друга не желаю,

И не хочу его села,

Не нужно мне его вола,

На все спокойно я взираю:

Ни дом, ни скот, ни раб,

Не лестна мне вся благостыня.

Но ежели его рабыня

Прелестна… Господи! Я слаб!

(10 заповедь, 1823г.)

Таким образом, на протяжении всей творческой деятельности славянизмы являются неотъемлемой частью лирики поэта. Если в творчестве раннего Пушкина славянизмы привлекались для создания поэтического образа, то в зрелых произведениях художественный образ создается поэтом за счет особой поэтической лирики, русской и старославянской по своему происхождению, а также за счет нейтральной, общеупотребительной и разговорной лексики. Употребляя славянизмы наряду с русскими словами, Пушкин старался освобождать их от религиозной мистики, от закрепления славянизмов за высоким стилем речи, что вело к утрате традиционной окраски риторичности.

1.4 Пушкин и проблема заимствований

Не менее острой была проблема заимствований в языке. Решалась она по-разному, в зависимости от взглядов на развитие русского литературного языка. Сторонники книжно-славянского типа языка - славянофилы, или шишковисты - не считали возможным заимствовать что-либо у другого языка. Пушкин, выступая против засорения русского языка иностранными словами и выражениями, считал, что нельзя безотчетно отвергать любое заимствование, только потому, что оно иностранное. В отношении к заимствованиям он также придерживается принципа соразмерности и сообразности. Поэт одобряет те заимствования, которые не стесняют свободу развития родного языка, а способствуют его обогащению. Свое отношение к заимствованиям он выразил в романе «Евгений Онегин» в следующих стихах:

Но панталоны, фрак, жилет,

Всех этих слов на русском нет;

А вижу я, винюсь пред вами,

Что уж и так мой бедный слог

Пестреть гораздо б меньше мог

Иноплеменными словами.

Хоть и заглядывал я встарь

В академический словарь.

Упоминание об Академическом словаре 1789-1794 г. г. не случайно, так как в нем отсутствуют даже те иностранные слова, которые давно и прочно вошли в обиход русского разговорного языка.

В своем творчестве сообразно своему основному принципу Пушкин употребляет такие заимствования, которые способствуют тому, чтобы лучше, яснее и образнее выражать свои мысли.

В романе «Евгений Онегин» несколько раз употребляется модное в то время слово «идеал»:

Склоняясь усталой головою,

На модном слове идеал

Тихонько Ленский задремал.

А та, с которой образован

Татьяны милой идеал…

О много, много рок отъял.

В творчестве Пушкина встречается ряд заимствований, которые были распространены в речи образованных людей того времени: ассигнация, балкон, жилет, визитка, гарем, дилижанс, лира, панталоны, фрак, фонтан и др.

Таким образом, в творчестве Пушкина, в его языковой практике нашли разрешение все животрепещущие вопросы развития русского литературного языка: освобождение его от условных стилевых ограничений, олитературивание просторечия, стилистическая нейтрализация книжных средств и органическое слияние ранее несовместимых языковых элементов в одном произведении. Пушкин создал и укрепил систему единого общелитературного языка, преодолев в то же время стилистическую однотонность, однообразие, условность литературной речи, образовав возможности для создания стилистически сложных и разнообразных контекстов.

Новая система литературного языка особенно тесно была связана с тенденциями развития стилей художественной литературы, поэтому именно в художественной литературе она нашла прежде всего свое выражение и воплощение. В пушкинскую эпоху с особой очевидностью обнаруживается тесная взаимозависимость между развитием литературы и литературного языка. Академик В. В. Виноградов отмечает «наличие строго закономерного соотношения между оформлением реализма как специфического метода словесно-художественного изображения и процессами образования национальны литературных языков». ¹¹ В. В. Виноградов. О языке художественной литературы - М., 1959 - с. 466

Важным и принципиально новым является сам подход к языку литературы. При отборе языкового материала в художественное выдвигается на первый план критерий эстетический, то есть он выбирается в соответствии с конкретной художественной задачей, поставленной в произведении. Нет ничего заранее заданного, условного, навязанного со стороны: как это было при классицизме, где структура литературного текста диктовалась жанром, а при сентиментализме все условности были связаны с образом сентиментального рассказчика. Теперь язык произведения непосредственно вытекает из внутренних свойств произведения. Он поэтому так же эстетически значим и индивидуально неповторим, как все прочие элементы художественного произведения. Разрушается система условностей и ограничений, стоявшая между художником и изображаемой им действительностью.

В языке Пушкина произошло соединение языковых элементов из разных стилистических пластов литературного языка и общенародного. «Стилистическая окраска слова для Пушкина сама становится изобразительным средством. Именно такое применение стилистических средств и характерно для дальнейшего развития литературы вплоть до наших дней». ¹¹ Б. В. Томашевский. Вопросы языка в творчестве Пушкина // Пушкин, исследования и материалы. Т. 1 - М. - Л., 1956 - с. 60

А. Н. Островский так оценивает реформу Пушкина в языке: «Пушкин завещал своим последователям искренность, самобытность, он завещал каждому быть самим собой, он дал всякой оригинальности смелость, дал смелость русскому писателю быть русским». ²² А. Н. Островский. ПСС, т. XIII - М., 1952 - с. 167

Выводы по I главе

Пушкин - создатель норм современного русского литературного языка.

Ведущим принципом при отборе речевых средств является принцип соразмерности и сообразности.

Народная речь у Пушкина перестает быть внелитературным явлением, а водит основным элементом в структуру литературного языка, отражая ее нормы и органически объединяясь с книжными элементами языка.

Книжная речь из замкнутой языковой системы перерождается в один из элементов русского литературного языка.

Именно в творчестве Пушкина произошло гармоническое слияние всех жизнеспособных элементов современного ему литературного языка с элементами общенародного языка в текстах всех жанров литературы.

Славянизмы служат для выражения определенных стилистических функций.

Хочется завершить свои выводы высказыванием академика В. В. Виноградова:

«Итак, в языке Пушкина впервые пришли в равновесие основные стихии русской речи. Осуществив своеобразный синтез основных стихий русского литературного языка, Пушкин навсегда стер границы между классическими тремя стилями XVII века. Разрушив эту схему, Пушкин создал и санкционировал многообразие национальных стилей, многообразие стилистических контекстов, спаянных темой и содержанием. Вследствие этого открылась возможность бесконечного индивидуально-художественного варьирования литературных стилей. Таким образом, широкая национальная демократизация литературной давала простор росту индивидуально-творческих стилей в пределах общелитературной нормы» ¹¹ В. В. Виноградов. Очерки по истории русского литературного языка XVII - XIX в. В. - М., 1982 - с. 267 - 268

Глава 2. Язык трагедии Пушкина «Борис Годунов»

2.1 Язык драмы в пушкинский период

Драматический язык был одним из самых больных вопросов русской литературной жизни первых десятилетий XIX в. Это было связано кризисом русской драматургии. Трагедия классического типа сходила со сцены, доживая свой век под маской сентиментализма. Но место умирающей классической трагедии оставалось ничем не занятым. Современники связывали упадок драматургии в связи с именем Карамзина, который явился самым ярким представителем сентиментального направления в России. Самый жанр трагедии был внутренне чужд сентиментализму. В частности, та теория литературного языка, которая считала идеалом язык светского общества и была одним из наиболее ярких проявлений карамзинизма, не давала почвы для обновления драматического языка. Классическая трагедия строилась на принципе монолога, действующие лица не говорят, не беседуют, а декламируют.

«Борис Годунов» был первой русской трагедией в которой декламация перестает быть основным и главенствующим принципом драматического языка.

Отход Пушкина от господствующей традиции сказался на том, что в трагедии поставлена цель - внести разнообразие в драматический язык в соответствии со своими принципами реформы русского литературного языка. Поэт отказывается от «искусства, ограниченного кругом языка условленного, избранного». В письме к Н. Н. Раевскому Пушкин писал: «Правдоподобие положений и правдивость диалога - вот истинное правило трагедии. (Я не читал ни Кальдерона, ни Веги), но до чего

изумителен Шекспир!.... Читайте Шекспира, он никогда не боится скомпрометировать своего героя, он заставляет его говорить с величайшей непринужденностью, как в жизни, ибо уверен, что в надлежащую минуту и при надлежащих обстоятельствах он найдет для него язык, соответствующий его характеру». ¹¹ А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 т., т. 6 - М., 1976 - с. 261 Отрицание единства слога и ввод «площадного» слога идут от Шекспира. Русская классическая трагедия за все время ее существования была неприступной крепостью «высокого слога» в том понимании этого термина, какое сложилось во второй половине XVIII в. «Высокий слог» означал полное однообразие языка в трагедии в качестве совершенно твердой, условной нормы, непосредственно прикрепленной к жанру трагедии.

По мнению Пушкина: «Истинные гении трагедии заботились всегда исключительно о правдобии характеров и положений» ²² А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 т., т. 6 - М., 1976 - с. 263

«Правдобие характеров и положений», «правдоподобие чувствований в предлагаемых обстоятельствах» являются для Пушкина основными требованиями драматического искусства. И соответственно язык трагедии не должен нарушать этих требований. Пушкин стремится выйти за тесные пределы традиций. Его стремления строятся опять-таки на принципе соразмерности и сообразности, который является ведущим принципом творчества великого поэта.

Задача Пушкина заключалась в том, чтобы заменить условный язык драмы, основаны на обособленном высоком слоге, общим языком эпохи, который создавал Пушкин в своих произведениях; богатый и разнообразный, совмещающий в себе материалы разного качества и колорита, состава. Пушкин уничтожил обособленность драматического языка, вовлек драматический жанр в общий поток развития русского литературного языка пушкинской поры.

2.2 Церковнославянизмы в языке «Бориса Годунова»

В отношении к церковнославянизмам Пушкин является последователем Карамзина, который считает, что их необходимо употреблять с определенной стилистической целью. Пушкина в славянизмах привлекает не «слог», а вполне реальные смысловые и экспрессивные качества каждого данного славянизма в определенном контексте.

Принципу разнообразия слога в «Борисе Годунове» отвечает то обстоятельство, что церковнославянизмы являются хотя и заметной, но все же только частностью, одним из элементов языкового стиля, окруженным различными другими формами пушкинского языка.

В некоторых случаях церковнославянские варианты являются вариантами, которые употребляются наряду с русскими вариантами. По большей части выбор того или иного варианта обусловлен контекстом. Интересна в этом отношении сцена «Краков. Дом Вишневецкого», где рядом находятся глава и голова. Глава употребляется в отвлеченно-риторической реплике боярина Хрущева:

Мы из Москвы, опалые, бежали

К тебе, наш царь, - и за тебя готовы

Главами лечь, да будут наши трупы

На царский трон ступенями к тебе

Во второй реплике Карелы есть конкретные исторические подробности, характеризующие социальные отношения русского средневековья:

К тебе я с Дона послан

От вольных войск, от храбрых атаманов,

От казаков верховых и низовых,

Узреть твои царевы ясны очи

И кланяться тебе их головами

Самозванец: Родился я под небом полунощным,

Но мне знаком латинской музы голос,

И я люблю парнасские цветы,

Я верую в пророчества пиитов…

Когда со мной свершится

Судьбы завет, когда корону предков

Надену я, надеюсь вновь услышать

Твой сладкий глас, твой вдохновенный гимн

Марина: Дмитрий! Вы?

Самозванец: волшебные, сладкий голос!

В рассказе патриарха, выдержанном в церковном стиле, есть стихи:

Твой верный богомолец,

В делах мирских не мудрый судия,

Дерзает днесь подать тебе свой голос.

Слово глас казалось бы больше соответствовало общему тону речи, тем более ритмические условия вполне допускали такую замену. Но на самом деле выражение подать глас в смысле «заявить мнение» в церковнославянском языке невозможно: соответствующее значение принадлежит только слову голос. Приведенные стихи могут служить ярким примером совмещения церковнославянских элементов речи с нейтральными церковными элементами русского литературного языка.

В этом же рассказе патриарха на общем фоне церковно-книжной лексики мы находим элементы простонародной речи:

В глубоком сне, я слышу, детский голос

Мне говорит: встань, дедушка, поди

Ты в Углич-град, в собор преображенья;

Ты помолись ты над моей могилкой

В словах Басманова: «Он сломит рог боярству родовому» заменой глагола стереть рог, идущего из Библии, достигнуто опрощение традиционного выражения, где рог является символом могущества и силы. Отсюда бытует современная идиома: сломать себе рога.

Известное затруднение для лингвистической интерпретации представляют следующие стихи из монолога Пимена:

Предстану здесь алкающий спасенья

Прииду к вам преступник окаянный

В первом стихе слово алкающий не является определением к подлежащему как обозначение вневременного постоянного признака, оно является предикатом: желающим спасенья. Второй стих также следует переводить:

Я приду к вам преступником окаянным;

Как преступник окаянный; в качестве преступника окаянного

Здесь употреблены древние конструкции со вторым именительным, который выступает в качестве предиката.

Интересно то, что Борис Годунов при помощи ярких церковнославянизмов выражает мысли европейского склада:

Мы смолоду влюбляемся и алчем

Утех любви, но только утолим

Сердечный глад мгновенным обладаньем

В языке трагедии встречаются многочисленные заимствования из Карамзина. Одни эти заимствования имеют не столько документальный характер, сколько поэтический. Прежде чем ввести в трагедию тот или иной материал, представлявшийся поэту исторически характерным, он пропускал его через свое поэтическое сознание. В результате цитата, не теряя своей исторической колоритности, приобретала все типичные качества пушкинского языка, пушкинского поэтического слова. Пушкин сам характеризует свое отношение к исторически характерному языковому материалу так, что он старался угадать образ мыслей и язык избранной им эпохи. Пушкин чувствовал то, что ему нужно было как художнику.

Пушкин высоко ценит Карамзина как историка. «Карамзин есть первый наш историк и последний летописец. Своею критикой он принадлежит истории, простодушием и апофегмами хронике… Нравственные его размышления, своею иноческой чистотою дают его повествованию всю неизъяснимую прелесть древней летописи». ¹¹ А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах., т.6 - М., 1976 - с.32

Интересно проследить за переходом различных эмоциональных, патетических и лирических формул, «Истории Государства Российского» в языковую ткань «Бориса Годунова» и за превращениями, которые они переживают при этом процессе.

Карамзин: «Патриарх… убеждал, требовал, и не поколебать

его твердости, ни в сей день, ни в следующие -

ни перед лицом народа, ни без свидетелей, -

не молением, не угрозами духовными»

Пушкин: Ни патриарх, ни думные бояре

Склонить его доселе не смогли;

Не внемлет он ни слезным увещаньям,

Ни их мольбам, ни воплю всей Москвы,

Ни голосу Великого Собора.

Карамзин: «…но давно лишенные достоинства

Князей Владетельных, давно слуги

Московских Государей наравне с

Детьми Боярскими, они не дерзали

Мыслить о своем наследственном праве…»

Пушкин: Уже давно лишились мы уделов,

Давно царям подручниками служили

Карамзин: «Но Годунов вторично ответствовал, что

высота и сияние Федорова трона

ужасают его душу»

Пушкин: «Его страшит сияние престола»

Карамзин: «Для тебя обнажено мое сердце»

Пушкин: «Обнажена моя душа перед вами»

Карамзин: «Юный, бодрый Воевода, в нежном цвете

лет ознаменованный славными ранами,

муж битвы и совета»

Пушкин: «Великий ум! Муж битвы и совета!»

Карамзин: «Борис крушился тогда без лицемерия,

и чувствовал, быть может, Казнь Небесную

в совести, готовив счастие милой дочери

и видя ее вдовою в невестах»

Пушкин: «В невестах уж печальная вдовица»

Таким образом, многочисленные славянизмы, взятые из подлинников, имеют не столько цитатный, а сколько лирический характер.

В рассказе Пимена о кончине Федора Ивановича воспроизведены также некоторые конкретные детали подлинника из «Повети о честном житии Федора Ивановича», написанной патриархом Никоном:

«Царя убо единого зряще и того зело изнемогающе»

Из оригинала также взят образ мужа светла.

Пушкин: К его одру, царю едину зримый,

Явился муж необычайно светел.

В летописном рассказе это выражение встречается дважды:

«Видит некакова пришедша к нему мужа светла во святителских однждах».

«Зрите ли? одра моего предстоит муж светел во одежи святителстей».

Именно этот образ «мужа светла» поразил поэтическое воображение Пушкина. И тема света пронизывает все это место в рассказе Пимена:

И лик его как солнце просиял.

Последнего стиха в летописи нет. Нельзя быть уверенным, что в подлиннике выражение муж светел имеет именно тот смысл, который предал ему Пушкин. Упоминаемые в летописи святительские одежды можно истолковать как «одетый в праздничное одеяние, прекрасно, богато убранный».

Подобные же нюансы можно отыскать в переложении письма Иоанна IV к Кириллу Белозерскому в том же рассказе Пимена:

И тихо он беседу с нами вел.

Он говорил игумену и братье:

«Отцы мои, желанный день придет,

Предстану здесь алкающий спасенья.

Ты Никодим, ты Сергий, ты Кирилл,

Вы все обет примите мой духовный:

Прииду к вам преступник окаянный

И схиму здесь честную восприму,

К стопам твоим, святый отец, припадши»

Приведем для сравнения подлинник:

«… и пришедшу ми к вашему преподобию, и тогда со Игуменом бяше Иоисаф, Архим. Каменской, и Сергей Колычов, ты Никодим, ты Антоний, а иных не упомню; и бывши в сей беседе надолзе, и аз грешный вам известих пожелание свое о пострижении… и вам молитвовавшим, аз же окаянный преклоних скверную свою главу и припадох к честным стопам Игумена, благословения прося».

При всей текстуальной близости пушкинских стихов к подлиннику нет ощущения документализма или стилизации. Все невозможное в пушкинском языке устранено. Слово «честный» в подлиннике означает «почтенный, достопочтимый» у Пушкина оно используется в значении «священный» (схима честная). Перечисление имен с повторением местоимения второго лица в подлиннике лишено всякой стилистической и риторической нагрузки. У Пушкина приобретает характер необычайной поэтической торжественности. Весь отрывок дан в контексте типической лирической манере Пушкина:

«И тихо он беседу с нами вел»; «желанный день придет»; «Задумчив, тих сидел меж нами Грозный»; «И сладко речь из уст его лилася»; «И плакал он»; «Его душе страдающей и бурной».

И совершенно очевидно, что Пимен - персонаж, выполняющий лирическую функцию, даже развивая чисто летописную тему, он говорит языком, в котором сквозь черты монаха XVII в., носителя определенных черт национально-исторической идеологии, отчетливо проступают характерные черты Пушкина-лирика.

Сложно вывод сделать вывод о том, что основная функция старославянизмов в трагедии - это осуществляемое через их посредство лирическое осмысление национально-исторической темы. При помощи их Пушкин воссоздает историческую эпоху того времени.

В речи Самозванца многочисленные славянизмы звучат очень экспрессивно, они создают общий риторический тон самозванца в политической и любовной риторике:

Хвала и честь тебе, свободы чадо!

Стократ священен союз меча и лиры

Нет, не вотще в их пламенной груди

Гордыней обуянный

Обманывал я бога и царей

Зри во мне любовника, избранного тобою

В уста Самозванца Пушкин вкладывает даже устаревшие формы косвенных падежей от местоимения иже:

Благословится подвиг,

Егож (который) они прославили заранее

Ты была мне единственной святыней,

Пред нейже (перед которой) я притворствовать не смел

Царь: Да будет так. Владыко патриарх,

Прошу тебя пожаловать в палату.

Здесь употреблены устаревшая форма да будет и зв. ф. владыко.

В речи Марины также довольно часто встречаются славянизмы:

Не время, князь. Ты медлишь - и меж тем

Приверженность твоих клевретов стынет.

Уже носятся сомнительные слухи,

Уж новизна сменяет новизну;

А Годунов свои приемлет меры.

Клянешься ты? не именем ли бога,

Как набожный приемыш езуитов?

Постой царевич, наконец

Я слышу речь не мальчика, но мужа

Слово «муж» в значении «мужчина» употребляет Годунов в своем предсмертном монологе, наставляя своего сына Федора:

Царь: О милый сын, ты выходишь в те лета,

Когда нам кровь волнует женский лик.

Храни, храни святую чистоту

Невинности и гордую стыдливость:

Кто чувствами в порочных наслажденьях

В младые дни привыкнул утопать,

Тот, возмужав, угрюм и кровожаден,

И ум его безвременно темнеет.

В семье своей будь завсегда главою;

Мать почитай, но властвуй сам собою -

Ты муж и царь; люби свою сестру,

Ты ей один хранитель остаешься.

Интересно также в этом отрывке значение слова волнует, употребленное в своем древнем метафорическом значении.

Пушкин употребляет дважды слово «волновать» в указанном значении; второй раз оно звучит в устах Шуйского:

Шуйский: Что же?

Когда Борис хитрить не перестанет,

Давай народ искусно волновать,

Пускай они оставят Годунова,

Своих князей у них довольно, пусть

Себе в цари любого изберут.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что Пушкина в славянизмах привлекает не «слог», а вполне реальные смысловые и экспрессивные качества каждого славянизма в определенном контексте. Условная жанровая мотивировка славянизма, до сих пор бытующая в драматическом языке, уступает место их предметному поэтическому осмыслению. Основная функция церковнославянизмов в языке «Бориса Годунова» - это осуществляемое через их посредство лирическое осмысление национально-исторической темы, это историческая стилизация, целью которой является перенесение повествовательного плана в прошлую эпоху и своего рода имитацию под стиль, характерный изображаемой эпохи. «Борис Годунов» является образцом исторической стилизации, особенно ярко представленной в речи Пимена, Бориса и других действующих лиц. С помощью церковнославянизмов поэт воспроизвел характерные черты языка того времени, что помогает индивидуализации их характеров. Для Пушкина решающее значение имел принцип исторической верности. Однако стилевым фоном, нейтральной речевой средой является поэтический язык 20-30-х годов XIX века. ¹¹ В. В. Виноградов. О языке художественной литературы - М, 1959 - с. 575 - 576

2.3 Разговорная речь в языке трагедии

В классической трагедии действующие лица не говорят, не беседуют, а декламируют. В основе классической трагедии лежит монолог, монологическая форма сменяется чередованием реплик, которыми обмениваются действующие лица, например, в «Аристоне» А. П. Сумароков:

Гикарн (обращаясь к Федиме)

И умираешь так, как в свете ты жила.

Дарий: Тебе готова смерть

Стократно тяжелей.

Гикарн: Еще по сей час не обвинен в сем деле

Дарий: Разбойник! Но не ты ль царевну умертвил?

Гикарн: Она жива, ее я здраву сохранил.

«Борис Годунов» Пушкина был первой русской трагедией, в которой декламация перестает быть основным и главенствующим принципом драматического языка. В трагедии Пушкина действующие лица на самом деле разговаривают, беседуют. Здесь реплики не замкнуты, не статичны, а даны в движении. При помощи различных лексических, синтаксических и интонационных средств осуществляется непосредственный переход конца одной реплики в начало другой. Одним из таких средств является повторение слов, составляющих вопрос одного из собеседников в ответе другого из собеседников, например:

Воротынский: Да, здесь, намедни,

Ты помнишь?

Шуйский: Нет, не помню ничего.

Воротынский: Когда народ ходил в Девичье поле,

Ты говорил.

Шуйский: Теперь не время помнить

Советую порой и забывать.

Воротынский: Что ежели правитель в самом деле

Державными заботами наскучил,

И на престол безвластный не взайдет?

Что скажешь ты?

Шуйский: Скажу, что понапрасну

Лилася кровь царевича-младенца.

Один: Нельзя ли нам пробраться за ограду?

Другой: Нельзя. Куды! И в поле даже тесно,

Не только там.

Один: Что за шум?

Другой: Послушай! Что за шум?

Народ завыл, там падают что волны

За рядом ряд… еще… еще.

Палаты патриарха.

Патриарх: И он убежал, отец игумен?

Игумен: Убежал, святый владыко. Вот уже тому третий день.

Патриарх: Пострел окаянный! Да какого он роду?

Игумен: Из роду Отрепьевых, Галицких боярских детей.

Патриарх:… Ведь это ересь, отец игумен.

Игумен: Ересь, святый владыко, сущая ересь.

Сходный смысл имеют также следующие построения:

Царские палаты. Два стольника.

Первый: Где государь?

Второй: В своей опочивальне

Он заперся с каким-то колдуном.

Первый: Так, вот его любимая беседа:

Кудесники, гадатели, колдуньи.

Краков. Дом Вишневецкого.

Самозванец: - Но кто, скажи мне, Пушкин, красавец сей.

Пушкин: Князь Курбский

Самозванец: Имя громко!

(Курбскому) Ты родственник Казанскому герою

Курбский: Я сын его.