Достоверность как коммуникативная категория

В структуре «утки» выделяются три основные роли: автор (мифотворец), адресат (мифопотребитель) и референт (субъект/объект как «мишень» газетной «утки»). Творцом выступает журналист, получающий в контекстах рефлексии негативно-маркированные номинации себя и своей деятельности: журналюга, борзописец, бумагомаратель, писака, шелкопер, король шантажа, газетной утки и скандала. Вариантами мифотворцов выступают: 1) журналист - непосредственный автор «утки»; 2) ангажированный журналист (ретранслятор мифа, инициаторами слуха являются знаменитости); 3) газета, санкционировавшая «утку»; 4) ее владелец. Адресатом данного речевого жанра выступает так называемое «молчаливое большинство», которое характеризуется массовостью и диффузностью, не принимающее непосредственного дискурсивного участия. Роль референта «утки», напротив, - дискурсивна и респонсивна, но несколько отсрочена во времени. Возможны два основных коммуникативных хода в зависимости от избранной тактики: тактика игнорирования, уход от комментирования: «Без комментариев» и тактика опровержения: в том, что Вы сказали, нет ни одного слова правды.

Газетная «утка», также как и любой слух, инициирует последующий дискурс, становится основой для дальнейшей когнитивной обработки сообщения массовым сознанием. Коммуникативное будущее газетной «утки» предполагает следующий вторичный сценарий развития событий: 1) ретрансляция «утки» другими СМИ с собственной интерпретацией и оценкой степени достоверности события и авторитетным комментарием; 2) рефлексия референтов «утки»; 3) комментарий рефлексии с оценкой правдивости/ искренности заявлений референта (является факультативным и зависит от степени важности содержания утки и «звездности» референта). Интерпретация газетной «утки» неизбежно связана с модусом истинностной оценки, степени достоверности предложенной адресату информации: публикация вызывает большие сомнения. Попытки дать объективный комментарий газетной сенсации, предложить адресату квалифицированную оценку с точки зрения достоверности в действительности способствует еще большему распространению и фиксации во времени первоначальной ложной информации.

Газетная «утка» строится по тематическим, стилистическим и композиционным канонам, закрепленным за новостным сообщением. Одним из маркеров достоверности/недостоверности информации в СМИ является ссылка на ее источник. В речевом жанре «утка» указываемый источник, с одной стороны, наделен авторитетностью, стимулирующей доверие со стороны читателей, с другой стороны, носит завуалированный, латентный характер: Источники «Независимой газеты» в администрации президента, Госдуме, Минобороны все настойчивее говорят о….

В контекстах метакоммуникативного комментария также содержатся маркеры, понижающие статус достоверности комментируемого сообщения - 1) использование аппроксиматоров, квалификаторов неопределенности, лексических средств с расплывчатой семантикой, привносящих в сообщение семантику неточности: вчера в НГ была опубликована статья, в которой со ссылкой на некие анонимные источники утверждалось; 2) выражающие мнимость, кажимость служебные слова будто, якобы: издание «Московский корреспондент», опубликовавшее материал о предстоящем бракосочетании и уже якобы оформленном разводе президента с Людмилой Путиной; 3) эмотивно-окрашенная лексика, апеллирующая к эмоциональной сфере адресата и отрицательно оценивающая недостоверность вброшенной информации: Редакция высосала эту сенсацию из пальца…; 4) лексические средства, работающие на понижение доверия к печатному изданию: Зато еще одно влиятельное немецкое издание Die Welt отнеслось к новости скептически, назвав женитьбу Путина абсурдом, поскольку о ней сообщила недавно созданная газета с сомнительной репутацией [«Обозреватель»].

Донос - особый вид речевого жанра на стыке персонального и институционального дискурса, хотя он и не принадлежит какому-то определенному виду последнего - политическому, юридическому и др. Донос представляет собой одну из (письменных) форм обращения обывателя к власти наряду с жалобой и заявлениями различного характера, при этом в большинстве случаев данное произведение или совсем не именуется, или скрывается под именами других, стилистически близких жанров. Он представляет собой однонаправленную коммуникацию, не предполагающую интеракции в рамках данного коммуникативного события, с отсроченным (опосредованным во времени и пространстве) коммуникативным прошлым и будущим.

В структуре доноса выделяются три основные роли: непосредственные участники коммуникации - субъект (доносчик, политический/социальный активист, добровольный помощник власти, носитель определенных ценностных установок и коммуникативных намерений, личность, чьи поведенческие стереотипы и предпочтения маркируют особенности данной лингвокультурной общности), адресат (представитель социальных структур, приводящий правовой механизм в действие) и референт (жертва доноса), при этом субъект и адресат - роли дискурсивные, роль жертвы скорее не дискурсивна, а социальна, она не принимает непосредственного участия в коммуникации и в содержании доноса предстает как объект информирования. Основное содержание доноса - информация обвинительного характера, поэтому ситуация доноса предстает как опосредованная конфронтация, при которой доносчик, как обладатель конфликтогенного потенциала, посредством кооперации с адресатом сознательно и активно действует вербально в ущерб жертвы.

По характеру сообщаемой информации, по степени ее достоверности следует разграничивать три разновидности доноса: 1. Донос-правда (сообщение достоверной информации обвинительного характера); 2. Донос-слухи (сообщение неподтвержденных сведений, передача непроверенной информации заинтересованному лицу) зачастую возникает как компенсация информационной недостаточности и в этом случае преследует цель установления доверительных отношений. В этой разновидности доминирует устный тип передачи информации; 3. Донос-клевета (сообщение заведомо ложной информации обвинительного характера) или ложный донос, который в сфере уголовного права РФ квалифицируется как преступление в результате нанесения психического (морального) вреда личности и подразумевают применение мер ответственности, регламентируемых статьей 306 УК РФ.

Донос-слухи и донос-клевета отличаются несоблюдением условия истинности, представляют частично/полностью недостоверную информацию, установка носителя данных видов доноса - не выявление и наказание правонарушителя, не установление порядка, а, как минимум, влияние на структуру межличностных отношений, как максимум, уничтожение личного врага силами общества или человека, облеченного властью.

Структура доноса не является жестко регламентированной. Помимо облигаторных компонентов - информации, помещенной в контекст обвинения, и просьбы принять меры донос может содержать а) мотивировку поведения автора доноса, оправдываемого идеологическими или нравственными соображениями, манифестацию личной незаинтересованности и бескорыстности; б) факты, объективные данные, доказательства правдивости информации, что призвано обеспечить доверие к сообщаемым сведениям: Адель Нассиф Ї мой бывший партнер, родом из Ливана, финансирующий организацию «Аль-Каида» и участвующий в незаконной торговле оружием, украл акции на предъявителя, которые на самом деле принадлежат организациям КГБ». Я также просил «принять срочные оперативные меры и через секретную агентурную сеть КГБ воздействовать на Аделя Нассифа и его семью, чтобы вынудить его вернуть акции». Далее указывались все адреса Аделя Нассифа и его семьи, телефоны, номера автомашин [А. Тарасов]. Стимулировать доверие адресата призваны и подчеркнутые заверения в правдивости: Надеюсь, моя правдивая и своевременная информация ….

Если донос - неоднородное жанровое образование, варьируемое с точки зрения достоверности информации, то клевета - речевой поступок, имеющий целью унижение чести, достоинства, подрыв репутации, основанный на однозначно недостоверной информации, поскольку позорящие, но соответствующие действительности сведения не квалифицируются как клевета. В юридическом дискурсе для привлечения к уголовной ответственности релевантным является характер сообщаемого: клевета должна иметь конкретные сведения, содержать определенные факты, дискредитирующие личность.

В структуре клеветы также возможно выделение трех ролей: автор (клеветник), адресат и референт (объект, жертва клеветы), однако в данном случае все роли дискурсивные, так как последний в межличностной коммуникации может быть свидетелем клеветы в свой адрес и участвовать в коммуникации, порождая вторичный речевой жанр - дискурс реагирования.

Дискурсивная активность речевого поступка «клевета» наиболее значима в следующих сферах: 1) бытовой дискурс - оценка коммуникативного поведения с точки зрения соответствия действительности; детекция клеветы в межличностном общении; нанесение вреда личности с позиций утилитарных, моральных норм и социальной значимости; в основе содержания ложных сведений - конкретные факты или субъективные мнения, оценочные суждения; 2) юридический дискурс - диагностика и квалификация высказывания как недостоверного; определение состава преступления с позиции правовой нормы, а также способов и приемов нанесения вреда социальной значимости личности; применение мер ответственности за клевету; 3) политический дискурс, в котором клевета предстает как инструмент политической/идеологической борьбы, как одна из тактик общей стратегии дискредитации, что, в свою очередь, обусловлено агональностью и конфликтогенностью политического дискурса. В политическом дискурсе клевета, реализуясь в основном через медиаканалы, приобретает характер публичного действия, в связи с чем обладает двойным перлокутивным эффектом: любое ложное обвинение, даже частного содержания (сплетни), помещенное в политический контекст, не только затрагивает психо-эмоциональную сферу самого политика, но и наносит вред его имиджу, репутации, карьере, формирует негативное отношение у массовой аудитории (электората); 4) масс-медийный дискурс по отношению к клевете проявляет себя как а) мощный ресурс дискредитации личности, б) дискурс реагирования, средство опровержения клеветы: все это - тоже клевета недостойных российских СМИ [«Московский комсомолец», 2003]. Специфика реализации клеветы в масс-медийном дискурсе - публичный характер, тиражирование, адресованность клеветы массовой аудитории. С другой стороны, клевета в СМИ становится основанием для юридического разбирательства.

В заключении диссертационного исследования подводятся итоги исследования и намечаются перспективы дальнейшей разработки его положений.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях

Монография

1. Панченко Н.Н. Достоверность как коммуникативная категория. Волгоград: Перемена, 2010. 304 с. (19 п.л.)

Научные статьи, опубликованные в ведущих российских периодических изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ

2. Панченко Н.Н. Коммуникативный типаж «демагог» // Известия ВГПУ, Серия филологические науки, Волгоград, «Перемена», 2008. № 5(29). С. 56-60 (0,4 п.л.).

3. Панченко Н.Н. Коммуникативный типаж `правдолюб' // Вестник ЧелГУ, Серия Филология, Искусствоведение, Челябинск, 2008. Вып. 24. С. 110-116 (0,5 п.л.).

4. Панченко Н.Н. Вера - доверие - достоверность: когнитивный и коммуникативный аспекты // Вопросы когнитивной лингвистики.Тамбов, 2008. № 3. С. 27-32 (0,65 п.л.).

5. Панченко Н.Н. Коммуникативный типаж «льстец» // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С.Пушкина. Серия Филология. Санкт-Петербург, 2008. № 5 (19). С. 36-44 (0,5 п.л.).

6. Панченко Н.Н. Когнитивные категории «истинность» и «достоверность»: общее и различное // Знание. Понимание. Умение. Научный журнал Московского гуманитарного университета. Москва, 2009. № 1. С. 132-136 (0, 5 п.л.).

7. Панченко Н.Н. Коммуникативный типаж «притворщик» // Вестник ЧелГУ, Серия Филология, Искусствоведение. Челябинск, 2009. Вып. 30. С. 94-98 (0,45 п.л.).

8. Панченко Н.Н. Концепт «правдоподобие» в художественном и бытовом дискурсах // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2. Языкознание, 2009. № 1 (9). С. 38-43 (0,55 п.л.).

9. Панченко Н.Н. Газетная «утка» как речевой жанр // Известия ВГПУ. Серия филологические науки, Волгоград: «Перемена», 2009. № 7 (41). С. 39-44 (0,5 п.л.).

Статьи, опубликованные в сборниках научных трудов и периодических изданиях

10. Панченко Н.Н. Сравнение как средство дескрипции лжи и обмана // Основное высшее и дополнительное образование: проблемы дидактики и лингвистики: сб. науч. тр. / под ред. А. М. Митиной. Волгоград: Волгоградский гос. технич. ун-т, 2000. С. 138-143 (0, 4 п.л.).

11. Панченко Н.Н. Клевета как фрагмент концептуального пространства обмана // Реальность, язык и сознание: междунар. межвуз. сб. науч. тр. Тамбов: Изд-во ТГУ им Г.Р.Державина, 2002. С. 98-104 (0,4 п.л.).

12. Панченко Н.Н. Семантизация понятий «неискренность», «ложь», «обман» в лексикографическом аспекте // Современная лексикография и терминография: достижения, проблемы, перспективы: сб. науч. тр. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2003. С. 69-80 (0,5 п.л.).

13. Панченко Н.Н. Симуляция эмоций и ее декодирование // Эмотивный код языка и его реализация: коллективная монография. Волгоград: Перемена, 2003. С. 71-77 (0,4 п.л.).

14. Панченко Н.Н. Эмотивность языковых средств, констатирующих успешность/неуспешность обмана // Язык и эмоции: личностные смыслы и доминанты в речевой деятельности: сб. науч. тр. Волгоград: Издательство ЦОП «Центр», 2004. С. 216-222 (0,3 п.л.).

15. Панченко Н.Н. Обманное поведение с позиции гендерных различий // Человек в коммуникации: аспекты исследований: сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2005. С. 50-56 (0,4 п.л.).

16. Панченко Н.Н. Паремическое представление о клевете // Межрегиональные научные чтения, посвященные памяти профессора Р.К. Миньяр-Белоручева, г. Волгоград, 16 января 2006 г: сб. ст. Волгоград. Волгоградское научное издательство, 2006. - С. 286-290 (0,25 п.л.).

17. Панченко Н.Н. Донос как речевой жанр // Человек в коммуникации: концепт, жанр, дискурс: сб. науч. тр. Волгоград: Парадигма, 2006. С. 171-179 (0,4 п.л.).

18. Панченко Н.Н. Клевета в английской и русской лингвокультурах // Современное гуманитарное образование: аспекты, стратегия, технологии. Волгоград: ВА МВД России, 2007. С. 58-63 (0,25 п.л.).

19. Панченко Н.Н. Коммуникативный типаж «враль» // Антропологическая лингвистика: сб. науч. тр. / под ред. проф. Н. А. Красавского. Волгоград, «Колледж», 2007. С. 139-145 (0,4 п.л.).

20. Панченко Н.Н. Вранье как гипержанровое образование // Коммуникативные аспекты современной лингвистики и методики преподавания иностранных языков: материалы межрег. науч. конф., г. Волгоград, 8 февраля 2007г. / сост. Н. Л. Шамне и др. Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2007. С. 89-94 (0,35 п.л.).

21. Панченко Н.Н. Сплетни как жанр бытового общения // Жанры речи: сб. науч. ст. Саратов: издательский центр «Наука», 2007. № 5. С. 224-232 (0,6 п.л.).

22. Панченко Н.Н. Речевой жанр «байка» как разновидность вранья // Профессиональная коммуникация: проблемы гуманитарных наук: сб. науч. тр. Специальный выпуск в честь 50-летия зав. кафедрой иностранных языков ВГСХА, доктора филологических наук, профессора А. В. Олянича - Волгоград: ИПК ФГОУ ВПО ВГСХА «Нива», 2007 - С. 237-247 (0,5 п.л.).

23. Панченко Н.Н. Вероятность, подлинность, достоверность: когнитивно-дискурсивный аспект // Lingua Mobilis, Челябинск: Челябинский государственный университет, Лаборатория межкультурных коммуникаций, 2008. № 1 (10). С. 37-44 (0,4 п.л.).

24. Панченко Н.Н. Информативность в различных типах дискурса // Язык. Культура. Коммуникация. Материалы Международной заочной научно-практической конференции, г. Ульяновск, март 2008 г. / отв.ред.проф. С. А. Борисова. Ульяновск, 2008. С. 365-370 (0,4 п.л.).

25. Панченко Н.Н. Информативность как параметр достоверности // Семиозис и культура: сборник научных статей по материалам V Международной конференции «Семиозис и культура: методологические проблемы современного гуманитарного знания» (17-18 апреля 2008 г) / отв. ред. И. Е. Фадеева. Сыктывкар: Изд-во Коми пед. ин-та, 2008. Вып. 4. С. 224-228 (0,45 п.л.).

26. Панченко Н.Н. Стереотипы восприятия человека лгущего // Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования: Сборник трудов VI-й Международной научно-практической конференции (заочной) / отв. ред. Н. Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2008. Т. 1: Общественные науки - С. 174-177 (0,4 п.л.).

27. Панченко Н.Н. Вариативность достоверности в различных типах дискурса // Актуальные направления современной лингвистики: сб. материалов междунар. науч. конф. «Иностранные языки и литературы: актуальные проблемы образования и науки» (Пермь, 12 апреля 2008г.) - Пермь: Перм. гос. ун-т, 2008. С. 117-119 (0,4 п.л.).

28. Панченко Н.Н. Специфика коммуникативного поведения типажа демагог // Проблемы речевой коммуникации: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. М. А. Кормилициной, О. Б. Сиротининой. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2008. Вып. 8. Материалы Междунар. науч.-практ. конф. «Современное состояние русской речи: эволюция, тенденции, прогнозы». С. 323-329 (0,45 п.л.).

29. Панченко Н.Н. Достоверность в научном и медийном дискурсе // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе: межвуз. сб. науч. тр./ отв. ред. А. Г. Пастухов. Орел: ОГИИК, ООО ПФ «Оперативная полиграфия», 2008. Вып. 6. С. 145-151 (0,45 п.л.).

30. Панченко Н.Н. Точность/неточность как параметры достоверности // Предложение и Слово. Межвузовский сб. науч. тр. Саратов: Издательский центр «Наука», 2008. С. 131-136 (0,4 п.л.).

31. Панченко Н.Н. Достоверность как сложное когнитивно-дискурсивное образование // Актуальные проблемы теории и методологии науки о языке: международ. научн.-практич. конф. 24-25 мая 2008 г. Спб: ЛГУ им. А.С.Пушкина, 2008. С. 111-116 (0, 4 п.л.).

32. Панченко Н.Н. Искренность в когнитивном и коммуникативном аспектах // Человек в коммуникации: лингвокультурология и прагматика: сб. науч. тр. Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2008. С. 96-103 (0,45 п.л.).

33. Панченко Н.Н. Метакоммуникативная квалификация высказывания в аспекте достоверности // Язык и эмоции: номинативные и коммуникативные аспекты: сб. науч. тр. к юбилею Виктора Ивановича Шаховского. Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2009. С. 198-206 (0,5 п.л.).

34. Панченко Н.Н. Современная политическая лингвистика: проблемы, концепции, перспективы: сб. науч. тр. ВГПУ; Волгогр. ин-т бизнеса. Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2009. С. 112-120 (0,5 п.л.).

35. Панченко Н.Н. Достоверность, точность, информативность как коммуникативные категории // Антропологическая лингвистика: сб. начн. тр. / под ред. Н. А. Красавского. Волгоград: «Колледж, 2009. Вып. 12. С. 31-37 (0,4 п.л.).

36. Панченко Н.Н. Человек правдивый vs человек лгущий: коммуникативные типажи // Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики: материалы межрег. науч. конф., г. Волгоград, 4 февраля 2009 г. / сост. В. П. Свиридонова, Н. Н. Остринская и др. Волгоград, Волгоградское научное издательство, 2009. С. 441-447 (0,4 п.л.).

37. Панченко Н.Н. Лексические показатели достоверности // Структурно-семантические параметры единиц языка и речи: сб. науч. ст. / отв. ред. О.М.Чупашева. Мурманск: МГПУ, 2009. С. 76-81 (0,3 п.л.).

38. Панченко Н.Н. Клевета как речевой жанр // Современные проблемы лингвистики и методики преподавания русского языка в вузе и школе: сб. науч. тр. / под ред. докт. филол. наук, проф. О. В. Загоровской. Воронеж: Научная книга, 2009. Вып. 8. С. 130-137 (0,4 п.л.).

39. Панченко Н.Н. Достоверность в художественном дискурсе // Художественный текст: варианты интерпретации: труды XIV Междунар. научно-практ. конф. (Бийск, 21-22 мая 2009 г.). Бийск: БПГУ имени В.М. Шукшина, 2009. С. 237-242 (0,35 п.л.).

40. Панченко Н.Н. Показатели достоверности // Языковые единицы: семантика, структура, функционирование: межвуз. сб. науч. тр. / Федеральное агентство по образованию, М-во образования Моск. обл., Колом. Гос. пед. ин-т; отв. ред. Л. Н. Костякова - Коломна: КГПИ, 2009. С. 173-181 (0,4 п.л.).

41. Панченко Н.Н. Достоверность в жанрах дискурса СМИ // Активные процессы в различных типах дискурсов: политический, медийный, рекламный дискурсы и Интернет-коммуникация: материалы междунар. конф. 19 - 21 июня 2009 года / под ред. О. В. Фокиной. М.-Ярославль: Ремдер, 2009. С. 338-343 (0,35 п.л.).

Размещено на Allbest.ru