Концептуализация времени в разных культурах

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

концептуализация времени в разных культурах

Чугунова Светлана Александровна

10.02.19 -- теория языка

Тверь 2009

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Тверской государственный университет».

Научный консультант:

Заслуженный деятель науки РФ,

доктор филологических наук, профессор,

Залевская Александра Александровна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Пищальникова Вера Анатольевна

доктор филологических наук, профессор

Рогожникова Татьяна Михайловна

доктор филологических наук, профессор

Новичихина Марина Евгеньевна

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Тамбовский государственный университет им. Г. Р. Державина»

Защита состоится «___» _________ 2009 г. в___час. ___ мин. на заседании диссертационного совета Д 212.263.03 в Тверском государственном университете по адресу: 170000, г. Тверь, ул. Желябова, 33, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета (ул. Володарского, 44).

Отзывы можно отправлять по адресу: Россия, 170000 г. Тверь, ул. Желябова, 33, ученому секретарю.

Автореферат разослан «___» _________ 2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент В. Н. Маскадыня

Общая характеристика работы

Диссертационная работа выполнена в русле психолингвистического подхода к изучению концептуализации времени. Концептуальный уровень анализируется в непосредственной связи языка и индивидуального опыта человека. Важность категории времени для всей жизнедеятельности человека и для изучающих эту категорию наук при недостаточной разработанности проблемы концептуализации времени в целом и непосредственно в сознании носителей разных культур определяют актуальность данного исследования.

Объектом настоящего исследования является организация темпорального опыта у человека.

В качестве предмета исследования рассматриваются особенности концептуализации времени в разных культурах.

Цель работы состоит в моделировании концептуальных опор в процессе понимания языковых манифестаций признака упорядоченности времени относительно говорящего и темпоральных событий (времен) относительно друг друга.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

рассмотреть подходы к категории времени с позиций различных наук (философии, физики, лингвистики, психолингвистики, когнитивистики и других);

провести обзор теорий и концепций, нацеленных на изучение субъективного времени в рамках философии сознания;

ознакомиться с имеющимися научными теориями и подходами к проблемам организации и структурирования темпорального опыта у человека и концептуализации этого опыта;

раскрыть основные механизмы формирования темпоральных концептов;

уточнить понятие метафоры и ознакомиться с имеющимися в когнитивной науке моделями интеграции концептульных структур;

проанализировать когнитивные модели темпоральности, выявить их структуру, разграничить их культурную и биологическую обусловленность; представить факты из различных языков, позволяющие говорить о специфике образа времени в сознании и подсознании носителей разных культур;

выполнить теоретическое исследование особенностей формирования темпорального аспекта образа ситуации текста;

провести экспериментальное исследование со взрослыми реципиентами - носителями русского языка для выявления особенностей темпоральной картины мира у представителей русскоязычной культуры.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые представлен целостный взгляд на дихотомию «субъективное время - объективное время» с позиций интегративного подхода, учитывающего концепции естествознания, философии сознания и науки о языке. Критически анализируются разнообразные точки зрения, объясняющие механизмы концептуальной связи между продуктами разностороннего опыта индивида, что позволяет комплексно исследовать биологическую и культурную основу темпоральных концептов, получающих манифестацию в метафорических выражениях времени в языке. Впервые проведено экспериментальное исследование с носителями русской лингвокультуры, результатом которого явился пересмотр современного понимания когнитивных моделей темпоральности, построенных на метафоре движения.

Теоретическая значимость работы определяется экспериментально обоснованным выводом о недопустимости изучения специфики концептуализации времени в отрыве от человека - носителя темпорального опыта. Новаторским является введение наблюдателя и корпореальной оси «лево-право» в когнитивную модель «временной последовательности», а также вывод о том, что на глубинном концептуальном уровне субъект не различает когнитивные модели «движущегося Эго» и «движущегося времени», увязывая движение времени с собственным движением, проживанием и развитием жизни в целом. Исследование подтверждает эгоцентрический характер языкового мышления индивида и обусловленность концептов «прошлое», «настоящее» и «будущее» субъективным корпореальным опытом движения и восприятия. Некоторые теоретические положения диссертации вносят вклад в изучение проблем взаимодействия языка, мышления и культуры, что позволяет выходить на зоны общности в сознании представителей разных культур наряду с лингвокультурной спецификой концептуализации времени.

Практическая ценность исследования обусловлена возможностью включения его результатов в лекционные курсы и спецкурсы по общему и сопоставительному языкознанию, прагма-, психо- и социолингвистике, когнитивной лингвистике, в коммуникативно ориентированные языковые курсы на общефилологических и неязыковых факультетах. Данные этого исследования могут найти применение при разработке спецкурсов и спецсеминаров при подготовке специалистов по культурологии, психологии и другим антропоцентрически ориентированным областям знаний, изучающих человека, его психику, язык, культуру и общество.

Материалом исследования послужили вербальные ответы на русском языке и иконические ответы русскоязычных испытуемых в сопоставлении с данными, полученными специалистами при обращении к англоязычным реципиентам. Для сопоставления использовались результаты экспериментов ряда авторов с носителями различных лингвокультур.

Методы исследования. Наряду с общенаучными методами исследования (гипотетико-дедуктивным, индуктивным, описательно-сопоставительным) применялся интегративный подход, объединявший психолингвистический, лингвокогнитивный и лингвокультурологический подходы с акцентированием внимания на языке как достоянии индивида, что потребовало использования метода эксперимента (с привлечением компьютерно-опосредованной коммуникации) и метода интроспекции.

Теоретической базой для проведения данного исследования послужила психолингвистическая теория слова как достояния индивида и средства доступа к единой информационной базе человека, разработанная А. А. Залевской [1977; 1982; 1990] и далее развитая ее учениками. В диссертации также использовались достижения мировой когнитивной науки.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Осознание времени индивидом безусловно имеет корпореальную основу. Время для человека связано с жизнью, которую он проживает. Человек всегда остается точкой отчета для любого события, которое не безразлично для его мышления, сознания, эмоционально-оценочного переживания. Темпоральный опыт неразрывно связан с опытом движения и прежде всего самодвижения, кинестезии, проприоцепции. Признаки темпоральности как продукты переработки специфического культурного опыта вторичны, обусловлены универсальным биологическим опытом движения и восприятия.

2. Когнитивные модели темпоральности, используемые в качестве индивидуальных опор, мотивирующих поведение индивида (в том числе языковое), являются сложными концептуальными структурами, которые представляют собой продукты переработки многостороннего опыта индивида, включая его корпореальный опыт. Такие репрезентации структурируют, с одной стороны, универсальный биологический, а с другой - специфичный лингвокультурный опыт.

3. Концептуальные структуры темпоральности имеют динамическую основу. Внутренние нейро-физиологические механизмы, ответственные за переработку опыта, в свою очередь, обусловлены спецификой динамической активности организма.

4. На глубинном уровне речемыслительной деятельности индивид не различает когнитивные модели темпоральности (общекультурные перцептивно-когнитивные схемы), регулирующие его поведение и принятие решений, - модель «движущегося Эго» и «движущегося времени». Время движется вместе с человеком, внутри него. Доминирующее влияние модели «движущегося Эго» объясняется эгоцентризмом человеческого мышления, фундаментальной ролью корпореального опыта и корпореальных отношений. В связи с этим не следует говорить о пространстве как первопричине времени. Концепты пространства возникают в концептуальной системе не раньше концептов времени. И те и другие - это стороны одной медали - корпореальной организации человека.

5. Предложенная в когнитивной науке темпоральная концептуальная модель «временной последовательности» является в высшей степени эгоцентрической, упорядочивающей эгоцентрические концепты прошлого, настоящего и будущего. Источником этой модели служит корпореальная ось «лево-право».

6. Исследование концептуализации опыта, результаты которого получают вербальную манифестацию, не должно сводиться к анализу фактов языка в отрыве от непосредственного носителя языка - человека.

Апробация результатов исследования. Теоретические положения и выводы диссертации освещались автором на международных, общероссийских, зональных конференциях, симпозиумах и школах-семинарах, включая: Международную конференцию молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы - 14» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 26-30 декабря 2005); III Всероссийскую научную конференцию «Англистика XXI века» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 24-26 января 2006); Международную научно-практическую конференцию «Языки и межкультурная коммуникация» (Санкт-Петербург, ЛГУ им. А. С. Пушкина, 15-17 мая 2006); ХУ Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Речевая деятельность. Языковое сознание. Общающиеся личности» (Москва, ИЯ РАН, 30 мая - 2 июня 2006); III Международные Березинские чтения и школу-семинар «Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты» (Москва, МГЭИ, ТвГУ, 2-3 июня 2006); Международную научно-практическую конференцию «Проблемы прикладной лингвистики» (Пенза, ПГПУ, 28-29 декабря 2006); Общероссийскую научную конференцию «XII Державинские чтения» (Тамбов, ТГУ, февраль 2007); школу-семинар по психолингвистике и когнитологии (Москва, МГЭИ, МГЛУ, 17-20 февраля 2007); Всероссийскую научно-практическую электронную конференцию «Язык. Коммуникация. Культура» (Курск, КГМУ, 19-28 февраля 2007); Всероссийскую научно-практическую конференцию «Психология когнитивных процессов» (Смоленск, СГУ, 26-27 апреля 2007); IЙЙ Международную научную конференцию «Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира» (Архангельск, ПГУ им. М. В. Ломоносова», сентябрь 2007); Всероссийскую научно-практическую электронную конференцию с международным участием «Язык. Коммуникация. Культура» (Курск, КГМУ, 21-28 января 2008); IV Международные Березинские чтения и Международную школу-семинар по психолингвистике и когнитологии (Москва, МГЛУ, ИНИОН РАН, АСУ, 16-18 февраля 2008); Международнаую научную конференцию памяти И. Н. Горелова «Язык - сознание - культура - социум» (Саратов, СГУ, ИЯ РАН, 6-8 октября 2008); V Березинские чтения и Международную школу-семинар по психолингвистике и когнитологии (Москва, АСУ, ИНИОН РАН, 5-7 июня 2009); XVI Симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации «Психолингвистика в XXI веке: результаты, проблемы, перспективы» (Москва, 15-17 июня 2009); Международную научно-методическую конференцию «Теория и практика языковой коммуникации» (Уфа, УГАТУ, 18-19 июня 2009).

Публикации. Основные положения диссертации нашли отражение в 41 работе, в число которых входят 2 монографии, 7 публикаций в изданиях, рекомендованных ВАК РФ (общий объем 49,27 п.л.).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, библиографического списка, списка использованной художественной литературы и трех приложений.

Основное содержание работы

концепт время культура

Во Введении обосновывается актуальность исследования, указываются объект, предмет анализа; формулируются цель и задачи работы, определяются её научная новизна, теоретическая и практическая значимость; характеризуется материал, методологические основы и методика анализа языковых фактов; излагаются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Категория времени с позиций различных наук» посвящена анализу категории времени с позиций наук, в которых время составляет не фоновое, а сущностное понятие, центральное для функционирования объектов исследования. Рассматривается эволюция понятия времени в натурфилософии и метафизике, физических теориях ХIX-ХXI вв., биологии, психологии, лингвистике, литературоведении, а также в свете сегодняшней интеграции наук.

Первые рассуждения о времени носят квазифилософский характер, но очевидно, что время изначально увязывается с движением, изменением. В эпоху античности берут начало субстанциональная и реляционная концепции времени. Первая связывается, прежде всего, с сочинениями Платона (время как движущийся образ вечности), вторая - с сочинениями Аристотеля (время как число, мера движения). Платон первым в западной традиции уверенно указал на источник времени. Аристотель связал время не только с пространством, но и с душой [Аристотель 1981; Платон 1998]. Еще более ранними и более расплывчатыми могут считаться концепции времени Парменида и Гераклита. В античность восходит и идея «устранения» времени, прототипом которой называют Архимеда, основателя гидростатики, обходившего проблему движения.

Аристотелевские релятивизм и тенденция к субъективизации времени продолжились в доктрине представителя западной патристики Аврелия Августина [Августин 2000], а также другого глубокого мыслителя античности Плотина. Уже тогда наметилась дихотомия «объективное время - субъективное время». Объективирующая концепция получила развитие в эпоху Нового времени с опытами Г. Галилея, и далее - в механике И. Ньютона, с которым связывают первый этап развития физических теорий. Исследование динамики обернулось тем, что из свойств времени осталась только длительность, необратимость и направленность исчезли. Отныне физика в поисках истины занялась по сути элиминацией времени: ни одна из физических теорий классического периода развития науки не обращается к понятию течения времени, «река времени превращена в стоячий пруд» [Казарян 2005]. Вместе с тем душа, ум как источник идеи времени продолжает волновать воображение философов-эмпириков Нового времени: Д. Юма, Дж. Беркли, Б. Спинозу, Дж. Локка, Дж. Беркли, Г. Лейбница. И. Кант обратил особое внимание на различие между временным порядком идей и временным порядком внешних объектов (см. обсуждение этих вопросов в: [Аксенов 2001; Астапов 2004; Гайденко 2003; Канке 2002; Кант 2003; Рассел 2001; Рейхенбах 2003; Уитроу 2003; Шпенглер 1998; Юм 1995]).

Обзор физических теорий ХIX-ХXI вв. показывает, что в области физики пока не имеется единого мнения относительно природы времени, его свойств и причин, хотя во всех построениях теоретической физики время всегда является исходным базовым понятием, лежащим в основе всех динамических построений. При этом в физике, как правило, отсутствуют нематематические представления о времени, которое измеряется физическими часами и мыслится точками действительной оси [Аршинов, Буданов 2007; Вейль 2004; Горбачев 2003; Грюнбаум 2003; Козырев 1963; Левич 1996; Пригожин, Стенгерс 2003; Хокинг, Пенроуз 2000; Шредингер 1972; Эйнштейн 1965; 1966; Bars 2008]. Различные взгляды на предмет времени в данном разделе знания, включая натурфилософию и метафизику, сведены нами в таблицу.

Недостаточность физических представлений о времени привела к попыткам введения специфических научных «времен»: биологического, геологического, психологического, географического, экономического, социального и других.

Время в биологии - это время жизни, занимаемое той или иной биологической системой: клеткой, организмом, популяцией, экосистемой, биосферой. Биологическое время предполагает минимум пять масштабов - молекулярный, физиологический, онтогенетический, исторический и эволюционный, т.е. от тысячной доли секунды до нескольких миллионов лет. Одним из типов связи, интегрирующих отдельные компоненты в единое, целостное, функционально организованное образование, выступает процессуальный (временной) ритм. Вместе с тем, в биологической науке имеется потребность в подходе, который позволил бы охарактеризовать биологическое время как целостный феномен еще и на том основании, что биологическое время, или процесс различных метаболических и структурно-функциональных изменений, не всегда удается измерять единицами физического времени (см.: [Анохин 1973; Аршавский 2004; Вернадский 1988; Игамбердиев 2004; Михайловский 2004; Степанов 1971; Тюрин 1977; Холдейн 1966]).

Таблица

В психологии исследуется субъективное время личности, данное в переживании. При этом в собственное время личности интегрируются объективные временные отношения - природные и социальные. В психологической науке господствует точка зрения, по которой восприятие времени отражает фундаментальные свойства независимо от нас существующего реального времени: длительности, последовательности и одновременности. Вместе с тем, психологическое время не является искаженным отражением объективного времени, а выступает собственным временем психических процессов. Это означает, что длительность, последовательность и направление событий, происходящих в различных процессах, зависят от содержания этих процессов. Как и органическое время в биологии, психологическое время оказывается зачастую несопоставимым с физическими, эволюционными и социальными процессами. Значительный вклад в изучение проблемы психологического времени внесли концепции таких отечественных и зарубежных специалистов, как В. Вундт, У. Джеймс, Г. Спенсер, Ж.-М. Гюйо, Г. Гельмгольц, Ф. Дондерс, З. Экснер, Ф. Гальтон, Э. Титченер, К. Левин, Ш. Бюлер, П. Жане, П. Фресс, Л. Дуб, Т. Коттл, Р. Кнапп, С. Л. Рубинштейн, Б. Г. Ананьев, К. А. Альбуханова-Славская, Н. Н. Брагина, Т. А. Доброхотова, А. А. Ухтомский (см., например, : [Березина 1998; Головаха, Кроник 1984; Лисенкова, Шпагонова 2006; Портнова и др. 2006; Spencer 1855; Wearden & Jones 2007]).

Проблемой времени в лингвистике плодотворно занимались (или занимаются) Н. И. Греч, А. Х. Востоков, Ф. И. Буслаев, А. А. Потебня, А. М. Пешковский, А. А. Шахматов, В. А. Богородицкий, Ю. С. Маслов, А. В. Бондарко, Е. В. Падучева, С. Агрелль, З. Вендлер, Б. Комри, В. Кляйн, Э. Трого и другие. Лингвистическая наука рассматривает время как языковую функционально-семантическую категорию, в которую укладывается вся совокупность способов выражения времени в языке. Основные категории исследования составляют понятия грамматического времени, относительного времени, таксиса, грамматического вида и способа глагольного действия. Лингвистика в целом принимает уже ставшую тривиальной физико-философскую модель объективного времени, однако системные отношения в языке и речи не сводимы к линейной модели: темпоральная линия речи преобразуется в синтагматическом ряду в «дерево зависимостей». Такое понимание языковой темпоральности созвучно предложенной А. В. Бондарко концепции полевой структуры языка, что дает системное основание для анализа функций единиц разных уровней строя языка (см., например: [Бунина 1971; Бондарко 2001; Виноградов 1986; Закамулина 2001; Маслов 2004; Падучева 1998; Полянский 2001; Anderson & Keenan 1985; Bache 1982; Binnick 1991; Comrie 1985; Kamp & Rohrer 1983; Klein 1994; Lyons 1977; Swift 2004; Traugott 1978]).

В литературоведческих исканиях время художественного произведения, или художественное время, изучается в связи с пространственно-временной организацией / хронотопом того или иного произведения или автора. Понятие хронотопа было введено М. М. Бахтиным. Помимо идейной функции художественное время выполняет жанро- и формообразующие функции; оно также рассматривается в качестве одного из фрагментов индивидуально-авторской картины мира, реконструкция которой может составлять задачу исследователя. Противоречивость художественного времени, которое может характеризоваться многомерностью, дискретностью, разнонаправленностью, снимается благодаря семантической компетенции адресата, умеющего интерпретировать (часто интуитивно) сложные семантические структуры. Таким образом, отношения между физическим временем и временем литературного произведения также нельзя считать однозначными (см. [Бахтин 1975; Никишаева 2003; Панова 2003; Папина 2002; Захарчук 2006; Змазнева 2003; Платицына 2006]).

Время оказывается синтетическим объектом, вызывающим много вопросов. Для решения противоречий при исследовании времени должны одновременно привлекаться разные науки: философия, естествознание, история, психология, физиология, биология, лингвистика, логика, кибернетика, математика и другие. В качестве платформ для интеграции наук в целях исследования подобных объектов ныне выступают синергетическая парадигма, эндофизика и когнитивная наука, которые объединяются взглядом на природу как на единое целое, где деление на живое и неживое не является абсолютным, но связано с ограниченностью нашего понимания. Человек превращается в неустранимого участника процессов бытия, а на смену вычислительному подходу в изучении мышления, сознания и их свойств приходит телесный, корпореальный подход. Подлинная сущность времени может быть постигнута лишь в результате анализа сложнейших отношений между присутствием человека в мире и пониманием сути его бытия. По словам Дж. Т. Фрейзера, известного своими междисциплинарными исследованиями времени, пора оставить мысль о поиске универсальных часов, а вместо этого перейти к проблемам концептуализации времени как иерархии различных, но глубоко взаимосвязанных темпоральностей (см., например, [Алюшин, Князева 2008; Любинская, Лепилин 2002; Середа 2009; Роуз 1995; Fraser 1982]).

Во второй главе «Время и философия сознания» прослеживаются попытки вплотную подойти к проблеме субъективного времени с опорой на идеи выдающихся мыслителей западной культуры, начиная с трансцендентальной философии И. Канта и заканчивая биологией познания У. Матураны.

Философия сознания начинается с И. Канта, предвосхитившего феноменологический подход к природе понятия времени. Трансцендентальное время И. Канта есть действительная форма внутреннего созерцания, которая устраняется, если устранить частное условие нашей чувственности. Время присуще не самим предметам, а только субъекту, который их созерцает. Носителем трансцендентального времени становится трансцендентальная схема, благодаря которой понятия рассудка, или категории, получают возможность перевода на язык чувственных образов. Представление времени у Канта также неотделимо от понятий движения и изменения [Бавра 2002; Гайденко 2003; Кант 2003; Молчанов 1998].

Постановка вопросов о восприятии времени впервые была предложена Ф. Брентано, который одним из первых показал, что длительность ощущения и ощущение длительности, последовательность ощущений и ощущение последовательности - разные вещи. Эти ощущения, из которых, в конце концов, выводится понятие времени, возможны благодаря памяти, которая удерживает наши впечатления, постоянно их видоизменяя. У всех выразителей феноменологии сознания особое значение получает опыт непосредственного восприятия, в который интегрируются прошлые впечатления и предвосхищение. Однако если в концепции Ф. Брентано жизнь сознания - это последовательность не длящихся, мгновенных актов, между которыми нет какой-либо реальной связи, то у Э. Гуссерля это непрерывный континуум постоянных изменений, образующий единство, которое нельзя разделить на фазы, участки и точки. Части, которые мы выделяем, представляют собой плоды абстрактного мышления. М. Хайдеггер принимает непрерывную длительность в понимании Гуссерля - как переход: «теперь» всегда смотрит назад и вперед, оно всегда измеряет некоторую длительность; поток сознания движется из будущего в прошлое [Брентано 1996; Громов 2002; Гуссерль 1994; Хайдеггер 2001; 2003; Taylor & Wozniak 1996; Vogeley & Kupke 2007].

Для А. Бергсона время - это длительность, дление, беспрерывное изменение, присущее всему сущему, всей Вселенной, включая внутреннюю жизнь человека. Он разграничил хронологическое время, символизирующее пространство, и длительность, данную нам через интуицию и совпадающую с сущностью жизни. Если хронологическое время - это простая социальная конвенция, то дление - это неизмеряемое течение «теперь», в котором прошлое, настоящее и будущее динамически сплавливаются и растворяются в неразрывном потоке непрекращающихся движений, вибраций. Движение и есть реальность, неподвижность всегда бывает только видимой или относительной. Реальное дление необратимо и разнородно. Оно не подвластно ни науке, ни чувствам, ни языку, ни интеллекту, потому что они имеют дело не с промежутками, а только с концами. Этому есть веская причина - если бы материя являлась нам как вечное истечение, мы не смогли бы наметить конца никакому из наших действий. «Настоящее» Бергсона по своей природе сенсомоторно, центром действий становится тело, непосредственно воспринимаемое как протекающее, с неповторимой совокупностью его ощущений и движений [Бергсон 1999; Roeckelein 2000].

Для Г. Башляра, А. Гейм, К. Рассела концепция абсолютной длительности, чистого движения выглядит статичной. Творческая эволюция сознания предполагает динамическое движение между толчком, развитием и мгновениями покоя. Гипотеза состоит в том, что ментальная энергия ближе всех подходит к волновой и квантовой энергии и больше всех отмечена вибрацией и ритмичностью. На самом деле Бергсон также говорит о вибрациях, но делает акцент на непрекращающемся движении, в то время как Башляр вносит в это движение пробелы и разрывы, подчеркивая, как он считает, активный характер сознательного творческого процесса. По мнению Дж. Мак Таггарта, время предполагает изменение. Вселенная, в которой ничего не меняется, включая сознание мыслящего существа, была бы безвременной Вселенной. Поэтому отношения прошлого, настоящего и будущего являются первостепенными для времени, поскольку предполагают изменение: что есть настоящее, было будущем и станет прошлым, в отличие от отношений «раньше-позже», в ряду которых каждое событие занимает фиксированное место. Противоречивость отношений «прошлое-настоящее-будущее», по которым время оказывается направленным в противоположные стороны, разрешается, если его связать с памятью, а направление времени - с жизнью человека [Башляр 2004; Разумовский 1998; McTaggart 1908; Russell 2005].

Представление о времени, которое течет, подобно реке, по мнению М. Мерло-Понти, по необходимости вводит наблюдателя, свидетеля, последовательность восприятий которого навязывает миру ход вещей. Вещи сами по себе не могут быть последовательными событиями, и, скорее, события не имеют места в объективном мире: они выкраиваются сознанием наблюдателем из неделимого бытия мира. Поэтому время не просто принадлежит сознанию, наоборот, сознание, которое всегда в настоящем и не может быть прошлым, творит время. При этом сознание - это не только психологические мотивы, но и телесные причины, так как в живом теле нет такого движения, которое было бы случайностью с точки зрения психических интенций. Сознание изначально является сенсомоторным: сначала всегда «я могу» и только потом «я мыслю» [Мерло-Понти 1999].

С позиций философии языка Э. Кассирера, тело человека является первичной сеткой координат, части которого составляют основу как для пространственных, так и временных обозначений. Поступательное развитие от чувства времени к понятию времени разделяется на три решающих по значению этапа, демонстрирующих отражение сознания времени в языке. На первом этапе сознание находится во власти одного только противопоставления «сейчас» и «не-сейчас» и еще не знает какой-либо дальнейшей дифференциации. Выраженность чисто временных признаков у имени свидетельствует об отсутствии дифференцированности чувства времени и чувства пространства, а также о том, что еще не развито сознание специфической временной направленности, так как качественные различия прошлого и будущего полностью стираются. На втором этапе начинается разграничение определенных временных форм и способов действия. И только на третьем этапе развития мышления достигается чистое реляционное понятие времени как абстрактного понятия порядка [Кассирер 2001].

С точки зрения биологии познания У. Матураны, мы, будучи живыми системами, детерминированы своей структурой, а не внешними воздействиями, которые могут лишь стимулировать внутренние изменения. Среда нашего обитания - язык, который есть действенный способ скоординированных взаимодействий между людьми. Во всех своих действиях и помыслах мы обусловлены языком - его элементами, концептами, понятиями, идеями, которые формируются в процессе употребления языка. Поэтому мы имеем дело не с объективной реальностью, а с когнитивными доменами, которые мы наблюдаем через призму других когнитивных доменов, переходя из одного домена в другой. Чтобы ответить на вопрос о времени, необходимо связать опыт использования слова с опытом деятельности, сопровождающейся словом. Все то, что мы говорим о времени, является результатом абстрагирования из многообразного процессуального опыта, многообразия форм нашего существования. За словом «время» скрываются, прежде всего, последовательность и одновременность, абстрагированные от конкретных процессов, поддерживающих жизнедеятельность системы. Исходя из этого, настоящее, прошлое и будущее следует считать изобретениями человеческого разума, понятиями, служащими для объяснения нашего существования, проживания, присутствия, которое ощущается как происходящее «теперь». Само проживание - это динамика, не знающая ни настоящего, ни прошлого, ни будущего, это поток изменений, с помощью которого мы объясняем свой опыт присутствия [Maturana 1988; 1995; 1999; Maturana & Varela 1980].

Таким образом, в центре внимания всех названных исследователей, а также Б. Спинозы, Г. Гегеля, А. Шопенгауэра, Ф. Брэдли и других, оказывается не внешняя, так называемая объективная реальность, а сознание человека, его мышление, дух, память, язык, его тело, его активность, его способности, от которых он не в состоянии отвлечься и которые он не властен преступить. Более того, мы видим, что эти ученые или уклоняются от противопоставления объективного и субъективного на том основании, что понятия «субъект» и «объект» остаются онтологически неопределенными, или считают, что вещи в себе остаются недосягаемыми для нашего познания, или вообще разрывают дихотомию «объективное - субъективное», поскольку вещь никогда не может быть отделена от того, кто ее воспринимает. С этих позиций постановка вопроса о том, в какой мере время субъективно и в какой мере объективно, представляется невозможной.

В третьей главе «Организация и структурирование темпорального опыта у человека» освящаются подходы к концептуализации времени у человека, прежде всего, через факты языка, поскольку считается, что вторая сигнальная система и все, что с ней связано, служит надежным «окном» в концептуальную систему мышления индивида. При этом специалисты, как правило, оговариваются, что концептуальная база оказывается шире языкового опыта, принимая во внимание во многом невербальный характер мышления человека. Концептуализация времени рассматривается с позиции различных подходов: лингвокультурологического, лингвокогнитивного и психолингвистического, а также с учетом набирающего силу телесного подхода, который призван устранить недостатки компьютерной парадигмы и вычислительного подхода в когнитивной науке. Отсюда темпоральность исследуется в непосредственной связи с корпореальным опытом движения и как нейрокогнитивный процесс. Поднимаются вопросы концептуализации времени в языке и сознании на уровне механизмов концептуальной интеграции, моделирования структуры концептов времени, выявления критериев их выделения. Затрагивается проблема соотношения языковой картины мира и национального образа мира, включая вопрос о языковой относительности индивидуального мировосприятия.

Широко используемое в когнитивной науке понятие концепта в качестве ментальной репрезентации, позволяющей непротиворечиво связать языковое и неязыковое содержание психики человека в единую континуальную модель, рассматривается с различных позиций. В когнитивной психологии, исследующей процессы мышления, концепты отождествляются с ментальными категориями или классами. Классический подход предусматривает у каждого члена категории наличие необходимых и достаточных признаков. Подход с позиций идеи «семейного сходства» (Л. Витгенштейн) допускает неопределенность концептуальных границ, членство в разных категориях, выход за пределы полученных логическим рассуждением вербальных определений в энциклопедические знания индивида, что соответствует реальной ситуации пользования языком, когда большая часть мышления минует слова и осуществляется бессознательно с опорой на интуицию. Названные теории относительно устройства и содержания концепта являются далеко не единственными. Структура и содержание концепта описываются с позиций таких понятий, как схема, фрейм, скрипт, сценарий, домен, когнитивная / ментальная модель, ментальное пространство, выводное знание и т.д. Обсуждается вопрос о статусе концептов: следует ли соотносить концепты с аспектом хранения информации или с ее непосредственной переработкой; в последнем случае концепты - это, скорее, временные, нестабильные сущности [Barsalou 1987; Evans 2007; Fillmore 2006; Jackendoff 1996; Katz & Fodor 1963; Komatsu 1992; Langacker 1987; Rosch & Mervis 1975; Shore 1996].

В современной когнитивной науке в связи с набирающими силу телесным подходом и корпореальной семантикой наблюдается стремление к преодолению компьютерной метафоры, в рамках которой переработка моделируемых концептуальных структур увязывается исключительно с действием амодальных сущностей символической природы типа логических пропозиций [Kintsch 1998; Pylyshyn 2001], в связи с чем разрабатываются новые концепции, позволяющие связать языковые знания и сам процесс пользования языком с чувственно-аффективным опытом индивида, со всей множественностью и сложностью функций его тела, от физиологических до идеальных. Имеются в виду механизмы перцептуальной симуляции, установления перспективы восприятия, извлечения аффордансов, формирования перцептуальных символов, указания на референт и т.д. [Barsalou 1999; Glenberg & Robertson 1999; Zwaan 1999].

Есть мнение, что рассмотрение концепта через призму языка разбивается на лингвокогнитивный и лингвокультурный подходы, первый из которых предусматривает направление от индивидуального сознания к культуре, а второй - от культуры к индивидуальному сознанию. Между этими подходами нет непреодолимой стены, так как именно в сознании осуществляется взаимодействие языка и культуры, поэтому любое лингвокультурологическое исследование есть одновременно и когнитивное исследование [Воркачев 2002; Карасик 2004]. Большинство специалистов соглашается, что концепт - это ментальная сущность; содержание концепта шире как лексикографического, так и психологически реального значения слова; языковые средства своими значениями передают лишь часть концепта; у каждого человека индивидуальна не только структура всей концептуальной системы, но и сама концептуальная структура: внутреннее содержание и строение концепта как ментального образования вариативно и не является стабильным [Болдырев 2001; Залевская 2001; 2002; 2005; Карасик, Слышкин 2001; Кашкин 2001; Кубрякова 1991; Самигулина 2008; Степанов 1997; Стернин 2001; 2005; Evans 2004].

Подчеркивая сложный и неоднородный характер концептуальных структур, исследователи предлагают множество классификаций концептов по самым разным основаниям и критериям. Так, выделяются культурные концепты, которые, в свою очередь, могут быть этнокультурными, социокультурными и индивидуально-культурными с дальнейшее градацией внутри каждого типа [Карасик 2004]. Концепты могут быть конкретными и абстрактными [Barsalou 1999], а также одноуровневыми, многоуровневым, сегментным [Стернин 2001]; они могут быть базовыми, т.е. универсальными, и вторичными, т.е. культурно-специфичными [Evans 2004; Grady 1997; 2005; Lakoff 1993]. Их источником может быть внешний сенсомоторный опыт индивида или внутренний, субъективный. В литературе встречаются концепты лексические, фразеологические, синтаксические, текстовые, эмоциональные, а также объединения концептов в лексико-семантические, лексико-фразеологические, лексико-грамматические и синтаксические поля. Психолингвистический подход настаивает на использовании термина «концепт», только когда речь идет о концепте как достоянии индивида. Последний следует понимать как «спонтанно функционирующее в речемыслительной деятельности индивида базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера, отличающееся от понятий и значений по ряду параметров» [Залевская 2002; 2005]. Отсюда при описании национального образа мира, носителем которого является каждое индивидуальное сознание, оказывается недостаточным применение чисто логических процедур, препарирование языка с позиций словарей и грамматик в отрыве от непосредственного носителя - пристрастного, переживающего, мыслящего, чувствующего и действующего индивида.

Темпоральность - это та смысловая область, которая, с одной стороны, подвержена универсализации: практически каждое предложение в большинстве языков мира располагает грамматическими и/или лексическими средствами, указывающими на времянахождение описываемого события; пространственный и причинный аспекты ситуации такого обязательного языкового статуса не имеют. C другой стороны, темпоральность проявляет самобытность. С позиций феноменологического подхода источником темпоральных концептов признается внутренний субъективный опыт в лице нейрокогнитивных механизмов, которые выработаны организмом в процессе эволюции как антиципирующая стратегия, позволяющая адекватно отвечать на вызовы полной неожиданностей и опасностей среды [Evans 2004]. С позиций теории когнитивной (концептуальной) метафоры источником темпоральных концептов является внешний сенсомоторный, прежде всего зрительный, опыт восприятия, вследствие чего особенность темпоральной лексики состоит в том, что зачастую она не является собственно темпоральной [Lakoff & Johnson 1999; 2004; Radden 2003; Shinohara & Matsunaka 2004; Turner 1987]. Факты из разных языков показывают, что выражение времени в терминах пространства и движения представляет языковую универсалию: ср.: рус. яз за короткое время, через два часа, каникулы пролетели незаметно; англ. яз. in the evening, time flies; нем. яз. eine Woche lang, in einem Moment, die Zeit fliegt; фр. яз. le temps file, le temps passe vite, d'ici en huit `через неделю' (букв. отсюда через восемь), а deux heures; эстон. яз. aeg lendab `время летит', aeg mццdub `время идет'; бурят. яз. эхи захагуй `время тянется', углоо удэрынь болобо `наступил следующий день', урданай саг `в старину' (букв. в передние годы), хойто жэлдэ `в следующем году' (букв. в заднем году); яз. Chindali (банту) liingб yaakwбana nбyini `когда подходит девятый месяц'; турец. яз. Zaman akэp gitti (букв. Время летело и шло), Zaman зok hэzlэ akэyor `Время течет очень быстро', Gelecek elimden kaзэverdi (букв. Будущее убежало вдруг из моих рук); кетск. яз. kin'a ba?di?a `до сегодняшнего времени' (букв. до этого места), en' `сейчас' (букв. здесь, тут), qoqas'е? `в будущем' (букв. впереди там); мандарин (кит. яз.) shengdanjie kuai dao le `Christmas is almost here' (букв. Christmas quick arrive `Рождество быстро прибывать'), jiang-lai `future' (букв. immediate come `немедленно прийти'), wei-lai `future' (букв. yet come `еще прийти'), lai-ri `future day'(букв. coming day `приходящий день'). Здесь и далее приводятся примеры, взятые из различных источников и дающие суммарную картину лингвокультурной специфики представлений о времени. Одни исследователи только указывают на метафорические связи времени в языке, другие предпринимают попытки вскрыть глубинные механизмы этих связей.

Оба подхода демонстрируют интерес к исследованию сложных когнитивных структур темпоральности, построенных на метафоре движения. В модели «движущегося времени» время представляется движущимся объектом (сущностью), как правило, относительно неподвижного Эго: The time will come when... / The time has long since gone when ... / The time for action has arrived / That time is here / In the weeks following next Tuesday.... / On the preceding day / I'm looking ahead to Christmas / Thanksgiving is coming up on us / Time is flying by / The time has passed when .... Эго всегда в настоящем, «здесь и сейчас», время движется ему навстречу из будущего и скрывается за его спиной, уходя в прошлое (см. рис. 1).

Рис. 1. Модель «движущегося времени» Здесь и далее приводятся рисунки, выполненные нами - С.Ч.

В модели «движущегося Эго» время превращается в неподвижный дейктический центр, относительно которого субъект совершает движение: He stayed there for ten years / His stay in Russia extended over many years / He passed the time happily / He arrived on time / We're coming up on Christmas / We're coming up on Christmas / We're getting close to Christmas / He'll have his degree within two years / I'll be there in a minute. В отличие от предыдущей модели, сам субъект совершает движение, находясь в «здесь и сейчас», однако прошлое остается за спиной, а неизвестное будущее ожидает впереди (см. рис. 2).

Рис. 2. Модель «движущегося Эго»

Рис. 3. Модель «временной последовательности»

Ряд авторов выделяет модель «временной последовательности», когда одно временное событие (время) оценивается относительно другого временного события (времени) без включения наблюдателя, Эго: Tuesday follows Monday / Spring precedes summer / The reception is after the meeting / Greenwich Mean Time is lagging behind the scientific standard time. В отличие от предыдущих моделей темпоральности, предполагающих обозревателя в качестве дейктического центра или движущегося начала, «модель временной последовательности» исключает концептуализацию Эго. Точкой отсчета для одного события (времени) становится другое событие (время). Таким образом, разные события оцениваются относительно друг друга: Tuesday follows Monday. Особо подчеркивается, что, не являясь эгоцентрической, эта модель исключает формирование высоко корпореальных концептов «сейчас», «будущее» и «прошлое». Пространственный опыт «впереди» перерабатывается в темпоральный концепт «раньше», а «позади» - в «позже»:. Поэтому здесь важны только отношения «раньше / позже чем» [Evans 2004; Nъсez et al. 2006] (см. рис. 3).

Все модели сводятся в единую концептуальную структуру - ВРЕМЯ ЕСТЬ ДВИЖЕНИЕ. По одной из версий концепт движения встраивается в концептуальный домен пространства, так как пространство включает также и движущиеся объекты. Существующие точки зрения на метафорические концептуальные модели темпоральности, служащие в качестве когнитивных опор при понимании языковой информации, можно показать с помощью рисунка (см. рис. 4).

Когнитивная наука предлагает ряд моделей концептуальной интеграции. Гипотезы относительно возникновения пространственно-временных метафор оказываются созвучными представлениям о переработке на концептуальном уровне. Механизм концептуальной метафоры предусматривает однонаправленный перенос структуры, включая языковые выражения, из домена пространства в домен времени. Предполагается, что для понимания метафорического выражения необходимо сначала спроецировать его на домен пространства, а затем полученные выводы проецируются на домен времени [Fauconnier 1990; Gibbs 1994; Lakoff & Johnson 2003; Turner 1987]. Темпоральный опыт трактуется как следствие процесса концептуализации; время - интеллектуальный конструкт, выводимый сознанием через сравнение наблюдаемых событий окружающего мира, таких как восход и закат солнца, смена времен года, колебание маятника, перемещение стрелок часов и т.д. Эта метафора признается базовой, примитивной, простой, так как за ней стоит фундаментальный согласованный опыт движения и зрительного восприятия. Дж. Локк [Locke 1995] считал, что пространство и время неотделимы друг от друга в нашем уме, и каждая часть пространства входит в каждую часть времени и наоборот. Оба домена как бы пронизывают друг друга. Противоположный взгляд настаивает на интерпретации темпоральных выражений без активизации пространственных репрезентаций [Murphy 1996; 1997]. Еще две гипотезы в определенном смысле объединяют противоположные подходы. Так, допускается, что если изначально метафоры представляли собой прямую проекцию из конкретного домена пространства на абстрактный домен времени, то их высокая конвенциональность в настоящем не требует непосредственного обращения к пространственным репрезентациям, хотя, по другому мнению, такое обращение возможно [Gentner 2001] (см. рис. 5).

Вместе с тем, существует гипотеза, по которой практически все метафоры на более глубинном уровне оказываются мотивированными концептуальной метонимией. Вследствие размытости концептуальных структур в индивидуальном сознании бывает трудно определить, что два связывающихся проекцией домена являются изначально независимыми структурами и не могут входить в более общий домен концептуальной системы [Barselona 2002; Radden 2002; Taylor 2003]. У темпоральных метафор движения, по нашему предположению, таким доменом может быть домен тела, если учесть фундаментально темпоральную природу восприятия, что темпоральный опыт и внешний сенсомоторный опыт - это взаимообусловленные процессы, а также то, что сенсорно-темпоральный механизм у человека есть следствие специфики его двигательной активности.

Рис. 4. Когнитивные модели темпоральности с позиции различных подходов

Рис. 5. Концептуальные взаимоотношения пространства и времени с позиции различных подходов

На уровне чисто технической интеграции концептов, приводящей к метафорическому выражению в языке, рассматриваются: теория смешения, теория релевантности, процессы фузии и селекции в рамках теории лексических концептов и когнитивных моделей; этот список может быть продолжен [Carston 2002; Fauconnier & Turner 2008; Evans & Zinken 2009]. С точки зрения феноменологического подхода, когнитивные модели темпоральности признаются комплексными концептуальными структурами, включающими как концепты - продукты переработки базового, универсального биологического опыта, так и концепты - продукты переработки культурноспецифичного опыта. С этих позиций время признается фундаментальным свойством нашего мышления, темпоральный опыт - это такой же чувственный опыт, как и сенсомоторный, предшествующий концептуализации, а не следующий из нее.

В четвертой главе «Время как глобальная категория текста» уделяется внимание переработке темпоральной языковой информации на уровне понимания повествовательного текста и той роли, которую играет темпоральный аспект образа содержания текста в построении его связной проекции.

Сущность восприятия текста состоит в создании у реципиента образа содержания текста, главной характеристикой которого остается предметность: мы с самого начала оперируем тем, что стоит за текстом [Брудный 1998; Залевская 2001; Жинкин 1982; Леонтьев А. А. 2003]. Образ стоящей за текстом действительности, которая репрезентируется как образ ситуации, включает модальные и амодальные характеристики, причем в разные моменты времени и у разных индивидов превалируют различные составляющие образа. Роль образа ситуации в построении проекции текста рассматривается в монографии [Чугунова 2006].

В западной когнитивной психологии и психолингвистике образ ситуации конкретизируется через понятие ментальной модели или модели ситуации, репрезентирующейся в форме схем, сценариев, фреймов и т.д. [Craik 1943; Johnson-Laird 1983; 1989; van Dijk & Kintsch 1983]. Предполагается, что в процессе понимания текста читатель строит в своем сознании не только языковую репрезентацию текста, которая сама по себе является комплексной и включает лексическую и семантическую репрезентации, но и ментальную модель, которая репрезентирует стоящую за «телом» текста ситуацию. Считается, что источником ментальной модели является перцепция. Средством выявления модели ситуации в ходе чтения текста рассматриваются пропозиции. Модель ситуации как средство репрезентации смысла воспринимаемого сообщения концентрирует в себе процедурные и декларативные знания, амодальные образования, соответствующие знаку и значению, а также элементы чувствования и переживания [Glenberg et al. 1994; Payne 1993; Sanford & Moxey 1995; Schank & Abelson 1977]. В отечественных исследованиях не ставилась цель специально изучить роль темпорального аспекта ситуации в понимании текста.