Русская лексика в английском газетном тексте: способы передачи национально-культурного компонента (на материалах газеты The Moscow Times)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Русская лексика в английском газетном тексте: способы передачи национально-культурного компонента (на материалах газеты The Moscow Times)

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Общая характеристика работы

В последние годы произошли значительные изменения в российском медиаландшафте. Устранение информационных барьеров, бурное развитие информационных технологий, с одной стороны, и глубокие политические, экономические и социальные изменения в России, вхождение России в международное сообщество, с другой стороны, создали необходимые условия для внедрения англоязычной прессы в нашей стране.

С середины 90-х гг. зарубежная компания «Independent Media» начинает выпускать газеты The Moscow Times, The St. Petersburg Times, Capital и ряд других. Одним из ведущих изданий для экспатриантов является газета The Moscow Times, которая издается в России с марта 1992 года. Будучи качественным изданием, газета придает приоритетное значение серьезным материалам, рассчитанным на солидную аудиторию читателей.

Перед англоязычными журналистами, представляющими западную лингвокультуру, возникла трудная задача - как средствами английского языка передать культурные, социальные, исторические компоненты русской лексики. Как сохранить культурно-специфические элементы исходной культуры и в то же время обеспечить понимание реалии реципиентами принимающей культуры. Западный журналист становится центральной фигурой межъязыковой и межкультурной коммуникации, поскольку происходит контакт двух семантических систем со своими национально-культурными особенностями, и контакт представителей двух лингвокультурных сообществ, обладающих своим мировосприятием и определенным фондом культурного наследия: фоновыми знаниями, морально-этическими нормами, речевым этикетом.

Поэтому западный журналист, как и переводчик, выполняет практически невыполнимую задачу: стремясь усвоить элементы чуждой ему культуры, он должен раскрыть денотативное значение реалии, которая не входит в рецептивный фонд получателя текста (например, высотка, вертушка, землянка, полпреды, президентская вертикаль, силовики, целинники, челноки, шпоры, шабашники), передать эмоциально-экспрессивно-оценочную коннотацию (долгострой, заказуха, прихватизация, коммуналка, стервология, лохотрон, чайник) и прагматически адаптировать описательный перевод реалии, который бы обеспечил аналогичное восприятие обозначаемого словом понятия в ПЯ (гаишник, интернат, мент, мужик, прописка, спецназ, хозяин).

Основные трудности, с которыми сталкивается западный журналист, пытаясь прокомментировать вводимое им в текст слово-реалию, связаны с особенностями двух языков и способами их использования для наименования объектов и описания ситуаций. Исследователи выделяют три типа трудностей: специфичность семантики языковых единиц, несовпадение «картин мира», создаваемых с помощью языков для отражения внеязыковой реальности, и различия в самой этой реальности.

Языковые единицы - это не просто ярлыки, используемые для обозначения соответствующих объектов. У каждого языкового знака имеется устойчивое, ему одному присущее значение, и эти значения у единиц русского и английского языков, как правило, не совпадают. Поэтому журналисту постоянно приходится решать, значения каких единиц английского языка наиболее полно раскрывают значение слова на русском языке.

Вторым лингвистическим препятствием, которое должен преодолевать журналист, является то обстоятельство, что каждый язык создает своеобразную «языковую картину мира». Носители разных языков по-разному воспринимают факты и явления, поскольку эти явления по-разному выражены и сформулированы на их языках: бизнесмен, врач, демократия, свобода, воля, субботник, дедовщина и т.д.

Трудности передачи национально-культурного компонента (НКК) возникают и в связи с тем, что в статье называются явления или реалии, отсутствующие в принимающей культуре и неизвестные рецепторам перевода. Во всех подобных случаях журналист должен быть не только знаком с фактами чуждой культуры и уметь их воспроизводить в переводе, но и сделать их понятными читателям перевода.

Журналист может позволить себе то, что нельзя переводчику - он каждый раз может дать либо подробное толкование реалии, либо развернуть лингвокультурологический комментарий. В этом смысле The Moscow Times является обильным и очень ценным источником для исследователя перевода.

Актуальность исследования обусловлена несколькими факторами. Во-первых, количественным и качественным ростом англоязычной эспатрианской прессы, что привело к естественному увеличению использования русских слов как иностранных в английском газетном тексте.

Во-вторых, настоятельной необходимостью изучить способы передачи включенной в газетный текст русской лексики средствами английского языка. Именно поэтому системный анализ способов раскрытия НКК русских слов с национально-культурной спецификой значения, все чаще используемых в английских газетных текстах, изучение механизмов прагматической адаптации культурозначимой лексики при несовпадении объемов денотативной, экспрессивной, социолокальной и фоновой информации, имеет огромное и прикладное значение.

В-третьих, актуальность исследования обусловлена тем, что, хотя само наличие НКК в семантике переводимого русского слова-реалии получило отражение в научной литературе, ни его функционирование, ни детализация семантического механизма при переводе на английский язык в прессе для англоговорящих читателей до сих пор не описаны: при всем обилии работ по переводу русских реалий на английский язык они не ориентированы на выявление особенностей культурологических, перцептивных аспектов переноса русских реалий на «английскую почву», на полосы английской прессы, выходящей в России. Нет системного анализа лингвистических способов раскрытия НКК культурозначимой лексики: несовпадение объемов денотативной, экспрессивной, социолокальной и фоновой информации, не проанализированы лингвистические и экстралингвистические приемы прагматической адаптации при переводе реалии на английский язык.

Поскольку журналист выступает в роли переводчика-интерпретатора включенного им в текст русского слова, то для него актуальной остается проблема эквивалентности, в частности, в плане передачи значения и смысла. Современные исследователи (З.Д. Львовская, С.Г. Тер-Минасова) прямо указывают, что значение является лингвистической и объективной категорией в отличие от смысла, экстралингвистического и субъективного по своей природе. Смысл, являясь коммуникативной и субъективной категорией, зависит не от совпадений между двумя языками, а от менталитета, восприятия мира, привычек, ценностей, а также от самой реальной действительности, в которой действует журналист, наконец, от многих факторов, которые образуют культурную полисистему.

Недостаточно разработаны вопросы, связанные с эффективностью межъязыковой коммуникации. Осуществляя межъязыковую коммуникацию, журналист может ставить перед собой различные цели, стремиться добиться определенных результатов. В целом, эти результаты можно свести к трем группам. Во-первых, задача журналиста заключается в обеспечении адекватного понимания рецептором русского слова. Во-вторых, журналист стремится добиться определенного коммуникативного эффекта, создать у рецептора желаемое эмоциональное отношение к интерпретируемому им русскому слову. И, наконец, журналист может поставить цель достижения определенного «экстрапереводческого» результата, решения идеологических задач, не имеющих ничего общего с адекватным воспроизведением русского слова.

Необходимо указать еще одну причину, которая обусловила актуальность выбранной темы. Как отмечают некоторые исследователи, мы являемся свидетелями перехода английского языка в России из статуса «иностранный» в статус «второй язык». Идет процесс беспрецедентного заимствования английских слов, при этом очень часто возникает необходимость «оригинального» англоязычного описания русской культуры.

По мере того как английский язык все глубже проникает в различные сферы нашей жизни, становится все актуальней необходимость проанализировать, как англоязычные авторы переводят реалии нашей жизни и, что особенно важно, как раскрывается НКК русской лексики.

Объектом исследования явились англоязычные мини-тексты, с помощью которых раскрывается значение национально-культурного компонента используемой иностранными журналистами русской лексики.

Предмет исследования - единицы русской лексики, используемые как включенное иностранное слово, и способы их передачи в газете The Moscow Times за период 1996-2008 гг.

Соответственно, цель исследования состояла в том, чтобы выявить и изучить способы передачи НКК русской лексики средствами английского языка. Для достижения этой цели автором последовательно были рассмотрены и решены следующие задачи:

1) провести краткий обзор теоретических вопросов функционирования иностранных слов в свете взаимодействия культур;

2) рассмотреть и дать перечень основных лексических единиц, используемых журналистами в англоязычных текстах: безэвивалентная лексика, слова-реалии, фоновая информация;

3) систематизировать выделенные лексические единицы с точки зрения стилистической дифференциации;

4) выявить и описать основные способы передачи культурозначимой русской лексики средствами английского языка, к которым относятся: а) передача денотативной, эмоционально-экспрессивной, социолокальной и фоновой информации путем конкретизации словарного значения; б) лингвокультурологический комментарий;

5) сопоставить объемы передаваемой денотативной, эмоционально-экспрессивной, социолокальной и фоновой информации с целью раскрытия смысла культурозначимого русского слова;

6) показать, что раскрытие НКК слова - сложный акт межъязыковой и межкультурной коммуникации, в процессе которого журналист, находящийся в стране изучаемой культуры, пытается максимально передать культурологическую информацию и прагматически адаптировать ее в принимающей культуре (так как буквальная эквивалентность в данном случае практически невозможна);

7) рассмотреть три вида прагматической адаптации.

Логика рассмотрения этих задач и обусловливает построение работы, которая состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

Теоретическую основу исследования составили фундаментальные работы, посвященные взаимодействию языка и культуры, а также культурологическим проблемам перевода, как, например, монографии С.Г. Тер-Минасовой «Язык и межкультурная коммуникация», Т.Г. Добросклонской «Вопросы изучения медатекстов», Н.К. Гарбовского «Теория перевода», В.Н. Комиссарова «Современное переводоведение», В.С. Виноградова «Перевод. Общие и лексические вопросы», О.А. Леонтович «Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения», А.Д. Швейцера «Перевод и лингвистика», Я.И. Рецкера «Теория перевода и переводческая практика», Д.Б. Гудкова «Теория и практика межкультурной коммуникации», а также работы зарубежных лингвистов, в частности: А. Вежбицкой «Язык. Культура. Познание»; Э. Сепира «Избранные труды по языкознанию и культурологи», Bonvillian N. «Language, Culture, and Comminication», Nida E.A. «The Sociolinguistics of Interlingual Communication», Palmer G.B. «Toward a Theory of Cultural Linguistics» и др.

Научная новизна исследования состоит в попытке показать, что передача НКК русского слова не сводится к нахождению словарных соответствий, а представляет собой сложный акт межъязыковой и межкультурной коммуникации, когда журналист стремится к коммуникативной эквивалентности, исходя из своей концептуальной программы.

Проводится углубленное теоретическое осмысление межъязыковых лексических соответствий при переводе-комментарии русских слов-реалий на английский язык. Сравнительный анализ семантических характеристик сопоставляемых слов необходим не только для определения степени адекватности перевода-комментария русскому слову, но и для различных обобщений и раскрытия закономерностей переводческих сопоставлений.

Впервые анализируется деятельность журналиста (а не профессионального переводчика), который, находясь в стране изучаемой культуры, пытается не столько найти словарный эквивалент (его зачастую просто нет в принимающей культуре: авторская песня, военкомат, граждановедение, дружинники, доска почета, круг (казачий), моржи, номенклатура, продленка, прожектор перестройки, путевка, субботники, трудовая книжка, физкультура), сколько максимально передать культурологическую информацию и прагматически адаптировать ее в принимающей культуре. Находясь в России, готовя материалы о нашей жизни, журналист привносит в коммуникацию багаж своего менталитета, воспринимает нашу действительность через призму языковой картины мира, выработанную под влиянием сформировавшего личность окружения.

Вместо анализа обычных приемов перевода (калька, полукалька, функциональный аналог, транслитерация, описательный перевод) мы, следуя классификации В.С. Виноградова, разделили виды переводческих лексических соответствий следующим образом: по форме и по объему передаваемой информации.

Такая классификация, включающая в себя и традиционные приемы перевода, дает возможность провести тщательный системный анализ раскрытия НКК. По форме передачи НКК русскую культурозначимую лексику на страницах The Moscow Times можно разделить на две группы:

1) НКК раскрывается путем расширения содержания языковой единицы, путем конкретизации смысла;

2) НКК раскрывается с помощью описательного перевода, социально-культурного комментария. В обоих случаях речь идет о замене словарного соответствия контекстуальным, логически связанным с ним.

Поскольку информация, которую несет в себе русское слово, является той инвариантной основой, которую журналист должен сохранить неизменной в своем комментарии, то особо важное значение приобретает сравнительное определение объема информации, содержащейся в словах. Этот анализ проводится в сопоставительном плане, когда сравнивается информация, заключенная в соотносимых между собой лексических единицах языка оригинала и перевода.

В то же время с учетом того, что лингвокультурология переживает стадию становления, исследования проблематики «язык и культура» продолжают оставаться недостаточно разработанными в прикладных аспектах. Мало исследований посвящено особенностям перевода культурозначимой лексики. С нашей точки зрения, лингвокультурологический подход оказывается особенно актуальным именно в переводческой практике. В частности, в диссертации анализируются различия в значениях единиц двух языков в их функционировании. Применение компонентного анализа для выделения в значениях языковых единиц элементарных смыслов (сем) позволило сопоставлять семный состав единиц русского языка и перевода и выявлять степень их соответствия друг другу. В диссертации анализируются слова, не зафиксированные в Oxford Russian Dictionary: подстава, государственник, маршрутка, ловчие, ледянка, зачистка, стервология и т.д.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что она продолжает развивать на современном этапе теоретический тезис о том, что при интерпретации культурозначимой лексики необходимо учитывать не только языковое значение слова, но и различные экстралингвистические контексты: культурный, социальный, исторический. Передача НКК рассматривается не как формальная эквивалентность словарных значений, а как поиск коммуникативного эквивалента. Сложность задачи журналиста состоит как раз в том, что он должен раскрыть НКК, который, с одной стороны, максимально соответствовал бы смыслу слова, а с другой, - был бы приемлем в принимающей культуре. Исследователи особо подчеркивают, что перевод - не только речевой акт, но и акт взаимодействия двух культур. При проецировании реалии в другой язык и в другую культуру возникает целый ряд вопросов теоретического плана: способы передачи не только денотативного значения, но также и пути передачи национальной и культурной окраски.

Рассматриваются вопросы, относящиеся к прагматическим аспектам работы журналиста. Многочисленные примеры передачи НКК подтверждают теоретические установки, что трансформации, специфичные для прагматического уровня, характеризуются уточняющими добавлениями, поясняющим (интерпретирующим) переводом, раскрывающим неясные получателю пресуппозиции и импликации.

Практическая ценность диссертации определяется тем, что ее положения, выводы и фактический материал могут быть использованы для осуществления более осознанного и глубокого перевода, для раскрытия скрытых механизмов воздействия на адресата и повышении эффективности речевой коммуникации. Материалы и выводы, приводимые в диссертации, могут применяться в лекционных курсах лексикологии и стилистики английского языка, интерпретации текста, в спецкурсах и спецсеминарах по лингвострановедению и лингвокультурологии.

Многочисленные примеры раскрытия НКК культурозначимой лексики могут использоваться в учебных курсах и учебных пособиях по практике перевода с русского языка на английский.

Апробация работы

Работа получила апробацию в докладах на 9-й, 10-й и 11-й международных конференциях «Россия и Запад: диалог культур», а также на международной конференции «Языки в современном мире», состоявшихся на факультете иностранных языков и регионоведения МГУ в 2002, 2003, 2005 и 2006 гг.

Положения докладов изложены в трех статьях, опубликованных в сборниках «Россия и Запад: диалог культур». Основные положения диссертации изложены в статье «Русская лексика в английском газетном тексте: проблемы передачи национально-культурного компонента». Вестник МГУ. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. №2. 2008.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В условиях информационной глобализации именно тексты массовой информации наиболее ярко и отчётливо отражают процессы взаимодействия национальных лингвокультур, в том числе русской и англоязычной. Одним из проявлений такого взаимодействия является использование в англоязычной прессе отдельных единиц русской лексики с чётко представленным НКК.

2. В подавляющем большинстве случаев западные журналисты интегрируют в английский текст русскую лексику, обладающую ярко выраженным НКК. Так, материалы газеты The Moscow Times содержат значительное количество русских слов, цель которых - максимально приблизить англоязычного читателя к реалиям русской жизни и русской культуры. Иноязычная лексика всегда выделяется курсивом.

3. Стилистическая стратификация русской лексики, используемой на страницах The Moscow Times, отражает главную стилистическую особенность языка СМИ - разнородность и разнообразие различных пластов лексики от высокого до разговорно-бытового, объединённых в рамках одного функционального стиля.

4. Интегрируя русскую лексику в англоязычный газетный текст, западный журналист, будучи носителем иной лингвокультуры, неизбежно придает толкованию слова на английском языке определенную социокультурную и идеологическую окраску.

5. Английские мини-тексты, раскрывающие значение русских реалий и безэквивалентной лексики средствами английского языка, можно условно подразделить на два типа: а) текст - расширение содержания и конкретизация смысла и б) текст - культурологический комментарий. Таким образом, исторические, культурные, социальные, оценочные коннотации слова передаются в основном двумя способами: 1) путем развертывания смысла, расширения и углубления словарного значения реалии; 2) путем поясняющего, интерпретирующего, комментирующего перевода, по существу с помощью социально-культурного комментария.

6. Авторы статей, определяя значение НКК на денотативном и коннотативном уровнях, часто прибегают к прагматической адаптации, вплоть до смены коннотаций одного и того же слова.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.

Основное содержание работы

лексика англоязычный прагматический адаптация

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цели и задачи, раскрывается научная новизна и практическая значимость работы.

Глава I «Теоретические основы исследования. Иностранные слова в лингвокультурологическом освещении» состоит из шести разделов.

Первый раздел «Проблема иностранных слов в свете взаимодействия языков и культур» анализирует теоретические концепции таких выдающихся лингвистов прошлого, как В. Гумбольдт и Э. Сепир. Идеи В. Гумбольдта получили дальнейшее развитие в самых разных гуманитарных науках, прежде всего в междисциплинарных исследованиях по лингвострановедению, лингвокультурологии, межкультурной коммуникации и социолингвистике.

Пожалуй, никто из известных лингвистов так много и плодотворно не занимался проблемой языка и культуры, как Э. Сепир. В своих «Избранных трудах по языкознанию и культурологии» (М., 2001) ученый рассматривает такие фундаментальные проблемы, как определение понятия культуры, соотношение «язык - культура» (с точки зрения первичности возникновения, наличия общих черт, принципов взаимодействия и развития), роль лингвистики в изучении истории культуры, словарь как зеркало культуры.

А. Вежбицкая, опираясь на исследования Э. Сепира, подчеркивает, что концептуализация мира эмоций проводится каждой культурно-языковой общностью по-своему. Сравнивая английский и русский языки, А. Вежбицкая показывает, как этническая ментальность ярко отражается и в словарном составе языка, и в его грамматическом строе. Эмоциональность русских обусловила большое количество глаголов, называющих эмоции, - радоваться, тосковать, скучать, грустить, унывать, ужасаться, стыдиться, ликовать, тревожиться, возмущаться, негодовать, томиться, нервничать, - которые, как считает А. Вежбицкая, почти не переводимы на другие языки, в том числе и на английский, в котором эмоции называются прилагательными и псевдопричастиями типа sad, pleased, angry.

Англо-саксонской культуре свойственно неодобрительное отношение к ничем не сдерживаемому словесному потоку чувств, в то время как русская ментальность считает вербальное выражение эмоций одной из основных функций человеческой речи.

В отечественной лингвистике большой вклад в становление лингвокультурологии как науки был внесен В.В. Воробьевым, который теоретически разработал основы новой научной дисциплины - лингвокультурологии.

С точки зрения В.В. Воробьева, лингвокультурология - это «новая филологическая дисциплина, изучающая определенным образом отобранную и организованную совокупность духовных ценностей и опыта языковой личности данной национально-культурной общности и обеспечивающая выполнение образовательных, воспитательных и интеллектуальных задач обучения» (Воробьев В.В.С. 297).

В.В. Воробьев разработал модель лингвокультурологического поля, которая призвана показать преимущество системно-функционального подхода по сравнению с другими методами. Для лингвокультурологии существенно не только употребление слов (в отличие от лингвистики), но и культурный уровень.

При описании взаимосвязи и взаимодействия языка и культуры В.В. Воробьев выделил комплексную межуровневую единицу, лингвокультурему, представляющую собой диалектическое единство лингвистического и экстралингвистического содержания.

Результаты многолетних исследований в области изучения проблематики «язык и межкультурная коммуникация» представлены в монографии С.Г. Тер-Минасовой «Язык и межкультурная коммуникация» (М., 2004). Мы часто будем обращаться к этой прекрасной книге, потому что там затронуты все проблемы, входящие в круг нашего исследования: иностранное слово-перекресток культур, конфликт культур, социокультурный комментарий, загадочные души русского и английского миров, учет национально-культурного компонента в переводе.

На многочисленных примерах демонстрируется социально-культурная детерминированность словарного состава русского и английского языков.

С.Г. Тер-Минасова, сопоставляя лексику русского и английского языков, исследует то, что стоит за понятийной эквивалентностью, за одинаковым количеством понятийного материала. Сопоставление русского и английского языков с учетом социокультурного компонента вскрывает различия между тем, что стоит за словами этих языков, то есть между культурными представлениями о реальных предметах и явлениях действительности и между самими предметами и явлениями.

Особенности восприятия окружающего мира отражаются и на способах описания типичных ситуаций. Сохранение контекста русской культуры в английском языке порой заставляет хорошего журналиста и переводчика выяснять и сопоставлять очень широкий спектр жизни в России и в англоязычных странах от мелочей до самых высоких сфер общественной деятельности.

Однако картина состояния связи языка и культуры была бы неполной без работы Т.Г. Добросклонской «Вопросы изучения медиа-текстов» (М., 2005). Рассмотренные ею примеры дают отличную теоретическую базу для уточнения термина «культурология».

Предлагаемая автором концепция культурологического контекста предполагает выделение следующих его уровней:

- денотативного, когда культурозначимые сведения выражены в прямой эксплицитной форме;

- коннотативного, на котором культурная специфика содержится в экспрессивно-эмоционально-оценочных обертонах;

- ассоциативного, когда культурная специфика представлена в ассоциативных связях лексических и фразеологических единиц;

- метафорического, который объединяет культуроспецифичные сведения, отраженные в метафорах, сравнениях и образах, присущих тому или иному языковому коллективу.

Во втором разделе «Сознание и языковая картина мира» рассматриваются проблемы формирования и функционирования языковой картины мира, которой занимались отечественные лингвисты: Г.Д. Гачев (1995), Г.В. Колшанский (1990), В.П. Малащенко (2001) и другие. Согласно их точке зрения, языковая картина мира формируется вместе с языком (Малащенко, 2001, сс. 25-28). Речь идет, во-первых, о том, что язык как идеальная, объективно существующая структура подчиняет себе восприятие мира его носителями и организует его (Гречко 2003). А во-вторых, о том, что язык образует собственный мир, который отражает мир действительный (Гачев 1995). Языковая картина мира есть материализованное представление об объективной действительности. Оно реализуется через языковые формы, закрепленные в понятийно-категориальном составе языка (в лексике, грамматике, словообразовании) (Колшанский 1990).

Специалисты в области переводоведения отмечают, что для описания одних и тех же денотатов разные языки выбирают нередко неодинаковые их свойства или стороны. Поэтому такие описания оказываются различными, и в результате каждый язык как бы создает свою «картину мира».

Исследование проблемы переноса реалий в инокультуру позволяет заключить, что:

1) Проблема неполного совпадения национальных языковых картин мира является одним из главных факторов, затрудняющих коммуникацию между представителями различных культур;

2) Причины национально-культурной специфики лежат как за пределами взаимодействующих языков - в несовпадении внеязыкового опыта их носителей, так и в плоскости самих языков - в особенностях вербализации ими единого для всех объективного мира, которые реализуются в существовании безэквивалентной лексики и языковых реалий.

В третьем разделе, озаглавленном «The Moscow Times как источник фоновой информации о России», речь идет об основных особенностях данного издания. Газета The Moscow Times - независимое англоязычное издание, первый номер которого вышел в свет в марте 1992 года.

Материалом для исследования стала лексика из газетных жанров, относящихся к группе features. Данные материалы демонстрируют весь спектр стилистических средств выразительности. Язык материалов features насыщен экспрессивно-эмоционально-оценочными коннотациями, что естественно отражает преобладание функции воздействия.

Исследователи указывают, что тексты группы features делают акценты на факторе человеческого интереса, на индивидуально-авторском видении той или иной проблемы. Диапазон тем, освещаемых в материалах этой группы, очень широк: от политики до культуры, при этом основной интерес сконцентрирован на темах, представляющих всеобщий интерес: искусство, литература, образ жизни, жизнь известных людей, жизнь различных народностей в России и т.д.

Взгляд на язык как фактор культуры, обладающий способностью отражать, сохранять и накапливать культурозначимую информацию, имеет огромное значение для анализа газетных материалов.

Рассматривая воздействие как функцию языка, следует подчеркнуть, что в текстах группы features языковые средства направлены на достижение художественно-эстетического эффекта. Диапазон коннотативных значений в текстах этой группы значительно шире: здесь коннотации варьируются от однозначно оценочных до разнообразных оттенков эмоционально-экспрессивных значений.

Анализу в работе подвергалась лексика периода - с 1996 по 2008 годы, отражающая произошедшие за последнее десятилетие в жизни России изменения и значительно возросший уровень межгосударственных и межнациональных контактов, что не могло не сказаться на языке русского народа. Коренные изменения, произошедшие в 90-е годы ХХ века во всех сферах жизни России, изменение государственности, отказ от прошлых социальных, экономических, политических, духовных основ общественной жизни серьезным образом сказались на словарном составе русского языка.

В четвертом разделе - «Основные изменения в русской лексике за последние десятилетия ХХ века» дается очерк тех тенденций, которые характеризуют постсоветский русский язык. Исследователи (С.Г. Тер-Минасова, Д.И. Ермолович) отмечают следующие тенденции:

1. Устаревание и постепенный выход из общего употребления лексико-фразеологических единиц так называемых советизмов, обозначавших понятия и явления, которые стали исчезать с формированием новых общественных отношений и бытовых условий жизни людей.

2. Либерализация речи и стилистических норм; переход официально апробированной и идеологически окрашенной лексики из общелексического фонда русского языка на его периферию.

3. Одновременный процесс обратного свойства - повышение общеязыкового статуса периферийных нелитературных слоев русской лексики (просторечия, жаргона, вульгаризмов), проникающих таким образом в общелексический фонд русского языка.

4. Активное заимствование в русский язык иноязычных основ по методу транскрипции или транслитерации (преимущественно из английского языка), особенно в таких сферах, как политика, экономика и финансы, вычислительная техника и информационные технологии, образование, индустрия развлечений, связь, туризм, торговля и т.д.

Широкая экспансия ненормативной русской речевой стихии, которая наблюдалась в годы перестройки и наблюдается до сих пор, расшатывает сложившуюся систему литературных норм.

В пятом разделе, озаглавленном «Культурозначимая лексика: безэквавалентная лексика, реалии, фоновая информация», дается систематизация русской культурозначимой лексики, которая широко представлена на страницах The Мoscow Тimes. Лингвистическую основу категории культуроспецифичности составляют слова, обозначающие реалии, а также безэквивалентная и фоновая лексика, то есть слова, служащие лингвокультурной характеристикой нашего общества.

Термин «безэквивалентная лексика» считается наиболее емким и всеобъемлющим, объединяющим разные по природе безэквивалентные лексические единицы, отражающие различия как экстралингвистического, так и лингвистического характера.

Термин «реалия» в значении «языковая реалия», «реалия-слово» отражает различные экстралингвистические объекты или политические / социальные / экономические процессы.

Газета The Мoscow Тimes помещает большое количество материалов, которые знакомят экспатриантов с политической системой, историей, литературой, образованием, то есть с культурой России. Основным условием коммуникации считается фоновое знание, то есть знание реалий и культуры, которым взаимно обладают говорящий и слушающий.

В отечественном языкознании вопрос о фоновых знаниях впервые подробно рассматривался в книге Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова «Язык и культура». В ней фоновые знания определяются как «общие для участников коммуникативного акта знания» (Верещагин, Костомаров. 1973. С. 126).

«Фоновые знания, - указывает А.Т. Хроленко, позволяют правильно интерпретировать не только эксплицитно выраженный, но и имплицитный смысл высказывания. Значительная часть переводческих ошибок проистекает от дефицита фоновых знаний» (Хроленко, 2004. С. 17).

В.С. Виноградов в книге «Перевод. Общие и лексические вопросы» считает более целесообразным пользоваться термином «фоновая информация». Он предлагает проводить различие между долговременной и кратковременной фоновой информацией. Первая из них составляет основу национальной духовной культуры и передается из поколения в поколение. Например, переводчик с русского языка должен знать относительную хронологию таких реалий, как скоморох, разночинец, колхоз, агитпункт, стахановец, сарафан и т.д.

Другое дело, кратковременная фоновая информация, которая нередко представляет собой суррогат, шлак культуры, является «словесной разменной монетой времени, которая быстро входит в употребление, но так же быстро забывается и именно поэтому не находит отражения в словарях» (Виноградов, 2004 г. С. 44).

Фоновая информация охватывает прежде всего специфические факты истории и государственного устройства национальной общности, особенности ее географической среды, характерные предметы материальной культуры прошлого и настоящего, этнографические и фольклорные понятия - все то, что в теории перевода обычно именуется реалиями. Специфика реалий состоит в том, что они не входят в фонд знаний носителей другой культуры и языка.

В шестом разделе - «Стилистическая дифференциация русской лексики в газете The Moscow Times» дается экспрессивно-эмоциональная характеристика русских разговорных и книжных слов на страницах The Moscow Times. Интерпретация этой культурозначимой лексики характеризуется наличием двух компонентов: семантического (языкового) и прагматического (экстралингвистического), при этом семантический компонент подчиняется прагматическому компоненту.

Мы рассмотрим русскую лексику, которая представлена в The Moscow Times, в двух аспектах, выявляя присущую словам эмоционально-экспрессивную окраску и функционально-речевую прикрепленность к известной функциональной разновидности русского языка, соответственно исходя из функционально-экспрессивной и функционально-стилистической классификаций. Разряды обеих классификаций имеют взаимную соотнесенность, полностью совпадают по своему составу: лексика общелитературная - лексика нейтральная, лексика книжная - лексика повышенной экспрессивной окраски, лексика разговорная - лексика пониженной экспрессивной окраски.

Именно коммуникативная установка автора - создать положительный или отрицательный образ - определяет выбор языковых средств. Журналист выбирает русское слово для осуществления разнообразных целей коммуникации. Он проецирует лингвистические свойства слова на экстралингвистические условия его употребления в статье в соответствии со своей концептуальной программой.

Журналист, обладая достаточной лингвистической компетенцией, пытается передать как смысловой, так и экспрессивный оттенок значения. Как показывает анализ, журналист вводит русское слово с учетом идейно-содержательной цели и экспрессивно-эмоциональной тональности всей статьи. Следует особо подчеркнуть, что использование того или иного русского слова продиктовано не только желанием максимально приблизить читателя к реальной действительности, но в значительной мере обусловлено идеологическими установками, а также устойчивыми представлениями и стереотипами, сложившимися в сознании журналиста.

В статьях представлены как книжная, так и разговорная лексика как основные стилевые сферы русского литературного языка. Вместе с тем в материалах газеты мы находим отступления от норм, когда журналист обращается к просторечью, к жаргонизмам, к окказионализмам, стараясь добиться максимального коммуникативного эффекта.

С функционально-экспрессивной точки зрения лексика распределяется по трем разрядам в зависимости от степени экспрессивной окрашенности: лексика повышенной экспрессии, пониженной экспрессии и нейтральная.

Точкой отсчета является лексика, лишенная экспрессивной окраски, т.е. нейтральная. Общеупотребительная, или нейтральная, лексика занимает центральное место в нашем списке слов, что представляется естественным: баня, валенки, веник, дача, двор, детский сад, дом культуры, жилплощадь, зона отдыха, лесопарк, огород, папиросы, ремонт, справка, спецшкола, участковый инспектор, хоровод, чиновники, электричка.

В конкретной речевой ситуации и конкретных экстралингвистических условиях, именно контекст придает нейтральным словам ту или иную положительную или отрицательную экспрессию: гаишник, домохозяйка, жилплощадь, интернат, мужик, пенсионер, проводница, спецназ, стройбат, техосмотр, хозяйственник, шесть соток.

Лексика повышенной экспрессии: вече новгородское, власть, вождь, государственник, держава, державность, дружинники, душа, душевность, народность, ополченцы, соборность, судьба, товарищ, целинники, шестидесятники.

В составе книжной лексики значительное место занимают слова, связанные с религиозной и церковной тематикой, которые насыщены повышенной экспрессией: богоявление, венчание, вознесение, единоверие, крестный ход, крещение, покров, преподобный, старцы, трапезная, умиление.

Лексика пониженной экспрессии: агитка, беспредел, дедовщина, долгострой, жилконтора, заказать, заказуха, компромат, мешочники, нелегал, паленые, фарцовщики, хрущобы, челноки, черные (кавказцы).

Разговорную лексику составляют слова с экспрессивной окраской, как правило, с большей или меньшей степенью сниженности. Сниженность не обязательно предполагает отрицательную оценку (вертушка, гаишник, глубинка, качалки, линять (с работы), мигалки, мультики, ракушка).

Пытаясь передать повседневную речевую коммуникацию носителей литературного языка и желая создать негативный образ жизни в современной России, авторы статей зачастую вкрапляют в свои материалы жаргонизмы, вульгаризмы и арготизмы: барахолка, блатной, бомбилы, дебил, дурдом, кинуть, козел, лохотрон, мент, совок, толкучка, футболить, халява.

Во второй главе «Способы раскрытия национально-культурного компонента (НКК) русских слов в материалах газеты The Moscow Times» центральное место уделяется двум способам передачи НКК русской лексики в анализируемой газете: 1) расширение и конкретизация словарного значения и 2) описательный перевод реалии (лингвокультурологический комментарий). В главе также освещаются переводческие проблемы, связанные с национально-культурными особенностями слов-реалий. Особое внимание уделяется прагматической адаптации при переводе реалий. Раскрываются лингвистические причины трудностей при переводе безэквивалентной лексики: несовпадение значений, «языковых картин мира», называемых объектов.

В первом разделе под названием «Транслитерация как способ передачи национально-специфической окраски слова» рассматриваются вопросы, относящиеся к проблемам перевода.

Выбор пути при перенесении реалии в инокультуру во многом зависит и от значимости реалии в контексте.

Журналист транскрибирует иностранные слова на английский язык, ибо в родной речи он не находит им прямых соответствий. Основная роль транслитерированных иноязычных слов в переводе - воспроизвести колорит среды, местности, эпохи, социально-речевой характерологии. Именно в случаях передачи национальной реалии калькированием слово сохраняет максимальную специфическую окраску.

Исследователи в области перевода отмечают, что иностранные слова могут выполнять как номинативную (называя реалии), так и художественную (помогая воссоздать национальный колорит) функции. Транслитерация представляет собой первый этап на пути достижения эквивалентности между оригинальным речевым произведением (в нашем случае русским словом) и его переводом.

Последовательность введения русской лексики, как правило, следующая: транслитерация латинскими буквами (что сразу привлекает внимание читателя и делает слово центром высказывания), затем - дословный перевод, а затем описательный перевод, то есть развернутые предложения, описывающие сущность понятия в нейтральном стиле. Дословный перевод также помогает иностранному читателю представить себе, как данное слово функционирует в русской лингвокультуре.

Поясним сказанное примерами.

1. shpory, or spurs - meaning crib sheets. Вот еще один перевод: crib cards for cheating in exams. Объяснив реалию, автор, как правило, уже использует ее для колорита: «And while nearly all students procure some type of shory, not everyone dares use them in an exam» (22.07.1998).

2. chainiki - literally, teapots, but it refers to absolute beginners. Chainik, or tea kettle, means novice driver.

3. chelnoki, or literally «shuttles», shuttle traders supplying kiosks.

Второй раздел носит название «Информативный объем слова и виды лексической информации». В.С. Виноградов в книге «Перевод. Общие и лексические вопросы» предлагает использовать термин «информация», заключенная в слове, вместо «значение слова». Он приводит три довода в пользу термина «информация», два из которых имеют непосредственное отношение к нашей теме. Дело в том, что в объем понятия «значение» обычно не входят различные смысловые, оценочные, эмоциональные и экспрессивные оттенки слова, которые приобретаются им в речи и которые чрезвычайно важны при анализе языка, например, художественной литературы.

Для нас это замечание чрезвычайно важно, поскольку весь наш лексический материал взят их текстов группы features, где характер воздействия обусловлен общей направленностью на достижение художественно-эстетического эффекта.

Значение в переводоведении (и это второй тезис) изучается не как лингвистическая категория, а как содержательная единица, то есть исследуется смысл, содержание лексических единиц. «Для переводчика важно изучение смыслового, экспрессивно-эмоционального, стилевого и прочих видов содержания слова в языке и речи, изучение всего информационного объема слова со всеми его оттенками и обертонами». (В.С. Виноградов. 2004. С. 49).

Учитывая соотнесенность любого слова как с фактами объективной действительности, так и с языковой системой, В.С. Виноградов предлагает выделить в информативной структуре слова шесть основных типов информации: 1. смысловая, иными словами, обозначающая, денотативная, семантическая; 2. эмоционально-экспрессивная (стилистическая, коннотативная, которая оценивает предмет мысли, отраженный в денотативном содержании слова); 3. социолокальная (социальная, социогеографическая); 4. хронологическая (архаизмы и неологизмы); 5. фоновая (такая информация свойственна прежде всего словам, называющим реалии); 6. дифференциальная информация, которая потенциально содержится в словах и определяется их принадлежностью к той или иной части речи и спецификой языковой системы.

Слово в качестве основной единицы языка фиксирует в своем значении сложный информативный комплекс, отражающий различные аспекты обозначаемых объектов, отношение к ним членов говорящего коллектива и семантические связи слов с другими словесными знаками языка.

В лингвистической литературе подробно описана роль каждого компонента значения слова в установлении отношений эквивалентности между оригиналом и переводом. Теоретически любой из таких компонентов может быть воспроизведен средствами ПЯ, однако, как правило, одновременная передача всей информации, содержащейся в слове, оказывается невозможной, и сохранение в переводе некоторых частей семантики слова может быть достигнуто лишь за счет других его частей. При этом любой компонент значения слова может выступать в роли доминантного, передача которого необходима и достаточна для обеспечения эквивалентности данного типа.

Комплекс компонентов значения иностранного слова, усвоенного на базе отечественных реалий, не соответствует комплексу, известному среднему носителю данного иностранного языка. Отличие равноценных слов разных языков кроется в различии места в системе других слов и стихийно сложившейся системы коннотаций слова. Следовательно, лексическое содержание двух слов из разных языков никогда полностью не совпадает ни в семасиологическом, ни в ономасиологическом планах.

Анализ материала показывает, что несмотря на наличие языковых эквивалентов в ПЯ, порой они не могут использоваться по экстралингвистическим причинам. Безэквивалентная лексика становится помехой именно вследствие того, что она обозначает предметы и явления, не знакомые иноязычному коммуниканту и поэтому не являющиеся частью его картины мира. Такие наименования наиболее ярко маркированы с национально-культурной точки зрения.

Для того чтобы успешно передать НКК культурозначимого слова, журналист должен обладать определенным фондом знаний, связанных как с нормами речевого поведения, так и с экстралингвистическими знаниями различного характера: пресуппозитивными, энциклопедическими, фоновыми. Слово, обозначающее инокультурную реалию, не вызовет никаких ассоциаций в сознании человека, никогда не видевшего соответствующего объекта: агитпункт, высотки, вертушка, массовка, мигалки, ночлежка, землянка, телогрейка, толкучка, хозблок и т.д.

Словари передают значение реалии, а журналист стремится раскрыть смысл. Семантическая эквивалентность двух слов (афганцы, баллончик, березки, вертушка, двор, зайцы, закуска, кулак, клюква, мешочники, морж, народ, ракушка, смотрящий, хозяйственник, челноки, чайник, шпоры, шесть соток, старцы и т.д.) не гарантирует их коммуникативную эквивалентность.

Классификация различных видов информации, содержащейся в слове, предложенная В.С. Виноградовым, поможет нам более детально проанализировать приемы передачи НКК культурозначимой лексики.

Анализ собранного материала (около 600 слов и словосочетаний за период 1996-2008 гг.) показал, что исторические, культурные, социальные, оценочные коннотации слова передаются в основном двумя способами: 1) путем развертывания смысла, расширения и конкретизации словарного значения реалии; 2) с помощью поясняющего, интерпретирующего, комментирующего перевода, по существу лингвокультурологического комментария. В обоих случаях речь идет о замене словарного соответствия при переводе контекстуальным, логически связанным с ним. Разумеется, невозможно провести четкой границы между указанными способами раскрытия НКК. Данное деление лишь упростит процедуру анализа. Оба способа можно рассматривать как «примечания переводчика», детерминирующие путь к коммуникативной равноценности при переводе.

Весь лексический материал взят из текстов группы features, где характер воздействия обусловлен общей направленностью на достижение художественно-эстетического эффекта и где язык выполняет не только коммуникативную, но и эстетическую функцию.

Далее мы распределили культурозначимую лексику по объему передаваемой информации семантического, эмоционально-экспрессивного, социолокального и фонового характера, что дает возможность наиболее эффективно передать НКК.

Раздел третий - «Раскрытие НКК слова путем расширения словарного значения» - является одним из центральных в диссертации. В нем на многочисленных примерах делается попытка показать, как иностранный журналист, неплохо зная русский язык и реальную обстановку, пытается передать культурную, социальную, историческую, ироническую коннотацию русского слова.

Слово способно передавать в речи более разнообразную информацию по сравнению с той, которая определена самыми полными и совершенными словарями. Слово в речи не только реализует свои постоянные лексические значения, известные носителям языка, но и материализует тот окказиональный смысл, который в процессе мышления связывает с ним индивидуум.

Каждому переводчику-практику известно, что в его деятельности знание конкретной обстановки, в которой протекает двуязычное общение, а также ситуации, описываемой в переводимом сообщении, играет не меньшую роль, чем владение навыками перевода.

Культурно-историческая обусловленность слова, его семантики, его коннотативных ассоциаций определяется тем, что слово как носитель знаний, интеллектуальной и эмоциональной информации связано многочисленными нитями с окружающей его действительностью. Еще Л.В. Щерба проводил мысль о том, что «многогранность слова особенно ярко выступает при сравнении разных языков друг с другом, так как благодаря различиям исторических условий и их развития она никогда не совпадает». (Щерба, 1974. С. 304).

Очевидно, что западный журналист, проживающий в России и непосредственно знакомый с реалиями российской жизни, даст более подробный лингвокультурологический комментарий, чем словарная статья. Журналистом раскрывается смысл, в котором данное слово или словосочетание употребляется в настоящее время с учетом национально-культурного компонента. Он старается преодолеть лингвоэтнический барьер, передавая фоновые знания о предмете и пытаясь проникнуть в суть того или иного явления.

Сначала мы рассмотрим процесс расширения понятия, развертывания словарного определения. Вполне понятно, что словарь отражает наиболее существенные признаки понятия, а журналист предлагает более развернутую / субъективную интерпретацию смысла. Его комментарий - это «примечания переводчика».