Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста (на материале перевода с английского языка на русский вступления и I-III глав романа Эдит Уортон "Итан Фроум")

Когда мы свернули на дорогу к Кобери, опять повалил снег и скрыл из виду дом; вместе со снегом вернулось молчание Итана. С началом снегопада ветер не утих, напротив, крепчал. Иногда солнце с изорванного неба посылало на охваченную снежным безумием землю скудные лучи. Но лошадка, как и обещал Фроум, хоть и не бойко, но продвигалась сквозь беснующуюся пургу.

Ближе к вечеру метель улеглась, на западе небо расчистилось. В такого рода признаках я мало что смыслил, поэтому решил, что впереди погожий вечер.

Я как можно скорее расправился с делами и отправился с Фроумом в Старкфилд - мы должны были приехать в лучшем случае к ужину. Солнце садилось, набежали тучи, из-за этого рано стемнело, и опять повалил снег. Ветра не было. Снежинки падали прямо и размеренно, заполняя все пространство, и от этого бескрайнего движения в глазах рябило больше, чем даже при утренних порывах и вихрях. Казалось, снег - часть сгущающейся темноты, сама зимняя ночь, постепенно накрывающая землю.

Эта плотная пелена поглотила слабый свет фонаря Фроума. Он начал сбиваться с пути, и даже чутье лошади, которое помогало ей находить дорогу домой, подвело. Время от времени возникали призрачные очертания неких предметов, подсказывавших нам, что мы не туда едем, - возникали и так же внезапно исчезали во мгле. Когда же мы, наконец, нашли дорогу, лошадь выбилась из сил. Я винил себя: не надо было вообще ехать. Я решил пойти рядом с лошадью. Фроум не соглашался, но мне все-таки удалось его уговорить. Так мы преодолели еще пару миль, потом Фроум стал всматриваться в темноту, где я ничего не видел, и сказал:

-Вон мои ворота.

Последний участок оказался самым трудным. У меня перехватывало дыхание от стужи и усталости, было слышно, как у лошади колотится сердце.

-Послушайте, - начал я, - вам совсем не к чему идти дальше…

Но он перебил меня:

-Да и вам тоже. Всем досталось.

Я понял, что он предлагает мне остановиться у него, и, не говоря ни слова, пошел рядом с ним к конюшне, помог ему распрячь измученную лошадь. Он снял фонарь с саней, вышел на улицу, и кинул через плечо:

-Нам сюда.

Впереди, сквозь снежную пелену, виднелся прямоугольник колеблющегося света. Пробираясь вслед за Фроумом, я чуть не провалился в огромный сугроб перед домом. Фроум вскарабкался по скользкой, засыпанной снегом лестнице, нащупывая ногой ступени. Он поднял фонарь, нашел засов и открыл дверь - мы прошли в дом. Я проследовал за ним в узкий неосвещенный коридор, в конце которого виднелась лестница, поднимающаяся в темноту. Справа от нас виднелась полоска света, очерчивающая дверь, - окно этой комнаты и указывало нам путь к дому. За дверью раздавался недовольный женский голос.

Фроум потопал ногами на рваной клеенке, стряхивая снег с тяжелых сапог, затем поставил фонарь на стул - никакой другой мебели в коридоре не было. Потом открыл дверь.

-Проходите, - сказал он.

Женский голос замолк.

В ту ночь я узнал об Итане Фроуме то, что позволило мне лучше его понять, - с той поры я и начал собирать эту историю воедино...

Глава I

Городок занесло снегом, с наветренной стороны высились сугробы. В стальном небе висели звезды-сосульки Большой Медведицы, Орион испускал ледяное сияние. Луна зашла, но ночь была прозрачной, и белые фасады домов, видневшиеся между вязами, на фоне снега казались серыми. Пучки кустов испещрили черными точками снежную гладь. Подвальные окна церкви, как маяк, посылали желтый свет через бескрайний снежный океан.

По пустынной улице, мимо банка и нового кирпичного магазина Майкла Иди, дома адвоката Варнума с двумя елями у ворот, спешил в ту пору еще молодой Итан Фроум. Напротив дома Варнума, где дорога спускалась в долину Кобери, стояла церковь: изящная белая колокольня тянулась ввысь. К ней и направлялся Фроум. В церкви верхние окна были темными; а из нижних, со стороны дороги на Кобери, струился яркий свет. Он освещал дорожку к двери в подвал, изрезанную свежими бороздами, сани, выстроившиеся рядком под навесом, и лошадей в попонах.

Ночь была совершенно тихой, а воздух сухой и чистый, - холода почти не чувствовалось. Фроуму казалось, что никакого воздуха и нет, лишь эфир заполняет пространство между побелевшей землей под ногами и стальным сводом над головой. «Будто в вакууме,» - подумал он. Лет пять назад он прослушал курс лекций в вустерском технологическом колледже, из интереса занимался в лаборатории с доброжелательным преподавателем физики; и до сих пор полученные тогда знания вдруг всплывали у него в голове в самой неожиданной связи. Фроуму пришлось бросить учебу, когда умер отец, а возобновить ее он не смог из-за неприятностей, которые затем посыпались на него. И хотя для практических целей этих знаний не хватало, они значительно обогатили его воображение, и он начал понимать, что в самых обыденных явлениях кроется значительный, хоть и туманный смысл.

Сейчас, когда Фроум шел вперед, увязая в снегу, этот смысл все четче прояснялся в его голове и он чувствовал его всеми порами разгоряченного от долгой ходьбы тела. Он дошел до окраины Старкфилда. У темной церкви Итан остановился, постоял недолго, тяжело дыша, посмотрел по сторонам: вокруг ни души. Здесь, под елями Варнума, дорога начинала спуск, и сюда часто приходили любители покататься на санках. В хорошую погоду до позднего вечера воздух наполняли крики катающихся, но этим вечером ни одна темная фигура не нарушала белизны склона. Городок окутывала ночная тишина, а за подвальными окнами церкви кипела жизнь, оттуда доносилась музыка и широкими полосами лился желтый свет.

Фроум обогнул здание и стал спускаться к двери в подвал. Он сделал крюк по нехоженому снегу, избегая света, и прокрался к дальнему углу церкви. Оттуда, держась тени, он подобрался к ближайшему подвальному окну и, вытянув шею, осторожно заглянул в него.

С темной улицы, где воздух был чист и морозен, зал казался окутанным знойным маревом. От металлических отражателей газовых горелок свет падал на побеленные стены. Железные стенки печи, стоящей в конце зала, казалось, вздымались от бушующего внутри вулканического огня. Толпилась молодежь. С одного из стульев, расставленных вдоль стены напротив окна, поднялась пожилая женщина. Музыка уже стихла, а музыканты - скрипач и девушка, которая играла на фисгармонии на воскресных службах, - на другом конце зала подкреплялись со стола, где выстроились в ряд пустые тарелки из-под пирогов и опустевшие вазочки для мороженного. Гости собирались уходить и уже хлынули в коридор, где висели пальто и накидки. Вдруг на середину зала выскочил бойкий темноволосый юноша и хлопнул в ладоши. И сразу как по команде музыканты поспешили к своим местам, вдоль стен комнаты встали танцующие, некоторые из них уже оделись к выходу, люди постарше заняли стулья. Весельчак поискал кого-то в толпе и затем вывел девушку в воздушном кружевном платке цвета вишни, повязанном вокруг головы, и закружил ее по залу под звуки виргинской кадрили.

Сердце Фроума заколотилось. Он и сам пытался отыскать в толпе лицо той, что была в вишневом платке, и теперь злился, потому что его опередили. Парень, по виду ирландец, танцевал хорошо, его задор передался и девушке. Она кружилась по залу все быстрее и быстрее. Платок слетел на спину. Когда она приближалась к окну, Фроум не отрываясь смотрел на нее, улыбающуюся, запыхавшуюся, на черные пушистые волосы, и в этом кружащемся сумбуре казалось, что только ее темные глаза оставались неподвижными.

Танцующие двигались все стремительнее. Музыканты, едва поспевая за ними, не щадили свои инструменты, как жокеи своих лошадей на финишной прямой. Фроуму кадриль казалась нескончаемой. Он смотрел то на лицо девушки, то на лицо ее опьяненного танцем партнера, на котором читалось наглое выражение собственника. Это был Денис Иди, сын ирландца Майкла Иди, честолюбивого, сметливого и нахального бакалейщика, который показал Старкфилду, как вести дела "с умом". Его новый кирпичный магазин процветал, подтверждая тем самым действенность системы ирландца. В будущем Денис должен был пойти по стопам отца, а пока он использовал свои навыки, чтобы покорять местных девушек. Фроум и раньше считал его пройдохой, но теперь он явно напрашивался на трепку. И как она этого не замечает? Поднимает на него восхищенные глаза, кладет свою руку в его и не видит, как дерзко он на нее смотрит, как дерзко прикасается.

Фроум всегда приходил за Мэтти Сильвер Сильвер - «говорящая» фамилия в данном тексте. Английское слово `silver' значит не только «серебристый»; но и «звонкий, мелодичный». Эти характеристики пронизывают весь образ героини (звонкий голос, ее «лучистость» и другие черты и свойства характера), кузиной своей жены, в те редкие вечера, когда она отправлялась в городок развлечься. Это Зина решила, что девушке нельзя засиживаться дома. Мэтти Сильвер приехала к ним из Стэмфорда, чтобы помогать Зине. Денег у нее не было, поэтому в первый же день Зина посчитала, что необходимо помочь Мэтти привыкнуть после Стэмфорда к жизни на отдаленной ферме Фроумов. Итан думал с язвительностью, что иного способа развлечь Мэтти Зина бы и не придумала.

Поначалу Фроум внутренне противился предложению Зины отпускать девушку в Старкфилд: в такие вечера ему приходилось после тяжелого дня на ферме проходить за ней две мили. Между тем, очень скоро ему захотелось, чтобы там что-нибудь праздновали каждый вечер.

Мэтти жила с ними уже год. Итан не раз видел ее в течение дня. Однако самым счастливым для него было время, когда они возвращались на ферму после очередной вечеринки, шли под руку: его шаг был широким, а ее походка легкой и летящей, при этом Метти легко поспевала за ним.

Фроуму Мэтти сразу же понравилась: как только он увидел на вокзале в Кобери-на-равнине, куда приехал ее встречать. Мэтти спускалась с поезда, когда заметила его, улыбнулась и помахала, а потом крикнула:

-Вы, верно, Итан!

Она легко соскочила с подножки со своими тюками.

А он подумал, глядя на эту хрупкую девушку: «Хлипковата для хозяйства. Но, похоже, смирная.»

Мэтти не только оживила его дом, как если бы зажгли давно потухший очаг. И не только оказалась неунывающей и работящей, вопреки его ожиданиям. Она к тому же умела смотреть и слушать: все, что он ей рассказывал и показывал, еще долго будоражило ее воображение, а при желании он мог с легкостью вновь пробудить в ней те первые впечатления - это доставляло Итану огромное удовольствие.

В такие вечера он по-настоящему наслаждался родством душ. Итан тоньше остальных чувствовал красоту природы. Эта чуткость развилась в нем благодаря учебе. И даже когда на душе у него было совсем тяжело, он не становился глух к зову природы, неба и поля. Но до сих пор эта его особенность причиняла Фроуму только страдание, которое омрачало окружающую красоту. Он не ведал, есть ли на земле другие люди, которым знакомы его чувства, или он единственная жертва этого скорбного дара. А потом узнал, что такое же восхищение переполняло еще одну душу: той, что была сейчас рядом с ним, жила в его доме и ела его хлеб. И он мог ей сказать:

-Посмотри туда. Это Орион, а вон то большое созвездие справа от него - Альдебаран. А те звездочки, похожие на пчелиный рой, - Плеяды.

Или показать ей выступившую на поверхность среди папоротника гранитную породу, которую Мэтти будет заворожено разглядывать, а он поведает ей о ледниковом периоде и последовавших за ним мрачных эпохах. Фроуму нравилось, что она не просто восхищается его знаниями, но и слушает его рассказы с интересом. Итана и Мэтти также единили менее определенные, но более тонкие чувства: молчаливый восторг от вида багрового, холодного, солнца, заходящего за снежные вершины, облаков, стайками проплывающих над золотистой стерней, или густо-синих теней от сосен на залитом солнцем снегу. Как-то Мэтти воскликнула:

-Как краски на холсте!

И он подумал, что точнее определить этот вид невозможно и что кому-то, наконец, удалось подобрать слова, чтобы описать его сокровенные чувства…

Фроум стоял около церкви в темноте, воспоминания нахлынули на него, обжигая, словно все это - невозвратное прошлое. Итан смотрел, как Мэтти кружится в танце, и удивлялся, как ему могло в голову прийти, что ей интересно слушать его занудные рассказы.

Ему было хорошо только рядом с Мэтти, поэтому ее веселость воспринял как доказательство того, что он ей совершенно безразличен. Она смотрела на партнеров, и лицо ее светилось, как окошко, в котором отражается закат, так же оно озарялось и при виде Итана. Он заметил, как Мэтти сделала несколько движений, которые, как он, глупец, считал, предназначались только ему: как она запрокидывала голову, перед тем как рассмеяться, будто хотела прежде распробовать смех, как медленно закрывала глаза, когда была очарована или взволнована.

Ему стало горько, эта горечь пробудила в нем тайные опасения. Жена никогда не ревновала его к кузине, но в последнее время все чаще была недовольна ее работой по дому, и всячески пыталась показать, что Мэтти - никудышная хозяйка. Зина всегда находилась в таком состоянии, которое старкфилдцы называют «хворобой». И Фроум считал, что если она действительно так больна, как сама думает, то ей нужна более крепкая рука в хозяйстве, чем та нежная ручка, которую он держал в те вечера. У Мэтти не было способностей к домоводству, и как она ни старалась, ничего у нее не получалось. Она схватывала все на лету, но могла замечтаться или забыться, да и вообще не принимала все эти хлопоты всерьез. Итан полагал, что если Мэтти выйдет замуж за любимого человека, в ней проснутся дремлющие инстинкты - и ее пироги и печенья станут гордостью округа. Но чужое хозяйство ее не привлекало. Поначалу она все делала настолько неловко, что Фроум не мог удержаться от смеха, но Мэтти смеялась вместе с ним - от этого их дружба только крепла. Он изо всех сил старался облегчить ее труд: вставал раньше обычного, чтобы разжечь огонь в камине, приносил вечером дрова, забрасывал мельницу, чтобы помогать Мэтти в течение дня. Дошло до того, что в воскресенье, когда все ложились спать, он пробирался на кухню и мыл полы. Однажды Зина застала его, когда он взбивал масло. Она молча отвернулась, и на ее лице промелькнуло странное выражение, которое он видел не первый раз.

В последнее время ее неприязнь, пока неявная, но все более тревожная, стала проявляться по-разному.

Как-то холодным зимним утром Фроум одевался при свете свечи. В щели в окне задувал сквозняк и колебал пламя. Итан стоял спиной к кровати, где спала Зина. И вдруг услышал ее плаксивый голос:

-Врач говорит, мне нельзя быть без присмотра.

Фроум думал, что жена спит, поэтому вздрогнул от неожиданности; хотя она частенько внезапно заговаривала после долгого пребывания в задумчивости.

Итан обернулся. Зина лежала под ситцевым лоскутным одеялом, ее лицо с высокими скулами казалось на белой подушке серым.

-Без присмотра? - переспросил он.

-Ты говоришь, помощница нам не по карману. Вот Мэтти уйдет - а я как же?

Он взял бритву и нагнулся к покрытому пятнами зеркалу над умывальником, чтобы выбрить щеку.

-Почему это она уйдет?

-Замуж выйдет и уедет, - протянула Зина.

-Она останется с нами столько, сколько потребуется, - сказал Итан, усердно орудуя бритвой.

-Не пристало мешать нашей бедолаге выйти за такого молодца, как Денис Иди, - жалобно и смиренно проговорила она.

Итан гневно посмотрел на свое отражение, запрокинул голову, чтобы побрить подбородок снизу. Хотя рука и была у него твердая, такая поза позволила ему потянуть с ответом.

Зина продолжила:

-А врач говорит, мне надобно кого-то, чтоб в доме помогать. Велел с тобой поговорить об одной девице. Ему о ней рассказывали. Говорит, вот и работница.

Итан положил бритву и засмеявшись выпрямился:

-Денис Иди! Коль так, замену Мэтти не скоро придется искать.

-Нет, нам нужно это дело сладить, - повторила она упрямо.

Итан спешно стал натягивать на себя одежду.

-Хорошо. Только после. Сейчас времени нет - и так опаздываю, - проговорил он, поднеся к свече свои старинные часы-луковицу из серебра.

Зина поняла, что разговору конец, и молча наблюдала, как он надевает подтяжки и пальто. Когда же он подошел к двери, сказала язвительно:

-Теперь, поди, все время опаздываешь. Повадился каждое утро бриться.

Это замечание напугало его больше, чем смутные намеки по поводу Дениса Иди. Он и вправду с самого приезда Мэтти брился ежедневно; но когда он вставал в темноте, Зина, казалось, спала. Итан наивно полагал, что жена не заметит изменений в его внешности. Несколько раз такое уже случалось: Зинобия делала вид, что ничего не замечает, а потом недели спустя по какому-нибудь ее случайному высказыванию он понимал, что ей все известно и выводы сделаны. В последнее время его занимали совсем другие мысли, он и думать забыл о своих опасениях. Даже Зина из тягостной действительности стала казаться чем-то ненастоящим.

Он жил одной Мэтти Сильвер и больше не мог этого скрывать. А теперь, когда он стоял около церкви и смотрел, как Мэтти танцует с Денисом Иди, в его сознании зароились намеки и угрозы, до этих пор оставленные без внимания.

Глава II

Когда из церкви посыпали люди, закутанные кто во что, Фроум притаился за открытой дверью и принялся их разглядывать. Время от времени свет фонаря выхватывал из толпы раскрасневшееся от еды и танцев лицо. Гости из соседних поселений медленно рассаживались по саням под навесом, местные живо поднялись на главную улицу.

-Поедешь, Мэтти? - раздался женский голос из толпы у навеса. Сердце Фроума ёкнуло: он видел только тех, кто отходил от дверей, и вдруг за створкой услышал чистый голос:

-Что ты! В такую ночь!

Она была здесь, совсем рядом: их разделяла лишь тонкая дверь. Еще мгновение - она вступит в темноту ночи, и его глаза, привыкшие к мраку, увидят ее четко, как днем. Итан почувствовал смущение и отступил еще дальше. Вместо того чтобы выйти к Мэтти, он продолжал молча стоять. Удивительно, что она - более живая, утонченная, общительная - никогда не подавляла его своими достоинствами, а наоборот, ее легкость и непринужденность в какой-то мере передавались ему. Но сейчас Фроум чувствовал себя неотесанным деревенщиной, каким был в студенческие годы, когда на пикнике пытался приударить за вустерскими девушками.

Мэтти вышла одна и остановилась недалеко от него. Почти все уже разошлись, а она стояла, оглядываясь вокруг в нерешительности, не понимая, почему его нет. К ней подошел парень. Он приблизился настолько, что их фигуры слились и казались единым целым.

-Подвел тебя твой галантный кавалер? Да, Мэтт, не повезло. Так уж и быть, не расскажу об этом девчонкам. До такой подлости не опущусь.

Как же Фроум ненавидел это глупое поддразнивание!

-Слышь, вот удача. Вон сани моего старика. Двухместные.

Фроум услышал задорный голос Мэтти, в котором звучали нотки недоверия:

-Зачем они тебе?

-Кататься. А еще в них запряжен чалый жеребчик. Я как чуял, что пригодятся.

Иди торжествовал. Он попытался придать нежности своему хвастливому голосу.

Мэтти, похоже, колебалась. Она не могла решиться и в раздумии накручивала на палец уголок платка. Ничто на свете не заставило бы Фроума сейчас выйти, хотя ему и казалось, что от ее выбора зависит его жизнь.

-Подожди - только лошадь отвяжу,- сказал Денис, направляясь к навесу.

Она стояла неподвижно в безмятежном ожидании, таком мучительном для невидимого ей наблюдателя. Фроум заметил, что она перестала смотреть по сторонам и вглядываться в темноту. Денис Иди вывел лошадь, забрался в сани и откинул медвежью полость, приглашая Мэтти сесть. А она стремительно развернулась и побежала вверх по склону, прокричав:

-Пока! Хорошо тебе прокатиться!

Денис засмеялся и хлестнул лошадь. Через мгновение сани нагнали Мэтти.

Денис наклонился и протянул руку:

-Ну, забирайся. Живей. Здесь чертовски скользко.

В ответ она засмеялась:

-Нет, не поеду. Спокойной ночи.

Они были уже далеко - Фроум не разбирал слов. Ему оставалось только наблюдать за пантомимными движениями этих двоих, едва различимых в темноте. Иди спрыгнул с саней и подошел к Мэтти. В одной руке у него были вожжи, другой он попытался взять спутницу под руку. Она ловко увернулась. На душе у Фроума воцарилось спокойствие, которое заполнило образовавшуюся было там пустоту. Через мгновение он услышал звон бубенцов удаляющихся саней и увидел одинокую фигуру, которая направлялась к заснеженному полю перед церковью.

Он нагнал Мэтти в тени варнумских елей. Она обернулась и вскрикнула от удивления.

-Думала, забыл о тебе? - весело, но робко, спросил Итан.

Она совершенно серьезно ответила:

-Я решила, что ты не смог прийти.

-Не смог? С чего это?

-Зине сегодня нездоровилось.

-Она уж давно спит.

Итан замолчал, не зная, стоит ли задавать вопрос, который мучил его.

-Стало быть, так бы одна и пошла?

Мэтти рассмеялась в ответ:

-Конечно. Я не из пугливых.

Они стояли в тени, окруженные широким и пустынным пространством. Все вокруг блестело серебром в свете звезд. Наконец, он переборол себя:

-Если ты думала, что я не приду, почему не поехала с Иди?

-Откуда ты знаешь? Ты был там? Я тебя не видела.

Ее слова и его смех слились воедино, звеня, как весенний ручеек. И Фроуму казалось, что он сказал что-то очень остроумное. Чтобы усилить это впечатление, Итан тщетно пытался придумать еще что-нибудь необычное. Ничего на ум не приходило, и он восторженно прогремел:

-Идем.

Итан взял ее под руку, как тогда пытался Иди, и ему представлялось, что его рука слегка касается бока Мэтти. Они стояли неподвижно. Под елями было так темно, что он с трудом различал очертания головы Мэтти около своего плеча, - Итану хотелось прижаться щекой к вишневому платку и простоять так всю ночь. Мэтти сделала пару шагов и остановилась около идущей вниз дороги Кобери. Ледяная поверхность, иссеченная бесчисленными следами полозьев, напоминала зеркало в какой-нибудь таверне, исцарапанное постояльцами.

-При луне здесь толпы катались, - промолвила Мэтти.

-Хочешь как-нибудь составить им компанию?

-Вместе с тобой? Еще бы!

-Завтра. Если будет луна.

Она прижалась к нему:

-Нед Хейл и Рут Варнум чуть не врезались в большой вяз, там внизу. Мы уж решили, что они убились.

Он почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу.

-Как страшно. Они ведь так счастливы, - продолжила Мэтти.

-Нед править совсем не умеет. А со мной можешь не бояться, - сказал Итан презрительно.

Он понимал, что хвастает, как Денис Иди, но ничего не мог с собой поделать: его переполняла радость, а слова "ведь они так счастливы" об обрученных Неде и Рут она произнесла так, словно говорила о них с Итаном.

-Срубить этот вяз, от греха подальше, - заметила Мэтти.

-А со мной ты будешь его бояться?

-Я уже сказала: я не бояка какая-нибудь.

Она отстранилась от него почти равнодушно - и быстро пошла по дороге.

Когда ее настроение так неожиданно менялось, Фроум отчаивался и радовался одновременно. Предугадать ее мысли было так же невозможно, как предсказать, на какую ветку вспорхнет птица. Открывать свои чувства Итан не имел права, чтобы не вынудить ее ответить тем же. И поэтому для него так много значила каждая перемена в ее лице и голосе. То ему казалось, что она обо всем догадалась, - и его охватывал страх, то был уверен, что ничего ей не известно, - и впадал в отчаяние. Этот вечер принес столько беспокойных, тревожных мыслей, что он теперь был на грани отчаяния. А после радости, которая наполнила его, когда Мэтти отказала Иди, ее равнодушие привело Итана в еще большее смятение. Они бок о бок поднялись на холм, где стояла школа, и в полном молчании дошли до дорожки, ведущей к лесопильному заводу. Желание определенности стало непреодолимым.

-Сразу бы меня заметила, не стань ты танцевать с Денисом тот последний танец, - произнес он смущенно.

Когда он называл это имя, у него перехватывало горло.

-Откуда мне было знать, что ты там?

Вместо ответа он отрезал:

-Похоже, правду люди говорят.

Мэтти резко остановилась. Кругом была темнота, но Фроум почувствовал, что она быстро подняла на него глаза.

-И что же они говорят?

-Что скоро ты от нас уедешь.

Он с трудом подбирал слова, чтобы с ней объясниться.

-Так и говорят? - спросила она с недоверием.

Вдруг ее голос, нежный высокий, дрогнул, и она запинаясь прошептала:

-Потому что Зине не нравится, как я управляюсь по дому?

Их руки расцепились. Итан и Мэтти недвижно стояли, пытаясь разглядеть друг друга в темноте.

Итан никак не мог подобрать слов, и Мэтти продолжила:

-Я знаю, что не особо ловкая. Нанятая работница споро справилась бы с работой. Мне она дается с трудом. И силы у меня в руках маловато. Но скажи Зина хоть слово - я б еще больше расстаралась. Ты же знаешь ее - всегда молчит. Иногда вижу, недовольна, а почему - мне невдомек.

И вдруг она возмущенно обрушилась на него:

-Что ж ты мне не сказал, Итан Фроум? Почему молчал? А может, тоже хочешь, чтоб я ушла?...

Он хочет, чтобы она ушла! Этот возглас был бальзамом на его свежие раны. Ему казалось, что стальное небо тает и изливает благодатным дождем. Он вновь попытался подобрать такое слово, которое передало бы все переполняющие его чувства, и опять не нашел ничего лучше, как сказать сжимающей его руку Мэтти:

-Идем.

Они молча шли в тени растущих вдоль дорожки сосен, мимо выступающего из темноты лесопильного завода Итана, и вновь по более светлым полям. За сосняком раскинулась открытая пустынная местность, сереющая в свете звезд. Иногда дорога проходила через тьму под нависающим склоном или в легкой тени зарослей голых деревьев. В полях виднелись одинокие дома, молчаливые и холодные, как могильные плиты. Стояла такая тишина, что был слышен хруст снега под ногами. Если где-то в лесу под тяжестью снега ломалась ветка, эхо разносилось далеко, как от выстрела мушкета. Послышался лай лисы - Мэтти прижалась к Итану и ускорила шаг.

Наконец впереди показались лиственницы, растущие у ворот фермы Фроумов. Итан и Мэтти приближались к воротам - чувствуя, что прогулка окончена, он обрел дар речи.

-Так ты, Мэтт, не хочешь от нас уходить?

Ему пришлось нагнуться к ней, чтобы расслышать ее сдавленный шепот:

-Куда мне идти?

Ему стало больно от этих слов, но от того, как она их произнесла, сердце Фроума наполнилось радостью. Он забыл, что хотел сказать, и обнял ее так крепко, что, казалось, ощутил, как ее тепло разливается по его венам.

-Ты что, плачешь?

-Нет. Конечно, нет.

Ее голос дрожал.

Они свернули в ворота и прошли мимо затененного холма, где покоились родные Итана. За невысокой оградой из-под снега выступали изрядно покосившиеся надгробия. В этот вечер Фроум посмотрел на них новыми глазами. До сих пор Итану казалось, что они всем своим видом показывают, как бессмысленны его попытки изменить что-либо и вырваться на свободу, будто на каждом надгробии написано: "Нам не удалось отсюда убежать - с чего ты взял, что это удастся тебе?"

Каждый раз, когда он проходил через ворота, с содроганием думал: "Так и помру здесь и лягу рядом с ними".

Теперь ему уже не хотелось перемен, а семейное кладбище представлялось символом вечности и надежности.

-Мы тебя никогда не отпустим, Мэтт, - прошептал он, словно призывая мертвых, которые когда-то тоже любили, помочь удержать ее.

Проходя мимо могил, Фроум думал: "Так мы и будем жить вместе, а потом ее похоронят здесь, рядом со мной".

Пока они поднимались к дому, Итан был полностью во власти грез. Он ощущал ни с чем не сравнимое блаженство, когда предавался этим мечтам. На середине склона Мэтти споткнулась и, чтобы не упасть, схватила его за рукав. По телу Фроума разлилось тепло. Он все еще грезит? Он впервые украдкой обнял ее - и не встретил сопротивления. Итану и Мэтти казалось, что они не идут, а плывут по реке в летний день.

Зина всегда ложилась спать после ужина. В окнах, не закрытых ставнями, света не было. На крыльце трепыхал высохший вьюнок, будто траурная лента, какую привязывают к двери, когда в дом приходит смерть. В голове Итана пронеслось: "Будь это для Зины..." Потом он ясно представил свою жену, спящую в их спальне, приоткрытый рот, вставную челюсть в стакане около кровати...

Фроум и Мэтти прошли между жесткими кустами крыжовника к задней двери. Зина взяла за правило оставлять для них ключ под ковриком, когда они поздно возвращались из деревни. Итан стоял перед дверью, все еще погруженный в свои мечтания, и обнимал Мэтти.

-Мэтт...

Он сам не знал, что хотел сказать.

Она безмолвно выскользнула из его объятий. Итан нагнулся и пошарил под ковриком.

-Его здесь нет! - воскликнул он и резко выпрямился.

Мэтти и Итан силились разглядеть друг друга сквозь ледяную темноту. Такого раньше никогда не случалось.

-Может, она забыла, - испуганно прошептала Мэтти. Но они оба прекрасно знали, что Зина никогда ничего не забывает.

Какое-то время они стояли молча, внимательно прислушиваясь.

-Наверно, в снег упал, - предположила Мэтти.

-А, может, столкнул кто? - заметил Итан. Еще одна внезапная мысль пронзила его: "А что если здесь побывали бродяги, и что если..."

Итан снова прислушался. Ему показалось, что где-то в доме раздался шум. Он достал из кармана спичку, опустился на колени и осветил шершавый снег вокруг крыльца.

Под дверью промелькнул лучик света. Кто это бродит по тихому дому? Итан услышал на лестнице шаги - и вновь его пронзила мысль о ворах. Дверь открылась, и на пороге появилась жена.

В кухне за спиной Зины царила темнота, которая очерчивала ее высокую и угловатую фигуру. Одной рукой Зина прижимала к плоской груди лоскутное одеяло, а в другой держала лампу на уровне подбородка. Свет вырывал из тьмы ее морщинистую шею, кисть руки, которой она сжимала одеяло, а торчащие скулы и впалости на лице, обрамленном бигуди, в этом свете смотрелись еще причудливее. На Итана, одурманенного вечером с Мэтти, появление Зины подействовало отрезвляюще. У него было такое чувство, будто видит свою жену впервые.

Зина молча посторонилась. Мэтти и Итан прошли в кухню, которая после сухого ночного мороза казалась по-подвальному холодной и сырой.

-Забыла про нас? - спросил Итан шутливым тоном, стряхивая снег с сапог.

-Нет. Мне сильно нездоровилось. Не могла уснуть.

Мэтти подошла к ней, расстегивая пальто, губы и щеки ее зардели в тон платку.

-Бедняжка. Нужно что-нибудь?

-Нет.

Она отвернулась от Мэтти.

-Мог бы и на улице стряхнуть, - сказала она мужу.

Зина первой вышла из кухни и остановилась в коридоре, затем подняла лампу над головой, будто хотела осветить для них лестницу наверх.

Итан замешкался, сделав вид, что ищет крючок, на который обычно вешал свое пальто и шапку. Двери двух спален смотрели друг на друга через небольшой проход. В этот вечер мысль о том, что он зайдет в спальню за Зиной на глазах у Мэтти, была Итану особенно невыносима.

-Пожалуй, побуду еще внизу, - произнес он и повернулся, словно собирался вернуться на кухню.

Зина резко остановилась и посмотрела на него.

-Ишь чего удумал! Чего ты тут забыл?

-Нужно со счетами разобраться.

Она продолжала на него пристально смотреть. Абажура на лампе не было - и яркое пламя безжалостно высвечивало каждую черточку ее вечно недовольного лица.

-В такое время? Простынешь и умрешь. Камин давно погас.

Не сказав ни слова, Итан направился на кухню. Когда он проходил мимо Мэтти, их глаза встретились - во взгляде ее мелькнуло предупреждение. Через мгновение ресницы опустились, щеки ее полыхали. Мэтти первая пошла наверх.

-Да. Вправду холодновато, - согласился он, и с поникшей головой поднялся за женой и проследовал за ней в комнату.

Глава III

В этот день Итану нужно было перевезти бревна с дальнего участка леса, поэтому из дома он вышел рано.

Зимнее утро выдалось хрустально чистым. Восход полыхал на безоблачном небе. Деревья на опушке отбрасывали темно-синие тени. Островки леса за белым сверкающим полем казались окутанными дымкой.

Итану лучше всего думалось в этой утренней тишине, когда мышцы выполняли привычную работу, а легкие глубоко вдыхали горный воздух. Вечером, после того как за ним закрылась дверь комнаты, они с Зиной не сказали друг другу ни слова. Она накапала себе лекарства из какого-то пузырька, стоявшего на стуле около кровати, выпила, замотала голову желтым фланелевым платком и легла, отвернувшись от мужа. Итан быстро разделся и погасил свет, чтобы, ложась рядом, не видеть ее. Он лежал и слушал, как Мэтти ходит по своей спальне. Блеклый свет свечи проникал под дверь их комнаты. Он не сводил глаз с этой полоски света, пока тот не погас. Стало совершенно темно, стояла полная тишина, нарушаемая лишь астматическим дыханием Зины. Итан пребывал в растерянности. Ему многое нужно было обдумать, но усталый мозг будоражило лишь одно воспоминание: они с Мэтти идут плечо к плечу; и по его гудящим венам разливалось тепло. И почему он ее не поцеловал, когда держал в своих объятьях? Несколько часов назад такой вопрос и в голову бы ему не пришел. Даже несколько минут назад, тогда около дома, он не осмелился бы ее поцеловать. Но когда он увидел ее губы в свете лампы, почувствовал, что они принадлежат ему.

Лицо Мэтти стояло перед его глазами в бодрящем утреннем воздухе. Багрянец солнца, прозрачное мерцание снега - все вызывало ее образ. Как же Мэтти изменилась с приезда в Старкфилд! Он вспомнил, как впервые увидел ее на вокзале. Она была такой бледной, такой юной. Как она мерзла всю первую зиму, когда северные ветры сотрясали дощатые стены их дома, а снег, как град, колотил по дребезжащим окнам.

Фроум боялся, что она возненавидит эту тяжелую жизнь, холод и одиночество, но она ни разу никак не проявила недовольства. Зина считала, что Мэтти придется примириться с жизнью в Старкфилде: больше ей некуда идти. А Итан сомневался, что это остановит Мэтти, если она не выдержит. Сама же Зина так и не смогла здесь до конца прижиться.

Тем сильнее Итан жалел девушку, ведь к ним ее забросила череда несчастий. Мэтти Сильвер была дочерью кузена Зинобии Фроум. Он пришел из горного селения в Коннектикут, где женился на девушке из Стэмфорда и стал владельцем процветающей аптеки ее отца, - эта история вызывала как жгучую зависть, так и восхищение его родни. К несчастью Орин Сильвер, преследовавший грандиозные цели, умер, так и не успев доказать, что цель оправдывает средства. Его счета показывали только количество истраченных средств, - а сумма была такой, что, к счастью для жены и дочери, к изучению его бухгалтерских книг приступили только после его пышных похорон. Узнав правду о делах Орина, его жена не смогла этого пережить, и Мэтти осталась в двадцать лет сиротой с пятьюдесятью долларами в кармане, полученным от продажи пианино. Вот почему она умела делать многое, но мало что как следует. Она могла украсить шляпку, приготовить конфеты из патоки, продекламировать "Казни не бывать, если колокол будет молчать", сыграть известную песенку "Исчезнувшая струна" и попурри из "Кармен". Когда она попыталась научиться чему-то еще и занялась стенографией и бухгалтерией, то лишь подорвала здоровье. Потом полгода провела на ногах за прилавком, а это не лучший способ восстановить силы. Ее ближайшие родственники соблазнились предложением, которое им сделал отец Мэтти, и отдали ему свои сбережения. После его смерти они без колебаний решили исполнить христианский долг и отплатить добром за зло, но дело не пошло дальше советов, которые они давали его дочери; да и вряд ли стоило ждать помощи в виде денег. Когда врач посоветовал Зине нанять помощницу для работы по дому, родня сразу увидела в этом возможность спросить с Мэтти за грехи отца. Зинобия сомневалась, что от девушки будет какой-либо прок, но согласилась - можно было осыпать ее упреками, все равно не уйдет. Так Мэтти переехала в Старкфилд.

Хоть упреки Зины и были молчаливыми, но ранили больно. В первые месяцы Фроуму очень хотелось, чтобы Мэтти что-нибудь возразила, но в то же время он боялся последствий. Потом обстановка в доме стала менее напряженной. Часы, проведенные летом на чистом воздухе, сделали свое дело: к Мэтти вернулась жизнерадостность, девушка окрепла. У Зины появилось больше времени, чтобы заняться собственными серьезными болезнями, - она стала обращать меньше внимания на оплошности Мэтти. Итан, на котором тяжелым грузом лежала забота о ферме и убыточном лесопильном заводе, верил, что, наконец, в доме воцарился мир.

И действительно, до сих пор никаких явных доказательств обратного не было. Но прошлой ночью над горизонтом появилась мрачная туча тревожных предчувствий. Их породило упрямое молчание Зины, быстрый тревожный взгляд Мэтти, воспоминания о других мимолетных, почти незаметных знаках, предупреждающих, что утро может быть безоблачным, но к вечеру разразится гроза.

Это предчувствие пугало его, и, что вполне в духе мужчин, ему хотелось оттянуть объяснение с женой. До обеда работу еще не успели закончить. Нужно было отвезти бревна Эндрю Хейлу, старкфилдскому плотнику, Итан посчитал, что лучше отправить наемного рабочего Джотама Пауэлла на ферму пешком, а самому отвезти груз в деревню. Он взобрался на бревна и сел на них верхом ближе к своим серым лошадям - и вдруг перед его глазами возник образ Мэтти и ее тревожный взгляд.

В голову пришла неясная мысль: "А если что-то случиться? Я должен быть там."

Неожиданно для Джотама он распорядился распрячь лошадей и отвести их в стойло.

Путь домой через заснеженные поля оказался нелегким. Когда Итан и Джотам вошли в кухню, Мэтти снимала кофейник с огня, а Зина сидела за столом. Увидев ее, Итан замер. Вместо привычных одеяла и шали на жене было ее лучшее платье из мериносовой шерсти, на голову, поверх жидких завитых волос, она надела накрахмаленный капор, за который - Итан хорошо это помнил - он заплатил пять долларов в магазине Беттсбриджа. На полу у ее ног стоял чемодан и завернутая в газету коробка.

-Ты куда собралась? - воскликнул он.

-Боли замучили. Простреливает. Еду в Беттсбридж к новому врачу. Заночую у тети Марты Пирс, - ответила она как ни в чем не бывало, будто собиралась в кладовую проверить запасы или на чердак пересчитать одеяла.

Хотя Зина и была домоседкой, не в первый раз она внезапно решала выехать. Два или три раза она собирала чемодан Итана и уезжала в Беттсбридж или даже Спрингфилд за советом какого-нибудь нового врача. Эти поездки были для Итана сущим наказанием: Зина каждый раз немерено тратилась на дорогие лекарства. А последний раз ему особенно запомнился. Тогда Зина дошла до того, что купила за двадцать долларов электрическую батарею, обращаться с которой так и не научилась. Но сейчас он испытал невероятное облегчение, которое пересилило все остальные чувства: значит, Зина на самом деле не ложилась вчера спать, потому что ей нездоровилось. Столь внезапное решение повидать врача говорило только о том, что ее, как всегда, заботит лишь собственное здоровье.

Словно ожидая возражений, она продолжила жалобным голосом:

-Коль у тебя работы невпроворот, пусть Джотама свезет меня до Кобери-на-равнине. А то на поезд не успею."

Итан почти не слышал, что она ему говорит. Зимой поезд не делает промежуточных остановок между Старкфилдом и Бэтсбриджем. В Кобери-на-равнине поезда приходят не часто и едут медленно. Значит, Зина вернется не раньше завтрашнего вечера...

-Знала бы, что ты не согласишься отпустить Джотама... - заговорила она, приняв его молчание за отказ.

Перед поездками на нее всегда нападала словоохотливость.

-Я так долго не протяну. Вон уж и лодыжки болят. А то бы я тебя и просить не стала - пешком бы добралась до Старкфилда. У Майкла Иди фургон есть, чтоб товары забирать с вокзала. Глядишь, довез бы меня до Кобери-на-равнине. Ничего, посидела бы два часа на станции. Все лучше, хоть и в такую холодину, чем слушать твои...

-Джотам тебя отвезет, - сказал Итан, оправившись от изумления. Внезапно он поймал себя на том, что все это время смотрит на Мэтти. Сделав над собой усилие, он перевел взгляд на жену. Она сидела напротив окна, и бледный свет, отражавшийся от сугробов, освещал ее лицо, которое казалось от этого более изможденным и бескровным, а три длинные продольные морщины, спускавшиеся от висков по обеим сторонам щек, - более глубокими. Этот свет оттенял недовольные морщины, протянувшиеся от ее тонкого носа к уголкам рта. Хотя Зина была старше мужа всего на семь лет, а ему исполнилось двадцать восемь, она уже выглядела старухой.

Итан хотел сказать что-нибудь уместное в таких случаях. Но его занимало только одно: никогда еще они с Мэтти не оставались на ночь вдвоем. Он спрашивал себя, думает ли Мэтти о том же...

Он понимал, что Зина недоумевает, почему он не предложил отвезти ее во Флэтс и не попросил Джотама доставить бревна в Старкфилд. Предлог придумать ему не удавалось. Потом он сказал:

-Я бы сам тебя отвез, но мне нужно забрать плату за бревна.

Сказал - и пожалел. Ведь это неправда - Хейл не станет расплачиваться с ним сейчас. Притом Итан знал: когда Зина собирается ехать в город ко врачу, о деньгах лучше помалкивать. Но в эту минуту ему хотелось лишь одного: сделать так, чтобы не пришлось ехать с Зиной, ведь путь такой дальний, да и лошадь идет тихим шагом.

Зина ничего не ответила, словно не слышала. Она отодвинула тарелку, взяла банку, которая стояла около ее локтя, и стала ложкой отмерять лекарство.

-Толку от него мало, но я уж допью, - произнесла она и добавила, подвинув банку к Мэтти. - Сможешь вывести запах - для засолки сгодится.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. - М.: Изд-во «Просвещение», 1990.

2. Нора Галь Слово живое и мертвое. - М.: Изд-во «Международные отношения», 2001.

3. Загот М.А. Мужской шовинизм, или Мой первый опыт художественного перевода // Мосты. - М.: Изд-во «Р.Валент», 2005. - № 1 (5).

4. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. - М.: Изд-во «ЭТС», 2002.

5. Псурцев Д.В. К проблеме перевода и интерпретации художественного текста: об одном критерии адекватности // Вестник МГЛУ. 2002. Вып. 463.

6. Псурцев Д.В. Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста: Диссертация … канд. филол. наук. - М., 2001.

7. Псурцев Д.В. Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста: Автореф. дис. … канд. филол. наук. - М., 2001.

8. Чулкова В.С. Многочленный стилистический прием как одно из средств интеграции текста: Диссертация … канд. филол. наук. - М., 1978.

9. Умберто Эко Шесть прогулок в литературных лесах / Пер. с англ. А. Глебовской. - СПб.: Изд-во «Симпозиум», 2003.

10. Galperin I.R. Stylistics. - М.: Изд-во «Высшая школа», 1977.

ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Ю.О'Нил Любовь под вязами / Пер. с англ. Ф.Крымко и Н.Шахбазова. - М.: Изд-во "Искусство", 1971.

2. Edith Wharton A Backward Glance. - Электронная библиотека Project Gutenberg: http://www.gutenberg.net/

3. Edith Wharton Ethan Frome - Great Britain: Penguin books, 1995.

4. Edith Wharton Sanctuary. - Электронная библиотека Project Gutenberg: http://www.gutenberg.net/

5. Eugene O'Neill Desire Under the Elms. - Электронная библиотека Project Gutenberg of Australia eBook:

http://www.gutenberg.net.au/ebooks04/0400081.txt

СЛОВАРИ

1. Англо-русский синонимический словарь / Под ред. А.И. Розенмана и Ю.Д. Апресяна. - М.: Изд-во «Русский язык», 1998.

2. Горбачевич К.С. Словарь эпитетов русского литературного языка. - СПб.: «Норинт», 2002.

3. The American Heritage Dictionary, Third edition, ver.3.5

4. Lingea Lexicon, ver.3.1 (copyright 1997-2001)

5. Oxford English Dictionary 2, ver.1.02, 1992

6. The Random House Dictionary of the English Language. - New York: Random House, 1983.

Размещено на Allbest.ru