Смыслоформирующий аспект образно-ассоциативных компонентов художественного текста (на материале перевода с английского языка на русский вступления и I-III глав романа Эдит Уортон "Итан Фроум")

Проследим соотношение между фамилией Мэтти и ее образом, так искусно выстроенным автором. Ее голос чистый, мелодичный, звонкий, что совпадает с одним из значений слова `silver'. К тому же с Мэтти связаны упоминания сверкающего снега, сияющего солнца.

Вторая часть приведенного ниже предложения в первом варианте перевода звучал так: «серело в свете звезд». Так как в эпизоде, где встречается это предложение, речь идет об Итане и Мэтти, и контекст позволяет описать ситуацию в переводе иными средствами, в окончательном варианте перевода эта предложение выглядит следующим образом:

…an empty world glimmering about them wide and grey under the stars.

Все вокруг блестело серебром в свете звезд.

Данный вариант позволяет провести параллель между образом Мэтти и описанием природы.

Стоит отметить, что она, как и Итан, тонко чувствует природу. Автор неслучайно включает продолжительные описания природы в сцены с Итаном и Мэтти, чего не наблюдается тогда, когда речь идет о Зине. Через эти описания читатель узнает, какие чувства (восторг, восхищение, завороженность, радость, трепет и т.п.) испытывают Итан и Мэтти, когда оказываются «наедине» с природой.

Перейдем к рассмотрению антипода Мэтти - Зины. Проследим, как автор выстраивает образ жены Итана.

Зина - одна из немногих персонажей, вызывающих неприязнь. Лишь в конце книги читатель понимает, что Зина достойна уважения. Таким образом, когда читатель уже решил для себя, что представляет собой тот или иной герой романа, автор неожиданно разрушает эту систему читательского отношения к персонажам. В рассматриваемых главах произведения Зина

ЗИНА
1) "sickly"	«хвороба»
2) one cold winter morning, as he dressed in the dark, his candle flickering in the draught of the ill-fitting window	как-то холодным зимним утром Фроум одевался при свете свечи. В щели в окне задувал сквозняк и колебал пламя
3) in a tone of plaintive self-effacement	жалобно и смиренно проговорила она
4) she continued plaintively	она продолжила жалобным голосом
5) I just felt so mean I couldn't sleep	Мне сильно нездоровилось. Не до сна было
6) she had already pushed her plate aside, and was measuring out a draught from a large bottle at her elbow.	отодвинув тарелку, взяла банку, которая стояла около ее локтя, и стала ложкой отмерять лекарство
7) I've got my shooting pains so bad	Боли замучили. Простреливает.
8) I can't go on the way I am much longer. The pains are clear away down to my ankles now	Я так долго не протяну. Вон уж и лодыжки болят

В тексте неоднократно говорится, что у Зины было слабое здоровье, так, по крайней мере, считала она сама. Постоянно упоминаются ее пузырьки с лекарствами, жалобы на самочувствие, поездки к врачам (примеры 5-8 выше). В первой же сцене, из которой мы узнаем о жене Итана, говорится о том, что на ее имя часто приходили письма и посылки от фармацевтических компаний:

At intervals, however, the post-master would hand him an envelope addressed to Mrs. Zenobia-or Mrs. Zeena-Frome, and usually bearing conspicuously in the upper left-hand corner the address of some manufacturer of patent medicine and the name of his specific. These documents my neighbour would also pocket without a glance, as if too much used to them to wonder at their number and variety…

Но иногда начальник почтового отделения давал ему конверт на имя миссис Зинобии или миссис Зины Фроум с броской надписью в левом верхнем углу: адресом какой-нибудь фармацевтической компании и названием лекарства. И конверты Итан убирал в карман, не глядя, как будто настолько привык к ним, что уже не удивлялся их количеству и разнообразию…

Уже в этой сцене автор показывает отношение Итана к Зине (безразличие, отторжение) и сообщает основную характеристику Зины (болезненность, постоянная забота о своем здоровье).

Пример 2, приведенный в предыдущей таблице, включает ряд слов, которые часто встречаются в эпизодах с Зиной (`cold', `dark'), что подтверждается и примерами из последующих таблиц. Интересно употребление `ill-' для описания окна в комнате Зины и Итана, так как оно перекликается с состоянием Зины («хвороба»). Подобный повтор синонимичных слов позволяет фиксировать внимание читателя на повторяющихся элементах, тем самым усиливать их роль в тексте и воздействие на читателя. В данном случае использование слова с семой «болезнь» (`ill-') служит для подкрепления образа Зины как человека болезненного, озабоченного своим здоровьем.

1) where she lay indistinctly outlined under the dark calico quilt, her high-boned face taking a grayish tinge from the whiteness of the pillow	Зина лежала под ситцевым лоскутным одеялом, лицо с высокими скулами казалось на белой подушке серым
2) Zeena always went to bed as soon as she had had her supper, and the shutterless windows of the house were dark.	Зина всегда ложилась спать сразу после ужина. В окнах, не закрытых ставнями, света не было.
3) she had measured out some drops from a medicine-bottle on a chair by the bed and, after swallowing them, and wrapping her head in a piece of yellow flannel	она накапала себе лекарства из какого-то пузырька, стоявшего на стуле около кровати, выпила, замотала голову желтым фланелевым платком

Для Зины характерны следующие цвета: серый (пример 1 выше) и желтый (пример 3 выше), цвета, как правило, присущие человеку больному (говорят о желтушном цвете лица, сером землистом лице). В определенном контексте эти цвета могли бы символизировать нечто положительное (желтый - цвет солнца и т.п.). Но в данном контексте, применительно к Зине, страдающей от каких-то недугов, цвета явно служат для усиления этой характеристики жены Итана.

Создается впечатление, что Зина вечно чем-то недовольна (мужем, кузиной, жизнью вообще). Показательны такие примеры, как 3,4 в первой таблице, посвященной Зине, и 1, 4 и 5, приведенные в таблице ниже. Голос ее капризный и жалобный (примеры 1 и 2 ниже). Окружающие узнают о ее недовольстве только по ее взгляду, реакции, выражению лица (пример 3 ниже), поскольку она молчаливая, скрытная (`secretive silence'), редко выражает открыто свои чувства. Кажется, что ее волнует только собственная персона, но это не так. Девичья фамилия Зины (Pierce) соответствует ее характеру. Она проницательная, наблюдательная, ничто не скроется от ее зоркого глаза:

…his wife always seemed to be asleep when he left her side in the winter darkness, and he had stupidly assumed that she would not notice any change in his appearance. Once or twice in the past he had been faintly disquieted by Zenobia's way of letting things happen without seeming to remark them, and then, weeks afterward, in a casual phrase, revealing that she had all along taken her notes and drawn her inferences.

Зина, казалось, спала. Итан наивно полагал, что жена не заметит изменений в его внешности. Несколько раз такое уже случалось: Зинобия делала вид, что ничего не замечает, а потом недели спустя по какому-нибудь ее случайному высказыванию становилось понятно, что ей все известно и выводы сделаны.

1) her flat whine*	плаксивый голос
2) his wife's drawl**	протянула Зина
3) one of her queer looks	на ее лице промелькнуло странное выражение, которое он видел не первый раз.
4) …the flame of the unshaded lamp bringing out with microscopic cruelty the fretful lines of her face.	абажура на лампе не было - и яркое пламя безжалостно высвечивало каждую черточку ее вечно недовольного лица.
5) her disfavour	неприязнь
6) she said, suddenly and incisively	сказала язвительно

* `a feeble, peevish complaint' буквально «хныканье, нытье», обычно недовольное и раздражающее

** `the act or utterance of one who drawls, i.e. says something or speaks in a slow manner, usually prolonging the vowels' - «протяжное произношение; манерная медлительность речи»

Наречие `incisively' также соответствует девичьей фамилии Зины. `Incisive' и `piercing' имеют общую сему «проницательный».

1) Zeena herself, from an oppressive reality, had faded into an insubstantial shade	Зина из тягостной действительности стала казаться чем-то ненастоящим
2) the light…drew out of the darkness her puckered throat and the projecting wrist of the hand that clutched the quilt, and deepened fantastically the hollows and prominences of her high-boned face…	свет вырывал из тьмы морщинистую шею, кисть руки, которой она сжимала одеяло, а торчащие скулы и впалости на лице…в этом свете смотрелись еще причудливее.
3) to Ethan, still in the rosy haze of his hour with Mattie, the sight came with the intense precision of the last dream before waking.	на Итана, одурманенного вечером с Мэтти, появление Зины подействовало отрезвляюще.
4) against the dark background of the kitchen she stood up tall and angular, one hand…to her flat breast	в кухне за ее спиной царила темнота, которая очерчивала высокую и угловатую фигуру. Одной рукой Зина прижимала к плоской груди лоскутное одеяло…
5) the kitchen…had the deadly chill of a vault after the dry cold of the night	в кухню, которая после сухого ночного мороза казалась по-подвальному холодной и сырой.

Зина и Мэтти противопоставляются друг другу. Зина - жестокая реальность (пример 1 выше), Мэтти - мечта (пример 3 выше). Мэтти - воплощение всего светлого, радостного, доброго, теплого; Зина - темного, мрачного, угрожающего, холодного. Мэтти - жизнь (`hopeful young life'), Зина - мертвенность; постоянно подчеркивается ее костлявость, болезненность. Слова с семой «холод, например `chill', `cold', часто встречаются в описании сцен, в которых одним из главных участников является Зина.

Подобная ассоциация (Зина-смерть) возникает за счет контекста. Дом сравнивается с `vault', которое может значить как «подвал, погреб», так и «склеп». Употребление слов с корнем `dead-', `dark-', как правило, связано с описанием фермы Фроумов, как уже говорилось выше, сцен с Зиной.

В заключение рассмотрим один интересный пример, где особое употребление глагола делает возможным несколько толкований фразы.

…it was not like Zeena to forget	Зина никогда ничего не забывает

Эта фраза из эпизода, когда Итан и Мэтти не могут найти ключ, который им должна была оставить Зина. Мэтти предположила, что Зина забыла об уговоре. Но оба они знают, что Зина никогда не забывает…Что? Первое, что приходит на ум, - Зина не могла забыть об уговоре. Но из-за того, что после `forget' нет никакого уточнения, появляется возможность интерпретировать эту фразу по-разному. В широком смысле: ничего не забывает, не упускает из виду (этот глагол имеет и такое значение). В узком смысле: в этой фразе имеется в виду только уговор. Получается, что автор в очередной раз загадывает нам загадку и дает нам возможность решить самостоятельно.

Умберто Эко, итальянский писатель, автор работ по истории культур и семиотике, в своей книге «Шесть прогулок в литературных лесах», в которую вошли шесть лекций, прочитанных им в 1994 году в Гарвардском университете, пишет: «Всякий текст - ленивый механизм, требующий, чтобы читатель выполнил часть работы за него… Текст, в котором излагались бы все, что воспринимающему его человеку надлежит понять, обладал бы серьезным недостатком - он был бы бесконечен». К тому же такой текст лишил бы читателя возможности самому заполнить пробелы, участвовать в какой-то мере в создании этого произведения, испытать удовольствие от подобного сотворчества. Что созвучно с высказанной В.Г. Гаком мыслью: «Строя высказывание, говорящий не может дать исчерпывающего описания всех черт данного отрезка действительности. В каждом случае он отбирает лишь некоторые из элементов ситуации, что оказывается вполне достаточным для общения».

РАЗДЕЛ 5. ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА `SMASH-UP'

С самого начала произведения читателя интригует это `smash-up', которое настолько изуродовало тело Итана, повлияло на его судьбу, из-за которого, как сказал Хамон Гау, «теперь уж никуда ему [Итану] не уехать». По ходу повествования автор дает подсказки читателю, помогая ему предвосхитить развитие событий. Остановимся на некоторых из них.

«Несчастный случай» произошел двадцать четыре года назад. Сейчас Итану пятьдесят два года. Когда рассказывается о молодом Итане и его отношениях с Мэтти (их вечерняя прогулка, рассказ о родстве душ, сцена с кладбищем, перспектива остаться вдвоем и так далее), упоминается, что ему двадцать восемь лет. Несложные математические вычисления позволяют установить, что именно в то время и произошло это загадочное “smash-up”. Именно тогда Итана особенно сильно начала тяготить жизнь с Зиной, так как он начал понимать, что все могло бы быть совсем по-другому (с Мэтти). Он не может жить без Мэтти.

Zeena herself, from an oppressive reality, had faded into an insubstantial shade. All his life was lived in the sight and sound of Mattie Silver, and he could no longer conceive of its being otherwise.

Даже Зина из тягостной действительности стала казаться чем-то ненастоящим. Он жил одной Мэтти Сильвер и больше не мог этого скрывать.

Зина решает нанять помощницу, значит, Мэтти уже не будет места в их доме. Зина решительно настроена (а она упрямая, что решит, то сделает) избавиться от Мэтти, «позволив» ей выйти за Дениса. Как известно, Мэтти некуда идти:

Then you don't want to leave us, Matt?"

He had to stoop his head to catch her stifled whisper: "Where'd I go, if I did?"

-Так ты, Мэтт, не хочешь от нас уходить?

Ему пришлось нагнуться к ней, чтобы расслышать ее сдавленный шепот:

-Куда мне идти?

Путеводной нитью для читателя служит эпизод с вязом (вместе с указанной ниже ситуацией):

"There was a whole lot of them coasting before the moon set," she said.

"Would you like to come in and coast with them some night?" he asked.

"Oh, would you, Ethan? It would be lovely!"

"We'll come to-morrow if there's a moon."

She lingered, pressing closer to his side. "Ned Hale and Ruth Varnum came just as near running into the big elm at the bottom. We were all sure they were killed." Her shiver ran down his arm. "Wouldn't it have been too awful? They're so happy!"

"Oh, Ned ain't much at steering. I guess I can take you down all right!" he said disdainfully.

He was aware that he was "talking big," like Denis Eady; but his

reaction of joy had unsteadied him, and the inflection with which she had said of the engaged couple "They're so happy!" made the words sound as if she had been thinking of herself and him.

"The elm is dangerous, though. It ought to be cut down," she

insisted.

"Would you be afraid of it, with me?"

"I told you I ain't the kind to be afraid" she tossed back, almost indifferently…

-При луне здесь толпы катались, - промолвила Мэтти.

-Хочешь как-нибудь покататься?

-Вместе с тобой? Еще бы!

-Завтра. Если будет луна.

Она прижалась к нему:

-Нед Хейл и Рут Варнум чуть не врезались в большой вяз, там внизу. Мы уж решили, что они убились.

Он почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу.

-Как страшно. Они ведь так счастливы, - продолжила Мэтти.

-Нед править совсем не умеет. А со мной можешь не бояться, - сказал Итан презрительно.

Он понимал, что хвастает, как Денис, но ничего не мог с собой поделать: его переполняла радость, а слова "ведь они так счастливы" об обрученных Неде и Рут Мэтти произнесла так, словно говорила о себе и Итаном.

-Срубить этот вяз, от греха подальше, - заметила Мэтти.

-А со мной ты будешь его бояться?

-Я уже сказала: я не бояка какая-нибудь.

Еще одна подсказка, правда, неявная, заключается во фразе:

…and brushing by the graves, he thought: "We'll always go on living here together, and some day she'll lie there beside me."

Проходя мимо могил, Фроум думал: "Так мы и будем жить вместе, а потом ее похоронят здесь, рядом со мной".

Само слово `smash-up' о многом говорит, если принять во внимание перечисленные выше подсказки. Оно содержит сему «столкновение». Читатель может предположить, что Итан и Мэтти придут покататься, и опасения Мэтти по поводу вяза сбудутся. Неизвестной останется только истинная причина, по которой они отправятся на склон. Читатель, как рассказчик, может из разрозненных фрагментов собрать практически полную картину.

Это слово представляло некоторую трудность для перевода. Читатель перевода не получает подсказки в виде семы «столкновение», однако, словосочетание «несчастный случай» несет достаточно информации, позволяющей выстроить такую же схему развития событий, которую могут восстановить читатели оригинала. Использование сочетания «несчастный случай» позволяет сохранить интригу и намекнуть читателю на то, что же произошло с главным героем.

В данном отрывке упоминается вяз, он занимает важное место в произведении. Мэтти говорит о том, что его нужно срубить. Она явно его боится. Именно вяз выбрал Итан для того, чтобы вместе с Мэтти покончить жизнь самоубийством из страха, что их разлучат. Денег на то, чтобы уехать с ней подальше от Зины, у него не было.

Найти подсказку к этому символу («вяз») можно в Библии: Выше уже говорилось о том, что Эдит Уортон так или иначе затрагивает религиозную тему. Возможно, она посвятила данное произведение исследованию одного греха, как Н. Готорн в «Алой букве» или Ф.М. Достоевский в «Преступлении и наказании», что толкает человека на грех, и какое наказание может последовать.

They sacrifice upon the tops of the mountains, and burn incense upon the hills, under oaks and poplars and elms, because the shadow thereof is good: therefore your daughters shall commit whoredom, and your spouses shall commit adultery.

[Hosea 4:13]

На вершинах гор они приносят жертвы и на холмах совершают каждение под дубом и тополем и теревинфом, потому что хороша от них тень; поэтому любодействуют дочери ваши и прелюбодействуют невестки ваши.

[Ос. 4:13]

В английском варианте упоминается вяз и адюльтер. В книге Итан Фроум изменил жене в мыслях, всем сердцем желал быть с другой, хотел, чтобы именно Мэтти была его женой. В какой-то момент он даже пожелал, чтобы Зина умерла:

A dead cucumber-vine dangled from the porch like the crape streamer tied to the door for a death, and the thought flashed through Ethan's brain: "If it was there for Zeena-"

На крыльце трепыхал высохший вьюнок, будто траурная лента, какую привязывают к двери, когда в дом приходит смерть. В голове Итана пронеслось: "Будь это для Зины..."

Русский читатель, скорее всего, не сможет проследить эту связь. Не только в силу того, что не так хорошо знаком с Библией, как англоязычный читатель, но и потому что в русском тексте Библии говорится не о вязе, а о теревинфоме. Для того чтобы частично компенсировать эту потерю, в переводе использовано выражение «от греха подальше»:

-Срубить этот вяз, от греха подальше, - заметила Мэтти.

Вероятно, в европейском сознании существует связь между адюльтером и вязом. В 1924 году Юджин О'Нил написал пьесу «Любовь под вязами», в которой рассказывается об измене. Действие происходит на ферме в Новой Англии, в доме, вокруг которого растут вязы.

The action of the entire play takes place in, and immediately outside of, the Cabot farmhouse in New England, in the year 1850... Two enormous elms are on each side of the house. They bend their trailing branches down over the roof. They appear to protect and at the same time subdue. There is a sinister maternity in their aspect, a crushing, jealous absorption.

Действие происходит в Новой Англии на ферме Эфраима Кэбота в 1850 году... По обе стороны дома -- два огромных вяза, они распростерли свои ветви над домом, как бы защищая его и подавляя одновременно. В них есть что-то от изнуряющей ревности, от эгоистической материнской любви. От каждодневного общения с обитателями дома в них появилось нечто человеческое. Перевод с английского Ф.Крымко и Н.Шахбазова

Таким образом, анализ текста произведения позволил найти два узловых переводческих решения, которые помогли достаточно полно передать ключевые элементы, играющие важную роль в определении основной идеи произведения и авторского замысла.

РАЗДЕЛ 6. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ ПРЕДПЕРЕВОДЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Хотелось бы обратить внимание на еще одну особенность данного текста: повествование идет от первого лица, при этом есть лишь несколько косвенных указаний на то, что рассказчик - мужчина:

I had been sent up by my employers on a job connected with the big power-house at Corbury Junction, and a long-drawn carpenters' strike had so delayed the work that I found myself anchored at Starkfield-the nearest habitable spot-for the best part of the winter.

Начальство направило меня на крупную электростанцию недалеко от железнодорожного узла Корбери, но продолжительная забастовка плотников настолько затормозила работу, что большую часть зимы мне пришлось провести в Старкфилде - ближайшем населенном пункте.

или при описании пурги:

…after a short discussion I persuaded him to let me get out of the sleigh and walk along through the snow at the bay's side. In this way we struggled on for another mile or two…

Я решил пойти рядом с лошадью. Фроум не соглашался, но мне все-таки удалось его уговорить. Так мы преодолели еще пару миль…

Сомнительно, чтобы в начале двадцатого века на подобную работу направили женщину.

Однако при переводе из-за различий английского и русского языка возникает сложность. Необходимо решить, будет ли повествование идти от лица женщины или мужчины, так как в русском языке существуют родовые окончания. В русском языке на пол рассказчика указывают окончания глаголов в прошедшем времени.

Умберто Эко в книге «Шесть прогулок в литературных лесах» затрагивает эту проблему, но в другой связи:

Книги, написанные от первого лица, иногда заставляют наивного читателя поверить, что «Я» в тексте - это автор. Что, конечно, не так; это повествователь, голос, который ведет повествование.

И то, что автор - женщина, совсем не значит, что и повествователь - женщина. Читаем дальше: англоязычный перевод авторский замысел

П.Г. Вудхаус написал от первого лица мемуары собаки - образцовый пример того, что голос повествователя это не всегда голос автора.

Необходимо учитывать этот фактор, чтобы избежать ошибки: не сбиться в переводе и не исказить авторский замысел, который переводчик должен блюсти как зеницу ока. Иначе может произойти то, о чем рассказал М.А. Загот в статье «Мужской шовинизм, или Мой первый опыт художественного перевода»: рассказ, написанный от лица девочки, в переводе был от лица мальчика. Когда ошибка стала очевидной, пришлось переделывать весь перевод: у мальчика и девочки разное мироощущение, а значит, нужны разные слова для передачи этих мироощущений.

В оригинале романа «Итан Фроум» рассказчик практически не заметен. Он как голос за кадром. Его задача - донести эту трагическую историю до людей.

В русском тексте рассказчик играет большую роль, его присутствие более ощутимо, так как русскоязычный читатель, как правило, знает, мужчина это или женщина, что является важной информацией. Рассказчик в английском тексте в большей степени «обезличен», чем в русском тексте, если о нем не сообщается никаких дополнительных сведений.

Читатель английского текста, возможно, и не задумывается, повествователь - мужчина или женщина. Ряд косвенных факторов указывает на то, что повествование ведется мужчиной. При переводе по объективным причинам возникает необходимость конкретизации, прямого указания на пол рассказчика. Предпереводческий анализ произведения позволил на основании косвенных факторов установить, что рассказчик - мужчина.

Размеренность - еще одна черта романа «Итан Фроум». Значительное место отведено описаниям. Нетерпеливому читателю, желающему узнать, что же произошло, чем закончится роман, то есть читателю первого уровня Данные термины и классификацию предложил Умберто Эко в книге «Шесть прогулок в литературных лесах», описания могут показаться затянутыми, а роман малоинтересным. Это произведение скорее рассчитано на читателя второго уровня, которого интересует, как автор направляет читателя, что хочет сказать, каков замысел, с какой целью автор использует те или иные стилистические приемы, выбирает определенное построение произведения. Его интересует не столько «что», сколько «как». По этой причине в переводе необходимо сохранить некую монотонность.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный в данной работе анализ отрывка из романа «Итан Фроум» позволил наглядно продемонстрировать, скольких ошибок и неточностей в переводе можно избежать при внимательном, вдумчивом отношении к оригиналу, насколько важно учитывать не только линейную образно-ассоциативную связность, но и два других уровня восприятия: промежуточную образно-ассоциативную связность и надлинейные образно-ассоциативные связи на уровне построения смысла текста.

Во-первых, анализ помог нам определить замысел автора, о чем это произведение, какую задачу поставил перед собой автор. В соответствии с этим замыслом осуществлялся выбор средств при переводе (пример с «от греха подальше», приведенный в основной части работы).

Во-вторых, данный анализ позволил выстроить образ Итана Фроума в соответствии с замыслом автора. После анализа текста стало очевидно, с чем связана «необычность» героя, почему он разительно отличается от других старкфилдцев, живущих в столь же трудных условиях. В переводе была сделана попытка передать «тюремность» жизни главного героя. Помимо явных причин страданий героя, мы смогли установить скрытые причины - на них нет прямых указаний, но, тем не менее, именно они являются определяющими - и отразить их в переводе.

В-третьих, благодаря проведенному анализу, мы смогли четко определить основные черты Мэтти и Зины: Мэтти - огонь, жизнь, Зина - холод, мертвенность. Эти черты проявляются во всем, пронизывают образы этих героинь, прослеживаются в описании окружающих их объектов, связанных с ними ситуаций.

В-четвертых, анализ помог избежать ряда ошибок, как незначительных, так и серьезных. Например, установить, какие детали являются значимыми и должны быть обязательно переданы, от лица женщины или мужчины ведется повествование, от этого зависит выбор лексических средств, этот фактор влияет на дух произведения. Однако, нельзя забывать, что автор - женщина, а, как известно, в большинстве случаев это накладывает свой отпечаток на выбор средств в оригинале.

В-пятых, проведенный анализ помог выбрать из нескольких возможных вариантов перевода одного из ключевых слов данного произведения - `smash-up' - тот, который представляется наиболее удачным.

Таким образом, анализ текста позволил найти ответы на многие вопросы, показал, на что необходимо обратить внимание при переводе, какие элементы в данном тексте являются ключевыми, помог определить, какие варианты перевода тех или иных фрагментов наиболее полно соответствуют тексту оригинала и т.п.

Произведения, написанные серьезными авторами, содержат множество значимых деталей, практически каждый элемент текста несет какую-то важную информацию. Необходимо учитывать этот фактор при переводе подобных произведений. Важно помнить, что у подобных авторов такие говорящие факты не находятся на поверхности, как правило, их можно заметить только читатель второго уровня. В бульварных романах или произведениях сомнительной художественной ценности если и встречаются подобные подсказки, намеки, значимые детали, то они, в основном, очевидны, их легко расшифровать, не требуется особых усилий для того, чтобы установить между ними связи (если таковые имеются).

Предложенный в данной работе анализ помогает выбрать стратегию перевода, правильно интерпретировать сложные для понимания места в тексте, прояснить, какие отношения в действительности связывают героев. Иногда мысль в оригинале представляется неясной, но анализ позволяет распутать клубок, так как с его помощью можно установить авторский замысел, которым автор и руководствуется при выборе тех или иных средств для изображения персонажей, каких-либо описаний т.п., при выстраивании произведения.

Важно также изучить в максимально возможном объеме биографию автора, особенности эпохи, в которую создавалось произведение, и той эпохи, о которой идет речь в произведении (в том случае, если автор, например, XIX века пишет о XV веке). Дело в том, что окружение, эпоха оказывают влияние на формирование взглядов писателя. Велика вероятность того, что писатель включит в свое произведение мысли, которые почерпнет из работ любимого автора, если он воспитывался в религиозной семье, то и из Библии. Необходимо попытаться выяснить, как автор переводимого произведения относился к своей эпохе, людям, господствующим идеям, выяснить, каково мировоззрение данного автора. Все это в значительной мере поможет при переводе произведений этого писателя. Если переводчику удастся «сродниться» с ним, то это значительно облегчит интерпретацию текста и работу над переводом.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ. ВСТУПЛЕНИЕ И I-III ГЛАВЫ РОМАНА ЭДИТ УОРТОН «ИТАН ФРОУМ»

Эту историю рассказывали мне разные люди, и, как это обычно случается, каждый делал это на свой лад.

Если вы бывали в Старкфилде название городка Старкфилд (Starkfield) - «говорящее», один из вариантов перевода - Суровый край, что в штате Массачусетс, то бывали и в местной почтовой конторе. Если вы бывали в местной почтовой конторе, то видели, как к ней подъезжает Итан Фроум, забрасывает поводья на костистую спину своей лошаденки и прихрамывая бредет по мощеной кирпичом мостовой к белой колоннаде почты, и вам наверняка захотелось о нем расспросить.

Именно там, несколько лет назад, я и встретил его впервые; вид его меня поразил. Даже тогда он был самым приметным жителем Старкфилда, несмотря на свои увечья. Выделялся он не столько высоким ростом - всех местных, высоких и стройных, легко было отличить от более коренастых приезжих - сколько видом, отрешенным и волевым, столь необычным для хромого человека, который с трудом переставлял будто закованную в цепь ногу. Лицо его было каким-то печальным и суровым, волосы уже посеребрила седина, а тело утратило гибкость, из-за этого он мне показался стариком, и я очень удивился, узнав, что ему всего пятьдесят два года. Об этом мне поведал Хамон Гау, который до появления железных дорог водил дилижанс из Беттсбриджа в Старкфилд и знал историю всех семей, живущих по его маршруту.

-Он такой с той поры. Когда чуть не разбился. В феврале уж двадцать четыре годка минет, - медленно проговорил Хамон, поразмыслив немного над моим вопросом, и опять задумался.

Из-за этого несчастного случая - как узнал я от того же рассказчика - через лоб Итана Фроума тянулся шрам, а правая сторона тела была изувечена и стала заметно короче, поэтому ему стоило большого труда добраться от своей двухместной коляски до окошка почты. Он приезжал сюда каждый день около полудня, и я забирал почту в то же время, поэтому часто проходил мимо него или стоял рядом в очереди к зарешеченному окошку, чтобы получить свою почту. Приходил он всегда в это время изо дня в день, но редко получал что-либо помимо газеты «Беттсбридж Игл», которую, не просматривая, клал в вытянутый карман. Но иногда начальник почтового отделения давал ему конверт на имя миссис Зинобии или миссис Зины Фроум с броской надписью в левом верхнем углу: адресом какой-нибудь фармацевтической компании и названием лекарства. И конверты Итан убирал в карман, не глядя, как будто настолько привык к ним, что уже не удивлялся их количеству и разнообразию, и молча кивал на прощание начальнику почты.

В Старкфилде все его знали и приветствовали сдержанно, сообразно его хмурому выражению лица; молчаливость Фроума уважали - лишь изредка какой-нибудь старичок останавливал его перекинуться словечком. Итан выслушивал его, не отрывая голубых глаз от лица собеседника, а потом отвечал так тихо, что я не мог разобрать слов, после вскарабкивался в коляску, брал поводья в левую руку и медленно ехал к себе на ферму.

-И что, серьезный несчастный случай? - спросил я Хамона, провожая взглядом удаляющегося Фроума и представляя себе, как величественно, должно быть, он держал каштановую голову, тронутую сединой, на еще не изуродованных плечах.

-Не то слово, - подтвердил мой собеседник. - Не каждый бы выжил. Но Фроумы крепкие. Итан как пить дать до ста протянет.

-Да что вы! - воскликнул я. В эту минуту Итан нагнулся проверить, надежно ли закреплен деревянный ящик с эмблемой фармацевтической компании, который поставил сзади, и я увидел его лицо - таким оно, наверно, было, когда Итан оказывался наедине с собой.

-Чтоб он и до ста! По мне так он уже как мертвец, к тому же корчащийся в аду! - вырвалось у меня.

Хамон достал из кармана плитку табака, отрезал кусочек и положил за щеку.

-Мне думается, слишком много зим он пережил в Старкфилде. Кто поумнее, отсюда уезжают.

-А он почему остался?

-Ну надо же кому-то заботиться о родне. У них, кроме Итана, никого. Сначала отца выхаживал, потом мать, а потом черед жены пришел.

-А потом несчастный случай?

Хамон язвительно усмехнулся:

-Вот-вот. Теперь уж никуда ему не уехать.

-Вот оно что. А сейчас родственники ухаживают за ним?

Он задумался, сдвинул табак за другую щеку, и сказал:

-Куда там. Кажись, Итан по-прежнему за всеми ходит.

Хамон, конечно же, пытался рассказать все настолько подробно, насколько ему позволяло его умственное и нравственное развитие. Но все же говорил он сбивчиво и, как мне казалось, упускал самое важное. Но одна фраза Гау засела у меня в голове, на ней и основывались мои дальнейшие умозаключения: «Слишком много зим он пережил в Старкфилде».

До отъезда мне представилась возможность узнать, что стоит за этими словами. Когда я приехал в Старкфилд, уже началось разложение устоев: появились железные дороги, велосипеды, почту стали доставлять в сельскую местность, и упростилось сообщение между городками, разбросанными по горам, а в крупных городах долин, таких как Беттсбридж и Шэдз Фолз, появились библиотеки, театры и клубы Ассоциации молодых христиан, куда приходила развлекаться молодежь из горных селений. Но когда зима накрыла Старкфилд снежным покровом, а с бесцветных небес непрерывно сыпало, я начал понимать, какой была жизнь Итана - или скорее не жизнь - в этих местах во времена его молодости.

Начальство направило меня на крупную электростанцию недалеко от железнодорожного узла Корбери, но продолжительная забастовка плотников настолько затормозила работу, что большую часть зимы мне пришлось провести в Старкфилде - ближайшем населенном пункте. Сначала пребывание здесь меня раздражало, но постепенно я с головой ушел в рутину и начал получать мрачное удовлетворение от жизни здесь. Я поначалу поражался, как разнятся между собой живость природы и кладбищенская унылость городка. Декабрьские снегопады закончились, январский воздух был прозрачен, с ослепительно голубого неба на белоснежную землю щедро лился свет, и, отразившись от нее, становился еще ярче. Казалось бы, в такую погоду должна наступить бодрость - напротив, жизнь в Старкфилде словно еще более замедлялась. Но я застал и другую пору. На смену этой кристальной чистоте пришли нескончаемые холодные пасмурные дни; февральские бураны намели сугробы, встали лагерем, взяв в кольцо осады обреченный городок, и мартовская кавалерия ветров бросилась им на помощь. Я начал понимать, почему Старкфилд выходит из этой полугодовой осады, как капитулирующий гарнизон, измученный голодом и лишившийся четверти своих сил. Лет двадцать назад средств обороны, наверно, было меньше, и в руках врага находились все подступы к осажденным городкам. Узнав все это, я понял зловещий смысл слов Хамона: «Кто поумнее, отсюда уезжают.» Но если это действительно так, то какие обстоятельства могли помешать такому человеку, как Итан, бежать из этих мест?

В Старкфилде я остановился у вдовы средних лет, которую все называли миссис Нед Хейл. Ее отец был в свое время адвокатом, и «Дом адвоката Варнума», где жила миссис Нед Хейл с матерью, считался самым основательным во всем городке. Он стоял в конце главной улицы. Портик в классическом стиле и небольшие окна выходили на выложенную плитами дорожку, которая шла от ельника к изящной белой колоколенке конгрегациональной конгрегационалисты - последователи радикального направления английского протестантства церкви. Было видно, что от состояния Варнума мало что осталось, но хозяйки изо всех сил пытались держаться с достоинством; даже бледность и изысканность миссис Нед Хейл была под стать светлому старомодному дому.

Каждый вечер, сидя в «лучшей гостиной», обставленной мебелью красного дерева с набивкой из конского волоса, слабо освещенной булькающим карселем, я слушал несколько иную, более утонченную, версию событий, произошедших в Старкфилде. Рассказ отличался не потому, что миссис Нед Хейл считала или делала вид, будто находится выше окружающих на общественной лестнице; а потому, что была тоньше и образованней, чем прочие старкфилдцы, благодаря чему могла судить о них беспристрастно. Она была не прочь так и поступать, поэтому я надеялся узнать от нее новые подробности жизни Итана Фроума или же понять его получше, чтобы составить из уже известного мне цельную картину. Миссис Нед Хейл - кладезь безобидных историй - на каждый вопрос о ее знакомых отвечала подробнейшим образом, но, к моему удивлению, об Итане Фроуме ничего рассказывать не стала. Это не было вызвано неприязнью. Я понял, что ей всего лишь совершено не хочется говорить о нем и его жизни. Она только прошептала голосом, полным сострадания:

-Да, я знала их обоих…какая трагедия.

И ничего больше, чтобы удовлетворить мое любопытство.

Эта перемена говорила о такой глубокой печали, что я испугался, не допустил ли бестактности, и отправился за объяснением к моему местному знатоку Хамону Гау; но в ответ он недоуменно заворчал:

-Да эта Рут Варнум собственной тени боится. Хотя... Помнится, это она первой их увидела, когда их нашли. Беда-то случилась недалеко от дома Варнума, где дорога сворачивает. В ту пору Рут обручилась с Недом Хейлом. Дружили они все, и, наверно, тяжко ей об этом вспоминать. И потом, ей своих неприятностей хватает.

Всем жителям Старкфилда, как и жителям более крупных населенных пунктов, своих неприятностей хватало, что и породило некоторое безразличие к трудностям соседей. Хотя все и считали положение Итана Фроума бедственным, никто не знал, из-за чего у него такое выражение лица. Я же был уверен, что не из-за нищеты или физических страданий. Но я бы довольствовался историей, основанной на этих обрывочных сведениях, если бы не интригующее молчание миссис Хейл и не случай, позволивший мне лично пообщаться с Итаном.

Когда я только приехал в Старкфилд, ирландец Денис Иди, богатый бакалейщик, через чьи владения проходил кратчайший путь к платной конюшне, согласился подвозить меня каждый день до Кобери-на-равнине, откуда я доезжал на поезде до железнодорожного узла Кобери. Но где-то в середине зимы его лошади заболели, потом болезнь перекинулась и на другие конюшни Старкфилда, и мне срочно нужно было найти другой способ добираться до места. Хамон Гау подсказал, что лошадь Итана Фроума здорова и что, возможно, он с радостью согласится мне помочь.

Такое предположение очень меня удивило.

-Итан Фроум? Мы с ним даже не знакомы. Зачем он станет утруждаться?

Ответ Хамона удивил меня еще больше.

-Может, и без особого желания, но наверняка согласится. Уж поверьте, заработать лишний доллар он не прочь.

Мне говорили, что Итан живет бедно и что лесопильный завод и бесплодная земли его фермы едва обеспечивают его на зиму; но я никогда не думал, что он так нуждается, как можно было судить по словам Хамона. Мне захотелось узнать побольше.

-Дела у него идут туго. Если лет двадцать человек стоит на месте, как ржавое судно, дела не делаются, и он это понимает - теряет волю. Ферма Фроумов всегда пустовала, как крынка, когда кошка поблизости. Сами знаете, сколько нынче проку от старых водяных мельниц. Когда Итан трудился до седьмого пота от восхода до заката на своих двух мельницах, он все из них выжимал. Но даже тогда его родня все проедала. А уж как он нынче управляется - ума не приложу. Сперва отца удар хватил на сенокосе - тот умом и тронулся. Стал деньги раздавать направо и налево, а потом сыграл в ящик. Опосля мать помешалась. Беспомощной стала, как дитя. Жена его, Зина, всю округу лечит - она в этом деле толк знает. Чего-чего, а болезней и неприятностей, Итан после отцова помешательства навидался.

На следующее утро, когда я выглянул на улицу, Фроум с лошадью дожидался меня в ельнике. Он откинул медвежью полость, приглашая меня сесть в сани рядом с ним. С того дня почти каждое утро в течение недели он возил меня в Кобери-на-равнине, а вечером опять ждал, чтобы отвезти сквозь морозную ночь назад в Старкфилд. Путь в один конец был не больше трех миль, но старая лошадка шла неспешно, и хотя сани легко скользили по насту, дорога занимала час. Итан ехал молча, левой рукой придерживал поводья. На нем была фуражка с козырьком, похожая на шлем, его загорелый профиль со шрамом на фоне белого снега напоминал профиль на чеканной монете. Он никогда не поворачивался ко мне, а на мои вопросы или пошучивания отвечал односложно. Казалось, что он часть этого молчаливого унылого пейзажа, воплощение его холодной скорби, что все теплое и человеческое запрятано у него глубоко внутри; но в его молчании не было ничего враждебного. Просто он жил в своем внутреннем мире, закрытом для случайных знакомых; он ушел в себя, и причиной этому была не только личная жизнь, насколько я понимаю, трагическая, но и тот холод, который, как заметил Хамон Гау, накопился в нем за долгие зимы в Старкфилде.

Но несколько раз Фроум подпустил меня к себе. И то, что я узнавал, только еще больше подстегивало мое любопытство. Как-то раз я заговорил о моей прошлогодней поездке во Флориду по инженерной работе, и отметил, что здешний зимний пейзаж разительно отличается от представшего передо мной там; к моему удивлению Фроум совершенно неожиданно сказал: «Верно. Я там тоже был - зимняя Флорида потом еще долго вспоминалась. Но теперь все снегом занесло.»

И больше ни слова. Но то, как он это произнес и как внезапно снова замолчал, дало мне пищу для размышлений.

На следующий день, когда я садился на поезд в Кобери-на-равнине, я забыл в санях книгу, которую собирался почитать по дороге, - что-то о последних открытиях в биохимии. Я бы про нее и не вспомнил, но вечером уже в санях увидел мою книгу в руке у Фроума.

-Нашел, когда вы уехали, - сказал он.

Я положил книгу в карман. Воцарилось привычное молчание; но когда мы медленно въезжали на холм, который протянулся от Кобери-на-равнине до окраины Старкфилда, я почувствовал на себе его взгляд.

-Там есть такое, о чем я и слыхом не слыхивал, - промолвил он.

Меня удивили не столько его слова, сколько досада в голосе. Он был явно удивлен и несколько опечален своим невежеством.

-Вы увлекаетесь биохимией? - поинтересовался я.

-Было дело.

-Там рассказывается о нескольких значительных открытиях: в последнее время биохимики шагнули далеко вперед.

Фроум молчал, и я предложил:

-Хотите - возьмите почитать.

Он явно колебался, мне казалось, что пассивность вот-вот возьмет над ним верх. Но он ответил:

-Спасибо. Возьму.

Я надеялся, что после этого мы сдружимся. Человек он был прямой и бесхитростный, и я не сомневался, что книгу он решился взять действительно только из-за интереса к биохимии.

Было мучительно видеть, что человек с такими пристрастиями и знаниями вынужден влачить жалкое существование, что между внешней стороной его жизни и его внутренним миром было такое резкое несоответствие. Я хотел верить, что он не упустит эту возможность излить чувства и разговорится. Но, то ли из-за каких-то событий в прошлом, то ли из-за нынешних житейских забот, он глубоко замкнулся в себе и не мог открыться людям, хотя такое желание у него явно возникало.

При следующей встрече он ни словом не обмолвился о книге, и, казалось, наш разговор так и останется привычным монологом, словно Фроум никогда и не заговаривал.

Уже больше недели Фроум возил меня в Кобери-на-равнине. Как-то утром, выглянув в окно, я увидел, что на улице метет. Белые снежные волны застыли у забора и вдоль стены церкви - похоже, буря бушевала всю ночь. На равнине, скорее всего, тоже все занесло. Я подумал, что поезд задержится, но мне нужно было обязательно съездить на несколько часов на электростанцию. И я решил, что, если Фроум все-таки приедет и согласится отвезти меня в Кобери-на-равнине, я там подожду поезд. Почему же «если»? Конечно, приедет. Он не из тех, кто откладывает дела из-за разгулявшихся сил природы.

Точно в срок показался сам Фроум, еле различимый сквозь пургу, как актер за кисейным занавесом, изображающий призрака.

Я уже достаточно хорошо знал Фроума, чтобы удивляться его обязательности или изливаться в благодарностях. Но я вскрикнул от изумления, когда он повернул в направлении, противоположном Кобери-на-равнине.

-Железную дорогу замело. Недалеко от Кобери-на-равнине из-за заноса встал товарный поезд, - объяснил он.

Мы все больше удалялись от дома, медленно продвигаясь сквозь пелену жалящего снега.

-А едем-то куда?

-Сразу к железнодорожному узлу, кратчайшим путем, - ответил он и указал кнутом на холм, где стояла школа.

-К узлу в такую бурю? Это же добрых десять миль!

-Лошадь справится, доковыляет. Вы же говорили, что у вас там дела. Я вас довезу.

Он был совершенно спокоен, поэтому я только и сказал:

-Я вам очень благодарен.

-Чего там,- ответил он.

Около здания школы дорога разветвлялась, мы поехали по левой: сквозь сугробы, между деревьями, ветви которых под тяжестью снега гнулись к стволам. Я часто ходил здесь по воскресеньям и знал, что единственная постройка у подножия холма, которая виднелась сквозь голые ветви, принадлежала Фроуму. Это была его лесопилка. Она явно простаивала: еле различимое колесо бесполезно крутилось над темной водой реки, покрытой бело-желтой пеной, а пристройки прогибались под тяжестью снега. Фроум даже не посмотрел туда. В молчании мы стали въезжать на следующий склон. Эти места мне были незнакомы. Через милю мы доехали до сада с кривыми изможденными яблонями. Местами сквозь снег проглядывал сланец, словно какие-то зверьки высунули носики подышать. За садом распростерлись поля, толща снега скрыла границы между ними; там же стоял одинокий фермерский дом, который казался крошечным на фоне бесконечной белизны неба и земли, - один из тех домов Новой Англии, которые придают пейзажу еще более унылый вид.

-Здесь и живу, - Фроум указал в ту сторону небрежным движением изувеченного локтя. Я молчал, пораженный нищетой и запущенностью. Снег прекратился, мутное солнце осветило дом на холме, обнажив все его унылое уродство. Вьюнок черным призраком колыхался на крыльце, тонкие деревянные стены, прикрытые лишь облупившейся краской, казалось, дрожали на ледяном ветру, который поднялся, как только стих снегопад.

-При отце дом был больше. Давеча пришлось снести пристройку, - добавил Фроум и, заметив, что лошадь собирается свернуть к сломанным воротам, дернул за левый повод.

Тогда я понял, что дом выглядит необычно жалким и маленьким, потому что лишился пристройки, которую в Новой Англии строят длинной и низкой под прямым углом к дому в виде буквы "Г". Она состоит из анфилады комнат, которые используют как кладовые, и соединяет дом с деревянным сараем и коровником. То ли из-за того, что пристройка является символом жизни на земле и хранит источник тепла и пропитание, то ли из-за утешительной мысли, что благодаря ей в таком суровом климате обитатели дома могут пройти в сарай или коровник, не выходя на улицу, эта пристройка, несомненно, в большей степени, чем сам дом представляет собой сердце и душу здешней фермы.

Возможно, из-за этих мыслей, которые часто посещали меня во время прогулок по Старкфилду, я услышал в голосе Фроума сожаление и увидел в этом неполноценном доме образ покалеченного тела его хозяина.

-Мы теперь, вроде как, на окраине. Было время, многие здесь проезжали. Пока не проложили железную дорогу до Кобери-на-равнине.

Он подогнал замедлившую шаг лошадку; затем, посчитав, видно, что раз я видел дом, то заслуживаю его доверия, и не имеет смысла больше молчать, неторопливо продолжил свой рассказ:

-Из-за этого-то мать, верно, и начала чахнуть. Хворые суставы у нее были. Так иногда скручивало - ничего делать не могла. Тогда она садилась на крыльце и часами смотрела на дорогу. А вот когда после наводнений в Беттсбридже полгода чинили железную дорогу и Хамон Гау на дилижансе частенько здесь проезжал, ей полегчало. Чуть ли не каждый божий день шла к калитке и ждала его. Заработала железная дорога - мимо нас-то и перестали ездить. Матери было невдомек, что приключилось, - этим и терзалась до конца.