Концепции построения языков

Размещено на http://allbest.ru

1. Общие положения

В данном обзоре мы сделаем попытку продемонстрировать разнообразие приемов лингвистического описания, связанных со следующим фундаментальным свойством человеческого языка: набор языковых средств конечен, а возможности употребления языка бесконечны. Теория прототипов и связанные с нею способы представления языковых знаний пытаются использовать это обстоятельство как наиболее важную черту естественного языка, связанную с бесконечными возможностями человеческого познания - человеческой когниции. Рассматриваемые ниже концепции входят в семейство теорий, квалифицируемых как «когнитивный подход» [2], о котором много пишут в лингвистической литературе последних лет [1].

В самом широком смысле, теорией прототипов можно назвать подход к определению внутренней структуры понятия как содержащей указания на то, что некоторые элементы понятия являются прототипами [82, c.528]. Задача такой теории - объяснить отнесение объекта к тому или иному прототипу в рамках той или иной конкретной интерпретации речи.

Теория прототипов - подход к проблеме категорий, компромиссный между [50, c.14] платоновским и виттгенштейновским.

Платоновский взгляд состоит в положении о строгой категоризации языка - лексических единиц, морфем, синтаксических конструкций и правил, регулирующих их употребление в коммуникации. В этой «списочной» (checklist) концепции слово либо обозначает данную вещь, либо нет. Категории дискретны и основаны на группировках свойств, внутренне присущих (ингерентных) представителям соответствующих категорий.

Виттгенштейновский взгляд связывают с положением о недискретности, размытости границ, непрерывности и случайности в определении вещей и их именовании.

В теории прототипов, трактующей представление о функциональном и когнитивном пространствах естественного языка, как и у позднего Виттгенштейна [130], принимается, что категории языка не всегда, а возможно, и редко, определяются в терминах немногих отличительных особенностей, необходимых и достаточных в качестве критерия именования. Категории в рамках континуума формируются как пересечения некоторого числа «характерных», или «типичных» свойств-признаков, коррелирующих с уместностью именования соответствующих предметов, но эти данные не бывают абсолютными. Континуум категорий обладает двумя различными градациями:

а) все свойства-признаки имеют некоторый вес (в соответствии со своей важностью, или значимостью) в установлении типичности объекта,

б) все члены категории обладают определенным рангом, соответствующим количеству у них характерных свойств данного прототипа.

В отличие же от Виттгенштейна, сторонники теории прототипов принимают еще постулаты о группировке (clustering) представителей естественных категорий (биологических, когнитивных, поведенческих и др.) внутри пространства категорий, на определенной дистанции от прототипа - т.е. от категориального среднего.

Виттгенштейновская концепция «семейных сходств» предсказывала бы единообразный разброс всех элементов категории относительно такого пространства: каждый элемент считался бы (хоть и в разной степени) представителем каждой категории. «Платоновский» подход скорее связал бы все элементы каждой категории с одной и той же точкой на непрерывном отрезке категориального пространства: члены одной категории из этого пространства не могли бы являться представителями иной категории из того же пространства. В теории прототипов отказываются от обеих крайностей: имеет место скорее сгущение, группировка предметов вокруг каждого из прототипов, но большинство этих предметов с самим прототипом не совпадают [50, c.15-16].

Будучи гибридным подходом, теория прототипов следует, по [52, c.67], кантовской антиредукционистской эпистемологии, когда считают, что ни понятия («концепты»), ни перцепты сами по себе не представляют источник для наших мыслительных категорий: только в своем взаимодействии вызывают они к жизни мысленное представление - «конструкцию» - нашего опыта. Обе крайности - платонистическая и виттгенштейновская - необходимы живым организмам, приспосабливающимся к внешнему миру, в равной степени. Вот почему можно сказать, что мы имеем дело с «ограниченной рациональностью» (bounded rationality).

Развивалась данная теория одновременно в нескольких дисциплинах до некоторого времени почти независимо друг от друга: в когнитивной психологии, в этнолингвистике, в теоретическом языкознании и в философии. Корни ее лежат в феноменологических философских концепциях - в работах К.Штумпфа, Э.Гуссерля, М.Мерло-Понти [58, c.197]. Пионерами в разработке этой теории были представители когнитивной психологии, см. [91], [100], [101]. Понимание значения связывается с обращением к экземпляру или прототипу, а не с контрольным списком условий, которым должна удовлетворять языковая форма, чтобы считаться удачно или правдиво употребленной.

Этот прототип заложен в человеческой мысли от рождения; он не анализируется, а просто «дан» (презентирован или продемонстрирован), им можно манипулировать [43, c.123].

Идея прототипа содержится:

1) в концепции «открытой текстуры» [120],

2) в разграничении активирующего и иконического представлений памяти у Дж.Брунера [22],

3) в понятии «мысленная картина», в устройстве языкового перевода и в концепциях искусственного интеллекта [81], а также и в критике искусственного интеллекта, когда говорят о неформализуемых способностях воспринимать индивидуальный образчик как позитивный или негативный пример парадигматического случая [38],

4) в традиционных исследованиях образного языка, фигур речи, когда свойство, рассматриваемое как типичное в одном предмете, переносится на другой предмет, называемый именем первого,

5) в работах по нечетким понятиям, в рамках языковой категоризации [134], [72], [71],

6) в антропологической лингвистике - в исследованиях категории цвета [15], [31], [68], что нашло свое развитие в психологии и в психолингвистике в связи с изучением восприятия отдельных предметов [102], [118];

7) в лингвистической семантике - направление, связанное с работами [18] и [72], в которых критиковался аристотелевский подход к значению, принятый на вооружение в концепции семантических правил Дж.Катца и П.Постала [67] (см. работы Дж.Лакоффа [72], [74], [75], [77], Дж.Росса [104], [105], [106], Т.Гивона [49] и др.).

Например, семантика прототипов в концепции Ч.Филлмора [78] определяет значение определенной лексемы, считая сначала, что существуют только типичные случаи,- но затем указывает, что и другие объекты могут быть отнесены к той же категории, хотя они и не обладают всем критериям [45]. Это позволяет достаточно гибко трактовать случаи подобные следующим [43, c.128-129]: сколько лет должно быть неженатому лицу мужского пола, чтобы его можно было назвать холостяком? (Младенец и подросток явно не годятся для такого именования.)

Может ли монах называться холостяком? Может ли называться вдовой женщина, убившая своего мужа? Или та, которая выходила замуж несколько раз, но первый муж которой (в отличие от последующих) умер? Если носители языка расходятся во мнениях по подобным вопросам, то следует ли считать их носителями разных языков, диалектов и т.п.? Насколько стабильны такие диалекты? Чтобы ответить на эти вопросы, понятия «холостяк», «вдова», «диалект» должны определяться относительно некоторого «простого мира», в котором люди обычно женятся или выходят замуж, достигнув определенного возраста, причем либо никогда вторично не женятся и не выходят замуж, либо только овдовев. Этот «прототипический мир» значительно проще того, в котором мы живем, но помогает определить все усложнения постепенно, в результате процедуры уточнения, или аппроксимации. Обычная же, «платоническая» семантика «списка значений» (checklist semantics) пыталась бы составить список критериев, «железно» необходимых для того, чтобы правильно именовать объекты [45, c.153].

Иногда [69, c.9] считают необходимым разграничивать терминологически и содержательно три различных концепции, отождествляемые с теорией прототипов: а) собственно семантику прототипов (главным образом, это психологический и антропологический подходы в духе Э.Рош), б) семантику стереотипов (Х.Патнам) и в) концепцию фамильных сходств Л.Виттгенштейна. Глубинная мысль теории прототипов, - служащая фундаментом для когнитивизма вообще, - заключается в том, что концептуальные структуры проистекают из нашего телесного опыта и только благодаря ему и обладают смыслом [69, c.12]. В семантику теория прототипов делает тройной вклад [69, c.18]:

- в значении одного слова она объединяет то, что в классической модели считалось взаимоисключающим, - а именно, языковое и энциклопедическое знание (последнее включает представления о типичном и прототипичном),

- она демонстрирует существование у категорий внутренней структуры, отношения между элементами которой проявляются по-разному в речи,

- она устанавливает иерархию категорий, отражающую лексическую иерархию.

Собственно же теория прототипов, по [69, c.51] заключается в следующих положениях:

1. Категория обладает внутренней прототипической структурой.

2. Степень представительности экземпляра соответствует степени принадлежности его к категории.

3. Границы между категориями, или концептами, размыты.

4. Члены одной категории не обязательно обладают общими свойствами - скорее их объединяет семейное сходство.

5. Отнести какой-либо объект к некоторой категории можно на основе степени сходства с прототипом.

6. Исследователь изучает материал не аналитическим, а синтетическим, или «глобальным» способом.

В теории прототипов считается, что категории расплывчаты, не обладают четкими границами, есть градация по параметру «принадлежность к категории» [32, c.1]. Слово является именованием вещи не абсолютно, а лишь до некоторой степени [31, c.27]. Люди формируют конкретный или абстрактный мысленный образ предметов, принадлежащих некоторой категории. Этот образ называется прототипом, если с его помощью человек воспринимает действительность: член категории, находящийся ближе к этому образу, будет оценен как лучший или более прототипичный экземпляр, чем все остальные. Прототипы - инструменты, с помощью которых человек справляется с бесконечным числом стимулов, поставляемых действительностью [119, c.47-48] .

Прототипы могут меняться с течением времени, в частности, в результате метафорического употребления терминов, когда категория приобретает новых представителей. Такие изменения связаны с переопределением набора характерных свойств и относительных рангов [50, c.19]. Именно в этом состоят диахронические изменения лексикона, морфологии и синтаксиса. Различные люди оперируют пространством этих категорий по-разному [51, c.98]. Итак, не только при усвоении языка, при эволюции и при изменениях языка, но и в индивидуальном употреблении человека проявляется гибкость категорий (организованных вокруг прототипов), реализованная в столкновении человека с различными окружениями - личностным, социальным, культурным, коммуникативным и биологическим.

Прототипическая организация пространства категорий - следствие следующих факторов [51, c.98-99]:

1. Количество различных контекстов потенциально бесконечно: нет двух абсолютно одинаковых ситуаций.

2. Ресурсы памяти человека велики, но конечны.

3. Невозможно задать простым перечислением процедуры поиска, определяющие, к какой из огромного множества дискретных категорий следует отнести данный объект, - скажем, попарным сопоставлением контекстов и объекта на фоне каждой категории.

4. Усвоение и интегрирование нового знания было бы невозможно, если бы аналогия или сходство устанавливались в результате прямого сопоставления новой и старой единиц информации.

Есть два вида прототипов [58]: а) единица, проявляющая в наибольшей степени свойства, общие с другими единицами данной группы, б) единица, реализующая эти свойства в наиболее чистом виде и наиболее полно, без примеси иных свойств [51, c.195]. Непрототипичные представители категории входят в пересечение категорий.

К основным следствиям из этих положений относятся [58, c.202-206]:

1. Появление прототипов - результат такого преобразования сети отношений между представителями различных категорий, когда постепенно обобщаются отношения сходства.

2. При формировании прототипов у детей (в рамках формирующихся представлений о классах и категориях) ведущим моментом бывает «броскость» одних предметов (которые затем и приобретают статус прототипа) и неброскость других.

3. Введение в оборот и усвоение языкового выражения, связанного с прототипичным предметом, гораздо менее трудоемко, чем в случае представителей, удаленных от прототипа той же объектной области.

4. Чем шире вариативность представителей предметной области относительно прототипа, тем лучше усвоение типологии предметов. Прототип - не просто статистически выделяемый элемент области, а динамический концепт, состоящий из оптимальных представителей и из целевого образа предметной области, а также отклонений и деформаций этих представителей. Не все единицы в одинаковой степени являются элементами своего класса.

5. Выражение, демонстрируемое на примере непрототипичных случаев, не будет усвоено до тех пор, пока в поле зрения человека не попадут «типичные примеры».

6. Внутренняя субъективная уверенность максимальна в обращении с прототипичным представителем. Прототипы дают масштаб употребления выражения.

7. Прототип не обязательно четко реализован и конкретен, чаще это идеальный тип: оптимальный и нереальный одновременно. Тогда это абстракция, научная конструкция, объединяющая все характерные свойства.

8. Причина иллюзии, будто все элементы класса обладают всеми общими характеристиками,- в том, что при восприятии выражения обычно актуализируются именно прототипичные представители класса, которые, по определению, и обладают всеми общими свойствами.

9. Чем сложнее объект, тем выше вероятность того, что в качестве оптимального он оценивается не с одной точки зрения, а многих. Объект - система всех оптимумов [59, c.23]. Яркий пример тому - базисные слова для обозначения цвета.

10. Область приложения расплывчатых понятий обладает направленностью и скалярна. Эта область не только не аморфна, но и изотропна.

11. Критерии отнесения к прототипу скорее универсальны, чем случайны. Когда выясняют «лучшие примеры» обозначения «базисного цвета», выявляются одни и те же сегменты цветового спектра - как внутри одного языка, так и в разных языках. В то же время имеет место большой разброс в разграничении понятий в рамках всей области, покрываемой словом.

Все это означает необходимость «двоякого реализма» [59, c.206-207]: различные сегменты опыта обладают различной значимостью и в рамках разных языков, и при сравнении внутри одного и того же языка. Никакое описание не может покрывать все случаи употребления конкретной языковой единицы, поскольку не все члены категории прототипичны [7, c.18].

По [76], проявления прототипичности - «прототипические эффекты» - заключаются в том, что центральные члены категории (более близкие к прототипу, чем остальные) проявляют иные когнитивные характеристики, чем нецентральные: быстрее опознаются, быстрее усваиваются, чаще употребляются, ускоряют решение всяческих задач, связанных с идентификацией, а также используются в логическом вычислении того, что является референтом для имени, - словом, используются при понимании категории в целом [76, c.32]. Прототипические эффекты проявлены особенно ярко, когда в рассуждении (особенно по аналогии), в распознавании и т.п. часть (или подвид, или элемент, или подмодель) используется вместо целой категории (к таким случаям относятся, например, метонимические модели категоризации) [76, c.33]. Источники этих эффектов различны [76,c.36-43]:

1. Пучки ощущений (experiential clusters). Базисной моделью являются модели обычного, неметонимического типа. Обычно некоторое число базисных моделей при пересечении дает комплексный набор, психологически менее сложный, чем модели, входящие в такое пересечение. Примером является понятие «мать».

2. Радиальные структуры: имеется центральный случай и его конвенционализированные вариации. «Центральные представители категорий» и общие принципы (как в случае натуральных чисел) сюда не входят. Радиальными структурами являются только те, при которых вариации конвенционализированы и усваиваются как целое. Сюда не относятся случаи, когда центральные представители категории более общи, чем нецентральные - т.е., когда у нецентральных представителей больше свойств, чем у центральных.

Классификация прототипов, по Дж.Лакоффу [76, c.32-36], включает, среди прочего:

1. Типичные примеры, как в предложении «Малиновки и воробьи - типичные птицы».

2. Социальные стереотипы: обычно осознаются (могут быть предметом обсуждения) в обществе, а потому изменчивы во времени, в результате явных соглашений людей. Используются в рассуждениях и особенно в т.н. «неожиданных выводах». Возможны и разногласия в вопросе об уместности их употребления в том или ином рассуждении. Пример: «обычный политик склонен к тайным соглашениям, своекорыстен и бесчестен».

3. Идеалы: абстрактные идеализации. Например, типичный муж (т.е. идеал мужа) - хороший снабженец, верный, пользующийся большим уважением, привлекательный. Стереотип мужа не совпадает с идеалом: неловкий, нудный, пузатый. Идеалы используются в суждениях и при планировании.

4. Образцы (совершенства): либо идеал, либо его противоположность. Например: «настоящий Джеймз Бонд», «истинный д'Артаньян», «настоящий Плюшкин».

5. Генераторы. Случай, когда представители категории определяются, или «генерируются», центральными представителями плюс некоторое количество общих правил. Например, когда, генерируя общее определение, одну категорию чисел определяют через другую.

6. Подмодели. Например, подкатегория степеней десяти: десять, сто, тысяча и т.д. Эта подмодель используется для (грубого, приближенного) указания на количество. Некоторые подмодели уходят корнями в биологию: первичные цвета, базисные эмоции и т.д. Есть и культуро-обусловленные подмодели (например, семь смертных грехов).

7. Выдающиеся примеры: общеизвестные, легко запоминающиеся и т.п. Если у вас только один знакомый вегетарианец, то именно по нему вы будете судить обо всех вегетарианцах.

Как «часть общей новой конвенционализации человеческого мышления в терминах ограниченной рациональности» эта теория оказала большое влияние на психологию и общественные науки [90, c.54]. Однако как противовес одновременно платоновскому и аристотелевскому подходам [114,c.VIII] теория прототипов имеет не только сторонников, но и противников [90, c.53], считающих:

1. Этот подход не годится для описания многих конкретных понятий [124, c.264].

2. Понятия вообще вряд ли полностью представимы через прототипы; мысль человека не ограничивается прототипами [90, c.54]. Как показано в работе [124] на примере восприятия четных чисел, помимо прототипов, люди довольно часто оперируют и явными определениями.

3. Эта теория утверждает, что категория представлена только своими прототипами - в противоположность «теориям экземпляров», в которых представление (репрезентация) - всего лишь форма экземпляров (последний подход представлен в работах [39], [57]). Однако [90, c.56] (ср. [20]), трудно считать доказанным, что через прототипы можно объяснить все факты. Было продемонстрировано лишь то, что прототип функционирует в общении в качестве «хорошего примера»:

зачастую вместо того, чтобы оперировать категорией как таковой, люди (ошибочно и упорно) апеллируют к свойствам прототипа. В работе [39] показано, как этот же факт можно объяснить в рамках «теории экземпляров».



2. «Расплывчатая грамматика» (Fuzzy Grammar)

Это концепция грамматики, использующая понятия расплывчатого, или нечеткого множества, а также соответствующий формальный аппарат, предложенный Л.Заде [134]. В отличие от прототипа, «нечеткость», по [76, c.43], возникает, когда отнесенность к категории представляется как нечто верное только в определенной степени. Нечеткость проявлена в виде «эффектов прототипичности», и к ее главным источникам относятся:

- градуированные понятия (как у Л.Заде), типа «высокий», «богатый», «средних лет»; эти понятия содержат шкалы, нечеткость «встроена» в такие понятия;

- неградуированные понятия (определяемые моделями без встроенных шкал),- но тогда нечеткость возникает вследствие взаимодействия данной модели с другими моделями, характеризующими другие аспекты нашего знания. Отсюда и необходимость различать «более удачные» и «менее удачные» примеры - образчики конкретной категории.

По [73, c.271], расплывчатая грамматика включает «постулаты Дж.Росса»:

1. Правила грамматики не просто применимы или неприменимы к данной структуре: они применимы в определенной степени, равной числу на непрерывной шкале от 0 до 1.

2. Грамматические элементы являются членами грамматической категории только в определенной степени.

3. Грамматические конструкции относятся только в определенной степени к конкретному классу конструкций.

4. Эти конструкции только в определенной степени являются потенциальными объектами правил.

5. Грамматические явления образуют иерархии, в основном, одни и те же для разных говорящих на данном языке, а иногда - и для говорящих на различных языках.

6. Различные носители языка и различные языки варьируются по порогу допустимости на этих иерархиях.

Расплывчатым грамматикам приписывается психологическая реальность: они играют ключевую роль в когниции [135].

Используется понятие «расплывчатое множество» - обобщение понятия «множество». А именно, элемент не просто принадлежит множеству, а принадлежит ему в определенной степени. На идеях нечетких множеств основана и концепция «нечеткой логики»: разработаны аппарат нечеткой пропозициональной логики, логики предикатов и модальной логики [72]. Имеем следующие соотношения:

1. ¦-A¦ = 1-¦A¦

2. ¦A+B¦ = max(¦A¦,¦B¦)

3. ¦A•B¦ = min(¦A¦,¦B¦)

4. ¦if A then B¦ = 1, если ¦A¦ ? ¦B¦,

¦B¦, если ¦A¦ > ¦B¦.

«¦x¦» читается: «верно в степени x». A, B - переменные пропозиции. Аппарат «нечеткой логики», по [83, c.102], включающий (как в концепции [72]) соответствующие правила оценки истинности пропозиций 1-3, является естественным обобщением трехзначной логики Лукасевича, для случая, когда истинностное значение лежит в интервале от 0 до 1. Правило 4 приводит к системе Геделя (ср. [97, c.44]).

Есть и правила обращения с «нечеткими кванторами», относящиеся к употреблению в естественном языке таких слов, как «несколько», «большинство», «многие», «немного», «очень много», «мало» и т.п. Например, для кванторов существования (символически: 'E') и общности (символически: 'A') предложена следующая формализация [83, c.107]:



¦( Ax: fx) gx¦ = 1 - max_x ¦ fx¦(¦ fx¦ - ¦ gx¦);

¦(Ex:fx) gx¦ = max_x¦fx¦(¦fx¦ + ¦gx¦ - 1).

Иногда [138, c.149] кванторы трактуются как «нечеткие числа», подчиняющиеся правилам нечеткой арифметики: системе гибких отношений в реляционной базе данных. Такое представление дает основу для логического вывода на основе презумпций, содержащих нечеткие кванторы. Например, если даны пропозиции «Большинство В является А» и «Большинство А являются Б», то отсюда следует: «Большинство • большинство В являются Б», где «большинство • большинство» есть нечеткое произведение.

Различаются нечеткие кванторы:

1) первого порядка (абсолютные величины),

2) второго порядка (относительные величины) и

3) третьего порядка - отношения между кванторами второго порядка: к ним относятся отношения сходства и факторы надежности (уверенности), используемые в текстах (дающих анализ доводов и проверку гипотез) и в экспертных системах.

В зависимости от контекста, кванторное слово может относиться к тому или иному типу. Нечеткие кванторы обычно имплицитны [138, c.149]. Например, утверждая: «Баскетболисты высоки ростом», имеют в виду: «Почти все баскетболисты очень высокого роста».

На соотнесении расплывчатых множеств со словами естественного языка сказываются три параметра: 1) внутренняя размытость самого множества, включая и то, имеет ли конкретное слово какую-либо невыделенную (немаркированную) интерпретацию, 2) языковой и внеязыковой контексты употребления слова и 3) опыт интерпретатора [83].

В [68, c.636] показывается, что все базисные категории цвета образованы на основе шести фундаментальных категорий реакции, принадлежащих системе человеческого зрительного восприятия. Эти категории получаются с помощью: а) трех «нечетко-логических» операций: примерной идентичности («А - что-то вроде В»), расплывчатого объединения множества и операций нечеткого пересечения множеств; б) операций обычной логики.

Критики концепции указывают [107, c.509]:

1. Не все попытки подтвердить психологическими тестами положения теории нечетких множеств приводят к однозначно позитивным выводам.

2. Операции включения и объединения множеств неадекватно описывают действительное отношение представительности.

3. Отношения представительности не могут быть описаны какой-либо монотонной функцией.

4. Теория эта не учитывает непосредственным образом атрибуты экземпляров, а потому с помощью этого аппарата трудно или невозможно описать отношения представительности различных категорий.

5. Задачи, которые ставят создатели «расплывчатой логики» (построить систему логики с бесконечным множеством значений - values), принципиально не могут быть решены [88, c.79], проще для этих целей использовать логики с конечным набором значений, а именно: логику построения гипотез (например, об истинности высказывания или о правильности именования), на каждом этапы «работы» которой имеется конечное число значений [88, c.81].

6. Трюизмы типа «Война есть война», «Женщина - это женщина» не поддаются оценке в рамках расплывчатой логики. Более уместно здесь использовать аппарат импликатур и грайсовских постулатов [108, c.436-438].



3. «Семантика тестирования» Л. Заде (Test-score semantics)

В этой концепции, основанной на концепции нечетких множеств [137], значение семантической единицы приравнивается процедуре, тестирующей, объединяющей и определяющей «веса» ограничений, включенных в описание каждой языковой единицы [138, c.149].

Почти все, связанное с естественным языком, подвергается градации. Вместо двузначной логики («да» - «нет») принимается «нечеткая логика» для значения, знаний и убеждений [138, c.152].

Семантические единицы (пропозиция, предикат, модификатор предиката, квантор, квалификатор, приказ, вопрос и т.п.) рассматриваются как система гибких ограничений, работающих над «нечеткими отношениями» внутри базы данных, описывающей «положения дел» (как у Р.Карнапа [23]) или возможный мир [78] или набор объектов (в том числе, генерируемых и непрямо) в универсуме речи.

Значение семантической сущности представимо как тест для базы данных, приводящий к набору градаций (соответствующих подтестам).

Полученные «веса» - действительные числа от 0 до 1 - дают общий вектор (кортеж) данного теста - Т, служащий мерой соположимости семантической сущности с базой данных.

Такая семантика применима как в семантике условий истинности (truth-conditional semantics), так и в семантике возможных миров.

Интерпретациями «весов» могут быть: «подходить» - «не подходить», «истинно» - «ложно», 1 - 0 и т.п. [137, c.152-153].

Значение приписывается выражению в три шага:

1. Конструируется элементарная рамка базы (фрейм, подробнее об этом понятии см. ниже), состоящая из набора реляционных фреймов - имен отношений, имен атрибутов и областей атрибутов.

Значения всех этих элементов предполагаются известными адресату: выбор элементарного фрейма зависит от профиля знаний адресата, а также от того, что же именно мы стремимся объяснить (т.е. от «дезидерата объяснительной эффективности»).

Например, в случае пропозиции «За последние несколько лет Ник заработал намного больше, чем большинство его ближайших друзей» к элементарным фреймам относятся:

- Доход(Имя; Объем; Год); в этом фрейме перечислены доходы каждого из индивидов (называемых именем) в качестве функции от переменной «год»;

- Друг(Имя; М), где М - степень, в какой субъекта с данным именем можно назвать другом Ника;

- Мало(Число; М), где М - степень, в какой число может быть оценено как «мало» (последнее - нечеткий квантор);

- Большинство(Пропозиция; М), где М - степень, в какой пропозиция есть воплощение нечеткого квантора «большинство»;

- Гораздо_больше(Доход_1; Доход_2; М), где М - степень, в какой доход_1 может быть оценен как воплощение нечеткого предиката «гораздо больше» в отношении к «доходу_2».

Каждое из этих отношений интерпретируется как гибкое ограничение на значения переменных, с ними ассоциированных.

2. Строится процедура тестирования отношений внутри базы данных.

Результаты процедуы представимы как те степени, в какой удовлетворены ограничения, вызванные данным компонентом семантической единицы.

Для приведенной выше пропозиции имеем оценки для ограничений, вызванных следующими отношениями: Друг, Мало, Большинство и Гораздо_больше.

3. Числовые результаты подтестов накапливаются в генеральный результат Т - вектор, служащий мерой наложимости семантической единицы на конкретное воплощение элементарного фрейма.

Элементы этого вектора - числа из отрезка [0,1], указывающие распределение вероятности/возможности. Т может быть интерпретировано: как степень, в какой справедливы пропозиции относительно объясняющей базы данных (в духе семантики условий истины), как уместность объяснительной базы данных при конкретной пропозиции и т.д.

Пропозиция «индуцирует» распределение вероятностей (см. [136]).



4. Идеи прототипичности и категоризация в процедурной, или компьютерной, семантике (procedural semantics, computational semantics)

4.1 Общие положения

Процедурная семантика подчеркивает связь между значением языковых выражений и процедурами интерпретации - операциями конструирования такого значения. Базисное положение: построить «компилятор» для естественного языка (автомат, «понимающий этот язык) - значит найти семантическую теорию для этого языка [48, c.205]. Цель процедурной семантики состоит в реконструкции динамических аспектов понимания языка. К середине 1980-х гг. процедурная семантика стала общеметодическим направлением, особое внимание обращающим на контекст [41, c.21]. Предметом ее являются процессы продуцирования и восприятия речи, т.е. процедуры понимания языка. В рамках такой семантики строятся модели, с некоторым приближением воспроизводящие начало, течение и завершение действий над текстовой информацией. Имеет место кооперированность этих действий и разделение труда. Подпроцессы понимания языка регулируются правилами. Постулаты процедурной семантики [99, c.23-27]:

1. Высказывания сами по себе не обладают значениями: говорящие придают своим высказываниям глубоко личностные интерпретации.

2. Говорящие способны классифицировать различные виды своего речеупотребления по разным категориям.

3. Понимание - процесс пошаговый, а не одномоментный.

4. Интерпретируя чужую речь в предположении о недостаточности имеющейся информации, человек выдвигает наиболее правдоподобные гипотезы, «примеряемые» к контексту и к личному опыту анализа данного текста и текстов вообще. Этот процесс, вообще говоря, не зависит от того, сколько потенциальных интерпретаций есть у текста. Учесть абсолютно все такие интерпретации невозможно: память одного человека ограниченна. Люди сами осознают дефицит информации, а потому выдвигают гипотезы о том, какой должна быть отсутствующая информация, на фоне которой следует понимать данное выражение. При интерпретации речи имеют место еще два вспомогательных подпроцесса:

1) переанализ, моделирующий исправление ошибочных интерпретаций,

2) представление интерпретатора о значимости разных процедур.

Человек вычленяет элемент ситуации - сегмент видимого или звучащего текста с речевым или внеречевым непосредственным окружением. Сначала производится локальный, т.е. грамматический, анализ. Результат оценивается с точки зрения глобального принципа, приводящего к ожиданиям относительно будущей интерпретации и будущих сегментов интерпретируемого события. Вместе с другими параметрами, все это составляет основу для оценки свойств предстоящего контекста анализа [99, c.23].

Более развернутый набор постулатов, по [41, c.32], таков:

1) регулярность процессов восприятия речи,

2) регулярность языкового употребления в различных классах контекстов,

3) субъективность,

4) протекание в реальном времени,

5) посегментность понимания,

6) зависимость от наличной интерпретации,

7) ограниченность ресурсов,

8) непосредственность,

9) переанализ,

10) различение локальных и глобальных процессов анализа.

Процедуры лежат в основе всех процессов человеческой когниции вообще. Когниция - проявление процедур, подобных компьютерным, содержащим указания на предписание и на единицы, контролирующие работу системы в целом. Временное измерение процедуры до тех пор «заморожено», пока эта процедура не начнет выполняться. Именно поэтому, в зависимости от обрабатываемого в данный момент текста, процедура работает по-разному [41, c.31].

Процедурные диалоговые модели иногда [86, c.65] связывают с реконструкцией - под процедурным углом зрения - соответствующих объяснительных моделей в языкознании. Целью этого является более глубокое представление о свойствах нормального и отклоняющегося от нормы употребления языка и речи.

Важным разделом диалоговой процедурной семантики является и установление процедур интерпретации, работающих в рамках конкретных типов диалога. В этом ключе исследуются [86, c.68-69]:

- когнитивные структуры высказываний и стратегии переработки;

- интерактивные структуры высказываний и речевое взаимодействие людей;

- социальные знания обыденной практики и сегментов социального мира, лежащие в основе высказываний;

- формальные средства репрезентации, позволяющие представить динамику протекающих процессов;

- формальные средства, позволяющие представить взаимодействие различных процессов и структур.

В грамматической теории процедурной грамматикой, по [40, c.86], называют набор техник, используемых говорящим при анализе речи и представляющая «новую парадигму» в теории грамматики. Ее эмпирически существенные задачи заключаются в следующем:

1. Она должна учитывать реальное время восприятия высказывания.

2. Человек анализирует высказывания, опираясь на свои предположения о свойствах естественного языка, на своеобразный грамматический фон.

3. Реципиенты обычно обладают неполной информацией, на всех уровнях грамматики, а особенно - на синтаксическом и семантическом. Поэтому возможен переанализ и параллельная проработка альтернативных гипотез.

4. Поскольку понимание речи связано с внутренним освоением того, что проходит перед мысленным взором человека посегментно, в реальном контексте, а гипотезы о структуре этих сегментов формируются только в рамках последующего контекста,- встает проблема об отношении сегментов текущего контекста к последующим. Видимо, у человека есть локальные и глобальные принципы анализа, а распределение нагрузки на процедуры максимизирует организованность взаимодействия между этими двумя видами принципов.

5. На понимании сказывается и постоянное межличностное взаимодействие говорящего и реципиента.

Как видим, суть процедурного подхода - в использовании понятий программирования (особенно - понятий программы, подпрограммы и процедуры) непосредственно для описания и моделирования речевой деятельности человека, под когнитивистским углом зрения. Одни представители этого направления (например, Р.Шенк) полностью отказываются от использования внепроцедурных средств представления семантики, другие (как В.Вудз) - пытаются сочетать формальный аппарат процедур с более традиционным логическим аппаратом.

Обе разновидности пессимистично оценивались представителями теоретической семантики. Дж.А.Фодор писал [48, c.204]: «Процедурная семантика, как утверждают, это теория значения «психологов», в то время как классическая семантика была семантикой «логиков». То же, что до нас доносится - не что иное как синтез теории значения с теорией мышления. Вроде бы и неплохо, и правдоподобно. Но увы, эти слухи недостоверны». А именно [48, c.204-205]:

1. Компьютерные модели не дают абсолютно никаких семантических моделей, если то, что имеется в виду под семантической теорией, считается соотнесением языка и мира. А именно, процедурная семантика не заменяет классическую семантику, она просто обходит те вопросы, которыми занималась классическая семантика.

2. Процедурная семантика дает теорию того, что такое знание значения слова. Но эта теория далеко не нова. Наоборот, это просто-таки архаическая и в высшей степени неправдоподобная форма верификационизма. Поскольку практически никто, кроме приверженцев процедурной семантики, не принимает всерьез верификационизм, небезынтересно будет проследить причины интереса к этой доктрине.

3. Именно верификационизм соединял процедурную теорию языка с процедурной теорией восприятия. В итоге имеем взгляд на отношение языка и мышления, лишь незначительно отличный от представлений Локка и Юма. Ирония судьбы процедурной семантики - в рецидиве когда-то забракованных теорий.

4.2 Концепция П.Саппса (P.Suppes)

По [115, c.28], общее представление вычислимых функций в теоретико-множественных терминах, для естественного языка, тривиально и неинтересно. Гораздо интереснее эквивалентные им представления в виде рекурсивных функций, вычислимых на машине Тьюринга. Различные человеческие процедуры не вполне аналогичны процедурам ЭВМ и обладают рядом существенных отличий. В связи с этим выдвигаются следующие положения [115, c.28-32]:

1. Свойства - это абстракции процедур, аналогично тому, как экстенсионалы - абстракции свойств.

2. Значение слова, словосочетания, предложения - это процедура или набор процедур.

3. Такое значение для каждого человека свое - обладает приватным характером (ср. концепцию приватного языка у Л.Виттгенштейна).

4. Успешность коммуникации зависит, среди прочего, от следующих факторов:

· Употребляемые слова, словосочетания и высказывания идентифицируются говорящим и слушающим как «те же самые», т.е., достаточно конгруэнтные.

· Процедуры, вызываемые словами и словосочетаниями, дают, при конкретном контексте, конгруэнтны «вычисляемым результатам» для говорящего и слушающего. Образно говоря: машины говорящего и слушающего работают сходным образом.

· Когда устанавливают, конгруэнтны ли процедуры, вызываемые у слушающего произносимыми речами, тем, которые те же речи вызывают у говорящего, люди пользуются невербальными и вербальными указаниями (намеками), получаемыми от слушающего.

· Если говорящему кажется, что эти результаты не конгруэнтны, он прибегает к перифразам. Если нужные заменяющие выражения (выражения-дублеры) найдены, коммуникация успешна.

· Классическая теоретико-множественная референциальная семантика может быть выведена из процедурно-семантической формы.

5. Человеческие процедуры отличны от машинных в следующих отношениях:

· Элементарные операции человеческих процедур в корне отличны от всех известных языков машинных команд.

· Человеческие процедуры подвержены постоянным модификациям, на них - в противоположность компьютерным процедурам - сказывается и употребление.

· Человеческие процедуры внутренне связаны с восприятием и моторикой человека. У компьютерных процедур такие связи искусственны, неуклюжи и крайне затруднены.

· Человеческие процедуры недискретны. Например, недискретны просодические свойства человеческой речи.

4.3 Концепция Р.Шенка (R.Schank)

По Р.Шенку, задача вычислительной семантики - определение процедуры, шаг за шагом сопоставляющей входные предложениям с их смыслом, а также порождающей осмысленные идеи с их воплощением в предложения. Основной вопрос - создание представления смысла [4, c.12]. Важны следующие положения:

1. Представление смысла не зависит от конкретного языка: «машинным программам, которые могли бы «думать», необходимо оперировать со структурами языка мыслей. Мы надеялись, что такими структурами могли бы представляться передаваемые языком значения» [4, c.12].

2. Формулируемые процедуры в максимальной степени соответствуют человеческому поведению [4, c.13].

Эти положения реализованы Р.Шенком и его сотрудников в рамках концепции скриптов (см. ниже).

4.4 Концепция Й.Вилкса

Эта концепция особенно ориентировна на создание процедурной семантики, полезной для искусственного интеллекта. Процедуры, составляемые программистом, должны лечь в основу теории значения [129, c.497]. Понятия, используемые в теории значения, «должны быть определяемы только в терминах используемых операций. Не следует делать вид, будто вычисления, производимые при таком процессе, обладают тем статусом, который делает их указателями (pointers) для предметов, этикетками для идей или частями мозга» [126, c.91].

Такая процедурная семантика отличается от виттгенштейновской теории «значение есть употребление» [129, c.497]. Теория Виттгенштейна была бихевиористской в отношении к мыслительной деятельности, вне ее сферы находились глубинные механизмы поведения и речевой деятельности, а процедурная семантика стремится познать именно эти механизмы. Иной у процедурной семантики и стиль формализации: это стиль программирования, а не логического аппарата.

Итак, значения - это процедуры. Процедурная семантика должна объяснить понятия значения как в отношении к употреблению языка, так и в аспекте языка внутреннего представления,- говорящего человека или автомата. Этот подход противопоставляется следующим двум: а) подходу Ф.Джонсона-Лэрда [62], в котором планы и их отношения к поведению человека или робота в реальном мире являются неотъемлемой частью процедурной семантики, б) подходу В.Вудза [133], делающему попытку встроить семантику условий истинности в процедурную семантику. Вилкс утверждает:

1. Значения выражений на естественном языке принципиально не представимы на языке исчисления предикатов.

2. Ни семантика языков программирования, ни условия истинности, ни иной вид непосредственного референциального подхода к именованию не пригодны для искусственного интеллекта.

3. Нет существенного различия между естественным языком и языком внутреннего представления. В частности, примитивы (атомарные выражения) типа ПРИЧИНА, ДВИГАТЬ, ОДУШЕВЛЕННОСТЬ, ИСТОЧНИК ни в чем не отличаются от слов нормального языка (языка-объекта).

4. Структуры, на любом уровне (естественного языка или языка внутренних представлений) обладают значением, задаваемым процедурами. На поверхностном уровне это осуществляется с помощью перифраз - объяснения «другими словами». Вслед за Виттгенштейном можно утверждать: слова имеют те значения, которые мы им даем, а мы даем им значения с помощью объяснений.

Процедуры, придающие значения примитивам, на уровне представления суть операции логического вывода, преобразующие эти выражения. Значение выражения ПРИЧИНА - это логические выводы, вызываемые структурами, содержащими такое выражение (см. также [25], [128]).

Неясно, локализуют ли процедуры (эквивалентные значению высказывания) референт в «черном ящике» (в мозгу и/или в компьютере), в реальном мире или и то и другое. И вряд ли это зависит от планов и процедур распознавания. Значения высказываний сами по себе не представляют собой программы, которые должны быть выполнены слушающими. Значения - это планы действовать или распознавать тем или иным способом. Понимание, по Вилксу, далеко не обязательно связывать с этими планами [129, c.507-509].

4.5 Концепция В.А.Вудза и «расширенная сеть переходов» (Augmented transition network, ATN) ^[i]

В этой концепции [133, c.21] утверждается, что семантическая конкретизация естественного языка в вопросно-ответных системах требует не только семантической нотации для представления значений предложений, но и описания семантики этой нотации, т.е. метасемантики. Например, к последней относится язык, на котором записываются процедуры, выполняемые по ходу интерпретации выражений на естественном языке. Каждому имени предиката, используемому в таком метаязыке, соответствует некоторая процедура, определяющая истинность предиката для данных значений его аргументов. То же - для функций, используемых в метаязыке, и т.д.

С именем Вудза связан и формальный аппарат «расширенной сети переходов» РСП - своеобразное обобщение концепции конечных автоматов. Эта модель модель конечных состояний равносильна простой грамматике НС без трансформаций. Концептуальный аппарат включает понятие подпроцедур. В рамках процедурной семантики такой подход породил исследования, посвященные психологической верификации модели в целом [80, c.78]. Грамматика имеет вид множества помеченных ориентированных графов, в которых «метками обозначаются категории слов, рекурсивные вызовы самих себя или других графов, а также обращения с целью обновления данных или доступа к множеству регистров. Процедуры можно ассоциировать с дугами, используемыми для построения дерева синтаксического анализа, формирования семантического представления, генерации текста и т.д.» [3, c.32].

Первоначально РСП квалифицировалась как распознающая компьютерная система, дававшая синтаксический анализ для предложений, подаваемых на ее вход. Система эта развивалась на протяжении многих лет, ее версиям были посвящены многие публикации в 1960-х гг. (тогда модель была особенно популярной) [117], [16], в 1970-х [133], [132], [64], [65], вплоть до последнего времени. Сегодня термин «РСП» относится к множеству нотационных соглашений и к конкретному типу синтаксического анализатора при моделировании понимания. По мнению сторонников этого подхода, РСП как синтаксический подход к распознаванию предложений обладает преимуществами перед трансфомационными порождающими грамматиками в следующих отношениях [121, c.119-122]:

1. Гибкость. РСП позволяет настраивать параметры системы на конкретный стиль использования языка человеком. Грамматика отделена от алгоритма ее использования при продуцировании и понимании языка. Это позволяет описывать все интерпретации для каждого синтаксически многозначного предложения,- выдаваемые по убыванию психологического правдоподобия.

2. Глубина. Система способна, в принципе, производить сложный анализ произвольного предложения, давая информацию о контексте уместной характеристики каждого слова, о наиболее правдоподобной синтаксической категоризации каждой составляющей и каждого предложения. Она также может указывать функцию каждого слова, словосочетания и предложения. Эти функциональные указания по своей семантической гибкости и существенности, как полагают сторонники такого подхода, вполне сопоставимы с глубинными структурами у Н.Хомского. В более ранних моделях понимания семантической интерпретации всегда предшествовал полный синтаксический разбор. В более поздних системах РСП семантическая интерпретация может начинаться даже с промежуточного результата синтаксического анализа. Глубина проникновения в тонкости человеческих знаний, существенных для использования естественного языка, ничем не ограничена. Гипотезы об истолковании выражения могут быть получены на любом уровне анализа и верифицированы на фоне произвольного набора фактов.

3. Прямая обработка: функциональная интерпретация выявляется непосредственно из поверхностной структуры. Нет ничего подобного трансформационным правилам.

4. Операционные характеристики:

- серийность - обработка текста в порядке появления, «слева направо», слово за словом;

- активность обработки - используется знание языковой структуры и оценивается контекст предложения;

- организация процедур: разбиение на подзадачи соответствует уровням языковых единиц. Например, процедуры обработки словосочетания вложены в процедуры обработки предложения и т.д.

РСП допускает оптимизацию, а также контроль над стратегической обработкой текста [61, c.71-72]. Однако чем больше объем правил, тем менее прозрачна их логика. Поэтому РСП эффективна только в качестве игрушечной, синтаксически ориентированной и быстро работающей системы. Если же система состоит из многих модулей и должна легко расширяться, а процессор ЭВМ достаточно мощен, тогда РСП малопригодна [61, c.72]. В частности [17, c.39], попытки построить полный набор правил для распознавания сочиненных конструкций с помощью этого формального аппарата безуспешны, в силу тех ограничений, которые этот аппарат накладывает при переходе (в процессе анализа) с одного уровня вычислений на другой уровень. Именно отсюда вытекает необходимость усложнить интерпретатор, представив его как каскадную РСП - систему нескольких РСП, взятых на правах отдельных модулей.

Обычно «состояние» грамматики в РСП служит двум целям: 1) определяет фрагмент грамматики, некоторое ее правило, 2) во время анализа - интерпретируется как процедура и выполняется. Во многих компиляторах для РСП, во всяком случае, воплощена именно такая трактовка [47], [60], [28], [9]. В работе [29] эта идея находит свое логическое развитие. Для временного хранения такой промежуточной процедуры выделяется отдельная область памяти. В случае необходимости, используется этот уже откомпилированный фрагмент. Весь процесс получает вид «каскадной РСП», состоящей из звеньев вида:

Вход --> машина_1 --> выход = вход --> машина_2 --> выход

Этот подход подвергся серьезной критике со стороны Й.Вилкса, который так резюмировал явные и скрытые постулаты данной концепции, представленные в работе [131]:

1. Метасемантика должна быть основана на условиях истинности и в то же время быть процедурной.

2. Значения не являются всем, что получается в системе после переработки предложения.

3. Функции значения, в терминах условий истинности, не идентичны функциям распознавания (последние, в частности, говорят, что некоторая кошка является кошкой).

4. Полные функции значения могут быть невыполнимыми или из-за отсутствия нужных данных, или из-за того, что требуют кванторов общности при бесконечной области определения объектов. Тем не менее, они представляют собой абстрактные процедуры и эквивалентны интенсионалам.

Вилкс, критикуя этот подход, указывает [129, c.510]:

1. Приравнивание условий истинности значениям для естественного языка сомнительно,- даже если мы занимаемся миниатюрной вопросно-ответной системой с ее малюсеньким объемом объектов.