Англоязычный гастрономический дискурс, как объект исследования в лингвистике и в переводоведении

Размещено на http://www.allbest.ru/

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава 1. Англоязычный гастрономический дискурс, как объект исследования в лингвистике и переводоведении

1.1 Сущность, содержание и характеристики гастрономического дискурса

1.2 Разновидности гастрономического дискурса

1.3 Трудности перевода текстов гастрономического дискурса

Выводы по главе 1

Глава 2. Исследование особенностей перевода русскоязычного гастрономического дискурса на английский язык

2.1 Перевод рецептов

2.2 Перевод меню

Выводы по главе 2

Заключение



ВВЕДЕНИЕ

В последние годы в науке сложились целые направления, предлагающие теоретические модели дискурса, методы его анализа. Отсутствие единого определения дискурса отнюдь не является недостатком общей теории дискурса, а лишь свидетельствует о ее динамичном развитии. Такое многообразие точек зрения и теорий объясняется природой самого дискурса. Он является синергетической сущностью, не имеющей жестких границ находящейся в постоянном движении и подчиненной законам саморазвития.

Ряд современных лингвистических работ посвящен изучению языковой концептуализации одного из важнейших факторов жизнедеятельности человека-сферы, связанной с приготовлением и употреблением пищи и напитков. История человеческой цивилизации неразрывно связана с пищевыми ресурсами, являющимися одной из фундаментальных физиологических потребностей человека. Необходимость в пище представляет собой базовый уровень физиологической конституции человека. Человечество не может жить без пищи, однако у представителей каждой нации имеются свои собственные комплексы вкусовых предпочтений, которые находят своё воплощение в соответствующем языковом и текстовом материале: рецептах национальной кухни, меню, кулинарных статьях, гастрономической терминологии и т.д. Этим и обусловлена актуальность рассматриваемой темы, так как пища - неотъемлемая часть жизни каждого человека.

Несмотря на большой интерес к данной проблематике, ее изучению посвящено немного работ. Как известно, ситуация потребления пищи национально обусловлена, отражает этнические, культурные, социально-религиозные особенности народов. Различия в сложившихся гастрономических нормах порождают проблемы для межкультурной коммуникации и перевода

Цель данной курсовой работы - рассмотреть и проанализировать особенности перевода русскоязычного гастрономического дискурса на английский.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

· исследовать понятие дискурc;

· выделить и проанализировать основные дискурсивные характеристики гастрономического дискурса (место, время, цель, ценности, участников, хронотоп и т.п.);

· описать группу текстов, входящих в состав гастрономического дискурса;

· проанализировать способы перевода, используемые для гастрономического дискурса;

Объект исследования - русскоязычный гастрономический дискурс.

Предмет исследования - перевод текстов русскоязычного гастроноческого дискурса на английский язык.

Теоретико-методологической базой работы послужили труды отечественных и зарубежных лингвистов в области теории дискурса Н.Д. Арутюновой, Р. Барта, Т. ван Дейка, В.З. Демьянкова, В.И. Карасика, Ю.Н. Караулова, В.В. Петрова, П. Серио, Е.В. Сидорова, Ф. де Соссюр, Ю.С. Степанова, М. Фуко и др.; лингвокультурологии (Р. Барт, Ф. Бродель, П. Бурдье, М. Дуглас, К. Леви-Стросс, М. Фуко и др.), теории гастрономического дискурса (П.П. Буркова, Н.П. Головницкая, А.Ю. Земскова, Л.Р. Ермакова, А.В. Олянич, Е.А. Чередникова) и теории перевода (И.С. Алексеева, Н.К. Гарбовский, М.Н. Есакова, В.Н. Комиссаров, О.И. Костикова, Е.Ю. Куницына, Э.Н. Мишкуров, Л.Л. Нелюбин, К. Райс, Я.О. Рецкер, Х. Фермеер, Г.Т. Хухуни, А. Швейцер, Р. Якобсон)

Материалом послужили тексты меню, рецептов, художественной литературы и другие тексты, относящиеся к гастрономической тематике, на русском языке, а также их переводы на английский язык.

Практическое значение курсовой работы заключается в том, что ее материал может быть использован в курсах «Общего языкознания», «Общей теории и методологии перевода», «Теории перевода», в практических курсах перевода и в переводческой практике.

Данная работа состоит из введения, двух глав, выводов по каждой главе, заключения и списка литературы. Введение представляет собой объяснение актуальности проблемы, главной цели исследования, определенных задач для достижения поставленной цели и методов исследования. В первой главе рассматриваются основные особенности гастрономического дискурса. Во второй главе рассматриваются основные трудности, возникающие при переводе рецептов и меню, проводится исследование переводов. В заключении подводятся итоги и делаются определенные выводы по исследованию.



ГЛАВА 1. АНГЛОЯЗЫЧНЫЙ ГАСТРОНОМИЧЕСКИЙ ДИСКУРС, КАК ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ В ЛИНГВИСТИКЕ И ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЯ

1.1 Сущность, содержание и характеристики гастрономического дискурса

Современные лингвисты не имеют общего мнения о понятии «дискурс». Однако все они сходятся на том, что понятие «дискурс» шире и глубже понятия «текст» и «речевая коммуникация».

Термин «текст» (от лат. textus - ткань, сплетение, соединение) широко используется в лингвистике, литературоведении, эстетике, семиотике, культурологии, а также философии. Это, отметил Ю.М. Лотман, «бесспорно, один из самых употребляемых терминов в науках гуманитарного цикла» [17, 19]. Развитие науки в разные моменты выбрасывает на поверхность такие слова: лавинообразный рост их частотности в научных текстах сопровождается утратой необходимой однозначности. Они не столько терминологически точно обозначают научное понятие, сколько сигнализируют об актуальности проблемы, указывают на область, в которой рождаются новые научные идею. За словом «текст» стоит несколько разных, хотя и взаимосвязанных значений.

Первоначально (и наиболее глубоко) этот термин укрепился в языкознании. Текст для лингвиста - это акт применения естественного языка, обладающий определенным комплексом свойств. Ему присущи связность и завершенность. Текст четко отграничен от всего ему внешнего, от окружающей речевой и внеречевой реальности. Проще говоря, он имеет ясно выраженные начало и конец, составляя цепь (группу) предложений, которая является минимальной (неделимой) коммуникативной единицей.

Лингвистическое понимание текста в одних случаях - более узкое (текст как «языковое выражение определенного смыслового ряда»), в других - более широкое. Так, научная дисциплина, именуемая лингвистикой текста, рассматривает текст как речевое образование (произведение) с его языковой «плотью»), построением и смыслом.

Термин «текст» широко используется и в литературоведении. Это - собственно речевая грань литературного произведения, выделяемая в нем наряду с предметно-образным аспектом (мир произведения) и идейно-смысловой сферой (художественное содержание). Обсуждая вопросы теоретической поэтики, Ю.М. Лотман в начале 1970-х годов писал: «Следует решительно отказаться от представления о том, что текст и художественное произведение - одно и то же. Текст - один из компонентов художественного произведения художественный эффект в целом возникает из сопоставлений текста со сложным комплексом жизненных и идейно-эстетических представлений» [17, 23].

Современные ученые порой включают в «пространство» литературно художественного текста (помимо речи) изображенное писателем и даже выраженные им идеи, концепции, смыслы, т.е. художественное содержание. Слова «текст» и «произведение» в подобных случаях оказываются синонимами.

Но наиболее укоренено в литературоведении представление о тексте как строго организованной последовательности речевых единиц. В этой связи, в частности, различаются основной текст произведения и его побочный текст: заглавия и примечания, которые стали предметом специального изучения, эпиграфы, посвящения, авторские предисловия, обозначения дат и мест написания, а также перечни действующих лиц и ремарки драматических произведений.

Термин «текст» является центральным в текстологии. Сфера этой филологической дисциплины - тексты в аспекте истории их создания, их атрибуция и решение вопросов о датировке, установление принципов публикации произведений, а при наличии текстовых вариантов - выделение основного (канонического) текста. Проблемам текстологии посвящен ряд фундаментальных работ теоретического характера.

На этом втором роде «надситуативных» речевых образований построили свои теории текста наши крупные ученые-культурологи М.М Бахтин и Ю.М. Лотман.

В работе «Проблемы текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа» Бахтин рассмотрел текст как «первичную данность (реальность) и исходную точку всякой гуманитарной дисциплины»: «Там, где человек изучается вне текста и независимо от него, это уже не гуманитарные дисциплины» [5, 131]. Характеризуя текст как высказывание, которое имеет «субъекта, автора», ученый сосредоточил свое внимание на том, что назвал «истинно творческим текстом», являющим собой «свободное откровение личности»: смысл текста «в том, что имеет отношение к истине, правде, добру, красоте, истории». Бахтин подчеркивает, что верный своей природе текст осуществляет «диалогические отношения»: являет собой отклик на предыдущие высказывания и адресацию к духовно-инициативному, творческому отклику на него. Субъекты диалогических отношений, по Бахтину, равноправны. Эти отношения личностны, сопряжены с внутренним обогащением людей, с их приобщением к неким смыслам, устремлены к взаимопониманию и единению: «Согласие - одна из важнейших форм диалогических отношений» [5, 142].

О тексте как явлении гуманитарно значимом в иной смысловой вариации говорил Ю.М. Лотман. Рассматривая культуру как «механизм роста информации», как «совокупность текстов или сложно построенный текст», ученый утверждал, что текст по своей природе обладает авторитетностью, что он истинен по сути, что возможность быть ложным для него исключается: «Ложный текст - это такое же противоречие в терминах, как ложная клятва, молитва, лживый закон. Это не текст, а разрушение текста» [17, 3].

Рассматривая в качестве текстов предсказания пифий, проповеди священников, рекомендации врачей, социальные инструкции, законы, а также произведения искусства, Лотман подчеркивал, что участники общения на текстовой почве резко отделены друг от друга: творцы (создатели) текстов вещают некие истины в малопонятной для других, зашифрованной форме («чтобы восприниматься как текст, сообщение должно быть не- или малопонятным»). А те, кому отведена роль потребителей текстов, внимают их создателям с полным доверием, порой прибегая к посредству толкователей: тексты подлежат «дальнейшему переводу (на другой семиотический код) или истолкованию». «Чтобы быть взаимно полезными, - утверждает ученый, - участники коммуникации должны «разговаривать на разных языках». «Текст, апеллирующий к его переводу на иной язык и творческому истолкованию, трактуется ученым как содержательно открытый и многозначный: он является «не только пассивным вместилищем смыслов», но и «смысловым генератором» [17, 57].

С учетом приведенных суждений М.М. Бахтина и Ю.М. Лотмана, правомерно сказать, что текст как феномен культуры в его наиболее полной и яркой явленности - это ответственное речевое действие, способное и призванное «работать» (функционировать) далеко за пределами времени и места его возникновения, а потому тщательно продуманное и отшлифованное его создателем. Это - непреходяще значимый сгусток речемыслительного опыта, квинтэссенция языка в действии, своего рода памятник однажды состоявшегося высказывания.

Принадлежащий гуманитарной сфере текст, апеллируя к его духовно- инициативному восприятию самыми разными людьми, является носителем устойчивых и стабильных, вне ситуативно значимых сведений, идей, умонастроений, смыслов - средоточием духовно-практического опыта тех или иных общественных групп и отдельных личностей, щедро одарённых, масштабных, поистине творческих. Наиболее яркие образцы текстов содействуют свободному единению как малых человеческих общностей, так и целых народов, и всего человечества. Именно такова их великая миссия в составе культуры.

Дискурс (фр. discours, от лат. discursus - рассуждение, довод) - одно из сложных и трудно поддающихся определению понятий современной лингвистики, семиотики и философии, получившее широкое распространение в англо- и особенно франкоязычных культурах. Значение слова - речь, выступление, рассуждение. В русском языке, как и во многих европейских, этому слову нет эквивалента. Оно переводится как дискурс, дискурсия, речь, слово, текст, рассуждение. Предметом теоретического изучения дискурс стал относительно недавно.

М. Стаббс выделяет три основные характеристики дискурса: 1) в формальном отношении - это единица языка, превосходящая по объему предложение, 2) в содержательном плане дискурс связан с использованием языка в социальном контексте, 3) по своей организации дискурс интерактивен, то есть диалогичен [30, 7].

П. Серио выделяет восемь значений термина «дискурс»: 1) эквивалент понятия «речь», то есть любое конкретное высказывание, 2) единица, по размеру превосходящая фразу, 3) воздействие высказывания на его получателя с учетом ситуации высказывания, 4) беседа как основной тип высказывания, 5) речь с позиции говорящего в противоположность повествованию, которое не учитывает такую позицию, 6) употребление единиц языка, их речевая актуализация, 7) социально или идеологически ограниченный тип высказываний, например, феминистский дискурс, 8) теоретический конструкт, предназначенный для исследований условий производства текста [24, 16].

С речью дискурс сближает то, что он также является процессом и деятельностью. Однако в отличие от речи дискурс предполагает систему, он обладает свойством целостности, имеет внутреннюю организацию, форму, к нему применимы понятия вида, жанра и стиля. Свойство системности сближает дискурс с языком. Язык является универсальной абстрактной микросистемой, тогда как дискурс - конкретной мини-системой. Дискурс - это речь, наделенная социокультурным измерением, или язык, преобразованный говорящим субъектом и включенный в конкретный социокультурный контекст. Типология дискурса включает религиозный, политический, литературный, философский и другие дискурсивные жанры. Мы в подобных случаях обычно используем понятие языка, считая, что каждая область культуры имеет свой язык: литературный, философский, научный и т.д.

Понятие дискурса нашло широкое применение в социальных и гуманитарных науках. Историки используют его при исследовании архивных документов. Социологи и психологи - при изучении разного рода анкет, интервью и бесед. Р. Барт положил начало применению дискурсивного подхода в литературоведении и критике [3]. Исторически дискурс выступал в самых различных значениях, формах и жанрах. Конкретными его примерами являются тронная речь короля по поводу какого-либо важного и торжественного события; вступительная речь (слово) или заключительная речь (слово) при открытии или закрытии научного, или иного конгресса; речь по случаю приема в академию или получения высокой награды или премии. Французский поэт эпохи Возрождения Ронсар (16 в.) назвал свой сборник поэм «Дискурсы». «Дискурсом» может быть названа и достаточно обширная работа. Так, «Философское рассуждение о современности» Ю. Хабермаса, во французском названии которого используется слово «discours», представляет собой двенадцать лекций, прочитанных во французском университете [26].

Суммируя различные понимания дискурса, М.Л. Макаров показывает основные координаты, с помощью которых определяется дискурс: формальная, функциональная, ситуативная интерпретации. Формальная интерпретация - это понимание дискурса как образования выше уровня предложения[18].

Функциональная интерпретация в самом широком понимании - это понимание дискурса как использования (употребления) языка, то есть речи во всех ее разновидностях. Компромиссным (более узким) вариантом функционального понимания дискурса является понимание дискурса как целостной совокупности функционально организованных, констектуализованных единиц употребления языка.

Ситуативная интерпретация дискурса - это учет социально, психологически и культурно значимых условий, и обстоятельств общения, то есть поле прагмалингвистического исследования. Закономерно поэтому обращение к дискурсу со стороны многих ученых, разрабатывающих теорию речевых актов, логическую прагматику общения, конверсационный анализ, анализ диалога, лингвистический анализ текста, критический анализ дискурса, проблемы социолингвистики и этнографии коммуникации, когнитивной лингвистики и психолингвистики [18, 70].

В.Е. Чернявская, обобщив различные понимания дискурса в отечественном и зарубежном языкознании, сводит их к двум основным типам: 1) «конкретное коммуникативное событие, фиксируемое в письменных текстах и устной речи, осуществляемое в определенном когнитивно и типологически обусловленном коммуникативном пространстве», и 2) «совокупность тематически соотнесенных текстов» [28, 53].

В середине прошлого столетия в когнитивной лингвистике появилось понятие дискурса. Вначале это понятие ассоциировалось с устной речью, но уже в 60 - 70 гг. дискурс начинает пониматься как текст, как связная последовательность предложений и речевых актов. В свете современных подходов дискурс - это сложное коммуникативно-прагматическое явление, которое помимо текста включает в себя еще и необходимые для его понимания экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресанта и т. д.). По определению Н.Д. Арутюновой, «дискурс (от франц. discours - речь) - связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)» [1, 137].

Швейцарский лингвист П. Серио отмечает, что «понятие дискурса открывает трудный путь между чисто лингвистическим подходом, который основывается на признанном забвении истории, и подходом, который растворяет язык в идеологии» [24, 551].

Л.М. Кольцова и О.А. Лунина считают, что «текст - это то, что существует в языке, а дискурс - это текст, реализуемый в речи» [16, 8].

То, что дискурс - элемент именно речи, а не языка, не вызывает сомнений, однако и текст как единицу языка можно рассматривать только как схему, а вовсе не как конкретный текст. В лингвистике накопилась богатая практика исследования именно текста как единицы речи с учетом его прагматических аспектов, т. е. понятия дискурса и текста существуют как эквивалентные. Однако следует помнить, что не всякий текст будет дискурсом. Так, текст на языке, неизвестном читателю, или научный текст, непонятный читателю, нельзя назвать дискурсом.

Кроме того, как замечал Ю.С. Степанов, «дискурс - это особое использование языка для выражения особой ментальности, собой идеологии; особое использование влечет активизацию некоторых черт языка и, в конечном счете, особую грамматику и особые правила лексики» [26]. Поэтому существуют философский, психологический и др. виды дискурса, где понятие дискурса не ограничивается рамками текста и/или текстов, а включает в себя все вербализованное ментальное пространство той или иной науки. Так, В.И. Карасик отмечает, что «институциональный дискурс представляет общение в заданных рамках статусно-ролевых отношений» и в современном обществе он выделяет «следующие виды институционального дискурса: политический, дипломатический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный, сценический и массово-информационный» [12, 8].

По мнению М.Я. Дымарского, дискурс одновременно и семиотизация культурно-исторического события, и речевая деятельность, ее продукт, т.е. текст. Поэтому он шире и глубже текста [12, 28].

Эту же мысль подчеркивает и Г.Н. Манаенко, которая полагает, что «любой дискурс порождает текст - конкретный материальный объект, отображающий специфику взаимодействия людей при создании информационной среды в той или иной сфере деятельности» [19, 30].

Дискурс неотделим от языковой личности. Ю.Н. Караулов считает, что за каждым продуктом дискурса, текстом, стоит языковая личность, владеющая системой языка [13, 27].

Более того, как справедливо заметил К.Ф. Седов, «за каждой языковой личностью стоит множество производимых ею дискурсов» 23, 4].

Г.Н. Манаенко определяет дискурс как «общепринятый тип речевого поведения субъекта в какой-либо сфере человеческой деятельности, детерминированный социально-историческими условиями, а также утвердившимися стереотипами организации и интерпретации текстов как компонентов, составляющих и отображающих его специфику» [19, 28]. Далее она отмечает, что «по отношению к речевому общению дискурс предстает как социально детерминированный тип его осуществления, соответственно, речевая деятельность как способ осуществления, текст как форма осуществления (внешнее выражение речевого общения в языковом коде), а язык как средство (орудие для осуществления этой деятельности)».

Таким образом, если текст -- это форма осуществления дискурса, то он - разновидность дискурса. В этом смысле его можно рассматривать как дискурс в узком смысле, в отличие от дискурса в широком смысле, понимаемом как все вербальное пространство той или иной науки или искусства.

По мнению Т.Ф. ван Дейка, «дискурс - это существенная составляющая социокультурного взаимодействия, характерные черты которого - интересы, цели и стили» [10, с. 53]. Идеологическую направленность дискурса подчеркивает и Г. Н. Манаенко, которая видит в нем «не просто поток речевого общения как одной из сторон социального взаимодействия, но речевое поведение субъекта идеологии, ограниченное в своем проявлении конкретными обстоятельствами жизни человека в определенном социуме в хронологически очерченных рамках этапа его развития» [9, 28].

Однако, как совершенно справедливо отмечал У. Чейф, «дискурс многосторонен, и достаточно очевидна ограниченность любых попыток отразить его моделирование, сведя дискурс к одному или двум измерениям…» [27, 49]. Так, социальное взаимодействие предполагает наличие не только субъекта этого взаимодействия с его идеологией, но и объекта этого взаимодействия с его идеологией. И эти два идеологических подхода могут совпадать, а могут и не совпадать. В последнем случае возникают две возможности существования дискурса, которые можно было бы условно назвать позитивной и негативной. В первом случае субъекту удается навязать свою идеологию объекту, а во втором, объект остается при своем мнении и явно или не явно противоречит субъекту.

«Текст, например, текст романа, является… именно текстом, связной совокупностью высказываний, а дискурсом романа будет картина мира, создаваемая посредством этого текста, вплоть до «идеологии», авторских предпочтений, его симпатий и антипатий, «подтекста», отношений к другим романам и вообще к другим текстам, и т. д.» [27, 36].

Однако картина мира создается не только самим текстом, но и тем, кто этот текст читает: его интеллектом, культурой, образованием, эмпатией, его идеологией. И в этой практике взаимодействия картины мира субъекта с картиной мира объекта и рождается практика дискурса.

Таким образом, по нашему мнению, дискурс можно определить, как идеологически оформленную речевую деятельность языковой личности, которая формирует вербальное пространство той или иной науки или искусства во взаимодействии с другими участниками этой деятельности (активными или пассивными), а также как результат этой деятельности - текст или совокупность текстов с учетом их коммуникативных и экстралингвистических характеристик.

Из сказанного следует, что всякий текст с учетом его коммуникативных и экстралингвистических характеристик является дискурсом в узком смысле этого понятия, т. е. продуктом дискурса. И именно поэтому древние тексты, которые не вступают напрямую в коммуникацию, а нуждаются в расшифровке, не могут рассматриваться как дискурс.

Таким образом, нужно понимать, что дискурс - это уникальный симбиоз текста (два и более предложений, между которыми существуют логические связи) и речевой акта (речевая ситуация, направленная на решение коммуникативной задачи). Отсюда его характеристики:

- целенаправленность (цель речевой коммуникации - определяется через контекст);

- ориентированность (как акт речи гастрономический дискурс может отражать личностные отношения его участников);

- процессуальность (дискурс как особенный процесс коммуникации);

- ситуативность (влияет и определяет цель коммуникации, некоторые особенности и свойства дискурса как речевого явления);

- законченность (с точки зрения текста как логическая законченность и цельнооформленность; с точки зрения речевого акта -- это результат коммуникации).

Эти характеристики подтверждают, что дискурс не имеет жёстких границ. Он подчинён своим внутренним законам саморазвития.

Существует огромное количество дискурсов, отражающих всевозможные человеческие виды активности. Глюттонический или гастрономический дискурс представляет интерес как одно из самых распространённых явлений повседневной жизни, представляющее жизненно-важную необходимость. гастрономический дискурс русскоязычный меню

Глюттонический (гастрономический) дискурс можно решительно поставить в первый ряд с другими широко известными дискурсами, поскольку питание имеет первостепенное значение в жизни человека. На сегодняшний день одно из важнейших мест занимает коммуникация, тем или иным образом имеющая отношение к пище, ее свойствам, процессу питания, способам приготовления и потребления. Таким образом, строится система лингвокультурогических знаков, определяющих систему глюттонии.

Гастрономический дискурс как таковой начал изучаться сравнительно недавно, хотя вопросами пищи занимались испокон веков. Интерес к сфере питания как культурному и языковому феномену в этнографической и лингвистических науках возникает в ХIХ веке.

Особое внимание гастрономическая культура, а также изучение сферы питания проявляется в 1960 - 1970-х гг. и получает разработку в трудах таких исследователей, как Р. Барт и М. Дуглас. Питание начинает рассматриваться как специфический культурный код.

В настоящее время вопрос об особенностях гастрономического дискурса не получил достаточного освещения. Среди отечественных исследователей данной проблематикой занимался А.В. Олянич, назвавший этот феномен «глюттоническим» (от лат. gluttonare - «есть, питаться, поглощать пищу»). Ученый отмечает, что лингвистические знаки глюттонического дискурса образуют совокупность, которая в свою очередь расчленяется на фреймы. Они хранятся в человеческом сознании в виде меню, рецептов, правил поведения и ритуалов. «Еда (пища) и связанный с ней дискурс представляют собой знаковую систему, в которой сконцентрированы «культурный капитал», национальная самоидентификация, персональная идентификация и субъективное отношение (вкус), тендерные характеристики и характеристики социальные (классовые)» [20, 508].

Гастрономический дискурс представляет собой один из основных типов коммуникации, является одним из базовых элементов в бытовом общении, а также носит индивидуальный и даже статусный характер. Процесс гастрономической коммуникации вбирает в себя обширную систему взаимосвязанных языковых знаков, имеющих гастрономическую направленность. «Лингвистические знаки пищи, ее характеристики и действия/состояния, связанные с добычей, приготовлением и потреблением, формируют особую когнитивную и информативную коммуникативную среду, в которой общение подчинено законам дискурса» [20, 168].

Под глюттоническим (гастрономическим) дискурсом мы понимаем особый вид вербально-социального дискурса, целью которого является достижение определенного вида коммуникации, а именно глюттонической. Глюттонический дискурс включает в себя текстовые структуры, связанные с процессом питания, при котором учитываются участники, условия, способы общения, среда, в которой протекает разговор, место и время коммуникации, цели и мотивы, а также жанр и стиль речи.

Задачу гастрономического дискурса можно определить, как способ воздействия на человека, а конкретно на его выбор кулинарных блюд, и как средство формирования его культурных гастрономических и вкусовых предпочтений. Это подтверждает, что гастрономический дискурс имеет цель, а, следовательно, один из так необходимых в повседневной коммуникации элементов (знаков, сигналов). Эти знаки предстают перед нами в виде директивных сообщений в меню, рецептурных книгах, так как еда для человека есть насущная и одна из основных частей жизни, и, следовательно, играет значительную знаковую роль.

При приготовлении, при подаче (в ресторане, кафе) или при употреблении пищи, люди разговаривают, сообщают друг другу разную информацию или пользуются ранее созданными источниками гастрономического содержания, то есть коммутируют между собой. В процессе этого, они преломляют эту информацию через себя и ориентируют её в зависимости от цели коммуникации (контекста). Коммуникация (служащих ресторана, посетителей, служащих и посетителей) составляет ядро гастрономического дискурса.

Потребляя пищу, человек имеет разные представления о ней (пища может быть острой и пресной, тяжелой и лёгкой, сладкой и кислой, и т. д.). Люди могут оценить пищу по содержанию в ней белков, углеводов, витаминов, жиров, то есть различать разные пищевые модели. Все эти представления и пищевые модели можно соотнести с кухнями разных народов, благодаря таким дополнительным характеристикам как набор ингредиентов, способ приготовления, подача (например, индийская кухня -- острая, с большим количеством специй). Пищевые модели и пищевое поведение людей придаёт процессу гастрономической коммуникации личностно-ориентированный характер, а также доказывает факт национально-культурной составляющей культуры разных этносов.

Разные культуры признают разные гастрономические традиции -- это вызвано историей развития кулинарии, самобытной ментальностью, набором доступных ингредиентов и многими другими причинами. Несмотря на огромное разнообразие кулинарных традиций, рецептов-- гастрономический процесс включает в себя одинаковые для всех гастрономий мира этапы:

- добывание пищи (например, покупка продуктов в магазине, на рынке);

- приготовление пищи (варьируется по времени, по месту, по способу, по сложности, и т.д.);

- потребление пищи.

Потребление пищи как этап может быть разным в зависимости от места и времени. Этот вид коммуникации может происходить дома или в ресторане, во время завтрака или ужина. В ресторане потребление пищи -- это ритуал, с определёнными традициями (например, конкретного заведения), с атрибутикой заведения и интерьером, и, конечно же, с коммуникаторами процесса -- официантами, администраторами и т. д. В этом случае необходимо употреблять специальную лексику (названия блюд, способы приготовления), пользоваться специфическими кулинарно-лингвистическими кодами (знаками) (меню ресторана, винная карта и т. д.) Имеет место и культурные гастрономические традиции, французская нация обладает развитой и многообразной системой кулинарных обычаев, столового этикета, признанного во всём мире.

Гастрономический дискурс основывается на гастрономической лексике, включает в себя ценностные и понятийные стороны этнокультуры, а также «отражает особенности культуры разных стран и обладает национально-культурной спецификой, а «еда, пища» выступает как многомерное смысловое образование, включающее ценностную, образную и понятийную стороны, образование, предопределяющее само существование этнокультуры, формирующее её лингвосемиотическую систему и систему коммуникации» [11].

Гастрономический дискурс по своей форме и структуре содержит большой набор экстралингвистических свойств. Он отражает культурные, языковые, религиозные, этнические и идеологические картины мира и является частью гастрономической картины мира.

Его социально-культурными ценностями является формирование норм морали, этикета, составление мировоззрения и даже вкусовых предпочтений у потребителя.

Говоря о лингвистических знаках или глюттонимах (знаки пищи и ее компоненты), которые входят в состав глюттонического дискурса, следует выделить важные коммуникативно-знаковые функции: денотативную; директивную; квалификационно-оценочную и презентационную.

1) Денотативная функция заключается в том, чтобы создать образ еды, ее качественную характеристику, а также место и способ ее приготовления в сознании;

2) Директивная - описывает процесс приготовления пищи;

3) Квалификационно-оценочная функция представляет социальное отношение к процессу приготовления и потребления пищи, а также формирует культурные приоритеты в самом этом процессе. Глюттониический дискурс также может быть описан в терминах аксиологии, где отражаются как общечеловеческие нормы и ценности, так и характерные лишь для определенных культурных слоев: гендерные, социальные, стереотипы, традиции и т.д.;

4) Презентационная функция связана с ритуализацией процесса глюттонической коммуникации [11].

Для рассмотрения гастрономического дискурса следует построить его модель. За основу возьмем модель В.И. Карасика, предложившего выделять следующие конститутивные признаки дискурса:

1) участники;

2) хронотоп;

3) цели;

4) ценности (в том числе и ключевой концепт);

5) стратегии;

6) материал (тематика);

7) разновидности и жанры;

8) прецедентные (культурогенные) тексты;

9) дискурсивные формулы [12, 242].

Ядром гастрономического дискурса может служить фрагмент текста, связанный с процессом питания. Сюда следует отнести разговор посетителя ресторана с официантом, общение посетителей, прочтение меню, рецептов или гастрономически-направленных текстов. Основываясь на концепции А.В. Олянича целесообразно выделить следующие факторы:

1. Участники общения: а) потребитель или посетитель заведения, клиент, гость; б) обсуживающий персонал - метродотель, официант, бармен; в) субъект, приготавливающий пищу; общее название: кулинар, кухарка, повар; специализированные по виду пищи: винодел, кашевар, хлебопек, булочник, колбасник, кондитер; по месту приготовления: кок; по способу приготовления: пекарь, засольщик;

2. Местом для осуществления гастрономической коммуникации является кухня или предприятие общественного питания: ресторан, кафе, бистро, бар, столовая, закусочная, трактир, кабак, таверна, буфет, кабаре и т.д.

3. Время (в соответствии с основными циклами приема пищи человеком в течение дня): завтрак, «ланч», «бранч», обед, полдник, ужин и другие основные или промежуточные приемы пищи, характерные для региона;

4. Цели: формирование вкусовых предпочтений, ориентирование потребителя на выбор той или иной продукции, выработка этикетных норм, связанных с гастрономией, удовлетворение основных человеческих потребностей (жажды, голода);

5. Стиль и жанр общения зависит от обстановки и условий (деловой обед, завтрак в дружеской компании, кофе-брейк, семейный ужин), в то время как стиль и жанр гастрономического текста установлен в специализированной литературе, варьируется от намерений автора художественных произведений или рекламы.

6. Ценности гастрономического дискурса заложены в отношении к приготовлению еды и ее поглощению [21].

1.2 Разновидности гастрономического дискурса

Внутри данного дискурса можно выделить различные жанры, которые отличаются друг от друга функциональным предназначением:

1. тексты меню,

2. рецептов,

3. кулинарных гидов,

4. гастрономические фрагменты художественных произведений,

5. гастрономическая реклама,

6. кулинарные передачи,

7. инструкции по приготовлению блюд на упаковках и т.д.

Все эти тексты объединены общей тематикой, характеризуются отбором соответствующей лексики и языковых средств и могут рассматриваться как тексты, принадлежащие одному виду дискурса.

Следует отметить, что каждый вид текста, входящий в состав глюттонического дискурса, зачастую обладает чертами другого. Так, текст меню может содержать особую кулинарную лексику, встречающуюся в тексте рецепта, а в описаниях используется стиль рекламы. Путеводитель, в свою очередь, может применять стиль рекламы и с этой целью продемонстрировать меню из ресторана. В художественном тексте могут быть использованы все вышеупомянутые тексты

Особенности каждого вида гастрономического дискурса национально обусловлены. Не всякая гастрономическая реклама может подействовать на представителя другой культуры, так же, как и не все рецепты и меню пишутся абсолютно одинаково. К тому же вовлечение в данный вид дискурса может быть социально и гендерно обусловлено. К примеру, больше половины любителей рецептов.

Каждый из видов гастрономического дискурса строится на основе ситуации, связанной с пищей, желанием ее поглощения, приготовления, выяснением его качеств. В зависимости от предназначения вида гастрономического дискурса меняется его цель и факторы, влияющие на его формирование. Так, одна из наиболее распространенных коммуникативных ситуаций - общение клиента ресторана с официантом, где происходит заказ клиентом блюда, возможный вопрос клиента о качестве блюда, его наличии; предложение официантом дополнительного блюда, повтор официантом заказа;

Большой интерес также представляет гастрономическая реклама. Неотъемлемый атрибут любого гастрономического сюжета в рекламе - образ еды, а также восхваление ее качеств. Так, в одной из реклам российского шоколада зритель может услышать такой текст: «Новый «Очень молочный» шоколад «Россия - щедрая душа» - это нежнейшее молоко, отборные орехи и изюм. Все самое лучшее - самым близким. Россия - щедрая душа, хорошо, когда мы вместе».

В данном случае адресат (автор рекламы) побуждает реципиента (зрителя) к покупке шоколада. Цель рекламы - создание эстетического образа, побуждение к покупке продукции. Основным средством создания положительного образа в русской рекламе является отбор лексических единиц. Большинство имен прилагательных используются в превосходной степени. Дискурс строится вокруг лексем, обозначающих питание и их атрибутов.

Наряду с данными видами гастрономического дискурса, важную составляющую занимают прецедентные тексты: рецепты, меню, разделы путеводителей, посвященные кухне в описываемой стране. Данные виды текстов являются социально значимыми, обладают четко закрепленной структурой, а также хорошо знакомы «любому среднему члену лингвокультурного сообщества» [8].

Среди разновидностей гастрономического дискурса также нужно выделить кулинарные передачи, где используются кулинарная лексика и стилистика меню, экскурс в историю блюда, описание положительных свойств блюда, которые перемежаются диалогами, касающимися жизни приглашенных гостей.

Данный тип дискурса направлен на обучение зрителя приготовлению блюда, а также расширение кругозора. Местом осуществления данного диалога является «кухня» на студии. Время показа подобных передач - обычно перед основным приемом пищи (до обеда). Особое внимание отводится репликам о здоровом питании и личным пристрастиям участников передачи, поскольку целевой аудиторией являются женщины-домохозяйки.

Все перечисленные виды текстов находят особое воплощение в художественной литературе, где гастрономическая коммуникация, как правило, направлена на реализацию основной задачи произведения.



1.3 Трудности перевода текстов гастрономического дискурса

При всей простоте изложения этого вида гастрономического дискурса, перевод его текстов может вызвать затруднения. Достаточно ознакомиться с многочисленными интернет-блогами, чтобы убедиться в том, что массовый читатель не доволен переводными текстами данной направленности. Конечно, эти критики, в основном, далеки от переводческого искусства. Однако данная оценка не случайна. Для перевода рецептов отнюдь не достаточно владеть хорошо языком перевода. Основным фактором является знание кулинарии, а также культуры и реалий, без которых подчас самый простой рецепт не может быть удачно переведен [21, 180].

При переводе кулинарных рецептов переводчик может опираться на следующие критерии: следовать принятому стилю написания кулинарных рецептов в переводном языке; следовать стилю оригинала.

В данном разделе исследуется проблема перевода рецептов на русский язык. Как уже упоминалось ранее, русским рецептам присущи четыре вида конструкций: инфинитивные, неопределенно-личные, императивные, конструкции с использованием глагола 1-го лица множественного числа. Наличие такого большого количества используемых конструкций обусловлено популярностью переводных книг по кулинарии, где переводчиком сразу же копируется стиль и синтаксис оригинала.

Русские рецепты отличаются большим употреблением имен существительных, а также номинативных конструкций. При переводе подобных конструкций переводчики либо опираются на структуру, принятую в русском языке, либо употребляемую в оригинале. При переводе сохраняется та же сжатость и лаконичность, присущая рецептам.

Иногда стремление к следованию русской традиции приводит к возникновению неологизмов: «until turning crisp - до легкой хрустящести». На сайтах слово «хрустящесть» уже начало входить в обиход, однако в словарях данная лексема не зафиксирована.

При переводе рецептов на русский язык довольно частотны перестановки. Перестановкам очень редко подвергаются «алгоритмы действия», поскольку это может привести к неправильному приготовлению блюда, однако они могут наблюдаться в перечислении ингредиентов.

Частотны перестановки внутри предложений. К примеру, в английском языке и ФЯ структура предложения предполагает прямой порядок слов. Сначала используется глагол, обозначающий, что следует сделать с продуктом, за которым идет имя существительное, предполагающее сам продукт. В русском переводе данная конструкция меняется. Акцент ставится на продукт, предмет, с которым нужно работать или способ приготовления блюда, а потом на произведенное с ними действие.

Частотны перестановки в наименовании ингредиентов на уровне подлежащего/дополнения - определения. В английском языке зачастую роль определений в рецептах играют атрибутивные cсуществительные. В английском языке они предшествуют определяющему их слову. На русский язык такие существительные передаются существительными в роли дополнения.

Наряду с перестановками одними из наиболее распространенных приемов при переводе кулинарных рецептов являются добавления и опущения. Эти приемы применяются для добавления конкретики в рецепт, опущения излишних деталей или для следования нормам русского языка. Опущения также широко применяются и в интродуктивном блоке. Они могут касаться названий ингредиентов, их количества, особых качеств.

Наряду с добавлениями при переводе рецептов достаточно часто используются опущения. Данный прием применяется для устранения при переводе избыточности. Также он осуществляется в том случае, если переводчик считает некую информацию излишней [21].

Особое внимание следует обратить на трудности, с которыми может сталкиваться переводчик. Несмотря на существующие нормы оформления кулинарных рецептов, переводчики зачастую попадают в ловушку перевода, забывая об этих нормах. Особое внимание мы обратим на нарушение норм жанра.

Как мы уже говорили, кулинарным рецептам свойственна сжатость. В русских рецептах часто употребляются конструкции с именами существительными, и переводчики, как правило, стараются сохранять эту тенденцию («Sprinkle with superfine sugar, if you like - При желании присыпьте мелким сахаром»), однако это происходит не всегда.

Значительную трудность при переводе кулинарных текстов представляет перевод лексических единиц. К основным проблемам, с которыми сталкиваются переводчики, относятся: перевод заголовков; ингредиентов; части/количества ингредиента; сокращений; приборов, утвари; кулинарных лексем (кулинарных глаголов, существительных, обозначающих способ приготовления, которые отсутствуют в русском языке);

Указанные лексемы, или «трофонимы» (в данном случае мы расширили понятие, указанное Е.М. Кирсановой [14, 80] до выше перечисленных наименований) составляют основу любого кулинарного рецепта, и именно благодаря ним можно говорить о существовании национальных кухонь, своеобразных и непохожих на остальные.

Заголовок является первым элементом, на которое обращает внимание читатель и переводчик. Именно с него начинается восприятие всего текста. От удачного перевода заголовка зависит дальнейшее прочтение рецепта. Заголовок, как правило, выделяется из основного текста и является кратким содержанием рецепта.

Перевод названий блюд может показаться несложной задачей, однако это не так: переводной заголовок должен обладать той же информативной, эстетической направленностью, что и его оригинал. Несмотря на то, что заголовки в кулинарных книгах, как правило, более изощренны нежели всеми употребляемые в повседневной жизни названия блюд, тем не менее, их можно отнести к реалиям, лексемам, отображающим быт и нравы народов. Именно названия еды придают кулинарным рецептам их национальный колорит. Подобные реалии, как правило, считаются непереводимыми, однако именно с ними переводчику приходится сталкиваться в первую очередь при работе с рецептами.

Как отметил еще Р. Якобсон, «там, где отсутствует понятие или слово, можно разнообразить и обогащать терминологию путем слов-заимствований, калек, неологизмов, семантических сдвигов и, наконец, с помощью парафраз» [29, 19].

Наиболее частотными приемами являются:

- Транскрипция или транслитерация: айоли (aioli), консоме «Диветт» (Consommй « Divette»), киш-лоррен (Quiche Lorraine);

- Калькирование: пикантные блинчики (spicy pancakes), содовый хлеб (soda bread);

- Частичная транскрипция: фондю из помидоров (fondue de tomates), apple crumble (яблочный крамбл), spicy chutney (острый чатни);

- Адаптация (в исключительно редких случаях): запеканка с картошкой, баклажанами и фаршем (мусака), сырники (ramequins).

Следует отметить, что в кулинарных книгах важную роль играет подход редактора к «скопосу» перевода: если целевой аудиторией считаются домохозяйки, пытающиеся удивить своих мужей прекрасной стряпней, то названия будут более простыми, в них будут присутствовать пояснения, если же будущими читателями книги принято считать любителей иностранной культуры, то здесь больше используются транскрипция.

Так, Г.Д. Воскобойник приводит в пример блюдо, использованное в книге «За столом с Неро Вульфом, или секреты кухни великого сыщика: Кулинарный детектив» [25], «hashed brown potatoes», которое переводится как «мелко нарезанная жареная картошка» и акцентирует внимание на неадекватность перевода, о которой говорят авторы книги: « hashed brown potatoes (мелко нарезанный подрумяненный картофель), или просто hash browns, что связано с французским словом hasher - рубить, крошить, молоть и английским brown - подрумянивать». Г.Д. Воскобойник особо отмечает, что данный перевод может быть уместен в кулинарной книге, однако в ситуации общения официанта и клиента вряд ли его можно будет назвать оправданным. [7, 192].

Перевод ингредиентов тоже может вызывать трудность. Определенные продукты в экзотических рецептах могут быть недоступны, поэтому следует искать эквивалентные ингредиенты, либо, посоветовавшись с автором, использовать другой продукт с похожим вкусом и консистенцией. Зачастую в кулинарных книгах указываются ингредиенты из других культур, что также представляет сложность для переводчика, который может быть незнаком с этой кухней.

Даже при существовании эквивалентов переводчики могут ошибаться. Проблемы могут также возникать, если знакомый всем ингредиент выступает в своей разновидности (в тексте он получает определения).

В следующую группу входят ингредиенты, присущие иностранной культуре, отображающие иностранный колорит. Сюда в первую очередь относятся: названия овощей и растений; сыров; морепродуктов (которые так отличают, в особенности, средиземноморские культуры); соусов, приправ.

Конечно, данный список далеко не ограничивается упомянутыми перечислениями. Среди основных приемов перевода данных ингредиентов встречаются:

a) Транскрипция или транслитерация (лексема, как правило, транскрибируется из языка страны происхождения ингредиента). Данный прием является распространенным, однако подходит только для читателей, хорошо знакомых с кулинарией, в противном случае любителю вряд ли захочется тратить свое время не только на приготовление блюда, но и на поиск ингредиентов в энциклопедиях, интернете и, в конце концов, в магазине.

б) Транскрипция или транслитерация с пояснением. Пояснение может быть целым определением в скобках: Рофос (крупная рыба семейства морских окуневых, научное название Epinephelus marginatus)»;

в) Следующим приемом, к которому может прибегать переводчик, - калькирование: «Parma ham - пармская ветчина»; «Cayenne pepper - кайенский перец»; «Poivre de Cayenne - кайенский перец». Данные ингредиенты зачастую содержат в своем названии топоним, как в указанных примерах.

г) К более редким приемам может относиться конкретизация. В данном случае подобный перевод можно обосновать стремлением переводчиков к большей точности, хотя повару-любителю, за исключением последнего случая, будет более понятно оригинальное значение, чем его перевод.

д) Также можно говорить о применении адаптации, хотя этот прием встречается довольно редко в исследованных нами рецептах. Данное обстоятельство можно объяснить тем, что переводчики стремились передать исконную кухню, представляемую в данных рецептах, в которых потеря ингредиентов может привести к утрате первозданного вкуса блюда [20].

Трудности при переводе меню могут быть сопоставимы с проблемами, возникающими при переводе кулинарных рецептов. При работе с меню переводчик принимает во внимание его две основные функции: передача информации и функция воздействия. Каждое меню составляется таким образом, чтобы читатель, захотел приобрести предлагаемые в нем блюда. Большое значение имеет специализация ресторана, поскольку от этого будут зависеть и переводческие стратегии.

Говоря о переводе меню, мы примем за основу денотативную модель перевода, поскольку переводчик, в первую очередь, оперирует гастрономической фактурой. Выбор данной модели обусловлен тем фактом, что основная функция меню заключается скорее в сообщении информации, нежели в художественно- эстетическом воздействии.

От применения того или иного типа наименования блюда и его описания зависит сложность перевода. Особенно четко прослеживается обращение переводчика к предметной ситуации в том случае, если упоминаемого в меню ингредиента или самого блюда не существует на языке перевода.