11

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

На современном этапе развития общества проблема повышения общего уровня культуры человека и его речевой культуры в частности остается актуальной. Формирование всесторонне развитой личности немыслимо без полного, грамотного освоения языка. Общественное сознание, деятельность и язык - характерные черты человека. Ни одна из них не может существовать без двух других. Особенно тесна связь между языком и сознанием. Начало формирования языка совпадает со становление человеческого общества, когда у людей возникла потребность что-то сказать друг другу. Язык выполняет такие функции в человеческом обществе, как общение, сообщение и воздействие. Красиво и правильно должен говорить каждый. Искусство оратора высоко ценится людьми разных профессий и необходимо в работе по самым разным специальностям. Однако полностью увидеть и оценить всю красоту и богатство русского языка невозможно, не изучив его лексику в целом: и общеупотребительную, и корпоративную.

Вопросы «чистоты языка» во многом объясняются социальными тенденциями, доминирующими в обществе на определенном этапе. Так, долгое время говорить красиво и правильно не считалось престижным, особенно среди элитарных кругов советского общества. Лидеры нашего государства демонстрировали свою «близость к народу», человек, говоривший на безупречном русском языке, воспринимался с определенным оттенком иронии. Как и в 20-30-е годы, в средствах массовой информации, наиболее адекватно представляющих современный русский разговорный язык, бушуют две неуправляемые стихии: блатной жаргон, изобилующий матерщиной, и молодежный сленг, напичканный американизмами.

С точки зрения социопсихологии, языковые личности, представляющие эти социальные группы, наиболее замкнуты, ограничены в общении с себе подобными, стремятся в наибольшей степени противопоставить свою речь официальной кодифицированной.

Для того, чтобы наш русский язык начал приближаться к лучшим его образцам, надо, чтобы в обществе возобладали тенденции «здорового консерватизма», только тогда простая цветочница Элиза Дулитл задумается над тем, как и что она говорит.

Актуальность данной темы заключается еще и в том, что современный молодежный сленг - это живая развивающаяся система. Он не стоит на месте, и поэтому требует к себе непрерывного внимания.

По сфере распространения весь словарный запас делится на две большие группы: общеупотребительная и корпоративная лексика, т.е. лексика, применение которой ограничено определенным социумом (территориальным, профессиональным, возрастным).

Предметом исследования данной работы является современный молодежный сленг, т. к. все носители лексики владеют общеупотребительной и могут не пользоваться в своей речи арготизмами, жаргонизмами и другими приемами, характерными для той или иной корпорации (жестами, мимикой и т.п.).

Корпоративная лексика в свою очередь делится на территориально ограниченную (местные диалекты, гоноры) и социально ограниченную (арго, жаргонный сленг).

О молодежном жаргоне и говорилось, и писалось уже очень много, причем в самые разные времена. Это одна из «вечных тем» в спорах поколений. Время от времени к ней обращаются и современные газеты, и журналы. Но существование сленга остается реальностью и его исследуют ученые.

Русский молодежный сленг 70-90-х годов активно изучается (Копыленко 1976, Борисова-Лукашанец 1980-1982, Дубровина 1980, Жураковская 1981, Мазурова 1988, Радзиковский, Мазурова 1989, Грачев, Гурьев 1989, Волкова 1990, Лапова 1990, Троицкий 1990, Ражанский 1992, Стернин, Щепанская 1992, Зайновская 1993 и др.). Правда, надо отметить одну своеобразную особенность отечественных работ, посвященных этой теме.

Некоторые лингвисты, словно стыдясь, что взялись за исследование такого «недостойного», «низкого» предмета, начинают или заканчивают призывами к борьбе с ним и свое исследование оправдывают необходимостью глубоко изучить зло, чтобы знать, как лучше с ним бороться.

Такой подход представляется нам ненаучным, лингвист не может и не должен бороться с языком, задача лингвиста - исследовать его многообразие, в том числе и ненормативные проявления.

Речь молодежи всегда представляла собой среду высокой проводимости, демонстрируя не только взлеты и падения духовной культуры, но и его социально-психологические проблемы. Думаем, что сегодня лингвистика и психология должны совместно подойти к рассмотрению некоторых аспектов молодежного сленга и языка молодежи в целом. Подобные исследования смогут объяснить некоторые вопросы возрастной психологии, а также выявить механизмы, управляющие жизнью молодежного языка.

Целью данной работы является подробное рассмотрение молодежного сленга - как явления в языке. Для этого мы ставим перед собой такие задачи: изучить терминологическое поле в исследованиях и рассмотреть способы формирования молодежного сленга.

1. Терминологическое поле в исследованиях социолекта

1.1 История изучения вопроса в русской лингвистике

Развитые естественные языки проявляют себя в различных стилях; нельзя сводить представление о языке к его кодифицированному варианту - с этим утверждение соглашаются большинство филологов и приводят в качестве доказательства результаты стилистического анализа литературных произведений. Оказывается, письменные тексты, хотя они отображают лишь малую долю всевозможных говоров и в них слышны только отдельные звуки живой уличной разноголосицы, доказывают существование всевозможных арго в разные культурно-исторические эпохи. При этом именно те тексты, в которых использован потенциал так называемых сниженных стилей, являются наиболее богатыми, экспрессивными, волнующими даже современного читателя. Из памятников древнерусской литературы здесь уместно упомянуть «Моление Даниила Заточника», о тональности которого не утихают споры и по сей день: письма Ивана Грозного к Андрею Курбскому, демонстрирующие контраст официального языка и мастерски использованного разговорного стиля: и «Исповедь» протопопа Аввакума, неистовая брань которого звучит совершенно не книжно, но живо и естественно. Однако целенаправленное изучение и описание русских разговорных стилей началось лишь в 19 веке.

Что такое вообще жаргонная лексика? Это слова, употребление которых ограничено социальными факторами: принадлежностью говорящих к одной и той же социальной среде, профессии, одному и тому же возрасту, их совместным время провождением, общностью интересов и т.п., т.е. слова, используемые в жаргоне. Жаргон может возникать в любом достаточно устойчивом коллективе. Существует жаргон школьников, студентов, молодежный и армейский жаргоны, жаргоны музыкантов и любителей спорта, любителей спиртного, жаргон уголовников, жаргон торговцев и т.п.

Соответственно выделяются и жаргонные слова, свойственные тому или иному жаргону. Жаргонные слова - вообще распространенное явление в любом языке. Как правило, слова-жаргонизмы живут недолго и широко не употребляются.

Впервые жаргонная лексика широкого употребления была представлена в лексиконе Микуцкого [27] конечно, в словаре Даля. Большинство других исследователей ненормативной речи велось, в основном, в основном, в форме лексикографических описаний языка отдельных социальных, профессиональных групп: воров, нищих, бродячих торговцев и ремесленников. Так, В. Боржковский составил словарь тайного языка кобзарей (Киевская Старина. - 1889, - №9), а Ф. Николайчик - тайного языка подольских нищих (Киевская Старина. - 1890. - №4), несколько ранее «Русско-нищенский словарь, составленный из разговора нищих Слуцкого уезда Минской губернии, местечка Семежова издал Ф. Спецура (Записки Академии наук. - 1881, - Т. 37). Параллельно шла активная фиксация разнообразных наречий в литературных произведениях. Далеко не самым известным, но очень интересным примером является очерк «Петербургский дворник» В. Луганского (Даля), герой которого хорошо умеет говорить по-воровскому, сам не будучи вором, и использует эту свою способность, чтобы пугать мазуриков. В произведениях писателей натуральной школы с большим или меньшим успехом отображались говоры крестьян, канцелярских служащих, ремесленников и т.п.

На рубеже веков большой интерес был направлен как на профессиональные и групповые жаргоны, так и на язык уголовного мира. Наиболее интересным исследованием в этой области является «Блатная музыка» В. Трахтенберга (СПб. - 1908), включающая около четырехсот словарных единиц.

Бурный всплеск в изучении различных пластов русской речи произошел после революции 1917 года. В 1918 году был создан Институт живого слова, который занимался проблемами социальной диалектологии. В 20-30-е гг. появляются работы Е.Д. Поливанова, Л.П. Якубинского, Б.А. Ларина и др., которые рассматривали проблемы жаргонов, арго, условных детских языков и т.п. При этом подчас язык революции воспринимался как «революция языка». Язык бедняков, люмпен-пролетариата подчас возводится в ранг «языка будущего». Или же, напротив, вызывает отторжение, рассматривается как опасное бескультурье, угрожающее чистоте и целостности русского языка. В противоборстве устоявшихся элементов и нарождающихся, спорных явлений происходило утверждение новых литературных норм. Завершающим этапом формирования норм стало издание «Толкового словаря русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова.

Влияние «блатной музыки» на разговорную и литературную русскую речь в нашей стране, пережившей множество катаклизмов, прошедшей через лагеря и тюрьмы, - это факт, не подлежащий сомнению, но вызывающий противоречивое эмоциональное отношение. В Советском Союзе жаргон уголовного мира стал исследоваться преимущественно с криминалистической, а не лингвистической точке зрения. Так появились многочисленные словники для служебного пользования с грифом «Не подлежит разглашению», составленные работниками уголовного розыска, они превосходили аналогичные работы филологов по количеству словарных единиц, но уступали по качеству анализа подачи материала. Многие чисто филологические труды по «русской фене» публиковались за рубежом. Все это затрудняло обмен материалами и мнениями среди исследователей и отрицательно сказывалось на качестве их трудов.

В третьем-четвертом десятилетиях 20 в. многочисленные публикации были посвящены проникновению воровского арго в речь молодежи. При этом отношение филологов к этому явлению было преимущественно негативным. На таких пуританских позициях было непросто выстроить серьезные исследования. Поэтому активное изучение молодежной речи как явления (проводившиеся в 70-90 гг.) сформировало более научное и менее эмоциональное отношение к естественным языковым процессам. Тем не менее, либерально настроенным лингвистам все еще приходилось отстаивать свои права на изучение «низких» материй. К. Кощинский в 1968 году писал: «Беда нашей лексикологии по-прежнему заключается в том, что она исследует главным образом «хорошие» слова и с брезгливостью классной дамы из института для благородных девиц, приподняв свои крахмальные юбки, обходит стороной «плохие» слова». (1,181).

В перестроечное время произошел настоящий «бум» в изучении сниженных стилей русского языка. Это было обусловлено взрывом гражданских и языковых свобод. Стремительные социальные процессы повлекли за собой значительные изменения в стилистике устной и письменной речи. А филологи получили богатый источник материала для исследований и возможность изучать и обсуждать в печати любую область языкознания. Стало допустимым выйти за рамки наблюдения за разговорной речью и просторечием и приняться за «блатную музыку», табуированную лексику, жаргоны хиппи, наркоманов и криминальных структур, не мотивируя свое исследование желанием помочь правоохранительным органам, повысить культуру речи и т.п. К сожалению, наряду с серьезными материалами, на некоторые из которых мы ссылаемся в нашей работе, появилось множество публикаций, эксплуатирующих интерес рядового читателя к низменным предметам. Однако они довольно быстро пресытили публику и перестали приносить серьезную финансовую прибыль, вследствие чего в наши дни практически исчезли с книжного рынка.

В 80-90-е годы наметились новые тенденции в исследовании неформальной молодежной речи. Ее стали изучать в контексте языка города. Вопросы культуры речи в исследованиях этого периода практически не обсуждаются: термин «жаргон» полностью теряет пренебрежительный смысловой оттенок.

В настоящее время количество научных работ, посвященных молодежной разговорной речи значительно сократилось. Внимание большей части исследователей переключилось на идиостили современных писателей, а также на различные корпоративные жаргоны, которые появляются вслед за новыми профессиями и родами деятельности: менеджментом, обслуживанием компьютеров, юриспруденцией и т.п. Думаем, это отчасти происходит потому, что лексический материал для этих исследований намного проще зафиксировать, описать и уложить в терминологические рамки.

Устойчивый интерес к вариантам разговорной речи сохраняется в сети Интернет. Время от времени на сайтах, имеющих отношение к словесности, появляются конференции по вопросам культуры речи (напр., в молодежной газете «пять углов» от 12 марта 1999 г. «Зачем подросткам свой язык?»), вывешиваются перепечатки журнальных статей (напр., Ю. Шинкаренко «На палубе «Арго», или поход за властью из журнала «Урал», №2, 1999). Некоторые исследователи публикуют свои работы в сети с целью получить отклики читателей, не имеющих отношения к научному миру (напр., работа Е. Гуц «Физические возможности и внешний облик человека в языковой картине мира подростка»). Большой популярностью пользуются словари «блатной музыки», молодежного сленга, жаргона наркоманов и т.п. Авторы некоторых сайтов (напр., издательство ЭТС на www.russianstory.com) предлагают посетителям участвовать в создании разнообразных словников. Таким образом, Интернет, как интерактивное СМИ, может оказать огромную помощь филологам, изучающим живую разговорную речь в сборе и анализе лексического материала, а также быстро довести результаты их исследований до читающей публики. Независимо от способа сбора, обработки и обнародования материалов молодежного разговорного языка, городского просторечия, жаргонов и т.п., современные исследователи попадают в созданную их предшественниками огромную сеть терминов, заменяющих и дополняющих друг друга. Поэтому, прежде чем перейти непосредственно к предмету изучения, необходимо обозначить «систему координат» в широчайшем терминологическом поле.

1.2 Терминологическое поле

«Арго - одно из самых противоречивых явлений языковой культуры» [13, 11]. Арго настолько сильно подвержено стремительным изменениями, что его изучение и особенно фиксация становятся проблематичными. Вычленить его как замкнутую систему, как объект наблюдения можно только условно» [2,3]. Поэтому филологам крайне сложно установить строгие терминологические рамки с четкими определениями составляющих предмета исследования. «Получилось так, что по поводу арго и жаргонов лингвисты создали свой жаргон, причем, в отличие, например, от носителей «блатной музыки», сами лингвисты понимают друг друга не всегда» [13]. Тем не менее, мы постараемся дать краткий обзор мнений современных исследователей по этому вопросу, по возможности отмечая, как они оценивают понятия, которые находят выражение в терминах, по следующим критериям: открытость, экспрессивность, семантическое поле, круг носителей.

1.3 Термины жаргон, арго, сленг в англо- и франкоязычной лингвистике

заимствование сленг жаргон молодежный

Термины «жаргон» и «арго» пришли в русскую лингвистику из французского языка, а «сленг» - из английского. Поэтому мы считаем необходимым обратиться к первоисточникам для того, чтобы прояснить изначальный смысл этих слов. Во французской лингвистике встречаются диаметрально противоположные толкования терминов «жаргон» и «арго». Малый словарь Робер дает общеупотребительное значение термина «арго» - «язык криминала» и лингвистическое - «нетехническая лексика, используемая некой оригинальной группо». Этимологически арго - «corporation des gueux» - сообщество злоумышленников.

Жаргон в Робере объясняется как «неправильный, искаженный» или искусственный изобретенный язык, понятный только членам конкретной группировки. Подобной трактовки придерживаются и создатели Ашетт. Однако составители словаря из Библиотеки Ларус считают, что именно термин «арго» (а не жаргон) обозначает «совокупность слов и выражений, используемых людьми одной социальной профессиональной группы с целью выделиться на фоне других социальных объединений». Термин «сленг» в Ларусе отсутствует, а в Робере и Ашетт поясняется как «английское арго».

Современный французский лингвист Луи-Жан Кальве, автор книги «Арго за 20 занятий» придает этому термину более широкое значение. По его мнению, арго - это образный устный язык, пестрящий недолго вечными авторскими неологизмами, часть которых постоянно переходит в разговорный язык. По концепции Кальве, существует 20 основных cемантических полей, в которых постоянно по известной схеме изобретаются новые арготизмы. Лингвист считает, что, овладев базовой метафорой для каждого поля, человек может понять любой незнакомый и создать новый арготизм, значение которого будет понятно окружающим. Таким образом, в исследовании Кальве арго предстает как некая схема словотворчества.

В англоязычном языкознании наблюдается более четкое разграничение терминов жаргон и арго, хотя и здесь эти слова не редко взаимозаменяемы. Так, и в словаре Мерриам Уэбстерс, и в Оксфордском толковом словаре значение «тайный, засекреченный язык» принадлежит термину арго, а профессиональная лексика входит в семантическое поле жаргон. В оценке этих понятий по критериям «экспрессивность», «цель создания» и «круг носителей» составители словарей не солидарны, а иногда имеют противоположное мнение.

Однако несмотря на то, что поле для серьезных терминологических баталий в этой области велико, ни арго, ни жаргон не приковывают пристального внимания английских и американских филологов: ни в Британнике, ни в Энциклопедии языка и лингвистики нет отдельных статей, посвященных этим понятиям.

В англоязычной языковой культуре принято использовать термин слан для обозначения не кодифицированного языка.

Этимология слова сленг неизвестна. Впервые термин был зафиксирован в 1750 году со значением «язык улицы». В настоящее время в словарях встречается как минимум два основных толкования слова сленг. Во-первых, особая речь подгрупп или субкультур общества, и, во-вторых, лексика широкого употребления для неформального общения. Причем, второе значение в современной лексикографии превалирует над первым, «Сленг занимает промежуточное положение между всеми известными словами и выражениями для неформального общения и лексикой узких социальных групп». Поэтому в англоязычной лексикографии проблема состоит не в том, чтобы отделить сленг от жаргона и арго, а в том, чтобы зафиксировать переход слов из сленга в разговорную речь (popularspeech).

Таким образом, англо- и франкоязычное языкознание отмечает множество тенденций в изучении подсистем языка и не имеет однозначного отношения к терминам арго, жаргон, сленг и т.п.

В русской лингвистике соотношения этих терминов еще более неоднозначны. В разработке терминологии участвует практически каждый филолог, занимающийся проблемами не кодифицированного русского языка. Некоторые лингвисты изобретают промежуточные термины, типа интержаргон, интерсленг, международная лексика и т.п. Такое богатое словотворчество может показаться избыточным и даже бессмысленным. Однако было бы неверно думать, что спор идет просто о словах. Проблематика этой дискуссии гораздо глубже. Что такое язык: совокупность многочисленных подсистем (арго, жаргонов, диалектов и т.п.) или же неделимое целое? Возможно ли зафиксировать и исследовать компоненты устной речи? Наконец, существует ли «правильная» речь, действительно ли хороша языковая норма? Вот принципиальные вопросы, которые являются источником терминологических споров. Именно с этих позиций мы их и будем рассматривать.

1.4 Арго

Термин арго встречается в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона. Однако вместо токования он сопровождается отсылкой к статье «Воровской язык», что говорит о синонимичности этих лексических единиц. Впоследствии некоторые исследователи расширяют значение термина. Так в словаре О.С. Ахмановой арго-то же, что и жаргон, но в отличие от последнего «лишено пейоративного, уничижительного значения» [37]. Тем не менее, большинство исследователей трактуют арго как речевой обиход низов общества (Русский язык: Энциклопедия). Ожесточенные филологические споры ведутся о природе современного арго: существует ли арго как тайный язык и является ли оно экспрессивным. У Брокгауза и Эфрона говорится о том, что, например, «подольские лирник представляют собой тесно сплоченную корпорацию… язык свой держат в глубокой тайне и изъясняются на нем только тогда, когда никого нет, или так тихо, что никто не услышит» [5]. Однако современные лингвисты тайну арго не исключают. По мнению А.Т. Липатова, «создание искусственного языка - непомерно большой труд» даже для специалиста, поэтому злоумышленники общаются на обыкновенном вульгарном наречии [23], лишенном склонности к языковой игре. М. Грачев [8], В. Саляев [36] также говорят о не экспрессивности арго, о его утилитарном предназначении. Однако писатель Сергей Довлатов, который вызывает у нас доверие, как человек не только исследующий язык, но и хорошо им владеющий, придерживается противоположного мнения.

Законы языкознания к лагерной действительности - неприменимы. Поскольку лагерная речь не является средством общения. Она - не функциональна.

Лагерный язык менее всего рассчитан на практическое использование. И вообще, он является целью, а не средством.

Лагерный монолог - это законченный театральный спектакль. Это - балаган, яркая, вызывающая и свободная творческая акция…

Довлатов утверждает превосходство личностного начала в арго, но также он указывает на наличие языковых традиций, которые, на наш взгляд, явились рудиментами герметики предшественников.

Искусство лагерной речи опирается на давно сложившиеся традиции. Здесь существуют нерушимые каноны, железные штампы и бесчисленные регламенты, плюс необходимый творческий изыск. Это как в литературе. Подлинный художник, опираясь на традицию, развивает черты личного своеобразия… Подлинный уголовник ценит качество, а не децибелы. Предпочитает точность - изобилию. Брезгливое: «Твое место у параши» - стоит десятка отборных ругательств. Гневное: «что же ты, сука дешевишь?!» - убивает наповал. Снисходительное: «Вот так фраер-ни украсть, ни покараулить» - дезавуирует человека абсолютно… [10].

В современной лингвистике термин арго преимущественно используются в значении «воровской» язык. Существует представление об арго как о тайном языке малой группы, которые существовали в прошлом. В любом случае, для многих ученых значение термина связано с герметизацией словесного общения.

1.5 Жаргон

Зафиксированное в словаре Даля слово «жаргон» воспринимается как заимствование из французского языка и соответственно просто переводится (без пояснительных русских примеров) как «наречие», «говор», «произношение», «местная речь». В этом толковании подчеркивается отличие жаргона от кодифицированного языка, однако значение термина не имеет пренебрежительного оттенка. У Брокгауза и Эфрона к такому пониманию добавляется новое: «испорченное наречие», а также пояснение «жаргоны иногда придумываются для известной цели, например, жаргоны воров, нищенствующих и прочее» [15]. Под «известной целью» здесь явно подразумевается герметизация словесного общения» [31]: к тому же, термин приобретает отрицательно - оценочную окраску. В настоящее время жаргон не редко преподносится как противоположность культуры речи. Он, как правило, «употребляется в контексте социальной стратификации («жаргон воров», «жаргон студентов» и т.п.) и лишен обобщенно-культурологического фона» [12]. К сложившейся еще в 19 веке традиции исследовать профессиональные жаргоны примыкает новое направление: жаргоны социально-возрастные. Причем, если провести границу между профессиональным жаргоном и общенациональной лексикой не составляет труда, то определить рамки социально-возрастных жаргонов представляется проблематичным.

О природе молодежного жаргона, который привлекает пристальное внимание исследователей, существуют различные мнения. Некоторые лингвисты отказывают жаргону в систематичности и целостности, представляя его как «особый словарь» некой социальной группы. М. Копыленко пишет: его как «Значительная часть носителей русского языка в возрасте от 14-15 до 24-25 лет употребляет в общении со сверстниками несколько сот специфических слов и сильно идиоматических словосочетаний, именуемых молодежным жаргоном» [20]. Многие отмечают, что жаргон обслуживает лишь самые важные для его носителей ситуации. В такой трактовке жаргон - это «совокупность слов, расширяющих речевой репертуар группы носителей того или иного конкретного языка, структурных аспектов которого жаргон не затрагивает, реализуясь лишь на лексическом уровне для описания наиболее значимой для группы ситуации» [31].

Другие исследователи видят в жаргоне часть, довольно-таки сложную подсистему русского языка, которая выделяется избирательностью семантических полей, сниженным стилем и ограниченностью круга носителей. «Опираясь на языковую систему в целом, жаргон является частью этой системы - частью, которая живет и развивается по законам, общим для всей системы. Вместе с тем жаргону свойственны некоторые особенности, которые и позволяют выделить его в отдельную подсистему» [11]. Похожее мнение высказывает Е. Уздинская: «Молодежный жаргон - это особый подъязык в составе общенационального языка, используемый людьми в возрасте от 14 до 25 лет в непринужденном общении со сверстниками. Молодежный жаргон характеризуется как особым набором лексических единиц, так и спецификой их значения. Носители - это социально-демографическая группа в составе народа, которую объединяет, прежде всего возраст» [41].

Исследователи, которые считают принципиально важным провести грань между арго и жаргоном, как правило, следуют за Л. Скворцовым, который утверждал, что эти термины отличаются по степени открытости. Арго - это тайный язык, которым пользуются члены закрытой группы, низы общества, а жаргон - атрибут негерметичной группы - это социальный диалект определенной возрастной общности или профессиональной корпорации. В этой связи некоторые ученые отмечают, что, поскольку современные криминальные группировки используют скорее вульгарную, чем эзотерическую лексику, то арго прекратило свое существование. Некоторые филологи стремятся не выделить жаргон в подсистему, а напротив, рассмотреть его в составе общенационального языка. Однако даже им жаргон видится социально маркированным. В настоящее время уже нельзя говорить о жаргоне как замкнутом речевом обиходе какой-либо социальной группы: жаргон молодежи - скорее сниженный стиль речи, средство непринужденного общения в кругу сверстников» [3].

1.6 Интержаргон. Жаргонизированная лексика. Междужаргонная лексика

Видимо осознавая тщетность попыток зафиксировать и описать молодежную речь способами, которые применяются для изучения профессиональных и корпоративных жаргонов, некоторые филологи ввели в оборот новые термины. Они призваны подчеркнуть широкий круг носителей, гибкость и изменчивость языка социально-возрастной группы, а также его тенденцию к заимствованию слов из различных жаргонов. Таким образом, под интержаргоном обычно понимается некий сниженный стиль общения, но преимущественно в среде молодежи. Термины жаргонизированная или междужаргонная лексика выступают в качестве его синонимов.

«Междужаргонная лексика, или интержаргон, представляют собой промежуточное языковое образование, впитывающее в себя лексику отмирающих корпоративных жаргонов и элементы жаргонов профессиональных. Из интержаргона (а не непосредственно из арго) черпает молодежный сленг арготические по происхождению элементы» [9]. Некоторым исследователям кажется точнее называть неформальное устное общение молодежи жаргонизированной речью, поскольку в ней наблюдается своеобразное переплетение общеупотребительных и жаргонных слов. Единицы интержаргона либо выходят из употребления, либо через какое-то время перемещаются в просторечное употребление. По образному определению Л. Скворцова, «жаргонная лексика - своеобразная «кухня» просторечия» [9]. Некоторые исследователи используют термин интержаргон в значении общее языковое пространство. В словаре «Русская феня» В. Быков «ставит перед собой задачу описания интержаргонной лексики, используемой в целях общения асоциальными элементами: ворами, грабителями, хулиганами, насильниками, спекулянтами, заключенными различных исправительно-трудовых учреждений. Интержаргон объединяет лексику, употребляемую представителями вышеперечисленных группировок» [34].

1.7 Сленг

Термин «сленг» появился в русской лексикологии относительно недавно: в отличие от «жаргона» он не зафиксирован ни в словаре Даля, ни в Энциклопедии Брокгауза и Эфрона. Проникновение этого слова в русский язык было связано с изучением англоязычных культур. Первоначально сленгом называлась исключительно иноязычная реалия, но в дальнейшем сфера употребления этого слова была расширена. В процессе изучения живого разговорного языка стало понятно, что понятия «жаргона» и «арго» исторически указывают на ограниченность группы их носителей, а также на узость семантического поля лексических единиц. В то же время стала очевидной отличная от нормы языковая среда устного общения, объединяющая большое количество людей. Именно это понятие получило наименование сленг.

Под сленгом понимаю разновидность разговорной речи, оцениваемую обществом как подчеркнуто неофициальная («бытовая», «фамильярная», «доверительная»). При этом сленгу свойственно заимствовать единицы арго и жаргонов, метафорически переосмысливая и расширяя их значения. Имеются в виду разновидности речи с искусственно завышенной экспрессией, языковой игрой, модной неологией… Если информант, рассказывая о реальных лагерных охранниках, называет их вертухаями, он пользуется жаргоном. Если же, рассказывая о вахтере в общежитии, он именует его ветухаем, перед вами сленг. [28, 22].

В словаре О.С. Ахмановой даны две дефиниции термина «сленг».

1. Разговорный вариант профессиональной речи.

2. Элементы разговорного варианта то или другой профессиональной группы, которые, проникая в литературный язык или вообще в речь людей, не имеющих прямого отношения к данной группе лиц, приобретают в этих разновидностях языка особую эмоционально-экспрессивную окраску [39].

Таким образом, сленг, по мнению многих исследователей, является вторичным образованием по сравнению с жаргонами и арго, адаптирующим к своим нуждам заимствованные единицы. Однако если некоторые отмечают большое значение игрового начала в сленге, то А. Липатов считает, что «всякой речевой экспрессии, оказавшись в сленге, нейтрализуется» [23], приспосабливаясь к новой семантической специфике.

Исследователи также выделяют такие особенности сленга, как депрециативность, доминирование репрезентативной, а не коммуникативной функции, людическая направленность [2]. При этом сленг является частью общенародного языка: все свойственные языку процессы проходя в сленге «во много раз быстрее и доступны непосредственному наблюдению. [2]. Значение слова «сленг» близко к понятиям «разговорной речи» и «просторечия», однако в отличие от них оно имеет ощутимую социальную маркировку. Тем не менее, далеко не все исследователи допускают возможность считать сленг одним из многочисленных социолектов.

1.8 Социальный диалект (социолект)

Нередко за предложением использовать термин социолект вместо арго, жаргона, сленга и т.п. стоят чисто утилитарные цели: упростить терминологию, использовать слова, не являющиеся оценочными [23]. Однако у этого решения есть и языковая мотивировка, которую приводит В.Д. Бондалетов: «Общей чертой всех языковых образований, включаемых в категорию социальный диалект, является ограниченность их социальной основы: они выступают средством общения отдельных социально-сословных, производственно-профессиональных групп и возрастных коллективов».

Традиции исследовать язык в качестве социального явления были заложены такими известными лингвистами, как В. Жирмунский и Е. Поливанов, и продолжены Э. Береговской, А. Швейцером и Л. Никольским [16] и другими. Социальный диалект рассматривается ими как обобщающее понятие для обозначения языковых вариантов, употребляемых в обиходе определенных общественных или профессиональных групп. Также термин служит «для противопоставления литературному языку с одной стороны и областному диалекту - с другой».

К сожалению, большая часть работ, посвященных арго, жаргонам, социолектам и т.п. страдает узостью взглядов. Попытки отграничить какой-либо речевой обиход от общенационального языка обречены на неудачу, поскольку они заведомо исключают возможность исследования внутри языковых и внутрикультурных связей. Оставаясь в рамках социолингвистики, филологи упускают из виду интересные аспекты связи языка и культуры в самом широком понимании.

В. Елистратов в своей работе «Арго и культура» попытался представить язык как единое целое и «показать, что арго [12] является сложнейшей и неотъемлемой частью не только любой человеческой жизни, человеческого поведения, но и всех тех атрибутов «высокой» культуры, которые в обыденном сознании уж никак не соотносятся со столь «низкой» материей, как арго» [12, 592].

1.9 Арго в концепции Владимира Елистратова

В. Елистратов под арго понимает «систему словотворчества, систему порождения слов, выражений и текстов, систему приемов поэтического искусства, коротко говоря, поэтику, разновидность поэтики… Арго - это не только «социальный диалект» … арго - «единица взаимодействия языка и культуры».

По мнению исследователя, «существуют тысячи, десятки и сотни тысяч различных арго, которые не имеют между собой никаких четких, определенных границ ни во времени, ни в пространстве, ни в социальной иерархии». При таком подходе получается, что в языке как в таком нет и никогда не было ничего кроме многочисленных арго, постоянно пульсирующих, поддерживающих его обновление. А это, как и у любого организма, свидетельствует о его, языка, жизнедеятельности. Поэтому исследователь считает арго структурирующим фактором национального языка.

Арго, в концепции В. Елистратова, на протяжении своего существования переживает три этапа: Арго как закрыта систем (Герметический комплекс), Арго как приоткрытая система (Кинический комплекс) и Арго как открытая система (Раблезианский комплекс). В первом периоде арго предельно обособлено, эзотерично; оно отвергает все и всяческие контакты «на вход или же на выход» языковых единиц. Однако «образно говоря, любое герметическое языковое образование рано или поздно заболевает клаустрофобией». Происходит «плебеизация» герметического арго. Оно «как бы лопается, разбрызгивая бывшие арготизмы в окружающем пространстве языка». Рождается «киническое» арго, ежесекундно открывающееся, «построенное на тончайших нюансах языка, на окказионализмах и аномалиях». В дальнейшем арго движется к смеховому очеловечиванию мира [11] и таким образом от обособленности приходит к народному смеху, растворяясь в стихии сниженной разговорной речи.

В заключении В. Елистратов говорит о том, что арго «отражает не только застывшую, завершенную культуру, но и культуру в ее динамическом развитии. Арго - это язык людей, которые находятся в процессе творения культуры… арго - это черновик будущей культуры». В связи с этим, автор надеется, что наука об арго - аргология - «займет достойное место в науке о человеческом языке и человеческой культуре».

2. Формирование молодежного сленга

2.1 Молодежные сленг как явление в языке

Русский молодежный сленг представляет собой интереснейший лингвистически феномен, бытование которого ограничено не только определенными возрастными рамками, как это ясно из самой его номинации, но и социальными, временными и пространственными рамками. Он бытует в среде городской учащейся молодежи - в отдельных более или менее замкнутых референтных группах.

Как все социальные диалекты, он представляет собой только лексикон, который питается соками общенационального языка, живет на его фонетической и грамматической почве.

Молодежный сленг является средством общения большого количества людей, объединенных возрастом, да и то весьма условно. Носителями сленга являются, как правило, люди 12 - 30 лет. «Мы не можем согласиться с мнением некоторых исследователей, что сленг обслуживает лишь незначительное число жизненных ситуаций. На этой позиции стоят Е.В. Лапова [22], И.П. Подюков, Н.Ю. Маненкова, Е.В. Уздинская [41]. Сленг охватывает практически все области жизни, описывает практически все ситуации, кроме скучных, поскольку сленговое слово рождается как результат эмоционального отношения говорящего к предмету разговора. Сленг - это постоянное словотворчество, в основе которого лежит принцип языковой игры. Нередко именно комический, игровой эффект является главным в сленговом тексте. Молодому человеку важно не только «что сказать», но и «как сказать», чтобы быть интересным рассказчиком.

Разумеется, такая речь, имеющая множество подтекстов, часто непристойного свойства, отправляющего в «телесный низ» все угнетающее, вызывающее агрессию, может использоваться только в неформальном общении равного с равным. Сленг имеет довольно строгие границы уместности и адекватности. Именно поэтому его появление в средствах массовой информации вызывает неоднозначную реакцию: люди, привыкшие быть с газетой «на Вы», категорически не приемлют эту тенденцию. А молодежи, которая видит в прессе и на телеэкране «свою тусовку», напротив, приятно чувствовать себя причастной к освещаемым событиям.

Первым документом, где этот субъязык (воспользуемся термином Ю.М. Скребнева) [38] зафиксирован, является «Очерки бурсы» Н.Г. Помяловского, которые описывают нравы в быт Петербургской духовной семинарии середины прошлого века, Е.Д. Поливанов вспоминает, что в годы его учения, которые пришлись на начало нашего века, среди его гимназических товарищей были в ходу разные специфические словечки: «Я помню, как нам во втором-третьем классе, например, в голову не приходило употребить в разговоре между собой слово «угостить»: оно регулярно заменялось через «фундовать», вместо «предприятие» или «задуманный план» всегда говорилось «фидуция», совершенно не употреблялось слово, «товарищ», надо было сказать «кулей», «хороший товарищ» - «штрам кулей» и т.д. и т.п. [30].

Сленг - живая, развивающаяся и очень подвижная часть нашего словарного запаса. Это живой организм, находящийся в процессе постоянного изменения и обновления. Поток этой лексики никогда не иссякает полностью, он только временами мелеет, а в другие периоды становится полноводным. Он непрестанно заимствует единицы из жаргонов и прочих подсистем русского языка, а также сам становится поставщиком слов просторечного, разговорного обихода - такая судьба ожидает популярный сленгизм, который из-за многократного повторения теряет свою экспрессивную окраску. По сравнению с общенародными словами, которые живут столетиями, жаргонная лексика отличается большой подвижностью, изменчивостью. Она подвижна во времени, у нее есть своя динамика: каждое поколение имеет свои характерные словечки и выражения, именно каждое!

Жаргонные слова быстро умирают, уступая место новым обозначениям. Почти ушли из молодежного жаргона употреблявшиеся в нем в 50-60-е годы ХХ в. чувак, чувиха, кони (родители), хата (квартира, где можно собираться). В 80-е годы их заменили мен, гирла, черепа, хаза, флэт. Слово - ништяк, обозначающее высшую степень блаженного состояния, удовольствия и очень популярное у молодежи в 50-80-годы, сейчас в молодежном сленге почти не употребляется и встречается в основном в речи тех людей среднего возраста, которые иногда используют жаргонизмы. В 50-60-е годы деньги называли тугриками, рушиями. В 70-е годы их сменили шуршики, монеты, в мани. В 80-е стало распространено слово бабки, наконец на рубеже 80-90-х годов стало широко употребляться субстантивированное прилагательное деревянные, специализировавшиеся для обозначения отечественных денег, рублей, в противоположность валюте других стран. В связи с тем, что экономика нашей страны тесно связана с экономикой западных стран, в Украине получила распространение иностранная валюта (доллар, евро). В сленге это явление также нашло свое отражение: баксы, зеленые, капуста, грины. Это связано, разумеется, с историческим фоном, на котором развивается русский язык. Но эту связь нельзя трактовать слишком прямолинейно, объясняя заметное оживление и интенсивное словообразование в сленге только историческими катаклизмами. В начале ХХ века отмечены четыре бурные волны в развитии молодежного сленга, три из которых связаны с арготизацией лексики.

Первое датируется 20-30-ми годами, когда революция и гражданская война, разрушая до основания структуру общества, породили армию беспризорных, и речь учащихся подростков и молодежи не была отделена от беспризорных непроходимыми перегородками, окрасилась множеством «блатных» словечек. Вторая волна приходится на 50-60-е годы, когда на улице и танцплощадке городов вышли «стиляги». Появление третьей волны связано не с эпохой бурных событий, а периодом застоя, когда удушливая атмосфера общественной жизни 70-80-х породила разные неформальные молодежные движения, и «хиппующие» молодые люди создали свой «системный» сленг как языковой жест противостояния официальной идеологии. Основан он был в большинстве своем на словах английского происхождения. В начале 90-х годов этот процесс пошел на спад и в настоящее время в молодежном сленге преобладает арготическая лексика. Подвижность сленга делает невозможной его фиксацию на бумажном носителе, а также подсчет количественного состава. Возможно лишь проследить некоторые общие особенности свойственные молодежному сленгу, законы его развития. Далее мы укажем основные пути пополнения словаря сленга.

2.2 Иностранные заимствования в сленге

Формирование словаря так называемого «системного» сленга происходит за счет тех же источников и средств, которые свойственны языку вообще и русскому в частности. Разница только в пропорциях и сочетаниях.

На первое место по продуктивности выходят ИНОЯЗЫЧНЫЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ (очень часто переоформленные в соответствии с русской грамматикой). Связано это с большой подвижностью слоя сленговой лексики и ролью моды на зарубежные товары, влиянием зарубежной культуры на жизнь и интересы молодежи.

Лексика сленга ограничена интересами молодежи, то есть учебой в школе (институте), модной одеждой, музыкой, общением с друзьями, проведением свободного времени и т.д. Сленг легко заимствует слова из жаргона наркоманов (грузить, прет), из жаргона компьютерщиков (зависнуть, винды, комп, клава, проги, дрова), из уголовного языка (обломать, достать, шухер)… Появляются в сленге и собственные словечки, например, монопенисуально (все равно, безразлично). Очень много слов было заимствовано из иностранных языков в основном это англоязычные заимствования. Зафиксировано лишь одно испанское (фумарить «курить»). Три немецких (будеса, бундесовый «немцы из ФРГ», «западногерманский», кинд, киндер «ребенок», шпрехать «говорить», одно финское (юкс «один рубль»), два французских (шершить «искать», фюмекать «курить»), два еврейских (лох - «житель сельской местности, простак, жертва преступления», евр. неудачник, потс «нехороший человек, подлец» - евр. мужской половой орган), одно цыганское (чувак «парень» от цыг. «чово» +ак), одно из языка дари (бачонок «ребенок», от «бача» + онок), одно из белорусского (надыбать «найти, достать» от бел. «надбаць»), одно из татарского (бабай «старик»). Этот способ органично сочетается с аффиксацией, так что слово сразу приходит в русифицированной форме. Как правило, это пародийно русифицированная форма - ala Mme Курдюкова: из thank you получается «сенька», из pare nts «родители» - пренты, пэренты или парента, из birthday «день рождения» - бездник или безник и т.п.

Ниже мы рассмотрим как ведут себя иностранные слова в молодежном сленге, как они осваиваются русским языком. Можно выделить следующие группы иностранных заимствований.

1-я группа. Прямые заимствования. Слово встречается в русском сленге приблизительно в том же виде и в том же значении, что и в языке - оригинале. Это такие слова, как мен - «мужчина, молодой человек», блэк - «негр», сайз - «размер», мани - «деньги», яппи - «преуспевающий (благодаря своим деловым качествам) молодой человек», хаус - «дом».

2-я группа. Гибриды. Образованы присоединением к иностранному корню русских и окончаний. Появившись в своем приобретенном изначально облике, заимствованный сленгизм сразу активно вступает в систему словоизменения: герла - герлы, герлов; стрит - на стриту; пэренты - с парентами; зиппер «молния» - зиппера; вайтовый «белый» - вайтового, вайтовые; лукнуть «посмотреть» - лукни.

И сразу активно включается механизм деривации:

- герла, герленыш, герлица, герлуха, герлушка, герловый;

- дринк (дринч), «спиртные напитки», дринкач, дринкер, дринк-команда, дринчать, дрикать, выдринкать, задринчать, удринчаться, надринчаться, дринкованный, надринкованный, надринчанный, дринканутый;

- кантри «дача», кантровый «деревенский», «провинциальный», кантрушник, кантрушница;

- креза, крези - хаус, крезовник, крезушник, крейзуха «психбольница», крезанутый «ненормальный», «экстраординарный».

Интересно отметить, что некоторые иноязычные слова, давно ассимилированные русским языком, как бы заново заимствуются в другом значении (а иногда и с другим ударение) и уже в этом значении образуют дериваты: рекорд (рекорда) «грампластинка» - рекордовый «пластиночный», митинг «встреча» - смитингнуться «встретиться», ринг «телефон» - рингать, ригануть «позвонить по телефону», рингушник «записная книжка с номерами телефонов», спитч «разговор» - спичать, спикать «разговаривать».

3-я группа. Русские слова, которые звучат похоже на английские и используются в значении соответствующих английских слов. Очень много слов этой группы в языке компьютерщиков: мыло, или емеля (e-mail), «электронное письмо»; клава - «клавиатура»; алька, или ася - система общения «он-лайн» ICQ (произносится «айсикью»). В молодежном сленге похоже звучащими русскими словами или русскими именами называются западные музыкальные группы и исполнители: Куры - рок - группа «The Cure», Юра Архипов, или Юра охрип - «Uriah Heep», Леди запали, или запели - «LedZeppelin», Ленин - Джон Леннон, Паша Макаренко (Макаров) - Пол Маккартни. Этот способ появления новых слов сейчас наиболее продуктивен.

4-я группа. Русские слова, которые являются кальками с английских слов, или приобрели новые значения под влиянием английских слов. Например, компания Microsoft называется в компьютерном и молодежном сленге - мелкомягкие. Замечательный пример слово кровать, имеющая в школьном жаргоне значение «плохая оценка». Как появилось такое значение? Кровать по-английски bed, что звучит для русских похоже на слово bad - плохой. Вот русское слово и начинает обозначать плохую оценку.

Есть типовые способы образования сленговых слов. Так, английские глаголы приобретают в русском сленге следующие русские глагольные суффиксы - а (ть): аскать (to ask «просить»), итать (to eat «есть»), камать (to come «прийти»), реже - и (ть): апгрейдить (to upgrade «увеличить»), ну (ть): искейпнуть (to escape «избежать»), рингануть (to ring «звонить»). Глагольные суффиксы - а (ть), как правило не меняют значения исходного глагола, они просто дают возможность спрягать глагол, то есть строить с ним нормальные русские предложения: Камай сюда! - Приходи сюда! Что будем итать? - Что будем есть? Иногда эти глаголы уже сами приобретают в сленге новые значения, так, глагол аскать приобрел новое значение (ставшее сейчас основным) - «просить деньги, попрошайничать». Суффикс - ну (ть) добавляет к значению английского глагола значение совершенного вида: рингануть - это не звонить, а позвонить. Глаголы, образованные от заимствованных корней, могут образовывать видовые пары. Например: лукать - «смотреть» (несов. вид) - полукать, лукнуть (сов. вид).

Поскольку в русском языке очень много глагольных приставок, многие английские глаголы присоединяют к себе наряду с глагольными суффиксами еще и глагольные приставки: за-, по-, при- и др. Эти приставки вносят в значение заимствованных глаголов дополнительные оттенки значения. Например: глагол заситать (от англ. to sit) означает не просто сидеть (сравн.: Как вчера заситали у Ники?), а глагол заслипал (от англ. to sleep) - это не просто спать (равн.: Хорошо заслипал после трудового дня).

Сленговые глаголы могут образовываться не только от английских глаголов, но и от слов другой части речи. Например, глагол занайтовать (или занайтать) - «остаться на ночь, заночевать» - образован от англ. имени существительного night - «ночь» (интересно, что сленговый глагол занайтовать прямо образован по образцу русского глагола заночевать!).

В знаменитой рок-опере «Иисус Христос - суперзвезда» герои пели, что Иисус должен умереть - по-английски «Must die». Масдай звучит по-русски как повелительное наклонение глагола (например: читай), поэтому в сленге образовался глагол масдать - «бить, избивать кого-либо». Имена существительные и имена прилагательные в сленге также могут образовываться с помощью русских суффиксов и окончаний имен существительных и прилагательных. Так, даже те имена существительные, которые являются прямыми заимствованиями, при склонении приобретают окончания косвенных падежей: задринчать вайну (ср.: именительный падеж вайн - «вино»). То есть мы может сказать, что слова типа вайн имеют в именительном падеже нулевые окончания, как русские слова мужского рода 2-го склонения. Имена существительные, называющие лиц женского пола, часто приобретают женские падежные окончания (в частности, в им. Падеже оканчиваются на - а): герла от англ. girl - «девушка», вайфа от англ. wife - «жена».