Человек во фразеологии: антропоцентрический и аксиологический аспекты

3

На правах рукописи

БАГАУТДИНОВА Гузель Анваровна

ЧЕЛОВЕК ВО ФРАЗЕОЛОГИИ:

АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКИЙ И АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ

10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Казань - 2007

Работа выполнена на кафедре английского языка государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В.И.Ульянова-Ленина»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Байрамова Луиза Каримовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Берков Валерий Павлович

доктор филологических наук, профессор

Арсентьева Елена Фридриховна

доктор филологических наук, профессор

Садыкова Аида Гумеровна

Ведущая организация: Институт языка, литературы и искусств

им. Г.Ибрагимова Академии наук

Республики Татарстан

Защита состоится «28» февраля 2007 г. в _10_ часов на заседании диссертационного совета Д 212.081.05 по присуждению ученой степени доктор филологических наук при государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В.И.Ульянова-Ленина» по адресу 420008, г.Казань, ул. Кремлевская, 18, корп. 2.С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им.Н.И.Лобачевского государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В.И.Ульянова-Ленина».

Автореферат разослан «___» __________ 2007 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Т.Ю.Виноградова

Общая характеристика исследования

Антропоцентризм стал одним из ведущих направлений лингвистических исследований на рубеже XX-XXI веков, поскольку в языкознании уже было достаточно ярко представлено становление когнитивно-дискурсивной парадигмы. В рамках этой парадигмы исследователями решались вопросы, связанные с получением, кодировкой, хранением и передачей информации разными средствами, в том числе и лингвистическими, что обеспечивалось интеграцией различных областей знания, ведущих к гуманизации научных дисциплин. Одним из аспектов исследования гуманизации явился антропоцентризм, под которым понималось прежде всего положение о человеке как центре и высшей цели мироздания «всех совершающихся в мире событий» [ФЭС 2005: 25]. В науке о языке использование антропоцентрического принципа, или принципа «человека в языке» [Бенвенист 1974], занимает особое место. Согласно принципу антропоцентризма, говорящий человек способен присвоить себе язык в процессе его использования, поскольку «язык не имеет иной объективности, кроме той, которая устанавливается в самых глубинах субъективного» [Guillaume 1971]. Учет этого положения позволяет рассматривать язык как особую семантическую систему, основные «референционные» точки которой соотносятся с говорящим индивидом, а используемые человеком языковые средства выступают как «аутореференционные».

Принцип «человека в языке», или антропоцентризма, утверждался в отечественном языкознании достаточно давно. Ещё в конце XIX века И.А.Бодуэн де Куртенэ в работе «Фонология» (1899) выделял антропофонику как науку, которая занимается «только звуками по существу своему исключительно человеческими, т.е. звуками человеческой речи» [Бодуэн де Куртенэ 1963 I: 354]. В послед- нее время указанный принцип нашел отражение в работах Н.Д.Арутюновой, А.Вежбицкой, Ю.Д.Апресяна, В.М.Алпатова и других представителей Московской семантической школы. Следование канонам антропоцентризма приобрело особое значение в гуманитарной семантике, которая в отличие от формальной, или логико-математической, изучает и семиотические системы (язык, явления культуры, обычаи и обряды, искусство и т.д.), передающие информацию и действующие в человеческом обществе. Однако принцип антропоцентризма понимается неоднозначно. В лингвистической науке сложились разные подходы к реализации антропологического принципа в зависимости от основополагающей гипотезы. Первый подход предполагает включение «языковой личности» в объект науки о языке (от содержания науки к ее истории) [Караулов 1986: 43], второй отражен в современной лингвистической философии и связан с признанием языка как части человека [Альбрехт 1967: 80-81]; третий признает предметом языкознания человека - пользователя языка [Харитонова 2004: 11]; и, наконец, четвертый основан на признании языка как той составляющей, которая делает человека человеком. Последний подход к реализации антропологического принципа был разработан еще В.Гумбольдтом, полагавшим, что изучение языка подчинено «цели познания человеком самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя» [Гумбольдт 1985: 383]. «Антропологический принцип» Гумбольдта приобрел, начиная с конца 90 годов ХХ века, особую актуальность в сфере наук о человеке и его языке: лингвогносеологии, лингвосоциологии, лингвоэтнологии, лингвопалеонтологии и, наконец, в лингвокультурологии и философии языка» [Харитонова 2004: 10-11].

Несмотря на существующие разные подходы и трактовки принципов антропоцентризма, совершенно очевидно, что отечественная и зарубежная лингвистика в последние десятилетия сменила вектор, парадигму развития, поставив в центр внимания человека, творящего язык и творимого языком. Иначе говоря, объявила новый - антропоцентрический - подход к изучению языка. Слоганом этого порядка можно считать название книги Н.Д.Арутюновой «Язык и мир человека» [Покровская 2003: 11].

Исследователи называют этот поворот «антропоцентрическим сдвигом» в филологии конца ХХ века [Ворожбитова 2003: 43]. Единодушно мнение лингвистов о том, что характерной чертой науки о языке конца ХХ века является «ориентация на переход от позитивного знания к глубинному на путях целостного синтетического постижения языка как антропоцентрического феномена» [Постовалова 1999: 25]. Поэтому универсальным концептом объявлен человек, и описание этого «важнейшего суперпонятия» [Ерошенко 2003: 18] является задачей антропоцентрической лингвистики. Фрагментарно «языковая» картина человека была реконструирована Ю.Д.Апресяном [Апресян 1995].

Исследование фразеологии на основе принципа «человека в языке» привело к развитию нового направления - антропоцентрической фразеологии. Антропоцентрическая фразеология, по мнению некоторых исследователей, переживает в настоящее время «новый стадиальный виток» в своем развитии, который можно назвать интерпретирующим, поскольку «именно с интерпретацией связаны теперь надежды на прогресс в теории фразеологии, фразеографической практике и фразеологической дидактике [Алефиренко 2005: 67]. Важнейшей задачей антропоцентрической фразеологии является «исследование соотношения лингвистических и экстралингвистических смыслов ФЕ, ибо во фразеологическом значении кодируется только часть мыслительной информации, в то время как другая ее часть представляется в психике человека мыслительными образами экстралингвистического характера» [Алефиренко 2005: 71].

В данной работе, написанной в духе антропологической парадигмы лингвистики, антропоцентризм используется как принцип исследования «человека в языке», а конкретнее - «человека во фразеологии». Актуальность исследования обусловлена необходимостью изучения фразеологии с позиции антропологической парадигмы лингвистики, представляющей фразеологию «как одну из самых «антропоемких» разделов науки о языке» [Телия 2000: 92]. Подобный обширный и достаточно разрозненный лингвистический материал нуждается в обобщении и теоретическом осмыслении для того, чтобы занять определенное место в системе сопоставительной фразеологии, чрезвычайно важной и пока еще недостаточно изученной области сопоставительной лингвистики. Актуальным представляется и комплексный подход к изучению подобных фразеологических единиц, представленных в разносистемных языках, с позиций лингвистических и экстралингвистических смыслов, поскольку исследуемые фразеологизмы содержат информацию, наполненную дополнительными ассоциативно-эмоциональными элементами.

Продолжением и существенным дополнением антропоцентрического подхода к изучению языковых явлений, связанных с репрезентацией человека в языке, и прежде всего в интересующей нас фразеологии, должен стать аксиологический аспект, предполагающий определение того, что человек считает ценным для себя, окружающих его людей и общества. Следовательно, аксиологический аспект исследований в лингвистике является закономерным продолжением и дополнением антропоцентрического. Аксиологическим проблемам, связанным с теорией ценностей, посвящались до сих пор главным образом труды философов и социологов.

Однако еще Бодуэн де Куртенэ в своей работе «Введение в языковедение» (1917) писал: «С точки зрения языкового мышления и основанного на нем научного языковедного (лингвистического) мышления, фонемы и вообще все произносительно-слуховые элементы не имеют сами по себе никакого значения. Они становятся языковыми ценностями и могут быть рассматриваемы лингвистически только тогда, когда входят в состав всесторонне живых языковых элементов, каковыми являются морфемы, ассоциируемые как с семасиологическими, так и с морфологическими представлениями» [Бодуэн де Куртенэ 1963: 276]. Бодуэн де Куртенэ обратил внимание на ценности отдельных языковых единиц: фонем и морфем. В аспекте аксиологии особый интерес представляет анализ того, какие ценности могут выражаться такими важными языковыми единицами, как фразеологизмы.

Аксиологическими проблемами применительно к разным областям знаний занимались В.П.Тугаринов (1960,1968), В.О.Василенко (1964), О.Г.Дробницкий (1967), И.С.Кон (1967), М.С.Каган (1974), В.Г.Смолянский(1977) и др. Проблема ценностей - вечная проблема, ставшая вновь современной и актуальной и связанной с вопросами о полезном и вредном, добре и зле, справедливом и несправедливом, должном и недопустимом, прекрасном и безобразном, об идеале и благе.

Интерес к подобным проблемам у лингвистов и культурологов появился лишь в последние пять - десять лет, что отразилось в коллективном труде «Аксиологическая лингвистика» [М., 2002]. Интерес к этой области знаний и отдельным ее проблемам нашел отражение в трудах Н.Д.Арутюновой, Е.В.Бабаевой, Л.К.Байрамовой, А.Н.Баранова, А.В.Гульги, В.И.Карасика, Н.Г.Комлева, Т.В.Ряполовой, Ю.А.Сорокина, И.Ю.Морковина и др., которые занимались ценностной картиной мира, отраженной в лексике, семантике, различных концептосферах языка и т.д. К сожалению, аксиологическая фразеология пока осталась вне поля зрения современных фразеологов и относится к числу новой и абсолютно не разработанной области лингвистики. Анализ работ по аксиологической лингвистике показал, что антропоцентрические фразеологизмы в аксиологическом аспекте не были в центре внимания ученых. Остались без внимания и подобные фразеологизмы в сопоставительной лингвистике, особенно при изучении их функциональных особенностей на материале разноструктурных языков.

Этим и обусловлена научная новизна диссертационного исследования, которая связана с тем, что в нем впервые фразеология русского, английского и татарского языков изучается в аспекте антропоцентризма и аксиологизма; впервые на основе анализа внутренней формы фразеологизмов трех языков определяются лингвистические и экстралингвистические смыслы фразеологизмов; устанавливается парадигма универсальных и уникальных образов антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков; впервые трехъязычная фразеология исследуется в аксиологическом аспекте, в том числе в практическом плане - на основе проведенного социолингвистического мониторинга с привлечением фразеологического материала. Научная новизна исследования заключается также в том, что в нем впервые рассмотрены в сопоставительном аспекте фразеологизмы (в том числе афоризмы и пословицы), функционирующие в разноструктурных и разнотипных, генетически неродственных языках в зеркале базовых систем ценностей разных социумов, что дает ключ к объяснению основ мировоззрения, а также глубинных мотивов поведения как отдельного человека, так и нации в целом.

При рассмотрении указанных фразеологизмов в рамках антропоцентрического и аксиологического подходов на материале типологически дистантных языков выясняются роль и место данных структур в лексических системах сопоставляемых языков. При этом особое внимание уделяется выработке единого понятийно-терминологического аппарата и вопросам адекватного описания сопоставляемых языковых феноменов. Научная новизна работы заключается также в наличии нового, интегрального подхода к изучению фразеологических единиц, в привлечении дополнительных данных антропоцентрической парадигмы не только языкознания, но и психолингвистики, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, и т. д., дисциплин, апеллирующих к национальному языковому сознанию и проблемам языкового мышления. Анализ образов антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков, проведенный в диссертации, доказывает, что эти образы являются отражением способа мировидения и могут быть определены в рамках культурных кодов как совокупность «окультуренных представлений о картине мира некоторого социума - о входящих в нее природных объектах, артефактах, явлениях, выделяемых в ней действиях и событиях, ментофактах и присущих этим сущностям их пространственно-временных или качественно-количественных измерений» [Телия 1999: 20-21]. Несмотря на универсальность культурных кодов, их проявление всегда национально детерминировано и обусловлено конкретной культурой. Как показал анализ нашего трехъязычного материала, антропоцентричность фразеологизмов предопределяет универсальность образов, тем не менее, внутренняя форма фразеологизмов (их образы, лингвокультуремы), раскрывая самобытность духовной культуры народа, специфику языка, отражает и уникальность образов.

При исследовании фразеологизмов в аксиологическом аспекте в диссертации введено понятие аксиологической фразеологической диады [Багаутдинова 2005; Байрамова, Багаутдинова 2006: 82], представляющей собой единство двух блоков: один из них включает фразеологизмы, семантика которых коррелирует с конвенциональными ценностями, а другой - фразеологизмы, семантика которых коррелирует с конвенциональными антиценностями. Понятие аксиологической фразеологической диады является универсальным: она может заполняться фразеологизмами разных языков. Так, фразеологические диады, о которых пойдет речь, включают русские, английские и татарские фразеологизмы. Сами ценности/антиценности рассматриваются на различных уровнях: на физиологическом (жизнь - смерть), материальном (богатство - бедность), эмоциональном (смех - плач) и др.

Объектом данного исследования являются антропоцентризм и аксиологизм русских, английских и татарских фразеологизмов.

Предмет исследования - внутренняя форма русских, английских и татар-ских фразеологизмов и компоненты аксиологических фразеологических диад, глубинная и поверхностная структура фразеологизмов.

В русле направления антропоцентрической фразеологии были определены цель и задачи данного исследования.

Основная цель данного исследования состоит в интерпретации и дифференциации русской, английской и татарской фразеологии, в которой получили отражение эмоции, восприятия, ощущения, воля, знания, интеллектуальные способности человека, его характер, свойства, его ценности (аксиологические аспекты), в установлении сходств и различий в структурно-семантической и антропоцентрической организации фразеологизмов.

Исходя из этой цели и общей задачи антропоцентрической фразеологии - исследования соотношения лингвистических и экстралингвистических смыслов, - в диссертации были поставлены следующие задачи:

* на основе привлекаемых идеографических, психологических исследований, а также исследований по этике дать полное описание и классификацию антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков;

* дать интерпретацию русских, английских и татарских фразеологизмов, отражающих эмоции, восприятия, ощущения, волю, знания, интеллектуальные способности человека, его характер, свойства, его ценности;

* на основе анализа внутренней формы фразеологизмов определить лингвокультуремы, выражающие лингвистические и экстралингвистические смыслы исследуемых фразеологизмов трех языков;

* исследовать аксиологический аспект антропоцентрической фразеологии;

* определить универсальное и лакунарное в антропоцентрической фразеологии русского, английского и татарского языков;

* установить парадигму универсальных и уникальных образов антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков;

* провести социолингвистический мониторинг, раскрывающий отношение русской, английской и татарской молодежи к человеческим ценностям, нашедшим интерпретацию в русских, английских и татарских фразеологизмах.

Результаты проведенного исследования позволяют вынести на защиту следующие положения:

1. Сопоставительное изучение фразеологии разносистемных языков представляется чрезвычайно важным, поскольку именно фразеология является ценнейшим источником сведений о культуре, стереотипах народного сознания, отражающих представления того или иного народа о морали, привычках, обрядах, своеобразии окружающего мира и т. д., становясь достоянием языкового сознания.

2. Фразеология русского, английского и татарского языков должна изучаться в аспекте антропоцентризма и аксиологизма при анализе внутренней формы фразеологизмов трех языков и лингвистических и экстралингвистических смыслов фразеологизмов, что дает возможность установить парадигму универсальных и уникальных образов антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков.

3. При классификации антропоцентрических фразеологизмов по фразеотематическим группам: «Ощущения и восприятия», «Память», «Мышление», «Воображение», «Эмоции и чувства», «Воля», «Свойства личности», фразеосемантическим группам и подгруппам - должен быть применен дефиниционный метод определения значения фразеологизмов и использованы исследования по психологии, философии, этике и сопоставительной лингвистике.

4. Предложенная классификация является универсальной и подходит для исследования антропоцентрических фразеологизмов разных языков.

5. Образы антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков являются отражением способа мировидения и могут быть определены в рамках следующих культурных кодов: а) антропоморфного культурного кода, репрезентирующего человека и части его тела; б) биоморфного культурного кода, репрезентирующего образы животных, птиц, насекомых, растений; в) объектного культурного кода, репрезентирующего образы предметов обихода; построек, жилища, его деталей и т.д.; г) анимического культурного кода, репрезентирующего образы явлений природы; д) мифологического культурного кода, репрезентирующего образы религиозных и сверхъестественных представлений человека, сказочных персонажей и т.п.; е) темпорального культурного кода, репрезентирующего во фразеологизмах представление о времени; ж) пространственного (географического) культурного кода; з) колоративного культурного кода, репрезентирующего образы, связанные с символикой цвета; и) квантитативного культурного кода, репрезентирующего образы через единицы измерения, и т.д.

6. Культурные коды образов русских, английских и татарских антропоцентрических фразеологизмов универсальны, тем не менее, внутренняя форма фразеологизмов (их образы, лингвокультуремы), раскрывая самобытность духовной культуры народа, специфику языка, отражает и уникальность образов.

7. При определении уникальности образов антропоцентрических фразеологизмов необходимо опираться на дефиницию уникалий, понимая под лингвистической уникалией «признаки, свойства, внутрисистемные языковые корреляции, закономерности и т.д., которые обладают параметром ограничительности, единичности, исключительности и специфичности» [Байрамова 2004: 71]. В связи с этим уникальными образами антропоцентрических фразеологизмов необходимо считать те, которые встречаются во фразеологизмах только в одном из языков трехъязычного фразеологического поля.

8. Универсальность и уникальность образов русских, английских и татарских фразеологизмов наблюдаются в рамках следующих корреляций универсалий и уникалий: а) универсальные культурные коды - универсальные образы фразеологизмов; б) универсальные культурные коды - уникальные образы фразеологизмов. Эта корреляция получает конкретное наполнение.

9. Исследование антропоцентрических фразеологизмов в аксиологическом аспекте реализуется в рамках аксиологической фразеологической диады, представляющей собой единство двух блоков: а) включающих фразеологизмы, семантика которых коррелирует с конвенциональными ценностями, б) включающих фразеологизмы, семантика которых коррелирует с конвенциональными антиценностями. Понятие аксиологической фразеологической диады является универсальным: она может заполняться фразеологизмами разных языков.

10. Ценности и антиценности присуще свойство амбивалентности, которое заключается в неоднозначности отношения человека к окружающему, в противоречивости системы ценностей, что находит отражение и во фразеологии. Свойство амбивалентности используется художниками слова при описании субъективного отношения к ценностям/антиценностям.

11. Анализ аксиологической фразеологии русского, английского и татарского языков свидетельствует о том, “что культуры и их отдельные представители могут быть охарактеризованы по системе ценностных приоритетов, что язык и коммуникативная деятельность выступают важной формой репрезентации ценностей и открывают доступ к ценностно-нормативной системе социума”[Бабаева 2004: 8]. Обращение к опыту философского осмысления той или иной ценности раскрывает тот факт, что фразеологизмы всесторонне отражают отношение человека к ценностям.

12. Русские, английские и татарские пословицы и поговорки в основных своих концептуализациях имеют много общего. Языковая специфика выражается в образном наполнении этих единиц и связана с культурными и национальными особенностями носителей исследуемых языков.

13. Социолингвистический мониторинг как метод исследования аксиологической лингвистики дает возможность проследить, какова аксиология идей того или иного фразеологизма в русском, английском и татарском языках, каким образом она отражается в сознании людей. Результаты мониторинга свидетельствуют в целом о совпадении отношения молодежи (русские, англичане и татары) к различным ценностям/антиценностям, заложенным во фразеологизме, а также представляют асимметрию между моралью, которая содержится в языковых единицах (фразеологизмах, пословицах, поговорках), и мнением современных людей, что относится к области аксиологического плюрализма.

Материалом исследования послужили данные имеющихся на сегодняшний день словарей русской, английской и татарской фразеологии, толковых словарей русского, английского и татарского языков, переводных, двуязычных (русско-татарских, русско-английских, татарско-русских и т.д.), а также специальных: семантического, ассоциативного, идеографического, мифологического словарей русского языка, словаря фразеологических синонимов, образных выражений русского языка, словаря пословиц и поговорок, этимологических словарей исследуемых языков, частотных и т.д., произведения классиков русской, английской и татарской литературы.

По мере необходимости привлекались и словари смежных дисциплин: философские, социологические, психологические, словари по этике и т.д.

Теоретической и методологической базой исследования послужили достижения современной сопоставительной лингвистики в области лексики и фразеологии. Это прежде всего труды Л.В. Кунина, В.М.Мокиенко, Л.И.Ройзензона, Л.Д.Райхштейна, В.Н.Телия, Ю.Д.Апресяна, Д.О.Добровольского, Э.М.Солодухо, Ю.П.Сологуба, Л.К.Байрамовой, З.З.Гатиатуллиной, Е.Ф.Арсентьевой и др. Фразеологизмы антропоцентрической направленности, представляющие основу фразеологического фонда любого языка, привлекли внимание таких ученых, как В.М.Мокиенко, Н.Ф.Алефиренко, В.Н.Телия и др. Большинство работ сопоставительного плана ограничиваются, как правило, структурно-семантическим описанием лишь определенных групп ФЕ. Это работы по русско-немецкой фразеосемантической группе «мышление» (Л.С.Куркова), русско-английской характеристике лица (Н.Л.Гоголицына), англо-турецкому описанию внешности человека (Г.Х.Алеева) и т.д. В работе нашли отражение традиции Казанской лингвистической школы и прежде всего работы И.А.Бодуэна де Куртенэ, который полагал, что сравнению подлежат как родственные, так и неродственные языки вне зависимости от исторических связей между ними [Бодуэн де Куртенэ 1963].

При анализе языкового материала в качестве основного метода избран сопоставительно-типологический метод в его системно-функциональной реализации. Практическая ценность подобного метода дополняется аксиологическим подходом к отбору и изучению фразеологического материала русского, английского и татарского языков, что открывает широкие возможности для более глубокого познания межъязыковых явлений и дальнейшей разработки сопоставительно-типологического изучения разносистемных языков. В работе использованы также традиционные методы: описательный, диахронический, дефиниционный, этимологического анализа, переводной и т.д. Новым является и использование метода фразеологических диад и социолингвистического мониторинга, позволяющих на большом практико-социологическом материале проследить аксиологические особенности антропоцентрических фразеологизмов, отражающих своеобразие представлений различных групп общества о ценностях/антиценностях, существующих в том или ином обществе и национальном сознании его носителей.

Теоретическая значимость. В диссертации разработана научная концепция универсальности структуры внутренней формы антропоцентрических фразеологизмов, основанная на единстве лингвистических и культурологических факторов; разработана научная концепция универсальности фразеологических диад, определена роль когнитивного подхода к изучению антропоцентрических фразеологизмов, занимающих особое место в общей фразеологической системе генетически неродственных языков.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов в лексикографической практике при составлении словарей антропоцентрической фразеологии сопоставительного плана. Материалы исследования также могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по сопоставительной фразеологии, в спецкурсах, касающихся основных проблем контрастивного и сопоставительного изучения антропоцентрической фразеологии в разносистемных языках. Кроме того, материалы исследования могут привлекакаться при изучении русского языка как неродного и как иностранного в вузе, национальной школе, поскольку сведения, содержащиеся в диссертации, способны углубить знания студентов и учащихся в области фразеологии и повысить интерес к изучению этой лингвистической дисциплины. Диссертация представляет богатейший практический материал, который может быть использован и специалистами смежных наук: философии, социологии, психологии и др.

Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на совместном заседании кафедр английского языка, сопоставительной филологии и межкультурной коммуникации, романо-германской филологии, современного русского языка и русского языка как иностранного, татарского языка Казанского государственного университета. Результаты диссертационного исследования нашли свое отражение в 30 научных работах автора, монографии и в четырех учебно-методических пособиях.

Основные результаты, полученные в ходе исследования, докладывались и обсуждались на ежегодных итоговых научных конференциях в Казанском государственном университете, ежегодных республиканских и всероссийских научных конференциях «Язык и методика его преподавания» (Казань: КГУ, 1996-2006); научно-практической конференции «Сопоставительная филология и полилингвизм» (Казань: КГУ, 2005); межрегиональной научно-теоретической конференции «Литература, язык и художественная культура в современных процессах социокультурной коммуникации» (Уфа: БашГУ, 2005), а также на международных научных и научно-практических конференциях: «Взаимодействие языковых уровней в сфере фразеологии» (Волгоград, 1999); «Глобализация и национальная самобытность. Форум языков» (Казань, 2003); «Проблемы этнолингводидактики в поликультурной среде» (Москва - Чебоксары, 2004); «Межкультурные коммуникации. Типология языков. Теория перевода» (Москва - Казань: МГУ - КГУ, 2004); «Россия - Азия: становление и развитие национального самосознания» (Улан-Удэ: Бурятск. гос. ун-т, 2005); «Человек во фразеологии и лексике славянских языков» (Щецин, 2005); «И.А.Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания» (Казань: КГУ, 2006); «Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры» (Кострома: Костромск. гос. ун-т, 2006); «Фразеологические чтения памяти профессора В.А.Лебединской» (Курган: Курганск. гос. ун-т, 2006); «Славянская фразеология и прагматика» (Rub, 2006).

Структура диссертации. Структура работы определяется целью исследования и подчинена логике поэтапного исследования поставленных задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и лексикографических источников, содержит рисунки, таблицы и приложение.

Содержание работы

Во введении обосновывается актуальность изучаемой проблемы, определяется новизна поставленных в диссертации проблем, формулируются основные цели и задачи исследования, уточняется терминологический аппарат.

Глава 1. «Образы культурных кодов русских, английских и татарских антропоцентрических фразеологизмов» посвящена определению содержания культурных кодов фразеологизмов, компонентному анализу и соотношению их глубинной и поверхностной структуры (на примере различных фразеосемантических групп) и включает четыре раздела.

В разделе 1. «Внутренняя форма фразеологизма и фундаментальные лингвистические и экстралингвистические смыслы русских, английских и татар-ских антропоцентрических фразеологизмов» анализируются идеи исследователей одного из центральных параметров межъязыкового сопоставления - понятия «внутренняя форма» языковых единиц, которая становится своеобразным окном, помогающим видеть когнитивные и духовные особенности национальных языковых картин мира [Манакин 2005: 138].

Сущностные свойства признака, который прежде всего бросается в глаза и глубже, чем другие признаки, волнует наши «чувства воображения», впервые сформулированные Ф.И.Буслаевым [Буслаев 1861], были обобщены в понятии «внутренней формы» В. фон Гумбольдтом, Г.Штейнталем, В.Вундтом [Гумбольдт 1984: 182].

Опираясь на теорию В. фон Гумбольдта и выдвигая понятие апперцепции как «участия известных масс представлений в образовании новых мыслей», А.А.Потебня рассматривает внутреннюю форму не только с оригинальной, собственно лингвистической, но и с психологической точки зрения [Потебня 1972: 83; 1999: 240]. Предложенная А.А.Потебней идея о различении языковых и внеязыковых знаний о соответствующем объекте номинации заложила основы семасиологического осмысления внутренней формы [Потебня 1976: 20].

Обзор трудов фразеологов, анализирующих внутреннюю форму фразеологизмов, раскрывает достаточно противоречивую картину, которая фрагментарно представлена в работах Н.Ф.Алефиренко, Л.Г.Золотых [Алефиренко 1993: 37-41; Алефиренко 2003: 62-71; Алефиренко, Золотых 2000: 129-136] и др. Так, по мнению В.В.Виноградова, «внутренняя форма слова, образ, лежащий в основе значения или употребления слова, может уясняться лишь на фоне той материальной и духовной культуры, той системы языка, в контексте которой возникло или преобразовалось данное слово или сочетание слов» [Виноградов 1947: 18]. По мнению В.П.Жукова, фразеологизм является «носителем образного представления, подлежащего дальнейшему преобразованию в понятие», а внутренняя форма «живет в семантической структуре фразеологизма» [Жуков 1986: 99]. По мнению А.В.Кунина, внутренняя форма мотивирует образность языковой единицы, основанную на деривационных связях ее значения со значением прототипа [Кунин 1986: 149]. В.Н.Телия видит во внутренней форме фразеологизма «мотивирующее основание коннотации» [Телия 1986: 48].

Несмотря на отсутствие единства в определении внутренней формы, отметим, что учет всех существующих мнений дает возможность наиболее полно исследовать фразеологизмы разных языков.

Большое значение для исследования антропоцентрических фразеологизмов имеет определение, данное А.А.Потебней: «В слове мы различаем: внешнюю форму, то есть членораздельный звук, содержание, объективируемое посредством звука, и внутреннюю форму, или ближайшее этимологическое значение слова, тот способ, каким выражается содержание. При некотором внимании нет возможности смешать содержание с внутреннею формою» [Потебня 1999: 156]. Этому определению созвучна идея В.М.Мокиенко: «Совмещенность диахронической (внутренняя форма) и синхронической (фразеологическое значение) характеристик создает особую усложненность семантики фразеологизма» [Мокиенко 1986: 244].

Именно этот этимологический аспект исследования внутренней формы антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков был принят нами за основу.

В качестве единицы этимологического анализа фразеологизмов выступает лингвокультурема, самое общее содержание которой было определено В.В.Воробьевым [Воробьев 1994]. Впервые понятие лингвокультуремы при исследовании фразеологии было использовано Г.В.Токаревым [Токарев 2003: 63]. По мнению ученого, «лингвокультурема отражает результаты взаимодействия двух семиотических систем - языка и культуры» и одним из компонентов означаемого лингвокультуремы является языковой образ.

Проведенный анализ различных трактовок понятия «внутренняя форма» позволяет раскрыть научные перспективы в проблеме сопоставления антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков в новом ракурсе, а именно: в аспекте двух основных компонентов внутренней формы: 1) ее образной основы и 2) лингвокультуремы.

В разделе 2. «Классификация антропоцентрических фразеологизмов» предлагается классификация антропоцентрических фразеологических единиц русского, английского и татарского языков, составленная на основе классификационных трактовок эмоций, чувств, характера и свойств человека, представленных в научных работах по общей психологии [Гоноболин 1973; Рубинштейн 1999; Петровский 2001; Нуркова 2005 и др.], в исследованиях по этике [СЭ 1989], в лингвистических трудах [Мир человека и мир языка 2004; Романов 2004] и др. При этом использовался дефиниционный метод определения значения фразеологизмов.

Классификационная иерархия антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков представляет собой семь фразеотематических групп, включающих двадцать восемь фразеосемантических групп и сорок фразеосемантических подгрупп. Предложенная классификация является универсальной и может быть использована для исследований антропоцентрических фразеологизмов разных языков.

В разделе 3. «Образы и лингвокультуремы антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков» рассматриваются образы и лингвокультуремы антропоцентрических фразеологизмов разных языков.

Многие известные фразеологи подчеркивали важность исследования системы образов, закрепленных в фразеологическом составе языка, поскольку «в образном основании фразеологизмов разных типов особенно конденсированно воплощаются характерные черты мироведения лингвокультурной общности» [Телия 1999: 23]. Этой проблеме посвящены специальные работы по языку и его образам [Черданцева 1977; Мокиенко 1986], а также словари [Словарь образных выражений русского языка 1995 и др.].

По мнению А.А.Потебни, центром образа является внутренняя форма. Однако семасиологические и ономасиологические исследования В.П.Жукова, А.М.Мелерович, В.М. Мокиенко, М.И.Сидоренко, В.Н.Телия и др. «демонстрируют тенденции к редукции в различении этих понятий, что находит свое объяснение в задачах исследования: акцентирование внимания на семасиологической и ономасиологической специфике языкового образа, а не на прагматическом эффекте, который он производит» [Токарев 2003: 94]. Некоторые исследователи синонимически используют термины «внутренняя форма» и «языковой образ» [Токарев 2003: 94]. К подобным синонимам мы добавляем и понятие лингвокультуремы (в случае ее присутствия), то есть внутренняя форма = образ (+ лингвокультурема).

Образы и лингвокультуремы антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков рассматриваются в порядке предложенной в разделе 2 классификации по фразеотематическим и фразеосемантическим группам и фразеосемантическим подгруппам.

В первой фразеотематической группе «Ощущения и восприятия» перечислены значения ощущений многообразия окружающего мира во всех формах его проявления и представлены соответствующие фразеосемантические группы.

Фразеосемантическая группа «Зрительные ощущения и восприятия» включает фразеологические единицы русского, английского и татарского языков, в которых почти без исключения присутствует лексема глаз/an eye/к?з, поскольку орган зрения «глаз» является локусом зрительных ощущений: рус. пробежать глазами; англ. appear to smb's eyes; тат. к?з алдыннан югалу.

Однако в каждом из сопоставляемых языков имеются фразеологизмы с оригинальными лингвокультуремами. В русском языке - это фразеологизмы не видно ни зги , этимология которого до сих пор вызывает споры среди фразеологов и хоть глаз/глаза выколи, заключающий лингвокультурему, связанную с древней пыткой, существовавшей некогда на Руси - выкалывать преступникам глаза.

В татарском языке фразеологизм д?рт к?з бел?н карау (букв. смотреть четырьмя глазами) содержит лингвокультурему, связанную с употреблением татарами числительного д?рт (четыре) для передачи интенсивности.

Фразеологизмы, входящие в состав фразеосемантической группы «Слуховые ощущения и восприятия», наряду с универсальным для анализируемых языков образом уха, передаваемым лексемой ухо/ear/колак (рус. навострить уши/слух; англ. prick up one's ears; тат. колак торгызу), имеют и уникальные культуремы. Так, английский фразеологизм (as) deaf as an adder (букв. глухой как гадюка/уж) не имеет русских и татарских аналогов.

Фразеологические единицы русского, английского и татарского языков, составляющие фразеосемантическую группу «Осязательные ощущения», отличаются амбивалентностью и содержат соматизмы спина, тело, зуб, голова, сердце и др.: рус. мурашки бегают/ползают по коже/спине/по телу; англ. be chilled/frozen to the marrow; тат. теше тешк? тими и др.

В русских, английских и татарских фразеологизмах со значением голода, относящихся к фразеосемантической группе «Ощущения голода, жажды, насыщения», представлена общая для этих языков лингвокультурема - голодный волк. В английских фразеологизмах используются образы ястреба: (as) hungry as a hawk, а также охотника: (as) hungry as a hunter. А в татарском языке - образ собаки: урта авылны? этл?ре ?р? (букв. лают собаки средней деревни), где шутливо-эвфемистически желудок назван `средней деревней' (урта авыл).

Во фразеологизмах, составляющих фразеосемантическую группу «Ощущения боли», использованы лексемы-соматизмы соответственно локусу боли: горло/throat/ тамак; stomach/эч; сердце/heart/й?р?к; голова/head/баш. Оригинальным является образ бабочек в английском фразеологизме get/have butterflies in one's stomach.

Фразеосемантическую группу «Ощущение усталости» формируют фразеологизмы, образные компоненты которых в русском, английском и татарском языках в целом совпадают: рус. в глазах темнеет/мутится/зеленеет; англ. he can't keep his eyes open - глаза закрываются (от усталости); тат. к?з алды/аллары кара?гылану/чуарлану - темнеть, пестреть в глазах.

Фразеологизмы фразеосемантической группы «Кинестетические ощущения» передают значения данных ощущений одинаковыми образами во всех анализируемых языках, что связано с универсальностью характера физиологических функций частей человеческого тела.

Вторая фразеотематическая группа «Память» включает фразеологизмы, в семантике которых нашли отражение такие психические процессы, как запоминание, сохранение информации, воспроизведение и забывание.

Основными компонентами, формирующими значение фразеологизмов фразеосемантической группы «Запоминание», являются лексемы: рус. память, голова; англ.mind (ум, память), memory (память), head (голова); тат. х?тер (память), баш (голова), которые сами по себе относятся к семантическому полю мыслительной деятельности. Однако, в отличие от английских фразеологизмов, в русских и татарских фразеологизмах используются и другие соматизмы, не символизирующие мыслительную деятельность: рус. нос; ус; тат. мыек (ус); колак (ухо). Данные фразеологические единицы имеют непрозрачную внутреннюю форму и нуждаются в этимологических изысканиях, раскрывающих лингвокультуремы. Так, например, татарский фразеологизм мыекка чырнау (букв. намотать на ус) является калькой русского фразеологизма, содержащего компонент ус/мыек - символ-атрибут мужской зрелости и опыта у русских и татар. Фразеологи объясняют происхождение фразеологизма с лексемой ус нервозной привычкой крутить усы во время размышления [СРФ 1998: 587].

Некоторые английские фразеологизмы содержат компоненты, указывающие на новизну информации, например: smb's memory is green - `что-либо еще свежо в чьей-либо памяти', где green -`зеленый', `свежий'.

Лингвокультурема татарских фразеологизмов, входящих в состав фразеосемантической группы «Воспроизведение информации в памяти», основана на образном представлении о памяти как о чем-то сложном, закрытом, что олицетворяет клубок, который надо распустить - х?тер йомгагын с?т? (букв. распустить клубок памяти) - вспомнить все по порядку; или сундук - х?тер сандыгы (сундук памяти).

Процесс забывания нашел отражение в русских, английских и татарских фразеологизмах, вошедших во фразеосемантическую группу «Забывание»: рус. захлестнуло в памяти; англ. pass out of mind - исчезать из памяти; тат. х?терен к??? ашаган - память коза съела.

Третья фразеотематическая группа «Мышление» отличается обширностью и чрезвычайным разнообразием по семантике входящих в нее фразеологизмов. Фразеосемантическая группа «Общее целенаправленное мышление» включает русские, английские и татарские фразеологизмы, характеризующие мышление как процесс, направленный на конкретный объект: рус. ломать голову (над чем-либо); англ. addle one's brain/head with smth, тат. башка/а?га се?дер? .

Лингвокультуремы ряда фразеологизмов фразеосемантической группы «Целенаправленная оценочно-мыслительная деятельность» основаны на оценке, которая представлена компонентами со значением меры: рус. аршин (мерить/мерять на свой аршин), англ. bushel (measure smb.'s corn by one's own bushel), тат. аршын (?з аршынына ?лч?? ).

Лингвокультуремы некоторых фразеологизмов фразеосемантической группы «Целенаправленное аналитико-синтетическое мышление» появились в результате миграции из различных сфер интеллектуальной деятельности устойчивых выражений, раскрывающих аналитико-синтетический принцип мышления: рус. проводить параллель; англ. draw a parallel (between) ; тат. параллель ?тк?р?.

Фразеосемантическая группа «Индивидуальные особенности мышления. Умственные способности» семантически неоднозначна. Здесь выделяются фразеологизмы с позитивной характеристикой умственных способностей человека: рус. ума палата; англ. know enough to come out of the rain; тат. акыллы баш. Фразеологизмы этой подгруппы отличаются амбивалентностью. Во фразеологизмах с негативной характеристикой умственных способностей отрицательный образ создается с помощью эпитетов: рус. мякинная голова; англ. a wooden head; тат. кабак баш, сравнений: рус. глуп как сивый мерин ; англ. (as) stupid as an owl; тат. а?гыра сарык кебек.

Отсутствие ума и элементарных знаний во фразеологизмах трех языков передается отрицательными конструкциями: рус. пороха не выдумает; англ. not to have/get a brain in the head; тат. ?лифне таяк дип белм?? (букв. не знать даже, что первая буква алиф изображается/пишется просто как палка), а также лексемой со значением `пустоты': рус. пустая голова/башка; пуст как бубен; англ. shallow brains; тат. буш баш .

Четвертая фразеотематическая группа «Воображение» объединяет фразеологизмы русского, английского и татарского языков, передающие активность, действенность воображения, а также пассивность, уход человека в область неосуществимых мечтаний.

Фразеосемантическая группа «Активное творческое воображение» включает антропоцентрические фразеологизмы, отражающие произвольное и непроизвольное создание разнообразных новых образов, представлений о будущем: рус. заглядывать вперед; англ. have in one's eye; тат. кил?ч?кне к?з алдына китер?.

Фразеосемантическую группу «Активное воссоздающее воображение» составляют фразеологизмы трех языков, кодирующие создание человеком образов, а также его перевоплощение в тот или иной образ: рус. влезать в шкуру/в кожу кого-либо или чью-либо; англ. be/stand in smb's shoes; тат. кыяф?тк? кер? - войти в образ.

Фразеосемантическая группа «Преднамеренное пассивное воображение» включает пять фразеосемантических подгрупп: 1) «Фантазерство, бесплодная мечтательность» (рус. строить воздушные замки; англ. catch at shadows (букв. ловить в тенях); тат. хыял д?рьясына бату (букв. утонуть в реке мечтаний); 2) «Пессимизм» (рус. в черном цвете); англ. see through blue glasses ; тат. ?мет ш?мен с?ндер? (букв. погасить свечу надежды); 3) «Идеализирование» (рус. смотреть сквозь розовые очки ; англ. see through rose coloured glasses/spectacles; тат. алсу/з??г?р к?злект?н карау; 4) «Преувеличение» (рус. из мухи делать слона; англ. all one's geese are swans (букв. все чьи-либо гуси являются лебедями); тат. тузаннан тубал ясау (букв. из пыли делать котел); 5) «Недальновидность» (рус. не видеть дальше своего/ собственного носа; англ. not to be able to see beyond one's nose (букв. быть не в состоянии видеть выше носа); тат. борын т?бенн?н ары к?рм?? (букв. не видеть дальше, чем у себя под носом).

Все антропоцентрические фразеологизмы фразеотематической группы «Воображение» отличаются амбивалентностью, особенно при передаче оттенков значений пассивного воображения.

Пятая фразеотематическая группа «Эмоции и чувства человека», характеризующая эмоциональную область жизни человека, связанную с отражением мира в его сознании, является исключительно обширной и разнообразной по семантике входящих в нее фразеологизмов.

Учитывая многоаспектность сложного мира эмоций, качественное содержание чувств, их активность и пассивность, полярность и неопределенность и нейтральность и т.д., необходимо выделить здесь фразеосемантические группы: 1) «Моральные чувства», 2) «Интеллектуальные чувства», 3) «Эстетические чувства».

Область моральных чувств является наиболее обширной и характеризуется повышенной вариативностью, апплицируемостью разнообразных эмоциональных состояний, наличием многочисленных переживаний. Это ярко выразилось во фразеологизмах данной группы, что позволило выделить в пределах группы «Моральные чувства» тринадцать фразеосемантических подгрупп.

Фразеосемантическую подгруппу «Любовь» составляют антропоцентрические фразеологизмы, основная часть которых в русском, английском и татарском языках передает высшую степень интенсивности данного психического состояния: рус. терять/потерять голову; англ. be death on; тат. башны югалту (букв. потерять голову).

Исследователь концепта «Любовь» С.Г.Воркачев обнаружил, что в англий-ских пословицах зафиксировано около 170 единиц, связанных с концептом любви, в русских - около 220, что свидетельствует о меньшем интересе к этому чувству английского паремиологического сознания [Воркачев 2003: 23-95].

Основная часть русских, английских и татарских фразеологизмов этой подгруппы объединена лингвокультуремами, выделяемыми на основе базовых образов: сердца/heart/й?р?к (символа любви) и головы/head/баш (символа разума): рус. отдавать сердце; англ. lose one's heart to smb. (букв. потерять сердце); тат. й?р?ген? ?теп кер? (букв. войти в сердце). В русских и татарских фразеологизмах используется еще компонент душа/к??ел: души не чаять - к??елг? ошау (букв. понравиться душе).