Человек во фразеологии: антропоцентрический и аксиологический аспекты

Высокая степень любви в языках проявляется как готовность умереть за нее: рус. любить (до смерти); англ. be death on; тат. ?л?-?л? ярату . В русских и татарских фразеологизмах состоянию влюбленности соответствует образ огня: рус. сгорать от любви; тат. м?х?бб?т утында яну, а в английских - образ морской глубины: be fathoms deep in love.

В рамках фразеосемантической подгруппы «Гордость» устанавливаются лингвокультуремы, в основе которых лежат образ высоко поднятой головы и образ высоко поднятого носа, репрезентирующий высокомерие, чванливость, зазнайство: рус. задирать/драть/ поднимать нос; англ. with one's nose in the air (букв. с носом в воздухе); тат. борынын югары тоту (букв. держать нос высоко).

Кроме того, продуктивна и лингвокультурема с образом домашних птиц, своими повадками напоминающих чванливых зазнаек: рус. важничать как петух на навозной куче; англ. play the peacock; тат. ?т?ч куразы (букв. петух из петухов).

Фразеологизмы русского, английского и татарского языков, передающие состояния негодования, гнева и ярости, формируют фразеосемантическую подгруппу «Возмущение. Негодование. Гнев. Ярость». Данные фразеологизмы указывают на высокую степень градуальности, смежности обозначаемых чувств и эмоций, отражают переходность, амбивалентность эмоциональных состояний, что подтверждается и дефинициями к словам, обозначающим эти чувства: возмущение - сильный гнев, негодование; негодование - возмущение, крайнее недовольство; гнев - чувство сильного негодования, возмущения, раздражения; ярость - сильный гнев, озлобление.

Ряд фразеологизмов трех языков обозначают экстремальность, состояние аффекта, которое стремительно овладевает человеком, бурно протекает и характеризуется нарушением волевого контроля: рус. дойти до белого каления; англ. to be on the rampage (букв. быть в сильном возбуждении); тат. ачу кабару - вспыхивать злобой.

Татарские фразеологизмы с компонентом ачу (`гнев', `злоба', `ярость', `злость') передают степень нарастания этого чувства: ачу кузгалу (начало появления гнева); ачу кил? (прийти гневу); ачу кубу (гнев поднялся); ачу кабару (гнев поднялся в большем объеме); ачу кайнау (гнев кипит), ярылырга ?ит? (человек в таком состоянии ярости, что может лопнуть, треснуть).

Часть анализируемых фразеологизмов с семантикой гнева, ярости объединены лингвокультуремами, выделяемыми на основе образов животных: рус. как разъяренный бык; англ. (as) fierce as a bull in fits/as a tiger (букв. как разъяренный бык/как свирепый тигр); тат. кытырган эт шикелле (букв. как бешеная собака).

В данной подгруппе можно выделить фразеологизмы с оригинальной внутренней формой. Русский фразеологизм метать перуны в основе лингвокультуремы содержит образ верховного языческого божества Перуна. Английское и американское языковое сознание, проявившееся в негативном отношении к ирландцам и индейцам, передают фразеологизмы: get one's Irish up; get one's Indian up. Среди татарских фразеологизмов оригинальную лингвокультурему с образом восточного мужчины, усы у которого вздымаются в гневе, передают фразеологизмы: мыегы тырпаю, мыегы ?р? тору (букв. его усы торчат, его усы вздымаются).

Фразеосемантическую подгруппу «Обида» представляют русские, английские и татарские фразеологизмы, имеющие лексему со значением `обиды'. В основе одинаковой для всех трех языков лингвокультуремы лежит образ надутых губ: рус. губы надуть (ср. поговорку Федул, что губы надул?); англ. make (up) a lip; тат. ирен турсайту.

Фразеологизмы фразеосемантической подгруппы «Страдание. Горе. Печаль. Скорбь», которые передают амальгаму чувств, соответствующих состоянию печали, горя, страдания, во всех трех языках содержат компоненты `сердце', `голова', в русском и татарском языках - еще и компоненты `нос', `душа'. Причем данные состояния сопровождаются характерными телесными движениями: рус. вешать нос (на квинту); англ. hang (down) one's head; тат. борынны салындыру; а также слезами: рус. лить слезы; англ. cry like a baby; тат. к?з яшен т?г?.

Фразеосемантическая подгруппа «Страх. Испуг. Ужас» включает фразеологизмы сопоставляемых языков, отражающих ощущения, сопровождающие состояние страха. Лингвокультурема, основу которой составляют образы частей тела, репрезентирующие страх, испуг, ужас является весьма продуктивной: рус. зуб на зуб не попадает; англ. one's tongue failed on; тат. кан ката.

Лингвокультуремы фразеологизмов фразеосемантической подгруппы «Сомнение. Растерянность. Недоумение» также заключают образы частей тела человека: рус. терять почву по ногами; англ. shake one's head; тат. баш кашу.

Особенностью фразеологизмов, входящих в фразеосемантическую подгруппу «Удивление. Изумление», является то, что в их семантике отражаются внешние проявления состояния удивления: рус. глаза на лоб лезут; англ. make big eyes; тат. и?башларны ?ыеру. В основе выделения лингвокультурем ФЕ данной подгруппы также лежат образы частей тела человека (глаза, брови, руки, плечи, язык).

Фразеосемантическая подгруппа «Радость. Восторг. Восхищение» объединяет фразеологизмы трех языков, в содержании которых концентрируется гамма чувств, близкая к состоянию счастья. Русский, английский и татарский фразеологизмы: рус. попадать на седьмое небо; англ. be on the seventh heaven и тат. к?кне? ?иденче катында булу имеют библейский и коранический источники, раскрывающие представления о небе как о семи вращающихся хрустальных сферах, где седьмая сфера - рай.

Небезынтересно отметить, что отдельные фразеологизмы фразеосемантической подгруппы «Облегчение. Успокоение» содержат образ поглаживающей руки, который указывает на знахарский прием снятия боли, тревоги, сглаза и т.д.: рус. как рукой сняло; англ. smooth оne's/smb.'s ruffled/ rumpled feathers; тат. кул бел?н сыйпап алгандай булу.

Сопоставляемые фразеологизмы, формирующие фразеосемантическую подгруппу «Безразличие. Равнодушие», свидетельствуют об отсутствии радикальных культурно-психологических отличий в характере русской, английской и татарской личности: рус. ни рыба, ни мясо; англ. neither fish nor flesh; тат. ни он т?гел ни камыр т?гел (букв. ни мука, ни тесто).

Фразеосемантическая группа «Интеллектуальные чувства» включает фразеологизмы русского, английского и татарского языков, раскрывающие такие виды интеллектуальной деятельности, как любознательность и удивление (фразеосемантическая подгруппа «Увлеченность»).

Образ огня (fire и сгорать) в английских и русских фразеологизмах: ср. англ. catch/take fire, рус. воспылать интересом; сгорать от любопытства сближает эти фразеологизмы по линии внутренней формы, а также указывает на семантическую близость данных фразеологизмов с русскими и татарскими фразеологизмами, раскрывающими особенности чувства любви (ср. рус. сгорать от любви; тат. м?х?бб?т утында яну) и чувства ненависти (ср. рус. пылать ненавистью; тат. н?фр?т уты бел?н яну (букв. гореть огнем ненависти)).

Раскрытию семантики части фразеологизмов, входящих в подгруппу «Увлеченность», способствуют компоненты-соматизмы голова/head/баш: рус.погрузиться с головой; англ. be head over ears in work; тат. башы-аягы бел?н чуму. Большую степень увлеченности работой в английском фразеологизме подчеркивает компонент ears (уши); высшая степень увлеченности в татарском фразеологизме достигается диадой баш-аяк (голова-нога), символизирующей полную охваченность человека своим увлечением (с ног до головы).

В русских, английских и татарских фразеологизмах, формирующих фразеосемантическую группу «Эстетические чувства», присутствуют компоненты сердце/душа/heart/?ан, передающие глубину проникновения эстетического впечатления. Высшую степень эстетического воздействия демонстрируют фразеологизмы: рус. сходить с ума; англ. tickle to death; тат. акылдан шашу. О глубине переживаемого свидетельствует и русский фразеологизм с положительной коннотацией: задеть за живое, этимологически восходящий к эллиптической форме устаревшего фразеологизма задеть за живое мясо - `пораниться' [СРФ 1998: 186] и по своей образности не имеющий аналога среди английских и татарских фразеологизмов.

Шестая фразеотематическая группа «Воля» представлена антропоцентрическими фразеологизмами, отражающими проявления волевых процессов. Учитывая сложность волевой деятельности (на что указывают психологи) и многообразие всех волевых качеств, нашедших выражение в ФЕ русского, английского и татарского языков, в пределах данной группы можно выделить несколько подгрупп.

Антропоцентрические фразеологизмы подгруппы «Самостоятельность» характеризуются наличием компонентов сам, свой, собственный; англ. oneself, own; тат. ?з, лежащих в основе лингвокультуремы, репрезентирующей самостоятельность: рус. жить своим умом; англ. get/have one's own way; тат. ?з аягында яхшы басып тору.

Фразеосемантическая подгруппа «Волевая пассивность» включает фразеологизмы, кодирующие отсутствие самостоятельности в убеждениях и поступках человека. Русский и английский фразеологизмы плясать под чужую дудку и dance after/to smb.'s pipe - танцевать под чью-либо дудку имеют один источник - басню Эзопа, известную русскому читателю в переложении И.А.Крылова как «Рыбья пляска». Татарский фразеологизм кеше кубызына бию, по-видимому, является калькой, но имеет восточный колорит - лексему со значением восточного инструмента - кубыз.

Лингвокультуремы фразеологизмов, составляющих фразеосемантическую подгруппу «Решительность», имеют разные источники. Для русских и англий-ских фразеологизмов разрубать гордиев узел и cut the Gordian knot - это древнегреческий миф об Александре Македонском. Для русских фразеологизмов сжигать (свои) мосты, сжигать (свои) корабли - это военные события, во время которых решительные полководцы сжигали за собой мосты, корабли, чтобы сохранить своих воинов [СРФ 1998: 389; Collins 2005: 50].

Источником лингвокультуремы фразеологизма брать в шоры является речь извозчиков, в которой упоминались шоры - наглазники для лошади, прикреплявшиеся к уздечке так, чтобы лошадь не могла смотреть по сторонам и пугаться чего-либо [СРФ 1998: 640]. Лингвокультуремы английских фразеологизмов gaps the nettle (букв. схватить крапиву); take the plunge (букв. нырнуть); go at it bald-headed (букв. идти к этому/на это лысым, т.е. незащищенным) основаны на житейских образах.

Во фразеосемантической подгруппе «Нерешительность» можно выделить русские и английские фразеологизмы, в основе которых лежат образы, связанные с военной сферой деятельности, где особенно ценится такое качество, как решительность: рус. пороху не хватает; англ. hang fire.

Источниками лингвокультурем фразеологизмов трех языков, формирующих фразеосемантическую группу «Настойчивость», являются не только образы, которые присутствуют в общеупотребительной лексике, но и образы, связанные с профессиональной речью: рус. нажимать на все педали (из речи спортсменов); англ. sit tight (карт. игра в покер).

В основе русских, английских и татарских фразеологизмов, входящих в группу «Упрямство», лежит классический символ упрямства - осел/ишак/мул, на котором построены лингвокультуремы ФЕ: рус. упрямый как осел; англ. (as) obstinate/stubborn as a mule; тат. иш?к кебек кире.

Фразеосемантическую подгруппу «Выдержка» составляют фразеологизмы трех исследуемых языков, в которых умение человека владеть собой часто передается с использованием компонентов-соматизмов: рус. держать себя в руках; англ. bite one's lip; тат. теш кысу (букв. стиснуть зубы).

Во всех трех языках прослеживается семантическая параллель обуздания человеком своих чувств с обузданием лошадей, поэтому во фразеологизмах: рус. держать себя в узде, англ. keep a check, тат. й?г?нл?п тоту использованы компоненты узда/check/й?г?н(л??).

Фразеосемантическую подгруппу «Несдержанность» составляют фразеологизмы, в основе которых лежит образ человека, ведущего себя безрассудно, дико, не думающего о последствиях. Данную фразеосемантическую группу представляют ФЕ с обозначением таких человеческих черт, как вспыльчивость, необузданность: рус. как с цепи сорвался; англ. play the wild (букв. играть дикаря); тат. чылбырдан ычкынгандай - как с цепи сорвался.

Каждый человек обладает своими индивидуальными особенностями. Психологическое своеобразие личности, особенности проявления ума, внимания, чувств в различных обстоятельствах, а также отношение человека к этим обстоятельствам нашли отражение в фразеологии русского, английского и татарского языков, что позволило выделить седьмую фразеотематическую группу «Свойства личности», в которой антропоцентрические ФЕ распределились по фразеосемантическим группам и подгруппам. Фразеосемантическая группа «Отношение человека к коллективу и отдельным людям» состоит из девятнадцати подгрупп ФЕ, раскрывающих ряд свойств личности.

Лингвокультуремы фразеологизмов, номинирующих такие свойства личности, как доброта и искренность, строятся на образах сердца/души/heart/к??ел. Только доброе сердце обязательно большое, великое, открытое, золотое (рус. золотое сердце; англ. a big heart), добрая душа обязательно широкая (тат. ки? к??елле); а искренние сердце и душа - открытые, распахнутые (рус. душа нараспашку; англ. open one's heart to smb.; тат. эченд?ге тышында).

Многие фразеологизмы русского, английского и татарского языков фразеосемантической подгруппы «Лицемерие. Неискренность» своим компонентным составом однозначно указывают на фальшь: двойной/double; кривить; двуликий; false/ялган; ике яклы: рус. кривить душой; англ. а double game; тат. ике яклы пычак.

В основе выделения лингвокультуремы со значением хитрости лежит образ животного, за которым в народе закреплено представление о его хитрых повадках. Образы животных при обозначении хитрости человека могут и не совпадать: рус. гусь лапчатый; англ. play possum; тат. т?лке бел?н х?йл?г? куян да оста, тик нишл?сен - койрыгы кыска (на хитрость и заяц не хуже лисы мастак, а до дела дойдет - не выходит никак).

Значение жестокости фразеологией анализируемых языков представлено достаточно скромно и передается компонентами, обозначающими твердые, холодные, жесткие объекты: рус. каменное сердце; англ. as hard as nails/a bone/stone/nether (букв. твердый как гвозди/кость/ камень/адский жернов); тат. каты к??елле (букв. с твердой душой).

Образное сходство наблюдается в русских и татарских фразеологизмах, определяющих такое свойство личности, как назойливость. Оно выражается в наличии лексем, обозначающих липкие, липнущие предметы: рус. липнет как смола; тат. мунча яфрагы кебек ябышу. В английских фразеологизмах значение назойливости передается с помощью образов животных: a dull dog; talk a dog's/a donkey's/a horse's hind leg off - утопить кого-либо многословием, замучить разговорами.

Чувство зависти в русских, английских и татарских фразеологизмах передается с помощью лексемы `зависть'. В русских и татарских фразеологизмах зависть представлена в черном цвете (рус. черная зависть; тат. к?нчелект?н кара яну, в русском - еще и в желтом цвете (пожелтеть от зависти), а в английском - в зеленом цвете: green with envy.

В основе лингвокультурем, репрезентирующих кротость, во всех трех исследуемых языках лежат образы овцы и теленка: рус. смирнее теленка; кроткий как овечка; англ. as meek as а lamp; тат. бозаудан да юашрак (букв. смирнее теленка).

В русском и английском языках общим является и образ голубя; рус. кроткий как голубка; англ. gentle as a dove - кроткий как голубь.

Среди русских, английских и татарских фразеологизмов, номинирующих такое свойство личности, как кротость лишь один совпадает по образности: рус. и мухи не обидит; англ. one wouldn't hurt a fly; тат. чебен ?терм?с. В целом же языки своеобразно отражают в фразеологизмах робость и застенчивость. Так, в основу фразеологизма царевна Несмеяна лег фольклорный образ героини русской народной сказки. А в английском фразеологизме can't say bo/boh/boo to a goose (букв. не может сказать гусю «Кыш!») отражено наблюдение за робким человеком, который даже не может отогнать гусей.

В татарском языке пословица Оялчан хатын - ш???р б?ясе, оялчан ир - т?к? б?ясе отражает гендерную оценку робости (букв. Робкая, стеснительная женщина - это цена города, а робкий, стеснительный мужчина - цена козла, барана).

В основе лингвокультурем, репрезентирующих бесстыдство, лежат лексемы: свинья/ hog/ду?гыз: рус. посади свинью за стол, она и ноги на стол; англ. independent as a hog on ice; тат. битен? ду?гыз тиресе каплаган, а также лексемы стыд/бесстыжий/bold/shame/оят: рус. ни стыда, ни совести; англ. be past shame- потерять всякий стыд; тат. к?зл?ренд? оят юк (букв. нет стыда в глазах).

Корыстолюбие человека раскрывается в фразеологизмах трех анализируемых языков одинаковыми образами, что является результатом калькирования, например: рус. ловить рыбу в мутной воде - калька англ. fish in troubled waters, который является калькой фр. pеcher en eau trouble; а татарский фразеологизм болганчык суда балык тоту - калька вышеприведенного русского фразеологизма.

В русских фразеологизмах о скупости нашли отражение персонажи сказок и литературных произведений: рус. скуп как Кощей; скупой рыцарь. В этих фразеологизмах изображается скупой человек, дошедший в своих действиях до абсурда: рус. из-за гроша удавиться; англ. fly/skin a flint; тат. бер тиен ?чен чукына - ради копейки начать креститься будучи мусульманином.

В русском, английском и татарском языках отмечены фразеологизмы с антропонимами-именами собственными, ставшими символами любопытства: рус. любопытной Варваре (на базаре) нос оторвали. В английском языке наиболее интересным представляется фразеологизм a Peeping Tom (of Coventry), где компонент peeping - `подглядывающий' указывает на любопытство Тома (по английской легенде известного портного). В татарском фразеологизме представлен образ Муршиды: h?р эшк? борын тогучы М?ршид?, известной любопытной женщины.

Основным компонентом в русских фразеологизмах, раскрывающих такое качество личности, как легкомыслие, является лексема ветер: ветер в голове гуляет; в английском языке - light - `легкий': to make light of - относиться несерьезно, небрежно. В татарских фразеологизмах два образных компонента составляют основу лингвокультурем: ?ил (`ветер'): башында ?ил уйный (букв. в голове играет ветер); и ?и?ел (`легкий'): ?и?ел акыллылык - `легкомыслие'.

Проницательность передается фразеологизмами, в составе которых есть компоненты с семантикой проницательности: видеть/look/see/к?р? - рус. видеть насквозь; англ. see with half an eye; тат. ?т?ли к?р?; глаз/eye - рус. острый глаз; англ. a quick eye; уметь/знать/know/сиз? - рус. уметь отличить кукушку от ястреба; англ. know a hawk from a handsaw (букв. отличать ястреба от ножовки).

Фразеологизмы трех анализируемых языков о болтливости содержат компонент болтливость - склонность к чрезмерной говорливости, пустословию, которая отражена в русских, английских и татарских фразеологизмах, а наиболее частотным является компонент язык/tongue/тел: рус. развязывать язык; англ. one's tongue runs nineteen to the dozen (букв. язык бежит девятнадцать раз вместо дюжины); тат. тел бист?се (букв. языковая слободка).

Хвастливость нашла отражение, в основном, в английских и татарских фразеологизмах. Английские фразеологизмы многообразны по своей образной основе, которая представлена лексемами trumpet (труба), horn (горн), face (лицо), mouth (рот), fly (муха), coach (почтовая карета), wheel (колесо): sound one's own trumpet; a fly on the coach/wheel (букв. муха на почтовой карете/колесе) - этот фразеологизм имеет своим источником басню Лафонтена «Дилижанс и муха». В татарском языке семантика `хвастовства' представлена в большей части пословицами и поговорками, осуждающими хвастуна, поскольку хвалиться достойно только родителями: юл?р байлык бел?н мактаныр, надан хатыны бел?н мактаныр, акыллы ата-аналары бел?н мактаныр - дурак будет хвалиться богатством, глупый - женой, а умный - родителями.

Как известно, свойства личности проявляются в отношении человека к труду. Основываясь на материалах антропоцентрической фразеологии, можно выделить в фразеосемантической группе фразеологизмов, выражающих отношение человека к труду, три фразеосемантические подгруппы: 1) Трудолюбие; 2) Лень. Безделье. Праздность; 3) Медлительность.

Кроме привычных для трех анализируемых языков компонентов-зоонимов пчела/bee/бал корты, в русском и татарском языках символом трудолюбия является еще и муравей (рус. трудолюбивый как муравей; тат. кырмыскадай тырыш, а в английском языке - бобр (an eager beaver - энергичный как бобр).

Интересный, на наш взгляд, образ создан в татарском фразеологизме эшк? батыр, т?ск? матур (букв. смел в работе, красив и внешне), где указывается, что человеку смелому и умелому в труде всегда присуща внешняя красота.

Внутренняя форма многих фразеологизмов о лени, безделье настолько прозрачна, что абсурдность «дел» бездельника не вызывает сомнения: рус. пускать мыльные пузыри; тат. комнан аркан иш? - из песка плести аркан. Английские фразеологизмы также высмеивают «занятия» бездельника: lie down on the job (букв. лежать на работе).

Такое качество, как медлительность, в русском языковом сознании не одобряется; медлительных людей иронически называют тяжелой артиллерией; они любят тянуть канитель (этим. канитель - тонкая витая золотая или серебряная проволока для вышивания); тянуть кота за хвост и т.д. По мнению русских, медлительность хороша лишь в случае, когда кого-то нужно послать за смертью: его (только) за смертью посылать. У медлительного англичанина, видимо, «тяжесть в руке»: heavy in/on hand. Судя по английским фразеологизмам, в английском языковом сознании нет осуждения или иронии по отношению к такой черте характера, как медлительность. Напротив, делать медленно - лучше: slow and sure; slowly but surely. В татарском языке во фразеологизме о медлительном человеке используется образ черепахи или улитки: ташбака кебек; ?к?м-т?к?м кил?, кайчан килеп ?ит? (букв. улитка идет, когда только дойдет).

В подгруппу антропоцентрических фразеологизмов, выражающих отношение человека к разным обстоятельствам, включены две фразеосемантические подгруппы: 1) Смелость; 2) Трусость.

В русских фразеологизмах о смелости одним из компонентов является соматизм голова, который на основе метонимического переноса выступает во фразеологизмах в значении `человек': бедовая голова - `отчаянный, смелый, рисковый человек'. Английские фразеологизмы о смелости человека частично построены на сравнении, выраженном как эксплицитно (as) game as a cockerel (смелый, как бойцовый петух), так и имплицитно a heart of oak (букв. сердце (из) дуба). В татарском языковом сознании зафиксировано представление о мужчине как о смелом человеке: ир й?р?к (букв. мужское сердце) - храбрый, смелый мужчина. О смелом, сильном молодом человеке в татарских поговорках говорится: басса - бакыр из?рд?й, типс? - тимер ?з?рд?й (букв. наступит - словно раздавит медь, пнет - словно разнесет на куски железо).

Символом трусости у многих народов издавна считался заяц, он широко известен в фольклоре и закрепился в русской, английской и татарской фразеологии. В английском языке фразеологизмы о трусости амбивалентны и раскрывают совместность трусости и малодушия: show the white feather (букв. показать белое перо) - струсить, смалодушничать. Этимология этого фразеологизма связана с обычаем присылать людям, уклоняющимся от военной службы, белое перо, что является обвинением в трусости (белое перо в хвосте бойцового петуха считалось признаком плохой породы). В татарском языке фразеологизмы о трусости акцентируют внимание на состоянии труса: й?р?к леп-леп тиб? - сердце учащенно бьется от страха.

Четвертый раздел первой главы посвящен культурным кодам универсальных и уникальных образов русских, английских и татарских фразеологизмов.

Анализ образов антропоцентрических фразеологизмов сопоставляемых языков показал, что образы являются отражением способа мировидения и могут быть определены в рамках культурных кодов. Считая фразеологизмы самостоятельными духовными ценностями, можно выделить в исследуемых антропоцентрических фразеологизмах образы следующих культурных кодов:

1) антропоморфный культурный код, репрезентирующий образ человека и частей его тела; 2) биоморфный культурный код, репрезентирующий образы животных, птиц, насекомых, растений; 3) объектный культурный код, репрезентирующий образы предметов обихода, построек, жилища, его деталей; одежды; пищи; веществ, металлов, минералов и т.д.; 4) анимический культурный код, репрезентирующий образы явлений природы; 5) мифологический культурный код, репрезентирующий образы религиозных представлений человека, сказочных персонажей и т.п.; 6) темпоральный культурный код, репрезентирующий образы через обозначение времени; 7) пространственный (географический) культурный код; 8) колоративный культурный код, репрезентирующий образы, связанные с символикой цвета; 9) квантитативный культурный код, репрезентирующий образы через единицы измерения или образы количества; 10) терминологический культурный код, репрезентирующий образы военными, морскими, математическими и др. терминами.

Культурные коды образов русских, английских и татарских антропоцентрических фразеологизмов универсальны, однако их реализация всегда обусловлена национальной культурой.

Уникальными можно считать только те образы антропоцентрических фразеологизмов, которые встречаются во фразеологизмах лишь одного из языков трехъязычного фразеологического поля.

Универсальность и уникальность образов русских, английских и татарских фразеологизмов наблюдается в рамках следующих корреляций универсалий и уникалий:

1) универсальные культурные коды - универсальные образы фразеологизмов;

2) универсальные культурные коды - уникальные образы фразеологизмов.

Эта корреляция получила конкретное наполнение, которое можно представить в виде таблиц 1 и 2.

Как следует из данных таблиц, образы антропоцентрических фразеологизмов представляют целую парадигму, определяемую Н.В.Павловичем как «инвариант ряда сходных с ним образов, который состоит из устойчивых смыслов, связанных отношением отождествления. Эти смыслы: то, что отождествляется или сравнивается - левый член парадигмы, и то, с чем происходит сравнение - правый член парадигмы» [Павлович 2004: 14]. Универсальные образы составляют универсальную парадигму образов (рус., англ., тат., лиса - хитрость), уникальные образы составляют уникальную парадигму образов (рус. бирюлька - безделье; англ. nail (гвоздь) - жестокость; тат. буран - гнев). Однако, как писал Н.В.Павлович, «есть нечто в образах - еще более удивительное, чем их уникальность. Это - факт, что они создаются и функционируют в языке по определенным законам» [Павлович 2004: 14].

Таким образом, исследование внутренней формы антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков раскрывает специфику восприятия и понимания разными народами одних и тех же явлений.

Образы явлений природы во фразеологизмах анимического культурного кода, имеющиеся только в одном из сопоставляемых языков

Образы мифологических, религиозных, сверхъестественных представлений человека, сказочных персонажей мифологического культурного кода, имеющиеся только в одном из сопоставляемых языков/

Семь фразеотематических групп, двадцать восемь фразеосемантических групп и сорок фразеосемантических подгрупп антропоцентрических фразеологизмов представляют классификационную иерархию, охватывающую значительный трехъязычный фразеологический массив. Анализ его с точки зрения внутренней формы фразеологизмов (образности + лингвокультурем) раскрыл универсальные и уникальные образы в трехъязычном фразеологическом поле.

Универсальные и уникальные образы антропоцентрических фразеологизмов представляют парадигмы. Универсальные образы составляют универсальную парадигму образов, уникальные образы - уникальную парадигму образов.

Глава II. «Аксиологизм антропоцентрических фразеологизмов русского, английского и татарского языков» посвящена описанию аксиологического аспекта исследований во фразеологии как продолжению и дополнению антропоцентрического и состоит из четырех разделов. Антропоцентрический подход в лингвистических исследованиях предполагает, на наш взгляд, не только определение того, как человек репрезентирован в языке, но и то, что человек считает для себя или своего общества ценным.

Раздел 1. «Аксиология и аксиологическая лингвистика. К истории вопроса» представляет историю изучения проблемы ценностей/антиценностей в философии и фразеологии.

Проблема ценностей - вечная проблема, ставшая вновь современной и актуальной, связана с вопросами о полезном и вредном, добре и зле, справедливом и несправедливом, должном и недопустимом, прекрасном и безобразном, об идеале и благе. В специальный философский лексикон понятие ценности вводится лишь в 60-х годах ХIХ столетия: немецкий философ, врач и естествоиспытатель Герман Лотце (1807-1881) ввел понятие «ценности» в этику. В первом десятилетии ХХ века наука о ценностях выделяется в самостоятельное учение - аксиологию. Авторами этого термина считаются французский философ П.Лапи (1902) и немецкий философ-иррационалист Эдуард фон Гартман (1904).

Глубокий обобщающий анализ изучения системы ценностей в зарубежной и отечественной философии дан в ряде работ отечественных философов [О.Г.Дробницкий; Г.К.Гизатова; М.С.Каган и др.]. Отправной точкой в понимании проблемы ценностей создатели аксиологии справедливо считали философско-этические взгляды И.Канта, который дал людям своего времени заряд оптимистически-этического мировоззрения [Швейцер 1973]. Свой вклад в исследование аксиологии внес оригинальный мыслитель конца прошлого века Н.Ф.Федоров (1828-1903), создав этику «Общего дела», ставшую известной особенно в последние годы. Добро как форму всеединства в этике разработал В.Соловьев (1853-1900). Необходимо отметить, что в русской философии в первые десятилетия ХХ в. единственным сочинением, специально посвященным теории ценности, была работа русского философа Н.Лосского (1870-1965) «Ценность и Бытие: Бог и Царство Божие как основа ценностей». В советское время проблемами ценностей в культуре и жизни занимались В.П.Тугаринов, В.О.Василенко, О.Г.Дробницкий, И.С.Кон и др. Этими философами разработано несколько видов классификаций ценностей: «предметные» и «субъектные»; материальные и духовные и т.д.

Как известно, мир знает такие общечеловеческие нравственные ценности, как справедливость, добро, милосердие и т.д., в основе которых лежит человеческий опыт, свойственный всем социальным коллективам. Среди общезначимых ценностей можно выделить два класса ценностей: кардинальные, означающие первичные условия выполнения каких-либо ценностей (человеческая жизнь, здоровье, достоинство, свобода), и субкардинальные, означающие условия, необходимые для выполнения этих первичных условий [Розов 2004: 70].

Из современных отечественных исследователей по лингвистической аксиологии можно указать работы Л.К.Байрамовой [Байрамова 1999: 79-82], Г.Г.Слышкина [Слышкин 2001:87-90], В.И.Карасика [Карасик 2004: 28-32] и др. Оригинальный проект «Славянского аксиологического словаря» [М., 2000-2001] предлагают Е.Березович, Н.Зубов, А.Юдин и др., которые видят необходимость в создании сопоставительного лингвистического словаря базовых ценностей славянских национальных традиций с учетом «истории», «географии» и «социологии» аксиологических систем на базе определенного представительного корпуса текстов. Однако необходимо отметить, что антропоцентрические фразеологизмы в аксиологическом аспекте не были пока ещё объектом специального исследования.

В разделе 2. «Философия и фразеология о счастье как ценности» рассмотрены основные подходы к изучению концепта «счастье» в философии и фразеологии.

Как известно, к созданию всестороннего, философски обоснованного понятия счастья стремились многие ученые во все времена. Первые известные трактаты о счастье уходят корнями в древность. Однако в науке отсутствует однозначная дефиниция этого понятия в силу сложности представления о нём.

Существует большое количество философской литературы по проблеме счастья. Однако литературы другого плана и прежде всего лингвистической, в которой анализируется отражение в языке представления о счастье и рассматривается оценка счастья как высшей ценности, очень мало. Среди этих работ интерес представляют монография С.Г.Воркачева «Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа» [Краснодар, 2002], а также отдельные статьи на материале хорватского, русского, английского и татарского языков [Байрамова 2001: 471-473; Воркачев 2002: 36-40].

Высшая ценность для человека - счастье - нашла свое отражение в фразеологии русского, английского и татарского языков. В лингвистическом материале, который отражает существующие в обществе и философски осмысленные воззрения, представлены следующие положения о счастье и счастливом человеке:

1. Счастье человека не зависит от него: оно дается ему судьбой или обусловлено благоприятным стечением обстоятельств. Взгляд на счастье как на не зависящее от человека явление выражен, например, в таких пословицах и поговорках: рус. Счастье - вольная пташка: где хотела, там и села; англ. The lines have fallen to me in pleasant places - счастливый удел выпал мне на долю; тат. Б?хет чакырса? да килми - б?хетсезлек куса? да китми.

В русской, английской и татарской фразеологии нашло отражение представление людей о том, что счастье человеку дается свыше. У русских, англичан и татар это связывается с наблюдением за младенцем, родившимся в рубашке - родиться в рубашке/сорочке; англ. be born with a caul/on one's head ; тат. б?хет й?злеге бел?н туу. Однако фразеология отражает и национальное своеобразие отношения к счастью. Так, по представлениям англичан, родиться счастливым - это родиться в богатой семье: be born with a silver spoon in one's mouth (букв. родиться с серебряной ложкой во рту). У татар существует поверие: человек будет счастливым, если он родился ранним, чистым свежим утром, когда только-только начинают просыпаться природа и домашние животные: иш?к т?чкерг?нд? туу (букв. родиться, когда чихнул ишак).

Мифы и легенды также нашли отражение в мечтах о счастье человека. Например, татары о счастливом человеке говорят, что он родился с кольцом счастья: б?хет й?зеге бел?н туган. Этот фразеологизм этимологически восходит к мифу о пророке Сулеймане, ставшем сказочно богатым благодаря волшебному кольцу, которое обладало силой подчинять духов, птиц, ветры и воды [М?хмутов 1999: 135].

Приведенные выше фразеологизмы в русском, английском и татарском языках раскрывают понимание человеком счастья в объективном значении - как удачное стечение обстоятельств, как благоприятные условия жизни, счастливый случай.

2. Субъективное понимание счастья раскрывается фразеологизмами, выражающими приятные переживания, интенсивную радость, ликование, блаженство, упоение.

В английском языке ощущение и переживание счастья передаются фразеологизмами, в которых присутствует компонент, указывающий на высоту: a cloud (облако): be / sit on a cloud ; the heaven (небо): the moon (луна) и т.д. Кроме того, в фразеологизмах английского языка использованы оригинальные сравнения человека, ощущающего себя счастливым, с жаворонком: (as) happy as a lark; с опоссумом на эвкалиптовом дереве: (as) happy as a possum up a gum-tree; с моллюском: (as) happy as a clam.

В татарской фразеологии для передачи чрезвычайной радости используются оригинальные образы - образ смеющегося солнца счастья: б?хет кояшы к?л? ; и образ земли и неба: ?ир-к?ге бел?н шатлану и т.д.

Таким образом, вышеприведенные русские, английские и татарские фразеологизмы по-разному представляют субъективное счастье.

3. Однако большинство людей объединяет субъективное понимание счастья с объективным, связывая понятие счастья с удачей и везением.

Почти все древние философы: Аристотель, Боэций, Геродот и др. понимали счастье как высшее благо, доступное человеку, но вкладывали в это понятие разный смысл: это и моральное благо, и цель жизни, и равномерное сочетание всех благ и т.д., то есть эвдемония понималась как обладание наивысшим благом, которое очень разнообразно.

Разное понимание наивысшего блага представлено в фразеологизмах сопоставляемых языков. Для русского человека - это счастливая жизнь: Аркадская идиллия ; место, где царит счастье: обетованная земля; здоровье: Дал бы бог здоровья, а счастье найдем; ум: Счастье без ума нипочем и т.д.

У татарского народа - это осуществление мечты: моратына иреш?; дети: Балалар - безне? б?хетебез в? с?гад?тебез (Г.Тукай); счастье страны: Яхшы ад?м - илне? ырысы, яхшы с?з - ?анны? тынычы (Хороший человек - счастье страны, хорошее слово - душевное спокойствие) и т.д.

Философы разных времен утверждали, что счастлив тот человек, который не только обладает высшими благами, но и ценит добро и имеет, таким образом, «положительный баланс жизни». Этот баланс жизни счастливого человека создается и особым мудрым поведением человека, обладающего такими положительными чертами характера как: великодушие, совестливость, терпение и др. В татарском языке представлена большая группа фразеологизмов, раскрывающих положительные черты характера человека, благодаря которым человек может стать счастливым. Это великодушие: б?хет ки? к??елле кешене ярата, ди; нравственность: б?хет башы - т??фикъ; совестливость: б?хетне в??даны?нан сора ; старательность: ырыс тырыш кулында и т.д. Комплексное представление о счастье отражено в татарской пословице Б?хетле булыр ?чен ?ч н?рс? кир?к: т?н саулыгы, фикер саулыгы, к??ел саулыгы (Чтобы быть счастливым, нужны три вещи: здоровое тело, здравые мысли, здоровый дух).

Представление англичанина о счастливой жизни, безмятежном существовании связывается с образом пуховой постели: a bed of down или с ложем из роз: a bed of roses [выражение восходит к обычаю богачей в древнем Риме устилать свое ложе лепестками роз].

Из черт характера, которые сопутствуют счастью, англичане отмечают смелость: fortune favours the bold/the brave - счастье сопутствует смелым.

Своеобразно представлены в разных фразеологиях пожелания счастья: рус. в добрый (счастливый) путь! англ. for luck - на счастье; тат. ак юл тел??. Татарский колоратив ак (белый) использован не случайно, ибо самое большое счастье в татарском языке именуется ак б?хет (букв. белое счастье).

4. Представление о счастье как «удовлетворении жизнью в целом» также имеет место и в философских воззрениях на счастье, и в осмыслении счастья великими людьми. Их высказывания стали афоризмами. Достаточно вспомнить Б.Шоу: «На свете нет и не может быть ничего более страшного, чем вечное счастье».

Английский язык представляет целую группу фразеологизмов с обозначением `счастливого времени, счастливой поры в жизни', которое конкретизируется в каждом отдельном случае с помощью временных лексем: day out - лучший день (в жизни); a high spot - счастливая минута, примечательное событие; a red-letter day (букв. день, отмеченный красными буквами) и т.д.

Жизнь показывает, что каждый человек может быть счастлив, ибо: Всяк своего счастья кузнец, Every man is an architect of his own fortunes и т.д. Счастье хотя бы раз в жизни придет ко всякому, хотя бы раз постучится к нему в дверь: fortune knocks once at least at every man's door/gate. Даже если это счастье маленькое, не стоит пренебрегать им, ибо, как говорят татары, б?л?к?й б?хетне ташласа?, зурысын к?тм? - если будешь пренебрегать маленьким счастьем, не жди и большого счастья.

Такова философская и лингвистическая корреляция трактовки ценности «счастье». Что касается антиценности - «несчастья», то оно связано с такими антиценностями, как «смерть», «болезнь», «бедность», «плач» и др., которые, в свою очередь, коррелируют с ценностями «жизнь», «здоровье», «богатство», «смех» и др., образуя своеобразные аксиологические диады: «Жизнь - Смерть»; «Здоровье - Болезнь»; «Богатство - Бедность», «Смех - Плач».

В разделе 3. «Аксиологические диады во фразеологии русского, англий-ского и татарского языков» дается анализ аксиологической фразеологической диады, представляющей собой единство двух блоков: один из них включает фразеологизмы, семантика которых коррелирует с конвенциональными ценностями, а другой - фразеологизмы, семантика которых коррелирует с конвенциональными антиценностями. Понятие аксиологической фразеологической диады является универсальным для разных языков. Фразеологические диады включают русские, английские и татарские фразеологизмы. Их содержание, связанное с ценностями/антиценностями, можно рассматривать на различных уровнях и прежде всего на физиологическом, материальном, эмоциональном и др.

I. Физиологический уровень ценностей может быть представлен двумя видами аксиологических диад: «Жизнь - Смерть»; «Здоровье - Болезнь».

II. Материальный уровень ценностей может быть представлен аксиологической диадой «Богатство - Бедность».

III. Эмоциональный уровень ценностей может быть представлен аксиологической диадой «Смех - Плач».

Ценности и антиценности присуще свойство амбивалентности, которое, как пишет А.В.Петровский, «коренится в неоднозначности отношения человека к окружающему, в противоречивости системы ценностей» [Петровский 1970: 507]. Это находит отражение и во фразеологии, ср.: Не было бы счастья, да несчастье помогло. Бедность не порок. Из дурака и смех плачем прет.

В каждой из вышеназванных диад можно выделить основные компоненты. Например, в диаде «Жизнь - Смерть» - компонент «Жизнь» и компонент «Смерть».

Исследованию концепта «Жизнь» было посвящено немало работ, особенно в последние пять лет [Л.О.Чернейко, Хо Сан Тэ 2001; Э.В.Грабарова 2002; Н.А.Новикова 2003; Л.К.Байрамова 2003 и др.].

Ценность, выраженная компонентом «Жизнь», отражена в русских, англий-ских и татарских фразеологизмах, входящих в разные фразеосемантические группы. Содержание этих фразеологизмов раскрывает: рождение человека; периоды в жизни человека; образ жизни; светлые и мрачные стороны жизни и др. Некоторые фразеологизмы являются эквивалентными; другие отражают специфику истории, культуры разных народов и являются лакунарными.

Так, в фразеосемантической группе «Рождение человека» эквивалентными являются русские, английские и татарские фразеологизмы со значениями:

- `родить': рус. давать жизнь; англ. bring into the world; тат. тереклек бир?;

- `родиться': рус. появляться на свет; англ. come into the world; тат. д?ньяга кил?;

- `родиться в бедной семье' (есть фразеологизмы только в русском и английском языках): рус. выйти из низов; англ. be born on the wrong side of the tracks.

- `родиться в богатой семье' (есть фразеологизмы только в английском и татарском языках): англ. be born in/to purple; тат. хан кызы булу и т.д.

В целом, сравнение русских, английских и татарских фразеологизмов этой группы показало, что английские фразеологизмы больше связаны с обычаями, историей, этимологически богаче.

Интерес представляют русские, английские и татарские фразеологизмы фразеосемантической группы «Образ жизни». Здесь можно обнаружить большие расхождения, хотя образ жизни русского человека, американца, англичанина и татарина в определенной степени совпадает. Среди русских, английских и татар-ских фразеологизмов группы «Образ жизни» эквивалентны фразеологизмы со значениями:

- `вести безнравственный, распутный образ жизни': рус. прожигать жизнь; англ. be/go/live on the loose; тат. типтереп гомер ит?; бозыклыкка бирел?;

- `вести бесполезное существование': рус. даром хлеб есть; англ. cumber the ground ; тат. ипи черет? (букв. гноить хлеб);

- `жить за чужой счет': рус. есть чужой хлеб; англ. eat smb's bread; тат. кеше ?илк?сенд? яш??;

- `отставать от жизни': обрастать (зарастать) мхом; англ. stick in the mud ; тат. м?к бел?н каплану и т.д.

Фразеологизмы русского и татарского языков, в отличие от английских, раскрывают и другие стороны жизни человека: беззаботную жизнь (рус. жить как птица небесная; тат. Алла б?нд?се булып яш??), спокойную жизнь без хлопот и под надежной защитой кого-либо (рус. как за каменной стеной; тат. м?ш?к?ть к?рмич? яш??), беспечную радость от жизни (рус. срывать цветы удовольствия; тат. тормышны? артына тибеп яш??) и т.д..

Принцип и образ жизни трусливого и нерешительного человека выражаются уникальным русским фразеологизмом как бы чего не вышло, этимологически восходящим к рассказу А.П.Чехова «Человек в футляре».

Ряд английских фразеологизмов, указывающих на определенный образ жизни англичан и американцев, не имеет аналогов ни в русском, ни в татарском языках. Это прежде всего американский устаревший фразеологизм draw a straight furrow (букв. тащить по прямой борозде); или go Fantee/fantee - поселиться с туземцами и перенять их обычаи и образ жизни [fantee - африканское негритянское племя ]; а также разговорный фразеологизм it is no honeymoon - малоприятное времяпрепровождение; нелегкая, полная трудностей, беспокойная жизнь.

Приведенные примеры русских, английских и татарских фразеологизмов показывают, что «культуры и отдельные индивидуумы могут быть охарактеризованы по системе ценностных приоритетов, что язык и коммуникативная деятельность выступают важной формой репрезентации ценностей и открывают доступ к ценностно-нормативной системе социума» [Бабаева 2004: 8].

Второй компонент приведенной выше аксиологической фразеологической диады - «Смерть» - представлен в десяти эквивалентных фразеосемантических группах, фразеологизмы которых (безусловно, не все) также эквивалентны:

«Умирать»: рус. отправиться к праотцам; англ. be gathered to one's fathers; тат. ?рвахлар янына кит? и др.;

«Самоубийство»: рус. покончить счеты с жизнью; англ. be called (gone) to one's account; тат. тормыш бел?н араны ?з? и др.