Диалоговый тип речевых стратегий в телепрограмме "Познер"

«В.ПОЗНЕР: А для тебя, по-моему, источником заработка являются духи "Маруся"?

В.ЗАЙЦЕВ: Конечно. Это единственное, что дает мне в жизни...

В.ПОЗНЕР: Ты даже пишешь: "Если бы у меня не было парфюма, я бы и по сей день сидел с голой ж".

В.ЗАЙЦЕВ: С голой жопой, да, совершенно точно»

или

«В.ПОЗНЕР: То есть ты из совка?

В.ЗАЙЦЕВ: Я из совка, да, но никогда не был совком. Я всегда протестовал против этого».

- «укрупнение личности», которое выражается в подчеркивании Познером положительных черт своего гостя через задаваемые вопросы, например:

«В.ПОЗНЕР: Почетный гражданин Иваново, почетный гражданин Парижа.

В.ЗАЙЦЕВ: Теперь почетный гражданин России стал.

В.ПОЗНЕР: Но не Москвы, как ни странно. Москва как-то не особенно тебя ласкала»

или

«В.ПОЗНЕР: Тебе сколько лет?

В.ЗАЙЦЕВ: 72.

В.ПОЗНЕР: Перед началом этой программы ко мне подошла наша гример ("гримерша" я не люблю), очень толковый, кстати, и спрашивает меня: "Как вы думаете, Зайцев что-нибудь делал со своим лицом?" Я говорю: "Я точно знаю, что нет".

В.ЗАЙЦЕВ: Нет, никогда.

В.ПОЗНЕР: Вообще никогда не делал ничего со своим лицом. Может, ухаживал там, мазал кремом, я не знаю. А вот так, чтобы - нет, ничего такого не делал.

В.ЗАЙЦЕВ: Очень многих людей волнует»,

или через прием цитации, например:

«В.ПОЗНЕР: Кстати, твоя бывшая супруга - я наткнулся на ее высказывание о тебе - Марина говорит: "Слава ни от кого никогда не зависел. Не дал никому себя купить, ни партии, ни покровителям. Он абсолютно свободен и честен". Быть абсолютно свободным, конечно, невозможно. Понятно. Но особенно при том, что по твоим словам, ты говорил: 16 лет отдано государственной моде. Я хотел у тебя спросить: что такое "государственная мода" вообще? Бывает государственная мода?».

В данном случае надо отметить две нестандартные вещи: во-первых, это цитата бывшей жены Марины Владимировны Зайцевой, носящая определенно положительный характер (не часто можно услышать от бывших жен хорошие слова), а во-вторых, отзыв, который она дает, очень сильно звучит за счет используемой лексики («ни от кого никогда не зависел. Не дал никому себя купить, ни партии, ни покровителям»).

Данный диалог развивался как диалог-унисон. То есть собеседники на равных позициях, имеют общую точку зрения (или приходят к ней), подтверждается понимание, избегают конфликтогенов, применяется принцип «укрупнения» собеседника. Однако, В.Познер настолько увлечен беседой с гостем, что не пользуется приемами диалогизации со зрителем.

2.7 Интервью с Виктором Христенко, министром промышленности и торговли РФ (эфир от 20 февраля 2011 г.) [прил.5]

Основная тема беседы - политика и экономика. Автор в этом интервью не «провокатор»: собеседник не зажат, с журналистом они говорят на одном языке. Отсюда и особенности построения беседы. Она основывается на уважительном отношении участников друг к другу, кооперативных речевых стратегиях, соблюдении этических норм, минимизации эмоциональности в диалоге, что в итоге позволяет говорить о том, что диалог не выходит за рамки нейтральной беседы.

Говоря об общественно-значимых вопросах, Познер не забывает показать и личность собеседника:

«В.ПОЗНЕР: Я читал про вас, мне кажется, что у вас необыкновенно успешная жизнь, в принципе. Даже когда вы еще не вышли в начальники какие-либо, все равно она была успешной. Я нигде не нашел какого-либо намека на то, что из-за тех давних вещей что-то встало на вашем пути. Или я ошибаюсь?».

Часто в его вопросах тесно соприкасаются личная жизнь гостя, черты его характера и историческая подоплека:

«В.ПОЗНЕР: Не говоря о сострадании. Хорошо. Естественно, я читал разные материалы о вас, о вашем прошлом. И, видимо, все-таки, слова "жизненные устои" для вас не пустые. Ваш отец, дед, бабушка и дядя - все прошли через сталинские лагеря, а ваша мама Людмила Никитична, когда ей было 14 лет, вместе с друзьями стала планировать, как бы взорвать здание НКВД, где задержали ее отца, и была даже найдена взрывчатка, но потом ее кто-то выдал, как обычно бывает, и дай бог, то есть ее спас от ареста ее дядя, который тоже был в НКВД. Во-первых, когда вы узнали все эти вещи, первое? И второе, это как-то на вас повлияло, на ваш взгляд на страну, в которой вы жили, на общество, которое вас окружало?»

или

«В.ПОЗНЕР: Кстати говоря, насчет комсомола. Я как-то хотел вам задать вопрос относительно дурацкий: как вы думаете, что у вас есть общего с Борисом Спасским, экс-чемпионом мира по шахматам? Я не буду мучить вас. Дело в том, что это был первый советский гроссмейстер, который отказался отдать львиную часть своего гонорара органам, все остальные это делали, а он сказал: "Нет". А когда ему сказали "Так мы ж тебя всего лишим", он сказал: "Вы знаете, что экс-министров не бывает, а я - экс-чемпион мира все равно". Вы, будучи комсомольцами, работая на комсомольских стройках, отказались сдать деньги тем, кто сидели в офисах, в городе.

В.ХРИСТЕНКО: Было такое.

В.ПОЗНЕР: Это что, бунтарство с вашей стороны? И вообще, в вас это есть? Потому что, занимая все эти высокие должности, вряд ли можно быть бунтарем?».

То, что беседа идет на равных, подтверждает и то, что порой В.Познер ссылается на собственные опыт, наблюдения, делая их главным критерием оценки:

«В.ПОЗНЕР: Вы очень долго держитесь на разных высоких постах и как-то вас спросили: "А какие секреты этого долгожительства, что ли?" И вы ответили: "Пахать надо на работе, вот и все. Больше никаких секретов нет". Но ведь пашут многие - не только вы. Все-таки, есть какие-нибудь секреты? Или хоть что-нибудь? Это талант? Или это то, ради чего вы были созданы, вы нашли свое. Скажем, я нашел свое в журналистике, а вы нашли свое в этом. Может быть, в этом секрет? Я тоже долгожитель в профессии.

В.ХРИСТЕНКО: Наверное, да, более чем. И тут я не могу не согласиться с вами относительно вашего долгожительства и вашей успешности. Но, все-таки, у нас разное движение внутри профессии, если так можно назвать, и оно связано с разными обстоятельствами, хотя у вас тоже непростое движение, в принципе, и среда непростая - так можно догадаться, по крайней мере <…>».

В данном отрывке прослеживается и такая кооперативная стратегия, как принцип индивидуализации собеседника. Она заключается в том, что журналист выделяет собеседника («Вы очень долго держитесь на разных высоких постах»), интересуется его секретами успеха («Но ведь пашут многие - не только вы. Все-таки, есть какие-нибудь секреты? Или хоть что-нибудь? Это талант? Или это то, ради чего вы были созданы, вы нашли свое. Скажем, я нашел свое в журналистике, а вы нашли свое в этом. Может быть, в этом секрет?»). Употребляя просторечие пашут, В.Познер подчеркивает работоспособность собеседника.

На кооперативный ход диалога указывает и такая стратегия, как уточнение высказывания собеседника:

«В.ПОЗНЕР: Говорят, что в правительство вас, как бы это сказать, сосватал Анатолий Чубайс, и что он говорил как-то: "Я давно к вам присматривался". В то же время вы говорили о том, что с приватизацией по Чубайсу вы разошлись идейно. И я вас цитирую: "Об меня крепкие ребята зубы ломали, особенно во время приватизации. Дело доходило до крупных схваток, когда я по полной программе рисковал карьерой". Все так?

В.ХРИСТЕНКО: Все так. И то, и другое - правда, кстати. И то, что касается и Анатолия Чубайса, что он меня пригласил в свое время в Москву, когда он был вице-премьером и министром финансов. Собственно, с этого московский период жизни мой начался. И при этом при всем Анатолий Борисович прекрасно знал и о том, что к приватизации я имел определенное отношение и свой взгляд.

В.ПОЗНЕР: К приватизации по Чубайсу или к приватизации вообще?

В.ХРИСТЕНКО: К приватизации по закону».

В данной реплике В.Познером использована и такая фигура речи, как полиптотон («К приватизации по Чубайсу или к приватизации вообще»).

Побуждая собеседника к ответу, журналист использует и прямые вопросы:

«В.ПОЗНЕР: Вы обещаете или предрекаете, что к 2014 году Россия выйдет на первое место в Европе по продаже автомобилей?

В.ХРИСТЕНКО: Да»,

«В.ПОЗНЕР: Лекарства. Вы говорите, что мы идем к тому, чтобы к 2015 году 90% жизненно важных лекарств будут производиться в России. Вы в этом убеждены?

В.ХРИСТЕНКО: Абсолютно. К 2015 году.

В.ПОЗНЕР: И что? Они будут дешевле иностранного аналога?

В.ХРИСТЕНКО: И они будут дешевле иностранного аналога, который мы сегодня жуем. Это абсолютно точно».

Ответы В.Христенко однозначны, положительны, что создает портрет успешного, уверенного человека.

Далее Познер иронизирует на эту тему, однако Виктор Христенко не только понимает это, но и безапелляционно заявляет, что этот вопрос иронии не подлежит:

«В.ПОЗНЕР: В свое время, по-моему, был тогда председателем Госбанка, он сказал, что вы можете отрубить мне руку, если и так далее... Ну, пришлось отрубить.

В.ХРИСТЕНКО: Потом на рельсы тоже кто-то что-то клал уже.

В.ПОЗНЕР: Да, вот клал и так далее, и прочие органы… Значит, вы в этом абсолютно убеждены?

В.ХРИСТЕНКО: Я уверен, да. Если мы будем двигаться этой дорогой, которую мы наметили, и под которую сконцентрировали ресурсы, эти цели достижимы и в этом нет ничего фантастического».

Очень конструктивный, на наш взгляд, диалог. В нем затронуто много общественно-значимых тем, даны конкретные ответы, что указывает на то, что правила построение интервью-диалога были соблюдены. В.Познером были использованы такие приемы диалогизации, как вопросно-ответный ход изложения, введение мнения оппонента и возражение ему. В интервью имели место такие диалоговые типы речевых стратегий, как выяснение истинного положения вещей, недопущение открытого противостояния, уточнение высказываний собеседника, отсутствие нетерпения. При этом нельзя не отметить, что в ходе диалога В.Познер неоднократно прибегал к некооперативным стратегиям: проявлял превосходство, иронизировал, категорично ставил вопросы. Однако, его «выпады» не нашли отклика у собеседника. Поэтому резонен вопрос: «С какой целью их использовал журналист?». Думается, что ответ кроется лишь в негативном отношении к В.Христенко, но не как к человеку, а как к политику, так как все некооперативные ходы были использованы в момент обсуждения дел политического характера.

2.8 Интервью с Михаилом Горбачевым, видным советским и мировым политическим и общественным деятелем (эфир от 22 февраля 2011г.) [прил.6]

Это первое в истории программы интервью, где нарушена структура программы: нет постоянной рубрики vox populi и в программу включены эпизоды других программ

«В.ПОЗНЕР: Михаил Сергеевич, обычно в начале программы мы даем вопросы наших зрителей. Но сегодня мы от этого отказываемся, поскольку сегодня особый случай. Во-первых, у нас еще не было ни одного из наших гостей, который бы приходил дважды в регулярную программу. Вы приходили второй раз, но это было, когда вас наши зрители избрали самым желанным гостем.

М.ГОРБАЧЕВ: Это когда в присутствии их мы тут вели разговор?

В.ПОЗНЕР: Да, совершенно верно. А так, чтобы в программу впервые второй раз человек приходит - это важно. И поэтому я решил брать все вопросы на себя. И я хочу вам напомнить, что в нашей первой встрече, которая состоялась 1 декабря 2008 года (это была третья наша программа) был такой эпизод. Посмотрите, пожалуйста».

Такой необычный ход (показ эпизода предыдущей программы) включает зрителей и гостя уже не в диалог, а в полилог: журналист, Горбачев «сегодня», Горбачев «вчера» и зритель.

Интервью изначально приобретает характер диспута, в котором участники выражают свои мнения на равных. В речи журналиста это отражается в качестве высказывания своего мнения, личного видения какой-либо ситуации, употребления категоричных высказываний:

«В.ПОЗНЕР: У меня тут есть мысль в отличие от обычного…»,

«В.ПОЗНЕР: Так вот теория. Советский Союз держался на таком эпоксидном клею, который состоял из двух частей - вера и страх. Была очень сильная вера, и был немалый страх. Постепенно после Сталина, после XX съезда и разоблачения Хрущевым культа личности, во время Брежнева постепенно вера все больше и больше угасала, люди стали меньше верить (по разным причинам) и страх был не таким уже. Потому что уже перестали расстреливать массово и так далее. И что, в конце концов, этот клей перестал держать здание, и здание рухнуло просто потому, что ушло то, что когда-то его держало. Что вы скажете по такому поводу?»,

«В.ПОЗНЕР: Смотрите, интересная вещь. В Америке он (прим. автора: бывший президент США Рейган) необыкновенно популярен до сих пор. Причем, очень странно, потому что его сторонники говорят, что он был противником повышения налогов, а при нем налоги повысились для 80% американцев. Что он был противником бюджетного дефицита, а при нем бюджетный дефицит увеличился в три раза. И главное, что он покончил с "холодной войной". По этому поводу бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт сказала, что если считать, что Рейган покончил с "холодной войной" - это все равно, что сказать, что петух, прокукарекав, вызвал рассвет» и т.д.

Журналист активно использует просторечную лексику и речевые штампы:

«В.ПОЗНЕР: Вернемся к своим баранам, к своей стране…»,

«В.ПОЗНЕР: Да. Вы, наверное, знаете, что более продвинутая молодежь вообще не смотрит телевизор, а, в основном, сидит в интернете. Более того, среди людей интеллигентных...».

Владимир Познер постоянно апеллирует к высказываниям Михаила Горбачева, сказанным им в прошлом. Цель данной речевой тактики в том, чтобы побудить собеседника к другому высказыванию:

«В.ПОЗНЕР: Нет, и не надо. Я хочу вас спросить. Смотрите, вы вначале сказали "Запоздали с реформированием партии". А если взять сегодняшний день. Есть партия власти, называется она "Единая Россия". На ваш взгляд, она нуждается в реформировании?»

или

«В.ПОЗНЕР: Смотрите, ваша цитата: "Мы не сомневаемся, что демократия - это хорошо. Но сначала необходимо обеспечить фундаментальные потребности граждан. И если для этого нужен авторитаризм, я такой авторитаризм приветствую". Ваши слова.

М.ГОРБАЧЕВ: Да.

В.ПОЗНЕР: Так и есть?» и т.д.

Поднимая тему религии, В.Познер произносит слово «клерикализация»:

«В.ПОЗНЕР: Значит, смотрите. Сейчас некоторые говорят, идет клерикализация страны. Очень активно вмешивается во все Русская православная церковь - в школьные программы, в армию, пытается и в государственные задачи. Вы, наверняка, отслеживаете все эти вещи».

Это слово образовано с помощью интернационального словообразовательного аффикса -ция, передает глобальность происходящего процесса, а в единстве со словосочетанием «всей страны» отсылает к прецедентному выражению. Все эти проявления игры языка передают авторское иронично-негативное отношение к усилению роли церкви в государстве. Далее журналист еще более подчеркивает свою иронию, приводя в вопросе высказывание церковного лица:

«В.ПОЗНЕР: А как вы относитесь к высказываниям такого рода, что женщина должна одеваться скромнее, а если они одеваются вызывающе и их изнасилуют, то они сами в этом виноваты. В частности, такое высказывание церковного лица?».

Используются журналистом этикетные формулы, принцип «укрупнения» собеседника (неоднократное называние по имени, отчеству), тактика активного слушанья:

«В.ПОЗНЕР: Хорошо. Михаил Сергеевич, то, что вы вряд ли любите Бориса Николаевича, это очевидная вещь, это нормально. Но если б вас спросить, он что-нибудь, с вашей точки зрения, позитивное сделал для России?».

В данном вопросе журналист использует антитезу, высказывая свою точку зрения. Так, он делает предположение вряд ли (наверное, не любите) и тут же категоричное это очевидная вещь (вы не любите).

Во второй части программы В.Познер опять прибегает к просмотру эпизодов из прошлой программы. М. Горбачев после просмотра говорит, что повторять не надо, так как все свои слова он помнит и до сих пор придерживается высказанного в прошлом эфире мнения. Но тем не менее это не сбивает журналиста с намеченного плана интервью.

В.Познер в речи использует поддерживающие реплики:

«М.ГОРБАЧЕВ: Сейчас я не вижу. Но все государства пока - и самые ответственные, серьезные, и большие, и малые - занимаются обороной. Значит, в этом контексте надо определять свою роль. У нас есть что защищать. Очень много запускают всяких мифов, чтобы подстегнуть нас. Как это так, в общем-то, небольшая по численности страна по народу, но держит 40% ископаемых и так далее? Отдавайте! Так что тут надо иметь в виду. Нельзя быть простаками.

В.ПОЗНЕР: Нельзя. А как вы оцениваете то, что уже произошло и происходит в арабском мире? Это угроза, не угроза? Вообще, что это? Как с вашей точки зрения?».

Данная реплика показывает нам и тактики манипулирования собеседником: психологическую уловку - многовопросие - и прием «Да или нет?» («Это угроза, не угроза?»), цель которых - привести собеседника в замешательство.

Ведущий показывает гостю, что он «свой», указывая на то, что у них общие взгляды, что является признаком кооперации:

«В.ПОЗНЕР: Вот, Михаил Сергеевич, вы еще атеист?

М.ГОРБАЧЕВ: Да.

В.ПОЗНЕР: Это у нас с вами общее. Хотя, это не популярно сейчас».

В ходе всего интервью В.Познер явно симпатизирует своему собеседнику. Он обращается к нему по имени, отчеству, использует технику активного слушанья, задает вопросы не категорично, а с вводными словами в качестве предположения, избегает антиконфликтной тематики. Для речи журналиста в этом диалоге характерно обилие высказываний, в которых содержится его точка зрения на события, мнения. То есть, разговор строится на равных позициях, где оба участника - субъекты общения.

2.9 Интервью с Михаилом Пиотровским, директором государственного Эрмитажа (эфир от 13 марта 2011г.) [прил.7]

Основные темы беседы - искусство, его состояние на сегодняшний день, религия.

Михаил Пиотровский является коллегой Ирины Антоновой, разговор с которой состоялся в студии несколько передач назад, но разговор с ним Познер строит совершенно в другом русле. Если Ирина Антонова интересовала журналиста больше как «свидетель истории, большой истории», то Михаил Пиотровский интересен журналисту как специалист своего дела. Отсюда и вопросы к нему:

«В.ПОЗНЕР: Это я знаю. С некоторой ностальгией, тем не менее, вы вспоминаете советские времена: "Информационный голод, царивший в стране, был в каком-то смысле на руку культуре. Он провоцировал сопротивление. Не зря считается, что в музее нужно обязательно подниматься по лестнице, как в гору - должно быть усилие". Сейчас Эрмитаж посещает в год сколько? 2,5 миллиона примерно?

М.ПИОТРОВСКИЙ: 2,5 миллиона.

В.ПОЗНЕР: Это что за люди? Это усилие? Или это просто обязательная экскурсия?

М.ПИОТРОВСКИЙ: Несколько категорий…»

или

«В.ПОЗНЕР: Вы говорили, что музей находится между храмом и Диснейлендом, и что нынешняя мода - уход ближе к Диснейленду. Что вы имели в виду?

М.ПИОТРОВСКИЙ: Музей становится... Действительно, это опять не я придумал, между храмом и Диснейлендом. Музей становится все более развлекательным. В течение XX века была идея, что музей должен развлекать, развлекать, развлекать. А чтобы больше развлекать, делаются аттракционы. Даже сейчас часто 25 технических аттракционов называют "музей", а там нет, допустим, ни одной подлинной вещи. Вот это особенность.

В.ПОЗНЕР: Хорошо. В крупных музеях мира есть такое - то, что делает развлечение.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Да, конечно. Сама система того, что музей должен развлекать, театрализованность определенных выставок, которые выходят за пределы театрализации» и тд.

В ходе беседы Познер не только задает вопросы, но и активно показывает свою позицию. В ходе такой полемики реализуется речевые стратегии выяснение истинного положения вещей и сообщение информации. Например:

«В.ПОЗНЕР: Если говорить о том, что появилось относительно недавно и что, конечно, меняет жизнь нас всех - это интернет. И, в частности, Google объявил о запуске арт-проекта, благодаря которому люди смогут познакомиться и рассмотреть в деталях более тысячи произведений искусства в интернете. И в том числе из собрания Эрмитажа. И вы считаете, что "такие проекты крайне важны для мирового сообщества". Я хочу вас спросить, нет ли у вас опасений, во-первых, что это может повлиять на количество людей, посещающих музей? Зачем стоять в очереди, покупать билет, когда я могу посмотреть в интернете? И во-вторых, не кажется ли вам, что впечатления от самой картины, когда вы перед ней стоите и она висит на стене, и впечатление от того, что вы увидите на экране компьютера - это совершенно разные вещи. И что я, который увидел это на экране компьютера, подумал: "Вот я теперь понимаю", что на самом деле совсем не понимает, потому что это совершенно разные вещи. И поэтому этот арт-проект... Я не знаю, как особенно можно им восторгаться.

М.ПИОТРОВСКИЙ: Во-первых, конечно, это абсолютно разные вещи и в этом достоинство. А во-вторых, хвала Google, который так хорошо представил проект, замечательный проект, который отличается особыми выдающимися технологиями. Но, на самом деле, люди уже давно имеют доступ к музейным вещам в интернете и в очень хорошем разрешении. У нас есть эрмитажный сайт, был лучший в мире, и множество всего. Это уже 25 тысяч раз обсуждено»

и далее

«В.ПОЗНЕР: Но у вас нет опасений, что этот все более и более расширяющийся виртуальный мир постепенно отобьет интерес или желание увидеть мир реальный?».

В данном отрывке диалога мы видим, что Познер повторяет вопрос неоднократно, переформулировав его для удобства восприятия и употребив антитезу «мир виртуальный- мир реальный».

В ходе программы Познер не забывает поддерживать связь и со телезрителем:

«В.ПОЗНЕР: Хорошо. На этом мы завершаем вопросы от наших зрителей. Сейчас будет реклама, и потом мы продолжим разговор»,

«В.ПОЗНЕР: Я вспомнил вашего отца, и вы как-то, сравнивая время вашей работы на посту директора и его, сказали так: "У него не было многих моих забот, организационных, финансовых. Зато я избавлен от неприятностей с руководящей и направляющей". Это что были за неприятности? Для тех наших зрителей, которые не очень представляют себе, о чем вы говорите».

Используется ведущим и техника активного слушанья, которая проявляется через поддерживающие реплики («Хорошо», «Понятно», «Да», «Ясно», «Это правда»).

Идет «укрупнение» собеседника через намеки на его исключительную компетентность:

«В.ПОЗНЕР: А вообще, как вы считаете, такое долгое руководство - это полезно или не полезно? Порой мне кажется, что когда человек находится очень долго на одном месте, не то, чтобы глаз замыливается, но что-то, может быть, теряется. Я не уверен. Что вы скажете?».

Ведущий выражает свою точку зрения через речевой штамп «глаз замыливается», а стратегию «укрупнения» - через вводные слова-предположения «порой мне кажется», «может быть», а также через конструкцию «Я не уверен».

В ходе диалога В.Познер прибегает и к использованию формул речевого этикета:

«В.ПОЗНЕР: А скажите, пожалуйста, как это происходило? Вот, скажем, вы готовите новую выставку, Эрмитаж. Должен прийти секретарь обкома по идеологии?».

Индивидуализирует собеседника посредством цитации его же высказываний:

«В.ПОЗНЕР: Еще вы сказали, что в девяностые, по сути, лишь поменялись декорации, радикальных перемен не произошло. Это сравнение с чем? Девяностые по сравнению с советским временем?»

или

«В.ПОЗНЕР: Вам принадлежит замечательная фраза: "Я убежден, государство должно обслуживать культуру, а не культура - государство"».

В последнем примере дается еще и положительный комментарий к фразе гостя.

В рамках этой же стратегии выделяет собеседника:

«В.ПОЗНЕР: Ясно. В этом году - я уже к вам как к историку … <…>Вы как историк что скажете?».

Ведущий прибегает и к коммуникативным уловкам: использует местоимение «мы», тем самым приглашая собеседника к совместным рассуждениям:

«В.ПОЗНЕР: Если музей или храм, как мы его называем теперь уже с вами, не должен зарабатывать, то, значит, государство должно его содержать?».

Проявляет превосходство:

«В.ПОЗНЕР: Я это прекрасно знаю. Я-то как раз его знаю прилично. Все-таки, крещеный католик, хотя уже и атеист. Так вот, в Коране есть?»

или

«В.ПОЗНЕР: Это правда. Скажите, вы бывали в Диснейленде?».

Подтверждая слова собеседника словами «Это правда», журналист не просто поддерживает разговор, а как бы констатирует, что собеседник не лжет.

Показательна в этом отношении и следующая фраза:

«В.ПОЗНЕР: У вас очень интересное высказывание по поводу церкви: "Я - не церковный человек и ни во что не верю. Но я знаю. И про Бога знаю, и про все остальное знаю. То, что у других верования, у меня - знания. Конечно, есть высшие существа и всякое такое". Интересно, что вы знаете. Расскажите мне, что вы знаете про Бога? Что он есть или что его нет? Как это вы знаете? Никто не знает...».

Здесь В.Познер опять проявляет превосходство, ставя свою над позицией гостя. Причем делается это весьма категорично («То, что у других верования, у меня - знания»). Призывает собеседника к ответу с требованием («Расскажите мне, что вы знаете про Бога?»), иронизирует («Как это вы знаете? Никто не знает..»), ставит под сомнения компетенцию М. Пиотровского (далее по тексту: «В.ПОЗНЕР: Но согласитесь, Михаил Борисович, это же не знания. Это убеждения, это чувства. Но, все-таки, знания, когда ученый человек говорит "знания", я это понимаю совершенно определенно»).

Исходя из проделанного нами анализа данного интервью, можно сделать вывод о том, что схематично это интервью делится на две части. Первая - с кооперативными речевыми стратегиями, с соблюдением всех коммуникативных норм, а вторая - при демонстрируемом ведущим уважении к личности собеседника носит не вполне кооперативный характер. В ней журналист проявляет такие диалоговые типы речевых стратегий как ирония, проявление стремления к превосходству над собеседником.

2.10 Интервью с Николаем Цискаридзе, Народный артист России, лауреатом Государственных премий РФ, лауреатом международных конкурсов артистов балета. (эфир от 3 апреля 2011г.) [прил.8]

Начало программы не совсем стандартно: во-первых, представляя гостя, журналист обращается к зрителю, а во-вторых, предваряет рубрику vox populi своими вопросами:

«В.ПОЗНЕР: Добрый вечер. Я не хочу скрывать от наших зрителей, что мы с вами знакомы. Нельзя сказать, что близко, но несколько раз встречались у общих друзей и где-то там обменивались разными словами. У меня есть вопрос сразу, а потом - вопросы от наших зрителей, узнавших, что вы будете…».

Это давнее знакомство и предопределяет весь ход беседы, которая идет в официальном, но тем не менее непринужденном формате.

Познер сразу начинает вторую часть программы со сравнения, предположения и вопроса:

«В.ПОЗНЕР: В балете несомненно есть много разных законов. В интервью их гораздо меньше, но один из них гласит, что первый вопрос должен зацепить зрителя (сравнение.) Я не знаю, зацепит или нет (предположение),но меня зацепила одна ваша фраза, когда вы сказали, что вы охотно идете на интервью, довольно легко, ведь потом придет время, когда никто об этом и не попросит.

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Да, конечно.

В.ПОЗНЕР: И я подумал, что это немножко похоже на разговор о смерти: мы знаем, что она неизбежна. Вначале мы как-то к этому относимся спокойно, но по мере ее приближения разные люди по-разному на это реагируют.(сравнение) Как вы внутренне настроены по отношению к тому, что придет такой день, возможно, когда вас не будут просить об интервью? Возможно, и нет. Потому что если вы - крупный педагог, то тоже, ведь… Но, все-таки?»

Владимир Познер не только задает вопросы, но и сам принимает активное участие в диалоге: значительную часть времени занимают и его высказывания, которые, конечно, по большому счету касаются темы разговора, личности гостя. Однако журналист в них говорит и о своем опыте, видении какой-либо ситуации. Например:

«В.ПОЗНЕР: Вообще, что Уланова? Я вас спрашиваю... Вот, послушайте. Я видел Уланову. Это было в 1953 году, давно. Я ее видел в "Ромео и Джульетте", я ее видел в "Жизели", я жил тогда в гостинице "Метрополь" напротив Большого театра. Я никогда не забуду то, что я увидел. Это поразительно было. С вашей точки зрения, что такое Уланова?

или

«В.ПОЗНЕР: Чуть-чуть отойдем. Насколько я могу судить, есть три дня в году, которые для дня рождения не подходят. Первый - это день дураков, первое апреля, это ваш покорный слуга. Всю жизнь, естественно, понимаете… Второй - это 29 февраля, когда только раз в четыре года. И затем 31 декабря, когда ты получаешь подарки только за один день. Ты же не получаешь за то и за то. Вы как раз и есть тот случай 31 декабря»,

или

«В.ПОЗНЕР: Насчет того, как вас взяли в Большой театр. Я не знаю, помните ли вы это или нет (вы не могли этого видеть), но когда был первый конкурс имени Чайковского и победил Ван Клайберн, то Рихтер, который был среди членов жюри, поставил Ван Клайберну 20 баллов, а всем остальным поставил 0. И Клайберн победил. И я иногда думаю: "А если бы не было Рихтера, если бы Клайберн не победил? Все равно это был настолько яркий, талантливый человек, что он пробился бы". Теперь ваш случай. Госэкзамен. Вас в списках, чтобы попасть в Большой театр, нет. Смотрят списки, видит вас Григорович и говорит: "Грузину - пять и взять в театр". Говорят: "Как это?" Он говорит: "Очень просто". Он пишет вас под первым номером, несмотря на алфавитный список, и таким образом, в какой-то степени решает вашу судьбу».

Смена темы в разговоре происходит не плавно (из одного - другое), а в большинстве случаев по плану ведущего. Хотя имеет место и импровизация по ходу диалога:

«В.ПОЗНЕР: Понятно. Слушайте, вы по ходу пьесы вспомнили Молчалина и Чацкого, а я из-за этого вспомнил ваши слова. Вы как-то сказали, что "время у нас сейчас Молчалиных, а я - Чацкий. К сожалению". Во-первых, я хочу спросить вас, почему вы жалеете о том, что вы Чацкий? Чацкий, все-таки, на мой взгляд, замечательный человек. А время Молчалиных было всегда. Когда-нибудь было время Чацких?»

Для этого интервью Владимира Познера характерно активное использование средств лексической образности: метафоры, «квазипрецедентных» феноменов, представляющие собой слова из известных песен. Примером этому может служить и цитата, приведенная выше (сравнение), и начало второй части программы, и другие примеры:

«В.ПОЗНЕР: Вы помните, была песенка довольно ироничная "Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, и также в области балета мы впереди планеты всей". Это правда? Во-первых, были ли впереди планеты всей?».

В этой программе, как и во многих других для Познера характерно применение такой кооперативной речевой стратегии, как выяснение истинного положения вещей через вопросы-уточнения:

«Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Мы впереди планеты всей в классическом балете. Нам нет равных, и равных быть не может.

В.ПОЗНЕР: По сей день?

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: По сей день.

В.ПОЗНЕР: Даже французы, создавшие балет?

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Да. Они это потеряли. Мы это им вернули, благодаря антрепризе Дягилева, благодаря революции, когда отсюда сбежало, действительно, огромное количество талантов не только в области балета, вообще. Мы вернули туда все.

В.ПОЗНЕР: Но почему нам нет и быть не может равных?

Н.ЦИСКАРИДЗЕ: Потому что здесь учат танцу, целенаправленно эта система существует с 1738 года. Анна Иоанновна подписала этот указ и создала это училище, понимаете? С этого момента. Мы восхищаемся с вами газоном в Англии. Да, его стригут 300 лет. И нас воспитывают 300 лет. Эта система себя оправдала - сколько выросло гениальных артистов? В классическом балете».

Использование в интервью кооперативных стратегий диалогового типа указывает на конструктивный диалог-унисон. То есть присутствует равенство субъектов общения, имеется ориентация каждого на понимание другой точки зрения, проявляется активность и взаимная дополнительность позиций. Использованы такие примы диалогизации речи как вводные слова и конструкции, обращения, вопросно-ответный ход изложения, такая разновидность чужой речи, как «квазипрецедентные» феномены, которые показывают близость позиций собеседников.

2.11 Интервью с Игорем Волком, летчиком-космонавтом СССР, Героем Советского Союза (эфир от 10 апреля 2011г.) [прил.9]

Пожалуй, этот является классическим образцом интервью-диалога. Оно не перегружено экспрессивными выражениями, не изобилует тропами, носит непринужденный характер.

Кооперация со зрителем в этой программе минимальна: ведущий обращается к нему, лишь уходя на рекламу. Причем переход ко второй части не совсем обычен: подводя итог словам собеседника, журналист прибегает к иронии, облекая ее в шаблонное выражение:

«И.ВОЛК: Мне не это обидно, а обидно то, что, строго говоря, у нас исчезает, в принципе, и эта отрасль. Потихоньку закончилась практически авиационная промышленность, и никуда мы не двинемся от конца этой. Потому что все предприятия военно-промышленного комплекса практически дышат на ладан.

В.ПОЗНЕР: На этой веселой ноте мы уходим на рекламу. Сейчас вернемся».

В разговоре с собеседником Владимир Познер использует только кооперативные речевые стратегии:

- выяснение истинного положения вещей

«В.ПОЗНЕР: Так. Подождите минуточку. 1961 год, апрель. Вы уже лет 7 летчик, да?

И.ВОЛК: В 1954 году я поступил в Кировоградское военно-авиационное училище, в 1956 закончил, и в 1961 году я служил в Бакинском округе ПВО.

В.ПОЗНЕР: Значит, летали вовсю.

И.ВОЛК: Конечно»;

- сообщение информации посредством цитации

«В.ПОЗНЕР: Вы сказали уже - давайте на это более внимательно посмотрим - что вы, в общем-то говоря, не собирались быть ни летчиком, ни космонавтом, вас не тянуло. И вы даже как-то сказали, что, наверное, 90% людей не знают, кем они собираются быть. Это очень немногие в детстве еще или в юности уже четко понимают, кем они хотят быть. Но как вас тогда?.. Вы что, случайный летчик? Так получается? Волею судеб?»;

- избегает категоричности в вопросах и в высказываниях

«В.ПОЗНЕР: Правильно. Первый ваш космический полет был на Союзе Т-12. Вообще, вы верите в магию цифр? В вас есть, я не знаю, суеверие какое-то? Счастливое, несчастливое число? Или совсем нет?»

или

«В.ПОЗНЕР: Наверное, это будет редкий случай. Я могу сказать, что вы - пессимист?»;

- соблюдение основных этических норм: уважение к мнению, желаниям собеседника, избегание открытого противостояния

«В.ПОЗНЕР: А у вас есть объяснение этому?

И.ВОЛК: Я бы не хотел бы его здесь высказывать.

В.ПОЗНЕР: Страшновато?

И.ВОЛК: Нет, почему страшновато? Чего мне боятся? Я раньше не боялся, а теперь тем более. Сейчас будет конкурс на перспективную систему авиационную, и, скорее всего, его опять выиграет Погосян.

В.ПОЗНЕР: Ладно. Не буду спрашивать, раз не хотите. Хотя, конечно, по-журналистски должен был на вас давить бы. Но, наверное, на вас давить бесполезно».

Исходя из вышесказанного, мы приходим к выводу, что этому диалогу в основном присущи кооперативные речевые стратегии диалогового типа. В. Познер показывает свое уважительное отношение к собеседнику, прислушивается к его точке зрения, уточняет вопросы и ответы гостя, избегает конфликтогенов. Диалогизирует речь посредством апелляции к собеседнику и зрителю, строит вопросно-ответный ход разговора.

[прил.10]

Отличительной чертой этого интервью является его экспрессивность. Во второй части программы интервью перерастает в диспут, в котором участники выражают свои мнения на равных. В речи журналиста это отражается в интонационном строе реплик - незавершенные или восклицательные высказывания, что весьма нехарактерно для Познера-журналиста, например:

«В.ПОЗНЕР: Да ну ладно! То есть это запись, значит?».

Из примера видно, что журналист не просто вводит в свою речь восклицательное высказывание, а подчеркивает им свое недоверие к словам собеседника.

Познер неоднократно прибегает к пересказу анекдотов, которые использует как подводку к вопросам:

«В.ПОЗНЕР: Теперь о прическе. Есть ваш анекдот, он звучит так. Зашел Путин в Думу, пришел в парикмахерскую. Девушка, которая его стрижет, все приговаривает: "Зюг-зюг, зюг-зюг". Путин ей говорит: "Слушай, милая, кончай дразниться. Ваш Зюганов у меня уже вот где сидит". Та в ответ: "А я, Владимир Владимирович, вовсе не дразнюсь. Просто у вас на "зюг-зюг" волосы дыбом встают. Вот, стричь их и удобно". Это ваш анекдот?»

или

«В.ПОЗНЕР: Еще анекдот в тему, если вы позволите. Значит, предвыборные дебаты на ТВ, которых, к сожалению нет (должны были бы быть, на мой взгляд). Принимают звонок телезрителя: "Товарищ Зюганов, сам я политикой не интересуюсь, но моя жена едздит в Москву на все ваши митинги. Последнее время их было штук 10. А что изменилось? Поэтому я теряю к вам доверие". Ответ: "Лучше подумайте о доверии к жене. Последнее время у нас вообще не было митингов". Это тоже ваш?».

Этот прием диалогизации - употребление в межличностном общение квазипрецедентных феноменов - направлен, на наш взгляд, не столько на сближение с гостем, сколько на проявление агрессивности и превосходства, так как анекдоты не красят личность Г.Зюганова, а наоборот, показывают ее с отрицательной стороны (в первом случае имя Зюганова раздражает, во втором - показано его политическое бездействие).

Надо отметить, что Геннадий Зюганов поддерживает заданный тон, порой отвечая анекдотом на анекдот. Таким образом он пикирует нападки со стороны ведущего, не показывает своих слабых мест.

В интервью очень много иронии, как со стороны ведущего, так и со стороны гостя:

«Г.ЗЮГАНОВ: Попробуем. Я смотрю, вы стали любителем газеты "Правда". Еще и "Советскую Россию" надо добавить обязательно.

В.ПОЗНЕР: Я читаю»

или

«В.ПОЗНЕР: Геннадий Андреевич, все равно я продолжаю говорить, что некоторые ваши высказывания довольно странные.

Г.ЗЮГАНОВ: Мне кажется, вам мое послание понравилось. Вы так с интересом его читаете» и т.д.

Ирония - признак некооперативного ведения диалога, цель которой - дискредитировать собеседника.

Собеседники порой вступают в открытое противостояние, не избегают споров, при этом используют сниженную лексику:

«В.ПОЗНЕР: И это было что? И тогда - то же самое. Далее очень странные лозунги. Послушайте сами, как они звучат. "Звездному космосу - да! Космическому росту цен - нет! Социализм возродит Россию, накормит народ, укрепит армию и флот. Землю - крестьянам, заводы - рабочим, лаборатории - ученым, тюрьмы - эксплуататорам!" Геннадий Андреевич, вы на кого рассчитываете? На людей малообразованных, не размышляющих? Ей-богу, это уже все пахнет таким нафталином!»

или

«Г.ЗЮГАНОВ: Я не об этом. Но если вы строите демократические основы, поставьте под контроль хотя бы своих министров. Дума не может никого из министров вытащить и заставить. Если не придет, ну и не пришел.

В.ПОЗНЕР: Да. Хорошо. Это без смеха слушать-то невозможно, то, что... Еще вы советское время вы называете "вершиной цивилизации".

Г.ЗЮГАНОВ: Конечно.

В.ПОЗНЕР: Геннадий Андреевич, ну побойтесь бога (прим. автора: речевое клише), ну что ж такое? Ну какая же вершина цивилизации?»,

«Г.ЗЮГАНОВ: Да, в данном случае да, конечно. Что советская эпоха была самой эффективной при всех издержках, трудностях, но самой эффективной. Я вот сейчас принял всех космонавтов, принял тех, кто строил Байконур, всех министров советских, российских. В связи с полетом Гагарина. Я должен сказать... Я Путину вручил, вот такая книжка, кабинет министров СССР и реформы Косыгина, как они задумывались, что делали. Я говорю: "Дайте своим министрам - пусть почитают".

В.ПОЗНЕР: Из этих реформ не случилось ни-че-го. И вы это прекрасно знаете. Их сломали. Все в том же Советском Союзе».

Частое использование этой речевой стратегии однозначно наводит на мысль, что собеседники не стремятся найти общий язык, а, наоборот, открыто противопоставляют свои точки зрения. Таким образом, правило антиконфликтности - коммуникативной категории толерантности - в данном диалоге нарушено. Однако, Владимир Познер периодически старается сдерживать свои эмоции, на что его гость только иронично высказывается:

«В.ПОЗНЕР: Это вы о каких годах? Вы знаете, Геннадий Андреевич, я стараюсь никогда не спорить с гостем, мое дело - задавать вопросы.

Г.ЗЮГАНОВ: Ладно, ладно. И вы правильно сегодня поступаете. Давайте следующий вопрос. Мне нравится, как вы читаете мое обращение. Я мечтал просто, чтобы на Первом канале Познер зачитал бы главные мои идеи. Это блестяще».

Познер порой прибегает к прямым категоричным вопросам, чтобы побудить собеседника к ответу:

«В.ПОЗНЕР: Вы будете баллотироваться?

Г.ЗЮГАНОВ: Мы, кстати, уже баллотируемся.

В.ПОЗНЕР: Но вы лично в президенты будете?

Г.ЗЮГАНОВ: Я как руководитель партии, возглавляю партию, и меня выдвинули уже целый ряд организаций в качестве кандидата от левого народно-патриотического блока.

В.ПОЗНЕР: То есть вы будете баллотироваться?

Г.ЗЮГАНОВ: Но это решает съезд в соответствии нынешним законам.

В.ПОЗНЕР: Если вам предложат.

Г.ЗЮГАНОВ: Я буду баллотироваться».

Анализируя в целом ход беседы, можно сделать вывод, что собеседники находятся на равных позициях: ведущий, хоть и пытался провоцировать гостя, распаляясь в ходе диспута сам, но сбить с мысли, добиться того, чтобы собеседник сдал свои позиции, ему не удалось. При явном преобладании некооперативных речевых стратегий у Познера, диалог получился. И получился довольно интересным как с точки зрения языковых приемов, так и по содержательному уровню.

Заключение

В последнее время становится, что называется, модным говорить о речевых стратегиях. И даже не только говорить, но и обучаться им. Газетные объявления и сеть Интернет пестрят объявлениями о различных семинарах-тренингах с названиями «Эффективные речевые стратегии», «Тренинг: Речевые стратегии» и т.п., где вы научитесь «Создавать эмоции, помогать человеку прийти к нужной мысли, не застревать, когда вам возражают, не останавливаться и не отступать от своей цели, всегда говорить «логично», чтобы спорить с вами было невозможно, и проще было согласиться» и т.д. Директоры крупных фирм специально организуют для своих сотрудников такие семинары для более эффективной отдачи в работе с клиентами.

Безусловно, сами, может быть, того не осознавая, люди хотят не научится рационально владеть речевыми стратегиями, а хотят научиться манипулировать другими. Зачастую на подобных семинарах-тренингах описание речевых стратегий подменяется описанием техник нейро-лингвистического программирования или манипулятивными технологиями, которые хоть и могут быть отнесены к некооперативным речевым стратегиям, все же не являются единственно существующими. В конечном итоге после подобных тренингов выходят не мастера диалога, а люди со знанием приемов манипуляции собеседником. Однозначно сказать, что это плохо, нельзя. Просто чаще это не то, что анонсировалось, и осмысление понятия «речевая стратегия» не происходит.

Журналистика - это одна из тех сфер, где понимание того, что, как и когда говоришь, является неотъемлемой частью деятельности и залогом успеха. К сожалению, не все представители этой профессии владеют, что называется, чувством языка. Особенно значимо оно у работников радио и телевидения. «И на самом деле, люди смотрят не столько программу, сколько ведущих. Как правило, отличие заключается именно в том, кто ведет программу, а не что она из себя представляет. И это подтверждается много раз, и чем более ярок ведущий программы, тем меньше шансов для выживания этой программы, когда ведущий уходит. То есть замена его почти невозможна», - говорит в одном из своих интервью Владимир Познер, советский и российский тележурналист, телеведущий, первый президент Академии российского телевидения и признанный мастер диалога, речевые стратегии которого стали предметом исследования данной работы. В этом высказывании, думается, В. Познер подразумевал не только такие составляющие имиджа телеведущего, как внешний облик и манеру поведения, но и интерес к самой личности ведущего, его профессиональный талант.

В начале дипломной работы за гипотезу взято предположение, что ведущими типами речевых стратегий в телепрограмме «Познер» являются диалоговые кооперативные стратегии, которые и служат залогом удачного интервью.

Как показали рассмотренные нами текстовые версии телепрограммы «Познер», Владимир Познер в своей речи активно использует как кооперативные, так и некооперативные речевые стратегии. Данные стратегии, несомненно, можно отнести к диалоговому типу. Это подтверждается тем, что они:

а) намечают развитие диалога,

б) ситуативны (зависят от обстановки разговора, обладают малой степенью организованности),

в) контекстуальны (обусловлены предыдущими высказываниями),

г) обладают стимулирующей интенцией.

Для Владимира Познера характерны следующие приемы диалогизации речи:

- обращения к собеседнику,

- вводные слова и вводные конструкции,

- апелляция к собеседнику и зрителю,

- вопросно-ответный ход изложения,

- введение чужой речи посредством цитации и квазипрецедентных высказываний.

Однако исследованные нами материалы не дают основания говорить о том, что для В.Познера более характерно использование только кооперативных речевых стратегий. Так, из десяти интервью кооперативные стратегии используются журналистом во всех, а некооперативные - в пяти. В двух интервью В.Познер использовал преимущественно некооперативные речевые стратегии: в одном случае это было обусловлено тем, что таким образом он побуждал собеседника к высказыванию (интервью с А.Ткачевым), во втором - зависел от общих установок, а также от степени пересечения контекстов интерпретации обсуждаемых событий действительности (интервью с Г.Зюгановым). В остальных трех случаях использования некооперативных стратегий диалогового типа (интервью с В. Фетисовым, В Христенко и М. Пиотровским) была налицо антипатия к героям со стороны журналиста, которая выражалась в той или иной мере (например, в интервью с М.Пиотровским, директором Эрмитажа, некооперативные речевые стратегии ведущий начал использовать лишь во второй части программы). Причем в интервью, где использовались или преобладали диалоговые некооперативные речевые стратегии, В.Познер использовал в своей речи сниженную лексику: использовал непривлекательные и неприятные для объекта речевой агрессии детали, подробности, обстоятельства и т.д. Это форма речевого поведения называется языковой агрессией, которая является нарушением этико-речевой нормы. [Энциклопедический словарь-справочник «Культура русской речи».- М: «Издательство «Москва», 2003. - с. 720/ с. 562-563]. Журналист также проявлял стремление к превосходству над собеседником, иронизировал над его словами, применял манипулятивные тактики.

Характерными для Познера-журналиста являются следующие кооперативные стратегии:

- соблюдение этических норм общения,

- использование этикетных формул,

- выяснение истинного положения вещей посредством спора,

- принцип «укрупнения» собеседника через его предыдущие высказывания, комплименты, выделение его из остальных,

- повтор отдельных слов и выражений собеседника, сопровождающихся положительными комментариями,

- соблюдается правило индивидуализации собеседника.

Таким образом, анализ практического материала говорит о том, что в зависимости от преобладания тех или иных диалогических типов речевых стратегий интервью программы развиваются в двух направлениях: как диалоги-унисоны и как диалоги-диссонансы. Однако стоит отметить, что независимо от направления интервью, они не потеряли своего главного свойства: остались, как изначально и было определено концепцией программы, интервью-диалогами.

Размещено на Allbest.ru