Жаргонно-просторечные элементы в газетно-публицистической речи

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Журналистика -- особая сфера человеческой деятельности. И, как любая сфера, имеет специальную совокупность языковых и речевых средств, позволяющую эффективно отразить все ее особенности, соотносится с конкретным стилем -- публицистическим. Поэтому одна из составляющих профессионализма журналиста -- это, безусловно, знание особенностей публицистического стиля, который рассчитан на массового адресата, совмещает в себе «стандарт и экспрессию» (В.Г. Костомаров), способен информировать и убеждать, выражать собственное мнение автора и общественно-социальное.

Что же такое стиль? Из многочисленных определений, предлагаемых учеными, остановимся на определении М.Н. Кожиной, несколько адаптировав его: «Стиль -- это своеобразный, исторически сложившийся характер речи той или иной ее разновидности, соответствующий определенной сфере общественной деятельности, создаваемый особенностями функционирования в этой сфере языковых средств и специфической языковой организации». [7]

В современной лингвистике стили языка понимаются как функциональные. Попробуем определить, какое содержание вкладывается в это понятие. Функциональный -- «вызванный функционированием чего-нибудь, зависящий от деятельности, а не от структуры, строения чего-нибудь».

Согласно «Словарю иностранных слов» «функциональный» можно определить как относящийся к определенному кругу деятельности, выполняющий определенную роль. Одно из значений слова «функция» -- «внешнее проявление свойств какого-либо объекта в данной системе отношений» («Философский словарь»). Таким образом, данный термин означает, что особенности каждого стиля вытекают из особенностей сферы общения. То есть именно сфера общения является основным фактором выщеления каждого стиля.

Значит, экстралингвистической основой вьщеления функционального стиля является сфера общественной деятельности, лингвистическая основа состоит в наличии таких специфических языковых средств, которые имеют определенную, связанную именно с данным стилем окраску. Кроме того, они проявляются в существовании относительной стилистической замкнутости каждого стиля, в силу которой единицы одного стиля воспринимаются как чужеродные и неуместные в другом стиле, хотя сфера журналистики демонстрирует возможности использования в одном жанре публицистического стиля элементов разных стилей (например, в очерке, фельетоне). [5]

Традиционно в классификации функциональных стилей выделяются: книжный, публицистический, официально-деловой, разговорный, научный стили.

Исходя из вышеперечисленных фактов, мы сформулировали тему нашего исследования: «Жаргонно-просторечные элементы в газетно публицистической речи».

Объект нашего исследования газетно-публицистическая речь.

Предмет исследования - жаргонно-просторечные элементы в газетно публицистической речи.

Цель исследования - дать характеристику жаргонно-просторечным элементам в газетно-публицистической речи

Задачи исследования:

1. Проанализировать литературу по теме исследования.

2. Дать характеристику основным понятиям.

3. Дать характеристику жаргонно-просторечным элементам в газетно-публицистической речи

Глава 1. Теоретические основы газетно-публицистической речи

1.1 Особенности публицистического стиля

Публицистический стиль (от лат. publicus ~ общественный) понимается как исторически сложившаяся функциональная разновидность литературного языка, используемая в газетах, в средствах массовой коммуникации, в общественных (публичных) выступлениях. Чаще всего он используется в газетных, журнальных статьях, телевизионных и радиопрограммах, литературно-критических работах, в речах общественно-политического характера. Целевое назначение этого стиля -- сообщение новой информации, воздействие на массового адресата, стремление убедить в чем-либо читателя. Функция воздействия требует, чтобы публицистический стиль был доступным, как разговорный, и эмоциональным, как художественный стиль.

Определив целевое назначение данного стиля -- сообщение новой информации, воздействие на массового адресата, стремление убедить в чем-либо читателя, -- попробуем проследить, как журналист реализует эти цели и как, в свою очередь, публицистический стиль помогает в их реализации.

Посмотрите, как цель влияет на выбор стиля. Допустим, автору необходимо дать точную, четкую информацию о предмете речи (выберем в качестве предмета речи «собаку»). Тогда он выбирает научный стиль и сообщает читателю, что «собака -- домашнее животное из семейства хищных млекопитающих, к которому относятся также волк, лисица и другие». Читатель, безусловно, получает нужную информацию, которая в силу своего неэкспрессивного характера не способна вызвать эмоциональный отклик. В результате передачи деловой информации может возникнуть, например, объявление: «Внимание! Пропала собака породы ризеншнауцер (мальчик). Глаза карие, шерсть черная, густая. Нашедшего просьба сообщить по телефону...» [5]

Публицистический стиль придет на помощь, если автору нужно не просто передать информацию, но и сделать так, чтобы эта информация получила общественный отклик. «Огромное количество бродячих собак остается в местах отдыха осенью, после отъезда дачников. Ставшие временным развлечением отдыхающих, они пытаются привыкнуть к новому образу жизни, бросаясь навстречу каждому человеку с желанием найти сочувствие. Но, к сожалению, люди способны лишь на временное понимание, забывая о вечной истине, высказанной Экзюпери: «Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили...»

То есть, используя именно публицистический стиль, автор выполняет необходимую функцию воздействия на массового адресата. Функция воздействия и объединяет публицистику и художественную литературу, и разделяет их, так как характер ее в этих стилях принципиально различен. Прежде всего функция воздействия определяется формой выражения позиции автора как в художественном, так и в публицистическом произведении.

Позиция автора-публициста обычно выражается прямо и открыто. Позиция же автора-художника обычно проявляется лишь в сложной и нередко многоплановой речевой и композиционной структуре художественного произведения. [2]

Рассмотрим, как две функции публицистического стиля способствуют проявлению лингвистических особенностей данного стиля.

В основном публицистический стиль базируется на межстилевых средствах (нейтральной лексике), но в нем признается и наличие собственно публицистической лексики («коммюнике», «агрессия», «встреча на высшем уровне» и др.).

Более существенным является особое употребление слов, которые только в переносном значении имеют «публицистическую окрашенность» (вахта, сигнал, цепной пес, рынок сбыта и др.).

Большую активность и частотность имеет в публицистическом стиле общественно-политическая терминология. Это наиболее яркая стилевая черта стиля (в лингвистическом аспекте): захватнический, конституционные права, поправка в Конституции и др.

Поскольку публицистика опирается на документальные факты, то в различных жанрах употребительны номенклатурные обозначения и собственные имена (личные имена и фамилии, географические наименования и др.).

Своеобразие публицистическому стилю придает соединение «высокой» лексики и «сниженной»: элитарная тусовка, возжелать попсу, схавать миллионы. Иногда использование сниженной лексики придает ироничный характер повествованию, что отвечает намерению автора. Публицистический стиль изобилует устойчивыми сочетаниями, словесными блоками. Они могут быть как нейтральными (уровень жизни, положить конец, брать обязательства), так и эмоционально окрашенными {грязная война, бандитское нападение). [3]

В публицистическом стиле можно обнаружить использование фразеологизмов разных типов и в разной интерпретации. Например, столкновение в одном тексте книжных и разговорных фразеологизмов (брать новые рубежи и сесть в лужу); изменение грамматической формы одного из элементов (загребание жара чужими руками); модернизация оборота (недоброе старое время); переосмысление и контаминацию фразеологизмов (греть руки над огнем, с которым играют взрослые); широкое использование иностранных изречений (хэппи энд, промоушен в стиле road movie).

Итак, в лексической системе публицистического стиля прежде всего отмечается наличие лексико-фразеологических единиц, имеющих двуплановую стилистическую окрашенность. Именно эти средства и составляют арсенал тех экспрессивных и стандартизированных единиц, употребление которых в языке массовой коммуникации позволяет экономными средствами достичь понимания авторской мысли массовым читателем или слушателем.

Характерно в данном стиле активное использование слов с суффиксами иноязычного происхождения: -ци(я), -аци(я), -изм, -- щин(а), -нича(ть) и приставок: а-, анти-, квази-, ультра-- (эксплуатация, расизм, антиобщественный, хозяйничать, ультрасовременный и др.)

Широко представлены суффиксальные образования в сфере существительных со значением лица (укладчик, бетонщик, социалист, киношник и др.).

Активны образования от иностранных и интернациональных основ (рационализаторский, декларативный, хитовый и др.); лек-си кол изованные приставки {межконтинентальный, сверхмощный); наречия, образованные от сложных основ (целеустремленно, взаимопроникновение).

Использование суффиксов с уменьшительно-ласкательным значением иногда придает тексту ироничный характер: «Нет, они не заболели в одночасье. Просто с 1 января входил в силу документ, рожденный в недрах Минздрава аж в середине 1996 года, предписывающий всем автомотолюбителям заменить коробочки старого образца на чемоданчики нового образца». Здесь же иронию создает сочетание лексики разных стилей: рожденные в недрах, аж в середине. [4]

Продуктивны аббревиатуры разного типа (ФИДЕ, ЛДПР, Госдума); субстантивированные прилагательные и причастия (бастующие, левые, бешеные); словообразования от аббревиатур (исполкомовский, ЛДПРовец); множественное число от собственных имен существительных («Пусть помнят Даллесы и Смиты»).

Синтаксис публицистического стиля имеет следующие черты: наличие именных словосочетаний, способных нести большой объем информации (сложная политическая обстановка, запланированная проектная мощность и т.п.); активность однородных членов предложения; употребление предложений с осложненными структурами (обособлениями, причастными и деепричастными оборотами); использование эмоционально и экспрессивно окрашенных конструкций (восклицательные, вопросительные предложения, предложения с обращениями, с именительным темы, расчлененные предложения); наличие в предложениях вводных слов, с помощью которых выражается авторское отношение к предмету речи, а также организуется связь между предложениями в тексте.

Известно, что публицистический стиль наиболее широко используется на страницах газет и журналов, поэтому логично рассмотреть, в каком же соотношении находятся публицистический стиль и собственно газетно- публицистический подстиль.

Многие исследователи включают газетный стиль в состав публицистического и называют данный пласт языка, обслуживающий сферу журналистской деятельности, -- газетно-публицистическим подстилем. Действительно, газетный подстиль обнаруживает как общие с публицистическим стилем черты, так и обладает специфичными, характерными только для этой разновидности стиля. [11]

Итак, функцией языка газеты, как и стиля в целом, является информационно-воздействующая. Специфика газетно-публицистического стиля выражается прежде всего в том, что он характерен для определенных жанров, которые можно назвать собственно газетными. Поскольку каждый функциональный стиль -- это совокупность определенных жанров, то и публицистический стиль не является исключением. Причем он представлен большим количеством жанров -- устойчивых, принятых в данной сфере речевого употребления.

Газетно-публицистический подстиль представлен такими жанрами, как передовая (тема дня), корреспонденция, репортаж, заметка, интервью, обзор, очерк и др. Все они входят составной частью в публицистический стиль, поэтому закономерно использование термина «газетно-публицистический подстиль». Разница заключается в специфике функционирования газетного языка и меньшем объеме (в публицистический стиль включаются также жанры публичных выступлений).

В газетно-публицистическом стиле ярко прослеживается социально оценочный характер использования языка. Это выражается прежде всего в наличии авторского «Я». Причем степень проявления, участия авторского «Я» служит одним из принципов выделения жанров. В данном стиле образ автора и рассказчика совпадают, что определяет его документальность и эмоциональность. Образ автора -- это авторское «Я» журналиста, характер его отношения к действительности.

Применительно к каждому жанру авторское «Я» имеет различную форму, характер. Например, жанр заметки не предполагает выражения авторского отношения, в жанре репортажа событие передается через объективную, логическую оценку автора, в жанре фельетона -- через ироничное авторское восприятие и т.д.

На основании главенствующей роли «Я» в формировании речи Г.Я. Солганик выделяет следующие типы речи, наиболее часто встречающиеся в газетно-публицистическом стиле:

I тип -- речь, которая ведется непосредственно от 1-го лица: говорящий и грамматическая категория лица совпадают.

II тип -- речь, которая ведется от 3-го лица: говорящий формально (но не фактически) не участвует в речи. Например, репортаж В. Каркавцева «Диггеры на дне Москвы» ведется именно от 3-го лица: «Вадим Михайлов -- фанатик. Шестнадцатый год он ползает по московским подземельям, ориентируется тут не хуже, чем в лабиринтах арбатских переулков. Странное хобби: темнота, нечистоты, дурной воздух, да и небезопасно».

тип -- смешанный: речь ведется от 1-го и 3-го лица. Предположим, ведение репортажа В. Каркавцевым от 3-го лица могло бы сопровождаться введением «Я» автора: «Вадим Михайлов -- фанатик... Мне показалось, что это странное хобби: темнота, нечистоты, дурной воздух, да и небезопасно».

тип -- повествование ведется во 2-м лице. Данный тип позволяет усилить обращенность к читателям: «Ну разве не ясно?! Подземная Москва превращается в клоаку. Вы не замечали легкое дрожание воздуха летними вечерами?» (там же).

В публицистике и газетных жанрах взаимодействуют I и II типы речи, но роль I типа речи гораздо значительнее, чем в других стилях (в этом открытость, публицистичность стиля). Ведение речи от 1-го или 3-го лица также предопределяется целью, ради которой создается текст в конкретном жанре. [13]

Следует отметить, что экспрессивными в газетно-публицистическом стиле являются практически все средства, особенно если это средства, позволяющие выразить оценку.

Авторское «Я» служит средством оценки действительности и выражается по-разному. Если оценка развернута по смыслу и форме, то она может быть выражена в отдельных микротекстах или вкраплена во многие микротексты (за счет чего окрашивается весь текст).

Иногда оценка представлена непосредственно лексическими средствами. Например: «Есть в работах и сочный свет, и перспектива...»; «что же все-таки гонит известного кинорежиссера...»; «прежде всего они просто очень красивы»; «моя душа трепетала» (Е. Кончин). Это открытое выражение оценки.

Возможно высказывание оценочной позиции без использования специальных лексических средств. Помогает выразить и воспринять оценку объективно-логический характер текста, отбор информации и другого материала таким образом, что предполагает вполне определенную социальную оценку. Например: «Художник даже в пейзажах старается уловить резкую перемену «настроений» погоды, когда сплошной тяжелый и безотрадный туман, непрерывные дожди с холодным пронизывающим ветром неожиданно сменяются солнечными часами -- и все вокруг оживает, наполняется светом, как в душах и сердцах человеческих. Собственно, главным в картинах и являются состояния и ощущения художника, его настроения и размышления...» (Е. Кончин)

В газетно-публицистическом стиле используются и специфичные средства выразительности текста -- тропы и фигуры. Тропы выступают как средства образной речевой конкретизации, как возможность дать оценку тому или иному факту, как средство заострения внимания читателей на каком-либо моменте, как средство обобщения. Традиционно к тропам относят метафору, метонимию, синекдоху, эпитет, иронию.

Наиболее широко на страницах печатных изданий используется метафора («Мы привыкли к громким именам, которые льются из нас из омута телевидения. На кухнях мы мусолим то, что сотворило то или другое имечко»). «Сотворило имечко» -- метонимия.

Эпитет позволяет дать яркую характеристику слову, а тем самым создать в контексте образ: «В нынешней России немало блестящих поэтов, книги которых страдают общим недостатком: через пару страниц все выпестованные в них строчки сливаются».

К традиционным газетно-публицистическим эпитетам принадлежат такие, как «наглое вмешательство», «близорукая политика», «резкая критика», «плодотворное сотрудничество» и др. [9]

Ирония служит для выражения авторского отношения к факту действительности: «Готовить сани, как известно, надо летом, а организовывать детский отдых -- зимой. Иначе в теплое время года наши чада вынуждены будут купаться в ванных и загорать на асфальте».

Важным лингвистическим признаком газетно-публицистического подстиля является использование в одном тексте авторских эмоционально воздействующих речевых средств и стандартных, широко употребляемых именно в данном стиле средств языка. Наличие стандарта и экспрессии вызвано функциями данного стиля: информационной и воздействующей.

Стандартными считаются такие языковые средства (клише), которые воспроизводятся в готовом виде в определенном функциональном стиле, но не вызывают негативного отношения, так как обладают четкой семантикой и способствуют быстроте передачи информации. Среди газетно-публицистических устойчивых выражений можно назвать такие, как «неуклонный рост», «кровавый переворот», «широкий размах», «люди доброй воли», «переговоры прошли в теплой, дружественной обстановке», «высокая идея», «предвыборный имидж» и др.

Штампами называют языковые средства, которые первоначально воспринимались как выразительные, но в силу частого употребления потеряли оригинальность. Например: «черное золото», «очаг культуры», «возвратиться в родные пенаты» и др.

Главное, что обусловливает особенности функционирования выразительных средств в жанрах газетно-публицистического стиля, -- это открытая оценочность, а также стремление разнообразить средства воздействия на читателей. Роль «экспрессем» выполняют самые разные языковые единицы. Это могут быть слова с чуждой функционально-стилистической окраской, фигуры речи тропы, яркий заголовок, синтаксические конструкции, приемы комического.

Особенностью газетно-публицистического стиля последних (и непосредственно молодежных изданий) является употребление на страницах изданий разговорной и жаргонной лексики (молодежного сленга). Это может привести к разрушению публицистического стиля как такового. Иногда использование разговорных элементов соответствует замыслу автора. Когда же текст перенасыщен словами разговорного стиля, создается впечатление, что автор просто не чувствует публицистического стиля. Так, в газете «Московский комсомолец» часто используются разговорные и сленговые элементы, подчас разрушающие публицистический стиль, приближаясь по характеру лексикона и ритмизации предложений к речи ведущих молодежных теле- и радиоканалов. Например: «Уже довольно в зрелом возрасте, когда сверстники дни напролет лупили битой по мячу, Уилли стал увлекаться музыкой. Причем больше всего парнишке нравились песни из северного соседа -- Нью-Йорка, а точнее, из Бронкса. Несмотря на то, что именно в этом словесном беспределе парни из Бронкса и видели главную крутизну своих произведений, пай-мальчику Уилли это не нравилось» (МК).

Таковы особенности публицистического стиля и газетно публицистического подстиля. Знание их -- обязательный компонент профессионализма.

1.2. Достоинства и недостатки языка газеты

Мастерское владение речью необходимо журналисту для того, чтобы коммуникативно целесообразно организовать общение с источником информации (например, интервьюируемым) и, главное, с читателем.

Если говорить о достоинствах речи, то, соответственно, речь должна быть качественной, а значит, обладающей необходимыми свойствами, которые делают ее привлекательной для читателей (слушателей) и свидетельствуют о речевом мастерстве ее автора. Такие качества речи в лингвистике принято называть коммуникативными. Коммуникативные качества речи -- такие свойства речи, которые помогают организовать общение и сделать его эффективным. Термин «коммуникативные качества речи» был предложен сравнительно недавно, в 60-х гг. XX века, ученым-лингвистом Борисом Николаевичем Головиным, который впервые объединил эти качества речи в систему, охватывающую соотношения речи и действительности, речи и языка, речи и мышления, речи и сознания. По этим соотношениям выделяются правильность, чистота, точность, богатство, логичность, уместность, доступность и выразительность как основные достоинства речи. Этот набор качеств обязателен и в то же время достаточен для всестороннего анализа текста любого жанра и стиля. [21]

В риторике термины «достоинства и недостатки речи» точнее отражают положительную или отрицательную оценку различных сторон конкретного текста. Правильность, чистота, точность, богатство, логичность, уместность, доступность и выразительность выступают и как достоинства речи, и как коммуникативные качества. А неуместность, неправильность, засоренность, недоступность, неточность, нелогичность, бедность и невыразительность -- это недостатки речи.

Каждое качество речи, в свою очередь, оценивается как достоинство или как недостаток речи в зависимости от того, насколько и как (положительно или отрицательно) оно влияет на текст данного жанра и стиля и шире -- на эффективность речи в целом.

Рассмотрим, как коммуникативные качества речи проявляют себя в газетных жанрах, как они помогают сделать общение журналиста с читателями более информативным, более действенным.

Как правило, хорошая речь свидетельствует о высоком уровне культуры говорящего (пишущего) и, следовательно, делает общение более эффективным. Речь журналиста -- это отражение не только уровня его личной культуры, но и уровня культуры того издания, в котором публикуются его работы.

Уровень речевой культуры современной прессы стремительно падает. Это признается не только специалистами в области речеведения, но и самими журналистами, и читателями. Конечно, такое положение можно попытаться оправдать общими тенденциями как в обществе в целом, так и в сферах употребления языка. И все-таки роль «четвертой власти» в этом вопросе так велика, что журналисты, в свою очередь, несут ответственность за то, какой уровень речевой культуры они возводят в норму. Речь журналистов воспринимается читателем ежедневно и тем самым оказывает, пожалуй, наиболее сильное и глубокое влияние на формирование его речевых ориентиров. [22]

В языке есть понятие нормы, то есть необходимого, само собой разумеющегося знания того, как нужно произносить или употреблять слова, как соединять их в словосочетания и предложения. Соблюдение нормы представляется настолько естественным для человека, знающего язык, что только отступление от норм «задевает» сознание слушателей или читателей. Подобное происходит и в речи на уровне текста. Если мы воспринимаем речь без ярких достоинств, но и без недостатков, такая речь представляется нам «нормальной». Она, как правило, бесцветна, не индивидуализированна, но свою основную коммуникативную функцию она выполняет.

Для человека, профессия которого связана с повышенной Профессиональной ответственностью, владеть «нормальной» речью недостаточно: необходима речь искусная, мастерская, то есть иной уровень ее качественности.

Мы исходим из того, что большая масса газетных и журнальных публикаций отвечает основным требованиям хорошей речи и что достоинства речи их авторов воспринимаются как естественные. Поэтому, говоря о реализации коммуникативных качеств в конкретных текстах, мы остановимся не только на положительных примерах, как в других главах данного учебного пособия, но значительное внимание уделим недостаткам, поскольку именно «отрицательный языковой материал» наиболее наглядно помогает проиллюстрировать сами качества речи, продемонстрировать значение этих качеств для языка газеты. Еще одним отступлением от общих принципов подачи примеров в пособии является то, что основная масса примеров дается не на уровне текста, а на уровне предложения (или фрагмента текста).

Можно ли выделить какие-то качества речи, которые оказывают наибольшее влияние на эффективность речи? Да, можно: коммуникативная природа речевого общения диктует первостепенность оценки текста с точки зрения коммуникативной ситуации, то есть оценку уместности/неуместности и доступности/недоступности речи. [26]

Речь может быть эффективной только тогда, когда она уместна. Уместной называется речь, которая соответствует всем параметрам коммуникативной ситуации. Различаются два основных вида уместности: уместность содержательная (соответствие содержания высказывания условиям общения) и стилистическая (соответствие употребленных автором речевых средств содержанию, жанру и стилю высказывания).

Легче всего понять, что уместно или неуместно в данной ситуации, в содержательном плане. Классическим примером необходимости уместности речи считается требование не говорить в доме повешенного о веревке. В то же время сочетание в одном номере (а иногда и на одной странице) материалов о трагедии и текстов юмористического плана стало привычным. Стремление к эффектности заголовков приводит к тому, что появляются такие неуместные в своей двусмысленности заголовки: «Призрак смерти» в статье о том, что «в 1999 году в результате чрезвычайных ситуаций на территории России погибли 1549 человек, пострадали 18 227» (Метро, 31 января 2000). Более того, часто о трагедии журналист позволяет себе писать в ироническом стиле: Заголовок: «Холодно ли тебе, столица!» Подзаголовок: «19 человек умерли от переохлаждения в Москве за минувшую неделю, сообщили вчера в службе в скорой медицинской помощи столицы» (Метро, 17 января 2000). Подобные примеры нарушения этических норм можно встретить и в других газетах.

Требование стилистической уместности, то есть соответствия выбранных средств рамкам функционального стиля, в котором реализуется высказывание, к журналистике может быть применено весьма условно, поскольку в публицистическом стиле допускается использование почти всех средств языка и речи. Но даже в этих условиях относительной свободы выбора речевых средств встречаются нарушения стилистической уместности.

Как нарушение стилистической уместности мы рассматриваем и соединение в рамках одного текста (микротемы) средств различных функциональных стилей. Например, в интервью корреспонденту «Новой газеты» политолог Виктор Минин, отвечая на вопросы об исходе выборов в Государственную Думу, говорит: «В предвыборном марафоне Кремль и Березовский поддержали или не трогали молодежь из Союза правых сил. К тому же там куча чиновников, являющихся умными идеологами, та же Джохан Поллыева, бывший руководитель секретариата Кириенко. У игроков одной команды нет никаких идеологических разногласий. Вместе они занесли Путина в одну калитку» (Новая газета, январь 1999). В основе этого фрагмента речи Минина лежит разговорный стиль, но в рамках этого стиля существуют различные стилевые пласты, которые и перемешал в своей речи политолог. Это и разговорно-публицистический стиль (предвыборный марафон, идеологические разногласия и т.д.), и разговорно-бытовой (куча чиновников), и книжные обороты (являющихся умными идеологами), и трудно классифицируемые и понимаемые (Вместе они занесли Путина в одну калитку). [8]

Удачно, уместно можно сочетать языковые средства разных стилей преимущественно тогда, когда они употреблены осознанно и обыгрываются автором, учитывающим их «инородность» в данном стиле, например: «5 департаменте животноводства Минсельхозпрода подтвердили печальный факт: наше животноводство последние десятилетия несет невосполнимые потери... Загнуться окончательно нашему молочному животноводству не дало злосчастное 17августа» (КП, февраль 2000). В этом тексте удачно сочетаются пласты лексики официально-дело во го и разговорного стилей, создавая эффект цитируемой устной речи.

Вторым собственно коммуникативным качеством речи, тесно связанным с коммуникативной ситуацией, является доступность. Доступность предполагает такое построение речи, при котором уровень сложности речи и в терминологическом, и в содержательном, и в структурном отношении соответствует интеллектуальному уровню адресата.

Необходимо отметить, что разные издания ориентируются на различный уровень осведомленности читателей по той или иной проблеме, на тот или иной образовательный уровень. (Сравните в этом аспекте содержательность и стиль «МК», «Вечерней Москвы», «Метро» и газеты «Коммерсант!)».)

Остановимся на уровне самого явного проявления доступности/недоступности речи -- терминологическом. Часто желание блеснуть своей эрудицией затмевает главную коммуникативную задачу -- быть понятым среднестатистическим читателем. Так произошло и в уже цитированном нами интервью Виктора Минина. Политолог на страницах газеты рассуждает о необходимости защиты национальных интересов: «...Сейчас все, независимо от партийно-политической принадлежности, должны определиться, кто они: компрадоры, продолжающие обслуживать интересы внешних мировых элит, или реальные защитники страны, а значит, и народа» (Новая газета, январь 1999). Слово «компрадоры» (местные крупные коммерсанты, занимающиеся внешней торговлей и являющиеся посредниками между иностранным капиталом и местным рынком) не является общеупотребительным, поэтому использование этого слова без особой нужды и без пояснений нарушает принцип доступности текста.

Желанием блеснуть своим знанием языков можно объяснить и нарушение доступности в статье «10 главных страхов России»: «А сколько было эскепистских маршрутов: бежали «в бардов», в фантастику, в японскую словесность или хотя бы «за туманом» или в «только горы» «(Новая газета, январь 2000). (Для справки: слова «эскепистский» в словарях русских и иностранных слов вы не найдете). И это не случайно для автора: в этой же статье он сам запутался в своих «умных словах»: «Интенсивность национальной нетерпимости превышает религиозную вдвое, а антимусульманскую в шесть раз (по данным социологов МГУ)». (В приведенном примере произошла и логическая ошибка: антимусульманская нетерпимость тоже относится к религиозной). [11]

Распространенность употребления без необходимости необщеупотребительных слов подтверждается и самими журналистами. В «Журналисте» помещены советы начинающим коллегам: «Автор, который думает о своей аудитории при написании статьи, всегда должен снабдить термин доступным пояснением. Необходимо руководствоваться принципом: не читателя заставлять обращаться к словарю, а автора или редактора статьи» («Если для понимания заголовка нужно прочесть статью, это не заголовок» Журналист, № 9, 1999, с. 68).

Относительно критерия доступности речи в содержательном плане рассмотрим использование журналистами (чаще всего в заголовках) переосмысленных, переиначенных, широко распространенных ранее устойчивых словосочетаний, которые уже потеряли общеизвестность. Вследствие этого прием использования скрытой цитаты не срабатывает, а сами заголовки многими читателями не воспринимаются в нужном контексте, рождающем, по замыслу авторов, дополнительные смысловые оттенки. Так, только в одном номере «МК» от 11 января 2000 встретились подобные заголовки: «Тети подземелья», «Разгром Селезнева под Москвой», «Три витязя на распутье». Оцените, возникли ли у вас задуманные авторами ассоциации с повестью В.Г. Короленко «Дети подземелья», разгромом Юденича под Москвой и картиной «Три богатыря» и насколько возникшие ассоциации помогают раскрыть смысл самих статей?.

Итак, доступность -- одно из главных качеств речи журналиста, обязательное для текстов всех жанров и стилей.

Коммуникативным качеством, обеспечивающим общность «кода» коммуникантов разного образовательного и интеллектуального уровня, является правильность. С позиций культуры речи правильность -- основное коммуникативное качество, обеспечивающее взаимопонимание. Правильная речь -- это речь, в которой соблюдены нормы современного литературного языка.

Правильность -- это и наиболее знакомое качество речи: с понятием нормы вы знакомились на уроках русского языка в школе, основные нормы закреплены в различных словарях (орфоэпических, толковых, фразеологических и т.п.). [16]

Остановимся только на коммуникативном аспекте правильности речи. Нарушения норм русского литературного языка происходят по разным причинам. Это и невнимательность, и незнание того, как нужно говорить или писать правильно, и намеренное отступление от нормы, в основном в целях усиления выразительности речи.

В газете «Московский комсомолец» от 18 декабря 1999 г. помещена подборка «выловленных корректорами ошибок и опечаток» корреспондентов «МК». Среди них есть и такие, которые могут привести к существенным искажениям смысла публикаций. Например: «Подстригся в монахи» вместо «постригся в монахи». Или: «Я работал тогда у Эроса в «Ленкоме» вместо «Я работал тогда у Эфроса в «Ленкоме». Трудно решить кроссворд, если требуется назвать одним словом «Длинную игру для вязания» или «Планку между потолком и полом». Попробуйте догадаться, что имеется в виду, если написано: «Обеспечила родню домами и вилами» -- «ломами и вилами» или «домами и виллами»?\ (МК, декабрь, 1999).

Мы привели примеры досадных технических ошибок, которые обычно так и воспринимаются, но основную массу нарушений правильности составляют ошибки от незнания правил, норм. Приведем яркий пример неправильного построения предложения «Введены ограничения для рыболовов на период нереста» (МК, декабрь 1999) из той же «Копилки корректора». Получается, что и рыболовы тоже мечут икру.

Часто журналисты пренебрегают правильностью в погоне за эффектностью и образностью фразы. И не всегда это оказывается оправданным. Например, заголовок на первой странице «МК»: «Любимый город спид спокойно» (МК, 31 января, 2000) содержит намеренную ошибку, указывающую на главную тему статьи -- спид. Но каков при этом смысл самого заголовка?

Следовательно, забота о правильности речи -- это забота не только о сохранении языка, но и о том, чтобы вследствие языковой ошибки (орфографической, пунктуационной или грамматической) не возникло ошибки коммуникативной, о том, чтобы читатель правильно понял все то, что пишет журналист. [8]

С правильностью тесно связана чистота речи. По своей сути, чистота это частное проявление правильности: соблюдение лексических норм, ибо чистой называют речь, свободную от лексики, находящейся за пределами русского литературного языка (варваризмов, жаргонизмов, диалектизмов, слов-паразитов и др.).

Особенно характерно неоправданное употребление грубой, просторечной лексики и жаргонизмов (сленга) для газет, ориентирующихся на молодежную аудиторию. «Загрязненность» речи в заголовке статьи «Американским посредникам не фиг лезть в Чечню», на наш взгляд, совершенно не оправдана. Тем более, что автор далее, цитируя героя своей статьи -- офицера Российской армии, переходит и вовсе на блатной жаргон: «На сто процентов уверен, что и в той войне Российская армия могла этих «душков» запетушить не фиг делать! просто не дали» (КП, декабрь 1999). Если автор предполагал подобными словами отвести от федеральных войск обвинение в бесчинствах по отношению к чеченцам, предъявленное России мировой общественностью, то добивается журналист прямо противоположного: он доказывает, что эти обвинения небезосновательны, судя по словам офицера.

В то же время бывают случаи, когда нарушение чистоты может быть признано удачно примененным средством выразительности. Например, писатель Анатолий Приставкин в интервью Киму Смирнову, анализируя причины падения культуры, нравственности народа, говорит: «По статистике, которая есть в нашей комиссии, до 70--80 % взрослого населения не работает, а только пьет (еще недавно было 50 процентов). За счет кого или чего эти проценты живут? За счет сердобольных работающих с утра до ночи баб» (ЛГ, декабрь 1999). В данном контексте просторечно-грубоватое слово «бабы» оказывается единственно верным, точно передающим все дополнительные смысловые оттенки самого явления, о котором говорит А. Приставкин. [8]

Таким образом, чистота речи служит показателем не только речевой и общей культуры журналиста, но и его вкуса, чувства языка, чувства меры. И если журналист (особенно начинающий) не уверен в том, что он справится с таким обоюдоострым оружием, как нарушение чистоты речи, ему не стоит рисковать.

Точность речи -- необходимое условие ее адекватного и полного понимания. Точной называют речь, если значения слов и словосочетаний, употребленных в ней, полностью соотнесены со смысловой и предметной сторонами речи. Стремясь создать точную речь, автор заботится о том, чтобы ее нельзя было понять неправильно (по-разному).

Принято различать два вида точности: фактическую (предметную) и теоретическую (понятийную). Оба вида точности должны быть присущи любой речи, если она претендует на право называться «хорошей» речью. Но эти виды точности проявляются в текстах в различной степени в зависимости от стиля и жанра высказывания. [4]

Фактическая точность в журналистике подразумевает прежде всего правдивость и неискаженность передаваемой информации. Этот вид точности является главным достоинством информационных жанров, хотя о точности нельзя забывать и в публикациях аналитического или художественно-публицистического характера. Об этом необходимо помнить еще и потому, что «по данным Верховного Суда РФ, в России не осталось ныне ни одной (!) газеты, избежавшей исков за моральный ущерб» (И. Вайнонен. Журналист, № 8, 1997, с. 38). Как правило, иски за моральный ущерб связаны с искажением фактуальной информации.

Рассмотрим подробнее более сложный для анализа аспект, связанный с соответствием несоответствием информации и ее интерпретации в прессе. Например, заголовок в газете «Метро»: «По ком звонит Инком?» Подзаголовок: «Инкомбанк продолжает «гасить» вкладчиков». Содержание:

«Инкомбанк планирует до конца января текущего года полностью погасить задолженность перед вкладчиками 31 из 56 своих филиалов, сообщается в распространенном в конце минувшей недели пресс-релизе банка». (Кроме смыслового несоответствия приведенных фрагментов, в тексте «обыгрываются» разные значения слов «гасить--погасить». Соответствуют ли эти значения смыслу речи?).

Теоретическая (понятийная) точность должна обеспечивать адекватное понимание речи адресатом (если слова употреблены в полном соответствии с их значением). Этот вид точности должен обеспечивать в первую очередь понимание читателем текстов аналитических жанров. Но практика убеждает, что и информационные жанры требуют соблюдения не только фактической, но и теоретической точности. Приведем вновь пример из газеты «Метро»: «И еще одна информация Нины Гаврылюк существенно меняет истинную картину положения дел» (январь 2000). Каким образом «информация» может менять «истинную картину положения дел»? Вероятно, ошибка произошла из-за нечеткого различения автором синонимов «информация» и «сообщение». Но и «истинная картина положения дел» воспринимается читателями с трудом в силу своей избыточности. [4]

Подобные примеры можно найти практически в любой газете.

Иногда причиной неточной речи становится элементарная небрежность: заголовок «Дышите лимоном», подзаголовок: «Полезно мять корки лимонов и апельсинов около лица и дышать этим запахом» (Народная газета, декабрь 1999.) (Для справки: «дышать» запахом нельзя, а дышать можно легкими.) Ошибка произошла из-за смешения слов-понятий одной семантической группы.

Таким образом, мы убедились, что неточная речь не достигает (может не достичь) поставленной цели, не оказывает нужного воздействия на читателя, мешает правильно воспринять и оценить излагаемые факты и описываемые явления. В то же время само коммуникативное качество точность очень тесно связано с другими качествами речи и особенно с логичностью.

Логичной называется речь, которая не противоречит законам логики, законам мышления. Логичность проявляется как на уровне предложения, так и на уровне всего текста. Основным критерием для оценки степени логичности газетных публикаций является непротиворечивость, последовательность и целенаправленность в изложении информации. Для письменной речи логичность является обязательным условием изложения в любом жанре, но особенно важна логичность в информационных и аналитических текстах журналиста.

Нелогичность на уровне предложения всегда связана с противоречием. Например, в статье о введении электронных карт на линиях пригородных поездов: «Не сбылись и скептические прогнозы тех, кто сомневался в возникновении у турникетов «пробок», особенно в часы пик» (Метро, январь 2000). Благодаря этой публикации мы узнали, что скептики напрасно нервничали, боясь, что не будет пробок у турникетов: судя по заметке, эти опасения оказались напрасными, хотя автор, скорее всего, имел ввиду прямо противоположное, положительно оценивая новшество и отсутствие очередей у турникетов... Это несколько слишком круто Для него» (КП, октябрь 1999).

Логичность тесно связана с точностью. Соответственно нелогичность с неточностью. [3]

Нелогичность часто проявляется в сопоставлении (противопоставлении) разнородных понятий. Это можно проиллюстрировать фразой из цитировавшейся выше статьи «Американским посредникам не фиг лезть в Чечню»: «На пыльном лице огромные усищи, за плечами суворовское училище в Калинине, служба в ВДВ и первая Чечня» (КП, декабрь 1999). А на уровне микротекста подобная нелогичность может звучать так: «Всем хочется иметь своего президента. Чубайс, Березовский, Кремль у всех есть свои интересы и цели. Но им просто жизненно необходимо объединиться в олимпийскую сборную, ведь она состоит из игроков разных команд» (Новая газета, декабрь 1999).

Смещение плана изложения тоже является грубой логической ошибкой (к сожалению, одной из самых распространенных). На уровне предложения:

«Прекрасно понимая опасность употребления табачной продукции, производители сигарет тем не менее стараются усилить компонент удовольствия от курения» (Финансовая газета, декабрь 1999). Искажение смысла речи вплоть до противоположного происходит и вследствие неверного установления причинно-следственных связей. Например, текст статьи «Демонстрация силы» заканчивается следующим абзацем:

«Собираясь за покупками в магазин или на рынок, мы внутренне готовы к тому, что нас обязательно обманут, но особо из-за этого не расстраиваемся. Ибо большого ущерба от обвесов, обсчетов и тому подобных торговых махинаций (оцените точность употребления этого слова!) не несем. Продавцы, которые ежедневно «химичат» с нами, как правило, обдирают по чуть-чуть. Мы входим в их положение и знаем, что им тоже надо платить всевозможным бандитским «крышам» и коррумпированным чиновникам. Вот почему торговые точки (и особенно рынки) давно и совершенно справедливо снискали славу самых криминальных мест» (Новые известия, январь 2000). Если понимать автора статьи буквально, рынки и прочие торговые точки «давно и совершенно справедливо снискали славу самых криминальных мест», потому что мы (покупатели) «внутренне готовы к тому, что нас обязательно обманут, но особо из-за этого не расстраиваемся». Таким образом в данном тексте совместились логические ошибки разного происхождения, связанные со смещением плана изложения и установлением неверных причинно-следственных связей. [9]

К логическим ошибкам в установлении причинно-следственных связей необходимо отнести и расширение (сужение) исходного тезиса. В статье «10 главных страхов России» произошло типичное сужение и искажение исходно многоаспектной мысли: «Старики -- увы, это естественно, -- боятся смерти, которая в сегодняшней России может разорить их близких» (Новая газета, январь 2000). Трудно согласиться с автором, что люди боятся смерти только вследствие заботы о финансовом благополучии близких.

В то же время намеренные логические ошибки могут служить и средством выразительности, если это входит в коммуникативную задачу журналиста и соответствует жанру и стилю публикации (в художествен нопублицистическом стиле). В этом плане как удачный мы расцениваем, например, заголовок «Лучше вкладывать деньги в косметолога, чем в мешки под глазами» (КП, октябрь 1999).

Итак, логичность -- коммуникативное качество -- обеспечивает правильное понимание смысла речи как на уровне предложения, так и на уровне всего текста. Логичность тесно взаимосвязана с другими качествами речи, особенно -- с точностью.

Богатство речи, ее разнообразие расширяет возможности речи в передаче оттенков мыслей и чувств, обеспечивает эстетическую сторону речи. Таким образом, богатство речи -- качество, которое свидетельствует об определенном уровне речевого мастерства, об осознанном стремлении разнообразить свою речь использованием различных языковых и речевых средств.

Уровень лексического богатства речи журналиста определяется знанием различных пластов лексики (нейтральной, эмоционально-оценочной, синонимов, антонимов, фразеологизмов и т.д.) и, что еще важнее, умением использовать эти знания. [2]

Особенностью речи журналиста является то, что в некоторых жанрах (типа официальной хроники) точность словоупотребления, учет малейших нюансов в подборе слов и построении предложений гораздо важнее, чем разнообразие в использовании речевых средств. В других же стилях и жанрах (например, в художественно-публицистических: пародии, фельетоне, эссе) журналист имеет полную свободу в выборе средств языка, и богатство речи Используется как средство более точно донести до читателя (слушателя) смысл речи, а конечной целью разнообразия речи является, конечно же, выразительность.

В то же время в журналистике важна оперативность, поэтому в ней так велик процент «готовых» выражений и оборотов -- клише, шаблонов, штампов. (О них уже шла речь в главе, посвященной публицистическому стилю.) Используются постоянные рубрики и наработанные приемы.

В целом в газетной речи заметно стремление к разнообразию, к использованию синонимов и синонимических конструкций, к замене неоправданно повторяющихся слов. Стилисты, определяя специфику газетной речи, отмечают, что она «заключается прежде всего именно в особой намеренной ее выразительности, экспрессивности высказывания. Однако эта черта выступает не изолированно. Другой основной стилевой чертой публицистической речи, связанной с экспрессивностью, является наличие стандарта, а отсюда -- штампа».

Удачно сочетаются экспрессия и стандарт, разнообразие при повторяемости (постоянности рубрики) в «КП» -- толстушке, в рубрике, которую ведет Игорь Коц: «Люди, которые нас удивили» (недельный рейтинг «КП»). В связи с актуальными событиями это может быть и «Голь перекатная, которая нас удивила» об известных политиках, которые представили в Центризбирком сведения об имуществе и доходах (22 октября 1999). Или «Полководцы, которые нас...» -- в связи с провалом операции в Дагестане (10 сентября 1999). Или «Люди и герои, которые нас удивили», где в качестве героя фигурирует шестилетний самарский кот Кузя (29 октября 1999). Богатство речи определяется также богатством содержания (мыслей, чувств) высказывания. Если человеку есть что сказать, он будет стремиться сделать свою речь разнообразной. В то же время без знания языка, различных средств, которые есть в нем, трудно выразить мысли достаточно полно, невозможно достичь искусной речи, невозможно достичь выразительности.

Задача журналиста пробудить интерес к своей статье, задержать внимание читателя на ней и удержать это внимание в продолжении чтения всего текста. Поэтому выразительность обязательно должна быть присуща речи журналиста. [2]

Выразительной называется такая речь, в которой выражение собственного отношения к предмету и/или форме речи соответствует коммуникативной ситуации, а речь в целом оценивается как удачная и эффективная. Главное условие выразительности -- наличие у журналиста своего стиля, своего голоса, своих чувств, мыслей, своей позиции. Выразительность обычно подразумевает оригинальность, неповторимость, неожиданность. В этом плане выразительная речь -- речь всегда новая, «свежая». Именно этим она способна вызвать интерес и одобрение у тех, кому она предназначается. Степень выразительности, средства для достижения нужного эффекта зависят не только от индивидуальности автора и особенностей адресата речи, но и от ситуации общения, которая диктует выбор стиля и жанра высказывания. В этом и состоит словесное искусство журналиста. Отличие выразительности от других достоинств речи состоит прежде всего в том, что оно -- единственное качество, обладать которым может только текст целиком.

Кроме того, выразительность -- «самое коммуникативное» качество, поскольку оно оценивает впечатление, оказанное текстом на конкретных слушателей или читателей в конкретных условиях общения. Следовательно, вывод о выразительности/невыразительности текста делает только адресат.

Выразительность базируется на экспрессивности. Под экспрессивностью лингвисты в первую очередь понимают выделенность языкового или речевого факта на общем нейтральном фоне или его повышенную интенсивность. Таким образом, все, что воспринимается как неожиданное, нестандартное, выбивающееся из привычных представлений, из обычных рамок, все это классифицируется как экспрессивное. Противоположностью экспрессии является стандарт, привычное, норма. Ярким антиподом экспрессии считается шаблон, клише, штамп. [11]

С учетом того, что основу публицистической речи составляет столкновение экспрессии и стандарта, целесообразно заметить: нестандартное употребление языковых средств не всегда бывает удачным и, следовательно, не каждое проявление экспрессии можно оценить как выразительное. Иначе говоря, выразительность -- это непременно достоинство, и употребляется этот термин только в качестве положительной оценки. Именно поэтому для оценки выразительности/невыразительности необходим текст (во фрагменте высказывания мы можем констатировать наличие/ отсутствие экспрессии, но не удачность/неудачность использования конкретного средства выразительности). В то же время общий вывод о выразительности/невыразительности текста складывается и из оценки удачности/неудачности использованных автором средств повышения экспрессивности, соответствия их коммуникативной задаче журналиста, стилю и жанру публикации.