Центрально-Восточная Европа в международных процессах "Пост-Covid-19"

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Национальный исследовательский Институт мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова

РАН

Центрально-Восточная Европа в международных процессах «Пост-Covid-19»

И. Кобринская

Б. Фрумкин

Москва, Россия

Резюме

Авторы выдвигают гипотезу о переходе международных процессов от этапа неопределённости к стадии негативной определённости, которая характеризуется нарастанием и синергией воздействия негативных факторов в эколого-климатической, эпидемиологической, социально-экономической, технологической сферах и в области безопасности. На основании этой гипотезы в статье рассматривается социально-экономическое и политическое развитие региона Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ), роль которого в изменениях миропорядка (прежде всего на европейском направлении) в периоды острых кризисов возрастает. Укрепив после периода адаптации к политикам и нормам ЕС свои позиции в Европейском Союзе, к середине 2010-х годов страны ЦВЕ начали проводить всё более самостоятельный курс. К 2020 г. их политика стала одним из факторов, тормозящих дальнейшее углубление интеграции ЕС, прежде всего во внешнеполитической сфере, и процесс федерализации объединения. Проведённый в статье анализ общественного мнения свидетельствует о дуализме восприятия гражданами стран ЦВЕ членства в ЕС. Высокая поддержка ЕС сочетается с разочарованием в частичной потере национального суверенитета, чем активно пользуются правонационалистические силы. «Коронакризис», который страны региона встретили лучше, чем ЕС в целом, создал серьёзные предпосылки для переформатирования позиции стран ЦВЕ в интеграционном объединении. Колоссальные ресурсы, предоставляемые Брюсселем региону для преодоления кризиса и перехода к устойчивому развитию, с высокой вероятностью послужат инструментом ещё более глубокой экономической и политической интеграции стран ЦВЕ в Европейский Союз. Обусловленность поддержки реализацией стратегий ЕС («зелёной», «цифровизации») может оказать на страны ЦВЕ воздействие, во многом схожее с периодом их вступления в ЕС, и привести к очередному этапу десуверенизации. В то же время интеграционному объединению более тесная привязка стран ЦВЕ позволяет не только сделать очередной шаг к федерализации, но и укрепить свою субъектность в мировой политике и глобальной экономике.

Ключевые слова:

Центрально-Восточная Европа; Европейский Союз; кризис COVID-19; негативная определённость; суверенитет; интеграция; национализация; консолидация; фрагментация.

Abstract

Central-Eastern Europe in post-covid-19 international politics

I. Kobrinskaya, B. Frumkin, Primakov Institute of World Economy and international Relations of the RAS, Moscow, Russian Federation

The article is based on the hypothesis about the transition of the development of international processes from the stage of uncertainty to the stage of the negative certainty - the increase and synergy of the impact of negative factors in the environmental, climatic, epidemiological, socio-economic, technological, and security spheres against the background of worsening geopolitical contradictions and confirmed by the crisis caused by the COVID19 pandemic. The article examines the dynamics of socio-economic and political development and the changing role of the Central-Eastern European region. Having strengthened their positions in the European Union through adaptation to EU policies and norms, by the mid-2010s the CEE countries began to pursue an increasingly independent course. By 2020 their policy became one of the factors hindering the further deepening of the EU integration, primarily in the foreign policy sphere, and the process of federalization of the Union. The analysis of the state of public opinion conducted in the article testifies to the dualism of the perception of citizens of the CEE countries of the EU membership. High support for the EU is combined with frustration at the partial loss of national sovereignty, which is actively used by nationalist political forces in the region. During the early months of COVID-19 pandemics the countries of the region performed better than the EU as a whole, which created prerequisites for reformatting the position of the CEE countries in the EU. The enormous resources provided by the EU to Central-Eastern Europe to overcome the crisis and move towards sustainable development serve as a tool for even deeper economic and political integration of the CEE into the EU. Conditionality of support for the implementation of the EU strategies could have an impact on the CEE countries that is very similar to the period of their accession to the integration grouping and lead to the next stage of desovereignization. Meanwhile, for the European Union closer binding of the CEE countries allows not only to take another step towards federalization, but also to strengthen its actorness in world politics and the global economy.

Keywords:

Central-Eastern Europe; European Union; COVID-19; negative certainty; sovereignty; integration; nationalization; consolidation; fragmentation; balance.

Кризис COVID-19, первый идеальный шторм XXI века, послужил своего рода линзой, выпукло отразившей специфику, состояние и уровень стрессоустойчивости социально-экономической, финансовой, общественно-политической, управленческой сфер государств и их объединений. В Европейском Союзе внимания заслуживает регион Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ), вышедший из весенней фазы эпидемии со сравнительно скромными, по меркам ЕС, потерямиВ данной работе, как и в ряде других исследований, регион Центрально-Восточной Европы рассматривается в составе 16 государств (без учёта международно непризнанного Косово). Целеполагание объединения в регионе менялось, как и его состав. Истории региона (особенно наиболее активной внутри него «Вишеградской группы») и различным аспектам процесса его «постсоциалистической» трансформации посвящены большое число научных публикаций, в том числе [Кобринская 1997: 50-73,188-196; Мир 2020; Младек 2020; Орлик 2020; Расширение Европейского Союза и Россия 2006: 11-42, 367-407; Страны Центральной и Восточной Европы... 2010: 9-34,129-166; Russia and Central Europe... 2015].

Термин И.Я. Кобринской впервые использован в: «Россия и мир: экономика и внешняя политика 2020».

Как считает Г. Киссинджер, США обязаны, извлекая уроки из Плана Маршалла и Манхэттенского проекта: во-первых, укрепить устойчивость мира к инфекционным заболеваниям; во-вторых, «вылечить» мировую экономику; в-третьих, защитить принципы либерального мирового порядка (см.: Kissinger H. The Coronavirus Pandemic Will Forever Alter the World Order. Wall Street Journal.

Geopolitics after Covid-19: is the pandemic a turning point? A report by The Economist Intelligence Unit 11.05.2020.).. Тем не менее преодоление социально-экономических и финансовых последствий кризиса с высокой вероятностью потребует от стран ЦВЕ корректировки позиций не только по отношению к ЕС, но и по всему спектру внешнеполитических и внутриполитических сюжетов, что повлияет на развитие международных процессов в мире пост-COVID-19. Тема обусловливает комплексную методику исследования, включающую социально-экономический и политологический анализ региона в общеевропейском контексте на фоне изменений миропорядка с применением метода ситуационного анализа, позволяющего наиболее полно учесть многофакторность воздействия в острокризисной ситуации, вызванной пандемией [Барановский, Кобринская, Уткин, Фрумкин 2019].

«Коронакризис-2020» подтверждает прогноз о формировании новой «сетки» глобальных, региональных и национальных угроз и вызовов [Россия и мир: 2020... 2019]. На смену неопределённости мировой политики 2010-х годов пришла негативная определённость, специфика которой заключается в её объективно негативной сути, являющейся продуктом глобальных процессов развития. Экзистенциальный характер новых угроз, казалось бы, требует консолидированных, долгосрочных, ответственных и даже альтруистических решений, самоограничения населения, бизнеса, правительств - от местного самоуправления до глобальных ТНК и руководства ведущих мировых держав. Однако развитие событий уже в первой половине 2020 г. свидетельствовало, что мировое сообщество к действиям по этому сценарию не готово. Несмотря на очевидно острую потребность в консолидации усилий ведущих игроков, укреплении роли международных организаций и финансовых институтов, в мире происходит ровно обратное: не ослабевают торговые войны и санкционные режимы, геополитические разногласия не смягчаются, а конфликты, прежде всего на Ближнем Востоке, даже усугубляются.

Парадокс текущей ситуации состоит в том, что, поскольку вся тяжесть борьбы с COVID-19 легла на государства, национализация, нативизм, «отгораживание», в утрированном виде «трампизм» из растущего антиглобалистского тренда последних лет на фоне коронакризиса превратились в основное требование выживания. Национальный опыт при выстраивании приоритетов в борьбе с пандемией и выборе инструментов смягчения социально-экономических шоков для граждан и экономики, внутриполитические процессы и изменения во внешней политике государств на фоне COVID-19 - всё это стало предметом пристального внимания и анализа, причём не столько в научных, сколько в практических целях. Эпидемиологические и схожие с ними угрозы, в частности вызванные климатическими изменениями, - новая негативная определённость, со всей очевидностью требующая пересмотра стратегий на национальном, региональном и глобальном уровнях.

Масштаб новых угроз и задач по их предотвращению и преодолению требует колоссальных ресурсов - научных, технико-технологических, финансовых, гуманитарных. Обладают ими лишь немногие государства. Специфика новых угроз в том, что, даже совладав с ними, государство не в состоянии обеспечить национальную безопасность - ни финансово-экономическую, ни тем более эпидемиологическую и климатическую. Для этого требуется «пере- сборка» сложившихся глобальных и региональных форматов. Нужен более прочный баланс между глобализацией и самодостаточностью Allen J., Burns N., Garrett L., Haass R.N., Ikenberry G.J., Mahbubani K., Menon S., Niblett R., Nye Jr. J.S, O'Neil S. K., Schake K., Walt S. M. How the World Will Look After the Coronavirus Pandemic. Foreign policy. 20.03.2020..

Уже на текущем этапе наметились развилки в развитии международных процессов.

Первая дилемма - структура миропорядка: консолидация/«разумная» глобализация/интеграция versus фрагментация/национализация, «капсулирование» внешних очагов угроз (эпидемий, миграций, конфликтов)/доминанта национальных политических и экономических интересов без учёта общемировых (или в ущерб им).

Вторая развилка - идеологическая: поиск оптимального баланса между необходимым (особенно в момент кризисов) управлением и контролем, с одной стороны, и демократическими свободами - с другой. Озабоченность обществ и на Западе, и в России вызывает к жизни практики большего контроля за гражданами и пугает перспективой его сохранения после завершения кризиса. Проблема Оруэлловского «большого брата». «Искушение велико, мы можем прийти к цифровой форме авторитаризма, что уже, очевидно, делают некоторые страны. Это то, что произошло после 11 сентября 2001 года, когда война с терроризмом привела к эрозии личных свобод. Мы зашли уже дальше Оруэлла», - писал Ж. Боррель, Высокий представитель ЕС по внешней и оборонной политике Borrell J. The post coronavirus world is already here. European Council on Foreign Affairs.. Активно такими кризисными инструментами пользуются, в частности, страны ЦВЕ - Венгрия и Польша.

Третья развилка - социальная и финансово-экономическая. И здесь наряду с глобальными, в идеале - консолидированными решениями ключевую роль будут играть стратегии национальных государств и интеграционных объединений (прежде всего ЕС) по выходу из кризиса и формированию нового общественного договора, учитывающего новые посткризисные, как, впрочем, и докризисные реалии. Ведь шок COVID-19 привёл к своего рода кульминации кризиса модели и нарратива неолиберализма [Стиглиц 2019], следствиями которого уже с середины 2010-х годов стали: углубление социального неравенства, отрыв элит от общества, нарастание протестных настроений. Уже очевидно, что поиск новых стратегий и балансов будет идти на фоне обострения традиционных проблем глобальной повестки дня - эколого-климатической, энергетической, продовольственной, противостояния США и Китая, кризиса системы контроля над вооружениями, ядерной проблемы Ирана, ближневосточных конфликтов, отношений Россия-ЕС. Как верно отмечает Ж. Боррель, «пандемия, вероятно, усилит существующую геополитическую динамику» Borrell J. The post coronavirus world is already here. European Council on Foreign Affairs..

На этом фоне весьма вероятно подвергнется трансформации феномен последних десятилетий, особенно характерный для постсоветского и постсоциалистического пространства, когда национальные государства - игроки второй и даже третьей лиги - использовали разногласия и различия в мировоззрении между странами-лидерами для реализации партикулярных интересов, нередко вопреки логике и требованиям международной стабильности и безопасности, устойчивого мирового экономического развития. Классическим примером такой политики был курс государств ЦВЕ, прежде всего Польши, в 1990-х и 2000-х годах, когда, добиваясь вступления в НАТО и Европейский Союз, они педалировали тему российской угрозы, что препятствовало нормализации и развитию отношений России с Западом [Кобринская, 1997; Россия 2020... 2011; Мир 2020... 2010]. Какова будет роль стран ЦВЕ на новом пост-COVID-l9 этапе?

За три десятилетия со времени «бархатных» революций страны ЦВЕ прошли через глубокую и нередко болезненную социально-экономическую, политическую и идеологическую трансформацию, существенно изменились их идентичность и самовосприятие. И всё же, как показывают социологические исследования, «индекс счастья» в странах ЦВЕ в среднем превышал показатели по ЕС. Для стран ЦВЕ это была «прекрасная эпоха».

Предшествовавший пандемии 2019 г. был весьма успешным и символичным для современной истории стран ЦВЕ. Двенадцать из них отмечали 10-20 лет членства в НАТО (Черногория - 2 года), десять стран - 12-15 лет членства в Евросоюзе (Хорватия - 6 лет). Остальные государства находились на заключительных стадиях подготовки к вступлению в эти организации (кроме декларировавшей внеблоковый статус в отношении НАТО Сербии). Граждане 11 стран ЦВЕ-членов ЕС, особенно «Вишеградской группы», в целом освоились с таким положением, считая его экономически и политически благоприятным. Это следует из замеров Евростата (рис. 1).

Рисунок 1. Уровень удовлетворённости жизнью в государствах-членах ЕС в 2013 и 2018 годах

По степени удовлетворённости финансовой ситуацией выше средней по ЕС-28 была только Чехия. При этом Чехия и Польша опережали, например, Италию, Испанию, Португалию и Грецию. Самые «финансово несчастливые» граждане жили в Болгарии, Литве и Хорватии. Однако за 2013-2018 годы доля «полностью финансово довольных» в Болгарии и Хорватии выросла, снизившись лишь в Литве. Надежда на вхождение в ЕС повышала эти показатели и в западнобалканских странах-кандидатах, например в Сербии [Россия и мир: 2024... 2019: 128]. Тем не менее у многих граждан региона остаётся ощущение «европейцев второго сорта», а неравномерное распределение социально-экономических эффектов членства в ЕС вызывает разочарование. По опросам Pew Research Center, хотя в 2019 г. в странах ЦВЕ доля имеющих благоприятное мнение о ЕС была выше, чем в ряде «старых» стран, однако по сравнению с первыми годами членства (например, с 2007) эта доля практически не возросла (в Польше) или даже снизилась (в Болгарии, Словакии, Чехии) [Wike, Poushter et al. 2019].

Освободившись от советского влияния в начале 1990-х годов, государства ЦВЕ без промедления начали предпринимать попытки встроиться в трансатлантические (НАТО) и западноевропейские (ЕС) институты - то есть в объединения, требующие передачи части национальных полномочий на наднациональный уровень. Если участие в НАТО лишь укрепило их ощущение безопасности и мало отражалось на национальной самоидентификации, то, добившись членства в ЕС, государства ЦВЕ сразу почувствовали ограничения национального суверенитета.

На этапах подготовки к вступлению в ЕС, когда страны «вписывались» в его систему, акцент делался на адаптации национальных практик к общим политикам, правилам и механизмам сообщества. После присоединения к интеграционной группировке вопрос об ограничении государственного суверенитета и передаче её институтам части полномочий национальных правительств занял одно из важных мест во внутриполитической повестке стран ЦВЕ. Значительная часть общества, в отличие от национальных элит и правительственных чиновников, находила соразмерную передачу полномочий наднациональным органам ЕС естественным и необходимым следствием развития европейской интеграции, приносящей экономике и населению ощутимые преимущества.

Показателен в этом контексте пример Польши. Как самая большая страна ЦВЕ и «Вишеградской группы», Польша претендует на экономическое и политическое лидерство в регионе. Выход Великобритании из ЕС усилил польские амбиции и по участию в определении и реализации стратегии восстановления и «посткоронавирусного» развития всего интеграционного объединения. В ЕС-27 Польша вышла на 5-е место по населению и военному потенциалу и на 6-е по объёму ВВП. При этом в недавнем прошлом граждане этой страны отнеслись к присоединению к ЕС скептичнее всех своих соседей. В этой связи анализ польского общественного мнения об отношении к ЕС представляет особый интерес В отличие от большинства стран ЦВЕ, в Польше имеется репрезентативная и сопоставимая информация, которую в течение нескольких десятилетий обеспечивает Центр изучения общественного мнения (CBOS). Основные тренды динамики польского общественного мнения за 15 лет членства в ЕС показаны в специальном исследовании CBOS..

В целом, по мнению поляков, пребывание Польши в интеграционном объединении оправдало (а в ряде случаев и превзошло) надежды. От членства в ЕС граждане страны видят в первую очередь экономические выгоды, связанные с функционированием единого рынка, а также с привлечением и использованием средств ЕС (78% респондентов). Подавляющее большинство (74%) посчитали, что вне интеграционного объединения Польша развивалась бы хуже. К безусловным плюсам членства жители страны отнесли открытые границы и свободу передвижения, улучшение состояния дорог и инфраструктуры (90%), благоприятное влияние на состояние природной среды (66%) и на соблюдение законов (48%). По мнению 75% респондентов, членство в ЕС повысило безопасность Польши, 77% - усилило её позиции в Европе, 57% - укрепило самооценку поляков.

Позитивные оценки последствий интеграции коррелируют с высокой (более 90%) долей сторонников членства Польши в ЕС. Впервые в исследованиях Центра изучения общественного мнения CBOS 56% респондентов заявили, что чувствуют себя европейцами, причём без ослабления первичной национальной идентичности (52%). Более того, поляки замечают скорее усиление, чем ослабление патриотических установок. Основными недостатками членства в ЕС они считали ограничение польского суверенитета, усиление бюрократии и падение нравов. Вместе с тем 55% граждан не ощущают, что членство в ЕС чрезмерно ограничивает суверенитет страны, 52% даже считают, что Польша должна учитывать рекомендации институтов ЕС по судебной реформе.

Реконструируя мышление поляков, социологи полагают, что это можно считать ценой, которую стоит платить, поскольку преимущества присутствия в ЕС определённо перевешивают связанные с этим потери. В феврале 2020 г. 61% поляков в целом высоко оценивали деятельность Европарламента (ЕП), 59% - Еврокомиссии (ЕК) и 56% - Суда ЕС, хотя польские власти критиковали эти структуры как наднациональную бюрократию, недостаточно учитывающую польские интересы По материалам исследования Центра исследований общественного мнения Польши. «Восприятие Европейского Союза и его институтов» (Postrzeganie Unii Europejskiej i jej instytucji). CBOS, Nr 32/2020, Marzec 2020. В то же время 55% поляков выражали опасения по поводу введения институтами ЕС санкций против Польши за несоблюдение принципов и ценностей объединения.

В отношении дальнейшего углубления европейской интеграции поляки проявляют заметную сдержанность. В 2019 г. в пользу такого развития высказывалось около 50% участников опросов. Эти настроения реализовались на президентских выборах в июле 2020, на которых «проевропейский», а точнее «проеэсовский», Р. Тшасковский получил 49% голосов. Между тем «евроинте- грационную» перспективу поддерживают самые социально-политически активные слои и группы - молодёжь, лица с высшим образованием, жители крупных городов и экономически развитых регионов Trzaskowski wygrywa wsrфd mtodych. Jak gtosowali Polacy wg zamieszkania, wieku, wyksztatcenia. European Economic Forecast. Spring 2020. European Economy Institutional Paper 125. May 2020. Р. 1. [Электронный ресурс]..

Сочетание недовольства ограничением национального суверенитета, с одной стороны, и удовлетворённости от членства в ЕС - с другой, отражает традиционное для региона транзитное состояние мышления элит и обществ. При этом страны ЦВЕ довольно жёстко отстаивают свои интересы в пику грандам ЕС, что остро проявилось в период миграционного кризиса середины 2010-х годов.

Учитывая, а нередко и подпитывая эти настроения, власти стран ЦВЕ опирались на них в проведении внутренней, а частично и внешней политики, в том числе в отношениях с Брюсселем, Берлином и Парижем, пытаясь одновременно ресуверенизировать эту политику в желаемых областях функционирования ЕС. В этом - коренное отличие курса нынешних политических элит стран ЦВЕ от линии их предшественников. От курса на адаптацию они перешли к стратегии, направленной на сохранение и даже усиление самостоятельности своих государств в экономике, политике, правовой системе и идеологии при фактическом ослаблении гармонизации и наднационального регулирования в этих областях. Прежнюю схему «ученик-учитель» в отношениях со «старыми» странами ЕС страны ЦВЕ со второй половины 2010-х годов исподволь пытаются заменить на «партнёрство равных», сохраняющее преимущества членства в ЕС при минимизации собственных обязательств перед Брюсселем [Реструктуризация политического ландшафта... 2017: 44-45].

Позитивные в целом настроения граждан были связаны с реальным улучшением экономических и политических позиций стран ЦВЕ в ЕС. В 2019 г. реальный ВВП стран региона, входящих в интеграционное объединение (без Хорватии), вырос на 2,2-4,9% (в том числе стран «Вышеградской группы» - на 2,3-4,9%) - намного больше среднего показателя для ЕС-27 (без Британии) 1,5 и 1,2% для включающей в основном «старые» государства-члены зоны евро. При этом уровень безработицы в странах ЦВЕ (2,0-6,3%, в том числе у «вышеградцев» - 2,0-5,8%) был ниже, чем в среднем по ЕС (6,7%) и еврозоне (7,5%), отрицательный баланс госбюджета в Эстонии, Латвии и Польше (от -0,2 до -0,7%) был ниже или на уровне среднего по ЕС и еврозоне (-0,6%), а в Болгарии, Литве, Словении и Чехии этот показатель оставался даже положительным (0,3-2,1%). Хуже средней по ЕС и еврозоне у стран ЦВЕ была только инфляция.

Во многом эти достижения обеспечивались доступом на широкий рынок товаров, услуг, инвестиций и труда ЕС, а также финансовой поддержкой из его фондов, прежде всего в рамках политики сплочения. По оценкам польских экспертов, в 2015- 2017 годах она добавляла к годовому совокупному ВВП стран «Вышеградской группы» 4,6-5,8%, благодаря чему за 2004 - 2014 годы число регионов в этих четырёх государствах с ВВП на душу выше 75% среднего по ЕС возросло в 3,5 раза до 40% Impact and results of Cohesion policy benefits from V4 Cohesion policy to the EU 15 and project examples from V4 + P. 8-9 [Электронный ресурс]..

негативный международный социальный европа коронакризис

Таблица 1