Советско-китайские отношения в 1920-1930-е гг.

После двух лет проволочек и провокаций японское правительство согласилось, наконец, на выкуп дороги властями Маньчжоу-го за 140 млн иен (не считая 30 млн иен компенсации, выплаченной советским рабочим и служащим дороги в связи с их увольнением). Эта сумма, конечно, ни в какой степени не соответствовала реальной стоимости КБВД, но продажа дороги временно устраняла один из опасных поводов для провокации японскими милитаристами военных действий против СССР.

В Китае акт продажи КВЖД (1935 г.) прошел почти незамеченным. Правительство предприняло попытку организовать антисоветскую кампанию через средства массовой информации: в прессе появилось две-три статьи с критикой акции СССР. Вместе с тем, многие видные представители китайской общественности проявили должное понимание причин, вынудивших советское правительство пойти на этот шаг. Отражая позицию определенных слоев китайской интеллигенции, Сун Цинлин в беседе с советским послом подчеркнула, что продажа КВВД ни в какой степени не изменила общего крайне доброжелательного отношения прогрессивного Китая к Советскому Союзу.

Военно-политическая обстановка осенью 1935 г. в Китае по-прежнему определялась общей политикой Японии, направленной на расширение сферы влияния в этой стране, а также нарастанием национальных, антияпонских настроений. Принятие японским правительством до 7 декабря 1934 г. документа «О политике в отношении Китая», охарактеризованного в советской историографии как развернутый план фактического расчленения Китая и поглощения его Японией ^[23], усилило интенсивность японо-китайских переговоров в течение всего 1935 г., в ходе которых японская сторона дипломатическим путем пыталась реализовать свой стратегический план в отношении Китая.

Со своей стороны, Китай также рассчитывал дипломатическим путем сохранить целостность своего государства. В данном аспекте (скажем об этом еще раз) особое значение придавалось привлечению к разрешение конфликта всех держав, в той или ивой степени (или потенциально) заинтересованных в этом. Суть политики западных держав в этом вопросе, в том числе США, состояла в том, чтобы не дать втянуть себя в войну с Японией из-за Китая, поощряя при этом развитие советско-японских военных столкновений, могущих привести к советско-японской войне.

В иоле-августе 1935 г. в Москве состоялся УП конгресс Коминтерна. Перед коммунистическими партиями всех стран конгресс поставил задачу борьбы против фашизма и агрессии в единстве со всеми антифашистскими, антивоенными, антиагрессивными силами. Решения VII конгресса Коминтерна устраняли препятствия на пути к созданию единого фронта - антифашистского на Западе антиимпериалистического на Востоке. От имени делегации КПК на конгрессе выступил Ван Мин ^[3].

27 июля 1935 г. китайский посол в Москве посетил заместителя наркома по иностранным делам Б.С. Стомонякова и выразил неудовольствие своего правительства выступлением Ван Мина на УП конгрессе Коминтерна, заявив, что «выступление китайского коммуниста на конгрессе Коминтерна произвело в Китае на правительственные и общественные круги самое тяжелое впечатление», и просил принять меры, чтобы трибуна конгресса не предоставлялась китайским коммунистам, так как они выступают от имен! Советского правительства Китая, с которым центральное правительство находится в состоянии войны.

Со своей стороны, Б.С. Стомоняков выразил удивление по поводу такого заявления, сказав при этом, что в Москве не первый раз происходят выступления коммунистов разных стран, что Советское государство - детище самой революции; в прошлом русские коммунисты, борясь с самодержавием России, использовали демократические порядки других стран и устраивали там съезды. Наше правительство, добавил он, оказалось бы в «невозможном положении» перед общественностью своей страны, если бы стеснило свободу действий иностранных революционеров на своей территории.

Посол пытался поставить в вину Советского правительства и то, что «в Китае найдены изданные в Москве книги, призывающие к свержению государственного строя», и «многое другое».

Но на что сразу же обратили внимание иностранные обозреватели и дипломаты - все претензии нанкинского правительства к правительству СССР были изложены в устной форме. Тем самым китайская сторона давала понять, что вынуждена была предпринять упомянутые шаги в силу рада обстоятельств.

В прессе же китайские власти поспешили развернуть антисоветскую и антикоммунистическую кампанию. Цензуре были даны строгие указания не допускать на книжный ранок советскую литературу, пропагандирующую достижения социалистического строительства и внешней политики СССР.

Разжигание антисоветских настроений в Китае совпало с подобными же действиями империалистических держав. Проводился провокационный бойкот советских товаров, распространялась ложь о демпинге с целью якобы еще больше подорвать экономику Запада после мирового кризиса. Буржуазные правительства обвиняли СССР в подготовке восстаний и переворотов в различных странах. Япония же тем временем расширяла экспансию. Как сообщал из Пекина Спильванек, нанкинские лидеры пытались объяснить свою капитулянтскую политику тем, что-де Северный Китай необходим Японии как плацдарм для нападения на СССР.

А между тем гоминьдановское руководство все более активно прорабатывало вариант улучшения отношений с СССР с целью получения (и в значительных размерах) военно-технической помощи в случае ее вооруженной борьбы с Японией. Опыт прошлых лет свидетельствовал, что предварительным условием получения советской помощи должно быть прекращение гражданской войны с КПК. Как социалистическое государство Советский Союз не оказал бы военной помощи гоминьдановскому правительству, не будучи уверенным, что это оружие не будет использовано против компартии, рабочего и крестьянского движения. Данный опыт, а также в значительной степени реалистический подход к рассмотрению проблемы получения советской военной поддержки побудил и гоминьденовских руководителей решать в комплексе вопросы отношений и с СССР и с КПК.

Практически проблема стала обсуждаться после УП конгресса Коминтерна. О.Э. Клабб, например, пишет, что со второй половины 1935 г. Китай стал «смотреть на Россию как на возможный источник помощи против империалистической Японии” ^{[27, с. 210]}.

В Китае со вниманием восприняли новую тактическую линию мирового коммунистического движения. Первоначально в китайском гоминьдановском руководстве в делом существовало недопонимание перспектив, которые открывались для Китая осенью 1935 г. Но Чан Кайши вместе с другими гоминьдановскими деятелями пришел к единому выводу - открывается возможность урегулирования отношений с КПК на антияпонской основе.

21 сентября 1935 г. состоялась беседа ответственного сотрудника советского посольства П. Саратовцева с Симоном Чжунхуа (по просьбе последнего) по вопросу о создании в Китае единого антияпонского фронта гоминьдана и КПК

Симон Чжунхуа сообщил П. Саратовцеву, что в определенных кругах гоминьдана положительно высказываются за сотрудничество двух партий. Эти настроения в партии укрепились после известного выступления Ван Мина на конгрессе Коминтерна в Москве, которое, подчеркнул говорящий, свидетельствует о готовности КПК идти по пути антияпонского сотрудничества с гоминьданом. Однако, снова подчеркнул редактор, имеющиеся предпосылки к сотрудничеству могут быть реализованы только с помощью Советского правительства.

На слова П. Саратовцева о том, что посольство имеет директиву воздерживаться от вмешательства во внутренние дела страны пребывания, редактор журнала «Китай и СССР» заметил, что в тех общественных кругах Китая, от имени которых он выступает, понимают разницу между Коминтерном и Советским правительством и им кажутся нелепыми попытки сделать Советское правительство ответственным за работу Коминтерна. Вместе с тем, он продолжал: «Мы не склонны недооценивать значение организационного и политического руководства Москвы. Руководящее влияние РКП(б) в Коминтерне общеизвестно, да и СССР, как пролетарское государство, является основным революционным антиимпериалистическим антифашистским фактором». Нам кажется, добавил он, что «поднимаемый нами вопрос слишком серьезный и ответственный, чтобы его могло решить руководство КПК» ^[5].

Далее Сшон Чжунхуа упомянул о возможности секретного военного соглашения между странами, обосновывая это тем, что как бы ни сложилась военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке в случае военного конфликта в данном районе, Китай и СССР - потенциальные союзники и было бы полезным в этой связи уже сейчас начать подготовительную работу.

П. Саратовцев заверил собеседника, что СССР всегда испытывал дружеские чувства по отношению к Китаю и для «более тесного политического сближения е Китае имеется широкое поле деятельности и было бы наивно полагать, что дружба свалится с неба, особенно если учесть, как потрудились в Китае для порчи отношений... Пока /же/ сдвигов не видно - пакт о ненападении лежит в МИДе... советский проект торгового договора также лежит без ответа несколько месяцев, медленно прогрессируют культурные связи, только в самое последнее гремя в связи с организацией китайско-советского культурного общества появились первые признаки оживления» ^{[27, С. 78]}.

Все содержание и тон беседы свидетельствовали о том, что правящие круги Китая поняли - прекращение гражданской войны и создание единого фронте с КПК - вот непременное предварительное условие активной советской помощи. Предполагалось, что СССР окажет помощь и в деле самого урегулирования отношений гоминьдана с КПК.

В октябре 1935 г. Д.Б. Богомолов получил инструкцию НКЩ, согласно которой он, а также ответственные руководители посольства «могли внимательно выслушивать просьбы о помощи, если они исходят от правительственных деятелей, говоря, однако, что посольство переговоров не ведет» ^{[27, с.80]}.

В ноябре 1935 г. состоялся V съезд гоминьдана. На нем с докладом выступил Чан Кайши, где подчеркнул необходимость добиваться для Китая равного статуса на международной арене и в соответствии с этим строить свои политические и экономические отношения с другими государствами на основе равенства и взаимной выгоды. Первоочередной задачей, по его мнению, была задача превращения Китая в «сильную, уверенную в себе державу». И только этому должны быть подчинены все другие задачи ^{[11, с. 128]}.

В манифесте V съезда гоминьдана ничего не говорилось о программе сопротивления Японии. Тем не менее в Токио были озабочены ростом антияпонских настроений в Китае.

Китайской дипломатической службе в Европе последовало указание обсудить с М.М. Литвиновым возможность активной военной помощи СССР Китаю и ряд других, связанных с проблемой, вопросов. Об этом много говорится в воспоминаниях Гу Взйцзюня и других китайских дипломатов. По их мнению, в Китае в определенных кругах, в том числе дипломатических, существовали серьезные опасения, что улучшение отношений о СССР вызовет усиление позиций КПК в Китае. Именно по этой причине, считает Гу Вэйцзюнь, Китай не шел на подписание о СССР договорных актов. Япония или КПК - нанкинское правительство не видело иной альтернативы. По словам Гу Вэйцзюня, Нанкин поручил ему заявить, что после известных решений УП конгресса Коминтерна (беседа от 30 сентября 1936 г.) ситуация кажется его правительству менее безысходной и оно готово начать предварительные переговоры. Отвечая китайскому дипломату, М.И. Литвинов счел необходимым подчеркнуть, что дальневосточные проблемы - часть европейских, и необходимо решать их в комплексе, т.е. настаивал на коллективных мерах помощи Китаю. Советско-китайские контакты проходили в обстановке секретности -таково было пожелание Нанкина ^{[19, с. 354, 355]}.

Параллельно нанкинское правительство не переставало добиваться военной помощи от западных стран. Гу Вэйцзюнь сообщает о своих переговорах в Министерстве обороны Франции о продаже Китаю военных самолетов и другой военной техники. В ходе переговоров он встречался со многими видными политическими и общественными деятелями франции, в том числе с Поль-Бонкуром (21 июля 1936 г.). О беседах с последним Гу Вэйцзюнь направлял в Нанкин подробнейшие депеши. Точка зрения Ж.Поль-Бонкура такова: СССР - сильная в военном отношении держава и, если Китай объединится с СССР, мир на Дальнем Востоке будет обеспечен. СССР в случае необходимости сможет оказать Китаю военно-техническую помощь. Поль-Бонкур даже предложил посредничество в переговорах с СССР и исключил всякую вероятность вмешательства СССР во внутренние дела Китая. СССР и только СССР может оказать действенную помощь Китаю -таков был главный итог бесед во французской столице.

На очередной встрече представителей СССР и Китая в Париже М.М. Литвинов предупредил договаривающуюся сторону, что в ближайшее время японо-советский конфликт маловероятен и что рассчитывать Китаю на советско-японскую войну как путь решения китайских и вообще дальневосточных проблем в свете данной информации представляется несостоятельным.

После подписания пакта держав оси Чан Кайши поручил Министерству иностранных дел Китая проанализировать китайскую политику с учетом перспектив международного развития. В аналитическом материале Министерства иностранных дел Китая отмечалось, что в условиях объединения Германии, Японии, Италии возможность провести переговоры с Японией «о благоприятных для Китая решениях» представляется нереальной ^{[19, с. 350]}.

В середине октября 1935 г. состоялся визит Чэнь Лифу, руководителя организационного отдела ЦИК гоминьдана, одного из помощников и доверенного лица Чан Кайши в советское посольство. Посольство оценило визит как свидетельство «брожения в умах руководителей гоминьдана»^{[20, с. 351]}. Беседа посла с Чэнь Лифу, продолжавшаяся около часа, была посвящена вопросу о политическом аппарате в советской РККА. Со времени Северного похода, сказал Чэнь, в китайской армии сохранилась система партийно-политической работы, построенная с учетом использования работы в советской армии. Однако возникают постоянно недоразумения между командным и партийным составом, их функции недостаточно разграничены. Присутствовавший на беседе советский военный атташе комкор Ленин поделился советским опытом. Чэнь Jlифy интересовался работой В.К. Блюхера, о военном таланте которого, как он заметил, сохранились самые лучшие воспоминания в Китае.

Следующий визит, последовавший через небольшой промежуток времени, Чэнь Лифу специально посвятил обсуждению вопроса о сотрудничестве гоминьдана с КПК, вернее, китайский диплома пытался объяснить послу точку зрения некоторых руководителей гоминьдана о гражданском мире в стране разработать конкретные мероприятия по оформлению такого сотрудничества.

Можно представить себе, сказал Чэнь, что в Китае заканчивается гражданская война. Части китайской Красной армии переформировываются в регулярные войска Национального правительства, а последнее может быть чем-то вроде «народного правительства», о котором говорил Ван Мин на конгрессе Коминтерна. Само собой разумеется, что такое правительство решается на оказание сопротивления империалистическому наступлению, с чьей бы то ни было стороны, в частности со стороны Японии. Чэнь сказал далее, что это взгляды «известной части руководящих работников» и что их нельзя недооценивать. Но, продолжал Чэнь, для реализации этих настроений необходимо знать отношение ко всем этим вопросам Коминтерна и Советского правительства.

Далее Чэнь Лифу перешел к вопросу о военном сотрудничестве между странами и сказал, что, поскольку этот вопрос важен и для Китая и для СССР, было бы желательно начать подготовительную работу уже в данное время ^{[29, с. 48, 50]}.

Наметившееся в гоминдановских кругах размежевание по вопросу японо-китайских отношений проявилось на V съезде гоминьдана в ноябре 1935 г. Хотя е решении съезда не подчеркивалось, что необходимо положить конец японской агрессии, 70% делегатов голосовали за оказание сопротивления Японии. В период работы съезда было совершено покушение на Ван Цзинвэя, известного своими прояпонскими настроениями.

В декабре на I пленуме ЦИК гоминьдана пятого созыва была произведена реорганизация Национального правительства, в котором укрепилась позиция Чан Кайши а его сторонников, в том числе Сунь Фо, Сун Цзывэня, Кун Сянси, а в гоминьдане - Чэнь Лифу и Чэнь Гофу и др. Министром иностранных дел стал Цзян Цзюн. Все они были тесно связаны с англо-американским капиталом. Если с января 1932 г. внешняя политика Китая проводилась Ван Цзинвэем как премьер-министром и министром иностранных дел при поддержке Чан Кайши, то после отъезда Ван Цзинвэя в Европу на лечение Чан Кайши как председатель Исполнительного юаня взял власть в свои руки.

В начале 1936 г. в китайском обществе, согласно сообщениям дипломатических представителей западных государств, господствовало мнение о неизбежности войны с Японией. В беседе с представителями студентов и преподавателей 16 январи 1936 г. Чан Кайши определил внешнеполитическую программу как сопротивление Японии. Дай Цзитао, официальный идеолог гоминьдана, в интервью агентству Рейтер 26 мая 1936 г. в контексте японо-китайских отношений заявил: «Настало время действий, а не разговоров, я надеюсь, что каждый китаец готов защитить свою страну. Китай будет бороться против всякого нападения». Но правительство весьма нерешительно преодолевало прежнюю компромиссную линию. Об этом свидетельствует, например, правительственное указание прессе не публиковать информацию о данном выступлении Чан Кайши. Несколько ранее японское командование в Китае развернуло открытую пропаганду против «неуступчивости» Чан Кайши и его сподвижников.

По всей стране прокатились массовые антияпонские выступления, начало которым положила демонстрация студенчества и молодежи в Пекине 9 декабря 1935 г. ^{[42, с. 163]}.

Движение «9 декабря» оказало свое воздействие и на позиции Японии, и на политику правящих кругов Китая. Япония вынуждена была отказаться от своего плана отторжения Северного Китая. Нанкинские власти, со своей стороны, получили возможность, опираясь на демократические силы страны, ориентировать свою внешнюю политику на СССР. Впоследствии Чан Кайши признавал, что в различных слоях китайского общества было широко распространено мнение, что «Китай может противостоять Японии только в союзе с Советским Союзом».

Из дальнейших бесед с Чэнь Лифу (13 февраля и позднее) выяснилось, что гоминьдановцы, спекулируя на обострении японо-советских отношений, пытались склонить СССР к так называемому радикальному решению вопроса «о коммунистическом движении в стране». Чэнь Лифу заявил: «Так как Япония угрожает как СССР, так и Китаю, необходимо что-то сделать для объединения их действий; в частности... для организации сопротивления Японии необходимо найти определенные методы для решения вопроса о КПК”. Другими словами, нанкинское правительство желало бы, чтобы Советский Союз официально заявил, что не симпатизирует «красному движению в Китае и что СССР нежелательно, чтобы КПК вела в Китае военные действия, подрывавшие единство Китая» ^{[42, с. 164]}.

Посол ответил, что «вопрос, поднятый Чэнь Лифу, внутреннего порядка, и СССР в него не вмешивается» ^{[42, с. 164]}.

Во всех этих беседах, как правило, китайская сторона ставила вопрос о военном соглашении, не связывая его с политическими и экономическими отношениями между странами. Так, в ноябре 1935 г. Чэнь Лифу заявлял советскому послу: «Сближение с СССР дипломатическим путем невыгодно, лучше сближение по вопросам сугубо практического значения, не афишируя дружбу, -обеспечение связи, установление тесных контактов, лежащих вне сферы дипломатии. Не надо, - продолжал он, - раздражать японцев, пока у нас ничего нет, нет смысла в этом, пусть союз будет реальным, а внешне отношения останутся натянутыми” ^{[27, с. 86]}.

Подобным образом высказывались и другие видные гоминьдановские деятели. Например, Хэ Инцинь в конце октября 1935 г. заявил советскому военному атташе Лепину: «Договор с СССР Китай заключить не может, так как это вызовет усиление японской агрессии, японцы будут нас бить, а помощь нам оказывать никто не будет». В ноябре Сунь Фо в беседе с Д.В. Богомоловым изложил точку зрения Чан Кайши: Чан Кайши считает неизбежной дальнейшую эскалацию японской экспансии в Китае, а следовательно, неизбежна и организация отпора Японии, но сейчас он не может пойти ни на какие конкретные мероприятия, даже словесные заверения, так как это повлечет за собой новую японскую агрессию. Поэтому он опасается развития советско-китайских отношений, могущих вызвать протест Японии.

Несколько позднее Нанкин был вынужден расширить свою платформу переговоров. Военный атташе Китая в СССР полковник Дэн Вэньи в беседе с послом Д.В. Богомоловым изложил мнение Чан Кайши по этому вопросу: «Будущие переговоры... должны включать: совместные действия в Северном и Северо-Восточном Китае; вопрос о Внешней Монголии, помощь Китаю со стороны СССР.

В процессе, переговоров можно было бы обсудить и прежние вопросы - о торговом договоре и другие, хотя они прежней остроты не имеют. Переговоры должны происходить в обстановке секретности» ^{[27, с. 87]}.

Перед тем полковник Дэн Вэньи при встрече с советским военным атташе в Китае Лепиным развил свою точку зрения на ближайшую перспективу советско-китайского военного сотрудничества. Особое внимание он обращал на средства и способы доставки оружия: в этом ллане первостепенное значение придавалось состоянию дорог «к Синьцзяну и в Синьцзяне». Член ЦИК гоминьдана в беседе с П.Саратовцевым, состоявшейся в конце 1935 г., сказал: «Китай нуждается в большей помощи, чем равноправные договоры. Китай должен знать, готов ли СССР помогать ему -оказывать финансовую или кредитную помощь путем посылки военного снаряжения (самолеты, танки) ^{[27, с. 88]}.

В конце декабря 1935 г. Чан Кайши поручил своему военному атташе в Москве Дэн Вэньи встретиться о Ван Мином и начать через него переговоры с КПК о сотрудничестве ^{[37, с. 6]}.

Советская сторона продолжала настаивать на том, что подписанию соответствующего соглашения о военной помощи должно предшествовать урегулирование отношений с КПК, прекращение борьбы с ней.

В начале 1936 г. Чан Кайши принял Д.В. Богомолова. Беседа касалась текущего состояния советско-китайских отношений и возможных их перспектив. Чан Кайши заявил, что Китай в основу советско-китайских отношений хотел бы положить известную декларацию Сунь Ятсена - Иоффе, подписанную в январе 1923 г.

В ответе посол подчеркнул, что СССР - сторонник политического единства и экономической стабилизации Китая; при этом СССР руководствуется не только симпатиями к китайскому народу, но и убеждением в том, что единый политический, экономически сильный Китай будет важнейшим фактором мира на Дальнем Востоке. Согласившись с заявлением Д.В. Богомолова, Чан Кайши снова подчеркнул, что Китай заинтересован в существовании отношений между странами на основе декларации 1923 г.

Мотивы настойчивого упоминания Чан Кайши о декларации Сунь Ятсена - Иоффе прояснились, когда он перешел к вопросу о причинах обострения отношений между Китаем и СССР в конце 20-х годов. По его словам, основная причина заключалась в том, что «КПК выставила лозунг свержения правительства”, и «он применил к ней суровые меры». Настаивая на таком произвольном толковании событий 1927 г., Чан Кайши демонстрировал неизменность своего антикоммунистического курса.

В декабре 1936 г. военный атташе Лепин сообщал в Москву: «Чан Кайши только говорит о готовности вести переговоры, он еще не потерял надежды договориться с японцами и избежать войны на Дальнем Востоке. Доказательства этому - Чан Кайши понимает, что без предварительного единого фронта с КПК пакта о взаимопомощи не будет, а он ставит коммунистам неприемлемые условия и открыл против них новую кампанию... На днях в Шанхае арестовали 7 лидеров Антияпонской ассоциации спасения, среди них нет коммунистов». По мнению Лепина, Чан Кайши был обеспокоен перспективой единого фронта с КПК так же, как и войной с. Японией, полагая, что в том и другом случае его позиции будут ослаблена. Подъем масс на борьбу с Японией приведет к усиление влияния КПК в стране и всей «его оппозиции, настроенной антияпонски”. «Пока он не потерял надежды на отсрочку войны с Японией, его курс не изменится», - делал вывод военный атташе ^{[38, с. 189]}.

Определенное позитивное воздействие на ход событий в отношениях между двумя странами оказало мирное разрешение «сианьского кризиса» 15 декабря 1936 г. посол США и посол Великобритании в Китае в Нанкине после обмена мнениями предложили исполняющему обязанности председателя Исполнительного юаня Кун Сянси свою помощь в мирном решении конфликта. У Англии были основательные причины, чтобы добиваться освобождения Чан Кайши: она была заинтересована в отпоре Японии, ее интересы в Китае, в том числе в Южном, были значительны. К ним присоединились Италия и Франция. После ареста Чан Кайши в Сиани нанкинское правительство обратилось и к Советскому правительству с просьбой о содействии в деле освобождения Чан Кайши. Посол Китая в СССР Цзян Тинфу посетил М.М. Литвинова с поручением из Нанкина «выяснить, не может ли /СССР/... каким-либо путем помочь Нанкину не только выражением симпатий». Советское правительство сделало заявление о том, что «СССР всегда стоял за объединение Китая и никогда не сочувствовал внутренней борьбе китайских генералов». «Правда» опубликовала передовицу, в которой «резко осуждалось сианьское выступление, как подрывающее процесс консолидации всех сил, стремящихся к объединению Китая». В статье содержался призыв к мирному разрешению сианьского инцидента ^{[27, с. 136-142]}.

Коминтерн, со своей стороны, также выразил отрицательное отношение к данному событию. Тема эта освещена в советской литературе. Мы дополнительно приведем лишь выдержку из записи беседы, состоявшейся в Сиани между Чан Кайши и представителем КПК Чжоу Эньлаем: «В начале сианьского конфликта в Сиань приехал Чжоу Эньлай и имел три беседы с Чан Кайхи... Он сказал - несколько лет Чан Кайши охотится за КПК, но ничего конкретного не достиг, кроме передвижения из одного района в другой. В течение этого времени он ни разу не поговорил по душам ни с одним лидером КПК. Он заявил далее, что КПК осудила действия Чжан Свэляна и настаивает на освобождении Чан Кайши. Сейчас единственный враг - Япония. Чан Кайши должен быть на свободе и работать для единого фронта и на базе последнего повести нацию на борьбу с Японией. Чан Кайши заявил Чжоу Эньлаю, что готов обсуждать вопрос о едином фронте» ^{[27, с. 105]}.

После мирного разрешения событий Чан Кайши направил благодарность Советскому правительству. В прессе Китая был опубликован ряд статей, содержание которых идентично следующему заявлению редактора - издателя «Дагун бао» Чжан Цзилуаня:

«До сианьских событий отношение китайских властей к СССР было положительным, но они были убеждены во враждебности линия Коминтерна и поэтому уклонялись от сотрудничества с КПК» ^[8].

Позиция Коминтерна в «сианьских событиях» показала, что китайские власти «не совсем верно оценивают Коминтерн».

В Китае шли переговоры между гоминьданом и КПК. Развитию переговоров способствовало то, что в конце марта - начале апреля 1937 г. Чан Кайши получил предложение правительства СССР о заключении советско-китайского договора о дружбе и военно-технического соглашения. Предусматривалась продажа Китаю значительного количества самолетов, танков, другого военного имущества в счет предоставляемого СССР кредита, подготовка летчиков и танкистов и т.д. Поставки военного имущества в Китай начались в конце 1936 г., т.е. до подписания соглашения ^[47]. Китайские власти все еще продолжали поддерживать тесные контакты и со странами «западной демократии».

Встав на путь расширения контактов с СССР, Чан Кайши в 1935-1937 гг. аде предпринимал попытки урегулирования отношений с Японией на антикоммунистической и антисоветской основе (обсуждение «трех принципов Хирото», пожелание лично вести переговоры с Японией о дружбе и т.п.), т.е. политику Китая в то время можно характеризовать как непоследовательную. И в самой структуре отношений в регионе существенных видимых перемен к середине 30-х годов еще не произошло, отношения сотрудничества и противоборства практически сосуществовали. Кун Сянси, министр финансов и влиятельный член гоминьдана, в апреле 1937 г. отбыл в Европу, «имея цель посетить Рим, Берлин, Париж». Финансовые круги этих стран выразили пожелание вступить в переговоры с Китаем по вопросу оказания ему финансовой «и другой» поддержки. Италия обещала помощь в подготовке летного состава китайской армии. Интерес фашистской Германии к Китаю определялся, очевидно, рядом факторов, из которых как основные можно отметить следующие:

I) расширением влияния и укреплением экономических и политических позиций в стране, как и на всем Дальнем Востоке, вытеснением с китайского рынка QUA и других держав;

2) желанием привлечь китайское правительство, известное своими антикоммунистическими настроениями, к соглашение с Германией и Японией против «международного коммунизма».

Фашистская Германия полагала, что позиция Китая будет важной в предстоящей борьбе за передел мира.

В мае 1937 г. Ван Цэинвэй, вернувшийся в Китай из Европы, куда он уехал на лечение, встречался с германским послом в Китае Траутмэном и обсуждал вопрос о возможности присоединения Китая к японо-германскому «антикоминтерновскому пакту». Германский посол заверил Ван Цзинвэя, что членство Китая в пакте можно сохранить до определенного времени в тайне. На этих условиях посол обещал посредничество в переговорах с Японией и помощь Китае техникой и военными специалистами.

Сун Цинлин, выступая в феврале 1937 г., подчеркивала: «Японские агрессоры довели Китай до крайности. Не может быть сомнения, на чьей стороне будет победа, но только при условии, что правительство выполнит последнею волю нашего покойного лидера Сунь Ятсена, заявившего, что спасение Китая зависит от правильного выполнения трех народных принципов... Все внутренние конфликты должны разрешаться политическим путем. Гражданских войн дальше быть не должно». Сун Цинлин подчеркивала также, что «хотя спасение Китая зависит от самого китайского народа... покойный лидер не советовал изолировать себя от внешнего мира, мрежде всего от СССР, а также от США, Англии, Франции» ^[33].

Таким образом, в гоминьдане продолжалась борьба между группировками, борьба в конечном счете за будущее страны.

Проблема главного врага, главной опасности не была решена до начала крупномасштабной войны с Японией. Многие видные гоминьдановцы, в том числе Ван Цзинвэй, по-прежнему выступали против сотрудничества с КПК и с Советским Союзом, настаивая на продолжении переговоров с Японией

Начало военных действий в Шанхае и подписание пакта о ненападении между СССР и Китаем 21 августа 1937 г. укрепили решимость Чан Кайши и его окружения к сопротивление Японии.

27 августе Чан Кайши через советского посла в Китае передал Советскому правительству, что «китайское правительство приняло решение сопротивляться японской агрессии «до последнего», независимо от того, получит ли оно «помощь от какого-либо государства или нет, даже в том случае, если сопротивление ничего не принесет, креме поражения» ^{[27, с. 106]}.

В дополнение к пакту о ненападении 14 сентября 1937 г. в Москве была достигнута договоренность между военной долетавшей Китая и представителями наркомата обороны СССР о предоставлении Китаю советской военной техники, боеприпасов, снаряжения. Была достигнута также договоренность, что «четвертая-пятая часть оружия должна выделяться нанкинским правительством армии Коммунистической партии Китая». дальневосточный япония советский дипломатия пекинский

Однако нанкинское правительство не оставляло надежды на активное вовлечение СССР в японо-китайскую войну, в частности посредством заключения договора о взаимопомощи. 17 июля 1937 г. Д.В. Богомолов- писал в НКВД, что расчеты на возможность советско-японской войны «остается у Чан Кайши идеей фикс». Политическую линию китайского руководства гоминьдановский лидер объяснял советскому военному атташе в Китае Ленину следующим образом: с точки зрения Японии, основной проблемой является советская, а не китайская, поэтому советско-японская война неизбежна, Китай же должен занять выжидательную позицию ^{[38, с. 194]}.

В китайской историографии существует мнение о том, что и подписание советско-китайского пакта о ненападении, и оформление второго единого фронта в Китае предпринималось китайскими властями лишь в расчете на войну СССР с Японией ^[34]. Следует отметить, что советники Чан Кайши по внешнеполитическим вопросам направляли ему противоречивую информацию. Так, Цзян Тинфу был сторонником самой пессимистической точки зрения на возможность вступления СССР в японо-китайскую войну, хотя и активно выступал за советско-китайское сближение. Ян Цзэ, которого Чан Кайши в 1937 г. направил в Москву с тем, чтобы изучить состояние и опыт развития военной промышленности в СССР и убедить СССР в необходимости большей военной помощи Китаю, проводил иную линию. Он не только уверял Чан Кайши, что СССР в самое ближайшее время вступит в войну с Японией на стороне Китая, но и старался подтолкнуть конфликт. Аналогичного мнения придерживался Сунь Кэ и многие другие.

31 июля 1937 г. Советское правительство сообщило послу в Китае Д.В. Богомолову, что «для заключения пакта о взаимной помощи момент ныне менее подходящий, чем раньше, ибо такой пакт означал бы наше немедленное объявление войны Японии» ^{[38, с. 195]}. Было принято решение увеличить размеры поставок оружия, организовать обучение китайских летчиков и танкистов. «Непременным /же/ условием военных поставок» объявлялось предварительное заключение пакта о ненападении.

Вопрос о японо-китайском «конфликте» по инициативе правительства Китая был вынесен на обсуждение в Лигу Наций. Советская сторона заверила Китай о своей поддержке.

Правительство Китая до опубликования советско-китайского пакта о ненападении информировало о нем послов Франции, Англии, США, Германии и Италии, заверив при этом, что он «является стереотипным», что «содержание его ничего нового не даст».

Договор Китая с СССР оказался в центре внимания мировой общественности. В Японии он был встречен с тревогой. НКВД же направил следующие директивы послу СССР в Японии М.М. Славуцкому: подчеркивать, что подписание пакта - сугубо мирная акция со стороны СССР. По вопросу о военной помощи Китаю послу рекомендовалось разъяснять, что «политика мира /СССР/ общеизвестна» и что СССР «не намерен делать ничего, нарушающего международные договор» и обязательства, а также нормы международного права». По вопросу о доставке оружия в Китай следовало бы напомнить японской стороне, что «торговля оружием разрешается международным правом».

Отношение к пакту со стороны США определялось тем, что улучшение советско-китайских отношений может обострить советско-японские отношения. Парадоксальность положения США в тот период состояла в том, что резкий рост антияпонских настроений в самых широких кругах американской общественности не только не вылился в требование более активной политики своего правительства, а наоборот, в 1937 г. привел к росту изоляционистских настроений, требований скорейшего свертывания американских интересов в Китае. На правительство Ф. Рузвельта сильный нажим оказывали «левые» сенаторы и конгрессмены, требовавшие применение закона о нейтралитете даже ценой нанесения ущерба интересам Китая. Правительство сопротивлялось подобным требованиям, поскольку национально-государственные интереса, в том числе интересы деловых кругов, связанные с возросшей торговлей с Китаем, в таком случае попирались бы. Правительство опасалось публичных заявлений сочувствия Китаю, что могло быть расценено как провоцирование Японии. Такая сложная ситуация в стране определила сдержанность выступлений американских политических деятелей относительно подписания пакта.

Проблема вступления СССР в войну с Японией в середине 30-х годов поднималась китайской стороной и в последующие месяцы. Она бала снята с повестки дня переговоров только после визита Сунь Фо в Москву в 1939 г., когда в ходе встреч руководители Советского государства твердо подчеркнули, что СССР будет оказывать необходимую поддержку сражающемуся Китаю, но не вступит в войну с Японией в обстановке существующей угрозы о Запада: СССР не может позволить себе быть вовлеченным в войну на два фронта.

Таким образом, середина 30-х годов - время серьезных испытаний для Китая и китайского народа. Политическая ситуация в этот период определялась, с одной стороны, дальнейшей экспансией Японии, с другой - продолжающейся в Китае гражданской войной. В этих условиях важнейшей внутриполитической проблемой было достижение единства китайской нации с целью организации действенного отпор» японской агрессии. Только спасение Китая от превращения его в японскую колонию могло обеспечить в дальнейшем решение задач, которые ставило перед собой китайское революционное движение, а также нанкинское правительство.

Проблема разрешения вопроса о сохранении национального единства упиралась прежде всего в необходимость окончания гражданской война, т.е. в проблему нахождения пути и форм сотрудничества между гоминьданом и КПК. Второй, не менее важный вопрос, - преодолеть распри в самом гоминьдане.

В системе международных связей Китая китайско-советские отношения приобрели особое значение, возраставшее по мере того, как прояснялась политическая линия крупнейших держав Запада по отношению к этой стране - непротивление агрессору, поощрение агрессора. На антикоммунистической волне остановить японскую агрессию нанкинскому правительству не удалось.

В складывающейся политической ситуации в регионе гоминьдан и нанкинское правительство разработали тактическую линию, позволявшую, по мнению китайской стороны, держать «в запасе» возможность улучшения советско-китайских отношений в критический этап развивающегося конфликта с Японией. Еe элементы: при сохранении низкого уровня отношений демонстрация готовности вести переговоры с СССР по ряду вопросов межгосударственных отношений, создание благоприятной обстановки для контактов с СССР, в частности в сфере культурных связей и для облегчения советскому посольству в Нанкине «сношений» с широкими кругами китайской общественности.

Политическая практика требовала модификации тактических приемов. Китай не мог не готовиться к отпору японской агрессии. Гоминьдан не отказался от курса на превращение Китая в суверенное государство, с сильными позициями на международной арене. На пути реализации этих надежд стояла прежде всего Япония.



Библиография

1.Аблова Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и правовые аспекты истории (первая половина ХХ в.). М.: НД ИД «Русская панорама», 2004. 432 с.

2.Аргудяева Ю.В. Православное восточнославянское население в Маньчжурии // Россия и Китай на дальневосточных рубежах.

3.Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2002. С. 563-569. 3. Архив внешней политики Российской Федерации. РФ. Ф.08. Оп. 11. П.69. Д.36. Л. 1-2.

4.Архив внешней политики Российской Федерации. РФ. Ф. 100а. П. 163. д. 1. Л. 34-37.

5.Архив внешней политики Российской Федерации. РФ. 100а. П. 1. Д. 9. Л. 22.

6.Архив внешней политики Российской Федерации. РФ. Ф. 100 в/с. П. 101. Д. 1. Л. 2-3.

7.Архив внешней политики Российской Федерации. РФ. Ф. 100 в/с. П. 101. Д. 1. Л. 216-217.

8.Архив внешней политики Российской Федерации. РФ. Ф. 0146. Оп. 16. П. 153. Д. 17. Л. 37.

9.Бюллетень Народного комиссариата иностранных дел. № 33. М.,1920. С. 46.

10.Василенко Н.А. Об основных этапах миграционного движения из России в Китай в дооктябрьский период (по материалам китайских публикаций) // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. 5. Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2003. С. 229-236.

11.Воронцов В. Б. Судьба китайского Бонапарта. М.: Политиздат, 1989. 336 с.

12.Городская летопись Харбина - демографическая летопись // Географическое описание г. Харбина. http://218.10.232.41:8080/was40/detail&record=9&back=-2 25 июля 2013 г.

13.Дальний Восток. Владивосток, 1911. 21 июля.

14.Документы внешней политики СССР. М.: Политиздат, 1963. Т.8. 862 с.

15.Документы внешней политики СССР. Т. 14. 1 января - 31 декабря 1931 г. М.: Политиздат, 1968. 872 с.

16.Документы внешней политики СССР. Т. 16. 1 января - 31 декабря 1933 г. М.: Политиздат, 1970. 920 с.

17.Документы внешней политики СССР. Т.

18.января - 31 декабря 1935 г. М.: Политиздат, 1973. 786 с. 18. Документы внешней политики СССР. Т.

19.января - 31 декабря 1936 г. М.: Политиздат, 1974. 823 с. 19. История Китая: с древнейших времен до наших дней. М.: Наука, 1974. 534 с.

20.История Китая. Учебник / Под редакцией А.В. Меликсетова. 2-е изд., испр. и доп. М.: Изд-во МГУ, Изд-во. «Высшая школа», 2002. 736 с.

21.История Японии. Т.II. М., Институт востоковедения РАН. 703 с.

22.Коминтерн, ВКП(б) и китайская революция. Т. IV. Кн. 1 и 2. М.-Л.: Госиздат, 1927. 91 с.

23.Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений. М., 1962. С. 69.

24.Ледовский А.М. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы и свидетельства участников событий. 1937-1952. М. 1999. Л. 247-251.

25.Ли Шусяо. Харбин бяньнянь ши (Летопись Харбина). Харбин, 1986. С. 20. С. 109.

26.Маньчжоу Хэйшоудан - Эго нацуй хэйму цзиши (Мафия Маньчжурии - достоверные записи о секретной деятельности нацистов России. Харбин, 1989. С. 247.

27.Мировицкая Р.А. Советский Союз в стратегии Гоминьдана. М., 1990. 237 c.

28.Нилус Е. Х. Исторический обзор Китайской восточной железной дороги 1896 - 1923. Харбин. 1923. С.2.

29.Панцов А.В. Из истории идейной борьбы в китайском революционном движении 20-40-х годов. М.,1985. 116 c.

30.Печерица В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1999. 276 с.

31.Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) и Коминтерн. 1919-1943. Документы. М. 2004. С. 44.

32.Романова Г. Взаимоотношения Советской России с Китаем и проблема КВЖД (1917 - 1920-е гг.) // Проблемы Дальнего Востока. 2009. № 1. С. 106.

33.Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 162. Д. 20. Л. 109.

34.Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17 Оп. 162 Д. 21 Л. 13.

35.Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 495. Оп. 77. Д. 275. Л. 1, 5-9.

36.Русско-китайские отношения в XX в. Т. III. Советско-китайские отношения в 1932 - нач. 1937 гг. М., 2010, Изд-во ПИМ. 850 с.

37.Русско-китайские отношения в XX в. Т. IV. Кн. 1, 2. М., 2000, Изд-во ПИМ. 870+704 с.

38.Соколов В.В. «Забытый дипломат». Д.В. Богомолов в ННИ. 2004. № 3. С. 182-195.

39.Струве Г. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк, 1956; издание 3-е исправленное и дополненное. Париж-Москва. 1996. С.119-129.

40.Сунь Цзинвэй, Чжу Сяньпин. Диэ дуй Харбин идай дэ цзинцзи люедо (Экономическое завоевание Харбина царской Россией). Харбин, 1986. С. 11.

41.Сюе Ляньцзюй. Харбин жэнькоу бяньцянь (Изменение населения Харбина). Харбин, 1998. С. 49. С. 64, 69.

42.Титов А.С. Борьба за единый национальный фронт в Китае 1935 - 1937 гг Издательство: М.: Изд-во «Наука»:1981. 222 с.

43.Тихвинский С.Л. Дипломатия: исследования и воспоминания. М. 2001. С. 210-211.

44.Тихвинский С.Л. Избранные произведения. Кн. 4. Отечественная и всемирная история. М., 2006. Наука. С. 257-273.

45.Тихвинский С.Л. Путь Китая к объединению и независимости. М.: Главная редакция восточной литературы, 1996. 576 с.

46.Чернолуцкая Е.Н. «Очистка» Приморья от «неблагонадежного» населения в 1939 г. как элемент сталинской репрессивной политики. // Вопросы социально-демографической истории Дальнего Востока в XX в. Владивосток,1999. С. 95 -112.

47.Усов В.Н. Советская разведка в Китае. 30-ые годы ХХ века. М. 2007. С. 359-368.

48.Фомин В.Н. Культурная жизнь русской эмиграции в Китае. // Международная научная конференция «Миграционные процессы в Восточной Азии». Тезисы докладов и сообщений. Владивосток, 1994. С. 35-38.

49.Харбин дзидзё (Путеводитель по Харбину). Харбин. 1921. С. 287-312

50.Т. П. Петрова Отношения США - Перу: Монроизм vs Боливаризма // Национальная безопасность. - 2012. - 2. - C. 104 - 110.

51.Т. П. Петрова Дипломатические отношения между Россией и Перу: современное состояние и динамика развития // Международные отношения. - 2012. - 1. - C. 46 - 53.

52.Т. П. Петрова Современное состояние внешнеполитических отношений России и Перу: проблемы и перспективы международного сотрудничества // Национальная безопасность. - 2012. - 3. - C. 86 - 92.

53.Калиниченко П.А. Текущие проблемы переоформления договорно-правовой базы взаимоотношений России и Европейского Союза // LEX RUSSICA (РУССКИЙ ЗАКОН). - 2009. - 2. - C. 506 - 520.

54.К.Н. Аверина Особенности правового регулирования брачно-семейных отношений, осложненных иностранным элементом // Международное право и международные организации. - 2012. - 4. - C. 67 - 76.

55.Гринь О.С. К вопросу о формах отношений между должником по основному обязательству и поручителем // Актуальные проблемы российского права. - 2011. - 3. - C. 109 - 120.

56.Белковец Л.П., Шумская К.В. Российско-латвийские отношения первого периода независимости Латвии в контексте восточной политики Германии // NB: Проблемы общества и политики. - 2013. - 4. - C. 136 - 184. URL: http://www.e-notabene.ru/pr/article_489.html

57.В. В. Ярославцев Государственное регулирование трудовых отношений в годы нэпа // Право и политика. - 2011. - 8. - C. 1385 - 1392.

58.Гречаная И.В. Сравнительный анализ особенностей судопроизводства в отношении несовершеннолетних в Российской Федерации и в некоторых странах СНГ // LEX RUSSICA (РУССКИЙ ЗАКОН). - 2010. - 3. - C. 465 - 473.

59.Л.П. Белковец, К.В. Шумская Мирный договор между Россией и Латвией 1920 г. в контексте российско-германского противостояния // Политика и общество. - 2012. - 11. - C. 134 - 143.



Аннотация

Советско-китайские отношения в 1920-1930-е гг. Щупленков Николай Олегович старший преподаватель, кафедра истории, права и общественных дисциплин, Ставропольский государственный педагогический институт 357600, Россия, Ставропольский край, г. Ессентуки, ул. Долины Роз, 7

Щупленков Олег Викторович кандидат исторических наук доцент, кафедра Истории, права и общественных дисциплин, Ставропольский государственный педагогический институт 357600, Россия, г. Ессентуки, ул. Долина Роз, д.7.

В статье исследуется роль и место Советского Союза во внешнеполитической стратегии гоминьдана. Очаг гражданской войны в Маньчжурии сохранялся на протяжении еще долгого времени. Русское население разделилось на противников советской власти и тех, кто ее поддерживал. Материальное положение было неодинаковым, что приводило к пассивному противостоянию друг другу. Бесправие, экономическая зависимость, отсутствие работы озлобляло русских эмигрантов по отношению к советским гражданам, подталкивало их к вступлению в военно-политические организации, стоявшие на антисоветских позициях.

Для Советского Союза такие организации представляли серьезную опасность, особенно на начальном этапе своего существования. Белая военная эмиграция находилась под бдительным оком советских спецслужб. Потребовалось немало усилий в борьбе с подрывной деятельностью белоэмигрантов, которая проводилась с целью свержения советской власти. Столкновения между двумя группировками выходцев из России на территории Маньчжурии нередко сопровождались жертвами. Особенно наглядно это проявилось в конфликте на КВЖД 1929 года.

В статье был использован сравнительный метод. Данный метод помог сравнить позиции Китая и позиции России в контексте двусторонних отношений. Следующий метод, который был использован в данной работе, это исследовательский анализ. Было обработано достаточное количество литературы, материалов, на основе которых и складывалось содержание данной статьи. За прошедшие десятилетия была проделана значительная работа - опубликованы фундаментальные исследования, аналитические статьи; вопросы истории неоднократно обсуждались на научных конференциях.

Особое значение имеет издание документальных серий, основанных в значительной степени на архивных и иных материалах, иллюстрирующих источниковедческую базу советских исследований, дополнительные публикации в советских журналах отдельных архивных документов. Публикуемые документы, как правило, привлекает внимание общественности.

В настоящее время наступает новый этап в освещении прошлого, в том числе внешнеполитической истории предвоенных лет. Он связан прежде всего с восстановлением научных связей между учеными СССР и КНР, доступностью архивных материалов в наших странах. В течение многих лет приоритетное место в советском китаеведении отводилось советской политике в изучении советско-китайских отношений.

Ключевые слова: Гоминьдан, договор, КВЖД, Китай, ненападение, отношения, пакт о ненападении, подписание, Советский Союз, Чан Кайши



Abstract

Soviet-Chinese relations in the 1920s and 1930s Shchuplenkov Nikolai Olegovich senior lecturer, Department of History, Law and Social Disciplines of the Stavropol State Pedagogical Institute 357600, Russia, Essentuki, ul. Dolina Roz, 7. veras-nik@yandex.ru,

Shchuplenkov Oleg Viktorovich, PhD in History Associate Professor, Department of History, Law and Social Disciplines, Stavropol State Pedagogical Institute 357600, Russia, Essentuki, ul. Dolina Roz, 7. oleg.shup@gmail.com

The article concerns role and place of the Soviet Union in the foreign political strategy of the Kuomintang. The trouble spot of the civil war in Manchukuo remained for a very long time.

The Russian population was divided into the opponents of the Soviet rule and those supporting it. The financial situations differed, which caused passive opposition. The lack of rights, economic dependency, unemployment made the Russian emigrants opposed to the Soviet citizens, causing them to join the military political anti-Soviet organizations.

These organizations posed a serious threat to the Soviet Union, especially at the early time of its existence. the "white" military immigration was watched by the Soviet intelligence services very attentively. The counteractions to the undermining activities of the "white" emigrants, which was often aimed at the downfall of the Soviet rule took a lot of effort.