Глобальные аспекты трансатлантических отношений

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Глобальные аспекты трансатлантических отношений

Михаил Носов

По своей значимости для мировой политики и экономики, по своим масштабам и объёмам отношения между ЕС и США, бесспорно, удерживают первое место в мире. Истоки этих отношений лежат в опыте первых европейских поселенцев, прибывших в Америку в XV веке, и поколений, создавших основы американской цивилизации. Несмотря на все различия, которые можно отыскать в политике, идеологии и дипломатии сегодняшней Европы и США, Америка в целом сохраняет верность основам европейской общественной мысли, что во многом и определяет прочность Атлантического союза.

Кризис отношений ЕС и США, поводом для которого послужило неприятие частью Европы американской политики в Ираке, породил массу хлёстких журналистских оценок, предрекающих если не разрыв отношений между Брюсселем и Вашингтоном, то по крайней мере их резкое охлаждение. Как писал американский журналист и политолог, живущий в Европе, Роберт Каган, “пришло время перестать притворяться, что европейцы и американцы видят мир одинаково и что даже живут они в одном мире. По всем важнейшим вопросам силы - действенность силы, моральность силы, стремления использовать силу - американские и европейские оценки всё больше расходятся” Robert Kagan, Power and Weakness, Policy Review, February - March, 2002, № 111..

Другой американский политолог, Филипп Гордон из Брукингского института, в своём прогнозе предсказывал даже возможность конфронтации между Европой и США: “Мы можем оказаться в процессе создания нового мирового порядка, в котором даже сама концепция “Запада” не будет больше существовать. Я не хочу сказать, что Европа и Америка столкнутся в военном противостоянии, подобном тому, которое существовало между Востоком и Западом в годы “холодной войны”. Однако, если существующие сегодня тенденции не будут обращены вспять, можно быть уверенным, что будет нарастать идущее изнутри стремление к конфронтации, а не к сотрудничеству. Всё это будет вести к фактическому концу НАТО и политическому соперничеству на Среднем Востоке, в Африке и в Азии” Philip Gordon, Prospect, July, 2004..

Не менее тревожно звучат и европейские оценки состояния трансатлантических отношений. “За последние 50 лет ситуация никогда не была столь плохой. Надо признать, что Америка является гегемонистской силой, но вопрос в том, как эта сила используется. Нам необходимо знать, насколько Америка открыта к доверительным отношениям не только с отдельно взятыми членами союза, но с ЕС в целом” International Herald Tribune, April 29, 2004., - заявил посол ЕС в США Гюнтер Бургхардт в одном из своих интервью.

С другой стороны, отношения между ЕС и США продолжают развиваться, поддерживаются контакты на самом высоком уровне, растут масштабы торговли и инвестиций, совокупный объём которых ежедневно составляет порядка 3 млрд. долл., постепенно решаются проблемы торгово-экономических противоречий. Что же происходит в этих отношениях, и каковы перспективы их развития, насколько глубок кризис в отношениях двух крупнейших мировых центров?

Политика и эмоции: идеология и практика противоречий

Очевидно, что конфликт между ЕС и США был вызван различиями в их политике, в видении современного мира и своего места в нём. Однако эти различия не столь велики, как их старается представить уже упоминавшийся Роберт Каган, утверждавший, что Европа и Америка “мало в чём соглашаются друг с другом и понимают друг друга всё меньше и меньше” Robert Kagan, Power and Weakness, Policy Review, February-March 2002, № 111.. И Европа и США исповедуют принципы демократии и рыночной экономики, а различий между такими близкими союзниками, как японцы и американцы, во много раз больше, чем между американцами и европейцами.

Общность Европы и Америки не заканчивается только рыночной экономикой и демократией. Их объединяет общее историческое и культурное наследие, долгие годы союза в “холодной войне” против коммунизма, общая военная структура в рамках НАТО, стремление сохранить высокий уровень жизни, тесное переплетение экономических структур и, наконец, общий страх перед терроризмом, распространением оружия массового поражения, демографическими проблемами, преступностью, наркотиками, сокращением влияния христианства.

Список взаимных претензий, послуживших причиной кризиса отношений, достаточно обширен, но не столь фундаментален, как перечень факторов цементирующих единство Европы и Америки. Начнём с того, чем американцы и европейцы раздражают друг друга и что им не нравится в политике друг друга.

Европейцев, прежде всего, не устраивает стремление Вашингтона решать все международные проблемы с помощью силы, делать это в одиночку, игнорируя суверенитет тех стран, которые, с американской точки зрения, представляют угрозу американской безопасности. Опыт войны с Ираком подтвердил эти опасения, особенно когда стало ясно, что повод для войны был явно сфальсифицирован американцами и англичанами.

Американский подход к демократии построен на принципе собственного морального превосходства и исходит из простых и достаточно линейных решений на уровне религиозных догм, которые отражены в таких лозунгах, как “кто не с нами, тот против нас”, “демократию можно и нужно насаждать силой” и т. д. Для европейцев демократия скорее опыт и процесс, чем символ веры. Её торжество является следствием естественного развития стран и народов, диалога и собственного примера. Европейцы всегда в процессе поиска демократии, американцы живут с ощущением, что они её давно достигли и являются единоличными хранителями эталона миропорядка. Это особо раздражает европейцев в силу того, что “морализаторы” далеко не всегда соблюдают “чистоту веры”. Американцев упрекают за нарушение ими же провозглашённых принципов демократии - содержание пленных талибов без суда на острове Гуантанамо, секретные тюрьмы в Европе, тотальная прослушка в Америке и т. д.

Американцы, со свойственным им идеологическим экстремизмом и догматизмом, считают, что их понимание и практика демократии являются единственно верными и должны быть приняты всеми, даже если для этого необходимо применить военную силу. Их политика может определяться и геополитическими, и экономическими соображениями, но за всем этим чаще всего стоит стремление навязать другим собственное понимание демократии, граничащее с религиозным экстазом, ибо американцы считают, что они избраны Богом для продвижения демократических принципов. Европейцы относятся к демократии как к практической политике, применение которой устанавливается опытным путём, и успешность демократии отражается в практических результатах жизни общества. Во многом противоречия между США и Европой заключены в различном понимании принципов развития демократии.

После того как все обвинения Ирака в создании оружия массового уничтожения не подтвердились, администрация Буша начала изображать войну в Ираке как “битву за демократию и свободу”. Борьба с терроризмом и против распространения оружия массового уничтожения отошла на второй план. При этом “борьба за демократию” поставила перед США достаточно сложную задачу в связи с вполне демократической победой на выборах в Палестине партии Хамас.

Выступая за “многополярность”, европейцы выступают против единоличного лидерства Вашингтона, которое естественно сводит на нет претензии Европы на глобальное лидерство. Очевидно, что для американцев, ощущающих собственное военное и экономическое превосходство, претензии европейцев выглядят покушением на объективные истины.

Обострение конфликта между США и Европой, а вернее между администрацией Дж. Буша и Европой, началось задолго до войны в Ираке и даже до событий 11 сентября 2001 года. Проведённый в августе 2001 года репрезентативный опрос общественного мнения в четырёх ведущих европейских странах показал, что семь из десяти европейцев считают, что президент США принимает решения, исходя исключительно из интересов Америки, а политика президента Б. Клинтона была оценена на 40-60% выше, чем политика его преемника Bush Unpopular in Europe, Seen As Unilateralist, August 15, 2001, The PEW Research Center. http://people-press.org/reports/display.php3?ReportID=5..

Недовольство европейцев вызывали отказ президента США ратифицировать Киотский протокол, выход Америки из договора о противоракетной обороне, сохранение в США смертной казни. Комментируя результаты опроса, известный американский политолог и бывший директор управления планирования Госдепартамента в администрации Клинтона Мортон Гальперин отметил, что США должны вернуться к пониманию того, что достижение американских целей возможно исключительно при учёте интересов атлантических союзников. Если этого не произойдёт, то, “исходя из результатов этого опроса, мы можем столкнуться с серьёзным ухудшением трансатлантических отношений, исправить которое с помощью традиционной дипломатии будет невозможно” Ibid..

Рост негативного отношения европейцев к политике США во многом был связан и с личностным моментом. Европейцев раздражало морализаторство президента Дж. Буша и его попытки играть роль миссионера от демократии и стремление ставить американские интересы выше интересов других стран. Вот слова депутата парламента Франции Пьера Лелюша: “Я могу припомнить американских президентов, которых высмеивали за невежество (Рейгана), некомпетентность (Картера) или за неуклюжесть (Форда). Однако я никогда не видел такого отторжения, замешенного на ненависти, которое я наблюдаю сегодня в отношении Буша” June 7, 2004, www.gavinsbloc.com..

На уровне массового сознания для европейцев американцы - это давно уехавшие из дома непутёвые родственники, которые разбогатели, но от этого не стали более культурными и воспитанными. Европейцев раздражает засилье американской массовой культуры, и не случайно Макдональдсы становятся первыми жертвами молодых европейских бунтарей. В то же время, как остроумно заметил редактор немецкой газеты “Ди Цайт” Йозеф Йоффе, разговор европейца с американцем обычно заканчивается вопросом “А вы не знаете кого-нибудь, кто мог бы помочь мне устроить дочь в Гарвард?” International Herald Tribune, June 6, 2004..

Абсурдность европейского антиамериканизма отметил английский историк Пол Джонсон. “По сути антиамериканизм бессмысленен, противоречив, основан на расизме, груб, ребячлив, самоубийственен и в конечном счёте абсурден. Он основан на сильном, но иррациональном импульсе зависти - зависти к американскому богатству, силе, успеху и решимости. Эта зависть становится всё более ядовитой в силу убеждённости европейцев в том, что сила Америки растёт, а Европы убывает” Paul Johnson, Anti-Americanism is racist envy, Forbes, July, 2003.. Впрочем, точно так же можно охарактеризовать антиевропеизм американцев.

Если европейцы завидуют американскому богатству и удачливости, то американцы считают для себя лестным отыскать предков в Ирландии, Англии или в Германии и тайно вздыхают об утерянных культурных корнях. В то же время американцы, которые на протяжении одного века дважды посылали солдат на помощь Европе, помогли восстановить её после 1945 года, в период “холодной войны” были гарантами безопасности континента, на эмоциональном уровне особо чувствительны к любым проявлениям нелояльности. Стремление де Голля и его последователей к самостоятельной Европе воспринималось и воспринимается за океаном исключительно как антиамериканская акция. Упиваясь собственной мощью, США считают Европу слабой и декадентской. С американской точки зрения, стремление Европы не прибегать к использованию силы проистекает из её военной и экономической слабости. В то же время в США не слишком хотели бы превращения Европы в экономического, финансового, политического, а в более отдалённом будущем и военного соперника Америки.
К этому можно прибавить и превалирующее в Америке не слишком оптимистическое отношение к “европейскому проекту”. Если на уровне официальных заявлений идея Большой Европы всячески поддерживается, то большинство аналитиков считает, что создание единого европейского государства в обозримом будущем вряд ли возможно.

Американцы абсолютно справедливо осуждают ЕС за излишнюю бюрократизацию системы управления Союзом, за проект конституции в 260 страниц, которая пытается регулировать любые аспекты жизни европейцев, за неспособность иметь общую политику. США считают Европу важным партнёром, но часто воспринимают её как континент, обременённый непомерными социальными проблемами, стареющим населением, военной несостоятельностью. Провал референдума по конституции ЕС вызвал у многих в США определённое злорадство, но в Вашингтоне хорошо понимают, что и слабая Европа не в интересах Америки.

Существуют и значительные расхождения между Европой и Соединёнными Штатами на уровне принятия моделей социально-экономического развития.

С известной долей условности можно сказать, что если в Америке капитализм существует в его наиболее классическом воплощении, то европейцы всё больше склоняются к социал-демократическим моделям управления экономикой и обществом. В Европе роль государства в регулировании экономики намного выше, чем в США, европейцы работают меньше В ЕС в 2004 году средняя рабочая неделя была ограничена 37-38 часами, в США у занятых полное время она составляла 42,9 часа (“Europe Weekly Selected Statistics”, № 1354, Nov. 27, 2004. P. 2, “U.S. Census Bureau, Statistical Abstract of the United States”: 2006. P. 395.)., чем американцы, имеют более длительные отпуска, раньше выходят на пенсию, больше отдыхают, лучше защищены социально. Пособия по безработице в ЕС больше, чем в США, и даются на более длительный срок. Американцы уверены, что социальная щедрость Европы должна опираться на сильную экономику, и продолжают убеждать европейцев в необходимости проведения структурных реформ.

Платой за это являются более низкие, чем в Америке, темпы развития экономики. В начале 1990-х годов экономическое будущее Европы внушало оптимизм. Росли объёмы производства, а отмена торговых барьеров и развитие интеграционных процессов должны были стимулировать быстрый рост ВВП. Однако лишь, пожалуй, Ирландия оправдала те надежды, которые европейцы возлагали на ЕС. К середине десятилетия ЕС начал значительно отставать от США по росту объёмов производства. На сегодняшний день сопоставление основных экономических и социальных показателей США и Европы не в пользу последней, при этом демографические показатели говорят о том, что старение населения в Европе идёт более высокими темпами, чем в Америке.

Основные экономические показатели ЕС и США в 2004 году

По подсчётам шведских экономистов Ф. Бергстрёма и Р. Гидехага, объём ВВП на душу населения, который США имели в 2000 году, первой из европейских стран достигнет Ирландия в 2005 году, а последними - Швеция, Италия и Португалия (в 2022 г.) Fredrik Bergstrom, R.Gidehag, EU versus USA, Timbro, Stockholm, June 2004. P. 11.. В большинстве американских штатов ВВП на душу населения выше, чем в странах ЕС, а в округе Колумбия этот показатель в четыре раза больше, чем в среднем в 15 странах ЕС Ibid. P. 13.. Только четыре американских штата по этому показателю стоят ниже среднего показателя стран ЕС - Арканзас, Монтана, Западная Вирджиния и Миссисипи. Однако, по признанию американского неоконсервативного журнала “Уикли стандарт”, хотя “статистически Америка в среднем немного богаче, чем Европа, более 80% западноевропейцев живут лучше, чем американцы, поскольку наше богатство сильно сконцентрировано лишь наверху” “Weekly Standard” February 2005. (http://www.gavinsblog.com/index.php?cat=16)..

В то же время большинство серьёзных американских аналитиков исходит из того, что факторы, разъединяющие атлантических союзников, в основном носят субъективный характер, а объективность диктует тесное сотрудничество между Брюсселем и Вашингтоном. Как писал бывший помощник госсекретаря США по проблемам Европы Рональд Асмус, “для Соединённых Штатов настало время более широкого переосмысления своей политики в отношении Европейского Союза и европейской интеграции. Вызовы XXI века, изменяющиеся приоритеты и стратегические нужды Америки делают США не меньше, а больше зависимыми от ЕС и его успеха” Ronald D. Asmus, Rethinking the EU: Why Washington Needs to Support European Integration, Survival, vol. 47, N 3, Autumn 2005. P. 93..

Экономика - основа Атлантического союза

Экономические отношения между ЕС и США являются самыми масштабными в мире. Общий объём торговли товарами, услугами и инвестиции ежегодно составляют свыше 2 трлн. долл.

Европейские филиалы американских компаний предоставляют Европе свыше 4 млн. рабочих мест и примерно стольким же американцам дают работу филиалы европейских компаний в США См.The Primacy of the Transatlantic economy, Center for Transatlantic Relations, 2003.. На Европу приходится 75% всех иностранных инвестиций США и около половины доходов зарубежных филиалов крупнейших американских компаний, которые в год составляют около 1,5 трлн. долл. Примерно столько же составляют продажи в США филиалов европейских компаний, что почти в четыре раза превышает объёмы американского импорта из ЕС. В 2005 году половина прибыли, полученной такими американскими гигантами, как “Майкрософт” и “Интел”, пришлась на Европу Foreign Affairs January/February 2005. P. 88..

В 2004 году, по данным статистики ЕС, импорт из США составил 157,7 млрд. евро, или 15,3% от общего объёма импорта 25 стран ЕС, исключая торговлю внутри Союза. В импорте из США 49,6 млрд. евро (31,4% от объёма импорта из США) пришлось на продукцию машиностроения и электрооборудование, 28,8 млрд. евро - на транспортное оборудование (18,3%), 28,7 млрд. евро - на химические продукты (18,2%), 15,9 млрд. евро - на продукцию точного машиностроения, оптику, фото- и киноаппаратуру (10,1%). Эта группа товаров составляет 78% импорта ЕС из США.

В экспорте ЕС в США, который в 2004 году составил 234,1 млрд. евро, или 24,3% от общего объёма экспорта ЕС, 56,5 млрд. евро (24,1% от объёма экспорта в США) пришлось на продукцию машиностроения и электрооборудование, 44,4 млрд. евро - на химические продукты (18,9%), 44 млрд. евро - на транспортное оборудование (18,8%), 17 млрд. евро - на продукцию точного машиностроения, оптику, фото- и киноаппаратуру (7,3%), 12,4 млрд. евро - на минеральное сырье (5,3%), 10,8 млрд. евро - на продукцию металлургической промышленности (4,6%), 8,1 млрд. евро - на продукты питания (3,4%).

Доля ЕС в американском импорте на протяжении первых пяти лет XXI века в среднем остаётся на уровне 20%, в экспорте США доля ЕС колеблется на уровне 21-22%. В общем объёме экспорта ЕС доля США с 2000 по 2004 год снизилась с 27,7% до 24,3%, а доля импорта из США - с 20,6% до 15,3%. За эти же годы положительное сальдо ЕС в торговле с США выросло с 31,9 млрд. евро до 76,5 млрд. евро. По статистике МВФ, отрицательное сальдо США в торговле с ЕС за эти годы увеличилось с 67 млрд. евро до 95 млрд.

США занимают прочное первое место среди торговых партнёров ЕС.

В 2004 году экспорт туда составил 234,1 млрд. евро, что значительно превышает экспорт в Швейцарию (75 млрд. евро) и в КНР (46,1 млрд. евро), занимающих соответственно второе и третье места в экспорте ЕС. Импорт из США в 2004 году составил 157,7 млрд. евро, второе место среди импортёров ЕС занимал Китай с объёмом в 126,9 млрд. евро, третье место - Россия, 80,5 млрд. евро.

Во внешней торговле ЕС в 2004 году на Америку приходилось около 20%, тогда как на занимающий второе место Китай - только 8,8%.

В 2003 году экспорт услуг 15 стран ЕС в США составил 102,5 млрд. евро, а импорт услуг - 95,3 млрд. евро. На США в объёме торговли услугами ЕС (экспорт плюс импорт) пришлось 32% этого вида торговли стран ЕС.

При оценке тенденций развития торговли между ЕС и США следует принимать во внимание и тот факт, что с 2000 года, когда экспорт США составил 811,6 млрд. евро, а импорт 1 297,6 млрд. евро, шёл процесс постоянного снижения объёмов торговли. В 2004 году экспорт США сократился до 632,2 млрд. евро, а импорт до 1 181,6 млрд. евро.

В июне 2004 года на саммите США-ЕС было заявлено, что обе стороны “должны вести активное и конкретное обсуждение дальнейшей трансатлантической экономической интеграции, направленной на стимулирование новых подходов и создание новых рабочих мест, на лучшее использование конкурентоспособности наших экономик и бизнеса” AMCHAM EU, EU-US Relations, January 2005. P. 3..

На начало 2004 года кумулятивный объём американских инвестиций в 25 странах ЕС составил 641,3 млрд. евро, а инвестиции ЕС в США достигли 766 млрд. евро. В 2003 году американцы вложили в ЕС 50,4 млрд. евро, а европейские инвестиции в США после их полного отсутствия в 2002 году, когда наблюдался отток европейского капитала из США, выросли до 53,7 млрд. евро. Европейские инвестиции только в Техас по своему объёму превышают инвестиции США в Японию. При этом интересно отметить, что, несмотря на охлаждение отношений из-за войны в Ираке, в 2003 году США вложили в экономику Франции 2,4 млрд. долл. и получили прибыли в сумме 1,7 млрд. долл. Foreign Affairs January/February 2005. P. 88.

Огромные объёмы экономических связей неизбежно порождают конфликты и противоречия, роль и значение которых почти всегда сильно преувеличиваются средствами массовой информации, охотно пишущими о “банановых” и прочих войнах между двумя крупнейшими игроками на мировом экономическом поле. По подсчётам экспертов, сумма потерь от американских экономических претензий к ЕС ежегодно составляет около 5% от объёма американского экспорта в ЕС и примерно в такую же сумму оцениваются европейские претензии к США В 2000 году объём американских претензий оценивался в 13,7 млрд. долл. (5,4%) от экспорта США в ЕС, а европейские претензии составили 15,5 млрд. долл. (5,1%) от экспорта ЕС в США..

Взаимные претензии можно разделить на несколько категорий. Во-первых, это требования пересмотра государственной политики, направленной на поддержку собственной экономики, во-вторых, требования, направленные на защиту собственного потребителя, в-третьих, требования отменить товарные тарифы и пошлины.

Одним из наиболее острых противоречий между ЕС и США остаётся вопрос о налогообложении американских компаний, имеющих иностранные филиалы.

С начала 1980-х годов в соответствии с налоговым кодексом США, американские компании, члены Корпорации внешней торговли (U.S. Foreign Sales Corporation (FSC), куда входят около 3600 компаний, включая такие гиганты, как “Боинг”, “Майкрософт”, “Дженерал Моторс”, получили право создавать свои заграничные филиалы, что позволяет им частично избегать налогообложения в Америке, на основании того, что их прибыль формируется за счёт американского экспорта. Так, например, компания “Боинг” в 2001 году получила в результате действия этого правила прибыль в размере 222 млн. долл., что составило около 8% прибыли компании в том году, а за период с 1995 по 2001 год компания получила дополнительную прибыль до 2 млрд. долл., что, несомненно, увеличило конкурентоспособность “Боинга”.

Это даёт возможность таким компаниям экономить на налогах до 4 млрд. долл. в год. ЕС внёс в ВТО жалобу о том, что подобное освобождение от налогов является нарушением правил торговли, поскольку должно быть равное налогообложение для товаров как предназначенных на экспорт, так и для продажи на внутреннем рынке. В 1999 году ВТО вынесла решение, что такая практика является скрытой формой субсидирования экспорта и потребовала отменить эту практику с октября 2000 года. США проиграли апелляцию, и ВТО разрешила ЕС повысить ввозные пошлины на 1 600 видов товаров в случае, если США не подчинятся решениям организации. С марта 2004 года американских экспортёров обязали выплачивать пятипроцентный экспортный тариф, который должен увеличиваться на один процент в месяц, пока не достигнет 17%. По решению ВТО санкции ЕС против американских экспортёров ежегодно могут составлять 4 млрд. долл. Однако ЕС пока не стал применять эти санкции, ожидая, что США подчинятся правилам ВТО.

Ещё одним острым конфликтом в экономической сфере остаётся вопрос о государственной поддержке авиастроительных компаний, что отражает острую конкурентную борьбу между двумя крупнейшими в мире производителями самолётов. США обвиняют страны ЕС в субсидировании от 75 до 100 процентов производства самолётов компанией “Эйрбас” (Airbus), созданной в 1967 году Германией, Францией, Великобританией и Испанией. В свою очередь, ЕС обвиняет США в том, что не прямое субсидирование “Боинга” идёт через предоставление компании военных заказов. По соглашению между ЕС и США от 1992 года государство имеет право субсидировать одну треть расходов на создание новых моделей самолётов.

США возражают против принятых в ЕС субсидий для производителей сельскохозяйственной продукции в соответствии с общей сельскохозяйственной политикой ЕС. В Америке считают, что избыточное производство сельскохозяйственной продукции в ЕС ведёт к сокращению экспорта этих товаров из США в Европу и в другие страны мира. В свою очередь, европейцы обвиняют США в том, что принятый конгрессом США в 2002 году Закон о фермерстве (Farm Act) значительно увеличивает субсидирование американских фермеров и влияет на экспортные цены, что не соответствует обязательствам, взятым на себя членами ВТО относительно постепенной отмены субсидий сельскому хозяйству и уменьшению их влияния на ценообразование.

В ЕС действуют более строгие, чем в США законы по защите потребителей. С 1990 года ЕС запретил ввоз говядины, полученной от скота, выращенного с помощью гормонов. В мае 1996 года США и Канада опротестовали это решение в ВТО на основании отсутствия научного подтверждения вредности этого мяса для человека. Эта просьба была удовлетворена, и ЕС, не отменяя эмбарго, был вынужден выплачивать по 116,8 млн долл. в год в форме 100-процентной ввозной пошлины на такие предметы роскоши, как французские сыры и итальянские сумки. В октябре 2003 года ЕС представил материалы, доказывающие вред мяса, полученного с помощью гормонов, и потребовал отменить санкции ВТО. США не согласились с этими доказательствами, и санкции против ЕС остаются в силе.

Примерно по тому же сценарию развивается конфликт между США и ЕС по вопросу о генетически модифицированной продукции сельского хозяйства.

С 1998 года ЕС фактически запрещает ввоз таких продуктов, но США настаивают на том, что ущерб здоровью от их потребления не доказан. К требованиям США отменить запрет на ввоз этих продуктов присоединились Канада и Аргентина. В США 40% выращиваемых зерновых является генетически модифицированными. ЕС пошёл на некоторые уступки, но обязал производителей продуктов указывать на упаковке, что товар изготовлен на базе генетически модифицированного сырья, что рассматривается США как дискриминационная мера.

Конфликт вызвали и попытки европейцев защитить свой рынок кино и телевидения. В 1989 году ЕС принял так называемую Директиву о радиовещании и ввёл квоту на фильмы (EU Broadcast Directive and Motion Pictures Quotas), в соответствии с которой приоритет отдаётся продукции, произведённой в странах Евросоюза. США выступают против, с их точки зрения, дискриминационных мер, однако ЕС удалось доказать, что это не противоречит практике, установленной в рамках Уругвайского раунда ВТО.

Что касается конфликтов по вопросам введения разного рода дискриминационных мер, то здесь часто действуют регулирующие механизмы ВТО. В начале 1990-х годов ЕС ввёл дискриминационные пошлины на ввоз бананов из Центральной Америки, где действовали в основном американские компании. Это было сделано для увеличения экспорта бананов из бывших европейских колоний и привело к сокращению вдвое экспорта из Центральной Америки. США в 1993, 1994 и 1999 годах обратились с жалобой в ГАТТ, а затем и в ВТО, созданную в 1992 году на основе ГАТТ. В январе 1999 года ВТО приняла решение о несовместимости дискриминационных мер с уставом организации. После того как ЕС пришлось снять запрет на импорт бананов из Америки, ВТО дала разрешение США ввести пошлину на товары, импортируемые из ЕС на сумму в 191,4 млн. долл., что соответствовало потерям Америки от запретов на экспорт бананов. Пока эти штрафные меры остаются в силе, но обе стороны продолжают переговоры о разрешении кризисной ситуации. В 2001 году банановая компания “Чикита” предъявила Европейской комиссии претензии на сумму 528 млн. долларов.

В марте 2002 года администрация Буша ввела тарифы на импорт стали. По жалобе ЕС, Японии и ещё шести стран ВТО в марте 2003 года вынесла решение о нарушении Вашингтоном правил торговли и обязала США отменить ввозные пошлины. В случае отказа США сделать это до 15 декабря 2003 года было разрешено ЕС ввести налог на американский экспорт в сумме 2,2 млрд. долл. 4 декабря Буш отменил пошлины и конфликт был улажен.

В октябре 2000 года конгресс США принял закон, распространявший антидемпинговую пошлину на сталелитейную и другие отрасли промышленности, которые страдали от конкуренции компаний-экспортёров, пользовавшихся нелегальной государственной поддержкой. ВТО в январе 2003 года по жалобе ЕС и ряда других стран признала эти меры незаконными и потребовала устранения пошлин до декабря 2003 года. Поскольку США не реагировали на это, ВТО разрешила ЕС ввести тариф на импортируемые из США товары на сумму в 95 млн. долларов.

Проблемой, находящейся на стыке экономики и безопасности, остаётся конфликт между США и ЕС по вопросу о снятии эмбарго на экспорт вооружений в Китай, которое было введено после расстрела демонстрации в Пекине в 1989 году. Европейцы с интересом и вожделением приглядываются к китайскому рынку вооружений, где, по расчётам специалистов, можно было бы разместить европейское оружие на сумму в 10 млрд. долл. “Fatal attraction: The EU defence industry and China”, NATO'S NATIONS and partners for peace, II/2005, P. 13. Китай рассматривает эмбарго как рудимент “холодной войны” и требует его отмены. В Европе на этом настаивают прежде всего Франция и Германия, рассчитывающие на продвижение продукции своей военной промышленности на китайский рынок. США выступают категорически против снятия эмбарго, угрожая ограничить передачу военных технологий в Европу Associated Press, Sept. 07, 2005. S. Hoo “The U.S.-Europe divide in dealing with Chinese”..

Проблемы безопасности

В отношениях между ЕС и США в начале XXI века наиболее острым стал вопрос о расхождениях в подходах к проблемам безопасности. Поводом для начавшегося кризиса в трансатлантических связях стала политика США в отношении Ирака, в рамках которой Америка начала войну против режима Саддама Хусейна, проигнорировав протесты Германии, Франции и Бельгии, настаивавших на решении этой проблемы не путём военной интервенции, а в рамках ООН и переговоров.

Причины кризиса намного глубже и многограннее. Необходимо напомнить, что нынешний спад в отношениях между европейскими союзниками и США далеко не первый, а возможно, и не последний. Достаточно острые конфликты случались и раньше. В 1956 году США отказались одобрить попытку Англии и Франции решить Суэцкий кризис с помощью силы, в начале 1960-х годов Лондон и Вашингтон разошлись во взглядах на многосторонние ядерные силы, в 1966 году де Голль вывел Францию из военной структуры НАТО, а политика Четвёртой республики практически всегда носила открытый или латентный антиамериканский характер Антиамериканизм де Голля возник ещё во время Второй мировой войны, когда администрация президента Ф.Д. Рузвельта поддерживала отношения с коллаборационистским правительством Виши.. Союзники по НАТО не были единодушны и по вопросу американской войны во Вьетнаме, и по поводу размещения ракет “Першинг” в ФРГ. Стремление Европы к решению боснийского кризиса в 1991 году исключительно собственными силами знаменовало собой попытку декларировать приоритет исключительно европейской политики. Попытка провалилась, и через четыре года Америке пришлось вмешаться. Как отметил американский историк У. Пфафф, европейцы “не смогли действовать коллективно и отказались действовать индивидуально” William Pfaff, “The Wrath of Nations”, NY, Simon and Schuster, 1993. P. 218.. В прошлом американцы не слишком часто согласовывали свои действия с ООН или с ЕС. Президент Клинтон в период своего второго срока без согласования с ООН бомбил Афганистан, Ирак, Сербию и Судан, что в то время особых протестов в правящих кругах Европы не вызывало.

После вступления США во Вторую мировую войну проблемы безопасности стали важнейшим компонентом трансатлантических отношений. Борьба с фашизмом, а затем и противостояние с СССР заставили американскую политику эволюционировать от традиционного изоляционизма к глобальной вовлечённости. План Маршалла содействовал послевоенному восстановлению европейской экономики, а создание в 1949 году НАТО надолго закрепило американское военное присутствие в Европе и американское участие в обеспечении европейской безопасности. Ядерный паритет между СССР и США сделал глобальный ядерный конфликт маловероятным и установил своего рода “дисциплину холодной войны” не только в отношениях между Москвой и Вашингтоном, но и в Европе, которая оказалась разделённой на сферы влияния двух ядерных сверхдержав.

Союз между Европой и США не только решал проблемы обеспечения безопасности, но и оказал огромное влияние на трансформацию мира, начавшуюся в конце 1980-х годов, создав предпосылки для либерализации мировой экономики, а после падения Берлинской стены в 1989 году ускорил распространение западной демократии на страны Восточной Европы. В то же время уход СССР из Восточной Европы и развал Советского Союза вызвал определённый кризис в отношениях между союзниками. Потеря основного протагониста поставила вопрос о задачах Атлантического союза. “Советская угроза” практически исчезла, тоталитарные режимы в Европе были разрушены, а Европа встала на путь укрепления своего единства, что предусматривало как собственную внешнюю политику, так и своё понимание задач в сфере безопасности.

Процесс перестройки концепций военной безопасности проходил на фоне укрепления ЕС, его расширения и дальнейшей интеграции в мировую экономику. Европа, не слишком довольная стремлением США к единоличному глобальному лидерству, ставила перед собой достаточно амбициозные политические и экономические задачи. В 1998 году ЕС активизирует Общую европейскую политику безопасности и обороны, в 2001 году в Лиссабоне принимаются решения, направленные на “строительство современного индустриального общества”.

В США к этим процессам относились далеко неоднозначно. Во-первых, американцы всегда рассматривали Европу как слабого союзника. Америка дважды приходила на помощь Европе, а после войны многие американцы задавались вопросом, почему 125 млн. американцев должны обеспечивать безопасность 450 млн. европейцев После того как во время войны в Корее в 1951 году президент США Г. Трумэн принял решение о направлении в Европу четырёх американских дивизий “для защиты от потенциальной советской угрозы”, конгресс принял резолюцию 99, обязывающую Объединённый комитет начальников штабов ежегодно определять масштабы наращивания европейской военной мощи.. Однако в период войны с фашизмом, а затем противостояния коммунизму такого рода вопросы оставались риторическими. Развал СССР реанимировал американское высокомерие силы и стремление диктовать свои условия управления миром, что не устраивало почти никого, включая большинство стран Европы. В свою очередь, многие в Америке достаточно подозрительно относились и к расширению ЕС, и к намерениям Европы иметь собственную внешнюю и оборонную политику, которая, очевидно, была направлена не столько на укрепление Атлантического союза, сколько на решение задач по обеспечению безопасности Европы.

При этом, если демократы в целом выступали за европейскую интеграцию, а президент Клинтон даже поддержал решение о передаче должности главнокомандующего объединёнными вооружёнными силами НАТО в Южной Европе европейцу, то республиканец Дж. Буш, придя в Белый дом, проявил не слишком большой энтузиазм в вопросе о расширении ЕС, и тем более не был сторонником создания Европой собственных вооружённых сил. Администрация Дж. Буша рассматривала стремление ЕС к интеграции и укреплению своих международных позиций как попытку ухода от сотрудничества с Вашингтоном. На происходящее в Европе смотрели с известной долей скепсиса. Усилия по созданию собственных вооружённых сил рассматривались как “пустая трата денег”, а экономика Европы считалась слишком обременённой социальными благами и уступками профсоюзам, что делало её неконкурентоспособной в соревновании с Америкой. Конфликт был усугублён позицией Франции и Германии по проблеме Ирака. В Америке хорошо помнили и о традиционной французской позиции по вопросу об отношениях с США. Де Голль лелеял мечту отойти от атлантизма и от американского влияния. В период “холодной войны”, когда главным было единство перед лицом угрозы коммунизма, осуществить эти намерения Франция не смогла, хотя конфликт между Парижем и Вашингтоном всегда сохранялся с разной степенью интенсивности.

Трагические события 11 сентября 2001 года, хотя и ненадолго, но изменили ситуацию. Как сказал президент Франции Ж. Ширак, первой реакцией европейцев на трагедию в Америке было ощущение того, что “мы все американцы” New York Times, September 8, 2002.. Европа проявила свою солидарность с Америкой и продемонстрировала готовность к общей борьбе с терроризмом. Впервые была применена Пятая статья Североатлантического договора о том, что нападение на одну страну рассматривается как нападение на всех участников соглашения, а военные соединения из Европы были направлены в Афганистан. Однако в Белом доме достаточно быстро почувствовали, что масштабы участия Европы в борьбе с терроризмом ограничены её военными возможностями и основное бремя войны с терроризмом придётся нести Америке. Вероятно, именно это легло в основу американской политики после 11 сентября, построенной на принципе создания “коалиции желающих”, что было равнозначно лозунгу “кто не с нами, тот против нас”. При этом основным инструментом решения всех проблем американцы избрали исключительно военную силу, что не соответствовало современным европейским представлениям о дипломатии. По определению Ж. Ширака, “война всегда символ провала и наихудшего разрешения проблемы” Le Figaro, January 22, 2003.. Раздражение в США вызывали и постоянные разговоры европейцев о “многополярности” современного мира, что, с точки зрения американцев, противоречило “единству в борьбе с терроризмом”.

Позиция Франции и Германии по Ираку была продиктована не только неприятием предлагаемых США силовых решений проблемы, но и внутриполитическими соображениями. В ходе предвыборной кампании Шрёдер заявил, что вне зависимости от решения ООН “Германия не будет частью коалиции” http://www.rferl.org/features/2002/12/17122002170625.asp., а министр иностранных дел ФРГ Й. Фишер отмечал, что “если Европа выступает за многополярность, за новый мировой порядок, основанный на сотрудничестве, она тоже должна обладать политической волей и полным набором опций, институтов и возможностей для соответствия такой многополярности. Сильная ООН предполагает единую Европу и её готовность проделать свою часть работы, гарантирующую, что мир, построенный на общей безопасности, может стать реальностью” Joschka Fischer address to the Bundestag, March 20, 2003..

Позиция Франции отражала настроения электората, а сам Ж. Ширак воспринимал Иракскую проблему как водораздел между самостоятельной европейской политикой и подчинением США. Хорошо известно, как достаточно грубо президент Франции угрожал восточноевропейским странам, поддержавшим действия Вашингтона в Ираке.

Кульминацией этих противоречий стал отказ США рассмотреть вопрос о войне с Ираком в Совете Безопасности ООН. Франция, Германия и Бельгия отказались присоединиться к коалиции, и отношения между ЕС и США резко обострились. Другим последствием конфликта стала тенденция к расколу внутри самого ЕС по вопросу об отношениях с Америкой. Неофиты ЕС, которых английские политологи остроумно назвали “рефлективными атлантистами” A. Menon, J. Malkin, European attitudes towards transatlantic relations 2000-2003:An analytical survey, May 2003., с готовностью поддержали США, видя в Америке и НАТО гарантию собственной безопасности. Принятые в ЕС страны Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ) оказались в сложной ситуации. В Европейский Союз они шли, заявляя о своей приверженности идеалам европейского единства, однако, оказавшись там, столкнулись с противоречиями как внутри ЕС, так и в масштабе Атлантического союза. Их выбор в пользу США, а не в пользу Парижа и Берлина был продиктован чисто прагматическими соображениями. И эти соображения были отнюдь не во всём одинаковы для всех восьми стран ЦВЕ. Общим было то, что все они по-прежнему считают США мировым лидером и, пока США сохраняют доминирующие позиции в НАТО и военное присутствие в Европе, готовы жертвовать пока ещё достаточно виртуальным европейским единством в пользу конкретных военных и финансовых выгод.

Решение Польши встать в конфликте на сторону США было продиктовано как её стремлением стать лидером “новой Европы”, так и желанием быть региональной державой, патронирующей процессы “демократизации” в таких странах, как Украина, Белоруссия и Молдова. Вероятно, сыграла роль и обида на руководство ЕС, когда Польша по новой Конституции получила в Европарламенте меньше мест, чем это предусматривалось подписанным в 2000 году в Ницце договором. В конечном итоге для новых членов ЕС выбор между лояльностью Брюсселю и обязательствами перед Вашингтоном будет определяться степенью интеграции внутри ЕС и развитием доктрины собственной европейской внешней и оборонительной политики.

Нейтральные Швеция, Финляндия, Австрия и Ирландия остались нейтральными, традиционные союзники США - Великобритания, Дания и Португалия - безоговорочно поддержали американское вторжение в Ирак, позиция Италии, Испании и Нидерландов, которые после некоторых колебаний также поддержали Вашингтон, определялась прежде всего соображениями внутренней политической конъюнктуры. В конечном счёте лишь эти шесть из тогдашних членов ЕС послали свои войска в Ирак. После победы на выборах социалиста Сапатеро в марте 2004 года Испания отозвала свой воинский контингент из Ирака.

Охлаждение трансатлантических отношений сказалось прежде всего в лавине взаимных обвинений в средствах массовой информации и на страницах серьёзных политологических журналов. После того как Ширак пообещал наложить вето на любую резолюцию ООН, открывающую возможность для войны с Ираком, в Америке началась кампания отказа от французских товаров и бойкота американских филиалов французских фирм. Опросы в Европе демонстрировали растущее неприятие всего американского - от джинсов до фильмов.

Иракский кризис инициировал дискуссию о будущем НАТО, которая остаётся институциональной основой отношений между Европой и США в сфере безопасности. С одной стороны, военный потенциал Альянса, создававшийся для сдерживания СССР, оказался без видимых противников в Европе. С другой - для Соединённых Штатов НАТО осталась проводником американского влияния в Европе, а процесс расширения НАТО стал инструментом окончательного разрушения сферы влияния России за счёт принятия в неё стран-членов СНГ.

Однако многих в Европе НАТО как канал американского влияния на европейскую политику перестаёт устраивать. Как писал Джонатан Стил (Jonathan Steel), “нам надо сделать всё необходимое для упразднения НАТО. Альянс, который был необходим, когда разваливался Советский Союз, сегодня остаётся инструментом, дающим США несправедливое и одностороннее право вмешиваться в европейскую внешнюю политику. До тех пор пока мы остаёмся американскими союзниками, мы по умолчанию должны поддерживать Америку и уважать её “лидерство”. Всё это затрудняет европейским правительствам отстаивание собственной точки зрения из-за боязни быть обвинёнными в нелояльности” http://www.gavinsblog.com/index.php?cat=16.. Интересно отметить, что негативное видение НАТО сторонниками укрепления европейской политики в области обороны и американскими неоконсерваторами практически совпадает. И Жак Ширак, и Ричард Перл считают, что НАТО не соответствует реалиям современного мира См. Financial Times, April 16, 2003 (Беседа Ширака с президентом Латвии Вайрой Вике-Фрейберга) и Berliner Zeitung, March 26, 2003 (Интервью Ричарда Перла)..

Отторжение европейцами силовых методов решения проблем безопасности в первую очередь связывалось со сложившимся разрывом военных возможностей Нового и Старого Света. Как писал Роберт Каган, “именно военная слабость Европы порождает европейский интерес в построении мира, где сила не играет роли и где доминирует международное право и международные институты” Robert Kagan, “Power and Weakness, Policy Review, June - July 2002.. Действительно, ЕС так и не смог решить поставленную США в рамках НАТО задачу доведения военных расходов до 3% от ВВП. Более того, в последние годы военный бюджет США вырос с 3,1% от ВВП в 2000 году до 3,7% в 2003 году, когда за тот же период ЕС сократил военные расходы с 1,9% от ВВП до 1,7%. В абсолютных цифрах военный бюджет США в 2004 году достиг 453,6 млрд. долл., ЕС - 186,3 млрд долл. Отставание ЕС от США в военной области особенно заметно при сопоставлении расходов на военные исследования, которые у Евросоюза почти в пять раз ниже, чем у Америки, что фактически на долгое время консервирует зависимость Европы от американских вооружений Gustav Indstrom ,“EU-US burdensharing: who does what?”, Chaillot Papers, № 82, Septemer 2005.. Однако в то же самое время военная “слабость” Европы несколько преувеличена. Европа финансирует 63% всех расходов НАТО (США - менее 25%), в 2004 году ЕС ассигновал на помощь в рамках ОЭСР 42,9 млрд. долл. (США - 19 млрд. долл.), более 8 тыс. европейцев участвуют в операции ISAF в Афганистане (89 тыс.- американцев), всего в различных миротворческих операциях было задействовано около 40 тыс. военнослужащих из стран ЕС. Если США в решении проблем обеспечения безопасности полагаются в первую очередь на использование своей военной мощи, для ЕС на первом месте остаются инструменты дипломатии и экономики. Несмотря на то, что во многом это определяет противоречия между подходами обеих стран к безопасности, именно эта взаимодополняемость в будущем может стать основой для новой формулы “разделения ответственности”.

США всё больше начали осознавать ограниченность собственных военных и экономических возможностей. Говоря о необходимости восстановления и упрочения Трансатлантического союза, американский политолог У. Дроздяк писал, что “имея слишком мало войск и средств, для того чтобы переделать мир по собственному усмотрению, США придётся полагаться больше на увещевания, чем на грубую силу, если они хотят завоевать сердца и умы заграницы и сохранить свою беспрецедентную власть в XXI веке” William Drozdiak, The North Atlantic Drift, Foreign Affairs January/February 2005. P. 88.. Европейцы, в свою очередь, поняли, что решать политические и военные проблемы им легче в союзе с Вашингтоном. Определённую роль играли и соображения экономического характера, поскольку, хотя кризис и не оказал радикального воздействия на объёмы торговли и инвестиций, угроза спада существовала Несмотря на кризис в отношениях между ЕС и США из-за Ирака, в долларовом исчислении торговля между ними продолжала расти..

США и ЕС начали поиск платформы для смягчения противоречий. В том, что на сегодняшний день и для Европы, и для Америки главной угрозой безопасности является терроризм, ни у кого нет сомнений. Однако различием между союзниками в подходе к этой тотальной угрозе является то, что США ведут войну с терроризмом, а Европа ведёт с ним борьбу. Семантическая грань между “войной” и “борьбой” не слишком велика, но достаточно существенна.

“Война” - это в первую очередь использование силовых методов, “борьба” - не исключает использование военной силы, но предусматривает и дипломатию, и экономическое, и политическое воздействие на противника.

Американская (2002 года) The National Security Strategy of the United States of America, September 2002. и Европейская (2003 года) “A secure Europe in the better world” European Security Strategy, December 2003. концепции безопасности совпадают в оценке угроз, однако европейская концепция носит более глобальный характер, затрагивая не только проблемы терроризма и распространения ОМП, но и такие проблемы, как глобальное потепление и международная преступность. По своей сути американская политика означала милитаризацию международных отношений. Европейские политики справедливо считали, что президент Буш не слишком хорошо ощущает разницу между широкомасштабными военными действиями и полицейскими операциями, которые, с их точки зрения, более эффективны в борьбе с террором, чем война. США полностью сосредоточились на вопросах ведения военных действий. Европейцы трактуют проблемы безопасности шире - они считают, что она включает в себя не только отсутствие угрозы войны, но и способность послевоенного восстановления, возможность ликвидации последствий стихийных действий, обеспечение экологической безопасности и ликвидацию последствий других нетрадиционных угроз. И Ирак, и последствия тайфуна, разрушившего Новый Орлеан, продемонстрировали неготовность, а возможно, и неспособность Вашингтона выйти за рамки силового обеспечения безопасности.

Даже между американским определением для стран, не укладывающихся в стандарты западной политической культуры, rogue state - “мошенническое, мерзкое, враждебное государство” и европейским наименованием того же самого - failed state - “несостоявшееся, обанкротившееся государство” явно проглядывают семантические и системные различия. Американцы готовы сокрушить такую страну, европейцы предпочитают помочь такому государству восстановить внутренний порядок. Европейский и американский подходы к обеспечению безопасности различаются и географическими масштабами. Если для США угрозы носят глобальный характер, то для Европы это “обеспечение стабильности и надлежащее управление (good governance) в нашем непосредственном окружении” и обеспечение функционирования “цепочки хорошо управляемых государств на востоке ЕС и на границах Средиземного моря, с которыми мы можем иметь тесные отношения сотрудничества”. Для Вашингтона поле битвы с терроризмом географических границ не имеет и ограничено лишь военными и экономическими возможностями США.