Субъекты международных отношений

Особую роль играет государство. Этим термином обозначают не только понятие политической организации власти, но и собственно систему государственных органов. Тем не менее государство - это относительно обособленный, целостный, самоуправляемый организм. Не имея структуры организации внешними делами, государство не может существовать как субъект международного права и международных отношений. Государство живет в системе себе подобных, которые относительно друг друга находятся в известном политическом равновесии. Большинство аналитиков сходятся во мнении, что этот субъект является универсальной формой политической организации людей: в настоящее время практически вся цивилизация объединена в государства и государствообразующие страны. Процесс создания новых государств продолжается: если в XV в. в мире было 6 государств, в 1900 г. - 30, 1960 г.- 100, то в настоящее время - около 240. Сюда надо включить не субъекты международного права, а такие субъекты международных отношений, как Приднестровье, Абхазия, Нагорный Карабах, Чечня, и это только на постсоветском пространстве. Политологи прогнозируют к концу XXI в. наличие не менее 300 стран. Государства отличаются друг от друга. Например, в 23 странах мира проживает 75 % населения планеты, в 15 государствах производят 75 % всех видов товаров и услуг, 7 стран имеют ядерное оружие. Военным же потенциалом для нанесения ущерба любому противнику обладают лишь США и Россия. Именно государство определяет стратегию поведения страны на международной арене. Например, если попытаться выделить особенности внешней политики США в XX в., то можно выявить три стратегические линии: стремление к коллективной безопасности, тенденцию к изоляции и политику выборочного вмешательства.

У государства есть ряд преимуществ перед другими субъектами. Оно обладает в принципе полнотой и универсальностью политической власти, материальными возможностями. В его руках сосредоточены экономический и научно-технический потенциал, военная мощь и иные рычаги воздействия. Самые различные внутренние силы видят в государстве главный инструмент осуществления собственных планов и целей. Поэтому они стремятся к получению возможностей через завоевание политической власти если не контролировать общество, то, по меньшей мере, влиять на него.

Межгосударственные отношение строятся, прежде всего, на принципах суверенитета, который означает, что данный субъект не признает в отношении самого себя никакой высшей власти, кроме собственной, никаких обязательств, кроме тех, которые были взяты им на себя добровольно или под воздействием объективных обстоятельств. В современной науке иногда отмечается, что принцип суверенитета приводит к неоднозначным последствиям в международных отношениях. Считается, что каждое государство стремится к экспансии, включая увеличение территории, влияния, ресурсов, союзников. Хотелось бы не согласиться с такой трактовкой. В международных отношениях она имела бы успех 40 и более лет назад. В современных условиях к такого рода политике могли прибегать только авторитарные режимы типа С. Хусейна в Ираке. США, ФРГ и другим влиятельным странам сегодня, в условиях глобализации экономики, финансов и инфляции, Достаточно иметь систему контроля, а не владение территорией. К примеру, Республика Беларусь, являясь суверенным государством, по существу находится под финансовым контролем США и Европы, поскольку граждане республики охотно покупают доллары и евро, а не российскую или национальную валюту.

Сегодня опаснее другое. Идеологами американской внешней политики активно проводится в жизнь доктрина «ограниченного суверенитета». Как считает белорусский исследователь А. Розанов «проблематичны представления о том, что под влиянием глобализации кардинально нивелируется суверенитет государств. Игнорирование национального государства и его интересов на современном этапе может вызвать напряженность в межгосударственных отношениях».

Почему так происходит? Распад СССР послужил основой значительного усиления позиций США, имеет место наличие некоторых элементов моноцентричной структуры международных отношений. Возникла ситуация, которую подметили американские исследователи Б. Рассет и X. Старр: «Если все государства равны, то некоторые из них равны больше, чем другие». Следствием такого положения является так называемая международная стратификация, предполагающая фактическую иерархию. Закономерно поэтому, что именно в США громче всего раздаются голоса тех, кто объявляет национальное государство реликтом прошлого, обреченным глобализацией выходом на пенсию по старости. Наиболее резким среди них, может быть, является голос Ф. Фукуямы: «Экономические силы ранее породили национализм, заменяя класс национальными барьерами, создавая нейтралистское, гомогенизированное в языковом плане сообщество. Те же самые экономические силы ведут к устранению национальных барьеров путем сотворения интегрированного мирового рынка. Гибель национализма -- это вопрос времени». Под ним исследователь понимает государственную политику отстаивания национальных интересов.

Стоит, однако, разобраться, какова, что называется, цена вопроса. Сколь бы патетичными ни были алармисты от глобализации, американский аналитик К. Курц, бывший президент Американской политологической ассоциации, счел нужным трезво констатировать мысль о том, что государства выполняют жизненно важные политические, социальные и экономические функции, и ни одна другая организация не соперничает с ними в этом отношении. И далее: «Мы не должны задаваться вопросом о том, что случится с обществом и экономикой, когда государство начнет отмирать, поскольку мы имеем на этот счет слишком много примеров. Некоторыми из наиболее очевидных являются Китай в 1920-х и 1930-х гг. и вновь в период культурной революции, многие африканские государства после обретения ими независимости, а также в настоящее время постсоветская Россия. Чем менее достаточным является государство, тем более вероятно, что оно распадется на составные части или окажется неспособным адаптироваться к транснациональным переменам. Вызовы меняются, но государства выдерживают». Разумеется, это всего лишь точка зрения из множества, но она позволяет разглядеть нечто вроде перспективы сохранения исторической значимости национального государства, особенно молодого.

В подавляющем большинстве стран именно государство продолжает оставаться несущей конструкцией национальной идентичности. Особенно это относится к странам, где гражданское общество, которое может выступить в качестве ее опоры, не получило еще такого развития, как в государствах «восьмерки» или объединенной Европы. Для народов и стран, слабо затронутых процессом глобализации или не затронутых ею вовсе, национальная идентичность остается пока сверхценностью. А ведь таковых в международном сообществе подавляющее большинство: это можно сказать о большей части Африки и Латинской Америки, в большой мере - о России и Беларуси, обо всех странах Ближнего Востока (за исключением Израиля) и о значительной части Азии. Вместе с тем прав белорусский аналитик С. Николюк, который справедливо отмечает - «Волна национальных самоопределений накрыла в 50-60-х гг. XX в. Африку. Результат? Чехарда государственных переворотов, бесконечные вооруженные конфликты на национальной почве и миллионы жертв. О строительстве эффективных экономик тут и речи не идет. И это после 40 лет независимости».

Государство имеет возможность, в отличие от некоторых участников взаимодействовать с другими субъектами: государствами, международными организациями, объединениями, политическими движениями, экономическими, научными, общественными организациями и даже с отдельными людьми. Такая вовлеченность зависит прежде всего от побудительных мотивов его участия в решении международных проблем. Вместе с тем ряд исследователей склонны видеть в современных условиях и слабости государства. Отмечаются политическая инертность правительств и аппарата власти, неспособных мобилизировать силы, чтобы справиться с угрозами в области международных отношений, вследствие множественности и сложности проблем, нежелание бюрократии идти на риск, страх быть ответственными перед парламентами и избирателями, занятости личными вопросами благосостояния и т. п. Правительства не в состоянии осознать глобальные проблемы и рассматривают их как нечто весьма отдаленное и не связанное с повседневностью. Как справедливо отмечает английский исследователь Р. Хиггинс, «для современного периода, который как никогда раньше требует всемирного сотрудничества и солидарности, мир разобщен, раздираемый национальными эгоизмами, прикрываемыми доводами о национальном суверенитете и национальных интересах». Каждое государство исходит при этом из своих собственных позиций. Как представляется, ресурсная обеспеченность СССР привела к томy, что страна была мало заинтересована в развитии международных отношений и решала только одну проблему - военной безопасности.

Ряд объективных тенденций в современных условиях также влияет на изменение роли государства. Во-первых, глобализация заставила по- иному взглянуть на проблему его участия в международных отношениях. Как известно, традиционно оно складывалось из сочетаний усилий дипломатии, вооруженных сил и разведки. Но сейчас выясняется, что государство, находясь под сильным давлением других субъектов, вынуждено иметь собственную научно-техническую, экологическую и демографическую политику. У элиты есть возможности занять весомое место в системе международных отношений и даже заявить о том, что современная мировая политика - это политика 2-3 крупных держав. Во-вторых, распространение демократии еще больше осложнило проблему государства. С точки зрения права, от его имени могут выступать только законные органы власти или назначенные представители. Но практика показывает, что у многих стран усилились внутренние институты, которые раньше не имели веса во внешней политике. Растет роль парламентов, министерств и ведомств, неправительственных структур, оказывающих влияние на поведение государства. Политическая оппозиция имеет свою внешнеполитическую платформу. Существует точка зрения, что внешнеполитический процесс современного государства состоит из особого механизма (совокупность государственных органов и ведомств, разрабатывающих, принимающих и осуществляющих внешнюю политику в целом и в отдельных ее аспектах), а также институтов и процедур, связывающих его с обществом и транслирующих этому механизму и государству взгляды, интересы, приоритеты общества, различных социальных групп. С этим тезисом можно согласиться, но лишь отчасти. Проблема состоит в том, что большинство государств мира не является демократическими странами. Например, в аналитическом документе регионального бюро ООН для Европы и СНГ под характерным названием «Сокращение роли государства» даются различия между государствами бывшего «советского блока» и постсоветскими странами. При чтении документа трудно согласиться с тем, что Венгрия и Польша обладали «большими демократическими традициями в советскую эру», а Литва, Латвия и Эстония имели «досоветские демократические позиции». Уже приходилось отмечать, что все постсоветское пространство, включая Беларусь и Россию, недемократично, напоминает собой своеобразные феодальные этнократические княжества, особенно в Средней Азии, плохо управляемые, с очень низкой правовой, экономической и политической культурой. Все это объясняется тем, что существует как бы несколько уровней развития государства и его поведения и восприятия в мире. Это объективная историческая реальность, которую, к сожалению, забывают в Беларуси и упорно не знают или не хотят замечать на Западе. В интервью посла Франции в Беларуси С. Шмелевского в газете «Известия» 20 декабря 2002 г. прозвучали явно ошибочные тезисы о том, что «можно учитывать стаж советского влияния в разных странах. Но не это главное. Мне кажется ложным утверждение, что для выхода из этого состояния разным государствам нужно разное количество времени. ...Нет необходимости ждать, чтобы применить принципы. Их нужно применять немедленно. Этому ничто не мешает, каким бы ни было состояние общества. ...Какой бы ни была история Беларуси, ее жители не отличаются от жителей других стран Европы. Им необходим такой же уровень свобод и соответствующий уровень жизни». Не случайно Запад в отношении нашей страны поступает авторитарно, необольшевистски, твердя о необходимости реформ, цивилизованности своей модели, угрожая в противном случае сбросить нас на обочину истории. Недаром отечественный исследователь В. Улахович, выражая объективное развитие ситуации в стране, справедливо отметил, что «необходимо крайне осторожно, бережно обращаться с Беларусью, не пытаться силой загонять ее в Европу».

После провозглашения независимости Беларусь вышла на международную арену в двух качествах: как новое независимое государство, и как европейская страна, имеющая исторические традиции государственности и свои геополитические интересы.

Конституционный тезис о корнях белорусской государственности наполнен богатым внешнеполитическим содержанием. Тысячелетний опыт истории отечественной дипломатии показывает определенную последовательность и логику внешнеполитических усилий в определении характера отношений страны с соседними государствами и народами, миром в целом. Белорусский исследователь В. Снапковский отмечает, что «среди исторически выстраданных внешнеполитических императивов, которым намерено следовать современное белорусское государство, следует выделить такие, как: жизненная необходимость сохранения суверенитета и независимости Беларуси, обеспечение целостности и неделимости этнической территории проживания белорусов, учет фактора полиэтничности и поликонфессиональности народа Беларуси во внешней политике государства, геополитическая важность равнозначного развития двух исторических векторов внешней политики Беларуси: восточного и западного».

За последние годы пройден трудный, но плодотворный период становления и развития внешней политики Республики Беларусь. Страна продвинулась по пути достижения реального суверенитета и независимости, доказав способность к самостоятельному развитию. Установлено международное признание Беларуси, расширено ее участие в международных организациях и институтах.

Основные усилия внешней политики направлены на достижение следующих целей: укрепления международных позиций, отвечающих интересам Беларуси как европейского государства; создания благоприятных внешнеполитических условий для повышения благосостояния ее граждан, развития политического, экономического, интеллектуального и духовного потенциала страны; воздействия с учетом своего статуса и возможностей на формирование стабильного, справедливого и демократического миропорядка: формирования «пояса добрососедства» по периметру белорусских границ; поиска согласия и совпадающих интересов с зарубежными партнерами; всесторонней защиты прав и интересов белорусских граждан и представителей национальной диаспоры; содействия позитивному восприятию страны в Европе и мире, популяризации белорусского языка, литературы и искусства, других культурных и духовных ценностей белорусского народа за рубежом.

В науке о международных отношениях в последние годы появился совершенно новый взгляд на роль государства. Так, в частности, директор Центра международных отношений Калифорнийского университета Р. Розенкранц выдвинул теорию «виртуального государства». Он считает, что в начале XXI в. классический тип государства должен уступить место политическому и экономическому аналогу корпорации. Для этого есть, по его мнению, веские причины. Прежде всего возникла «новая реальность, связанная с необходимостью выдерживать давление мировой конкуренции. Это может сделать только государство - нация, т. е. более компактная, более энергичная единица. Развитые страны, по его мнению, оставляют в стороне военные, политические амбиции, ведут борьбу не за культурное господство, а за большую долю мирового пространства. Страны не объединяются как цивилизации и не готовятся к конфликту друг с другом. Вместо этого они сокращаются если не в географическом, то в функциональном плане. Сегодня и в недалеком будущем единственной формой международной цивилизации, достойной этого имени, будет управление экономической культурой мирового рынка». Думаю, что здесь присутствует апологетика ТНК. Почему? Сегодня именно государство является, пожалуй, единственной противоборствующей силой западному варианту глобализации и универсализации. Оно поможет Беларуси и другим подобным странам равноправно интегрироваться в мировое хозяйство, полноценно участвовать в решении проблем, но не сразу, а через переходный период.

Межгосударственные отношения -- высочайший уровень международных отношений на сегодняшний день. Вместе с тем бесспорно и то, что внешнеполитическая стратегия, и тактика, реализуемая через соответствующие механизмы, во многом зависят от прочности государственной правовой системы в целом, от наличия в ней стабилизирующих элементов. Один из видных французских дипломатов, бывший министр иностранных дел Кув де Мюрвиль, справедливо отмечал: «У республики не было бы внешней политики, о которой стоило бы говорить, если бы прежде наша страна не получила институты, обеспечивающие стабильность и эффективность правительства, институты, которые постепенно укреплялись до степени, не вызывающей сомнения». Таким образом, государство, как важнейший субъект международных отношений продолжает активно влиять на изменение ситуации в мире.

Долгое время представители многих научных школ считали, что человеческое сообщество должно рассматриваться как система, состоящая из государств, и не претендовать на роль субъекта международных отношений. Но конец XX - начало XXI в., события 11 сентября 2001 г. и 23 октября 2002 г. со всей очевидностью показали, что мужчины, женщины и дети Земли составляют цивилизацию, где со всей остротой поставлен вопрос о выживаемости не одного народа, не отдельной страны, а человечества, человеческого рода в целом. Сегодня сохранение жизни не связано с внешней агрессией против Земли, хотя еще Г. Уэллс писал в романе «Война миров»: «быть может, вторжение марсиан не останется без пользы для людей; оно отняло у нас безмятежную веру в будущее, которая так легко ведет к упадку, оно подарило нашей науке громадные знания, оно способствовало пропаганде идей о единой организации человечества». Сотни лет цивилизация не задумывалась о последствиях своей деятельности. Но сложившиеся способы производства, направляемые только на удовлетворение материальных интересов и потребностей похожи на медленную ядерную катастрофу. Экс-генеральный Секретарь ООН Кофи Аннан отмечает, что «за последнее десятилетие состояние глобальной экологической среды еще более ухудшилось и что значительные экологические проблемы по-прежнему пронизывают социально-экономическую ткань стран всех регионов». Времени нет. По торжественным дням в ООН исполняется финал 9-й симфонии Бетховена и звучат слова оды Шиллера: «Обнимитесь, миллионы!» У всех один дом - Земля, уникальный остров во Вселенной. Прошли те времена, когда планета казалась беспредельным, неиссякаемым источником всех благ. Сегодня пришло осознание масштабов катастроф экологического, экономического, ядерного, социального, медицинского характера. Оно заставляет мировую общественность перестраивать подходы к вопросам международных отношений на новый лад. Нарастание ценности и взаимозависимости современного мира ставит по-новому проблему разрешения противоречий. Как сочетать и учитывать в международных отношениях целостность и противоречивость, разные интересы и подходы? В этой связи весьма полемичной представляется точка зрения российского аналитика Н. Косолапова, который пишет, что «трудно даже представить себе такие практические формы международных отношений, которые позволили бы непосредственно участвовать в них десяткам и сотням миллионов людей, к тому же разбросанных по огромным территориям, т. е. физически разобщенных... Операциональных общечеловеческих интересов и потребностей до сих пор нет».

Но ведь еще в 70-е гг. XX в. в международно-политическую лексику исследователями международных отношений и политиками был привнесен тезис о существовании двух крупных «цивилизаций» -- так называемых «Севера» и «Юга». Потом появились термины «Запад», «Восток». Под каждым из этих терминов понимались не только государства, но и культурно-исторические особенности народов. Видимо, драматическое развитие ситуации в международных отношениях заложено в самой цивилизации, даже в тех ее достижениях, которые принято считать прогрессом. В современных условиях возникает состояние хоррора. Хоррор - «ужасать» -- это состояние цивилизации, которая боится саму себя, потому что любые ее достижения - Интернет, водохранилища, метро, АЭС - могут быть использованы для ее разрушения. Уже приходилось писать о ловушках для цивилизации, сотворенных ее руками. И чем больше и выше цивилизации здесь и сейчас, тем они ужаснее. Крупнейшие города опаснее маленьких городов. Возьмем нашу столицу Минск и вспомним трагедию на Немиге. Представим, что во время грозы и града не было бы ловушки - станции метро, и молодые люди были бы живы! Бурлящие стадионы, пляжи, аэропорты, вокзалы опаснее, чем тихие деревушки. Цивилизация становится особенно грозной в местах своего скопления. Она уязвима проникновенностью своих коммуникаций. Кто, из каких мест и с какой целью расселяет бактерии сибирской язвы? Почему это все еще неизвестно после усилий целой армии лучших американских специалистов и сыщиков? Видимо, потому, что такая неуследимость, свобода входа и выхода в самой структуре цивилизации, которая озабочена лишь тем, чтобы быть эффективной и проницаемой, пересылать каждый день 700 млн почтовых отправлений только в США.

Цивилизация не только обнаруживает свою уязвимость, она становится ее причиной, мерой совершенства и хрупкости. Молодое поколение стремится на Запад. И вдруг оказывается, что это западня. Советские евреи бежали в Израиль, надеясь получить покой, умиротворение, охрану своего здоровья и жилища, отсрочку от службы в армии. И что же? Известный публицист М. Эпштейн отмечает: «В сущности, цивилизация - это великая ирония, которая под видом защиты и удобства, свободы и скорости, богатства и разумности собирает нас в одно здание "добра и света", пронизанные тысячами проводов, лестниц, лифтов, огней - чтобы подставить всех вместе одному точному удару. Цивилизация - лестница прогресса, ведущая на эшафот».

Сказано, видимо, слишком категорично, но сегодня в международных отношениях присутствуют дискуссии, суть которых сводится к проблеме: какая цивилизация (всемирная, охватывающая все страны и народы) или «универсальная» (страны и народы Северной Америки и Западной Европы) призвана сыграть ведущую роль в развитии современного мира. При поиске ответа на этот вопрос необходимо отметить, что большой популярностью на Западе пользуется точка зрения американского политолога С. Хантингтона, обосновавшего наличие семи противоборствующих цивилизаций, в основе которых лежит культурно-религиозная самобытность. По его мнению, в настоящее время существуют следующие цивилизации: западная (или иудейско-христианская), восточноевропейская, исламская, южно-азиатская, конфуцианская, латиноамериканская и африканская.

Если согласиться с такой позицией, то международные отношения в XXI в. не будут гармоничными, потому что различные цивилизации по- разному воспринимают мир и такие понятия, как добро и зло, война и мир, Бог, счастье, трагедия, образ жизни и мысли. Например, исламская часть человечества, живущая почти в 60 странах мира и объединяющая более 1 млрд человек, не может присоединиться к североамериканским или западноевропейским стандартам просто потому, что она, как и другие цивилизации, находится на другой стадии общественно- политического развития. К примеру, не надо забывать, что в Афганистане сейчас не 2003, а 1383 год. На знаменитый вопрос Понтия Пилата, заданный Христу: «Что есть истина?», разные ветви цивилизации дают разные ответы. Россия, например, так и не научилась более чем за 150-летнюю историю вести диалог с народами Северного Кавказа. В мусульманском мире иная система запретов и ограничений, иное отношение к женщине, к власти, демократии. Для европейца убить человека камнями - дикость, для арабов - часть правовой культуры. Для араба умыкание невесты, ношение кинжала - традиция, для европейца же - похищение человека и ношение холодного оружия. Для европейца многоженство - экзотика, для мусульманина - норма. В этом - источник противоречий и реальные предпосылки для новых центров силы и влияния. Самым опасным следствием такого состояния стало, как показали события 11 сентября 2001 г., усиление напряженности в международных отношениях.

Пик прямого контроля западной цивилизации над остальным миром был достигнут в 1§20 г. - 25,5 млн кв. миль (из 52,5 млн общей земной поверхности). К новому тысячелетию зона контроля уменьшилась до 12,7 млн кв. миль (Западная Европа, Северная Америка, Австралия и Новая Зеландия) с населением 11 % мирового в 2000 г. и по прогнозам 10 % в 2025 г. (меньше численности китайской, индуистской и исламской цивилизаций). Пик промышленного производства пришелся на 1928 г. - 84,2 % мирового, 64,1 % - в 1950 г., 48,8 % - на рубеже тысячелетий. К 2015 г. доля Запада в мировом валовом продукте составит примерно 30 %. В 1900 г. Запад командовал 44 % военнослужащих мира, а в конце века - 21 %. Обозначился низкий показатель роста населения, постоянное увеличение расходов на индивидуальное потребление, гедонистические тенденции в ущерб первоначальной трудовой этике.

Латиноамериканская цивилизация смирилась с некоей «второсортностью». Эта цивилизация питает надежды на вхождение в НАФТА, маневрирует, привлекая японские и западные капиталы, по существу, соглашаясь на роль партнера Запада. В начале XX в. она охватывала 3,2 % земного населения, в 2025 г., по прогнозу, - 9,2 %, что явно недостаточно для развития.

Восточно-европейская цивилизация с выходом в новое тысячелетие ощутила значимость православия, коллективизма, иной трудовой этики. Особый исторический опыт, отличный от западного менталитета, различие взглядов элиты и народных масс - все это затрудняет построение рационального капитализма в нерациональном обществе, свободного рынка - в условиях отторжения конкурентной этики. Полтора десятка государств этого цивилизационного поля в XXI в. ищут свое место в мире. В 1900 г. к православной цивилизации относились 8,5 % населения Земли, в 2005 г. - 4,9 %. В 1980 г. страны православного ареала производили 16,4 % мирового валового продукта и 6,2 % в самом конце века.

Мусульманская цивилизация превратила внешние границы своего мира на Ближнем Востоке (Палестина, Голаны), в Европе (Босния, Чечня), в Азии (Пенджаб и Халистан), в Африке (юг Судана и Нигерии) в подлинные фронты XXI в. В 1900 г. численность мусульман в мире составляла%, в 2025 г., по прогнозу составит 19,2 %. Доля промышленного производства поднимется с 2,9 % мирового валового продукта в 1950 г. до 15% в 2025 г.

Индуистская цивилизация готова противостоять буддизму на юге и востоке, исламу - на западе и севере. Индия через 15-20 лет будет самой населенной державой планеты. В 2025 г. страна окажется четвертой (по ВНП) державой мира.

Конфуцианская цивилизация осуществляет фантастический сплав новейшей технологии и традиционного стоицизма, демонстрируя исключительный рост самосознания, поразительное отрешение от прежнего комплекса неполноценности. В 1950 г. на Китай и Японию приходилось 3,3% мирового валового продукта, к концу XX в. - более 18 %, а к 2015 г. Восток будет первой экономической зоной мира. Здесь будут жить не менее 22 % мирового населения.

Западная цивилизация в XXI в. еще долго будет сохранять первенство, но потеряет могущество. День 11 сентября 2001 г. обозначил важнейший рубеж: мировая история перестала быть по преимуществу евро-американской и превратилась в подлинную мировую историю всех наций, рас и народов. До XXI в. судьбы мира вершились исключительно внутри Западного ареала. Его цивилизация в силу явного технологического превосходства над остальными народами фактически навязала им свое представление об образе существования. Никакие национальные или культурные особенности в расчет при этом не принимались. Католико- протестантские ценности считались единственно достойными для организации всего мирового сообщества. Демократия, понимаемая как приоритет личности над государством, являлась сутью социального мироустройства, а товарная экономика - способом достижения всеобщего благополучия. Но как отмечает один из идеологов антиглобалистов К. Маркое, «этот самый образ разлагает величайшие культуры Африки, Европы и Латинской Америки: уничтожаются целые народы, превращаясь в пресную копию американского стандарта, обезличиваются нации».

Теперь происходит крушение этого «универсума»^ Появились новые суперэтносы: китайский, исламский, индуистский, заявившие о своем намерении участвовать в решении глобальных проблем современности. Как уже говорилось выше, у них собственные представления о человеческих ценностях жизни, и они вовсе не собираются от них отказываться. Культурологи не случайно пишут о начинающемся конфликте цивилизаций. В этом плане Запад имеет колоссальную слабость перед Востоком и Югом: в западноевропейской и американской культурах традиционно высока ценность человеческой жизни. Запад панически боится людских потерь, и его страны стараются избегать их всеми возможными средствами. Гибель одного единственного солдата при проведении «миротворческой» операции вызывает бурю общественного негодования, а за судьбой нескольких рядовых, попавших в плен на территории Югославии, с напряженным вниманием следила вся Америка.

Опасность ситуации в том, что для западного мира слишком велик соблазн увидеть в происходящем свидетельство недостаточной твердости и решительности отстаивании своих ценностей. Тот же С. Хантингтон в красноречивой статье «Запад уникален, но не универсален», говоря о «разрыве принципов с практикой Запада», указывает, что «лицемерие и двойные стандарты служат платой за универсалистские претензии... Вера в то, что незападные народы должны принять западные ценности, институты и культуру, если говорить всерьез, аморальна по своим последствиям».

Осознание глобальной опасности, возможно, приведет к созданию мирового правительства, парламента и трибунала. Это политическая сторона проблемы. Есть и моральная. Цивилизация должна отказаться от излишеств потребления, особенно на Западе, -- энергии, продуктов, природных ресурсов. Нужно восстановить культ семьи, труда и гармонию отношений человека и природы.

5. Народ