"Прощай, дядя Джо! Здравствуй, дядя Сэм!": роль США в развитии отношений Югославии с Западом в 1949-1953 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

«ПРОЩАЙ, ДЯДЯ ДЖО! ЗДРАВСТВУЙ, ДЯДЯ СЭМ!»: РОЛЬ США В РАЗВИТИИ ОТНОШЕНИЙ ЮГОСЛАВИИ С ЗАПАДОМ в 1949-1953 гг.

А.А. Костин

1949 год стал важным годом в советско-американских отношениях, принесшим изменения в расстановке сил на международной арене. В этот год Г. Трумэн вступил в должность президента США на новый срок, был подписан Североатлантический договор, СССР испытал первую атомную бомбу, произошёл раскол Германии на ФРГ и ГДР, к власти в Китае пришли коммунисты. Изменилась геополитическая ситуация на юге Балкан. В Греции правительственные войска при поддержке Соединённых Штатов одержали победу над повстанцами. Югославская компартия была подвергнута странами Коминформа остракизму. Югославия стала изгоем в коммунистическом мире. Запад ожидал силовой акции советского блока против опального режима И. Броза Тито.

Из-за недостаточной открытости российских архивов нет достоверных данных о том, готовило советское руководство военную акцию против югославов. Приходится довольствоваться лишь косвенным свидетельством Н. Хрущева: «Сталин... был озлоблен против Тито до невозможности. Готов был даже начать войну с Югославией. Думаю, что он кое о чем на этот счёт размышлял, хотя я никогда не слышал прямых разговоров насчет военного нападения на Югославию. Но засылку агентуры и демонстрацию силы Сталин начал проводить сейчас же после разрыва с Тито. На данную тему велись разговоры в Политбюро на даче Сталина, но не обсуждались дела на каком-то официальном заседании» [1]. Первый секретарь ЦК КПСС в 19531964 гг. также пишет в своих воспоминаниях, что Сталин «после войны говорил, когда решил расправиться с Тито: «Пальцем пошевелю, и не будет Тито»». Но, как подытожил Xрущёв, «с Тито у него не вышло» [2]. Англоязычный перевод, осуществлённый в 1974 г. С. Тэлботтом, будущим заместителем госсекретаря США в 1994-2001 гг., приписывает Xрущёву следующие слова: «Я абсолютно уверен, что, если бы Советский Союз имел общую границу с Югославией, Сталин осуществил военное вторжение... Он [Сталин] боялся, что американские империалисты активно поддержат югославов» [3].

В 1949 г. западная пресса много писала о концентрации войск советских сателлитов вдоль югославских границ [4]. Однако редактор газеты «Борба» В. Дедиер спустя 20 лет утверждал, что, хотя весь мир ждал, что что-то произойдёт, югославы демонстрировали спокойствие. На вопрос, ожидает ли Югославия нападение со стороны Албании, Болгарии, Румынии и Венгрии, Дедиер, являвшийся в то время сотрудником отдела пропаганды ЦК КПЮ, ответил: нет, никакие военные приготовления на другой стороне границы не зафиксированы. При этом в Советском Союзе таких опровержений дано не было. В апреле в западной прессе снова появилось множество сообщений о концентрации войск у югославских границ. Дедиер опубликовал в «Борбе» ещё одно опровержение. По его словам, этот миф был создан западными журналистами, чтобы дискредитировать Советский Союз, представить его как агрессора и империалистическое государство [5].

В противоречии с заявлениями югославской стороны, стремившейся избежать нагнетания ситуации и надеявшейся на нормализацию отношений с Москвой, к середине 1949 г. вторжение в Югославию стало вполне вероятным. По словам британского историка Н. Белофф, когда Сталин «убедился, что он не сумел уничтожить Тито, шевельнув мизинцем, он пошевелил всем остальным, чем только мог пошевелить» [6]. Главнокомандующий венгерской Народной армией генерал Бела Кирай свидетельствовал, что конец 1940х начало 1950-х гг. был периодом, когда жизнь в Венгрии была полностью подчинена подготовке к предстоящей войне: в политическом, экономическом, военном и психологическом отношении [7]. В годы Второй мировой войны Кирай участвовал в оккупации Украины, затем стал членом компартии Венгрии (после Венгерской партии трудящихся), а впоследствии был одним из руководителей антисоветского восстания 1956 г. и эмигрировал в США [8]. Правдивость его свидетельства сомнительна, так как оно отражает его антисоветские взгляды и сохраняющиеся в западной историографии утверждения о готовившемся советском вторжении в Югославию, хотя инциденты на югославских границах действительно происходили в тот период довольно часто. По югославским данным, вполне возможно несколько преувеличенным, число пограничных провокаций было достаточно высоким и постоянно увеличивалось:

- в 1950 г. 936;

- в 1951 г. 1517;

- за первые десять месяцев 1952 г. 1530 [9].

Как показала история, Сталин ограничился экономической изоляцией Югославии, жёсткой пропагандистской кампанией против югославского режима, серией судебных процессов против «агентов Тито», вооружением и увеличением численности состава армий стран-сателлитов, концентрацией их войск на югославских границах и осуществлением провокаций. 25 сентября 1950 г. Э. Кардель рассказал Генеральной Ассамблее ООН об антиюгославской кампании. Министр иностранных дел Югославии заявил, что «правительства восточно-европейских государств аннулировали 47 договоров, заключённых с ФНРЮ; из этих стран до 1 июля 1950 г. выслано или предложено выехать 138 югославским дипломатическим и другим служащим; на югославской границе с Венгрией, Румынией, Болгарией и Албанией в течение двух лет имели место 996 пограничных инцидентов; для нелегальной деятельности против Югославии в странах Восточной Европы сформировано свыше 20 центров, которые занимаются исключительно организацией диверсантских групп и их засылкой в Югославию; в первые 6 месяцев этого года радиостанции европейских стран передали только на языках народов Югославии 6732 антиюгославские передачи» [10]. Тем не менее, вопреки столь мрачной картине, экономическая блокада и «война нервов» не переросли во вторжение.

Несмотря на то, что советская военная акция против Югославии, скорее всего, всё-таки оставалась лишь в сфере эвентуальных действий Кремля, отбрасывать её вероятность американцы не могли. И Москва, и Вашингтон должны были быть готовыми к любому развитию событий. В случае советского военного вмешательства холодная война на Балканах могла быстро перерасти в открытое вооружённое столкновение, грозившее началом нового мирового конфликта. В результате американское отношение к советско-югославскому разрыву должно было быть осторожным и продуманным, так как блокада Западного Берлина уже накалила ситуацию в Европе и привела к обострению без того напряжённых отношений между СССР и США.

До принятия Советом национальной безопасности в 1950 г. директивы СНБ №68 курс американской внешней политики во многом определяла директива СНБ №20 / 4 «Цели США в отношении СССР в деле противодействия советской угрозе безопасности Соединённых Штатов». Она была одобрена президентом Трумэном 24 ноября 1948 г. [11] Директива требовала «усиливать ориентацию на Соединенные Штаты не советских стран, а также оказывать помощь тем из этих стран, которые способны и готовы внести важный вклад в безопасность США, чтобы повысить их экономическую и политическую стабильность и военный потенциал» [12]. После конфликта между ВКП(б) и КПЮ Югославию, руководство которой сохранило приверженность коммунистической идеологии, можно было отнести к «не советским странам». Вопрос состоял в том, был ли Белград в состоянии и желал ли способствовать укреплению американской безопасности.

Джон Кэмпбелл [13], курировавший в 19491955 гг. в Отделе Государственного департамента по политическому планированию балканское направление, свидетельствует, что до разрыва советско-югославских отношений американскому посольству в Белграде было крайне трудно убедить Вашингтон в серьёзности конфликта между ВКП(б) и КПЮ и добиться каких-либо серьёзных подвижек в югославской политике Соединённых Штатов. Особенно скептически к конфликту Тито и Сталина относился Чарльз Болен [14], заявивший: «Вор у вора дубинку украл. Хорошо, давайте просто наблюдать за этим. Это нас не касается, и не наше дело вмешиваться в эту ссору» [15]. По свидетельству Кэмпбелла, в югославской политике США «сохранялась сильная инерция, трудно было заставить Госдепартамент изменить хоть что-нибудь. Было совершенно непонятно, что мы можем сделать, потому что югославы не обращались к нам. Многие аспекты конфликта между Советским Союзом и Югославией всё ещё оставались сокрытыми от наших глаз. Соединенным Штатам было нелегко определить, что мы могли сделать в той ситуации, какое заявление с нашей стороны могло дать выгоду. Мы просто должны были ждать, пока не станет ясно, каким образом Соединенные Штаты могли бы использовать эту ситуацию. Но пока, в тех условиях, в Вашингтоне преобладала тенденция не думать об этом» [16]. Даже директиву СНБ №18 / 2 от 18 февраля 1949 г., которая сократила торговые ограничения для экспорта в

Югославию, Дж. Кэмпбелл характеризует как «крайне незначительное действие», но при этом подчёркивает, что «её символическая важность была значительна, так как она стала началом всего остального» [17].

Пытаясь вызвать недовольство населения Югославии ухудшением экономической ситуации в стране и тем самым добиться свержения режима Тито, Сталин постепенно, в течение года после начала конфликта, прекратил все контакты стран советского блока с Белградом. Этот процесс завершился в июле 1949 г., когда Польша, единственная из стран Коминформа поддерживавшая торговлю с Югославией, объявила о прекращении всех поставок в Югославию в связи с истечением срока действия существующего торгового соглашения [18]. Впоследствии, в декабре

1950 г. член Секретариата Исполнительного бюро ЦК КПЮ Б. Кидрич заявил в Скупщине, что разрывом инвестиционных договоров СССР и страны народной демократии нанесли ФНРЮ ущерб в 400 млн. долл. [19]

Чем жёстче становилась экономическая блокада Югославии со стороны Кремля и его сателлитов, тем меньше у Тито и его окружения было надежд на нормализацию отношений с Коминформом. В ответ Белград начал устанавливать контакты с западными странами и переориентировал свою пропаганду против Советского Союза. Ещё в сентябре 1948 г. Югославия проявила интерес к покупке американского оборудования для бурения нефтяных скважин. Сокращение экономических связей между Югославией и странами Коминформа в конце декабря 1948 г. вынудило Тито заявить, что «югославское правительство должно продать свое сырье в других местах, чтобы купить необходимое оборудование» [20]. Всё это свидетельствовало не столько об изменении югославской внешней политики, сколько об экономических проблемах, с которыми столкнулся Белград. После плохого урожая

1949 г. югославы попытались избежать экономических проблем путём развития экономических отношений со странами, не входившими в Коминформ.

Администрация США была готова поддержать Югославию, но ждала лояльной позиции Белграда в международных делах. В первую очередь речь шла о греческой проблеме. С самого начала Вашингтон использовал американскую помощь в качестве инструмента политического давления на Белград и обусловил её предоставление прекращением югославской поддержки греческим коммунистам. В мае 1949 г. югославы запросили у Международного банка реконструкции и развития (МБРР), Экспортно-импортного банка (Эксимбанк) и различных частных учреждений Соединённых Штатов заём в 200 млн. долл. [21]

Американо-югославские переговоры о возможности оказания Вашингтоном помощи Белграду продолжались в течение лета 1949 г. 8 июня югославский министр иностранных дел Э. Кардель пытался убедить американского посла К. Кэннона в том, что Белград больше не посылает материальную помощь греческим партизанам [22]. 10 июля, когда исход гражданской войны в Греции был уже очевиден, Тито во время выступления в Пуле объявил о закрытии югославско-греческой границы [23]. Правительство Югославии отказалось пускать на свою территорию партизан ЭДА (Демократическая армия Греции), лишив её важных баз.

Действия Югославии можно рассматривать как уступку или проявление лояльности и готовности к сотрудничеству, совершённые для получения американской поддержки. В. Дедиер позже утверждал, что югославы закрыли границу для греческих повстанцев не под давлением Запада, а потому, что коммунисты Греции поддержали резолюцию Коминформа и вели радиопропаганду против Югославии [24]. Ещё 24 июня поверенный в делах США в ФНРЮ Б. Римс писал госсекретарю Д. Ачесону о своей уверенности в том, что Белград перестал делать поставки греческим партизанам: «Положение Югославии слишком тяжёлое, чтобы помощь, в которой она нуждается, оказывать людям, чей успех может означать лишь окончательное окружение занавесом Кремля вокруг неё же самой» [25]. Таким образом, сложно выявить степень лояльности Тито к Западу, но вполне очевидно, что Белград своими действиями ускорил поражение греческих коммунистов.

8 сентября Эксимбанк удовлетворил просьбу Югославии о предоставлении кредита в 20 млн. долл., Международный валютный фонд (МВФ) одобрил кредит на сумму 3 млн. долл. для содействия развитию ФНРЮ, также США официально объявили о предоставлении лицензии на строительство металлургического комбината в Югославии [26]. Дж. Кэмпбелл свидетельствовал, что «югославы сначала обратились в частные банки, в частности в «Ирвинг Траст Кампании», и в целом получили положительный ответ на предоставление ссуды, но на меньшую сумму, нежели им было необходимо. Летом 1949 г. они сделали заявку в Эксимбанк, и мы приступили к переговорам с его президентом, убеждая его, что есть веские политические причины для выдачи такой ссуды. Публично было объявлено, что это исключительно коммерческий бизнес и что тем самым оказывается содействие югославской торговле с Соединенными Штатами для развития американского экспорта. Мы сделали все, чтобы преуменьшить политическое значение этой ссуды, потому что югославы не хотели показывать, что они повернулись к Западу в политическом смысле» [27].

СССР отреагировал разрывом отношений.

28 сентября 1949 г. Москва направила Белграду ноту, утверждавшую, что «теперешнее югославское правительство находится в полной зависимости от иностранных империалистических кругов и превратилось в орудие их агрессивной политики, что привело к ликвидации самостоятельности и независимости Югославской Республики.

Все эти факты свидетельствуют о том, что заключенный 11 апреля 1945 г. Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Югославией теперешнее югославское правительство грубо растоптало и разорвало в клочки.

На основании вышесказанного советское правительство заявляет, что Советский Союз отныне считает себя свободным от обязательств, вытекающих из указанного договора» [28].

Финансовая поддержка, оказываемая Белграду Соединёнными Штатами, позже была дополнена военной помощью. К середине 1955 г. США предоставили Югославии военную и экономическую помощь на сумму почти 1,2 млрд. долл., из которых югославы должны были вернуть в форме возмещённых ссуд только 55 млн. [29]. При этом Югославия не была включена в План Маршалла, так как, во-первых, Тито стремился избежать любых политических условий при получении займов от западных стран, подчёркивая тем самым, что Белград остался верен духу марксизма-ленинизма; и, во-вторых, администрации президента Трумэна было крайне непросто объяснить американским налогоплательщикам, почему Соединённые Штаты оказывают помощь коммунистической стране. Таким образом, югославское правительство, в отличие от его будущих союзников Греции и Турции, не имело никаких обязательств по демократизации режима, либерализации экономики и оказанию военной помощи Западу в случае необходимости.

Но это вовсе не означало, что американская поддержка Тито не приносила Вашингтону никаких выгод. Москва, нагнетая атмосферу страха перед возможным советским вторжением в Югославию, надеялась, что экономическая блокада Белграда странами Коминформа повлечёт за собой ухудшение ситуации в стране и недовольство населения, что вынудит определённые силы в югославском партийном руководстве свергнуть Тито. Как писал в 1950 г. журнал «Форин Эфеаз», цель Советского Союза в этот период была ясна: «...экономическая блокада приведёт к экономическому краху, которого не могла достигнуть простая политическая пропаганда» [30]. Поэтому американская политика была направлена на исключение подобной возможности, что требовало оказания Белграду экономической помощи. Высокопоставленный сотрудник Госдепартамента Дж. Бим [31], работавший в 1951-1952 гг. советником американского посольства в ФНРЮ, впоследствии вспоминал, что США были заинтересованы не столько в либерализации экономики Югославии, сколько в её независимости от Москвы [32].

Директива Совета национальной безопасности №18/4 «Политика Соединенных Штатов по отношению к конфликту между СССР и Югославией» от 17 ноября 1949 г. определяла главным следствием «югославской ситуации» улучшение безопасности Запада. Возможная потеря Югославии означала бы потерю политических выгод в холодной войне. Речь шла о том, что «увеличивающаяся зависимость» ФНРЮ от Запада расширяла возможности для урегулирования триестского вопроса и для нормализации отношений с Грецией и Турцией [33]. В свою очередь, советская сторона осуществила очередную пропагандистскую атаку на Белград. 29 ноября

1949 г. была опубликована вторая резолюция Коминформа «Югославская компартия во власти убийц и шпионов» [34]. Ситуация была накалена до предела, и на Западе не исключали военной акции Кремля против ФНРЮ. Если вопрос оказания Белграду экономической помощи был для американцев делом решённым, то защита Югославии в случае нападения СССР и его сателлитов по-прежнему находилась на стадии обсуждения, никакого рабочего решения пока ещё не было.

В 1950 г. на ход холодной войны оказали влияние два важных фактора. Первым стала директива СНБ №68 «Цели и программы национальной безопасности Соединенных Штатов» от 14 апреля. Она определила американскую внешнеполитическую стратегию на ближайшие десятилетия. Согласно этому документу, положение Югославии, изгнанной из советского блока за национализм, говорило о возможной уязвимости отношений Кремля с его сателлитами в случае роста национализма в странах Восточной Европы: «Слабым местом политики Кремля являются также его отношения с государствамисателлитами и их населением. Национализм попрежнему остаётся самой мощной эмоционально-политической силой. При первой же возможности получить независимость, как это было в случае Тито, государство-сателлит, скорее всего, попытается отделиться от Кремля» [35]. Последующие десятилетия показали, что «карта национализма» была неоднократно с успехом разыграна в мировой политике.

Вторым фактором стал начавшийся 25 июня 1950 г. корейский конфликт. В то время, когда вероятность советского военного вторжения в Югославию оценивалась в Вашингтоне весьма высоко, война вспыхнула в Азии: согласно не вызывающему особого доверия свидетельству Белы Кирая, «Северная Корея начала войну, именно тогда, когда советский блок в Европе был готов начать агрессию против Югославии», «существовала прямая связь между выбором времени корейской агрессии и завершением подготовки к войне против Югославии». Кирай утверждает, что «агрессия против Югославии началась бы в конце 1950 г. или самое позднее весной 1951 г., если бы Соединенные Штаты и Организация Объединенных Наций не вмешались в корейскую ситуацию» [36]. В связи с этим в августе 1950 г. члены Совета национальной безопасности решили, что «можно оказать Югославии чрезвычайную военную помощь согласно Программе взаимной помощи обороне [37]» [38].

29 ноября президент Трумэн официально обратился к Конгрессу для получения санкции на оказание Югославии дополнительной помощи в размере 38 млн. долл. для обеспечения продовольственных потребностей югославских военных, подчеркнув, что это имеет большое значение для безопасности НАТО и Соединенных Штатов [39]. Так как ФНРЮ не являлась членом НАТО, требовалось, чтобы Конгресс внёс поправки в Закон о взаимной помощи обороне. Палата представителей и Сенат приняли Чрезвычайный закон о помощи Югославии, и 29 декабря 1950 г. он был подписан президентом [40].

Дж. Кэмпбелл вспоминает, что «для этого требовалось объяснить населению Соединенных Штатов мотивы нашей политики. Неизбежно приходилось сталкиваться с аргументом: «Почему мы должны помогать коммунистам? Мы боремся с коммунизмом, мы сейчас воюем в Корее, и во всем мире уже идёт холодная война. А теперь вы пришли к нам и просите предоставить специальную помощь и отдать нашу пищу, чтобы поддержать коммунистов».

Все это в значительной степени стало предметом обсуждения общественности, но меня поразило то, что на деле мы не встретили непримиримого сопротивления. Конгресс значительным большинством голосов обеих палат проголосовал за законопроект о помощи югославам. Мы провели множество заседаний в Госдепартаменте, определяя, как нам поступить, и решили, что лучшая линия убеждения общественности - гуманитарная: масштабная засуха в Югославии грозила страшным голодом её народу, страна была отрезана от поставок, которые она могла бы получить из других частей мира» [41].

Таким образом, начало военной поддержки Белграда Вашингтоном было положено с помощью гуманитарного аспекта - продовольственные поставки югославской армии в условиях грозившего стране голода. В течение следующего года США расширили и укрепили каналы военной помощи Югославии, позволившей не только укрепить обороноспособность НАТО в средиземноморском бассейне и его будущих членов Греции и Турции, но также в некоторой степени «привязать» ФНРЮ к Соединённым Штатам. 16 апреля 1951 г. президент Трумэн объявил о своём решении предоставить Югославии 29 млн. долл. в рамках Закона о взаимной помощи обороне для поддержки югославских вооруженных сил [42]. На следующий день, 17 апреля соглашение об этом было заключено в Белграде путем обмена нотами между американским послом Дж. Алленом и заместителем министра иностранных дел ФНРЮ Й. Вильфаном [43]. В мае июне 1951 г. в Вашингтоне состоялись двусторонние переговоры, включавшие «обсуждение долговременной стратегии». 13 июня глава Отдела планирования армии США генерал-лейтенант К. Эддльман и начальник Генерального штаба югославской армии генерал-полковник К. Попович подписали соглашение о срочной доставке военных грузов в Югославию и консультациях между военными обеих стран [44].

Югославская зависимость от американской поддержки достигла пика с подписанием 14 ноября 1951 г. Соглашения о военной помощи между Соединенными Штатами и Югославией [45]. Во-первых, на ФНРЮ было распространено действие Закона о взаимной безопасности от 10 октября 1951 г., который санкционировал использование почти 7,5 млрд. долл. на оказание военной, экономической и технической помощи американским союзникам, в первую очередь в Западной Европе: «Правительство США предоставит или будет продолжать предоставлять в распоряжение Правительства ФНРЮ оборудование, материалы, услуги или другую помощь в соответствии с. Законом о взаимной помощи обороне 1949 г. и Законом о взаимной безопасности 1951 г.». Во-вторых, Белград брал на себя обязательство поставлять Вашингтону стратегически важное сырьё: «Правительство ФНРЮ предоставит США взаимную помощь, продолжая содействовать производству и передаче Соединенным Штатам в таких количествах и на таких условиях, которые будут согласованы, сырья и полуфабрикатов, необходимых США в результате недостатка или потенциального недостатка в собственных ресурсах и наличия их в Югославии» [46].

Главным препятствием для американской помощи Белграду и эффективной интеграции Югославии в западную систему обороны стала кампания против распространения коммунизма в США. В эпоху борьбы с коммунизмом в условиях холодной войны одна только мысль об оказании поддержки коммунистической стране и о борьбе с коммунизмом совместно с ней казалась довольно абсурдной. Большинство сотрудников американской дипломатической службы говорили о трудностях поддержки Тито в тот период. Американский посол в ФНРЮ в 1953-1957 гг. Дж. Риддлбергер вспоминал: «Убедить американский Конгресс выделить деньги для коммунистического диктатора это довольно неприятное занятие. Я считаю, Трумэн был абсолютно прав, и я уверен, в этом деле он проявил много мужества» [47]. Говоря об оказании помощи Белграду, помощник и затем заместитель директора Отдела торговой политики Госдепартамента в 1951-1954 гг. У. Армстронг подчеркнул: «В атмосфере маккартизма, это было не так-то просто» [48].

Дж. Кэмпбелл указал также юридические препятствия для поставок Белграду, существовавшие до принятия Чрезвычайного закона о помощи Югославии: «Я помню, мы использовали любую лазейку в существующих законах, ни один из которых напрямую не разрешал помощь Югославии. Мы использовали зерно и другие продукты, которые были отправлены в Италию, и передали их из Италии в Югославию. Мы поручили Бучу Фишеру, который был юрисконсультом, интерпретировать Закон о взаимной помощи обороне таким образом, чтобы с его помощью выбить продовольствие на том основании, что оно необходимо югославской армии. Это была весьма сомнительная юридическая интерпретация, я думаю, но, тем не менее, мы были готовы рискнуть, если бы госсекретарь Ачесон тогда одобрил её. Он тоже был готов использовать этот шанс» [49].

Подобно тому, как экономическая помощь Соединённых Штатов Югославии повлекла за собой помощь военную, военные поставки, в свою очередь, расчищали дорогу для стратегического сотрудничества Вашингтона и Белграда в сфере совместной обороны против потенциальной советской угрозы. О вступлении ФНРЮ в НАТО, как это сделали 18 февраля 1952 г. Греция и Турция, речь идти не могла. Во-первых, сами югославы, надеясь получить защиту со стороны Запада, в то же время не желали дать лишний повод для обвинений со стороны мирового коммунистического движения в предательстве идей марксизма. Во-вторых, американцы понимали, что вступление коммунистической страны в НАТО выглядело бы, по меньшей мере, абсурдно. Тем не менее, независимость Югославии от Москвы с военно-стратегической точки зрения давала Соединённым Штатам неоспоримое преимущество перед Советским Союзом, отвечая целям его сдерживания в балкано-средиземноморском районе.

Военное сотрудничество Белграда и Вашингтона было инструментом давления на Кремль, создавая возможную опасность советскому блоку в юго-восточной Европе. В феврале 1951 г. сообщения о присутствии американских и английских боевых самолетов на югославских аэродромах потрясли румынский Генштаб. Болгары тоже постоянно ожидали югославского нападения, строя оборонительные сооружения и готовя войска к его отражению. Они получили из неизвестных источников тревожную информацию, что в случае нападения СССР в Центральной Европе НАТО ответит на Балканах, направив против них югославов, греков и турок [50].

В меморандуме «Возможности войны с Советским Союзом, 1951-1952: использование атомного оружия» от 23 мая 1951 г. член Отдела планирования политики К. Саваж указывал: «Югославия, Греция, Турция. Эти три государства имеют для нас большое значение в борьбе против советского империализма. Они представляют собой грозный бастион против агрессии в районе восточного Средиземноморья. Их совместные военные силы сейчас больше, чем всех европейских членов Североатлантического союза. Кроме того, если нам будет навязана война, мы можем надеяться на наступление против Советского Союза в этом регионе» [51].

Давая оценку возможному развитию ситуации в мире на два года вперёд, аналитики ЦРУ 24 сентября 1951 г. говорили о будущем присоединении «Греции, Турции, Испании, Югославии и Западной Германии» к НАТО, которая «должна быть завершена в предстоящий период» и станет «главным приращением в силе НАТО». При этом автор прогноза сетовал, что «многочисленные политические и психологические препятствия» мешают вкладу последних трёх стран в западноевропейскую оборону [52].

Дж. Кэмпбелл суммировал приоритеты американской стратегии в тот период следующим образом: «Наш подход к военной программе был следующим: во-первых, его основная цель заключалась в повышении обороноспособности Югославии, во-вторых, так или иначе было очень важно начать подключение Югославии к западной обороне в целом. ...Конечно, с точки зрения Пентагона, раз они поставляли югославам военное оборудование, то в случае войны они хотели бы, чтобы югославы помогли защитить определённые места [53] и не отступили в горы, чтобы защищаться в одиночку. Поэтому в умах многих в Соединенных Штатах, кто был связан с югославской политикой, созревала идея каким-то образом постепенно подвести югославов к более тесным связям с НАТО» [54].

Таким образом, мысли о необходимости включения ФНРЮ в западную оборонительную систему в начале 1950-х гг. были и у американских военных, и у дипломатов. Однако сам Тито был заинтересован в получении защиты западных стран в случае вторжения войск советского блока, но не желал оказаться втянутым в войну между Востоком и Западом. Поэтому Белград стремился избежать любых обязательств перед Вашингтоном и его союзниками. В мае 1951 г. югославский маршал «пояснил, что Югославия не интересуется заключением каких-либо бумажных договоров, и что идентичность интересов - единственная реальная и достаточная гарантия того, что Югославия будет во время войны на стороне Запада» [55].

Поэтому на данном этапе речь могла идти не более чем о развитии сотрудничества Белграда с Афинами и Анкарой. Уже в сентябре 1951 г. Тито подчеркнул, что ФНРЮ «подвергнется опасности в случае нападения на Грецию и Турцию», поэтому с началом агрессии или даже раньше неизбежно возникнет вопрос о сотрудничестве этих стран с Югославией [56]. Так как восприятие внешней угрозы у них было идентичным, отношения между тремя странами быстро улучшались. В течение 1952 г. в ходе постоянных взаимных посещений военных делегаций и политических представителей проходили греко-турецкоюгославские переговоры. Американская поддержка укрепления отношений между тремя балканскими государствами была важна, но её проявлению мешало нежелание югославов брать на себя какие-либо обязательства перед Западом и наличие таких обязательств у Греции и Турции, ставших 18 февраля 1952 г. членами НАТО.

6 июня 1952 г. американский посол в Югославии Дж. Аллен согласился с Госдепартаментом, что «следует соблюдать осторожность, чтобы греки или турки не торопили события и не сделали слишком резких шагов в отношении югославов», но подчеркнул, что «очень важно воспользоваться нынешней югославской готовностью к улучшению отношений с обеими этими странами». Посол рекомендовал: «Наш лучший подход, мне кажется, состоит в том, чтобы избежать слишком активного участия в любом амплуа, и пусть югославы, греки и турки решат это сами, насколько возможно» [57].

Говоря о вероятности того, что турки и греки могут обратиться к Североатлантическому альянсу с просьбой определить своё отношение к возможному соглашению Белграда с Афинами и Анкарой, госсекретарь Ачесон в ответном послании белградскому посольству подчеркнул: «Есть определенные указания, полученные Госдепартаментом, что ситуация ещё не созрела для того, чтобы предпринимать такие шаги в НАТО». Ачесон объяснил, что «Госдепартамент обеспокоен, как бы возможный отказ стран НАТО не нанёс ущерба сближению Югославии с Грецией и Турцией на двухили трёхсторонней основе» [58].

Тем не менее, американские военные активизировали свои переговоры с югославами. В середине июля 1952 г. два высокопоставленных чиновника от Министерства обороны Соединенных Штатов, генералы К. Эддлман и Дж. Xолмстэд, и затем помощник министра обороны Ф. Нэш посетили маршала Тито в его летней резиденции в Словении [59]. В августе министр армии США Ф. Пэйс осуществил двухдневную поездку в Югославию и «принял участие в военных учениях неподалеку от столицы, перед тем как отправиться в Блед для встречи с маршалом Тито» [60]. Эти визиты позволили американцам более настойчиво вести переговоры с югославами в военной сфере. В ноябре Вашингтон направил в Белград заместителя главнокомандующего Европейского командования США, генерал-лейтенанта Т. Xэнди для обсуждения вопросов обороны и детального определения военных возможностей Югославии. Однако Белград вновь отказался дать какие-либо обязательства, но, надеясь получить от Запада необходимую защиту в случае войны. Югославы жаловались грекам на американского генерала: «Он спрашивал много, а говорил мало. Мы не рассказывали Xэнди о своих силах, так как он не рассказывал нам о своих» [61].

На трёхсторонних балканских переговорах ситуация была иной. 24 ноября 1952 г. посол Аллен сообщил в Госдепартамент, что накануне визита греческой военной делегации «югославы говорили об определенных военных обязательствах». В беседе с греческим посланником Капитанидесом Аллен сказал, что «югославы могут рассчитывать на получение косвенных обязательств НАТО путём подписания с греками и турками взаимных гарантий поддержки в случае нападения» [62]. Подключение Югославии к военному планированию НАТО стало предметом дискуссии с декабря 1952 г., когда переговоры трёх балканских стран вышли на уровень подготовки соглашения о сотрудничестве. Однако обязательства Греции и Турции перед НАТО и желание югославов избежать принятия на себя подобных обязательств по-прежнему мешали процессу переговоров, и никакого определённого плана относительно балканского союза пока ещё не было.

Позиция Государственного департамента была изложена госсекретарём 5 декабря в письме в американское посольство в Париже. Ачесон выразил поддержку трёхсторонних переговоров, подчёркнув приоритет интересов Североатлантического альянса: «Соединённые Штаты, позиция которых уже доведена до заинтересованных сторон, выступают за максимальное развитие югославско-греко-турецкого сотрудничества, которое должно рассматриваться с точки зрения греческих и турецких обязательств в НАТО» [63]. Госсекретарь высказал недовольство политикой Белграда, надеявшегося без взаимных обязательств получить гарантии защиты со стороны Запада в случае советского нападения: «Чем понятнее будет разъяснено Югославии, что её собственные интересы неразрывно связаны с общими усилиями обороны Запада и что ей не позволят натравливать одну державу или группу держав против остальных, тем более вероятным станет достижение наших целей [64]. Исходя из вышеизложенного, глава Госдепартамента выступил за не военный характер готовящегося трёхстороннего соглашения: «В настоящее время мы выступаем за максимально возможный прогресс в случае военного планирования между греками и / или турками и югославами, хотя мы считаем, что сейчас не должно быть никаких военных обязательств. Подобные обязательства должны стать результатом правительственного решения в момент возникновения чрезвычайной ситуации с учётом всех возникших обстоятельств и, по мере необходимости, после консультации с союзниками по НАТО» [65].

Ограничение коллективных действий условием возникновения чрезвычайной ситуации означало, что США в существовавших тогда условиях не считали возможным сотрудничество Белграда с Североатлантическим альянсом. С одной стороны, Вашингтон желал не только оградить Югославию от вторжения войск советского блока, но и ассоциировать её с западным миром. С другой стороны, ожидаемая советская агрессия в случае военного сотрудничества между ФНРЮ и НАТО грозила вооружённым столкновением между Западом и Востоком. Соединённым Штатам в то время хватало Кореи.

Югославы добивались «формального трёхстороннего соглашения с Грецией и Турцией о помощи других государств в случае нападения на любую из сторон». Такое соглашение должно было содержать конкретные планы совместных действий в возможной войне [66]. Расчёт Белграда был очевиден. В случае советского нападения на Югославию, на помощь ему должны были прийти Греция и Турция, которым в рамках союзнических обязательств по Североатлантическому договору окажут поддержку другие члены НАТО. Таким образом, югославы, по сути, получали защиту со стороны всего западного блока. В случае же нападения на Грецию или Турцию, Белград должен был предпринять совместные с ними действия по взаимной обороне, но не имел обязательств по вступлению в войну из-за конфликта Востока и Запада где-нибудь в Центральной Европе или на Дальнем Востоке. Тем не менее, американское посольство в ФНРЮ считало возможное соглашение Белграда, Афин и Анкары о взаимной обороне полезным для Вашингтона. «Расширение сферы переговоров» между Югославией, Грецией и Турцией, по мнению посла Аллена, «побудило Тито начать процесс перемещения под зонтик НАТО» [67].

20 февраля 1953 г. югославская сторона представила свой проект договора о дружбе, который содержал статью 4, гласившую: «Соглашения и рекомендация, касающиеся военного сотрудничества, принятые с общего согласия начальниками генеральных штабов (или их полномочными представителями), должны после утверждения правительствами Договаривающихся Сторон являться частью этого договора». Югославское предложение расходилось с греческим проектом, в котором признавалась важность организации совместной обороны, но предполагались лишь консультации в случае боевых действий, направленных против одной из сторон, и предусматривалось право Греции и Турции избегать действий, которые противоречат Североатлантическому договору или Уставу ООН [68].

За месяц до этого в США завершилась 20-летняя деятельность демократической администрации. На пост президента вступил республиканец Д. Эйзенхауэр, назначивший госсекретарём Дж. Ф. Даллеса. 21 февраля Даллес выразил озабоченность условиями соглашения, предложенными Белградом и Афинами: «Югославский проект (статьи 2 и 4) и в меньшей степени греческий проект (статья 4 и упоминание «взаимопомощи» (в преамбуле) создают большие проблемы, которых все мы стремимся избежать, а именно: придают договору характер пакта о взаимной помощи, вместо того, чтобы ограничить его дружбой и консультациями. Для того чтобы избежать вовлечения НАТО и других последствий, обязательства не должны идти дальше обязательств консультироваться относительно таких общих мер, которые могут потребоваться, и не должны распространяться на обязательства оказывать помощь». Госсекретарь признал, что «политическое соглашение не имеет никакого значения, если оно формально не связано с военными договоренностями», но, подводя черту, резюмировал: «Есть веская причина для разделения двух аспектов: международная политическая атмосфера не такова, чтобы обязательства в этой сфере были заключены в настоящее время» [69]. В итоге подписанный в Анкаре 28 февраля 1953 г. Договор о дружбе и сотрудничестве между Югославией, Грецией и Турцией не содержал некоторых положений, которые обсуждались в ходе предшествовавших подписанию переговоров. Все военные условия были тщательно удалены [70].

Таким образом, Югославия заняла важное место в американо-советских отношениях на начальном этапе холодной войны. Так как отношения Москвы и Белграда с середины 1949 г. фактически были приостановлены, ФНРЮ оказалась в фокусе балканской политики Вашингтона. С появлением резолюции Коминформа американский Совет национальной безопасности попытался использовать советско-югославский конфликт для получения политических выгод в холодной войне, преследуя цель освобождения Восточной Европы от коммунистического контроля. К началу 1949 г. Соединенные Штаты решили помогать Тито расширением торговли и доступа к стратегическому сырью «не потому, что он был оценён как друг или союзник, а потому, что его существование было воспринято как заноза в теле коммунистического сообщества, как потенциальный стимул для разрыва других сателлитов с Кремлем» [71].

Однако в течение года Вашингтон сомневался в серьёзности конфликта Белграда и Москвы. Только летом 1949 г. американцы окончательно убедились в неотвратимости раскола между Тито и Сталиным. С июня 1948 г. по август 1949 г. Кремль прекратил отношения стран формировавшегося советского лагеря с Югославией, надеясь с помощью экономической блокады, жёсткого пропагандистского давления и военных приготовлений на югославских границах либо заставить Тито капитулировать, либо добиться его свержения. Американцы изменили своё отношение к коммунистической Югославии, пытаясь предотвратить возможное советское вторжение на её территорию. Совет национальной безопасности одобрил возможность оказания широкомасштабной помощи Тито. В обмен на экономическую поддержку Соединённых Штатов Белград согласился на прекращение поставок греческим коммунистам и лишил их баз на своей территории. Полученное в результате завершения гражданской войны в Греции укрепление западной обороны послужило оправданием для увеличения военной помощи Югославии. Сталин, тем не менее, продолжил «войну нервов» на границах ФНРЮ и предпринял жёсткие меры, чтобы устранить потенциальную оппозицию в странахсателлитах.

Начало корейской войны в июне 1950 г. ухудшило без того напряженные отношения между Востоком и Западом, стимулировало новую фазу укрепления западных военных сил и особенно повысило стратегическую важность Югославии. Сохраняя верность коммунистической идеологии и зачастую независимую позицию в международных делах, Белград, тем не менее, стремился получить помощь и защиту Запада. Интеграция Югославии в западную оборонительную систему была и выгодна, и опасна для США. Она позволяла усилить силы западного блока за счёт югославской армии, но грозила вовлечением НАТО в войну с советским лагерем в случае его нападения на Югославию. Так как американцы не смогли добиться твёрдого обязательства Белграда воевать на своей стороне, они стали препятствовать появлению военных обязательств Греции и Турции членов Североатлантического альянса перед ФНРЮ. Как показала история, Тито вёл сложную игру: после смерти Сталина, исходя из перспективы разрядки отношений с советским блоком, он принял решение отдалиться от западных держав. Получив в 1949-1953 гг. огромную экономическую и военную помощь от Запада, югославы много выиграли от советско-американской конфронтации, хотя в тот период для Вашингтона это тоже была временная выгода в его проблематичных отношениях с Москвой.

Политика США по отношению к Югославии в 1949-1953 гг. неизбежно определялась характером советско-американских отношений. В этот период можно выделить две фазы. Первая развитие экономических и военных связей между США и Югославией. Администрация Трумэна столкнулась с рядом сложностей, избрав курс поддержки коммунистической страны. В 1950 г., с началом маккартизма, Дж.Ф. Даллес прокомментировал ситуацию следующим образом: «Маршал Тито коммунист. Но его коммунизм отличается от коммунизма Сталина. Он такого типа, который Сталин и другие лидеры советской компартии относят к разряду ереси» [72]. Таким образом, коммунистический характер югославского режима в условиях холодной войны стал иметь второстепенное значение по сравнению с независимостью ФНРЮ от СССР. Американцам было важно не позволить Кремлю восстановить свой контроль над Белградом.

Вторая фаза переориентация Югославии на сотрудничество с Западом и усилия по включению её в западную оборонительную структуру. С учреждением НАТО потребность расширения сотрудничества с Югославией стала более выраженной, но подвижка в этом происходила очень медленно из-за непростых итало-югославских отношений и обязательств Турции и Греции перед НАТО. Но самое важное, югославы пытались избежать каких-либо политических обязательств перед западными странами, особенно США. Развитие отношений между Белградом, Афинами и Анкарой создавало основу для получения югославами защиты НАТО, но также создавало угрозу конфликта между СССР и США в случае советского вторжения в Югославию. Поэтому на данном этапе Вашингтон воспрепятствовал интеграции ФНРЮ в западную оборонительную систему. Соглашение, подписанное 28 февраля 1953 г. между Югославией и двумя партнерами по НАТО, не содержало никаких военных обязательств между сторонами. Однако это был существенный шаг к будущему военному союзу, который позволил творцам американской внешней политики закрыть или, по крайней мере, нейтрализовать брешь в южном фланге НАТО. 9 августа 1954 г. между Турцией, Грецией и Югославией был заключён Договор о союзе, политическом сотрудничестве и взаимной помощи, известный как Балканский пакт. Его появление стало возможным только после смерти Сталина, когда ожидаемое советское вторжение в Югославию перестало восприниматься Вашингтоном в качестве реальной угрозы.

ЛИТЕРАТУРА

югославия запад америка

1. Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть: воспоминания: в 4 кн. Кн. 2. Ч. 4. М., 1999. URL: http://knigosite.ru/ library/read/10542.

2. Хрущев Н.С. Указ. соч. Кн. 2. Ч. 3. URL: http:/knigosite.ru/library/read/57613.

3. Khrushchev Remembers: The Last Testament / ed. & tr. by S. Talbott. Boston, 1974. P. 181.

4. АВП РФ. Ф. 0144. On. 11. П. 29. Д. 4. Л. 3, 24.

5. Dedijer V. The Battle Stalin Lost: Memories of Yugoslavia, 1948-1953. N. Y., 1971. P. 207-208.

6. Beloff N. Tito's Flawed Legacy: Yugoslavia and the West: 1939-84. L., 1985. P. 147-148.

7. Kiraly B. The Aborted Soviet Military Plans // At the Brink of War and Peace: the Tito-Stalin Split in a Historic Perspective / ed. by W. Vucinich. N. Y., 1982. P. 273.

8. Кирай Бела (1912-2009) во время войны служил во 2-й оккупационной армии на территории Украины. В марте 1945 г. попал в советский плен, но сумел бежать. В августе 1945 г. вступил в Коммунистическую партию Венгрии, прошёл проверку и был возвращён в армию, где сделал быструю карьеру. С 1949 г. командующий сухопутными войсками. В 1951 г. был арестован по обвинению в шпионаже и приговорён к смертной казни, но приговор был заменён пожизненным заключением. Осенью 1956 г. освобождён из тюрьмы и стал военным лидером повстанческих сил, выступивших против просоветского режима. Возглавил вооружённое сопротивление советским войскам, затем бежал в Австрию. В июне 1958 г. на закрытом судебном процессе по «делу Имре Надя и его сообщников» заочно приговорён к смертной казни. С января 1957 г. заместитель председателя Венгерского революционного совета в Страсбурге. Затем переехал в США, где основал Венгерский комитет и Ассоциацию борцов за свободу.

9. Beloff N. Op. cit. P. 147-148, n. 25.

10. АВП РФ. Ф.0144. Оп. 34. П. 140. Д. 16. Л. 108.

11. FRUS. 1948. Vol. I: General; the United Nations. Part 2. Wash., 1976. P. 662-669.

12. Ibid. P. 668.

13. Кэмпбелл Джон [Campbell, John C.] в 19421946 гг. специалист Государственного департамента по Восточной Европе, политический советник американской делегации в СМИД, на Парижской мирной конференции 1946 г. и Дунайской конференции 1948 г., в 1949-1955 гг. член Отдела планирования политики, ответственный за балканские дела.

14. Болен Чарльз Юстис [Bohlen, Charles Eustis] (1904-1974) специалист Государственного департамента по Советскому Союзу. На дипломатической службе с 1929 г., сотрудник американского посольства в Москве в 1934-1940 гг., затем в Токио, специалист Государственного департамента по делам Восточной Европы и СССP в 1942-1943 гг., в 1944 г. глава Отдела по делам Восточной Европы, в 1945-1946 гг. специальный помощник государственного секретаря по связям с Белым Домом, переводчик на конференциях в Тегеране и Ялте, посол США в Москве в 1953-1957 гг. и на Филиппинах в 1957-1959 гг., специальный советник государственного секретаря по делам СССP в 1959-1961 гг., посол во Франции в 19621968 гг.

15. McKinzie R. Oral History Interview with John C. Campbell, N. Y., June 24, 1974. URL: http:// www.trumanlibrary.org/oralhist/campbell.htm.

16. Ibid.

17. Ibid.

18. Yugoslavia: Political Diaries, 1918-1965. Vol. 4: 1949-1965 / ed. by R. Jarman. Cambridge, 1997. P. 67-68.

19. АВП PФ. 0144. Оп. 35. П. 146. Д. 38. Л. 144.

20. Yugoslavia: Political Diaries, 1918-1965. Vol. 3: 1938-1948 / ed. by R. Jarman. Cambridge, 1997. P. 846.

21. Lees L. Keeping Tito Afloat: The United State, Yugoslavia, and the Cold War. Pennsylvania State University Press, 1997. P. 67.

22. FRUS. 1949. Vol. V: Eastern Europe; the Soviet Union. Wash., 1976. P. 897.

23. U.S. Diplomatic Records on Relations with Yugoslavia during the Early Cold War. 1948-1957 / ed. by N. Ceh. Boulder; N. Y., 2002. P. 101; Yugoslavia: Political Diaries. Vol. 4. P. 64-65; Lees L. Op. cit. P. 67.

24. Dedijer V. Op. cit. P. 270.

25. FRUS. 1949. Vol. V. P. 904.

26. FRUS. 1949. Vol. V. P. 946; Lampe J.; Prickett R.; Adamovic L. Yugoslav-American Economic Relation since World War II. Durham; L., 1990. P. 31; АВП PФ. Ф. 0144. Оп. 11. П. 29. Д. 4. Л. 16, 19; Оп. 33. П. 134. Д. 13. Л. 1; Lees, L. Op. cit. P. 71.

27. McKinzie, R. Oral History Interview with John C. Campbell, N. Y., June 24, 1974. URL: http:// www.trumanlibrary.org/oralhist/campbell.htm

28. Советско-югославские отношения. 1945-1956: док. и материалы. Новосибирск, 2010. С. 462.

29. Campbell J. Tito's Separate Road: America and Yugoslavia in World Politics. N. Y., 1967. P. 28.

30. Bartos M. Jugoslavia's Struggle for Equality // Foreign Affairs. 1950. №3 (Apr.). P. 434.

31. Бим, Джэйкоб [Beam, Jacob D.] в 1945-1947 гг. политический представитель в штаб-квартире вооружённых сил США в Германии, в 1947-1949 гг. глава Центрально-европейского отдела Госдепартамента, в 1950 г. генеральный консул в Джакарте (Индонезия); в 1951-1952 гг. советник американского посольства в Белграде, в 1952-1953 гг. советник посольства США в Москве.

32. Johnson N. Oral History Interview with Jacob D. Beam, Washington, June 20, 1989. URL: http:// www.trumanlibrary.org/ oralhist/beamjw.htm.

33. FRUS. 1950. Vol. IV: Central and Eastern Europe; The Soviet Union. Wash., 1980. P. 1341-1348; Lees L. Op. cit. P. 77.

34. Совещания Коминформа, 1947, 1948, 1949: док. и материалы. М., 1998. С. 701-704; Советско-югославские отношения. 1945-1956. С. 484-487.

35. FRUS. 1950. Vol. I: National Security Affairs; Foreign Economic Policy. Wash., 1977. P. 247; National Security Council: NSC 68: United States Objectives and Programs for National Security (April 14, 1950). URL: http://www.fas.org/irp/offdocs/nsc-hst/nsc-68-5.htm; Pyc. пер. см.: Холодная война. Директива СНБ-68. (Меморандум Ачесона). URL: http://www.coldwar.ru/bases/ nsc-68.php; История США в документах. Директива СНБ-68. URL: http://www.grinchevskiy.ru/l945-1990/ direktiva-snb-68.php.

36. Kiraly B. Op. cit. P. 286.

37. Англ. Mutual Defense Assistance Program. Закон о взаимной помощи обороне был принят американским Конгрессом и подписан президентом Г. Трумэном 6 октября 1949 г. Дополнил экономическую помощь, оказываемую Соединёнными Штатами западноевропейским государствам по Плану Маршалла, помощью военной, направленной на укрепление обороноспособности союзников США. См.: A Decade of American Foreign Policy. Basic Documents, 1941-1949. N. Y., 1968. P. 1356-1364.