Взаимодействие стран Европейского Союза с Республикой Беларусь

Новая квалификация, которая за счет Европейского Союза приобретается молодежью в той же Испании, Португалии или же во Франции, прежде всего, касается возможности работы на наукоемких производствах. Ни Греция, ни Португалия, ни Ирландия сами по себе были бы не в состоянии потянуть обеспечение того уровня образования в своих странах, который сейчас имеется у них, ибо им просто не было необходимости в столь качественном образовании для своей молодежи.

Европейский Союз своими вливаниями в систему образования, в той или иной форме в масштабе всей Европы создал особые условия для молодежи как ни странно именно в слаборазвитых государствах к быстрому карьерному росту за счет наукоемких производств.

Тем более что уровень жизни, уровень оплаты в слаборазвитых странах и регионах ниже, нежели в развитых странах и регионах, уровень инвестиций там ниже, нежели в развитых. Потому именно в слаборазвитых странах, в той же Ирландии стремятся разместить свои производства именно крупные производства. И, прежде всего те корпорации, которые работают на глобальном уровне, прежде всего корпорации, которые производят некую высокотехнологичную продукцию.

Рывок, который сейчас осуществляется в слаборазвитых странах регионах ЕС, напоминает то, что произошло в Белоруссии в послевоенный период, когда за деньги союзного центра были построены крупные высокотехнологичные по тем временам предприятия, а затем была подтянута образовательная сфера под обеспечение потребностей этого высоко технологичного комплекса. В результате мы получили один из самых высоких уровней образования в бывшем Советском Союзе и высоко квалифицированную рабочую силу.

Развитие технологий на их нынешнем уровне влечет за собой не только быстрый рост автоматизации производства, уменьшения доли и значения конвейерных рабочих на производстве, увеличения значения различного рода научных работников или же исследовательских структур для развития производства. Другой аспект для развития научно-технического прогресса в нынешнюю эпоху - это увеличение обслуживающих структур, увеличение сферы услуг как таковой. Ибо для успешной работы большого количества ученых, инженеров, исследователей необходима значительная обслуживающая их интересы сфера.

Потому в Европейском Союзе, в рамках европейской интеграции изначально предусматривался рост также и сферы услуг во всех странах участницах ЕС. То есть получается что, стандартизация системы образования в рамках Европейского Союза влечет за собой подтягивание уровня образования в слаборазвитых странах регионах Европейского Союза до уровня образования в высокоразвитых регионах, что, безусловно, выгодно слаборазвитым странам. И вот этот момент, вот это подтягивание уровня образования молодежи в слаборазвитых странах и регионах является главной компенсацией для этих слаборазвитых стран регионов с помощью которого население слаборазвитых стран, словно и не замечает потери своими экономиками технологической самостоятельности под воздействием крупных корпораций, возникших в масштабе Европы. Получившая лучшее образование молодежь имеет возможность сделать быстрые карьеры в рамках вот этих самых крупных европейских корпораций.

Другая часть населения оказывается втянутой в сферу услуг по обеспечению в общем то того меньшинства, которое делает быстрые карьеры на высокотехнологичных производствах и тоже в принципе довольно сложившейся жизнью. Надо отметить, что выравнивание уровня развития слаборазвитых стран регионов ЕС сопровождается не только формированием среднего класса двух типов, то есть научных работников и сферы услуг. Резкий скачок в развитии слаборазвитых стран сопровождается также очень быстрой урбанизацией в слаборазвитых странах регионах. Дело в том, что еще в конце 80-х гг. та же Португалия, Испания да та же Ирландия и Греция были не то, что неурбанизованными зонами - в той же Греции в городах уже тогда проживало достаточно заметное количество населения, однако доля сельского населения в Испании, Португалии, Ирландии еще была достаточно высока, гораздо выше, нежели в той же Германии. То же самое касается населения и в Южной Италии и в Южной Франции.

Под воздействием европейской интеграции не только ускоряется уход населения из деревень в города, но это население как бы перескакивает через один социальный слой. Люди в городах, переселяющиеся из деревень, молодежь в города уходит не на конвейерные производства, как было 30-40 лет назад, как их родители перешли на заводы из деревень, а уходят сразу же в средний класс. Через высокоразвитую систему образования молодежь быстро делает карьеры на высокотехнологичных производствах или же в соответствующей системе их обеспечения в том же образовании, либо, повторимся, идет в сферу услуг. Естественно, что при таких компенсаторах в слаборазвитых странах и регионах находится мало противников укрупнения европейских корпораций, тех европейских монополий, которые быстро возникли вслед за формированием единого европейского рынка.

Следует отметить, что хотя в целом фундаментальные исследования в Европейском Союзе концентрируются в рамках крупных корпораций, все же часть, в некоторых случаях значительная, фундаментальных исследований остается приоритетом либо национальных государств, либо Европейского Союза. По крайней мере, финансирование научных исследований в неких базовых отраслях фундаментальной науки осуществляется, прежде всего, через университеты, через систему грантов того же Европейского Союза. Особенно это касается исследований в области энергетики, прежде всего ядерной энергетики, биологии, да и радиоэлектроники.

В рамках ЕС выделяется целый комплекс научно-технических программ, которые финансируются Европейским Союзом. Однако все эти программы носят фундаментальный, а не прикладной характер, можно даже сказать глубоко фундаментальный характер. Производственные исследовательские программы, научные исследовательские конструкторские разработки, прежде всего, ведутся в рамках крупных корпораций.

Подводя небольшой итог изложенному, подчеркнем, что европейская интеграция призвана обеспечить переход от индустриального уровня развития европейских государств к постиндустриальному обществу. Призвана обеспечить постепенный отказ европейских экономик от конвейерного производства, где заняты большие массы индустриальных рабочих и переход к высокотехнологичному производству, где главной имеющейся силой является инженер, ученый. Слаборазвитые же страны и регионы совершают скачок в постиндустриальные сферы минуя индустриальную стадию развития. Отсюда главными интеграционными программами Европейского Союза в области экономики выступают программы по совершенствованию различного рода экономической инфраструктуры Европейского Союза и программы по совершенствованию качества рабочей силы, то есть программы по обучению и переобучению рабочей силы.

Безусловно, особое значение имеет программа всеобщей информатизации и создания единого информационного пространства ЕС. Возможно потому европейская интеграция наиболее популярна среди молодежи и среди тех социальных групп, которые напрямую связаны с высокотехнологичным производством или заняты в энергетике, на транспорте или системе образования. Соответственно противниками европейской интеграции, как правило, выступают те социальные группы, которые связаны с национальным рыночным пространством и страдают от конкуренции с крупными корпорациями, либо связаны с технологически отсталыми, иногда депрессивными регионами и отраслями промышленности. То есть европейская интеграция призвана обеспечить эффективный быстрый научно-технический прогресс в экономике объединенной Европы.

Одна из особенностей внутренней политической и социоэкономической структуры Европейского Союза - это ось Франция-Германия. Именно эти две страны являются ведущими странами Европейского Союза, и именно эти два государства аккумулируют в себе основную экономическую мощь объединенной Европы. Именно от союза этих двух государств, от поведения этих двух обществ зависит процесс европейской интеграции. Подобно тому, как в бывшем Советском Союзе ядром всего Советского Союза и Восточного блока выступала Россия, так не ядром, а осью, европейской интеграции, Европейского Союза выступает Франция и Германия. Не Германия как таковая есть сердце Европейского Союза, а ось, Франция-Германия. В этом принципиальная особенность, принципиальное отличие ЕС от Советского Союза. Даже демографически это бросается в глаза: немцы в Европейском Союзе составляют около 20% населения, а русские в Советском Союзе составляли как-никак свыше половины населения. Европейский Союз это не есть большая Германия.

В рамках германо-французской оси и Германия и Франция в ходе европейской интеграции решают помимо неких общих или глобальных задач также и свои собственные национальные задачи и именно потому, франко-германский союз является устойчивым. Каковы же выгоды для Германии и для Франции от образования Европейского Союза? Германия благодаря образованию ЕС получила, во-первых, внешнеполитическую стабильность. Это особенно важно для Германии, ибо в течение 20-го века дважды с территории этой страны начинались мировые войны и естественно, что все европейские народы с подозрением смотрели на объединение Германий и на рост германского фашизма внутри этой страны, в конце 80-ых, начале 90-ых гг. Таким образом, образование Европейского Союза успокоило Европу и обеспечило Германии нормальные внешнеполитические условия для спокойного развития. За счет нормальных спокойных внешних условий для развития Германия получила возможность, прежде всего, решить проблему интеграции Восточной Германии в состав единого национального тела. Программа по интеграции бывшей Германской Демократической Республики в состав объединенной Германии, эта программа крайне дорогостоящая.

Стоимость этой программы оценивается разными экспертами по-разному, смотря, какая методика подсчетов применяется, однако, как правило, принято считать, что в течение 10 лет ежегодно Западная Германия на проблемы интеграции Восточной Германии тратит порядка ста миллиардов марок, по другой методике говорят - порядка ста миллиардов долларов. Таким образом, Германия уже потратила на интеграцию бывшей ГДР в свой состав порядка 600-800 миллиардов долларов. Можно себе представить, какие огромные средства вложены из ресурсов Западной Германии во всего лишь 16-ти миллионное по численности населения в бывшее восточно-европейское государство.

С одной стороны окончание холодной войны и поддержание мира в Европе, прежде всего силами большого НАТО в основе которого США, выгодно Германии, ибо высвобождает огромные ресурсы для мирных отраслей экономики. С другой стороны, Германия должна провести крупную широкомасштабную конверсию промышленности и конверсию всей своей экономики.

Немаловажным фактором является также то, что в результате европейской интеграции открылись особые возможности для роста ряда именно германских корпораций, которые получили возможность вырасти в рамках единого европейского рынка до уровня как минимум европейских корпораций. Но более внятно мы видим это на примере Фольксвагена, который в течение менее чем 10 лет, после Маастрихта превратился в фактического монополиста в своей производственной нише в рамках Европы из крупной германской корпорации, каковой он был до Маастрихта. Не во всех сферах Германия может стать базой для формирования крупных европейских корпораций, но в ряде ключевых для Германии отраслей это оказалось реально.

Таким образом, германские производители в рамках Европейского Союза получили возможность для дальнейшего роста, для дальнейшего развития, для дальнейших перспектив. Европейская интеграция влекла за собой еще один крайне выгодный для Германии момент. Поворот Германии на Запад от идей Балтийско-Черноморского Союза или же Нового Рапалло как союза Германии и России влек за собой неизбежное падение промышленного производства в Восточной Европе и в бывшем Советском Союзе, ибо именно Германия должна была быть главным инвестором на Востоке Европы или в России, в случае реализации идеи БЧС либо Нового Рапалло.

Однако те средства, которые могли прийти из Германии на Восток Европы, оказались скованы в ходе европейской интеграции внутренними европейскими интеграционными программами. А без инвестиций с Запада в производственную сферу, прежде всего, естественно, что в бывшем Восточном блоке и, прежде всего, в Советском Союзе настал экономический спад, и таким образом именно германские корпорации ощутили наибольшую выгоду от уничтожения конкурентов. Ибо не Франция граничила с высокоразвитыми в промышленном плане регионами Восточного блока, не Англия и не Италия, а Германия. Падение высокотехнологичных производств и просто крупной промышленности в Чехословакии, Польше, Венгрии, на Украине, в России открыли возможности и перспективы, прежде всего для германских производителей. Причем плюсы от появления целого комплекса стран на восточных границах Германии, которые оказались не в состоянии конкурировать с германской промышленностью, ощутили не только крупные германские корпорации, но и массы среднего и мелкого бизнеса Германии.

Наконец, падение перерабатывающей промышленности на территории бывшего Восточного блока открывало и исторические перспективы перед Германией на будущее, быть может на отдаленное будущее. Ибо единственный продукт, который Восток может дать постиндустриальному Западу Евразии, это промышленное сырье России и Средней Азии. А обойти территорию Германии в потоке промышленного сырья из России не в состоянии. Германия это тот регион Европейского Союза, который извлекает выгоды от наращивания экспорта русского сырья на Запад в первую очередь.

Только благодаря сохранению стабильности Германия сумела устранить от власти в Восточной Германии сложившийся в послевоенное время правящий класс и интегрировать ГДР в состав единой Германии на базе быстрого формирования нового, собственно германского правящего класса или, лучше сказать, за счет распространения власти на Восточную Германию тех правящих групп, которые сформировались в Западной Германии в послевоенный период.

Иными словами, маастрихтская интеграция позволила Германии в обмен на отказ от борьбы за статус сверхдержавы или просто мировой державы, в обмен на отказ за повышение своего политического статуса сконцентрироваться на внутренних экономических и прочих проблемах, связанных в первую очередь с интеграцией бывшей Германской Демократической Республики в состав объединенной Германии и на переходе к новому уровню научно-технического прогресса большей части своей промышленности. В некоем смысле Германия участием в Европейской интеграции в ее маастрихтском варианте просто оплатила Европе свое объединение.

Если Германия в конце 80-х - начале 90-х гг. имела какие-то серьезные варианты для не западной новой своей ориентации, то Франция таковых вариантов, в общем-то, не имела. И для Франции формирование единой Европы, заключение маастрихтских соглашений имело больше значений, имело больше плюсов, чем для Германии. Главный плюс для Франции заключается в том, что Европа не раскололась на прогерманскую и антигерманскую части вновь, как уже дважды было в 20-м столетии.

Однако европейская интеграция по маастрихтскому варианту имела некоторые специфичные плюсы, характерные, прежде всего для Франции, точнее плюсы, которые пожала прежде всего Франция. Дело в том, что инвестиционные ресурсы Германии, как более мощной экономической единицы, нежели Франция в Европе, экономические ресурсы Германии все 90-е гг., и вероятно ближайшие 5-10 лет, непременно будут скованы проблемой интеграции Германской Демократической Республики и деятельностью Германии в прилегающих к ней восточно-европейских государствах. В этом смысле германский капитал не представляет особо большой угрозы для французский корпораций в рамках единого европейского пространства.

Имеет значение также то, что и Франция и Германия являются основными донорами процесса европейской интеграции. Например, фонды, региональные программы Европейского Союза или тем более программа становления единой денежной единицы евро Европейского Союза финансируется в первую очередь Францией и Германией, примерно 30% бюджета ЕС обеспечивается Францией и около 30% Германией. Это означает, что Германия тратит огромные средства не только на интеграцию с Германской Демократической Республикой, но и на общую программу европейской интеграции. Франция же своей ГДР не имеет и тратится только на единую Европу.

Но к деятельности в рамках единого европейского экономического пространства французские корпорации оказались подготовлены, вероятно лучше, чем Германия или по крайней мере не хуже. Дело в том, что в отличие от Германии, Франция в конце 80-х гг. обладала социально-экономической структурой, которая была основана на господстве во французской экономике примерно 500 финансово-промышленных групп, разных видов. Франция представляет из себя унитарное государство, а не федеративное как Германия и потому степень концентрации производства во Франции в целом выше, нежели в Германии и степень связи производства с центральной политической властью во Франции также выше, нежели в Германии. В этом плане французские корпорации как более крупные оказывались в рамках открывающегося единого экономического пространства Европы в некоем смысле в лучшем положении, чем Германия, чем германские конкуренты, чем германское правительство.

Германская экономика была втянута в две очень дорогостоящие программы, а именно интеграция ГДР и финансирование единых европейских программ. Здесь можно также добавить и то, что Германия оказывала очень сильную экономическую помощь Советскому Союзу и России впоследствии, то есть оплачивала своим объединением не только Западу, но и Востоку. Французские корпорации в отличие от немецких все-таки имели в объединяющейся Европе и более мощный изначальный потенциал, и организационный, и имели у себя в тылу правительство, которое все-таки не было сковано столь тяжелыми задачами, которые стояли перед германским правительством по объединению страны и прочим территориальным проблемам. А значит, на едином европейском рынке французские корпорации имели шансы достичь монопольного положения в целом больше, нежели германские.

Кроме того, единые европейские интеграционные программы в той части, в которой они касались выравнивания уровня экономического развития слаборазвитых стран и регионов касались, прежде всего, тех территорий, которые входили или входят в сферу интересов именно французских корпораций. Ведь самыми слаборазвитыми регионами Европы являются Португалия, Испания, Греция, Ирландия, Южная Франция, Южная Италия. Бывшая ГДР в целом не подпадает под программы выравнивания уровня развития стран ЕС, ибо этот регион выравнивается, прежде всего, за счет усилий Западной Германии.

То есть германские и французские деньги на европейские программы способствуют улучшению уровня развития, прежде всего южно-европейских государств, прежде всего государств и регионов в акватории Средиземного моря, усиление емкости рынков Испании, Португалии, Греции открывает возможности для роста экспорта в эти регионы не германских корпораций, а прежде всего французских. Конечно процесс противоречив, но, прежде всего, выигрывают именно крупные французские корпорации, французские производители высоких технологий. То есть за счет денег Германии ставится на ноги то экономическое пространство в Южной Европе, на которое опираются в основном французские промышленные гиганты.

Не менее важен для Франции и, скажем так, внешнеевропейский аспект интеграции. Дело в том, что в отличие от Германии, Франция обладала и обладает значительной сферой влияния в странах третьего мира, и, прежде всего в тех государствах, которые ранее являлись колониями Франции. В целом крупный массив бывших французских колоний расположен в Африке, прежде всего в тропической Африке, и в южной и восточной частях побережья Средиземного моря. Формирование мощного Европейского Союза, или может быть лучше, предотвращение нового раскола Европы на германскую и антигерманскую части Европы, высвободило дополнительные французские ресурсы для усиления своей активности в Африке и в регионе Средиземного моря. Это имеет особое значение для Франции, ибо и в семидесятые годы, и в восьмидесятые, Франция столкнулась, прежде всего, в Африке с очень активной конкуренцией со стороны американских корпораций.

Европейская интеграция в Маастрихтском варианте, когда за счет немецких денег происходит усиление Южной Европы играет на руку Франции еще в большей степени, нежели просто гарантированная западная граница и стабильная безопасность в Европе, ибо немецкие деньги, или, может быть, их можно назвать панъевропейские деньги, не только усиливают экономически юг Европы, но и политически, так как те же богатые и сильные Греция, Италия являются не только зоной для особой активности французских корпораций, не только все более емким рынком, но и все более сильными политическими союзниками Франции в деле предотвращения исламских революций в мусульманских странах Северной и Тропической Африки.

Европейская интеграция позволила также французским корпорациям не только усилиться в Южной Европе, да и в масштабе всей Европы, но и усилить свои позиции в тропической Африке, то есть нарастить мощь нефтяных, прежде всего сырьедобывающих структур, таким образом, чтобы эти структуры, эти корпорации стали более явно конкурентами американских корпораций в масштабе всей планеты, и заметно, что после заключения Маастрихтских договоров в зоне влияния Франции, в Тропической Африке, не происходило серьезного усиления позиций США и американских корпораций: проамериканские перевороты в зоне влияния Франции в Африке в 90-х гг. не происходили и крупномасштабного вторжения американских корпораций в этот регион, в зону влияния Франции, в 90-х гг. не было, скорее, наоборот - Франция усилила свое влияние в части тех стран, где ранее было сильно влияние Советского Союза. Исключением можно считать только Руанду, Бурунди. Только в том регионе вспыхнули гражданские войны, которые сопровождались противоречивыми процессами усиления то французского, то американского влияния в регионе. Однако Руанда, Бурунди, Заир - это все-таки зона второстепенных интересов в Африке.

В ходе Маастрихтской интеграции Германия не получила возможностей к созданию собственных сырьевых корпораций и приобретению независимого от Франции, Англии или США ареала влияния в странах третьего мира или в добывающих регионах. Пока Германские деньги тратились на ГДР и на европейскую интеграцию, на удержание евро, к примеру, Франция могла сконцентрировать свои усилия на наращивании мощи своих нефтедобывающих корпораций и даже на восстановлении своих газодобывающих структур. Прежде всего, это усиление Франции связано с освоением алжирских месторождений газа. Освоение алжирских месторождений газа, проведение газопровода из Алжира через Марокко в Испанию, Португалию в Южную Францию является одним из приоритетных проектов ЕС в области топливно-энергетического комплекса, однако непосредственные выгоды от реализации этого проекта получает Южная Европа и, прежде всего Франция, ибо, во-первых, в Алжире активны, прежде всего, французские нефтяные корпорации, так же как и в Марокко активны французские компании самого разного типа. Плюс от прихода алжирского газа получает, прежде всего, Южная Европа и даже территория Франции. Наконец, вся объединенная Европа работает на предотвращение исламских революций в Алжире, Марокко, Тунисе, а выгоды имеет все та же Франция.

Алжирский проект принципиально отличается, например, от Ямальского проекта, когда два, а в будущем и более газопровода тянутся в Европу, и, прежде всего в Германию из России. Все-таки Алжир - это не Россия, или может быть Россия - это не Алжир и проведение газопровода через Беларусь, Польшу в Германию не адекватно в политическом плане проведению газопровода из Алжира во Францию. Все же Германия не в состоянии контролировать Россию, и Германия не садится силами своих корпораций на ямальские месторождения газа. То есть, политически контролируя Алжир, помогая правящему светскому режиму выстоять против исламского вооруженного подполья в ходе гражданской войны, что делает Франция в Алжире, французские корпорации садятся на газовые месторождения в Алжире и достаточно эффективно присутствуют в Марокко.

То есть проведение самых различных сырьевых трасс из России в Германию не влечет за собой обретение Германией национальной устойчивости, или устойчивости своего национального ТЭКа относительно кого бы то ни было.

Германия по-прежнему остается сборочным цехом, который отрезан от непосредственного доступа к источникам топливного сырья и энергии. А Франция сохраняет высокую долю своей экономии в рамках ЕС и даже за счет распространения своих корпораций на Южную Европу усиливает свою устойчивость, по сравнению скажем с Германией. Германии предстоит экспансия в страны германского сада, которые также не обладают собственным сырьем, то есть Германия просто в ближайшее время будет распространять свою мастерскую, свой сборочный цех, но новые восточноевропейские страны не обретают собственной геополитической устойчивости.

Еще один момент, выгодный именно Франции, в ходе европейской интеграции заключается в формировании единого энергетического комплекса ЕС и единого ТЭКа ЕС. Дело в том, что пока Германия тратит свои силы на интеграцию ГДР, а потом будет тратить еще большие силы на интеграцию восточноевропейских государств в составе ЕС и в составе своей экономики, прежде всего эти государства Восточной Европы не крупные, пока все это будет происходить, Франция за счет европейских программ поднимает уровень развития все-таки более стабильных и более высокоразвитых государств, нежели Чехия или Словакия, то есть поднимает развитие той же Испании, своей южной части, Португалии, Южной Италии, и тот энергетический комплекс, который концентрируется в Южной Европе вокруг Франции, оказывается в потенции более мощным, чем тот энергетический комплекс, который формируется вокруг Германии в Восточной Европе, по крайней мере, этот французский комплекс в рамках единой экономики ЕС имеет в некоторых аспектах лучшие перспективы для развития, нежели германский.

Та же региональная энергетическая устойчивость имеет шансы быть выше, чем в Германии и у германского сада, но самое главное - источники относительно легкодоступного сырья для Южной Европы, расположенные в странах южнее Сахары или Севернее Сахары, требуют меньших политических усилий, нежели обеспечение устойчивого доступа сырья в страны германского сада с территории России и регионов Средней Азии. То есть у стран Южной Европы во главе с Францией руки могут быть развязаны в большей степени для неких активных действий вне Европы, нежели у той же Германии. Германия будет вынуждена чаще оглядываться на Францию при обеспечении своей социально-экономической устойчивости, чем Франция на Германию. К тому же Франция активна, или же Испания, не только в Европе, не только даже в Африке, но и в других регионах мира, скажем усиление Испании как таковой под зонтиком Франции влечет за собою автоматически усиление действий испанских и французских корпораций или же больших европейских корпораций пользуясь испанскими возможностями или же португальскими возможностями в Латинской Америке.

У Германии же подобных перспектив меньше, хотя бы в силу того, что русское экономическое пространство, или же центрально-азиатское экономическое пространство, куда надо обратить внимание германским корпорациям, все же уступает по своей потенции той емкости или перспективам, которые имеют сегодня Латинская Америка или даже Африка. Слишком велик комплекс проблем, который надо решать в ближайшее время в Восточной Европе и на территории бывшего СССР, чтобы Германия могла рассчитывать на столь же легкие успехи как Франция, или просто Южная Европа в прилегающих к Южной Европе регионах.

Главная проблема Франции состоит сегодня не в сокращении исламских революций в Африке или в превращении малого раскола Европы. Главная проблема Франции сегодня - это конкуренция с США на глобальном уровне, ибо Германия еще долгое время будет концентрироваться, как уже было указано выше, на решении региональных задач, на экономическом росте в Средней Европе, распространяя опыт интеграции ГДР на все новые страны Восточной Европы, в то время как именно Французским корпорациям, именно Франции, придется нести на себе бремя европейской глобальной активности. В этом плане Франция сделала, вероятно, оптимальный выбор в 1991г., достигла, вероятно, одной из величайших своих дипломатических побед за всю свою историю, когда добилась заключения Маастрихтских соглашений. За 10 лет французские корпорации более менее подготовились к деятельности в условиях глобальной конкуренции с американскими корпорациями и Франция сумела сохранить свое лицо как индустриально высокоразвитой страны и обеспечить переход своей промышленности к постиндустриальной стадии развития.

Европейская интеграция, безусловно, формирует единую Европу, но в рамках единой Европы продолжают существовать как особые социокультурные и политические организмы - Германия и Франция, подобно тому, как существовали в качестве особых организмов в рамках большого Советского Союза Россия, Украина, Беларусь или Узбекистан. Пока не исчерпаются ресурсы сотрудничества Германии и Франции, до тех пор процесс европейской интеграции будет иметь внутреннюю несущую ось и будет продолжаться.

Пока же не просматривается каких-то серьезных проблем, которые могли бы вызвать раскол между Германией и Францией, ибо в течение 10 лет произошло формирование малого уровня сотрудничества европейских стран, формирование союзного центра, который выгоден и Франции, и Германии и многим другим странам. Обратим внимание и на эти другие страны, на их интересы и их место в европейской интеграции, ибо, несмотря на то, что в Европе есть единая ось, несущая ось европейской интеграции, есть в Европе и другие части локомотива.

Особое положение в рамках Европейского Союза занимает Великобритания. Естественно, что Великобритания в меньшей степени, нежели Германия, и в меньшей степени, нежели Франция втянута в континентальную экономику. Великобритания сохранила значительную зону своего влияния в своих бывших колониях, а также имеет очень тесные прямые отношения с США.

Великобритания обладает значительным комплексом корпораций, которые являются на деле транснациональными, не базируются в Великобритании, а действуют по всему миру. Многие из этих корпораций являются сырьедобываюшими корпорациями.

Геополитические и стратегические интересы Великобритании очень тесно связаны с интересами США. Хотя бы в силу того, что США также обладают значительными интересами в разных государствах мира в разных частях земного шара и очень часто интересы США и Великобритании в разных частях мира совпадают, скажем, в Гонконге или в Юго-Восточной Азии вообще.

Поэтому естественно Великобритания является государством, которое менее всего интегрировано в континентальные процессы на территории Европы. Великобритания является не просто страною, у которой значительные зоны влияния в странах "третьего мира" и которая имеет прекрасные отношения со своими бывшими колониями и целый комплекс глобальных транснациональных корпораций, Великобритания это еще и лидер организованной группы стран - Британского содружества наций, и эта группа стран является устойчивым, очень своеобразным образованием, внутри которого цементирующей силой в социоэкономическом плане выступают английские транснациональные корпорации.

Однако Великобритания - это не США и, несмотря на относительно низкий уровень интеграции в европейские дела, Великобритания все-таки находится в Европе, пусть и на окраине Европы. Опять же просто формирование несущей франко-германской оси без участия Великобритании угрожало вышвырнуть Великобритания вообще на периферию Европы. К примеру процесс роста крупных европейских корпораций в рамках единого рыночного европейского пространства, если бы в это пространство не вошла Великобритания, процесс формирования этих крупных корпораций очень быстро привел бы к появлению таких конкурентов английским корпорациям, которые могли бы оказаться более устойчивыми, нежели те же английские корпорации. Несмотря ни на какую близость к США по очень многим параметрам, что вполне естественно для Англии, Англия не могла бы компенсировать потери от той конкуренции, которая могла бы возникнуть между ее корпорациями и корпорациями европейскими, то есть англичанам по большому счету выбора не было. В начале 90-х гг. надо было обязательно вступать в ЕС, однако, вступление Англии в ЕС было продиктовано в первую очередь интересами геополитическими, но не социоэкономическими.

Англия просто не могла остаться вне процесса европейской интеграции, ибо остаться вне этого процесса означало остаться на периферии Европы.

Однако внутри ЕС Великобритания изначально занимала и занимает позицию максимально возможной самоизоляции. Великобритания в отличие от Франции или же Германии не является еще одним полюсом или еще одним центром некой власти внутри ЕС, центром влияния, Великобритания привнесла в ЕС всю свою огромную сферу влияния на планете, свои крупные ТНК, свои позиции в странах "третьего мира", свое Британское содружество наций, однако Великобритания естественно внутри ЕС стремиться сохранить максимально возможную степень своей автономии. И Великобритания не является той страною, которая выступает столь же важным донором европейской интеграции как Франция или же Германия, хотя Великобритания как развитое государство является страною, которая дает дотации ЕС на интеграционные программы.

Внутри ЕС Великобритания выступает лидером своего рода евроскептиков и сохраняет достаточно высокую степень собственной автономии. Принципиально важна для будущей европейской интеграции связь Великобритании и США, традиционно особые близкие отношения Великобритании и США. Развитие европейской интеграции на некой фазе обязательно поставит, да и уже ставит проблему взаимоотношений между объединенной Европой и объединенной Северной Америкой. И Великобритания с ее возможностями, с ее традиционными связями с США является одним из наиболее мощных гарантов нормальных близких отношений между объединенной Европой и объединенной Северной Америкой. В свою очередь, американский тыл и тыл Великобритании позволяет ей внутри ЕС сохранять весьма почетное положение, несмотря на то, что несущей осью ЕС продолжают оставаться отношения между Германией и Францией, между “германским садом” и “французским бассейном” если продолжать эту аналогию.

В целом можно сказать даже более того - европейская интеграция по своим темпам и глубине превзошла те планы, которые были заданы на Маастрихтских соглашениях. В 1995г. произошло расширение ЕС, в 1997г. стало очевидным неизбежное расширение ЕС на Восток, и таким образом перед ЕС уже через 5-6 лет его образования возникла проблема внутреннего реформирования, дабы сделать всю объединенную Европу управляемым целым. Возникла, в общем-то, проблема углубления интеграции и реформирования ЕС. Вероятной причиной столь быстрых темпов европейской интеграции можно считать крайне удачную геополитическую ситуацию, которая сложилась на планете в 90-е гг., ибо в пользу европейской интеграции и североамериканской интеграции сыграло 2 колоссальных фактора - это падение производства в странах бывшего Восточного блока, особенно в СССР, а также азиатский кризис и как следствие его - падение мировых цен на сырье. Отметим между делом, что падение цен на нефть и газ крайне удачно укладывается в общую энергетическую стратегию ЕС по выносу за свои пределы ядерной энергетики и более широкому использованию в качестве энергоносителей газа.

Своего рода рубежным моментом, который отделяет маастрихтскую Европу от той следующей, более интегрируемой, которая должна прийти на смену Маастрихтского ЕС является введение евро. Ведь ЕС - это прежде всего единый рынок, а единому рынку нужна прежде всего единая финансовая система.

Евро - как единая валюта ЕС - есть основа единой устойчивой финансовой системы. Именно от успеха или неуспеха создания единой европейской валюты зависела и зависит судьба европейской интеграции.

1 января 1999г., что бы там ни говорили евроскептики и иные противники европейской интеграции, переход к единой валюте состоялся. Причем переход был осуществлен в рамках того графика, который был намечен еще в Маастрихте. В Маастрихте предполагалось, что введение единой валюты потребует заметного времени, будет вероятно самой дорогостоящей программой европейской интеграции и произойдет между 1997 и 1999 гг. Несмотря на расширение ЕС, происшедшее в 1995г., этот график не сорвался и в 1999г. единая валюта была введена. Хотя как обычно для всех европейских интеграционных программ разные страны с разной скоростью переходят к неким интеграционным проектам. Так и евро. Зона евро охватила прежде всего Францию и Германию, а также ряд наиболее близких к ним стран, в то время как Великобритания или Греция переходят к евро несколько позднее, после того, когда будет решен целый комплекс проблем по гармонизации отношений между межнациональными финансовыми системами некоторых стран и единой финансовой системой ЕС.

Тем не менее, евро введен. Европейская интеграция удалась. Введение евро сопровождалось целым комплексом скандальных моментов, анализ которых требует некоего времени. Пока проявившиеся тенденции закрепятся. В конечном счете, ведение евро привело не только к положительным явлениям для ЕС, для европейской интеграции, но и возникли очень внятные проблемы между евро и долларом. Эти проблемы в ряде случаев стали превращаться в не просто политические проблемы, а даже в геополитические: о возможности привязки своей валюты к евро, а не к доллару объявили в 1998г. - начале 1999г. многие азиатские государства, включая даже Китай и Казахстан.

Естественно, что в зоне евро изначально оказалась почти вся Африка, ибо в Тропической Африке едва ли не все страны в финансовом отношении привязаны к французской финансовой системе. Возникла реальная возможность вхождения в зону евро также и России, и возможно всего постсоветского пространства.

Геополитические последствия от реализации этих тенденций, если такое когда либо произошло бы, в частности уход в зону евро России и Китая, настолько велики, настолько грандиозны, что могут затмить собой даже распад Восточного блока, ибо переход в зону евро Евразии влечет за собой возникновение колоссальных проблем для США, чья финансовая система естественно не выдержала бы этих ударов, прежде всего наплыва огромной массы сливаемых различными странами долларов при уходе этих стран в зону евро.

В связи с этим одной из главнейших причин начла югославской войны и столь странной стратегии, которая была выбрана странами НАТО в ходе военного конфликта в Югославии - разрушение экономического потенциала этой страны, - многими аналитиками признается стремление США спасти доллар и понизить евро относительно доллара. Есть факт, что после начала войны в Югославии курс евро относительно доллара несколько упал и пока, по крайней мере, не произошло перехода в зону евро ни России, ни Китая, а восстановление разрушенной бомбардировками экономики Югославии, скорее всего, ляжет бременем на европейскую экономику, на ЕС и может привести к ослаблению европейской валюты по отношению к доллару надолго.

Однако с другой стороны те расходы, которые Европа будет нести на Балканах, если только там война не станет перманентной и излишне разрушительной, эти расходы относительно общих европейских интеграционных программ все-таки невелики. Да и в целом, те разрушения, которые были совершены на Балканах, оцениваются в сумму примерно равную той помощи, которую МВФ оказал одной только Южной Корее для преодоления последствий азиатского кризиса.

Впрочем, сразу оговоримся, что у тенденции к углублению противоречий между ЕС и США имеется несколько нейтрализующих моментов. Дело в том, что ЕС не может не расширяться, то есть не может не омертвлять значительные ресурсы на подъем уровня развития новых стран-участниц ЕС, стран-членов ЕС. И резерв для расширения за счет богатых стран в Европе уже исчерпан, не является членом ЕС из числа богатых государств только Швейцария, которая a priori не входит ни в какие международные организации, не состоит даже членом ООН, и не является членом ЕС, а также небольшая 4-х миллионная Норвегия. Все новые члены ЕС будут бедными относительно западноевропейских государств и будут нуждаться в значительных инвестициях нового союзного центра для выравнивания уровня развития своей экономики с высокоразвитыми государствами ЕС.

Остановить расширение ЕС на Восток практически невозможно. Во-первых, по той причине, что восточно-европейские государства достаточно целеустремленно стараются войти в состав ЕС и уже не первый год стучатся в эти двери, ломают эти стены и уже достигли значительного успеха на пути интеграции со странами ЕС. Во-вторых, не принять ЦВЕ в состав ЕС чревато возобновлением интеграционного процесса между Восточной Европой и Россией, что, безусловно, не может отвечать интересам ЕС, ибо сегодняшнее, практически монопольное положение ЕС на большей части Евразии, как наиболее притягательного центра технологий, инвестиций и даже политического влияния дает большие преимущества ЕС.

Наконец, невозможно остановить переориентацию экономик восточно-европейских государств на ЕС, на европейскую экономику из-за обычной географической близости и технологической зависимости восточно-европейских стран от стран ЕС. Чем мощнее становится ЕС, тем больше объективно вольно или невольно интеграционная волна даже на уровне мелкого и среднего бизнеса перехлестывает через границы ЕС прежде всего в те восточно-европейские государства, которые расположены в непосредственной близости от ЕС.

Недаром именно западные районы Чехии и особенно Польши, Хорватия, Словения испытывают экономический бум в отличие от тех стран, которые расположены несколько далее от границ ЕС.

В качестве некоего фонового момента, который играет заметное влияние на неизбежность интеграции восточноевропейских государств в западном направлении надо учесть культурную близость между восточноевропейскими народами и большинством западноевропейских наций. В Восточной Европе большинство наций являются католическими. Уже в силу этого культурный барьер между этими нациями и западноевропейскими нациями, прежде всего теми западноевропейскими нациями, которые расположены в западной части ЕС относительно невелик.

Восточноевропейские государства подобно западноевропейским нуждаются в получении сырья прежде всего от России и расположены на путях транзита сырья из России в Западную Европу. То есть, обойти восточноевропейцев в случае массированной эксплуатации российских источников сырья невозможно, значит в той или иной степени ЕС придется делиться с восточноевропейцами доходами от эксплуатации российских месторождений нефти, газа, металлов. И в основе этих новых оснований лежит парадигма: чем сильнее становится ЕС, тем слабее становится перерабатывающая промышленность России, тем больше сырья должно поступать в ЕС.

То есть восточноевропейские страны как транзитные привязаны так или иначе к общей геополитической тенденции усиления ЕС, являются просто тенью европейской интеграции. Выходит, что препятствий для интеграции восточноевропейских государств в состав ЕС собственно немного, а вот отрицательных последствий от искусственного сдерживания присоединения к объединенной Европе Восточной Европы есть шанс получить много в виде возрождения прежде всего мощного интеграционного процесса на Востоке Европы. Соответственно ЕС придется еще длительное время идти на финансирование дорогостоящих программ по подготовке восточноевропейских государств к интеграции в состав ЕС, то есть ЕС еще длительное время придется расширяться на Восток. Тем самым ЕС обречен еще на заметное время играть относительно слабую роль на планете в политическом отношении. Вот этот момент, концентрация Европы прежде всего на своих европейских проблемах является принципиальным для оценки степени напряженности в отношениях ЕС и США или лучше говорить всей объединенной Северной Америкой, ибо накал противоречий между Северной Америкой и объединенной Европой возможно не будет слишком велик и возможно ограничится прежде всего экономическими войнами. А экономические войны между Европой и Америкой вещь очень тривиальная, в послевоенное время этих войн было много.

Конечно, есть еще проблема глобальных технологий, глобального стандарта, роста экономического могущества ЕС в условиях новой волны научно-технического прогресса, что, безусловно, влечет за собой появление столь мощных европейских корпораций, которые выходят на уровень глобальных технологий и ставят в порядок дня проблему создания неких глобальных технологических систем, ориентированных прежде всего на тот стандарт, который создается этими европейскими, по региону базирования, корпорациями. На этом уровне будут неизбежно обостряться отношения с европейскими корпорациями, и, скажем так, американскими, однако проблема войны за глобальный стандарт в данном контексте может быть все-таки рассмотрена как элемент экономической войны.

Кроме того, возможно, глобальные корпорации, мощные корпорации, которые в состоянии создать в своей производственной нише глобальную технологическую нишу, следует рассматривать как явление, порожденное естественной североамериканской интеграцией, однако как явление достаточно автономное. Не исключено, что противоречия между глобальными корпорациями и ЕС или США могут иметь большие тенденции для конфликтного развития, нежели отношения между США и ЕС как некими геополитическим целыми.

Подчеркнем еще раз, что появление евро является переломным моментом в процессе европейской интеграции, практическим именно с начала реального перехода европейских стран на единую валюту завершилась Маастрихтская интеграция Европы и началась некая новая фаза существования объединенной Европы, новая фаза европейской интеграции.

Реальное появление единой валюты и нарастающая тенденция к расширению ЕС являются главными причинами, по которым страны-участницы ЕС приняли решение в 1997г. об очень глубоком реформировании всех структур ЕС. В 1997г. в Амстердаме был подписан новый договор о европейской интеграции, который принято называть Амстердамским договором.

Общей устойчивости белорусской социально-экономической и политической системы, вероятно, хватит до тех пор, пока процесс европейской интеграции перейдет в стадию внешней экспансии. Вот тогда, лет через 5-10, появится перспектива за счет новых европейских возможностей совершить быстрый технологический рывок на белорусских промышленных предприятиях, выйти за пределы индустриального развития в постиндустриальную стадию.

У Беларуси и Запада есть ряд сближающих эти совершенно разные экономические организмы моментов. Главный - Беларусь и Запад имеют аналогичные по своей структуре экономические отношения с Россией. Это отношения неэквивалентного обмена. И Беларусь, и Запад, каждый своими методами, навязывают России продукцию своей перерабатывающей промышленности, получая взамен необходимое промышленное сырье. Примерно такую же структуру товарообменов Запад имеет со странами третьего мира. То есть с одной стороны, Беларусь и Запад являются конкурентами на территории России, с другой - Беларусь и Запад заинтересованы в наращивании вывоза из России промышленного сырья. Причем Беларусь пожинает свои плоды от сырьевой трансформации России еще и в силу того, что именно через нашу страну пролегают основные транспортные артерии, по которым осуществляется вывоз сырья в Европу.

Теоретически можно говорить о предпосылках к формированию взаимоувязанной политической линии ЕС и Беларуси в России. Можно говорить даже о предпосылках к формированию отношений стратегического партнерства Беларуси и ЕС.

После начала в России экономического кризиса и маастрихтских договоров, Беларусь оказалась в сфере геополитического притяжения Запада. Интеграция России и Беларуси способствует выживанию в Беларуси наиболее передовых производств, которые в свою очередь будут действовать на рынках стран третьего мира и получать заметные скрытые и явные дотации со стороны западного капитала.

Исторически сложилось, что экономика Республики Беларусь всегда была ориентирована на внешние рынки. По методике Всемирного банка, внешнеторговая квота (экспорт плюс импорт к ВВП по паритету покупательской способности) Республики Беларусь в 1997 году равнялась 31,8%, Греции - 28%, Италии - 38,2%, Испании - 36,2%, Турции -18,5%, Польши - 27%. При этом Всемирный банк с использованием паритетного курса определяет белорусский ВВП в 49,5 млрд. долл. По официальному курсу Нацбанка экспорт превышает половину ВВП: 1996год-48%, 1997год-61%, 1998год-62%, 2002год-58% Высокая экспортная квота - результат завышения экспорта в рублевом выражении из-за заниженного курса белорусского рубля, что типично для большинства стран с переходной экономикой.

В отличие от других стран СНГ с высокой долей добывающих отраслей Республика Беларусь экспортирует в основном продукцию обрабатывающих отраслей: на долю промышленной продукции приходится около половины экспорта. Экспортируется 90-95% произведенных тракторов и автомобилей, 70-75% металлообрабатывающих станков, 70-80% холодильников и морозильников, половина телевизоров, 80-90% калийных удобрений, 60-80% химических волокон и нитей, почти все произведенные шины и мотоциклы идут на экспорт.

Занимая в мировом сообществе по территории 0,15% и по численности населения 0,18%, по выпуску отдельных видов промышленной продукции удельный вес Республики Беларусь в мировом производстве значителен. Так, калийных удобрений в Беларуси производится 11% мирового объема, тракторов - 8%, холодильников -1,3%, химических волокон и нитей - 0,6%.

Общий объем внешней торговли в 1998 году составил почти 17 млрд. долл., в том числе экспорт около 8 млрд. долл., импорт - порядка 9 млрд. долл. В структуре экспорта доля товаров составляет 89% и доля услуг 11%. На мировом рынке соответственно товары занимают в среднем 80%, услуги-20%.

В 2002 году сальдо платежного баланса страны сложилось положительным в размере 176,2 млн. долл. США. Объём внешнеторгового оборота товаров составил 14,8 млрд. долл. США, что выше уровня 1999 года на 24,9%. Стоимость экспорта выросла на 23,7%. Оборот услуг увеличился по сравнению с 1999 годом на 19,6% и составил 1,43 млрд. долл. США. Стоимость экспорта услуг возросла на 31,9%. Общий оборот товаров и услуг за 2002 год составил 16,23 млрд. долл. США и по сравнению с предыдущим годом вырос на 24,4 %. Экспорт товаров и услуг составил около 8 млрд. долл. США и увеличился на 24,7%. Дефицит внешней торговли товарами и услугами в 2002 году сложился в размере 277,1 млн. долл. США.