Мусульмане Атбасара на страницах татарской печати: между вызовами современности и региональным контекстом

Размещено на http://www.allbest.ru/

Мусульмане Атбасара на страницах татарской печати: между вызовами современности и региональным контекстом

Павел Шаблей

Введение

В ПЕРИОД с 1905 по 1917 год в Российской империи выходило 120 газет и журналов на татарском языке Usmanova, D. (1996) “Tatarische Presse 1905-1918: Quellen, Entwicklungsetappen und Quantitative Analyses”, in M. Kemper, A. von Kugelgen, D. Yermakov (eds) Muslim Culture in Russia and Central Asia from the 18th to the Early 20th centuries. Vol. 1, s. 239-278. Berlin: Klaus Schwarz Verlag; Гарифуллин В. З., Сабирова Л. Р. Татарская журналистика: исторический опыт и перспективы развития // Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2015. Т. 157. С. 56.. Часть этих изданий имела реформаторскую направленность и ориентировала местные общества (не только татарские, но и в целом тюркские) на глубокие изменения жизненного уклада: преобразования в сфере мусульманского образования согласно новому методу (ысул эл-жэдит); равноправие женщин; активизацию политического движения; изучение русского языка и др. Фактически, как считают некоторые исследователи, наиболее влиятельные газеты и журналы преследовали цель, связанную с формированием образа «нового мусульманина» -- не только благочестивого и нравственного с точки зрения религии, но и соответствующего требованиям современности Брилева Д. С. Общественные дискуссии по вопросам социальных реформ в татарской прессе начала ХХ века (на материалах журнала «Шура» 1908-1917). Дисс. канд. истор. наук. Казань, 2012. С. 100-121.. Играя важную роль в жизни общества, татарская пресса становилась неотъемлемой частью «мусульманской публичной сферы». Это понятие связывается исследователями с последствиями событий 1905 года («Указ об укреплении начал веротерпимости [от 17 апреля 1905 года], представительство мусульман в Государственной думе, «Манифест об усовершенствовании государственного порядка» [от 17 октября 1905 года] и др.), которые способствовали утверждению свободы слова, печати, росту национального самосознания, интеграции мусульман в состав империи Naganawa, N. (2017) Islamic Russia: Empire, Religion, and the Public Sphere, 1905-- 1917. Nagoya: Nagoya University Press (на японском языке). См. аннотацию на английском языке.. Тем не менее, понятие «мусульманская публичная сфера» не следует, на мой взгляд, идеализировать с точки зрения его влияния на жизнь мусульман разных регионов Российской империи. Казахи, например, были освобождены от службы в русской армии Имперская политика аккультурации и проблема колониализма (на примере кочевых и полукочевых народов Российской империи): монография / под ред. проф. С. В. Любичанковского. Оренбург, 2019. С. 245-252., пребывание в рядах которой способствовало быстрой адаптации к имперской жизни Naganawa, N. (2020) “Tatars and Imperialist Wars: from the Tsar's Servitors to the Red Warriors”, Ab Imperio 1: 171-191.. Мусульмане Бухары и Самарканда были в меньшей степени обеспечены информационными и финансовыми ресурсами для введения инноваций, чем их единоверцы в Волго-Уральском регионе. Сам же реформаторский дискурс охватывал относительно небольшое пространство общественной и религиозной жизни. По данным Адиба Халида, только 11 из 70 центральноазиатских периодических изданий можно классифицировать в качестве реформаторских (или джадидских) Khalid, А. (1999) Politics of Muslim Cultural Reform: Jadidism in Central Asia, рр. 119-120. Berkely: University of California Press..

Реагировала ли татарская печать на проблемы мусульманских обществ Казахской степи? Среди небольшого количества работ, рассматривающих этот вопрос, следует отметить: Махмутов З.А. История татар Астаны (XIX -- начало XXI в.). Казань, 2017; Он же. История татар Кокшетау и Акмолинской области (XIX -- начало XXI в.). Казань, 2019; Naganawa, N (2018) “Designs for Dar al-Islam: Religious Freedom and the Emergence of a Muslim Public Sphere”, in R. A. Poole, P. W. Werth (eds) Religious Freedom in Modern Russia, pp. 175-178. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press. И как сами жители этого региона -- авторы различных публикаций в газетах и журналах -- описывали свое положение и нужды? В начале ХХ века на территории Акмолинской, Тургайской, Семипалатинской и Уральской областей (так называемые степные области согласно Временному Положению 1868 года Материалы по истории политического строя Казахстана. Т. 1. А.-А. 1960. С. 323.) проживало гетерогенное мусульманское сообщество (казахи, татары, башкиры, сарты, казаки, купцы, крестьяне, отставные солдаты и др.), которое имело прочные культурные, экономические и иные связи как с Центральной Азией, Сибирью, так и с Волго-Уральским регионом. Следует обратить внимание и на тот факт, что в период с 1888 по 1905 год в Омске выходила единственная газета на казахском языке (с переводом на русский язык) «Дала уэлаятыньщ газеті», известная скорее под названием «Киргизская степная газета». Эта газета в большей степени отражала установки и мнения российской колониальной администрации, чем взгляды на существующие проблемы представителей местного населения Субханбердина Y. Казак халкынын; атамуралары: Мазмундалган библиографиялык керсеткіш. Алматы, 1999. Б. 134-241.. В 1905--1906 годах в приграничных регионах Казахской степи (Троицк, Оренбург) появляются крупные татарские периодические издания и функционируют мусульманские типографии Амирханов Р. Татарская дореволюционная пресса (в контексте Восток -- Запад). Казань, 2002; Ахунов А. Пока жандармы спят: Крупнейшая татарская газета начала ХХ века издавалась в Оренбурге // Восточный экспресс. 2001. № 32 [http:// tatarica.narod.ru/world/language/aa_gazet.htm, доступ от 19.02.2022].. На страницах этих газет и журналов освещались события, посвященные культурной, экономической, религиозной и политической жизни мусульманского населения Казахской степи.

История мусульманских сообществ юго-восточных окраин Российской империи в начале ХХ века, несмотря на имеющиеся источники (особенно данные мусульманской печати), изучена фрагментарно -- как на уровне выявления новых фактов и деталей, так и на фоне построения каких-то концептуальных схем. Интерес исследователей в основном сфокусирован на Волго-Уральском мусульманском сообществе Meyer, J (2014) Turks across Empire: Marketing Muslim Identity in the Russian-Ottoman Borderlands, 1856--1914. Oxford: Oxford University Press; Lazzerini, E. J. (1973) Ismail Bey Gasprinskii and Muslim Modernism in Russia, 1878--1914. Ph.D. Dissertation, University of Washington; Кемпер М. Суфии и ученые в Татарстане и Башкортостане: Исламский дискурс под русским господством / пер. с нем. И. Гилязова. Казань, 2008; Garipova, R. (2013) The Transformation of the Ulama and the Sharia in the Volga-Ural Muslim Community under Russian Imperial Rule. A Dissertation of Doctor Philosophy. Princeton.. Этот регион представляется в виде идеальной модели, позволяющей описать разнообразные варианты трансформации мусульманских сообществ под российским управлением Tuna, M. (2015) Imperial Russia's Muslims. Islam, Empire, and European Modernity, 1788--1914. Cambridge: Cambridge University Press; Ross, D. (2020) Tatar Empire: Kazan's Muslims and the Making of Imperial Russia. Indiana: Indiana University Press.. При этом казанские реформаторы и интеллектуалы изображаются в качестве «локомотива» перемен, лидеров реформаторского движения. Распространив свои идеи на периферию, они, тем самым, обеспечили культурное, экономическое и политическое превосходство над другими мусульманами империи (особенно над казахами и башкирами) Ross, D. Tatar Empire: Kazan's Muslims and the Making of Imperial Russia, pp. 161163..

Однако в этой схеме существуют определенные уязвимые места. Во-первых, многие татарские реформаторы не были связаны с Казанью и Волго-Уральским регионом в целом. Они получили образование, а также прошли различные этапы социализации в Сибири, Османской империи, Центральной Азии Brophy, D. (2016) “New Method on the New Frontier: Islamic Reformism in Xinjiang, 1898-1917”, JESHO 59: 303-332; Шаблей П. С. Мусульмане города Тары и Казахская степь: социокультурные взаимодействия во второй половине XIX -- начале XX в. // Из истории и культуры народов Среднего Поволжья. 2021. № 11. Т. 1. С. 104-109.. Во-вторых, жизнь мусульман Казахской степи в XVIII -- начале XX века часто рассматривается как сумма реакций на вызовы колониализма, стремление населения выработать какую-то определенную схему действий -- интегрироваться в состав империи, солидаризироваться с другими мусульманами, поднять национальный вопрос.

Здесь следует остановиться на нескольких особенностях. Прежде всего, ряд казахских источников уделяет незначительное внимание имперскому контексту и рассматривает местные проблемы через призму исламского дискурса, а также тех обычаев (адат), правил и традиций, которые существовали в период, предшествовавший вхождению казахских жузов в состав империи Ghilmani, S., Muminov, A., Frank, A. J., Nurmanova, A. (eds) (2018) Biographies of the Islamic Scholars of our Time. Vol. 2. English translation. Muminov, A, Frank, A. J, Nurmanova, A. (eds). Istanbul: IRCICA; Курбангали Халиди. Таварих-и хамса-и шарки. Казан, 1910.. Также следует понимать, что сам факт российского управления, несмотря на рост национального самосознания и появление казахской интеллигенции, не способствовал консолидации позиций по ряду очень важных вопросов Shabley, P. (2021) “A Kazakh Muftiate or Orenburg Muslim Spiritual Assembly: The Shape of Public Opinion in the Expanses of the Empire (Second Half of the Nineteenth -- Beginning of the Twentieth Century)”, Russian Studies in History 4: 292-309.. Даже в отношении таких актуальных проблем, как создание собственного казахского духовного управления, господствовал регионализм, обусловленный родоплеменными традициями и сложившимся укладом жизни. Например, казахи Кокчетава хотели иметь своего муфтия Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 821. Оп. 10. Д. 29. Л. 286б-287а., а не общеказахского. Именно поэтому татарская печать не формирует какого-то целостного и объективного взгляда на то, что происходило в казахской глубинке. Попытки редакторов газет и журналов вписать эти события в определенные рамки -- борьбу джадидов и кадимистов (от ысул эл-кадим -- «старый метод»); распространение просвещения среди «невежественных» казахов и т.п. -- так или иначе заглушаются какофонией местных проблем и в итоге утрачивают какую-то ясную и стройную форму. Таким образом, для того чтобы разобраться с тем, что же в действительности происходило, мы должны первоначально отказаться от некоего центризма мнений (например, господства реформаторского дискурса, который так или иначе преобладал в газетах) и понимать, что местный контекст задавал много разных тональностей. Разобраться с этим поможет анализ региональных особенностей описываемых событий и языка, который использовали авторы публикаций. Сделать это возможно через критическое прочтение того, что писалось в газетах, дополненное другими источниками, такими как, например, петиции и прошения самих мусульман, адресованные имперским чиновникам.

На примере дискуссии между авторами двух влиятельных газет «Вакыт» («Время») и «Ульфат» («Единство») Подробнее об этих газетах см.: Татарская периодическая печать: Научно-энциклопедическое издание / сост. и науч. ред. Р. А. Айнутдинов, З. З. Гилазев. Казань, 2017. C. 34, 129-130. я попытаюсь проникнуть в мир мусульманской субъективности, а также понять, стремились ли мусульмане маленького города Атбасара, расположенного в 226 километрах от Акмолинска, адаптироваться к глобальным трендам современности (государственные преобразования, реформаторское движение среди мусульман империи) или их беспокоили проблемы иного рода, такие как борьба за власть и местные ресурсы. Одним словом, речь пойдет о том, как с помощью печатного слова обыгрывались представления самих мусульман о мире, в котором они живут (взаимодействие с властями, проблемы мусульманского сообщества империи в целом, развитие местной махалли-общины). Какой язык использовали авторы публикаций для того, чтобы убедить аудиторию в истинности своих слов?

С методологической точки зрения важную роль играют принципы герменевтики, позволяющие целостно оценить деятельность отдельно взятого человека в системе его ценностей и смыслов и, таким образом, выйти на уровень разграничения отвлеченно-теоретического мира (общественно-политические установки, культурные и религиозные предпочтения), задающего некие исходные смыслы, и индивидуально мыслящего субъекта, укоренного в историческом и социокультурном контексте. Вместе с этим, текст, который создают люди, циркулирует в рамках определенного пространства и оказывает влияние на мировоззрение и установки других людей. Таким образом, сложно обойтись без инструментария интеллектуальной истории, потому что за автором стоит определенная система понятий и идей, специфический культурный мир и среда, которые его окружают.

Атбасар во второй половине XIX -- начале XX века: от казачьей станицы к многоукладному городу

атбасар мусульманский сообщество империя

Атбасар был основан в 1845 году как казачья станица. Первые жители станицы -- казаки Сибирского казачьего войска. В 1879 году Атбасар получает статус уездного города Махмутов З. А. История татар Кокшетау и Акмолинской области (XIX -- начало XXI в.). С. 29; Атбасарская станица // Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона: в 86 т. Т. 2. СПб, 1890. С. 413.. Во второй половине XIX -- начале ХХ века социальная и этническая структура региона заметно преображаются благодаря активной миграции славянского и мусульманского населения из внутренних губерний Российской империи. Среди жителей Атбасара появляются купцы, мещане, крестьяне, религиозные деятели и др. В 1898 году общая численность населения города составляла 1669 человек. Среди них преобладали казаки Сибирского казачьего войска, русские крестьяне-переселенцы. Что касается мусульман, то в городе проживало 260 казахов, 201 татарин и 10 сартов Обзор Акмолинской области за 1898 г. Омск, 1900. С. 6, приложение. Ведомость лит. А о населении в Акмолинской области за 1898 год.. Меняется и характер развития региона -- он постепенно утрачивает статус военно-опорного пункта империи и становится важным экономическим и культурным центром Акмолинской области. В Атбасаре проводятся крупные ярмарки Вакыт. 1907. № 191. Б. 3.. Примечательно при этом и то, что в 1911 году татары контролировали более 20% торговых точек города Махмутов З. А. История татар Кокшетау и Акмолинской области (XIX -- начало XXI в.). С. 48. Хотя доля купечества среди местных казахов была сравнительно ниже, однако не вызывает сомнения их зажиточность и наличие значительной прослойки состоятельных людей. Именно на благотворительные пожертвования казахов была построена первая мечеть в Атбасаре в 1880-е годы. См.: Центральный государственный архив Республики Казахстан (ЦГА РК). Ф. 64. Оп. 1. Д. 1097..

Рост мусульманского населения Атбасара приводил к необходимости культового благоустройства региона. В 1862 году местный имам Мухаммад Юсуп Темнукеев поднял вопрос о строительстве первой мечети в станице. Прошение, поданное в Оренбургское магометанское духовное собрание (ОМДС), из-за различных бюрократических проволочек не было удовлетворено²³. Только в начале 1880-е годов уже при новом казахском имаме Джамантае Байсарине появляется своя собственная мечеть²⁴. В это время казахи уже были исключены из ведомства ОМДС (согласно Временному Положению 1868 года²⁵), а татары оставались под юрисдикцией этого учреждения. В итоге в Атбасаре складывается ситуация, характерная для многих гетерогенных обществ. Официально мечеть объявляется казахской. Местные татары стремятся открыть свою собственную мечеть с татарским имамом. Однако власти препятствуют им в этом. В махалле происходит раскол²⁶. (Ниже я еще вернусь к обстоятельствам этой драматичной и запутанной истории.) Пример Атбасара отлично вписывается в сложную канву событий второй половины XIX -- начала ХХ века, в которой тесно переплетались и взаимодействовали друг с другом изменения глобального (имперские реформы, реакция мусульман на вызовы современности) и регионального характера.

Преобразования, которые происходят в мусульманских обществах Российской империи в начале ХХ века, не оставляют в стороне и Атбасар. В городе открывается татарская школа (мэктэп), в которой преподавание осуществляется по новому методу²⁷. В 1917 году появляется «Общество атбасарских мусульманок»²⁸. Одним из членов этого общества была известная татарская просветительница и библиограф Зайнап Максудова²⁹. Приоритетная задача «Общества атбасарских мусульманок» заключалась в улучшении нравственного и материального состояния бедных мусульман-татар Атбасара и его окрестностей. Одновременно с этим в городе активно распространялись передовые мусульманские газеты «Вакыт» и «Ульфат». При этом следует констатировать тот факт, что не только татары, но и местные казахи становились авторами разных материалов, публиковавшихся на страницах этих периодических изданий См. письмо некоего Ермахмуда Бейсимханова, в котором он хвалит печать и говорит о том, что среди местных казахов все больше распространяется привязанность к знаниям, образованию и независимым суждениям. Вакыт. 1906. № 109. Б. 5..

Другая характерная особенность заключается в том, что атбасарское мусульманское сообщество активно развивалось не только в рамках исламского дискурса и собственных внутренних противоречий. Оно так или иначе было вовлечено в контекст имперской политики, которую реализовывали власти Российской империи на территории Казахской степи -- борьбу с татаризацией, панисламизмом, пантюркизмом и пр См. об этом: Ремнев А.В. Российская империя и ислам в казахской степи (6080-е годы XIX в.) // Расы и народы: современные этнические и расовые проблемы. Вып. 32. М., 2006. С. 238-277; Султангалиева Г. С. «Татарская» диаспора в конфессиональных связях казахской степи (XVIII-XIX вв.) // Вестник Евразии. 2000. № 4.. Однако я с некоторым удивлением замечаю, что в отличие от других регионов (Петропавловск, Акмолинск) Христофоров В. С. Политический сыск и «мусульманский вопрос» начала ХХ в.: сбор и оценка информации о мусульманах Степного края // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 3. С. 183-190; ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 4059б. Л. 18 об-19., региональная администрация в целом достаточно терпимо относилась к местным мусульманским сообществам. В период с конца XIX века вплоть до февральской революции 1917 года здесь не было каких-то репрессивных действий по отношению к мусульманским деятелям См. об этом отчеты атбасарских уездных начальников: ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 780. Л. 18; Д. 3696. Л. 71; Ф. 64. Оп. 1. Д. 3475. Л. 39 об.. Возможно, именно поэтому авторы прогрессивных татарских газет, писавшие об Атбасаре, позволяли себе известную долю критики и свободы слова по отношению к российскому колониальному правлению Подробнее об этом далее..

Таким образом, Атбасар во второй половине XIX -- начале ХХ века стал важным экономическим и культурным центром северной части Казахской степи. Однако, если проводить сравнение с другими городами -- крупными центрами исламской цивилизации (Семипалатинск, Петропавловск, Акмолинск), -- Атбасар все же занимал периферийное положение. Именно поэтому проблемам и нуждам этого маленького города не всегда уделялось какое-то постоянное внимание со стороны татарской прессы. Почему же редакторы известных газет решили в 1906 году использовать атбасарский материал и какой общественный резонанс он произвел? Об этом пойдет речь в следующих разделах статьи.

«В споре рождается истина», или разные взгляды на проблемы Атбасара

8 июля 1906 года в «Вакыте» (годы издания: 1906-1918, Оренбург), представлявшего собой рупор мусульманского движения в Российской империи, было напечатало письмо из Атбасара. Автор послания скрыл свое имя под псевдонимом «один человек» (бер адэм). Письмо содержало жалобу на упадок нравственности и исламского благочестия среди местных мусульман: люди не собираются на намаз, купцы не выделяют средства на благотворительность, на местную ярмарку привозят проституток. Подобные обстоятельства, по мнению автора текста, не позволяют Атбасару развиваться в соответствии с требованиями времени -- они ограничивают свободу и введение нового метода обучения. Письмо заканчивалось неким сакраментальным традиционным, типичным для подобного рода публикаций, выводом: если о ситуации в Атбасаре узнает широкая общественность, то местному «невежественному обществу» (надан жэмэгат) это не понравится Атбасардан // Вакыт. 1906. № 47. Б. 4..

Такие публикации, связанные с обличением пороков общества и требованием перемен, были очень распространены в «Вакыте». Обладая большой читательской аудиторией, газета, по сути, позиционировала себя в роли справедливого судьи, блюстителя интересов нации и «локомотива» перемен. Однако кажущаяся на первый взгляд разносторонность в действительности ограничивалась чередой конкретных и вполне прагматических задач. Освещая проблемы разных регионов, редакция уделяла большое внимание тем случаям, которые вписывались в текущую социальную и общественную злободневность. Одни истории (подобные атбасарской) включались в общую канву борьбы с отсталостью и невежеством мусульман, что соответствовало реформаторской направленности газеты. Другие представляли исключительную важность для консолидации усилий мусульман в общественнополитическом движении начала ХХ века Главный редактор газеты Фатих Карими (1870-1937) был делегатом Всероссийских съездов мусульман (1905, 1906, 1914, 1917), активно пропагандировал реформу системы образования на основе нового метода, являлся одним из основоположников новой татарской литературы. См.: Гатин А. А. Фатих Карими: педагогическая и общественно-политическая деятельность. Дисс. канд. истор. наук. Казань, 2008.. Газета, например, публиковала петиции мусульман, адресованные высшим имперским властям Naganawa, N. “Designs for Dar al-Islam: Religious Freedom and the Emergence of a Muslim Public Sphere”, рр. 176-179.. Таким образом, претензии на высшую справедливость или универсальную истину нередко носили субъективный характер, так как сложные социальные проблемы не всегда получали всестороннее рассмотрение, а сводились к упрощенным формулам противостояния прогресса и отсталости, борьбы между бедными и богатыми, и т.п.

Письмо, опубликованное в «Вакыте», не осталось без внимания со стороны мусульманских интеллектуалов. Через два месяца «Ульфат» (годы издания: 1905-1907, Санкт-Петербург), редактором которого был Габдельрашид Ибрагимов (Габдерэшит Ибрахим), -- крупный общественно-политический и религиозный деятель, автор многих научных и публицистических работ См. о нем: Габдерэшит ИбраЬим: фэнни-биографик ^ыентык. Тез.: М. Госманов, Ф. Галимуллин. Казан, 2011. -- публикует две больших статьи Худжата Махмудова (Хожжэт эл-Хэким б. Дэут эл-Мэхмуди) Шаблей П. С. Мусульмане города Тары и Казахская степь. С. 106-108. Шаблей П. С. Кто гарант шариата? Правовые столкновения в Акмолинске в 1911 году // Ислам в России и Евразии (памяти Дмитрия Юрьевича Арапова): коллективная монография. / Сост. и отв. ред. Т. В. Котюкова. СПб.: 2021. С. 189-216. под названием «Обращение к редакторам и писателям нашего времени» («Заманамызнын эдип вэ мохэррирлэренэ гаид»). Первая статья является своеобразной преамбулой ко второй -- она говорит о важности печати для мусульман, необходимости школьной реформы, содержит призывы к развитию просвещения и науки Себериялы Х. Мэхмудов. Заманамызнын эдип вэ мехэррирлэренэ гаид (I) // ©лфэт. 1906. № 33. Б. 3-5., одним словом, ориентирует мусульманское сообщество на необходимость перемен и на жизнь в соответствии с духом времени. Во второй статье Махмудов переходит к конкретным вещам, которые имеют прямое отношение к Атбасару. Редакторов «Вакыта» он называет обманщиками, так как они якобы публикуют непроверенную информацию на страницах своей газеты. Прежде всего, корреспондент «Ульфата» предлагает искать причину неблагополучия среди мусульман не в купцах как таковых, а в местных административных и религиозных особенностях. В силу того, что правительство не разрешает татарам строить свои мечети в Степи, единственная мечеть в Атбасаре -- казахская. Местные служители культа (имам и помощник имама -- П. Ш.), казахи, невежественны и не пользуются влиянием Себериялы Х. Махмудов. Заманамызнын; эдип вэ мехэррирлэренэ гаид (II) // ©лфэт. 1906. № 34. Б. 4-6..

Подобный подход был характерен для некоторых татарских и казахских периодических изданий, которые в своей критике правительственных мер в отношении ислама балансировали на грани закрытия Практически за всеми мусульманскими периодическими изданиями был установлен негласный надзор полиции. Некоторые из них просуществовали сравнительно недолгое время и из политических соображений были закрыты властями. Например, известная газета «Казах» выходила всего четыре года (с 1913 по 1917), «Ульфат» издавался только два года (с 1905 по 1907). См.: Bennigsen, A. et Lemercier-Quelquejay, Ch (1964) La Presse et le MouvementNational: Chez Les Musulmans De Russe Avant 1910, p. 154. Paris: Mouton; Исхаков С. М. Первая русская революция и мусульмане Российской империи. М., 2007. С. 182.. С другой стороны, акцент на цивилизационную миссию татар в Казахской степи и поверхностную исламизацию кочевников также не являлся новым. Он был частью одновременно и имперского, и татарского дискурсов См.: Ремнев А. Татары в Казахской степи: соратники и соперники Российской империи // Вестник Евразии. 2006. № 4. С. 9, 14; Frank, A. J., Usmanov, M. (2001) “Materials for the Islamic History of Semipalatinsk: Two manuscripts by Ahmad-Wali alQazani and Qurban `Ali Khalidi”, in ANOR 11: 24. Интересно, что в казахских источниках второй половины XIX века идея культурного доминирования татар не принимается в качестве безусловной. Между татарами и казахами, наоборот, разворачивается противостояние за обладание ресурсами власти и доминирования в местных степных сообществах. См.: Акан сері Корамсаулы. Кекшетауда Науан молда мен Хамидолла ногай молдасы бакас болганда, Хамидоллага Акан серінін; айтканы // Акан сері Корамсаулы, Y кілі Ыбырай Сандыбайулы, Балуан Шолак Баймырзаулы. Шыгармалары. Алматы, 2014. Б. 97-99.. Махмудов ловко использовал эти аргументы, чтобы связать местные проблемы с более широким контекстом, пытаясь, вместе с этим, намекнуть, что «Ульфат» не стремится к имперской лояльности как таковой. Цель газеты -- представить независимый взгляд на происходящее в глубинке.

Кроме того, Махмудов отводит себе роль блюстителя мусульманской нравственности, уделяя большое внимание осуждению проституции. Он подвергает сомнению факт присутствия на атбасарской ярмарке женщин легкого поведения -- проституток-мусульманок. Апеллируя к религиозной этике мусульман, корреспондент «Ульфата» находит в проституции некий предел морального разложения общества. Подобного рода оценки этого вида деятельности, конечно, были характерны и для автора «Вакыта», но Махмудов, в отличие от своего оппонента, считал, что мусульмане тут же прогнали бы проституток, если бы они появились в Атбасаре Это скорее стремление выдать желаемое за действительное. О том, что женщинымусульманки среди представителей этой профессии часто встречались на ярмарках, см.: Малышева С. Профессионалки, «арфистки», «любительницы»: проститутки в российском провинциальном городе второй половины XIX -- начала ХХ в. [https://tinyurl.com/5n7xpj7n, доступ от 19.02.2022].. Иначе в дело вмешались бы имперские власти, как это случилось в Петропавловске -- когда Степной генерал-губернатор Н. Н. Сухотин (в этой должности с 14 апреля 1901 года по 25 апреля 1906 года), «проявляя заботу о религии мусульман», издал распоряжение о том, чтобы прогнать проституток Махмудов. Заманамызнын; эдип вэ мехэррирлэренэ гаид (II). Б. 5..

Здесь прослеживается сбалансированный подход по отношению к российской администрации. Конечно, подобная тактика не сводилась к тому, что имперская власть в глазах Махмудова была верховным арбитром законности и блюстителем границ ортодоксального ислама Как считает Роберт Круз. См.: Crews, R. (2006) For Prophet and Tsar: Islam and Empire in Russia and Central Asia, p. 20. Cambridge, MA, London: Harvard University Press.. Просто эта ситуация отражала умение в зависимости от собственной выгоды выстраивать сотрудничество с региональной бюрократической системой. Мотивы же такого сотрудничества могли быть самыми разнообразными: от социального расчета до психологических соображений и карьерных перспектив. Тем более, что Сухотин совсем не был таким идеальным человеком и чутким к чаяниям мусульман чиновником, как может показаться из статьи Махмудова. В некоторых направлениях деятельности генерал-губернатора угадывались симпатии к либеральной идеологии (например, он ратовал за предоставление места в Государственной думе инородцам). Однако в целом это был исполнительный чиновник и прагматик. Сухотин принимал активное участие в подавлении революционного движения в Сибири См.: Ильясов Ш. А. Деятельность административного аппарата в системе органов колониального управления Степного края (1891-1917 гг.). Дисс. доктора философии PhD. Караганда, 2017. С. 59, 61.. В отношении мусульман он действовал крайне осмотрительно. С одной стороны, всяческим образом поддерживал правительственный курс, связанный с необходимостью ограничить влияние татарских мулл на казахов ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 3696. Л. 69-78.. С другой, сдерживал проявления крайней исламофобии среди некоторых своих подчиненных: в 1903 году Сухотин ответил отказом на прошение военного губернатора Акмолинской области М. Я. Романова по поводу закрытия мечети в Кокчетавской станице, предложив чиновнику основывать свою убежденность по поводу распространения «религиозного фанатизма» среди казахов не на слухах, а на фактах Там же. Д. 3822. Л. 82 об..

Вопрос проституции как мерила стагнации упадка общества представляет особый интерес. Подобный взгляд был популярен среди реформаторов Khalid, A. Politics of Muslim Cultural Reform, р. 125.. Однако этот вопрос не являлся таким однозначным и стигматизированным, как его пытался представить Худжат Махмудов. Мусульманские интеллектуалы Российской империи не выработали единой оценки проституции, потому что причины ее распространения могли различаться. Например, одна из них -- это принудительное замужество, которое толкало женщин, отчаявшихся найти счастье в семейной жизни, искать самостоятельные источники пропитания. С другой стороны, редко брался в расчет и сам женский дискурс, потому что женщины играли незначительную роль в публичной сфере (печать, общественные собрания, петиции), и тон общественному мнению задавали мужчины Брилева Д. Общественные дискуссии по вопросам социальных реформ в татарской прессе начала ХХ века. С. 150. См. также: Фэхеш вэ фэхешэлек // Шура. 1913. № 11. Б. 336-339.. Таким образом, даже в такой известной газете как «Ульфат» осуждение проституции приобретало характер обычного слогана, а не конструктивного анализа, попытки разобраться с природой этого социального явления. Сравнительно редкие публикации в печати свидетельствуют, что эта социально опасная для мусульман тема подвергалась табуированию.

Особое внимание следует обратить на еще одно обстоятельство, в котором Махмудов видел причину местных бед Атбасара. Это влияние миссионеров. Успех миссионеров в деле распространения православной религии связывался с неблагополучным, порой бедственным положением казахов. Потеря скота и средств к существованию часто вынуждала их идти на работу к миссионерам В основном это были так называемые джатаки (беднейшие слои казахского общества, лишившиеся скота и неспособные в перекочевках следовать за своим аулом). См.: Катанаев Г.Е. Прииртышские казахи и казаки: история, хозяйство и быт. Астана, 2007. С. 81-82. Однако жизнь в окружении русских поселений еще не означала, что все они становились христианами. Так, русский дьякон Н. Саркин в начале ХХ века писал, что если татары по каким-то причинам не могут попасть вглубь степи для распространения ислама, «их охотно заменяют джатаки, в особенности если покровительствуют им богатые татары». См.: Саркин Н. Об употреблении спиртных напитков у казак-киргизов // Деятель. 1905. № 21. С. 502.. Развивая эту мысль, Махмудов стремился вновь нанести удар по репутации газеты «Вакыт». Он подчеркивал, что в таких маленьких городах, как Атбасар церкви зачастую находятся поблизости от мечетей и мусульманских молитвенных домов, и никто это дело не может исправить (то есть защитить себя от влияния миссионеров), кроме самих мусульман. Однако обращения в крупные газеты (здесь, очевидно, подразумевалась газета «Вакыт» -- П. Ш.) остаются без внимания, потому что эти самые газеты больше предпочитают публиковать «всякий вздор», чем важные проблемы Махмудов. Заманамызнын; эдип вэ мехэррирлэренэ гаид (II). Б. 5..

Какие аргументы привел Махмудов, чтобы выглядеть убедительным? Пожалуй, самым весомым доводом было утверждение по поводу хорошего знания местных обстоятельств. Здесь следует обратить внимание на некоторые факты из биографии Махмудова. В 1897-1902 годах он имам, хатып и мударрис в деревне Аубаткан Тарского уезда Тобольской губернии. В 1901 году в Казани он публикует обширный научный труд, названный «Интикад ал-аквал би ал-тахкик фи таджвиз ал-никах би ал-та`лик» («Критическое рассмотрение утверждений, касающихся исполнения брака при определенных условиях») Хе^^эт эл-Хэким б. Дэут эл-Мэхмуди. Интикад ал-аквал би ал-тахкик фи таджвиз ал-никах би ал-та`лик. Казан, 1901. Шаблей П. С. Мусульмане города Тары и Казахская степь. С. 106-108.. Около 1902 года Махмудов покидает Аубаткан и приезжает в Атбасар. Затем отправляется в Османскую империю. Круг близких людей Махмудова представлял не только его земляк Габдельрашид Ибрагимов, издававший газету «Ульфат», но также и кади ОМДС, редактор влиятельного журнала «Шура», крупнейший богослов и ученый Ризаэтдин Фахреддинов (Ризаэтдин Фэхреддин)⁵⁵. Таким образом, претензии на «обладание истиной» обуславливались не только претензией Махмудова на знакомство с местными обстоятельствами, при том что его пребывание в Атбасаре составило всего несколько недель. Большую роль играло стремление подчеркнуть значимость своей собственной личности -- авторитет мусульманского ученого.

Другой важный способ убеждения аудитории в истинности своих слов -- связь религиозной аргументации (легенды из Корана, хадисы) с конкретными жизненными реалиями. Иначе говоря, в статье Махмудова подчеркивалось, что путь для решения многих проблем нужно искать, прежде всего, в религии Мэхмудов. Заманамызнын; эдип вэ мехэррирлэренэ гаид (II). Б. 4-5..

Какие выводы можно сделать из этой дискуссии? Прежде всего, следует обратить внимание на то, что автор письма, опубликованного в «Вакыте», скрыл свое имя под псевдонимом. Вполне возможно, что он не решился придать широкой огласке все детали местных проблем. Являясь представителем местного мусульманского сообщества, «один человек из Атбасара», вероятно, опасался преследования со стороны своих врагов. Махмудов также пытался показать, что проблемы Атбасара ему небезразличны. Однако его цель имела несколько иную направленность -- не столько обратить внимание широкой общественности на маленький городок, а сколько способствовать «раскручиванию» имиджа газеты «Ульфат».

Реформаторский дискурс и язык, который использовали джадиды, оставлял за рамками изложения ряд местных деталей. Джадиды стремились (не всегда успешно) связать кучу местных проблем с некими общими представлениями, связанными с такими понятиями, как нация, прогресс, реформа, невежественное общество и др. В то же время они активно использовали русские слова и понятия -- интеллигент, фанатик, мужик и многие другие См.: Себериялы Хе^^эт эл-Хэким Мэхмудов. Ислах кютюбханеси. Ч. 1-2. Казан, 1914. Б. 23-24.. Такая языковая экспрессия не была случайным явлением. С одной стороны, она была следствием постепенной русификации исламского дискурса и образованием нового для мусульман социолекта Об этом явлении см. подробнее: Бустанов А.К., КемперМ. Ислам по-русски: анализ современной исламской литературы в России: учебное пособие / пер. с англ. Н. Луговской, М. Галимзянова. СПб., 2016. С. 15-29.. С другой, многие русские слова (включая и те, которые были заимствованы из европейских языков) и понятия при отсутствии их непосредственных эквивалентов в арабском и татарском языках должны были усилить представление о сложности положения мусульман. Например, отсутствие качественного образования может привести не только к интеллектуальной деградации, но и нравственной. Именно поэтому в исламских текстах иногда встречаются такие слова, как мужик, буржуи, таверна (или кабак) См.: Frank, A., Usmanov, M. “Materials for the Islamic History of Semipalatinsk: Two manuscripts by Ahmad-Wali al-Qazani and Qurban `Ali Khalidi”, р. 84-85; Мэхмудов. Ислах кютюбханеси. Б. 8.. Таким образом, сближение с русской и, следовательно, европейской культурой -- это не обязательно демонстрация имперской лояльности (эти слова использовались как в позитивном, так и в негативном смысле, -- выбор зависел от контекста, в котором находился человек), а скорее необходимость идти в ногу со временем или, иначе говоря, обрести ресурсы для успеха своего сообщества (махалля) и защиты национальных интересов в многоукладном имперском обществе Хотя сам факт интеграции в имперское общество и тесно связанной с этим лояльности не следует недооценивать. В связи с этим интересный анализ сделал Чарльз Стейнведель, который говорил о «невидимых нитях империи», что привязывали мусульман к императорской власти и в целом к империи отношениями личной и групповой (сословной, племенной, служебной) лояльности и сопричастности. См.: Steinwedel, Ch. (2001) “Making Social Groups, One Person at a Time: The Identification of Individual by Estate, Religious Confession, and Ethnicity in Late Imperial Russia”, in J. Caplan, J. Torpey (eds) Documenting Individual Identity: The Development of State Practices in the Modern World, pp. 67-68. Princeton: Princeton University Press.. С этой точки зрения Атбасар и другие отдаленные регионы империи (особенно Сибирь Себериялы Х. Махмудов. Себерияда «Тара» шэЬэрында ики бир ташаббас // ©лфэт. 1906. № 51. Б. 6-7. и Казахская степь) должны были постепенно адаптироваться к вызовам современности, и основной движущей силой этих изменений представлялись татарские интеллектуалы См.: Ross, D. Tatar Empire: Kazan's Muslims and the Making of Imperial Russia, pp. 10,161-163..

Однако местный контекст не был таким очевидным, как его описывали Махмудов и «один человек из Атбасара». Другие источники -- прошения и петиции мусульман, адресованные имперским властям, -- показывают, что местный казахский имам Джамантай Байсарин пользовался большим влиянием, как в кругу местных казахов, так и среди значительной части представителей татарского общества ЦГА РК. Ф. 64. Оп. 1. Д. 1097. Л. 1-2.. Более того, помощником Байсарина был не казах, как утверждал Махмудов, а татарин Казанской губернии Темирбулат Бекмухаммедов (Темирбулат Мухамеднасих Бекмухаммед улы) Там же.. Отношения между имамом и его помощником были неоднозначными. Они отражали динамику текущей конъюнктуры и были связаны с особенностями борьбы за власть и ресурсы среди местных групп мусульман. При этом такого рода конфликты необязательно имели какой-то определенный сценарий развития. Например, это касается противостояния между татарами и казахами. Если в 1892 году Джамантай Байсарин поддержал своего помощника в ходе его конфликта с местным влиятельным казахом Джанбаем Саркиным ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 613. Л. 2 об., то в начале ХХ века ситуация претерпевает кардинальные изменения -- Байсарин и Бекмухаммедов становятся непримиримыми врагами.

Кроме того, участники дискуссии не обратили достаточного внимания на гетерогенный характер местного общества. Речь идет не только об этнической структуре (казахи, татары из разных регионов империи -- Казанской губернии и Сибири), но и о сильной социальной поляризации: казаки, крестьяне, купцы, джатаки (разорившиеся кочевники, вынужденные жить за счет наемного труда), отставные солдаты и др. Каждая из этих групп имела различный правовой статус, а также собственные представления о том, какие преобразования необходимы (необходимы ли?) для улучшения жизни местного мусульманского сообщества.

Какая правда нужна обществу? Между «объективной реальностью» и текущей конъюнктурой

Публикации Махмудова не остались без внимания. Месяц спустя «один человек из Атбасара» написал обширное опровержение. Квинтэссенцией этого ответа было стремление дискредитировать не только Махмудова, но и газету «Ульфат» за то, что она обманывает своих читателей:

Существуют большие сомнения, что жизнь в Стамбуле является подходящим местом, для того чтобы видеть происходящее! Но такое в «Ульфате» постоянно происходит. Редактор «Ульфата» брань такую свободно пропускает Рэдиягэ ^авап // Вакыт. 1906. № 71. Б. 6..

Тон этой реплики, таким образом, в очередной раз подчеркивает, что репутация газеты была выше интересов отдельно взятых личностей, а ситуация в Атбасаре становилась в том числе и неким фоном для разбирательств между редакциями разных изданий. В ходе этих разбирательств многие детали опускались. В этом нет ничего удивительного, так как стремление выжить в условиях капитализма заставляло газеты преследовать сугубо прагматические интересы. С другой стороны, несдержанность в выражениях была общей чертой прессы того времени -- не только мусульманской, но и русской и европейской. Иногда редакторы вынуждены были жестко цензурировать поступавшие к ним тексты Так, большой интерес представляет личный фонд Фатиха Карими. В нем, в частности, сохранились разнообразные материалы, опубликованные в газете «Вакыт», с редакторскими заметками Карими. Государственный архив Республики Татарстан (ГА РТ). Ф. 1370. Оп. 2. Д. 24. Л. 1-104.. Интересно, что в нашем случае подобного рода цензура вряд ли была сильно заметна. Кроме некоторых «крутых» выражений, газета «Вакыт» пропустила и откровенные фактические ошибки. Одна из них заключалась в том, что «один человек из Атбасара» редактором «Ульфата» ошибочно называет Р. Фахреддинова, а не Г. Ибрагимова Рэдиягэ ^авап // Вакыт. 1906. № 71. Б. 6..

В отличие от многих европейских средств массовой информации, татарская пресса имела дело еще и с сильным влиянием религии. В этом контексте редакторы пытались убедить своего читателя, что газеты придерживаются исламской морали и стремятся быть проводником истины, которую утверждает Всевышний (Аллах). В то же время следует заметить, что речь не идет об однородности татарских газет и журналов. Если обратить внимание на татарские сатирические журналы, то их язык, обогащенный разнообразными изобразительно-выразительными средствами, хотя и использовал иносказательный стиль (не говорил ни о чем конкретно), тем не менее, отражал настроения и опасения общества. Так, например, студентов, сидящих на уроке, автор журнала «Карлыгач» описывал как «уснувших летаргическим сном шакирдов ишана» (учеников лидера суфийского братства). Такая откровенная, облаченная в форму иронии, фельетона, сатиры критика религии, пороков общества, имперского порядка и др. определила сравнительно недолгое существование изданий такого рода Так, журналы «Карлыгач» и «Уклар» выходили только в 1906-1907 годы. См.: Галиева Р. М. Особенности первых татарских сатирических журналов начала ХХ века: на материалах журналов «Уклар» («Стрелы») и «Карлыгача» («Ястреб»). Автореферат канд. филол. наук. Казань, 2007. С. 9-19..

Разбирая детали разногласий между Махмудовым и «одним человеком из Атбасара», мы находим несколько весьма примечательных обстоятельств. Автор «Вакыта» в своем опровержении проблемы местного общества уже не сводил только к упадку нравственности и исламского благочестия. На этот раз он делал анализ ситуации гораздо глубже, чем Махмудов. Так, оказалось, что основная причина местных бед заключалась в разногласиях между группами мусульман, интересы которых представляли имам и его помощник. Согласно новой версии происходящего, Темирбулат Бекмухаммедов (мулла Насих в мусульманских источниках -- П. Ш.) уже более двадцати лет исполнял обязанности имама в местной мечети. Причина такого положения вещей не выглядит банальной для читателей «Вакыта» -- казахский имам из-за своей необразованности уступил собственное место более достойному кандидату Темирбулат Бекмухаммедов обучался в Казани у Габдельвали хазрата (Габделвэли б. Габделгаффар б. Яхъя эл-Хосэйн), который был имамом и мударрисом в Азимовской мечети города Казани. См.: ЦГА РК. Ф. И-847. Оп. 2.1. Д. 108. Л. 16; Фэхреддин Р. Асар. 3 Ьэм 4 томнар. Казан, 2010. Б. 212.. Если сложившиеся обстоятельства устраивали мусульманское общество Атбасара, тогда что же спровоцировало конфликт между разными группами мусульман? Причина разногласий, по мнению «одного человека из Атбасара», заключалась в том, что не все представители махалли с пониманием отнеслись к реформе (ислах) в сфере мусульманского образования. Открыв в начале ХХ века в полуразрушенном здании новометодную школу и пригласив в качестве преподавателя (мугаллим) выпускника уфимского медресе Госмания Основано в 1887. В начале 1890-х годов в программу обучения вводится метод ысул эл-жэдид. См.: Валеева М.Г. Медресе Усмания // Дорога к храму: история религиозных учреждений г. Уфы. Уфа, 1993. С. 125-127., татары противопоставили себя другой части общества -- казахам. Последние не захотели отдавать своих детей в это учебное заведение и выступили против ысул эл-жэдит -- нового метода, а также отказались ходить в мечеть и слушать проповеди (вэгазьлэр) татарского имама. Считая, что подобного рода инновации противоречат шариату, казахи подали прошение на имя губернатора Имя чиновника не указано. Вероятно, речь идет о военном губернаторе Акмолинской области М. Я. Романове.. В итоге чиновник не только попытался закрыть это учебное заведение Явление вполне естественное для этого времени. Чиновники, прежде всего, опасались функционирования так называемых нелегальных мусульманских школ, мечетей, суфийских братств, которые становились потенциальной политической угрозой на фоне таких событий, как Андижанское восстание 1898 года, распространение «фанатического» ислама татарами и пр. См.: Моррисон А. Суфизм, панисламизм и информационная паника: Нил Сергеевич Лыкошин и последствия Андижанского восстания // Tartaria Magna. 2013. № 2. С. 42-87; Ремнев А. В. Татары в казахской степи: соратники и соперники в Российской империи // Вестник Евразии. 2006. № 4. С. 5-31., но и вернул на прежнее место казахского имама Рэдиягэ ^авап // Вакыт. 1906. № 71. Б. 6.. Таким образом, новые неожиданные откровения показали, что корень местных бед -- это не какие-то частные проблемы, а серьезный конфликт за ресурсы и власть между разными социальными и этническими группами -- между казахами и татарами, между реформаторами и консерваторами. Однако во всей этой драматической истории нас интересует ответ на несколько вопросов: почему Махмудов ничего не стал писать об этом конфликте? Насколько правдоподобно представлена эта история «одним человеком из Атбасара»? Каким образом русские чиновники реагировали на нужды мусульман -- следовали духу закона или собственным прагматическим соображениям?

Что касается Махмудова, то, возможно, что он имел определенные планы, связанные с карьерными перспективами в Казахской степи Дальнейшие события это подтвердили. В 1910 году он становится имамом в городе Акмолинске. См.: Себериялы Хе^^эт эл-Хэким Махмудов. Ислах кютюбханеси. Ч. 1-2. Казан, 1914. Б. 131-133.. Рассчитывая на свои связи и собственный авторитет, корреспондент «Ульфата» опасался делать какие-либо опрометчивые шаги, способные подорвать его влияние. С другой стороны, основная канва событий, описанная «одним человеком из Атбасара», показывает другой срез -- взгляд местного жителя, отражающего его осведомленность, но также и большую заинтересованность в благополучном для себя исходе дела. Иначе говоря, привлечь внимание властей и печати к местным проблемам и тем самым добиться от купцов выделения значительных средств на нужды образования и реформирования мусульманских институтов.

Однако большое внимание к деталям не обязательно вписывает их в рамки объективной реальности. Часто эти самые рамки создаются искусственно -- благодаря языковой экспрессии, постановке риторических вопросов и использованию реформаторского дискурса. Так или иначе, прояснить суть событий позволяют дополнительные источники. Оказывается, что Джамантай Байсарин не уступал своего места Темирбулату Бекмухаммедову. Так как казахский имам исполнял свои обязанности не только в Атбасаре, но и в Атбасарской волости в целом, его татарский помощник вел метрические книги и исполнял религиозные обряды только в период отсутствия имама. Такая практика продолжалась на протяжении многих лет, то есть вплоть до того времени, пока Бекмухаммедов сам не захотел стать имамом ЦГА РК. Ф. 64. Оп. 1. Д. 1097. Л. 2, 8, 13-14.. Данному обстоятельству способствовали не только его личные амбиции. В течение этого времени произошли значительные изменения в социальноэкономической жизни Атбасара -- активный приток татарского населения из внутренних губерний империи и концентрация в их руках значительного числа финансовых ресурсов. Следовательно, формировались новые сетевые сообщества и группы, которые хотели, чтобы имамом был их ставленник. Одновременно с этим реформировалась административно-политическая система Казахской степи.