Ф.А. Головин: либеральный политик революционной эпохи

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ф.А. Головин: либеральный политик революционной эпохи

F.A. Golovin: the liberal politician of the revolutionary era

Пётр Гордеев

Petr Gordeev

(Herzen State Pedagogical University of Russia, Saint Petersburg)

Среди российских либеральных политиков начала XX в. Фёдору Александровичу Головину принадлежало видное место. Ему дважды выпадала честь занимать должности общенационального значения: председатель II Государственной думы в 1907 г., десять лет спустя он был назначен комиссаром над бывшим Министерством императорского двора, в ведении которого находились важнейшие учреждения культуры и искусства. Несмотря на это, его личность и деятельность, отразившиеся во многих публикациях и документах, разбросанных по московским и петербургским архивам, почти не привлекали внимание исследователей: до сих пор ему посвящено лишь несколько более или менее полных энциклопедических статей¹. Настало время пристальнее взглянуть на эту, по-своему характерную, фигуру отечественной истории.

Потомок древнего рода, Головин с юности был окружён «преданиями веков». В написанном в 1919 г. мемуарном очерке «Последние Головины» он вспоминал: «На днях мне попалась в руки старая книжка -- “Родословная Головиных, владельцев села Новоспасского”, собранная П. К[азанским] и изданная в Москве в 1847 г. Когда-то, в дни ранней юности, я любил эту книжку, прочёл её от строки до строки не один раз и хорошо знал её содержание. Тогда я кичился своею принадлежностью к древнему боярскому роду Головиных. Я читал эту книжку с чувством уважения к доблести своих предков и желания быть достойным носить их имя. Эти чувства во мне развивали и поддерживали Лицей цесаревича Николая, где я получил своё образование Гайда Ф.А. Головин Фёдор Александрович // Российский либерализм середины XVIII -- начала XX века: энциклопедия / Отв. ред. В.В. Шелохаев. М., 2010. С. 193; Голостенов М.Е. Головин Фёдор Александрович // Политические деятели России 1917: биографический словарь. М., 1993. С. 81; Голостенов М.Е., Нарский И.В. Головин Фёдор Александрович // Политические партии России. Конец XIX -- первая треть XX века. Энциклопедия. М., 1996. С. 156; Серков А.И. Русское масонство 1731--2000: энциклопедический словарь. М., 2001. С. 256, 257; Головин Фёдор Александрович // Московская энциклопедия. Т. 1. Кн. 1. М., 2007. С. 406--407; Головин Фёдор Александрович // Государственная дума Российской империи: 1906--1917: энциклопедия. М., 2008. С. 133; Дёмин В.А. Головин Фёдор Александрович // Россия в 1905--1907 гг.: энциклопедия. М., 2016. С. 188--189. А не в «знаменитом Училище правоведения», как иногда полагают исследователи: Зимин И.В. Царские деньги: доходы и расходы Дома Романовых: повседневная жизнь Российского император-ского двора. М.; СПб., 2011. С. 479., и мои тётушки, Анна Павловна Головина и Екатерина Павловна Неелова, рождённая Головина. Но дальнейшее моё образование в Московском университете, затем продолжавшееся самообразование, а главное, знакомство с жизнью, с идеалами рус- ской интеллигенции, наконец, работа в земстве и сближение с так называемым “третьим элементом” в земстве совершенно уничтожили моё прежнее чванство своим происхождением и сделали из меня убеждённого демократа и врага сословных привилегий. “Родословную Головиных” я забросил на десятки лет»РГИА, ф. 1625, оп. 1, д. 1, л. 1. О родословной Ф.А. Головина см.: Соловьёв М.В. Дворяне Головины: Новоспасско-Деденевская (Спасо-Влахернская) ветвь. М., 2000.. головин либеральный политик

Домашняя обстановка не предвещала будущей политической карьеры: «Детство, отрочество и раннюю юность я проводил в нашей семье, которая жила очень уединённо. У нас было мало знакомых, почти никого родных. Я боялся людей, был застенчив до крайности, краснел до слёз, часто без причины, боялся говорить в обществе и даже в своей семье, за что и получил прозвище “лицо без речей”» Воспоминания Ф.А. Головина о II Государственной думе // Исторический архив. 1959. № 4.

С. 146.. В 1891 г., окончив «и гимназический, и университетский курсы в Лицее цесаревича Николая в Москве, в так называемом “Катковском” лицее», Головин поселился в родовом имении Деденево, «расположенном в 50 верстах от Москвы по Дмитровскому шоссе и в 12 верстах от г. Дмитрова», где прожил до февраля 1898 г. «В эти 6 лет, -- отмечал Фёдор Александрович, -- я хорошо ознакомился с местной жизнью и местными административными и общественными деятелями» РГИА, ф. 1625, оп. 1, д. 2, л. 1.. В 1896 г. Головин стал гласным Московского губернского земского собрания, с которым затем был связан в течение многих лет. С 1898 г. будущий председатель Думы являлся членом, а в 1904--1907 гг. -- председателем Московской губернской земской управы. Тогда же, на рубеже XIX--XX вв., у него зародилось увлечение политикой: он входил в состав знаменитого кружка «Беседа» РГАЭ, ф. 9590, оп. 1, д. 105, л. 91; Соловьёв К.А. Кружок «Беседа»: в поисках новой политической реальности, 1899--1905. М., 2009. С. 47--48.. Д.Н. Шипов писал об участии Головина, «убеждённого конституционалиста и принципиального противника существовавшего государственного строя», в совещаниях земских деятелей в 1902-- 1903 гг., в делегации земцев, принятой в 1903 г. министром внутренних дел В.К. Плеве, и в переговорах в 1905 г. с председателем Совета министров гр. С.Ю. Витте о вхождении либералов в правительство Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 2007. С. 183, 239, 241, 256, 348--351.. А.А. Кизеветтер видел в Фёдоре Александровиче в те годы «последовательного конституционалиста, члена левого крыла земского движения» Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. Воспоминания 1881--1914. М., 1997. С. 249.. Головин участвовал в первом легальном Земском съезде, проходившем в Петербурге в ноябре 1904 г., в коалиционном съезде земских деятелей в мае 1905 г., общероссийских съездах земских и городских деятелей в июле, сентябре и ноябре 1905 г. РГИА, ф. 1625, оп. 1, д. 13, л. 1; Либеральное движение в России 1902--1905 гг. М., 2001. С. 78, 138, 242, 256--259, 390, 391, 436--439. «Я помню, -- писал он позднее в очерке, посвящённом деятельности III Думы, -- Москву 18 октября, в день объявления манифеста. Ликование было без конца. Слёзы радости виднелись на лицах людей, которые никогда не плачут» РГИА, ф. 1625, оп. 1, д. 8, л. 3. ГА РФ, ф. 810, оп. 1, д. 564, л. 2--3 об.; Селезнев Ф.А. Михаил Васильевич Челноков // Вопросы истории. 2004. № 6. С. 87..

Свои политические настроения Ф.А. Головин выразил тогда в письмах к М.В. Челнокову, с которым они дружили семьями и вместе работали в московском земстве¹¹. 15 июля 1905 г. Фёдор Александрович жаловался ему на обыск: «Ты, вероятно, уже знаешь, что в ночь на 14 число ко мне на квартиру явились пристав и жандармский офицер с требованием выдать им документы, касающиеся съезда 6 июля... По поводу таких мероприятий по совету Муромцева и Козлова я решил скандалить в Петербурге, для чего и приехал сюда сегодня. Я обращусь к Сольскому и в возможно ярких красках опишу ему условия, в которых приходится работать людям, желающим на основании Указа 18 февраля представить свои соображения в Совет министров по вопросу государственного благоустройства» ГА РФ, ф. 810, оп. 1, д. 148, л. 20--21.. К этому времени Головин уже находился под негласным надзором полиции, и сотрудники охранного отделения пристально следили за его перемещениями в Москве и Петербурге Там же, ф. 63, оп. 44, д. 6023, л. 1--2 об.; ф. 102, оп. 81, 3-е делопроизводство, 1885 г., д. 854, ч. 1, л. 1--2.. Неудивительно, что протесты не имели ожидаемого результата. В бумагах П.Н. Милюкова сохранилась копия протокола о посещении полицией квартиры Головина 2 июля 1905 г. (перед земским съездом, проходившим 6--8 июля). Полицейские указали присутствовавшим там земцам на отсутствие у них разрешения на проведение собрания, те же вписали в протокол, что «вход полиции в частное помещение, где собрались для совместной беседы частные лица, не нарушающие ничем порядка, принадлежит к актам, делающим совершенно невозможным мирное течение жизни» Там же, ф. 579, оп. 3, д. 124, л. 2--2 об..

2 августа Головин с иронией сообщал Челнокову: «Ждём закона о Государственной] думе. По слухам, лидером либеральной партии на заседаниях в Петрограде был Трепов. Хороша компания!» Там же, ф. 810, оп. 1, д. 148, л. 29 об.. Но уже 9 августа, узнав о созыве «булыгинской» думы, Фёдор Александрович негодовал: «Дорогой Михаил Васильевич, дожили мы с тобой до объявления Государственной] думы, -- да ещё какой! Неужели верхи нашего правительства искренно воображают, что подобная Дума успокоит общественное движение? Когда государство нуждается в серьёзной операции для своего излечения, ему прописывают капли брома, да ещё плохого, взятого из мелочных лавочек уездных городишек. По своему составу Дума будет, вероятно, “черносотенная”. Ты, наверное, обратил внимание на расписание выборщиков. Так, тот уезд, в котором ты сейчас живёшь, посылает 1 выборщика от крестьян, 1 от землевладельцев и 6 от горожан. А в богоспасаемом граде Дмитрове свил себе прочное гнездо “союз русских людей” из Коннозаводства. Хорошо и право законодательной инициативы! А размер ценза! И ко всему этому надо ещё прибавить строгое запрещение собраний и союзов, стеснение печати. При хороших условиях будут происходить эти хорошие (так в тексте. -- П.Г.) выборы! Вся эта “Дума” -- сплошное глумление над обществом! Теперь надо ждать сильного революционного движения. Умеренным элементам пока делать нечего». При этом он не солидаризовался с революционерами, полагая, что «покой и тишина нарушены будут, конечно, и скоро, но не нами. Мы же должны вновь заговорить тогда, когда страна будет в сильном волнении, и говорить для того, чтобы успокоить волнение. Такая политика наша была бы в интересах дела, нами защищаемого, -- мирного реформирования государственного строя» Там же, л. 30--30 об., 32 об.. По-видимому, предполагалось, что это вызовет сочувствие и у влиятельных лиц в правительственных сферах. Во всяком случае, 19 августа, после завершения переговоров в Портсмуте, Головин написал Челнокову: «Поздравляю тебя с миром. Какой дипломат у нас выискался! Теперь Витте опять пойдёт в гору. Думаю, что при настоящем положении нашей внутренней политики он встанет на сторону сторонников конституции»⁷ Там же, л. 33..

Вскоре Головин становится одним из видных членов кадетской партии, в 1906 г. входит в состав ЦК, баллотируется во II Думу, сформированную, по его словам, «при самом беззастенчивом давлении правительства на совесть избирателей и часто беззаконным вмешательством (так в тексте. -- П.Г.) в самые выборы» РГИА, ф. 1625, оп. 1, д. 4, л. 3.. Вместе с пятью другими общественными деятелями он стал депутатом от Московской губ., причём по количеству избирательных шаров уступил лишь Челнокову (за Головина -- 58 избирательных и 48 неизбирательных шаров, за Челнокова -- 59 и 47) Там же, ф. 1278, оп. 1, II созыв, д. 106, л. 1б; д. 612, л. 9, 11..

Головин был избран председателем на первом заседании Думы 20 февраля 1907 г. (за него подали 356 шаров, против -- 102) Государственная дума. Сессия II. Стенографический отчёт. [СПб., 1907]. С. 7.. Прежде его нередко (и, как правило, невыгодно) сравнивали с председателем I Думы С.А. Муромцевым. «Но странно сравнивать, -- отметила 21 февраля 1907 г. в дневнике Е.Я. Кизеветтер, -- Муромцев ещё задолго знал, что его выберут председателем, ведь состав Первой Думы предугадывался до выборов. Муромцев знал и готовился к этому, усердно изучал “регламенты” западных парламентов. А ни Головин, ни его партия не знали, что Головин будет председателем. Его стали намечать только в последнее время перед выборами, да и то не знали, во-первых, пройдёт ли он по Москве в Думу, во-вторых, пройдёт ли он в Думе в председатели. Какова будет Дума? Допустим теперь, что он и небезупречен. Кто же был бы лучше? Не приходит в голову никого, кого можно было бы наметить». Кизе- веттер не скрывала, что на неё «Головин производит очень хорошее впечатление»: «Всегда ровный, бесстрастный, равно беспристрастный и к правым, и к левым, стойкий в своих требованиях, Головин, мне кажется, импонирует Думе. На всей его фигуре, сухой и корректной, лежит отпечаток благородства и выдержанности» Кизеветтер Е.Я. Революция 1905--1907 гг. глазами кадетов: (Из дневников) / Публ. М.Г. Вандалковской, А.Н. Шаханова // Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII--XX вв. М., 1994. С. 378..

Интересную зарисовку о встрече с Головиным оставил директор императорских театров В.А. Теляковский. Министр двора барон В.Б. Фредерикс направил его к председателю Думы, проживавшему в гостинице «Европейская», для разговора о временном перемещении думских заседаний в Михайловский театр из-за того, что в Таврическом дворце обвалился потолок. Барон просил быть с депутатами «любезным и предупредительным, но по возможности стараться отклонить их просьбу, ибо нам эта комбинация принесёт убыток и много хлопот». Исполнив просьбу своего начальника, директор театров отметил в дневнике 4 марта 1907 г.: «На меня Головин сделал очень хорошее впечатление -- он человек воспитанный, обстоятельный, образованный и культурный. Говорил я с ним о театрах, причём оказалось, что он следит за современной литературой, посещает театры и критически относится ко всему виденному.

Сочувствует всему новому и интересному и ценит вообще искусство. В разговоре со мной он высказал своё предположение относительно трудности вести теперь дело театров и особенно репертуара, говорил о Художественном театре и его влиянии. По поводу новой Думы он сказал, что она много левее первой, и среди левых очень много некультурных людей; отсутствие интеллигенции сильно будет затруднять работу, хотя он надеется, что благоразумие возьмёт верх и будут стараться не обострять отношения с правительством». В тот же день Теляковский доложил о результатах переговоров Фредериксу, который «благодарил за исполнение поручения и особенно за то, что обошёлся я любезно и тактично с членами Думы и Головиным и устроил так, что Михайловский театр не будет дан для Думы не из-за нашего нежелания, а из-за того, что помещение это не подходит. Барон вообще мне говорил, что он не понимает этих пренебрежительных отношений, с которыми обращаются к Головину наши сановники»Теляковский В.А. Дневники директора Императорских театров. 1906--1909. Санкт-Петербург. М., 2011. С. 157--158.. Впрочем, сам Головин жаловался в мемуарах на «противодействие... со стороны министра двора, барона Фредерикса, когда наметили для заседаний Думы Михайловский театр» Воспоминания Ф.А. Головина о II Государственной думе // Исторический архив. 1959. № 4. С. 152..

Несмотря на весьма краткий период существования II Думы, председатель успел от неё устать. «Надеюсь видеть тебя в Москве..., -- писал он 14 апреля 1907 г., выезжая из Петербурга, Челнокову, избранному депутатами в секретари (и развившему на этом посту “бурную деятельность” Шевырин В.М. Михаил Васильевич Челноков // Россия и современный мир. 2008. № 1. С. 204; Глинка Я.В. Одиннадцать лет в Государственной думе: 1906--1917. Дневник и воспоминания / Публ. Б.М. Витенберга. М., 2001. С. 47.). -- Я думаю, что тебе Дума опостылела так же, как и мне» ГА РФ, ф. 810, оп. 1, д. 148, л. 12 об.. Служивший в канцелярии Государственной думы Г.А. Алексеев сообщал отцу 25 февраля: «В Думе Головин не засиживается: приезжает к самому началу заседаний и немедленно по их закрытии уезжает. Держит себя крайне неприступно, ни разу ещё не посоветовался с Глинкой и не спросил его даже о наступающих делах. Несомненно, и на дому он не работает, так как иначе он не обнаруживал бы такого постыдного невежества» Представительные учреждения Российской империи в 1906--1917 гг. Материалы перлюстра-ции Департамента полиции / Отв. ред. В.В. Шелохаев, сост. К.А. Соловьёв. М., 2014. С. 55.. По мнению Алексеева, это был «очень и очень плохой председатель», хотя иногда всё же «держал себя молодцом» (например, во время скандала, устроенного В.М. Пуришкевичем 29 марта) Там же. С. 55, 69.. Я.В. Глинка, фактически руководивший думским аппаратом, не без иронии вспоминал: «Всем ворочал Челноков. Головин был марионеткой в его руках. Усы кверху а-ля Вильгельм, всегда улыбающийся, самодовольный вид. “Подскажите ему, -- обращался ко мне Челноков, -- чтоб он не сел в лужу”. “Издайте закон”, [-- говорил он мне,] если ему надо было сделать распоряжение по канцелярии» Глинка Я.В. Указ. соч. С. 47..

Головину, который до своего избрания «не успел изучить технику парламентского делопроизводства» Воспоминания Ф.А. Головина о II Государственной думе // Исторический архив. 1959. № 4.

С. 144., многому приходилось учиться на ходу. Так, 6 мая, после произведённого полицией обыска на квартире депутата И.П. Озола, входившего в социал-демократическую фракцию, Головин известил Челнокова: «Я немедленно телефонировал Столыпину, который на мой вопрос, знает ли он о поведении полиции по отношению к членам Думы на кв[артире] Озола, ответил, что знает, что получены сведения, очень верные, что там происходит заседание боевой организации с.д. партий (так в тексте. -- П.Г.), что там находится (так в тексте. -- П.Г.) прокурор и следователь, так что “законность обеспечена”, что неприкосновенность депутата нельзя понимать в том смысле, что нельзя полиции шарить по его карманам, когда ей заблагорассудится, и т.п. Тем наш разговор и окончился». Явно озадаченный председатель предлагал созвать президиум для обсуждения случившегося ГА РФ, ф. 810, оп. 1, д. 148, л. 15--16 об.. Оно действительно заслуживало внимания: найденная у Озола записка, показавшаяся подозрительной, была использована затем правительством как предлог для ареста всей фрак- ции Из записок председателя II Государственной] думы Ф.А. Головина // Красный архив. 1930. № 6. С. 62; Воспоминания Ф.А. Головина о II Государственной думе // Исторический архив. 1959. № 6. С. 62, 63, 71..

В речи, произнесённой сразу после избрания председателем, Головин, выражая признательность членам Думы, обещал оправдать их доверие: «Стремясь к беспристрастному ведению прений и к охране свободы слова, я почту своим долгом неуклонно заботиться и о поддержании достоинства Думы» Государственная дума. Сессия II... С. 8.. Однако удавалось ли ему остаться нейтральным спикером?

На первых десяти заседаниях (с 20 февраля по 15 марта) Головин 21 раз делал замечания правым и октябристам (в том числе Пуришкевичу -- неоднократно, а также гр. В.А. Бобринскому, С.Т. Варун-Секрету, В.Г. Ветчини- ну, П.Н. Крупенскому, П.А. Крушевану, Л.Г. Люцу, В.Ф. Мельнику, П.В. Си- надино, И.П. Созоновичу, гр. В.В. Стенбок-Фермору, С.А. Шидловскому, В. В. Шульгину и другим, как правило, шумевшим или допускавшим некорректные выражения во время выступлений своих оппонентов) Там же. С. 26, 27, 37, 121--125, 138, 139, 313, 374, 376, 379, 382, 383, 434, 446, 447, 450, 458, 459, 472, 475, 483, 506, 509, 522, 530, 532, 592, 593. и 14 раз прерывал левых ораторов (Г.А. Алексинского, В.Г. Архангельского, А.А. Булата, А.Л. Джапаридзе, Н.И. Долгополова, Л.В. Карташева, В.Б. Ломтатидзе, И.А. Петрова, Е.И. Сорокина, С.Х. Тер-Авекитянца, И.Г. Церетели и др.) Там же. С. 27, 125, 162, 237, 246, 370--372, 381, 456, 461, 462, 465, 467, 495, 497, 555, 560, 561, 565, 576, 620--625.. Пять раз ему приходилось призывать к порядку однопартийцев (М.-Г. Махмудова -- дважды, В.И. Долженкова, А.А. Кизеветтера и Т.Т. Нороконева) Там же. С. 27, 55, 483, 529, 594.. Отвечая 30 июня 1917 г. на вопросы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, Головин признал, что во II Думе с правыми у него «не было почти никакого контакта»: «Представителей правого крыла я видел только на заседаниях». Напротив, с некоторыми социал-демократами он «был достаточно близок» Падение царского режима. Стенографические отчёты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Т. V. М.; Л., 1926. С. 369, 371.. В воспоминаниях Фёдор Александрович не забыл упомянуть про отличавшее левых «тупое самомнение опьяневшей от недавнего неожиданного успеха необразованной и озлобленной молодёжи», но всё-таки утверждал, что «вера в непогрешимость проповедуемых ими идей и несомненная бескорыстность и готовность к самопожертвованию... возбуждали симпатию к ним объективного и беспристрастного наблюдателя». Совсем «не такое чувство» возникало у него при взгляде на правое крыло, где «прежде всего бросались в глаза лукавые физиономии епископов и священников, злобные лица крайних реакционеров ж крупных землевладельцев-дворян, бывших земских начальников и иных чиновников, мечтавших о губернаторстве или вице-губернаторстве, ненавидевших Думу, грозившую их материальному благосостоянию и их привилегированному положению в обществе»Воспоминания Ф.А. Головина о II Государственной думе // Исторический архив. 1959. № 4.

С. 148..

Такое отношение спикера ощущалось депутатами и выбывало у некоторых ж них протест. Так, Г.А. Лашкарёв, принадлежавший к фракции правых, 30 апреля 1907 г. подал Челнокову заявление, в котором жаловался на то, что его, «русского, да ещё прослужившего 25 лет на военной службе», Головин останавливал во время речи своими замечаниями. Лашкарёв собирался «после заседания поставить вопрос на личную почву», но после того, как «произошёл инцидент, вызванный выходкою Зурабова» 16 апреля социал-демократ А.Г. Зурабов выступил с критикой военного руководства. Головин сперва попытался унять оратора, а затем лишил его слова. Тем не менее произошёл крупный скандал, который вызвал у Николая II серьёзное недовольство Думой и её председателем (Записки Ф.А. Головина // Красный архив. 1926. № 6. С. 123--124, 140--147; Зурабов А.Г. Вторая Государственная дума: впечатления. СПб., 1908. С. 179--181)., «не счёл возможным иметь дело с г. Головиным, -- таким он мне показался жалким, растерянным, достаточно наказанным за своё председательство». Поэтому депутат просил секретаря Думы убедить председателя «быть ко мне вполне корректным во избежание осложнений». Челноков, партийный товарищ и личный друг Фёдора Александровича, в тот же день ответил, что, учитывая «всегда неизменно корректное отношение председателя Государственной думы Ф.А. Головина ко всем ораторам Государственной думы», которое ему «хорошо известно», находит «какие бы то ни было переговоры» по данному поводу неуместными ГА РФ, ф. 810, оп. 1, д. 17, л. 2--4.. Позднее, в ноябре 1907 г., бывший депутат, октябрист А.Н. Хорват, направил жалобу председателю III Государственной думы Н.А. Хомякову, обвинив Головина в превышении власти, поскольку 26 мая он, вопреки протестам, назначил рассмотрение в Думе проекта трудовиков, предусматривавшего объявление амнистии, «т.е. как раз такого вопроса, решение коего всецело принадлежит монарху». Когда же Хомяков отказался возбуждать дело, Хорват обратился 30 декабря к министру юстиции И.Г. Щегловитову, которому писал: «Насколько г-н Головин не заслуживает снисхождения со стороны правосудия, как совершавший свои незаконные деяния сознательно и с настойчивостью, слишком хорошо известно Вашему высокопревосходительству». Щегловитов представил по этому поводу специальный доклад, однако, судя по записи, сделанной им на полях 14 февраля 1908 г., «государю императору не благоугодно было удостоить высочайшего уважения жалобу Хорвата»Там же, ф. 124, оп. 46, д. 912, л. 1--3..

Известен также анонимный список проступков, допущенных Головиным после аудиенции у Николая II 10 апреля (вероятно, он был подготовлен и доставлен царю незадолго до третьеиюньского переворота, поскольку события второй половины мая не упоминаются). В нём на четырёх машинописных страницах перечислялись «бестактные действия», состоявшие в замечаниях, сделанных правым депутатам, и в попустительстве левым¹ Там же, ф. 601, оп. 1, д. 1016, л. 1--2 об.. Между тем ещё в феврале, если не раньше, у императора сложилось о Головине крайне невыгодное мнение, как о полном ничтожестве. «їбщее впечатление моё, -- писал Николай II матери 1 марта, -- что он -- une nullitй complиte!» Из переписки Николая и Марии Романовых в 1907--1910 годах. С предисловием Ф. Но- товича // Красный архив. 1932. № 1--2. C. 176.. Редкие аудиенции не могли его изменить, однако «вызывали некоторое недовольство со стороны левой части Думы» Записки Ф.А. Головина. С. 121..

Челноков также опасался, что репутация спикера пострадает из-за того, что тот жил «здесь со своей дамой открыто», и со временем это «приведёт к скандалу, особенно если за этот скандал возьмутся правые». їднако сам Головин, чья семейная жизнь к тому времени давно уже разладилась Его жена, Е.В. Головина, не являлась образцом супружеской верности и родила от лю-бовника дочь, которую Фёдор Александрович воспитывал вместе со своей (Соловьёв М.В. Птица певчая. М., 2004. С. 8--9)., спокойно писал письма (зачастую с разницей в один день) и супруге, и «своей даме» -- А.В. Скурдиной Потомки А.В. Скурдиной сберегли уникальный альбом рисунков Головина, где в шаржи-рованном виде изображены представители его московского окружения -- политики (Ф.Ф. Ко- кошкин) и деятели искусства (Андрей Белый, архитектор Ф.Ї. Шехтель) (Спивак М. Три жизни: Мемориальная квартира Андрея Белого на Арбате // Наше наследие. 2005. № 75--76. С. 119; Белый А. Между двух революций. М., 1990. С. 173)., сообщая как о думской работе, так и об ужинах в знаменитом ресторане Кюба Представительные учреждения Российской империи... С. 55, 63, 69, 79.. Именно Скурдиной Головин написал 2 июня: «Сегодня вечером будет жестокий бой... Роспуск почти неизбежен... Таким образом, скоро -- на отдых. Мне жаль, конечно, Россию. Реакция начнётся страшная. И ещё долго, долго будет анархия, обнищание, кровопролитие» Там же. С. 94--95. По прошествии некоторого времени Головин пришёл к выводу, изло-женному в одном из его мемуарных очерков, что кабинет П.А. Столыпина, а также император, несмотря на видимые попытки найти общий язык с парламентом, с самого начала планировали его роспуск: «Теперь, когда вся краткая жизнь Думы известна достаточно подробно, я думаю, что можно безошибочно утверждать, что правительство только по видимости примирилось с Думою. На деле же с того момента, как во время выборов состав Думы определился, оно решило Думу распустить» (РГИА, ф. 1625, оп. 1, д. 4, л. 5).. На следующий день он «встал довольно поздно, так как в Думу не спешил ввиду праздничного дня», и узнал о совершённом перевороте от газетного корреспондента Из записок председателя II Государственной] думы Ф.А. Головина. С. 66..

В III Государственную думу Головин был избран 17 октября 1907 г. от второго разряда городских избирателей Москвы РГИА, ф. 1278, оп. 9, д. 192, л. 2--3.. Впрочем, интерес к законотворческой деятельности у Фёдора Александровича стал угасать: он неоднократно отпрашивался с заседаний в Москву, как правило, для участия в сессиях губернского земского собрания, гласным которого по-прежнему оставался В 1908 г. он дважды подавал председателю Думы прошение об отпуске в Москву, а в 1909 г. -- уже восемь раз (Там же, л. 6--16).. «Здесь я ничего не делаю, -- сообщал он дочери 29 октября 1908 г. -- Сижу молча на заседаниях Государственной думы и фракции и зеваю» Представительные учреждения Российской империи. С. 128.. Подобные отзывы не раз встречаются в его переписке тех лет Соловьёв К.А. Законодательная и исполнительная власть в России: механизмы взаимодействия (1906--1914). М., 2011. С. 91, 242.. В мемуарном очерке «Дворянство и земство» Головин отмечал: «Ещё два трёхлетия я состоял гласным губ[ернского] земск[ого] собрания, но в работе его не принимал столь горячего участия, как прежде. В это время я был членом Государственной] думы II и III созыва, большую часть времени жил в Петербурге, но ни одного заседания земского собрания я, однако, не пропустил. Работа в земстве мне всегда казалась продуктивнее и интереснее, чем в Государственной] думе в период “столыпинщины”» РГАЭ, ф. 9590, оп. 1, д. 105, л. 147 об.. Думское руководство частые отлучки депутата явно раздражали. 4 мая 1910 г. оно констатировало: «Член Государственной думы Головин, находившийся в отпусках уже в течение свыше 45 дней, вновь подал заявление об отпуске -- с 29 марта по 3 апреля, по причине неотложных дел, и несмотря на последовавшее от Канцелярии уведомление его о том, что новый отпуск может быть ему разрешён на основании ст. 9 Отдела II закона 6 июля 1908 г. только Государственною думою по причине тяжёлой болезни, отсутствовал тем не менее в указанный период времени на заседаниях: от 29, 30, 31 марта и 2, 3 апреля». Причину отсутствия признали неуважительной. Впрочем, назревавший конфликт разрешил сам Головин, добровольно сложив 7 октября депутатские обязанности РГИА, ф. 1278, оп. 9, д. 192, л. 22--23..

Этот шаг объяснялся не только усталостью от законотворческой работы, но и получением железнодорожной концессии Гайда Ф.А. Головин Фёдор Александрович. С. 193. Вероятно, об этой концессии шла речь в его письме к Милюкову: ГА РФ, ф. 579, оп. 1, д. 4101, л. 1.. Тогда же Головин приступил к работе над воспоминаниями, продолжая заседать в земских организациях (а во время Первой мировой войны -- и во Всероссийском союзе городов). В 1912 г. он был избран (но не утверждён) городским головой Баку Голостенов М.Е. Головин Фёдор Александрович. С. 81.. В 1915 г. ему довелось руководить Московским литературно-художественным кружком и обществом «Помощь жертвам войны», собиравшим деньги на организацию летних колоний для детей беженцев и военнослужащих Туманова А.С. Общественные организации России в годы Первой мировой войны (1914 -- февраль 1917 г.). М., 2014. С. 84, 202--204..

Видную роль Головин играл и среди российских «вольных каменщиков». В ноябре 1908 г. на первом регулярном конвенте русских лож французского обряда он стал членом их Верховного совета, получив посвящение в 18-ю степень. Именно Фёдор Александрович председательствовал на собрании в феврале 1910 г., по итогам которого сменилось руководство российским масонством. При его участии проходили масонские конвенты в 1912 и 1916 гг. Серков А.И. История русского масонства (1845--1945). СПб., 1997. С. 112, 114; Серков А.И. Русское масонство 1731--2000... С. 256, 257; Старцев В.И. Русское политическое масонство начала XX века // Старцев В.И. Тайны русских масонов. СПб., 2004. С. 63, 72, 120. В это же время он регулярно посещал заседания ЦК (и Московского отделения ЦК) кадетской партии, хотя выступал там нечасто Протоколы Центрального комитета и заграничных групп конституционно-демократической партии. В 6 т. Т. 3 / Отв. ред. В.В. Шелохаев, сост. Д.Б. Павлов. М., 1998. С. 10, 31--33, 79, 149, 169, 181, 194, 197, 206, 207, 209, 237, 333, 337--339, 341, 346, 351, 352..

8 марта 1917 г. Головин возглавил Комиссариат Временного правительства над бывшим Министерством двора. Вместе со своим помощником, гражданским инженером П.М. Макаровым, он вплоть до конца года управлял несколькими десятками учреждений. Большая часть их начальников была отправлена в отставку и заменена либо служащими «второго эшелона», либо известными в своей среде профессионалами (такими как дирижёр С.А. Кусевицкий, ставший руководителем Государственного, бывшего Придворного оркестра), либо лицами, близкими Головину и Макарову. К примеру, Челноков занял пост уполномоченного по делам Русского музея Гордеев П.Н. Комиссариат Временного правительства над бывшим Министерством двора // Российская история. 2017. № 2. С. 59--78.. Судя по приказам комиссара, изданным в марте-ноябре 1917 г., в сферу его компетенции входили прежде всего дела, касавшиеся личного состава ведомства: приём на службу, назначения на должности, перемещения, предоставление отпусков и увольнения, большинство которых производилось «по личному прошению» увольняемых. Кроме того, комиссар имел право (и активно им пользовался) переименовывать и реформировать различные структуры и должности, создавать комиссии и совещания по разбору дворцовых архивов, эвакуации и т.д. РГИА, ф. 472, оп. 58 (15 доп.), д. 1, л. 1--133. Таким образом, власть Головина была вполне реальной и сопоставимой с той, какую имели его предшественники, но с одним существенным ограничением -- теперь приходилось считаться с выборными организациями служащих. Там, где они чувствовали силу и возглавлялись популярными лидерами, руководству Комиссариата приходилось идти на уступки. Так, в ходе длительного редактирования «Временного положения об управлении государственными театрами» московские театральные деятели во главе с Л.В. Собиновым добились гораздо большей автономии, чем изначально предполагалось Головиным и главноуполномочен- ным по государственным театрам Ф.Д. Батюшковым Головин и Собинов даже обменялись открытыми письмами по данному поводу: Голо-вин Ф.А. Письмо в редакцию // Новое время. 1917. 30 апреля; Собинов Л.В. Письмо в редакцию // Там же. 4 мая. Тем не менее 23 августа Головин писал заболевшему артисту: «Хочу только сказать, что я убеждён, что серьёзного расхождения между нами быть не может, т[ак] к[ак] мы оба стоим на одном и том же принципе -- принятие широкой автономии театра в области художественной и подчинение его правительственной власти в области хозяйственной и бюджетной. Проведение этого принципа в жизнь, может, конечно, быть намечено разными путями, но при добром же-лании всех заинтересованных лиц достигнуть цели кратчайшим и простейшим путём окажется, что путь один. Мы его нащупываем в Петрограде, Вы -- в Москве. Мы с Вами мало ещё виде-лись и говорили, а потому, вероятно, между нами ещё имеются какие-то недомолвки. Когда Вы будете чувствовать себя хорошо, то не откажите уделить на беседу со мною и Ф.Д. Батюшковым целый вечер, и я уверен, что мы устраним все недоразумения, которые Вас теперь расстраивают» (РГАЛИ, ф. 864, оп. 1, д. 471, л. 14 об.--15 об.). Подробнее см.: Гордеев П.Н. «Временное положе-ние об управлении государственными театрами»: история создания, редактирования и обсуждения «театральной конституции» 1917 года // Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды. СПб., 2012. С. 97--166..

О деятельности комиссара современники судили по-разному. К примеру, А.Н. Бенуа, познакомившийся с Головиным 11 марта, «впечатление... получил не особенно выгодное. Не разобрал, что это у него -- напускная (уже по должности) угрюмая (вернее, унылая) важность, или это просто форма вялости, граничащая с какой-то. беспомощностью. Тощий, плешивый, с выдающимся (однако не “волевым”) подбородком, со “смешными” длинными, заострёнными, чуть кверху поднятыми усами, в длинном старомодном сюртуке, в котором он себя неловко чувствует. На слова скуп, говорит как-то неохотно и “грустно”, чуть картавя. Потухшие усталые глаза (морфиномана?). Совершенно очевидно, что Макаров будет им распоряжаться, а при случае и прятаться за ним» Бенуа А.Н. Дневник. 1916--1918. М., 2010. С. 159, 160.. 2 апреля после беседы с В.Д. Набоковым художник записал в дневнике: «Относительно Головина он говорил, что это опустившийся человек, вконец разорённый и существующий на средства какой-то женщины (Н. Лукомский откуда-то узнал, что он живёт с сестрой -- содержанкой Шехтеля Головин действительно был близко знаком с Ф.О. Шехтелем, разработавшим для него в 1907 г. проект усадебного дома: Нащокина М.В. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. М., 2005. С. 472.)». Головин, утверждал Набоков, «ничем не дорожит, носит непрестанно при себе револьвер, чтобы в случае надобности с собой покончить». У Бенуа после таких рассказов даже возникло опасение, «как бы в таком случае Головин не вздумал поправлять свои финансы из наследства Романовых?». 7 января 1918 г., сравнивая А.В. Луначарского со «случайными ставленниками Временного правительства», Бенуа находил, что нарком «лично» стоит «гораздо выше бездарного Головина» Бенуа А.Н. Указ. соч. С. 244, 245, 652..

Писательница С.И. Смирнова-Сазонова (вдова актёра Н.Ф. Сазонова и мать актрисы Л.Н. Шуваловой), придерживавшаяся, в отличие от Бенуа, правых взглядов, также была недовольна и 25 июня роптала в дневнике: «Что за птица Головин, можно судить по одной чёрточке. Маргарита Берсон поехала в артистическ[ое] турне, он ей выхлопотал казён[ную] субсидию. Скрипачке, дочери богат[ого] банкира Имеется в виду О.С. Берсон -- купец 1-й гильдии, владелец банкирского дома «Берсон и К^о» (Весь Петроград на 1917 год. Пг., 1917. Отд. III. С. 59)., отвалил субсидию из казны. А с Александрин[ским] театром, с драмой держал себя пренебрежительно. С вами, мол, церемониться нечего. С жидами-банкирами -- дело другое. Кадетск[ие] министры, когда дорвутся до власти, ещё себя покажут» РО ИРЛИ, ф. 285, д. 66, л. 164..

При этом ближайшие сотрудники Головина по управлению Комиссариатом чаще отзывались о нём совершенно иначе. Так, Макаров вспоминал, что «Ф.А. не мог не возбудить к себе чувства глубокого уважения. Среди всех его знавших правых и левых он всегда возбуждал чувство симпатии и уважения и за мою восьмимесячную работу с ним мне приходилось наблюдать, с каким невольным почтением говорили с ним и лица, приближённые к царю, и разные Церетели и Чхеидзе, приезжавшие к нему на время переговоров с ним, возникших в связи с проектом назначить его наместником Кавказа» ГА РФ, ф. Р-5881, оп. 2, д. 465, л. 33.. Батюшков отмечал 3 июня в дневнике: «Ф.А. Головин производит как личность обаятельное впечатление и ещё выигрывает от ближайшего знакомства. В ошибках (с кем они не случаются?) признаётся с подкупающей искренностью и очень умно. От интересов театра несколько далёк, но благожелателен» Дневниковые записи и мемуарный очерк Ф.Д. Батюшкова о его пребывании на посту глав- ноуполномоченного по государственным театрам в 1917 году (из собрания Рукописного отдела Пушкинского Дома) / Публ. П.Н. Гордеева // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2013 год. СПб., 2014. С. 365.. По словам С.Л. Бертенсона, комиссар пользовался «репутацией высоко образованного, просвещённого и глубоко порядочного человека» и проявил на своём посту «большую твёрдость, выдержку и такт» Бертенсон С.Л. Вокруг искусства. Холливуд, 1957. С. 210, 213..

Головин пытался по мере сил облегчать положение служащих бывшего придворного ведомства, которые, за исключением высшего звена, после Февральской революции стали требовать увеличения окладов и материальной помощи (выдачи обмундирования, временного оставления увольняемых в казённых квартирах и т.д.). 27 апреля он учредил под председательством присяжного поверенного А.О. Кана «Особую комиссию по жалобам», разбиравшую прошения вплоть до прихода к власти большевиковГордеев П.Н. Особая комиссия по жалобам при Комиссариате Временного правительства над бывшим Министерством двора // Вестник Воронежского государственного университета. Сер. История. Политология. Социология. 2018. № 3. С. 35--38.. Комиссару приходилось заниматься перепиской с различными министерствами об отсрочках для лиц, призываемых в армию РГИА, ф. 472, оп. 66, д. 595, л. 1, 17--19, 22--45 об., 52--52 об., 54--54 об., 72, 81--88., о правах своих подчинённых на служебное жильё (19 августа он созвал «Особое совещание по вопросу о распределении помещений в зданиях, подведомственных б[ывшему] Министерству двора») ГА РФ, ф. 1907, оп. 1, д. 4, л. 7--10. и т.п. 25 июня министр-председатель правительства кн. Г.Е. Львов сообщил Головину о письме министра иностранных дел М.И. Терещенко, в котором говорилось, что «ныне, за упразднением Гофмаршальской и Конюшенной части», на МИД «всецело возложены заботы по приёму прибывающих в Петроград чрезвычайных посольств и миссий», но он испытывает затруднения в снабжении их продовольствием и средствами передвижения. Князь, напоминая, что иностранные дипломаты «почитаются гостями Временного правительства», просил Головина «не отказать в зависящих распоряжениях относительно порядка отпуска в этих случаях средств передвижения». 27 июня комиссар отвечал, что «заботы по приёму прибывающих в Петроград чрезвычайных посольств и миссий всецело лежат на гофмаршальской и конюшенной частях бывшего Министерства двора, которые в этих случаях действуют согласно указаниям Министерства иностранных дел», однако Министерство продовольствия и Главный продовольственный комитет отказываются снабжать бывшую гофмаршальскую часть продуктами, а бывшую придворную конюшенную часть -- фуражом для лошадей РГИА, ф. 472, оп. 66, д. 636, л. 10--12 об. Такое же отношение Головин отправил и на имя М.И. Терещенко.. В начале сентября Головин циркулярно уведомил начальников подведомственных ему учреждений, что ввиду «вздорожания жизни и с целью предоставления больших удобств служащим установлений б[ывшего] Министерства двора предполагается войти в сношения с Министерством продовольствия для получения из этого министерства основных продуктов потребления для служащих вверенного вам установления» Там же, ф. 473, оп. 3, д. 774, л. 42..

Осенью 1917 г. Головин поручил высшим чиновникам Комиссариата начать подготовку его преобразования в Главное управление государственных художественных имуществ и учреждений, которое носило бы уже не переходный, а постоянный характер. Возможно, он рассчитывал стать главноуправляющим. «Совещание по пересмотру штатов бывшего Министерства двора» во главе с начальником Канцелярии бывшего Министерства императорского двора кн. С.В. Гагариным провело с 2 октября по 4 декабря пять заседаний, выработав соответствующий проект, оказавшийся, впрочем, невостребованным. Сам Головин в середине октября уехал в Москву, где его и застало падение Временного правительства. В Петроград он уже не вернулся, назначив 4 ноября исполняющим обязанности комиссара Н.Э. Рюдмана, ранее управлявшего бывшим Кабинетом его величества Гордеев П.Н. Председатель II Государственной думы Ф.А. Головин -- комиссар Временного правительства над бывшим Министерством двора // Таврические чтения 2011. Актуальные пробле-мы истории парламентаризма. СПб., 2012. С. 178--182..

Со своей стороны, Головин даже в декабре 1917 г. пытался влиять на судьбу если не всего ведомства, то, по крайней мере, отдельных его служащих. Так, в марте 1918 г. чины Георгиевской гренадерской роты (бывшая Рота дворцовых гренадер), жалуясь комиссару по Управлению московскими дворцами П.П. Малиновскому на тяжёлое материальное положение, указывали: «В октябрьскую революцию мы лично обратились к бывшему комиссару Головину, который и ходатайствовал перед Министерством финансов об отпуске действительно нуждающимся гренадерам надбавок на дороговизну, как Вам об этом было известно, в последних числах декабря 1917 года» ГА РФ, ф. Р-1056, оп. 1, д. 15, л. 13 об..

Однако Головин принимал участие в событиях 1917 г. не только как комиссар Временного правительства, но и как видный деятель кадетской партии, заседавший в её ЦК Протоколы Центрального комитета... Т. 3. С. 372, 373.. 27 апреля, в разгар кризиса, вызванного публикацией «ноты Милюкова», выступая на торжественном заседании думцев всех созывов (на котором и председательствовал вместе с М.В. Родзянко), он заявил, что «несмотря на десятилетнюю реакцию, несмотря на государственный переворот, совершённый Николаем II 3 июня 1907 г., провозглашённые первой Государственной] думой политические идеалы не потерпели крушения и не померкли... Это семя, посеянное Первой думой, дало здоровые всходы. Её преемница, Вторая дума, взрастила их, помогла им окрепнуть, пустить крепкие корни в народную толщу. Ни Столыпин, ни закон 3 июня не смогли заглушить этих всходов. Под холодным покровом реакции они не погибли, они дожили до новой весны. И вот теперь мы являемся свидетелями их бурного, безудержного роста, сулящего небывалый, невероятный урожай» Торжественное заседание членов Государственной думы всех созывов // Вестник Временного правительства. 1917. 28 апреля; Торжественное собрание членов Государственной] думы всех со-зывов // Речь. 1917. 28 апреля..

Вскоре после начала «наступления Керенского» Головин председательствовал и выступал, вместе с другими кадетскими лидерами, на организованном в Михайловском театре «Митинге победы» Митинг победы // Новое время. 1917. 20 июня.. Спустя месяц партия выдвинула его кандидатом в члены Учредительного собрания Кадетские кандидаты в Учредительное собрание // Там же. 27 июля. 1 октября ЦК включил его также в комиссию из семи человек, которой поручалось рассматривать все вопросы, касав-шиеся выдвижения кандидатур в Учредительное собрание (Протоколы Центрального комитета. Т. 3. С. 405).. 14 августа на московском Государственном совещании, соглашаясь с мнением А.Ф. Керенского о том, что государство переживает «смертельную опасность», он выдвинул «единственное требование» -- «чтобы правительство обладало полнотой власти, чтобы оно было сильно, чтобы его воля проявлялась и осуществлялась в жизни без каких-либо задержек». Свою речь Головин завершил пафосным призывом: «Граждане великой России, дадим же это доверие нашему Временному правительству, дадим ему силу окончить громадный труд, который лежит на нём, [и] тем спасти Россию от гибели и сделать её великой и свободной»Государственное совещание. М.; Л., 1930. С. 53, 55; Речь Ф.А. Головина // Раннее утро. 1917. 15 августа..

Во время корниловского выступления проживавший в Зимнем дворце (в казённой квартире комиссара) Головин уговорил Керенского принять Милюкова и М.В. Алексеева Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С. 401--403.. Макаров объяснял роль Головина в этих переговорах тем, «что это был человек, которого Керенский задолго до этого уважал и никогда не позволял себе никаких фамилиарностей, которые он себе позволял всё чаще и чаще по мере приближения к катастрофе -- по отношению ко всем его окружающим, но к Ф.А. он продолжал относиться, как и раньше, с большим уважением» ГА РФ, ф. Р-5881, оп. 2, д. 465, л. 33..

В начале 1918 г. Совнарком смог, наконец, установить контроль над бывшим придворным ведомством. Головин же всё больше отстранялся от политической деятельности, захват власти большевиками и последовавшая затем Гражданская война, по-видимому, вызвали в его душе глубокий переворот. Он набрасывает очерк «Последние Головины», задуманный, видимо, как вступление к так и не написанной им истории рода, продолжающей и дополняющей работу П.С. Казанского Казанский П.С. Родословная Головиных, владельцев села Новоспасского. М., 1847.. «Теперь 1919 год, -- отмечал Фёдор Александрович. -- Протекло 72 года со дня издания этой книжки. Из старшей линии Головинского рода, если не ошибаюсь, из всех вообще несомненных членов этого рода, остался на свете я один, в возрасте 51 года, имея двух дочерей, но ни одного сына. Следовательно, я являюсь последним из Головиных. С моею смертью гаснет и наш род. Это обстоятельство натолкнуло меня на мысль продолжить сделанное проф. П. Казанским жизнеописание членов рода Головиных, чтоб осталось интересное в историческом и бытовом отношении полное описание истории рода от самого его зарождения и до его прекращения, причём история многовековая, обнимающая период в 528 лет» РГИА, ф. 1625, оп. 1, д. 1, л. 2--3.. Вспоминая своих предков -- «казначеев царских, бояр, окольничих, стольников, камергеров, камер-юнкеров, генералов, адмиралов, гусарских поручиков, монахов, а больше всего собирателей св[ятых] мощей, древних икон, храмоздателей и основателей монастырей», которые занимали «высокое положение при дворе русских царей», на чьих глазах «объединялась, росла, крепла Русь, превращаясь в великую державу, во Всероссийскую империю», бывший комиссар с грустью спрашивал себя: «А теперь?! Последний из потомков видит, как могущественная ещё недавно империя распалась на части, как поля и города её обливаются кровью в братоубийственной, гражданской войне. А он сам, больной и старый, таскается ежедневно на службу в кооперативный страховой союз, пишет там “отношения” и “письма” и пассивно наблюдает “классовую борьбу” в период “диктатуры пролетариата”! Далее в тексте следовала зачёркнутая Головиным фраза: «Жалкий последний аккорд -- дис-сонанс сыгранной мощной симфонии!». Чем кончится наступивший период русской истории, период великой революции? Не перекинется ли “большевизм” в Западную Европу, не охватит ли он весь мир, как мечтает вслух т. Ленин, вот грозный вопрос, который стоит перед современным человечеством» Там же, л. 2--4..

В первые годы советской власти Головин, судя по его следственному делу 1921 г., «оставался председателем] Московского] коммерческого] страхового] общ[ества] до его уничтожения», затем служил «в кооперативном] страховом] союзе, при слиянии этого отдела со страх[овым] отд[елом] Центросоюза переведён в этот союз». В 1918 г. его задерживали сотрудники московской ЧК, но, как пояснял он три года спустя, «тогда я арестован не был и находился на свободе под обязательство не выезжать из Москвы». Арестовали его 27 августа 1921 г. в связи с постановлением, принятым 23 августа Всероссийским комитетом помощи голодающим (в президиум которого входил Головин). Оно осуждало большевиков, не выпускавших делегацию Помгола за границу и ограничивавших возможность его самостоятельных действий в России. «С фразой в этом постановлении “Сколько бы членов комитета не выезжало сейчас на места, это не прибавило бы там продовольствия и нисколь (так в тексте. -- П.Г.) не изменило бы общего положения дел” я согласен..., -- заявил Головин 30 августа на допросе сотруднику ВЧК Шиманкевичу, -- считая, что члены комитета, выехавшие на места по предписанию власти, а не по постановлению комитета, явились бы на местах чиновниками правительства и утратили бы характер общественных деятелей». Чекистов также заинтересовали посвящённые Головину и найденные у него при обыске стихи неизвестного автора; строки «Добьют тебя иль ты спасёшься / И вновь взойдёт твоя звезда» были подчёркнуты следователем ГА РФ, ф. 10035, оп. 1, д. 34026, № П-35258, л. 8 об.--9, 14..