Немцы Украины в межвоенные годы (1918-1941 гг.)

Размещено на http://allbest.ru

Немцы Украины в межвоенные годы (1918-1941 гг.)

Альфред Айсфельд



Аннотация

В статье использованы документы, освещающие процесс подготовки и проведения органами НКВД УССР массовой «немецкой операции» - составной «Большого террора» в СССР в 1937-1938 гг.

Раскрыты исторические обстоятельства появления приказа НКВД СССР № 00439 от 25 июля 1937г. и специфика его выполнения в УССР. Характеризуются также методика отбора «контингента», который репрессировали (жертв операции), технология проведения в рамках спецоперации массовых репрессий и их трагические последствия для немецкого населения Украины.

Поскольку операция быстро набирала обороты, разобраться в том, что происходило в Украине, для немецких дипломатов было непросто. Но, как следует из телеграммы посольства Германии в Берлин от 7 августа 1937 г., общую ситуацию в СССР дипломаты видели насквозь.

Аресты немецких подданных они напрямую связали «с известными террористическими акциями, направленными против всех слоев местного населения». Иными словами, немецкую составляющую того, что потом назовут «Большим террором», они видели и адекватно оценивали с первых дней проведения немецкой операции.

Документы, которые использованы, подтверждают, что трагическим аспектом начала проведения операции стало упрощение и ускорение так называемого следствия по «немецких делах». Не отставали в темпах «работы» и судебные органы, в частности военные трибуналы, которые непосредственно не имели отношения к проведению немецкой операции но занимались рассмотрением дел в отношении людей, среди которых были и немцы - граждане СССР.

Обвиняемые по таким серьезными пунктами статьи 54 УК УССР, как измена родине, шпионаж, диверсия, террор. Санкция этой статьи почти во всех случаях предусматривала высшую меру уголовного наказания - расстрел, который широко использовался на практике. Последней точкой в документальном оформлении репрессий против жертв этой категории были сообщения органов НКВД соответствующему военному трибуналу об исполнении приговора трибунала.

Свой вклад борьбу с «врагами» сделали органы прокуратуры и, в меньшей степени, Наркомат иностранных дел СССР. Аресты некоторых немецких граждан согласовывали с ними.

Ключевые слова: немцы Украины, немецкая операция, «Большой террор», репрессии, шпионаж.



Введение

Падение самодержавия было воспринято немцами и меннонитами как акт освобождения от режима, который отвел им роль изгоев. В течение весны и лета 1917 г. в их среде, как и во всей Российской империи, взяли верх общественные силы, связывавшие с выборами в Учредительное собрание надежду на создание демократической парламентской республики, основой которой будут равенство всех граждан независимо от национальности и вероисповедания, защита гражданских прав государством, частная собственность на землю и средства производства.

Захват власти в Петрограде большевиками, военная интервенция против УНР (войска будущего «диктатора Киева» М. Муравьева принесли советскую власть в город на штыках [1;2]) и гражданская война прервали демократическое развитие.



От политического противостояния к расширению репрессий

Отношение советской власти к немецкому населению Украины было изначально напряженным отчасти из-за подозрения в шпионаже, отчасти из-за классовых противоречий между пролетарскими и люмпенизированными элементами, представлявшими советскую власть и Красную гвардию, с одной стороны, и немцами - сельскими производителями, ремесленниками и владельцами промышленных предприятий, с другой. После установления советской власти основным действием, вызывавшим противостояние, были «походы на кулака» с целью изъятия «излишков» хлеба и других сельскохозяйственных продуктов.

Для работы по советизации национальных меньшинств РКП(б) создала национальные секции при своих партийных комитетах [3], основными задачами которых были сбор информации о количестве национальных меньшинств, их экономическом и политическом положении и ведение агитации за советскую власть на языках этих меньшинств [4, с. 173-179]. Центральное бюро немецких секций при ЦК РКП(б) прилагало усилия к созданию подконтрольных ему немецких союзов и обществ и объедению их в одной структуре - Немецком культурно-экономическом обществе.

Объединить немецкие региональные организации предполагалось на III Съезде немцев-колонистов, проведение которого намечалось в Москве 25 сентября 1922 г. Первые два съезда немцев-колонистов состоялись в 1917 г. в Москве (совещание поселян-собственников и землевладельцев-немцев 20-22 апреля и съезд российских граждан немецкой национальности 10-12 сентября). Существовавшие к этому времени немецкие общества в Донецкой, Екатеринославской, Николаевской, Запорожской и Одесской губерниях прилагали усилия для созыва Всеукраинского съезда колонистов [5, s. 89-91]. Поэтому 21 октября ЦБ немсекций постановило просить ЦК РКП(б) о запрете регистрации Всеукраинского колонистского союза [6, с. 660-661].

Решение о ненужности созыва съезда немцев-колонистов было принято уже 13 сентября 1922 г. Вместо этого акцент делался на беспартийные конференции немцев-колонистов, предварительно подготовленные коммунистами. немецкий судебный репрессия шпионаж

Землеустройство в немецких и меннонитских селениях велось без учета особенностей и потребностей земельных наделов для товарного производства, свойственного для этих сельских хозяев. Результатами неудовлетворительного землеустройства, приведшего к значительному уменьшению посевных площадей немецких и меннонитских хозяйств и одновременному вселению в них стороннего инонационального населения, стало резкое ухудшение экономического положения и рост эмиграционных настроений среди меннонитов [7, с. 65-73; 8, с. 54-56].

По сведениям ЦК КП(б)У до осени 1923 г. «2500 меннонитов, оставляя хлеб на корню, эмигрировали в Америку» [9, л. 7]. В 1923-1929 гг. из Украины эмигрировало около 12 тыс. меннонитов [10, с. 160-161.].

9 июля 1924 г. по материалам контрразведывательного отдела ОГПУ СССР было составлено циркулярное письмо «По Германской разведке и борьбе с ней» [11, л. 42-46], утвержденное зам. председателя ОГПУ Г. Ягодой. Этот документ задал тон в отношении руководства СССР не только к Германии и германским гражданам, но и к немецкому населению СССР на последующие годы. Германские организации, фирмы и граждане обвинялись в шпионаже. Органам ОГПУ вменялось в обязанности: «6. Установить тщательное наблюдение за всеми германскими колонистскими союзами, школами, клубами, благотворительными обществами и проч. для выявления их работы, связи с представительствами за границей, Германским Красным Крестом и проч.» [11, л. 45].

В этом документе обращает на себя внимание то, что общества и организации немцев - граждан СССР именуются германскими, т. е. иностранными.

На запрос Ф. Дзержинского о политике германского правительства в отношении СССР от 6 июля 1925 г. начальником контрразведывательного отдела ОГПУ СССР А. Артузовым была составлена справка «Германская контрреволюционная работа в СССР», в которой утверждалось, что «По колонистам усиленную работу развивают все германские консульства. Германские колонии в России и по своей многочисленности, и по своему социальному составу (кулацкий), и политическим стремлениям (фашистско- национальный) представляют крупнейшую опасность как враждебные и коммунизму, и СССР слои населения (разрядка наша - А.А.), с одной стороны, а с другой, как группы, стремящиеся укрепить национальные интересы Германии среди национальных] меньшинств» [12, л. 14-15]. Из этого следовал в т. ч. вывод: «Германские колонии являются очагами и базой контрреволюции и шпионажа, ... на которых строится в значительной степени антисоветская политика (взрыв изнутри)» [12, л. 15].

Эта трактовка получила в 1920-х - начале 1930-х гг. подтверждение крайне низким уровнем членства немцев в компартии, комсомоле и советских организациях. В Украине в 1927 г. насчитывалось 1069 членов и кандидатов КП(б)У немецкой национальности (в т. ч. интернационалисты из бывших военнопленных).

В 1925 г. в выборах в местные советы приняло участие 57,3% немецкого населения, имевшего право голоса, в 1929 г. - 67,9%, в 1930 г. - 76%. Доля коммунистов в сельсоветах составляла в 1925 г. - 4,7 %, в 1929 г. - 10,3%. Эти показатели были намного ниже, чем у других национальных меньшинств [13, c. 138-141; 14, s. 71, 72], Также отсутствием проводников коммунистической идеологии в среде немецкого учительства (Одесский окружком КП(б)У «в конце 1925 г. отмечал, что немецкое учительство на 95% не советское, и не только не помогает культпросветработе, но и саботирует ее» [15, с. 287]), в сохранении общинной связи и поддержке духовенства, в сопротивлении немецкого и меннонитского населения раскулачиванию и коллективизации сельского хозяйства и как следствие - росте эмиграционных настроений, а также получении помощи из Германии во время голода 19321933 гг.

ОГПУ неоднократно усиливало репрессии против немецкого населения. В июле 1932 г. с этой целью был разослан циркуляр «О борьбе с разведывательной и вредительско-диверсионной работой немецких фашистов против СССР» [16, с. 75]. Уместно отметить, что на выборах в рейхстаг, прошедших в июле 1932 г., НСРПГ получила значительно больше голосов избирателей и мандатов, но к власти Гитлер со своей партией пришел в конце января 1933 г. «Немцы-фашисты», тем не менее, были одним из главных направлений работы ОГПУ СССР по «обеспечению безопасности» страны, основным способом достижения которой являлись депортации и набиравшие размах массовые репрессии.

25 ноября 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) постановило «ввиду особой государственной важности быстрого улучшения работы органов ОГПУ на Украине и ввиду наличия у т. Балицкого большого опыта украинской работы [...] предложить ОГПУ направить в качестве особого уполномоченного ОГПУ на Украину сроком на 6 месяцев [...] с подчинением ему [...] всего аппарата ОГПУ Украины...» [17, с. 340].

22 января 1933 г. последовала директива ЦК ВКП(б) и СНК СССР о предотвращении массового выезда голодающих крестьян с Кубани и Украины. Балицкому и председателю ГПУ УССР С. Реденсу было предписано «не допускать массовый выезд крестьян из Украины в другие края и въезд на Украину из Северного Кавказа» [18, с. 634-635; 17, с. 391]. Вслед за этим начались аресты и высылка из ряда областей Украины, а на дорогах из Украины, Северного Кавказа и Белоруссии транспортными органами ОГПУ организованы заслоны и оперативно-розыскные группы [17, с. 398-399.].

3 апреля 1933 г. ГПУ УССР в докладной записке в ЦК КП(б)У «Об операции по очистке пограничной полосы» сообщал о ликвидации польских и петлюровских шпионских и повстанческих подпольных организаций в Киевской, Винницкой и Одесской областях. Помимо этого среди немцев- колонистов были «вскрыты» «крупная контрреволюционная повстанческая организация» «Немцы-фашисты» в Карл-Либкнехтовском немецком национальном районе и «контрреволюционная повстанческая организация» «Тевтонцы» в Зельцском немецком национальном районе Одесской области.

Советско-германские отношения после прихода к власти НСРПГ и их влияние на действия НКВД по отношению к немцам Украины

После вхождения НСРПГ в правительство Германии советское руководство неоднократно высказывало свою озабоченность антикоммунистической направленностью ее политики. О намерении отторгнуть Украину от СССР весной 1933 г. речь заходила неоднократно.

В записке председателя ГПУ УССР В. Балицкого секретарю ЦК КП(б)У

С. Косиору от 25 сентября 1933 г. «О деятельности немцев-фашистов на Украине» были названы основные направления «диверсионной, разведывательной и повстанческой» деятельности «немецкого фашизма на Украине»:

- организация диверсионных и шпионских ячеек в промышленности, преимущественно на предприятиях оборонного значения и в частях РККА;

- создание повстанческих организаций в немецких национальных районах и колониях и увязка их с украинским контрреволюционным повстанческим подпольем;

- проведение активной подрывной работы в сельском хозяйстве Украины [19, л. 65].

Здесь же содержалось перечисление промышленных предприятий и воинских частей, где была «вскрыта» деятельность «немцев-фашистов», и германских фирм, чьи представители были в ней задействованы. Особое внимание обращалось на немецкое сельское население. В 26 районах Одесской, Донецкой, Днепропетровской, Киевской областей и Молдавской АССР, согласно этому сообщению, было «вскрыто» 69 немецких повстанческих ячеек и организаций [19, л. 66-69]. В одной только Одесской области такие ячейки были якобы созданы в 22 колониях. При этом арестовано 86 «активных участников организации» [19, л. 80].

По версии ГПУ, изобличенная и ликвидированная им в 1933 г. «Украинская военная организация» (УВО), ставившая себе целью создание «Независимой Соборной Украины», ориентировалась на Германию и Польшу. В цитируемых Балицким «свидетельских показаниях» по делу УВО говорится, что ее сближение с Гитлером и его окружением началось уже в 1929 г. «В основном договоренность сводилась к тому, что, после свержения Соввласти и установления буржуазно-демократической республики на Украине, с Германией заключается военный и экономический союз, в первую очередь, против СССР» [19, л. 114].

17 ноября 1933 г. В. Балицкий направил Косиору еще одну докладную записку «О деятельности немцев-фашистов на Украине» [19, л. 103-109]. По версии руководителя ГПУ УССР, повстанческая работа направлялась и контролировалась специально выезжавшими в колонии работниками германских дипломатических представительств. Руководящую роль в организации повстанчества играла группа немецких коммунистов - Ганауш,

Удольный, Вольф, Чапек и др., бывшие военнопленные - агенты немецкой разведки. «Указанные коммунисты специально добивались назначения в районы, насыщенные немецкими колониями, где, проникая на партийную и советскую работу, главным образом, по нацменовской линии, проводили националистическую контрреволюционную работу» (выделено в оригинале - А.А.) [19, л. 109].

Ориентировка по борьбе с деятельностью «немцев-фашистов» на Украине, подписанная В. Балицким 5 декабря 1933 г., начиналась с утверждения: «Органами ГПУ Украины вскрыта и ликвидируется крупная организация немецких фашистов, проводящих активную диверсионно-разведывательную и повстанческую деятельность на Украине и в других местах. Основными организующими центрами и проводниками фашистской работы являются представители германских фирм, немецкие специалисты и консульства в Одессе, Киеве, Харькове, Ленинграде и Москве» [20, с. 1].

Наряду с германскими подданными в этой ориентировке особо обращено внимание на духовенство, интеллигенцию, «антисоветски настроенных лиц начсостава и красноармейцев в национальных немецких частях и частях, насыщенных немцами», якобы созданные в немецких колониях Украины, Северо-Кавказского края и других местах СССР «штурмовые отряды», на «агентов немецкой разведки, проникших в ВКП(б), а также политэмигрантов, занимавших ответственные посты по партийной и советской линии в немецких национальных районах». Проводниками повстанческой работы, по утверждению Балицкого, являлись немецкое духовенство и немецкая интеллигенция - преподавательский состав национальных школ и вузов, врачи, служащие советского аппарата в немецких колониях и пр. Речь настойчиво шла об организации, агентура которой «проникла в МТС, МТМ и на руководящие должности в колхозы и низовой советский аппарат» [20, с. 2-4].

На основании этого последовал приказ об усилении работы на «полное вскрытие и ликвидацию диверсионных ячеек в промышленности и выявление всей разведывательной и повстанческой деятельности немцев-фашистов».

Самым веским обвинением, выдвинутым НКВД, в будущем окажется, однако, не диверсионная работа как таковая. ГПУ утверждало: «Одновременно и проводившаяся в немецких колониях националистическая деятельность переводится на рельсы активной пангерманской и фашистской работы среди немецких колонистов и украинского населения и создания повстанческих “штурмовых” отрядов, задачи которых сводятся к вооруженным выступлениям в тылу Красной армии в период интервенции» [20, с. 4]. «Исключительное внимание за последний период времени немецкие фашисты уделяли вопросам штурмовых отрядов, пангерманской работы и созданию “Национал- социалистической партии Украины”, исходя из установки, что под влиянием хорошо налаженной фашистской партийно-политической работы, сопровождающейся организацией активных диверсионных и разведывательных резидентур, можно будет в достаточной степени подготовить на Советской Украине базу для германской интервенции» [20, с. 7]. Для создания этих отрядов германские агенты, по версии ГПУ, широко использовали оставшихся членов существовавших в начале 1920-х гг. общественных организаций немцев Причерноморья и католических священников. В Николаеве аресты участников этой сети начались в августе 1933 г. [20, с. 19].

5 марта 1934 г. Балицкий в записке на имя Сталина утверждал, что «Материалами, которыми мы располагаем, точно установлено, что немецкие консульства в Харькове, Киеве и Одессе непосредственно руководят работой

(подчеркнуто в документе - А.А.):

1. По подготовке организации НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ УКРАИНЫ, которая объединяла бы фашистские элементы всех национальностей и организаций молодежи в так называемый «СОЮЗ БОЕВЫХ МОЛОДЫХ НЕМЦЕВ».

2. По пропаганде пангерманских фашистских идей среди немецкого населения и организаций в тылу гитлеровских штурмовых отрядов, повстанческих ячеек.

3. По насаждению в нашей оборонной промышленности диверсионных и шпионских групп» [17, с. 495].

Окончание записки лаконично: «В связи с вашими (Сталина - А.А.) указаниями мною тщательно проинструктирован аппарат ГПУ и работа по консульствам поставлена в центр внимания» [17, с. 500].

В апреле 1934 г. «раскрыли» группу, состоявшую из германских подданных, якобы создавших нелегальную национал-социалистическую организацию и занимавшихся военным шпионажем, вредительством, распространением контрреволюционных фашистских листовок. По решению политбюро ЦК ВКП(б) эти иностранцы были высланы из СССР [17, с. 819]. Та же участь постигла «участников» «фашистской организации, работающей под прикрытием Немецкой центральной газеты - ДЦЦ (Фридага Генри, Вальтера Варта, Кампгаузен Л.Л., Радишток П.Б.)», а дела советских граждан, проходивших по этим двум разработкам, переданы на рассмотрение Особым совещанием НКВД [17, с. 565].

Помощь голодающим

Во время «Голодомора» помощь продовольствием и валютой для покупки продуктов питания в магазинах системы «Торгсин» поступала из Германии по линии организации «Братья в нужде» не только немецкому населению, но и жителям тех же населенных пунктов других национальностей (украинцам, евреям, русским, болгарам).

Советское руководство усмотрело в оказании помощи голодающим антисоветскую, контрреволюционную деятельность, а проводников оказания этой помощи (сбор информации, передача писем с просьбами о помощи, ее адресное распределение и т. д.) начало репрессировать.

В апреле-июле 1934 г. были «в порядке оперативного нажима проведены репрессии в отношении фашистского актива в национальных немецких районах и колониях», в ходе которых секретарь Германского консульства в Одессе К. Ганн и представители Германского транспортного общества «Дойче-Леванте Линие» выдворены за пределы СССР, деятельность благотворительных организаций «Братья в нужде», «Фаст и Бриллиант», «Свет на Востоке» и др., через которые голодающему населению оказывалась помощь, на территории СССР запрещена, проведены аресты в Днепропетровской, Донецкой, Одесской и Киевской областях [22, л. 1-2.].

Из идеологических побуждений помощь голодающим получила название «Гитлеровская помощь». Факт ее получения относили к категории «антисоветская пропаганда» и квалифицировали как преступление соответственно ст. 54 УК УССР (ст. 58 УК СССР). В докладной записке В. Балицкого в ЦК КП(б)У (22 мая 1934 г.) утверждалось, что консульства Германии в Украине значительно усилили антисоветское влияние «немецких националистических организаций».

За этим последовали аресты и усиление политического и административного давления. 15 сентября 1934 г. ЦК КП(б)У принял постановление «О работе Молочанского райкома партии Днепропетровской области», предписавшее органам НКВД провести мероприятия «по решительному освобождению района от антисоветских элементов, связанных с немецким фашизмом» [23, с. 76]. 5 ноября 1934 г. Политбюро ЦК ВКП(б) своей директивой «О борьбе с контрреволюционными фашистскими элементами в немецких колониях», которая была направлена национальным ЦК, крайкомам и обкомам ВКП(б) в виде шифрованной телеграммы, распространило репрессии на всю территорию СССР. Оно обязало в немецких районах «принять по отношению к активным контрреволюционно и антисоветски настроенным элементам репрессивные меры, произвести аресты, высылку, а злостных руководителей приговорить к расстрелу» [24, с. 99]. Уместно отметить, что принятое в этот же день постановление ЦИК и СНК СССР учреждало при НКВД СССР Особое совещание, которому давалось право «применять меры» по отношению к лицам, признанным карательными органами общественно опасными. «Меры» включали ссылку и высылку на срок до 5 лет под гласный надзор, заключение в ИТЛ сроком до 5 лет, высылку за пределы СССР иностранных подданных [25, с. 138-139].

После убийства С.М. Кирова ЦИК СССР принял постановление, которым радикально обострил деятельность НКВД, узаконив ускоренное и упрощенное рассмотрение дел арестованных по обвинению в подготовке или совершении террористических актов. Судебным органам предписывалось «не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания из-за ходатайства преступников данной категории о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению». Органам НКВД было поручено «приводить в исполнение приговор о высшей мере наказания в отношении преступников названных выше категорий немедленно по вынесении судебных приговоров» [25, с. 141]. После принятия этого постановления обвинение в подготовке террористического акта, независимо от того, насколько оно было обосновано, практически являлось смертным приговором [26, с. 25].

Архивы и массовые репрессии в СССР

Роль и работа архивов у исследователей террора в СССР, как правило, остается вне поля зрения. Организационная подготовка массовых репрессий началась, однако, задолго до их начала. Для подтверждения их правомерности необходимы были доказательства. Особое место при этом отводилось архивам.

Уже с конца 1920-х гг. архивные учреждения получали прямые указания высших партийных и правительственных органов сконцентрироваться на работе по выявлению в документах компрометирующего материала на советских граждан с целью разоблачения врагов народа. С одной стороны, архивы были призваны разрабатывать хранящиеся в них фонды в виде алфавитных картотек с данными на лиц с контрреволюционным прошлым. С другой стороны, они должны были «добывать материалы» на запросы парторганизаций и ОГПУ, касавшиеся биографий конкретных лиц [27, с. 15].

На заседании Центрального архивного управления (ЦАУ) СССР 7 января 1931 г. были приняты тезисы доклада «О новых задачах и реорганизации архивного дела в СССР», с которым выступил зам. управляющего Центрархивом СССР Ф.Д. Кретов. Ближайшей целью в них названа «необходимость внедрить в сознание всех и вся, что “архивное дело является не самоцелью, а политическим орудием пролетарской диктатуры и средством социалистического строительства”» [28, с. 170].

Использование архивных фондов было поставлено в прямую зависимость от «конкретных заданий со стороны соответствующих учреждений и организаций». Со временем поток запросов буквально парализовал работу архивов. В 1937 г. архивисты вынуждены были заниматься только наведением справок для НКВД.

Одним из ключевых документов для понимания сути мероприятий, проводившихся в отношении немцев Украины, является директива В. Балицкого от 15 ноября 1934 г. [22, л. 1-23]. В ней давалась установка на усиление и систематизацию репрессивных мер против немецкого населения. Для этого Балицкий приказал «во все немецкие районы, а также районы, где имеются компактные массы немецкого населения (нем. колонии), командировать опытных, квалифицированных оперативных работников, которых оставлять на месте впредь до четкого налаживания агентурного аппарата, работающего по немцам, и не менее чем на месячный срок. Этим работникам проверить все находящиеся в производстве агентурные дела и разработки, а также все виды учетов по немцам, и составить оперативные листы на арест наиболее активного контрреволюционного и антисоветского элемента» [22, л. 17].

Далее Балицкий предупреждал, что «работа по репрессированию и изъятию немецкого фашистского и антисоветского элемента ни в коем случае не является какой-либо специальной кампанией» (выделено в документе - А.А.). Тем не менее, для ее проведения он приказал «в национальных немецких районах на Украине: Спартаковском, Коминтерновском, Зельцском, Карл-Либкнехтовском, Молочанском, Люксембургском и Пулинском ввести специальные должности уполномоченных ОО (особых отделов - А.А.) для работы по немцам», а «во всех районах, где имеются компактные массы немецкого населения, немецкие колонии (Новоград-Волынский, Черняховский, Эмильчинский, Володарск-Волынский и др.), ввести должности резидентов ОО специально для работы по немцам» [22, л. 18-19, 21-22].

Целью этой директивы было окончательное уничтожение «немецкого контрреволюционного фашистского подполья, проводящего шпионско-диверсионную, подрывную работу».

Для достижения этого предписывалось: «принять репрессивные меры по отношению к активным контрреволюционным и антисоветски настроенным элементам, подвергая их арестам и высылке, а в отношении наиболее злостных добиваясь вынесения приговоров о расстреле» (выделено в документе - А.А.) [22, л. 17].

Эта директива примечательна не только тем, что требовала усиления и систематизации оперативного учета с включением подозреваемых в оперативные листы для ареста, но и тем, что давала возможность применения репрессивных мер вплоть до расстрела как германских подданных, так и советских граждан - немцев, украинцев, русских и представителей других национальностей по одним и тем же обвинениям.

20 декабря 1934 г. увидело свет постановление ЦК КП(б)У «О переселении из приграничных районов», направленное на усиление приграничной полосы посредством «очищения» немецких и польских сел от неблагонадежного и антисоветского элемента [29, л. 316-317].

Вслед за постановлением политбюро ЦК КП(б)У «О Мархлевском и Пулинском районах» 17 августа 1935 г. [30, л. 160-160 об.; 31, с. 137-138], содержавшим политическое решение о ликвидации этих национальных районов (польского и немецкого), последовали его же постановления «О переселении польских и немецких хозяйств из приграничной полосы» за пределы Украины (25 ноября 1935 г.) и «О переселении 15 000 хозяйств из Киевской и Винницкой областей в Казахстан» (9 апреля 1936 г.) [32, с. 18-21].

В октябре 1935 г. по обвинению в контрреволюционной работе были арестованы редакторы и другие сотрудники немецких периодических изданий и «Укрнацмениздата» [33, л. 438-449]. Всего в 1935 г. в Украине было ликвидировано 27 «организаций фашистского подполья» с общим числом 1098 арестованных, арестованы почти все пасторы и высланы 10600 немцев из пограничной полосы [34, л. 195].

В октябре 1935 г. прошли аресты австрийских и германских эмигрантов, отчасти уже с 1917 г. участвовавших в установлении советской власти на Украине и занимавших на время ареста руководящие должности в немецких национальных районах Украины и Немецкой секции КП(б)У. НКВД определил их членами «Национального союза немцев на Украине», имевшего разветвленную организационную структуру по всей республике [35; 36]. В 1936 г. по делам этого союза («Национальный союз немцев на Украине» («НСНУ»)) осудили 123 человека, а дело его так называемого «руководящего центра» было заслушано Военным трибуналом Киевского военного округа 13-21 января 1937 г. [37].

На январском пленуме ЦК КП(б)У 1936 г. нарком НКВД УССР В. Балицкий заявил, что «немецкий фашизм» старается создать свои опорные пункты в немецких национальных районах Правобережной Украины, «в Донбассе и в других областях Украины» [36, с. 134]. «Выявление» этих «опорных пунктов» проходило, однако, не так оперативно как требовалось. Поэтому Балицкий 20 июля потребовал от начальников областных УНКВД «усилить темпы оперативной и следственной работы по немецкой линии (выделено нами -

А.А.) с учетом тщательного, более глубокого изобличения роли и деятельности немецких консульств, особенно в последние годы» [38, с. 29-30].

Во второй ориентировке речь шла уже не только о контрреволюционной троцкистской организации, а о некоем «Немецком фронте», целью которого было проведение диверсий на советских предприятиях [39, л. 6-7]. Это, более радикальное, по сравнению с предыдущими годами, отношение советской власти к немецкому населению являлось составной частью расправы сталинского руководства с внутрипартийными оппонентами и проявлением шпиономании, охватившей все сферы государства и общества.

Резолюция пленума ЦК ВКП(б) по докладу наркома внутренних дел СССР Н. Ежова «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов» [17, с. 112-114] (3 марта 1937 г.) нацелила ВКП(б) и НКВД на усиление репрессивной политики против любых «антисоветских» проявлений.

Одним из главных направлений работы советского руководства была «борьба с иностранным шпионажем». Для «его изобличения» широко использовалась пресса, статьи для которой готовились в недрах Разведывательного управления РККА и утверждались высшим партийным руководством.

Начальник управления С. Урицкий 26 апреля 1937 г. докладывал И. Сталину: «По Вашему указанию коллектив работников разведывательного управления написал ряд статей, характеризующих организацию и некоторые методы работы иностранного шпионажа.

Семь статей, предварительно просмотренных т.т. Ворошиловым и Ежовым, уже опубликованы в центральной прессе... Пять статей, которые при сем представляю Вам, будут напечатаны, если на то последует Ваше согласие» [17, с. 134].

Сталин, которому Наркомат иностранных дел направлял записки с апелляциями о неприменении высшей меры наказания к арестованным подданным Германии, следил за каждым случаем ареста иностранцев [17, с. 161, 162].

За 17 лет советской власти в Украине руководство РКП(б) и КП(б)У применило весь арсенал имевшихся у него мер политического и административного воздействия на немецкое и меннонитское население. Рано убедившись в том, что это население в большинстве своем не поддается скорому перевоспитанию в большевистском духе, партийное руководство принимало все более жесткие меры для изменения социального состава и политической ориентации немцев и меннонитов. Для этого оно задействовало в первую очередь и в большем объеме силовые методы ОГПУ -НКВД.

После приказа № 00174 от 3 мая 1936 г. «О реорганизации учетностатистического отдела ГУГБ и УСО УГБ УНКВД» приказом НКВД СССР № 00242 от 17 июля 1936 г. была введена в действие «Инструкция о порядке разработки архивных материалов Главного управления государственной безопасности и его местных органов», которая вводила не только систематизацию и централизацию всех имеющихся в распоряжении НКВД дел и материалов, но и сосредоточение определенных дел в так называемом «Особом архиве».

Оперативное значение создания Особого архива заключалось в том, что на основе его данных можно было развернуть новый этап репрессий. Для их подготовки § 17 Инструкции предписывал: «По всем делам Особого архива (как по следственным материалам, так и по агентурным) в процессе их обработки должны быть выявлены все проходящие по делам лица, которые по каким-либо причинам не были своевременно репрессированы и не привлечены к делу» (текст выделен в Инструкции - А.А.) [40, л. 62 об]. Обращает на себя внимание то, что указанная формулировка дает возможность учета всех лиц, проходивших по делам, независимо от того, вменялось ли им в вину какое-либо преступление или нет.

Примечательно, что в качестве примеров по теме учета «иноколонии и духовенство католическое, лютеранское» названы: польская колония, чешская колония, немецкая колония, корейская колония и т. д. Под «колонией» подразумевались лица названной национальности.

Поскольку под «повстанчеством» подразумевались: а) восстания, б) мятежи, в) повстанческие контрреволюционные организации, группы и одиночки, а под «массовыми антисоветскими выступлениями»: а) забастовки и волынки, антиколхозные выступления, в) коллективные выступления в армии и т. д., немецкое сельское население автоматически подлежало учету НКВД по национальному признаку за участие в восстаниях 1919 г. и активное или пассивное сопротивление коллективизации сельского хозяйства. Кроме того, немцы подлежали учету как «бывшие люди», т. е. - земельные собственники, и по «делам, связанным с политическими кампаниями», т. е. - противодействие и невыполнение продразверстки или хлебозаготовки, саботаж сева.

Резолюция пленума ЦК ВКП(б) по докладу Ежова «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов» (3 марта 1937 г.) явилась сигналом для расширения и ужесточения репрессий против социальночуждых элементов (кулаки) и по национальным линиям. «Немецкий» приказ НКВД СССР № 00439 от 25 июля 1937 г. стал первым приказом по «национальной» линии.

Приказ НКВД СССР № 00439 от 25 июля 1937 г.: репрессии по «немецкой линии»

3 июля 1937 г. политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «Об антисоветских элементах», согласно которому намечалось внесудебное репрессирование бывших кулаков, вернувшихся из ссылки, отбываемой в северных и сибирских районах.

В оперативных планах изъятия кулаков и уголовников по 1-й и 2-й категориям была дана установка: «При подготовке операции на кулаков и уголовников широко использовать материалы на кулаков - членов различных религиозных сект, связи иностранных консульств, лиц, судившихся за шпионаж, получателей “гитлеровской помощи”, бывших политбандитов» [41, с. 53, 57].

При исполнении этого приказа в поле зрения НКВД оказались тысячи немцев, которым предъявляли обвинение по этим категориям учета. Роковую роль в разворачивании репрессий сыграла установка на то, что «соблюдение процессуальных норм и санкций на арест не требовалось, а решения “троек” являлись окончательными».

Указание об аресте «всех немцев на наших военных, полувоенных и химических заводах, на электростанциях и строительствах, во всех областях всех арестовать» было дано И. Сталиным. Приказ НКВД СССР № 00439 и указание об учете и последующем аресте германских подданных на 28 заводах передали в Киев 25 июля 1937 г. в 6 час. 51 мин. Согласно приказу, к арестам должно было приступить, начиная с 29 июля, и закончить операцию в пятидневный срок, т. е. 2 августа.

В пункте 4 приказа делался упор на то, чтобы «добиваться исчерпывающего вскрытия неразоблаченной до сих пор агентуры германской разведки и окончательного разгрома диверсионной низовки, заложенной ею на промышленных предприятиях». Под «низовкой» понимали «связи» германских граждан с окружающим населением. Пункт 5 давал возможность применения репрессий, как против советских граждан, так и против подданных других государств. Решающим стало, таким образом, не гражданство или место работы, а причисление к категории «шпионы, диверсанты, террористы».

Нарком внутренних дел УССР И. Леплевский в циркуляре от 25 июля 1937 г., адресованном всем начальникам областных УНКВД УССР и 3-их (контрразведывательных) отделов УГБ, обозначил еще три группы граждан, подлежащих репрессии, и приказал:

«3) провести учет всех связей (выделено нами - А.А.) германскоподданных, работавших на военных заводах, оборонных цехах, железнодорожном транспорте и энергетической промышленности и приступить к тщательной их агентурной разработке».

Под связями германских подданных подразумевали людей любой национальности и гражданства, имевших служебные или приватные контакты с подданными Германского рейха (Германии).

Несмотря на то, что с июля 1936 г. проводилась систематизация учета и «должны быть выявлены все проходящие по делам лица, которые по каким-либо причинам не были своевременно репрессированы и не привлечены к делу», операция по «немецкой линии» разворачивалась медленно.

Количество арестованных германских подданных по истечении пятидневного срока операции оказалось явно ниже ожидаемого. И. Леплевский 4 августа констатировал: «Количество признавшихся ничтожно. Аресты проходящих по показаниям участников диверсионной низовки почти не производятся».

То есть, упор делался на «низовку». Через четыре дня начальник 3-го отдела УГБ НКВД УССР В. Стырне уже требовал от УНКВД по Харьковской области: «Несмотря на неоднократные указания до сих пор вами не представлены сведения об арестованных немецких агентах, шпионах и диверсантах советских граждан...» [42, л. 223].

С 25 августа 1937 г. Леплевский требовал от областных УНКВД для доклада наркому Н. Ежову подробную информацию о репрессиях по национальным линиям, именуемым шпионажем. С 31 августа он требовал «ежедневно телеграфно сообщать количество вновь арестованных по немецким делам, сколько за истекшие сутки созналось и в чем».

В циркуляре Леплевского начальникам УНКВД по Сталинской, Днепропетровской, Одесской и Киевской областей от 28 августа 1937 г. его требование сводилось к следующему: «Темпы следствия [по] делам арестованных германскоподданных совершенно недостаточны. Мало сознавшихся.

Аресты проходящих [по] показаниям арестованных участников диверсионной низовки проводятся очень медленно... Предлагаю добиться в ближайшие дни решительного перелома [в] темпах следствия [по] делам арестованных немцев и оперативной реализации материалов [по] разгрому германской шпионско-диверсионной агентуры» [43, л. 116].

На 3 октября 1937 г. по всей Украине были «закончены следственные дела арестованных агентов германской разведки», заведенные на 104 иностранцев, в числе которых был 91 немец [44, л. 70].

До 1 октября 1937 г. по «кулацкой операции» в Украине было арестовано 24405 человек, в числе которых 2197 немцев (9% всех репрессированных). Решениями областных «троек» 1047 немцев отнесли к 1-й категории, определив к расстрелу, а 1150 немцев включили во 2-ю категорию - для отправки в ИТЛ [45, л. 40].

К этому времени по приказу НКВД СССР № 00439 было арестовано значительно меньше советских граждан немецкой национальности. И. Леплевский направил Н. Ежову «на утверждение списки и справки по законченным делам на 488 человек».

Из них по Донецкой области - на 391 человека и по Одесской области - на 97 человек. Всего через неделю, 8 октября 1937 г., Леплевский докладывал Ежову уже о 3940 арестованных по «немецкой линии», в числе которых были 183 германских подданных. Как видно, подавляющее большинство арестованных по «немецкой линии» было советскими гражданами, т. е. «низовкой».

Докладные записки о результатах «борьбы с германским шпионажем и контрреволюцией» стали поступать с 1 сентября 1937 г. Примечательно, что докладная записка УНКВД по Харьковской области [46, л. 70-86] охватывает 3 месяца: июнь, июль, август.

Больше половины этого времени приходится на период до появления приказа № 00439. Из 139 арестованных германскими подданными были только 25 человек, 18 - политэмигрантами или подданными других стран, а 96 человек - советскими гражданами.

Учитывая, что «повстанческие», «диверсионные», «немецкие фашистские» и подобные группы и организации «выявлялись» органами ГПУ и НКВД с начала 1930-х гг., и принимая во внимание докладную и ориентировку В. Балицкого «О деятельности немцев фашистов на Украине» (25 сентября и 5 декабря 1933 г.), его же директиву от 15 ноября 1934 г., а также аресты в 1934-1936 гг., массовую депортацию немцев из приграничной полосы и неоднократно «спущенные сверху» требования о разгроме и ликвидации «низовки», а также судя по отчетам за июнь-август 1937 г., сотрудники НКВД понимали приказ НКВД СССР № 00439 как требование усиления репрессий по уже давно разрабатывавшейся «немецкой линии». Репрессии, изначально имевшие преимущественно социально-политическую окраску, получили национальную (этническую) окраску.

2 октября 1937 г. ЦИК СССР постановил ужесточить меру наказания за шпионаж и вредительство с попытками организации взрывов, крушений, поджогов с человеческими жертвами и других диверсионных актов, увеличив срок лишения свободы с 10-ти до 25 лет [47, с. 297].

Аресты проводили городские и районные отделы НКВД, созданные в июле 1937 г. межрайонные оперативные группы (45 групп), а также все шесть отделов УНКВД.

Кроме того, дорожно-транспортные отделы НКВД при управлениях железной дороги получили с 1 августа 1937 г. право проведения арестов и оформления дел по «кулацкому» приказу № 00447 для подачи на рассмотрение «тройки» [25, с. 154]. Они же проводили аресты и по всем остальным «линиям». Органы, осуществлявшие арест, проводили и «следствие».

Межрайонные оперативные группы подавали материалы, поступившие к ним от РО НКВД и ГО НКВД. Протоколы заседаний «тройки» готовились заранее ее секретарем, а члены «тройки» подписывали готовые протоколы, лишь изредка меняя предложенное межрайонной оперативной группой решение.



Рейдовый метод нажима

Переход от ареста отдельных «агентов», «диверсантов» и других «врагов» к выявлению целых организаций практиковался ГПУ -НКВД с 1920-х гг. и принял в 1934-1936 гг. значительный размах.

Помимо командирования для работы в НКВД проверенных партийцев, рассылки ориентировок по «шпионской» работе японской, польской, германской разведок, выдвижения на руководящие должности наиболее преуспевающих работников НКВД, сами руководящие сотрудники НКВД СССР и НКВД УССР выезжали в регионы для личного руководства операциями.

В ноябре 1937 г. для рассмотрения материалов на обвиняемых УНКВД по Донецкой области в г. Сталино прибыл зам. наркома внутренних дел СССР, комиссар государственной безопасности 2-го ранга Л. Бельский. За неделю он единолично «рассмотрел» дела и вынес решения в порядке приказов НКВД СССР № 00439 и № 00485 на 907 арестованных: по 1-й категории - на 850 человек, по 2-й категории - на 57 человек.

Методы ведения допросов и фальсификация показаний подследственных

«Следовательским составом, под нажимом, записывались вымышленные показания обвиняемых и свидетелей, учинялись фиктивные подписи арестованных, производились так называемые “заочные очные ставки” по заранее заготовленным протоколам.

Для быстрейшего признания арестованных, в камерах был создан институт старостата, в задачу которого входило - обработка арестованных и дача им направлений в составлении их показаний. Установлены факты искусственного создания массовых контрреволюционных организаций различных окрасок» [29, л. 1-2].

Справки на арест составлялись без наличия компрометирующих материалов. Несмотря на это, в справке указывалось: «оперативно-следственными материалами установлено, что такой-то проводит вредительскую к. р. деятельность и т. д., тогда как горотдел никакими материалами не располагал» [29, л. 2-3].

Одновременно практиковались камеры-«инкубаторы», «в которых арестованные, в большой скученности, стояли по несколько суток до того времени пока не изъявляли согласия давать показания» [29, л. 4]. «Создавались» несуществующие контрреволюционные организации [29, л. 4].

В работе НКВД применение физической силы (избиений) к подчиненным и арестованным было широко распространенным методом достижения нужных результатов. «Смотрящий от Лубянки» за Донбассом Л. Бельский «несколько раз приезжал в регион и учил, как надо работать». «Бельский же всем дал ясную установку на оперативном совещании работников наркомата: “шпик или участник организации, всё равно он будет расстрелян.

Так, чтобы взять от него - дайте ему в морду”. Все с одобрением отнеслись к этому» [38, с. 38]. Начальник УНКВД по Днепропетровской области П. Коркин подвергал избиению своих подчиненных во время оперативных совещаний в собственном кабинете [29, л. 176]. Он сам и те, в свою очередь, избивали арестованных [29, л. 158].

Если сотрудник не мог добиться от арестованных «нужных» показаний, то их пересаживали в другие камеры, где они проходили камерную обработку. Также практиковалась «переделка» дел, которые отбирались у сотрудников, не справлявшихся с арестованными.

Нереальные установки руководства принимались безоговорочно. Тот же Коркин принял установку Успенского арестовать и закончить дела на 5000 человек за 10-15 дней, хотя это было невозможно [29, л. 153].

4 ноября 1937 г. И. Леплевский передал всем областным УНКВД приказ Н. Ежова о форсировании «национальных операций» до 10 декабря 1937 г. Постановления областных «троек» по «национальным линиям» отправлялись в НКВД СССР в «альбомном порядке» для заочного рассмотрения на Особом совещании при НКВД СССР - так называемой «двойке».

В приказе Ежова № 56 от 11 января 1938 г., требовавшем усиления массовых репрессий на железнодорожном транспорте, один из пунктов был нацелен на усиление репрессий по «национальным линиям»: «3. В полной мере выполнить требования приказов об операциях по полякам, немцам, харбинцам, грекам, финнам, румынам и другим» [48, л. 5].

Нарком Успенский и репрессии по «немецкой линии» в 1938 г.

25 января 1938 г. наркомом внутренних дел УССР был назначен

А.И. Успенский, занимавший до этого должность начальника УНКВД по Оренбургской области. Там он отличился тем, что, пребывая на этой должности в 1937 г. - начале 1938 г. 96,4% всех арестованных по «национальным» линиям были «пропущены» по 1-й категории [49, с. 33]. В течение недели после своего назначения в Киев он заменил всех начальников НКВД в областях и воссоздал межрайонные оперативные следственные группы. Главный удар был нацелен на село. Межрайонные группы получили право «осуществлять аресты по собственному усмотрению, проводить следствие за упрощенным методом с таким расчетом, чтобы большинство своих дел направлять на тройку» [50, с. 107-108]. 31 января 1938 г. НКВД УССР постановлением политбюро ЦК ВКП(б) получил дополнительный «лимит» на расстрел 6000 бывших кулаков, антисоветского элемента и преступников. По «национальным» линиям «лимитов» не было.

2 февраля 1938 г. приказом Н. Ежова № 233 массовые репрессии по «национальным линиям» были продлены до 15 апреля. Относительно немцев приказ гласил: «Также подвергните аресту всех подозреваемых [в] шпионско - диверсионных и иной антисоветской деятельности немцев, состоящих [в] советском гражданстве» [51, л. 15-16]. В этот период сохранялся внесудебный порядок рассмотрения дел арестованных по «национальным» приказам.

В середине феврале 1938 г. Украину посетил нарком внутренних дел СССР Н. Ежов [52, л. 8, 17]. Он охарактеризовал операции, проведенные НКВД УССР, как «штукарство, удар по одиночкам и отметил полное отсутствие работы по разоблачению организованного антисоветского подполья» [50, с. 112]. Директивой от 21 февраля 1938 г. А. Успенский потребовал от начальников областных УНКВД «очистить» заводы оборонной промышленности, выделив «немцев, поляков, латышей и других подозрительных по диверсии и шпионажу» как одну из четырех категорий подозреваемых. Требованием: «одновременно максимально усильте агентурную работу по всем подучетным контингентам, обращая особое внимание на лиц, имевших связи с иностранными специалистами, работавшими ранее на оборонных заводах» [53, л. 19], «низовка» еще раз была определена для расширения репрессий.

Уже за февраль по «польской линии» было арестовано 3533 чел., по «немецкой» - 2728 чел. и более 2000 чел. по другим национальным линиям. 3 марта Успенский докладывал Ежову, что на 2 марта «по немецкой операции по Украине арестовано 3565 человек».

Этот результат явно не соответствовал ожидаемому, поэтому Успенский в тот же день приказал всем начальникам областных УНКВД «путем раскопки соответствующих архивных материалов на местах в ходе следствия по немецким делам и через агентуру выявить действующие сейчас центры немецкой фашистской работы на Украине». Мотивировалось это тем, что якобы «следствием по немецкой операции до сих пор не вскрыты центры организованной шпионско-диверсионной и повстанческой работы немецкой военной разведки на Украине» [53, л. 47-49].

8 марта 1938 г. Успенский дал всем начальникам областных УНКВД указание выявлять и оперативно разрабатывать «старослужащих» акционерных обществ и иностранных фирм, существовавших до революции.

Через месяц после доклада Ежову - 3 апреля 1938 г. - Успенский указал всем начальникам областных УНКВД на то, что:

«1. Разгром немецкого фашистского военно-повстанческого подполья на Украине идет чрезвычайно медленными темпами.

2. На Украине еще не вскрыты значительные фашистские военно-повстанческие формирования, возглавляемые бывшими участниками немецкой «самообороны-Зельшуц»¹, немецких комендатур и оккупационных войск Зельбстшутц (нем.: Selbstschutz) - отряды самообороны, созданные в 1917-1918 гг. по решениям сельских и волостных сходов для защиты немецких селений от банд мародёров. Подобные отряды самообороны были созданы в болгарских, украинских и других селениях и городах с той же целью. Имелся в виду 1918 г., когда на территории Украины находились австрийские и германские войска., а также участниками политбанд и белогвардейско-кулацких восстаний.

3. В Киевской, Винницкой и Донецкой областях фашистские военно-повстанческие формирования совершенно не вскрыты» [53, л. 75-76].

Эти два указания примечательны тем, что нарком ставил областным УНКВД задачу «вскрыть» организации, о которых те не знали. Вместе с тем, он дал указание выявлять участников этих фантомных формирований не посредством оперативной работы, а «путем раскопки соответствующих архивных материалов». Некоторым областным УНКВД на выполнение этих указаний потребовалось всего несколько недель. Так, назначенный 3 марта 1938 г. на должность начальника УНКВД по Николаевской области П.В. Карамышев уже 24 апреля 1938 г. доложил о ликвидации крупной фашистско-повстанческой организации, аресте членов «межрайонного штаба этой организации» и 700 участников, а также об изъятии 1289 стволов огнестрельного оружия.

УНКВД других областей потребовалось больше времени для проведения очередной волны арестов, соответствовавших полученным 3 апреля указаниям. Масштабность проведенной в областях работы видна по докладу Успенского руководству НКВД СССР от 2 июня 1938 г. о ликвидации «Волынского областного немецкого фашистского центра» в Житомирской области. В Харькове «вскрыли» и ликвидировали «Левобережный центр германской национал-социалистической партии», в Донецкой области - «немецкую шпионско-диверсионную организацию», которую А. Успенский в докладе для Москвы характеризовал как областной центр немецкого фашистского подполья в Сталинской и Ворошиловградской областях. В Киеве «выявили» организацию, основной задачей которой была подготовка «бактериологической диверсии на военное время». 13 июля последовало сообщение Успенского Ежову о ликвидации в Одесской области созданного Германским генеральным штабом «областного немецкого национал-социалистического центра» и штурмовых отрядов в немецких населенных пунктах ряда областей.