Валентностная характеристика русских глаголов с пространственным значением

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

на тему: Валентностная характеристика русских глаголов с пространственным значением

основная образовательная программа бакалавриата по направлению подготовки 45.03.02 «Лингвистика»

очной формы обучения

Гинзбург Валентина Степановна

Санкт-Петербург 2018

Введение

Глагол является опорой русской грамматики. А. А. Потебня, отталкиваясь от учения В. Гумбольдта и Штейнталя, создал своеобразную философию глагольности, которую положил в основу теории об исторической эволюции основных категорий языка и мышления. Глагол, по Потебне, - это высшая, наиболее отвлеченная, наиболее конструктивная и прогрессирующая категория языка. А.А. Потебня «рассматривал эволюцию предложения и частей речи в направлении от имени к глаголу как проявление общей эволюции человеческого мышления в направлении от категории субстанции к категории процесса, от идеи материи к идее процесса» [Мигирин 1973: 56].

В.В. Виноградов в своём труде «Русский язык» писал, что глагол - самая сложная и самая ёмкая грамматическая категория русского языка. «Глагол наиболее конструктивен по сравнению со всеми другими категориями частей речи. Глагольные конструкции имеют решающее влияние на именные словосочетания и предложения». [Виноградов 1986: 349] Большинство исследователей поддерживает эту точку зрения. Так, И. И. Мещанинов полагает, что «там, где имеется глагольная форма, имеется и предложение. Имя подобным свойством не обладает». [Мещанинов 1975: 134].

Таким образом, как самая сложная и ёмкая грамматическая категория глагол требует особого внимания в преподавании русского языка как иностранного. Насыщенность семантики и грамматическая сложность затрудняет овладение правилами сочетаемости глаголов. Хорошо известно, что ошибки на сочетаемость и управление относятся к группе наиболее устойчивых на всех этапах обучения РКИ. Именно поэтому изучение глагольной валентности сохраняет свою актуальность.

С основными способами выражения пространственных отношений иностранные студенты знакомятся уже на первых этапах обучения РКИ. Это обусловлено высокой коммуникативной значимостью данной темы: изучив предложный падеж со значением места в сочетании с глаголом «быть» в прошедшем времени, можно вести простейшую беседу о прошлом уже на начальном уровне владения языком. На дальнейших этапах обучения правильно выражать локативные отношения так же необходимо: всё в окружающем нас мире (и реальном, и виртуальном) существует во времени и пространстве.

Основным объектом внимания лингвистов остаются способы выражения пространственных отношений с помощью предложно-падежных форм, наречий и придаточных частей сложного предложения. Между тем, все эти граммемы функционируют только в единстве с глаголами, более того, семантика глагола существенно влияет на выбор средств выражения локативных отношений.

Г. И. Рожкова в «Очерках практической грамматики» говорит о роли глагола в обучении РКИ следующее: «Опыт обучения русскому языку как неродному позволяет положительно оценить установившуюся практику подачи предложно-падежной системы русского языка, при которой категория падежа рассматривается не как самодовлеющая языковая единица, а как лексико-грамматическая единица, связанная с себе подобными в структуре словосочетания не только в плане парадигматическом, но и в плане синтагматическом».

Далее автор отмечает, что работа над усвоением предложно-падежных сочетаний, как правило, включается в общие рамки усвоения синтаксических свойств стержневого слова, и в первую очередь - глагола. Глагол, как известно, обладает своего рода «притягательной силой», благодаря которой формируются разнообразные структурные модели словосочетаний и предложений». [Рожкова 1987: 68]

«Главное достоинство глагола, - писал М.А. Пешковский, - это способность управлять, выстраивать вокруг себя длинную шеренгу разнообразных и зависящих друг от друга слов и предложений, словом, создавать то, что Потебня называл «синтаксической перспективой» [Пешковский 1925: 151]

В отличие от большинства исследований, мы рассматриваем валентность как цельную семантико-грамматическую категорию, а глагол как центр конструкции, семантика которого обуславливает наличие или отсутствие в этой конструкции определённых членов. В учёте валентностной характеристики глагольных единиц заключается новизна данной работы.

Для исследования используется обширный материал - контексты из корпуса русского языка периода с 1735 по 2017 год.

Объектом исследования являются конкретные лексические единицы - 23 глагола с пространственным значением с базовой семой статичности.

Предмет работы - пространственная характеристика предмета с учётом потенциала валентностей русских глаголов

Цель настоящей работы - выявление и описание валентностной характеристики и особенностей функционирования глаголов местонахождения с семой статичности в конструкциях с пространственным значением.

В соответствии с целью определяются следующие задачи исследования:

- описать теоретическую базу исследования;

- сделать выборку лексических единиц, формирующих ЛСГ глаголов расположения, используя специальную лексикографическую литературу;

- выявить состав и семантику исследуемых глаголов, дать им тематическую и структурную характеристику

- проанализировать функционирование и контекстные реализации конструкций с глаголами расположения в пространстве на материале корпуса русского языка;

- провести функционально-семантический и стилистический анализ глагольной лексики, дать ей синтагматическую характеристику.

- предложить некоторые лингвометодические рекомендации по работе с данной группой глаголов в иностранной аудитории.

Материалом исследования послужили около 2500 контекстов из национального корпуса русского языка с локативно-валентными глаголами, выбранными из Толкового словарь русских глаголов под редакцией Л. Г. Бабенко и Толкового словаря русского языка под редакцией Д. Н. Ушакова.

В ходе исследования использованы следующие методы и приёмы:

метод наблюдения, метод описания, метод семантического анализа, метод синтаксического анализа, метод языковой интроспекции, приём направленной выборки материала из корпуса, приём стилистического и статистического описания материала.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования результатов исследования для лекций и семинаров по грамматике и лексике русского языка как иностранного, а также в практике перевода и на занятиях по практическому русскому языку.

Глава 1. Актуальные вопросы изучения пространственных отношений в научной и методической литературе

1.1 Понятие пространства и пространственных отношений в русском языке

Изучая категорию пространства и её реализацию в языке, ученые, в конечном счете, приходят к двум пониманиям, точно описанным В. Н. Топоровым. Пространство по-ньютоновски есть «нечто первичное, самодостаточное, независимое от материи и не определяемое материальными объектами, в нем находящимися (пространство как «чувствилище бога», как орган ощущения вещного мира)». Пространство в соответствии с идеями Лейбница - «нечто относительное, зависящее от находящихся в нем объектов, определяемое порядком сосуществования вещей. Тем не менее, оба варианта философского решения проблемы пространства («пустое» пространство или «объектно-заполненное» пространство) кажутся ущербными, поскольку каждый из них удовлетворительно отвечает лишь на часть вопросов, в которых понятие пространства призвано бросить луч света на другие важные конструкты (включая и текст). Эта частичность каждого из двух противопоставленных друг другу решений, возможно, сигнализирует наличие той особой ситуации, которая может быть корректно описана только при обращении к принципу дополнительности.» [Топоров 1983: 228]

Так же описывает различия в трактовках пространства и Е. С. Яковлева: «ньютоновское пространство является объективацией идеи пространства, принципиальным отвлечением от фактора восприятия пространства человеком; у Лейбница же пространство «одушевляется» человеческим присутствием, оно трактуется, прочитывается человеком. Ньютоновское пространство принадлежит физике и геометрии; лейбницевское же относится, скорее, к области человеческих представлений о мире, так сказать, «наивной философии» мира» [Яковлева 1994: 18-19]

Е. С. Кубрякова считает такую двойственность естественной: «В описании каждой ситуации возникает возможность по-разному представить ее смысл: это положение стало общим местом когнитивной грамматики. Виденье ситуации в разных ракурсах, или же в разной перспективе зависит от того, что в зависимости от личностных установок человека в фокусе его внимания оказываются разные детали, или же компоненты ситуации. Если мир представляется нам устроенным так, что все видимое и наблюдаемое мы осмысляем в пространстве, заполненном объектами, в одном случае в фокусе внимания оказываются окружающие нас объекты, в другом - само пространство: фон и фигура как бы меняются своими местами. Именно в этом и заключается смысл различий в трактовках Лейбница и Ньютона, выбравших свои собственные позиции наблюдения и свои точки отсчета. Это объясняет, с одной стороны, почему под крышу одного и того же языкового знака постепенно подводятся разные значения, а с другой, почему в осмыслении разных концептов нашего сознания постоянно присутствует не только отражение объективного мира, мира «как он есть», но и чисто человеческое отношение к миру со всей субъективностью его взглядов и оценок и - в то же самое время - свободой выбора собственной позиции» [Кубрякова 2000: 90-91].

Толковый словарь Ожегова даёт следующее определение слова пространство: «-а, ср. I. Одна из форм (наряду со временем) существования бесконечно развивающейся материи, характеризующаяся протяжённостью и объёмом. Вне времени и пространства нет движения материи. 2. Протяжённость, место, не ограниченное видимыми пределами. Небесное п. Воздушное п. Степные пространства. На всём пространстве пустыни. Смотреть в п. (о невидящем, отсутствующем взгляде). 3. Промежуток между чем-н., место, где что-н. вмещается. Свободное п. между окном и дверью. II прил. пространственный, -ая, -ое (к 1 знач.).» [Ожегов 2008: 573]

Уже из словарного определения пространства следует, что говоря о пространственных отношениях, мы можем иметь в виду расположение предметов в вертикальной и горизонтальной плоскостях, размер, который они занимают в пространстве, удалённость одного предмета от другого или от говорящего (наблюдателя), статику или динамику предмета и направленность движения.

Локативные отношения предметов разнообразны. Это может быть нахождение предметов где-либо (Театр находится в центре города), его размещение где-либо (Книга лежала на столе), помещение предмета куда-либо (Книгу положили на стол), существование как факт бытия (Люди живут на Земле), пребывание, присутствие в каком-либо месте пространства (Он побывал на выставке, Сирень растёт в саду), движения к ориентиру или от него (Поезд медленно подходит к перрону/ отошёл от перрона), перемещение внутри пространства (Она вышла из дома в сад), путь (Машина ехала по шоссе). [Саевич 2008]

С.Т. Саевич отмечает, что пространственную характеристику в русском языке может получать не только конкретный предмет, но и любое событие или явление: они обедают (пьют чай, беседуют, курят…) в саду. [Саевич 2008]

Таким образом, пространственные (иначе локативные) отношения в языке отражают расположение или движение предметов в окружающем человека физическом пространстве. При помощи различных языковых средств люди обозначают статическую локализацию или передвижение предметов в определенном фрагменте действительности. [Николова 1997: 15]

При выражении пространственных значений в языке существенную роль играют следующие элементы неязыковой ситуации:

а) локализуемый предмет;

б) ориентир, по отношению к которому определяется расположение локализуемого предмета;

в) предикативный признак локализуемого предмета: его существование, наличие, действие, состояние, движение и т. д.;

г) способ выражения локативного отношения между локализуемым предметом и ориентиром. [Пете 1973: 4].

М. В. Всеволодова и Е. Ю. Владимирский определяют локализацию как логическую операцию соотнесения предмета с локумом. Локум - это пространство или предмет, относительно которого определяется местонахождение предмета (признака, действия) и характер их взаимодействия (статический, динамический). [Всеволодова, Владимирский 1982: 6].

1.2 Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке

Элементы локативной ситуации, перечисленные в параграфе 1.1., получают разнообразное выражение в языковых единицах. В качестве локализуемых предметов выступают обычно наименования людей, животных, растений, различных неодушевленных предметов, географических объектов и т. д., а также их субституты - местоимения. В качестве ориентиров выступают названия предметов, лиц, географических объектов, средств передвижения, построек и т. д. Средствами выражения локативных отношений могут быть пространственные предлоги, наречия, некоторые глаголы со специализированными приставками, глагольно-именные словосочетания, фразеологизмы и др. В локативных конструкциях чаще всего встречаются предикаты бытийного и экзистенциального значения, положения в пространстве, движения, активного действия, зрительного или слухового восприятия и т. д.: Птицы летят высоко над землей; Наш дом находится рядом с театром; Кошка спит под диваном и др. Кроме этих элементов локативной ситуации, выражаемых эксплицитно в структуре языковых единиц, для определения положения предметов в пространстве существенное значение имеет также позиция говорящего или наблюдается в ситуации, от которой зависит направленность топологического взгляда на ситуацию и установление точки отсчета пространственного отношения. Говорящий (наблюдатель) в зависимости от своих коммуникативных намерений строит различные координатные системы, отражающие расположение предметов в описываемой ситуации. Он может отразить их реальное расположение, объективируя его различными геометрическими, физическими, количественными и т. д. понятиями, например: Тропинка шла параллельно дороге; Внутри здания начался пожар; К северу от Москвы расположен дачный пояс; Слева от нас стреляли; В двух километрах от села протекает Волга и др.; говорящий может прибегнуть также к обобщенной, приблизительной или неопределённой локализации: Где-то свистел паровоз; Унесите эти вещи куда-нибудь; Придется ехать за тридевять земель и др. Говорящий (наблюдатель) устанавливает точку отсчета и направленность пространственного отношения. Центром координатной системы может быть как он сам: Иди сюда; Здесь никого нет; так и позиция наблюдателя или другая избранная им точка в пространстве: Недалеко от него прозвучал выстрел; Над морем летают чайки; Она видела, как за каретой побежали люди и др. Один и тот же тип пространственной локализации может быть представлен говорящим (наблюдателем) с различной направленностью: Матрос спустился на палубу - Матрос выбрался на палубу; Он выбежал из дома - Из горящего дома доносились крики. Говорящий (наблюдатель) выбирает из разнообразного языкового репертуара средств выражения пространственных отношений ту форму, которая больше всего отвечает его коммуникативным намерениям и определенному типу текста: Это далеко отсюда - Это у черта на куличках - Это у черта на рогах - Это в ста километрах отсюда и др. [Николова 1997: 15]

При выражении различных аспектов пространственных отношений элементы локативной ситуации могут выступать в различных комбинациях в форме и значении языковых единиц (см. таблицу, составленную по примеру И. Пете).

Таблица 1. Реализация элементов локативной ситуации в предложении.

Локализуемый предмет	Действие или признак	Локальное отношение	Ориентир
Мы	сидели	в	комнате.
Самолет	летит	над	морем.
Шар	взлетел над	лесом.
Туристы	шли	лесом.
Он	перешёл	улицу.
Школа	находится	в двух шагах от	дома.
Брат	отскочил.
Этот поезд		московский.
		Рукой подать до леса.

М. В. Всеволодова, Е. Ю. Владимирский отмечают, что в лексико-синтаксической категории носителями значения являются не слова как лексемы, а синтаксические формы, следовательно, мы можем говорить о грамматическом выражении смысловых отношений. В предложно-падежных конструкциях типа в театре, в университете проявляется локативное значение, на которое указывает выбранная форма слова. Таким образом, мы имеем дело со значением грамматическим, в частности синтаксическим. Но принципиально важно, что в реализации значений участвуют конкретные лексические пласты, прежде всего слова с предметным значением: имена разного рода пространственных объектов или названия единиц длины и площади. [Всеволодова, Владимирский 1982: 7]

Однако, служить ориентиром, точкой отсчёта пространства может практически любой предмет, поэтому, как отмечает С.Т. Саевич, в русском языке «пространственная лексика» не может быть дана закрытым списком.

Исследователи обычно выделяют три основных способа выражения пространственных отношений в русском языке:

1) Предложно-падежные конструкции типа прогуливаться по парку, жить в деревне, выйти из леса;

2) Наречия - здесь, там, туда, оттуда, далеко, близко, высоко и т.д.;

3) Придаточные предложения места часто с соотносительными словами: там - где, туда - куда, оттуда - где (куда, откуда) и т.п. (Он до сих пор живёт там, где родился.) [Саевич 1986: 15]

Существует мнение, которое поддерживают, например, И. Пете, М. В. Всеволодова и Е. Ю. Владимирский, что локативные отношения в русском языке также могут быть выражены:

1) падежной формой имени существительного (Т.п.) типа лесом, полем, морем (ср.: по лесу, по полю, по морю) по аналогии с уже прошедшими в наречия словами утром, днём, вечером, летом и т. п. в способах выражения временных отношений.

2) прилагательными типа: Ленинградская делегация приехала (= делегация из Ленинграда приехала), Московский поезд (= поезд из Москвы или в Москву).

3) Фразеологическими выражениями: Зашлют тебя, куда Макар телят не гонял, Он изъездил страну вдоль и поперёк. [Аникина и др. 1984: 628]

Наиболее распространенным и хорошо изученным является способ выражения пространственных отношений с помощью предложно-падежных форм. Нас же интересуют функции глагола в таких глагольно-именных конструкциях с пространственным значением.

1.3 Понятие валентности

Поднимая вопрос роли глагола в конструкциях с локативным значением, мы закономерно подходим к понятию валентности.

Лингвистический энциклопедический словарь определяет валентность как способность слова вступать в синтаксические связи с другими элементами. [Лингвистический энциклопедический словарь, 1990]

Термин был заимствован из химии, где он обозначает способность атома вступать в соединение с другими атомами и образовывать молекулы.

В отечественную лингвистику впервые ввёл понятие валентности советский учёный С. Д. Кацнельсон в 1948 году. По его мнению, глагол потенциально обладает определенным набором «мест» или «гнезд», которые заполняются в предложении словами, категориальные признаки которых соответствуют категориальным признакам «гнезда» [Кацнельсон 1948: 114 - 134].

Разрабатывая теорию валентности, С. Д. Кацнельсон постепенно пришёл к краткому и ёмкому определению: «валентность - это свойство определенных разрядов слов присоединять к себе другие слова». По его мнению, «каждое полнозначное слово способно сочетаться с какими-либо другими словами, но валентность - это нечто большее, чем способность вступать в синтаксические отношения». Под валентностью С. Д. Кацнельсон имеет в виду подразумеваемое значением слова или имплицитно содержащееся в нем указание на необходимость восполнения его словами определенных типов в предложении. [Кацнельсон 1987: 20 - 32]

В зарубежном языкознании термин валентность впервые появляется в 1959 году в работе французского лингвиста Л. Теньера «Основы структурного синтаксиса». [Теньер 1988: 250]. Согласно теории Л. Теньера, центральная роль в предложении принадлежит глаголу, и все остальные члены предложения, включая подлежащее, подчинены ему. Л. Теньер включил в валентный набор глагола только подлежащее и дополнение, и назвал эти элементы «актантами», то есть участниками действия [там же: 260]. Все виды обстоятельств, или «сиркостанты», из валентного набора глагола исключаются. Исходя из смыслового уровня анализа, Л. Теньер полагал, что всякое действие требует определенного количества участников - «актантов», которые на уровне предложения могут быть представлены либо как дополнение, либо как подлежащее. По мнению Л. Теньера, все обстоятельственные элементы (сиркостанты) не обусловлены значением глагола и поэтому не входят в его валентный набор. В дальнейшем при пересмотре этой точки зрения некоторые типы обстоятельств, требуемые смыслом глагола, также были включены в валентный набор глагола.

В. М. Лейкина раскрывает термин "валентность" как сочетательную способность слова встречаться с другими элементами того же класса. Эта способность предопределяется смысловыми, грамматическими, экспрессивными и стилистическими факторами [Лейкина 1961: 33].

Лингвист В. Бондцио рекомендует уделить внимание теории валентности при изучении моделей предложения. Валентность рассматривается В. Бондцио прежде всего, как сочетаемость глаголов с определенными обязательными членами предложения, что сближает её с традиционным учением о глагольном управлении. Валентность, таким образом, является основой моделирования предложений. [Бондцио 1977: 5]

В. В. Морковкин даёт следующее определение: валентность слова - это такое свойство его содержательной стороны, которое позволяет ему иметь при себе определенный набор синтаксических позиций. Присловная синтаксическая позиция - закрепленная правилами языка возможность употребления вместе с данным словом ряда однотипно связанных с ним распространителей его значения. [Морковкин 1979:130].

Синонимом термина «валентность» может выступать термин «сочетаемость». Так, В. Г. Адмони в работе «Завершенность конструкции как явление синтаксической формы» исследовал обязательную сочетаемость частей речи, приводя в качестве примера русское существительное ряд в значении «некоторое количество». В. Г. Адмони выявлял сочетательные потенции слов на основе полноты-неполноты их лексического значения [Адмони 1958: 17].

Однако многие лингвисты разграничивают валентность и сочетаемость, рассматривая первую как набор потенций, а вторую как реализацию этих потенций.

Так по определению О.С. Ахмановой, сочетаемость - это способность элементов соединяться друг с другом в речи [Ахманова 1957: 245]. Н. З. Котелова трактует сочетаемость слова как совокупность его синтагматических потенций, принадлежность которых слову характеризует его как определенное свойство, иначе говоря, это набор и условия реализации распространителей слова, его синтагматических свойств, его связеизменение [Котелова 1975: 81].

М.Д. Степанова отмечает, что термин «валентность» используется для обозначения потенциальных комбинаторных свойств морфологических единиц, это как бы пучок возможностей, реализация отдельных составляющих которых происходит в различных типах словосочетаний [Степанова 1973: 80]. Э. М. Медникова называет сочетаемостью слова его способность объединяться в речи с определенными словами для выполнения того или иного смыслового задания. Другими словами, сочетаемость слова есть реализация его валентности [Медникова 1979: 130].

С. В. Шустова и Е. А. Смирнова рассматривают валентность как универсальную семантико-синтаксическую категорию, выражающую отношение неактуализированных, т. е. потенциальных актантов глагола (семантических) к актуализированным (синтаксическим). [Шустова, Смирнова 2015: 21]

1.3.1 Типы валентности

Многие учёные, в частности С. Д. Кацнельсон, Е. С. Кубрякова, считают, что слово обладает валентностью как грамматическая категория и как лексема. Как грамматическая категория слово имеет ту валентность, которая свойственна его классу. Как лексема слово обладает индивидуальной валентностью, обусловленной его лексическим значением. Именно поэтому некоторые учёные выделяют синтаксическую и лексическую сочетаемость.

С. Д. Кацнельсон отмечает, что синтаксическая сочетаемость слова есть выражение его принадлежности к грамматическим классам слов, прежде всего - частям речи, а лексическая сочетаемость слова обусловлена его индивидуальными семантическими свойствами и потому она связана чаще с факторами узуального порядка. Правила синтаксической сочетаемости обычно фиксируют более общие закономерности употребления слова, правила лексической сочетаемости - более индивидуальны. Они диктуются не только принципами согласования определенных смыслов, но и более частными закономерностями их сочетания. Они не столько предписывают связи, сколько фиксируют распространенность тех или иных сочетаний и привычность ассоциации одних слов с другими [Кацнельсон 1987: 26].

Разграничивая синтаксическую и лексическую сочетаемость, Е. С. Кубрякова определяет первую как способность слова вступать в те или иные связи с другими словами, а также занимать определенную позицию высказывания. Лексическая же сочетаемость - это способность данного слова как определенной лексемы встречаться совместно с другой лексемой и проявлять избирательность в выборе лексического партнера [Кубрякова Е. С. 1979: 22].

Понятиям семантической и синтаксической валентности соответствуют понятия лексической и грамматической валентности, которыми оперируют некоторые исследователи. Суть грамматической валентности, по мнению М. Д. Степановой, заключается в способности слова комбинироваться с определенными частями речи в определенных грамматических факторах как, например, «переходный глагол + имя в винительном падеже», тогда как лексическая валентность, то есть «заполнение синтаксических моделей конкретными лексическими единицами», связана с экстралингвистическими факторами [Степанова 1973: 71].

Ю. Д. Апресян в своих работах также приходит к выводу, что семантические валентности вытекают непосредственно из лексического значения слова, однако считает неправомерным называть валентностью чисто грамматическую способность слова как представителя определенного класса подчинять другие формы: «… ничто в ситуации аренды не требует указания того, по какой причине, где, когда, с какой целью она осуществлялась, хотя в принципе словоформы с причинным, местным, временным и целевым значениями глаголу арендовать вполне присоединимы: арендовать из-за безземелья охотничьи угодья, арендовать прошлым летом под Москвой садовый участок, арендовать клуб для проведения собрания. В этих и им подобных сочетаниях реализуются, следовательно, не семантические валентности глагола арендовать, а его чисто грамматическая способность подчинять другие формы, характерная для него не в большей мере, чем для любого другого слова со значением действия, т. е. свойственная ему не как лексеме, а как представителю определённого грамматического класса». [Апресян 1974: 120]

Как отмечает учёный, это существенное различие находит отражение в том, что валентностей обычно немного (от одной до трёх, реже четыре и больше), и их морфологическое выражение часто идиоматично. Напротив, чисто грамматически слова могут подчинять себе множество других слов, морфологическое оформление которых более или менее стандартно, т.е. диктуется главным образом содержанием соответствующей подчинительной связи, а не значением подчиняющего слова. [Там же, 121]

Нам представляется ключевым для понимания валентности положение представителей вербоцентричности предложения (Теньер, Эрбен, Абрамов) о зависимости синтаксического окружения от семантики глагола. Так, В. Шмидт высказывает мысль о том, что в синтаксической валентности эксплицируется семантическая обусловленность синтаксических "участников". Р. Мразек придерживается той же очки зрения, когда говорит, что валентность лежит в основе "интенции глагола". Эту же идею находим в работах А. А. Холодовича, Ю. Д. Апресяна. [Новикова 1977: 15]

Понятие валентности включает в себя не только категориальную принадлежность комбинирующихся единиц, но также требует учета форм и их расположения по отношению друг к другу. На этом основании М Д. Степанова различает правую и левую валентности. Многие классы слов имеют преобладающую направленность валентности. Для некоторых классов слов указание направления валентности помогает выявить их зависимое или доминантное положение. Так, например, для имени существительного правая направленность валентности свидетельствует о его зависимом положении в группе, тогда как левая указывает на его доминантность. [Степанова 1973: 80]

В. В. Гак в статье, посвящённой валентности, в Лингвистическом Энциклопедическом словаре выделяет следующие типы классификации валентности:

1. Общий тип валентности: активная валентность (способность слова присоединять зависимый элемент) ?/ ?пассивная валентность (способность слова присоединяться к господствующему компоненту сочетания).

2. Облигаторность валентности: обязательная ?/? факультативная валентность (понятие, соотносимое с сильным и слабым управлением). Слово открывает в предложении ряд позиций, из которых одни заполняются обязательно, другие - нет. Во фразе «Пётр взял книгу из шкафа» «книгу» - обязательная валентность, «из шкафа» - факультативная. Обязательной активной валентностью обладают глаголы неполной предикации («иметь», «ставить», «давать», «делать», «держать», «находиться» и др.) и их узкие синонимы («представить», «оказать», «осуществить» и др.). Среди существительных обязательную валентность имеют имена действия («приезд отца»), качества («красота пейзажа»), относительные («отец Марии»), категориальные («тип», «пример», «результат»), параметрические («происхождение языка», «высота дома», «цвет платья») и др. Отсутствие зависимого компонента может свидетельствовать об изменении значения слова: расширении («любить красоту»), сужении [«пришёл отец» (данной семьи)] или переносе («взять высоту» - «гору»). С валентностью связаны возможности редукции словосочетания. Валентность может преобразовываться также в определённых условиях контекста: например, слово «начало» может утрачивать обязательную объектную валентность в условиях анафоры («Прочитать рассказ от начала до конца»), а слово «глаз» получает обязательную определительную валентность во фразе «У неё голубые глаза».

3. Число валентностей, например одно-, двух-, трёхвалентные глаголы.

4. Синтаксическая функция дополняющего члена: например, при глаголе может быть обязательной валентностью субъектная («Пётр спит»), объектная («Он держит ручку»), обстоятельственная («Он проживает в Москве»), предикативная («Он стал врачом»).

5. Форма дополняющего члена (часть речи, слово или предложение, форма связи), ср.: «Я знаю это», «Я знаю этого человека» и «Я знаю, что он пришёл»; «Он показал мне свой дом» и «Он показал на дом».

6. Категориальная семантика слова, реализующего валентность (для глаголов, например, важны такие семантические категории субъекта и объекта, как одушевлённость-неодушевлённость, конкретность-абстрактность, счисляемость-несчисляемость и др.). [Лингвистический энциклопедический словарь 1990]

Разрабатывая проблему облигаторной и факультативной валентности, С.М. Кибардина выделяет следующие типы актантов:

1) содержательно и структурно обязательные актанты. К ним относятся субъект (у всех типов глаголов, кроме бессубъектных) и объект (у многих типов глаголов), а иногда и другие актанты. Если данные актанты опускаются, грамматическая правильность предложения нарушается;

2) содержательно обязательные, структурно факультативные актанты - данные актанты опускаются без нарушения грамматичности предложения и без изменения значения глагола, так как их можно восстановить из контекста и ситуации;

3) содержательно факультативные актанты - их наличие в предложении обусловлено коммуникативной ситуацией или отсутствием содержательно обязательных актантов. В этом случае содержательно факультативные актанты выступают в качестве своеобразной «структурной компенсации».

Обязательность актантов зависит от их количества у того или иного глагола. Валентностная структура полиактантных глаголов обычно не реализуется полностью, степень ее реализации зависит, по мнению С.М. Кибардиной, от целого ряда факторов, к которым относятся семантика глагола, коммуникативная установка предложения, частотность употребления какой-либо модели предложения в языке [Кибардина 1986: 94 - 95].

Валентностные свойства глагола определяют его принадлежность к семантическому типу глаголов, характеризующемуся общей валентностной структурой. Конкретные глаголы могут модифицировать эту структуру в зависимости от семантических компонентов, входящих в их значение.

Семантические актанты актуализируются в виде синтаксических актантов, таким образом, мы можем говорить о синтаксической реализации семантической валентности. [Шустова, Смирнова 2014: 248-253]

1.4 Роль глагола в составе глагольно-именных конструкций с пространственным значением

Помимо языковых средств, перечисленных в первой главе нашего исследования, функционально-семантическое поле категории пространства составляют также глаголы, задействованные в представлении пространственно-предметной ситуации. Они принимают активное участие в формировании пространственных отношений: являясь предикатом предложения, такие глаголы выступают связующим звеном между объектом и локализатором. В. В. Тихонова относит к этой группе в первую очередь глаголы пространственной семантики, выступающие в роли предикатов местонахождения:

- локативные глаголы: находиться, располагаться, простираться, разместиться, помещаться и др.: За дверью находилась маленькая каморка без окон, совершенно пустая (П. Дашкова); У двери разместилось несколько книжных шкафов (А. Ромов);

- бытийные: быть, существовать, иметься, проживать, селиться, зимовать и др.: У моста была площадь, окруженная амбарами, срубами и кучами сложенных бревен и досок (А. Новиков-Прибой); На острове Понане имеются грандиозные руины - остатки исчезнувшей цивилизации (А. Кондратьев);

- глаголы положения в пространстве: сидеть, лежать, торчать, висеть, выситься, возлежать и др.: На крылечке сидел рыжий кот с такими зелеными мрачными глазами, что на них нельзя было долго смотреть (К. Паустовский). На столике перед кроватью лежали серебряные часы и серебряная монета двадцатикопеечного достоинства (А. Чехов). [Тихонова 2007: 132]

Лексическое значение данных глаголов, или, по крайней мере, одна из их основных сем, может быть сведено к формулировке «занимать какое-либо пространство, находиться в каком-нибудь месте, иметь где-нибудь место».

Каноническим выразителем локативного значения является глагол находиться. [Апресян 1995: том 2, 512.] Он выступает доминантой данного ряда. Примечательно, что данный глагол невозможно представить в предложении без локализатора. Г. А. Золотова называет его глаголом открытой семантики, поскольку он «требует восполнения с определенным смыслом, в одной из ряда форм, выражающих нужный смысл». [Золотова 1973: 48.] С одной стороны, находиться - полнозначный глагол, имеющий лексическое значение «быть, пребывать, иметься где-нибудь»; с другой стороны, реализуется это значение исключительно на синтаксическом уровне, при наличии обязательных компонентов синтаксической структуры - субъекта и локализатора. У глагола находиться «сема локальности синтаксична и требует непременного своего выражения в контексте, то есть в присутствии локализатора». [Кондратенко 1985: 13] В синтаксической конструкции этот глагол является связкой между субъектом и локализатором, и может не иметь материального выражения, пространственное значение предложения при этом сохраняется. Ср.: На острове город; Ибрагим в кабинете; Другое ложе, пустое, с другой стороны стола. В статье, опубликованной в «Вестнике Московского государственного областного университета» (серия 'Русская филология' №1, 2007 г), В.В. Тихонова пишет: «Безусловно, центральная роль в выражении пространственного значения предложения принадлежит локализатору, однако локализатор номинирует именно местонахождение субъекта, а значение «нахождение субъекта в данном месте» представляет глагол находиться. При этом данный глагол формирует в предложении только значение местонахождения, не отягощенное дополнительными оттенками. Поэтому материальная невыраженность глагола находиться в синтаксической конструкции значима. Таким образом, можно предположить, что глагол находиться является оператором смысла «местонахождение». Точно так же, как и глагол находиться, глаголы разместиться, располагаться, помещаться и т. п. будут иметь при себе пространственную словоформу в качестве обязательного компонента своей семантической структуры». [Тихонова 2007: 133]

Пространственная семантика может проявляться и у бытийных глаголов существовать, быть, иметься, и других, однако значение местонахождения реализуется ими с помощью словоформ-локализаторов.

Обширная группа глаголов местонахождения включает в себя позиционные глаголы: стоять, сидеть, лежать, висеть, торчать, и др. Их общая семантика - занимать определенное положение в пространстве, которое может быть горизонтальным, вертикальным, поперечным. Так, глагол лежать с предложно-падежной формой (на + существительное или субстантив в предложном падеже) проявляет свое основное значение: «о человеке: находиться в горизонтальном положении, быть распростертым на чем-нибудь; о предметах: находиться, быть помещенным на какой-нибудь поверхности в неподвижном положении»: Он имел привычку после обеда лежать на диване; Тонкая пластинка слюды лежит на медной пластинке, расположенной горизонтально.

Как упоминалось выше в нашей работе, одной из смысловых составляющих понятия пространства является направление. Компоненты языковой ситуации, описывающей направленное движение, - субъект, предикат действия (или «трасса движения» в терминологии И. Пете) и конечная или начальная точка движения, директив (термин Г. А. Золотовой). Субъект представляет собой одушевлённый или неодушевленный активный элемент, выполняющий действие в заданном направлении. Предикат реализует связь между субъектом действия и директивом. Закономерно, что в роли предиката в таких предложениях обычно выступают глаголы движения, так как их семантика, эксплицированная в самом названии данной группы, предполагает движение в пространстве.

В репрезентации пространственных отношений также активно участвуют глаголы перемещения. Эта группа имеет сходную семантику, что порой затрудняет их разграничение, однако существуют критерии, позволяющие отделить глаголы движения от глаголов перемещения. Такое разграничение приводит Л. Теньер в своей работе «Основы структурного синтаксиса» [Теньер 1988: 323]: глаголы движения описывают способ изменения местоположения: идти, бежать, лететь, плыть, прыгать, скакать, ползти и др.; глаголы перемещения указывают на определенное направление относительно точки отсчета: подниматься, спускаться, уходить, приходить, входить, выходить и др.). «Перемещение тем самым связано, прежде всего, с последовательным изменением местоположения субъекта при определенном пути следования, тогда как движение может быть и «хаотичным» [Майсак 2005: 102].

Факт разграничения, однако, представляется несущественным в контексте нашего исследования, тем более что глаголы движения могут трактоваться более широко и включать в себя глаголы перемещения [Плунгян 2002: 60]. Важно, что в семантике обеих групп глаголов главенствует сема пространства, которая может быть представлена по-разному: как направление, точка отправления, или место нахождения явления, обозначенного глаголом движения.

Как подчеркивает В. В. Тихонова, во-первых, с помощью глаголов движения пространство реализует значение расстояния, протяженности, а во-вторых, семантическая структура глагола движения предусматривает обязательные компоненты: отправную точку и конечный пункт: Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел на улицу и поплелся (А. Чехов). В данном случае конечный пункт движения передан с помощью локализатора на улицу; движение может быть направлено внутрь определенного пространства или из него. В избу вошла баба и стала не спеша топить печь (А.Чехов) и Вслед за ней вышел из дому молодой парень (И. Тургенев) [Тихонова: 132].

Исследователи отводят большую роль правостороннему распространителю при глаголе движения. Считается, что именно локатив является основным выразителем пространственных отношений. Однако приставочные глаголы движения семантикой приставки дублируют значение пространственного распространителя: И набожный кузнец опрометью выбежал из хаты (Н. В. Гоголь); Наконец мы добрались до тростников (И. Тургенев). Более того, такие глаголы могут нормально функционировать в предложении и без распространителя, сохраняя при этом свою семантику. Ср.: По опыту знаю, что если автобус застрял в такой пробке и быстрее бывает дойти, тогда стучишься к водителю и просишь открыть дверь. (Корпус русского языка)

К глаголам, участвующим в формировании пространственных отношений, В. В. Тихонова, пользуясь классификацией грамматики под редакцией Н. Ю. Шведовой, относит также глаголы таких семантических групп:

- `быть видимым в каком цвете' - белеть, голубеть; белеться, чернеться;

- `испускать (свет), издавать (запах)' - светить, брезжить, теплиться, сиять, гореть, блестеть, мерцать, пахнуть, благоухать;

- природные и физические процессы - гореть `давать пламя', `находиться в состоянии горения'; пылать, тлеть, тлеться; кипеть, бить `стремительно вытекать', греть `излучать тепло'; печь, палить, жарить, жечь; идти (о дожде), лить, сеяться, капать; лепить, валить (о снеге); дуть, бушевать, веять (о ветре); расти `пребывать в процессе роста', цвести `быть в цвету';

- восприятия органами чувств - видеть, смотреть, глядеть, взирать, созерцать, глазеть; слышать, слушать, обонять, осязать;

- физических и психологических состояний - спать, почивать, дремать, дрыхнуть, бдеть, бодрствовать; страдать, бедствовать, болеть, косить, хворать, недомогать; благодушествовать, блаженствовать; горевать, грустить, скорбеть, унывать, торжествовать, переживать, психовать, паниковать; трусить, робеть; молчать, безмолвствовать; болеть (рука болит), кружиться (голова кружится), гудеть (ноги гудят); покоиться, мучиться, томиться, перемогаться, печалиться, сокрушаться, беспокоиться, волноваться, терзаться, тревожиться, бояться, опасаться, страшиться, стесняться, дичиться, жаться, гордиться, кичиться, задаваться, стыдиться, бодриться, радоваться, веселиться, злиться, сердиться, раздражаться, бесноваться, беситься; упрямиться, артачиться; безл.: морозит, пуржит, парит, свербит, (не) спится, (не) работается;

- непроизвольного звучания - журчать, шуршать, булькать, жужжать, грохотать, греметь (о громе) [Тихонова 2007: 132].

Пространственная сема отнюдь не является главной в семантике этих глаголов, они отражают отношение к пространству лишь в той мере, в какой предполагает их общее значение - «отражение сознанием человека внешней среды, свойств и предметов внешнего мира» [Васильев 1990: 52]: Рядом были слышны выстрелы; Она посмотрела вниз, и ей стало страшно; Ожерелье блестело на шее Дарьи, словно тысяча солнечных капель. Пространственная сема проявляется у данных глаголов только при взаимодействии с пространственным распространителем - локализатором.

«В конструкциях, где реализуется полностью семантика глагола восприятия, именно эти компоненты являются основным окружением глагола: Я увидел дом; Он услышал звуки рояля и т. п. Однако следует отметить, что глаголы восприятия свободно сочетаются в предложениях с компонентами, имеющими пространственное значение: Она пулей вылетела в зал и заметила вдалеке, у выхода к автостоянке, седую голову Стивена (П. Дашкова); В коридоре послышались голоса, захлопали двери (П. Дашкова). Если при функционировании глагола восприятия в предложении может не быть материально выраженного субъекта, то для реализации пространственного значения данного глагола необходима пространственная словоформа» [Тихонова: 135].

Таким образом, в исследованиях многих учёных мы находим подтверждение тому, что выступать в роли предиката в структурах с пространственным значением могут глаголы широчайшего спектра значений. В.В. Тихонова выдвигает гипотезу, согласно которой особенностью глаголов, выступающих в роли пространственного предиката, является их тесное взаимодействие, а иногда и прямая зависимость от пространственного конкретизатора-локализатора. Однако, её суждение о том, что «точно так же, как и глагол находиться, глаголы разместиться, располагаться, помещаться и т. п. будут иметь при себе пространственную словоформу в качестве обязательного компонента своей семантической структуры», по нашему мнению, спорно и требует проверки, поскольку эти глаголы имеют дополнительную семантику, помимо значения «существование в пространстве».

В следующей главе нашего исследования мы проследим, возможно ли функционирование в предложении локативно-валентных глаголов с семой статичности без присутствия локализатора, и сохранят ли данные глаголы при этом значение пространственности.

Понятие «пространство» закреплено в нашем сознании как двойственное явление: с одной стороны, отвлеченное, абсолютное пространство, пустота между вещей, с другой - относительное, очеловеченное пространство, взаимообуславливание предметов. Эти понимания пространства находятся в отношениях дополнительности, и в языке реализуется одно из них, в зависимости от фокуса внимания говорящего.

Под пространственными отношениями мы можем иметь в виду расположение предметов в вертикальной и горизонтальной плоскостях, размер, который они занимают в пространстве, удалённость одного предмета от другого или от говорящего (наблюдателя), статику или динамику предмета и направленность движения.

При выражении пространственных значений в языке существенную роль играют следующие элементы неязыковой ситуации: а) локализуемый предмет; б) ориентир, по отношению к которому определяется расположение локализуемого предмета; в) предикативный признак локализуемого предмета: его существование, наличие, действие, состояние, движение и т. д.; г) способ выражения локативного отношения между локализуемым предметом и ориентиром.

Элементы локативной ситуации могут выступать в различных комбинациях в форме и значении языковых единиц. Так, глагол в локативных конструкциях может выражать и действие, и локальное отношение. Ярче всего такая способность проявляется у приставочных глаголов движения, поскольку приставка регулярно дублирует значение предлога. Между тем, большинство современных исследователей не включают глагол в список способов выражения пространственных отношений в русском языке.

С нашей точки зрения, глаголы движения и местонахождения - не просто дополнительные средства усиления локативного значения высказывания, они являются центром конструкции, обуславливающим своей семантикой присутствие остальных членов.

Логично в этой связи говорить о локативной валентности глаголов местонахождения с семой статичности.

Под валентностью мы понимаем обусловленную семантикой способность слова сочетаться с другими элементами, заполняющими определённые синтаксические позиции. Сочетаемостью можно назвать реализацию валентности в речи.

Согласимся с Ю. Д. Апресяном в том, что валентность имеет семантическую природу, соответственно неправомерно называть валентностью чисто грамматическую способность слова как представителя определенного класса подчинять другие формы.

Вслед за С. В. Шустовой и Е. А. Смирновой мы рассматриваем валентность как универсальную семантико-синтаксическую категорию, выражающую отношение неактуализированных, т. е. потенциальных актантов глагола (семантических) к актуализированным (синтаксическим). Мы не включаем в валентностную структуру глагола чисто грамматические распространители, свойственные любому глаголу как представителю морфологического класса.

При анализе глагола имеет значение число валентностей (чаще всего, от одной до трёх), общий тип: правая (пассивная) и левая (активная), обязательность: облигаторная и факультативная, синтаксическая функция и форма дополняющего члена.

В нашем исследовании мы останавливаемся на глаголах местонахождения с семой статичности. Лексическое значение данных глаголов, или, по крайней мере, одна из их основных сем, может быть сведено к формулировке «занимать какое-либо пространство, находиться в каком-нибудь месте, иметь где-нибудь место». Каноническим выразителем локативного значения является глагол находиться.

По мнению некоторых ученых, в т. ч. В. В. Тихоновой, эти глаголы будут иметь при себе эксплицированную пространственную словоформу в качестве обязательного компонента своей семантической структуры.

В следующей главе нашего исследования мы проследим, возможно ли функционирование в предложении локативно-валентных глаголов с семой статичности без присутствия локализатора, и сохранят ли данные глаголы при этом значение пространственности.

Глава 2. Функционально-семантическая и валентностная характеристика локативных глаголов с семой статичности и расположения в пространстве

2.1 Состав и классификация анализируемых глаголов

Ещё И. Пете в 1973 году отмечал, что «локальное отношение» может быть проявлено не только в распространителе-локализаторе, но и в самом глаголе (см таблицу в параграфе 1.2). Закономерно, что пространственная сема ярче всего проявляется в глаголах движения, особенно приставочных, т.к. приставка либо дублирует предлог при локализаторе, либо имеет значение, сходное со значением таких предлогов.

Смирницкий А. И. указывает, что ситуативное или контекстуальное указание на положение субстанции А может осуществляться местоимёнными наречиями /Он уехал отсюда/ в комплексе с глагольными приставками-квалификаторами /Его нет в комнате: он только что вышел/». Учёный отмечает, что "приставка вы» имеет здесь смысл именно постольку, поскольку мыслится то или иное место, откуда совершается движение, причём, конкретно это место определяется речевой ситуацией /в частности, контекстом/"28. [Смирницкий 1956: 165-185]

В подобных случаях эксплицитно выраженный локализатор является необязательным, но может быть восстановлен из контекста. Ср.: Галина изо всех сил бежала по улице./ Галина изо всех сил бежала; Он отскочил от меня как ошпаренный./ Он отскочил как ошпаренный; Саша вышел из комнаты./ Саша вышел.