Антропологическая проблематика древнерусских произведений XI – XII вв.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Лекция

Антропологическая проблематика древнерусских произведений XI - XII вв.

Отход от аскетизма и доминирования монашеской идеологии четко выразился во многих произведениях эпохи Киевской Руси XI-XII вв. Лишен аскетических черт древнерусский Начальный свод и Предисловие к нему, где формулируется теория общего примирения, нашедшая свое развитие в знаменитом Поучении Владимира Мономаха. Изборник Святослава 1076 г., известный науке с XVIII в. благодаря М.М. Щербатову, был обращен более к вопросам личностно-индивидуальным и социальным, нежели к проповеди аскезы или "убиения плоти" ради будущего спасения. Вопросы нравственности и патриархальных отношений доминируют в Изборнике 1076 г., однако, общее направление этого древнерусского произведения заключалось в провозглашении концепции общественного примирения и всеобщего согласия.

Святослав Ярославович княжил всего три года, и за это время по его поручению было составлено два Изборника - 1073 и 1076 гг. Возможно, что оригинал сборника 1073 г. был составлен еще в IX или X веке для болгарского царя Симеона. Через 200 лет его перевели для князя Святослава на русский язык, заменив имя Симеон Святославом. Рукопись этого второго по древности (после Остромировского евангелия), датированного памятника древнерусской письменности была обнаружена П.М. Строевым и К.Ф. Калайдовичем в 1817 г. в Ново-Иерусалимском монастыре близ Москвы. В 1836 г. она была передана в собрание рукописей Московской синодальной библиотеки. В настоящее время известно 24 списка этого литературного памятника.

Изборник 1073 г. в силу своего энциклопедического характера пользовался большой популярностью в Киевской Руси. Состоял он преимущественно из сочинений святых отцов церкви и написан был тяжеловесным и сложным языком, типичным для патристического стиля изложения. Он включал более 300 статей, посвященных различным вопросам богословия, этики, логики, грамматики, поэтики, философии, истории, ботаники, зоологии, астрономии. Здесь представлены были произведения Кирилла Александрийского, Михаила Синкела, Ефрема Сирина, Юстина Философа, Иоанна Дамаскина, Максима Исповедника, Феодора Раифского и др.

Несмотря на то, что вскоре после составления Изборника 1073 г. появилась потребность в сборнике другого характера, - а именно, отвечавшего на актуальные вопросы современности, само функционирование подобного литературного памятника очень существенно для выявления уровня развития философской культуры Киевской Руси.

Дошедшая до наших дней рукопись этого литературного памятника выполнена, вероятно, монахами Киево-Печерского монастыря с перевода греческого оригинала на старославянский язык. Поскольку восточная патристика, не смотря на свой теоцентризм, достаточно основательно разрабатывала антропологические вопросы, то, естественно, что в Изборнике 1073 г. подобный контекст находит наиболее яркое воплощение. Мы акцентируем внимание на философско-антропологической проблематике Изборника в его преемственной связи и расхождениях с предшествующим святоотеческим наследием.

Антропологическая проблематика решается в рукописи на основе библейского видения человека и его концептуальной трансформации в восточной патристике. Внутренняя противоречивость личности, ее дуализм между миром Божественным и миром тварным находят свое отражение в Изборнике, будучи предметом пристального внимания предшествующих мыслителей (в частности, Афанасия Великого, Максима Исповедника, Немезия и др.).

Сущность человека раскрывается в статье "О лици", осуществляясь в традициях классической патристики IV-V вв. Индивид - разумное существо, обладающее словесной силой, что и отличает его во многом от животных и растений. Каждый человек "словесен", но не все словесное - человек. Примером могут служить ангелы, обладающие способностью говорить, но не являющиеся людьми. Все люди единосущны, а вследствие этого невозможно ставить вопрос: "…яко же чловек чловека болии есть?". Душевная и чувственная сила суть особенность субъекта.

Проблемы соотношения души и тела, чувственности и разума, выбора жизненного пути соответственно личностной дихотомичности Божественного и тварного проходят лейтмотивом в этом памятнике. Высокое назначение человека, связанное с его подобием Богу, подчеркивается во многих статьях. Человек - не просто "венец" Божественного творения; его внутренняя суть - это "храм", в котором присутствует Бог. Интересно отметить, что в Изборнике даже тело понималось как "дом Бога", и если в период жизни индивида тело подвержено смерти и уничтожению, то благодаря Богу оно может стать нетленным и бессмертным. Формулировалась высшая цель и предназначение человеческой жизни: служение Богу и постоянное стремление достичь совершенного абсолютного состояния, состояния обоженности. Только таким образом человек может оплатить долг, обусловленный тем, что Бог даровал ему жизнь: "…в руце божии мысли и словеса наши" [154 об.]. Посредством служения Богу казалось возможным обрести "бессмертие" и "нетление", и это был один из самых главных факторов, побуждающих индивида к исполнению всего того, что от него требовалось в плане осуществления религиозной деятельности. Подобным образом понималось и место человека в мире. Он служил посредником между Богом и "тварностью". Наличие в нем разума, мудрости, любви и других "божественных" качеств связывало личность с Богом, а обладание телом - с материально-человеческой природой. Выбор жизненного пути также был связан с сущностным дуализмом человека и дихотомичностью мира, как она представлялась в средневековой культуре. Альтернатива предусматривала путь следования Богу, "путь жизни", и - путь греха, страданий и смерти.

Первый выбор жизненного предначертания, согласно Изборнику, находится в связи с Божественными законами и нормами поведения, которые призывают любить Бога и ближнего, как самого себя, не желать ближнему того, чего не хочешь для себя, молиться за причиняющего тебе зло, любить врагов своих, уклоняться от "плотских" и "мирских" грехов, быть милостивым, почитать святых, не убивать, не прелюбодействовать, уклоняться от воровства и клеветы, уступать желающему судиться с тобой, не чародействовать, не гневаться, не завидовать, не лицемерить, не пьянствовать, не быть гордым, не сквернословить, не быть корыстным. Этот путь адекватен спасению человека. Будущее каждого индивида зависит от его поведения на земле: "Яко свяжете на земли - связано будет на небесьх".

Моральные ценности личности многократно перечисляются в Изборниках 1073 и 1076 гг. Нравственные императивы древнерусских памятников словесности намечают здесь практические шаги личности на пути обожения и в общей тенденции воспроизводят путь нравственного очищения и приближения личности к Богу в "Лествице" Иоанна Лествичника. Подобного рода императивы, сформулированные в Изборниках Святослава, свидетельствуют об особом внимании древнерусской культуры к духовно-нравственной сущности человека. Обращение к внутреннему миру человека, культивирование необходимости самоконтроля, самонаблюдения, терпимости, концентрации своих помыслов был свойственен религиозной философско-антропологической мысли Древней Руси также, как и византийской философии в целом. Именно поэтому в Изборнике 1073 помещена статья "Василиево от того еже, вънимаи себе", призывающая настойчиво исследовать индивидуальное психологическое состояние человека с целью обратить его на "добродеяние" и следование Богу. В означенном плане характерна и показательна статья "И посемь в малыи", в которой описывается переход от светского образа жизни к религиозно-духовному. Достижение подлинно духовной жизни не совершается само по себе. В памятнике неоднократно указывается, что выполнение норм христианской морали требует нравственных усилий и самоотверженности.

Обратимся к статье "Феодорита от того еже о святеи троици". После изложения тринитарной проблемы Феодорит переходит к проблеме человека. Он подчеркивает, что человек создан не ангелами, как утверждают Василид и другие представители гносиса, а от святой и "единосущной" Троицы как существо разумное и чувственное. Образ Бога в человеке означает "бессмертие", "нетление"; это его невидимая, совершенная, абсолютно - идеальная часть. Подобные качества касаются души, которая, в то же время, "самовластьна". Подобие Бога в человеке означает "бестрастие, кротъкое, длъготрьпеливое и прокая благыня божия указания". Божественный "образ" означает, что душа способна осуществлять свои функции. "Подобие" - возможность реализации свободной воли и направленности на добро.

Существует некоторое отличие (но не противоречие) библейского положения "по образу и подобию" от достаточно основательной его разработки в труде Григория Нисского "Об устроении человека". Для святого Григория "образ" означает индивидуальное начало в человеке, именно то, чем человек связан с земным миром, обществом, другим человеком. "Образ" делает человека человеком, наполняя его набором психофизиологических черт. "Подобие" есть духовное единство человека с Богом, совокупность высших, совершенных качеств, позволяющих "индивидууму" стать "личностью".

Поставленные восточной патристикой вопросы развиваются в древнерусской философской мысли. Однако за церковной догматикой скрываются более актуальные проблемы, приспособленные к формам жизни средневековой Руси. Вполне закономерно, что в рамках антропологической проблематики Изборника 1073 г. был затронут сущностный вопрос о доброй и злой природе человека. В рукописи отмечается, что человек не был сотворен злым, а возможностью "добротворения" обладает каждая личность. Особый интерес представляет подход к этой проблеме, изложенный в статье "Максимово от того еже к Пиру". Конструктивна в философском плане идея о том, что природно-социальные задатки человека получают развитие и приращение в активной деятельности: "Аще не от поспеха нам, есть доброта, нъ от сътворения, то како трудом и поспехом доброты приобретам?" Доброта заложена в человеке от его рождения; она является сущностью каждого человека. Изборник повествует, что "…доброты убо яже в нас естьствьны суть, равны же в вьсех чловьцех". Далее подчеркивается, что неравенство происходит вследствие "неравного действия". Это значит, что различие в "добротах" происходит по причине разнообразия образов жизни людей.

Автор представляет концепцию, согласно которой природное действие в людях одно и то же. Но каждое свойство человека содержит противоположное качество. Так, мудрость противопоставляется глупости, блуд - целомудрию, насилие - праведности. Рассматриваемая статья интересна тем, что она содержит только антропологические вопросы, затронутые в диспуте Максима Исповедника с Пирром, и опущена их догматическая полемика. То, что такая статья была помещена в Изборнике Святослава, говорит об интересе к психологии человека в философской культуре Киевской Руси.

Многие статьи Изборника решали проблему соотнесения зла, греха и свободы человека. В процессе борьбы с грехом субъект реализовывал ту свободу, которая была присуща ему изначально. Критерием и средством различения добра и зла выступает разум: "Разумом благое и злое расуждаеть ся, сим бо брак от лубодеиства отлучаеть ся…". Борьба с грехом виделась как борьба духовного и плотского начал, зла и добродетели, морали и аморальности, что, в конечном счете, отражало определенный этап становления социального в человеке. Свобода здесь выступала, как свобода отказа от греха, т.е. "свобода от…". Благо и добродетель связывались не с удовлетворением насущных материальных или биологических потребностей, а с постоянным нравственным совершенствованием и заботой о других. Общество не может быть средством существования эгоистичного человека, замкнувшегося в себе и не обеспечивающего "добродеяния" другим членам сообщества.

Именно добродетельным поступкам и необходимости их осуществления посвящено в Изборниках Святослава большое количество статей. В Изборнике 1073 г. акцент делается не на личном спасении человека безотносительно к остальным индивидам, а на активном, деятельном характере природы человека и необходимости для него реализовать изначально присущее ему стремление к добру главным образом путем нравственного поступка, направленного на уменьшение количества зла, присутствующего в мире. Таким образом, рукопись насыщена философско-мировоззренческими и социальными идеями. Данный факт позволяет рассматривать Изборник 1073 г. не только в контексте патристических текстов, но и самостоятельного значения для развития древнерусской культуры. Он явился отправной точкой для следующего философско-культурного памятника Киевской Руси - Изборника 1076.

Изборник 1076 г. представляет собой своеобразную энциклопедию древнерусской морали, выстроенную на основе христианского вероучения. Статьи сборника при всем своем разнообразии подчинены общей теме - "како жити христианину". Изборник априори преследовал цель дать ответы на актуальные вопросы современности, прежде всего, на каких основаниях нужно строить отношения между людьми, особенно между верхами и низами общества в новых социальных условиях 70-х годов XI столетия. Облеченная в форму христианской морали подобного рода программа была возложена Святославом на некоего Иоанна. В его распоряжение была предоставлена княжеская библиотека, из которой он должен был черпать отдельные нормы житейской мудрости и объединить их общей идеей. Так появился Изборник 1076, в конце которого составитель увековечил себя следующей записью: "Коньчашася книгы сия рукою грешьнааго Иоана. Избрьрано из мъног книг княжих…". Однако кроме данной приписки ученые не располагают никакими сведениями об этом Иоанне и поэтому весьма трудно установить степень реального участия Иоанна в составлении Изборника.

Изборник 1076 г. является анонимным произведением, хотя отдельные его статьи приписываются древнерусским авторам или отцам греко-византийской церкви (Афанасию Александрийскому, Василию Великому, Иоанну Златоусту, патриарху Геннадию, Моисею Скитнику, Нилу Черногорскому и др.). Некоторые исследователи памятника утверждают, что Изборник 1076 г. переведен с греческого языка, возможно, какого-то византийского сборника. Однако теоретический анализ произведения, проделанный до настоящего времени, позволяет сделать вывод, что различные статьи Изборника приписываются византийским авторитетам лишь для придания памятнику большей убедительности. Здесь мы впервые сталкиваемся с приемом, который потом на протяжении многих веков часто применялся в древнерусской учительной литературе. Ни одна из статей, приписываемых в Изборнике 1076 г. Иоанну Златоусту, Василию Великому и Афанасию Александрийскому, на самом деле им не принадлежит; в лучшем случае из сочинений этих лиц взяты небольшие отрывки или отдельные изречения, совершенно теряющиеся в окружении оригинальных мыслей, наставлений и обращений древнерусских мыслителей.

Видное место в Изборнике 1076 г. занимает "Стословец Геннадия". Долго ученые не сомневались в том, что Стословец представляет перевод с греческого. Однако исследователь этого памятника словесности Н.П. Попов доказал, что Стословец не может быть произведением переводным, т.к. сам текст явно свидетельствует о том, что он был написан мастером именно русской речи, но не греческого языка. Кроме Стословца Геннадия, изысканным русским слогом отличаются и многие другие статьи Изборника, например, "Святого Василия о благопохвалении", которую называют маленькой поэмой в прозе. Иногда в Изборнике Святослава 1076 г. встречаются вкрапленные в прозу стихи, являющиеся древнерусскими пословицами.

Следует отметить, что текстовые заимствования из греческих рукописей подвергались столь значительным дополнениям и исправлениям, что в их отношении можно говорить об оригинальных творениях. К примеру, в процессе использования греческих текстов происходила замена некоторых ригористических и аскетических положений более гибкими, соответствующими мировоззрению Иоанна (Грешного) и его читателей. Уже отмечалось, что основным условием "спасения человека" провозглашался не уход из мира, не монашество, а добротворение и милостыня.

Отечественный исследователь древнерусской философии И.У. Будовниц в этой связи отмечает: "Если большинство статей Изборника 1076 г. является древнерусскими произведениями, к которым нельзя подобрать греческих "оригиналов", то и весь сборник в целом не воспроизводит ни одного нравоучительного сборника из обращавшихся в византийском обществе. По характеру содержащихся в нем наставлений Изборник Святослава 1076 г. больше всего приближается к многочисленным греческим сборникам, известным под названием "Гномология" (собрание изречений). Однако опубликованные гномологии не только разнятся по форме от Изборника 1076 г., но носят абстрактно-философский характер, в то время как русский сборник тесно связан с жизнью и преследовал цели практической морали" Будовниц И.У. Общественно-политическая мысль Древней Руси (XI-XIV вв.). М., 1960. С. 114. .

Изборник 1076 г. предназначался исключительно для чтения, причем составитель советовал читателям усердно и без излишней торопливости читать книги, внимательно вникать в их смысл и перечитывать некоторые главы по три раза. Поэтому начинается Изборник "Словом некоего калугера" о чтении книг. Автор отдает себе полный отчет в силе духовного воздействия книги и посвящает ей восторженный панегирик: "Добро есть братие, почитание книжьное…". Затем следуют "душеполезные" статьи, излагающие общие нравственные нормы поведения людей и отдельные правила на разные случаи жизни. В отдельных статьях, например, говорится о почитании родителей, о наказании детей, об отношении к жене, преподносятся правила поведения в семье и обществе. В этом отношении Изборник 1076 г. является прообразом русского Домостроя.

Круг читателей, которому предназначался сборник, отличался от того круга избранных, которому Владимир Мономах несколько позднее посвящает свое "Поучение". Предполагаемые читатели Изборника - это не только богатые, но знатные и влиятельные люди, имеющие "дрьзновение" (доступ, приближение) к князю. Это - могущие заступиться за "сирот", не давать их в обиду "сильным", правомочные оказать честь "добротворящим" и "запрещение" "злотворящим". Но наряду с этим Слова Изборника нередко обращены непосредственно к рабам и "убогим", преподнося им совершенно другие наставления, чем богатым.

Основное значение памятника заключается в попытке проанализировать общественное состояние общества и выработать критерии общественного бытия на основе согласия и примирения, как того требует христианское вероучение. Некоторые статьи Изборника обращены к сильным и богатым людям с призывом осмыслить свое положение в обществе, где "большая часть мира сего в ништете есть". Принимая позицию христианского вероучения, согласно которому богатство - это зло, мешающее спасению человека, авторы Изборника отнюдь не предлагают избавиться от этого зла. Они формулируют достаточно несложные правила, выполнив которые, богатые люди попадут в "царствие небесное", а бедные останутся довольны своей участью и тоже придут к заветному спасению.

Каковы эти предписания? - Богатые люди не должны кичиться своим богатством, озлоблять меньших, доводить обездоленных людей до отчаяния. Уделять частицу своего богатства страждущим и скорбящим, накормить голодных, напоить жаждущих, одеть нагих, по-отечески обращаться со своими рабами и челядью - вот путь к "спасению". Причем Изборник 1076 г. составлялся в такой накаленной общественной атмосфере, что составитель его едва ли имел в виду "спасение" только на "том свете". Благочестие, смирение, покорность, любовь, добросердие, милостыня, "мир къ вьсем малыим же и к великыим" - такова общая идея, таковы нормы поведения, которые составитель Изборника на всем его протяжении внушает своим влиятельным читателям.

Вместе с тем, на людей, живущих "в ништете" также налагались определенные обязательства. Они не должны стремиться к богатству; еще в большей мере, чем богачи, они обязаны проявлять терпение, смирение и миролюбие, не озлобляться, не осуждать других, не поддаваться дурному влиянию, быть послушливыми и трудиться, трудиться без конца.

Составитель Изборника советует богатым не обольщаться своим положением и во всем соблюдать кротость, которая является фундаментом доброго согласия между людьми. Кроме того, особая роль отводилась милостыне, которую богач должен совершать не только по доброй воле, но и помнить, что она - его прямая обязанность. Подробно изъяснялось, кому и как давать милостыню. На прямо поставленный вопрос, кому предпочтительнее давать милостыню - нищим или церквам, автор, ссылаясь на авторитет Христа, отвечает: нищим. В крайнем случае, можно жертвовать только в такую церковь, которая нуждается в самом необходимом. Приношения в богатые церкви автор не только осуждает, но косвенно даже оправдывает действия воров и ратников, которые их грабят. Подобные правила и предписания преследовали цель сгладить общественные противоречия и привести различные слои населения в доброе согласие.

В первой половине XI в. подобный свод житейских регулятивов уже преподносился Лукой Жидятой. Однако, во времена Луки, это формулировалось как аксиомы христианской морали. После 1070-х годов, в связи с обострением общественных отношений, их надо было развить и подвести под конкретные реальные социальные условия. Особенность Изборника 1076 г. состояла именно в том, что нормы христианского вероучения и его нравственные ценности не носили абстрактного характера, а были приспособлены к определенным общественным отношениям древнерусского государства. В этом контексте Изборник 1076 г. - типичный образец средневекового символического способа мышления Киевской Руси, который заключался "в стремлении к максимальной натурализации представлений об отвлеченных понятиях и идеях" Горский В.С. Философские идеи в культуре Киевской Руси. К., 1988. С. 74. .

В рукописи 1076 г. помещены рекомендации и аскетического характера. Но все же в ней доминирует дух умеренности и гуманизма. Требования, выдвигаемые к читателям, не подразумевают и не призывают прямо к прекращению трудовой деятельности, социальных контактов, не рекомендуют отказываться от имущества и безраздельно посвящать себя служению Богу. В центре внимания находится человек, далекий от стремления отвергнуть земные блага, родительский кров и семейную жизнь. Может быть, поэтому обрисованы тут семь ступеней, приближающих человека к богу. Первые три "под страхъм суть и под мучением, ины же четыре, спасаемых суть, и имуштиих чясть в царствии божия". Первая ступень - человек погружен в плотские страсти и предстоит перед Богом, как "пред смертью"; вторая - как должник, предстоит и беседует с Богом; третья - как раб со страхом, и молится; четвертая - когда как "наимьник", обладающий свободой и желающий получить плату; пятая - человек как друг предстоит Богу и обращается к нему; шестая ("выше всего") - когда как сын к Богу "дьрзаеть"; седьмая - "вышии вьсех есть и на преждьспеяние, братосътворение к богу" [597-600] Изборник 1076 г. Изд. подг. В.С. Глущенко, В.Ф. Дубровина, В.Г. Демьянов, Г.Ф. Нефедов. М., 1965. . Процесс приобщения к Богу изображается как преодоление человеческой субъективности и негативных качеств, которые отчуждают личность от Бога и от Божественного абсолютного блага. Вероисповедные предписания просты и не требуют особой затраты сил для их выполнения.

Философско-антропологическая проблематика рукописи 1076 г. не противоречила основной его концепции, заключающейся в проповеди терпения, кротости, милостыни, постоянного труда в целях общественного примирения и согласия. Теория общественного примирения возникла ранее 70-х гг. XI в., но в Изборнике 1076г., появившемся в период крайнего обострения социальных противоречий, она нашла полное и всестороннее развитие.

Дело Святослава продолжает его племянник Владимир Мономах, великий князь киевский в 1113-1125 гг., прославившийся как дальновидный политик, талантливый полководец и дипломат. Время его правления - один из периодов расцвета политического могущества и культуры Киевской Руси. Его писательское творчество развивает те проблемы, которые поставлены в более ранних рукописях Киевской Руси.

Поучение Владимира Мономаха сохранилось в единственном списке в составе Лаврентьевской летописи под 1096 г. Впервые его издал в 1793г. известный собиратель древнерусских произведений А.И. Мусин-Пушкин, которому принадлежал список Лаврентьевской летописи. Сочинение киевского князя лишь по счастливой случайности не сгорело вместе с рукописями А.И. Мусина-Пушкина в московском пожаре 1812 г. Поучение - сложный социально-философский памятник. Исследователи этого произведения неоднозначны в оценке его текстологической структуры. Однако доминирует следующее содержательное деление: текст состоит из четырех частей, три из которых (собственно Поучение, автобиография и письмо князю Олегу Святославовичу) принадлежат Владимиру Мономаху, а завершающая произведение молитва, возможно, написана Андреем Боголюбским или другим автором.

Интерес представляют все части этого самобытного памятника, объединенные в летописи одним названием Поучение Владимира Мономаха, поскольку в совокупности они предлагают морально-антропологическую и религиозную концепцию бытия древнерусского человека. Именно поэтому "Поучение", написанное незадолго до кончины князя, является образцом гуманизма, высокой нравственности, проникнутой идеями сострадания, милосердия, любви к Богу и людям.

Сочинение Мономаха ориентировано на определенную читательскую аудиторию: он обращается непосредственно к высшим представителям власти, к сильным и влиятельным князьям Древней Руси. Несмотря на то, что великий князь пытается воплотить идею общественного примирения, он целенаправленно ведет диалог лишь с теми представителями власти, от которых зависит будущее политическое устройство Руси и принципы ее существования. "Поучение" - высокое "дипломатическое" и моральное произведение, проникнутое идеями духовной жизни в соответствии с христианскими Божественными заповедями.

Жанр поучений был весьма распространен в раннее средневековье и уже до Изборника 1076 г. насчитывал несколько сот лет существования. Использование этого давно существующего литературного жанра было связано с признанием самоценности личности и осознанием Владимиром Мономахом значимости собственной жизни. Но в этом памятнике древнерусской мысли нет ни подражательства, ни заимствования. Тексты Священного Писания, отцов церкви, псалтыри, отрывки молитв - все это привлекается автором для того, чтобы придать основной идее древнерусского памятника наибольшую авторитетность и убедительность. Автор творит в рамках средневековой культуры, для которой тексты Библии и святоотеческие труды обладали абсолютно истинным значением, и выдержки из них придавали литературному произведению фундаментальность и положительную традиционность.

"Поучение" отражает стремление Владимира Мономаха в своем творчестве постигнуть сущность человеческой личности в условиях культуры средневековой Руси. Человеческая жизнь есть высшая ценность, над которой никто из людей не может быть властен. Один из нравственных императивов автора этого произведения является принципиальный отказ от смертной казни. Убежденность в значимости и ценности человека как проявления Божьего "повеленья и мудрости" заставляет Мономаха помыслить "в душе своей" о прожитой жизни, о ее противоречиях, тревогах и возможности представить автобиографические события в назидание другим князьям и властителям.

Создавая образ идеального правителя, который несет ответственность за своих подданных, за мир и спокойствие в государстве, Владимир Мономах тактично и незатейливо ставит в пример себя. Он показывает разные стороны своей деятельной личности - и как воина, совершающего многочисленные и славные походы, и как дальновидного политика, озабоченного судьбами своей страны, и как хозяина-феодала, и как преданного и заботливого отца семейства, и, наконец, как истинно верующего христианина. Именно поэтому великий князь Киевский считает возможным выступить со своими моральными "наставлениями", оговариваясь при этом, что они - "плод моего собственного слабого ума…" Поучение Владимира Мономаха. // Библиотека литературы Древней Руси. XI-XII вв. Т. I. СПб., 1997. С. 461. .

В этом контексте все части произведения Мономаха представляют собой целостный философско-литературный материал с единой целью дать наставления князьям, как наилучшим способом, спокойно и мирно управлять своим народом и своей землей. Политический идеал Владимира сводился к тому, что князья должны владеть каждый своей вотчиной, не вступая в чужие пределы, подчиняться старейшему князю и свято соблюдать свои обязательства. При этом "грамотку свою", "помыслимую" им на санях, Владимир Мономах начинает с формулирования важнейших принципов, лежащих в основании "всякого добра": это "страх божий в сердце своем" и милостыня. В средневековой русской культуре акцент на существовании человека в состоянии страха перед Всевышним подчеркивал стремление отлучаться от зла, следовать добру, осознавать и помнить тяжесть греха и ужас преступления, особенно человекоубийства.

Здесь же, в начале своего труда, князь киевский рассказывает о том, как встретили его в пути на Волге посланцы его двоюродных братьев и предложили ему сообща выгнать Ростиславичей и овладеть их волостью. Этот факт позволяет Мономаху сформулировать тот высокий критерий, которым он руководствуется при решении жизненных и политических вопросов. Казалось бы, следовало ожидать от Владимира согласия на поход против Ростиславичей, что отвечало обычной для того времени практике. Однако великий князь, руководствуясь общегосударственными соображениями во имя единства земли русской, пренебрегает семейными интересами и отказывается нарушить крестоцелование, данное Ростиславичам.

Будучи в печали оттого, что люди не верны своим обязательствам, князь развернул Псалтырь и выписал по порядку "полюбившиеся слова", которые и предлагает вниманию своих детей. На первое место среди всех добродетелей Владимир Мономах ставит упование на бога, терпение, кротость, довольство своей участью и беззлобие. "Не соревнуйся с лукавыми, не завидуй творящим беззаконие, ибо лукавые будут истреблены, послушные же господу будут владеть землей"; "кроткие унаследуют землю и многим насладятся миром"; "Господом стопы человека направляются. Когда он упадет, то не разобьется, ибо Господь поддерживает руку его"; "всякий день милостыню творит праведник и взаймы дает.…Уклонись от зла, сотвори добро, найди мир и отгони зло, и живи во веки веков" Поучение Владимира Мономаха. // Библиотека литературы Древней Руси. XI-XII вв. Т. I. СПб., 1997. С. 457, 459..

Развивая эту тему, Владимир приводит следующее место из приписываемого Василию Великому положения: "Господа ради; лишаемый - не мсти, ненавидимый - люби, гонимый - терпи, хулимый - молчи, умертви грех" Там же. С. 459.. В основу человеческих отношений Владимир Мономах призывает положить терпение и всепрощение, имея перед собой идеал Богочеловека. Разумеется, высокие моральные принципы жизнедеятельности, сформулированные в христианских текстах, святоотеческой литературе, более свойственны праведникам, очистившимся "от всякой крови телесной и душевной". Однако, по мнению автора сочинения, эти же императивы должны стать фундаментом деятельности тех, кто "обладает многим богатством" и наделен властными полномочиями. Иначе они не получат "братней любви", примирения с собой и Господом, а также всепрощения. Владимир считает, что эта задача легко достижима. Для этого не надо анахоретствовать в пустыни, страдать от одиночества, умерщвлять плоть в аскетическом страдании или заточаться в монастырь. "Милость Божию", как и победу над врагами, можно получить тремя малыми делами: покаянием, слезами и милостыней. Причем, отвергая для знатных людей монашество как путь к спасению, Мономах, в то же время, призывает своих детей чтить духовенство: "Епископов, попов и игуменов чтите, и с любовью принимайте от них благословение, и не устраняйтесь от них, и по силам любите и заботьтесь о них, чтобы получить по их молитве от Бога" Поучение Владимира Мономаха. // Библиотека литературы Древней Руси. XI-XII вв. Т. I. СПб., 1997. С. 463..

Для установления общественного мира от господствующего сословия также не требуется больших жертв. С точки зрения киевского князя, социальный баланс может быть достигнут подаяниями, милостыней, почитанием стариков и детей, защитой человека независимо от его имущественного положения. Он пишет: "Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите и подавайте сироте" Там же. С. 463.; или: "Куда бы вы ни держали путь по своим землям, не давайте отрокам причинить вред ни своим, ни чужим, ни селам, ни посевам, чтобы не стали проклинать вас. Куда же пойдете и где остановитесь, напоите и накормите нищего" Там же. С. 463..

"Поучение" пронизывают три важнейших принципа, которыми, по мнению автора, должны руководствоваться обладатели высшей власти в древнерусском государстве: во-первых, не применять в управлении населением крайних средств. Во-вторых, править народом непосредственно, не отгораживаясь от него тиунами, воеводами и прочими административными лицами. В-третьих, в политике заботиться о единстве и процветании земли русской, ставить общегосударственный интерес выше вотчинного, местнического.

Необходимо отметить, что принципы политического руководства страной, которые являются фундаментальной частью этого памятника культуры, пронизаны глубоким философским гуманизмом и попыткой приблизить его к христианской морали. Не случайно Владимир Мономах вставляет в текст стих четвертый из 143 Псалма, задаваясь вопросом: "Что такое человек, как подумаешь о нем?" Человеческое бытие ускользает от понимания, оно глубоко и многогранно: "Человек подобен дуновению; дни его - как уклоняющаяся тень" (Псалом 143, стих 4). Но Мономах не приходит к выводу о признании подавляющей греховности и ничтожности человека перед лицом всемогущего Творца. Находясь в парадигме православной канонизации и средневековой культуры в целом, он призывает возвеличивать и славить Бога - "Человеколюбца". В то же время, великий князь расходится с требованиями христианской морали уже тем, что описывает свою жизнь как претендующую на совершенный образец. Принципы осуществления государственной власти и регулятивы политической жизни, хоть и означены им в рамках христианской религии, однако, возвышаются над ней и доминируют в его попытках сделать их тенденциями государственной деятельности последующей эпохи.

Проследим, как совмещены политико-государственные "поучения" Мономаха с философско-антропологическим контекстом древнерусского памятника культуры. Владимир Мономах благоговеет перед памятью своего отца Всеволода Ярославовича. Призывая постоянно учиться новому, "не лениться ни на что новое", он часто ставит его в пример, упоминая, что тот, не покидая дома, выучил пять языков, отчего снискал "честь от других стран". Однако в редакции Повести временных лет, переделанной по заказу Мономаха, в некрологе Всеволода Ярославовича сохранились упреки по адресу старого князя, который перепоручил дела управления своей дружине, грабившей и разорявшей население. Владимир Мономах, как и умудренные опытом люди из старой дружины, оттесненной при князе Всеволоде на второй план, видит в этих порядках основной порок своего времени. Вырисовывая идеальный образ князя, глава древнерусского государства противопоставляет его господствующему классу и аппарату управления, призывая своих детей самим творить суд, управлять государством, ходить в военные походы, защищать "сирот и вдов", кормить неимущих. "В дому своем не ленитесь, но за всем сами наблюдайте, не полагайтесь на тиуна или на отрока, чтобы не посмеялись приходящие к вам…"; "на войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью; сторожей сами наряживайте, и ночью, расставив стражу со всех сторон, около воинов ложитесь" Поучение Владимира Мономаха. // Библиотека литературы Древней Руси. XI-XII вв. Т. I. СПб., 1997. С. 463.. Здесь вплетается моральное назидание: "Лжи остерегайтеся, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело" Там же. С. 463. . Наиболее нравственным является защита и оправдание человека: "вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека" Там же. С. 463.. Мономах ставит себе в большую заслугу, что он не дал сильным обидеть худого смерда и убогой вдовицы.

Далее князь киевский поучает детей не прибегать к крайностям и излишней жестокости, которые могут озлобить народ и привести к социальным взрывам. Он выступает против смертной казни, обуславливая это принципами христианской морали: "Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен смерти, то не губите никакой христианской души" Там же. С. 463.. В то же время, Владимир Мономах велел изрубить попавшего к нему в плен половецкого хана Бельдюзя, т.к. это не грозило ему внутриполитическими осложнениями. Хан был казнен за нарушение клятвенного обязательства не нападать на русскую землю. Перед смертью хан подчеркивает противоречивость натуры Мономаха, указав на то, что князь учит сынов своих не проливать кровь христианскую, но предает его на казнь: "Да се буди кровь твоя на главе твоей".

Владимир Мономах призывает удельных князей взять на себя все тяготы управления и стать для подданных заботливым отцом. Многочисленные обязанности не оставляют места для роскоши и неги и изменяют образ жизни и образ самого властителя. Патриархальные отношения и постоянная деятельность должны прийти на смену установившемуся стилю жизни, который Мономах не всегда приемлет. Например, он призывает отказаться от "несытства" и роскошного образа жизни, к которому приобщилась новая дружина.

На всем протяжении "Поучения" лейтмотивом проходит идея о неустанном труде. Необходимо трудиться ночью и днем, в жару и холод, трудиться и вникать во все дела - начиная с государственного управления и расстановки военных постов в походе и завершая ловчим нарядом, церковным нарядом и приготовлением обеда для гостей. Перечисление его собственных жизненных "путей" является примером того, каким непрестанным трудом должна быть исполнена жизнь князя.

Критерий превалирования государственных интересов над местническими во имя любви к "русьской земле" ярко проявляется в письме Владимира Мономаха к Муромско-Рязанскому князю Олегу Святославовичу, убившему в сражении сына Мономаха Изяслава. Осиротели родители, невестка потеряла любимого мужа. Однако, убитый горем отец не стал мстить за смерть сына, но, напротив, призывает убийцу к миру ради процветания и могущества Руси, "Договоримся и помиримся…, а русскую землю не погубим" Поучение Владимира Мономаха. // Библиотека литературы Древней Руси. XI-XII вв. Т. I. СПб., 1997. С. 473. .

В этой части работы князь киевский предстает не только как сложный, противоречивый человек, полный тревог и раздумий. В его понимании идеалом человеческой жизни, сущности личности лежит осознание собственной ответственности как государственного деятеля, способного повлиять на судьбы страны. Превыше всего ставит он долг перед землей русской и ее народом. "Ибо не хочу я зла, но добра хочу братии и русской земле" Там же. С. 475..

Несмотря на то, что все нравственно-мировоззренческие и антропологические размышления князя Владимира связаны с отношением к Богу и выполняются в дискурсе христианской средневековой антропологии, осознание личностной ответственности показано с позиции государственного деятеля. Приоритет принадлежит здесь высокому чувству патриотизма. С точки зрения Владимира Мономаха, долг перед русской землей, забота о ее процветании - самые высокие критерии для нравственной оценки личности.

Интересны здесь и размышления князя Владимира в связи с дихотомией "человек - Бог". В начале Письма к князю Олегу Святославовичу Мономах выражает желание, в печали и страдании, покаяться и помириться с муромским властителем. Он ярко выражает известное положение святоотеческой традиции о любви к человеку как критерии любви к Богу. В "Лествице" Иоанна Лествичника достижение этого состояния было предпоследней ступенью на пути к обожению (единению с богом). Владимир Мономах пишет: "Ибо кто молвит: Бога люблю, а брата своего не люблю,- ложь это" Поучение Владимира Мономаха. // Библиотека литературы Древней Руси. XI-XII вв. Т. I. СПб., 1997. С. 473.. Согласно Владимиру, необходимо простить прегрешения брату. Тогда и Бог простит человеку его грехи. Это дьявол ссорит людей, ибо не хочет добра роду человеческому. Идти же надо путем Божественным, не поддаваясь на искушения дьявола. Поэтому Владимир, называя себя самым "грешным из всех людей", призывает князя Олега заботиться о душе. Он укоряет Олега в том, что не он первый послал к великому князю с признанием своей вины за убийство сына Владимира. Мономах требует покаяния Олега перед Богом и грамоты утешительной для него. Как искусный дипломат, Владимир уверяет, что этим можно добиться большего в политике, нежели войнами или распрями. "И если начнешь каяться Богу и ко мне будешь добр сердцем, послав посла своего или епископа, то напиши грамоту с правдою, тогда и волость получишь добром, и наше сердце обратишь к себе, и лучше будем, чем прежде: ни враг я тебе, ни мститель.… Если же я лгу, то Бог мне судья и крест честной! ...Не от нужды говорю я это, не от беды какой-нибудь, посланной Богом, сам поймешь, но душа своя мне дороже всего света сего" Там же. С. 475. .

Поучение Владимира Мономаха - памятник, свидетельствующий о том, что в древнерусской культуре доминирует интерес к индивидуальному началу в человеке. Литературные тексты полны психологизма, личностного восприятия социальных явлений, гуманного отношения. Отсюда их глубокий антропологизм. Однако, как отмечает В.С. Горский, - "интерес древнерусской культуры к индивидуально-личностному в человеке отнюдь не отрицает тенденции к типизации образа человека. Не взирая на различия между людьми, столь не схожими между собой ни внешним обликом, ни устремлениями и поступками, конечные причины и основы их деятельности выносятся за пределы индивида; в своих основаниях они считаются от него не зависящими, не им определяемыми. Даже в изображении индивидуального привлекает внимание не столько неповторимость его, сколько тот общезначимый "лик", который просвечивает через эту неповторимость, определяя его сущность и значение" Горский В.С. Философские идеи в культуре Киевской Руси. К., 1988. С. 174. .

Подобная парадигма обуславливает формирование чего-то общезначимого в изображении исторических событий: здесь высвечивает героика, патриотизм, превалирование общечеловеческих норм жизнедеятельности. Ценность человека определяется соответствием его корпоративному или общегосударственному идеалу. Физическое существование человека под пером древнерусских летописцев представлялось менее значимым, нежели достоинство сословия, к которому он принадлежал.

"Поучение" написано в духе умеренного реформаторства. Как и авторы Изборника Святослава 1076г., Владимир Мономах далек от мысли радикально менять отношения между людьми. Он пытается сгладить остроту социальных конфликтов, придать существующим экономическим связям характер добрых, патриархальных отношений, при которых управляющие и господствующие "заботятся" об управляемых и не дают их в обиду, а управляемые видят в своих господах надежную защиту.

В контексте таких представлений приобретает особое значение понятие чести как высшей антропологической ценности средневековой культуры Руси. В "Русской правде" Ярослава Мудрого самые суровые наказания предусматривались именно за преступления, посягавшие на честь или достоинство человека. Физические оскорбления были нивелированы перед стремлением сохранить достоинство личности. В.С. Горский приводит следующее сопоставление, основываясь на вышеуказанном кодексе. "Стремление уберечь честь здесь явно преобладает над заботой об охране физического существования человека. Так, за удар мечом или за повреждение пальца предусматривался штраф - 3 гривны. А за менее опасные, но более оскорбительные - удар палкой, тыльной стороной меча, ножнами меча - 12 гривен. Такой же штраф полагался, если "холоп ударит свободна мужа". Аналогичный штраф предназначался тому, кто порвет бороду при свидетелях, если свидетелей такого оскорбления не было, то обидчик освобождался от штрафа.

В церковном уставе Ярослава Мудрого предусматривались специальные наказания за оскорбление словом жен великих и меньших бояр, градских и сельских людей. Причем штраф с оскорбившего жену большого боярина в 14 раз превышал размеры штрафа, взимавшегося с обидчика селянина. За бесчестье князя, восстание против него предусматривалась смертная казнь" Горский В.С. Философские идеи в культуре Киевской Руси. К., 1988. С. 175..

Древнерусская письменная культура в оценке деятельности княжеской власти, а также высших слоев общества, создает особый статус понятиям "слава" и "честь". Деятельность князей и дружины определяется поиском чести и славы, князь стремится "добрыя слава добыти", отомстить за "сором" себе и бесчестье Родины. Как правило, в понятиях слава - честь высшее место отводилось славе как духовной субстанции, принадлежащей старшему. Славу провозглашают, поют, она объединяет предков с потомками, несущими ответственность за "дедню" и "отню" славу. Честь же связывалась с материальной наградой, ее передают от старшего в иерархической системе младшему как свидетельство поощрения.

В рамках такого дискурса формируется взгляд на социальную структуру общества и совершенный образ того или иного сословия. Наиболее полно представлены три идеала: княжеский, воплощающий понятие о светском нравственном идеале и ярко выписанный в "Поучении" Владимира Мономаха, "Сказании о Борисе и Глебе"; духовный, исходящий из церковного идеала и представленный в монашеско-аскетической литературе; и, наконец, внесословный образ "святого", зависящий от общехристианского идеала.

Центральной фигурой (что обуславливалось общей направленностью идеологии древнерусского феодального общества) здесь выступает князь, идеальный образ которого, пожалуй, наиболее детально разрабатывается в древнерусской литературе. Теоретическим обоснованием верховной роли князя в общественной жизни служит концепция "богоданности" княжеской власти, которая отражена во многих памятниках письменности Киевской Руси. Характеристика князя представляется в виде механического сочетания добродетелей или пороков, олицетворяющих его положительную или отрицательную роль в истории с точки зрения летописца. Наиболее типичными чертами идеального князя считались: отеческая забота обо всех подданных, благотворительность, справедливость, мудрость, скромность, защита веры и церкви, мужество и благочестие. В целом, такой набор идеальных качеств весьма типичен.

Греко-византийская традиция выработала модель добродетелей, согласно которым человеку воздается хвала и слава: это мужество, справедливость, скромность и мудрость. В христианской топике место позднеантичной справедливости и скромности занимает милосердие к нищим и убогим и смирение. Однако формирование нравственного идеала князя в культуре Киевской Руси осуществлялось не путем механического заимствования представлений, сложившихся в христианском мировоззрении, но "наложением" этих представлений на образ эпического героя с присущими ему верой в судьбу, правом мести, идеалом рыцарской верности и чести.

Князь в сознании древнерусских деятелей культуры воспринимается, прежде всего, как носитель воинских добродетелей - это мужественный, отважный военачальник. Владимир Мономах, повествуя о собственной жизни, перечисляет 83 "великих" и значительно большее число "малых" походов, осуществленных за годы княжения. Идеал правителя, каким он видится Владимиру Мономаху, - это не только, да и не столько верующий, преданный церкви христианин, сколько распорядительный политический деятель, озабоченный судьбами своей страны, судья, вотчинник-феодал, рачительный хозяин большого дома, отец семейства, а главное - воин, не боящийся смерти в бою.

В целом для культуры Киевской Руси XI-XII вв. характерно сохранение форм язычества и благосклонного отношения к волхвам со стороны простого народа. Сохраняющееся в некоторых регионах двоеверие привело к конфликтам между приверженцами языческих верований и христианскими священнослужителями. В Ростове, где достаточно сильно было влияние волхвов, во второй половине XI в., епископ Леонтий и преемник его Исаия подвергались сильным нападкам со стороны язычников. В Муроме христианство стало утверждаться только в самом конце XI в., а киево-печерский монах Кукша, проповедовавший в первой половине XII в. христианство среди вятичей, был убит язычниками.

Летописцы Киевской Руси часто приписывали волхвам не столько языческие, сколько еретические воззрения, свидетельствующие о том, что ереси на Руси возникли одновременно с принятием христианства. Описывая богословские дебаты между усмирителем восстания в Ростовской области и Белоозере Яном Вышатичем и волхвом, летописец преподносит воззрение волхва о зарождении человеческого рода. "Бог мылся в бане и, вспотев, вытерся тряпкой, которую бросил с неба на землю. Тут поспорили сатана с богом, кому из тряпки сотворить человека, и сотворил человека дьявол, а бог вдохнул в него душу; вот почему когда человек умирает, то тело уходит в землю, а душа - в небо" См.: Макарий. История русской церкви. Т. II. Изд. 2. СПб., 1863. С. 34 - 35. . Эти слова вполне соответствуют учению еретиков-богомилов, которые также верили, что человека создал Сатанаил, но не мог его воодушевить, и человек ожил только после того, как Бог вдохнул в него душу. Очевидно, летописец вкладывает в уста волхвов те речи, которые в то время привычно было слышать от внутренних врагов христианства - представителей различных ересей.