Разработка элективного курса "Министр иностранных дел СССР А.А. Громыко"

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Актуальность исследования проблем взаимодействия дипломатов в контексте международного партнёрства, в особенности, возрастает в условиях жёсткого общественно-политического противостояния Российской Федерации со странами Запада.

Необходимость поддержания равновесия между сохранением дипломатического баланса и отстаиванием национальных интересов РФ призывает обратиться к историческому опыту, полученному в годы деятельности А.А. Громыко на посту министра иностранных дел. Непосредственно в указанный период встали вопросы роста экономического потенциала на базе расширения и совершенствования сотрудничества во всех областях экономики, науки и техники в интересах роста производительности народного хозяйства и подъёма качества жизненного уровня трудящихся, выравнивания уровней развития отдельных социалистических стран. Наряду с этим, актуальность обусловлена тем, что авторы современных учебников Истории недостаточно освещают деятельность А.А. Громыко, необоснованно преуменьшая тем самым значение исторического периода. В представленной работе предложен элективный курс, позволяющий сформировать представление о периоде деятельности Громыко на посту министра иностранных дел, а также расширяющий навыки работы с документами, их анализа и синтеза. Подобные навыки и метапредметные результаты необходимы в целях эффективного осмысления современных общественно- политических тенденций и деятельности в современном постоянно изменяющемся мире.

Объект: История России XX века.

Предмет: изучение деятельности А.А. Громыко в курсе Истории России в 10 классе.

Далее должно отметить цель и задачи предлагаемой выпускной квалификационной работы.

Цель - разработать элективный курс «Министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко».

Для достижения поставленной цели были сформулированы следующие задачи:

1. Исследовать дипломатическую деятельность Андрея Андреевича Громыко.

2. Проанализировать современные учебники, рекомендованные министерством образования и науки России: История России. 10 класс. Учеб. для общеобразоват. организаций. В 3 ч. Ч. 3 / [М. М. Горинов, А. А. Данилов, М. Ю. Моруков, И.С. Семененко, А.Я. Токарева, В.Н. Хаустов, О.В. Хлевнюк, В.А. Шестаков.]; под ред. А. В. Торкунова. -- М.: Просвещение, 2016. -- в трёх частях; Волобуев О. В. История России: начало XX -- начало XXI в. 10 кл.: учебник / О. В. Волобуев, С. П. Карпачёв, П. Н. Романов. -- М.: Дрофа, 2016. -- 367, [1] с.: ил., карт; Никонов В.А., Девятов С.В. История России. XX -- начало XXI века: учебник для 10 класса общеобразовательных организаций. Базовый и углублённый уровни: в 2 ч. / В.А. Никонов, С.В. Девятов. Под ред. С.П. Карпова -- М.: ООО «Русское слово-- учебник», 2016.: ил. -- (Инновационная школа), на предмет изучения деятельности А.А. Громыко в курсе Истории России в 10 классе.

3. Предложить элективный курс: «Министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко».

Источниковую базу исследования составили материалы периодической печати, мемуары, воспоминания очевидцев, межправительственная переписка, различного рода юридические документы. Для достижения цели выпускного квалификационного исследования вышеуказанные источники были поделены на три группы:

1) материалы личного происхождения;

2) документы межправительственных государственных органов;

3) периодические печатные издания.

Первая группа в свою очередь подразделяется на: мемуары как самого Андрея Андреевича Громыко, так и лиц, с ним встречавшихся.

В частности, особо следует отметить мемуары А.А. Громыко «Памятное. Новые горизонты. Кн. 1» и «Памятное. Испытание временем. Кн. 2». Данный двухтомник даёт возможность взглянуть на события глазами самого автора. В своём труде Андрей Андреевич основательно описывает взаимоотношения как внутри правительственного аппарата СССР, так и за рубежом. Кроме того, Громыко в своём труде даёт подробное описание межправительственных переговоров, что даёт полное представление о политических событиях и закулисных интригах того периода.

Вторая группа делится на юридические документы, такие как Устав ООН, Московский договор между СССР и ФРГ 1975 года, договоры ОСВ-1 и ОСВ-22 и межправительственную корреспонденцию.

В третью группу входят официальные периодические издания того периода: «Правда», «Spiegel», «Die Zeit», «The New York Times» и многие другие. Периодические издания являются ключевым источником информирования о событиях гражданского населения. В этой связи весьма показательны разночтения советскими и зарубежными газетами одного и того же политического шага как своего правительства, так и противоборствующей стороны.

Историография проблемы. Оценка деятельности А.А. Громыко на должности дипломата в зарубежной историографии начала появляться ещё при его жизни (Аркадий Шевченко, Greiner B и др.). Greiner B., исследуя вопрос о причинах возникновения Кубинского Кризиса, затрагивает проблему степени воздействия на решение данного кризиса А.А. Громыко.

Современная историография вопроса поделена на две группы. К первой группе относятся те, кто анализирует биографию Громыко с малого возраста, включая его деятельность во внешнеполитическом ведомстве (Ю.Н. Черняков, В.А. Кузьмин, Ан. А. Громыко и др.). В свою очередь настоящая группа поделена на две подгруппы.

К первой подгруппе причисляются те исследователи, которые в основном имеют негативный взгляд на деятельность Громыко как дипломата. В частности, В.А. Кузьмин и Ю.Н. Черняков излагают свои сомнения в добровольности вступления Громыко на дипломатическую службу. Основоположником такого мнения является Ю.Н. Черняков, он убеждён в том, что решение А.А. Громыко перейти на службу в МИД было сделано под давлением партии.

В следующую подгруппу включены авторы исследования, обладающие противоположной точкой зрения на деятельность А.А. Громыко. Так, например, Анатолий Громыко положительно вспоминает деятельность своего отца. В своей книге он сообщает: во-первых, о добровольном переходе отца на работу в Министерство иностранных дел СССР, а во-вторых, об абсолютном понимании ответственности и моментальном включении в процесс новой деятельности.

Во вторую группу вошли исследователи, специализирующиеся на исследовании проблемы исключительно с точки зрения политического вопроса (У. Таубман, Л. Млечин, Ф.А. Добрынин, Г. Киссинджер, А. Шустов и др.). Эта группа, аналогично первой, поделена на две подгруппы.

В первую подгруппу входят авторы, интерпретирующие деятельность Громыко на посту министра иностранных дел как планомерное осуществление поручений вышестоящего руководства без учёта, со стороны Громыко, изменяющихся веяний в процессе переговоров. В частности, У. Таубман, анализируя в своём монографическом труде Н.С. Хрущёва, касается Громыко в описании поведения Хрущёва, не соответствующему общепринятым нормам, когда министр иностранных дел вторил действиям генсека, стараясь тем самым поддержать своё руководство. Отрицательный взгляд на деятельность Громыко имеет и Л. Млечин. Но он вменяет ему в вину попытки постоянного избегания выполнения поручений.

Во вторую подгруппу были внесены авторы, имеющие в своих монографиях положительную точку зрения на деятельность Громыко. Так, например, Ф.А. Добрынин считает, что влияние Громыко на внешнюю политику заключается, прежде всего, в стремлении не вовлекать страну в серьёзные конфликты.

В отдельную группу была выделена литература по методике преподавания истории в школе (Н.И. Дорожкина, М.Т. Студеникин, М.В. Короткова и др.). Студеникин в своей работе рассматривает проблемно- аналитическое изучение истории в старших классах, что применимо в предлагаемом элективном курсе.

Структура ВКР построена следующим образом: введение, три главы, заключение и список использовавшихся при написании работы источников и литературы.

Деление на главы и параграфы соответствует исследуемому вопросу. Так, в первой главе рассматривается период становления А.А. Громыко дипломатом. Во второй главе анализируются взаимодействия Громыко с генеральными секретарями ЦК КПСС Хрущёва и Брежнева, а также происходит исследование проблемы по ключевым моментам деятельности министра иностранных дел Советского Союза. Третья глава посвящена методической части, исследуемой проблеме. В ней приводится обзор новейших учебников по Истории России за 10 класс, что даёт понимание, насколько качественно происходит освещение деятельности Громыко в школьной литературе. Также в третьей главе представлен элективный курс «Андрей Андреевич Громыко и его деятельность на посту министра иностранных дел».

Именно подобное разделение ВКР на главы способствует раскрытию вопроса, так как в первых двух главах происходит отбор исторической информации, которая используется для анализа учебников и разработки элективного курса.

1. Ключевые этапы политической карьеры А.А. Громыко

1.1 А.А. Громыко - начало дипломатической деятельности

громыко коммунистический исторический политический

«И пусть отныне меч войны кровавой Не разделит содружные державы».

Эти слова Шекспира лучше всего отражают жизнь Андрея Андреевича Громыко, который всецело посвятил себя работе дипломата - непрестанному труду по защите интересов не только представляемого им государства, но и по защите суверенитета каждой страны, чьи интересы были ущемлены в той или иной мере. Труду - борьбе за Мир без насилия и войн!

Что можно подтвердить словами Ганс-Дитриха Геншера, который, говоря о личностных характеристиках Громыко, указывает на то, что, как Андрей Андреевич Громыко действовал во время переговоров, обусловлено, прежде всего, тем, что он относился к поколению, которое имело опыт двух мировых войн. Первую мировую Громыко пережил в юном возрасте. Вторую мировую - в рассвете сил. Ведя переговоры, министр иностранных дел СССР очень хорошо понимал своё положение - положение представителя одной из держав- победительниц. Однако, кроме того, он также понимал, что его страна за победу над гитлеровской Германией заплатила самыми большими человеческими жертвами. «И, естественно, мне казалось, - повествует в своей заметке министр иностранных дел ФРГ, - что то, как он себя вёл, было обусловлено не столько идеологией, сколько опытом его народа. Опытом, включавшим в себя не только кровь, пролитую солдатами Красной армии, но и тяжёлую судьбу мирного населения той части Советского Союза, где велись боевые действия».

Исходя из вышесказанного видно, что, как бы зарубежные политики (отрицательно) не относились к Громыко в самом начале совместной дипломатической работы, т.е. какой бы страх не испытывали перед его интеллектуальными способностями, все до единого как о совместной работе, так и о его выступлении на полях ООН позднее сходятся на том, что с ним приятно сотрудничать. Что именно Громыко являлся тем человеком, который имел существенное влияние на основы и стиль проведения дипломатии второй половины XX века. Он был верным, последовательным и неуклонным проводником советской политики, отличался не только твёрдостью, которая была характерна и для самого внешнеполитического курса СССР, но и хладнокровностью, к которой он прибегал исключительно для того, чтобы «<…> исключить войну на все времена между <…> народами».

Должно быть, одной из причин, почему Андрей Андреевич пошёл по карьерной лестнице дипломата, стали, как пишет сам А.А. Громыко в своих мемуарах, ««конференции» (на завалинке) по международным вопросам», которые были первыми в жизни автора мемуаров. В них непосредственного участия будущий малолетний дипломат не принимал, но прислушивался с особым вниманием ко всему, что там говорилось.

Андрей Андреевич Громыко проработал на посту министра иностранных дел двадцать восемь лет. За время своей службы им было написано множество фундаментальных научных трудов об экспорте американского капитала, а также им была получена степень доктора экономических наук. «К своей славе «дипломата номер 1», - как пишет Анатолий Андреевич Громыко в своих воспоминаниях об отце, - Андрей Андреевич Громыко «шёл по дороге профессионального дипломатического труда. И только в самом начале дипломатической карьеры ему помог случай, когда он, чуждый безжалостной борьбе среди руководства большевиков и глубоко веривший в марксизм и социализм, понравился Молотову и был назначен в 1939 году руководителем американского отдела». Сам Андрей Андреевич Громыко родился в 1909 году в деревне Старые Громыки, что находится неподалёку от Гомеля, в «семье полукрестьянина- полурабочего». В подростковом возрасте Андрей Андреевич работал вместе со своим отцом на заготовке и сплаве леса, который затем доставлялся к промышленным предприятиям Гомеля.

По окончании семилетней школы Андрей Андреевич продолжал учиться ещё 12 лет: «в профтехшколе (Гомель), техникуме (Борисов), сельскохозяйственном (по другим данным - экономическом) институте (Минск), аспирантуре (Минск и Москва)». В процессе учёбы в институте в 1931 г. вступил в КПБ: «Стать коммунистом, - как пишет сам Громыко, - мечтал с тех пор, как услышал, что есть такая партия, которая выражает интересы народа, а это было в те годы, когда начал понимать разницу между бедняком и помещиком, между рабочим и капиталистом».

По окончании двух курсов высшего учебного заведения А.А. Громыко назначают на должность директора средней школы в Дзержинском районе, недалеко от Минска, столицы Белорусской ССР. Отныне Андрею Андреевичу приходилось совмещать учёбу в институте с преподаванием и административной работой в школе. После получения в 1932 году специальности «агроном» его зачисляют по рекомендации Центрального Комитета компартии Белоруссии в аспирантуру. Поставив перед Громыко задачей «сделать особый упор на те преимущества, которые несёт нашему крестьянству советская власть, советская экономика, особенно реконструкция сельского хозяйства, его коллективизация по сравнению с доставшимся в наследство от дореволюционной России единоличным хозяйством <…>».

В 1934 году Громыко перевели из аспирантуры БССР во Всесоюзный научно-исследовательский институт экономики сельского хозяйства, в Москву, где ему было предложено обучение в аспирантуре. После защиты диссертации в 1936 г. Андрея Андреевича Громыко направляют в качестве старшего научного сотрудника на работу в Институт экономики Академии Наук СССР. Со второй половины 1938 года Андрей Громыко стал исполнять обязанности учёного секретаря института экономики.

«В начале 1939 года меня пригласили в комиссию ЦК партии, подбиравшую из числа коммунистов новых работников, - пишет Андрей Андреевич Громыко, - которые могли бы быть направлены на внешнеполитическую, дипломатическую работу». Через некоторое время Громыко вновь был приглашён в ЦК партии, где его оповестили: «Вы из Академии наук переводитесь на дипломатическую работу, если вы согласны». После непродолжительного разговора Андрей Андреевич дал согласие, и так весной 1939 года он был назначен в Наркоминдел Советского Союза на должность заведующего американским отделом. Сам Андрей Андреевич свое назначение вспоминает с некоторой взволнованностью: «…на новую работу шёл с каким-то неопределённым чувством. <…> Хотелось как можно скорее войти в курс дела, чтобы уверенно трудиться на доверенном мне участке».

В этой связи, для сопоставления взглядов на прошедшие события, весьма любопытно «воспоминание» российского дипломатического работника Ю.Н. Чернякова: «После того как Молотов сменил Литвинова на посту наркома иностранных дел, в наркомате были репрессированы последние старые кадры, а набор новых шёл с большими трудностями, т.к. эти новые боялись, что последуют за своими предшественниками. Одним из самых упорных «отказников» был тридцатилетний сотрудник Академии наук СССР А.А. Громыко. «Абитуриент» наотрез отказывался перейти на дипломатическую работу, его долго уговаривали в здании ЦК, и, наконец, ему заявили, что в таком случае ему придётся распрощаться с его партийным билетом. Только тогда он «сдался» и пошёл в НКИД» (народный комиссариат иностранных дел)».

Но каким бы образом ни был назначен Андрей Андреевич Громыко заведующим Американским отделом, ясно одно, что в связи с условиями нарастающей возможности начала войны в Европе, Москве, естественно, хотелось видеть дипломата, представляемого с её стороны, который новым взглядом мог бы оценить ситуацию в Соединённых Штатах Америки. И к 1939 году Литвинов как человек, испытывающий пиетет перед Англией, но стремившийся нейтрализовать Гитлера, перестал устраивать Сталина. В Вашингтон отправляют Уманского - достаточно умного, но мало коммуникабельного, и к тому же за ним закрепилась «слава» генерала НКВД. И по этой причине Москва останавливается на кандидатуре Андрея Громыко.

В октябре 1943 г. Громыко сменил М.М. Литвинова на посту посла СССР в Вашингтоне, занимая эту должность до 1946 г., одновременно являясь посланником в республике Куба. Бытует мнение, что Громыко был направлен в Вашингтон благодаря Молотову и позже стал там послом, это же пишет и Анатолий Громыко: «Мне иногда приходилось слышать мнение, что Громыко был послан в Вашингтон и как протеже Молотова стал там послом». На эти же слухи указывает В.А. Кузьмин в своих материалах к лекции: «Можно считать, что Громыко пришёл на дипломатическую работу благодаря Молотову. Последний сменил Литвинова на посту наркома, а Громыко - на посту посла СССР в США». И в подтверждение вышеупомянутых слухов В.А. Кузьмин в своём труде сообщает о том, что Громыко так же отрицательно относился к Максиму Максимовичу Литвинову, как и его непосредственный руководитель - Вячеслав Михайлович Молотов: «…Громыко относился к Литвинову «по- молотовски», т.е. негативистски, предвзято».

Далее В.А. Кузьмин в своих материалах к лекции указывает на то, что Громыко отмечает только отрицательную сторону в действиях Литвинова. И как бы в доказательство своих слов приводит спор между Молотовым и Литвиновым, свидетелем которого оказался Громыко: «Громыко пишет, что Литвинов «пытался выгораживать позицию Англии и Франции» <…>, что его «странно было слушать».

Но каковы бы взаимоотношения между дипломатами ни были, слухи о беспрепятственном, т.е. о не требующем доказательства соответствия назначения на должность посла СССР в США, не имеют под собой никаких оснований. В подтверждение вышесказанных слов можно привести цитату Анатолия Громыко, употребившего её в своём труде, посвящённом воспоминаниям и размышлениям сына: «Андрей Громыко работал советником в течение 4 лет - с 1939 по 1943». Благодаря чему имеются все основания утверждать, что на должность посла СССР в США Андрей Андреевич Громыко шёл своим трудом.

Но следует отметить, что взаимоотношения Громыко и Литвинова были полны взаимопонимания. Максим Максимович Литвинов, в свою очередь, так же в негативном свете относился к своему коллеге и при каждом удобном случае в ежегодных аттестациях сотрудников посольства, которые он направлял в Москву, писал, что Андрей Андреевич не пригоден для дипломатической службы и что соответствие высокому дипломатическому рангу - советнику-посланнику и т.п. Громыко, у него вызывает сомнение.

Что касается отношений и с Максимом Максимовичем Молотовым, и с Иосифом Виссарионовичем Сталиным, у Андрея Андреевича Громыко с самого начала формирования деятеля дипломатии они складывались в положительном ключе. Так, например, В.А. Кузьмин, ссылаясь на слова ветерана советской дипломатической службы Андрея Михайловича Александрова-Агентова, цитирует следующее: «<…> Громыко постоянно был в поле зрения <…> Молотова <…> и Сталина. И к обоим он сохранил до конца жизни весьма уважительное и даже тёплое отношение», что, безусловно, можно подтвердить, обратившись к работе самого А.М. Александрова-Агентова «От Коллонтай до Горбачёва». «Пиетет в отношении Сталина у него сохранился до конца», - пишет О.А. Трояновский, советский дипломат, работавший вместе Андреем Андреевичем Громыко.

Далее Кузьмин пишет, что Громыко являлся приверженцем мысли, что Молотову принадлежит в истории советской международной политики и дипломатии особая роль. Эту мысль можно подтвердить словами самого Андрея Андреевича Громыко: «При Сталине в партии и стране Молотов являлся фактически вторым по положению лицом. Конечно, принципиальную политику СССР во внешних делах определяло Политбюро во главе со Сталиным, мнение которого имело определяющее значение. Однако в решении конкретных вопросов отношений с другими странами многое зависело от Молотова. От него и возглавляемого им министерства исходило большинство наших предложений в международных делах. Это относится и к периоду войны, который мне особенно знаком, поскольку почти все наши важные внешнеполитические шаги так или иначе касались США как союзной державы».

Но, несмотря на вышеизложенное, Андрей Андреевич Громыко вовсе не слепо восхищается своим «наставником». Он признаёт, что иногда Молотов «иной раз терял выдержку… срывался и обращался с сотрудниками резко». И тем не менее, даже такие промахи Вячеслава Михайловича Громыко как бы не замечает и старается объяснить их формальными причинами. «Но все обычно понимали, что делал он это не случайно и какие-то основания, хотя бы формальные, для такого его необычного явления имелись».

Кроме того, В.А. Кузьмин в своих материалах к лекции «50 лет Советской внешней политики в биографии А.А. Громыко», ссылаясь на работу Андрея Андреевича Громыко, пишет следующее: «Водился за Молотовым и другой грех, хотя таковым его можно назвать лишь условно… Если ему хоть что-то показывалось необычным, да к тому же небывалым, то он с этим не соглашался».

Исходя из последнего предложения трудно понять, с чем конкретно Молотов не соглашался, из-за чего можно прийти к выводу, что отношение В.А. Кузьмина к А.А. Громыко и В.М. Молотову несколько предвзятое. И действительно, если прибегнуть к возможности сопоставления источника, и того, что предлагает читателям В.А. Кузьмин в качестве цитаты из работы Анатолия Андреевича Громыко, можно лишь утвердиться в своих домыслах. (Сравните: «Водился за Молотовым и другой грех, хотя таковым его можно назвать лишь условно. При работе над документом часто, бывало, имелась возможность ту или иную мысль сформулировать свежо и по-новому. Но, если Молотову хоть что-то показывалось необычным, да к тому же небывалым, то он с этим не соглашался»).

Андрей Андреевич Громыко был дипломатом новой волны. Его приход в международные отношения обусловил коренные изменения во взаимоотношениях между Советским Союзом и США, а также была существенно изменена вся концепция международной политики, проводимой правительством СССР. Однако сам он никогда не ставил перед собой цели пойти по карьерной лестнице дипломата. И только благодаря изменившейся ситуации в мире, когда стране понадобились новые лица для представления её на политической арене, партия обратила своё внимание на человека, самоотверженно трудившегося на благо народов республик Советского Союза. Этим человеком был Андрей Андреевич Громыко. Несмотря на ответственную и честную работу на стезе международника, у А.А. Громыко не сложились добрососедские отношения с рядом сотрудников НКИД, но руководство оценивало его деятельность, в основном, положительно.

1.2 Проявление черт дипломата и внешнеполитического деятеля

В военные и послевоенные годы, благодаря участию в конференциях в Думбартон-Оксе (США) в 1944 г., созванных по вопросу о создании Организации Объединённых Наций; в 1945 г. в Ялтинской и Потсдамской конференциях глав правительств СССР, США, Великобритании, у Громыко отчётливо проявились черты дипломата и деятеля внешней политики.

За время работы послом в США Громыко был участником в Крымской и Потсдамской конференциях, а также возглавлял работу по выработке Устава ООН. Позже в 1945 году от имени Советского Союза он поставит на нём свою подпись.

В.А. Кузьмин, признающий А.А. Громыко как ответственного и компетентного работника, и здесь не мог не высказать своего предвзятого отношения к Андрею Андреевичу Громыко. «Безотказно работающий и компетентный Громыко не перенял от Сталина гибкости во внешней политике, способности к нестандартным методам и неожиданным поворотам (вероятно, в то время это было бы ему и «не по чину»), но зато перенял от Молотова, наряду с тщательностью в работе, и другие, далеко не положительные, свойства: склонность к догматизму и формализм, нежелание понимать и учитывать точку зрения и интересы партнёра по переговорам».

И, дабы найти подтверждение своих мыслей, В.А. Кузьмин обращается к словам заместителя министра иностранных дел СССР в 1977-1986 гг. - к Г. Корниенко, где при этом сам В.А. Кузьмин присовокупляет фамилию «Громыко» к цитате Г. Корниенко: «<…>А.А. Громыко по своей закалке был человеком сталинского времени». Что естественным образом читателем ставится под сомнение: действительно ли приведённые слова относятся к Громыко? Или же это попросту очередная попытка В.А. Кузьмина принять желаемое за действительность?

Как бы то ни было, с 1946 по 1948 годы Андрей Андреевич Громыко был представителем СССР в ООН и отстаивал в Совете Безопасности, где по сути всем заправляли США, позиции Советского Союза.

Из-за того, что ситуация была неравноправная, Москве часто приходилось прибегать к праву «вето».

Крайне интересно было бы взглянуть на одну из побед в ООН советской делегации, возглавляемой Громыко, о которой последний вспоминает в своих мемуарах: «Когда в 1947 г. эта международная организация рассматривала план разделения Палестины и создания на части её территории еврейского государства, Делегация СССР активно поддержала идею создания Израиля».

«Это решение, -говорил Громыко, обращаясь к Генеральной Ассамблеи ООН, - отвечает законным требованиям еврейской нации, сотни тысяч представителей которой до сих пор не имеют ни земли, ни дома». В своих воспоминаниях Андрей Андреевич Громыко отмечает: «Позже многие деятели Израиля в беседе со мной благодарили нашу страну за поддержку в создании еврейского государства». Впрочем, как пишет в своих мемуарах А. Громыко, «тогда израильские политические деятели в каждом разговоре с представителями СССР считали прежде всего необходимым выразить признательность нашей стране, <…> за то, что она сделала для спасения евреев от гитлеровских газовых камер».

Как повествуют в своём труде К. Эндрю и О. Гордиевский, создание еврейского государства - Израиля рассматривалось Москвой в качестве нанесения удара по англосакскому империализму на Ближнем Востоке, который был выполнен «силами прогрессивных евреев из СССР и Польши. А нападения на сионистов со стороны арабов рассматривались как отчаянная попытка реакционных феодальных правителей противостоять созданию нового прогрессивного государства. Поддержка советской дипломатии, а также оружие, поставлявшееся с благословения Советского Союза из Чехословакии сионистам во время войны с арабами, имели решающее значение в создании Израиля».4 В мае 1948 г. Кремль, естественно, в этой связи рассчитывал на благодарность со стороны сионистов за такую быструю и всестороннюю поддержку и, конечно же, за решающую роль, которую Красная Армия сыграла в разгроме Гитлера и его приспешников. Руководство Советского Союза было уверенно, что молодое государство Израиль примет на себя одну из ключевых ролей - встанет во главе антиимпериалистической революции на Ближнем Востоке и поможет СССР закрепиться в Средиземном море. «Партия МАПАМ (объединённая рабочая партия) заявила, что является «неотъемлемой частью мирового революционного лагеря, возглавляемого СССР».

В 1948 году представитель СССР при ООН А. Громыко был отозван обратно в СССР, где до 1952 года проработал заместителем министра иностранных дел СССР. Как замечает в своей книге Ю.Н. Черняков, эти годы для Громыко были особенно тяжёлыми, так как у него ещё в предшествующий период отношения с А.Я. Вышинским, сменившим Молотова на посту главы советского МИДа, были натянутыми. В своих докладах Сталину Вышинский постоянно писал, что А.А. Громыко «не имеет необходимого опыта политической работы». В результате постоянства подобных доносов было принято решение снять Андрея Андреевича с поста первого замминистра и в июне 1952 г. отправить «доучиваться» послом Советского Союза в Великобританию, что в итоге и было сделано.

Некоторые детали этой истории с «опалой» Громыко излагает в своих трудах известный советский дипломат А.Ф. Добрынин. В итоге в 1952 году Андрей Громыко едет послом в Великобританию и вскоре, как сообщает в своих мемуарах Ю.Н. Черняков, бериевские «дипломаты», коих в посольстве СССР в Лондоне было больше, чем достаточно, доложили куда следует в таких случаях, по их собственному мнению, сообщать, что будто бы посол Громыко для работы в своей докторской диссертации использует засекреченные материалы МИДа СССР. Для пояснения сложившихся обстоятельств Громыко вызывают в Москву, где последнему по требованию Вышинского пришлось писать объяснительную на имя Сталина. Но Иосиф Виссарионович Сталин не торопился с выводами, и решение судьбы своего дипломата было отложено на неопределённое время, а через несколько месяцев, 5 марта 1953 г., советский вождь скончался. И в 1953 году после смерти Сталина Молотов, назначенный министром иностранных дел вместо Вышинского, вновь возвращает Андрея Громыко в Москву, где последний вплоть до середины февраля 1957 года работает его первым заместителем.

Благодаря интригам Вышинского Громыко получил колоссальный опыт и осознал, что борьба за власть среди своих чиновников куда опаснее, чем ошибка дипломата в области внешней политики. Впоследствии он часто напоминал своим сотрудникам «первую заповедь чиновника», звучащую как афоризм: «Внутренняя дипломатия намного сложнее, чем внешняя».

В чём заключается причина, по которой Громыко всё же, несмотря на усилия Вышинского и Берии, которые имели между собой тесную связь, удалось избежать ГУЛАГа (Главное Управление исправительно-трудовых лагерей)?

В своих мемуарах сам Громыко объясняет это следующим образом: во- первых, потому что обвинения против него были «дутыми», а во-вторых, сыграло роль то, что ещё на Тегеранской конференции в 1943 г. Рузвельт в беседе со Сталиным очень хорошо отозвался о советском после в Вашингтоне Громыко. Ю.Н. Черняков добавляет: «Могло быть и так, что сам главный палач, видимо, понял, что его подручные - Вышинский и Берия - пытаются свести личные счёты с его полезным подчинённым, а ему самому вряд ли было приятно выглядеть пешкой в чужой игре». «В целом, - отмечает А.Ф. Добрынин, - Сталин благоволил к Громыко и считался с его мнением. Громыко, отличавшийся крайней сдержанностью, уже после смерти Сталина в редких частных беседах говорил о Сталине с заметным восхищением».

Таким образом, Молотов назначает Громыко своим первым заместителем в 1953 году, и, по словам Маркова: «Громыко фактически руководил всем аппаратом министерства и работой наиболее важных дипломатических представительств за рубежом, так как Молотов был занят в Совете министров СССР, в ЦК КПСС и в министерстве появлялся не часто». Он курировал также МГИМО (Московский государственный институт международных отношений), в создании которого он принял непосредственное участие.

А. Марков, работавший в те годы в секретариате Громыко, ещё при поступлении на службу в аппарат заместителя Министра, пишет, что его будущий шеф «много работает, неразговорчив. Очень требователен и никогда не улыбается».

А. Марков свидетельствует, что «Андрей Андреевич хорошо знал своё дело: его резолюции на телеграммах и документах, которые докладывались ему, отличались конкретностью, глубоким проникновением в суть». В резолюциях как правило указывались конкретные сроки исполнения, которые тщательно контролировались.

По словам Маркова, его усилиям обязан своим возникновением в августе 1954 г. журнал «Международная жизнь», главным редактором которого он пробыл около трёх десятков лет. На состоявшемся в феврале 1956 г. ХХ съезде КПСС Громыко был избран в члены ЦК КПСС.

После того как по инициативе Хрущёва в 1956 году сняли Молотова с поста мининдела, Н.С. Хрущёв поставил на этот пост «своего человека» - Д.Т. Шипилова. Получив высокий пост, последний тут же занялся «подсиживанием» своего первого заместителя. Как повествует Ю.Н. Черняков, «Андрею Андреевичу снова пришлось на всякий случай подбирать себе должность в Академии наук», а «сотрудники первого заместителя министра ждали, что к ним вот-вот придёт новый руководитель». Но судьба политика и чиновника на редкость непредсказуема: вместо ожидаемого краха дипломатической карьеры Громыко своего министерского поста лишился его очередной «гонитель» Шипилов.

В апреле 1957 года Андрей Андреевич Громыко занимает пост министра иностранных дел СССР и работает на данном посту до июля 1985 года - целых 28 лет. Но, как сообщает Кузьмин, пост министра иностранных дел мог занять зять Никиты Сергеевича Хрущёва А.И. Аджубей. Об этом же иными словами упоминает Олег Александрович Гриневский: «Сам Аджубей метил в министры иностранных дел».

Впрочем, этому не суждено было случиться, так как на Октябрьском, произошедшем в 1964 году, пленуме союзники «великого реформатора», как именует в своих материалах к лекциям Вадим Александрович Кузьмин Никиту Сергеевича Хрущёва, сместили, отправив последнего на пенсию. Особо острую критику, касающуюся внешней политики Хрущёва, высказал и министр иностранных дел Громыко А.А.: «В условиях «полного партийного единодушия» относительно осуждения хрущёвского «волюнтаризма» и «субъективизма» можно было уже не опасаться за своё министерское кресло».

Но несколько лет назад, во время кулуарной борьбы за получение власти между Молотовым, Хрущёвым и Берией, будущий министр иностранных дел поддержал Хрущёва, о чём сообщено в монографии Олега Александровича Трояновского, который на тот момент работал в секретариате министра иностранных дел СССР: «До нас, работников секретариата, доходили лишь отголоски отчаянной борьбы, которая развернулась в Президиуме ЦК. Громыко временами отлучался на какие-то групповые встречи. По ряду косвенных признаков нам вскоре стало ясно, что наш министр с самого начала присоединился к сторонникам Хрущёва. Как потом выяснилось, среди членов Президиума ЦК противники Хрущёва действительно имели перевес, его поддерживали только А.И. Микоян и М.А. Суслов, а вот среди кандидатов в члены Президиума и тем более рядовых членов ЦК его сторонники имели подавляющее превосходство. Что в результате и определило его победу».

Исходя из вышесказанного возникает вопрос: как в действительности Андрей Громыко относился к своему руководителю? Ранее О.А. Трояновский писал, что отношения Громыко с Молотовым наполнены взаимоуважением. Здесь же Олег Александрович говорит, что Андрей Андреевич встал на сторону будущего генсека - Хрущёва. В связи с чем наблюдается некоторая несостыковка, что наводит на мысль, что заявление Трояновского не находит под собой оснований.

После получения гигантского дипломатического опыта за счёт участия в Ялтинской и Потсдамской конференциях и в разработке Устава ООН Громыко не составило особого труда убедить страны - членов ООН - в необходимости создания израильского государства. Но несколько иначе обстояли дела в кабинетах МИДа, где из-за интриг между работниками ему приходилось быть постоянно в полной готовности. Несмотря на различные попытки сместить его с должности он не только укреплялся на месте, но и впоследствии, благодаря своей собранности и умению вникать в суть дела, становится министром иностранных дел Советского Союза.

2. Деятельность А.А. Громыко на посту Министра иностранных дел

2.1 Различие взаимоотношений А.А. Громыко с генсеками ЦК КПСС СССР Н.С. Хрущёвым и Л.И. Брежневым

О назначении А. Громыко на пост министра иностранных дел СССР в 1957 году американский журнал «Times» писал следующее: «Das ist ein Name, der dem durchschnittlichen Amerikaner viel besser bekannt ist als dem Durchschnitts - Russen» (Это имя известно среднему американцу больше, чем среднему русскому).

В западных СМИ к Громыко относились как с уважением, так и с огромным опасением, и потому западная печать часто применяла к нему свой излюбленный приём - прибегая к окутыванию его образа застывшими характеристиками. Сначала в ООН Громыко прозвали «Господин Голос». И действительно, Андрей Андреевич Громыко говорил размеренно, порой даже проникновенно, но на трибуне был спокоен и уверен в себе. Талант дипломата Андрея Андреевича за границей заметили достаточно быстро, но тем не менее в печати часто высказывались о нём не в самом лучшем свете: ««Андрей-волк», «робот-мизантроп», «человек без лица», <…>, «человек-йога», пришедший на смену комиссарам».

Несмотря на то, что Запад не любит признавать, что люди, добившиеся определённых высот в своём деле, могут быть выходцами не из их среды, но в 70-80-е годы Западу пришлось сделать исключение, чему можно найти подтверждение в газете «Times»: «В возрасте 72 лет он - один из самых активных и работоспособных членов советского руководства. Человек с прекрасной памятью, проницательным умом и необычайной выносливостью. Возможно, Андрей Громыко является самым информированным министром иностранных дел в мире».

Впрочем, и таких недюжинных комплиментов со стороны соплеменников Андрею Андреевичу Громыко не приходится ждать.

«А.А. Громыко стал одним из видных дипломатов при Сталине, возглавлял дипломатическую службу СССР при Хрущёве, Брежневе, Андропове, Черненко, Горбачёве». Он обладал теми качествами, которые поспособствовали стать ему тем, кем он стал. Как указывает в своей работе А.М. Александров-Агентов, «роль, которую играл А.А. Громыко при различных руководителях партии государства, была различной. Трудно, пожалуй, говорить о какой-то цельной концепции или стратегии Громыко в сфере внешней политики: всякий раз он добросовестно выражал и осуществлял идеи и установки руководителя, которому служил в данный момент. Хотя, конечно, всегда делал это в свойственной ему манере, в своём стиле и проявляя необходимую инициативу».

Похожую мысль высказывает в своей книге и сын Андрея Андреевича Громыко Анатолий Громыко: «После смерти Сталина и особенно снятия с поста министра иностранных дел Молотова советский МИД работал под руководством политбюро и ЦК КПСС. Ни одно, повторяю, ни одно стратегическое по своему значению решение не принималось Министерством иностранных дел без того, чтобы оно не было одобрено на политбюро, а шаги меньшего масштаба на секретариате ЦК КПСС. Повседневной работой МИД руководила его коллегия. В этих условиях продуктивно на посту министра иностранных дел Советского Союза мог работать только человек, который, помимо профессиональных дипломатических знаний и опыта работы за рубежом… умения вести переговоры, хорошо знал методы работы в этом кремлёвском лабиринте и хрущёвско-брежневской системе партийного засилья в государственных делах. Таким человеком и стал мой отец… Он был бы сумасшедшим, если бы в условиях господства в делах страны партийных боссов всех мастей и оттенков стал козырять или выдвигать какую-либо свою внешнеполитическую стратегию, которую окрестили бы «стратегией Громыко». В том-то и состояла одна из сильных сторон деятельности отца, что он понимал условия, в которых работал… Членам политбюро не нужна была «стратегия Громыко», им нужна была эффективная внешняя политика. МИД СССР её в течение длительного периода времени обеспечивал… Конечно, всё вышесказанное не означает, что советский МИД был какой-то маловлиятельной конторой. Отнюдь нет. В конце концов именно советские дипломаты, и никто иной, вырабатывали и проводили в жизнь решения, принимавшиеся по вопросам внешней политики. Их реализм зависел от того, насколько полно министру и его профессиональному аппарату удавалось закрепить в решениях политбюро необходимые для проведения эффективной внешней политики меры. Для их претворения в жизнь нужны были активные внешнеполитические действия, подходящая для каждого конкретного случая тактика, дипломатическое искусство и стиль. На этот счёт у отца были свои представления…».

Подобное пишет и Генри Киссинджер, но следует уточнить, что, в отличие от мнения Анатолия Андреевича Громыко, его оценка несёт явно отрицательный посыл: «Ни императорская, ни коммунистическая Россия не породила великого министра иностранных дел. Так, к примеру, Нессельроде, Горчаков, Гирс, Ламсдорф или даже Громыко, её министры иностранных дел, были подготовленными и способными людьми, но у них не было полномочий планировать долгосрочную политику. Они были чуть более, чем слуги непостоянного и легко выходящего из себя автократа, за милости которого приходилось соперничать с другими посреди множества проблем чисто внутреннего характера… Поскольку министры иностранных дел редко являлись членами политбюро (Громыко стал им лишь в 1973 г., через шестнадцать лет после назначения министром иностранных дел), им всегда грозила опасность превратиться в козлов отпущения, если переговоры пойдут не так. Более того, поскольку Советы питали уверенность в том, что история в конечном счёте на их стороне, они скорее готовы были стоять насмерть, чем идти к поиску широкомасштабных решений».

В свою очередь, В.А. Кузьмин, пытаясь найти подтверждение словам Г. Киссинджера, ссылается в своих материалах к лекции (Кузьмин А.В. 50 лет Советской внешней политики в биографии А.А. Громыко; Материалы к лекции. Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации Уральского государственного университета им. А.М. Горького. Екатеринбург, 1998.) на советского дипломата О.А. Трояновского, который пишет следующее: «Не могу сказать, что Громыко определял внешнюю политику страны, точнее, он претворял в жизнь, иногда вопреки собственным желаниям, тот курс, который устанавливался политическим руководством. Но исполнителем, надо отдать ему должное, он был первоклассным».

Подвергнув внимательному рассмотрению используемые В.А. Кузьминым его собственные цитаты, а также цитаты иных авторов, к коим он обращается в своей работе, при всём желании, к сожалению, нет абсолютно никакой возможности не утверждать, что В.А. Кузьмин переполнен к А.А. Громыко нелогичной предвзятостью, и что мысли Г. Киссинджера и О.А. Трояновского не находят под собой логического обоснования. Так, например, О.А. Трояновский пишет: «Не могу сказать, что Громыко определял внешнюю политику страны <…>». Приведённое утверждение можно опровергнуть двумя способами: во-первых, работа министра иностранных дел, а также всякого иного министра заключается в проведении курса, утверждённого правительством; во-вторых, Ганс-Дитрих Геншер (министр иностранных дел ФРГ 1974-1992 гг.) вспоминает, что «Громыко был чрезвычайно сведущим министром иностранных дел. Он знал всю послевоенную историю, разбирался в германской проблеме и был до малейших подробностей осведомлён во всех сложных юридических вопросах, связанных со статусом Берлина. Это облегчало переговоры. Не нужно было ничего объяснять, нужно было лишь вести речь о практике применения и дальнейшем развитии. Ощущалось, что политический вес Громыко в советском руководстве постоянно возрастал. В советской системе было важно, являлся ли министр иностранных дел членом Политбюро или нет. В мою бытность он, занимая пост министра иностранных дел, входил в состав Политбюро. Поэтому он, с одной стороны, говорил о позиции Политбюро, а с другой - давал понять, что эта позиция в значительной степени определялась им самим. Тем самым он был компетентным партнёром по переговорам как в плане деловых качеств, так и в плане полномочий». Из чего следует, что приведённые аргументы В.А. Кузьминым не выдерживают критики, а слова О.А. Трояновского и Г. Киссинджера о Андрее Андреевиче Громыко являются грубой манипуляцией читателями. Видно, что все трое в своих аргументациях используют распространённый метод манипулирования сознанием с помощью полуправды и правды, интерпретируя факты и события в выгодном для себя свете.

Следует отметить, что в рассмотрении международной деятельности Андрея Андреевича Громыко в послевоенные годы Вадим Александрович Кузьмин признаёт пальму первенства за Громыко, но вместе с тем и не забывает посеять зерно сомнения в правильности действий Громыко у читателей. «Что касается содержания внешнеполитической деятельности А.А. Громыко, - пишет В.А. Кузьмин, - то его личная сопричастность к важнейшим этапам послевоенного урегулирования в 40-х годах, несомненно, повлияла на то, что именно закреплению итогов второй мировой войны и прежде всего границ в Восточной Европе он уделял неослабное внимание во всей своей последующей работе - вплоть до Московского договора с ФРГ 1970 г. И общеевропейского совещания в Хельсинки 1975 г. Со времени Сталина Громыко усвоил также первостепенное значение отношений с США, в том числе в области обеспечения советско-американского военно-стратегического паритета, и всегда много работал на этих направлениях». «Главным театром советской внешней политики отец считал Запад, в первую очередь США», - вспоминает Анатолий Громыко.

Заметно меньше интереса, как пишет В.А. Кузьмин, министр иностранных дел А.А. Громыко «проявлял к отношениям с социалистическими <…> странами - это прерогатива прежде всего руководства и аппарата ЦК КПСС. Впрочем, так оно в действительности и было».

Но не на много больше внимания уделял Андрей Андреевич Громыко и отношениям СССР со странами Дальнего Востока и вообще Азии, а также Африки и Латинской Америки (было время, как пишет О.А Гриневский, когда Громыко «руками и ногами отбивался оттого, чтобы влезать в Латинскую Америку»). «К этому, употребляя его любимое выражение, у него «не было вкуса»; такой интерес не был заложен в военные и первые послевоенные годы. Исключение составил, пожалуй, лишь Ближний Восток; этим регионом Громыко пришлось заниматься много - жизнь заставила. Но и тут его инициативность ограничивалась, по сути, лишь выдвижением и отстаиванием в течение многих лет идеи созыва международной конференции по арабско-израильскому урегулированию». «В сентябре 1984 года в Нью-Йорке, где мне пришлось находиться в качестве главы советской делегации на XXXIX сессии Генеральной Ассамблеи ООН, - вспоминает Андрей Андреевич Громыко в своём труде «Памятное», - я принял министра иностранных дел Израиля Ицхака Шамира по его просьбе. Тогда ему было сказано: «Советский Союз, выступив с самого начала в пользу создания Израиля, исходил из своей принципиальной позиции, которая состоит в том, что еврейский народ имеет право на образование собственного государства, равно как и арабский народ Палестины - своего. Это его право подкрепляется и тем, что он пережил в годы второй мировой войны из-за зверств фашистов. И даже теперь, когда Израиль относится к нашей стране недружественно, мы не согласны с теми, кто высказывается за его ликвидацию как независимого государства. Оставаясь на этой позиции, мы вместе с тем сурово осуждаем курс политики Тель-Авива, вставшего на путь захвата чужих земель, на которые он никаких прав не имеет…Израиль должен жить в пределах своих в международном порядке признанных границ».

Судя по мнению Вадима Александровича Кузьмина, идея созыва международной конференции по арабско-израильскому урегулированию носит сугубо ограничительный характер и не является чем-то выдающимся, но уже спустя тридцать два года, в Париже, 3 июня 2016 года выступил спецпредставитель Президента Российской Федерации по Ближнему Востоку и странам Африки, заместитель Министра иностранных дел России М.Л. Богданов на международной встрече по палестино-израильскому урегулированию2, что, несомненно, говорит об актуальности и значимости данного вопроса по сей день, который пытаются решить уже не один десяток лет.

Неординарные отношения сложились у Андрея Андреевича с Н.С. Хрущёвым. Последний, как только вступил в должность Первого секретаря ЦК КПСС, тут же начал вести ожесточённую и продолжительную борьбу с министром иностранных дел - Вячеславом Михайловичем Молотовым. А в качестве опоры в МИДе им был выбран молотовский же выдвиженец А.А. Громыко. «Именно Громыко, - как пишет Александров-Агентов, - а не Молотов, представляя МИД, в 1955 г. ездил с Хрущёвым в Индию и с «примирительной» миссией в Югославию (куда закоренелый сталинист Молотов уж никак не годился)». Фактически Громыко уже с этого времени - мининдел Хрущёва. Как считает А.М. Александров-Агентов, «назначение в 1956 году министром Д.Т. Шепилова было лишь кратковременным эпизодом внутриполитических манёвров Хрущёва, и пробыл он в МИД всего менее года». Как было сказано ранее, в феврале 1957 г. Андрей Андреевич Громыко вступил в должность министра иностранных дел СССР, сменив тем самым предыдущего мининдела СССР Д.Т. Шепилова.

Андрей Андреевич Громыко, пожалуй, был не тем человеком, который стремился бы продвигать свой политический курс. «Он, неизменно, был готов к сотрудничеству как лояльный исполнитель».

В общем, процесс эксплуатации Хрущёвым своего министра иностранных дел бил полным ключом. Никита Сергеевич был кладезем различного рода внешнеполитических идей и инициатив, которыми он, естественно, не преминул делиться с Громыко. А Громыко уже в свою очередь совместно с вверенным ему аппаратом приходилось их дорабатывать и обосновывать.

Весьма любопытную зарисовку в качестве примера приводит Александров-Агентов: «Осенью 1958 года автору этих строк довелось быть свидетелем, как Громыко с двумя своими сотрудниками явился к Хрущёву в его кабинет в ЦК, чтобы доложить свои соображения о наших дальнейших демаршах по актуальному тогда вопросу о Западном Берлине. Андрей Андреевич надел очки и начал было читать подготовленную записку. Но Хрущёв сразу же прервал его и заявил: «Погоди, ты вот послушай, что я скажу -- стенографистка запишет. Если совпадёт с тем, что у тебя там написано, -- хорошо, а если нет -- выбрось свою записку в корзинку». И начал диктовать (как всегда, сумбурно и неряшливо по форме, но достаточно ясно по смыслу) свою идею насчёт провозглашения Западного Берлина «вольным демилитаризованным городом»».

В связи с вышеприведёнными данными можно привести пример - воспоминание ветерана советской дипломатии Олега Александровича Трояновского, которое он отобразил в своей работе: «Как-то в 1957-м или 1958 году, когда Громыко уже стал министром, а я ещё работал в МИДе его помощником, он жаловался: «Даллесу легко жить - ему достаточно согласовать тот или иной вопрос с одним адресатом - Президентом, а вот мне приходится обзванивать по крайней мере человек пять». Уже позднее мы, работники секретариата Хрущёва, восхищались, как Громыко удавалось в окончательном тексте того или иного документа сгладить различные, нередко противоречивые поправки, сохраняя при этом его основную направленность».